— Благодарю за высокое доверие, — суховато отозвался Рамон. — Но что-то подсказывает мне, что не только поэтому ты предпочитаешь леди Мэнтрел в качестве товарища по странствиям? Только честно и откровенно.

— Честно и откровенно — да, не только поэтому, — ответил Савл, и можно было не сомневаться, что он не кривит душой. — Невзирая на все мои усилия, в глубине души я остаюсь сексистом и искренне верю, что женщины лучше понимают во всем, что связано с детьми, чем мужчины.

— Значит, ты считаешь, что моя супруга скорее найдет детей, чем я? — всеми силами стараясь разыгрывать спокойствие, спросил Рамон.

— Я согласна, — вступила в разговор Лакшми. — Это женское дело. Пойдемте с нами, леди Мэнтрел.

— Ну, принцессу в принципе слушать не обязательно, — с сомнением проговорил Савл и кивком указал на джинну. — Она тоже сексистка, продукт патриархата.

— Сек-сист-ка? — возмущенно выпалила Лакшми, возросла до двенадцати футов и грозно воззрилась на Савла с высоты. — Как посмел ты оскорбить джинну, глупый смертный?

Савл, защищаясь, поднял руки вверх.

— Ладно, ладно! Так или иначе, вы ведь меня поддержали! Беру свои слова обратно! Только... спуститесь с небес на землю, леди.

— Я тебе не «леди». Я принцесса!

Савл тяжело вздохнул:

— Честно говоря, учитывая то, что нам предстоит совместное странствие, мне не очень нравится, как оно начинается.

— Что начинается? — фыркнула Лакшми. — Что-то я не вижу, чтобы что-то начиналось. Что, мы целый год тут будем торчать и препираться?

Савл собрался ей ответить, но его опередил Рамон:

— Думаю, ты прав, Савл. Будет лучше, если с вами пойдет Химена.

Химена взяла у Рамона дорожный мешок, встала на цыпочки и одарила супруга страстным поцелуем. Затем она сжала его руку двумя руками и лучисто улыбнулась ему на прощание.

— Жди меня и будь спокоен и терпелив, муж мой.

— Только возвращайтесь поскорее, — кивнул Рамон, глаза которого, однако, уже были полны волнения и тоски.

А уже через несколько минут он стоял, запрокинув голову, и смотрел, как в небе тает маленькая точка — Лакшми, уносящая ввысь своих спутников. Стоявший рядом с ним сэр Жидьбер проговорил:

— Вы не обижайтесь, милорд. Принцесса — такая красотка, вот наш Савл и решил, поди, что ей не помешает компаньонка.

— Угу. Или надежная свидетельница для его супруги, которая подтвердит, что он был верен ей на протяжении всего странствия, — кивнул Рамон. — Тогда понятно, почему Савл не очень-то любезен с принцессой Лакшми.

Лакшми опустила обоих своих спутников на землю. Савл от головокружения пошатнулся и с трудом устоял на ногах.

— Было намного комфортнее, чем при полете туристическим классом, — признался он, — и все же я предпочел бы реактивный самолет. — Но тут голова у него перестала кружиться и он ахнул от восторга. — Вот это да! Это что же там — Средиземное море?

Они стояли высоко в горах. Ниже начиналась полоса хвойных лесов, а под ней тянулась коричнево-зеленая лента побережья. Еще ниже до самого горизонта синело море.

— Сколько же до горизонта — миль сто? — спросил Савл.

— Что лежит к западу — нас не интересует, — проворчала Лакшми. — Повернись лицом к востоку — и к своим врагам.

Совершая поворот, Савл не мог избавиться от ощущения, что перед ним простерся весь мир. С другой стороны от гор до самого горизонта тянулись равнины, как с противоположной — море.

— Где мы? Это ливанские горы?

— Да. И в этих лесах растут прославленные ливанские кедры, — сообщила ему Лакшми. — Отсюда начинается Восток — по мнению франков. И если похититель наших детей пребывает где-то в Центральной Азии, эти горы можно использовать как неплохой наблюдательный пункт для начала поисков.

— Чем тебе франки не угодили? — прищурился Савл. — Между прочим, я как был англосаксом, так англосаксом и остался!

— Хватит к словам придираться! Пора искать детей!

— Ладно, — буркнул Савл. — Только слова, между прочим — главное орудие чародеев. Но ты права. Стоит осмотреть окрестности отсюда. Эх, был бы у нас телескопчик...

Лакшми, сдвинув брови, сурово глянула на него.

— Это что за заклинание?

Савл открыл было рот, чтобы объяснить джинне, что телескоп — это предмет, а не заклинание, но тут вдруг вспомнил, что прежде ему случалось добиться эффекта увеличения изображения магическим путем.

— Ну, это такое заклинание... с помощью которого можно ясно увидеть нечто, что находится на большом расстоянии от тебя.

— Насколько большом?

Савлу вспомнился огромный телескоп в обсерватории Паломарес и фотоснимки планет Солнечной системы, сделанные с его помощью.

— На очень большом, — не стал уточнять Савл.

— Ну, так не медли! Произнеси такое заклинание! Но как ты узнаешь, в какую сторону смотреть?

— А-а-а, — пристыженно промямлил Савл. — Хороший вопрос.

— И верно, — согласилась Химена. — Как нам найти следы похитителей?

Лакшми поинтересовалась:

— А вы не удосужились прихватить хотя бы клочка их одежд или хоть чего-нибудь, чего они касались?

— Нет, — с тоской ответил Савл. — А ведь надо было подумать об этом!

— Не вини себя, — стала уговаривать его Химена. — Ведь ты был занят по уши — нужно было обороняться и допрашивать этих мерзавцев, и притом так, чтобы они сказали больше, чем намеревались.

— Как бы то ни было, вряд ли можно разыскать Арьяспа в степях, раскинувшихся на две тысячи миль, при том что мы его никогда в глаза не видели, верно?

Лакшми в отчаянии уставилась на Савла.

— Неужели нет никакого заклинания?

— Лично я такого заклинания не знаю, — вздохнул Савл.

— Вот если бы у нас был хотя бы волосок из его бороды...

— Не забудь напомнить мне, чтобы я потолковал по душам с его брадобреем, — кисло пошутил Савл. — Но поскольку у меня такой возможности нет, какие еще будут предложения?

Все трое умолкли и задумались.

— Ваше высочество, — вдруг проговорила Химена, — могу ли я взглянуть на туфельку вашего малыша?

Лакшми и Савл непонимающе уставились на нее. Но вот губы Савла разъехались в довольной улыбке.

— Ну конечно!

— И я поняла! — радостно воскликнула Лакшми. — Тот, кто похитил моих детей, похитил и ваших, и с помощью туфельки мы сумеем разыскать повелителя этих мерзких воришек!

— Мне кажется, что это возможно, — осторожно проговорила Химена. — Так вы позволите мне взглянуть на туфельку, ваше высочество?

— Конечно, — кивнула Лакшми, уменьшила свой рост до роста обычной женщины и вручила Химене драгоценную туфельку.

Химена осмотрела туфельку, провела над ней рукой и пропела:

Подошва туфельки озарилась голубым свечением, вскоре оно охватило всю туфельку целиком. Внутри нее проступили фигурки людей, задвигались, их очертания стали более отчетливыми...

Но вдруг изображение пропало, как и не было его. Лакшми тоскливо и гневно вскрикнула.

— Блок? — понимающе спросил Савл. Химена кивнула:

— Кто-то почувствовал мое заклинание и противопоставил ему свое. Придется его нейтрализовать.

Она запела по-испански.

— Но как же... как же она сумеет обойти такое заклинание? — шепотом спросила у Савла Лакшми.

— Она может сделать так, что вражеское заклинание истребит само себя, — объяснил Савл. — Такой уж у нее особый дар — снимать злые чары.

— Поэтому ее и прозвали Чаровницей?

— Между прочим, ее так и Рамон называет, — заметил Савл. — Но думаю, что у него для этого есть свои причины.

Химена, держа туфельку в обеих руках, упрямо продолжала говорить нараспев. Было заметно, как напряжены ее руки и плечи. Казалось, крошечная туфелька становится все тяжелее и тяжелее. На лбу у Химены выступила испарина.

Савл понял, что может случиться в следующее мгновение, и быстро шагнул к Химене. Подхватив ее под руку, он обнаружил, что кожа ее холодна. Взгляд Химены стал отсутствующим.

Заметив это, Лакшми вскричала:

— Что с ней?

— Ее дух отправился в странствие, — ответил Савл тихо и хрипловато. — Попробуй прикоснуться к ней кончиком пальца и перелить в нее свою силу, если можешь!

— Мы должны последовать за ее духом!

— Но как? — недоуменно спросил Савл.

Лакшми молчала, поэтому Савл сам прикоснулся к тыльной стороне ладони Химены кончиком указательного пальца и проговорил:

Химена снова оказалась в туманном царстве. Холодная серая дымка окружила ее со всех сторон. Туман противно холодил лицо. Ничего не было видно за густой серой пеленой. Холод забирался под одежду, под кожу, крался к самому сердцу.

Но от рук к груди Химены распространялось тепло. Опустив взгляд, она увидела, что сжатая в ее пальцах туфелька озарена розовым сиянием. Химена нахмурилась, гадая, каким образом такой маленький предмет мог вырабатывать такое тепло и почему вообще туфелька так нагрелась.

И тут Химена расслышала чью-то негромкую поступь, приглушенную густым туманом. Однако по мере приближения звука стало ясно, что шаги принадлежат какому-то огромному, тяжелому существу. Химена с тревогой вглядывалась в туман. Его завеса дрогнула, зашевелилась, и вскоре в плотной пелене образовалось нечто наподобие коридора.

А потом на фоне серой дымки возник темный, мрачный силуэт несуразного существа. На макушке его покачивались тонкие, похожие на стебельки, выросты, щелеобразная пасть с острыми, как у акулы, зубищами, была оскалена в злобной ухмылке, огромные выпученные глаза светились в полумраке. Страшилище передвигалось на тоненьких негнущихся ножках, которые заканчивались большими плоскими ступнями. Его передние конечности длиной равнялись туловищу и были увенчаны футовыми ладонями с длинными пальцами.

— Поди сюда, — прогудело чудище, — если решила помериться силами со мной, посостязаться в магии! Войди в меня, соединись со мной, стань частью меня, растворись во мне.

Химену озарило: она поняла, что перед ней — карикатурное воплощение любви и самых разрушительных проявлений желания. Та любовь, тот трепет, с которыми Лакшми относилась к туфельке — единственному, что связывало ее с пропавшими детьми, притянули чудище к этому предмету. Так продрогший нищий бродяга потянулся бы к едва тлеющему костру.

Бродяга, который жаждал бы пожрать огонь этого костра, забрать его тепло внутрь себя.

И еще Химена догадалась, что вторым, не менее мощным магнитом для чудовища явились ее любовь и тревога за внуков. Однако она понимала, какую силу такая любовь способна придать тем, кто хочет навредить предмету любви.

— Берегись, создание пустоты! — прокричала Химена, дабы на всякий случай честно предупредить чудовище, но оно продолжало надвигаться на нее, противно чмокая и воркуя и тем издевательски насмехаясь над поцелуями и бормотанием влюбленных. Холодные длинные лапы тянулись к Химене, к излучаемому ею теплу. Химена собралась с силами и с мрачной решимостью запела:

Широкие ладони с длинными гибкими пальцами тянулись все ближе к Химене. Вот они коснулись ее щеки, и чудовище принялось вытягивать из Химены тепло. Холод пробирал ее до костей. Но вот чудище прикоснулось к маленькому шлепанцу... и попятилось назад. Его утробное воркование сменилось вскриками, ладонь той руки, которой он коснулся туфельки, обагрилась алым пятном ожога. Чудище принялось нянчить обожженную руку в здоровой, жалобно причитая, но что удивительно — ожог начал распространяться вверх, и вскоре уже вся передняя лапа чудища стала ярко-красной, а потом все страшилище раздулось и завертелось в подхватившей его воронке неведомо откуда взявшегося смерча. А когда грянул невероятной силы взрыв, Химену отшвырнуло назад, в холодный липкий туман, в черно-белую головоломку. Но затем ее кусочки обрели цвета, соединились между собой, и Химена расслышала противный хриплый клекот и громкий мужской голос:

Химена, глядя снизу вверх, увидела Знахаря. Савл стоял, заслонив ее собой, а стихи обращал к странному летучему созданию с кожистыми крыльями, четырьмя лапами с длинными когтями и мордой ящерицы. На макушке у жуткой твари росли вполне человеческие волосы. Она всеми силами старалась вырваться из рук Савла и подобраться к Химене. Савл крепко держал монстра за когти, но руки у него были сильно изранены и кровоточили.

Но тут Лакшми начала увеличиваться. По мере того как она набирала рост, она выкрикивала какие-то стихи по-арабски, на которые крылатая тварь никакого внимания не обращала. В конце концов громадная женская рука метнулась с высоты к чудовищу, смяла его и сжала в кулаке. Раздался хлопок, и из щелей между пальцами джинны повалил дым. А когда Лакшми разжала пальцы, оказалось, что на ладони у нее — всего лишь горстка пепла. Дунул ветер — и пепел унесло прочь. Джинна тут же уменьшилась до человеческих размеров. Крепко взяв Савла за руки, она велела ему:

— Стой смирно!

— Все в порядке! — попытался возразить Савл. — Всего лишь несколько царапин. Ничего опасного не будет...

— Кроме смерти! — рявкнула Лакшми. — Мне эта тварь не знакома, но знакомы ей подобные! На когтях у нее наверняка был яд, и я должна высосать его из ран, иначе ты умрешь.

С этими словами она прижалась губами к первой из ранок на пальцах Савла.

Савл остолбенел от удивления, но взгляд его тут же наполнился восторгом. Только в тот миг, когда Лакшми оторвалась от его руки и отвернулась, чтобы выплюнуть ядовитую кровь, Савл вышел из транса и умоляюще поглядел на Химену.

— Не выдавайте меня, леди Мэнтрел!

Но тут губы Лакшми снова прижались к его руке, и на лице Савла снова заиграла совершенно идиотская блаженная улыбка.

— Постараюсь оправдать твое доверие, — усмехнулась Химена и только теперь задумалась о том, что если Савл смотрит на нее сверху вниз, то это означает, что она распростерта на земле. Химена приподнялась на локте и обнаружила, что лежит на камне на вершине горы. Значит, она упала? Но как и почему?

Химена решила долго не раздумывать над этим и спросить у Савла, как только тот сможет ответить — стало быть, тогда, когда принцесса Лакшми покончит с процедурой его лечения. Химена не стала ломать голову над тем, каким образом джинна способна отсосать и тот яд, который уже успел попасть в кровеносную систему Савла, и почему этот яд не может навредить ей. Она отлично знала, что волшебные создания, в том числе и джинны, обладали врожденными талантами, о которых простые смертные могли только мечтать, тщась достичь их путем долгого обучения и практики.

Ожидая окончания сеанса целительства, Химена поднялась на ноги, но у нее тут же сильно закружилась голова, и она была вынуждена сесть на камень, поняв, что, видимо, истратила слишком много сил на сражение с чудовищем в туманном мире.

Опустив глаза, Химена обнаружила, что по-прежнему сжимает в руке маленькую детскую туфельку.

— Ну все, все, я уже вполне здоров! — вяло запротестовал Савл.

Лакшми прищурилась, смерила его взглядом и кивнула:

— Верно. Вот теперь ты здоров.

Савл нахмурился:

— Что значит — «теперь»? Если хочешь знать...

И он умолк, широко раскрыв глаза. Лакшми с любопытством наблюдала за ним.

— Ты права, — смущенно признался Савл. — Ты не только излечила меня от яда, ты излечила меня и от противоядия.

— Это не так-то трудно, когда имеешь дело с таким тщеславным человеком.

— Тщеславным? Это кто же здесь тщеславный? Я? Оригинал, не признающий никакой одежды, кроме синих джинсов и полотняных рубах? Ну... может быть, в этом-то я и не так уж оригинален, — пожал плечами Савл, — но...

— Твое тщеславие вовсе не в этом, — договорила за него джинна.

Савл одарил ее гневным взором, но спорить не стал, поскольку был большим любителем самоанализа.

— Ну ладно, может быть, и так, — проворчал он, обернулся, посмотрел на Химену и мгновенно забыл о препирательстве с Лакшми.

— Вам нехорошо, леди Мэнтрел.

— Нет-нет, со мной все в порядке, уверяю тебя, Савл, — вымученно улыбнулась Химена. — Просто я очень устала.

— Это неудивительно — при том, сколько сил вы потратили на изничтожение вражеских чар!

— Похоже, вы здесь тоже времени даром не теряли, — заключила Химена. — Что случилось? Что здесь произошло? В этом мире, я хотела сказать?

— Здесь? — Савл пожал плечами. — Ну... вы прочитали стихотворение, и туфелька озарилась голубоватым свечением. А потом... потом взгляд ваш стал отстраненным, и я понял, что ваш дух отделился от тела и вступил в борьбу с вражескими чарами. Но тут откуда ни возьмись появилась это кожекрылая тварь, и мне пришлось от нее отбиваться.

— Наверняка ее послал сюда тот самый колдун, который противоборствовал раскрытию тайны похищения моих детей, — сказала Лакшми. — Она прилетела для того, чтобы пробудить тебя, напав на тебя. А если бы крылатой твари удалось убить тебя, твой дух так бы и остался там, куда переместился, и был бы обречен на вечные странствия.

Химена зябко поежилась.

— Я вам так благодарна за то, что вы защитили меня!

— Для меня это было большой честью, — призналась Лакшми.

— И для меня тоже, — подхватил Савл. — Я-то решил, что в то мгновение, когда детская туфелька озарилась голубым сиянием, победа над злыми чарами нам уже была обеспечена. Вот тогда вы упали, а я уже был слишком занят отражением атаки злобной твари и не успел вас поддержать. В эти мгновения Лакшми начала набирать рост, но тут же уменьшилась и подхватила вас в последний момент, чтобы вы не слишком сильно ударились о камень. А потом она закричала и протянула руку к дымящейся туфельке, но тут же отдернула ее и стала дуть на обожженные пальцы.

Лакшми кивнула:

— Она была такая горячая! Как она только осталась цела?

— Это был магический жар, — объяснила Химена. — Два заклинания сражались между собой до тех пор, пока оба не иссякли.

— Но если твое заклинание иссякло, то...

— Оно для того и было предназначено, — сказала джинне Химена. — Теперь мы сможем возобновить поиски — и на этот раз магический след должен привести нас к детям.

— Вы уверены, что готовы к возобновлению поисков? — заботливо поинтересовался Савл. — Может быть, вам стоит отдохнуть?

— Скорее всего, пока мы тут разговариваем, детей уносят все дальше и дальше от нас, — сказала Химена и с явным усилием встала на ноги, пошатнулась и инстинктивно поискала рукой опоры. — Но думаю, на этот раз, Савл, будет лучше, если заклинание прочтешь ты.

— Конечно-конечно, — поспешно согласился Савл, взял у Химены туфельку, а Химену поддержала Лакшми. Держа туфельку обеими руками, Савл сосредоточенно сдвинул брови и прочел нараспев:

Заклинание подействовало незамедлительно, и Савл сам этому удивился. Вытаращив глаза, он уставился на линию из золотых точек, протянувшуюся от детского шлепанца. Линия скользнула вниз по внутреннему шву его джинсов и устремилась к северо-востоку. На глазах у трех странников возникало все больше и больше светящихся точек, и в конце концов они растаяли за горизонтом.

— Ну, как вам это? — ошеломленно вопросил Савл.

— Что — «это», Савл? — нахмурившись, осведомилась Химена, глядя в ту сторону, куда смотрел Савл.

— Да, что? — озадаченно поинтересовалась Лакшми и тоже устремила взгляд в ту сторону.

— Да смотрите же, в какую сторону уводят светящиеся точки!

— Какие светящиеся точки?

Савл ошарашенно посмотрел на своих спутниц.

— Хотите сказать, что вы их не видите?

— Мы ничего не видим, — буркнула Лакшми. Химена кивнула:

— А что мы должны видеть?

— Линию светящихся точек. Она тянется на северо-восток и исчезает за горизонтом.

— Что же, получается, что ее видит только Знахарь? — обернувшись к Химене, спросила Лакшми.

— Похоже на то, — кивнула Химена. — Ведь он видит нечто волшебное, мистическое, нечто такое, что способен видеть не каждый. И поскольку заклинание прочитал он, он — единственный, кому эти светящиеся точки видны.

— Странно как-то... — покачала головой Лакшми и, прищурившись, посмотрела в северо-восточную сторону. — А ведь когда мы наблюдали за следами, уводящими от замка, такого не было.

— Верно, — кивнула Химена. — Но тогда мы делали видимыми настоящие, реальные следы, оставленные похитителями детей. Сейчас же Савл сделал видимым магический след — след, в начале которого — туфелька, а в конце — младенец, на ножку которого некогда была надета эта туфелька. — Химена взволнованно прикусила губу. — Господи Всевышний, хоть бы этот след вел не только к твоим детям, Лакшми, но и к моим внукам!

— Я буду молиться о том, чтобы это так и было, — заверила ее Лакшми. — Но только я стану молиться не вашему Богу, а Аллаху!

— Нам не стоит пренебрегать любой помощью, — согласился Савл. — Кстати... предлагаю наведаться в Иерусалим и выяснить, как дела у калифа. На мой взгляд, стоит поинтересоваться тем, какая политическая обстановка сейчас на Ближнем Востоке, а уж потом окунаться в нее с головой.

— В этом есть смысл, — согласилась Химена, хотя по лицу ее было видно, как неприятна ей любая задержка на пути к детям.

Савл обернулся к Лакшми.

— Не хотелось бы лишний раз просить вас, ваше высочество, но, быть может, вы не откажетесь доставить нас в Иерусалим? Думаю, на пешую прогулку у нас попросту нет времени.