Сэр Ги отвел его куда-то в дальний конец и вытянул руку.
      - Вот ваша постель.
      Мэт ничего не разглядел. Осторожно выдвинул вперед ногу - и колено его наткнулось на мех. Он опустился вниз и начал натягивать на себя лежащую на постели шкуру. Но сосущее беспокойство вдруг подняло его.
      - Сэр Ги... Вы уверены, что Малинго не...
      - Целиком и полностью, лорд Мэтью. Нет ни малейшего повода для сомнений. Как бы ни был могуществен Малинго, мощи его не хватит, чтобы найти эту пещеру. А если бы даже он ее и нашел, он не посмел бы войти. Войдя, он подал бы знак Гардишану - знак, которого только и ждет император. Император и его рыцари поднялись бы и вышли и покорили бы всех и вся, чтобы заново воссоздать империю. Так что освободите свое сердце от страха и забот.
      Мэт вздохнул и закутался в шкуру. Целый океан меха накрыл его со всех сторон, глаза сами собой закрылись, и навалилась темнота. В конце концов, он не спал толком по меньшей мере три ночи кряду.
      - Мэтью!
      Чьи-то пальцы тронули его за плечо, и Мэт проснулся, готовый к бою. Но тело его было, как мешок с песком. Он с трудом различил лицо сэра Ги, склонившегося над ним. Рыцарь снял доспехи и облачился в перепоясанное одеяние из богатой ткани коричневых тонов. Так вот как выглядит он в часы досуга!
      - Вставайте, - серьезно, почти сурово сказал Черный Рыцарь. - Вы проспали целую свечу.
      Свечу? Ах да, тут способ мерить время - свеча в красно-белую полоску, каждая горит по часу.
      - И большую свечу? - поинтересовался Мэт.
      - Двенадцатичасовую... Поднимайтесь, вам пора на бдение.
      Мэт никогда не видел сэра Ги таким серьезным. Он выскользнул из-под мохнатой шкуры и встал на ноги.
      - Что происходит?
      Но Черный Рыцарь, не отвечая, повернулся и прошествовал через нее к алтарю. Мэт с кислой миной последовал за ним.
      На алтаре лежали доспехи, похожие на те, что были у сэра Ги, только новехонькие, из сверкающей, как серебро, стали.
      - На колени, - приказал сэр Ги. - Начинайте ваше бдение.
      Мэт нахмурился.
      - А разве нам не надо снова в путь? Война ведь, сами знаете...
      - Мы можем проиграть войну, если вы не выдержите этого бдения.
      Мэт пристально посмотрел на рыцаря, но тот ответил ему таким твердым, невозмутимым взглядом, что колени Мэта сами собой подогнулись, и он стал перед алтарем. В виде последнего робкого протеста он промямлил:
      - Вы уверены, что это необходимо?
      - Совершенно уверен. Да пребудет с вами удача. И берегитесь искушений. Хотя вы только что проснулись, ваши веки набухнут тяжестью. Нетерпение, скука, тайные ночные страхи - все это будет искушать вас. Не давайте ничему нарушить ваше бдение. Это жизненно необходимо, поверьте мне. Если вы не выдержите, последствия будут ужасны.
      - Но ведь никто не придет сюда воровать эти доспехи. Их и поднять-то никто не сможет! А сами собой они тоже никуда не убегут, будто вы не знаете!
      - Не знаю. И никто не знает. - Пальцы сэра Ги впились в плечо Мэта твердые, как сталь его латной рукавицы. - Имейте веру в меня, Мэтью. Я никогда прежде не просил вас об этом. Имейте же веру!
      Он повернулся и был таков. Вера! Мэт взглянул на поблескивающий в темноте алтарь. Вот к чему тут все сводилось - к вере! А насчет жизненной важности этого бдения - для него самого - тут Мэт нисколько не сомневался. Кто он для них, если быть честным? Лакей. В компании этих героев он так же неуместен, как гражданский чин за офицерским столом. Попробуй сунуться к ним без приглашения - мертвые рыцари найдут способ насадить тебя на вертел. Конечно, по виду они не из тех, кто способен поднять меч, но ведь по виду они и не из тех, кто еще способен говорить. Тут правят законы магии.
      О'кей. Им надо было убрать его, чтобы не путался под ногами, и они нашли для него этот вежливый способ: придумали ему работенку и уверяют, что она страсть какая важная. Хороший ход: человеку дают возможность сохранить лицо. Глупо было бы вставать на дыбы и возмущаться. В сущности, они даже очень любезны... Но он был задет. И чем больше он думал о ситуации, тем обиднее ему казалось то, что его убрали с дороги, чтобы не путался под ногами у больших мальчиков! Вот пойти туда и сказать им все в лицо!
      Тебя будут искушать! - Колоколом ударил в голове голос сэра Ги, и Мэт овладел своими чувствами, вдруг осознав, что опасность таится в нем самом. Даже тут Зло может прокрасться в него и толкнуть на необдуманный поступок, результатом которого может быть усекновение головы. А он любил повторять себе и даже весьма часто: случись с ним что, и Алисанде не видать законного трона.
      А потому он переменил позу: сел, скрестив ноги на портновский манер, и приготовился к долгой ночи, призывая терпение, которое он выработал в себе на скучных, бесконечных лекциях последнего курса. Но терпение что-то заставляло себя ждать.
      Тогда буду думать, решил он. В конце концов, он ученый, и его внутренних ресурсов должно хватить на то, чтобы справиться с любым количеством ничем не заполненного времени. К тому же он в церкви, так что можно на худой конец и помолиться, если ничего другого не получается.
      Но привычки к молитве у него не было. Вера! Пустое слово для него, а для здешней культуры - ключевое. Он принялся обкатывать в мозгу эту мысль. Вера может быть и сердцевиной магии, а не только религии. Весь этот универсум разве не построен на вере? В таком случае что произойдет, если здешние люди перестанут верить в то, что Бог сотворил мир? Все исчезнет? Но такое направление мысли уводило его к тем материям, которые последователи иных восточных культов использовали в своих медитациях.
      Медитация. Он никогда толком ею не занимался, но для ночного бдения она должна быть хороша. Он начал регулировать свое дыхание с помощью единственной мантры, которую помнил: От mane padme om. От тапе padme...
      ?ерез некоторое время ему пришлось резко дернуть головой: он чуть не вогнал себя в сон. Тебя будут искушать! Для человека, который провел столько дней без отдыха, легко уступить такого рода соблазну.
      Он снова сосредоточился на своем дыхании, пока не достиг медленного, глубокого ритма, на фоне которого мог бы занять свой мозг мыслями о вере.
      Была ли какая-то вера у Малинго? В этом мире - несомненно, никуда не денешься. Но он отвернулся от Бога и уверовал в дьявола. И его побаловали вознаграждениями. К настоящему моменту извращенная вера Малинго дала ему определенные преимущества. Мэта он изводил со знанием дела. Подсылал сначала старую ведьму, потом Саессу. Даже передвинул ее вместе с дворцом миль на пятьдесят в сторону, чтобы она попалась Мэту на пути. Потом - крестьяне, которые вышли на охоту за ведьмой, взвинченные и настроенные, как суд Линча. А потом - патер Брюнел, который вдруг снова стал оборотНем. Краем глаза Мэт уловил какое-то мерцание. Не поворачивая головы, сосредоточился на нем. Оно постепенно оформлялось в фигуру, облаченную в древние доспехи. Но голова фигуры была не человеческая: свиная морда, глазки без век, низкий лоб и широко разинутая пасть с трехдюймовыми острыми зубами.
      Фигура пошла на Мэта, пуская слюни. Мэт наблюдал за ней задумчиво, не ощущая ни страха, ни напряжения, в полной уверенности, что она не существует, что она - только мираж. Что еще могло прокрасться в часовню, путь в которую шел через Гардишанову пещеру? Кроме того, Мэт видел сквозь эту фигуру, хотя и не очень ясно. Он не знал, кто подослал ее и зачем - может, это плод его собственного подсознания?
      Могло ли сие видение нанести ему вред? Только если бы он поверил в него. А он не верил.
      Он вытянул руку, растопырил пальцы. Чудище ринулось на него, пригнув голову. Акульи челюсти распахнулись, захватывая его руку, - и замерли, не закрывшись. Глазенки без век впились в его глаза. Видение стало постепенно таять.
      Шейные мускулы Мэта спружинили в легком кивке удовлетворения. Он знал, что это мираж, а посему никакого вреда не последовало.
      Что все это значило для здешних людей, для здешнего мира? Неужели их магия и их чудовища существуют только потому, что в них верят? Нет, конечно, нет! Ведь Стегоман принадлежал вполне прагматичной реальности!
      Его мысли покатились в ночи, пренебрегая накатанной дорогой, переходя путем свободных ассоциаций от одной концепции к другой, бесконечно возвращаясь к проблеме веры и реальности.
      И тут что-то замерцало справа от алтаря.
      И двинулось к нему, приобретая форму и массу по мере приближения, превращаясь в человека, который был обвит стофунтовыми веригами, волочившимися по полу. Наготу его прикрывали лохмотья некогда роскошного плаща, на голове топорщились космы немытых черных волос. Борода была забрызгана слюной. Высокий лоб, орлиный нос и тонкие губы свидетельствовали о его аристократическом происхождении. Но глаза глядели с диким выражением, выдавая безумие. Он шел на Мэта, хихикая и брызжа слюной, сквозь вериги тянулись руки, страшными пальцами целя в горло Мэта.
      Мэт спокойно наблюдал. Он не видел сквозь этого сумасшедшего, но все же тот должен был быть миражом - чем же еще?
      Пальцы сумасшедшего остановились в дюйме от его горла. Он сверлил Мэта взглядом, потом снова захихикал, запрокинув голову. Безумный смех рос и ширился.
      И вдруг пальцы выстрелили, вцепившись Мэту в горло. Лицо сумасшедшего исказилось одержимостью убийства, глаза налились недобрым блеском. Он издавал нечленораздельные звуки, смыкая пальцы на горле Мэта. Тот ощущал нечто, отдаленно похожее на давление, но ощущение было, конечно же, ложным. Он знал, что на самом деле никакого сумасшедшего тут нет. А значит, никто реально не мог коснуться его, а тем более причинить боль. Фантом, вот что это было. Фантом, подосланный, чтобы испытать его - насколько хорошо он умеет отличить реальное от подделки.
      Мэт умел различать такие вещи. Кончаем с путаницей, выдохнул он, еле слышно шевеля губами. Сумасшедший замер, неотрывно глядя в его глаза, и стал медленно таять, пока между Мэтом и алтарем не осталось пустое место.
      Мэт неподвижно сидел, преисполненный приятным чувством, что все идет как надо. Его чувство реальности оказалось безупречным: то, что он полагал иллюзией, иллюзией и было, так что он все еще жив. В каких отношениях вера находится с жизнью, трудно сказать. Но все ясно относительно веры в собственное восприятие. Тест был жестокий, но Мэт его выдержал.
      Что, если бы он поверил в реальность посланцев?
      Тогда они вполне могли бы причинить ему вред, что означало бы, что Мэт позволил собственному разуму причинить себе вред. Даже в его родном универсуме людей могли погубить их собственные иллюзии. А уж здесь - процесс просто материализовался.
      Мысли его снова пошли блуждать по сотням ассоциаций, все время вертясь вокруг вопросов веры и жизни, пока охраняемые им доспехи не зашевелились.
      Со звоном отдельные их части собрались воедино, пригнались друг к другу, и вот уже стальной человек стоял в грозном молчании, и меч Мэта висел у его бедра. Ужасный рыцарь вынул меч из ножен, обеими руками взялся за эфес и замахнулся.
      Каждую клеточку тела Мэта пронизала паника. Он-то ведь знал, на что способен его меч. Одного прикосновения этого клинка достаточно, чтобы умереть. То ли по его собственной глубинной тяге к смерти, то ли по чьему-то заклинанию меч сейчас угрожал ему.
      Он осознавал с леденящим кровь чувством, что переступил грань - признал реальность за иллюзией, по крайней мере отчасти. А теперь, иллюзия или нет, но если меч опустится на него, - это смерть.
      Мэт лихорадочно думал, что магия не подействует против его собственного разума. Только вера - и молитва. Он поспешно начал бормотать слова, в которых не был уверен, слова полузабытых детских молитв, и искал глазами алтарь.
      Меч пошел вниз, но на полпути остановился. Доспехи распались на составляющие их части и грянули об пол. Меч, упав, оставил выбоину в камне. Все замерло.
      Мэт сидел сжавшись, все еще молитвенно сложив руки, кровь молотком стучала в висках.
      Вера! Когда все доводы рассудка бессильны и человек остается один на один с собой, приходит понимание, во что он на самом деле верит.
      Рука тронула его за плечо.
      Мэт вздрогнул и, подняв глаза, увидел коричневый плащ сэра Ги и его озабоченное лицо. Голос рыцаря доносился как будто издалека.
      - Как вы, Мэтью?
      С бесконечным облегчением Мэт вернулся к действительности, начиная ощущать холод каменного пола и различать свет свечи в полумраке пещеры, пока не стал снова принадлежать этой минуте.
      Он взглянул на доспехи: лежат, как упали, на полу, в беспорядке. И его меч тоже валяется в стороне.
      Со странной улыбкой он опять перевел глаза на сэра Ги.
      - Я? Прекрасно.
      Чувство облегчения зажгло глаза сэра Ги, но лицо его не дрогнуло. Он кивнул, и только тогда на губах заиграла улыбка.
      - А что ваше бдение?
      Мэт усмехнулся и, потягиваясь, встал на ноги.
      - Как вам сказать? Теперь я знаю, во что верю. Прихлынувшая радость отразилась на лице сэра Ги.
      - Значит, вы их заработали. Берите доспехи, идемте. Мэт нахмурился, не вполне понимая, о чем речь. Пожал плечами, нагнулся и поднял груду металла. Она весила по меньшей мере сотню фунтов, но он даже не пошатнулся под ношей. Тело его как будто бы налилось неожиданной силой. Неужели от веры? Он пошел следом за сэром Ги в большую залу.
      Тут было светлее вчерашнего, и в воздухе носился дух ожидания: древние рыцари как бы предвкушали какое-то из ряда вон выходящее событие. Интересно, какое? Мэт обернулся к сэру Ги.
      - Сколько я там пробыл?
      - Только одну ночь, - отвечал сэр Ги. - Десять часов. - Десять? - Мэт недоверчиво уставился на него. - Я мог бы поклясться, что часа два-три от силы.
      - Нет, десять. - Сэр Ги наблюдал за ним с легкой улыбкой. - Вас это утомило?
      - Ну, разве что чуть-чуть, зато голова свежая.
      - Значит, тело устало. Могу я предложить вам ванну?
      - Ванну? - У Мэта заблестели глаза. - Еще бы! Я уж и не помню, когда принимал ванну - может, неделю назад!
      - В таком случае снимите свои одежды. Мэт сложил на пол доспехи, потом сбросил с себя свой средневековый костюм.
      Затем сэр Ги проводил его в "ванную". Она располагалась на полпути к Гардишанову трону, прямо под носом у двоих мертвых рыцарей. Из пола вынули каменную плиту, а под ней оказался небольшой бассейн. По всей вероятности, естественный, какие-нибудь подземные воды. При взгляде на эту "ванну" Мэта пробрала дрожь.
      - Пожалуйте в воду, - сказал сэр Ги.
      Мэт почувствовал, что его опять испытывают. Преодолев раздражение, он ступил в воду. Ноги его обожгло ледяным прикосновением. Он выждал мгновение, глубоко вздохнул и погрузился в воду весь.
      И едва удержался от крика. Жидкий лед пронизал его до мозга костей. Может, эти рыцари таким образом и сохраняются - с помощью криогена?
      Он выскочил на поверхность воды, и воздух показался ему необычайно теплым. Тихий одобрительный шепот прошел по залу: значит, пока что он поступал правильно. Зачерпнув пригоршню воды, он стал растираться ею. Сэр Ги куда-то скрылся - пошел за полотенцем, как надеялся Мэт.
      Слева раздался голос:
      - Кому первому присягает на верность рыцарь?
      - Своему сюзерену, - машинально ответил Мет, с удивлением поднимая глаза.
      Слева от него сидел мрачный старый рыцарь. Мертвый он был или нет, но голос подал именно он, в этом Мэт не сомневался.
      - Потом - супруге своего сюзерена.
      - А королю? - раздался голос справа. Мэт плеснул воду на плечи и поежился.
      - Рыцарь верен королю, разумеется, но верность эта проходит по цепочке вассал - сюзерен. Поскольку король - сюзерен сюзерена, то вассал верен и ему.
      - А если король воюет с сюзереном рыцаря? - спросил третий голос.
      Что это? Ему устроили устный экзамен на степень доктора?
      - Тогда рыцарь должен стать на сторону того, кто прав. И если его сюзерен не прав, а прав король, рыцарь должен пойти к сюзерену и официальным образом отстраниться от службы. После этого, если от него что-то останется, он может предложить свои услуги королю.
      - Хороший ответ, - одобрил Мэта четвертый голос. - А каково первое правило битвы? Мэт нахмурился.
      - Нападения или защиты?
      - Дельное уточнение, - похвалил четвертый голос. - Первое правило нападения!
      Они бомбардировали Мэта вопросами, а он дрожал в ледяной воде, как ему казалось, уже много часов. Вернулся сэр Ги, неся на руке ворох одежд, и встал, почтительно слушая, как рыцари экзаменуют Мэта. Иногда он не попадал в точку с ответами, и его строго поправляли. Эрудиция в области истории позволила ему правильно ответить в девяти из десяти случаев, но этим мертвым рыцарям все было мало. Похоже, они приберегали свои вопросы веками.
      Наконец заговорил сам Гардишан:
      - Довольно! Он знает законы рыцарства столь же хорошо, сколь каждый из нас. Оставьте его!
      Сэр Ги наклонился, протягивая руку. Мэт принял ее и благополучно выбрался из бассейна. Подземный воздух залы показался ему чуть ли не горячим в сравнении с водой. Он изо всех сил старался не щелкать зубами и яростно растирал ноги, чтобы не дрожали колени. Когда дошел черед до спины, сэр Ги взял у него из рук полотенце. Мэт воспротивился было, но Черный Рыцарь стал сам осушать его спину, и Мэт понял, что такова церемония.
      - Ты верно на все ответил.
      Мэт посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос, и увидел седобородую фигуру. Она не двигалась, но голос явно принадлежал ей.
      - Вы рассуждали тут только о рыцарстве и ни слова не сказали о магии. Поговорим же... Опасайся Малинго, маг Меровенса. Он еще хуже, чем кажется, потому что он ближе к демонам, чем к людям. Но в этом-то и его слабость...
      Мэт не успел осмыслить сказанного, потому что сэр Ги уже протягивал ему новый костюм - чистый! Мэт напялил штаны в обтяжку, они пришлись ему в самый раз, потом рубаху, потом стеганый кафтан. Когда он подпоясался, сэр Ги взял из доспехов одну их часть и принялся прилаживать на Мэте.
      - Эй, погодите минутку! Я не намеревался носить рыцарские доспехи!
      - Почему же? - Сэр Ги уже возился со второй частью.
      - Ну... разве это не против правил и все такое? Сэр Ги только пожал плечами.
      - Но вы же не скажете, что они вам не нужны. Мы идем на бой, господин маг. Мэт сдался и позволил сэру Ги обрядить себя. Может, это и было не по правилам, но кто он такой, чтобы возражать?
      Доспехи сидели на нем как влитые. Но насколько они были хороши, настолько и тяжелы. Мэт сделал шаг и чуть не грохнулся. Пока еще к ним привыкнешь!
      - Держи спину совершенно прямо, - посоветовал ближайший к нему рыцарь. Основной вес должен лечь на плечи, пока ты не сядешь на коня.
      - И вначале помедленнее, не делай резких движений, - добавил второй. - Дай себе время: тело должно заново научиться ходить и сохранять равновесие.
      Пока они наперебой давали ему советы, Мэт в порядке эксперимента двинулся по направлению к ним. Учителями они были терпеливыми, что несколько удивило его - после того перекрестного допроса-экзамена. Пока шел инструктаж, сэр Ги опять куда-то скрылся.
      Когда рыцари позволили Мэту вынуть меч из ножен и наставили его в тонком искусстве рубить с плеча так, чтобы рука падала, как свинцовая, он понял, что выдержал еще один экзамен. Тут появился и сэр Ги, уже облаченный в свои латы.
      - Идемте, господин маг. - Дорога нас заждалась, да?
      Мэт повернулся лицом к ближайшим рыцарям и ухитрился отвесить весьма поверхностный поклон и даже, что еще удивительнее, снова принять после него вертикальное положение. Повернулся ко второму ряду рыцарей и тоже поклонился.
      - Благодарю вас, сэры и лорды, за совет и учение. Одобрительный шепот прошел по рядам рыцарей, и только тот, что стоял рядом с Мэтом, сказал:
      - Ступай за Тутарьеном.
      Прежде чем Мэт сообразил, в чем дело, сэр Ги взял его за плечо и развернул в сторону императора. Мэт оробел, но сэр Ги неуклонно шел вперед, чуть ли не таща его за собой.
      Что они затевали, хотелось бы ему знать.
      Сэр Ги остановился в пяти футах от императора и тихо приказал:
      - На колени!
      На колени? Он и поклониться-то исхитрился еле-еле! Но в этой зале сэр Ги был единственным, кто не смотрел на него. Как могли наблюдать за ним мертвые рыцари, если их глаза были закрыты, Мэт не знал, но они наблюдали, и Мэту было от этого неуютно. Не раскисай, жестко сказал он себе и сконцентрировался на том, чтобы подогнуть колено. Медленно и неуклюже он наконец коснулся одним коленом пола и взглянул вверх.
      Мертвый император возвышался над ним, огромный, весь в золоте.
      - Не хочешь ли ты, - громко проговорил исполин, - принести присягу на верность мне и моим потомкам, в том, что ты будешь нести мою службу, отвечать на мой зов и быть верным мне и моим близким, защищать меня и их не щадя живота своего, если будет в этом надобность?
      Мэт не отрываясь смотрел на златоносного исполина, пораженный внезапной мыслью, что человек этот был воплощением лучшего, что дала миру армия и аристократия, и что был он кристально чист и свободен от зла и слабости.
      - Почту за великую честь, ваше величество, присягнуть вам на верность. Буду служить вам без страха и упрека.
      - Хорошо сказано, - одобрил кто-то. - Поклонись.
      Пока Мэт склонял голову, он заметил, как сэр Ги подступил к императору и вынул у того из ножен гигантский меч, согнувшись под его тяжестью. После чего Мэт видел только пол: своим острым концом меч лег ему на плечо.
      - Этим мечом, - произнес император, - я посвящаю тебя в рыцари.
      Мэт похолодел.
      Потом медленно поднял широко раскрытые, недоверчивые глаза на великого императора, кляня себя за то, что не понял, к чему идет дело, - или не пожелал допустить такой мысли, когда она забрезжила в его голове.
      - Встань, сэр Мэтью, - приказал император. Мэт поднялся - в полном смущении и одновременно в приливе восторженного чувства.
      - А теперь я дам тебе наставления, - сказал император. - Остерегайся химер и злых чар, а пуще всего остерегайся деяний Зла, что проявляют себя в недуге бесцельности. Ибо мы всегда имеем цель, и состоит она в том, чтобы ждать и верить, что и нас ждут в тот день, когда Зло покажется непобедимым. Только пребывая так, в готовности, сможет мы остановить его.
      - Я запомню это, ваше величество, - со склоненной головой пробормотал Мэт.
      - И ни перед кем не склоняй головы, даже передо мной, - прогремел император. - Стой прямо и гордо, ибо ты - рыцарь Гардишана.
      Мэт принял это к сведению.
      - Ну а теперь отправляйся в путь со своим отрядом, - голос императора посуровел. - Разбей колдуна Малинго, свергни его пешку, продажного Астольфа. Верни эту землю чистоте и Богу.
      - Я приложу к этому все усилия, ваше величество. Сэр Ги кончил засовывать Гардишанов меч обратно в ножны и, подступив к Мэту, тихо сказал:
      - Поворачивайтесь и идемте.
      Мэт с мгновение постоял в оторопи. Повернуться спиной к императору? Потом он пожал плечами - вернее, попытался это сделать в своем стальном панцире, поклонился, выпрямился, повернулся и пошел вслед за сэром Ги.
      Между делом его взгляд скользнул по пустому креслу, стоявшему одесную императора; оно было ненамного меньше Гардишанова трона и богато изукрашено позолоченной резьбой. Для кого оно предназначалось? Для рыцаря, который погиб так, что от него не осталось и праха? Или для того, кто сейчас просто отсутствует? Мэта передернуло при мысли о восковой фигуре, расхаживающей среди живых. Но он отложил эту загадку на потом.
      Они с сэром Ги прошли между двумя рядами мертвых рыцарей, и Мэту казалось, он слышит далекий хор, поющий победный гимн. И еще каждый из древних воинов, когда они проходили мимо него, произносил свой завет - всю мудрость жизни в одной фразе:
      - Никогда не вступай в бой, пока не удостоверишься в своей правоте; а уж тогда рази без промаха.
      - Никогда не бойся претендовать на более высокое место, ибо когда ты достигнешь подобающего тебе, ты это будешь знать.
      - Никогда не проси больше силы, чем дает Бог, ибо он дает тебе столько, чтобы ты мог выполнить свою миссию.
      - Знай себя и всегда задавай себе вопрос, кем ты стал...
      Это продолжалось до тех пор, пока в ушах Мэта не зазвенело от мудрости железных рыцарей. Затем они вышли в низкий проход, ведущий во входную пещеру. Повернули за угол, и туманная зала исчезла из вида. Мэт почувствовал укол сожаления.
      У выхода жужжащий светлячок спустился с потолка пещеры.
      - Я хотел согреть тебе воды, маг. Но воздержался. Мэт с грустью кивнул, И правильно сделал. Очень даже правильно.
      Стегоман слетел с ближайшей горной вершины по зову Мэта. Сэр Ги озирался вокруг, словно ища кого-то. Потом засунул в рот два пальца и издал пронзительный свист. Пару минут спустя к нему рысью подскакал его конь. Видно, монахини выпустили его на волю, и он сам нашел сюда дорогу, как и предполагал его хозяин.
      Они поехали в горы, позлащенные светом раннего утра. Мэт был молчалив, он ехал верхом на драконе, устремив глаза к небу, и снова и снова переживал мысленно только что свершившееся торжественное событие. В ушах у него стояло далекое эхо древних, легендарных баталий.
      Вдруг потемнело: они въехали в ущелье между двух отвесных базальтовых скал.
      Мэт встряхнулся и оторвался от грез.
      - Э-э... сэр Ги, где мы?
      Черный Рыцарь повернул к нему улыбающееся лицо.
      - Вы, я вижу, очнулись... Мы едем на плато Греллига. Это высокогорная равнина, и езды до нее день.
      - Значит, ущелье ведет как раз туда. Мэт оглядел отвесные стены и дорогу, которая была довольно-таки заброшенной: очевидно, по ней путешествовали не часто. Пейзаж украшали лишь островки травы и разрозненные низкие кусты. Тем не менее в нем было величие и редкая красота.
      - Сэр Ги, тут что-то не то.
      - Вы о чем?
      - Превосходный проход сквозь горы. Почему он такой заброшенный?
      Вдруг как снежная лавина обрушилась перед ними на дорогу: огромный, восьми футов в высоту, мохнатый великанище с глазами навыкате и с клыками, торчащими из пасти. На груди и на ногах у него были латы, а на голове - шлем, отдаленно напоминающий греческий. В обеих руках у него было по мечу, которыми он размахивал, как простыми кинжалами.
      - Что еще за наваждение?
      - Людоед! - Меч сэра Ги просвистел в воздухе. - Защищайтесь!
      Из какого-то неопознанного места Мэт почерпнул отвагу и выхватил свой меч.
      Людоед пошел на них с диким ревом. Стегоман ответил залпом огня в двенадцать футов, но людоед уклонился и тут же обрушил на голову Мэта меч.
      Тот выставил щит - и от удара слетел со Стегомана и покатился к подножию скалы. Как сквозь сон, он слышал боевой клич сэра Ги и ответный рев людоеда.
      Все же ему удалось с трудом подняться на ноги и повернуться лицом к сражающимся. Он увидел, как великанище ловко орудует обоими мечами, нападая на сэра Ги буквально с двух сторон сразу. Рыцарь старательно отражал удары, а боевой конь помогал ему, лягаясь. Стегоман кружил возле, вытягивая шею и пытаясь нацелиться в людоеда. Но тот так нажимал на сэра Ги, что дракон боялся, как бы не спалить своего.
      Собравшись с духом, Мэт кинулся в бой.
      Великанище с рыком повернулся к нему и замахал одним из мечей. Мэт встретил удар своим волшебным клинком. Руку его чуть не вывернуло из сустава, но великанище остался с половиной меча. Даже этой половиной он поразил Мэта так, что тот покатился по земле. Однако ухитрился подняться и ответным ударом содрал кусок кожи с ноги великанища.
      Людоед взвыл, отскочил, рубанул по щиту сэра Ги и затем обрушил целый каскад ударов на Мэта, который отступал, пока не уперся спиной во что-то твердое. Скала!
      Мэт успел выставить щит как раз вовремя, чтобы отразить еще один сокрушительный удар. Краем глаза он заметил, что конь сэра Ги тоже прижат к скале, в нескольких футах влево от него.
      - Попались, трусы в панцирях! - орал великанище, нагибаясь и подбирая с земли булыжник размером с баскетбольный мяч.
      - Берегитесь! - крикнул сэр Ги, поднимая щит над головой, в то время как великанище мощным броском послал булыжник вверх. Мэт тоже прикрыл голову щитом. Он услышал, как камень ударил о скалу и привел в движение горную породу.
      Мэт сделал шаг от скалы и крикнул:
      - Сэр Ги, прочь от скалы, быстро!
      Но лавина камней уже хлынула и заколотила по его доспехам. Он ухитрился выставить щит, как крышу. Но удары по плечам, казалось, никогда не кончатся. Наконец лавина все же поредела и иссякла.
      Мэт повернул голову. Он и сэр Ги были погребены камнями почти до подбородка: целый склон сполз и засыпал проход. И от коня сэра Ги виднелась одна лишь морда.
      Великанище победно расхохотался.
      - Пусть это послужит вам уроком! Болваны, посмевшие войти в мои горы! - Он сделал шаг к ним, поигрывая мечом. - Чтобы другим неповадно было сюда таскаться, вывешу-ка я условный знак у входа в ущелье: ваши головушки! - Он скакнул, отрабатывая сокрушительный свинг, который мог бы обезглавить носорога.
      Взметнулось пламя, скрыв людоеда из глаз. Мэт слышал только, как он вопит от ярости и боли. Пламя погасло так же внезапно, как появилось, обнаружив великанище в добрых двадцати футах от них: он потирал обожженные места и бранился на чем свет стоит.
      - Просчитался ты, кровожадное чудище, - пробурчал Стегоман откуда-то сбоку, вне поля зрения Мэта. - Посмей только тронуть моих рыцарей!
      Людоед выпустил в него целую обойму брани, но подойти ближе не решился.
      Мэт с облегчением перевел дух.
      - Спасибо, Стегоман!
      - Помогаю чем могу, маг. Жаль, остальное не в моих силах.
      - Не в твоих силах? - Мэт опустил глаза на каменный обвал. - Да, я понимаю, о чем ты. Многовато камней, да? Каждый надо поднять и оттащить в сторону...
      - Вот то-то и оно. А я своими когтями разгребаю хорошо, а вот поднять и нести совсем не могу.
      - Вот проблемка. - Мэт пожевал нижнюю губу. - Однако же нам нужно выбраться отсюда тем или иным способом.