Мэт и аббат взглянули, куда он указывал, и увидели внизу подкрепление, бегущее к нижней двери башни.

— Макс! — позвал Мэт.

И демон повис перед ним в воздухе.

— Я здесь, маг!

— Подай энтропию в эту ловушку!

Мэт кивнул на башню.

— Сию секунду, — хихикнул демон и скрылся.

— Что это за заклинание? — поинтересовался аббат.

— Смотрите сами! — У Мэта заблестели глаза. Башня издала долгий предупредительный стон. Затем все сооружение с грохотом развалилось, и все его стропила и балки рассыпались в прах.

— Труха, — доложил Мэт аббату. — Мы просто ускорили процесс.

Груда древесной трухи высотой в десять футов лежала у ворот, а в ней копошились вражеские солдаты.

— Кипяток! — приказал аббат. — Смойте эту грязь!

Двое рыцарей втащили на стену котел в сто галлонов. Кипяток полился вниз на груду трухи. Раздались ужасные крики, часть солдат осталась лежать в грязи, часть попыталась спастись, но, пробежав футов десять, они тоже попадали на землю.

— Лучники! — крикнул аббат.

И стрелы полетели в упавших, превращая их в подушечки для иголок, а аббат тем временем занялся отпущением грехов.

— Ужасный конец, — пробормотал он, — но не могли же мы оставить их лежать у наших ворот. Да, и вдобавок многие спаслись.

Последние несколько воинов в золотых доспехах вернулись в свой стан. И тут тоже началась потасовка: пехотинцы, равно как и рыцари, вырывали друг у друга золотые доспехи, мечи и копья.

— Им понадобится некоторое время, чтобы восстановить порядок. — Аббат откинулся назад и снял шлем, чтобы отереть пот с лица. — Мы можем передохнуть, я думаю. Брат Томас! Который час?

— Четыре, господин аббат, — отвечал монах в бурой рясе.

— Еще час до рассвета. — Аббат снова надел свой шлем. — Будьте готовы, добрые рыцари! Долго отдыхать нам не придется!

Но время тянулось — десять минут, потом пятнадцать.

Мэт кусал губы. Врагу оставалось всего лишь сорок пять минут. С чем они там возятся, на что тратят драгоценное для них время?

И ответ появился — в какой-нибудь сотне футов от стены. Несколько уменьшенное расстоянием, женское тело излучало сияние в темноте, и каждый его изгиб был виден с необыкновенной четкостью еще и потому, что женщина была нагая.

Потеряв дар речи, защитники крепости уставились на нее.

Ее лица Мэт не мог хорошенько разглядеть, но тело было самым сладострастным из всех, что ему доводилось видеть, оно откровенно говорило о тайном, почти невыносимом наслаждении. Женщина стояла вполоборота к монастырю, глядела куда-то вдаль, а ее длинные черные волосы струились по плечам.

Наконец рыцари-монахи отвели от нее глаза, крепко сомкнули веки, склонили головы над сложенными ладонями и зашептали молитвы, как будто состязались, кто первым отслужит службу.

— Всевышний Боже! — Рыцарь с черной бородой, стоящий подле Мета, задрожал всем телом. — Это Энэстейз, та, которую я соблазнил, а она наложила на себя руки. Я пришел сюда замаливать свой грех. Господи, что я натворил, я послал ее в пасть ада!

— Это вовсе не твоя подружка, — прикрикнул на него аббат, тряся его за плечо. — Это призрак из ада. Или наваждение, принявшее вид той, которую ты знал. Прочь, прочь отсюда. Ступай в часовню! Молись! Против такого врага тебе не устоять!

Пошатываясь, рыцарь пошел вслед за аббатом к лестнице.

— Пресвятая Дева! — вскричал юный рыцарь справа от Мэта. — Всевышний Боже! Спасите меня! — Он был сам не свой.

— Очнись! — Сэр Ги хлопнул его по плечу. — Ты что, девственником пришел в монастырь? Соблюдай же достоинство! Оно придаст тебе силы в такой войне, как эта. А ну-ка закрой глаза и стань на молитву. Нет ничего ближе к Небесам, чем настоящая женщина. И ничего дальше от них, чем эта призрачная дива!

«Дивы», следовало бы сказать, потому что они размножились и дефилировали вдоль стены, как на параде.

Юный рыцарь закрыл глаза рукой и принялся молиться.

— Крепись! — Аббат взял его за плечо. — Каждый преодоленный соблазн прибавляет сил, чтобы устоять перед следующим.

Мэт обозрел новое поле боя. Часть рыцарей толпились у спуска на лестницу, и в толчее жертв оказалось больше, чем в атаке. Но подавляющая часть рыцарей Монкера стояла неподвижно, с остановившимся взглядом. Их губы беззвучно шевелились в молитве, тетивы луков были натянуты, мечи наполовину вынуты из ножен. Они ждали нападения в полной боевой готовности. Совсем по-иному вели себя гости монастыря.

— Ради всего святого! — задыхаясь, проговорил вассал одного из баронов. — Вы только поглядите на нее! Я такой красоты в жизни не видывал. Пойдемте, пойдемте к ним!

— Стой! — Рыцарь Монкера как в железных тисках зажал его руку. — Это только наваждение, греза.

— Так дайте же мне умереть в грезах! — возразил вассал.

А кто-то из пехотинцев подхватил:

— Не могу больше! Эти губы, эти груди, эти ляжки! Все такое ядреное!

— Возьми хоть одну! — хрипло крикнул другой пехотинец, бросаясь к лестнице.

Рыцари Монкера бросились, чтобы удержать его. Вдоль всей стены звучали дикие крики: целая сотня добровольцев желала последовать пагубному примеру. Зазвенела сталь.

— Пустите, пустите меня! — Пришлый рыцарь бился в руках рыцарей-монахов. — Я должен потрогать их! Мужчина во мне не простит до самой смерти, если я не спущусь к ним!

— А смерть не простит тебе, что ты мужчина, — пробурчал рыцарь-монах. — Ты забыл, что до этих девиц сто футов пустого пространства?

— Зато я умру в блаженстве!

— И прямиком в ад. Ведь это адские призраки.

— Мужичье!

Одно-единственное слово перекрыло весь шум. Все женское презрение было вложено в него. Дерущиеся в оторопи оглянулись.

У подножия одной из башен стояли Алисанда и Саесса, освещенные лунным светом. С непередаваемой издевкой они разглядывали рыцарей и пехоту.

— Отчего это мужчина превращается в кобеля, только покажи ему смазливую бабенку? — громко спросила Саесса.

— Вот-вот, — подхватила Алисанда. — Вывесят языки и истекают слюной, как скоты.

— Выстоят против всего, против огня и стали, против копий и стрел. Но покажите им бабье мягкое место — и они на брюхе поползут за подачкой.

«Понимают они, на что нарываются? — думал Мэт. — Дразнят собой солдат!»

Воины в самом деле отвернулись от призраков и смотрели на Саессу и Алисанду, набухая гневом. Мэт еще раз взглянул на эту пару. Они были прекрасны при лунном свете, но красота была только в их лицах, а тела скрывались под широкими складками одежды.

Никогда еще ни одна из них не выглядела столь асексуальной. Даже Саесса была словно закована в ледяную броню. Ее лицо освещали гнев и презрение, однако и то, и другое отдавало холодом. Эти женщины вызывали ярость, но и усмиряли похоть. Мэт вспомнил, что последнее — сфера как раз Саессы. Вот только он не знал, что она умеет гасить похоть так же мастерски, как и разжигать ее.

— Пусть говорят, что хотят, — проворчал кто-то. — Если придется выбирать между такими, как они, и теми, кто за стеной, я пойду к тем или позову их сюда!

И он бегом бросился к лестнице. Дюжина других последовала за ним. Их попытались остановить, завязалась драка.

— Привратники! — крикнул аббат. — Не подпускайте их к воротам. Если понадобится — убивайте!

Привратники взялись за мечи, им на подмогу поспешили монахи в бурых одеждах, вооружившиеся дубинками.

— Макс! — позвал Мэт. — Останови их!

Что-то блеснуло в воздухе, затем столб огня взметнулся на лестнице прямо перед ренегатами.

Они отшатнулись и бросились назад, где бывших собратьев встретили разгоряченные рыцари Монкера. После короткой схватки полумертвых ренегатов оттащили в безопасное место.

— Заклинание еще действует!

Мэт взглянул на Саессу, испуганный яростью, звучащей в ее голосе.

— Разве ты не видишь, что там происходит? — спросила она.

Мэт взглянул со стены вниз и увидел, что призрачные дивы принимают разные позы. Услышал он и возбужденное, с хрипами мужское дыхание вдоль всей стены.

— Эти мужчины добры и сильны, — сказала Саесса, — но они всего лишь мужчины, и многим из них не выдержать такого зрелища. Скрой призраков из глаз, маг, или мы потерпим полное поражение.

— Ну, ну... ладно. — Мэт так энергично закатил глаза, что они почти ощутимо хрустнули. — Вы правы. Да. Конечно.

И пыль заклубилась, образовав завесу сразу за крепостной стеной — завесу достаточно плотную, чтобы призраки скрылись из виду. Защитники крепости встряхнулись и, казалось, начали выходить из транса.

— Каким адским заклинанием нас закляли — оно чуть не привело нас к гибели, — сказал кто-то.

— Не раскрывайте ртов! — призвал всех Мэт. — Ветер может повернуть в нашу сторону. — И спросил Саессу: — Колдуны еще долго будут соображать, что пора кончать с этими красотками, как вы полагаете?

— Нет, недолго, — отвечала та. — Они снимут свое заклинание, когда увидят, что от него нет никакого проку.

В тот же миг приставная лестница стукнула о стену, и люди в кольчугах посыпались на парапет.

— Защищайтесь! — крикнул Мэт. Рыцари схватились за мечи, пехота — за пики и все с радостным кличем бросились на нападавших: напряжение было так велико, что требовало выхода. Все смешалось: звон мечей, боевые возгласы, — но неприятель прибывал, и гарнизон терял силы.

— Мы умрем в этот последний час! — Принцесса возникла рядом с Мэтом, сея вокруг смерть своим мечом. — Неужели ты не справишься с колдовской силой?

— Я как раз думал об этом. Мет размахивал мечом, отражая удары, и чувствовал как нарастает в нем духовная сила.

Пыль в самом деле осела и рассеялась, а стены крепости засветились бледным огнем. Огонь постепенно разгорался, пока не стал слепить глаза. Все воины застыли в суеверном ужасе, кто с божбой, кто с проклятием на устах.

— Это холодный огонь! — крикнул Мэт. — Он не причинит вреда благочестивым!

Рыцари Монкера вышли из оцепенения, услышав команду аббата: «В наступление!». Воины-монахи с криком перешли в наступление, тесня неприятеля, и очень скоро тот оказался перед выбором: огонь святого Эльма или верная смерть от стали. Огонь оказался страшнее, и неприятель снова бросился в бой, но было уже поздно.

Рыцари Монкера получили преимущество, а вражеские воины сражались, охваченные страхом. Тела то и дело слетали со стены, сталь разила наповал. Кровавая мясорубка крутилась вовсю.

Мэт решил не дать колдунам опомниться. Быстренько порывшись в памяти, он извлек и приспособил к случаю стишок:

Но ничего не произошло, и Мэт ощутил некоторое смущение.

Правда, он тут же сообразил, что этому заклинанию, чтобы подействовать, надо все же несколько минут.

Вражеские солдаты катились вниз по приставным лестницам, оставляя позади убитых и раненых. С возгласами триумфа рыцари Монкера принялись отталкивать лестницы от стен. Оставшиеся в живых враги бежали в свой стан, а их командиры чуть ли не силой снаряжали подкрепление. Брошенные вперед отряды сталкивались с отступающими, — словом, полная неразбериха.

Вдруг душераздирающий крик перекрыл шум битвы. Мэт взглянул на задние ряды неприятеля — в них наметилась огромная полукруглая брешь — ни одного мертвого тела, только зеленая травка там, где стояла сотня людей. Снарк, по-видимому, оказался кровожадным.

Вопль ужаса пронесся над долиной, все смешалось во вражеском стане, а полукруг бесшумно расширялся с каждой минутой.

И вдруг это зловещее движение прекратилось. Колдунам каким-то образом удалось остановить Снарка, хотя они толком не знали, с кем сражаются.

Мэт решил испробовать еще одно заклинание:

С запада налетел ветер, но и теперь зловоние, исходящее от неприятельской армии, привело всех в замешательство. Внизу простиралось море кашля и чиханий.

— Они побиты, маг! — зажужжало пятнышко света, возникнув у Мэта за плечом.

— Может быть. Скоро заря. А пока я хотел бы немного подтасовать карты. Ты знаешь, что такое «усталость металла»?

— Это когда металл кристаллизуется и распадается от малейшего прикосновения.

— Правильно. Надеюсь, ты дашь повод для такой усталости каждому грамму вражеского металла?

— Считай, что дело сделано. — И демон упорхнул прочь.

Итак, их оружие будет уничтожено. Конечно, колдуны скоро смогут выковать новое. Но есть вещи, которым они не смогут так легко противостоять, потому что несведущи в микробиологии.

Например, вот это:

И добавил для комфорта своих людей:

Ветер ослабел и стих. Скунсовая вонь осталась, но большого неудобства осажденным она не причиняла. В рядах неприятеля еще царил хаос, им нужно было время, чтобы восстановить порядок.

Край солнца высунулся из-за горизонта. Крики триумфа потрясли монастырскую стену. Рыцари обнимались, пехотинцы пустились в пляс. Аббат, казалось, стал выше ростом и смотрел на восток с чувством, близким к благоговению. Когда победный шум поутих, Мэт завел гимн:

Рыцари Монкера подхватили гимн, а вслед за ним — простые воины, и вот уже поют все:

Гимн кончился, и аббат снял свой шлем, отирая лоб. Мэт изучающе посмотрел на вражескую армию, все еще не восстановившую свои ряды.

— Мои поздравления, милорд. Мы выстояли против всего самого худшего, что Малинго мог сотворить.

— Против всего самого худшего? — чуть ли не с испугом переспросил аббат. — А ты не почувствовал, что они ослаблены?

— Ослаблены? — Эйфория Мэта угасла. — Нет.

— В полночь они были сильны, господин маг. Однако сила их натиска не возросла, как я ожидал, в самые темные часы ночи. Я не мог хорошенько разглядеть. Тем не менее держу пари, что часть войск они оттянули за холмы.

Мэт молча смотрел на аббата.

Тот продолжал:

— Их наступление, хотя и было самым мощным из отбитых нами, все же оказалось не таким страшным, как я опасался. Я ожидал встречи с ужасными чудовищами, исчадиями ада. Я ожидал заклинаний, которые иссушают мозг... Нет, господин маг, это далеко не все силы Малинго.

Мэт тяжело сглотнул.

— Значит, просто хорошая проба сил, да?

— Нет, конечно, — оговорился аббат. — В этом сражении они пустили в ход больше волшебства, чем я когда-либо видел. Я рад, что ты оказался здесь, господин маг.

Помедлив с минуту, Мэт склонил голову.

— Благодарю, господин аббат. Счастлив, что и я на что-то пригодился.

Но слова аббата навели его на разные мысли. Если вражеская армия после полуночи ослабела, зачем Малинго отвел за холмы резервные войска? И на что это будет похоже, когда придется столкнуться с объединенными силами колдуна?

Депрессия уже одолевала его, когда караульный крикнул:

— Смотрите, смотрите! Вон там!

В тылу врага, у подножия одного из холмов, появилось огромное темно-зеленое существо, а на нем еще нечто, в черном.

— Стегоман! — Мэт впился пальцами в плечо аббата. — Это мой друг, а у него на спине — один из вашей братии. Может, несколько нерадивый, но ваш! Если они проберутся к воротам, мы должны впустить их!

— Ясно, господин маг! — Аббат высвободил свое плечо и снова надел шлем. — Впустим!

Дракон тем временем врезался в тыл неприятельского войска и дохнул пламенем, расчищая себе дорогу. Ревом перекрывая крики воинов, он покатил вперед, но один из баронов отдал приказ, и воины выстроились, преграждая ему путь, а ближе к стене возникла фигура колдуна, который пассами подкреплял свои заклинания.

— Макс! — позвал Мэт. — Займись колдуном!

— Сию секунду! — пропел демон, даже не удосужившись появиться, и колдун рухнул наземь.

— Класс! — воскликнул Мэт. — А теперь проложи дорожку для моего друга.

Пехота и рыцари на пути Стегомана вдруг сразу ослабели и попадали на землю, а дракон шествовал вперед, извергая огонь. Со всех сторон в него летели копья и мечи, но отскакивали от тепловой волны.

— Надеюсь, он дойдет до нас целым и невредимым, — прошептала Алисанда, хватая Мэта за руку.

— У него хорошие шансы, — отвечал Мэт, не глядя на нее. — Что там еще такое?

Неприятель выстраивал линию защиты между драконом и монастырскими воротами.

Стегоман вышел из гущи неприятельского войска и остановился, изучая эту последнюю преграду.

По приказу командира лучники неприятеля натянули луки. Но крохотный светлячок проплясал между ними, и тетива у всех лопнула, а лучников отбросило назад. Пехота направила острия своих копий в грудь Стегоману, но ярко начищенный металл на глазах у Мэта покрылся ржавчиной.

Взревев, Стегоман бросился напролом.

Копья ломались от соприкосновения с его чешуей, мечи рассыпались при первом же ударе. К тому же дракон не забывал дышать огнем и обращал воинов в бегство.

— Он победил! — воскликнула принцесса.

— Спасибо, Макс, — пробормотал Мэт.

— Не за что, — пропело пятнышко света. — Пустяки.

Дракон достиг ворот, и аббат повелел:

— Отворите! Это наши!

Ворота распахнулись, и колдовское воинство завопило, решив воспользоваться удобным случаем. Целая тысяча пехотинцев бросилась вперед с копьями наперевес, за ними мчались колдуны, чертя в воздухе таинственные знаки.

— Стегоман! Огонь! — вскричал Мэт. И дракон, уже в воротах, развернулся всем телом. Десятифутовый язык пламени ринулся навстречу неприятелю.

— Окажи-ка ему поддержку, будь добр, — сказал Мэт в сторону.

И Макс пропел:

— Слушаюсь, маг!

Язык пламени удлинился до тридцати футов. Дракон от удивления мотнул головой, нечаянно опалив зазевавшегося колдуна. Площадка у ворот была выжжена дочиста, вражеские воины стонали: металлические доспехи — прекрасный проводник тепла. Бежали все, кто еще мог бежать, и Стегоман вступил в крепость. Монахи с натугой захлопнули за ним тяжелые ворота.

Возгласы отчаяния донеслись из неприятельского стана. Аббат с жесткой улыбкой повернулся к Мэту.

— Молодец, маг! А против наших ворот они ничего не сделают!

— Тут священник, господин аббат, — крикнул один из рыцарей. — Он совсем без сил.

— Знаю, что священник, — отвечал аббат. — Помогите ему подняться к нам на стену.

— А нужно ли это? — воспротивилась Саесса. — Разве он не может поговорить с вами, стоя внизу?

— Это нежелательно, — сказал аббат, нахмурясь. Рыцарь и послушник помогли патеру Брюнелу подняться вверх по лестнице. Тяжело дыша, он произнес:

— Хвала Господу!.. Я так скакал всю ночь, как будто... за мной... гнался демон... Я надеялся, что... найду вас!

— Приветствую тебя, святой отец! — Но какое-то сомнение чувствовалось в голосе аббата.

Мэт постарался как можно сердечнее поздороваться с Брюнелом:

— Рад снова видеть вас, патер! Вам удалось собрать монашеское войско?

Брюнел кивнул. Он уже отдышался.

— Рыцарей Креста и орден святого Конора. А вчера я поехал в монастырь святой Синестрии...

— Это еще зачем? — воскликнула Саесса. — По каким таким делам?

— Там тоже есть воины, — просто сказал священник.

— Да, и, кроме того, красивые женщины, — добавил Мэт. — Не очень-то это было разумно с вашей стороны, патер.

Аббат с подозрением уставился на него, нахмурив брови. Но Брюнел улыбнулся.

— О, не беспокойтесь. Я знал, что там с этим строго. А когда знаешь о возможном наказании, желание не спешит возникать.

У аббата мелькнула догадка. Но Мэт опередил:

— Вы сказали, что поехали в монастырь святой Синестрии. Вы попали туда?

— Я попал на холм, с которого виден монастырь. И с холма при лунном свете я увидел, как воинство Зла стягивается к его стенам.

Алисанда ахнула и зажала рот рукой, а аббат произнес:

— Пресвятая Мадонна!

Саесса же только засмеялась.

— Дурацкая затея! Если кто и может противостоять адскому воинству, так это обитель святой Синестрии.

— Справедливые слова, — согласился аббат. — Но ведь там живут смертные...

— Может, вы и правы, — сказал Брюнел, не глядя на Саессу, — они привели туда страшных чудовищ, и войско оснащено ужасным колдовским оружием. Но штурм еще не начался, я повернул дракона и поскакал искать вас.

— В котором часу вы там были? — поинтересовался Мэт.

— В пятом часу после полуночи, — недоуменно ответил священник. — Разве это имеет значение?

— Имеет! — У аббата засверкали глаза. — После полуночи они оттянули силы от нашего монастыря.

— Вы должны поехать туда! — горячо сказал патер Брюнел. — Не спрашивайте меня, почему. Я это знаю, я всем сердцем чувствую, что вы должны прийти им на помощь!

— Так мы и сделаем! — ответствовала Алисанда с железной решимостью. — В этом вы правы, святой отец. Я уверена.

Возражать принцессе было бесполезно, Мэт знал, и все же...

— Уф, ваше высочество, при всем моем к вам уважении... может быть, туда лучше направить целое войско?

— Войско? — Принцесса обернулась к нему. — То, что здесь? Если они выйдут не спеша, как положено войску, под этими стенами начнется великая битва, а воинство Зла, хотя и поредевшее, все же превосходит числом рыцарей Монкера.

— Все именно так, как говорит ее высочество, — согласился аббат. — Несколько человек под прикрытием лучников со стены смогут быстро выбраться отсюда. Но целая армия — нет. Придется вступать в бой... И все же мне жаль, что вы уйдете. Только Небеса знают, сможем ли мы выстоять еще одну ночь без помощи этого доброго мага и его... мм... духа.

«Избегает слова “демон”», — подумал Мэт.

— Не стоит ни о чем беспокоиться, милорд. Видите ли, Макс кое-что проделал с их оружием и доспехами. И к тому же я поселил кое-какие микроооганизмы в их провизию.

Аббат наморщил лоб.

— Что сие означает?

— Только то, что с наступлением ночи весь их металл рассыплется в прах. — Мэт ухмыльнулся. — А где-то к обеду дадут о себе знать последствия завтрака и ленча: колики в желудке, тошнота, понос и лихорадка. Биться в буквальном смысле не на живот, а на смерть они не слишком-то смогут — те, кто останется в живых.

У аббата отвисла челюсть.

Потом он улыбнулся и хлопнул Мэта по плечу.

— Выходит, мы продержимся в эту ночь даже без вас! Тогда поезжайте с легким сердцем. Если твои заклинания подействуют, к утру от их войска мало что останется. Тогда мы сможем выйти за пределы крепости, очистить окрестности и отправиться на запад, чтобы соединиться с вами в монастыре святой Синестрии.

— Замечательно. — Мэт улыбнулся. — И вот еще что — я боюсь показаться излишне оптимистичным, но если монастырское войско уже уйдет вместе с нами на запад, когда подоспеете вы, может быть, вы последуете за нами? Вы можете догнать нас уже в горах.

— Да, там вы будете нам очень нужны, — поддержала его Алисанда. Аббат поклонился ей.

— В таком случае мы придем, ваше высочество. Итак, до встречи либо в монастыре, либо в горах.

— А сейчас мы отправляемся в монастырь святой Синестрии. — Алисанда повернулась к лестнице.

Мэт мог бы указать на пару неблагоприятных факторов: например, на малую вероятность того, что четверо человек и дракон сумеют справиться с войском, укрепленным целым корпусом колдунов. Но он знал, какое будет ответ. Это было дело государственной важности, а в таких материях Алисанда всегда была права. Так что пришлось со вздохом последовать за ней.

— Я тоже еду! — сказала Саесса, опережая его. — Иначе я долго еще не увижу стен святой Синестрии.

— И я тоже! — Патер Брюнел рванулся было за ней.

Гнев вспыхнул в глазах Саессы. Но тут вмешался аббат.

Взяв патера Брюнела за грудки, он сказал:

— Нет, святой отец. Я думаю, тебе лучше остаться с нами. Ты слишком устал и не годишься для похода.

Патер Брюнел попытался возразить, но свет рыцарства блистал в глазах аббата, а он был простой деревенский священник. Поэтому Брюнел проглотил свои возражения и опустил глаза долу.

— Как вы скажете, господин аббат. Конечно.

— Конечно, — мрачно повторил аббат. — А когда вы отдохнете, добрый патер, я хотел бы побеседовать с вами.

Патер Брюнел поднял на него встревоженные глаза. Потом с тяжким вздохом отвел взгляд в сторону.