ГЛАВА 21

Гвен остановила метлу в воздухе над карнизом в ста метрах от Башни и медленно завела ее на посадку. Род и отец Ал спешились, когда рядом с ними возник Магнус и Джеф.

— А вы что здесь делаете? — потребовал ответа Род. — Мне надо, чтоб вы были на вершине той скалы!

— У, папа! Обязательно?

— Да, обязательно! Я хочу, чтобы вы следили с безопасного расстояния, готовые телепортировать меня оттуда, если возникнет опасность для жизни. И где Элидор?

У Магнуса расширились глаза, в них отразилось чувство вины.

— Мы оставили его на вершине скалы.

— Угу! — мрачно кивнул Род, — Так что же помешает любому сприггану прискакать и снова умыкнуть его, а? Итак, возвращайтесь туда, живо!

— Да, пап... — И они исчезли, не закончив фразы.

— К тебе это тоже относится, — сердито посмотрел Род на ведьмочку, парившую перед ним на самодельной домашней метле. — Не лезь в драку, Корделия! Но помогай маме и будь готова бросить несколько камушков в того гада.

— О, ладно, папа! — надулась Корделия и, круто развернув метлу, улетела на вершину горы.

— Ты тоже, милая, — взял Род за руку Гвен. — С поля.

— Да, — в глазах у нее стояли слезы. — Береги себя.

— Поберегу, — пообещал Род. — И ты тоже меня побереги, а?

И сгреб ее в объятия.

Отец Ал отвернулся на несколько минут изучать геологию.

Род со счастливым вздохом снова повернулся к нему. Позади него засвистел ветер, когда Гвен взмыла обратно на вершину горы.

— Здесь наблюдается кое-какая интересная слоистость, — указал на фас скалы отец Ал. — По догадке, я бы сказал, что миллион лет назад тут было морское дно.

— Уверен, что именно так, и спасибо за деликатность, отец. Давайте-ка встретимся с этим чудовищем.

Они зашагали по скальному карнизу, и Род сказал.

— Я хочу внести ясность. Я приближаясь первым, отвлекаю его, вы подкрадываетесь к нему сзади и вышибаете камнем мозги.

— Думаю, хватит и прикосновения, — пробормотал отец Ал. — Что произойдет, если он сшибет вас с карниза, да еще вовремя обернется, чтобы вышибить мозги мне?

— Вы носите распятие, не так ли?

— Обычно нет, но мысль хорошая. — Отец Ал вытащил четки и надел их на шею. — Итак! Распятие меня защитит, чтобы не увидеть его, ему придется не смотреть на меня.

Род кивнул.

— Верно.

— А поскольку я защищен, то мне следует приближаться первым. Вы должны признать, так более логично.

Род вздохнул.

— Ну, я никогда не выигрывал в споре с логикой. Ладно, отец, согласен. Ступайте первым в логово льва, но я сразу за вами.

— Вы сослались на Даниила, — задумчиво произнес отец Ал, когда они снова тронулись вперед. — Интересно, а ваша душа в столь же хорошем состоянии, как и у него?

Несколько шагов Род шел молча. А затем признался.

— Я был воспитан в лоне римско-католической церкви...

— А давно ли вы причащались?

— Перед свадьбой, отец, девять лет назад. И вы правы, если там лев, то мне надо быть в отличном состоянии. Дайте мне несколько минут прислушаться к своей совести.

Они медленно двинулись к Красной Шапке, тихо перешептываясь.

— Ego te absolvo* [5], — сказал, наконец, отец Ал, начертив в воздухе крест. — А со своей епитимьей, я думаю, вы вот-вот встретитесь.

Они завернули за поворот, и над ними нависла Башня.

Карниз около башни устилали человеческие кости и несколько черепов. Это ошеломило Рода. Навалился страх, внезапный и всепоглощающий. Он остановился, не поддаваясь ему. Приливная волна прошла, но со знакомым ощущением сжатия желудка и ватных ног он умел справляться. Он взглянул на отца Ала, священник, похоже, тоже испытал такое же ощущение. Лицо его вытянулось и побледнело, но губы плотно сжались в твердой решимости. Он распаковал алтарный камень и держал его перед собой обеими руками.

— Значит вы готовы?.. Хорошо. Тогда в долину смерти.

И прежде, чем Род успел что-то сказать, решительно зашагал вперед распевая:

Красная Шапка с ревом налетел на него. Он выскочил из башни, покрытый коростой грязи и обезумевший от ненависти и одиночества. Примерно в полтора метра ростом, с широкими плечами, с рассыпавшимися по плечам сальными, седыми волосами и горящими жаждой крови огромными глазами. Туника и легинсы у него задубели от жира и покрылись грязью, а железные сапоги звенели по камням и хрустели по костям, разбросанным по земле. Одной рукой он высоко вращал алебардой, словно топориком, и ее ржавое лезвие было направлено на священника, готовясь нанести ему удар нечеловеческой силы.

И тут Красная Шапка увидел алтарный камень и с лязгом остановился.

С миг они стояли замерев, священник, держащий перед собой, словно щит, камень, и злобно глядящий на него горящим взглядом монстр.

Род выхватил меч и бросился вперед.

Отец Ал снова затянул песнь:

— ...живая собака лучше мертвого льва. Ибо...

Красная Шапка взревел и ударил алебардой. Клинок алебарды врезал отца Ала плашмя по боку. Тот полетел и приземлился в трех метрах. Алтарный камень выскочил у него из рук. Красная Шапка схватил небольшой валун и, по-прежнему рыча, с усилием бросил его в камень. В последнюю секунду валун свернул в сторону, едва не угодив в голову отцу Алу.

И тут налетел Род, крича:

— Эй, ты, сухие кости, услышишь ныне слово Господа!.. Я слышал шум, это кости стучали друг о друга... — И сделал выпад прямо в живот Красной Шапке. Меч вонзился в блузу монстра с сильным лязгом, отдавшемся через всю руку и тело Рода. Этот проклятый гад был создан из камня!

Красная Шапка неприятно рассмеялся и отмахом хлопнул по Роду. В боку у Рода вспыхнула боль, и башня со скалой закувыркались мимо него. А затем с взорвавшимся в нем треском. Он остановился и увидел крупным планом, скользившую мимо него вверх скальную поверхность. Поняв, что скользит вниз по фасу горы, неистово повернулся и, дернувшись, остановился на карнизе. Обернулся он вовремя, чтобы увидеть, как две фигурки появились прямо рядом с Красной Шапкой, в мертвой зоне его защиты, и принялись рубить его по ногам маленькими мечами.

— Мальчики, нет! — попытался заорать он. — Вернитесь к матери! — но получилось что-то похожее на лягушачий хор из пруда. Он и сам себя еле расслышал. Красная Шапка громко рычал, потянув руку к крохам. Валун врезался ему в затылок.

Красная Шапка полетел, вперед, споткнулся о Магнуса и растянулся. Его бомбардировали мелкие камни, а затем трахнуло валуном, как раз, когда он поднялся на четвереньки. Валун угодил ему по спине, снова заставив распластаться.

Магнус и Джефри побежали прикончить его.

Страх нахлынул на Рода, хлестнув его, словно пламя, когда тот поднялся на ноги. Он должен вытащить оттуда своих мальчиков! Он, спотыкаясь, побрел вперед, когда Красная Шапка, сделав могучие усилие, взметнулся, встряхивая со спины камни и встал так, чтобы мальчики срикошетили от его ног. Он мерзко рассмеялся и нагнулся к ним, затем внезапно выпрямился и вскинул руку поймать валун. Он крутанулся, и швырнул его обратно на вершину горы.

Ублюдок! Если он попадет в Гвен или Корделию... В Роде поднялась кипящая ярость, пришедшая, казалось, откуда-то извне. Пламенная ярость к монстру, посмевшему тронуть его ребенка! Он врезал Красной Шапке позади колен, и в плече у него взвыла боль; а затем на спину ему обрушилась небольшая гора. Он смутно расслышал крик Магнуса и попытался поднять голову. Он увидел отца Ала, стоящего на четвереньках и тянущего руку к Красной Шапке, упавшему навзничь поперек Рода. В руке у священника был камень. Он коснулся лба монстра. Красная Шапка взвыл, тело его взметнулось в мучительной боли — и исчезло...

Род уставился, не веря своим глазам.

Свет потускнел, потом последовал ослепительный всплеск ярких звезд, потом опять тьма...

— ...три сломанных ребра. Кровь из носа перестала течь? Потом течет изо рта.

— Ах, отец! Его легкое?..

— Проткнуто? Может...

Звуки растаяли, а потом появились вновь.

— ...Сломано плечо, и ключица. Как... — Поднялся рев, похожий на шум прибоя, а затем растаял. — ...Снова встать на ноги?

— Спина у него сломана?

— Нет, но по-моему, треснул позвонок.

Род почувствовал страшную жалость к тому бедолаге, о котором они говорили. Кто он, гадал Род?

И тут осенило: посмотри, просто открой глаза и взгляни.

Кто это там плакал на заднем плане?

Беда в том, что на обоих веках у него лежал мешок с песком. И боль, эта проклятая боль, пронизывавшая его насквозь! Но он мог это преодолеть, ему доводилось делать вещи и потруднее. Он ведь только что сражался с великаном, не так ли? Полутораметровым великаном...

— Пожалуйста, Магнус, уйми свои слезы, и успокой сестру и брата! Элидор, ты не мог бы помочь с Джефри! Мне надо работать!

Страшная боль опалила ему плечи. Глаза у него раскрылись, и он закричал, словно собачонка, прижженная раскаленным клеймом.

Над ним парило прекрасное лицо, обрамленное пламенными волосами.

— Он очнулся! Муж! Ты слышишь меня?

Разум медленно вернулся. Гвен пыталась починить ему плечо телекинезом.

— Пожалуйста... перестань... больно.

— Это потребует времени, — кивнула она, плотно сжав губы. — Но надо сделать. Ох, Род! Столько ран...

— Ничего не выйдет, их слишком много, и потребуется слишком много времени.

В поле зрения выплыло лицо отца Ала, а лицо Гвен пропало.

— Верховный Чародей! Услышь меня! Пожелай, как никогда не желал раньше! Пожелай изо всех сил, всеми фибрами души, чтобы твое тело снова стало целым, полностью восстановленным, каким было до ранения!

— Желаю, — прохрипел Род. И теперь, когда священник напомнил об этом, он пожелал! О, как он пожелал! Если что-то способно остановить эту муку, пусть оно произойдет! Он неистово пожелал полного здоровья, сильного тела, чтобы раны исчезли и никогда не возвращались!..

И помогавший дух снова очутился тут как тут, войдя в него, пронизав его насквозь, добрый, успокаивающий, исцеляющий, поглощающий боль...

А потом он пропал, а с ним и боль.

Род был потрясен и не верил своим чувствам.

Затем он медленно поднял голову и окинул взглядом свое тело. Оно было покрыто кровью, одежда изорвана в клочья. Но кровь не текла. Он чувствовал себя хорошо. Действительно, он чувствовал себя распрекрасно.

— Э... Гвен...

— Да, муж. — Она была рядом, поддерживая ему рукой голову.

— Просто на всякий пожарный случай, мне лучше не двигаться. Проверь плечо, идет?

Он почувствовал, как ее пальцы ощупывают его — довольно приятное ощущение. Даже более, чем приятное.

— Оно цело, Род, — в голосе ее звучало удивление.

Он с вздохом расслабился, давая голове откинуться назад.

— Хвала небесам! Было и еще чего-нибудь не в порядке?

— Много чего, — признал отец Ал. Дети притихли.

— Проверь все, ладно? Мне бы не хотелось двигаться, боюсь опять начнет болеть.

— Да, муж. — Он почувствовал, как ее пальцы ощупывают ему бок, ключицу, нос, переворачивают его, чтобы проверить спину.

— Ты цел, муж, — удивление сменилось радостью. — О, ты исцелился!

— Ну, тогда давай вернемся к делу. — Он уселся и сгреб ее в объятия. Она уцепилась за него, словно он был скалой в быстрине, рыдая. — Ну, ну, полно, любимая, — прошептал он. — Я теперь в норме. Будь пай-девочкой, не плачь, как только дети уснут, мы найдем сена, и я докажу, что вполне здоров.

Она улыбнулась ему, моргая сквозь слезы.

— Ну, если у меня и были какие-то сомнения, то теперь они исчезли. Ты определенно исцелился.

— Папа! — завизжали три обрадованных голоса, и дети навалились на него гурьбой.

Он только успевал гладить их по головам, обнимая.

— Ну-ну, дети, не беспокойтесь. У папы выдалось скверное время, но теперь он выкарабкался... Гвен, присмотри за Элидором, ладно? Нам нельзя снова его потерять... Да ладно вам, со мной все в порядке!

— Да, — выдохнула Гвен, глаза у нее светились. — Отец Ал вылечил его.

— Нет, он сам себя вылечил, — уточнил священник. — Я лишь сказал ему, что сделать.

Род застыл.

А затем осторожно освободился от детей.

— Вы хотите сказать, что это я сам совершил чудесное исцеление?

— Ну, — развел руками отец Ал. — Мы ведь уже установили, что, то, чего вы пожелаете, происходит...

— Да, установили, — согласился Род. — Вы готовы испробовать свою гипотезу, отец?

— Не-е-е-ет, — поджал губы священник. — Но я готовлюсь к тому...

— Ох уж вы с моим роботом, — вздохнул, поднимаясь на ноги, Род. — Он никогда не обнародует гипотезу, пока та не станет установленным фактом. Я даже не чувствую раздражения кожи от щипков эльфейцев прошлой ночью!

— Интересно, — выдохнул отец Ал. — У вас остались какие-нибудь старые шрамы?

— Гм — это мысль. — Род взглянул на Гвен. — Надо будет нам проверить это сегодня ночью, милая.

Она покраснела и объяснила священнику.

— Некоторые из них там, где ему не видно.

— Мне всегда нравится хороший христианский брак, — согласился отец Ал. — Если мы собрали все куски, то можно возвращаться в часовню? Мне надо вернуть алтарный камень.

— Да, не вижу никаких причин здесь болтаться.

Род, мрачнея, окинул взглядом окрестность.

— Эй! Что ты делаешь, Магнус?

— Собираю куски. — Мальчик выпрямился, показывая длинный, острый зуб. — Можно мне сохранить его, как добычу, папа?

— Что, этот монстр оставил здесь свой зуб?

Род содрогнулся.

— Зачем тебе вспоминать о нем, сынок?

— Не знаю, папа. — Магнус приподнял подбородок. — Знаю только, что это будет мудрым.

Род, внимательно взглянул на него. А затем сказал:

— Я убедился, что предчувствия у тебя оказываются, как правило, стоящими. Ладно, возьми его, но плотно заверни и при первом подходящем случае протри спиртом.

— Да, папа, — расцвел улыбкой Магнус и достал из своей котомки тряпку.

Когда-то она была носовым платком. Род повернулся к Гвен.

— Готова к уходу, милая?

— Да, — она подняла метлу.

— И я, — подошел отец Ал, засовывая подмышку завернутый алтарный камень. Он поднял взгляд на Башню. — Как по-вашему, чья теперь армия разместит здесь гарнизон — герцога Фойдина или лорда Керна?

— Которая быстрее всех доберется сюда. — Род отвернулся. — Честно говоря, отец, в данную минуту я б с удовольствием посмотрел, как это проклятое сооружение развалится. — Он резко вскинул голову, заметив блеск в глазах Магнуса. — Не смей!

Они вышли из рощицы и направились к задней двери церкви, когда садилось солнце. Род, нахмурясь, оглядел деревню.

— Что-то тихо, не правда ли?

— Час вечерни настал, — задумчиво проговорила Гвен.

— Сегодня весь день вышел странный. — Отец Ал постучал в дверь дома священника. — Любезный отец несомненно все объяснит.

Дверь чуть приоткрылась, и в щель показался глаз и часть бороды. Глаз расширился, а затем и щель тоже.

— Вы живы!

— Разве на сей счет возникали какие-то сомнения? — улыбнулся отец Ал и протянул алтарный камень.

Старый священник осторожно взял его, словно не веря, что он настоящий.

— А Красная Шапка? Он убит?

— Ну, во всяком случае, исчез, — улыбнулся Род. — Думаю, он не вернется.

— Да, они никогда не возвращаются коль их изгонят; никто из эльфейцев не возвращается! — Старый священник испустил долгий, трясущийся вздох. — Мы услышали в горах гром и попрятали головы. У меня здесь половина прихода осаждают Небеса молитвами о вашей безопасности.

— Ну, это объясняет мое быстрое выздоровление. — Род встретился взглядом с отцом Алом. — У меня было подкрепление.

— Очень интенсивное поле для перекачки энергии поблизости? — поджал губы священник. — Наверно.

— Вы знаете, что вы сделали? — выпалил старый священник. — Через тот перевал над нами некогда шли караваны — целые армии! Десять лет никто не смел соваться туда. С тех пор, как королевская армия попробовала и потерпела поражение!

Род уставился на старика. Затем несколько раз ткнул пальцем в сторону горного перевала, издавая гортанные звуки.

— Милорд? — робко сказал священник.

— Вы хотите сказать... — Род, наконец, привел свой голос в действие. — Вы хотите сказать, что это и было чудище, препятствующее лорду Керну выйти с северо-запада?

— Да, — подтвердил старый священник, — в самом деле, именно оно.

Род крепко стиснул руки, силясь прекратить дрожь, а потом зубы, прекращая выбиваемую ими дробь.

Старый священник смущенно моргнул, а затем повернулся к отцу Алу.

— Мне не следовало ему говорить?

— О, нет, все в порядке, все в порядке! — запротестовал Род. — Просто я рад, что вы мне не сказали до того, как мы отправились туда...

ГЛАВА 22

Той ночью они разбили лагерь у горной речушки. Когда была съедена форель и зарыты кости, а дети и отец Ал лежали, завернувшись в одеяла, с добросердечием подаренные им селянами, Гвен сидела, прильнув к Роду и глядя на огонь лагерного костра.

— Ты теперь ведешь нас на северо-запад, муж.

Род пожал плечами:

— Почему бы и нет? Мне почему-то кажется, что лучше продолжать передвижение, мы ведь хотим добраться до лорда Керна. Хотя и не понимаю зачем, — добавил он, поразмыслив. — Мы могли бы сидеть здесь и ждать, когда он сам явится к нам.

— Действительно, он выступит в поход через перевал, чтобы вырвать у герцога Фойдина бразды правления. — Глаза ее остановились на спящих детях. — Средь них следовало быть еще одному, муж.

— Следовало бы. — Род ощутил щемящую тоску по своему малышу. — Но подумай, милая, ему безопасней сейчас быть там, где он есть...

— Я не совсем уверена. Не исключено, что король и аббат вот-вот истерзают страну междоусобной войной. — Глаза ее внезапно потеряли фокус, она напряглась. — Я снова слышу его мысли!

— Чьи? Грегори?

— Да, — она вцепилась Роду в предплечье, глядя невидящим взором в пространство. — Да, то прикосновение его разума. О, дитя мое!.. Он, кажется, жив и здоров. Успокойся миленький, твои мама и папа рвутся воссоединиться с тобой, столь же упорно, как ты ищешь нас!.. Прикосновение его теперь сильнее, муж мой.

— Сильнее? — нахмурился Род. — С чего бы ему? Две вселенных не могли стать ближе друг к другу!

— И Векс — снова его слова! — Гвен сосредоточенно нахмурилась. — Я не могу толком разобрать их. Что-то говорится о докторе Мак-Аране и о механизме странной машины... о Короне и Церкви; южные бароны объявили, что они не могут с чистой совестью воевать против Святой Матери-Церкви... Северные бароны отправили к Туану своих ратников и рыцарей... А Аббат обратился с призывом ко всей знати, созывая ее с ратью и оружием бороться против тирании, угрожающей, по его словам, Святой Матери-Церкви!

Род застонал.

— Они, наверняка, готовятся начать гражданскую войну! Конечно же южные лорды видят тут свой шанс нарушить вассальную присягу Туану, имея некоторое моральное оправдание и не теряя поддержки своего народа!

— И все же они не заявили ни о своей верности Аббату, ни об отказе повиноваться Короне, — с надеждой сказала Гвен.

— Лишь потому, что Аббат только теперь дошел до призыва к оружию! Попомни мое слово, Гвен, в этом видна рука агентов из будущего. Кто-то добрался до Аббата — почему ж еще он вдруг решил аннулировать соглашение с Туаном, прежде, чем прибыл к себе в монастырь? Один из его свиты — агент тоталитаристов, и он подговорил его на это по дороге! Тоталитаристам очень хотелось, чтобы Церковь захватила власть в стране; средневековая теократия может, если придать ей немного современной техники, превратиться в очень жесткое полицейское государство! А анархисты, вероятно, снова советуют лордам — им бы хотелось увидеть баронов, объединившимися под знаменем Церкви, ровно настолько, насколько надо для свержения монархии, а потом вступившими в грызню между собой, пока вся страна не впадет в марсократию! — Он врезал себе кулаком по ладони. — Проклятие! А я застрял здесь, где не могу с ними драться!

— Думаю, именно в том и заключается их замысел, — пробормотала Гвен.

— Да уж не сомневайся! А в самой гуще всего этого мой ребенок!

— Мир, муж мой, — стала утешать его Гвен — Мы уже недалеко от лорда Керна и очень скоро вернемся в свое место и время. Не сомневайся так и будет, миленький! И тогда ты наведешь полный порядок.

— У тебя больше веры в меня, чем у меня самого, — ответил Род, но стал понемногу успокаиваться.

— Но возможно, ты права. Ладно, милая, «поговори» с малышом, успокой его, скажи ему, что мы по-прежнему с ним, по крайней мере душой, а тела наши присоединяться к нему, как только смогут.

— Да, — пробормотала она и прислонилась к его плечу с остекленевшим взглядом.

Он сидел тихо, смотря невидящим взором на речку. В мыслях у него царил сумбур, беспокойство за младшего сына перемежалось с тревожными думами о войне и способах ее предотвращения. Он перебрал дюжину различных планов, способных затормозить конфликт, которые мог бы послать обратно Вексу посредством телепатии Грегори. Но ни один их них не мог сработать. Будь он там лично, то его достоинство Верховного Чародея и архитектора предыдущих побед Короны над лордами и чернью, склонили бы чашу весов; обе стороны прислушались бы к тому, что он скажет и, в какой-то мере отступили от своих намерений, хотя бы из робости.

Но размышления помогли разложению адреналина; они, и может быть, какая-то часть от утешающей Грегори Гвен. Род начал чувствовать себя менее напряженно. Затем он взглянул на спящих детей и дал теплу и уюту своей семьи просочиться в себя и успокоить его. Он обнял Гвен одной рукой, прижавшись щекой к ее макушке.

— Оно растаяло, — прошептала она. — Думается, я оставила его утешенным.

— Меня, тоже. Ты, кажется, производишь чудесный эффект на мужчин.

Гвен улыбнулась.

— Жаль ты не подумал о том до того, как мы покинули деревню.

— Почему? — нахмурился Род.

— Потому, что мы могли бы переночевать там, — может, нашли бы спальню для себя. — Она посмотрела на него большими глазами, и он почувствовал, как погружается в них все глубже и глубже... Он разрешил себе опуститься, но только до ее губ. И все же, поцелуй вышел очень длинным и удовлетворительным.

Он со вздохом оторвался от ее уст.

— Ну, когда мы найдем лорда Керна, он возможно выделит нам комнату на ночь, наедине.

— Да, — печально улыбнулась она. — А пока мы должны терпеливо ждать. — Она отпустила его и легла на спину, завернувшись в одеяло. — Спокойной ночи, муж, и разбуди меня, если у тебя отяжелеют веки.

Он предпочел бы разбудить ее по иным причинам, но сказал лишь:

— Обязательно! Спокойной ночи, любимая, — и погладил ее по волосам.

Она улыбнулась, поизвивалась под его прикосновением, а потом лежала не двигаясь.

Ни единого движения не наблюдалось и всю ночь. Он сидел рядом с затухающим костром, глядя на лес и думая долгие думы. Когда зашла луна, он разбудил отца Ала и завернулся в собственное одеяло.

Затем его затрясло небольшое землетрясение. Он хмуро продрал глаза; ему только-только удалось задремать...

— Лорд Гэллоуглас, у нас общество, — уведомил его отец Ал, — и оно желает с вами поговорить.

— «Оно»? — выбрался из-под одеяла Род.

— Да, при виде меня оно нырнуло обратно под воду, позвав «кудесника».

Род поглядел на восток.

— Мм. Да, уже рассвет, верно? Я отвечу на зов. — Он подошел к речке и произнес. — Кудесник слушает.

Всплеск, фонтан воды, и из речки выскочила большая зеленая круглая голова на огромной паре плеч, а на голове красовалась треугольная шляпа с загнутыми полями (да еще и с пером!). Тело покрывала зеленая чешуя, у него был длинный острый нос с красным кончиком и поросячие глаза. Он протянул перепончатую руку и ухмыльнулся. — Доброго тебе утра, кудесник!

Род плотно зажмурил глаза и помотал головой, а потом снова посмотрел.

— Э, доброе утро.

— Да я не настоящий, — усмехнулся водяной. — Ты что, никогда не видел раньше ундина?

— Думаю, что нет, я к этому не совсем готов. А ты не находишь эту речку немного тесноватой?

— Нахожу, но мы плаваем, куда нужно. Меня послали к тебе с известием.

— С каким известием?

— С известием о Красной Шапке, которого ты изгнал из башни Гонкрома.

Род содрогнулся.

— Спасибо, меня не интересует, где этот гад.

— Тогда ты захочешь узнать, где он был. Так, во всяком случае, утверждает великая герцогиня. — Ундин выкатил на него глаза. — Этот малый появился из ниоткуда, сразил стражу и похитил ребенка.

Род уставился на него, взволнованный.

Гвен сонно перевернулась и уселась.

— Что происходит, муж?

А затем увидела ундина, и глаза у нее расширились.

Так же, как и у него, а усмешка у него сделалась плотоядной.

— Доброе утро! — любезно поздоровалась она.

— Нет, добрый ундин, — поправил Род. — По крайней мере, лучше ему быть таким. — Его ладонь легла на рукоять кинжала.

Ундин поднял кверху обе перепончатые руки и склонил голову.

— Не бойтесь меня. Я готов услужить и не жду в ответ ничего иного. Я хочу передать свое сообщение и ничего более.

— Какое сообщение? — нахмурясь, подняла взгляд на Рода Гвен.

— Похоже, Красная Шапка захотел отомстить, — медленно ответил Род. — Он похитил младенца и исчез.

Гвен ахнула.

— Знаю, — мрачно сказал Род, — но мы должны попасть домой. Мы и так потеряли много времени, разыгрывая из себя добрых самаритян. Я хочу сказать, что мне очень жаль малыша и его родителей, но... — Он иссяк под горящим взглядом Гвен.

— Стыдись, — резко бросила она. — Не изгони мы Красную Шапку этот ребенок спал бы себе спокойно. Она повернулась к ундину. — Кто тебя послал? Великая герцогиня?

Ундин вопросительно посмотрел на Рода.

— Ладно, ладно! — вскинул руки кверху Род. — Я понимаю, когда меня ставят в условия выбора между моими интересами и совестью. Ладно, мы выполним это. Я знаю великую герцогиню, она, безусловно, разузнала обо всех подробностях. Кто этот ребенок?

— Чей? Да лорда Керна, конечно же.

И Род и Гвен удивилась.

Затем Род медленно проговорил:

— Герцог Фойдин знает об этом?

— Да, отряд его ратников мчится освободить, ребенка, хотя, зная дурную славу Красной Шапки, я сомневаюсь, что они проявят особую самоотверженность.

— Я их не виню, — мрачно сказал Род. — Но если они преуспеют, то у Фойдина будет самый лучший заложник, на какого он мог надеяться. Возможно, он даже сумеет заставить Керна капитулировать. Кто уведомил Фойдина о похищении?

— Граф Теофрин, узнавший, вероятно, благодаря магическому кристаллу.

— Теофрин? — нахмурился Род. — С чего это он вдруг взялся помогать герцогу?

— Из вражды, которую питает к тебе, — усмехнулся ундин.

С минуту Род лишь глядел на него, пытаясь разобраться в хитросплетениях произошедшего. А затем сдался.

— Ладно, задам прямой вопрос. Каким образом уведомление Фойдина о похищении поможет Теофрину причинить вред мне?

Ундин развел руками.

— Не знаю, милорд.

— То западня, муж мой, — тихо сказала Гвен.

Род кивнул.

— Должно быть, они рассчитывают, что мы бросимся спасать малыша — и они правы. А потом появятся ратники и захватят малыша в плен вместе с нами. Ну, думается, мы сможем устроить так, что их будет ожидать небольшой сюрприз.

— Но верно ли мы угадали?

— Попадем туда — узнаем. — Род хлопнул себя по ножнам. — Если прибыв туда мы увидим идущий полным ходом бой, значит, угадали неверно.

— Об этом подумаем позже. Великая герцогиня сказала, где прячется Красная Шапка?

— Да, — кивнул ундин. — Он нашел старинную башню в Дун Кап Вейр.

— Вот она, — показал Элидор на разрушенную башню на вершине холма посредине равнины. Вот Дун Кап Вейр. Там в давние времена свершилось немало злодеяний.