— Нам следует рассказать о сем королеве?
      — Нет, сие только смятет ее без надобности.
      Род нахмурился.
      — Ты можешь понять что-нибудь из этого, Векс?
      — Только то, что это Елизаветинский английский, Род.
      — Вот, — сказал Род, — почему ПОИСК всегда посылает человека с роботом. Ладно, давай начнем с очевидного: язык подтверждает, что это колония Эмигрантов.
      — Ну, конечно, — пробурчал Векс, несколько задетый.
      — Ну, ну, старый симбионт, не ворчи. Я знаю, что ты не считаешь, будто стоит докладывать об очевидном; но проглядывание очевидных фактов приводит иногда к проглядыванию скрытых тайн, находящихся прямо на виду, не так ли?
      — Ну…
      — Правильно. Итак. Они упомянули королеву. Таким образом, правительство — монархия, как мы и подозревали. Эта группа подростков называла себя ковеном, следовательно, они считают себя колдунами и ведьмами… Учитывая их форму передвижения, я склонен согласиться. Но… — Он представил этому «но» повисеть несколько мгновений в воздухе. Векс навострил уши. — Они также говорили о том, чтобы рассказать королеве. Следовательно, они должны иметь доступ к королевскому уху. Что это, Векс? Королевское одобрение колдовства?
      — Не обязательно, — рассудительно заметил Векс. — Применимым прецедентом может быть случай с царем Саулом и Андорской волшебницей…
      — Но есть шансы, что они приняты при дворе.
      — Род, ты торопишься с выводами.
      — Нет, напротив, просто выступаю с блестящими молниеносными озарениями.
      — Вот, — сказал Векс, — почему ПОИСК всегда посылает робота с человеком.
      — Туше . Но они также сказали, что сообщение королеве смятет ее без надобности. Что означает «смятет», Векс?
      — Вызовет беспокойство, Род.
      — Гм. Значит, эта королева может оказаться как раз волнительного типа.
      — Да, может быть.
      Во поле грянула музыка — шотландские волынки, наигрывающие аккомпанемент старой цыганской мелодии. Молодежь пустилась в пляс на расчищенной земле и в нескольких футах над ней.
      — Баварский крестьянский танец, — произнес Векс себе под нос.
      — Где земля кончается, тама все встречается, — процитировал Род, вытягивая ноги. — Сборная культура, заботливо комбинирующая все самое худшее, что могла предложить старушка Земля.
      — Несправедливое суждение, Род.
      Род вскинул брови:
      — Тебе нравятся волынки?
      Он сложил руки на груди, опустил подбородок, предоставляя Вексу бдительно следить, не произойдет ли чего-нибудь значительного.
      Робот следил пару часов, терпеливо пережевывая свои данные. Когда музыка заглохла и замерла, Векс поставил копыто Роду на бедро.
      — Р-р-р-р! — прорычал Род и мгновенно скинул всякую дремоту, как и подобает тайному агенту.
      — Гулянка окончена, Род.
      Молодежь подскакивала в воздух, устремляясь на северо-восток. Одно помело метнулось в сторону, перпендикулярно к основной группе: за ней рванулась юношеская фигура.
      — Не покидай больше нас столь надолго, Гвендайлон.
      — Рэндол, если бы ты был мышонок, ты бы посватался к слонихе! Прощай и смотри, отныне ухаживай за девами, которые только на шесть лет старше тебя!
      Помело направилось прямо к Роду, взмыло над лесом и исчезло.
      — Ммм, да! — Род облизнул губы. — На этой девице определенно держится многое. И судя по тому, как она говорит, она чуточку постарше, чем эти куриные мозги…
      — Я думал, что теперь-то уж, Род, ты выше мелких побед.
      — То есть, вежливо говоря, она не имеет ко мне ни малейшего отношения. Но даже если я не обладаю покупательской способностью, я все же могу взглянуть на витрину.
      Молодежный ковен уплыл за горизонт, их смех растаял.
      — Ну, значит, вот так. — Род поджал под себя ноги. — Гулянка окончена, а мы не стали мудрее. — Он поднялся на ноги. — Ну, по крайней мере, мы сохранили тайну, никто не знает, что под этим кругом земли космический корабль.
      — Нет, не так, — засмеялся звонкий, как у фей, голосок.
      Род замер, повернул голову и обомлел.
      Там, среди корней старого дуба, стоял человек — широкоплечий, ухмыляющийся и всего двенадцати дюймов ростом. Он был одет в камзол и рейтузы разных оттенков коричневого цвета и обладал очень белыми зубами и общим видом озорного чертенка.
      — Король эльфов будет извещен о вашем присутствии, милорд чародей, — хихикая, пообещал чертик.
      Род метнулся вперед.
      Но человечек уже исчез, оставив после себя только смех.
      Род стоял, уставясь в пустоту, слушая, как ветер беседует с дубовыми листьями и последний слабый смешок замирает среди корней дуба.
      — Векс, — произнес он. — Векс, ты видел это?
      Никакого ответа.
      Род нахмурился, оборачиваясь:
      — Векс? Векс!
      Голова робота тихо покачивалась между бабок.
      — О, черт!
      Глухого тона колокол возвестил наступление девяти часов где-то в большом ветхом городке, являющемся, насколько могли определить по скорости и азимуту Род с Вексом, родной базой юных колдунов и ведьм. Ввиду их замечания о королеве, Род лелеял надежду, что город окажется столицей острова.
      — Это только догадка, конечно, — поспешно добавил он.
      — Конечно, — пробормотал про себя Векс. Голос робота производил отчетливое впечатление терпеливого вздоха.
      — На более непосредственном уровне, под каким именем я сойду в этой культуре?
      — Почему же не Родни д'Арман VII? Это один из немногих случаев, где подходит твое настоящее имя.
      Род покачал головой.
      — Слишком претенциозно. Мои предки так никогда и не смогли преодолеть своих аристократических устремлений.
      — Они были аристократами, Род.
      — Да, но также и все остальные на планете, Векс, кроме роботов. А они так долго прожили в семье, что имеют право претендовать на некоторую честь.
      — Было достаточной честью…
      — Позже, — оборвал его Род.
      У Векса имелась стандартизованная проповедь по традиции «положение обязывает» роботов Максимы, которую он с радостью прочел бы, дай ему хоть капельку чего-либо, напоминающего намек.
      — Есть маленькая проблема с именем, не забыл?
      — Если ты настаиваешь. — Векс не мог скрыть своего недовольства. — Опять наемник?
      — Да. Это дает мне предлог путешествовать.
      Векс содрогнулся.
      — Ты мог бы прикинуться бродячим менестрелем…
      Род покачал головой.
      — Менестрелям полагается быть в курсе текущих событий. Однако, добыть лютню, может быть, и неплохая идея — особенно, если правитель — женщина. Песни могут дать доступ туда, куда не смогут мечи…
      — Каждый раз мы проходим через это… Гэллоуглас подойдет тебе, Род? Это был ирландский термин, означающий наемного солдата.
      — Гэллоуглас… — Род прокатал это слово на языке. — Неплохо. В нем есть что-то энергичное.
      — Как и в тебе.
      — Я замечаю здесь оттенок иронии? Но оно-таки хорошее, солидное слово… И оно не совсем то, что назовешь красивеньким…
      — Определенно, как и ты, — побормотал под нос робот.
      — Смею надеяться. Да, Род Гэллоуглас подходит. Тпру!
      Род, хмурясь, натянул поводья. Откуда-то впереди доносился глухой ропот толпы.
      — Это что еще за хай? — нахмурился Род.
      — Род, позволь мне порекомендовать осторожность…
      — Неплохая идея. Газуй дальше, но полегче с копытами, пожалуйста.
      Векс перешел на шаг по узкой освещенной лунным светом улице, держась ближе к видавшей виды стене здания. Он остановился на перекрестке и высунул свою лошадиную голову за угол.
      — Что ты видишь, сестрица Анна?
      — Толпу, — ответствовал Векс.
      — Проницательное замечание, Ватсон. Что-нибудь еще?
      — Свет факелов и молодого человека, влезающего на помост. Если ты извинишь такую аналогию, Род, это сильно похоже на митинг-накачку в твоей альма матер.
      — Может быть, как раз она и есть. — Род соскочил с седла. — Ну, оставайся здесь, большой парень. Я разведаю местность.
      Он завернул за угол и зашагал по-солдатски, вразвалку, держа руку на эфесе шпаги.
      Неплохая мысль, судя по виду толпы. Должно быть, шел митинг местного профсоюза бродяг. Ни одного нелатаного камзола среди них. Он наморщил нос: мытые тела попадались и того реже. Определенно, темная компания.
      Местом митинга была большая открытая площадь, ограниченная с одной стороны широкой рекой — там были видны верфи с деревянными кораблями, покачивающимися на причальных концах. С других трех сторон площадь окружали дешевые обшарпанные меблирашки, магазины такелажа и другие дешевые лавки и склады. Склады, по крайней мере, были в хорошем состоянии. Все здания были полудеревянными, с характерным нависающим над улицей вторым этажом.
      Всю площадь заполняла орущая, толкающаяся толпа. Пламенеющие сосновые факелы придавали сцене демоническое освещение.
      Более близкий взгляд на толпу обнаружил повязки на глазах, обрубленные конечности, головы-минус-уши — странный контраст со стоявшим на наспех сколоченном помосте человеком.
      Тот был молод, широкоплеч и белокур. Лицо его было чистым и без шрамов, курносое и голубоглазое. Это было округлое, почти невинное лицо, открытое и честное, залитое мрачным отсветом Человека с Миссией. Его камзол и рейтузы были на удивление чистыми и хорошо пошитыми из приличной ткани. На бедре у него висела шпага.
      — Паренек из приличной семьи, — произнес про себя Род. — Что, во имя Седьмого Круга Ада, он делает в этой крысиной норе?
      Юноша вскинул руки вверх, толпа заревела, сосновые факелы хлынули вперед, чтобы осветить его.
      — Чьи плечи несут самое тяжкое бремя? — крикнул парень.
      — Наши! — взревела толпа.
      — Чьи руки — изнуренные и все в шрамах от черной работы?
      — Наши!
      — Кто создал все богатства, кои расточают вельможи?
      — Мы!
      — Кто воздвиг их высокие замки из гранита?
      — Мы!
      — Разве вам не положена доля в этих богатствах и роскоши?
      — Положена!
      — Да ведь даже в одном из этих замков, — заревел юный оратор, — хватит богатства, чтобы сделать каждого из вас королем!
      Толпа неистовствовала.
      — Ты улавливаешь это, Векс?
      — Да, Род. Это звучит, словно смесь Карла Маркса и Хью Лонга.
      — Странный синтез, — пробормотал Род. — И все же коли поразмыслить об этом, может, не такой уж и странный.
      — Это ваше богатство, — крикнул юноша. — Вы имеете право на него.
      Толпа снова взвыла.
      — Отдадут ли они вам должное?
      Толпа вдруг затихла. Начался зловещий ропот.
      — Нет, — проревел молодой человек. — Значит, вы должны потребовать этого, ибо это ваше право!
      Он снова вскинул руки вверх.
      — Королева дала вам хлеб и вино, когда на вас напал голод! Королева дала мясо и доброе вино колдунам и ведьмам, коих она укрывает!
      Толпа снова стала смертоносно тиха. Но по ее рядам пробежал шепот: «колдуны!», «ведьмы!».
      — Да! — прорычал оратор. — Даже колдунам и ведьмам, отверженным и презираемым. Насколько же более тогда даст она вам, кто терпит дневную жару и ночной холод? Она отдаст вам должное!
      Толпа откликнулась на его рык криком.
      — Куда вы отправитесь? — крикнул юный Демосфен.
      — К замку! — заорал кто-то, и другие голоса подхватили крик: — К замку! К замку!
      Этот вопль перешел в ритмическое скандирование:
      — К замку! К замку! К замку!
      Скандирование прорезал высокий, пронзительный вой. Толпа замолкла. Тощая кривобокая фигура прохромала на крыльцо склада и крикнула через всю площадь:
      — Солдаты, рота, а то и поболе!
      — Расходитесь по переулкам и верфям! — проревел юноша. — В Доме Хлодвига мы встретимся, через час!
      К изумлению Рода толпа осталась безмолвной. Струйки людей начали вытекать в кривые переулки. Не было никакой паники, никакой давки.
      Род вжался в дверной проем и смотрел, как затаптывают факелы. Десятки и десятки людей пробегали мимо него, легкие на ногу и молчаливые, и проглатывались темными пастями переулков.
      Площадь опустела, слабые звуки бегства растаяли. Во внезапной тишине Род услышал дробь приближающихся копыт — солдаты, направляющиеся обуздать верноподданных королевы.
      Род ступил на мостовую и пустился бежать, ступая на пятки, за угол, где стоял в ожидании Векс.
      Не сбавляя шага он вскочил в седло.
      — В приличную часть города, — прошептал он. — Быстро и тихо.
      Векс мог вытолкнуть из своих копыт резиновые подушки дюймовой толщины, когда требовалась бесшумность: у него также была в памяти фотокарта города из их орбитального наблюдения. У робота-коня есть свои преимущества.
      Они мчались через город: почва под ними стала повышаться, взбираясь на холм, увенчанный королевским замком. Качество зданий постепенно улучшалось, они въезжали в более богатые районы.
      — Какой вывод ты делаешь из всего этого, Векс?
      — Бесспорно, тоталитарное движение, — ответствовал робот. — Демагог, несомненно жаждущий власти, который поведет народ предъявить требования правительству, требования, которые не могут быть удовлетворены. Отказ короны будет использован для подстрекательства толпы к насилию — и ваша революция сделана.
      — А разве это не может быть просто честолюбивый аристократ, пытающийся узурпировать корону?
      Узурпация черпает себе поддержку в высших классах, Род. Нет, это — пролетарская революция, прелюдия к тоталитарному правительству.
      Род поджал губы.
      — А ты бы не сказал, что тут было доказательство вмешательства со стороны более развитого общества? Я имею в виду, ведь пролетарских революций обычно не находишь в такого рода культурах, не так ли?
      — Редко, Род, и когда они случаются, пропаганда рудиментарна. Агитация в средневековом обществе никогда не ссылается на основные права: такая концепция чужда данной культуре. Вероятность вмешательства крайне велика…
      Губы Рода раздвинулись в недоброй усмешке.
      — Ну, старый механизм, похоже, мы прибыли в подходящее место, чтобы открыть свою лавочку.
      На верхнем уступе холма, служившего городку фундаментом, они наткнулись на беспорядочную двухэтажную постройку, окружавшую с трех сторон освещенный факелами двор. Четвертую сторону замыкал деревянный частокол с воротами. Из ворот вышла компания смеющихся, хорошо одетых молодых людей. Род уловил обрывки пьяной песни. Гремела посуда, и голоса требовали мяса и эля.
      — Я так понимаю, что мы нашли один из лучших постоялых дворов.
      — Я бы сказал, что это оправданное предположение, Род.
      Род откинулся в седле.
      — Выглядит неплохим местом для ночлега. В этой культуре возможна колбаса с чесноком, Векс?
      Робота аж передернуло.
      — Род, у тебя крайне странные вкусы!
      — Дорогу! Дорогу! — протрубил голос у него за спиной.
      Обернувшись, Род увидел рысью едущий в его сторону отряд солдат-кавалеристов, за ними катилась позолоченная с богатой резьбой карета.
      Перед солдатами скакал герольд.
      — Посторонись с дороги, парень! — крикнул он. — Едет карета королевы!
      — Королевы! — Брови Рода взлетели ко лбу. — Да, да! Во всех смыслах, давай посторонимся!
      Он ткнул Векса коленом. Конь свернул с дороги и прискакал к месту на обочине, дававшему Роду возможность хорошо рассмотреть королевскую свиту.
      Занавески в карете были полузадернуты, но осталось пространство для обзора. Фонарь отбрасывал теплый желтый свет внутрь кареты, позволяя Роду бросить короткий взгляд, когда карета проехала мимо.
      Стройная хрупкая фигура, закутанная в темный дорожный плащ с капюшоном, бледное с мелкими чертами лицо, обрамленное белокурыми, почти платиновыми волосами, большие темные глаза и маленькие, очень красные, сердито надутые губы.
      И молода, и очень молода — едва миновала детство, подумал Род.
      Она сидела, выпрямившись, словно штык проглотив, выглядя очень хрупкой, но также и очень решительной — и каким-то образом, всеми покинутой, с той враждебной, вызывающей осанкой, которая так часто сопровождает страх и одиночество.
      Род уставился вслед удаляющемуся отряду.
      — Род.
      Род вздрогнул, тряхнув головой, и сообразил, что карета уже давным-давно скрылась из виду.
      Он сердито посмотрел на затылок коня.
      — Что такое, Векс?
      — Я загадал, не заснул ли ты.
      Черная голова повернулась к Роду, большущие глаза едва заметно смеялись.
      — Нет. — Род развернулся в седле, оглянувшись на поворот, за которым скрылась карета.
      Векс принудил свой голос к терпению.
      — Опять Мечта, Род?
      Род нахмурился.
      — А я думал, у роботов нет эмоций.
      — Нет. Но у нас есть-таки врожденная неприязнь к отсутствию того качества, которое часто называют здравым смыслом.
      Род бросил ему кислую улыбку.
      — И конечно, оценка этого качества именуется иронией, поскольку оно в основе своей логично. А ирония предполагает…
      — …чувство юмора, да. И ты должен признать, Род, что есть что-то неистребимо юмористическое в человеке, который полгалактики преследует плод своего собственного вымысла.
      — О да, разумеется, это гомерический хохот. Но разве не в этом разница между человеком и роботом, Векс?
      — В чем? В способности создавать воображаемые конструкции?
      — Нет, в способности увлекаться ими. Ну, давай-ка посмотрим, нельзя ли нам найти тебе тихое стойло, где ты сможешь спокойно пережевывать свои данные.
      Векс повернулся и потрусил в ворота постоялого двора.
      Когда Род спешился, из конюшни выбежал конюх. Род бросил ему поводья и велел:
      — Не давай ему слишком много воды, — а затем прошел в большой зал таверны.
      Род не знал, что в помещении может быть дымно и без табака. Строительство дымоходов на этой планете явно числилось среди недоразвитых искусств.
      Однако клиенты, похоже, не возражали. Помещение было заполнено голосами. Люди были заняты громкими разговорами. Огромный зал вмещал двадцать с чем-то столов — больших и круглых, впрочем, было и несколько столиков поменьше, занятых людьми, чья одежда отмечала их, как находящихся выше простонародья (но недостаточно высоких, чтобы останавливаться в замке). Освещение состояло из сосновых факелов, которые усиливали общую задымленность, сальных свечей, которые мило капали на гостей, и огромного очага, пригодного для того, чтобы зажарить целого быка, чем именно он в данный момент и занимался.
      Небольшая орда мальчиков и крестьянских девушек поддерживала постоянный поток еды и питья, проходивший между столами и кухней: многие из них демонстрировали немалое искусство в беге по пересеченной местности.
      Рослый лысоватый человек в завязанном на широкой талии фартуке выскочил из кухни с дымящейся деревянной тарелкой — трактирщик, надо полагать. Дела сегодня ночью шли хорошо.
      Человек поднял взгляд, увидел Рода, мигом узрел ало-золотой камзол, шпагу и кинжал, общий явно авторитетный вид, туго набитый кошель — особенно кошель — и сунул тарелку ближайшей служанке. Он подлетел к Роду, вытирая руки о фартук.
      — Чем могу служить вам, добрый мастер?
      — Кружкой эля, куском мяса толщиной с оба твоих больших пальца и столиком на одного. — Род улыбнулся, говоря это хозяину.
      Тот уставился на него, его губы сложились в круглое «о» — Род явно сделал что-то неординарное.
      Затем взгляд старика принял расчетливое выражение, то, которое Род видывал и раньше: оно обычно сопровождалось замечанием официанту вполголоса: легкая добыча, выуди у него все, что он стоит.
      Род улыбнулся.
      Ему следовало бы знать, что этого лучше не делать. Некоторые вещи можно, однако, и переделать. Род дал своей улыбке перейти в мрачность.
      — Ну, чего ж ты ждешь? — рявкнул он — И побыстрей с этим, или я пообедаю вырезкой из твоей спины!
      Хозяин подпрыгнул, затем раболепно часто закланялся.
      — Ну конечно, м'лорд, конечно! Все будет быстро, добрый мастер, да, безусловно быстро! — Он повернулся бежать.
      Рука Рода зажала ему плечо.
      — Столик, — напомнил он.
      Трактирщик сглотнул, дернув головой, отвел Рода к столику рядом с поставленным на попа бревном, служившим опорой зданию, и рванул прочь — несомненно ругаясь под нос.
      Род ответил не менее любезно, но расширил тему, включив в нее все, что олицетворял собой трактирщик, а именно корыстные наклонности человека. И конечно же кончил тем, что принялся ругать себя за ублажение Маммоны, поскольку становился скупым.
      Ну, что он мог поделать? Агентам ПОИСКА полагалось оставаться незаметными, а мягкосердечный средневековый буржуа был вопиющим противоречием.
      Но когда трактирщик говорил быстро, он это и имел в виду. Мясо и эль появились чуть ли не прежде, чем Род уселся. Хозяин стоял, вытирая руки фартуком и с очень обеспокоенным видом. Вероятно, ожидая, как Род примет его стряпню.
      Род открыл было рот, чтобы его успокоить, и остановился, прежде чем хоть одно слово успело пройти через его носоглотку. Нос его зашмыгал, по лицу медленно расползлась улыбка. Он поднял взгляд на трактирщика.
      — Я чую запах колбасы с чесноком?
      — О, да, ваша милость! — снова закивал трактирщик. — Это колбаса с чесноком, ваша милость, и очень хорошая колбаса с чесноком к тому же, если мне позволено будет сказать это. Если вашей милости угодно…
      — Моей милости угодно, — снизошел Род. — И престо аллегро , с-мерд.
      Трактирщик шарахнулся от него, напомнив Роду вексовское отношение к силлогизму, и убежал.
       Ну, и что бы это значило?— гадал Род. Должно быть, дело в чем-то, сказанном им. А он-то довольно-таки сильно гордился этим «смерд»…
      Он попробовал мясо и только стал заливать его элем, как на стол бухнулась тарелка с чесночной колбасой.
      — Отлично, — похвалил Род. — И мясо приемлемо.
      Лицо трактирщика расплылось в улыбке облегчения, он повернулся было, чтобы уйти, затем снова обернулся.
      — Ну, что еще? — спросил Род, набив полный рот колбасой с чесноком.
      Руки трактирщика снова принялись мять фартук.
      — Прошу прощения, мой мастер, но… — Губы его тоже замялись, а затем он выпалил: — Мастер часом не чародей?
      — Кто? Я? Чародей? Смешно! — Чтобы подчеркнуть сказанное, Род ткнул столовым ножом в направлении трактирщика.
      Огромный живот изумленно съежился, а затем умчался, прихватив с собой и своего владельца.
       Ну, а с чего он взял, что я чародей?— подумал Род, пережевывая большой кусок мяса. — Никогда не ел мяса лучше,— решил он. — Должно быть, дело в дыме. Интересно, какое дерево они употребляют? Дело, наверное, в этом престо аллегро. Он, вероятно, подумал, что это волшебные слова…
      Ну, они-таки сотворили чудеса.
      Род откусил чесночной колбасы и хлебнул эля.
      Он — чародей? Никогда! Он, может быть, и младший сын младшего сына, но до такого отчаяния он не дошел.
      Кроме того, чтобы стать чародеем, требовалось подписать кровью контракт, а у Рода лишней крови не было. Он без конца проливал ее в самых неподходящих местах…
      Он осушил кружку и с треском поставил ее на стол. Материализовавшийся трактирщик с кувшином снова налил доверху стакан. Род начал было благодарно улыбаться, да вспомнил свое положение и изменил улыбку на усмешку. Пошарив в кошеле, он нащупал неправильной формы самородок золота — приемлемая валюта в средневековом обществе — вспомнил, как быстро в таких заведениях обдирают щедрых и пропустил самородок в пользу обрезка серебра.
      Трактирщик уставился на маленькую белую полоску на своей ладони, глаза его при этом предпринимали доблестную попытку превратиться в полусферы. Он издал булькающий звук, заикаясь, рассыпался в благодарностях и шмыгнул прочь.
      Род с досадой закусил губу. Очевидно, даже столь маленький кусочек серебра был достаточно велик, чтобы вызвать оживленные комментарии.
      Налет гнева, однако, быстро растворился: фунт-другой мяса в желудке склонны заставить мир выглядеть лучше. Род выставил ноги в проход, потянулся и откинулся на спинку стула, ковыряя в зубах столовым ножом.
      В этом пивном зале было что-то до странности не так. Счастливые здесь были немного слишком профессиональными в этом, голоса — чуточку слишком громкими, смех — малость натянутым, с темным эхом. Мрачные, напротив, действительно были мрачными, их черные думы были похожи на стены из мореного дуба.
      Страх.
      Взять хотя бы вон ту парочку головорезов, за третьим столиком справа — они жутко серьезно относились к тому, о чем сейчас балакали. Род незаметно повернул перстень и направил его на этих двоих.
      — Но от таких собраний нет ничего хорошего, если королева продолжает посылать против нас своих солдат!
      — То правда, Эдам, то правда, она не услышит нас, потому что, ежели отбросить всю шелуху, она не позволит нам достаточно приблизиться, чтобы все высказать.
      — Так тогда ее надо заставить выслушать!
      — Да. Но что в том толку? Ее вельможи не позволят ей дать то, что мы требуем.
      Эдам хлопнул ладонью по столу.
      — Но мы имеем право быть свободными, не становясь ворами и нищими! Долговым тюрьмам тоже должен быть положен конец, а с ними и налогам!
      — Да, так же должно быть с отрубанием уха за кражу ломтя хлеба. — Он потер правую сторону головы с виноватым выражением на лице. — И все же она жертвует нам.
      — Да, а теперь эта затея со своими собственными судьями. Великие Лорды не будут более вершить каждый свое правосудие, на свой собственный лад и вкус.
      — Вельможи этого не потерпят, и ты это знаешь. Судьи долго не протянут. — Лицо одноухого было мрачным, и он очертил круг на мокрой поверхности стола.
      — Да, вельможи не станут терпеть никаких замыслов королевы! — Эдам вонзил в стол нож. — Неужто Логайр не видит этого?
      — Нет, не говори против Логайра! — Лицо одноухого потемнело. — Если бы не он, мы бы досель были ордой оборванцев, без всякой общей цели! Не говори против Логайра, Эдам, потому как без него у нас не было бы ни медяшки, чтобы сидеть в этом трактире, где солдаты королевы лишь гости!
      — О да, да. Он собрал нас вместе и сделал из нас, воров, — людей. И все же теперь он держит наше новоприобретенное мужество в оковах; он алчет удержать нас от драки за то, что наше!
      Рот одноухого натянулся по углам.
      — Ты слишком много наслушался праздной и завистливой болтовни Пересмешника, Эдам!
      — И все же нам придется драться, попомни мои слова! — воскликнул Эдам, стискивая кулак. — Должна быть пролита кровь, прежде чем мы добьемся своего. Кровь должна ответить за кровь, и та кровь, что выпустили вельможи из…
      Что-то тяжелое врезалось в Рода, стукнуло его о стол, наполняя ему голову запахом пота, лука и дешевого вина.
      Род уперся рукой о стол и пихнул плечом. Тяжелая фигура откачнулась с громким «уф». Род вытащил кинжал и, нащупав печатку перстня, отключил его.
      Над ним вырисовывался человек, выглядевший ростом футов на восемь, и широкий, как фургон.
      — Ну вот! — зарычал он. — Почему ты не смотришь, куда я иду?
      Нож Рода крутанулся, отбрасывая зайчик в глаза великану.
      — Отойди, друг, — мягко сказал он. — Дай честному человеку спокойно допить свой эль.
      — Да уж, честный человек, — грубо расхохотался рослый крестьянин. — Содат, называющий себя честным человеком!
      Его ржание подхватили за другими столами.
      Держу пари, решил Род, что чужаки здесь непопулярны.
      Совершенно неожиданно смех прекратился.
      — Нет, ты положи свою игрушку, — сказал, вдруг отрезвев, великан. — И я покажу тебе, что честный крестьянин может одолеть в драке содата.
      По спине Рода пробежала колючая дрожь, так как он понял, что это все подстроено. Трактирщик уведомил этого здорового быка о местонахождении тяжелого кошеля…
      — Я с тобой не ссорился, — пробормотал Род. И сообразил чуть ли не раньше, чем эти слова слетели у него с языка, что это было самое худшее, что он мог сказать.
      Великан злобно посмотрел на него горящими глазами.
      — Не ссорился, он теперь грит. Кидается тут на пути бедного подвыпившего человека так, что тот не может не налететь на него. Но он грит «не ссорился», как увидел Большого Тома. — Огромная мясистая рука зарылась в ткань на горле Рода, поднимая его на ноги. — Нет, я те покажу ссору, — прорычал Большой Том.
      Правая рука Рода метнулась вперед, рубанув великана по локтю, а затем отскочив. Рука, сжимавшая его горло, разжалась и упала, временно онемев. Большой Том уставился на свою руку с таким видом, точно его предали.
      Род сжал губы и сунул кинжал в ножны. Он шагнул назад, размял колени, потер правым кулаком о ладонь левой. Крестьянин был рослым, но он, видимо, ничего не понимал в боксе.
      Жизнь вернулась в руку Тома, а с ней и боль. Великан заревел от гнева, его рука сжалась в кулак, нацелилась на Рода в широком матросском замахе, который изничтожал все, во что попадал.
      Но Род прыгнул под него и в сторону, а когда кулак прошел мимо него, дотянулся сзади до плеча Большого Тома и дал сильный толчок, чтобы добавить к инерции замаха.
      Большой Том развернулся, Род поймал его правое запястье, вывернул его за спину Тома и рванул немного повыше: Большой Том взвыл. Пока он выл, рука Рода проскользнула у Тома подмышкой и поймала шею в полунельсон.
      Неплохо, подумал Род. Покамест ему не было нужды боксировать, Он всадил колено в спину Тома и освободил свой захват. Том вылетел на открытое пространство перед очагом, попытался восстановить равновесие, но не сумел. Перевернутые столы заклацали и застучали по полу, тогда как клиенты поспешили удрать, все как один, будучи чересчур рады предоставить место у огня Большому Тому.
      Тот бухнулся на колени, помотал головой и поднял взгляд, чтобы увидеть Рода, стоящего, мрачно улыбаясь, перед ним в стойке борца и манящего его к себе обеими руками.
      Том глухо зарычал и уперся ногой в плиту очага.
      Он рванулся на Рода головой вперед, как бык.
      Род шагнул в сторону и подставил ногу. Большой Том пошел молотить прямо по первому ряду столов. Род зажмурил глаза и стиснул зубы. Раздался треск, словно при четырех одновременных попаданиях на кегельбане. Род содрогнулся. Он открыл глаза и заставил себя посмотреть.
      Из месива деревянных обломков появилась голова Большого Тома с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью.