— Ваше Величество, — произнес Бром задумчивым тоном и с блеском в глазах, — возможно, говорит куда вернее, чем думает.
      Подъемный мост гулко отозвался под широким шагом Рода. Он легко сбежал вниз по склону, прочь от замка, и нырнул в рощицу канадских елей.
      — Векс, — тихо позвал он.
      — Здесь, Род. — Большой черный конь вышел из-за деревьев.
      Род улыбнулся и любовно хлопнул по металлическому боку.
      — Откуда ты, черт возьми, узнал, что я приду сюда?
      — Очень просто, Род. Анализ матриц твоего поведения вкупе с тем фактом, что эта роща находится ближе всего к…
      — Замнем это, — проворчал Род. — Большой Том отвел Логайра в Дом Хлодвига?
      — Подтверждаю, Род.
      Род кивнул.
      — При данных обстоятельствах это, вероятно, самое безопасное место для герцога. Какое падение для вельможи.
      Он вскочил в седло. Затем пошарил в камзоле и достал мышку. Она озабоченно посмотрела на него.
      — Ну, — вздохнул он. — Кажется, что бы я ни сказал тебе делать, тебе без разницы, ты все равно поступишь по-своему и сделаешь то, что хочешь.
      Мышка опустила глаза, пытаясь выглядеть виноватой и пристыженной, но ее усики затрепетали от восторга.
      Она потерлась щекой о кожу его ладони.
      — Ласками ты ничего не добьешься, — проворчал Род. — А теперь слушай. Ты отправишься в Дом Хлодвига. Именно туда я и двигаюсь. Это приказ.
      Мышка глянула на него большими невинными глазами.
      — И это тот приказ, про который я могу быть уверен, что ты ему подчинишься, — продолжал Род, — поскольку ты все равно собираешься это сделать. Но слушай!
      В его голос закралась нотка беспокойства.
      — Будь осторожна, а? — Он протянул руку и очень осторожно поцеловал мышку в нос.
      Мышка подпрыгнула, завертевшись от радости, весело отплясывая на его руке, танцуя, она поднялась на задние лапки, ее передние лапки вытянулись и расширились в крылья, хвост распустился веером, на теле выросли перья, нос потерял свою четкость и стал клювом — и на ладони Рода плясала синица.
      У Рода перехватило дыхание.
      — Э… да, — произнес он после некоторой паузы. — Просто это немного труднее воспринять, когда я вижу, как это происходит.
      Птичка спрыгнула с его ладони, облетела несколько раз вокруг его головы, попарила перед ним, а затем унеслась стрелой в небо.
      Род посмотрел вслед синице и пробормотал:
      — Ты думаешь, в этот раз она сделает то, что я ей говорю, Векс?
      — Сделает. — В голосе робота звучали странные интонации.
      Род искоса посмотрел на большую черную голову.
      — А я-то думал, что роботы не могут смеяться.
      — Неверное представление, — ответил Векс.
      — Пшел. — Род ткнул каблуком в стальные бока коня.
      Векс заскакал своей длинной стальной рысцой.
      — Что я еще могу поделать? — проворчал Род.
      — С этой леди, — ответствовал Векс, — ничего. Но не жалей, Род. Это великолепная политика. Ее применяли многие короли.
      — Да, — задумчиво произнес Род. — И в конце концов, важно, ведь, чтобы она подчинялась, не так ли?
      Векс бесшумно прогалопировал на надутых резиновых подушках в освещенный луной двор и внезапно остановился. Род стукнулся грудью о шею коня.
      — Уфф! — Он хлопнулся обратно в седло. — Оййй! Мой копчик! Слушай, Векс, предупреждай меня, прежде чем выкинуть подобный фокус в следующий раз, а? Для тебя инерция может быть мелкой неприятностью, но меня она разит прямо в то, чем я жив.
      — Это куда же, Род?
      — Неважно, — пробормотал Род, спешиваясь, — достаточно будет сказать, что я только что понял, почему кавалерия, бывало, пользовалась расколотыми седлами.
      Он пересек двор, взглянув по дороге на луну. Она стояла низко в небе, рассвет был недалеко.
      Он постучал в дверь, изнутри донесся шорох движения, потом открылась дверь. Перед ним стояла кривобокая согнутая фигура Пересмешника.
      — Да, милорд? — произнес он с кривозубой усмешкой.
      Не следовало давать ему понять, будто Роду известно, что Пересмешник был закулисной властью. Род шагнул через дверь, едва заметив присутствие этого человечишки.
      — Отведи меня к лорду Логайру, малый.
      — Истинно так, милорд. — Пересмешник прошмыгал мимо Рода и открыл внутреннюю дверь. Род прошел через нее, стаскивая железные рукавицы… и шагнул в середину полукруга нищих и воров, стоящих в три ряда с дубинами и ножами.
      Они ухмылялись, глаза их были голодными. То тут, то там один из них проводил языком по губам.
      Лица их были покрыты грязью и шрамами, увечьями и гнойными болячками, одежда их была дырявой, латаной, рваной, но ножи выглядели примечательно ухоженными.
      Род сунул рукавицы за пояс, напрягши руки в стойке каратэ, и повернулся к Пересмешнику. Этого героя теперь окружали пять-шесть лучших образчиков подонков общества.
      — Я пришел сюда, как друг. — Лицо Рода было неподвижным.
      — Вот как? — усмехнулся Пересмешник, обнажая кровоточащие десны, и захихикал. Вдруг глаза его вспыхнули ненавистью. — Объяви себя, лордишка!
      Род нахмурился.
      — Как объявить?
      — За знать, за корону или за Дом Хлодвига!
      — Кончай эту трепотню! — огрызнулся Род. — Я плохо перевариваю чушь и начинаю чувствовать, что твоей я уже сыт по горло. Веди меня к Логайру, сейчас же!
      — О да, милорд, обязательно отведем. Да, милорд, тотчас же, милорд, мигом. — Он потер руки, заливаясь сдавленным веселым смехом. Затем его взгляд метнулся через плечо Рода, и он кивнул.
      Род начал было оборачиваться, но что-то взорвалось у него в затылке. Вокруг него завертелись звезды, а затем наступила чернота.
      Медленно Род начал осознавать розовый свет, боль и тысячу контрабасов, вразнобой играющих в его голове.
      Еще медленнее он стал осознавать что-то мокрое и холодное на своей щеке. Розовый свет, понял он, был солнечными лучами, просачивающимися сквозь его сомкнутые веки.
      Боль в голове вытеснилась сосредоточенностью. Он вздрогнул, затем героическим усилием сумел открыть глаза и снова вздрогнул Все было нечетким, не в фокусе, солнечный свет и цветные пятна. Влага под его щекой оказалась мхом, а холод под ним — камнем.
      Он с силой оттолкнулся руками, влажная поверхность отшатнулась, оставив его закачавшимся, тяжело опирающимся на руки, с тошнотой в желудке.
      Он мотнул головой, вздрогнул от боли и несколько раз моргнул. Его веки пробежались по слезящимся глазам, но постепенно зрение его прояснилось. Он заставил глаза сфокусироваться на… лице Туана Логайра.
      Туан сидел спиной к черному древнему камню. В камне была огромная железная скоба, и от нее тянулись цепи к кандалам на запястьях и лодыжках Туана. Он сидел на куче грязной заплесневелой соломы, в водянистом свете слабого солнечного луча.
      Туан улыбнулся с иронией, столь же тяжелой, как ржавые цепи на его теле, и поднял руку в приветствии, зазвенев цепью.
      — Добро пожаловать в гости.
      Род отвел от него взгляд и посмотрел вокруг. Старый герцог сидел у другой стены, прикованный рядом со своим сыном.
      — Холодное гостеприимство, Род Гэллоуглас, — проворчал старый лорд, с тяжелым от мрачных дум лицом. — Едва ли в безопасное место привел меня твой слуга.
      Измена! Роду следовало бы знать, что Тому лучше не доверять.
      — Большой Том, ты…
      — Здесь, мастер.
      Род посмотрел, обернувшись. Большой Том сидел у противоположной стены, прикованный как и все остальные.
      Том печально улыбнулся, бросив на своего хозяина укоризненный пытливый взгляд.
      — Я думал, ты освободишь нас, мастер. И вот ты здесь, скованный, как и все остальные.
      Род нахмурился и взглянул на свое запястье. Его окружала ржавая толстая полоса железа. У нее имелись копии на лодыжках и другом запястье.
      Он поднял глаза на Тома, улыбнулся и поднял руку, тряхнув цепью.
      — Слышал когда-нибудь присказку, что каменные стены — еще не тюрьма?
      — Тот, кто сказал эти слова, был дурак, — злобно бросил Том из темноты.
      Род поднял глаза к установленному высоко в стене маленькому зарешеченному окну. Оно давало единственное освещение в помещении-камере примерно десяти футов шириной и пятнадцати длиной со сплошь заросшим мхом потолком в десяти футах от пола. Стены были каменными и грязными, а пол покрыт прелой соломой.
      Единственным украшением служил скелет, удерживаемый от распада мумифицированными связками, прикованный к стене, подобно им самим.
      Род осторожно осмотрел молчаливого сокамерника.
      — Не такие уж они рачительные хозяева, верно? Могли бы, по крайней мере, уволочь кости в нижние приделы.
      Он снова повернулся к окну.
      — Векс, — прошептал он достаточно тихо, чтобы другие не могли разобрать слов. — Векс, ты где?
      — В самой грязной и разваленной конюшне, какую я когда-либо видел, — ответил робот. — Вместе с пятью клячами самого плачевного вида из всех, кто за пределами скотобойни. Я думаю, мы, предположительно, являемся кавалерией Дома Хлодвига, Род.
      Род тихо засмеялся.
      — А не бегает ли поблизости какая-нибудь мышка с большими зелеными глазами, Векс?
      — Нет, Род, но на моей голове сидит синица.
      Род усмехнулся.
      — Спроси ее, не имеет ли она какой-нибудь власти над холодным железом?
      — Как мне с ней говорить, Род?
      — Вещая на частоте волны человеческой мысли, конечно! Она же телепатка, идиот ты ученый!
      — Род, я категорически протестую против подобных уничижительных высказываний по адресу моих способностей в областях, по которым я не запрограммирован.
      — Ладно, ладно, я сожалею, раскаиваюсь! Ты гений, чудо, Эйнштейн, Урт! Только спроси ее, идет?
      Возникла пауза, затем Род услышал малоразборчивую серию чириканья на заднем плане.
      — Что это за чириканье, Векс?
      — Гвендайлон, Род. Она очень бурно отреагировала на новый опыт телепатии с конем.
      — Ты хочешь сказать, что она чуть не свалилась со своего насеста? Но она сказала что-нибудь?
      — Конечно, Род. Она говорит, мол, теперь уверена, что ты — чародей.
      Род застонал и закатил глаза к потолку.
      — Слушай, Векс, верни ее к делу, а? Может она вытащить нас из этих цепей и разрезать решетки на нашем окне?
      Возникла еще одна пауза, затем Векс ответил:
      — Она говорит, что не имеет никакой власти над холодным железом, Род, ни равно любые из известных ей ведьм, колдунов или эльфов. Она предлагает кузнеца, но боится, что это непрактично.
      — Бытие, Исход, Левит… ну, скажи ей, мол, я рад, что она не потеряла чувства юмора. И спроси ее, как, черт возьми, она собирается вытащить нас отсюда?
      — Она говорит, что незачем употреблять сильные выражения, Род…
      — Не нужно было транслировать меня буквально, шмелиный ты мозг!
      — …и она думает, что Князь Эльфов может оказаться способным освободить вас. Она считает, что он придет, но он находится в некотором удалении, так что это может занять какое-то время.
      — Я думал, что она говорила, будто эльфы не могут управиться с холодным железом!
      Возникла новая пауза, затем Векс сказал:
      — Она говорит, что Князь Эльфов не совсем эльф, Род, будучи только наполовину старой крови.
      — Только наполовину… минуточку! — нахмурился Род. — Ты хочешь сказать, что он гибрид между эльфом и смертным?
      — Именно так, Род.
      Род попытался представить себе, как восемнадцатидюймовый эльф и шестифутовая смертная могли бы заиметь ребенка, и в мозгу его началась карусель.
      — Она теперь отбывает, Род, вызвать его и вернется как можно быстрее, но это займет некоторое время. Она просит тебя быть тверже сердцем.
      — Если мое сердце будет хоть сколько-нибудь тверже, оно станет положительно каменным. Передай ей, что я ее… Нет, просто передай ей, что я ей благодарен.
      Он, казалось, услышал слабый вздох за ухом, и Векс сказал с оттенком смирения:
      — Скажу, Род.
      — Спасибо, Векс, оставайся живым.
      Род вернулся обратно в тюрьму. Логайры сидели, прижавшись к стене, странно глядя на него.
      — Он разговаривает с разреженным воздухом, — прошептал Туан. — Воистину, этот человек одержим!
      — Кажется, я уже слышал это прежде, — проворчал Род, — и воздух здесь какой угодно, только не разреженный.
      — И все же, — пробормотал Логайр, — это поступок обезумевшего!
      Большой Том громыхнул смехом.
      — Отнюдь, милорды. Этот человек разговаривает с духами.
      Род невесело усмехнулся.
      — С чего это ты вдруг так развеселился, Большой Том?
      Великан потянулся, зазвенев цепями.
      — На миг я подумал, что они побили тебя, мастер. Теперь я знаю, что то была глупая мысль.
      — Не будь столь уверен, Том. Чары холодного железа разбить тяжеловато.
      — Нет, мастер. — Веки Тома лениво опустились. — Ты найдешь к нему подход, гарантирую.
      Он сплел руки на животе и откинулся головой к стене.
      Род улыбнулся, когда Том принялся храпеть. Он посмотрел на Логайров и дернул головой в сторону Тома.
      — Вот вам образец уверенности. Пока я улаживаю дела, он предпочитает вздремнуть.
      — Давай надеяться, что сия вера обоснована, — сказал Туан и с сомнением посмотрел на Рода.
      — Давай, — мрачно откликнулся Род. Он кивнул герцогу. — Возобновили знакомство?
      Логайр улыбнулся.
      — Я рад снова видеть сына, хотя я и не возражал бы против более открытого приема.
      Туан нахмурился, глядя на руки:
      — Печальные новости он принес мне, Род Гэллоуглас, очень печальные и грустные. — Он посмотрел на Рода с ярким гневом на лице. — Я знал, что мой брат полон ненависти и честолюбия, но не думал, что он опустится до измены.
      — А, не будь очень крут с бедным парнем. — Род привалился спиной к стене, устало закрыв глаза. — Его зачаровал Дюрер. А если его магия так близко подошла к тому, чтобы подействовать на твоего отца, то как она могла не подействовать на сына?
      — Да, — сумрачно согласился Туан. — Я сам стал добычей Пересмешника.
      — Вот как? — открыл глаза Род. — Ты понял это, не так ли?
      — О, да, это отпетый злодей. Он будет кланяться тебе самым униженным образом, покуда его прихвостни срезают твой кошелек — и так вот он и служил мне!
      Род поджал губы.
      — Он-то и подал тебе мысль организовать нищих?
      — Да, — тяжело кивнул Туан. — Сперва я думал только облегчить их голод и холод, но его слова заставили подумать об армии для защиты королевы. А то, что я видел и слышал на юге, привело меня к мысли, что такая армия вполне может понадобиться.
      Старый герцог откашлялся.
      — Прости меня, отец, — сказа Туан, склонив голову. — Но я знал, что даже ты не сможешь удерживать их вечно. Но я не предполагал, что измена придет от Ансельма. — Голос его отвердел.
      Род завертелся, чувствуя себя решительно неудобно.
      — Ну, как я сказал, тебе не следует слишком уж винить его. В конце концов, он попытался удержать Дюрера от убийства отца. — Он подогнул под себя ноги, скрестив их. — Так значит, когда Пересмешник узнал, что юг взялся за оружие, то решил, что настало время утвердить свою истинную власть и свергнуть королеву, верно?
      — Да. — Губы Туана сжались, как будто он в первый раз попробовал неразбавленного спирта. — Тогда я выступил против него, говоря, что пришло время защитить королеву. Он назвал меня предателем и…
      Он нахмурился, слова с большим трудом выходили из него.
      — Один из нищих чуть было не убил меня. Но Пересмешник и слышать не хотел об этом, нет, он бросил меня сюда без еды и огня.
      Он поднял смущенный взор на Рода.
      — Что воистину крайне странно, Род Гэллоуглас. Ты не думаешь, что он хочет убить меня сам?
      — Нет. — Род закрыл глаза, покачав головой. — Ему нужен кто-то на место короля после того, как они скинут Катарину.
      — Нет, не короля, — задумчиво поправил Туан. — Он кричит, что у нас никогда не будет больше короля, но только своего рода вождь, выдвинутый народом.
      — Своего рода вождь, — нахмурился Род. — Каким именем он называет этого вождя?
      — Диктатором. — Туан пожевал щеку. — Крайне странный титул. Не будет ни знати, ни короля, только диктатор. Поистине, крайне странно.
      Рот Рода сжался.
      — Не так уж и странно, как кажется. Но не хочешь ли ты тогда сказать, что нищие думают, будто они смогут взять замок?
      — Нет, но известно, что юг взялся за оружие, а Катарина ни за что на свете не станет ждать, пока ей навяжут битву.
      — О. — Род переварил это сообщение. — Ты имеешь в виду, что Пересмешник уверен, будто она выступит на юг встретить их?
      — Вне всяких сомнений. А Пересмешник выступит на юг позади нее.
      Род кивнул.
      — Так, что когда армии сойдутся в битве, нищие атакуют королевские силы с тыла. Вечный их обычай, — прогромыхал Логайр.
      Туан кивнул согласно.
      — А оказавшись между двух сил, ее войско едва ли продержится полчаса.
      — А что Пересмешник собирается предпринять относительно советников и знати после того, как битва будет окончена? Дюрер-то намерен сделать королем твоего брата.
      — Кажется, так, — ответил Туан. — Но у Пересмешника есть ответ на это и на всех вельмож.
      — Вот как? — поднял бровь Род.
      — Да. То трубка из металла, насаженная на приклад арбалета, ничего более, но она выбрасывает свинцовый шарик, что может пронзить самые прочные доспехи.
      — И он намерен вложить по одной из них в руки каждого солдата своей армии?
      — О нет, — нахмурился Туан, — у него их всего пять, одна у него, и по одной для каждого его приспешника, в том числе одна для его четвертого помощника. — Туан дернул головой в сторону прислонившейся к стене громадной фигуры Тома. — Но тот в последнее время впал в немилость. Он уверяет нас, что пять трубок ответят на все силы знати и советников.
      Но Род уставился на Тома.
      — Большой Том? — Он сглотнул. — Помощник?
      — Да, — нахмурился Туан. — Разве ты не знал, что он из Дома Хлодвига?
      Том открыл один бдительный глаз и посмотрел на Рода.
      Род отвел взгляд, прочистил горло и поджал губы.
      — Ну, это объясняет несколько вещей. — Он переключил внимание обратно на Тома. — Так значит, ты являешься частью Внутреннего Круга?
      Большой Том кисло улыбнулся и поднял скованную руку; цепь лязгнула и зазвенела.
      — Являлся.
      — Он выступил против них, — прогромыхал Логайр. — Выступил против своих собратьев и этого, как вы его называете, Пересмешника? Выступил против Пересмешника и троих его шакалов, когда те приказали заточить меня вместе с сыном. «Нет, — рек твой слуга Том. — Я должен забрать его к моему мастеру, где он поможет вашим планам». «Планы изменились», — рекли они и не желали слушать о моем освобождении, и тогда твой слуга Том сражался бок о бок со мной и положил очень приличное число их.
      Это последнее было сказано тоном удивленного уважения.
      Том усмехнулся, а Род потрясенно рассматривал улыбку великана, в которой не хватало одного зуба.
      — Ты и сам буйный боец, — засмеялся Том. — Не думал я, что дворяне могут так хорошо драться без доспехов или меча.
      Род вгляделся в темноту томова конца камеры и увидел, что глаз великана заплыл и полиловел, а кроме того виднелся недавно затянувшийся порез поперек одной распухшей щеки.
      Он откинулся спиной к стене, улыбаясь одной стороной рта.
      — Сколько голов ты расколотил, Большой Том?
      — Едва ли круглые двунадесять, — недовольно ответствовал Большой Том. — У меня был только этот несгибаемый джентльмен, чтобы охранять тыл, а их было слишком много для нас.
      Род усмехнулся, раздумывая, знает ли Логайр, сколь крупного комплемента его удостоили.
      Он потянулся и зевнул.
      — Ну, это весьма кстати возвращает нас к настоящему. У кого-нибудь есть покерная колода?
      Оба Логайра озадаченно нахмурились, но в глазах Большого Тома промелькнул огонек понимания.
      Род кисло улыбнулся рослому крестьянину, и лицо Большого Тома одеревенело. Он ответил Роду пристальным взглядом.
      — Да брось ты, Большой Том, — резко произнес Род. — Твой секрет теперь официально известен. Больше нет смысла играть в игры, не так ли?
      Том сердито посмотрел на него, затем лицо его снова ожило, на нем появилось задумчивое глубокомысленное выражение.
      Он прислонился спиной к стене, полузакрыв глаза.
      — Да, тут ты прав. Да и когда ты неправ?
      С чувством внезапной слабости Род начал осознавать, что Том видел в нем больше, чем просто работодателя или фишку в игре.
      — Мой жребий ныне связан с тобой, — сказал Том. — Будет ли он у меня или нет, так с чего же мне лицемерить?
      — Лицемерить? — вскинул бровь Род. — Весьма напыщенный язык для крестьянина, Большой Том.
      Том нетерпеливо отмахнулся.
      — Кончай свои игры! Я снял маску, сделай мне милость, сними свою.
      Род замер.
      Затем медленно улыбнулся.
      — Ты быстрей, чем средний медведь, Большой Том. Ты давно понял?
      Логайры уставились на них, совершенно сбитые с толку.
      Большой Том издал короткий лающий смешок.
      — Да с тех пор, мастер, как ты применил ко мне дзю-до!
      — А, — поднял брови Род. — Значит, с самого начала? Так вот почему ты добивался места ординарца.
      Том лениво улыбнулся.
      — По приказу?
      Том кивнул.
      Род опустил взгляд, изучая цепь на запястье.
      — Что ты, мастер?
      — Чародей. — Род внутренне содрогнулся, но при данных обстоятельствах это был лучший ответ.
      Большой Том сплюнул.
      — Игры, мастер, игры! Ты сам сказал кончать с ними! Ты не из советников, или же ты не выкрал бы у них Логайра, и ты не из Дома Хлодвига, или бы я давно знал. Что же ты тогда?
      — Чародей, — сказал еще раз Род. — Новый игрок в матче, Большой Том, и тот, кто стоит точно за королевой. X — неизвестный фактор в уравнении советников и Хлодвига, оказавшийся здесь по чистой случайности и совпадению.
      — Черта с два! — снова сплюнул Большой Том. — Я не очень-то верю в случайности, мастер. Я знал, что ты поддерживаешь королеву, можно спросить, кто стоит за тобой?
      — Странная для пехотинца манера разговаривать со своим лордом, — проворчал Логайр, сердясь.
      — Очень странного пехотинца, милорд.
      — Да, и с очень странным лордом, — зарычал Большой Том. — Кто стоит за тобой, Род Гэллоуглас?
      Род изучил великана, затем пожал плечами. Для Логайров это слово все равно ничего не будет значить, а Том все одно был теперь на его стороне.
      — ПОИСК, — ответил он.
      Том уставился на него, затем почти шепотом произнес:
      — Я думал, они умерли все до последнего. — Он сглотнул и закусил губу. — Э, но ты-то жив. Может быть, ты и дух, но нет, ты живой, или же та ведьма едва ли привязалась бы так к тебе. Я слышал, что вас разогнали после того, как вы победили, но нет, мне следовало бы знать. То была тайна и, может быть, тайна от всех, но ты живой.
      — Победили, — нахмурился Род.
      И увидел в ответ мрачность от еще большего замешательства. Затем лицо великана прояснилось. Он усмехнулся, откинулся спиной к стене и заржал.
      Логайры пялились на него и на Рода поочередно. Род развел руками и покачал головой. Они посмотрели обратно на Тома, вытирающего глаза и испускающего остаточные смешки.
      — Хе, хе, теперь я понимаю, теперь, и какой же я был дурак, что не понял этого раньше. Какой твой год, мастер?
      — Год? — нахмурился Род. — Тридцать восьмой миновал, а что?
      — Нет, нет! — Том нетерпеливо замотал головой. — Из какого ты года?
      Рот Рода сформировал округлое безмолвное «О», когда до него дошло.
      — Это все-таки была машина времени!
      Лицо Большого Тома замерло, когда он уразумел все, что вытекало из сказанного Родом.
      — И, — надавил Род, — есть еще одна, спрятанная в этом здании, не так ли?
      — Хватит! — отрезал Большой Том, и глаза его стали холодными. — Ты и так уже слишком много знаешь, Род Гэллоуглас.
      Страх собрался в животе Рода и пополз по спине, когда он увидел закрадывающееся в глаза Тома холодное низменное убийство.
      — Большой Том. — Он прочистил горло и заговорил быстрым просительным монотонным голосом. — Большой Том, твои теперь повернули против тебя, ты не обязан хранить им верность, и все плохое, что они обещали исправить, я тоже могу исправить. Возвратись к ним, и они убьют тебя, я — нет, и ты это знаешь.
      Испепеляющий взгляд покинул глаза Тома, огромное тело расслабилось.
      — Да, — проговорил Том, — ты снова прав, хотя и не в том смысле, что ты думаешь. Они загнали меня в бутылку только на время, пока не будут совершены великие деяния, но они снова вытащат меня, ибо я слишком дорогостоящий человек, чтобы так легко выбрасывать. Но ты прав — они убьют меня, через год или два или через пять лет, когда моя служба кончится, а я желаю жить.
      Род скептически поднял бровь.
      — Они не сомневаются в твоей верности?
      Большой Том глухо рассмеялся.
      — А им и не нужно, мастер. Я не согласен только по средствам, а не по целям. Но я не согласен, и за это раньше или позже они меня убьют.
      — Род, — произнес тихий голос, который мог слышать только он.
      Род поднял руку.
      — Погоди, последние новости на Риальто .
      — Род, прибыл Князь Эльфов. Он ведет к вашей камере отряд эльфов. — В голосе робота звучал оттенок смеха.
      — Ладно, чего тут такого смешного? — пробурчал Род.
      — Тебя ждет сюрприз.
      К окну шмыгнули две горбатые, белобородые фигуры. Род нахмурился.
      — Векс, это гномы, а не эльфы.
      — Гномы? Ах, да, эльфы, работающие по металлу. Чистая семантика, Род. Но и они все же не способны иметь дело с железом.
      Гномы вытащили молоток и холодное зубило со слабым бронзовым отливом и вручили более рослой темной фигуре, загородившей солнечный свет.
      Логайры, прикованные под окном, выгнули шеи, пытаясь разглядеть, когда прозвучал первый удар.
      Большой Том нахмурился.
      — Есть что-то щекочущее мне память в той фигуре за окном. Ах, если бы свет дал мне возможность увидеть его лицо!
      Род помрачнел.
      — Чего такого особенного в его лице? Вероятно, очень безобразное.
      Том осклабился.
      — То послужит отличным рассказом для моих детей, если я проживу достаточно долго, чтобы зачать их. Еще ни один смертный не взглянул в лицо эльфа королевского дома, хотя говорят, они древние до невероятности. Они… у… а… хррр!
      Голова Большого Тома упала вперед, и он принялся храпеть.
      Ему ответили два других храпа. Повернувшись, Род увидел, что Логайры блаженно спят, уткнувшись подбородками в грудь.
      Род в недоумении уставился на них.
      Металлический прут выпал из окна и подскочил на полу. Концы его были перерублены.
      Род присвистнул. Этот Князь Эльфов, может быть, и был древним, но, определенно, не ослабевшим — какое там, если он все еще мог перерубить железо дюймовой толщины с помощью всего лишь киянки и зубила холодной закалки.
      Упал третий прут. Раздался царапающий звук, и приземистая широкая фигура пролезла через окно и спрыгнула на пол.
      Род обалдело уставился на нее, потом зажмурил глаза и замотал головой. Затем снова посмотрел и понял, почему Том и Логайры внезапно задремали.
      Он сглотнул, поборолся за самообладание и улыбнулся.
      — Рад встрече, Бром О'Берин.
      — К твоим услугам. — Карлик поклонился, ехидно улыбнувшись. — У меня до тебя должок в удар по голове за то, как ты разговаривал с королевой: удар по голове, или большая благодарность, не знаю, что именно.
      Он повернулся и тихо позвал на странном певучем языке. Холодное долото описало в воздухе дугу и упало к его ногам. Он протянул руку и поймал влетевший молоток.
      — Ну, а теперь. — Он упал на колени и прижал к полу предплечье Рода. Звено отвалилось, перерубленное зубилом. Бром хмыкнул и переместился к другому боку Рода.
      — Ты будешь носить браслеты, когда я закончу, — проворчал он, — но никаких цепей. Кандалам придется подождать, пока мы не очутимся в замковой кузне.
      — Э… у тебя весьма твердая бронза, — рискнул заметить Род, следя, как зубило рассекает железо.
      — Самая твердая, — согласился Бром, атакуя цепи на лодыжках. — Старый рецепт, давно известный моему роду.
      — Твоему… э… роду?
      — Да, — поднял взгляд Бром. — В Затерянной Греции тоже были эльфы, разве ты не знал, Род Гэллоуглас?
      Род не знал, но считал, что сейчас не время упоминать об этом. Он встал, освобожденный по крайней мере от цепей, и молча следил, как Бром перерубает узы других. Сюрприз с Князем Эльфов многое объяснял в Броме: хотя бы его размеры и сложение.
      — Никак не думал, что ты королевской крови, Бром.
      — Хм? — Бром оглянулся через плечо. — Я думал, что ты догадался об этом. Почему же еще я назван так, как назван?
      Он вернулся к своей работе. Род нахмурился. Имя? Какое оно имело отношение к чему бы то ни было? Бром? О'Берин? Он не видел связи.
      — Вот, последний, — произнес Бром, перерубая ножные кандалы Большого Тома. — Теперь ты должен одолжить в помощь мне твое плечо, мастер Гэллоуглас.
      Он прыгнул обратно в окно, Род просунул плечо под брюхо Тома и, качаясь, сумел кое-как дотащить его до окна, когда оттуда вылетела веревка.
      Род завязал ее под мышками Большого Тома, выбросил свободный конец в окно и закричал:
      — Майна!
      Он услышал кряканье Брома и снова удивился мускулам карлика, когда Большой Том стал рывками подниматься вверх по стене, все еще отчетливо похрапывая.
      Из-за пивного брюха, мускулов и малого размера окна Большой Том проходил туго.
      — Почему бы тебе не разбудить его и не дать ему вылезти самому? — крикнул Род, толкая Тома в обширный зад.
      — Я не желаю, чтобы мое положение было известно среди смертных, — ответил приглушенный голос Брома.
      Окно теперь обрамлялось только толстым задом Тома и объемистыми голенями Брома. Род посмотрел на первый, взвешивая достоинства хорошо нацеленного пинка, и решил, что не стоит.
      — Так почему же ты позволил мне остаться бодрствующим?
      — Один среди вас должен был помочь мне с другими, — ответил Бром. Но у Рода сложилось впечатление, что это не вся правда.