— И все же, скажи мне! — Бром нахмурился, подавшись вперед. — Откуда ты прибыл? Когда тень нависла над нашей землей и не было ни малейшего проблеска надежды, тут вдруг явился ты, упав с неба, словно в ответ на наши молитвы — ты, у которого здесь нет ни кола, ни двора. Наши заботы не касались тебя, но ты все-таки принял их как свои собственные.

Он вытянул шею, глаза его горели.

— Почему ты спас нас?

В улыбке Рода появилась горечь.

— Ради Мечты.

— Что?.. — нахмурился Бром.

Род обратил свой взор к звездам, поколебался секунду, затем сказал:

— Векс, запиши это.

Он повернулся к Брому, затем к Гвендайлон, поднял здоровую руку и ткнул пальцем в небо.

— Поглядите туда. Видите эти звезды? Вокруг каждой из них кружатся миры, подобные этому, там встречаются влюбленные, враждуют люди, скидывают королей. Но большинство из них объединены единой властью, единым правительством — Децентрализованным Демократическим Трибуналом. И голос, отдающий приказы, — глас самого народа.

— Нет! — прогудел Бром. — Как же это может быть?

— Потому что голос каждого человека может быть услышан, его мнение складывается с мнением его сограждан. Связь — вот ключ ко всему. У вас здесь подобное правительство возникнуть не может, ибо ваши средства связи крайне несовершенны, хотя это странно, поскольку вы смогли бы создать лучшую в мире систему, если бы вы только захотели.

Он скрестил руки на груди и откинулся назад.

— Но у них там есть одна большая проблема. Видите ли, сфера их влияния постоянно расширяется. Каждый день по крайней мере один мир присоединяется к Трибуналу. При таких темпах их средства связи скоро не будут справляться с потоками информации. После этого они покатятся по наклонной плоскости к диктатуре.

— Но почему тебя это заботит? — буркнул Бром.

— Я работаю на них. Я коммивояжер, который летает и подготавливает новые миры для членства в ДДТ... если только они того захотят, что бывает всегда, и коль скоро они к тому готовы.

— И в чем же проявляется эта готовность? — улыбнулся Бром, стараясь быть терпеливым.

— Как я уже говорил тебе, в наличии развитой сети коммуникаций и, что даже важнее, определенного уровня знаний, образования.

Он вздохнул.

— С образованием мы управились. Это заняло немало времени, но задача была решена. А вот средства связи — совсем другое дело. Но есть еще одно неотъемлемое условие существования свободы — постоянный приток свежей крови. Он предотвращает застой общества, — неважно, что это такое, милорд О'Берин, Король Эльфов — ибо охваченное застоем общество неминуемо сползает к тоталитаризму. Вот почему Трибунал вынужден постоянно расширять сферу своего влияния. Но если он еще хоть немного вырастет, недостаточно быстрые средства связи сведут его в могилу. А я лично не хочу этого. Потому что у Мечты, понимаешь ли, есть имя. Свобода — вот моя самая сокровенная Мечта. И именно поэтому Грамарай так много значит для меня.

— Что-то я никак не пойму, — нахмурился Бром.

Род, улыбаясь, повернулся к нему.

— Ведьмы. Их способность слышать мысли. Вот та система связи, о которой мы мечтаем.

Род увидел, как на лице Брома появились понимание и некоторая толика страха, и отвернулся.

— Мы нуждаемся в них, — сказал он. — И нам нужны тысячи и тысячи ведьм. Но до сего дня их численность росла крайне медленно. Однако благодаря защите Катарины, эта тенденция будет сломлена, а своим немалым вкладом в сегодняшнюю победу они завоюют уважение к себе. И наступит день, когда все родители будут мечтать о том, чтобы в их семье родилась ведьма или чародей. Тогда их ряды приумножатся.

Бром нахмурился.

— Но почему из всех известных тебе миров только на этом живут ведьмы?

— Потому что люди, принесшие жизнь на эту планету, ваши предки, упавшие с небес, взяли с собой только тех, в ком была хоть самая малость колдовской силы. Они не знали, что обладают ею, ибо она была слишком мала и слишком глубоко запрятана, чтобы разглядеть ее. Но поколения сменяли поколения, люди вновь и вновь смешивали свою кровь, та крошечная поначалу сила все росла и росла, пока наконец не родилась первая ведьма.

— И когда же это произошло? — терпеливо улыбнулся Бром.

— Тогда, когда появились эльфы, а также баньши, оборотни и другая сверхъестественная живность. А все из-за того, что на этой планете есть странная субстанция, называемая «ведьмин мох», которая принимает форму того, о чем думает ведьма. Если она думает об эльфе, то мох превращается в эльфа.

Бром побледнел.

— Ты хочешь сказать, что...

— Не принимай это так близко к сердцу, Бром, — быстро произнес Род. — Все люди когда-то были лишь кусочками слизи, плавающими в океане. Просто для твоего отдаленного предка ведьмы несколько ускорили процесс эволюции. Но то был твой прародитель, а не ты. Мне кажется, что существо, получившееся из мха, было настолько совершенной копией, что могло размножаться... и даже скрещиваться со смертными людьми.

Он откинулся назад и вздохнул.

— Гордись, Бром. Только ты и твои соплеменники могут претендовать на звание истинных аборигенов.

Бром помолчал чуть-чуть, а затем буркнул:

— Так значит, это наша страна. А какое тебе дело до всего этого, чародей с небес?

— Дело? — покосился на него Род. — Я делал то же, что пытался сделать ты, Бром, через реформы, предложенные тобой Катарине. Все люди должны быть равны перед законом, разве не к этому ты стремишься?

— Да, это так.

— Ну и я тоже. А моя задача — указать вам наименее кровавый путь к этой цели. И я добился своего.

Он нахмурился, охваченный вдруг мрачными мыслями. Бром пристально взглянул на него. Обеспокоенная Гвендайлон погладила его по волосам.

Род поднял на нее взгляд и попытался улыбнуться. Он повернулся к Брому.

— Видишь ли, я сражался на стороне Катарины, потому что она защищает ведьм и, кроме того, она — реформатор, да и Туан, хвала небесам, тоже. Именно из-за этого советники и Пересмешник сражались против нее.

Бром нахмурился.

— Я стар, Род Гэллоуглас. Растолкуй мне.

Род снова поднял взор к звездам.

— Настанет день, когда Трибунал будет править всеми звездами, которые ты видишь, и многими из тех, которых отсюда не видно. И почти все живущие на этих мирах люди будут ведьмами и чародеями, поскольку в их жилах будет струиться кровь Грамарая. Как тебе этот лавровый венок, Бром — отец Галактики?.. Но некоторые люди не будут иметь таких способностей, и в них будет клокотать ненависть к ведьмам и чародеям, а их правительства сильнее, чем ты можешь себе вообразить. Таких людей зовут фанатиками. И они пойдут на любую систему правления, отличающуюся от демократии. И они будут сражаться с Трибуналом до последнего вздоха.

— Если все так, как ты говоришь, — проворчал Бром, — то эти люди потерпят крах, ибо они не в силах бороться с несметным множеством миров.

— Они проиграют, — ответил Род, — если не подавят все это в зародыше.

— Но как они смогут добиться этого? Ведь чтобы придушить всех ведьм в колыбели, они должны прийти к истокам ведьмовства, на Грамарай, и попытаться... ну... убить.

Бром в замешательстве уставился на Рода.

— Катарину, — закончил за него Род, горько кивая. — Правильно, Бром. Советники и главари Дома Кловиса — это чьи то пра-пра — пятьдесят раз — пра-правнуки.

— Но как сие может быть? — ахнул Бром. — Как может человек навестить своих далеких предков?

— Они могут. У них есть штука, называемая машиной времени. Одно из подобных устройств спрятано где-то в Доме Кловиса, а другое — в населенных призраками туннелях замка Логайров. Так что зорко стерегите камеры этих четверых, Бром. У них может быть в запасе множество сюрпризов.

— Уж будь уверен, с них не спустят глаз!

— А советники все погибли, — Род откинулся назад и прикрыл глаза. — Прекрасная концовка для доклада. Отошли его домой, Векс. А вот и подтверждающий материал: описание машин времени и самых выдающихся трюков ведьм и чародеев — сам знаешь: телекинез, левитация, телепор...

— Я и впрямь знаю, Род, — напомнил ему голос робота.

— Тьфу. Ты, безусловно, слуга, склонный к самоуничтожению. Ладно, отошли доклад домой.

Искривляющий пространство передатчик в глубине имеющего форму и размеры баскетбольного мяча мозга Векса выплюнул к звездам двухсекундный сигнал.

На какой-то миг воцарилось молчание, потом Гвендайлон сказала:

— Милорд?

Род подмигнул ей и улыбнулся.

— Тебе не следовало бы называть меня так, но мне это нравится.

Она застенчиво улыбнулась.

— Милорд, ты закончил свою работу здесь...

Род помрачнел и отвернулся, сердито уставившись в землю.

— Куда ты теперь отправишься, Род-чародей? — спросил Бром.

— А-а, прекрати! — отрезал Род.

Он вновь отвернулся, насупившись.

— Я не чародей, — проворчал он, — я агент цивилизации, обладающей передовой технологией, и у меня в багаже есть такие фокусы, что вы и представить себе не можете, но все это хладное железо и его производные. Я не обучен ни одному колдовскому трюку и определенно не обладаю ни малейшей колдовской силой.

Он вновь воздел глаза к звездам.

— Я нисколечко не чародей, последний ваш крестьянин превосходит меня в этом. Мне здесь не место.

Род почувствовал, что, когда он произнес эти слова, в нем что-то оборвалось.

— Я сам избрал такой образ жизни, — произнес Род. — Да, я подчиняюсь приказам, но делаю это добровольно.

— Тоже довод, — признал Бром, — но слабый. По своей воле или нет, но ты все-таки не хозяин себе.

— Да, — согласился Род. — Но кто-то должен пожертвовать своей свободой, чтобы его дети обрели ее. Но даже он сам не слишком верил в то, что сказал.

Бром тяжело вздохнул и, поднявшись, хлопнул себя по бедрам. Он взглянул на Рода глазами старого и усталого человека.

— Если ты вынужден покинуть нас, значит так тому и быть. Ни один человек не должен нарушать данного им обета. Отправляйся к звездам, Род Гэллоуглас, но помни: если ты когда-нибудь будешь искать себе пристанище, то оно ждет тебя здесь.

Он повернулся и зашагал прочь вниз по склону. Гвендайлон тихо сидела рядом с Родом, держа его руку в своей.

— Скажи мне, — спросила она немного погодя, — только ли Мечта причиной тому, что ты покидаешь меня?

— Да. О, да. — Рука Рода стиснула ее ладонь. — Ты вроде как заслонила собой все остальные мои грезы.

Она повернулась к нему, трепетно улыбаясь, на ее ресницах блестели слезы.

— Не могу ли я полететь с тобой к звездам, милорд?

У Рода перехватило дыхание, он стиснул ее ладонь.

— Я всем сердцем желаю этого, но ты завянешь и умрешь там, как сорванный цветок. Твое место здесь, где в тебе нуждаются. Мое место там. Вот и все.

— Нет, — она печально покачала головой. — Ты уезжаешь не по зову сердца, а из-за обета. Но дорогой милорд...

Она вновь повернулась к нему, слезы из ее глаз теперь лились ручьем.

— Неужели привязанность ко мне слабее твоей тяги к Мечте?

— Послушай, — крепясь, сказал он, — постарайся понять. У каждого человека должна быть своя мечта. В этом и заключается отличие человека от животного. А человек, который утратил свою мечту, уже не мужчина, и он не достоин такой женщины. Разве я посмею обладать тобой, если перестану быть мужчиной?

— Человек должен самому себе доказать свою значимость, прежде чем он сможет претендовать на женщину, а мечта и есть доказательство. Покуда он борется ради нее, он смеет претендовать на женщину, ибо он стоит чего-то. Я мог бы остаться здесь и наслаждаться жизнью с тобой, но меня постоянно точила бы мысль, что я не заслуживаю тебя. Потому что я превратился бы в трутня, в самца безо всякой цели перед собой. Как я мог бы стать отцом своих детей, если б знал, что их мать намного ценнее для мира, чем я?

— Тогда от тебя запахло бы гнильцой, и ты умер бы? — прошептала она.

Род кивнул.

— Но разве обета, данного мне, милорд, вкупе с обетами, данными Большому Тому и старому герцогу Логайру, не достаточно, чтобы пересилить клятву, которую ты дал звездам?

Род сидел, не шелохнувшись.

— Они велели тебе охранять их народ, — прошептала она, — а что с ним станет, господин, если те дьяволы из завтрашнего дня явятся вновь? А они наверняка вернутся, если их ненависть столь глубока, как ты говоришь.

Род нехотя кивнул.

— И что же тогда будет с Мечтой, милорд? — добавила она.

На какой-то миг Род замер, словно истукан.

— Векс, — позвал он тихо.

— Да, Род?

— Векс, отправь им уведомление о моей отставке.

— О твоей что?

— О моей отставке! — рявкнул Род. — И поторопись!

— Но Род, твой долг... честь твоего рода...

— А, пошла она! Советники могут вернуться, Векс, даже если мы вдребезги разобьем машины времени. Они сделали это один раз, значит могут сделать и вновь. Отправляй!

Векс послушно пробибикал сообщение звездам. Затем голова Рода безвольно упала на грудь.

— Милорд? — ахнула Гвендайлон.

Род устало поднял руку.

— Со мной все в порядке. Я поступил правильно и вскоре стану счастливейшим человеком на свете. Впервые за всю свою жизнь я ни от кого не буду зависеть. В этом-то все и дело. Я сжег мосты. Они больше не стоят за мной — мой дом, клан, Большой Брат, присматривающий за мной...

— Твой дом здесь, милорд, — прошептала она.

— Я знаю, знаю. Скоро это пройдет, и я буду счастлив, как никогда.

— Но пока...

Ой посмотрел на нее и слабо улыбнулся.

— Со мной все будет в порядке.

— Род, — прошептал Векс.

— Да, Векс, — поднял он голову.

— Они прислали ответ, Род.

Тот напрягся.

— Прочти.

— Доклад получен. Просим прислать точные координаты для посылки проверочной экспедиции.

Род кивнул, губы его горько сжались.

— Пошли их. Продолжай.

— Просим вас изменить свое решение об отставке. Поручаем вам постоянное задание по охране планеты Грамарай от дальнейших попыток подрывной деятельности.

Род выпрямился, уставившись в пространство.

— Что?

— Они хотят узаконить сделанный тобою выбор, Род, — ответил робот.

— Что такое, милорд?

— Они хотят, чтобы я остался, — чисто автоматически ответил ей Род. Он повернулся к ней, ошеломленное выражение на его лице сменилось радостью. — Они хотят, чтобы я остался!

— Остался где, милорд? — спросила она, удивляясь столь бурному проявлению чувств.

— Остался здесь! — проревел он, вскочив на ноги и широко распахнув объятия, будто пытаясь обнять всю планету. — Здесь, на Грамарае! Агентом! Гвен, я свободен! И я дома!

Род упал на колени, повернувшись к ней лицом и вцепившись руками ей в плечи.

— Я люблю тебя! — проревел он. — Выходи за меня замуж!

— Отныне и навеки, милорд! — воскликнула она, сжимая его лицо в ладонях и заливаясь слезами.

Род хотел схватить ее в охапку, но она удержала его, прижав ладонь к его губам.

— Нет, милорд. Только чародей может поцеловать ведьму.

— Ладно, я — чародей! Я — чародей! Только поцелуй меня, а?

Она выполнила его просьбу. Ухмыльнувшись, Род обнял ее за талию.

— Эй, — сказал он, — так это правду говорят о деревенских девушках?

— Да, милорд, — она опустила глаза и принялась расстегивать его камзол. — Теперь вы никогда от меня не избавитесь.

Примечания