Рек Гунтер: «Не поверю я, Хаген, никогда,

Чтоб он из края гуннов приехал к нам сюда».

Король ещё не кончил, как Хаген увидал,

Что Рюдегера правильно в прибывшем угадал.

Он выбежал с друзьями во двор встречать гостей,[203]

А там уже слезало пятьсот бойцов с коней,

Все в панцирях блестящих и платье дорогом.

Оказан гуннским воинам был ласковый приём.

«Привет, – воскликнул Хаген, – вам гости дорогие,

Бехларенский правитель и витязи лихие!

Мы рады видеть в Вормсе столь доблестных бойцов».

Порадовала речь его приезжих удальцов.

Бургунды обступили гостей со всех сторон,

И молвил Ортвин Мецский, послу отдав поклон:

«Ничей приезд доныне – ив этом нет сомненья —

Нас так ещё не радовал, как ваше посещенье».

За честь сказал «спасибо» от всей души посол

И со своей дружиной в дворцовый зал пошёл.

В то время находился с друзьями Гунтер там.

Король, любезно с места встав, направился к гостям.

К ним подошёл и Гернот, за старшим братом вслед.

Послу с большим радушьем ответив на привет

И обласкав героев, что вместе с ним вошли,

Маркграфа взяли за руки учтиво короли.

Бехларенца бок о бок с собою усадил

В знак уваженья Гунтер, и кравчий нацедил

Приезжим вдоволь мёду и лучшего вина,

Какое может произвесть прирейнская страна.

Встречать гостей явился млад Гизельхер поспешно,

С ним Гере, Данкварт, Фолькер, и все они сердечно

Поздравили с приездом достойного посла.

Равно, как прочим, встреча с ним приятна им была.

Шепнул владетель Тронье бургундскому владыке:

«Мы оказать всем гуннам должны почёт великий.

Муж милой Готелинды – наш старый, верный друг.

Примите же поласковей его бойцов и слуг».

Державный Гунтер молвил: «Желаньем я сгораю

Узнать, что происходит в далёком гуннском крае.

Надеюсь, Этцель с Хельхой здоровы, как и встарь?»

Маркграф ему: «Отвечу вам охотно, государь».

Встал Рюдегер и встали все, кто вошёл с ним в зал.[204]

«Коль вы узнать хотите, – он королю сказал, —

Что за событья ныне у нас в стране случились,

Дозвольте передать ту весть, с какой мы к вам явились».

«Маркграф, – воскликнул Гунтер, – ждать не намерен я»,

Пока ко мне сойдутся держать совет друзья,

И выслушать согласен сейчас же вашу весть.

Вас самолично принимать считаю я за честь».

Сказал посол достойный: «Король великий мой

Вас повелел уверить, что предан всей душой

И вам, властитель рейнский, и вашим ближним он.

Всем вормсцам от него привёз я дружеский поклон.

Вам сообщает также о горе он своём.

Его супруга Хельха уснула вечным сном.

Она осиротила, так рано умерев,

И всех нас, подданных её, и многих знатных дев,

Которые взрастали с младенчества при ней.

Никто о них не сможет заботиться нежней.

Безмерною печалью страна и двор объяты,

А Этцелю не позабыть вовек такой утраты».

Державный Гунтер молвил: «Пусть бог воздаст ему

За дружеские чувства к народу моему.

Все рады здесь привету, который нам он шлёт,

И услужить ему всегда готовы в свой черёд».

Сказал отважный Гернот, Бургундии король:

«Весть о кончине Хельхи нам причиняет боль:

Мы все за добродетель её глубоко чтили».

И это вормсцы многие немедля подтвердили.

Тут Рюдегер почтенный заговорил опять:

«Мне, государь, дозвольте ещё кой-что сказать.

Поведать вам по правде велел мой господин,

Как ныне, Хельху схоронив, тоскует он один.

А он слыхал, что Зигфрид погиб во цвете лет

И у Кримхильды милой супруга больше нет.

Поэтому он просит руки вдовы прекрасной,

Чтоб с нею разделить престол, коль вы на то согласны».

Сказал любезно Гунтер – всегда он был учтив:

«Я не могу ответить, Кримхильду не спросив,

По нраву ли придётся ей ваше предложенье.

Дня через три я сообщу вам о её решенье».

Бургунды так убрали покои для гостей,

Что Рюдегер подумал: «Я здесь среди друзей».

Пеклись о нём все вормсцы, а Хаген – тот вдвойне:

С маркграфом он дружил, гостя у Этцеля в стране.

Велев посланцу гуннов ответа ждать три дня,

Король распорядился, чтоб вся его родня

И все его вассалы пришли держать совет,[205]

Должна супругой Этцеля Кримхильда стать иль нет.

Отдать её за гунна все согласились разом,

И только Хаген молвил: «Утратили вы разум!

Нам этот брак, напротив, расстроить надлежит,

Что там ответить Этцелю Кримхильда ни решит».

«Ну, нет! – воскликнул Гунтер. – Она – сестра моя,

И сестриному счастью мешать не вправе я.

Коль Этцелю готова женой Кримхильда стать,

О лучшей доле для неё не можем мы мечтать».

«Отвергли б, – бросил Хаген, – вы это сватовство,

Коль Этцеля бы знали, как знаю я его.

Ведь если в самом деле он трон разделит с нею,

Недёшево расплатитесь вы за свою затею».

Король ему ответил: «Вовек тому не быть.

К тому же и не смог бы наш зять нас погубить:

Мы никогда не будем застигнуты врасплох».

Но Хаген вновь и вновь твердил: «Король, расчёт ваш плох».

Спросили Гизельхера и Гернота потом,

Быть иль не быть Кримхильде за гуннским королём,

И оба брата дали согласие на брак.

Не удавалось убедить лишь Хагена никак.

Тут Гизельхер Бургундский стал вразумлять вассала:

«Кримхильде причинили вы, Хаген, зла немало,

И если счастье снова познать ей суждено,

То вам замужеству её препятствовать грешно».

Млад Гизельхер добавил: «На вас одном вина

За то, что к вам враждою сестра моя полна:

Вред столь безмерный вами Кримхильде нанесён,

Что в горе и несчастиях ей равных нет средь жён».

Рек Хаген: «Я б не спорил, не знай я наперёд,

Что, коль женою Этцель Кримхильду назовёт,

Она, наш давний недруг, возьмёт-таки своё:

Немало будет витязей на службе у неё».[206]

На эти речи Гернот ответил: «Не беда!

Нам ни сестра, ни Этцель не причинят вреда:

Покуда оба живы, мы к гуннам ни ногой.

Нет, честь не дозволяет нам расстроить брак такой».

Твердил упрямо Хаген: «С ума сошли вы, что ли?

Ведь коль заменит Хельху Кримхильда на престоле,

Она уж не преминет беду на нас навлечь.

Нет, о её замужестве идти не может речь».

Млад Гизельхер, сын Уты, вспылил и молвил так:

«Не каждый здесь меж нами, как вы, Кримхильде враг.

Я, что б вы ни сказали, её удаче рад.

Вреда и зла родной сестре желать не может брат».

Умолк сердито Хаген и помрачнел лицом,

А Гунтер, смелый Гернот и Гизельхер втроём

Решили, что не станут мешать сестре своей,

Коль с Этцелем в супружество вступить угодно ей.

Промолвил славный Гере: «Вдове внушу легко я,

Что отвергать нет смысла ей сватовство такое.

Богат владыка гуннов, могуч и знаменит.[207]

Брак с ним за все страдания её вознаградит».

Немедля к королеве отправился вассал

И, встреченный радушно, Кримхильде так сказал:

«Готовьте мне награду за радостную весть.

Все ваши беды кончились – вас ждёт большая честь.

Велел вам брат ваш Гунтер поведать, госпожа,

Что прибыло посольство к нам из-за рубежа:

Сильнейший и славнейший меж всеми королями

В законное супружество вступить желает с вами».

«Ни вам, ни государю, – она в ответ гонцу, —

Над женщиной несчастной смеяться не к лицу.

Кому ещё на свете могу я быть нужна?

Какую радость мужу даст подобная жена?»

Затем, узнав, что Гере её не убедить,

К вдове решили Гернот и Гизельхер сходить

И долго ей внушали, как братья и друзья,

Что Этцеля она должна избрать себе в мужья.

На все лады старались, но так и не смогли

Склонить к второму браку Кримхильду короли.

Тогда они взмолились: «Пусть будет так, сестрица,

Но хоть посланцу Этцеля дозвольте к вам явиться».

Она в ответ: «Согласна на это я вполне.

Был Рюдегер достойный всегда любезен мне.

Вот если бы приехал сюда гонец иной,

Вовеки б не добился он свидания со мной».

Добавила Кримхильда: «Скажите, чтоб посол

Со мною завтра утром поговорить пришёл.

Я сообщу маркграфу сама своё решенье».

И королева впала вновь в печаль и сокрушенье.

Но Рюдегер почтенный как раз и вёл к тому,

Чтоб повидаться с нею дозволили ему.

Маркграф умом был светел и жизнью умудрён,

И в том, что убедит вдову, не сомневался он.

Когда заутра в храме обедня отошла,

Народ взглянуть сбежался на гуннского посла,

Который вёл к Кримхильде богатырей своих

В доспехах раззолоченных и платьях дорогих.

Всю ночь прогоревала, глаз не сомкнув, она,

А утром рано встала и села у окна.

Обычный вдовий траур был, как всегда, на ней,

Зато уж женщины её оделись попышней.

Вошёл лишь сам-двенадцать в покои к ней маркграф,

И встретила Кримхильда, поспешно с места встав,

Его у самой двери с радушием большим,

Чтоб показать, как глубоко вошедший ею чтим.

На стулья указала вдова своим гостям.

Вокруг неё сидело немало милых дам,

Зато вельмож бургундских там было не видать,

Коль Эккеварта смелого и Гере не считать.

Там не цвели улыбки, не раздавался смех —

Сочувствие к Кримхильде переполняло всех.

У ней промокло платье от горьких слёз насквозь,

Что зоркому бехларенцу заметить удалось.

Посол возвысил голос, такую речь держа:

«Дозвольте мне с друзьями подняться, госпожа,

И, перед вами стоя, вам сообщить ту весть,

Из-за которой мы, гонцы, и очутились здесь».

Она в ответ: «Вас видеть я рада всей душой

И вам внимать готова с охотою большой:

Всегда приятно слушать подобного посла».

Но догадались многие, что весть ей не мила.

Бехларенский правитель сказал вдове тогда:

«Со свитою достойной прислал меня сюда

Мой повелитель Этцель, чтоб вам поведал я,

Что просит он, Кримхильда, вас избрать его в мужья.

Он вам любовь и дружбу решился предложить,

Чтоб в мире и согласье до смерти с вами жить,

Как жил с покойной Хельхой, владычицей моей,

Которую оплакивал немало долгих дней».

Ответила Кримхильда: «Маркграф, не стал бы тот,

Кто знает, как жестоко печаль вдову гнетёт,

Просить, чтоб согласилась она на брак с другим.

Ведь мною лучший из мужей когда-то был любим».

Посол не отступился: «Когда душа болит,

Ничто её быстрее и лучше не целит,

Чем преданная дружба и верная любовь.

Найдите мужа по сердцу, и оживёте вновь.

Король мой – обладатель двенадцати корон.

Вас, став супругом вашим, венчает ими он,

И всем распоряжаться вы будете вольны

В тех трёх десятках государств, что им покорены.

Коль сесть вам доведётся на Этцелев престол,

У вас, как и у Хельхи, – так продолжал посол, —

На службе будет много прославленных бойцов

И много девушек и дам из княжеских родов.

Вас Этцель заверяет, коль вы на брак согласны,

Что даст страною править вам столь же полновластно,

Как управляла Хельха, пока была в живых.

Хозяйкою вы будете у нас в делах любых».

Сказала королева: «Могу ли я опять,

Изведав столько горя, в супружество вступать?

Так много слёз пролито по смерти мужа мной,

Что больше никому по гроб не стану я женой».

Но гунны возразили: «Не говорите так.

Почёт, богатство, счастье – всё принесёт вам брак.

Желанья ваши будет предупреждать супруг,

А у него достаточно и ленников и слуг.

Из дев, служивших Хельхе, и тех, что служат вам,

Себе такую свиту составите вы там,

Что будут к вам съезжаться бойцы из разных стран.

Не отвергайте наш совет: от всей души он дан».

Она в ответ учтиво: «Беседу мы прервём,

Но коль вы утром снова ко мне придёте в дом,

Вам сообщить смогу я решение своё».

И гуннские воители покинули её.

Когда ушли на отдых все спутники посла,

Кримхильда Гизельхера и Уту призвала

И твёрдо объявила, что замуж не пойдёт

И что в тоске по Зигфриду весь век свой проведёт.

Но Гизельхер промолвил: «Сказали гунны мне, —

И этому я верю, сестра моя, вполне, —

Что ты печаль забудешь, став королевой их.

Как ни суди об Этцеле, завидный он жених.

От Роны вплоть до Рейна он всех людей славней.

От Эльбы и до моря нет короля сильней.

Ты радоваться будешь, что обвенчалась с ним —

Положит этот брак конец страданиям твоим».

«Что говоришь ты, брат мой? – воскликнула вдова. —

Осталось мне лишь плакать, покуда я жива.

Украсить двор супруга собой не может та,

Кем навсегда утрачена былая красота».

Тут ласково сказала ей королева-мать:

«Должна совету братьев, дитя моё, ты внять.

Себе ж на благо, дочка, друзей своих послушай,

А то уж слишком долго скорбь тебе терзает душу».

Подумала Кримхильда, что будет вновь она

Казною и одеждой всех одарять вольна,[208]

О чём напрасно Бога молила много раз,

С тех пор как Зигфрид, муж её, безвременно угас.

Но тут же спохватилась: «Коль христианка я,

Язычника невместно мне избирать в мужья,[209]

Не то моим уделом до смерти будет стыд.

Нет, гунн своим могуществом меня не соблазнит».

На том и порешила почтенной Уты дочь,

Однако размышляла ещё весь день и ночь

И плакала в постели до самого утра,

Пока идти к заутрене ей не пришла пора.

Три короля бургундов туда явились тоже

И речь вели с Кримхильдой, идя из церкви Божьей,

О том, что руку гунна ей отвергать не след,

Но не обрадовал вдову их дружеский совет.

Посланцев пригласили в покои к ней затем,

А так как ожиданье наскучило им всем,

То, чтоб скорей услышать в ответ иль «нет», иль «да»

И распроститься с вормсцами на долгие года,

Решил покончить с делом немедленно маркграф,

Хозяевам радушным и их сестре сказав,

Что медлить он не может – не близок путь домой.

Был встречен у порога сват Кримхильдою самой.

Учтиво и любезно он стал просить её

Ему поведать тотчас решение своё —

Ведь он ещё не знает, что Этцелю сказать,

Но от Кримхильды услыхал бехларенец опять,

Что в брак вступать вторично у ней охоты нет.

«Вы, госпожа, неправы, – промолвил он в ответ. —

Зачем вам бесполезно свою красу губить,

Когда могли бы счастливы вы с новым мужем быть?»

Но просьбы были тщетны, покамест наконец

Кримхильду не уверил вполголоса гонец,

Что облегчит ей бремя её невзгод былых,

И сразу легче сделалось вдове от слов таких.

Он ей сказал: «Не плачьте, владычица моя.

Когда бы вашим другом у гуннов был лишь я,

То и тогда б любого, кто оскорбил бы вас,

От рук моих дружинников никто уже не спас».

Она, услышав это, утешилась вполне

И молвила маркграфу: «Тогда клянитесь мне,

Что за меня отмстите любым моим врагам».[210]

И ей ответил Рюдегер: «Такой обет я дам».

С вассалами своими он перед нею встал,

Ей крепко стиснул руку и громко клятву дал

Во всём служить Кримхильде и обнажить свой меч,

Коль это будет надобно, чтоб честь её сберечь.

Верна осталась мужу и в этот миг вдова.

«Пускай, – она решила, – меня чернит молва.

Что в том, коль я меж гуннов друзей себе сыщу

И недругу с их помощью за Зигфрида отмщу?

Их королю подвластно немало храбрецов,

Я ж привязать сумею к себе его бойцов:

Быть щедрою нетрудно, когда твой муж богат;[211]

А в Вормсе Хаген скаредный прибрал к рукам мой клад».

«На брак, – она сказала, – могла б я согласиться,

Но ваш король – язычник, не хочет он креститься.

К лицу ли христианке идти с ним под венец?» —

«Отбросьте в том сомнения, – ответил ей гонец. —

У Этцеля на службе довольно христиан.

К тому ж другая вера – в супруге не изъян:

Кто вам мешает мужа к крещению склонить?

Ничто вам не препятствует с ним жизнь соединить».

Вновь молвили ей братья: «Согласье дай, сестра.

Забыть печаль и горе тебе давно пора».

Они втроём Кримхильду упрашивали так,

Что с Этцелем вдова вступить пообещала в брак.

Пожав маркграфу руку, она произнесла:

«В край гуннов я готова сопровождать посла,

Но прежде чем уехать, с собой я позову

Тех, кто решил не покидать несчастную вдову».

Бехларенец на это промолвил в свой черёд:

«Пусть их при вас лишь двое,[212] зато со мной – пятьсот.

Надёжной стражей будет в пути такая рать,

И незачем в Бургундии вам свиту набирать.

С отъездом поспешите – нам медлить здесь не след,

И верьте: я с дружиной исполню свой обет

Во всём беспрекословно повиноваться вам,

Иль пусть уделом будут мне бесчестие и срам.

Послушайтесь совета – его даёт вам друг:

За сбруей и конями скорее шлите слуг,

А сами собирайте в дорогу дев своих.

Немало к нам бойцов в пути примкнёт, увидев их».

Осталось у Кримхильды кой-что с тех давних дней,

Когда покойный Зигфрид на Рейн приехал с ней.

Пристойно снарядиться сумела в путь она.

Нашлись и сёдла добрые для всех девиц сполна.

Запас одежд хранила вдова с былых времён.

Теперь меж спутниц ею он был распределён,

Чтоб не пришлось краснеть им за свой убогий вид,

Приехав к гуннам, чей король богат и знаменит.

Осмотр ларцам и скрыням с нарядами чиня,

Трудилась королева четыре с лишним дня.

Велела кладовые затем она открыть —

Хотелось ей людей посла достойно одарить.

Хоть клада нибелунгов лишиться ей пришлось,

Того, что у Кримхильды отнять не удалось,

Сто лошадей на вьюках не увезли бы сразу.

Но Хаген воспротивился и тут её приказу.

Он молвил: «От Кримхильды прощенья я не жду

И золото не выдам, чтоб не попасть в беду.[213]

Вдове я не позволю распоряжаться им —

Она его намерена раздать врагам моим.

Как гуннам груз подобный ни трудно увезти,

Им лошадей поможет она приобрести,

А после на меня же их исподволь натравит.

Нет, Хагена ключи отдать Кримхильда не заставит».

До слёз такие речи Кримхильду довели.

Помочь пообещали ей братья-короли,

Но даже им отказом ответил их вассал,

И только Рюдегер вдове с улыбкою сказал;

«Вам, госпожа, не надо о золоте тужить.

Ведь Этцеля сумели вы так приворожить,

Что он не пожалеет для вас казны своей,

А уж её не издержать вам до скончанья дней».

«Нет в мире королевы, – она в ответ ему, —

Которой бы достался клад, равный моему,

Но Хаген вероломный прибрал его к рукам».

Тут Гернот, устыдись, пошёл в сокровищницу сам.

Рукою королевской он двери распахнул,

И тридцать тысяч марок своей сестре вернул,

И вместе с нею гуннов стал оделять казной.

Порадовался этому и Гунтер всей душой.

Но Этцелев посланец промолвил: «Государь,

Пусть даже королеве вернут весь клад, что встарь

Из края нибелунгов был в Вормс перевезён,

Ни госпожой моей, ни мной не будет принят он.

Велите деньги спрятать – какая в них нужда?

Я золота немало и сам привёз сюда.

На путь обратный хватит с лихвой у нас его.

Не гневайтесь, но не возьму у вас я ничего».

А девушки Кримхильды меж тем без лишних слов

Её добро грузили в двенадцать сундуков

Да так, что ухитрились их доверху набить

Наичистейшим золотом, какое может быть.

Лишь десять сотен марок не уместилось там,

И раздала Кримхильда их тут же по церквам,

За Зигфрида усердно молиться наказав.

Столь нерушимой верностью был поражён маркграф.

«Найду ль, – вдова спросила, – я здесь, в земле родной,

Друзей, готовых к гуннам последовать за мной?

Тот, кто согласен ехать, пусть из казны моей

Получит деньги, чтоб купить одежду и коней».

Дал Эккеварт отважный на это ей ответ:

«У вас я, королева, на службе много лет.

Вам, что бы ни случалось, я оставался верен

И столь же преданным слугой быть до конца намерен.

С собой возьму я к гуннам пятьсот мужей своих.

Защитников надёжных вы обретёте в них.

Меня ж к разлуке с вами принудит смерть одна».

И поклонилась витязю признательно она.

До час отъезда пробил, коней ввели во двор,

И слёзы омрачили друзьям Кримхильды взор.

Преисполняла Уту и многих дам печаль —

Так было с бедною вдовой им расставаться жаль.

Везла с собой Кримхильда сто знатных юных дев,

Их, как и подобало, богато разодев.

Неистово рыдали они в тот день от горя,

Но утешители для них нашлись у гуннов вскоре.

С собою для охраны взяв тысячный отряд,

Млад Гизельхер и Гернот, как долг и честь велят,

Сопровождали долго печальницу-сестру,

Но брат их Гунтер с полпути вернулся ко двору.

Начальник кухни Румольт, и Ортвин вместе с ним,

И благородный Гере с усердием большим

До самого Дуная заботились о том,

Чтоб на ночлегах не было у дам нужды ни в чём.

Посол перед отъездом гонцов послал вперёд —

Пусть Этцелю доложат, что Рюдегер везёт

Прекрасную Кримхильду к владыке своему.

Сумел жену в Бургундии маркграф добыть ему.