...В зале она сразу направилась к стойке бара. Это дело не мешало бы запить бокалом шампанского. Тоже шарм, между прочим. Тем более, что им, девочкам, после обслуживания клиента разрешается выпить за счет заведения.
      Мужик, которого она только что работала (любопытно, а как его зовут? Да какая, в принципе, разница...) скалился ей из-за своего столика нагло и самодовольно. Дурак и козел! Удовольствие-то мы получили вместе, а деньги - ты потратился, а я заработала!
      Однако шампанское взять Анна не успела. Рядом бесшумно, как умеет только он, возник Барабас. Барабас здесь главный. Он подручный Хозяина, исполнительный директор этого питейного заведения, охранник девчат и их сутенер.
      - Нюшка! - тронул он девушку за руку.
      - Чего тебе? - с изрядной долей кокетства взглянула она на него.
      В свое время Барабас пытался подкатить к ней - через его постель прошли, наверное, почти все девочки заведения. Да только она ему не поддалась. Не потому, что была категорически против - просто из кокетства и из хулиганского осознания, что она прелестна и непосредственна, а потому ей все сойдет с рук. Во всяком случае, пока. И с тех пор отношения у них сложились довольно своеобразные: с одной стороны, его, естественно, задевало, что она не уступила его домогательствам, а с другой, он ее за это уважал. Понятно, что при желании он мог бы без труда добиться, чтобы она сама к нему прибежала бы и уговаривала трахнуть ее, да только Барабас этого не хотел: у него и без нее баб хватало, а Нюшка ему по-настоящему нравилась, так что он просто выжидал, чтобы она сама, добровольно, ему отдалась.
      - Тебя туда вызывают...
      Он указал на дверь в задней стене кафе.
      За ней располагались различные подсобные помещения и, в частности, личный кабинет Барабаса. Там, в этом кабинете, стояли диван и пара кресел - и туда иной раз приглашали девочек для того, чтобы они обслуживали личных гостей Барабаса или самого Хозяина. Попасть туда для персонального обслуживания означало существенное продвижение по внутренней иерархии, принятой в здесь. Кто туда попадал, после этого уже могли себе позволить выбирать клиентов, а не удовлетворять каждого, ибо и получали они уже куда больше своих подруг-товарок.
      Нюшка как-то раз, довольно случайно, попала туда, на персональное обслуживание. Но клиент в тот раз был настолько пьян, что она, как ни старалась, не смогла сделать так, чтобы он ее запомнил. Так что вожделенная комната так и оставалась для нее недосягаемой.
      И вдруг...
      - Меня? - переспросила она, не смея поверить в свою удачу.
      - Тебя-тебя, - скороговоркой подтвердил Барабас. - Именно тебя.
      Только теперь девушка обратила внимание на его потухший, встревоженный вид. Что-то было не так.
      - А кто? - спросила она уже иначе, настороженнее.
      Барабас сделал едва заметный жест. Таким образом он всякий раз сигнализировал своим подопечным о том, что в зал вошел кто-то из тех, кого он ненавидел и отчаянно боялся: сотрудник милиции, налоговой полиции или инспекции, или же кто-то из рэкета - причем последних, к слову, страху ему внушали меньше всего, потому что "крыша" у него была надежной, а значит пытающиеся "наехать" могли оказаться только залетными "гастролерами" и их незапланированный визит грозил только тем, что кто-то из этих придурков расколотит что-нибудь, еще как-то набедокурит... Барабас был так уверен в своей безопасности, что даже охрану кафе свел к минимуму.
      Теперь же жест Барабаса означал опасность и требование всем затаиться и строить из себя олицетворение целомудрия. Значит, это не гастролеры.
      Анна почувствовала, как по спине прошел озноб.
      - Так кто? - переспросила она, теперь уже шепотом.
      - Там узнаешь, - так же бесцветно ответил Барабас.- Иди, он ждет. И смотри там... Не болтай слишком много! Думай, прежде, чем говорить...
      Девушка поплелась в сторону заветной двери. Как давно она мечтала попасть туда - и как теперь ей не хотелось в нее входить!
      ...В кабинете за столом Барабаса сидел совсем еще молоденький парнишка. На его чистом и гладком, без морщинок, лице нелепо смотрелись очки в могучей оправе и с прямыми, скорее всего, без диоптрий, стеклами - надетые явно для солидности.
      Увидев входящую в кабинет красивую девушку, парнишка подскочил было с места. Однако тут же вновь, подчеркнуто вальяжно, опустился на место. Очевидно, он посчитал, что не пристало в подобной ситуации столь явно демонстрировать свою галантность.
      Прикрыв за собой дверь, Анна робко остановилась у порога. Она никак не могла взять в толк, кто же это такой, раз уж сам Барабас явно струхнул, и по какой причине он ее сюда вызвал.
      - Анна Кабанюк? - сурово спросил парнишка.
      Его подчеркнутая суровость настолько не вязалась с внешним видом, что Нюшка, которая не привыкла, чтобы мужчины с ней разговаривали подобным тоном, вдруг осмелела и с замиранием сердца сдерзила:
      - А у нас в колхозе при знакомстве первым делом здороваются, - сказала она, по-прежнему изображая крайнее смущение. - А у вас?
      - Да-да, конечно, извините, добрый день, - скороговоркой, покраснев от смущения, выпалил парнишка. - И присаживайтесь, пожалуйста.
      Девушка несмело приблизилась к столу и присела на краешек полукресла.
      Почему-то не к месту вспомнилось, ЧТО тут происходило во время ее предыдущего, того самого, памятного, визита в кабинет. Она невольно покосилась в сторону дивана, потом перевела взгляд на стол... Интересно было бы взглянуть на реакцию этого парнишки, если бы он увидел ее на этом столе или вон в том кресле... Наверное, он бы густо покраснел и в смятении отвернулся, стыдливо подглядывая за происходящим исподтишка...
      - Меня зовут Вадим Вострецов, - представился парнишка. - Я следователь. Вот мои документы.
      Он протянул ей раскрытую "корочку". Анна опять испуганно уставилась на нее, видя пугающие надписи и тиснение, герб, печати, фотография в форме...
      - Ну а вы - Анна Кабанюк? - опять сурово спросил Вадим. - Правильно?
      - Да, - выдавила из себя Анна. И только после этого несмело поправила: - Кабанчук.
      - Да-да, конечно, Кабанчук, - кивнул Вадим. От резкого движения у него чуть не свалились с носа очки. - У меня к вам будет несколько вопросов.
      Нюшка пожала плечиками, стараясь, чтобы по этому ее движению не было заметно, насколько она боится этого застенчивого паренька.
      - Спрашивайте, - тихо сказала она.
      - Итак, - начал Вадим, - приступим. У вас был знакомый по имени Леонид, которого иначе называли Ленька-Бык.
      ...У экрана монитора за беседой в кабинете напряженно наблюдал Барабас. Объектив камеры был направлен на диван, поэтому происходящее в кабинете было видно не слишком хорошо - Нюшка-дура уселась спиной к объективу, а сыщик был виден вполоборота. Правда, это было сейчас не столь уж важно - куда важнее было сейчас слышать беседу.
      Едва он понял, о чем пойдет речь, вытащил из кармана пиджака коробочку сотового телефона, торопливо потыкал пальцем в слабо попискивающие кнопки.
      - Да-да, вас слушают, - голос в трубке лучился благодушием.
      Это был Самусь - подлинный Хозяин этого заведения и непосредственный шеф Барабаса. На кого работает Самусь, Барабасу знать было не дано.
      - Добрый день, Хозяин. Извините, что беспокою... Это Барабас... Шеф, у нас, похоже, намечается небольшая проблемка, - исполнительный директор постарался, чтобы его голос не выдал охватившее его волнение.
      Самусь требовал неукоснительной конспирации всегда и особенно при разговоре по телефону. Даже по сотовому, хотя считается, что его подслушать очень трудно, почти невозможно. Однако одно дело иносказательно сообщить о том, что на притончик пытаются "наезжать" некие "гастролеры" - и совсем иное попытаться рассказать о сложившейся нестандартнойситуации.
      - Вот как?
      Самусь не мог не понимать, что по пустяковому поводу Барабас звонить не стал бы, однако ничем не выдал свое волнение.
      - Да, проблема, - подтвердил Барабас. - И по-моему довольно серьезная.
      - Помощь нужна?
      Под помощью могло подразумеваться что угодно - как простая консультация, так и команда стриженных ребят с крепкими кулаками и кастетами, а то и с пистолетами. Случалось, что это помогало. Однако в данной ситуации такая команда была бы не к месту.
      - Не знаю. Вряд ли, - с сомнением произнес Барабас. И добавил с затаенной надеждой: - Если бы только вы сами приехали...
      В самом деле приехал бы Самусь сам - насколько все проще было бы. Он подлинный хозяин, его деньги - так пускай бы сам и разрешал свои проблемы с так называемыми правоохранительными органами!
      Однако надежда Барабаса не оправдалась.
      - Я сейчас никак не смогу, - по-прежнему благодушно проговорил Самусь. - У меня много других дел. Да и потом, в конце концов, ты у нас исполнительный директор, живешь с дивидендов, а потому принимай меры сам...- корректно расставил точки над "i". И только после этого поинтересовался: - Но ты можешь хотя бы намекнуть, что у тебя происходит?
      - Дело касается нашего знакомого любителя "Колец Плутона", - начал Барабас.
      Это был более чем откровенный намек на Леньку Быка. И Самусь должен был это понять. Он и понял.
      - Парнокопытный, - подтвердил тот после секундной паузы. - Что с ним?
      "Что с ним..."- с неожиданным раздражением на шефа едва не брякнул в микрофон Барабас. Однако на деле сказал иное, правда, довольно откровенно:
      - Он нас покинул навсегда.
      - Вот черт! - вырвалось у всегда невозмутимого Самуся. - Как это произошло? - сам же нарушил он иносказательную конспирацию.
      - Подробностей пока не знаю, - признался Барабас. - Сейчас допрашивают его подругу.
      - А кто это? - торопливо спросил Хозяин.
      Даже странно, какая ему разница, - не понял исполнительный директор. Никогда не поймешь, куда его мысль скакнет...
      - Я не знаю, помните ли вы ее...- пожал плечами Барабас. - Здесь у нас работает не так давно...
      - Я не о том, - с легким раздражением перебил всегда выдержанный Самусь. - Я спрашиваю, о том, кто и где ее допрашивает.
      Ах вон в чем дело!
      - Следователь, - попавший впросак Барабас постарался реабилитироваться конкретными и четкими ответами. - У меня в кабинете.
      - Ясно...- задумчиво проговорил хозяин. - Она что-нибудь существенное знает?
      - Ничего, - твердо соврал Барабас, побоявшись признаться боссу, что уже начал понемногу приобщать девушку к продаже порошка. - Ничего существенного она не знает и знать не может. Только свою прямую работу. Но в этом деле из нее настоящей профессионалки не получится - слишком любит это дело.
      Самусь помолчал. Его исполнительный директор терпеливо ждал.
      В последнее время по сотовому он старался говорить поменьше. Как ни говори, а дороговато обходится такое удовольствие. Поначалу, когда разговоры оплачивала фирма, он мог себе позволить потрепаться подольше. Но потом Самусь нанял нового главбуха и та оказалась бабой въедливой, взяла, да и проверила счета за пользование аппаратурой связи во всех филиалах и дочерних фирмах могучей империи, которой заправляли Тоха и Самусь, о существовании которых рядовые подданные ее нередко даже не подозревали. После этого каждому сотруднику определили четкий лимит, при превышении которого доплачивать приходилось из своего кармана. А доплачивать без крайней необходимости из своего кармана Барабас очень не любил. Так что теперь по мере возможности приходится ограничивать свои трепологические потребности.
      Однако в данном случае обстоятельства складывались так, что было не до мелочной экономии - слишком серьезным оказался вопрос.
      ...Прижимая трубку к уху, Барабас по-прежнему смотрел на экран монитора, вслушиваясь в разговор, происходящий в его кабинете.
      - Так когда вы последний раз видели Леонида? - допытывался следователь.
      - Я же говорю, что не помню.
      Анька, дура набитая, даже врать толком не умеет, - вдруг с досадой осознал допущенную им ошибку Барабас. Она сейчас всего боится: и подставиться в качестве свидетеля неведомо чего, и подпасть под статью о даче заведомо ложных показаний, и мести со стороны Хозяина, если ляпнет что-нибудь не то... Только полные дураки, да и то лишь от неожиданности, врут столь неубедительно. Сообразила бы, идиотка, что если уж следователь разыскал и вызвал в кабинет именно ее, значит, хоть что-то знает о их взаимоотношениях. А раз так, то говорить, что не помнишь, когда последний раз видел этого человека - идиотизм чистейшей воды.
      Это непростительно, что я не успел ее, дуру набитую, проинструктировать перед тем, как посылать к следователю. Сам растерялся, - вынужден был признаться самому себе Барабас. Она и с инструктажом, с ее-то куриными мозгами, могла бы дров наломать, а так...
      Между тем, разговор в кабинете продолжался.
      - Анна, давайте договоримся сразу и определенно, - судя по налившемуся подчеркнутой серьезностью голосу, следователь шутить не намерен. - Или вы сейчас четко и конкретно отвечаете на мои вопросы, либо мы с вами сейчас едем к нам и я вас задерживаю на полгодика с содержанием в следственном изоляторе...
      Ну, брат, это ты врешь! - опытно поймал Барабас следователя на слишком вольной трактовке законов. Это ты только такой неопытной дурочке можешь вешать лапшу о том, что просто так засадишь ее на полгода. На такое задержание у тебя нет полномочий и нет оснований... Хотя, с другой стороны, нынче все можно. Это по отношению к проворовавшимся генералам или попавшимся взяточникам государственного масштаба обязательно соблюдают букву закона - к слабым мира сего отношение иное.
      - Алло, ты меня слушаешь? - очень невовремя раздалось в трубке.
      - Да-да, Хозяин! - встрепенулся Барабас.
      Самусь в сложных ситуациях всегда следовал известной еврейской мудрости - лучше семь раз переспросить, чем один раз ошибиться. Он всегда так - сначала помолчит, размышляя, а потом уже говорит четко и ясно.
      - Значит, так. Сейчас к тебе срочно выезжает Шурф. Он со следователем сам разберется... Кстати, что он из себя представляет?
      - Щенок, - коротко ответил Барабас.
      Ситуация его вполне устраивала. Шурф мужик опытный, во всевозможных разборках поднаторевший, к тому же доверенное лицо при Самусе - пусть сами и разбираются в проблеме.
      - Отлично, - Самусь был удовлетворен. - Значит, Шурф все уладит... Так что твоя задача заключается в том, чтобы задержать этого следователя у себя до приезда Шурфа. И чтобы у него не появилось никаких зацепок против тебя и твоего заведения. В крайнем случае, чтобы таковых было поменьше... Усек?
      Барабас хорошо понимал, что выполнить последнее требование не так просто - хотя бы уже потому, что хоть следователь и щенок, но ведь не полный же он профан, на такой работе профанов не держат, и беседует он сейчас с дурочкой-Нюшкой, которая от страха сейчас несет такую ерунду... Однако не объяснять же это Хозяину!
      - Все понял, шеф, - бодро ответил исполнительный директор директору подлинному.
      - Ну, тогда будь! Подробно обо всем доложишь Шурфу, а он передаст мне. Всё! При изменении ситуации немедленно звони.
      Барабас отключил телефон и, положив коробочку с коротенькой антеннкой рядом с пепельницей на стол, опять уставился на экран.
      А там...
      - ...Я возвращаюсь, а он уже взял Наташку под руку и готовится уходить с ней, - Нюшка ревела в три ручья и говорила, говорила, говорила, размазывая по лицу косметику, перебивая сама себя, перескакивая с одного вопроса на другой. - Я прямо офигела от наглости такой. А она, довольная такая, сучка, посмотрела на меня и пошла с ним, и еще задницей своей крутит, чтобы я видела. А я и видела, хотя и нету у нее задницы вовсе... Он в тот раз такой веселый был. Он всегда веселый. А тогда особенно веселый был. А она, стервоза... Да так ей, стервозе, и надо, чтобы вы ее за задницу ее поганую взяли, да в кутузку... А я вчера весь вечер тут была, кто угодно может сказать... Вы пишите, я скажу, как ее найти, скажу: она к нам позавчера случайно
      зашла, она к нам редко заходит, а теперь я ей вовсе зубки ее белые повыбиваю...
      Вадим пытался остановить ее излияния.
      - Погодите, Аня...- проговорил он.
      Однако Кабанчук его не слушала и не слышала. Ей и страшно было, что именно ее, Нюшку, а не стервозу-Наташку, допрашивают и пугают жуткими словами "следственный изолятор". И глупая ревность по-прежнему жгла, что Ленька, кобель, позавчера не ее с собой взял. И никак не укладывалось в ее голове, что этот красивый, веселый, добродушный, сильный, богатый и щедрый парень, с которым они любили порезвиться и похулиганить в постели, вдруг лежит сейчас где-то в морге на кафельном прозекторском столе и его там потрошат какие-нибудь студентки-двоешницы, не ведающие, какого мужика потрошат. И опасалась сказать что-нибудь не так - потому что если уж Леньку, силача и здоровяка, который с собой иной раз и пистолет таскал, убили, а уж с ней, случись что, справятся без проблем...
      И все это вместе таким гнетом придавило ее сознание, таким грузом, что она мало что соображала. А потому говорила все подряд, не в силах разделить то, что можно говорить, а о чем следовало бы умолчать.
      - И Барабас подтвердит, что я тогда тут весь вечер клиентов обслуживала...
      - Как обслуживала? - счел нужным уточнить Вадим.
      - Ну как... Как женщина, - брякнула Нюшка. - А то сами не знаете, как это делается... И приносила, если надо, кто что попросит...
      Исполнительный директор, услышав эти слова, даже поперхнулся.
      - Дура! - рявкнул он. - Нашла о чем говорить, идиотка!
      Барабас вскочил со своего места и рванулся к выходу. Уже с порога услышал вопрос следователя:
      - Так вы ведь, насколько мне известно, не официантка, так почему вы должны что-то приносить клиентам?
      - Я же не то приносила, что официантки приносят...
      Если ее сейчас не остановить, она такое наговорит - ввек не отмоешься!.. Хотя, возможно, уже поздно. Теперь ее, идиотку, начнут раскручивать... И ведь раскрутят, волкодавы чертовы!.. Нет, теперь просто необходимо любыми способами вырвать ее из рук следствия!
      В коридорчике, остановившись на несколько секунд, Барабас крикнул в полутемное пространство:
      - Амбал!
      - Я здесь, - гулко донеслось в ответ.
      - Готовь камеру! И Нюшку, стерву, когда она выйдет из моего кабинета, туда, в нишу!
      - Понял!
      Сам же Барабас в несколько скачков оказался перед дверью своего кабинета. И без стука ввалился в него.
      -...порошок...- успел услышать он последнее слово, сказанное девушкой.
      Вадим даже вздрогнул от неожиданности, уставился на ворвавшегося с удивлением. Анна, увидев своего хозяина, с испугом замолчала. Появление исполнительного директора мгновенно отрезвило ее, остановило излияния.
      - В чем дело? - раздосадованно спросил Вострецов. Хоть и маловато у него было опыта, да только он знал, что такие вот неожиданности могут заставить замолчать свидетеля, да так, что тот больше слова не вымолвит.- Я же вас просил нас не беспокоить!
      - Прошу прощения! - Барабас старался улыбаться как можно естественнее. - Мне срочно потребовалось просмотреть некоторые оставшиеся здесь накладные. Сами понимаете, торговля, сфера обслуживания, покупатель, равно как и клиент, всегда прав... Вы позволите?
      Вадим перевел взгляд с хозяина кабинета на девушку. И по ее испуганному виду со всей очевидностью понял, что все пропало окончательно и бесповоротно. Она едва только начала говорить правду, говорить о том, чем реально занимается в этом заведении... Теперь больше она ничего ему не скажет. И письменно свои показания не подтвердит. Момент откровения прошел. Прошел не сам - его прервало внезапное появление директора.
      Следователь снова посмотрел на Барабаса. Тот глядел прямо на него. Твердо и неприязненно, не считая нужным скрывать эту неприязнь.
      - Так как, вы позволите мне взять в своем кабинете нужные мне бумаги? - подчеркивая слова "мне" и "своем", произнес Барабас.
      Вострецов понял все. Их "слушали". И больше ему не дадут возможность поговорить с Анной.
      - Да, конечно, - ответил он. - А потом я смогу закончить разговор с Анной?
      Барабас снова не счел нужным хоть немного примаскировать неприязненный взгляд.
      - Разумеется, сможете, это ваше право. Только не в этом кабинете - мне сегодня еще нужно поработать... Кстати, рабочий день у наших сотрудников уже закончился, а потому я попрошу вас, сударыня, - он слегка поклонился Анне, - покинуть мои апартаменты.
      Путана ничего не понимала. У них само понятие "рабочий день" отсутствовало - точнее было бы сказано "рабочий вечер", который иной раз растягивался до утра. Чтобы здесь к ней обращались как к "сударыне", такого тут еще не бывало. Чтобы Барабас работал с каким-то бумагами у себя в кабинете...
      Она растерянно взглянула на Вострецова. Тот понял девушку, поднялся.
      - Ну что ж, раз уж нам указывают на дверь...- произнес также подчеркнуто неприязненно.
      Однако исполнительный директор даже руками всплеснул от деланного возмущения, сквозь которое, впрочем сквозила ерническая насмешка:
      - Да вы что, молодой человек! Да как бы я посмел!.. Вы сидите, пожалуйста, не уходите! Законы гостеприимства, так сказать, обязывают... Noblesse oblige, так сказать, как говорят французы, положение обязывает... Или вы не согласны? Сейчас, кстати, приедет еще один человек, который хотел бы вам дать исчерпывающие показания именно по интересующему вас вопросу!
      Он говорил, говорил, а сам, подхватив Анну под локоток, повел ее к двери.
      - А откуда же вы знаете, каким именно вопросом я интересуюсь?
      Вадим, задавая этот вопрос, представлял себя опытным сотрудником, который ловко поймал допрашиваемого на оговорке. Однако Барабас не растерялся. Он уже закрывал дверь за Анной, которую довольно бесцеремонно выставил в коридор.
      - А что ж тут знать? - откровенно усмехнулся исполнительный директор. - Это же очевидно, не Бог весть какой секрет, право слово... Я тут, должен вам откровенно сказать, не занимаясь самоуничижением, человек маленький, вам же необходимо говорить с ключевыми фигурами. Да вы присаживайтесь, что ж вы стоите-то?.. - Барабас понимал, что задержать следователя до приезда Шурфа будет трудновато - особенно если тот всерьез заинтересовался рассказом Нюшки. И он решил тряхнуть стариной. Когда-то у них в общежитии института, из которого его в свое время выгнали за "аморалку", с сокурсниками была забава: кто дольше сможет без умолку и не повторяясь трепаться. Проигравший бежал за бутылкой. Так Барабас, будучи человеком жадным, иной раз специально заранее продумывал такие речи-спичи, чтобы лишний раз выпить "на дурняк". Вот теперь пригодилось...- Так вот, это очень важно, право же - ключевые фигуры. Потому что если вы будете черпать информацию от людишек, которые стоят на самых низших ступенях в любой иерархии, вы сможете получить некоторые, быть может, и очень важные, но все-таки довольно разрозненные факты, и, следовательно, никак не сможете себе представить всю картину в целом. А потому вам многое в результате придутся домысливать без достаточных на то оснований, а потому и процент возможных ошибок возрастает многажды... Вы, надеюсь, со мной согласны? Это же как мозаика. Если взять отдельный камушек, отдельное стеклышко или отдельный кусочек смальты или майолики, то не сможете и близко даже представить себе, в каком месте и в каком конкретно полотне он имеет честь находиться. И только если вы подниметесь, абстрагируетесь от созерцания отдельных камушков или фрагментов произведения искусства, только тогда, возвысившись, отойдя на некоторое расстояние в сторону, вы охватите всю гамму шедевра! Взять, например, мозаику "Тайная вечеря" - не подскажете, к слову, кто ее создатель?.. Хотя, впрочем, откуда, вам, простому следователю, знать, ведь правда? Фреску с таким названием написал Леонардо да Винчи, но мозаику сработал, кажется, не он... Так вот вы знаете, какой великий секрет сокрыт в этом произведении? Скорее всего, нет. Так вот, единственный человек, единственный изображенный там апостол, который одет в белый плащ - это Иуда. Не тот Иуда, который Маккавей, который апостолом не был, а тот Иуда, который Искариот... А между тем в плаще его нет ни одного белого камня, все они цветные. Но так подобрана гамма, что они сливаются в единый белый цвет, словно спектр. Ведь это и в самом деле занятно - мы говорим "белый свет", а там - "каждый охотник желает знать, где сидит фазан"... Кстати, мне как-то доводилось есть фазанов. Должен сказать, мясо у этой птицы не очень хорошее, жесткое у нее мясо. Хотя это, быть может, было лишь потому, что его плохо приготовили. Как вы считаете? Вы же знаете, как много в нашей жизни зависит от кулинарного искусства поваров. Вот у меня был случай, когда я обедал в ресторане "Седьмое небо", еще до пожара, на Останкинской телебашне... Вы бывали когда-нибудь на телебашне?.. Вид оттуда, я вам скажу... Все же высота!.. Выше ее есть только еще одна вышка, в Канаде, что ли... Но смог над Москвой, я должен сказать, такой стоит смог...
      Слушая все это, Вадим попеременно испытывал разные чувства. Недоумение постепенно сменилось осознанием того, что этот человек, которого Анна назвала Барабасом, попросту дурачит его, однако перебить его сначала не давала вежливость. Потом начало нарастать раздражение. И наконец Вадим не выдержал.
      - Если у вас есть фонтан, закройте его - дайте отдохнуть и фонтану! - негромко сказал он.
      - Козьма Прутков! - мгновенно включился в новую тему разговора исполнительный директор. - Его придумали три автора...
      Он уже сидел, развалившись на диване, но так, чтобы перекрыть Вадиму путь к двери, если тот вдруг попытается выйти из кабинета.
      - Прекратите! - негромко сказал Вадим.
      Юноша впервые столкнулся с ситуацией, когда попросту не может вставить ни одного слова. И теперь не знал, как себя вести.
      - Что? - сделал вид, что удивился Барабас.- Но ведь я хозяин и мой долг...
      Однако Вострецов постарался не дать ему вновь завладеть инициативой в разговоре.
      - Вы не могли бы ответить мне на несколько вопросов? - подчеркнуто вежливо и по-деловому спросил он у хозяина кабинета.
      - Да сколько угодно! - насмешливо ответил тот. - Отвечу на любой.
      Директор теперь выглядел вполне спокойным и веселым, этот человек, который еще совсем недавно выглядел испуганным и подавленным. Он был явно уверен, что уже произошло нечто такое, что повернуло развитие ситуации в новое русло. Однако Вадим этого пока не понял, не уловил изменение ситуации. И продолжал задавать вопросы, которые ему представлялись в этой ситуации наиболее важными.
      - Вам говорит что-нибудь имя Ленька Бык?
      На лице Барабаса отразились такие искренние и могучие мозговые усилия, как будто он пытался в уме доказать теорему Ферма.
      - Ленька, вы говорите? - он отчаянно тянул время. - Бык?.. Ну как же... Что-то припоминаю. Только вот что именно припоминаю, никак не могу припомнить. А кто это? Напомните, пожалуйста!
      Вадим видел, что его этот человек дурачит. Вот только зачем?
      - Не помните? Гм, странно, - с иронией заметил он. - А между тем вы с ним довольно хорошо знакомы. Два дня назад Леонид заходил к вам сюда, в кафе и вы с ним какое-то время беседовали у стойки бара.
      Барабас ненатурально рассмеялся.
      - Ну так и чего ж вы у меня об этом спрашиваете, раз уж все знаете?
      - Я, к сожалению, знаю не все, - признал Вадим. - А во-вторых, мне нужно получить от вас четкие ответы, а не пытаться уличать вас в сокрытии некой важной для следствия информации.
      - Да вы что, Бог с вами, я и не пытаюсь что-то скрыть от вас, - Барабас сделал вид, что сдрейфил. - Я по мере возможности отвечаю на ваши вопросы. Просто я не сразу сообразил, о ком идет речь. А теперь понял и вспомнил, что Леньку я знаю. Знаете ли, что-то с памятью моей стало... Что еще вас интересует?
      - Вы знаете, что его убили?
      Хозяин кабинета безмятежно улыбнулся.
      - Да? Скажите на милость, какая потеря для человечества... А я об этом понятия не имею.
      Вострецов уже с трудом сдерживал раздражение.
      - Но ведь я вам об этом уже сообщил, в самом начале нашего разговора.
      - Я-то тут причем? У вас что же, есть подозрение, что это я его... как это у вас говорится... "замочил"?
      - Не могли бы вы подробнее рассказать о ваших взаимоотношениях?
      С лица Барабаса сползла ироническая улыбочка. Он постарался ответить так, чтобы это выглядело как можно натуральнее.
      - А что тут особенно отвечать? Не было у нас с ним никаких особых взаимоотношений. Да, с Ленькой мы были знакомы. Да, иногда встречались...
      - Где? - торопливо спросил Вадим.
      - Да здесь же, в кафе, где же еще... Он захаживал к нам иногда... Друзьями и даже приятелями мы не были. Так что мы с ним просто иногда трепались о том о сем... Он парень общительный, разговорчивый, щедрый... Такими клиентами, знаете ли, дорожат. Так что мы с ним нередко беседовали, когда он сюда заходил.
      Было похоже, что Барабас опять пытается увести разговор в область словоблудия. Поэтому Вадим его резко перебил:
      - О чем?
      - О чем? Да так, ни о чем... Так просто... Трепались о бабах, о "бабках", о новых видиках, о компьютерных играх, о полетах на Луну, об НЛО, о "снежном человеке", о хоккее... В общем, просто треп, да и только. Это, наверное, все, что я могу вам о нем рассказать. Чем он занимался, как делал деньги, кто и за что его "замочил", я не знаю... К слову, так, на всякий случай, вы можете проверить, но можете и поверить на слово: у меня тоже на все последние дни железное алиби - как и у Анны, которую вы только что допрашивали. У меня десятка три свидетелей, что я отсюдова никуда не отлучался... Еще что вас интересует?
      Система защиты, которую избрал Барабас, выбивала Вадима из колеи. И он попытался еще раз прищучить этого самоуверенного человека.
      - Меня много что еще интересует. Например, о каком порошке, который могут купить в кафе ваши клиенты, сообщила мне ваша работница?