- Я уже сказал, что Карла там по своей линии, с компьютерами и бумагами, занимается, да только неизвестно, сколько он там прокопается, так что ты с ней по-своему попробуй потолковать... Только смотри, бить не вздумай, а то знаю я тебя, нам ее завтра надо будет сдать в целости и сохранности... Если сумеешь узнать, в чем там у них суть... - мечтательно проговорился Ваха, однако тут же перебил себя и перевел разговор на другое: - Ну а заодно и моего племяша к делу приобщишь, - поощрительно улыбнулся он родственнику.
      Наконец-то Самурай понял, что от него требуется. Он широко осклабился. Вот это - что-нибудь выпытать у бабы - это по его! Это не мозгами шевелить!.. Бить нельзя? Ну так и без этого способов допроса хватает...
      - Все будет сделано, шеф! - пообещал он. - Она мне все расскажет.
      Султанов улыбнулся. Если это удастся, кто его знает, может, и он сумеет воспользоваться плодами трудов покойника, заработать на этом какие-нибудь денежки!
      - Ну давайте, вперед! - кивнул он.
      ШВЕЙЦАРИЯ. ЛОЗАННА
      Сотрудник российского МИДа Александр Вячеславович Лосницкий постарался продумать план своего бегства до мельчайших подробностей. За гостиницу было уплачено заранее, причем за трое суток вперед. Вещей у него с собой было не так уж много, да и среди тех ничего особенно ценного. Чемодан, строгий представительский костюм, пара сорочек, галстуки, белье, несколько личных книг, даже туалетные принадлежности - все это он оставил в номере, рассчитывая, что сможет, при нужде, без труда приобрести все необходимое по прибытии во Францию. В крайнем случае, если все пройдет как следует, нетрудно послать запрос в отель и отсюда вещи переправят куда потребуется - это вам не родной "совок".
      Тем более, что остановился он в одном из отелей, которые входят в число Swiss Leading Hotels, группу, объединяющую 35 лучших гостиниц страны, в которой, к слову, насчитывается 6.200 подобных заведений. К тому же этот отель включен в число 22 отелей Швейцарии, входящих в список из 270 лучших в мире. Номер здесь стоит безумно дорого - до тысячи швейцарских франков, которые по курсу лишь немного дешевле доллара (правда, в стоимость входит и телевизор, и видеомагнитофон, и завтрак, и даже мини-бар и налоги...) - и такая дороговизна является одной, едва ли не основной из причин, по которой россияне редко посещают эту сказочно красивую страну. Лосницкий пошел на такие сумасшедшие расходы потому, что был уверен в том, что ему удастся выгодно продать информацию об изобретении Штихельмахера. И вот - такой облом...
      Так что в назначенный день утром Александр вышел из отеля налегке, в оправданной нынешней погодой курточке-ветровке, с одним лишь легким кейсом в руке, что для него, сотрудника внешнеполитического ведомства, пусть и находящегося в частной поездке, вполне естественно.
      Лосницкий небрежно бросил кейс на заднее сиденье взятого напрокат неприметного старенького "пежо", уселся за руль и направился к месту свидания с Фарренхаузом.
      С тем фактом, что он так глупо попался, Александр уже смирился. Конечно, нужно было раньше сообразить, что многие сотрудники всевозможных международных организаций параллельно являются сотрудниками разведок своих стран и что знакомый корреспондент, к которому он обратился в Москве, порекомендует обратиться именно к такому агенту-резиденту... Глупо, конечно, все как в дешевом детективе... Ну да что ж теперь-то локти кусать? В конце концов, успокаивал себя Лосницкий, он сумеет постепенно убедить своих вербовщиков, что ничего особо существенного как агент не представляет, и они со временем перестанут его преследовать. В то же время он понимал, что и откровенную "дезу" гнать нельзя, чтобы у них в самом деле не возникло желания "сдать" его на Лубянку.
      Ладно, как-нибудь выпутаемся, думал он... Вплоть до того, что можно будет по возвращении в Москву самому пойти "куда следует" и признаться, что согласился работать на иностранную разведку; даже аванс взял... Благо, сейчас обнародован "телефон доверия", по которому можно покаяться и тогда тебе вообще ничего не будет... Единственное, что нужно будет продумать, это как убедительно отбрехаться, на чем именно его поймали, ну да это уже детали. Таким образом, может быть, он еще и героем невидимого фронта станет... Глупо, конечно, за такие проколы можно и со Смоленской площади вылететь, ну да тут уж ничего не поделаешь: лучше пойти консультантом в какую-нибудь неприметную фирму, чем рудокопом во всемирно известный Магадан. Как там шутит Фоменко: "Лучше калымить в Гондурасе, чем "гондурасить" на Колыме..."
      Главное сейчас - получить причитающиеся деньги и быстренько исчезнуть из Швейцарии. Деньги получить просто необходимо, потому что в противном случае все совершенное им вообще теряет смысл. Ну, а из страны смыться... Он не может чувствовать себя здесь в безопасности.
      Свою машину Лосницкий демонстративно припарковал перед самым входом в кафе. Мол, вот он я - весь тут, прятаться от вас не собираюсь. Однако присутствовал здесь и некоторый скрытый умысел: у него на глазах в автомобиле никто ковыряться не станет.
      На террасе его уже ожидали двое: Фарренхауз и еще какой-то мужчина. В стоявшей напротив кафе машине сидели и откровенно поглядывали в сторону Лосницкого еще двое.
      "Наверное, уже на видеопленку меня снимают", - с неожиданной тоской подумал Александр.
      Гора компромата на него неудержимо росла. Нет, братцы мои, надо сдаваться ребятам с Лубянки... Или не надо? Ведь были же и есть, наверное, агенты, которые долгие-долгие годы выполняли поручения иностранных разведок и жили припеваюче. "Тот живет припеваюче, кто живет подпеваючи..." - не к месту вспомнил он старую шутку... Просто любой стране, чтобы удержать сограждан от предательства, выгодно создавать представление о том, что иностранные агенты, для чего и снимают фильмы и пишут книги про гениальных сыщиков...
      Впрочем, потом, все потом, потом обдумаю...
      Лосницкий поднялся на террасу, направился к знакомому столику. Поджидавшие его люди поднялись навстречу.
      - Добрый день, Александер, - Фрэнк приветливо улыбался. - Познакомьтесь, пожалуйста, господа: Джон - Алекс.
      Рукопожатие у Джона было крепкое, взгляд прямой и оценивающий, от него веяло уверенностью. Внешность какая-то надежная и одновременно неприметная... С первого мгновения у Лосницкого не возникло сомнения, что этого человека зовут как угодно, но только не Джон, и что именно он является настоящим разведчиком, а не Фрэнк, который, скорее всего, является в разведсети такой же "шестеркой", какой предстоит стать ему, Александру Лосницкому. О том, насколько он ошибается в оценке Фрэнка, Александр не мог себе даже представить.
      Они расселись за столиком. Перед каждым уже стояли высокие стаканы с какой-то жидкостью, по цвету напоминавшей апельсиновый сок, с кубиками льда и с торчавшими соломинками.
      - Вы что-нибудь выпьете? - с дежурной вежливостью поинтересовался Фарренхауз.
      - Нет, спасибо, я за рулем, - отказался Лосницкий. - Разве что кофе...
      - Хорошо, значит, тогда сразу переходим к делу, - предложил Фрэнк. - Кофе мы уже заказали, - пояснил он. - Алекс, прежде чем мы с вами будем обсуждать свои дела, поговорите с мсье Джоном.
      "Мсье Джон"... Все равно что "сэр Иван" или "сеньор Мамед"... Значит, "Джон" и в самом деле не более чем кличка. Даже не кличка, а просто слово, с помощью которого можно обращаться к человеку, потому что беседа без имени попросту невозможна.
      - Я слушаю вас, - Лосницкий постарался изобразить улыбку.
      - Значит, так, Алекс, - решительно заговорил на немецком языке Джон. - Меня интересует только то, что касается изобретения, благодаря которому вы познакомились с нашим другом Фрэнком. Прежде всего возьмите вот это...
      На столик лег большой пухлый конверт с окошком из прозрачной пленки. Сквозь нее виднелся отпечатанный на принтере текст на французском языке "Alexandre Losnitsky, le Ministere des Afferes etrangeres de Russie".
      - Что здесь? - не притрагиваясь к пакету, спросил Лосницкий.
      - Это премия за информацию, которую вы предоставили по поводу изобретения, - пояснил Джон. - Поскольку к политической разведке ваши сведения не имеют никакого отношения, все, что касается человека, о котором вы нам сообщили, и его прибора, вы должны сообщать мне, специалисту, так сказать, по промышленному шпионажу.
      Александр немного растерянно оглянулся на Фрэнка. Тот сидел отвернувшись, с самым безмятежным видом любуясь открывавшимся на озеро видом.
      - Но я уже все рассказал, - Лосницкий наконец решившись, взял со столика конверт.
      Он хотел убрать его в свой кейс, но удалось это ему не сразу - никак не мог совладать с замками. Представил, как будут трястись его пальцы на экране монитора - прямо как у Янаева на пресс-конференции в августе 91-го...
      - Да-да, конечно, - между тем согласился Джон. - И все-таки я вынужден попросить вас еще раз припомнить, кто присутствовал на вечеринке, кто мог слышать эту фразу, которая так вас заинтриговала, кто мог ее запомнить, кроме вас, кому вы еще об этом изобретении рассказывали... Короче говоря, еще раз, подробнейшим образом, по порядочку.
      Лосницкий слушал его вполуха - он никак не мог понять, почему ему так откровенно передали конверт, да еще фамилию его обозначили, место работы... И вдруг сообразил: если его в этот момент сфотографировали, в чем теперь не приходится сомневаться, да еще так, чтобы надпись в прозрачном окошке на конверте была видна, эти кадры будут самым наглядным подтверждением того, что деньги он получил. Заснять же все это совсем нетрудно - достаточно одного только простенького визира со световодом или камеры с мощным телеобъективом...
      Этот факт его так разозлил, что он оборвал Джона. Причем оборвал довольно бесцеремонно.
      - Послушайте, как вас там... - немного громче, чем следовало, сказал Александр. - Я уже все рассказал вашему коллеге. Назвал все фамилии, какие знал, конечно, ведь там были и посторонние... Мне нечего прибавить...
      - Но-но-но, не горячитесь, - Джон растянул губы в искусственной улыбке. - В конце концов вы сами к нам пришли за деньгами, а не мы вас нашли, так чего уж теперь-то... Я вас попрошу еще раз просмотреть список.
      Он протянул Лосницкому листок, который тот два дня назад оставил Фрэнку. Поколебавшись, Александр взял список. Развернул его, еще раз внимательно перечитал.
      - Мне нечего сюда что-нибудь добавить, - сдержанно повторил он. - Вот эти люди находились рядом и слышали хвастовство девчонки, однако кто и как на него реагировал, знать не могу... Это все.
      - Ну что ж... Спасибо и на этом, - Джон никак не выразил своего отношения к происходящему. - В таком случае всего вам самого доброго! Счастливо, Фрэнк, спасибо за помощь!
      Фарренхауз словно очнулся.
      - Вы уже закончили?.. Пока... - он чуть запнулся на имени, однако тут же закончил: - Пока, Джон.
      Лосницкий и Фарренхауз провожали глазами Джона пока тот шел до выхода, спускался со ступенек и направлялся к машине с сидящими в ней двумя мужчинами.
      - Ну а теперь мы займемся непосредственно нашими делами, - деловито заговорил Фрэнк, когда машина, быстро набрав скорость, влилась в поток, несущийся по трассе. - Когда вы вернетесь в Москву, наши люди вас найдут, и тогда вы получите все дополнительные инструкции... Так что сейчас у нас разговор чисто предварительный... Итак, нас сейчас в первую очередь интересует все, любые подробности, любые веяния, даже разговоры, слухи и сплетни, которые гуляют в вашем ведомстве относительно событий, происходящих на Балканах и вокруг Ирака...
      Беседовали они недолго, минут пятнадцать. И все это время Лосницкого не покидало неприятное ощущение от беседы с псевдо-джоном. Правда, в кейсе лежал конверт с деньгами, Фарренхауз, похоже, всерьез заинтересован в таком агенте, как он, - так что о плохом думать не хотелось. Да вот только куда же от мыслей деваться?..
      Между тем если бы Александр услышал, о чем говорит Джон, настоящее имя которого и в самом деле звучало совершенно иначе, со своими подручными, он не только не успокоился бы - его охватила бы паника!
      - Он нам не нужен, - приговор был вынесен совершенно небрежным тоном.
      - Хорошо, - столь же равнодушно отозвался один из сопровождающих. - Ты уверен, что он нам все рассказал?
      Джон поджал губы и покачал головой.
      - В том-то и дело, что не уверен. Вернее, наоборот: я уверен, что у него еще кое-что припасено. Потому и хочу, чтобы он не пытался продать это "кое-что" кому-нибудь другому. Нам конкуренты ни к чему... Ну а потом... Слишком уж откровенный он дилетант.
      - Думаешь, подстава?
      "Джон" неопределенно передернул плечами.
      - Может, подстава. А может и в самом деле полнейший дилетант, который легко и просто подставится российской Службе внешней разведки или Службе безопасности... Нам сейчас никак не выгодно, чтобы русские что-то узнали о возне вокруг этого прибора.
      Ни водитель, ни сопровождающий не знали, о каком приборе идет речь. Да их это и не интересовало. В определенной степени они сейчас лишь поддерживали беседу.
      - Фрэнк обидится, - заметил, переводя разговор в другое русло, водитель.
      - Обидится, - не стал спорить "Джон". - Он уже доложил "наверх", что завербовал сотрудника русского МИДа... Ну да ладно, с ним мы вопрос как-нибудь утрясем... Что ни говори, прибор для нас куда важнее, чем рядовой источник со Смоленской площади, - у нас сейчас в России информаторов хватает... В общем, сегодня же кончайте с этим дураком...
      Машина остановилась перед светофором. Водитель молчал, навалившись на руль, барабанил по нему пальцами.
      - Понял, шеф, - за двоих отозвался его напарник.
      Джон кивнул.
      - Он от тебя не уйдет?.. - поинтересовался шеф. - Что-то мне сдается, что наш друг попытается сегодня же отсюда смыться.
      - Обижаешь, шеф! Я ему на машину "маячок" на "прилипалке" подсадил, так что не уйдет, - заверил подручный.
      - Ну тогда ладно. В общем, так. Вы вдвоем занимайтесь им, а я передам в Москву подтверждение по поводу списочка. Пусть там наши ребятишки активизируются, займутся делом вплотную... А ведь большое мы сделаем дело, если все удастся, ребята...
      Джон говорил это как бы сам себе, словно в задумчивости. В самом деле, зачем рядовым боевикам знать, участниками какой сложной комбинации им предстоит стать. Однако шеф "проговорился" вполне сознательно: пусть проникнутся важностью происходящего, чтобы, не дай Бог, не произошло осечки.
      Машина остановилась возле дома, где снимал квартиру Джон.
      - Счастливо!
      - Пока, шеф!
      Автомобиль с боевиками сорвался с места.
      Джон еще немного постоял, потом стал подниматься по широкой лестнице. Он был задумчив. Резидент размышлял, каким образом сделать так, чтобы были соблюдены несколько условий: чтобы собрать максимум информации о приборе; чтобы страна стала единоличным владельцем изобретения; чтобы лично его не оттеснили от этого изобретения люди, которые непосредственно будут заниматься им в Москве; чтобы заполучить в свое распоряжение хотя бы некоторое количество акций будущего предприятия; чтобы устранить Лосницкого; чтобы не слишком обиделся Фрэнк...
      Тут нужно проявить немалую изворотливость, чтобы провернуть все это. И если удастся... О, только бы удалось!
      ...Между тем Александр, покрутившись по улицам города, выехал на трассу. "Хвоста" видно не было. Он начал немного успокаиваться. Хотя... При современных способах разведки... Перестраховаться не мешает.
      Лосницкий аккуратно съехал с трассы, осторожно остановился у крохотного кафе. Захватив кейс, небрежно осмотрел салон, заглянул в "бардачок" - не забыть бы чего важного... После этого вошел в кафе и неторопливо направился к стойке бара.
      - Здравствуйте, - по-немецки поздоровался он с юной девой, кокетливо улыбавшейся ему из-за стойки. - У меня что-то с машиной... Вы не могли бы вызвать такси?
      - Конечно, мой господин.
      Тут, кажется, абсолютно во всех гостиницах, кафе и ресторанах говорят на нескольких языках: немецком, французском, английском - причем в его обоих вариантах, классическом британском и вульгарном американском... В последнее время стали даже русский понемногу осваивать - все же страну в последнее время посещает 150 тысяч земляков Лосницкого в год.
      - Сейчас такси подъедет, - сообщила девушка. - Может, пока выпьете что-нибудь?
      В самом деле, не мешало бы немного успокоиться.
      Александр всегда старался поддерживать имидж дипломата, который если уж и пьет, то только мартини со льдом или виски с содовой. Ну а тут...
      - Сто граммов водки, - неожиданно даже для себя заказал он. - Нет, сто пятьдесят... И настоящей водки, не шнапса.
      Дева взглянула на него немного удивленно, однако не сказала ничего. В конце концов если клиенту утром хочется выпить водки, это его дело.
      - Что-нибудь еще?
      Что еще? Да все, пожалуй...
      - Кто заказывал такси?
      - Я-я, иду, - отозвался Лосницкий.
      Это ж надо, только заказал - и машина тут как тут. И недорого, кстати, не то что в Первопрестольной.
      Он торопливо проглотил мягко скользнувшую в горло жидкость, не считая, бросил на стойку несколько монет и, не дожидаясь сдачи, поспешил к автомобилю.
      ...- Господи, какой идиот, - с некоторой досадой проговорил один из двух мужчин, сидевших в припаркованном неподалеку автомобиле. - Неужто он всерьез надеется нас обмануть?
      - Скорее бы уж ехал, чтобы засветло в город вернуться, - озабоченно откликнулся водитель. - А то сегодня футбол... - И тут же предложил: - Давай пари: куда он поедет дальше?
      - Покрутится по городу, потом возьмет напрокат другую машину и попытается уехать из города, - охотно включился в игру первый. - Причем, скорее всего, на юг, чтобы нам с тобой мозги заморочить.
      - Да ну тебя! - едва ли не с обидой разочарованно протянул собеседник. - Я хотел предложить тот же вариант.
      - Так он же идиот, - засмеялся первый.
      Через мгновение к нему присоединился и второй.
      МОСКВА. КАРДИОЛОГИЧЕСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ КЛИНИЧЕСКОЙ БОЛЬНИЦЫ N...
      Врач-кардиолог, кандидат медицинских наук Семен Яковлевич Леваневич откровенно не желал поднимать глаза на сидевшего перед ним человека. Тот, впрочем, прекрасно понимал причину такого поведения собеседника. Вернее, он наивно полагал, что понимает. Потому старался говорить спокойно, убедительно, с не слишком бросающимся в глаза легким нажимом.
      - Но согласитесь, доктор, что я должен поговорить с больным... Даже не должен - обязан!
      Семен Яковлевич неопределенно передернул плечами.
      - Может быть, может быть, все очень даже может быть...- он безостановочно вертел в руках карандаш, легко постукивая по столешнице поочередно то острым, но тупым, с ластиком, концами, и внимательно глядя на свои длинные тонкие пальцы. - Очень даже может быть.
      И опять умолк. Несмотря на профессиональную выдержку, собеседник начал слегка раздражаться.
      - Не "может быть", а должен, - произнес он подчеркнуто сдержанно.
      Леваневич на мгновение поднял глаза, уколол просителя быстрым взглядом.
      - Простите, запамятовал, как вас звать-величать?.. - спросил он, вновь отведя взгляд.
      - Вадим Сергеевич, - отозвался собеседник.
      По сравнению с врачом следователь был еще очень молод, чтобы не сказать юн, а потому свое отчество он произнес тоже с легким нажимом, подчеркивая, что его должность и миссия, с которой он тут пребывает, в значительной степени нивелирует заметную разницу в возрасте.
      - Так вот, Вадим Сергеевич, сегодня я буду вынужден признать ваше право на нарушение действующих правил, а завтра вы же вызывите меня к себе в кабинет, - скривил губы врач, упорно глядя перед собой.
      - Это почему же? - спросил тот, но в следующее мгновение и сам понял, что имеет в виду эскулап.
      - Почему? - врач чуть пожал плечами. - Да потому, что у больного, простите за мрачный каламбур, больное сердце. Оно может не выдержать допроса.
      В дверь торопливо постучалась и заглянула молоденькая медсестра, однако Леваневич откровенно поморщился и махнул ей рукой - не до тебя, мол. Она выскользнула в коридор и аккуратно прикрыла за собой створку.
      - Ну почему же сразу обязательно допроса? - дождавшись, пока она вышла, поморщился проситель. - Мне нужно с человеком просто поговорить... Задать всего лишь несколько вопросов... Должен ведь я узнать причину, по которой... - он запнулся. - По которой происходят некие события...
      Леваневич слегка усмехнулся.
      - Да об этих, как вы говорите, неких событиях уже все знают, - он кивнул в сторону лежавших на краю стола газет.
      - А больной? - встрепенулся следователь.
      - Что вы, ему это, конечно, не показывали, - покачал головой врач. - Да и не до газет ему сейчас... В общем, так, молодой человек, - решившись, вдруг твердо проговорил Семен Яковлевич. - Даю вам на беседу ровно полчаса, тридцать минут
      - и ни секунды больше. За больного я не ручаюсь и полностью полагаюсь на ваше благоразумие. Если с ним что случится, Вадим Сергеевич... В общем, я надеюсь, что ничего с нашим пациентом не случится, и соглашаюсь на этот разговор исключительно, так сказать, осознавая гражданский долг и желая оказать, если можно так выразиться, содействие... Но если уж что-нибудь случится, я, как Понтий Пилат, умываю руки, - и он даже потер кисти, продемонстрировав, как будет их умывать.
      Следователь коротко кивал едва ли не после каждой фразы врача.
      - Да-да, конечно, - согласился он. - Я буду осторожен. Всего несколько нейтральных вопросов... Уж поверьте, не в моих интересах...
      - Да-да, конечно, никак не в ваших, - кардиолог не дал следователю закончить фразу. - Посидите немного здесь, пожалуйста, я сейчас.
      Семен Яковлевич поднялся, обогнул стол и направился к двери. Он шел тяжело, ссутулившись, слегка приволакивая левую ногу, засунув руки в карманы крахмально-жесткого короткого серо-зеленого халата.
      "Любопытно, он всегда такой пришибленный или его так тревожит мой визит?- подумал следователь. - А может, просто устал после дежурства - у них ведь, у врачей, работенка тоже нервов выматывает не дай Бог сколько..."
      Впрочем, о Леваневиче он подумал только вскользь, мимоходом. В конце концов мало ли у кого какая походка, какой, так сказать, экстерьер. Куда любопытнее сейчас другое...
      Вадим Сергеевич взял со стола газету, на которую кивнул врач. В самом деле, интересно взглянуть, что там эти газетные борзописцы пишут про все эти события. Обычно журналюги (черт бы их всех побрал - оптом и розницу!) бессовестно врут, придумывают собственные идиотские объяснения чрезвычайным происшествиям или пользуются не менее идиотскими слухами. Но случается, что и у них что-то можно почерпнуть любопытное.
      Где тут?.. А, вот!
      "НЕИЗВЕСТНЫЕ РАССТРЕЛЯЛИ ГРУППУ УЧЕНЫХ
      Зверское убийство произошло вчера в Институте сверхслабых токов РАН (переврали название - ну да что с них взять? Они постоянно что-нибудь, да переврут). Группа боевиков средь бела дня ворвалась (тоже неточно - они ведь спокойно вошли) в помещение одной из лабораторий и расстреляла находившихся там людей, по разным данным - от восьми до четырнадцати человек. После этого бандиты разломали несколько компьютеров, выгребли бумаги из нескольких столов и скрылись. Следственные органы пока отказываются от каких-либо комментариев по поводу происшедшего. Однако нам удалось узнать, что нападавшим помогал один из сотрудников лаборатории".
      Естественно, отказываются. У них в управлении все на уши встали, когда стало известно о таком массовом убийстве. Одиннадцать трупов! Несколько человек по разным причинам отсутствовали на рабочем месте, и это их спасло. Охранник, по его словам, просидевший во время трагедии под пистолетом одного из боевиков, показал, что бандиты увели с собой девушку, работавшую в лаборатории. Ее личность установили быстро, однако найти ее до сих пор не удалось.
      Один из выпотрошенных столов принадлежал некоему Штихельмахеру, который накануне налета оказался в больнице с сердечным приступом. Потому следователь Вадим Вострецов и пришел сюда. Потому и уговаривал врача разрешить задать больному несколько вопросов. Где он, к слову, этот врач, куда запропастился?
      Между тем Семен Яковлевич, выйдя из своего кабинета, тотчас направился в палату, где в одиночестве лежал Арон Абрамович. Войдя к нему, Леваневич тщательно затворил за собой дверь.
      - Ну что, как себя чувствуем? - с напускной медицинской бодростью спросил врач.
      - Спасибо, доктор, немного лучше...
      Штихельмахер был бледен, бледен до синевы. И на вошедшего не обратил особого внимания.
      - Сейчас мы вам укольчик сделаем... Общеукрепляющий...
      Арон Абрамович послушно выпростал из-под одеяла левую руку, поддернул повыше рукав, повернул руку так, чтобы было удобнее колоть. Леваневич достал из кармана халата приплюснутый шприц-тюбик. Когда он снимал с иглы защитный колпачок, его тонкие пальцы нервно дрожали. По этой же причине он не сразу смог проколоть предохранительную мембрану, которая находилась вглубине канала иглы. Наконец это ему удалось.
      - Нуте-с, закатайте, пожалуйста, рукав повыше...
      В душе Штихельмахера шевельнулось какое-то нехорошее предчувствие. Он слегка повернул голову, посмотрел на своего лечащего врача... Непонятно, с чего это сам врач лично решил сделать ему укол. Да и шприц какой-то непривычный... Однако что-то спросить Арон Абрамович постеснялся. В конце концов врач есть врач, и его нечего опасаться.
      Под больничной рубашкой оказалась старческая худая серовато-бледная рука с рельефно обозначившимися синими венами. У локтя виднелись характерные точки - Штихельмахеру уже делали несколько внутривенных уколов.
      Хорошо, что этот укол можно делать не обязательно в вену, - подумал Леваневич. В своем нынешнем возбужденном состоянии он мог бы и не попасть в эту тонкую синюю жилку, особенно если бы кровеносный сосуд ушел в сторону... Подумал - и с силой ткнул тонкой иглой в дряблую старческую мышцу. С силой сдавил стенки шприц-тюбика, выталкивая содержимое в живую плоть. И только выдернув иголку, сообразил, что у него в руках нет смоченной в спирту дезинфицирующей ватки. По большому счету она сейчас попросту не нужна. И все-таки...
      - Вот и все, - через силу улыбнулся Семен Яковлевич. - Теперь вы можете беседовать.
      - С кем беседовать? - равнодушно спросил Штихельмахер, поправляя рукав.
      - К вам пришел следователь. Сейчас он войдет.
      Больной удивленно повернул к нему голову.
      - Следователь? - переспросил он. - А зачем следователь?
      - Ну как же... У вас такое произошло...
      Известие о визите следователя Штихельмахера немного оживило.
      - Да-да, конечно... Когда он будет?
      - Прямо сейчас.
      Леваневич привычно бросил использованный шприц-тюбик в воронку утилизатора и вышел из палаты. Только бы этот чертов следователь не заметил, насколько он, Семен Яковлевич, сейчас взволнован...
      Вадим Сергеевич сидел на том же месте, где врач его и оставил. Он держал в руках взятую со стола газету и нетерпеливо притоптывал ногой.
      - Простите, что заставил вас ждать, - через силу улыбнулся врач. - Дела, сами понимаете... Прошу вас, идемте, я проведу.
      Штихельмахер лежал в отдельной палате, что для Вострецова было просто идеально. Рядом, на экране установленного на тумбочке чуть слышно гудящего прибора, судорожно дергались несколько зеленых точек, оставляя за собой сложные кривые. Арон Абрамович лежал с прикрытыми глазами. На звук открывающейся двери он приподнял веки и покосился на посетителей. Да, и в самом деле слаб старик, еще и впрямь, не дай Бог, окочурится, подумал следователь, усаживаясь на высокую круглую табуретку, стоявшую в ногах больничной койки. Но допросить его необходимо - нужно обязательно выяснить, почему убийцы заинтересовались содержимым компьютеров и столов именно Штихельмахера и его помощницы.
      - Мне можно поприсутствовать при разговоре? - Леваневич знал, что должно произойти через несколько минут, страстно жаждал уйти, а потому старался изобразить желание диаметрально противоположное.
      - Я был бы вам признателен, Семен Яковлевич, если бы вы нас покинули, - извиняющимся тоном ответил следователь. - Это ненадолго, всего пяток вопросов.
      Врач с готовностью - чтобы не было видно вспыхнувшей в нем радости - повернулся, взялся за ручку двери.
      - Ну что ж... - обронил он через плечо. - Я понимаю... Тайна следствия и все такое... Если вдруг что понадобится, вот кнопка вызова медсестры.
      Оставшись наедине с больным, следователь достал из кармана удостоверение. Молча протянул, раскрытым, Штихельмахеру.
      - Вы не могли бы ответить мне на несколько вопросов? - спросил после этого.
      - Пожалуйста, - с готовностью, слабым голосом, отозвался больной. - Только простите, молодой человек, у меня нет здесь очков... Как ваше имя-отчество?
      - Вадим Сергеевич. Так вот, Арон Абрамович, вы не могли бы мне в общих чертах рассказать, чем вы лично в последнее время занимались в своей лаборатории.
      По мнению Вострецова, вопрос выглядел вполне безобидным - ведь по словам Леваневича сердечник не мог знать о расстреле лаборатории. Однако Штихельмахер совершенно неожиданно оживился. Даже его серые щеки слегка порозовели.
      - А откуда вы знаете? - спросил он, попытавшись приподняться на локтях, однако вовремя спохватился и осторожно откинулся на подушку.
      - Что откуда я знаю? - растерянно переспросил следователь.
      - Ну это, чем я занимался в лаборатории...
      Так, значит, я чего-то важного не знаю, сориентировался в ситуации Вострецов. Однако азбука допроса: обнаруживать свою неосведомленность никак не следует.
      - Ну вот знаю же, - слегка развел он руками. - А что, разве это такая уж тайна?
      - Карина рассказала?
      Карина... Какая Карина?.. Стоп! Карина Туманян. Ведь так зовут девушку, которую увезли бандиты, расстрелявшие лабораторию. И получается, что Карина работала над чем-то совместно с этим Штихель... как его, бишь... Штихельмахером. Значит, ее увезли не просто так, по причине ее красоты, для утех. И значит, скорее всего, все это и в самом деле напрямую связано между собой.