Паркер мысленно фыркнул. У него самого рука довольно часто поднималась отстегнуть сумму в несколько раз большую, чем двадцать пять тысяч. То же самое можно было сказать и о старом ветренике Джо. Но Янгер никогда не имел двадцать пять тысяч в год, и думал об этой сумме с благоговейным ужасом мелкого скопидома и домашнего скряги. Но его можно было понять и простить.
      Между тем, Янгер, как некую драгоценность, достал из конверта второй листок.
      - Погляди теперь сюда...
      По левую сторону листа шел столбик цифр, но не цифры; а список фамилий сразу бросился Паркеру в глаза. Он прочел: Лумис, Мак-Кей, Паркер, Литтлфилд, Клипер - примерно тридцать сообщников, участвовавших в разные годы в операциях, разработанных Джо Широм... Весь этот второй лист - колонка цифр и столбец имен (а суммы были те же самые, что и на первом листе, но здесь откинули за ненадобностью города и годы), - так вот, весь второй лист был исписан той рукой, что выводила итоговую сумму на первом...
      Янгер с гигантской гордостью кивнул на расправленную бумагу.
      - Ну и как тебе? Кстати, между нами, в этом списке фамилий может быть и твоя настоящая, ты ведь не думаешь, что я поверил в Чарльза Виллиса...
      В этот самый момент Паркер впервые глянул на него как на окончательно приговоренного к смертной казни.
      - Слушаю тебя, - негромко сказал он.
      Янгер поднял глаза от бумаги, и с его лица сошла улыбка. Торжество в его взгляде сменилось растерянностью, а растерянность - паникой. Он закашлялся и опустил глаза.
      - Вот, - хрипло сказал он. - Все тут. Все основное тут. Паркер выжидательно скрестил руки на груди и откинулся в кресле. Больше он Янгера не перебивал.
      Янгер торопливо закурил сигару, снова склонился к листу и начал объяснять, постепенно воодушевляясь от собственных выкладок:
      - Итак, за сорок три года к Ширу сошлось почти два миллиона, а точнее миллион восемьсот семьдесят шесть тысяч долларов. Я определил, что двадцать пять тысяч в год он расходовал. И вот этот среднегодовой доход я умножаю на сорок три года, и получаю миллион семьдесят пять тысяч. Что осталось от общей суммы при вычете? Восемьсот одна тысяча долларов!.. Ну, округлю - пусть будет восемьсот тысяч, это неистраченная сумма, ты слышишь, Виллис, и она больше, чем полмиллиона...
      Паркер, сидя все так же, молча кивнул. Янгер бешено возводил постройку из мыльных пузырей, и мешать ему теперь не следовало. Янгер испытывал поистине наркотическое возбуждение, манипулируя на бумаге сотнями тысяч долларов, никогда не принадлежавших ему и принадлежать уже явно не могущих.
      - Джо Шир мне представил документы - у него были ценные бумаги где-то на сто двадцать тысяч, официально они, якобы и приносили доход. Остаток в шестьсот восемьдесят тысяч он припрятал, боясь разоблачений. И если даже он пять лет назад ухлопал какие-то денежки на этот дом, все равно у него осталось полмиллиона. Но это по меньшей мере! И по самым грубым, приблизительным моим выкладками: ведь в свои молодые годы он просто не тратил на себя такую уйму денег... Так что по всем резонам мы с тобой должны рассчитывать на сумму, более, чем полмиллиона...
      Паркер поднялся из-за стола. Да, Тифтус, при всей своей недалекости, более точно оценил гипотетическое наследство Джо Шира. Но ею фантазия не шла дальше наличных, - уж сам-то он хранил бы деньги Б чулке, либо закопал под вязом... А вот Джо Шир, стреляный воробей, догадался купить все время растущие в цене акции какой-нибудь нефтяной компании. Паркер закурил сигарету.
      - Со стариком ты обо всем этом говорил?
      - . А то... Что ж, с потолка, я, по-твоему, взял эти суммы? - Янгер аккуратно сложил оба листа и засунул в конверт. - И суммы, и фамилии... Все из первых рук, от самого Джо Шира.
      - Но сам-то он что тебе говорил про эти полмиллиона?
      - А!.. Он мне такую лапшу стал вешать на уши, хоть стой, хоть падай. Примерно то же, что лепишь сейчас мне ты...
      - Нельзя ли конкретнее?..
      - Ну, он чуть ли не бил себя в грудь, убеждая меня, что истратил все. .Мол, не привык считать деньги, жил в свое удовольствие, не думал о завтрашнем дне, потакал своим слабостям. Всякую такую лабуду... И, мол, все, что осталось, - это сто двадцать тысяч в ценных бумагах...
      - А почему ты не поверил?
      - Ох, Виллис, не будь наивным... Я знаю, что говорю. Когда я немного прижал старика, он рысью побежал и принес тысячу долларов из банки с мукой. И еще говорил, что вот свяжется со своими акционерными обществами, продаст ценные бумаги и выложит мне эти сто двадцать тысяч до последнего цента... Ты сам подумай, разве отдают все подчистую, когда нет в тайнике ничего про запас?
      Паркер похоронно кивнул. Он все понял теперь.
      - Да если бы он не отдал концы, я сыскал бы и эту заначку, - с явной досадой обмолвился Янгер.
      Стоп! Вон оно что! Вот на какие сложности намекал в письме старик, вот что его подкосило!
      Джо все бросил в ненасытную пасть этого чудовища - последние, из неприкосновенного стариковского запаса, деньги, фамилии друзей... Еще добро, хоть не их адреса... Смерть ему не дала. А у этого дракона лишь возрастали аппетиты...
      - Ну, сознайся, все же, я не такой идиот, каким тебе представлялся?
      Паркер посмотрел на него долгим взглядом и бесцветно ответил;
      - Нет, ты не такой идиот...
      - И полмиллиона где-то нас ждет, просто вот где-то томится... - как детскую песенку-считалку проскандировал Янгер; к нему вновь вернулось отличное настроение, он был счастлив. - Эх, Виллис, признай хоть теперь, прав я в своих догадках?
      - Да. Мы найдем конец нитки и распутаем весь клубок, - как механизм, ответил Паркер. - Не волнуйся, мы все отыщем...
      - А еще бы не отыскать, - солидно сказал Янгер. Идиотски-блаженная улыбка не сходила с его распаленного, маслянисто-лоснящегося лица.
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
      Глава 1
      Господь дал Эбнеру Л. Янгеру и природный ум, и врожденный здравый смысл, сподобил его повидать немало: тридцать семь штатов Америки, четырнадцать стран, и среди них Англия, Германия, Япония, Египет... Да и оттрубить тридцать лет в армии Соединенных Штатов, - это, как выразился бы Янгер, - "не хухры-мухры"... С такой службы увольняются в запас людьми бывалыми, умудренными...
      В ту Великую Депрессию, охватившую Америку, отец Эбнера долго не мог сыскать никакой работы. Семья влачила жалкое существование. Именно тогда двадцатилетний Эбнер и стал рядовым армии США, - уж она-то, по крайней мере, могла обеспечить оголодавшему сагаморскому простофиле трехразовое нормальное питание да крышу над головой.
      Очередные воинские звания присваивались в те суровые времена весьма неохотно; но вот в 1941 году грянула Вторая Мировая, и Янгер сразу стал рядовым первого класса. Тот, кто был предусмотрителен и находчив, во время войны пристроился к дармовым кормушками да к непыльным, теплым местечкам... Янгер к этому времени уже стал и находчивым, и предусмотрительным, и пересидел всю войну в учебно-тренировочном лагере, став к ее исходу уже младшим сержантом.
      После двадцати лет воинской выслуги он имел полное право уйти на заслуженный отдых, однако Янгер уже научился к тому времени держать нос по ветру. И чуткий нос его сказал, вероятно, своему обладателю следующее: "Янгер, старина, зачем ты рвешься уходить из армии на невидную пенсию младшего сержанта" Добро бы тебя ждал кто-то на гражданке... Дослужись до нашивок старшего сержанта, потяни эту привычную тебе лямку еще десять лет - они пройдут на привычных кругах незаметно! - но у тебя будет пенсия, а не кошачьи слезы..."
      Итак, Янгер отслужил дополнительных десять лет. Подходило время оформления вожделенной пенсии; в ведомстве, оформляющем документы, у Янгера осведомились, на какой адрес направлять будущие пенсионные чеки.
      Янгер несколько растерялся. Он как-то не успел для себя решить, где же будет его пристанище. Перебрав в памяти всех родственников, с которыми давным-давно оборвал все связи, вспомнил отца и мать, незаметно проживших и незаметно умерших в Сагаморе, и обнаружил, что он, в общем-то, в мире один, как перст. Кроме адреса молодости, ничто как-то не приходило ему на ум, и Янгер продиктовал чиновнику, занимавшемуся его особой, временный, как он подчеркнул, адрес: "Сагамор, Небраска. До востребования".
      Вернувшись в свой маленький, уютный городок, где все всех знали, Янгер вдруг почувствовал, что уезжать отсюда, собственно, у него нет ни малейшего желания... Янгер стал в Сагаморе членом Клуба ветеранов Американского легиона, перезнакомился со всеми зажиточными горожанами, и стал жить припеваючи, имея бездну свободного времени и жизнь вполне обеспеченную.
      Было ему в то время всего лишь пятьдесят лет. Прошло совсем немного времени, и Янгер как-то странно затомился на свободе. Пенсия при ближайшем рассмотрении оказалась не так уж и велика, увлечений у него не было, книги он не читал никогда, в бридж играть не любил.
      Он заметил за собой все возрастающий интерес к еде, все костюмы скоро начали на нем трещать по швам; ел он много и часто, особенно любил плотно наедаться на ночь. Спал Янгер чуть не до полудня, а все свободное время проводил, прилепившись к экрану телевизора, и не только дома, но и в гостиной Клуба ветеранов легиона. У него стало побаливать образовавшееся к тому времени брюхо - от неумеренного курения и беспорядочной частой выпивки.
      Янгер уже с тоской вспоминал то блаженное время, когда, надев утром форму, он целый день в необходимом месте выполнял точно поставленные задачи, прислушивался к вышестоящим, распекал и мелочно тиранил нижестоящих...
      И вот в Клубе он случайно услыхал, что появилась вакансия: выходит на пенсию капитан Грин, а приемника ему сыскать не так-то просто: среди городских полицейских нет достойной кандидатуры, а человека со стороны даже и приглашать неловко на столь мизерное жалованье... Увеличить же его не позволяет и без того тощий муниципальный бюджет.
      Янгер воспламенился мгновенно и всерьез. Он хотел быть капитаном, и он стал им!
      Не рядовым, не рядовым первого класса, не младшим и не старшим сержантом но капитаном. Нынешнее звание было для него самого ничуть не ниже генеральского - ведь во всей округе больше не было капитана, шефа полиции, у которого под началом работали аж семнадцать полицейских!
      Он долго обдумывал служебный костюм, соответствующий его нынешнему высокому положению, даже отдал перешить брюки для верховой езды, а в дополнение к ним надевал темно-синюю форменную куртку и форменную же фуражку. Но сбросить лишний вес ему так и не удалось, форма сидела на нем смехотворно неловко, и Янгер стал проигрывать для себя вариант штатской одежды (его новое положение давало такие преимущества).
      Тут в душе Янгера начались борения. В форменной одежде он во всей красе являл миру свой ранг капитана, а одежда гражданская делала из него весьма склонного к полноте обывателя - и не более того... Он долго прикидывал и отвергал самые разные варианты, наконец, пошел на компромисс: приобрел ковбойскую шляпу. Что лучше, чем солидная, какого-нибудь бежевого цвета ковбойская шляпа, может намекнуть о недюжинном характере того, кто ее носит? Поистине, есть определенная пикантность в этом сочетании: какого-нибудь хорошего костюма-тройки - и ковбойской шляпы... Просто и удобно в штатском костюме полнеющему не по дням а по часам организму, тепло и уютно в шляпе голове - не продуют ее вечные сквозняки, гуляющие в машине...
      Янгер взобрался на свою вершину в пятьдесят один год. Он получил все, что хотел: вес и положение в обществе, должность шефа городской полиции, недавно его избрали секретарем Клуба ветеранов...
      И тут судьба подсунула ему под руку роскошный кусок пирога. Правда, чужого... Но это было не суть важно.
      Все свершилось почти само собой. Приступив к работе, Янгер взялся за дело с безумной энергией: ему папками носили на прочтение пожелтевший пыльный архив, он выстроил четкий график несения патрульно-постовых дежурств на дорогах Сагамора, затеял служебную переписку с шерифом штата... Он вздумал узнать в своем сумасшедшем рвении лично каждого жителя, чтобы навести порядок во всей его красе и силе в этом пыльном, глухом, затерянном среди сельскохозяйственных равнин городке. Янгера интересовало все: социальный статус и семейное положение каждого обывателя, его почтовые отправления, его доходы, его чистота пред законом (если закон не утверждал обратное).
      Но томительно-скучен оказался город Сагамор. Отбушевав и отхулиганив во дни своей юности, молодые люди покидали родные места, уезжая на поиски счастья в большие города. Люди постарше ничем не интересовались, кроме своих (или чужих) жен, кроме детей, машин, коттеджей, пива и газонов...
      Общую картину захолустной ни шаткой ни валкой жизни Янгер составил довольно быстро, а составив - заскучал... Но был один человек, которые никак не вписывался в эту картину, все время чем-то раздражая и притягивая шефа полиции. Звали его Джозеф Т. Шардин.
      О нем было известно совсем немного. Пять лет назад, став пенсионером, он купил в Сагаморе дом. Довольно часто ездил в Омаху, когда дня на два, когда на неделю. Изредка к нему приезжали гости - абсолютно незнакомые всему Сагамору личности. Здесь, в городке, у Шардина родственников не было, поговаривали, что кто-то есть в Омахе...
      Янгер, как ни старался, так и не смог определить, кем же был Шардин до выхода на пенсию, ничем не смогли ему помочь и в сагаморском банке: у Шардина был счет, и на него время от времени перечислялись дивиденды от каких-то акционерных компаний, поступали небольшие деньги по социальному страхованию, однако это было и все...
      Закрытость и неподатливость шардинской жизни только подхлестывала и раззадоривала Янгера. Так недоступная женщина притягивает и манит, как манила и притягивала капитана тайна Джозефа Шардина... Впрочем, с приличными женщинами у Янгера почему-то всегда возникали проблемы. Надо сказать, полицейский занимался поначалу Шардиным лишь на чистом энтузиазме, в силу своей идиотской добросовестности. Он "разминался" на новой работе, пытался объять необъятное и надеялся с налету разрешить для себя заинтересовавший его такой нетипичный случай Шардина.
      Люди, общавшиеся с таинственным приезжим, никакой новой информации Янгеру не дали. Пришлось обратиться за разъяснениями к самому объекту исследования. Янгер нашел молодого простоватого патрульного, способного выполнить отведенную ему роль переписчика населения. Этот весьма ограниченный молодой человек с потрясающе стандартной внешностью, справился с делом лучше некуда. Янгер внес в стандартную анкету четыре лишних пункта, и помимо вопросов о возрасте и количестве домочадцев надо было назвать место рождения, основную профессию, последнее место работы, и, как минимум, три последних адреса, которые сменил в разного рода переездах...
      Ничего не подозревающий Джозеф Шардин ответил на всю анкету с легкостью необыкновенной.
      Все четыре ответа при проверке оказались липовыми...
      Шардин написал, что родился в Гаррисберге. Янгер запросил в архивах Гаррисберга подтверждение, что Джозеф Т. Шардин родился именно здесь 12 января 1894 года.
      Из архивов бесстрастно ответили, что запись об этом в муниципальной книге регистрации отсутствует.
      Шардин указал профессию - "менеджер со спортивным уклоном", и разъяснил, что занимался рекламой и организацией боксерских состязаний на востоке Америки, преимущественно в штатах Нью-Йорк и Пенсильвания. Янгер послал запрос в Федерации бокса обеих штатов - ему единодушно ответили, что интересующее мистера Янгера имя в архивах не значится.
      Местом последней своей работы Шардин назвал компанию "Мидстейт арена атрэкшнз" в штате Пенсильвания. Янгер направил запрос в пенсильванский город Скрэнтон - ему вернули его же конверт с сакраментальной пометкой "адресат неизвестен"...
      Суммируя свои впечатления, Янгер понял одно: он случайно нащупал того, кто был связан с дельцами теневой экономики, - отсюда и несколько странные источники доходов, и умышленное искажение биографических сведений, открывшееся лишь вследствие Янгеровых запросов в разные места.
      Капитан пошел дальше по пути своего приватного расследования. Выбрав момент, когда Шардин отправился в Омаху, Янгер, воспользовавшись отмычкой, посетил его домик, чтобы снять отпечатки пальцев. Капитан специально взял несколько уроков у техника-криминалиста, и довольно ловко справился с делом: в уютной кухоньке Шардина он обнаружил в сушилке стакан, который старик не счел нужным тщательно протереть посудным полотенцем. На стекле Янгер обнаружил три восхитительно четких отпечатка, и переснял их. В участке он проявил пленку и, не мешкая, отправил снимки в Федеральное бюро расследований в Вашингтон. Он принялся терпеливо ждать, - письма ли, звонка ли, - и промаяться ему пришлось целую неделю.
      Из отделения ФБР в Омахе позвонил агент, сразу взявший быка за рога:
      - Я по поводу отпечатков, отправленных вами в Вашингтон...
      - Что, они есть в картотеке?
      Но агенты ФБР не отвечают на вопросы, они задают их сами:
      - Послушайте, капитан, как они к вам попали?
      У Янгера похолодело между лопаток... Вон оно что! Стало быть, Шардин секретный агент, а он, Янгер, чуть было не "засветил" его в своем идиотском расследовательском рвении...
      Но, с другой стороны, Шардину уже за семьдесят, да и какой из него, к шутам собачьим, секретный агент? И чего бы матерому шпиону и разведчику делать в Сагаморе? Разве что разведывать, как на колбасной фабрике изготовляют колбасы?
      Собеседник на том конце провода подождал и нетерпеливо осведомился:
      - Капитан, вы не заснули там? Где взяли отпечатки?
      - А? Да, да, это, знаете, здесь на прошлой неделе забрались в винный магазин, мы сняли оставленные всюду отпечатки пальцев, но они не совпадают...
      - Очень странно, - перебил его фэбээрщик, - он - и грабеж винного магазина?.. Да, вот бы не подумал...
      - Кто, кто он, тот, чьи отпечатки я отправил? - Янгер так сжал телефонную трубку, что сперва побелели, потом налились свинцовой синевой суставы пальцев.
      - Это Джо Шир. Только я...
      - Продиктуйте по буквам, плохо слышно!.. Агент нехотя продиктовал, с досадой заметив:
      - Странно, что он появился, мы думали, он давно мертв...
      - Он в возрасте?
      - Да, ему за семьдесят.
      - А что на нем висит?
      - Ограбления банков. Четыре ордера на арест - последний выдан нашей конторой в пятьдесят третьем... Да, видно, не шикарные у него дела, коли взялся за винные магазины... Я их немало наблюдал в своей практике - этих зубров, и к старости они, бывает, опускаются до мелкого разбоя...
      - Да, публика та еще... - осуждающе заметил Янгер. - А где, говорите, он оставил пальцы в пятьдесят третьем?
      - В Кливленде... Вам перешлют из штата всю информацию.
      - Громадное спасибо за звонок, - прочувствованно сказал Янгер.
      - Если вдруг его задержите, звоните нам, - небрежно сказал агент, абсолютно не веря, что капитан из захолустья может выйти на такую крупную дичь.
      - Обязательно! - горячо сказал Янгер. Но трубку на том конце провода уже опустили.
      Янгер задумался. По идее, он должен был минуту назад сказать своему невидимому собеседнику следующее:
      - Постойте, мне известно, где скрывается Джо Шир! Срочно вылетайте сюда, а я арестую его, надену наручники, поставлю охрану, и подержу так до вашего появления...
      Вот как он обязан был сказать, но только почему-то смолчал.
      Да, началось все с любительского, дилетантского уголовного розыска, но вот он узнал, что напал на след матерого грабителя... и что же? Он не только не арестовал его, но зачем-то сочинил сказку про винный магазин... Зачем?
      Он уже прекрасно знал зачем.
      Как в море акула издалека чует вытекающую из чьей-то раны кровь, так Янгер, сначала бессознательно, потом вполне определенно уловил самый притягательный для него в мире аромат - запах денег...
      Там, у этого старикана, запасено, поди, не на одного такого, как Янгер. . Тряхнуть его как следует - от этого Шир... Шардина не амулет, а капитану хватит по гроб жизни. А то - пенсия, пенсия... Кошке под хвост она пошла бы, эта хваленая пенсия по сравнению с такими громадными деньжищами... Да, там деньги. Их немыслимое количество. Он не знал даже примерно - сколько.
      Но мог спросить.
      Итак, свершилось! Пропели невидимые серебряные трубы и ему, бывшему сагаморскому простофиле, рыхлому от грубой и бедной еды...
      Он глубоко надвинул ковбойскую шляпу и двинулся к дому человека, известного ФБР как Джо Шир.
      Глава 2
      Янгер явился в игрушечный домик с широкой улыбкой:
      . Добрый день, мистер Шардин. А я к вам с проверкой, такая наша занудная служба...
      Старик стоял в полосе заходящего света, одетый в линялую ковбойку с закатанными рукавами и парусиновые штаны. Он был неприятно поражен бесцеремонностью вторжения и раздосадованно спросил:
      ( Что это значит? Какая еще проверка? Кто вы такой?
      ( Ох, простите, не представился. Капитан сагаморской полиции Эбнер Янгер.
      Старик выжидательно замер у двери, вовсе не собираясь закрывать ее, хотя незваный гость развязно болтал уже в коридорчике.
      Взгляд Шардина был тверд и насторожен. Он выглядел весьма неплохо для своего возраста: высокий, выше Янгера, подтянутый, худощавый, морщинистое лицо покрывал коричневый загар, так же сильно загорели по локоть и его жилистые руки. Он, вероятно, проводил много времени на свежем воздухе, две трети года копаясь в саду и на грядках участка; зубы у него были, судя по цвету, свои собственные, а пепельно-серые волосы выгорели на солнце, в них виднелись совсем светлые пряди.
      Янгер, между тем, уже направлялся в гостиную, на ходу удовлетворенно кивая головой. Старику ничего не оставалось, как последовать за ним.
      Янгер, окинув гостиную взором, обернулся к Шардину, не переставая поощрительно улыбаться:
      - Славно, славно вы устроились, мистер Шардин... Уютно и со вкусом... Прежний домовладелец был Хайт?
      - Да, дом куплен у наследников Хайта, - сухо подтвердил старик. - Но что вам угодно, капитан?
      Янгер сделал вид, что не слышит недружелюбного тона.
      - Профилактическая проверка, - успокаивающе сказал он, неопределенно разводя руками. - Да я не спешу, - миролюбиво подчеркнул он и, сняв ковбойскую шляпу, вертя ее в руках, сладкими глазами оглядел гостиную.
      - А я как раз работал в саду, - со значением сказал старик, - и хотел бы там еще кое-что сделать, пока светло...
      - О, в саду! - с восторгом олигофрена воскликнул капитан, и словно от непереносимого счастья зажмурил глаза. - Мне безумно хочется увидеть ваш сад. Я с малых лет мечтал о клочке земли с какими-нибудь плодовыми деревьями... Но так сложилась моя кочевая жизнь, что, увы... Не показывайте мне дорогу. Я уже начинаю ориентироваться у вас...
      Старик как стоял, так и остался стоять, недовольно следя за Янгером, который уже переступил порог кухни, чтобы пройти на заднее крыльцо.
      Шардину, видимо, все же ничего не оставалось, как, скрепя сердце, последовать за удивительно бесцеремонным гостем.
      Янгер уже превосходно ориентировался в этом доме, где, по его представлениям, в любом помещении мог быть тайник с десятками, нет, сотнями тысяч долларов!.. Более того, перед тем, как навестить старика, он побывал у агента по торговле недвижимостью и внимательно рассмотрел план дома.
      Итак, он проводил рекогносцировку на местности.
      Военная кампания с огнем на поражение началась. Противником в ней был семидесятилетний старик. Лобовая атака ничего не дала бы Янгеру. Гораздо выигрышнее, представлялось ему, вести изматывающие арьергардные бои...
      Через кухню он вышел на крыльцо, и оказался на любовно ухоженном садовом участке. Не исключено, что деньги зарыты в земле, хоть под этой вот зеленой яблонькой; хотя нет, скорее всего они в доме. Ясно, во всяком случае, что здесь, в Сагаморе. Хотя, может быть, и в Омахе. Но деньги обычно прячут там, где обитают большую часть времени...
      Джозеф Шардин вышел на крыльцо, он стоял, как матрос на палубе, расставив ноги и засунув сжатые кулаки в карманы парусиновых штанов.
      Янгер льстиво сказал ему:
      - У вас чудный сад, мистер Шардин. Правильно я вас называю? На миг в глазах старика явилась тревога, однако он вполне владел собой и бесстрастно кивнул:
      - Совершенно верно...
      - Прелестно, прелестно, - протянул Янгер, щурясь от закатного солнца, освещавшего сад. - Прошу простить за беспокойство, я вас больше не отвлекаю...
      Старик насупил брови:
      - Так вы уходите?
      - Да, да. Не провожайте меня. Приятно было познакомиться... Старый худощавый человек с прядями выгоревших на солнце волос неуверенно двинулся за капитаном, окликнув его своим несильным, надорванным голосом:
      - Для чего вы приходили, скажите на милость?
      - Профилактическая проверка, - обернулся Янгер и, небрежно помахав рукой, удалился.
      Глава 3
      От пышного, похожего на сливочный торт, сагаморского вокзала отходил поезд. Едва перрон поплыл за окном, Янгер уселся на пустующее возле старика место.
      - О, да мы попутчики! Вот не ожидал...
      Джозеф Шардин, занятый своими мыслями, невидяще смотрел в окно. Он вздрогнул, услышав голос, и растерянно обернулся. Прошло секунд двадцать, пока он овладел собой и хрипло ответил:
      - Это вы...
      - Я с такой отрадой вспоминаю нашу вчерашнюю встречу... Я поставил целью познакомиться со всеми, кто появился в нашем Сагаморе, пока я тянул армейскую лямку...
      Старик, послушав выжидательное молчание Янгера, вынужден был неопределенно ответить:
      - Вот оно что...
      - Да. Тридцать лет армейской службы, не хухры-мухры, - не удержался от хвастовства Янгер и произнес с почтительным ужасом перед чином, до которого дослужился. - Вышел старшим сержантом... Полгода назад. Вот, вернулся к родным могилам... Согласился взвалить на себя местную полицию, сейчас кручусь, как белка в колесе... Вы лет пять в Сагаморе?
      - Совершенно верно.
      - Чудный город. А в Омаху часто наведываетесь?
      - Да когда как...
      Янгер уже имел нужную ему информацию об этих поездках. Он прошлый раз проследил за стариком от дверей сагаморского вокзала, и до двери того респектабельного дома в Омахе, где находилась его квартира.
      В прошлую свою поездку Джо Шир остановился в ней на два дня. Его навестили визитеры: плечистые мужчины где-то за пятьдесят. Было их трое. Прибыли на "плимуте", номерные знаки которого указывали на принадлежность к штату Нью-Йорк, Янгер тут же переписал себе эти знаки... Гости пробыли у Джо Шира целый день и весь вечер, уехали около полуночи.
      Янгер проницательно предположил, что плечистые, в кожаных регланах, господа имели самое непосредственно отношение к ограблению банков. Ясное дело, Джо Шир отошел от работы по своей узкой специальности, но не исключено, что он тренировал на досуге свой ум, продумывая, как шахматные задачи, хитроумные планы ограблений... Сообщникам оставалось лишь четко следовать его скурпулезньм разработкам.
      В тот раз капитан понял, что уже не сойдет со следа чудом укарауленного крупного зверя...
      Некоторое время Джо Шир и Янгер ехали в молчании. Но вот Янгер достал сигару и, ничуть не принимая во внимание прямо перед его носом запрещающую курить табличку, раскрутил прозрачную обертку, небрежно бросил ее на пол, откусил, выплюнул себе под ноги кончик сигары и полез в карман за спичками. Прежде чем прикурить, он повернул свое сдобное лицо к старику, подмигивая ему:
      - Вот оно, преимущество нашей собачьей службы... Спутник нехотя спросил с плохо скрытым отвращением:
      - Что вы имеете в виду?
      Янгер показал носом на табличку, запрещающую курить.
      - Нам закон негласно разрешено чуть-чуть обойти... Буквально чуть-чуть... - Он жадно затянулся, кинул на пол горелую спичку и смачно сплюнул. - Однако, - он предостерегающе поднял палец, - когда закон преступает простой гражданин, ему нечего ждать пощады... Если ты, - декламировал он, обращаясь впрямую к Джо Ширу, - думаешь, что тебя не найдут, - ты глубоко заблуждаешься. Поздно ли, рано ли, но ты все равно будешь выслежен, даже если придется тебя искать двадцать лет... Сие должен знать любой закоренелый преступник, кто бы он ни был: взломщик сейфов или карманный вор... Такие вот пироги на нашей нелегкой работенке, - усмехнулся Янгер, стряхивая пепел меж туповатых носов своих пыльных ботинок.
      Старик молчал, покусывая свои подвядшие, неяркого цвета, губы; говорить он был явно не намерен.
      Янгер начал вновь:
      - Так вы не были в армии?
      - Нет, - сказал Джо Шир, сначала намереваясь этим ответом ограничиться, но что-то заставило его продолжить, словно бы даже извиняясь:
      - Меня комиссовали по слабости легких в начале первой мировой.
      - Да, вам не повезло... Армия забирает всего тебя без остатка, - тут тебе и дом, и семья...
      - Вероятно, - вежливо ответил Джо Шир.
      Янгеру редко попадался столь терпеливый и безответный слушатель, и его как прорвало... Он понес все, какие знал, были и небылицы об армейской службе, мешая правду с вымыслом, соленые солдатские байки и анекдоты - с чужими рассказами, а события, реально происходившие - с теми, что никогда не имели места...
      Старик слушал с отменным вниманием, он не задал ни единого вопроса, лишь иногда молча взглядывал в окно, словно ища у кого-то ответ на тайные свои мысли.
      По прибытии в Омаху Янгер и Джо Шир ненадолго задержались на привокзальной площади.
      - Вы тут долго будете? - без обиняков спросил капитан.
      - Как выйдет... Может, несколько дней... - пожал плечами Джо Шир.
      - Не исключено, что мы и на обратном пути окажемся с вами соседями по купе, - широко улыбнулся Янгер.
      Старик окинул его ледяным невнимательным взором и отвел глаза.
      - Я вовсе не удивлюсь этому, - бесстрастно сказал он. Старик и впрямь вовсе этому не удивился.
      Глава 4
      - О, какая неожиданная встреча! Добрый день, мистер Шардин! Старик выходил из супермаркета в Сагаморе, держа на уровне груди два объемистых пакета с продуктами, и, заслышав капитана, недовольно повернул голову. Он сразу намного постарел.
      Янгер угодливо забежал перед ним, заступая Джо Ширу дорогу: