Глава 7

День быстро угасал. Наконец Паркер добрался до нужной ему крыши. Он огляделся. Никого. Он был на крыше восточного корпуса целого блока домов. А дом, в который он хотел попасть, находился в середине этого блока. Паркер прошел мимо веревки для белья, мимо голубятни. Когда же он убедился, что находится в нужном месте, то подошел к пожарной лестнице и стал спускаться вниз.

В квартире света не было. Оба окна, примыкающие к пожарной лестнице, были закрыты. Он достал из кармана катушку липкой ленты, наклеил ее на стекло крест на крест. Вынул из кармана пистолет и осторожно постучал по стеклу. Оно тихо треснуло в нескольких местах. Потом он потянул за липкую ленту, и она отошла вместе с приклеенными осколками стекла. В образовавшуюся дыру Паркер просунул руку и открыл шпингалет.

Маловероятно, что в квартире дежурил полицейский. Тем не менее, Паркер очень осторожно открыл окно и тихо забрался в комнату. Полицейский наверняка находился у двери, снаружи.

Спальня с неубранной, залитой кровью постелью казалась странной и гнетуще мрачной. Труп увезли, оружие из шкафа забрали. В остальном, в квартире ничего не изменилось.

Паркер обыскал ее быстро и основательно. Он лихорадочно искал адреса знакомых Элли — мужчин и женщин. Ему хотелось знать, какую жизнь вела Элли Кеннеди. Один из ее знакомых вошел сюда, убил ее, а деньги прихватил чисто случайно.

На обложке телефонного справочника было нацарапано несколько номеров без имен. Паркер все равно записал их. В разных бумагах, рассеянных по квартире, он нашел четыре имени, уже известных детективу Дегерти. Ни одного нового имени Паркер не нашел.

Если бы он в последнюю неделю хотя бы немного поговорил с Элли, то смог бы узнать много полезного. Паркер не выносил пустых разговоров. О погоде, например, он говорил только в связи с предстоящим делом.

Итак, квартира ему ничего не дала, хотя он тщательно ее обыскал прежде, чем отправиться к Дану. Ушел он из нее тем же путем, что и пришел. Когда он поднялся по пожарной лестнице на половину этажа, сверху раздался пистолетный выстрел, мимо просвистела пуля и со звоном ударилась о железо лестницы.

Паркер выпрямился и прижался к стене, выхватив оружие из кармана пальто. В это время сверху прогремел второй выстрел. Он поднял руку и, не глядя, выстрелил вверх, примерно туда, откуда стреляли. Еще в ушах гремел выстрел, а он уже поспешно спускался вниз. Из окна квартиры Элли донесся шум быстрых шагов. Значит, дежуривший снаружи коп услышал выстрелы и решил узнать, в чем дело.

Холодный гнев поднимался в нем все сильнее и сильнее. Проклятый убийца был здесь, наверху, на крыше! Своими двумя выстрелами он обнаружил себя. Точно, он здесь, на крыше этого проклятого Богом дома! И вместо того чтобы забраться наверх и разорвать эту сволочь на куски, Паркеру пришлось, как зайцу, бежать в обратную сторону. Правда, из-за полицейских, ибо этот идиот на крыше своими дурацкими выстрелами соберет в этот дом всю полицию.

Парень был наверху, и Паркер мог сшибить его выстрелом, но в интересах дела вынужден был оставить его в покое. Более того, он не хотел, чтобы этот идиот сейчас попал в руки полиции, поэтому и сделал отвлекающий маневр. Паркер хотел дать возможность этому мерзавцу удрать от полиции. Полный ярости, ругаясь, он спускался по лестнице и, не глядя, выстрелил два раза в воздух, чтобы отвлечь внимание полицейских. Стоявший у разбитого Паркером окна коп увидел его и велел ему остановиться.

Внизу был квадратный двор с ящиками для мусора. Черная дверь вела в подвал. Паркер вошел туда и ощупью пробрался к лестнице через сырой и темный лабиринт. Поднявшись по ней, он вышел через другую дверь на первый этаж.

У входной двери дома он убрал оружие в карман, застегнул пальто, глубоко вздохнул и спокойно вышел на улицу. Он повернул направо и у ближайшего перекрестка услышал сирену полицейской машины, которая двигалась навстречу ему. Но теперь опасность для него миновала. Да и для его врага — тоже. Проклятая сволочь тоже теперь была в безопасности.

Однако он мог неожиданно объявиться снова...

Глава 8

Дженэй была молода, симпатична, но глупа. Одетая, она не могла не вызвать разочарования. На ней был розовый пуловер, плотно облегающий ее грудь, и зеленый жакет, скрывающий ее круглую задницу. На ней не было ни чулок, ни носок — просто стоптанные домашние туфли на босу ногу.

Она открыла дверь на стук Паркера, посмотрела на него и воскликнула:

— Ах, это вы! Проходите. Все уже собрались. Прием в разгаре.

Паркер услышал на кухне голоса и сразу пошел туда. Негли, Руди и Шелли сидели за столом, пили пиво и играли в покер. Когда он туда вошел, все подняли головы, и Негли произнес:

— Ну наконец-то ты пришел. Я уверен, что ты принес деньги. Ведь тебя так долго не было. Надеюсь, тебя снова не обокрали, Паркер?

— Если ты, Боб Негли, будешь продолжать в том же духе, — разозлился Паркер, — то я подотрусь тобой как туалетной бумагой.

— Как дела, Паркер? — спросил Шелли.

— Ничья, ноль-ноль.

— Где ты был так долго? — поинтересовался Боб.

— Прятался от тебя. — Затем обратился к Шелли и Руди. — Мне нужно поговорить с Даном.

Боб, по своему обыкновению, попытался что-то возразить. Однако Паркер не стал его слушать.

Кафка, все еще мужественно боровшийся с болезнью, находился в постели. Его плечи покрывали два больших мохнатых полотенца. Клингер согнулся в кресле, словно обанкротившийся владелец прачечной в приемной своего адвоката. Фоннио стоял у окна.

Увидев вошедшего Паркера, Кафка спросил:

— Где ты был?

— Я начал действовать.

От удивления Клингер даже попытался выпрямиться в своем кресле.

— Этого я от тебя не ожидал, Паркер, не ожидал... — Это прозвучало так, словно Паркер был во всем виноват. Но, собственно говоря, Клингер был прав.

— Если хотите, я все буду делать один, а если поможете, у нас все будет хорошо, — заявил Паркер.

Фоннио отошел от окна и начал рассуждать:

— Слова Паркера не лишены логики. Это могло случиться с любым из нас. Многие вещи нельзя запланировать и предусмотреть заранее.

Разозленный Паркер быстро ходил по комнате, размахивая руками, сжимая и разжимая кулаки.

— Этот стервец может меня найти, — дал волю своим чувствам Паркер. — У него нет рассудка, нет трезвого плана, стреляет он как идиот, но меня может запросто найти. А я не знаю, где он!

— Дан нам об этом рассказал, — промолвил Фоннио. — Вчера вечером этот парень тебя подстерег.

— Уже два раза! — воскликнул Паркер. — Сегодня вечером тоже!

— Если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, Паркер, то из тебя выйдет еще один персонаж для юмористического журнала, — опять ввернул свое словцо Боб.

Паркер многозначительно посмотрел на Фоннио:

— Останови своего любимчика. У Фоннио потемнело лицо.

— Не привязывайся ко мне, Паркер!

— В чем твоя проблема, Боб Негли? — спросил Кафка.

— В моей седьмой части! Где моя доля? Вот в чем моя проблема!

— Мы позаботимся об этом, — пообещал Кафка. Из своего темного угла вдруг заговорил Клингер:

— Начинаем ссору? Этого нам еще не хватало. Руди и Шелли, почувствовав накал страстей, вошли в комнату и теперь молча стояли.

Фоннио проговорил, ни к кому не обращаясь:

— Бобу больше нечего сказать, я уверен в этом. — Он серьезно посмотрел на Негли и еще раз повторил: — Я в этом уверен.

Негли с печальным видом ушел в угол.

— Итак, что ты хочешь сообщить, Паркер? — спросил Кафка. Паркер рассказал, как провел вторую половину дня и вечер.

Рассказал о детективе Дегерти, посещении квартиры Эллен и о выстрелах ненормального парня на крыше.

— Придется мне оставить твой “бьюик”, — заметил с досадой Паркер. — Рано или поздно полицейские наткнутся на твое имя, Дан. Ты был знаком с Элли, поэтому они могут заявиться в любое время и задать тебе вопросы. Нам нужно найти другое место для встреч.

— У нас есть “Виморама”, — напомнил Фоннио. — Дан хоть сейчас может поехать туда.

— Прекрасно. Как ты на это смотришь. Дан?

— Пока моя Дженэй со мной, мне все равно, где жить, — ответил Кафка.

Паркер вытащил из кармана лист с записанными на нем именами и протянул его Кафке:

— Ты знаешь кого-нибудь из них? Прочитав имена и фамилии, Кафка изрек:

— Ясно. Знаю почти половину. Этот список тебе дал полицейский?

—Да.

— Одно могу сказать: у тебя очень крепкие нервы, — заметил Клингер. — Подумать только, пошел к детективу и получил нужную информацию!

— Это все, чем он располагает, — заключил Паркер.

— Не все. Есть еще кое-что, — внезапно вмешался Руди. Все посмотрели на него. Руди слыл очень молчаливым парнем и как-то странно было слышать его слова.

— Что? — переспросил Кафка.

— То, о чем мы говорили здесь, — продолжил Руди. — Это примерно по двадцати тысяч на брата. Даже немного меньше. Если учесть расходы, получится тысяч по шестнадцати. Из-за шестнадцати тысяч Паркер рискнул пойти домой к полицейскому. А мы сидим все в квартире, куда каждую минуту может пожаловать полиция. Мы околачиваемся там, где вот-вот она должна появиться. Она же ищет таких парней, как мы.

— И что, по-твоему, нам надо делать?

— Упаковывать вещи. Я ни в чем не упрекаю Паркера. Такое могло случиться и со мной, и с каждым из нас. Но я повторяю: упаковывайте вещи...

Годами никто не слышал от Руди такой длинной речи, и поэтому она произвела впечатление. Она прозвучала гораздо убедительнее вздорных выпадов Боба Негли.

Паркеру было страшно обидно. Где-то в этом дрянном городишке затаился неизвестный парень с двумя чемоданами украденных денег. Уже два раза он стрелял в Паркера. Убил девушку, с которой жил Паркер, и пытался пришить ему это убийство.

То, что он хотел предпринять, казалось логичным. Если остальные шестеро будут ему помогать, то вернуть деньги будет несложным делом. Паркер решил не отступать даже в том случае, если остальные откажутся. И тогда ему придется просто гоняться за человеком, а не за деньгами. Внезапно Паркер поймал себя на мысли, что это уже будет неразумным делом, и поэтому еще больше разозлился.

Одолеваемый такими мыслями, он решительно заявил:

— Если кто-нибудь откажется от своей доли, то я охотно возьму ее себе...

Боб клюнул на приманку.

— Нет, Паркер, моя доля тебе не достанется, об этом даже не мечтай.

— Я не намерен собирать вещи, — произнес Кафка, — но вот помочь сейчас я смогу немногим. Я хожу пока как новорожденный котенок.

— Фоннио, ты будешь мне помогать или нет? — спросил Паркер.

— Конечно, буду. И Боб тоже.

— Хорошо. А ты, Клингер?

Тот пессимистически пожал плечами.

— Мы провернули хорошую работу. И что же нам теперь делать? Шестнадцать тысяч, с какой стороны на них не посмотри, остаются шестнадцатью тысячами.

— Хорошо сказано, — с улыбкой заметил Фоннио. Паркер обернулся.

— А ты, Шелли?

— Я не хочу отставать от других, — усмехнулся тот. — Это может даже оказаться интересным. Кафка обратился к Руди:

— Ты единственный, кто против. Ты согласен, если мы разделим твою долю на шестерых?

— Один я не могу быть против, — ответил Руди. — Вы все решили вернуть деньги, несмотря на меня. Значит, для меня риск будет один и тот же.

— Итак, ты согласен действовать с нами?

— Да, я с вами.

— Дан, ты лучше всех знаешь друзей Элли, — произнес Паркер. — Давай имена тех, кого нет в списке.

— Сейчас.

— Напиши их. Прежде всего, мы должны разобраться, кто же из них есть тот самый парень. Я ходил к детективу, чтобы узнать, кто из друзей Элли известен полиции и находится под наблюдением. А также я пытался узнать насчет тебя.

— Элли в разное время имела дела с разными людьми, — заметил Кафка, внимательно изучая список. — Многие из них люди другого круга. Насколько помню, мы встречались то здесь, то там, но близко никогда не контактировали. Если полиция начнет с них, то до меня придется добираться очень долго.

— Возможно.

— Ну хорошо. А что за номера телефонов записаны у тебя, Паркер?

— Посмотри! Они знакомы тебе? Я нашел их в квартире Элли.

— Нет. Хочешь проверить их?

— Это сделаю я, — неожиданно подключился Клингер. — Это я сумею сделать.

Кафка оторвал от листка уголок, где были нацарапаны номера телефонов, и передал его Клингеру. Тот ушел в гостиную и стал там звонить. Кафка взял с ночного столика карандаш, обмусолил его кончик и спросил:

— Значит, написать имена и фамилии других мужчин, которых знала Элли?

— Да. Особенно тех, кто был зол на нее. Может быть, ты таких знаешь?

— Таких, Паркер, я не знаю. Я запишу только имена и фамилии.

— И затем мы станем играть роль детективов? — пошутил Фоннио.

— Будет примерно так, — серьезно ответил Паркер.

— Это повлечет за собой неприятности, — опасливо заметил Руди.

— Пусть тебя это не волнует, — успокоил его Кафка. — Это не так страшно, как ты думаешь.

Он тяжело плюхнулся на постель и начал записывать имена и фамилии знакомых Элли. На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Все сидели и ждали, когда тот кончит писать.

Тишину внезапно нарушил Шелли неожиданным вопросом:

— Кто будет играть в покер?

Необходимо было расслабиться. Все потянулись на этот зов. В комнате остались только двое. Кафка сидел на постели, нахмурив лоб, словно игрок, раздумывающий над очередным ходом. Паркер подошел к окну и стал смотреть на ночной город.

Где-то там, в нагромождении темных громад домов, был ОН...

Глава 9

Он стоял в маленькой квадратной комнате с матово-коричневыми стенами. Она имела около трех метров в высоту, столько же в длину и ширину. Побелка на потолке облупилась. Мебель была довольно старомодная. Большую часть пола покрывал коричневый ковер.

Он глядел из окна на ночной город и остро чувствовал взгляд Паркера. Где, за каким окном, в какой части города находился он в данный момент? Его глаза постоянно следят за ним, поминутно высматривают его.

Он не знал ни имени Паркера, ничего о его жизни. Но это и не было нужно. Главное он видел Паркера. Один раз он пытался свалить на него свою вину дважды — убить. Он утащил у Паркера огромную сумму денег, которые тот заимел, наверное, в результате уже нашумевшего ограбления стадиона.

Он ощущал, как стремительно растет в нем страх перед Паркером. Сначала он вообще не думал о его существовании. Он, конечно, знал, что Элли живет с каким-то другим мужчиной. Гнев и злоба против нее настолько заполнили его сознание, его жизнь, что ни о чем другом, кроме мести, он и не мог сейчас помышлять. Поэтому у него не было никакого желания интересоваться ее сожителем, тратить на него свое время.

Некоторое время его в городе не было. Он уехал после того, как Элли страшно и гадко обругала его. Она неистово кричала и поносила его всякими скверными словами. Она наговорила ему такого, чего он еще никогда и ни от кого не слышал. Если бы это был мужчина, он убил бы его на месте. Ее скандальный триумф завершился гнусными высказываниями о его мужских качествах, о чудовищных масштабах его глупости. Она кричала, что он совсем непригоден в постели, а в остальном и того меньше, что он должен собрать свои вещи и убираться к черту. Схватив электробритву, она выбросила ее за окно. А когда он, будучи уже не в силах переносить все оскорбления, набросился на нее, она убежала на кухню, схватила острый кухонный нож и, угрожая им, продолжала орать и поносить его.

Ему пришлось собрать свои вещи и уйти. Она резко захлопнула за ним дверь. На лестнице он слышал, как она заперла дверь на засов. От замка у него был ключ, но засов он открыть не мог.

В тот же вечер он уехал из города и некоторое время жил в Мексике. Он знал, что Эллен будет всем рассказывать, как она с ним разделалась во всех подробностях. Ему теперь стыдно смотреть знакомым в глаза.

Он пробыл в Мексике два месяца. Его гнев и чувство оскорбленного достоинства все росли и росли, и он решил вернуться в Штаты. Он точно знал, что не найдет себе покоя, пока не рассчитается с Элли.

В город он прибыл в пятницу вечером. Холодный гнев владел им и днем, и ночью. Он хотел свести счеты с Элли. Намеревался же он сделать это так, чтобы самому не пострадать.

Он действовал обдуманно. Сначала он разведал ситуацию, оценил ее, увидел Паркера. Он приметил, как тот уехал на грузовике, а потом приехал на такси. Он наблюдал, как далеко зайдет подлость Элли. Оставит ли она этого мужчину ночевать? Да, он остался на ночь и не только на эту ночь.

Он ждал. На той же улице, через несколько домов, он снял маленькую комнату. Когда ему становилось невмоготу: слипались глаза и подкашивались ноги, он шел туда и ложился спать. Ему виделись тревожные сны. Засыпая глубокой ночью, он вдруг вскакивал с постели, шел к квартире Элли и снова вставал на свой пост. Злоба на Эллен постепенно перерастала и на Паркера. Три дня и три ночи тот провел в квартире Эллен. В постели с Эллен!

Он вспомнил всю злость, с которой она кричала о его неспособности в постели. Вспомнил это в тишине глухой ночи, стоя под дверью ее квартиры. Время тянулось медленно.

Прошло три дня и три ночи, и наконец незнакомец вышел из дома. Это был высокий мужчина, решительный и злой. Он не казался человеком спокойным или находящимся, по крайней мере, в хорошем настроении.

Незнакомец сошел вниз по лестнице. Он подождал, прислушиваясь к его удаляющимся шагам на улице, и снова остался один. Его ключ подошел к замку. Оказалось, дверь не была закрыта на засов, даже не накинута цепочка. Он быстро и бесшумно вошел в квартиру. Он знал, что она в спальне. Где же еще могла находится эта неряха?..

Он вошел туда. Она лежала полуголая на кровати, в ее наглом рту торчала сигарета. Она была полусонная. Взглянув на него, она сдвинула брови, но не проявила признаков страха. Она не разозлилась, только посмотрела устало и недовольно.

— Ах ты. Боже мой, — только и произнесла она.

Подробностей своей мести он ясно себе не представлял. Он только знал, что вернулся в город с целью рассчитаться с ней. Теперь он вступил уже во внутренний круг ада, оказался непосредственно перед свершением своей мести. На какой-то момент его охватил панический ужас. Он не знал, что теперь делать. Она тотчас заметила его нерешительность и поняла ее как проявление обычной слабости. Это сразу отразилось на ее поведении, и он мгновенно усек происшедшую в ней перемену. Он заметил, как она встрепенулась, как искривились ее губы, чтобы произнести первые слова ругательства. В его мыслях пронеслось скверное предчувствие: ее дерзость снова возьмет верх над его беспомощностью по отношению к ней, над его неловкостью; в результате печальное, достойное сожаления отступление.

На этот раз этого не будет. Решительным жестом он преодолел унизительное состояние безволия. Он резко повернулся и обвел гневным взором комнату. Теперь он вроде бы и не узнавал ее, все плыло перед его глазами. Неожиданно взгляд его остановился на саблях, висевших на стене крест на крест. Раньше он смотрел на них как на украшение, теперь же... Они были тонкие и острые.

Раздумывать было уже поздно из ее рта на него обрушился поток унижающих и оскорбляющих слов... Рука сама собой потянулась к стене, и вот уже там осталась блестящая полоса, сабля оказалась в его руке. Он не знал, что будет делать, но рука его так ловко и естественно держала рукоять сабли. В следующее мгновение он поднял руку с саблей над головой.

Все могло бы разрешиться миром, если бы сна испугалась. Ему не хотелось наносить ей телесные повреждения. Он все еще думал, что снял саблю для устрашения. Однако она не испугалась, во всяком случае, не показала своего испуга. Она только сказала со злостью: