Когда было пора идти, они обнаружили Марча в кузове - он с озадаченным видом расхаживал внутри, водя по углам фонариком.
      - Мы готовы, - сказал Келп.
      Марч, нахмурившись, посмотрел на него. Остальные четверо, стоявшие на разгрузочной платформе, ответили ему тем же.
      - Что это за странный запах такой? - спросил наконец Марч.
      - Виски, - ответил Келп.
      - Канадское виски, - уточнил Герман.
      Марч смерил их долгим пристальным взглядом.
      - Понятно, - очень холодно произнес он. Выключив фонарик, он перешагнул на платформу и захлопнул двери кузова. Все снова забились в кабину - Марч слева, остальные - справа, - и поехали туда, где все оставили свои машины. Впрочем, Келпу ещё предстояло отогнать грузовик туда, откуда он его угнал.
      Минут десять они ехали в тягостном молчании, а потом Марч с упреком сказал:
      - А мне вы даже не предложили.
      - Что? - в четыре голоса переспросили с правого сиденья.
      - Так, ничего, - проворчал Марч, сворачивая на стоянку. - Неважно.
      Глава 15
      В двадцать минут пятого утра в воскресенье, когда мир ещё прятался в сумерках субботней ночи, мимо временного филиала "Треста Капиталистов и Иммигрантов" медленно ехала полицейская машина. Двое сидевших в ней патрульных, облаченных в мундиры, едва взглянули на приютивший банк прицеп. В трейлере ночь напролет горел свет, и его было видно сквозь жалюзи, которые прикрывали все окна, но патрульные знали, что внутри не наберется и десяти центов наличности. Они также знали, что любой взломщик, который возомнит, будто деньги там имеются, непременно приведет в действие сигнализацию, если попытается проникнуть внутрь, причем безразлично, к какому способу он прибегнет.
      В полицейском участке начнется трезвон, и тогда диспетчер сообщит об этом патрульным по рации. Поскольку до сих пор диспетчер ни о чем таком не сообщил, проезжавшие мимо "Треста Капиталистов и Иммигрантов" полицейские знали, что трейлер пуст, а посему и не стали смотреть на него.
      Их уверенность имела под собой прочное основание: трейлер был сверху донизу и вдоль и поперек напичкан проводами, призванными уберечь его от взлома. Если какой-нибудь любитель вдруг подцепит дверцу фомкой или разобьет оконное стекло, он, естественно, включит сигнал тревоги, но и более многоопытный человек нарвется на неприятности, попытавшись вломиться в трейлер. К примеру, весь пол прицепа был опутан проводами. Стоило кому-нибудь проделать в днище дыру, чтобы пролезть внутрь таким путем, и тотчас сработает сигнализация. Точно так же обстояло дело и с крышей, и со всеми четырьмя бортами. Даже воробей не смог бы пробраться в эту передвижную обитель, не встревожив обитателей полицейского участка.
      Гораздо более пристального внимания проезжавших мимо патрульных удостоилось старое здание банка на противоположной стороне улицы. Оттуда уже стащили кое-какие стройматериалы, да и погромщики там побывали, хотя совершенно непонятно, зачем кому-то понадобилось причинять ущерб зданию, которое и так уже благополучно рухнуло. Однако гадать о причинах - не дело полиции, поэтому патрульные мимоходом полоснули по старому фасаду лучом прожектора, не узрели ничего необычного или подозрительного и покатили себе дальше.
      Марч выждал, пока они не отъехали на квартал, и вылез из кабины грузовика, стоявшего за углом в переулке, совсем рядом с задком трейлера. Сегодняшний грузовичок, с надписью: "Щегольские наряды. Доставка", Келп подверг гораздо более придирчивому осмотру, прежде чем его доставили на место, а Марч уже успел растолковать Келпу суть вчерашних ночных неурядиц, так что сегодня все пребывали в гораздо более благодушном настроении. По правде говоря, Марч чувствовал себя виноватым, поскольку накануне по пути домой тряс свою команду больше, чем нужно, а оттого из кожи вон лез, стараясь ободрить остальных и услужить им.
      В кузове грузовичка для перевозки готового платья, в придачу к Дортмундеру, Келпу, Герману и Виктору, сейчас покоились и две оси с колесами для трайлера, уже изрядно видоизменившиеся. Весь субботний день приятели провели на заброшенной фабрике компьютерных запчастей, надевая на колеса новые шины и укрепляя ходовую часть клееной фанерой и разным пиломатериалом, чтобы получить дорожный просвет требуемой величины. Сейчас оси весили примерно вдвое больше, чем прежде, и едва помещались в кузове грузовичка.
      Распахнув задние дверцы, Марч сказал:
      - Легавые только что проехали. Думаю, теперь у вас целых полчаса, раньше они не вернутся.
      - Хорошо.
      Чтобы спустить оси на землю и подтащить их к трейлеру, пришлось потрудиться всем пятерым. Дортмундер и Марч отцепили деревянную решетку, закрывавшую задок трейлера, сдвинули её вбок, а потом все пятеро поднатужились, приподняли и впихнули колеса на место, одну пару - сзади, возле стены магазина, вторую - у передка. Затем Марч с натугой, но без посторонней помощи вернул решетку на место, оставил крючки незапертыми и удалился в кабину своего грузовичка, чтобы наблюдать оттуда, как идут дела.
      Четверо других залезли под прицеп, достали маленькие карандаши-фонарики и начали искать домкраты. Их было четыре по углам, и они складывались, прикрепляясь к днищу трейлера. Так, по человеку на домкрат. Домкраты удерживались накрепко привинченными зажимами, но все работники были вооружены отвертками, поэтому им не понадобилось много времени, чтобы освободить эти штуковины, распрямить их и, орудуя рычагами, плотно поставить похожие на утиные лапы основания опор на битый кирпич. Все это приходилось проделывать под днищем, которое было на высоте четырех футов. Будь у них возможность ползать на коленях, все было бы проще, но кирпичная крошка лишала их этой возможности, посему им самим пришлось уподобиться уткам и передвигаться враскоряку, что выглядело не так уж несуразно, если учесть вид опор.
      Как только все шепотом сообщили друг дружке, что готовы, Дортмундер принялся тихо и размеренно считать; каждый счет соответствовал одному обороту его домкрата: "Раз... два... три... четыре..." Все остальные крутили свои рукоятки в том же ритме; по замыслу, прицеп должен был подниматься вверх отвесно, без крена и перекосов, чтобы не включить ненароком сигнализацию. Однако довольно долго трейлер не поднимался вообще. Ничего не происходило, разве что утиные лапы опор со скрежетом погружались все глубже в битый кирпич.
      А потом днище трейлера вдруг сказало "трыннг!", будто остывающая духовка, когда сжимаются её стальные бока. Все четверо разом перестали крутить; Дортмундер и Виктор застыли, а Келп и Герман от изумления потеряли равновесие и с маху приложились задами к битому кирпичу.
      - Ой, - шепнул Келп.
      А Герман прошептал:
      - Черт!
      Они выждали с полминуты, но больше ничего не случилось, и Дортмундер тихо сказал:
      - Ладно, поехали дальше. Двадцать два... двадцать три... двадцать четыре...
      - Пошел! - взволнованно шепнул Виктор.
      И впрямь пошел. Внезапно уличный фонарь на углу высветил тонкую полоску между днищем трейлера и краем бетонной стены возле его передка.
      - Двадцать пять... - бубнил Дортмундер, - двадцать шесть... двадцать семь...
      На счет "сорок два" они остановились. Зазор между днищем трейлера и краем бетонного блока достиг почти двух дюймов.
      - Сначала поставим задние колеса, - сказал Дортмундер.
      Это было нелегко. Не из-за сложности работы, а из-за нехватки свободного места и тяжести оси. С обоих торцов под прицепом уже были привинчены широкие стальные скобы, к которым должны крепиться оси. В скобах были отверстия для болтов, но Дортмундер и иже с ним не могли заранее определить, как расположить соответствующие отверстия на их надстроенном шасси, поэтому сперва пришлось установить обе оси и наметить крепежные гнезда для болтов, а потом передвинуть шасси (не слишком сильно и часто задевая им за опоры) и расположить его так, чтобы Герман мог просверлить дырки дрелью, работавшей на батарейках. Потом они прижали ось с колесами к стальной скобе, приподняли её, набив под покрышки осколков кирпича, и поставили на место болты, шайбы и гайки, по шесть штук на каждую ось шасси.
      На все эти достижения им понадобился час, и за это время патрульная машина дважды прошмыгнула мимо. Но все были слишком поглощены работой, чтобы заметить её, а поскольку они пользовались фонариками лишь изредка и старались по возможности прикрывать свет, полицейские так и остались в неведении.
      Наконец они поставили колеса на место, разровняли землю под фургоном и опять взялись за домкраты. Когда все четверо сообщили, что готовы, рукоятка завертелась в обратную сторону, опуская прицеп. Дортмундер опять принялся считать от одного до сорока двух, а не наоборот.
      По пути вниз днище не издало ни одного "трыннга", а счет оборвался на тридцати трех. Они поставили на место и закрепили подпорки, завернули винты, после чего Дортмундер вылез из-под фургона, чтобы посмотреть, в сколь близких отношениях состоят между собой днище трейлера и верхний край бетонной ограды. Приятели накачали колеса с запасом, полагая, что при нужде можно будет стравить немного воздуха и опустить трейлер на дюйм или два, но, как оказалось, делать этого не пришлось. Веса трейлера хватило, чтобы свести на нет почти весь оставленный зазор, так что там, где была решетка, осталось примерно полдюйма, а возле стены магазина Кресджа, в той части, в которой помещался сейф, и вовсе ничего. Ну, разве что одна восьмая дюйма.
      Дортмундер проверил задок; там была та же картина, и поэтому он подошел к открытому торцу и тихонько сказал:
      - Все в порядке, вылезайте.
      Приятели ждали внутри, чтобы стравить воздух из одного-двух колес, если на то будут даны указания.
      Все вылезли; Герман тащил свой черный саквояж. Пока Дортмундер и Виктор крепили на место решетку, Герман с Келпом отправились к передку, чтобы довести дело до конца. У Германа был тюбик замазки для ванн резинообразного вещества, которое бывает мягким, когда его выдавливают, да так и не затвердевает полностью. Герман шел вдоль ограды, замазывая этой массой щель между трейлером и бетонными блоками, а Келп налепливал поверх замазки всякую грязь, чтобы та слилась с бетоном. Подойдя к задку, они проделали тот же фокус, после чего присоединились к остальным. Все уже сидели в грузовичке. Марч вылез из кабины, чтобы закрыть за своими приятелями дверцы, потом трусцой вернулся за руль и повез всех прочь.
      - Ну-с, - проговорил Дортмундер, когда они включили свои фонарики, чтобы видеть друг друга, - можно сказать, мы недурно отработали ночную смену.
      - Ей-богу! - взволнованно воскликнул Виктор, сверкая глазами в свете фонариков. - Скорей бы уж четверг!
      Глава 16
      По дороге в банк Джо Маллиган споткнулся, огляделся и злобно фыркнул на верхнюю ступеньку. Наступил седьмой четверг с тех пор, как ему дали это задание; казалось бы, пора уже усвоить, что ступеньки тут высокие.
      - В чем дело, Джо?
      Это спросил Фентон, их старший. Он любил, когда ребята называли его шефом, только вот никто из них этого не делал. И хотя им надлежало являться на службу в четверть девятого, Фентон никогда не приходил позже восьми, а придя, занимал пост у дверей и проверял, не опоздает ли кто-нибудь из ребят. Но все-таки он не был поганым старикашкой: если вам все же случалось опоздать, он мог сам сказать вам пару ласковых слов на эту тему, но никогда не стал бы стучать на вас в правление.
      Маллиган одернул свой темно-синий китель, поправил кобуру на правом бедре и покачал головой.
      - Старею, - ответил он, - начинаю волочить ноги.
      - Ну, а я чувствую себя так, словно нынче вечером мне не ходить, а прыгать, - сказал Фентон и с улыбкой покачался несколько минут на пятках, дабы стало ясно, что он имеет в виду.
      - Рад за тебя, - проговорил Маллиган. Что до него самого, то он, как всегда по вечерам в четверг, будет доволен жизнью в девять часов, когда последний служащий банка уйдет домой, и Маллиган сможет сесть и расслабиться. Он всю жизнь провел на ногах и не верил, что сможет подпрыгнуть хотя бы ещё один раз.
      Сегодня он приплелся в двадцать минут девятого, если верить часам на стене за кассами. Все охранники уже были здесь, за исключением Гарфилда, который ввалился минуту спустя, буквально "прошмыгнув под проволокой"; он приглаживал свои усики а-ля шериф с Дикого запада и озирался по сторонам, словно никак не мог решить, то ли охранять банк, то ли грабить.
      Как обычно по четвергам, Маллиган уже успел занять свой ночной пост, прислонившись к стене возле миловидной девушки, которая сидела за столиком по эту сторону конторки и принимала посетителей. Маллиган всю жизнь был неравнодушен к миловидным девушкам. Кроме того, он был неравнодушен к её стулу и хотел оказаться ближе всех к нему.
      Банк был ещё открыт и закроется только в половине девятого, значит, в ближайшие пятнадцать минут тут будет толпа народу: служащие, обычное число посетителей и семеро частных охранников - сам Маллиган и ещё шесть человек. Все семеро носили одинаковые кители, похожие на форму патрульных полицейских, а на левом плече у каждого красовался треугольный значок с надписью: "Континентальное сыскное агентство". Их бляхи с отчеканенными буквами "КСА" и номерами тоже были похожи на полицейские, равно как портупеи, кобуры и револьверы "смит-вессон-полис-позитив" 38-го калибра, которыми они были вооружены. В большинстве своем охранники, включая Маллигана, прежде служили патрульными полицейскими, поэтому в форме чувствовали себя легко и непринужденно. Маллиган двенадцать лет оттрубил в городском управлении Нью-Йорка, но ему пришлось не по нраву то, что там творилось, и последние девять лет он подвизался в "Континентальном". Гарфилд когда-то служил в военной полиции, а Фентон четверть века легавил в каком-то городке в Массачусетсе, потом вышел в отставку с половинным содержанием и теперь работал в "Континентальном", не столько ради умножения своих доходов, сколько для того, чтобы не маяться от безделья. Только у Фентона на кителе был особый знак отличия: два синих шеврона на рукаве означали, что он дослужился до сержантского чина. В "КСА" было всего два звания, обязывающих носить мундиры - охранник и сержант - и к услугам сержантов агентство прибегало, лишь когда для выполнения задания требовалось больше трех человек. Была в "КСА" и "оперативная субординация", но только для тех, кто работал в цивильной одежде, а к такой работе у Маллигана не лежала душа. Он знал, что служить в "Континентальном" оперативником значило стяжать себе славу, но Маллиган был патрульным топтуном, а не сыщиком, и это вполне устраивало его и сейчас, и в будущем.
      В половине девятого штатный охранник банка, старик по фамилии Нихаймер, не работавший в "КСА", закрыл обе двери и встал возле одной из них, чтобы в течение примерно пяти минут то и дело отпирать её, выпуская последних посетителей. Потом уходящие работники привели в порядок бумаги, убрали всю наличность в сейф, накрыли чехлами пишущие и счетные машинки, и к девяти часам последний из них (это, как обычно, был Кингоурти, управляющий) уже готовился отправиться домой. Фентон всегда стоял у двери, выпроваживая Кингоурти и проверяя, надежно ли тот запер банк снаружи. Система была устроена таким образом, что сигнализация включалась и выключалась только поворотом ключа с улицы. После ухода Кингоурти оставшиеся внутри охранники не могли открыть ни одну из дверей, не включив сигнал тревоги в полицейском управлении. Поэтому все семеро приносили с собой мешочки или корзинки со снедью. В переднем торце трайлера, подальше от сейфа, помещался мужской туалет.
      Девять часов. Кингоурти ушел, заперев дверь. Фентон повернулся и произнес слова, которые изрекал каждый четверг по вечерам:
      - Ну, вот мы и на посту.
      - Прекрасно, - ответил Маллиган и направился к стулу, стоявшему за столиком приемной. Тем временем Блок сходил за раскладным столиком, который хранился возле сейфа, а остальные уже рассаживались по облюбованным ими стульям. Спустя минуту раскладной столик стоял в отведенной для посетителей части трейлера, семеро охранников сидели вокруг него на семи стульях, и Моррисон доставал из кармана кителя две новые колоды карт, одну с синими рубашками, другую - с красными. Все извлекли из карманов пригоршни мелочи и ссыпали её на столик.
      Раздали семь карт. Тот, кому выпадет старшая, должен будет стать первым банкометом. Им оказался Дреснер.
      - Пятикарточный штуд, - объявил он, бросил в банк пятицентовик и принялся сдавать.
      Маллиган сидел спиной к сейфу, лицом к передку трайлера, то есть, к столам служащих. Конторка кассиров располагалась справа, две запертые двери - слева. Он сидел, широко расставив ноги, плотно упираясь подошвами в пол, и смотрел на Дреснера. Открыв карту, тот сдал ему пятерку червей. Маллиган взглянул на свою первую невскрытую карту. Это оказалась двойка пик. Моррисон поставил пять центов - предел на первой карте. Потом надо было ставить уже десять центов, а на последней карте - двадцать. Когда очередь дошла до Маллигана, тот скромно спасовал.
      - Похоже, сегодня не моя ночь, - сказал он.
      И был прав. К половине второго ночи он уже влетел на четыре доллара семьдесят центов. Но Фокс иногда сдавал ему с прикупом, валетов или в открытую, и в половине второго сделал это опять. С прикупом все игроки делали ставки в начале, и игра пошла с банка, в котором было тридцать пять центов. Когда никто не смог вскрыться, и Фоксу пришлось сдать ещё по карте, все опять сделали ставку. И снова никто не мог раскрыться, а когда Маллиган взглянул на свою третью сдачу и увидел три шестерки, в банке уже было доллар и пять центов.
      В довершение всего сидевший справа Фентон раскрылся, сделав максимально возможную заявку, двадцать пять центов. Маллиган подумывал поднять ставку, но потом решил, что чем больше участников останутся в игре, тем лучше, поэтому просто повторил заявку. Так же поступили Гарфилд и Блок. Теперь в банке было два доллара и пять центов.
      Пришло время прикупать. Открывшийся Фентон взял три новых карты; значит, для начала у него только одна пара "картинок", валетов или выше. Маллиган призадумался: если он возьмет две карты, все заподозрят, что у него три одинаковых. Однако Маллиган слыл игроком, любящим "флеши" и "стриты". Значит, взяв только одну карту, заставит остальных думать, что он опять принялся за свое. Кроме трех шестерок, у него были дама и четверка. Маллиган сбросил четверку и сказал:
      - Одну.
      Гарфилд хихикнул.
      - Все не унимаешься, Джо?
      - Да вроде того, - ответил Маллиган, увидев ещё одну даму.
      - А мне - три честных, - сказал Гарфилд. Стало быть, и он начинал только с пары, вероятно, тузов или королей.
      - Одну нечестную, - попросил Блок. Значит, либо у него две парных, либо он норовит прикупить "флеш" или "стрит".
      После прикупа максимальная ставка была уже пятьдесят центов. Столько Фентон и поставил. Значит, ему пришла лучшая карта.
      Маллиган заглянул в свои карты, хоть и помнил их. Три шестерки и две дамы, очень милый "полный дом"( .
      - Подниму, пожалуй, - сказал он, выдернул из кармана рубашки доллар и небрежно бросил его в кучу мелочи на столе.
      Теперь в банке было три доллара пятьдесят пять центов. Маллиган уже положил туда доллар сорок, значит, мог выиграть два доллара и пятнадцать центов, если никто не перебьет его ставку.
      Гарфилд нахмурился, разглядывая свою карту.
      - Я вроде как жалею, что прикупил, - сказал он. - Придется тебя перебить, Джо.
      И присовокупил к банку свой доллар.
      - А мне придется поднять, - заявил Блок, кладя доллар и ещё пятьдесят центов.
      - Ну что ж, - молвил Фентон, - вообще-то я прикупил ещё одну мелкую парочку, но, сдается мне, она не выиграет. Я выхожу.
      Теперь в банке, помимо денег, положенных туда Маллиганом, было четыре доллара шестьдесят пять центов. Если бы он потребовал вскрыться - и выиграл - то ему не хватило бы пяти центов, чтобы остаться при своих. Проиграв, он потерял бы ещё два доллара и сорок центов. И это - за одну сдачу.
      - Главная игра ночи, - досадливо произнес Моррисон, - а я - за бортом.
      - Я бы охотно поменялся с тобой местами, - ответил Маллиган, продолжая рассматривать свои карты и размышлять.
      Если он и впрямь поднимет ещё на пятьдесят центов, если ему предложат вскрыться, если он выиграет, то останется в плюсе. Но с другой стороны...
      Так, что же на руках у этих двоих? Гарфилд начинал игру с парой "картинок", прикупил три карты и усилился. Значит, более чем вероятно, что у него либо триплеты, либо ещё одна пара. В любом случае это не причина для беспокойства. А вот Блок взял только одну карту. Если он прикупал на "стрит" или "флеш", и прикупил, Маллиган побьет его своим "полным домом". Но что, если Блок начинал с двумя парами, а теперь и сам прикупил себе "полный дом"? Дом Маллигана стоял на шестерках, значит, у Блока могло оказаться немало карт более высокого достоинства.
      - Ну, ты собираешься что-нибудь решать? - с тревогой и раздражением спросил Гарфилд.
      Моррисон правильно сказал: это была главная игра ночи. Стало быть, и вести её надо соответствующим образом.
      - Подниму на пятьдесят центов, - ответил Маллиган.
      - Я - пас, - тотчас с досадой заявил Гарфилд.
      - А я тебя тоже подниму, - сказал Блок, бросив в банк доллар и ухмыльнулся как кот, слопавший канарейку.
      "Полный дом", только с более крупной картой. Маллиган вдруг впал в расстройство. Ничего другого быть не могло, это наверняка более крупный "полный дом". Но если уж на то пошло...
      - Поднимаю, - устало проговорил Маллиган и бросил в банк ещё пятьдесят центов.
      - "Флеш ройял", - объявил Блок, раскладывая свои карты. - Все бубны.
      - Господи! - заорал Маллиган и занес руку над головой, чтобы хлопнуть своим "полным домом" по центру стола. Но когда рука достигла высшей точки замаха, что-то вдруг опрокинуло Маллигана навзничь. Он перелетел через свой стул и рухнул на внезапно закачавшийся пол. Он упал, размахивая руками, ноги его ударили снизу в крышку стола, и тот тоже подлетел в воздух; пятаки, десятицентовики, карты и охранники посыпались во все стороны, а секунду спустя погас свет.
      Глава 17
      В ночную пору, да ещё в такой час в четверг, в городском управлении полиции дежурили три диспетчера. Они сидели в ряд за бесконечно длинным столом; каждый был оснащен тремя телефонами и рацией, и все трое смотрели на большую квадратную панель с лампочками, встроенную в стену напротив. Панель была четыре на четыре фута, в деревянной рамке, и выглядела как экспонат из музея современного искусства. На черной плоскости торчали шестнадцать рядов матовых красных лампочек, по шестнадцать штук в ряду; на каждой виднелся выведенный белой краской номер. Сейчас ни одна из лампочек не горела, и эту картину можно было бы назвать "Сонные стоп-сигналы".
      В час тридцать семь минут пополуночи один из стоп-сигналов вспыхнул тот, что был помечен номером "52". Одновременно послышался очень неприятный зудящий звук. Такой издает будильник, когда пора вставать.
      Диспетчеры работали в строгой последовательности, чтобы избежать путаницы, и этот "визг" - так легавые называли свой зуммер - стал достоянием человека, сидевшего слева. Он нажал кнопку, которая оборвала хай, и одновременно произнес:
      - Мой.
      Потом, протянув левую руку к одному из телефонов, а правой включив рацию на передачу, он быстро взглянул на лежавший перед ним на столе и прикрытый стеклом листок с машинописью и увидел, что номер "52" означает временный филиал "Треста Капиталистов и Иммигрантов".
      - Машина номер девять, - сказал диспетчер и, продолжая держать левой рукой трубку, набрал цифру "7", связавшись с кабинетом капитана, который сейчас занимал старший дежурный, лейтенант Хепплуайт.
      Машина № 9 была обыкновенным патрулем и регулярно проезжала мимо банка. Сегодня в ней дежурили офицеры Болт и Эчер. Болт вел машину очень медленно и миновал банк всего пять минут назад, незадолго до того, как Джо Маллиган получил на руки свои три шестерки.
      На вызов ответил Эчер, который сейчас был пассажиром; он снял микрофон с крючка под приборным щитком, нажал кнопочку сбоку и сказал:
      - Девятая машина на связи.
      - Тревога в банке "КИ", угол Флорал-авеню и Тенцинг-стрит.
      - Который?
      - Там только один угол.
      - Который банк?
      - А... Временный, новый, временный.
      - Этот? Хо-хо!
      Машина катила на "нейтралке" и миновала банк пять минут назад. Теперь, на полном ходу, с ревущей сиреной и горящей красной мигалкой, они вернулись на место меньше чем за две минуты. Тем временем лейтенант Хепплуайт оповестил и поставил под ружье людей на первом этаже, которые так уж получилось - резались в покер, хотя ни у кого из них так и не набрался сегодня ночью "полный дом".
      - Ну и холодные типы, - досадливо бросил однажды патрульный Кретчмен, но остальные едва ли услышали его: он вечно морозил всякую чушь.
      Еще две патрульные машины с более отдаленных участков тоже получили сигнал тревоги и мчались к месту происшествия. (Получившие команду "в ружье" люди в полицейском управлении пока никуда не мчались, хоть и бросили свой покер, натянули кители и вооружились. После сигнала тревоги они были готовы к выезду.) Диспетчер, которому адресовался "визг", так этим визгом и наслаждался, не отвечая на другие вызовы в ожидании доклада от машины № 9.
      - У-у-у-у, - послышалось из рации. - Диспетчер?
      - Это девятая машина?
      - Да, это девятая машина. Его тут нет.
      Внезапно диспетчера охватила секундная паника. Источника тревоги нет на месте? Диспетчер снова взглянул на красную лампочку, которая горела, хотя зуммер уже умолк, и увидел, что это действительно лампочка № 52. Диспетчер посмотрел на листок с машинописью. № 52 соответствовал временному банку.
      - Но ведь был же, - сказал диспетчер.
      - Я знаю, что был, - ответили из девятой машины. - Я видел его пять минут назад. Но сейчас его тут нет.
      Диспетчер вконец растерялся.
      - Ты видел его пять минут назад?
      - Во время последнего объезда.
      - Погоди-ка, - сказал диспетчер. Голос его сделался визгливым, и двое других диспетчеров удивленно посмотрели на сослуживца. Диспетчеру полагалось сохранять спокойствие. - Ты уже пять минут назад знал, что дело нечисто, и не сообщил?
      - Нет, нет, нет, - ответили из девятой машины, и тут послышался другой голос: "Дай-ка я сам поговорю". Затем, очевидно, микрофон перешел из рук в руки, и раздался другой голос, более громкий:
      - Диспетчер, говорит патрульный Болт. Мы на месте происшествия. Банк исчез.
      Несколько секунд диспетчер молчал. На месте происшествия патрульный Болт стоял возле своей машины, прижав к губам микрофон. И он, и патрульный Эчер смотрели на то место, где прежде стоял банк. Патрульный Эчер таращил глаза, а патрульный Болт пребывал в мрачной задумчивости.
      Невысокий фундамент из бетонных блоков никуда не делся, но над ним не было ничего, кроме воздуха. На месте банка гулял ветер; если прищуриться, можно было почти увидеть это сооружение, словно оно по-прежнему стояло там, только сделалось незримым.
      Слева и справа на телефонных и распределительных столбах висели провода, похожие на космы волос. Два деревянных лестничных пролета вели к верхнему краю бетонного блока и обрывались там.
      Наконец диспетчер, голос которого сделался почти таким же эфемерным, как воздух на месте банка, проговорил:
      - Что? Банк исчез?
      - Совершенно верно, - сердито кивнув, ответил патрульный Болт. Он уже слышал вой сирен. - Какой-то сукин сын смылил банк.
      Глава 18
      В банке царили кавардак и сумятица. Дортмундер и иже с ним не дали себе труда позаботиться о рессорах, амортизаторах и каких-либо удобствах вообще: им были нужны только колеса. А поскольку сейчас они ехали довольно быстро, банк довольно сильно трясло, раскачивало и мотало туда-сюда, как воздушный змей на шнурке.
      - У меня был "полный дом"! - вопил в темноте Джо Маллиган. Всякий раз, когда ему удавалось встать на ноги, в него врезался какой-нибудь стул или коллега-охранник, и Джо снова падал, так что теперь он и вовсе перестал подниматься, а просто стоял на карачках, выкрикивая в темноту для всеобщего сведения:
      - Слыхали? У меня был "полный дом"!
      Откуда-то из тарарама, похожего на снежную бурю в аквариуме, раздался голос Блока:
      - Господи, Джо, эта сдача уже недействительна!
      - Все шестерки! У меня были все шестерки!
      До сих пор хранивший молчание Фентон вдруг заорал:
      - Забудьте о покере! Или вы не понимаете, что происходит? Кто-то крадет банк!
      До этого мгновения Маллиган и впрямь не понимал, что происходит. Мысли его занимали "полный дом" и трудности, с которыми были сопряжены попытки сохранить равновесие в этой пляшущей тьме и не угодить под пролетающий мимо стул, поэтому до сих пор Джо не приходило в голову, что разразившаяся катастрофа намного серьезнее, чем его личный провал в покере.
      Смириться с которым ему было не так-то просто, особенно в присутствии Фентона. Поэтому он гаркнул в ответ:
      - Разумеется, я понимаю, что кто-то крадет банк!
      Но тут он услышал произнесенные им слова и пропищал, испортив этим весь эффект:
      - Крадет банк?
      - Нам нужен свет! - крикнул Дреснер. - У кого-нибудь есть фонарик?
      - Поднимите жалюзи! - рявкнул Моррисон.
      - У меня есть фонарик! - громогласно объявил Гарфилд, и тотчас показалось пятнышко белого света, хотя озаренный им кавардак мог сообщить лишь немногим больше полезных сведений, чем темнота. Потом луч метнулся вниз и в сторону, и Гарфилд крикнул:
      - Я уронил эту проклятую штуковину!
      Маллиган наблюдал, как движется пляшущее белое пятно. Кабы оно умело говорить, то не говорило бы, а пело. Кажется, пятно направлялось в его сторону, и Маллиган подобрался, изготовившись его схватить, но пятно вдруг исчезло, так и не успев добраться до него. То ли фонарик погас, то ли ещё что случилось.
      Все-таки несколько секунд спустя кто-то открыл жалюзи, и теперь охранники могли хотя бы что-то видеть при свете проносившихся мимо уличных фонарей. Тьма и свет чередовались с огромной быстротой, как блики в немом кино, но все же Маллигану хватило освещения, чтобы проползти на четвереньках сквозь россыпь мебели, распростертых охранников и катающихся по полу монет к стойке кассиров. Схватившись за нее, он поднялся и обрел почву под ногами. Широко расставив их, обхватив руками конторку и вцепившись пальцами в её дальний край, Маллиган оглядел картину разора.