- Но... разве оно не податливо? Когда я ел ложкой, то поле продавливалось под тяжестью пищи - я видел это. А окна...
      - Ты действительно наблюдателен! - похвалил его Сиес. - Дело в том, что дерево, кирпич, сталь - все это вещества. Какое между ними различие? Только по сути и способу соединения в целое. А-поле может иметь любой вид - быть тонким, толстым, непроницаемым, каким хочешь. А также твердым твердым, как ничто другое.
      Чарли подумал, что все это замечательно до тех пор, пока не придется оплатить счет за электричество, но сдержался, так как в лидомском языке не было таких слов как "счет" и даже "платить".
      Он посмотрел на фиговое дерево, прищурив глаза, и попытался увидеть поле, поддерживающее грандиозное здание.
      - Спорю, его можно увидеть во время дождя, - предположил Чарли наконец.
      - Невозможно, - быстро возразил Сиес, - дождей не бывает.
      Чарли задрал голову, глядя на ясное небо.
      - Почему?
      Сиес также посмотрел вверх.
      - Ты видишь нижнюю поверхность сферы, образованной А-полем.
      - Ты хочешь сказать...
      - Конечно, весь Лидом находится под крышей. Температура и влажность регулируются, ветры дуют по заказу.
      - И ночи не бывает...
      - Мы не спим, зачем же создавать ночь?
      Чарли знал мнение о том, что сон, скорее всего, приобретенная привычка, выработанная пещерными людьми, которые по необходимости пережидали темное время суток в пещерах, чтобы избежать встреч с ночными хищниками; согласно этой теории способность гасить сознание и расслабляться в такие периоды стала одним из определяющих факторов выживания.
      Он вновь посмотрел на небо.
      - А что снаружи, Сиес?
      - Лучше спроси у Филоса.
      Губы Чарли начали непроизвольно растягиваться в улыбке, однако улыбка сразу исчезла. Это отфутболивание его от одного специалиста к другому всегда происходило, когда вопросы Чарли касались конца той человеческой расы, которую он знал.
      - Просто объясни мне одну вещь с точки зрения, э-э, теории, Сиес. Если А-поле прозрачно для света, то оно прозрачно и для любого излучения, верно?
      - Нет, я уже объяснял, мы можем придать полю любые свойства, например, сделать его светонепроницаемым.
      - О, - протянул Чарли, отвел глаза от неба и вздохнул.
      - Полагаю, о статических эффектах достаточно, - сухо резюмировал Сиес, и Чарли оценил его понимание ситуации. - Теперь перейдем к динамике. Я уже говорил, что эта энергия может делать все, что способно делать электричество и электродвигатель. Хочешь передвинуть гору земли? Создай аналоговое поле, направь его туда, пусть оно будет очень тонким, скажем, таким, чтобы пройти между молекулами вещества грунта. Расширь поле до нескольких миллиметров и отведи его назад. Гора передвинется. Очевидно, что перемещаемое тело может быть и горстью земли и горой, его можно передвинуть чуть-чуть и перенести на большое расстояние. Подобным образом можно перемещать любые объекты. Всего один человек может создавать и передвигать любые фундаменты и стены. При этом форма заполняется не обязательно только песком и грунтом: А-поле может быть образовано любыми веществами.
      При этих словах Сиес ударил ногой по изогнутой подпорке у окна, отлитой на вид из бетона.
      Чарли мысленно поздравил себя с принятым решением не удивляться увиденным техническим достижениям. Когда-то ему пришлось работать на бульдозере на строительстве сухого дока. Однажды он возвращался в гараж. По дороге его остановил бригадир дорожных рабочих и попросил помочь вырыть траншею. Пока парни собирали свои кирки и лопаты, он успел прорыть сто футов траншеи и отвалить грунт в сторону. Работа, которая потребовала бы труда десятков человек в течение недели, заняла у него полторы минуты. Конечно, располагая такой техникой, как лидомцы, один квалифицированный рабочий мог заменить сотни, тысячи и даже десятки тысяч тех, кто работает вручную. Было достаточно трудно, но не невозможно представить, чтобы здание, подобно Первому Медицинскому блоку, было построено тремя рабочими за неделю.
      - Мало того, - продолжал Сиес. - Правильно подобранное А-поле может быть использовано для лечения рака и последствий генетических нарушений без каких либо побочных эффектов типа ожогов. И вот еще, думаю, ты обратил внимание на все эти новые деревья.
      "На новых людей тоже", - подумал про себя Чарли.
      - Видишь эту траву? Ее никто не стрижет, она просто лежит. С помощью А-поля мы транспортируем все, что угодно, перерабатываем пищу, изготовляем ткани - в общем, все.
      - Какова же эта энергия?
      Сиес потянул себя за свой нос, похожий на лошадиную морду.
      - Слышал ли ты когда-нибудь об отрицательной материи?
      - Это то же самое, что антивещество. Например, электрон заряжен положительно, а ядро атома отрицательно...
      - Ты удивляешь меня! Не знал, что ваши люди проникли так далеко.
      - Некоторые, особенно авторы научно-фантастических романов, пошли гораздо дальше.
      - Хорошо! Что происходит, если отрицательную материю привести в соприкосновение с обычным веществом?
      - Ба-бах! Очень сильный взрыв.
      - Правильно - вся масса переходит в энергию, которой содержится огромное количество даже в самой маленькой крупинке. Теперь: если А-поле может создать все, что угодно, то можно создать и маленькое количество отрицательной материи. Достаточно лишь преобразовать обычное вещество в антивещество с выделением энергии. Итак - ты создаешь аналоговое поле с помощью электрического возбуждения. Когда материя начинает поддаваться, очень простое устройство приостанавливает процесс, и при этом остается достаточно энергии, чтобы выполнить любую работу.
      - Не буду притворяться, что все понял, - улыбнулся Чарли, - я просто верю на слово.
      В ответ Сиес рассмеялся и, с притворной свирепостью, сказал:
      - Ты пришел, чтобы познать науку, а не религию.
      Тут же он продолжил:
      - Ладно, оставим А-поле. Хорошо? Хорошо. Я хотел лишь донести до тебя, что его создание само по себе очень просто, и что с его помощью можно совершить почти все, что угодно. Ранее я упоминал - а если нет, то подразумевал - что вся лидомская цивилизация покоится на двух простых вещах - и это одна из них. Вторая... Вторая носит название "церебростиль".
      - Позволь, я подумаю. - Чарли перевел термин на английский язык и собирался сказать: "Новый тип мозгов", но по-лидомски это не звучало. Очевидно, здесь имелось в виду скорее "стилус" в значении "перо". - Что-то вроде записи в мозг?
      - Ты уловил суть, кивнул Сиес.
      - Ладно... давай объясним так: церебростиль - это способность воспринимать излучения мозга. И она может использоваться и используется для внесения данных в мозг.
      Чарли улыбнулся в замешательстве:
      - Лучше объясни вначале как это выглядит.
      - Просто немного коллоидального вещества в коробке. Разумеется, я упрощаю, хоть это и методологически неверно. При взаимодействии вещества с мозгом получается запись любой конкретной последовательности. Ты, наверное, достаточно знаком с процессом обучения, чтобы знать, что простое декларирование факта недостаточно для обучения. Нетренированный мозг может принять на веру мое утверждение, что спирт и вода взаимно проникают друг в друга на молекулярном уровне и никоим иным образом. Но если я продемонстрирую этот факт путем отмеривания определенного количества каждого вещества и смешения их, в результате чего мы получим количество вещества, меньшее суммы двух его составивших частей, это убедит ученика. А еще перед этим я должен быть уверен, что обучающийся имеет представление о том, что такое "спирт", "вода", "мера" и "смешение", и что он способен преодолеть обычное представление, именуемое здравым смыслом, о том, что смешение двух равных количеств жидкости должно дать количество, равное их сумме. Другими словами, каждому выводу должна предшествовать соответствующая логическая последовательность, основанная на предшествующих наблюдениях и доказательствах.
      - Так вот, церебростиль фиксирует определенные последовательности, скажем, из моего мозга и затем передает их, к примеру, в твой мозг; при этом в мозг вносится не только вывод, но и вся логическая последовательность, которая приводит к нему. Все это происходит почти мгновенно, и от воспринимающего мозга требуется лишь соотнести новую информацию с уже имевшейся в нем ранее. Этот момент, к слову, также требует больших усилий.
      - Я не уверен, что я... - заколебался Чарли.
      Нетерпеливо отмахнувшись Сиес продолжил:
      - Я имею в виду, что мозг может, в числе прочих апробированных фактов содержать некоторые умозаключения, к которым он пришел логическим путем помни при этом, что логика и истина два совершенно разных понятия например: спирт и вода несмешиваемы. Последнее утверждение неминуемо придет в противоречие с прочими положениями, которые доказывают обратное. Какое умозаключение возобладает, зависит от того, насколько верно и наглядно будут представлены данные, обосновывающие оба умозаключения. И, наконец (я объясняю крайне сжато), мозг определит, что одно из утверждений неверно. Такая ситуация не будет разрешима до тех пор, пока мозг не установит, почему это неверно. Другими словами, мозг должен поэлементно сопоставить каждый логический шаг взаимно исключающих утверждений.
      - Очень разумное обучающее устройство.
      - Это единственно известный способ заменить практический опыт, удовлетворенно улыбнулся Сиес, - обучение идет очень быстро. Хочу подчеркнуть, что этот метод не просто доктринерство. С помощью церебростиля невозможно внести в мозг неверное утверждение, каким бы логическим оно ни было, так как рано или поздно оно придет в противоречие с наблюдаемыми фактами, и вся система логических построений разрушится. Равным образом, церебростиль не является детектором, способным выведать секреты индивидуума. Мы имеем возможность дифференцирования между динамическими процессами в мозгу и статическими, то есть процессами хранения информации. Если преподаватель записывает в мозг последовательность, относящуюся к спирту и воде, доводя ее до окончательного вывода, то студент не получит, наряду с информацией по физике, информацию о биографии преподавателя и его вкусах.
      Хочется, чтобы ты понял это, поскольку ты вскоре начнешь встречаться с разными лидомцами и будешь удивляться, спрашивая, где они получили образование. Ответ будет: с помощью курсов церебростиля продолжительностью полчаса один раз в двадцать восемь дней. Можешь поверить мне на слово: в промежутках между курсами все обучаемые полностью заняты обработкой полученных знаний, сопоставлением и установкой соответствий, независимо от всех своих иных занятий.
      - Хотелось бы посмотреть на это устройство.
      - Здесь у меня его нет, но ты уже знаком с этим устройством. Как ты иначе мог бы выучить лидомский язык за - думаю не более, чем двенадцать минут.
      - Вот эта штуковина в операционной в кабинете Милвиса?
      - Правильно.
      Чарли на мгновение задумался, а потом сказал:
      - Сиес, ответь, если можешь, почему я должен сам узнать все о Лидоме перед тем, как вы отправите меня назад? Почему бы не потратить еще двенадцать минут и нашпиговать меня всеми необходимыми сведениями?
      Сиес покачал головой с мрачным видом.
      - Мы хотим знать твое мнение. Твое мнение, Чарли Джонс. Церебростиль доносит до тебя истину, и после того, как ты усвоил ее, ты знаешь, что это истина. Мы же хотим, чтобы ты получил информацию через посредство Чарли Джонса, и тогда мы будем знать выводы, которые сделал сам Чарли Джонс.
      - Вы имеете в виду, что я не смогу поверить всему, что увижу?
      - Я знаю, что не всему. Видишь ли, церебростиль укажет нам реакцию Чарли Джонса на истину. Твои же собственные наблюдения дадут нам реакцию Чарли Джонса на то, что он полагает истиной.
      - Почему это так важно для вас?
      Сиес только развел своими худощавыми руками.
      - Мы наметили определенные исследования. Проверяем себя.
      И, прежде чем Чарли успел ответить или задать дополнительные вопросы, Сиес подвел итоги беседы:
      - Итак, ты видишь, что мы не волшебники. Пожалуйста, не удивляйся, обнаружив что наша цивилизация основана не только на достижениях техники. Мы можем многое, это правда. Но правда и то, что мы добиваемся этого с помощью только двух явлений, которые, как мне сказал Филос, тебе абсолютно незнакомы: А-поле и церебростиль. Используя их, мы решаем энергетические проблемы как человека, так и механизмов. Образование, как ты понимаешь его, не требует значительных затрат энергии, оборудования, персонала или времени. Подобным же образом, у нас нет недостатка пищи, домов или одежды. Люди высвобождены для иных занятий.
      - Каких же еще? - удивился Чарли.
      Сиес загадочно улыбнулся:
      - Увидишь...
      - Ма! - произносит трехлетняя Карин, когда Жанетт купает ее.
      - Что, моя радость?
      - Я правда вышла из твоего животика?
      - Да, дорогая.
      - Нет, мама.
      - Кто сказал тебе, что нет?
      - Дейв говорит, что это он вышел из твоего животика.
      - И он вышел. А ну-ка крепко-крепко закрой глазки или в них попадет мыло.
      - А если Дейв вышел из твоего животика, почему я не вышла из животика Дейва?
      Жанетт прикусывает губу, чтобы сдержать смех, - она никогда не смеется над детьми, пока они первыми не начнут смеяться, - и разводит шампунь.
      - Ну, ма, почему?
      - Только матери носят детей в своих животиках, дорогая.
      - А папы никогда не носят?
      - Никогда.
      Жанетт намыливает Карин и смывает, намыливает снова и смывает, затем ополаскивает, и, наконец, маленькое розовое личико может, не рискуя, широко открыть свои голубые глаза.
      - Я хочу пускать пузыри.
      - Но, дорогая! У тебя мокрые волосы!
      Мордашка дочери так умоляет, что мать, улыбаясь, смягчается.
      - Хорошо, но только недолго, Карин. Смотри, чтобы пузыри не попали на волосы. Ладно?
      - Хорошо.
      - Карин с нетерпением следит, как Жанетт наливает немного жидкости для ванн в воду и открывает горячий кран. Жанетт стоит рядом и следит, чтобы пузыри не попали на волосы. Кроме того, она просто любит смотреть, как дочь играет.
      - Ну, тогда, - неожиданно заявляет Карин, - нам папы не нужны.
      - Что ты говоришь? А кто будет ходить на работу и приносить конфеты, кто купит газонокосилку и все остальное?
      - Папы не могут делать детей!
      - Но, дорогая, они помогают.
      - Как помогают, ма?
      - Хватит пузырей уже. Вода слишком горячая.
      Жанетт закрывает воду.
      - Как, ма?
      - Послушай, детка, тебе пока это трудно понять, но папа любит маму по-своему. Он очень хорошо к ней относится, и когда он очень сильно любит маму, у нее появляется ребенок.
      Пока Жанетт говорит, Карин уже нашла плоский обмылок и пытается вставить его туда, куда это не положено. Жанетт выхватывает обмылок, шлепает Карин по руке:
      - Карин! Не трогай себя там! Это нехорошо!
      - Ну как, уяснил?
      Чарли задумчиво посмотрел на Филоса, встретившего его у подножья невидимого лифта, как всегда, вроде бы случайно. Темные настороженные глаза Филоса блестели, как будто от какого-то тайного возбуждения... а, может, он просто знал что-то... может, ему знакомо горе. Чарли ответил:
      - Сиес имеет ужасную привычку отвечать на каждый твой вопрос, но при этом остается впечатление, что он что-то недосказал.
      Филос расхохотался. Чарли и раньше отмечал, что у Филоса приятный смех.
      - Думаю, - ответил лидомец, - ты уже готов к посещению главного Первого Детского блока.
      Глядя на громады Первого Медицинского и Первого Научного блоков, Чарли усомнился:
      - Эти тоже выглядят, как главное.
      - Нет, это не главное, - уверенно произнес Филос. - Эти блоки имеют большие размеры, внушительный внешний вид, механическую часть, но при этом они составляют только внешнюю оболочку, причем очень тонкую. Первый Детский блок - самый большой.
      Чарли поглядел на возвышающуюся над ним громаду и восхитился:
      - Должно быть Детский блок находится очень далеко.
      - Почему ты так думаешь?
      - Если он настолько больше этих зданий...
      - ...То его должно быть быть видно - ты это хотел сказать? Гляди, вот он.
      И Филос указал на небольшой коттедж между двумя холмами, окруженный безупречным зеленым травяным покровом. Белые стены коттеджа были увиты ярко цветущими ползучими растениями, высокая крыша с коньком была коричневой с прозеленью. На окнах стояли ящики с цветами, а в одном из концов возвышалась дымовая труба, из которой вился сизый дымок.
      - Не слишком далеко для тебя?
      Чарли втянул теплый свежий воздух и ощутил под ногами приятно пружинящую поверхность газона.
      - Ни в коем случае.
      Они отправились к отдаленному коттеджу, двигаясь соответственно изгибам местности. По дороге Чарли заметил:
      - Выглядит очень просто.
      - Увидишь, - ответил Филос. Он, очевидно, предвкушал реакцию Чарли. У тебя были дети?
      - Нет, - отозвался Чарли и немедленно вспомнил Лору.
      - Если бы ты имел детей, ты любил бы их?
      - Ну, думаю, что да.
      - Почему? - воскликнул Филос. Он остановился, торжественно взял Чарли за руку и повернул лицом к себе. - Можешь не отвечать на этот вопрос, медленно произнес он, - просто подумай об этом.
      Недоумевая, Чарли не знал, что сказать, и наконец согласился:
      - Хорошо.
      Филос принял такой ответ. Они пошли дальше. На лице у Филоса было написано ожидание и нетерпение... Как-то Чарли видел фильм о путешествии. Камера снимала с самолета, летевшего низко над полями, домами и равнинами. Земля быстро проносилась мимо, и музыка все ускоряла темп. Фильм не готовил зрителя к чему-то необычному - плоские равнины, скорость самолета, отдельно стоящие фермы. Но музыка становилась все напряженнее, темп все ускорялся, пока самолет не вырвался на огромный открытый простор ярких красок, и перед зрителями открылась величественная панорама Большого Каньона в Колорадо.
      - Посмотри туда, - указал Филос.
      Чарли повернул голову и увидел молодого лидомца в желтой шелковой тунике, прислонившегося к каменистой стене крутого откоса впереди. Когда они подошли поближе, Чарли ожидал проявления какой-либо реакции, но никогда не смог бы предвидеть, что произойдет. Собственно, не произошло ровным счетом ничего, что и было самым удивительным. Лидомец в желтом остался стоять на одной ноге, охватив другую руками под коленом, спина его опиралась на скалу. Тонкое лицо было обращено несколько в сторону, а глаза - полузакрыты.
      Чарли начал было:
      - Что...
      - Ш-ш-ш! - прошипел Филос.
      Они неспешно проследовали мимо стоявшей фигуры, при этом Филос подошел к лидомцу поближе и, подав Чарли сигнал молчания, провел рукой вправо и влево перед полузакрытыми глазами незнакомца. Никакой реакции не последовало.
      Филос и Чарли пошли дальше, и Чарли несколько раз оборачивался. Фигура так и не двигалась, лишь ветер шевелили складки шелковой одежды. Когда они свернули за изгиб холма, и фигура лидомца, находившегося в состоянии транса, скрылась из вида, Чарли начал:
      - Ты говорил, кажется, что лидомцы не спят.
      - Это не сон.
      - Но это очень похоже на сон. Может, он болен?
      - О, нет!... Я доволен, что ты увидел это. Тебе еще придется сталкиваться с таким - время от времени. Этот человек просто - отключился.
      - Но что же это за состояние?
      - Ничего страшного, уверяю тебя. Можно назвать это паузой. В твое время это также случалось. Ваши американские индейцы - жители прерий тоже умели впадать в такое состояние. То же можно сказать и о кочевниках Атласских гор. Это не сон. Это то, что ты, без сомнения, делаешь во сне. Изучал ли ты когда-нибудь явление сна?
      - Это трудно было бы назвать изучением.
      - А я занимался проблемами сна, - сообщил Филос. - Особенно интересно то, что вы называете снами. Фактически, это галлюцинации. При регулярном сне, как у тебя, ты галлюцинируешь во сне, хотя сон при этом лишь удобная возможность для галлюцинаций; галлюцинировать можно и не во сне.
      - Да, мы называем это дневными снами.
      - Как бы ты не называл это явление, оно свойственно любому мозгу, притом, не только человеческому. Известно, что если галлюцинации систематически прерываются, например, если спящего будить каждый раз, когда он впадает в такое состояние, деятельность мозга будет нарушена.
      - То есть мозг повредится?
      - Точно.
      - Ты имеешь в виду, что если бы мы разбудили того лидомца, он сошел бы с ума?
      Тут Чарли довольно прямолинейно потребовал от Филоса ответа:
      - Что, у вас всех настолько деликатная организация?
      Филос рассмеялся, сгладив выпад Чарли.
      - Вовсе нет! Ни в коем случае! Я описывал лабораторную ситуацию, имея в виду, что человека будят постоянно и безжалостно. Заверяю тебя, он видел нас и знал, что мы рядом. Но его мозг сделал выбор и решил продолжить процесс, который происходил у него внутри. Если бы я настаивал или если прозвучало бы что-то неожиданное - например, твой голос - Филос сделал ударение на слове "твой", - то он бы мгновенно пришел в себя и нормально говорил бы с нами, простил бы нас за вторжение в его занятие и затем попрощался.
      Тут Чарли впервые сообразил, что его баритон звучит на Лидоме, как рожок среди флейт.
      - Но зачем все это? Зачем это вам нужно?
      - Зачем?... Наверное, это способ абстрагироваться от реальности с целью сравнения и сопоставления данных, которые не могут быть проанализированы в условиях реальности. Ваша литература знала множество галлюцинаторных образов типа крылатых свиней, статуи свободы, огнедышащих драконов, аллегории мудрости, василиска, гомункулуса и равенства полов.
      - Послушай, - рассердился Чарли, но постарался сдержать себя. На личностей склада Филоса гнев не действует, Чарли это почувствовал. Он просто заявил: - Ты со мной играешь, пусть это будет игрой. Но ты знаешь ее правила, а я нет.
      С обезоруживающей улыбкой Филос прервал его, пронзительные глаза смягчились, и он искренне извинился.
      - Я забегаю вперед, - добавил он. - Моя очередь настанет, когда ты познакомишься со всем Лидомом.
      - Твоя очередь?
      - Да - очередь историка. То, что ты думаешь о Лидоме, - это одно, история Лидома - другое. То, что ты хочешь... пока оставим это.
      - Лучше бы ты продолжил.
      - Я собирался сказать, что ты обобщаешь Лидом с его историей плюс твоя история - все это совершенно иной вопрос. Но я не буду настаивать на своем мнении, потому что мне придется тогда снова извиняться.
      Несмотря на серьезность ситуации, Чарли рассмеялся вместе с ним, и они продолжили свой путь.
      За несколько сот ярдов до коттеджа Филос резко повернул направо, и они взобрались по довольно крутому откосу наверх и шли дальше по гребню, приведшему их к новому возвышению. Шедший впереди Филос остановился и подозвал Чарли к себе.
      - Давай немного понаблюдаем за ними.
      Чарли посмотрел вниз на коттедж. Небольшое здание располагалось над широкой долиной, частично поросшей лесом (может, это был сад? Здесь ничто не устраивалось под прямыми углами!), вокруг виднелись обработанные поля. Местность между полями и лесом напоминала парк, так же, как и между большими зданиями. Вокруг, на довольно больших расстояниях друг от друга были разбросаны другие коттеджи, каждый из которых имел свое собственное лицо: одни были построены из дерева, другие из камня, некоторые были оштукатурены, а стены иных напоминали торф. Стоя высоко, Чарли видел не менее двадцати пяти коттеджей, а, возможно, их было и больше. Среди деревьев и в полях, на зеленых лужайках и берегах двух небольших ручьев, струившихся по долине, мелькали яркие одежды лидомцев, напоминавшие разбросанные лепестки цветов. Над всем ландшафтом возвышался, уходя за холмы, купол серебристого неба.
      - Первый Детский блок, - просто сказал Филос.
      Чарли, глядя вниз, увидел рядом с соломенной крышей коттеджа двор с прудом и услышал пение. Там были дети.
      Мистер и миссис Герберт Рейл выбирают детям одежду в одном из закоулков огромного супермаркета, стоящего на шоссейной дороге. Дети остались снаружи и сидят в машине. В магазине жарко, и супруги спешат. Герб толкает тележку для покупок, а Жанетт быстро перебирает стопки одежды на прилавках.
      - Посмотри! Маленькие футболки! То, что нужно.
      Жанетт выбирает три футболки пятого размера для Дейва и три третьего размера для Карин. Все это сваливается в тележку.
      - Теперь брюки.
      Она быстро отходит в сторону, а Герб с тележкой следует за ней. При этом он бессознательно соблюдает международные правила расхождения судов: приближающееся справа судно имеет преимущество; судно, делающее поворот, теряет преимущество. Герб дважды уступает дорогу, руководствуясь этими принципами, и теперь вынужден перейти на бег, чтобы догнать Жанетт. Колесо скрипит. Когда Герб начинает бежать, колесо прямо взывает о пощаде. Жанетт целеустремленно следует направо, затем прямо, пересекает три поперечных прохода, впереди остается еще два, и тут она неожиданно останавливается, как вкопанная. Запыхавшийся Герб с тележкой вновь попадает в зону досягаемости.
      Она озабоченно спрашивает:
      - А где же брюки?
      Он указывает:
      - Вон там, где написано "БРЮКИ".
      Они пропустили один проход. Жанетт выразительно шевелит губами и поворачивает назад. Герб с неразлучной скрипящей тележкой следуют в арьергарде.
      - Вельветовые слишком жарки. Все дети Грэхемов ходят сейчас в "хабе". Знаешь, Луи Грэхем не получил повышения, - вполголоса бубнит на ходу Жанетт, словно читает молитву, и приближается к хлопчатобумажной одежде. Хаки! Вот здесь! Пятый размер. - Жанетт берет две пары. - Третий размер. Она снова берет две пары, бросает их в тележку и спешит дальше. Герб со своей тележкой-инвалидом следует в кильватере. Еще два поворота налево, три прохода и остановка.
      - Где сандалии?
      - Вон там, где написано "ДЕТСКИЕ САНДАЛИИ".
      Герб вспотел и высох уже не один раз, но он держится. Жанетт опять шевелит губами и несется к сандалиям. Герб догоняет ее, когда она уже выбрала две пары красных сандалий на желто-белой подошве.
      - Остановись! - хрипит Герб, вымученно улыбаясь.
      - Что еще? - отзывается Жанетт уже на ходу.
      - Что ты хочешь на этот раз?
      - Купальные костюмы.
      - Ну так посмотри туда, где написано "КУПАЛЬНЫЕ КОСТЮМЫ".
      - Не издевайся, дорогой, - отзывается она, держа курс на костюмы.
      Герб катит тележку так, чтобы она катилась точно позади Жанетт, тогда он может расслышать, что она говорит, иначе мешает скрип. Жанетт замечает:
      - Различие между мужчиной и женщиной в том... Доллар девяносто семь, - бросает она, проходя мимо кассы, - ...что мужчины читают указатели, а женщины - нет. Я думаю, это связано с их желанием превосходства. Возьми самого простого упаковщика - он придумает тебе такую коробку, чтобы ты мог на ходу схватить ее, оторвать крышку по пунктирной линии, да еще проложит где-нибудь веревочку, чтобы дернуть и вскрыть внутреннюю упаковку... Гимнастические костюмы, - произносит Жанетт между делом, проходя прилавок, - ...Девять инженеров сушат свои мозги над усовершенствованием упаковочного оборудования. А когда ты приносишь покупку в дом, ты открываешь ее простым ножом... Купальные костюмы, - не теряет путеводной нити Жанетт. - Что ты сказал, дорогой?
      - Ничего, дорогая.
      Она быстро просматривает содержимое большой корзины с ярлыком "Размер 5".
      - Вот здесь. - Жанетт держит в руках маленькие плавки - голубые с красными полосами.
      - Выглядят как памперсы.
      - Они растягиваются, - отвечает Жанетт Может это и так, но Герб не проверяет. Он роется в корзине "Размер 3" и находит пару таких же плавок размером не больше его ладони.
      - Вот, смотри. Берем эти, пока дети не сварились в машине.
      - О, Герб! Не глупи: это же не купальник!
      - Мне кажется, они идеально подходят Карин.
      - Но, Герб! Они же без верха! - кричит вне себя Жанетт.
      Он поднимает маленькие плавки повыше и в раздумье рассматривает их.
      - Зачем Карин верх? Трехлетней девочке!
      - Вот, нашла. О, дорогой, у Долли Грэхем такой же.
      - Может, кто-нибудь в околотке возбудится, увидев грудь трехлетней девочки?
      - Герб, не говори гадостей.
      - Не согласен.
      - Наконец, - она демонстрирует свою находку и хихикает. - О, чудесно, просто замечательно!
      Жанетт бросает купальный костюм в корзинку, и супруги быстро движутся, сопровождаемые скрипом к кассирше: шесть футболок, четыре рубашки хаки, шорты, две пары красных сандалий с желто-белой резиновой подошвой, одни голубые плавки пятого размера и одни отличные миниатюрные бикини третьего размера.
      Более десятка детей плескались в пруду, пели песни и играли.
      Чарли еще никогда не слышал такого пения. При нем пели лучше или хуже, но вот так - никогда. Пение напоминало мягкий музыкальный аккорд на верхах органа, затем тональность понижалась, переходя в другие аккорды. Некоторые дети были постарше, другие еще с трудом ковыляли, но все они пели одинаковым образом; самым необычным было то, что из всех, примерно, пятнадцати поющих, одновременно пели не более четырех, иногда пяти. Музыкальные аккорды лились над группой, иногда пели лишь несколько смуглых малышей, затем вступали другие - игравшие дальше вдоль пруда, после вступали дети, плескавшиеся на другой стороне пруда, иногда пели альты, которые находились слева, и сопрано, находившиеся справа. Можно было почти физически ощущать, как аккорды сгущались, разрежались, взмывали вверх, распространялись, их тональность то неожиданно повышалась, то меняла оттенок. Два голоса поддерживали аккорд в унисон, в то время как остальные выпевали различные ноты, стремясь создать доминанту. Один из голосов вел септ-аккорд, иногда снижаясь на полтона, тогда аккорд становился минорным. Затем следовал пятый, шестой и девятый диссонансы, после чего аккорд восстанавливался, переходя в звучание в другом ключе - все это происходило легко, мягко и приятно.
      Большинство детей были обнажены - все были стройны, с крепким сложением и ясными глазами.