Короткие жесткие волосы Слимми Коба походили на проволоку. Да и сам он казался сделанным из проволоки, такой же маленький и жесткий. Его водянисто-голубые глаза, превратившиеся в узкие щелочки, и тонкогубый рот отчетливо выделялись на смуглом лице. Палец его лежал на спусковом крючке тупоносого пистолета.
      – Пиф-паф! — выкрикнул он. Его напарник втянул бычью шею в плечи. Этого-то он и боялся.
      Его пальцы замерли над приборной доской.
      – Убрал бы ты эту игрушку подальше, — попросил он.
      – Э, нет, — проговорил Слимми и осторожно провел холодным дулом пистолета по безволосому затылку Белла Белью. — Больно мне хочется разрядить его. И ты мне представишь такую возможность, если только не уберешься отсюда и не дашь мне посадить корабль. Я не шучу, сынок.
      Белл напряженно улыбнулся, подался вперед и рванул на себя два рычага одновременно. Гравитационная панель под ногами Слимми отключилась, а та, что располагалась на потолке, потянула человека вверх. Слимми завис в воздухе, и ему, как рассерженному котенку, оставалось только фыркать и отплевываться. И все же пистолета он не выпустил, а отвел руку в сторону и спустил курок. Струя густой белой жидкости ударила в лысый череп грузного Белла. Чертыхаясь, Белл вытер рукавом лицо, вслепую нашарил нужные переключатели на приборной доске, и Слимми рухнул на пол. Мясистые пальцы Белла сомкнулись на его горле.
      – Какого черта я пытался отравить тебя, когда проще было пристрелить, прохрипел Слимми.
      Он еще издал какой-то чавкающий звук, после чего его тонкие губы сомкнулись, а глаза выкатились из орбит.
      Внизу, на залитой ярким светом пустынной планете Артна, трое обнаженных марсиан, не отрываясь, глядели на экран телеприемника, на котором перед их взором разворачивались события, происходящие в кабине серебристого космического корабля землян. Их строгие математические умы старались постичь логику поведения людей. Вскоре экран телеприемника погас, так как корабль чуть изменил курс и вышел из поля зрения следящего устройства. Один из марсиан склонился над прибором, и над планетой зазвучали высокие, невыразительные голоса.
      – Как обычно, они непредсказуемы, — заявил один марсианин.
      Он четко и правильно выговаривал все слова, но его речь была абсолютно лишена какой-либо интонации. Язык марсиан всегда так звучит: марсиане невосприимчивы к изменениям тембра.
      – Это непостижимо, — откликнулся другой марсианин. — Два землянина прилетели на эту планету издалека, из Солнечной системы, во время полета, надо полагать, не ссорились, а в последний день вдруг без видимых причин решили убить друг друга.
      – По крайней мере мы, — сказал первый, — установили, с какой целью они прибыли сюда.
      – Точно. И я не сомневаюсь, что успеха они не добьются.
      – Если так, их миссия ничем не будет отличаться от нашей. Артнейцы как будто не настроены враждебно, но ревниво оберегают свои секреты. Так или иначе, я считаю полезным избавиться от землян. Мы от их присутствия ничего не выиграем.
      – Я голосую против, — вмешался в разговор третий марсианин. Все это время он тщетно старался разглядеть хоть что-нибудь на экране телеприемника. (Кстати, местоимение "он" применительно к марсианам употребляется условно. На самом деле все марсиане являются особями женского пола; размножаются они партеногенетически, то есть без оплодотворения яйцеклеток. Периодически они поглощают друг друга, и таким образом достигается некоторое разнообразие свойств отдельных особей.) — Как бы ни был несовершенен и примитивен мыслительный процесс на Земле, ее обитатели достигли определенного уровня развития цивилизации. Учитывая ненадежность их разумов, лишенных полноценной логики, мы можем заключить, что они обладают необъяснимой для нас властью над законами случая. Если это так, то они, вполне возможно, смогут выяснить, почему на Артне процесс получения урана-235 дешев настолько, что артнейцы способны полностью захватить марсианский и земной рынки ядерного топлива.
      – В этом есть резон, — согласился первый марсианин. Нужно отметить, что в его словах заключался высочайший комплимент из всех, мыслимых на Марсе. — Мы не в состоянии разгадать тайну Артны самостоятельно, а это значит, что следует предоставить выполнение этой задачи другим.
      С этими словами он взглянул на экран телеприемника, но ничего, кроме серебристого силуэта корабля землян, не увидел. Корабль скрылся за горизонтом, оказавшись вне зоны досягаемости марсианского телеглаза.

***

      Когда загорелые щеки Слимми посинели, Белл отпустил его горло, двумя пальцами закрутил ему ухо и пару раз стукнул затылком о приборную доску. Этого оказалось достаточно, чтобы пистолет упал на пол. Довольный Белл уселся на грудь товарища. Тот сразу захрипел:
      – Слезь! Я задохнусь под твоей тушей. Белл взял его за подбородок и еще раз ударил затылком о панель.
      – Хватит. Хорош. Я сдаюсь. Что теперь?
      – Чем ты зарядил пистолет? — спросил его Белл.
      – Стеарат цинка плюс соли каких-то жирных кислот, плюс аш-два-о, объяснил Слимми. — Я думал, тебе понравится.
      – Мыльный раствор, — кивнул Белл. — Мыло в твоих руках! Верится с трудом. Ладно, малыш, хватит играть в игрушки. — Кряхтя, он слез со Слимми. — Пора начинать работать. И вообще мы уже за горизонтом. Им за нами уже не подсмотреть.
      Слимми с трудом поднялся на ноги и тряхнул головой, словно желая убедиться, что она еще на месте.
      – Значит, мы на Артне, — сказал он. — И что мы тут будем делать?
      – Сядем как можно ближе к перерабатывающему заводу и постараемся выяснить, какие там применяются уловки для производства урана-235 из урана-238.
      – А ты веришь, что они освоили это производство?
      – Иначе быть не может. Сначала я думал, что здесь есть залежи. Ничего подобного. Здешняя атмосфера очень похожа на земную, разве что в воздухе чуть больше неона и ксенона и несколько меньше азота. И воды тут достаточно, а ты не хуже меня знаешь, что двести тридцать пятый не может залегать там, где имеется вода.
      – Все-таки я не могу понять, почему производство ядерного топлива здесь так дешево, — вздохнул Слимми. — Урана на Артне не на много больше, чем на Земле, и даже меньше, чем на Марсе. Соотношение между 238-м и 235-м, как и у нас, 140 к 1. — Он внезапно стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Черт возьми, разобраться надо.
      Надо заметить, что последние слова были исполнены глубокого смысла. И Коб, и Белью, несмотря на склонность к грубоватым шуточкам, отлично представляли себе значимость своей миссии.
      Вопрос о ядерном топливе возник почти пятьсот лет назад, в те злосчастные дни, когда люди Земли пустились в космос на поиски древних и мудрых цивилизаций. На Юпитере земляне обнаружили лишь то немногое, что осталось от вымершей расы титанов; съемки обширных участков, окутанных испарениями болот Венеры, не принесли ничего. Зато на Марсе первопроходцы космоса открыли чудесный источник энергии, который казался неиссякаемым. Обитатели Марса не чинили землянам никаких препятствий в их путешествиях на красную планету. В частности, людям стало известно о поразительно больших запасах чистого урана-235. Правда, марсиане не допустили земных исследователей на завод по производству этого бесценного вещества, но Землю тогда не волновали технологические секреты Марса. Важно было то, что люди сочли более выгодным приобретать дешевую марсианскую энергию, нежели производить свою. Земные атомные электростанции закрылись за ненадобностью.
      Да, конечно, кое-какие условия, не слишком значительные, марсиане поставили. Так к Марсу перешел контроль над некоторыми природными ресурсами Земли, землянам было запрещено продолжать научные исследования в некоторых направлениях, печатать определенные книги, путешествовать в кое-какие области космоса… Ограничения неизменно формулировались вежливо, но твердо. Время от времени отдельные горячие головы на Земле бунтовали против растущего влияния Марса, но они всегда оставались в меньшинстве, и их быстро ставили на место благоразумные соотечественники, наслаждавшиеся всеми преимуществами положения сытых рабов. В душах подавляющего большинства людей самый горячий отклик находили слова Хайата Гроува, воспитанного марсианами вождя человечества: "Наша энергетика, промышленность, транспорт существуют лишь благодаря Марсу. Мир на Земле, хлеб наш насущный, прогресс цивилизации — всем этим мы обязаны Марсу. Марс — это сердце Вселенной!"
      Население Земли вдесятеро превосходило марсианское, зато марсиане жили в восемь раз дольше землян. Преимущество было на стороне Марса. Завоевание Земли оказалось бескровным. Не было войны миров, не было тяжело вооруженных космических флотилий. Имела место лишь дешевая электроэнергия, приходившая в каждый дом, и нескудеющая рука "Старшего брата" Земли. С каждым следующим поколением человечество попадало все в большую зависимость от красной планеты, незаметно опутывавшей землян прочной сетью. Настала новая эра истории Земли, эра спокойствия, благополучия и покорности.
      Люди по-разному относились к происходящему. Одних сложившееся положение вещей устраивало. Других оно не устраивало вовсе, но никакого выхода они предложить не могли. Кое-кто активно искал выход; такие незаметно умирали. Но большинство было довольно жизнью. Дети с колыбели получали заботу и ласку; вырастая, они не знали, что такое безработица. Жить стало удобно. Некоторым даже удавалось жениться и воспитывать детей — если не возражал Марс. И женатым, и холостым было хорошо. Старики, неспособные приносить пользу, просили милостыню, и люди помоложе давали ее щедрой рукой — ведь в человечестве царило изобилие. А после смерти человек непременно попадал в крематорий. Так к чему было задумываться, люди или марсиане правят миром?
      Людям внушалось, что царство человека было царством хаоса. В новое время убийства, кражи, прочие преступления прекратились. Жить стало лучше, никому не хотелось глубоко задумываться о новом порядке. На Земле не стало амбиций, гордыни, свободы — так тоже лучше. Марсианам. Расцвет Марса был достигнут за счет Земли.
      Однако во все времена были на Земле недовольные. Они читали запрещенные книги, занимались запрещенными науками. По большей части такие люди умирали прежде, чем им удавалось расширить пределы запретного знания. Но кому-то удавалось продвинуться в поисках ответов на опасные вопросы, и за несколько столетий кое-что пытливым умам стало известно.
      У Земли есть душа, и люди должны воскресить ее. Марс — повелитель, но он же — раб. Он, как и Земля, порабощен дешевой энергией. За тысячу лет до того, как первые неуклюжие земные летательные аппараты достигли поверхности Марса, на красной планете существовали заводы, на которых уран-238 перерабатывался в уран-235. Однако в один прекрасный день в Великой долине, в окрестностях города Ланамарн, был обнаружен загадочный объект. Никто не знал, откуда он появился. Он представлял собой цилиндр не совсем правильной формы, а внутри находились сделанные из твердого сплава шары, кубы, плоские треугольники и квадраты. На каждом предмете помещался определенный символ. Марсианские ученые проводили эксперименты с этими предметами, высказывали различные смелые предположения и в конце концов поместили внутрь цилиндра другие предметы и завинтили крышку. Раздался пронзительный свист; открыв цилиндр вновь, марсиане обнаружили внутри новые предметы, также отмеченные символами. При этом предметы, положенные туда марсианами, исчезли.
      После долгой и упорной работы по расшифровке рисуночных символов ученые разгадали тайну посланца из космоса. Выяснилось, что цилиндр был изготовлен обитателями Артны, планеты, принадлежащей системе Проциона, и доставлен на Марс при помощи вероятностного потока. Механизм транспортировки остался недоступен даже интеллекту марсиан. Понятно было лишь, что в его основе лежит принцип неуничтожимое(tm) материи: если часть вещества уничтожается в одной части космоса, то она непременно должна возникнуть в другой, причем в тот же самый момент времени. Следовательно, транспортировка вещества осуществляется мгновенно.
      Артнейцы обратились к марсианам с любопытным предложением. Оказывается, им крайне необходим бор, запасы которого в изобилии имеются на Марсе, о чем артнейцам стало известно благодаря телеспектрограммам Марса, и они готовы снабдить марсиан каким-либо другим товаром. Марсиане отправили на Артну образчик урана-238 и спросили, в состоянии ли артнейцы синтезировать 235-й изотоп. Артнейцы исполнили заказ и предложили открыть в Великой долине завод по переработке урана. Предложение было принято. На завод доставлялся уран-238, переправлялся на Артну, а взамен Марс получал чистый уран-235.
      Марсианские заводы по переработке урана закрылись, и Марс перешел на артнейское ядерное топливо. Пока это топливо было дешевым, Марс немало выигрывал на заключенной сделке, но Артна быстро осознала выгоды своего положения монополиста на энергетическом рынке и взвинтила цены. Стоимость урана-235 поддерживалась на таком уровне, чтобы возобновление работы марсианских заводов по переработке урана оставалось нерентабельным. Через некоторое время запасы бора и урана на Марсе истощились. Артнейцам же требовался бор и только бор. Экономика Марса оказалась на грани краха, но тут, к счастью для марсиан, наладились их контакты с Землей. Марс получил доступ к земным природным ресурсам, и дела его вновь пошли в гору. Земляне добывали для марсианских хозяев бор, а утроба гигантского уранового "завода" в Великой долине поглощала земной уран-238.
      Все это стало известно благодаря самоотверженным усилиям немногочисленных землян-одиночек, трудившихся втайне от марсиан. На протяжении двух столетий земляне девять раз предпринимали попытки снарядить экспедиции к Проциону. Неназойливые, но трудолюбивые марсианские наблюдатели обнаружили восемь из девяти бригад, и земные ученые и инженеры, работавшие над строительством космических кораблей, были либо уничтожены, либо отправлены на добычу урановой руды. Но девятому кораблю удалось стартовать, хотя даже сами противники владычества Марса на Земле не верили в успех. Разумеется, марсиане не стали бы давать добро на создание корабля, способного в разумные сроки достичь Проциона. Просто марсианские наблюдатели сплоховали.
      А может быть, марсиане намеренно не стали мешать людям. Может быть, они сочли вероятным, что люди сумеют раскрыть тайну производства дешевого урана-235 на Артне. Самим марсианам оказалось не под силу разгадать артнейский секрет. Даже сейчас, имея в своем распоряжении все богатства Земли, Марс был бы рад сбросить бремя зависимости от артнейского ядерного топлива. Марсиане не забыли, как однажды предприняли попытку послать на Артну людей вместо очередной партии бора. В ответ они получили мертвое тело (шесть ног, длина туловища — два фута) артнейца и письменную благодарность за присылку трупов! В письме сообщалось, что вероятностный поток, к сожалению, не может переносить живую материю. Артнейцы также выражали озабоченность по поводу некоторой задержки с поставкой бора.
      Обо всем этом думал Белл Белью, глядя в иллюминатор на поверхность Артны. Путешествие было долгим, оно заняло около трех лет, несмотря на использование похищенного на одном из марсианских заводов искривителя пространства. Но со Слимми Кобом ему было хорошо, хотя тот и имел склонность к эксцентричным шуткам. Из числа ряда претендентов именно Белл и Слимми попали в состав экипажа благодаря веселому характеру. Дело было в том, что у марсиан совершенно отсутствует чувство юмора, и чем менее марсиане будут понимать землян, тем лучше.
      – Видишь? — прервал затянувшееся молчание Слимми.
      Взгляд Белла обратился туда, куда указывал палец коротышки. С некоторым трудом Белл разглядел приземистый силуэт спрятанного в укрытии марсианского космического модуля.
      – Вижу, Слимми, и меня это мало беспокоит. Я ожидал, что они будут здесь.
      – Как так?
      – Я же говорил тебе: не верю, что нам удалось стартовать только по счастливой случайности. Наверняка марсиане выпустили нас.
      – Ну да. — В голосе Слимми не чувствовалось уверенности. — Марсиане же всегда выпускают нас туда, куда нам хочется и когда нам хочется. Сотри пену с виска, а то кажется, что у тебя вытекли мозги.
      Белл отвесил товарищу дружескую оплеуху, в результате которой тот отлетел к противоположной стенке, а сам вернулся к приборной доске.
      – Когда увидишь что-нибудь наподобие уранового завода, скажи мне, распорядился он. — Наверное, с завода мы и начнем.
      Размером Артна немного превосходила Землю. Рельеф здесь был ровный. На всей планете не был ни одной горной цепи. Настоящих равнин, впрочем, тоже не было; вся поверхность планеты была покрыта невысокими холмами. Почва здесь была в основном песчаная, растительность крайне скудная. Растениеводства артнейцы, чей обмен веществ был основан на переработке руды, не знали.
      Примерно через два часа Слимми кашлянул, покинул свой наблюдательный пост и включил экран дальнего обзора.
      – Думаю, это он, кэп.
      Белл вгляделся в очертания массивных построек.
      – Снимаю шляпу перед этими марсианами, — пробормотал он. — Конечно, свой завод они построили по образу и подобию этого.
      – Не совсем, — возразил Слимми. — Смотри-ка… Что это?
      – Что-то вроде барака, — отозвался Белл. — Цельное здание, высота не больше трех футов, а площадь… Десять квадратных миль.
      Загудел предупредительный сигнал, и все лампочки на приборной доске на мгновение вспыхнули.
      – Вибрация, — отметил про себя Белл и передвинул одну из рукояток.
      Корабль так резко пошел вниз, что у Слимми хрустнуло в коленях. Приборы сообщили космонавтам, что над плоской крышей барака расположен защитный купол полукруглой формы, выполненный из жесткого излучения.
      – Что за излучение? — удивился Слимми.
      – Не знаю. Давай садиться, а там будет видно. Корабль облетел строение на безопасном расстоянии и совершил посадку примерно в сотне ярдов от невидимого края силового поля.
      – Воздух нормальный? — спросил Белл.
      – Ага. Как у нас. И температура летняя. Ну, идем гулять?
      Из корабля космонавты выбрались через герметичный промежуточный отсек. В воздухе планеты как будто никаких вредных примесей нет, но если они, паче чаяния, там имеются, было бы разумно не допустить их проникновения внутрь корабля. Бросив взгляд в сторону зарослей примечательного растения, отдаленно напоминавшего карликовый дуб, друзья двинулись в сторону "заводского корпуса". Оба ловили себя на мысли, что чувствуют себя, словно школьники в первый день каникул. Они ведь провели взаперти три долгих года! Слимми даже пожаловался, что ноги его не особенно слушаются, так как слишком долго не проходили по прямой больше двадцати футов.
      Земляне поднялись на пригорок и остановились, разглядывая строение. С этого места его не очень-то хорошо было видно. И никаких признаков жизни вокруг.
      – Интересно, почему песок не проникает через барьер? — полюбопытствовал Слимми.
      – Сейчас проверим, — сказал Белл и посмотрел туда, где должен был быть невидимый край силового барьера. Внутри купола воздух, очевидно, был совершенно неподвижен, тогда как снаружи дул ветерок, и песчаные барханы слегка шевелились. — Глянь туда. Если я не сошел с ума, это и есть граница силового поля.
      Он сделал шаг вперед и швырнул в сторону барьера горсть песка. Песчинки долетели до силовой линии и — исчезли. Слимми повторил операцию, после чего со вздохом заметил:
      – Надо полагать, артнейцам не хочется, чтобы кто-нибудь заглянул внутрь.
      – Что-то в этом роде, — согласился Белл. — Смотри!
      Одна из песчаных дюн неподалеку вдруг дернулась и поползла на шести тоненьких ножках в сторону барьера. Она проскользнула между путешественниками, успешно пересекла линию и затрусила к зданию, около которого задрала жесткий хвост и быстро ушла в песок.
      – Что это такое? — ахнул Слимми.
      – Артнеец, насколько я понимаю.
      – Бр-р, гадость какая, — проворчал Слимми. — Кстати, Белл, по-моему, силовое поле не доставляет этим тварям неудобств.
      – Я это тоже заметил. По-видимому, барьер воздвигнут исключительно ради таких, как мы с тобой. Может быть, и ради наших друзей с Марса.
      На обратном пути к кораблю Слимми задумчиво проговорил:
      – Похоже, мы получили доказательство истинности гипотезы Лэйдло. Если тебя это, конечно, занимает.
      – Что ты этим хочешь сказать?
      – Разве это не само собой разумеется? Лэйдло предполагал, что обитатели всех планет Солнечной системы происходят от общего предка, просто они проделали разный эволюционный путь. У всех схожие процессы обмена веществ. Ты сам знаешь, что на Марсе, на Земле, на Венере живут двуногие существа, чьи организмы состоят по большей части из углеродных соединений. Такими же были и гиганты с Юпитера, мир их праху. Силовой барьер непроницаем для органических молекулярных структур. По-видимому, подобный же химический состав имеет здесь и песок. Артнейцы состоят из соединений другого типа. Надо будет как-нибудь поймать одного такого и поглядеть, что у него внутри.
      – Наверное, ты прав насчет гипотезы Лэйдло. Но меня, если честно, сейчас больше интересует, что внутри этого барака. Если наши догадки насчет барьера правильны, значит, артнейцы не хотят, чтобы жители Солнечной системы здесь кое-что увидели. Уж не это ли главный корпус уранового завода?
      Глаза Слимми вспыхнули.
      – Уранового завода? Но тут есть передатчик вероятностного потока, а он экранирован от воздействия как марсиан, так и землян.
      – Да уж. — Толстый палец Белла почесал за ухом. — Задачка, малыш. Стоило пролететь чуть не десять световых лет и оказаться перед зданием в стиле модерн, охраняемого силовым полем. Я скорее ожидал увидеть что-нибудь типа города, какие-нибудь машины…
      – Скверное дело, — сказал Слимми. — Хорошо, давай прикинем, на что нам могут пригодиться наши мозги. Они иногда заводят дальше, чем ноги. Пойдем посмотрим на наших марсиан. Судя по всему, они здесь крутятся довольно давно.
      – Берешь быка за рога? — усмехнулся Белл. — Лично я всю жизнь мечтаю как-нибудь поймать марсианина, чтобы выколоть его косые глаза! Ладно, парень, пошли. Может, нам улыбнется удача.
      – Если я хоть что-нибудь понимаю в марсианах, — усмехнулся Слимми, — они должны сейчас рыскать возле нашего корабля.
      Так и оказалось.
      Они рыскали вблизи двери промежуточного отсека. Их было трое. Тела их дрожали (что вообще-то нехарактерно для марсианской расы), и три пары глаз косили (по марсианскому обыкновению) в сторону приближающихся землян. Разумеется, они давно уже ощутили колебания, производимые сердцебиением людей, и тем не менее не скрылись, что означало их готовность к контакту.
      – Привет, ребята, — просто сказал Слимми, как бы невзначай дотронувшись до рукоятки атомного пистолета, чтобы убедиться — на всякий случай — что ему будет нетрудно извлечь оружие из кобуры.
      – Что вы здесь делаете? — проскрипел тот марсианин, что стоял справа.
      – Двигали надыбать хорошего дьюджо, — немедленно отозвался Слимми.
      Он овладел искусством так называемого "птичьего языка" еще в ранней юности.
      – Вот именно, — подтвердил Белл, угадав тактику товарища. — Мы собирались наполнить альтибоб, и только мы джеллинули — бац! — оказались тут.
      Марсиане долго и недоверчиво смотрели на них, после чего один из них сказал:
      – Вы говорите не правду.
      – Мы не лжем, — притворно-равнодушно возразил Белл.
      Да здравствует точность выражений! Жители Марса все, что не является ложью, считают правдой, и наоборот. Их собственный язык основан отчасти на звуковых колебаниях, отчасти на телепатии. Последнее утверждение Белла было истинным, и марсиане знали об этом наверняка. Потому-то они и поверили Беллу. Что же касается предыдущих фраз, то марсиане просто не приняли их в расчет. Ни один уважающий себя марсианин ни за что не признается, что не понимает, о чем говорит человек с Земли.
      Мозги марсиан еще обрабатывали полученную информацию, когда Слимми предпринял попытку перехватить инициативу:
      – А вы что тут делаете?
      Марсиане немедленно приняли угрожающий вид.
      – Здесь не вы задаете вопросы, — сказал один из них.
      – Ой, сынок, зачем же ты с нами так, — протянул Беля. — По-моему, вы, которые с Марса, всегда говорили нам, что Марс забирает только то, что ему принадлежит по праву, и не желает Земле ничего дурного.
      – Ну да! — охотно подтвердил Слимми, причем голос его звучал откровенно издевательски. Но для марсиан "ну да" означает всего лишь "да" — даже на планете Артна. — Так почему же вы так с нами разговариваете? Вы здесь находитесь с той же целью, что и мы. Так почему бы нам не заключить соглашение?
      – Так зайдите же к нам! — подхватил Белл. Белл Белью понимал, что с точки зрения стратегии поворачиваться к противнику спиной не стоит, однако с точки зрения дипломатии… К тому же он сообразил, что Слимми Коб лучше других в Солнечной системе ориентируется в боевой обстановке.
      Слимми подошел к дверце промежуточного отсека и распахнул ее. Кстати, он умудрился не повернуться спиной к марсианским братьям — чтобы не прерывать диалога.
      – Заходите, — кивнул он. — Может, протянем друг другу руки? Давайте сначала добудем информацию, а уж потом решим, что с ней делать.
      Три пары глаз мгновенно обменялись мнениями, и трое марсиан вошли в серебристый космический корабль.
      Минуту спустя они сидели рядышком, потягивая через соломинки легендарную кока-колу, производимую только на Земле. Позы их излучали дружелюбие.
      Путешественники с Земли давно заметили, что все они разного роста. Поскольку земляне в принципе не могут произнести марсианские имена, содержащие телепатическую составляющую, Слимми прозвал новых знакомцев на свой лад: Гулливер, Наш Парень и Лилипут.