- Эй, крошка, смотри, что я нашел! - радостно провозгласил я.
      - Ты не можешь не орать? - с досадой откликнулась она. - Сколько раз тебе повторять! И положи, пожалуйста, эту штуку на место.
      - А все-таки, что это такое?
      - Не твое дело, - отрезала она. - Положи на место, я сказала.
      Я погрозил ей пальцем.
      - Ты обещала быть со мной нежной и ласковой, - проговорил я обиженно.
      Черити не без усилия взяла себя в руки и, вооружившись остатками терпения, сказала:
      - Это просто.., игрушка. Дай-ка ее сюда. Я отдернул руку.
      - Нет, ты все-таки не хочешь быть со мной нежной и ласковой! - С этими словами я запахнул куртку и стал неловко застегивать ее одной рукой, продолжая удерживать куклу вне пределов досягаемости Черити.
      Она со вздохом закатила глаза и шагнула ко мне.
      - Ну ладно, пупсик, идем пить кофе, и давай не будем ссориться. - Она потянулась к кукле, и мне снова пришлось отдернуть руку.
      - Ты должна сказать мне, - надулся я.
      - Но это.., личное.
      - Вот и скажи, чтобы я знал, как ты ко мне относишься.
      - Хорошо... - Она снова вздохнула. - Когда-то я снимала квартиру пополам с одной девчонкой, которая умела делать такие куколки. Она говорила, что, если тебе кто-то разонравился или ты с кем-нибудь поссорилась, надо сначала слепить такую куклу, потом взять волосы или обрезки ногтей твоего дружка и... Вот, допустим, тебя зовут Джордж. Кстати, как твое имя?
      - Джордж, - быстро сказал я.
      - Хорошо. В общем, я называю куклу Джорджем и начинаю втыкать в нее иголки или вязальные спицы. И все. А теперь дай мне ее сюда.
      - А это кто?
      - Это Эл.
      - Гэл?
      - Эл. Но Гэл у меня тоже есть, ты его наверняка видел в ванной. Его я ненавижу больше всего.
      - Ага, ясно... - пробормотал я. - А что бывает с Элом, Джорджем и прочими, когда ты втыкаешь в них иголки и булавки?
      - Считается, что они должны заболеть. И даже умереть.
      - А они...?
      - Нет, никто из них не заболел, - сказала Черити совершенно искренним тоном. - Говорят тебе, это просто игра, вернее - не совсем игра, но что-то вроде... Если бы это срабатывало, то, можешь мне поверить, старина Эл уже давно бы истек кровью. Но он по-прежнему жив и здоров, хозяйничает в своей кондитерской.
      Я молча отдал ей куклу, и Черити посмотрела на нее с сожалением.
      - Честно говоря, мне хотелось бы, чтобы колдовство иногда срабатывало. По временам я как будто даже верю в это. Представляешь, я втыкаю в них иглы, и они просто орут!
      - А ну-ка, представь меня своим друзьям! - потребовал я.
      - Что?
      - Представь меня Элу, Гэлу и Джорджу, - повторил я, пьяно усмехаясь, и, схватив ее за руку, потащил в ванную. Черити раздраженно фыркнула, но подчинилась.
      - Это - Фриц, это - Бруно, а это... А где же еще один?
      - Который?
      - Может быть, он упал за... - Черити встала коленями на край ванны и заглянула за нее, в узкий промежуток между ней и стеной. Когда она выпрямилась, ее лицо было пунцовым от усилий и гнева.
      - Что тебе от меня надо? - прошипела она. - Прекрати валять дурака, слышишь? Я только развел руками.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Ну, хватит... - сказала она сквозь зубы и ловко ощупала сначала мою куртку, потом - пиджак. - Куда ты ее спрятал?
      - Кого? - удивился я. - Здесь было только четыре куклы. - Я показал пальцем. - Эл, Фриц, Бруно и Гэл. Кстати, я так и не понял, который из них Гэл? Вон тот, крайний?
      - Это Фредди, - отрезала Черити. - Он дал мне двадцатку, а сам вытащил у меня из сумочки двадцать три доллара. Грязная, грязная... Нет, Гэла здесь нет, а ведь он был самым лучшим. Ты точно не врешь, пупсик?
      Внезапно она с размаху хлопнула себя по лбу.
      - Окно!.. - воскликнула она и выбежала в комнату.
      Я опустился на четвереньки, чтобы еще раз заглянуть под ванну, и только тут понял, что имела в виду Черити. В последний раз оглядевшись по сторонам, я вышел вслед за ней. Черити стояла возле открытого окна и, заслонив глаза ладонью, смотрела вниз.
      - Кто бы мог подумать! - проговорила она в недоумении. - Кому могла понадобиться эта безделица?..
      Я почувствовал, как под ложечкой у меня засосало от предчувствия неудачи.
      - Ну и черт с ней, - продолжала Черити. - Я слеплю нового Гэла, хотя, конечно, у меня он вряд ли выйдет таким уродом. Идем, кофе уже, наверное... Эй, что с тобой, тебе нехорошо?
      - Да, мне нехорошо, - ответил я.
      - Из всех вещей, которые можно было украсть, - проговорила она уже из кухни, - этот ворюга выбрал именно восковую куклу. Хотела бы я знать, кто бы это мог быть?
      Неожиданно я понял, кто это мог быть и, хлопнув кулаком по раскрытой ладони, расхохотался.
      - Что с тобой? Ты спятил?
      - Да, - ответил я. - У тебя есть телефон?
      - Нет. Эй, ты куда?..
      - Домой. Прощай, Черити.
      - Постой, дорогой, не уходи. Я же только что сварила тебе кофе!
      Я распахнул дверь, но она схватила меня за рукав.
      - Ты не можешь уйти просто так! Как насчет того, чтобы дать Черити что-нибудь на память?
      - Никак. Завтра ты подцепишь нового кавалера и наверстаешь все, что упустила сегодня. Если, конечно, после сегодняшних коктейлей из виски и хереса тебя не замучит похмелье, - бодро ответил я. - И не забудь те пять долларов, которые ты стащила с тарелки для чаевых. На твоем месте я бы в этом кабаке больше не появлялся - по-моему, официант видел, как ты лишила его честно заработанной пятерки.
      - Ты не пьян!.. - ахнула она.
      - Да и ты не такая уж красавица, - парировал я с ухмылкой и, послав ей воздушный поцелуй, выскользнул за дверь.
      Наверное, я еще долго буду помнить ее такой, какой она была в этот момент - ее удивление и обиду, ее карие глаза, жалобно вытаращенные вслед уплывавшим из рук долларам, даже жалкое и бесполезное движение бедрами, которое она послала мне вслед, как последнюю мольбу.
      Вы когда-нибудь пробовали найти телефонный автомат в пять часов утра? Мне пришлось пройти не меньше девяти кварталов, прежде чем я поймал такси. А к тому времени, когда мы с водителем отыскали, наконец, работающий аппарат на одной из ночных бензоколонок, мы уже переехали мост Триборо и оказались в Квинсе.
      - Алло? - послышалось в трубке, когда я набрал номер.
      - Келли! - радостно завопил я. - Почему ты ничего мне не сказал? Я бы сэкономил не меньше шестидесяти долларов и избавил бы себя от самого сомнительного удовольствия, какое я только...
      - Это не Келли, - сказал в трубке голос Милтона. - Гэл только что умер.
      Это сообщение застало меня с открытым ртом, и я, наверное, некоторое время оставался в таком положении. Во всяком случае, когда я его закрыл, во рту у меня было холодно и сухо.
      - Я сейчас приеду, - пробормотал я.
      - Лучше не надо, - ответил Милтон. Голос у него дрожал, и я понял, что ему не вполне удается владеть собой. - Если только ты не хочешь... Нет, лучше не приезжай. Ты все равно ничем не сможешь помочь, а я в ближайшее время буду.., очень занят.
      - А где Келли? - прошептал я.
      - Я не знаю.
      - Ну хорошо, - вздохнул я. - Позвони мне, когда освободишься.
      Я снова сел в такси и велел везти меня домой. Дороги я не запомнил.
      ***
      Иногда я думаю, что в то утро Келли мне просто приснился.
      Большое количество спиртного, сильное волнение и тридцать часов без сна способны вырубить человека как наркоз, после которого он ничего не помнит. И все же просыпался я неохотно, чувствуя, что этот мир - далеко не самый лучший и не самый счастливый, чтобы спешить к нему возвращаться. Во всяком случае, не сегодня.
      Несколько минут я лежал, тупо разглядывая свой книжный шкаф. Потом я закрыл глаза и, перевернувшись на другой бок, зарылся головой в подушку. Когда я снова их открыл, то увидел Келли, который с непринужденной грацией расположился в моем кресле: длинные ноги свободно вытянуты, длинные руки лежат на поручнях, зоркие глаза до половины прикрыты веками.
      Я не стал спрашивать, как он попал в квартиру - какой смысл, раз он все равно уже вошел? Я вообще ничего не сказал, ожидая, пока он заговорит сам, ибо мне вовсе не хотелось быть первым, кто сообщит Келли о смерти брата. К тому же я еще не совсем проснулся, так что я просто лежал и смотрел на него.
      - Милтон мне сообщил, - сказал Келли. - Я этого ждал, так что все в порядке. Я кивнул.
      - Я прочел твой рассказ, - неожиданно добавил Келли. - Я нашел и другие твои рассказы, и прочел их тоже. У тебя богатое воображение.
      Он сунул в рот сигарету, тотчас прилипшую к его нижней губе, и не торопясь прикурил.
      - Милт много знает, и до какого-то момента вы оба соображаете очень неплохо. Но потом знания заставляют Милтона отклоняться к северо-западу, а твое воображение уводит тебя на северо-восток...
      Некоторое время он молча курил.
      - Я способен удерживать прямой курс, - сказал он наконец. - Но, чтобы дойти до цели, мне требуется время.
      Я потер глаза.
      - Не понимаю, - сказал я. - О чем ты говоришь?
      - Неважно, - отозвался Келли. - Я хочу добраться до того, что убило Гэла.
      Я закрыл глаза и увидел перед собой смазливое, пустое, злобное личико Черити.
      - Я провел с ней большую половину сегодняшней ночи, - сказал я.
      - Жаль, что ты не видишь ее сейчас.
      - Слушай, Келли, - начал я. - Если ты собираешься ее наказать, то лучше оставь эту затею. Черити, конечно, просто мерзкая маленькая шлюха, но на самом деле она еще ребенок, которому с самого начала не повезло в жизни. Она не убивала Гэла.
      - Я знаю, что не убивала, и она мне совершенно безразлична. Но я знаю, что убило Гэла, и не остановлюсь ни перед чем. И, насколько мне известно, у меня есть только один путь...
      - Ну хорошо, - сказал я, снова роняя голову на подушку. - Что же его убило?
      - Милтон рассказал тебе о гаитянской кукле, которую Гэл ей подарил?
      - Да, разумеется, рассказывал, но, можешь мне поверить, это пустой номер. Для того чтобы стать жертвой сглаза или порчи, Гэл сам должен был верить в колдовство.
      - Хе-хе, Милтон и мне рассказывал то же самое. Мы проговорили с ним несколько часов.
      - Тогда в чем же дело?
      - Ты наделен богатым воображением, - повторил Келли спокойно. - Давай повоображаем вместе. Милт рассказывал тебе о людях, которые умирают, даже если выстрелить в них из ружья, заряженного холостыми патронами?
      - Нет, ноя, кажется, где-то об этом читал. Общая идея, разумеется, та же.
      - А теперь вообрази, что все перестрелки или убийства с применением огнестрельного оружия, о которых ты когда либо слышал - все были именно такими, то есть, стрельба велась только холостыми патронами.
      - Ну, вообразил. И что дальше? Но он как будто не слышал меня.
      - Представь, что каждый раз, когда кого-нибудь убивают, - сказал Келли, ты собираешь множество свидетельств, улик, экспертных оценок, которые неопровержимо доказывают, что стреляли именно холостыми и что человек погиб, потому что верил...
      - Я понял. Дальше?..
      - А теперь давай представим, что в городе появился преступник, чье оружие заряжено настоящими, боевыми патронами. Как ты думаешь, какая для пули разница, кто во что верит?
      Я молчал.
      - На протяжении долгого времени люди лепили кукол и пронзали их булавками. Там, где в это верят, это непременно начинается снова. А теперь представь, что кому-то в руки попала кукла, с которой были скопированы все остальные фигурки. Настоящая кукла. Я продолжал лежать неподвижно.
      - Тебе вовсе не обязательно знать, что именно у тебя в руках, неторопливо продолжал Келли. - И не обязательно обладать какими-то особенными способностями. Тебе не надо понимать, как работает эта механика, не надо даже ни во что верить. Все, что тебе нужно, это задать кукле определенное направление и слетка подтолкнуть.
      - Как? Как ее подтолкнуть? - шепотом спросил я. Келли пожал плечами.
      - Назвать куклу чьим-нибудь именем. Или ненавидеть ее.
      - Господи Иисусе, Кел, ты спятил!.. Откуда ты знаешь? Ведь этого просто не может быть!
      - Ты ешь бифштекс, - медленно сказал Келли. - Откуда твой желудок знает, что нужно усвоить, а что - выбросить вон? Ты это знаешь?
      - Некоторые люди знают.
      - Но не ты. И тем не менее твой желудок работает нормально. Существует множество естественных законов, которые действуют вне зависимости от того, понимает ли кто-нибудь механизм их действия или нет. Сколько матросов стоит у штурвала, даже не зная толком, как устроен рулевой механизм? Так и я... Я знаю, куда идти и знаю, что достигну своей цели. Какое мне дело, как это действует, и верит в это кто-нибудь, или нет.
      - Хорошо, - согласился я. - И что ты собираешься делать?
      - Я должен прикончить то, что прикончило Гэла. Голос его по-прежнему звучал сонно, почти лениво, но тон его показался мне очень серьезным, и я не решился расспросить Келли поподробнее. Вместо этого я не без раздражения спросил:
      - А зачем ты мне все это рассказываешь?
      - Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
      - Что?
      - Во-первых, тебе придется некоторое время молчать о том, что я только что тебе говорил. Кроме того, я хочу, чтобы ты сохранил для меня одну вещь.
      - Какую? И как долго?
      - Я тогда тебе сообщу.
      Я, наверное, вскочил бы и как следует на него рявкнул, если бы Келли не выбрал это же самое мгновение, чтобы встать и выйти из спальни.
      - Что мне не дает покоя, - сказал он из соседней комнаты, - это мысль о том, мог ли я догадаться об этом полгода назад, или не мог.
      Потом я уснул, даже сквозь сон стараясь уловить момент, когда он уйдет. Но Келли двигался тише, чем любой другой человек его габаритов.
      Когда я проснулся во второй раз, было уже за полдень. Кукла сидела на каминной полке и злобно смотрела на меня. Такого уродства я не видел еще никогда в жизни.
      В следующий раз я встретился с Келли на похоронах Гэла. После похорон мы втроем, включая Милтона, слегка выпили за упокой его души. О куклах никто из нас не говорил. Насколько мне известно, вскоре после этого Келли ушел в рейс так, во всяком случае, думаешь о моряках, когда они вдруг надолго пропадают. Что касается Милтона, то он был занят как всякий доктор, то есть - очень, и мне так и не удалось спросить у него, что он обо всем этом думает.
      Чудовищную куклу я оставил на каминной полке, где она пролежала неделю или две. И все это время я гадал, когда Келли вернется, чтобы взяться за осуществление своего плана. Мне казалось, что он явится за куклой, как только будет готов. Выполняя свое обещание, я никому не рассказывал о том, что он мне поведал, и когда ко мне пришли какие-то гости, убрал куклу на верхнюю полку стенного шкафа. Там она и осталась, и со временем я стал о ней забывать.
      Примерно месяц спустя я заметил, что в комнатах появился какой-то странный запах. Он был еще очень слаб, и мне не удалось сразу определить, что это такое. Я знал только одно: что бы это ни было, запах мне не нравится. В конце концов я определил, что он исходит из стенного шкафа, и вспомнил о кукле.
      Встав на цыпочки, я снял ее с верхней полки и понюхал.
      Запах действительно исходил от нее, и меня едва не стошнило. Это был тот самый запах, который многие люди тщетно стараются забыть - запах некротического разложения, как определил бы его Милтон, и я едва сдержался, чтобы не отправить куклу в мусоросжигатель. Но обещание - есть обещание, и я положил куклу на стол, где она сразу же повалилась на бок. Ее странная податливость и мягкость были отвратительны. Одна нога оказалась сломана чуть выше колена и выглядела так, словно у куклы было два коленных сустава. Вся она казалась распухшей и не вызывала ничего, кроме омерзения.
      Где-то в кладовке у меня хранился высокий стеклянный колпак, которым когда-то накрывали часы. Я отыскал его, положил куклу на кусок мозаичного линолеума и накрыл колпаком, чтобы не сойти с ума от запаха.
      Некоторое время я напряженно работал, встречался с людьми (один раз даже пообедал с Милтоном), и дни летели незаметно. И вот как-то вечером мне пришло в голову снова взглянуть на куклу.
      Состояние ее было весьма плачевным. Я старался держать колпак в прохладном месте, но кукла продолжала таять и оплывать, растекаясь по линолеуму омерзительной лужей. В первый момент я подумал о том, что скажет мне Келли, но потом проклял и его, и его мстительные планы, и отнес куклу в подвал.
      Со дня смерти Гэла прошло почти два месяца, когда я впервые спросил себя, с чего я вообще решил, что Келли должен вернуться за своей кошмарной куклой до того, как начнет осуществлять свой замысел. Он сказал, что собирается разделаться с тем, что погубило Гэла, и, насколько я его понял, гаитянский божок и был истинным виновником смерти его брата.
      Что ж, он добрался до куклы, и я нисколько об этом не жалел. Однажды я даже принес из подвала часовой колпак и, подставив к лампе, вгляделся в то, что осталось от куклы. В луже на линолеуме еще можно было угадать очертания человеческой фигурки и какие-то не до конца оплывшие куски, но все остальное превратилось в отвратительную, гниющую массу.
      - Ай да Келли! - злорадно воскликнул я. - Добей его, дружище!
      Потом мне позвонил Милтон и спросил, могу ли я встретиться с ним у Рули. Голос его мне очень не понравился, но я не знал, что могло случиться. За последнее время мы только раз с ним выпили, да и то немного.
      Когда я вошел, Милтон сидел в самом дальнем углу и, втягивая то одну, то другую щеку, нервно закусывал их зубами. Губы у него были какими-то серыми, и, поднося к ним стакан, он расплескал его содержимое.
      - Что это с тобой? - ахнул я. Милтон страдальчески сморщился.
      - Я знаменит, - сказал он, и я услышал, как стекло звякнуло о его зубы. Я так часто приглашал к Гэлу консультантов, что теперь меня считают чем-то вроде эксперта по этой.., по подобным состояниям.
      И Милтон двумя руками поставил стакан на стол. Он явно пытался улыбнуться, и я сказал, что лучше бы он этого не делал. Тогда он бросил насиловать себя и чуть не заплакал.
      - Пойми! - почти выкрикнул он. - Я не могу, просто не могу выхаживать еще одного такого больного. Я просто не выдержу!
      - Скажешь ты наконец, что случилось? - резко спросил я. Иногда подобные приемы оказываются самыми действенными.
      - Д-да... Да. Недавно в отделение общей патологии привезли.., еще одного такого больного. Естественно, вызвали меня. Клиническая картина в точности такая же, как у Гэла. В точности!.. Все дело только в том, что я не могу снова заниматься этим. Не могу и не хочу! К счастью, через шесть часов она умерла.
      - Она?.. Это была женщина?
      - Знаешь, что нужно сделать с человеком, чтобы довести его до такого состояния? - спросил Милт, не ответив на мой вопрос. - Нужно туго перевязывать конечности и ждать, пока они не омертвеют и не начнут разлагаться. Нужно сдирать кожу рашпилем, расплющивать ткани дубинкой и втирать в раны грязь, чтобы вызвать заражение. Нужно ломать кости тисками, нужно...
      - Ну хорошо, хорошо, но ведь никто не...
      - ..И все это нужно было повторять ежедневно на протяжении, наверное, двух месяцев, - закончил Милтон и принялся тереть кулаками глаза. Он проделывал это с таким ожесточением, что я не выдержал и схватил его за запястья.
      - Я знаю, что никто этого не делал! Разве я сказал, что это - дело человечески рук? - рявкнул Милтон. - Разве Гэла кто-нибудь тронул хоть пальцем?
      - Выпей, - сказал я, но он не стал пить. Вместо этого он наклонился вперед и зашептал:
      - Каждый раз, когда с ней кто-нибудь заговаривал, она отвечала одно и то же. Например, когда ее спрашивали, что случилось и кто сделал с ней такое, она отвечала только одно: "Он называл меня куколкой". Вот и все, что она говорила: "Он называл меня куколкой"!..
      Я встал из-за стола.
      - Пока, Милт.
      Он ошарашенно поглядел на меня.
      - Постой, куда же ты? Не уходи! Ты должен...
      - Мне пора идти, - сказал я и вышел не оглядываясь. Мне необходимо было как можно скорее остаться одному, чтобы задать себе несколько вопросов и как следует пораскинуть мозгами.
      Кто виноват в убийстве, спрашивал я себя, ружье, или тот, кто спустил курок? Я вспоминал пустое, смазливое, маленькое личико, алчный взгляд карих глаз и слова Келли, который сказал:" Она мне совершенно безразлична".
      Потом я подумал, что испытывала кукла, когда Черити ломала, выкручивала, колола ее. Готов спорить, она об этом даже не задумывалась.
      Я думал: "Действие: девушка бросает в человека вентилятором. Ответное действие: человек бросает девушку в вентилятор. Проблема: колесо не снимается с оси. Решение: выбить ось".
      Это - образ мышления.
      Как убить человека? Использовать восковую куклу.
      А как убить куклу?..
      Кто виноват: ружье, или тот, кто спустил курок?
      Он называл меня куколкой.
      Он называл меня куколкой.
      Он называл меня куколкой...
      Когда я вернулся домой, в комнате надрывался телефон.
      - Привет... Это был Келли.
      - С ней покончено, - сказал я. - Твоя кукла умерла. И еще, Келли... Знаешь, держись от меня подальше.
      - Хорошо, - ответил Келли.