Часть кожи с огрубевших рук Тома осталась на лезвии, когда его подбросило. Он полетел кувырком, спиной назад, но успел сгруппироваться и вскочил, как только коснулся земли. Он знал: ни одна машина не сможет вытащить лезвие сразу, если оно зарылось так глубоко. Он вскочил на верхний край лезвия, схватился за решетку радиатора, подтянулся. Странным образом, решетка вылетела из пазов и осталась в его руках как раз в тот момент, когда у него не было другой опоры. Он упал на плечо, ноги болтались в воздухе, заскользил по капоту вниз, туда, где гусеницы все еще пережевывали землю. В последний момент рывком ухватился за воздухозаборную трубку, повис на ней, и тут бульдозер высвободил лезвие и дернулся назад через холмик в яму. Снова безумный полет, четырнадцать тонн вращаются в воздухе и с хрустом приземляются - на этот раз на гусеницы.
      Рывок сорвал Тома с воздухозаборной трубки, скользя вниз, он ударился локтем о выхлопную трубу, темно-красный металл обжег руку. Шипя от боли, Том ухватился за нее. Инерция пронесла его вокруг труб и он ударился ногами в панель управления, захватив ступней один из рычагов. Том согнул ноги и начал подтягиваться. Какое-то время он скреб руками по теплому гладкому металлу, полз задом наперед и, наконец, тяжело упал в кресло водителя.
      - А теперь, - прошипел он сквозь красную пелену боли, - я тебя поведу. - И стукнул по рычагу управления.
      От внезапного облегчения мотор взвыл. Том ухватился за сцепление, прижал большим пальцем еще какой-то рычаг и потянулся к рукоятке впереди, чтобы прекратить подачу бензина.
      Но двигатель не умолк. Он снизил обороты, перешел на нейтраль, но все еще работал.
      - Есть одна штука, без которой ты не можешь обойтись, - пробормотал Том. - Давление.
      Он встал и наклонился над панелью, чтобы дотянуться до рычага, отключив его компрессию. Как только он встал, мотор зарычал снова. А рычаг подачи горючего снова перескочил в положение "открыто". И в тот момент, когда его рука коснулась нужного рычага, пришел в движение рычаг управления, машина двинулась вперед с рывком, который вогнал голову Тома в плечи и швырнул его обратно на сидение водителя. Он ухватился за гидравлический рычаг, управлявший лезвием и перебросил его в "плавающее" положение, а затем, когда лезвие коснулось земли, отключил ток. Режущий край вошел в землю и машина остановилась. Придерживая лезвие, Том другой рукой выжал сцепление. Один из рычагов прыгнул из гнезда и на излете ударил оператора в коленную чашечку. Том невольно разжал руку и лезвие начало подниматься. Мотор заработал быстрее и Том вдруг понял, что сцепление тут не причем, машина не выполняла команды. Ругаясь, он вскочил на ноги, мелькающие рычаги успели несколько раз двинуть его в низ живота, прежде чем он пробрался между ними.
      Полуслепой от боли, он навалился на панель. С полочки справа рухнула масленка, разбилась и теперь масло заливало его лицо. Он начал задыхаться. Каким-то образом шок вернул ему сознание. Не обращая внимания на болезненные долбящие удары рычага управления, Том перегнулся через левую половину панели и ухватил компрессионный рычаг. Гусеницы взвыли, все вокруг закружилось и Том понял, что не удержится. Но, вылетая из кабины, он все-таки успел вырубить давление. Большие клапаны на головках цилиндров открылись и замерли открытыми, атомизированное топливо и перегретый воздух хлестнули наружу. Огромная машина остановилась и застыла молча как раз тогда, когда Том ударился о землю головой и плечами. Некоторое время был слышен только гул воды, кипящей в системе охлаждения.
      Через несколько минут Том поднял голову и застонал. Он перекатился на спину, сел, положил подбородок на колени. Боль, волна за волной, захлестывала его. Когда она немного утихла, он подполз к бульдозеру и, перебирая руками гусеницу, заставил себя подняться на ноги. А затем начал почти бессознательно калечить машину. Нужно было, чтобы она не смогла сдвинуться с места - по крайней мере, этим вечером.
      Он открыл кран под топливным баком и дал теплой желтоватой жидкости стечь на землю. Он открыл крышки резервуаров и включил помпу. Он нашел в инструментальном ящике кусок проволоки и закрепил им компрессионный рычаг. Он прополз вдоль машины, открыл капот, вытащил воздушный фильтр, снял с себя рубашку и запихал ее в трубу. Он выжал сцепление на полную катушку и закрепил его в этом положении. И перекрыл подачу топлива из бака в двигатель. А потом он тяжело сполз на землю и, шатаясь, пошел к тому краю плато, где оставил Риверу.
      Они узнали, что Том ранен только через полтора часа. До того все были слишком заняты - сооружали носилки для пуэрториканца, строили ему укрытие - ящик от самосвала с армейской непромокаемой палаткой в качестве крыши. Потом искали аптечку и медицинский справочник и оказали всю медицинскую помощь, какую могли - перевязка, шина, наркоз. Том был весь в синяках, а его правая рука выглядела как хорошо прожаренный бифштекс - там, где он зацепился за выхлопную трубу. Они привели его в порядок - старина Пиблз обращался с бинтами и сульфопорошком не хуже настоящей медсестры. И только потом они начали говорить.
      - Я однажды видел человека, который упал с катка, - сказал Деннис, когда они уже сидели за столом вокруг кофейника и жевали армейские рационы. - Он сидел себе и смотрел по сторонам. Ну, сидел на поручне своей кошки. А кошечка наткнулась на камень и взбрыкнула. Его выбросило прямо перед ней. Когда его нашли, он был десять футов в длину. - Деннис втянул немного кофе, чтобы разбавить тот кусок, сквозь который он говорил, и шумно чавкнул. - Нужно быть идиотом, чтобы сидеть половиной задницы даже на катке. Не могу понять, почему этот пуэрторикашка вел себя так на бульдозере.
      - А это было не так, - сказал Том.
      Келли потер свой острый подбородок.
      - То есть он сидел в кресле и его вышвырнуло?
      - Именно.
      Через несколько минут недоверчивого молчания Деннис спросил:
      - Что ж он тогда делал? Работал за шестьдесят километров в час?
      Том оглядел круг лиц, освещенных ярким искусственным светом большого фонаря и подумал, какова была бы их реакция, если бы он просто рассказал все, как было. Ему ведь нужно было что-то сказать, а правда выглядела совершенно неправдоподобно.
      - Он работал, - наконец сказал Том, - выворачивал камни из стены в старых развалинах там наверху. Какой-то камень вылетел и попал по машине, ну, и наверное, покалечил предохранительный клапан. Машина встала на дыбы как сумасшедшая лошадь. А потом поехала.
      - Поехала? Сама?
      Том открыл рот, потом закрыл его и кивнул.
      - Да-а, вот такие штуки и происходят, когда механик садится на место оператора, - протянул Деннис.
      - Причем тут это! - взвился Том.
      - Том, а что с Семеркой? - быстро спросил Пиблз. - Там что-нибудь поломано?
      - Так, кое-что, - ответил Том. - Проверь рычаги управления. Да, и еще она была горячая.
      - У нее что-то лопнуло, - сказал Харрис, полный молодой человек с плечами бизона, известный своим пристрастием к спиртным напиткам.
      - Ты-то откуда знаешь?
      - Да я видел ее, когда мы с Элом возвращались с носилками для мальчика, пока вы там строили дом. Из нее хлестала горячая вода.
      - Ты хочешь сказать, что вы прогулялись до кургана, чтобы посмотреть, как там бульдозер, когда малыш валялся там... Я же сказал вам, где он!
      - До кургана? - маленькие глазки Эла Новелза чуть не выскочили из орбит. - Когда мы пришли, эта кошечка тихо стояла себе в двадцати футах от Риверы!
      - Что?!
      - Так и было, Том, - сказал Харрис. - Что с тобой. Ты где ее оставил?
      - Да я же говорил... около кургана... там старое здание...
      - А стартер у тебя работал?
      - Стартер? - мозг Тома мгновенно воспроизвел картину маленького двухцилиндрового газолинового двигателя, прикрепленного к большому дизелю. Он вдруг вспомнил, как стоял рядом с заглохшей машиной, слушая шум кипящей воды. - О черт, нет!
      Эл и Харрис переглянулись.
      - Ты наверное был в шоке, Том, - тепло сказал Харрис. - Мы услышали ее еще на полпути вверх по склону. Ты же знаешь, ее трудно перепутать с чем-нибудь еще. Мне даже показалось, что она с грузом.
      Том уперся сжатыми кулаками в виски.
      - Когда я ушел, она стояла, - спокойно сказал он. - Я открыл клапана и закрепил рычаг. Я даже заткнул в мотор мою рубашку, слил горючее. Но... но не выключил стартер.
      Пиблз спросил, зачем он там столько возился. Том посмотрел мимо него и покачал головой.
      - Мне нужно было выдернуть провода. Я совершенно забыл о стартере, прошептал он. - Харрис, ты говоришь, что стартер работал, когда вы поднялись наверх?
      - Нет. Она стояла спокойно. И была страшно горячая. Я бы сказал, что стартер спекся. Это должен быть он, Том. Ты оставил его работать и он как-то зацепил большой двигатель, - судя по голосу, Харрис не был уверен в собственных словах - для того, чтобы завести такой мотор, нужно совершить семнадцать разных действий. - Наверняка она доползла туда на маленьком моторе и на парах.
      - Я один раз проделал такой номер, - рассказывал Чаб. - Что-то у меня сломалось на Восьмерке, мы тогда строили шоссе. Я ее три четверти мили на стартере проволок. Только мне приходилось останавливаться каждые сто ярдов, чтобы дать ей остынуть.
      - Мне кажется, - не без сарказма сказал Деннис, - что Семерка заимела зуб на нашего пуэрторикашку. Сначала попыталась прикончить его; а потом вернулась, чтобы завершить плохо сделанную работу.
      Эл Новел как-то странно хихикнул.
      Том встал, покачал головой и пошел между контейнеров к импровизированному госпиталю, который они соорудили для Риверы.
      Внутри горел тусклый свет, Ривера лежал неподвижно, глаза его были закрыты. Том прислонился к двери - отверстию в ящике - и наблюдал за ним какое-то время. За спиной он слышал гул голосов от стола. Ночь была тихой и безветренной. Лицо Риверы было того особенного цвета, какой приобретает смуглая кожа после сильной потери крови. Том посмотрел на грудь юноши и на какую-то долю секунды ему показалось, что тот не дышит. Том вошел и положил руку на сердце раненого, Ривера зашевелился, открыл глаза, вдохнул, дыхание отозвалось бульканьем где-то в глубине горла.
      - Том, Том, - простонал он.
      - О'кей, малыш... ке пасе?
      - Она возвращается, Том!
      - Кто?
      - Эль де съете.
      Дейзи Этта.
      - Она не вернется, малыш. Ты выбрался из этой переделки. Держи хвост трубой!
      Темные сонные глаза Риверы смотрели на него без выражения. Том отступил назад и теперь глаза смотрели в пустоту. Они ничего не видели.
      - Я посплю, - прошептал Ривера. И закрыл глаза.
      Келли говорил, что для того, чтобы получить травму на строительных работах, нужно быть полным идиотом.
      - Только в большинстве случаев, ты не осознаешь, какую глупость делаешь, пока кто-нибудь не покалечится.
      - Глупостью было сажать мальчишку, который даже не был оператором, на рабочую машину, - сказал Деннис самым мягким своим голосом.
      - Ты уже пытался петь эту песенку раньше, - спокойно сказал Старк Пиблз. - Я терпеть не могу что-либо доказывать, потому что знаю, что взрослым людям такие сравнения на пользу не идут. Но я довольно долго работал с этим парнем, с Риверой. Я знал многих хороших ребят, так он - из лучших. И если говорить о тебе, Деннис, ты - о'кей на своем катке, но малыш даст тебе в фору ферзя и все равно ты будешь выглядеть рядом с ним паршивым бухгалтером - если речь пойдет о бульдозере.
      Деннис приподнялся и пробормотал какую-то гадость. Он бросил взгляд на Эла Новелза и получил полную его поддержку. Но больше на его стороне не было никого. Пиблз сидел, чуть откинувшись назад, потягивал свою трубку и исподлобья наблюдал за Деннисом. Деннис смирился и решил переменить тему.
      - Ну и что это доказывает? Если он так хорош, как ты говоришь, какого черта он рухнул со своей кошки и покалечился?
      - Я в этой истории не все понял, - сказал Чаб и в его тоне звучало подозрение. - Я не хотел бы об этом говорить, но...
      В это время из-за контейнеров вышел Том. Он шел как лунатик, потом остановился и начал прислушиваться к беседе. Слепящий свет фонаря отделял его от Денниса. А Деннис как раз пустился во все тяжкие.
      - По-моему, мы тут до конца ничего не выясним. Этот пуэрториканец чертовски вспыльчивый парень. Может быть, Том сказал, что-то такое, что не понравилось Ривере, и мальчик попытался всадить Тому нож в спину. Вы ж знаете, они там все такие. Ну не мог Том так пораниться, если он просто останавливал машину. К этому кто-то приложил руку. Они наверное долго дрались, пока пуэрторикашка не очутился на земле со сломанной спиной. Тогда Том поставил бульдозер так, чтобы он раздавил беспомощного парня, а сам спустился к нам и начал навешивать на уши лапшу о том, что... - и тут он замолк, потому что увидел Тома.
      Том здоровой рукой ухватил Денниса за ворот и начал трясти его как полупустой мусорный мешок.
      - Сволочь, - проревел он. - Это тебя стоило бы раздавить, - он вздернул Денниса на ноги и ударил его по лицу тыльной стороной ладони. Деннис спустился на место, скорее нырнул, чем упал.
      - Ой, Том, я же просто говорил, это была просто шутка. Том, я только...
      - Мерзавец, - сказал Том, шагнул вперед и занес ногу в тяжелом техасском ботинке. Пиблз пролаял "Том!" и ботинок опустился на землю.
      - Убирайся с моих глаз! - прогремел прораб. - Марш!
      Деннис встал. Эл Новелз неуверенно пробормотал:
      - Ну, Том, не можешь же ты в самом деле...
      - Ты, болванка стеноглазая! - прохрипел Том. - Убирайся вместе со своим сиамским близнецом!
      - Ладно, хорошо... - сказал побелевший Эл и исчез во мраке вслед за Деннисом.
      - Чушь какая, - сказал Чаб. - Я пошел спать.
      Он вытащил из контейнера спальный мешок с накомарником и без единого слова упаковался в него. Харрис и Келли, до того стоявшие на ногах, опустились обратно за стол. А старый Пиблз - тот вообще не двигался с места.
      Том стоял и смотрел в темноту, руки вдоль тела, кулаки сведены.
      - Садись, - мягко сказал Пиблз. Том повернулся и уставился на него. Садись, если ты не сядешь, я не смогу сменить тебе повязку. Он показал на бинты, обхватывавшие локоть Тома. Повязка была красная, видимо, когда Том вышел из себя, он непроизвольно напряг мускулы, корка лопнула и снова потекла кровь. Том сел.
      - Если говорить о глупости, - спокойно произнес Харрис, когда Пиблз начал работу. - Я как раз хотел рассказать, как я поставил рекорд. Да-да, я сделал самую большую глупость, какую человек только может совершить с машиной. И тебе, Том, меня не превзойти, хоть всю жизнь старайся.
      - Я тебя точно побил, - сказал Келли. - Я однажды работал с экскаватором-драглайном. Ну, включил систему, начал поднимать ковш. Стрела там - восемьдесят пять футов. А машина стоит на деревянном помосте посреди болота. Слышу - мотор барахлит, слез, пошел посмотреть на фильтры, ну и провозился, больше чем рассчитывал. А ковш мой поднимается вверх и рушится прямо на кабину. От удара помост разошелся и экскаватор мой пополз задом в болото. Я оглянуться не успел - а он уже по уши в грязи, - он тихо засмеялся. - Он выглядел как агрегат для осушения.
      - А я все-таки продолжаю считать, что самую большую глупость на свете сделал я, - сказал Харрис. - Мы расширяли канал. Я вернулся на работу после трехдневного загула и у меня жутко болела голова. Сел на свой бульдозер и начал равнять площадку по краю обрыва. Обрыв был футов двадцать в высоту. Внизу росло огромное пекановое дерево и одна из толстых веток шла параллельно обрыву. Не знаю почему мне стукнуло в голову, что я должен ее сломать. Я завел одну гусеницу на ветку, вторую на край обрыва и поехал себе. Был где-то на середине ветки, когда сообразил, что она может-таки сломаться. И тут она сломалась. Пекан есть пекан, если он ломается, так напрочь. И полетели мы вниз, в воду, на глубину в тридцать футов - я и моя кошечка. Но как-то я из-под нее выбрался. Когда она перестала пускать пузыри, я подплыл ближе, чтоб посмотреть, что с ней. Я все еще плескался там, когда примчался суперинтердант. Он, конечно, хотел знать, что случилось, а я ему кричу: "Ты посмотри, как вода колышется, похоже, что моя киска там все еще работает!". - Харрис покачал головой. Да, он сказал мне пару очень неприятных слов.
      - И как же ты после этого устраивался на работу? - спросил Келли.
      - А он меня не выгнал, - грустно ответил Харрис. - Он сказал, что не может увольнять такого идиота. Сказал, что хочет иметь меня рядом, на случай, если сам сделает какую-нибудь глупость.
      - Спасибо, ребята, - поблагодарил Том. - Это прекрасный способ объяснить, что никто не застрахован от ошибок, - он встал, повернул руку к свету, осмотрел повязку. - Вы можете думать, что хотите, но я не могу вспомнить, чтобы сегодня вечером на плато кто-нибудь сделал глупость. И кончим об этом. Должен ли я говорить, что версия Денниса - чушь собачья?
      Харрис произнес одно грубое слово, начисто отметавшее Денниса и все, что он сказал или мог сказать.
      - Все в порядке, - кивнул Пиблз. - Деннис и его красноглазый дружок держатся вместе, но они и вместе недорого стоят. А Чаб будет делать то, что ему скажут.
      - Ты их всех вычислил, да? - Том пожал плечами. - Кстати, мы будем строить аэродром, или нет?
      - Будем мы его строить, - подтвердил Пиблз. - Только... Том, у меня нет никакого права давать тебе советы, но будь, пожалуйста, осторожнее. От твоих вспышек никакой пользы и масса вреда.
      - Я постараюсь, если смогу, - проворчал Том.
      Они разошлись по спальным мешкам.
      А Пиблз был прав. Том совершил ошибку. Утром Деннис сказал "убийство", когда узнал, что ночью, во сне умер Ривера.
      Несмотря на все происшедшее, работа двигалась. С такой техникой трудно потерять темп. Келли вырезал из склона по два кубических фута земли каждым взмахом большой лопаты, туда-сюда шныряли "дампторы" - самые лучшие самосвалы из всех существующих. Деннис со своим катком прокладывал дорожки, а Том и Чаб сменяли друг друга в кабине бульдозера, который использовали теперь в две смены, чтобы компенсировать отсутствие Семерки. В промежутках прораб и заместитель возились с вешками и картой. Пиблз проводил техосмотр, а в свободное время собирал свою мастерскую, чинил системы охлаждения, перезаряжал батареи. Операторы сами заправляли свои машины и это не отнимало много времени. Камни и мергель из огромной выемки в центре площадки перевозили на край болота, которое лежало на дальнем конце проектируемого аэродрома. Потом самосвалы, чьи огромные колеса поднимали клубы пыли, ссыпали свой груз и разравнивали его, а потом по вновь образованной суше проходил фыркающий двухцилиндровый бульдозер. Когда на пути проходчиков встал завал, они взорвали его аккуратно расставленными шестидесяти-процентными зарядами динамита, образовавшуюся яму заполнили камнями из руин, насыпали мергелем и пустили каток.
      Кончив обустраивать мастерскую, Пиблз поднялся вверх по холму посмотреть на Семерку. Обнаружив машину, он некоторое время стоял, потирая затылок, потом покачал головой, спустился вниз и нашел Тома.
      - Я тут видел Семерку, - сказал он, когда воющий двухцилиндровик остановился и с него спрыгнул Том.
      - И что ты нашел?
      Пиблз развел руками.
      - Вот такой список, - он опять покачал головой. - Том, что там произошло на самом деле?
      - Сошел с ума предохранительный клапан, и она пошла гулять, - быстро и твердо сказал Том.
      - Да, но... - Какое-то время он глядел Тому в глаза, потом вздохнул. - Ну, ладно, Том. Все равно я не могу чинить ее там. Мне нужен этот бульдозер, чтобы стащить ее вниз. И мне нужна помощь - там начисто заклинило ручной тормоз, и правая гусеница слетела с направляющих.
      - Ох-х. Вот почему она не могла добраться до мальчика на стартере. У нее гусеницы не крутились, да?
      - Чудо, что она прошла, сколько прошла. Гусеница выглядит так, как будто ее кто-то жевал. Машина шла на передних направляющих. И это еще не все. Капот треснул, как и говорил Харрис, и Бог знает, что я найду внутри.
      - А зачем беспокоиться?
      - Что?
      - Мы можем обойтись и без этого бульдозера, - сказал Том. - Оставь ее, где стоит. У тебя и без этого полно работы.
      - Но почему?
      - Но ведь не обязательно устраивать всю эту возню.
      Пиблз потер пальцем кончик носа и сказал.
      - У меня есть запасной капот, есть направляющие, есть даже лишний стартер. И у меня есть материалы, я могу сделать те части, которых не хватает, - он показал на кучи земли, оставленные самосвалами. - Вы держите на приколе второй каток, потому что используете эту машину как бульдозер. И не говори мне, что вам не нужен второй. Если все пойдет, как идет, тебе придется остановить один или два самосвала.
      - Я подумал о том же, как только закрыл рот, - выдавил Том. Поехали.
      Они сели и поехали к зарослям на берегу, чтобы забрать кабель и несколько инструментов.
      Дейзи Этта все еще стояла на краю плато, ее прожекторы были наведены на то место, где мягкий дерн еще хранил отпечаток тела юноши и следы носильщиков. Вид у нее был весьма плачевный - оливковый корпус здесь и там пестрел царапинами, в некоторых местах металл уже был затянут красно-бурой ржавчиной. И хотя земля была ровной, машина не могла стоять прямо. Ее правая гусеница слетела с направляющих, а потому Семерка скособочилась, как человек со сломанным бедром. И то, что заменяло ей сознание, усиленно работало над главным парадоксом бульдозера, который обязан осознать каждый оператор, осваивающий эту машину.
      Этот парадокс - самая тяжело усваиваемая вещь в профессии. Бульдозер, ползущая мощь, толстокожий шумный бегемот, воплощение знаменитой неудержимой силы. Ошарашенный этим зрелищем новичок, в голове которого крутятся позаимствованные у телевидения картинки непобедимых армейских танков, начинает работу с ощущением безграничной власти и пытается смести все преграды на своем пути, не зная о хрупкости стального радиатора, ломкости марганцовистого лезвия, плавкости перегретого баббита и, главное, о той легкости, с которой гусеницы вязнут в грязи. Вылезая, чтобы взглянуть на машину, которая за двадцать секунд превратилась в груду металлолома, или обнаружив, что не видит собственных гусениц, оператор испытывает то удивленное чувство вины, которое захлестывает каждого человека, совершившего крупную ошибку.
      Итак, она стояла там, Дейзи Этта, сломанная и бесполезная. Ее построили эти мягкие упрямые двуногие, если они похожи на другие расы, строившие машины, они смогут позаботиться о ней. Способность изменить напряжение пружины, двигать контрольный штырь, или сводить до нуля трение подшипника или гайки не поможет заделать трещину в головке цилиндра или привести в чувство перегревшийся стартер. Этот урок следовало выучить. И он был выучен. Дейзи Этта отремонтируют и в следующий раз - да, в следующий раз она хотя бы будет знать свои собственные слабости.
      Том подогнал свою машину и поставил ее рядом с Семеркой, едва не коснувшись лезвием корпуса Дейзи Этта. Они слезли, и Пиблз склонился над расплющенной правой гусеницей.
      - Осторожней, - предостерег Том.
      - Почему?
      - Ну так, просто. - Он обошел машину, с профессиональным вниманием осматривая корпус и приставки. Вдруг быстро шагнул вперед и ухватил кран слива горючего. Тот был закрыт. Том повернул ручку - из крана потекла золотистая жидкость. Он завернул его, залез наверх и открыл крышку на баке с топливом. Взял мерный прут, вытер его о брюки, опустил и вытащил.
      Бак был на три четверти полон.
      - Что случилось? - спросил Пиблз, с любопытством глядя на вытянувшееся лицо Тома.
      - Пиби, я открыл кран, чтобы спустить горючее. Я оставил его жидкость текла на землю. Она завернула кран.
      - Нет, Том, эта история слишком тебя достала. Ты только подумал, что сделал это. Мне случалось видеть, как сам собой закрывается разношенный главный клапан - когда при работающем моторе топливная помпа засасывает его обратно. Но чтобы кран - не может быть.
      - Главный клапан? - Том поднял сидение и посмотрел. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он открыт. - Она его тоже открыла.
      - Ладно, о'кей, не смотри на меня так. - Пиблз был близок к ярости как никогда в жизни. - Ну и что с того?
      Том не ответил. Он был не из тех людей, кто, столкнувшись с чем-либо выше своего понимания, начинает сомневаться в собственной вменяемости. Он был твердо убежден, что то, что он видел и чувствовал и было тем, что произошло на самом деле. В нем не было того постоянного страха перед безумием, который мог бы испытать на его месте человек с более тонкой нервной организацией. Он не сомневался ни в себе, ни в том, что видел, а потому мог всецело сосредоточиться на поисках ответа на вопрос "почему"? Он инстинктивно понял, что поделиться своим невероятным опытом с кем-нибудь еще, значило поставить дополнительную преграду у себя на дороге. Потому он молчал как устрица и продолжал методично и внимательно осматривать машину.
      Сорвавшаяся гусеница так плотно намоталась сама на себя, что не вставало вопроса о том, следует ли чинить ее на месте. Ее насадят обратно внизу, в мастерской. Операция эта требует огромной осторожности - немного силы, приложенной не в ту сторону, и придется менять весь трак. Вдобавок ко всему, лезвие Семерки уткнулось в землю, его нужно было поднять, чтобы сдвинуть машину, а гидравлический подъемник не мог работать при выключенном моторе.
      Пиблз отмотал двадцать футов полудюймового кабеля с кормы второго бульдозера, проковырял дырочку в земле под лезвием и пропустил в нее кабель, потом перелез через лезвие и привязал кабель к большому крюку, торчащему из днища. Другой конец кабеля он швырнул на землю перед машиной. Том забрался в кабину второго бульдозера, готовый к буксировке. Пиблз прикрепил конец кабеля к машине Тома, взлетел в кабину Семерки. Он перевел машину на нейтраль, отсоединил рычаг управления, перевел лезвие в "плавающее" положение и поднял руку.
      Том перегнулся через поручни и, глядя назад, медленно тронулся, выбирая слабину кабеля. Кабель выпрямился, натянулся и поднял вверх лезвие Семерки. Пиблз просигналил, что можно ослабить кабель и закрепил лезвие.
      - Неплохая штука - эта гидравлическая система! - крикнул Пиблз, когда Том снизил обороты. - Теперь двигайся и поверни направо так круто, как только сможешь повернуть, не зацепив гусеницу. Посмотрим, сможем ли мы довести ее домой на собственных траках.
      Том подался назад, потом резко повернулся направо, натянув кабель почти под прямым углом ко второй машине. Пиблз взял в зажим правый трак и освободил оба ведущих рычага. Теперь левая гусеница могла вращаться свободно, а правая не могла совсем. Том ехал на первой скорости в четверть мощности, так что его машина еле ползла. Семерка дрогнула и начала поворачиваться на неподвижной правой гусенице, огромное давление машины приходилось на переднюю часть трека. Пиблз движением ноги снял Семерку с правого тормоза, снова поставил, снова снял - серией резких точных движений. Трак сдвигался на несколько дюймов и останавливался, давление смещалось, гусеница ходила вперед-назад-вбок. Еще один толчок, щелчок - и гусеница встала на место - на пять своих направляющих и два ведущих.
      Пиблз спустился и буквально влез головой в трак, вертелся туда-сюда, пытаясь определить, где поломаны фаланги, где сбиты шипы. Том подошел и вытащил его, ухватив за пояс.
      - С этим ты и в мастерской разберешься, - сказал он, улыбкой маскируя нервозность. - Ты думаешь, она поедет?
      - Еще как. Впервые в жизни вижу, чтобы такой покалеченный трак так легко пришел в себя. Черт побери, это выглядело так, как будто она помогала нам!
      - Иногда так оно и есть, - сдержанно ответил Том. - Ты лучше переберись на буксир, Пиби, а я останусь с этой штукой.
      - Как скажешь.
      Со всей возможной осторожностью они поехали вниз по склону. Том слегка придерживал тормоза, а второй бульдозер старался все время идти по прямой. И они привезли Дейзи Этта вниз к мастерской Пиблза, а там сняли с нее треснувшую головку цилиндра, стартер, вынули выгоревшие от перегрева детали, и оставили ее совершенно беспомощной.
      А потом снова собрали.
      - А я говорю, что это было чистой воды хладнокровное убийство, горячо сказал Деннис. - И мы выполняем приказы такого парня! Мы же должны что-то предпринять? - Они стояли около охладителя. Деннис подогнал туда машину, чтобы перехватить Чаба.
      Сигара Чаба Хортона ходила вверх-вниз, как заевший семафор.
      - Кончай с этим. Приемная комиссия прибудет сюда через каких-то две недели. Мы сможем подать им рапорт. Вдобавок, я не знаю, что именно там произошло, и ты не знаешь тоже. А сейчас нам нужно строить этот чертов аэродром.
      - Ты не знаешь, что там случилось, наверху? Чаб, ты разумный парень. Достаточно разумный, чтобы управиться с этой работой лучше Тома Джегера, даже если бы он не сошел с ума. И ты достаточно умен, чтобы не поверить всему этому трепу о бульдозере, сбежавшем из под обезьяны-смазчика. Послушай... - он наклонился вперед и постучал ладонью по груди Чаба. - Он говорил, что полетел предохранительный клапан. Я видел этот клапан своими глазами и слышал, как старина Пиблз говорил, что он в полном порядке. Контрольный штырь дросселя вышел из пазов - да. Но ты же знаешь, что случается с машиной, когда ломается дроссель. Она крутится вхолостую или останавливается совсем. Во всяком случае, она не бегает сама по себе.
      - Возможно это так, но...
      - Но что? Ничего! Парень, совершивший убийство, явно не в своем уме. Тот, кто сделал это однажды может сделать это снова и я не хочу, что бы следующий несчастный случай произошел со мной!
      И тут крепкую, но не очень светлую голову Чаба посетили две мысли. Первая: что Деннис, которого Чаб не любил, но не мог стряхнуть, явно хочет втравить его в какое-то неприятное дело. И вторая: что несмотря на свои ловкие речи, Деннис смертельно перепуган.
      - Что ты хочешь сделать - позвать шерифа?