Испробовав вин разных сортов, сосед мой окончательно вошел в азарт. Глаза его загорелись плотоядным блеском, когда он стал пояснять мне, какие у них доходцы. Мне казалось, что он хвастал, фамильярно обращаясь с цифрами, и тогда он, несколько даже обиженный, что я не верю ему, входил в подробности и хвалился, как все это у них правильно и хорошо организовано, совсем на коммерческом основании. Притом он ни разу не упомянул слова "взятка", а говорил лишь о "комиссии", о "соглашении" и тому подобном. Чем более он рассказывал, тем более оживлялся и бахвалился.
      - Прежде не то еще было! - проговорил он, видимо довольный произведенным впечатлением.
      - Неужто?
      - Это, братец, целая поэма... Тогда в два-три года можно было, при случае, нажить огромное состояние... Например, если партия фальшивых ассигнаций или...
      - Но как же дяденька?.. - перебил я, - ведь у него таблицы?
      - Таблицы?! - засмеялся Митенька пьяным смехом. - Как же, как же! Дяденька превосходный человек, но тут у него гвоздь! - показал он на свой лоб. - Таблицы?!. Мы над этими таблицами много смеемся. Ведь у нас, братец, жизнь, а не таблицы!
      И он снова разразился самым паскудным смехом.
      Я вспомнил, что этот скромный молодой человек в дяденькиной "таблице нравственности" значился под лиловым кружком, и, признаться, пожалел дяденьку...
      - Мы очень ценим дяденьку! - продолжал молодой человек, - очень ценим и никогда не подведем его, нет! У нас все довольно остроумно устроено...
      IV
      Месяца через два после этого разговора пронесся зловещий слух о грандиозном хищении в ведомстве, где служил дяденька; говорили, что прикосновенных накрыли. Вскоре слух этот попал и в газеты; по словам корреспондентов, обнаружилось нечто действительно колоссальное. В Коломне и Песках наступила паника.
      Все родственники ходили как ошалелые; многие отправились пешком к Сергию{430} излить горе в молитве; нечего и говорить, что все сочувствовали Протасу Ивановичу, бранили этих "подлецов", забывших бога, которые подвели дяденьку, и горько сожалели, что теперь, пожалуй, многим из них не придется приобретать "по случаю" разных необходимых предметов по хозяйству. "Как-то теперь будет жить дяденька?.. Он ведь себе ничего не прикопил! Бессребреник ведь дяденька!" Но ехидная статская советница и при таких обстоятельствах не удержала своего языка.
      - Пролаз-то Иваныч не прикопил? - заметила она. - Он-то?!
      И, задыхаясь от волнения, словно боясь, что ей не дадут говорить, она начала перечислять, сколько "урвал" дяденька разными подъемными, пособиями, остаточными и так далее, и заключила свою ехидную речь восклицанием: "Пролаз Иваныч не пропадет... не таковский!"
      Я отправился к дяденьке Протасу Ивановичу узнать правду. Вхожу в кабинет. Он шагает быстрыми, нервными шагами, взволнованный, расстроенный. Увидав меня, он остановился, протянул руку и остановил на мне свой взгляд. Какое-то недоумение стояло в этом взгляде маленьких глаз, в чертах этого мясистого, широкого лица.
      - Кто бы мог этого ожидать! - проговорил он наконец. - Кажется, у меня сосредоточены все сведения... (Он указал рукой на стену, покрытую картами и таблицами.) И вдруг... Подлецы!
      Я не знаю, закралось ли в его гениальную голову чувство недоверия к таблицам, или какая-нибудь новая "предупреждающая" таблица озарила его мозг, но только он поник головой и несколько времени молча стоял перед этими таблицами, скрестивши руки, как Наполеон на статуэтках.
      - Кажется, я должен был служить им примером! - с горечью проговорил дяденька. - Я действовал честно, и эти подлецы меня подвели, а еще родственники! Ты знаешь, Митенька один из главных мошенников? Митенька, которого я в люди вывел!
      Он разразился гневом и обещал никого не пощадить. Себя он считал невинной жертвой.
      Дяденька Протас Иванович в самом деле был поражен. Слишком уж грандиозное было хищение; практиковалось оно давно и было организовано по всем правилам мошеннического искусства. А не он ли был уверен, что уничтожил хищение и завел настоящие порядки? Не он ли выдумывал таблицы, даже осуществил мою мысль о диаграмме нравственности и писал грозные послания к подчиненным коринфянам?{432} По поводу этих посланий некоторые газеты даже пришли в умиление и прозрели новую эру. Не он ли, в начале своей деятельности, показал пример на двух чиновниках, повинных в лихоимстве? Не он ли ежегодно получал подъемные, чтобы лично удостовериться, везде ли порядок и правда, везде ли то самое, что показывали ему таблицы?.. Он ездил, осматривал, одобрял и вдруг приходится стукнуться крепким лбом в стену и увидать в один прекрасный день - и то по указанию других, - что все это здание с таблицами, циркулярами, экзаменами и прочим и прочим, выводимое с любовью и гордостью, - построено на песке и оказывается вполне гнилым и никуда негодным... Хищение не только не было им уничтожено, но как будто нагло смеялось в глаза и говорило:
      "На-ко съешь!"
      ПРИМЕЧАНИЯ
      ДЯДЕНЬКА ПРОТАС ИВАНОВИЧ
      Впервые - в сборнике "Современные картинки", СПб., 1892, с подзаголовком: "Из прошлого".
      Основой для рассказа послужил один из очерков цикла "Картинки общественной жизни", напечатанный в журнале "Дело", 1882, за подписью: Откровенный писатель.
      Стр. 425. ...как Протас Иванович десятью хлебами накормил неурожайную губернию... - "Деяние" Протаса Ивановича автор уподобляет евангельскому чуду (Евангелие от Луки, гл. 9, ст. 13-17).
      Княжество Лихтенштейн - государство в Центральной Европе на правом берегу Рейна.
      ...Бисмарк отнимет и последнее достояние!.. - С 70-х годов княжество Лихтенштейн, по существу, находилось в зависимости от Австрии, которая, в свою очередь, по договору 1879 года попала в зависимость от Германии, правительство которой возглавлял канцлер Бисмарк.
      Стр. 428. Акафист - род хвалебного церковного песнопения.
      Стр. 430. ...пешком к Сергию... - Имеется в виду Троице-Сергиевская пустынь в 15 верстах от Петербурга.
      Стр. 432. ...писал грозные послания к подчиненным коринфянам? - то есть обличал и наставлял своих подчиненных на путь истины, подобно тому, как это делал апостол Павел в своих посланиях к членам христианской общины Коринфа.
      Л.Барбашова