Современная электронная библиотека ModernLib.Net

«Морские рассказы» - Событие

ModernLib.Net / Классическая проза / Станюкович Константин Михайлович / Событие - Чтение (стр. 2)
Автор: Станюкович Константин Михайлович
Жанр: Классическая проза
Серия: «Морские рассказы»

 

 


– Как думаешь, милый? – спрашивала Лина.

Противоречий почти не было. Вики был в щедром настроении, и Лина старалась им воспользоваться.

– Пойдем-ка, Вики, и запишем, что нужно купить…

Супруги пошли в «уголок».

Лина распустила свои роскошные волосы, присела к письменному столику и стала набрасывать примерную смету расходов.

Варенцов ходил по комнате и по временам останавливался перед Линой я спрашивал:

– Ну, сколько, Лина?

– Подожди, милый… Подожди…

Когда Лина подвела итог, он так превысил цифру предположенного займа, что Лина не хотела показать этой цифры мужу и должна была уменьшить цены на многие предметы.

Но все-таки тысячи рублей мало.

И Лина озабоченно проговорила:

– Придется многого не покупать или покупать дрянь… А по-моему, порядочные вещи выгоднее. Не правда ли, Вики?..

– Конечно…

– Так я многое исключу… Кабинет тебе необходим… Гостиную переменим… «Гнездышко» оставим, как оно теперь… Белье себе, два платья и капот – не сделаю… Только одно простенькое. И в этом капоте похожу. Ведь не очень затаскан, Вики?

Варенцов был тронут деликатностью Лины.

Он горячо протестовал против такого сокращения. Лина должна сделать для себя все, что назначила.

– Лучше повременим с новой гостиной, Лина.

– Так ты хочешь, чтобы тебе больше нравилась порядочно одетая жена? – с шутливым кокетством проговорила Лина. – Изволь, Вики! Сделаю два платья и капот у хорошей портнихи и закажу белье… Я, право, обносилась… Какой хочешь капот?.. Красный идет?

– Очень… Тебе идут капоты…

– Так сделаю красный… И прикажешь, чтобы я сделала из нашей спальни хорошенькое гнездышко? Разумеется, устрою. И не будет дорога. А с гостиной подождем? Очень уж она у нас скверная… Впрочем, как хочешь…

Но Лина не хотела об этом и думать.

«Без гостиной какая же будет уютная квартира!» – подумала молодая женщина и про себя решила, что будет и новая гостиная.

– Ой, ой! Уж двенадцать! – воскликнула Лина, взглянув на свои маленькие часы на письменном столе. – Нам рано вставать. Завтра еще наговоримся, а теперь не угодно ли, Вики, спать…

Она поднялась и потянулась.

– Спать хочется.

И Лина взглянула на Вики значительным, серьезным и словно бы застланным взглядом, прильнула к его губам и, заалевшая, отводя губы, сказала:

– А знаешь ли что, Вики?

– Что, красавица?

– Не займем ли лучше две тысячи и сразу устроимся? Дядя Вася даст в долг с рассрочкой… Он любит тебя и не откажет. Я сама его попрошу… Не правда ли, милый? У него ведь есть деньги, хоть он и скрывает. И какое нам дело, откуда они?.. Ну, иди, ложись. А я только завьюсь – и спать!

VIII

На следующее утро Варенцов поехал во фраке к Козлову, а Лина в черном стареньком платье поехала на Васильевский Остров к дяде Васе.

Дядя Вася был второй брат ex-профессора Варенцова, действительный статский советник, член совета министра, получающий очень скромное жалованье. Но он не жаловался на судьбу и обиженным себя не называл, хотя иногда и говорил, что нынче престиж дворянства падает.

Старый холостяк, Василий Петрович Варенцов был, как и любимый им племянник Вики, аккуратный и чистенький, всегда сдержанный, вежливый и любезный. Дядя признавал родственные чувства и очень ценил внимание к себе, особенно тех племянниц и племянников, которые не жаловались ему на свои скверные денежные дела.

Более солидных родственников он изредка навещал и всегда приносил фунт конфет в рубль, дешевые фрукты или скверную бутылку вина и на праздники дарил грошовые сувениры, выражая сожаление, что лучших дать не в состоянии: жалованье у него маленькое.

И дядя Вася по этому поводу любил говорить о долге каждого честного человека жить по средствам и быть очень аккуратным в денежных делах и затем часто распространялся о благородных чувствах. После обеда даже говорил со «слезой» о несчастном брате Николае и жаловался, что брат точно отшатнулся от него. Никогда не заедет. Точно он чужой.

Хотя дядя Вася и часто подчеркивал, что он едва сводит концы с концами, тем не менее многие подозревали, что у него есть деньги, и не маленькие, и что он, несмотря на свои благородные разговоры, был ростовщик.

По крайней мере многие приезжавшие к дяде Васе рано утром могли видеть Аронсона, молодого еврея с умным лицом, который тотчас же исчезал. Многие знали, что Аронсон давал деньги под проценты, и, конечно, не все догадывались, что он был подставным лицом и за действительного статского советника рисковал ссылкой.

А Лина из верного источника узнала, что у дяди Васи есть деньги. Этим верным источником была Иренья, экономка, жившая у дяди Васи лет десять, еще свежая и пригожая женщина лет за тридцать, опрятная, чисто одетая, с пышною грудью, широкими бедрами и добрыми ласковыми глазами.

Лина обворожила Иренью, прежнюю горничную, и приветливостью и маленькими подарками. И однажды, как-то ловко допрошенная Варенцовой, Иренья по секрету сообщила доброй барыне, что у барина наверное есть большой капитал, который он по своей скупости «не оказывает».

– А жид прежде каждое утро ходил, а года два уж не ходит.

«И хорошо, что не приходит!» – подумала Лина, имевшая понятие о новом законе против ростовщичества. И, словно бы не понимая роли Иреньи, просила ее по-прежнему беречь одинокого дядю Васю.

Дядя Вася, казалось, особенно был расположен к племяннику Виктору и его жене. Они были основательно аккуратные люди, долгов не делали, живут дружно, внимательны к дяде, не имеют скверных подозрений насчет привычки старого человека к экономке и ни разу не просили денег.

IX

– Можно, дядя? – веселым, ласковым голосом спросила Лина, постучавши в двери.

И, не выждавши ответа, она вошла в большой, светлый кабинет и, приблизившись к письменному столу, поцеловалась с маленьким, чистеньким, круглолицым и слегка надушенным дядей Васей в коротком пиджачке и с ярким галстуком.

– И какой же ты молодец, дядя! – сказала Лина тот словно бы невольно сорвавшийся искренний комплимент, который так радует молодящихся стариков второй молодости.

Действительно, дядя Вася казался моложе своих лет, которые он скрывал и говорил, что ему пятьдесят два. Отливавшее румянцем лицо с гладко выбритыми пухлыми щеками и подбородком, с накрашенными маленькими усами над крупными губами и слегка выпученными молодыми глазами. Маленькая фигура крепкая и плотная. Круглая черноволосая с сединой голова, коротко остриженная. Руки холеные с брильянтом на мизинце.

– Садись, очень рад тебя видеть. Ничего, слава богу, не смею жаловаться… Чем угощать дорогую гостью? – слегка певуче и ласково говорил дядя Вася и придавил у стола пуговку электрического звонка.

– Ничем, голубчик-дядя… Ничего не надо! Здравствуйте, Иренья! – приветливо ответила Лина на поклон экономки.

– Кофе, шоколаду?.. Иренья отлично варит.

– Знаю… Мастерица!.. Я только что пила, дядя…

И когда экономка ушла, Лина прибавила:

– Какая славная у тебя эта Иренья. Вежливая, аккуратная… Какой у тебя везде порядок…

– Да, Линочка, честная и добросовестная… И преданный человек…

– А я ведь к тебе так рано, дядя, чтобы первому сообщить радостную весть. Вики получил блестящее положение… Семь тысяч…

Дядя Вася был умилен.

– Такое место… И семь тысяч?! – воскликнул Василий Петрович, теряя обычную сдержанность.

И затем спросил:

– Кто это устроил Виктору?.. Чья протекция?

– Ничья!

– Да что ты говоришь, Линочка! Конечно, Виктор умница и отличный работник… Но разве без протекции возможно получить такое место?.. Ты этого, верно, не знаешь…

– Но право же, дядя… Вики сам удивился… Верно, Козлов узнал от прежнего начальника Вики… И как это неожиданно устроилось, дядя… Сам Козлов вчера позвал по телефону Вики и предложил.

И Лина с увлечением повторила рассказ мужа об его свидании.

Василий Петрович внимал с таким восторгом, как будто сам он внезапно получил блестящее предложение. И изредка восклицал:

– Умница Виктор… Такое место… И впереди…

– Что впереди, дядя?

– Товарищ министра… Непременно…

– Я знала, что ты будешь рад за Вики… Милый дядя!.. Но ты понимаешь, что новое положение обязывает…

– Именно обязывает…

– Нужна новая квартира… Освежить обстановку… Вики нужен кабинет… Мне одеться… Разумеется, никакой роскоши… Но все-таки… Не правда ли, дядя?

– Ты умница, Лина… Умница…

– И как мне неприятно делать долг… А мы с Вики решились на это… Ведь не на пустяки… Хотим занять с рассрочкой и, конечно, за небольшие проценты, чтобы устроиться прилично…

– И много хотите занять?

– Две тысячи, дядя… Меньше не обойтись… мы уж составили смету…

Василий Петрович вдруг стал серьезен, и, казалось, в душе его происходила борьба. Но он вспомнил, что племянник Вики, во всяком случае, получит как его наследник десять тысяч, и такое место… И оба они всегда внимательны и никогда не просили денег.

– Такие деньги и у меня найдутся, Линочка… Недавно на выигрышный билет выиграл… Я сам вам дам их взаймы…

И, словно бы сам растроганный своим вниманием, прибавил:

– И с рассрочкой, и за самые маленькие проценты… Я рад помочь хорошим людям…

– Дорогой, милый, благодарю…

И Лина поцеловала дядю Васю.

Василий Петрович написал чек, выдал его Лине и попросил ее написать расписку.

– Скажи, чтобы Виктор подписал… Понимаешь, для памяти… Я завтра же приду поздравить Витю. А тебя, красавицу, позволь поздравить сейчас!

И дядя Вася крепко поцеловал Лину в губы.

X

После двух месяцев посещения Варенцовой магазинов и хлопот по устройству новой квартиры в третьем этаже большого дома на Кирочной Лина наконец успокоилась, прикончив все убранство.

Все ей казалось необыкновенно «мило» и не так, как у других.

И Лина с горделивым чувством удовлетворенности любовалась шестью комнатами, особенно гостиной с новой голубой мебелью, трельяжами, цветами, зеркалом и высокой лампой с огромным шелковым абажуром и «гнездышком» – большой комнатой с пушистым ковром, с хорошеньким письменным столом, новыми рамками фотографий и шелковыми низенькими ширмами, закрывающими роскошные кровати с белыми кружевными покрышками, и с фонариком на средине потолка, льющим по вечерам томный свет.

Она заглядывала и в светлую, чистую кухню, на полках которой сверкали расставленные медные кастрюли, сковородки и другая нужная посуда.

Новая бонна-англичанка (из петербургских, впрочем, англичанок) казалась Лине вполне приличной и порядочно одевавшейся. Довольна была Варенцова и кухаркой за повара, и новой горничной, которой было велено ходить в белом чепце и белом фартуке.

И молодая женщина испытывала удовольствие благополучия и обеспеченности и приятной уверенности в том, что долее сохранит свою красоту при средствах и в «красивой рамке». Она считала себя еще более властной и сильной оттого, что стала еще интереснее и привлекательнее и могла дольше поддерживать влюбленность Вики заботой о холе своего тела, всегда хорошо одетая и особенно когда по вечерам наденет свой новый ослепительный красный капот с прозрачной кружевной шемизеткой и с широкими рукавами, из-под которых оголялись красивые полные руки.

Лина показывала мужу убранство квартиры, обращая его внимание на все мелочи, и спрашивала Вики:

– Не правда ли, уютно, Вики? Не правда ли, мило? И, право, мы устроились недорого. Зато сколько я торговалась, сколько я хлопотала, Вики, чтобы обошлось нам дешевле!..

Варенцов находил, что все мило и со вкусом. Разумеется, вошли в долги. Он не любил долгов, но…

– Но долг не должен нас беспокоить… Дядя Вася предложил так мило. Он понял, что в нашем новом положении следовало жить прилично, и всего по сту рублей в месяц… Незаметно уплатим.

Со службы Варенцов приезжал в шесть часов, и уже теперь обед был всегда готов и Лина была дома к обеду, зная, что Вики был бы недоволен, если бы ему пришлось дома дожидаться или обедать без жены.

Возвращался Варенцов довольный и не раз говорил, что на службе все идет хорошо и что Козлов доволен его работой. Но, разумеется, приходится много работать, и он не боится работы.

Хотя Вики теперь и имел в глазах жены большую значительность, чем прежде, и она была более внимательна и ласкова с ним, но, когда все «устроилось», первый порыв радости «события» прошел и Вики, разумеется, и не думал больше говорить о щекотливости компромиссов, – разговоры Вики стали казаться Лине по-прежнему скучноватыми, особенно когда он «тянул», рассказывая о своих служебных делах или философствуя насчет необходимости и бережливости «вообще».

Лина уже не показывала скуки от этих tete-a-tete [6], как и прежде, да и Вики, казалось, понемногу входил в роль равноправного супруга и господина, понимающего, что он создал благополучие, но – звали в театр или на журфикс к знакомым, более подходящим к новому их положению и, если Вики должен был заниматься, – Лина уезжала одна, упрашивая приехать за ней попозже.

Пришлось им познакомиться и с несколькими из новых сослуживцев. Они казались несколько однообразными с их разговорами – преимущественно служебными слухами и сплетнями, более или менее банальным злословием про другие ведомства и про их начальников и повторением газетных известий о театре и каком-нибудь скандале. И общий тон отзывался большим индифферентизмом к какому-нибудь интересному вопросу или к какому-нибудь явлению, действующему на нервы. Точно все на свете малоинтересно, кроме того, что делается в департаменте, а если в обществе о чем-нибудь и «болтают», – преувеличенно обвиняя правительственных агентов и находя недостаточно современными наши устои, – то этой болтовней занимаются неосновательные люди без положения или молодые люди, которых сбивают разные мерзавцы. Пусть-ка болтуны посмотрят, что делается теперь в Англии.

Все это были максимы, не подлежащие сомнению.

И Варенцовы, еще недавно часто водившие другие разговоры, должны были отмалчиваться или даже и поддакивать.

Посещали Варенцовых и прежние знакомые, поздравляли их не без завистливого чувства к счастливцам и, конечно, надеялись, что такой умный и либеральный человек, как Виктор Николаевич, сделает на новом месте много хорошего.

Однако два-три прежних знакомых перестали заглядывать к Варенцовым, и Лину это злило, хотя она и успокаивала себя тем, что эти господа не ходят из зависти.

«Ну, положим, Наумов и Иванов не могут простить Вике, что он получил блестящее назначение… А Биркин?..»

Ей нравился этот живой и интересный брюнет лет сорока, служивший после многих житейских невзгод в каком-то правлении, который, казалось ей, любил заходить к ним и особенно горячо говорил с нею о литературе, о жгучих злобах, об этике и часто приносил ей подписные листы на какие-нибудь благотворительные дела… Он, по-видимому, неравнодушен к ней, и не был узким прямолинейным ригористом, был умен, казалось, терпим к чужим мнениям и не стеснялся в знакомствах хотя бы и с людьми, как он говорил, иной веры.

И этот Биркин вдруг исчез…

Это особенно злило Лину. Ей хотелось, чтобы он мог ее видеть в ее простеньком домашнем платье или в ослепительном капоте. Биркин был таким близким знакомым, что его можно было бы принять и в капоте, сославшись на нездоровье.

И однажды вечером Лина сказала Вики:

– Биркин, верно, неожиданно уехал из Петербурга куда-нибудь…

Варенцов вдруг вспыхнул.

– Не уезжал, Лина… Я его вчера еще встретил на улице.

– И вы разговаривали?

– Он сделал вид, что не узнал меня…

– Конечно, в самом деле не узнал?

– Конечно, в самом деле отвернулся, Лина… Я думал, что он умней! – прибавил со злобным чувством Варенцов. – Надеюсь, ты не очень жалеешь, что он больше не благоволит к нам?

– Какая скотина! – вспылила Лина.

И тотчас прибавила:

– Точно он не знает тебя, милый!

Варенцов пожал плечами и презрительно промолвил:

– Верно, считает себя солью земли, потому что что-то болтает и чему-то сочувствует.

И снова вспыхнул, вспомнив оскорбительную для него встречу с Биркиным, о которой он не сказал вчера жене и которая напомнила Варенцову, что и он «чему-то» сочувствовал и даже об этом читал реферат.

«А теперь какой реферат!?» – подумал он.

– Я не думала, что Биркин так груб… Разумеется… мы незнакомы… И кузиночка Вава хороша! Вот дура!..

– А что?

– Пришла… Все осматривала. Злилась оттого, что она не может так жить… Ее-то друг, – я знаю, какой друг этот приват-доцент, с которым она всюду! – проповедует акриды и мед, и она, как попугай, за ним… «Ах, Лина, какая ты стала буржуазка… Ты совсем изменилась… Вместе со своим Вики вы, говорит, изменили своим честным взглядам»… Ну, я без церемоний и назвала ее дурой… Надеюсь, она больше ни ногой.

– Потеря невелика! – усмехнулся Варенцов.

– Еще бы! Я прежде думала, что она хоть и дура, но все-таки добрая… А выходит – и злая и… развратная… Удивляюсь, какой осел ее муж… Кажется, доволен своим менажем a trois… Воображаю, что станет она врать на нас…

Варенцов задумался и через минуту проговорил:

– Знаешь ли что я тебе скажу, Лина?

– Что, милый?

– Надо нам вообще быть осторожнее в знакомствах… Все-таки положение! Не следует компрометировать себя человеку, который… – ты понимаешь, Лина? – который может быть со временем государственным человеком и сделать что-нибудь хорошее для России!.. – не без апломба проговорил Варенцов.

– Умница! – восторженно проговорила Лина.

В эту минуту горничная подала Варенцову письмо.

Он взглянул на почерк и сказал:

– От отца.

– Откуда?

– Городское…

– Отчего же он не пришел к сыну?.. Хорош отец!

Варенцов прочел письмо и, передавая его жене, смущенно промолвил:

– Читай, Лина.

Лина прочла необыкновенно грустное письмо ех-профессора… Он писал, между прочим, что не может пока повидаться с ним… а почему?.. Виктор, верно, догадается.

«Я все-таки думаю, – прибавлял отец, – что твоя жена – главная виновница в том, что ты служишь делу, которому не веришь, и будешь равнодушен к правым и виновным».

– Хорош отец!.. – озлобленно проговорила Лина.

– Удивляюсь, что еще не ругается… Он-то что делал и какому именно делу служил?.. – сказал Варенцов.

– Только разорил семью и… давно отшатнулся от тебя, вики…

– Да… Неосновательный и беспутный человек, не понимающий, что у нас иные задачи и мы живем в другие времена! – высокомерно промолвил Варенцов.

– Эгоист твой отец, вот что!.. И смеет думать, что я могу влиять на тебя… Да разве это не вздор, милый?..

И Лина обняла Вики и напомнила, что они сегодня вечером едут на журфикс к директору департамента.


1902

1

Кретон – плотная хлопчато-бумажная ткань из окрашенной пряжи, часто с набивным рисунком.

2

«Сожительство втроем» (франц.)

3

«Супружескую жизнь» (франц.)

4

Сьюг – костюм (англ.).

5

Бывшем (лат.)

6

Разговоров наедине (франц.)


  • Страницы:
    1, 2