- Подъезжай поближе ко рву!
      Нас наспех выбросили. Здесь я увидел много людей, которые ждали своего смертного часа. Тут же усташи изнасиловали одну женщину. Я слышал, как, отвечая на вопрос, она сказала, что работает учительницей в поселке Бович.
      Когда трупы свалили в ров, я оказался рядом с учительницей, которую убили после изнасилования. Я услышал, как один из усташей сказал, что надо осмотреть учительницу, нет ли у нее колец, ведь их можно неплохо продать. Вслед за этим кто-то спрыгнул в ров и, обнаружив кольцо, снял его с пальца учительницы. В это время подъехал еще один грузовик, переполненный людьми, которых усташи один за другим поубивали молотками. Трупов было много, мне казалось, что во рву не хватит места для всех. Чтобы вместить побольше трупов, усташи стали складывать их рядами. Одному показалось, что кто-то дышит, они открыли стрельбу из ружей, в результате чего пуля задела мою ногу. Но я не издал ни звука. Когда очередь дошла до меня, один из усташей заметил на мне хорошую майку, снял ее, хотя она была вся в крови. Все это время я старался сдерживать дыхание, чтобы не обнаружить признаков жизни...
      Наконец все успокоилось. Усташи уехали. Я тайком выбрался из рва, спрятался в кукурузе, а потом через кустарник ушел довольно далеко. Из ноги непрерывно сочилась кровь. Но я не думал об этом. Мне хотелось как можно дальше уйти от смерти. Я потерял счет времени. Удивился, когда понял, что светает. До наступления рассвета мне удалось добраться до места, которое называлось Курета. Здесь я спрятался в дубе. Вскоре сюда забрел один знакомый, который, узнав меня, привел к себе в дом. Не прошло и двух часов, как мы услышали женские причитания. В деревню прибыли усташи, которые стали сгонять народ для очередной бойни. Я спрятался на сеновале. Там я провел безвылазно шесть месяцев. Еду мне приносили туда".
      На следующий день усташи попытались замести следы своего преступления. Прежде всего они приказали привести в порядок улицу перед церковью, так как она вся была залита кровью. Вспоминая об этом, АНТЕ ШЕШЕРИН из села Глина рассказал следующее:
      "Возвращаясь около четырех часов утра домой с работы, я обратил внимание на то, что усташи моют церковь, а в желобе около нее я увидел кровь, хотя в ту ночь шел дождь. Возле церкви стоял Стево Прайчич, сапожник из Юкинаца, который, распоряжаясь, что и где убрать в церкви, сам тоже мыл тротуар. Ему помогали усташи, одетые в гражданскую одежду. В тот же день они обработали церковь известью и карболкой. Но, несмотря на это, неприятный запах вблизи церкви сохранялся более двух недель. Я видел также, как на реке Глине усташи мыли грузовик, на котором они перевозили жертвы. Водителем этого грузовика был Мариян Хорват".
      Не многим отличаются от вышеприведенного свидетельства и показания Мато Бакшича и Андрии Шолнековича. Вот что рассказал АНТУН ГРЕГУРИЧ:
      "На стенах церкви и на лестнице, ведущей на колокольню, я заметил следы крови, хотя церковь и мыли после разыгравшейся здесь бойни. На полу была разбросана одежда жертв, а также церковный инвентарь... Чтобы смыть кровь, усташи поливали церковь водой, носили ее через все четыре двери, но неприятный запах все равно ощущался, хотя все было и вымыто. Несколько дней можно было наблюдать, как д-р Юрай Ребока посыпал чем-то пропитавшиеся кровью места..."
      Жестокая кровавая бойня в Глине останется в памяти народа как одно из самых тяжких преступлений усташей в первые месяцы после прихода к власти Павелича и назначения Артуковича министром в "НГХ".
      Торопясь добиться поставленных целей, доказать свою решимость во что бы то ни стало создать "этнически чистое", "независимое" государство, усташи с каждым днем увеличивали число беспрецедентных по садизму преступлений. Они не останавливались перед количеством жертв. Их лозунгом уже тогда было: "Нож - в горло, даже если виноват твой брат хорват!"
      Так в соответствии с приказами Артуковича и его сподвижников Хорватия, Босния и Герцеговина все больше превращаются в места истребления невинных людей, в том числе женщин и детей, а "Независимое Государство Хорватия" - в машину смерти, беззакония и неслыханных ужасов.
      Об этом красноречиво свидетельствуют выдержки из пунктов 6, 7 и 8 обвинительного акта:
      "...В конце августа или начале сентября 1941 года он (А. Артукович) приказал членам своих групп уничтожить все население - мужчин, женщин и детей деревень, расположенных на горном массиве Озрен, близ Добоя. Этот приказ сразу же был выполнен. В результате были убиты: 48 жителей села Српски Придьел; 25 человек - главным образом женщин и детей - сожгли в запертом сарае в селе Риечица".
      В мае 1942 года по приказу обвиняемого Артуковича 102 человека из местечка Тенье (район Осиек) были помещены в концлагерь Ясеновац и там уничтожены. Среди них 20 семей полностью, включая 30 женщин и 40 детей в возрасте до 14 лет.
      В мае 1942 года 60 жителей из Даля (тот же район) были депортированы в лагерь Ясеновац и там убиты. Среди них - 17 женщин и 25 детей в возрасте до 14 лет.
      В мае 1942 года по приказу обвиняемого Артуковича 247 человек - в том числе 95 женщин и 58 детей в возрасте до 14 лет - из местечка Врбань были заточены в Ясеновац и убиты...
      В мае 1942 года около 120 человек из Жупани и 460 мужчин, женщин и детей из села Бошняци заключены в лагерь Ясеновац и там убиты.
      Преимущественно в мае 1942 года по распоряжению обвиняемого Артуковича в застенки Ясеноваца бросили югославских граждан цыганского происхождения и там уничтожили. Их доставили из следующих мест:
      - Илокский район: всего около 500 человек: 60 мужчин, женщин и детей из города Илока и около 40 из села Сусьека;
      - Вуковарский район: 35 мужчин, женщин и детей из города Вуковар, около 150 человек из села Миклушевци, около 110 человек из Боготы, около 150 - из Трипини, 25 - из Могославаца;
      - Джаковацкий район: около 150 мужчин, женщин и детей из села Стризивойно;
      - Валповский район: около 500 человек из местечка Валпово; 42 - из села Петриевци, 90 - из села Сатница, 133 - из села Бистринац; 35 - из села Пизовац;
      - Доне-Михоляцкий район: около 120 человек из местечка Доне-Михоляц, около 150 - из села ДонеВилево, 31 - из села Подравски-Подайици, 20 - из села Св. Джурац, 42 - из села Подравска-Мославина, 46 - из села Радиковац.
      В период с середины апреля и до начала октября 1942 года по приказу А. Артуковича о заключении в концлагеря и уничтожении в них абсолютно невинных людей, граждан Югославии (хорватов, сербов, евреев и др.), в том числе женщин, несовершеннолетних детей, стариков, а также священнослужителей разных вероисповеданий, было брошено в застенки концлагерей более 200 тыс. человек, которых уничтожили, а их имущество конфисковали. По его приказам в концлагерях были совершены, в частности, следующие убийства детей в лагере Джаковац: Аницы Рахан из Сараева, трех месяцев; Саломона Кабило из Сараева, шести месяцев; Гиты Маэстро, одного года; Ленчика Маэстро, неустановленного возраста; Мориса Маэстро, десяти месяцев; Якицы Коэна, одного года; Леви Коэна, двух лет; Анны Калдерок из Сараева, полутора лет; Рафаэля Атиаса из Сараева, десяти месяцев; Изи Папо из Сараева, одного года; Миды Пано, одного года; Йозефа Клайна из Сараева, двух лет; Йозефа Мацаро из Сараева, одного года... К этому перечню следует добавить и 2 тыс. детей, чьи фамилии не установлены, которые были удушены в газовых камерах в августе 1942 года. Не удалось также установить фамилии 25 тыс. детей, уничтоженных в концлагере Стара-Градишка, первоначально находившихся в лагерях Лобоград, Ябланац и Млака (что около Ясеноваца), Острица, Сисак, Ястребарско и Горня-Риека. Эти дети были умерщвлены голодом, пытками, посредством добавления в пищу каустической соды, заражения инфекционными болезнями, о чем подробнее будет рассказано ниже.
      Остальные - около 1500 женщин и детей, чьи фамилии установить не удалось,были узниками концлагеря Джаково. Когда этот лагерь был ликвидирован, люди были перемещены в Ясеновац и там уничтожены. В их числе: 47 православных священников, среди которых - Милан Божич, преподаватель закона божьего из Сараева; Богдан Лалич, священник из Сараева; Джуро Алагич, приходский священник из Горня-Дубравы; Йован Зец, приходский священник из села Возуце; епископ Сава Трлаич; Йован Биегович, преподаватель закона божьего из Бихача; Никола Бугонович, приходский священник из села Дони-Ланац; Данило Бракус, приходский священник из села Биело-Поле; Петар Вучинич, член церковного суда из Плашко; Милан Диклич, приходский священник из Косинье; Милан Докманович, приходский священник из Плашко; Милойко Дошен, приходский священник из Почителя (район Госпича); Владимир Дуич, приходский священник и представитель архиепископата из Српска-Моравице; Милан Джукич, секретарь епископата. Было также уничтожено 48 раввинов и преподавателей еврейской религии, среди которых - д-р Дойчен, раввин из Лудбрега (около 70 лет); д-р Симон Унгар, раввин из Осиека (около 60 лет); Хинко Гринвальд, раввин из ПодравскаСлатины (около 95 лет); Илия Гринвальд, раввин из Чаковеца (около 56 лет); Мирослав Фрайбергер, раввин из Загреба (около 40 лет); д-р М. Хайс, раввин из Сисака (около 60 лет); д-р Рудольф Клих, раввин из Вараждина (около 70 лет); д-р М. Койн, раввин из Копривницы (около 58 лет)... Список преступлений Андрия Артуковича, за которые он несет прямую или косвенную ответственность, как усташ и министр "НГХ", как законодатель, заполняет все судебное обвинение, каждая его строчка свидетельствует о множестве загубленных жизней.
      Хорватская комиссия по выявлению преступлений оккупантов и их пособников, проведя предварительное расследование, подготовила исчерпывающий документальный анализ под № F-3371 всех преступлений Андрия Артуковича, что дает основание утверждать, что он является самым крупным преступником.
      Не менее важны и факты, выявленные краевой комиссией Воеводины, которые обобщены в документе под № F-5767 от 4 июля 1946 года. Хорватская комиссия составила список 21 преступления, в которых самым непосредственным образом виновен Артукович. В этом документе, в частности, говорится, что министр внутренних дел "НГХ" совершил следующие преступления:
      "I. Присвоение имущества всех содержавшихся в заключении лиц в период с 1941 по 1945 год в лагере Ясеновац; пытки и убийства заключенных.
      2. Умерщвление узников лагеря Ясеновац голодом в течение 1941-1945 годов.
      3. Уничтожение узников в лагере Ясеновац в течение 1941-1945 годов в результате изнурительного труда в каменоломне, в лесу, в поместье, в различных мастерских лагеря Ясеновац. Во время работ усташи избивали узников, а ослабевших убивали.
      4. Ликвидация старых и больных узников лагеря Ясеновац с ноября 1941 до 1945 года; в Градине таким образом было уничтожено несколько тысяч заключенных.
      5. В октябре 1941 года убийство 85 узников лагеря Крапье, расстрелянных Максом Лубуричем за то, что они требовали улучшения питания.
      6. 15 ноября 1941 года расстрел узников в лагере № 1 (Крапье) общей численностью около 300 человек.
      7. 15 ноября 1941 года ликвидация 500-800 узников.
      8. 23 декабря 1941 года расстрел Любой Милошем 25 узников в лагере Ясеновац в качестве наказания за нападение одного из заключенных на усташского солдата.
      9. 24 декабря 1941 года убийство Любой Милошем и другими усташами около 800 узников молотками в непосредственной близости от лагеря Ясеновац.
      10. 25 декабря 1941 года убийство Любой Милошем и Йоцой Матиевичем 45 православных узников, доставленных в лагерь Ясеновац.
      11. В период с ноября 1941 года по февраль 1942 года убийство усташами вблизи Кошутарицы узников из Срема, Боснии и Славонии (от 40 до 50 тысяч) топорами.
      12. Январь 1942 года. Смерть около 300 узников в больнице лагеря Ясеновац в результате нанесения ударов ножами и дубинками по голове.
      13. Февраль 1942 года. Расстрел Ивицей Матковичем 5 узников в лагере Ясеновац за то, что они пытались выкопать картофель.
      14. Убийство усташами в период между 3 и 6 марта 1942 года 72 узников лагеря Ясеновац во время строительства кухни.
      15. Январь 1942 года. Убийство 56 узников в лагере Ясеновац, совершенное железными лопатами Любой Милошем и другими усташами;
      16. 1 февраля 1942 года. Ликвидация Юсичем Муйей и другими усташами доставленных в лагерь Ясеновац крестьян (от 400 до 500 человек) из окрестностей села Млака возле Глины.
      17. Ликвидация в период с февраля до конца мая 1942 года неустановленного числа мужчин, женщин и детей, сожженных усташами в печи.
      18. Убийство в период с весны до августа 1942 года цыган, узников лагеря Ясеновац, общей численностью около 40 тыс. человек и других заключенных (количество неизвестно), совершенное усташами в Градине и Уштице с использованием молотков и ножей.
      19. Ликвидация усташами нескольких тысяч мужчин, женщин и детей, доставлявшихся в лагерь Ясеновац в период с весны до поздней осени 1942 года, в Градине и окрестностях Ясеноваца.
      20. Летом 1943 года по распоряжению Марко Павловича и Йовицы Брклячича заключенных лагеря Ясеновац при выходе на работу за его пределы стали заковывать в цепи. Питание было сокращено на 10%, ухудшилось обращение усташей с узниками, участились случаи их избиения, вследствие чего погибло около 50 заключенных.
      21. Издевательство над 15 пленными партизанами из Далмации в лагере Ясеновац летом 1943 года, избиение их дубинами, в результате чего трое умерло, а остальные надолго попали в больницу. Преступление совершили 10 усташей из 1-й сотни..."
      Решение комиссии Воеводины по выявлению преступлений оккупантов и их пособников, которое относится также и к Андрию Артуковичу, выдвигает следующие обвинения в разделе "Краткое описание и квалификация преступления", "Массовые преступления":
      1) убийства и резня - систематический террор;
      2) убийство заложников;
      3) истязание гражданского населения;
      4) изнасилования;
      5) интернирование граждан и их содержание в нечеловеческих условиях;
      6) преднамеренное разорение населения и уничтожение недвижимого имущества;
      7) мародерство.
      Далее в документе следует указание: "Подробности смотри в решении комиссии F № 1224". Эти подробности повергают в ужас.
      Самыми страшными орудиями власти в "НГХ" были: выездной полевой суд, расстрел заложников и заключение в лагеря. Именно они определяли законодательство в "НГХ" в том виде, в каком оно было задумано Павеличем, Артуковичем, Будаком, Пуком...
      Выездной полевой суд. Предшественниками выездного полевого суда были созданные в те годы чрезвычайный народный суд и полевой суд.
      Чрезвычайный народный суд был создан в соответствии с законом о защите народа и государства от 17 апреля 1941 года для рассмотрения преступлений, связанных с государственной изменой. Закон от 17 мая 1942 года об учреждении полевых судов предоставил право министру юстиции (в ту пору Андрию Артуковичу) по своему усмотрению учреждать полевые суды, которые должны были судить лиц, обвинявшихся в совершении уголовных дел по статьям 154 и 167, параграф 3, статьям 188, 191, 201, параграфы 1 и 2, а также статьям 206, 207 и 326-328 уголовного кодекса Югославии.
      Эти суды не оправдали ожиданий, поэтому 24 июня 1942 года был принят закон об учреждении выездного полевого суда. К компетенции этого суда были отнесены все преступления, которые рассматривались и полевым судом, а именно уголовные дела, предусмотренные статьями 91-98а, 108, 128 и 307 уголовного кодекса Югославии.
      Закон о выездном полевом суде дополнялся позднее законами от 26, 27 и 28 июня, 5 и 10 июля, 22 сентября и 12 декабря 1942 года, которые расширяли полномочия этого суда. Выездной полевой суд рассматривал и дела по статьям 225-241 уголовного кодекса.
      За нарушение вышеперечисленных статей предусматривалось лишь одно наказание - смертная казнь. Только принятым позже законом от 12 декабря 1942 года № CDLII-1227 было сделано исключение в отношении хозяйственных преступлений, что нисколько не изменило характер разбирательства дел, рассматривавшихся этим судом.
      Расстрел заложников. Этот вид преступления особенно широко был использован в "Акции Виктора Томича", результатом которой было огромное количество жертв. Закон от 2 октября 1941 года N ССС XXXI-1680 предписывал образ действий "при коммунистическом нападении в случае, если виновник не сдается". В соответствии с его статьями, в случае "коммунистического нападения" на жизнь и имущество граждан, в ходе которого погибнет одно или несколько лиц, а виновник не будет найден в течение 10 дней, управление по поддержанию общественного порядка и безопасности может распорядиться расстрелять по десять человек за каждого погибшего из числа выявленных полицией коммунистов. Этот закон легализовал убийство невинных людей, не причастных к совершению той или иной акции.
      Возложение ответственности на какое-либо лицо лишь на основании его принадлежности к организации, членом которой является тот, кто совершил определенную акцию, противоречит основным принципам уголовной ответственности, в соответствии с которыми наказанию подлежат, кроме исполнителя, только подстрекатели и пособники.
      Заключение в лагеря производилось в соответствии с двумя законами: законом о направлении ненадежных и опасных лиц для принудительного пребывания в концентрационные и трудовые лагеря от 25 ноября 1941 года № СС XXVII-2098 и законом о предотвращении наказуемых насильственных действий против государства, отдельных лиц или имущества от 20 июля 1942 года № СС IX-1779, измененным и дополненным законоположением от 3 августа 1942 года за № CCXV.
      Первый закон предписывает, что ненадежные люди, представляющие опасность для общественного порядка и безопасности и способные поставить под угрозу мир и спокойствие хорватского народа или завоевания освободительной борьбы усташского движения, могут быть принудительно направлены в концентрационные или трудовые лагеря, которые уполномочена создать усташская надзорная служба.
      Второй закон, в который были внесены дополнения и изменения спустя всего 14 дней после его принятия, предписывает принудительно направлять в концентрационные и трудовые лагеря следующих лиц: жен, родителей, детей, братьев, сестер, проживающих вместе с лицами, нарушившими в одиночку или сообща с вооруженными группами общественный порядок и безопасность или поставившими под угрозу мир и спокойствие "хорватского народа", или осуществившими иное уголовно наказуемое деяние, направленное против государства, отдельных лиц, имущества, или же бежавших из дома.
      Решение о направлении таких лиц в концентрационные лагеря принимает усташская надзорная служба. Органы управления и самоуправления, а также усташские учреждения выявляют лиц, угрожающих безопасности, членов их семей, а также сообщников.
      То обстоятельство, что организация лагерей и управление ими были поручены усташам, дало им возможность преследовать всех неугодных; они могли их арестовывать, пытать и уничтожать. Создание выездных полевых судов, введение практики расстрела заложников, заключение в лагеря - являются уголовными преступлениями лиц, узурпировавших власть в "НГХ" и присвоивших себе право от имени хорватского народа издавать законы.
      Закон о создании выездных полевых судов подписали Анте Павелич, Андрие Артукович и Мирко Пук. Закон о заключении в лагеря подписали Анте Павелич, Мирко Пук, Андрие Артукович и Владимир Кошак. Все они - создатели вышеназванных преступных законов, с помощью которых уничтожена часть нашего народа.
      Поскольку А. Артукович подписал упомянутые законы, тем самым он совершил уголовное преступление по ст. 3, параграф I, пункт 3, закона об уголовных преступлениях против народа и государства, за что должен нести ответственность.
      В качестве доказательства вкратце приводим анализ массовых преступлений, озаглавленный "Акция Виктора Томича" и "Выездной полевой суд в Среме" (Сремский краевой архив, инвентарный № 22250).
      О каких тюрьмах, судах и убитых заложниках идет речь?
      Одна из самых страшных усташских тюрем находилась в Загребе на улице Рачкого, 9. Большое количество заключенных после пыток было уничтожено в самой тюрьме или на месте массовых убийств в Максимире.
      СЛАВКО РАДЕЛЬ рассказывает об этом:
      "...Каждый раз, когда в Загребе совершалось какое-либо покушение, например на почте или в ботаническом саду, сразу же после этого проводились аресты и уничтожение заложников. В газетах сообщалось, что их судил полевой суд, но в действительности никакого суда не было. Таким образом, в Загребе было убито большое число людей. Многие из них прошли через усташскую тюрьму, расположенную на улице Рачкого, № 9. В этой тюрьме усташи применяли многочисленные пытки: загоняли иглы под ногти, жгли подошвы, били по голове, подвешивали за различные части тела, прижигали сигаретами..."
      НЕЛЛА ГАВРАНЧИЧ свидетельствует:
      "В связи с массовыми арестами сербов, евреев и "ненадежных" элементов тогдашней так называемой усташской полицией, управление которой находилось на улице Рачкого, № 9, 1 августа 1941 года был арестован мой муж и помещен в подвале здания этого управления.
      С арестованными там обращались очень плохо. Подвал был без окон, без дневного света, не имел вентиляции, так что заключенные задыхались там от недостатка воздуха. Чрезмерно яркое электрическое освещение, никогда не выключавшееся, ослепляло их, что становилось особенно невыносимым во время короткого отдыха, при попытке заснуть. Они не знали, когда день, а когда ночь, догадываясь об этом лишь по времени раздачи пищи. Часов у них не было. Жара была нестерпимой, все лежали голыми, не шевелясь, стремясь тем самым потреблять как можно меньше кислорода. Стены были снизу доверху мокрыми от испарений.
      Созданные выездные полевые суды циркулировали с места на место по всему "Независимому Государству Хорватии", их появление повсюду вызывало страх, так как их приезд, как правило, означал смерть для многих ни в чем не повинных людей.
      Тех, кого назначили к уничтожению в качестве заложников, выездные полевые суды зачастую даже не судили. Усташи подвергали их чудовищным истязаниям во время предварительного заключения, после чего убивали. "Судьи" же полевого "суда" задним числом выносили приговор как будто бы в результате проведенного следствия. А если где-либо и проводилось следствие, то оно использовалось только для того, чтобы максимально ущемить достоинство жертвы".
      АЛЕКСИЕ ЛУТЕНБЕРГЕР так описывает следствие:
      "В связи с прибытием печально знаменитого полевого суда в Беловар меня несколько раз, порядка ради, назначали адвокатом осужденных. Следствие велось в общем плане, обвиняемых допрашивали весьма поверхностно, даже их заявления неправильно записывались в протокол. Могу утверждать, что любая защита обвиняемых была невозможна, ибо суд принципиально отвергал все, что говорила защита, и вообще не принимал во внимание то, что приводилось ею в пользу обвиняемого. Доказательный материал, призванный подтвердить вину обвиняемых, строился исключительно на основе показаний политических органов.
      Группа, которую тогда судили, состояла из 15 обвиняемых, преданных суду за различные проступки. Обвинение было объемистым, но судебный приговор был вынесен очень быстро. Помнится, что, как только суд удалился на совещание, я закурил, но не успел докурить свою сигарету, как меня позвали снова в зал заседаний суда, где уже объявляли судебный приговор. Это значит, что судебный приговор был вынесен еще до следствия, ибо технически невозможно продиктовать материал такого объемного обвинения со всеми показаниями обвиняемых в течение пяти минут. Все обвиняемые были осуждены на смерть, хотя не имелось ни одного конкретного доказательства их вины.
      Что касается работы выездного суда, то могу сказать, что это был не судебный процесс, а обычный трагический фарс. Любой человек, находившийся под судом и следствием, был заведомо осужден на смерть. Суд вообще не учитывал мнение защиты обвиняемого, его не интересовал доказательный материал. Ему было абсолютно безразлично, доказан или не доказан тот или иной состав преступления".
      Выездные полевые суды осудили на смерть и "легализовали" вынесенными задним числом приговорами убийство нескольких тысяч югославов различных национальностей. Иногда усташи считали полезным для устрашения населения обнародовать результаты "суда" или выдержки из выносившихся "приговоров"".
      В Петрушевацком лесу, неподалеку от Рабочей улицы Загреба 4 июля 1941 года был найден труп полицейского. Министерство внутренних дел сообщило 10 июля 1941 года, что выездной полевой суд осудил на смерть как "идейных вдохновителей преступления" 10 видных представителей интеллигенции, и они были тут же расстреляны. Все расстрелянные в момент убийства полицейского находились в Загребе. Некоторые из них отбывали тюремное заключение в Керестинеце еще с б апреля 1941 года.
      В другом своем сообщении министерство внутренних дел объявило, что 4 августа 1941 года (возглавлявшееся с этого дня А. Артуковичем) в 11 час. 45 мин. было совершено нападение на охрану усташского военного училища. Выездной полевой суд осудил на смерть 4 коммунистов как "непосредственных участников" этого нападения и еще 98 коммунистов как "идейных вдохновителей". Осужденные были в тот же день расстреляны.
      В течение всего лишь нескольких часов усташам удалось обнаружить, осудить и расстрелять не только непосредственных участников нападения, но и 98 "идейных вдохновителей".
      Более того, днем позже полевой суд выявляет, осуждает и расстреливает еще 87 "виновников" этого преступления.
      В конце октября 1943 года был принят "Закон о мерах борьбы с нарушениями и актами саботажа общественного порядка и безопасности", в соответствии с которым предусматривалось, что в отношении лиц, совершивших нападения, акты саботажа или признанных полицией активными коммунистами, а также их супругов, родителей и детей будут приниматься защитные меры. Такими мерами, как правило, являлись расстрел, повешение, депортация в лагеря с конфискацией имущества.
      По всем случаям, предусмотренным этим законом, первой и последней инстанцией, рассматривающей дело, было главное управление по поддержанию общественного порядка и безопасности, причем какое-либо обжалование его действий исключалось. Тем самым, по существу, признавалось, что речь шла не о "суде" или "судебном процессе", а о мести и уничтожении заложников.
      АЛЕКСАНДАР БЕНАК, советник министерства внутренних дел "НГХ", рассказал о том, как выбирались усташскими органами для расстрела заложники:
      "...Репрессии и карательные меры осуществлялись в соответствии с Законом 1943 года на основе письменных предложений территориальных полицейских управлений, направлявшихся главному управлению по поддержанию общественного порядка и безопасности. Начальник этого управления с учетом поступивших предложений принимал решение о целесообразности проведения карательных мер, их масштабах и формах. В частности, для примера скажу, что загребское областное полицейское управление обычно предварительно условливалось по телефону с начальником главного управления или его заместителем, или начальник политического отдела согласовывал с начальником главного управления вопрос о том, проводить ли карательные меры, в каких размерах и в отношении какого количества человек.
      Областное полицейское управление посылало затем письменное предложение с перечислением лиц, подлежащих аресту, число которых превышало предварительно оговоренное. Об этом предложении референт, а иногда и лично начальник политического отдела докладывал начальнику главного управления, который помечал в списке лиц, в отношении которых следует применить меры возмездия. При этом на самом списке он ставил краткую резолюцию, которая обычно гласила "К исполнению", и скреплял ее своей подписью. Соответствующее полицейское управление на основании этого распоряжения могло отдать нижестоящему управлению необходимые в связи с этим приказания для практического выполнения порученного задания, в то время как главное управление по обеспечению общественного порядка и безопасности, его политический отдел, подготовило бы сообщение для газет или, в случае необходимости, другие целесообразные, на его взгляд, материалы.
      Полицейские управления провинций свои предложения о проведении акций возмездия передавали, как правило, телеграфом; телеграфом им сообщался и ответ о согласии с этими предложениями или об их отклонении. Вообще же официальная процедура была аналогична вышеизложенной, с той лишь разницей, что после получения принципиального одобрения по телеграфу посылалось более детально аргументированное предложение, и если по телеграфу сообщалось согласие на проведение операции, то других документов больше не составлялось.
      Проведения акций возмездия требовали также и немецкие власти, и, насколько мне известно, в большинстве случаев на карательных операциях настаивали служба безопасности и полиция Германии. Подобные требования подписывал штандартенфюрер Гюнтер".
      Уничтожали заложников различными способами - расстреливали, вешали, убивали ударами молотка,- словом, расправлялись так, как заблагорассудится палачам. Большая часть жертв была убита и погребена недалеко от Загреба, в лесу, носящем название "Докторшина". Это место уничтожения и захоронения усташами своих жертв в народе получило название "Максимир", что не следует смешивать с загребским лесом Максимир, расположенным около 2 км севернее шоссе Максимир - Дубрава.
      После освобождения специальная комиссия обследовала Максимир. Была произведена эксгумация части погребенных там жертв, заслушаны показания многих свидетелей.
      Ниже приводится выдержка из протоколов, которая свидетельствует о том, какими методами уничтожались жертвы.
      "...Способы ликвидации были различными. Жертвы душили проволокой, били деревянными палками, молотком или другими тупыми предметами по голове, убивали выстрелами из пистолета или ружья в затылок, залпом из двух-трех или четырех-шести выстрелов в грудь или в голову и другими способами".
      Заключение в концентрационные лагеря в "НГХ" представляет особую главу этой трагической истории. И здесь Андрие Артукович внес свой максимальный вклад, создавая законы, разрабатывая планы и поручая их исполнение своим ставленникам: Эугену Кватернику, Мийо Бабичу и Векославу Лубуричу...