3) Три года учения в школе направляют, но далеко не воспитывают ученика. Ему надо еще добрых три года практически и под руководством расти как артисту в подходящей атмосфере. В нашем театре им работы нет. Кроме того, нигде создать такой атмосферы, как в нашем театре, нельзя. Ergo {следовательно (лат.).}, необходимо наш состав увеличить и расширить рамки деятельности театра, т. е. открыть общедоступный театр, а пока – параллельные спектакли.

 

4) К этим спектаклям предъявляются такие же художественные требования, какие предъявлялись к нам при возникновении Художественного театра.

6) Есть и еще одна цель возникновения общедоступного отделения Художественного театра 1. Не все из наших актеров удовлетворены работой. Савицкая, Книппер, Германова, Лилина, Леонидов, Вишневский нередко гуляют целые годы; не воспользоваться ими преступно и нерасчетливо. Вы скажете, что это невозможно, что это спутает репертуар, но еще невозможнее гноить актрис. Заставлять их, уже не в молодых годах, сидеть без дела, которое они могут делать хорошо, и – из боязни легкого замешательства в репертуаре – бросать то, что создано нами, и все силы нового театра посвящать тем, которые еще себя не проявили. (Я помню свои речи в защиту молодежи и так же страстно буду защищать их; но я беспристрастен и потому теперь вступаюсь за стариков.)

1) Молодежь играет одна. Охотно буду смотреть и прощу многое в таких пьесах, где главное в молодости. Так, например, "Снегурочка", "Юность" Гальбе, "Комедия любви", "Двенадцатая ночь".

3) Очень постановочная, вся из средних ролей пьеса, где можно взять не мытьем, так катаньем. Тут заняты как молодежь, так и ученики, так и участвующие в народе. Например: "Разъезд после "Ревизора", "Лагерь Валленштейна".

Исходя из таких градаций, я не совсем понимаю "Шейлока" с Вишневским (после Поссарта, Росси, Эмануэля, Барная и прочих) и Порцией – Бромлей (уж по крайней мере – Книппер, Германова, Лилина, хотя они убьют обаяние молодости спектакля).

Исходя из моих рубрик, следовало бы:

по второму разряду- Минского "Альма", амфитеатровская пьеса, "Шлюк и Яу", "Коллега Крамптон", "После представления "Ревизора" (Москвин – Щепкин), "Потонувший колокол", "Виндзорские проказницы" (Уралов – Фальстаф);

по четвертому разряду- "Потоп", ашевский спектакль (пьесы Аша), "В глубоких водах" Шницлера. (Не знаю пьесы, но кто-то очень хвалил для филиального отделения.) Может быть, пьеса Юшкевича.

Когда начинаю думать о "Лесе" и рядом о Достоевском – какая огромная между ними пропасть. Первая – мило и почтенно, но прощу только при блеске исполнения.

Как убрать сцену для акта? 5По-моему, очень просто – из таких же занавесок, как наша занавесь (конечно, серебряный рисунок подрисовать), устроить красиво задрапированную сцену. Посреди на задней стене – большая чайка (точно наш герб). По стенам – все портреты тех людей, которые помогли возникновению театра. Тут С. Морозов, А. Чехов, Лукутин, Геннерт, Прокофьев и прочие. Посреди – стол как для заседания, кафедра, растения, цветы, гирлянды.

Потом, может быть, распахнуть задний холст (стол убрать) и там, сзади, оркестр – симфония или фото-симфония.

Или впервые сыграть "Ревизора" 14 октября (ой, нет, не выйдет).

Или – чеховский спектакль из водевилей (мелко).

Следующее письмо через несколько дней и даже через неделю, так как завтра укладываемся. Вероятно, поедем в Бельгию – Бланкенберг (морское купанье).

Низкий поклон Екатерине Николаевне от любящего и преданного

Дорогой Владимир Иванович!

1) Вопрос бутафора – висит. Это грозный вопрос. Плохой бутафор это дорогая штука. Он один может затянуть пьесу на несколько недель.

Относительно начала сезона, т. е. "Ревизора" или "Синей птицы", писал свое мнение, т. е. то же, что думал и весной. На свои расчеты не надеюсь, так как у меня нет способности рассчитывать время. Если ошибаюсь, буду очень рад и ни на чем не настаиваю, а только забрасываю мысли для обсуждения. Конечно, подчиняюсь мнению большинства.

"Карамазовы" – это ужасно. Отчего же "Карамазовых" должен делать один Симов? А Егоров? Он ничего не работает 1.

О "Росмере" Вы пишете правду, но – жаль 2.

Думаю, что выгоднее даже для ремонта пьес временно взять отдельных мастеров, чем терять шесть недель в сезоне.

Когда Вы так упорно и долго настаиваете на своей мысли, Вы всегда правы, и потому с "Шейлоком" сдаюсь – на веру 4. То же и относительно цен на места. Радуюсь и любуюсь, когда Вы создаете Ваши проекты. Молчу и соглашаюсь со всем.

Вот в чем я жестоко проштрафился, это в монтировке "Ревизора". До такой степени у меня устала режиссерская и актерская фантазия, и так "Ревизор" далек от той морской обстановки, в которой мы теперь находимся, что, кроме банальности, не могу ничего придумать. Дольше всего будет заготовить:

2) Стол с массой яств в 5-м акте (чай с выпивкой и закусками).

4) Делать пробные костюмы и толщины:

один мундир (тоже) по Боклевскому;

один -,, – провинциальная барышня.

О "Синей птице".

Вначале они сидят в погребе, т. е. за решеткой. Это легко сделать. Таким образом все детские разговоры – головы, а остальные, т. е. изобретатели машин, фрукт и прочие – женщины-Дунканы.

По поводу Вашего второго письма, частного, написал брату извинение, но еще ответа не имею. Жаль, что поздно его получил. Не смею давать советов по вопросу частного и интимного характера, но знаю, что Вы делаете ошибку, которую делают всегда в Вашем трудном положении.

3/16 августа 1908. Вестенде

293*. Вл. И. Немировичу-Данченко

Дорогой Владимир Иванович!

No 1 – наши обычные сукна;

No 3 – боковые сукна того же тона и только рисованный рисунок занавеса;

Кроме того, давно уже следовало бы сделать одну или две падуги под рисунок занавеса. Те падуги, которые у нас висят, теперь очень не сходятся с сукнами.

1) Необходимость сукон для "Синей птицы" и "Ревизора". Они непременно должныбыть под занавес, так как при этом будет понятно, что при обычном устройстве сцены и на данный случай – решили отодвинуть декорацию назад. Занавески не обратят на себя внимания, к ним привыкли. Если же делать специальные занавески, то их причислят к самой декорации и будут спрашивать: что это, собственно, означает: комната Хлестакова в каком-то фантастическом шатре из богатых материй?

3) Из этих сукон я бы сделал юбилейную декорацию. Чайка – это наш герб 1. Серый занавес с рисунком – это наши национальные цвета. Все это связано с театром и уместно при юбилее точно так же, как и портреты Чехова и Морозова.

Сегодня опять от одного русского, москвича, с которым здесь познакомился, слышу, что в Малом театре наверноеидет "Труп" Толстого?!! 2

294*. О. Л. Книппер-Чеховой

Напиши мне номер квитанции, по которой багаж отправлен из Вестенде. Его можно узнать по наклейке на уцелевшем сундуке, если ты его не потеряла между Берлином и Москвой. Да не поручай этого горничной Дуняше, так как она недотепа, ни Епиходову, так как он обольет чем-нибудь уцелевший на сундуке номер,- и тогда все пропало.

Присылай скорее, так как, чорт побери, желтого дуплетом в угол 2– я без номера квитанции отправления ничего здесь сделать не могу.

Целую тебя, моя дорогая Люба.

Вестенде -5/IX-1908 г.

Дорогая Маруся.

…Сегодня смотрю в Каммершпиле "Лизистрату".

296. Из письма к М. П. Лилиной

…Крепко и нежно обнимаю. Будьте, здоровы и берегите друг друга. Нежно любящий и благословляющий тебя, Киру, Игоря

297. Из письма к М. П. Лилиной

…Я, слава богу, здоров. Устаю, но не жалуюсь, так как работа идет хорошо. Однако – по порядку. Простились с заграницей и приехали в 1 1/2 часа ночи на границу. Возмутительнее и отвратительнее я ничего не видал. Имей в виду. Дело происходит так. Отбирают паспорта, загоняют всех в огромный зал и там, как школьников, запирают. Осмотр ручного багажа. Потом всех сгоняют, как баранов, в угол. Отворяется окно, и пьяная рожа жандарма показывается в нем. Начинают безграмотно выкликать имена – так, например, Вагау (Вогау), Пириворовщикова. Я кричу нарочно – на смех – басом: "Здесь". И мне выдают женский паспорт Ольги Тимофеевны. Тупость и бессмыслица. Отдают паспорта кому угодно. Получив паспорт, выгоняют на платформу. Там в тесноте расставлены сундуки. Уже 3 часа ночи. Мы с бабушкой сидим и ждем. Рядом с нами доктор Соловьев со всей семьей (фомичевский зять). Подходит к нам чиновник. Ему дают квитанцию, и он требует паспорт. Читает паспорт и нагло осматривает всю семью Соловьевых. Не по вкусу они пришлись ему, и он командует: "Валяй". Грязные солдаты выкладывают все новые платья и кладут якобы бережно, на другой сундук. Чиновник спрашивает: "Есть у вас что-нибудь?" "Нет". Находит какую-то вещь, купленную за границей. Чиновник принимает совершенно неприличный тон и начинает обличать их чуть ли не как жуликов. Тогда без всякой церемонии все из сундуков, точно назло, выкладывается на пол – белье, кружевные платья – все. Соловьев протестует. Его за это ведут чуть ли не составлять протокол. Та же история повторяется и с нашим соседом. Наши физиономии за поздним временем понравились, и у нас ничего не смотрели. Так провозились до 5 часов утра. Поезд с опозданием на 2 часа тронулся. Кондуктор нас утешает. Вчера была такая же история, и все опоздали на варшавский поезд и там ночевали. Все это делается в конституционной стране. По дури чиновника люди теряют заказанные места и опаздывают к своим занятиям. К счастью, мы не опоздали и остальную часть пути ехали хорошо. На московской станции меня встретил Стахович, и мы поехали домой (около 1-2-х ч. дня). Там пили чай, рассказывали друг другу все, что было за лето. В 5 часов брал ванну. В 6 часов приехал Немирович и вводил за обедом в то, что происходит в театре. Приехали Барановская и Книппер. Обе милы. После обеда, около 8-ми, пошли к Стаховичу.

На следующий день – суббота 16-е, в 10 ч. в конторе общее собрание. Просидели до 6 часов. То же – много было русских разговоров. Вечером пришел в театр. На сцене играли 1-й и 2-й акты "Ревизора". Никак, хотя у Уралова, Горева и Москвина намечалось что-то. Не поняли серьезности отношения к роли и мои методы убеждения 1. В 10 часов репетиции прекращаются. Сулер пришел ночевать, и мы согрешили – заснули в 1 час ночи. На следующий день проснулись в 9 часов. Пили чай на кирюлиной террасе. Тепло. В 11 часов репетиции до 3 и от 7 до 10. Прошли весь первый акт и вечером повторили начисто. Многое уже выходит, и тон, кажется, найден. Может выйти хорошо, и труппа это почувствовала и оживилась. Между репетициями поехал на конке подышать в парк и попал на скачки. Побыл 10 минут, поймал на месте преступления всех наших игроков-актеров, с Москвиным во главе. Опять ночевал Сулер. В понедельник в 11ч. утра – 2-й акт "Ревизора" – туже, не выходит. Горев может быть очень хорош. Вечером – просмотр "Леса". Маленький скандал. Егоров зазнался и уехал с репетиции демонстративно. На следующий день ходил сконфуженный. Во вторник – утро: 2-й акт "Ревизора", вечер: просмотр "Лазоревого царства" (очаровательная декорация). "Ночь" (хорошо). 2-я картина "Ночи" (хорошо) 2. Среда утро – 2-й акт "Ревизора". Вечером заседание. Решили начать с "Синей птицы". Потом "Ревизор". Все дни ночевал Сулер. В четверг утро – фабрика, вечер-1-й акт "Синей птицы" в фойе. Все забыли. Германова – Фея – никак. Сегодня пятница – утро – дельная репетиция 1-го акта. Налаживается. Германова прилична.

…Вот, в общих чертах, отчет. Спасибо за твои милые письма…

Думаю, что у Владимира Ивановича расчет такой: если Германова не будет играть Фею, то ты запутаешься в двух маленьких ролях и тогда "У царских врат" спустят Германовой.

…Почему вы так рано в Берлин? В Голландию не едете? Будь здорова, и дай бог скорей свидеться.

26 авг. 1908

Все эти дни был очень занят. Приставала контора. Утром и вечером репетиции. В театре работали хорошо, но третьего дня, когда взялись за 2-ю картину "Синей птицы", оказалось, что не знают ни ролей, ни мест, несмотря на то что в прошлом году репетировали акт не один десяток раз. Это меня повергло в отчаяние, и опять настроение прошлого года вернулось. Вечером был свободен. После репетиции прошелся пешком в парк и обратно. Грязь, мерзость, дикость Москвы еще больше усилили тоску по порядку и дисциплине. Мне показалось, что мы погибнем в распущенности. Нужна дисциплина. Вечером остался дома и написал, кажется, недурно, главу об этике 1.Вчера, в понедельник, на утренней репетиции прочел ее актерам. Кажется, призадумались, и репетиция была хорошая. 2-я картина налаживается. Потом приехал Володя 2, ныл о разных делах, и к вечеру я опять потерял настроение, и репетиция "Ночи" не дала ничего. Рано кончилось. Ко мне зашли Мчеделов и Сулер, и мы читали мою книгу 3. Первая половина – хорошо и понятно, а дальше опять путаница и придется переделывать. Грешным делом засиделись до часу ночи. Сегодня и утром и вечером "Синяя птица": 1-й и 2-й акты.

299*. А. А. Блоку

Вот уже больше двух недель, как я вернулся в Москву и не могу освободить вечера, чтоб прочесть Вашу пьесу, за присылку которой сердечно Вас благодарю 1. Читать ее теперь, в том измученном состоянии, в котором я нахожусь, я боюсь. От 10 утра и до часу ночи я занят. Разрешите мне ответить Вам по поводу Вашей пьесы через две недели, когда пройдет "Синяя птица" и мы проводим Метерлинка, который собирается приехать в Москву между 20 и 24 сентября.

Еще раз благодарю за присылку. Жму Вашу руку и прошу передать мое почтение Вашей супруге от сердечно преданного Вам

300*. Л. А. Сулержицкому
 
26 сентября 1908

пишу, не отходя от режиссерского стола.

Справедливо Правление требует, чтоб я скорее отпускал оркестр.

Вода, после полутора лет – не действует. Мне шепчут, что надо бросить то, о чем мечтал полгода 2.

Простите,- может быть, я виноват, но заслуживаю снисхождения.