III

ПАРТИЯ

      Перехожу к вопросу о партии.
      Настоящий съезд проходит под флагом полной победы ленинизма, под флагом ликвидации остатков антиленинских группировок.
      Разбита и рассеяна антиленинская группа троцкистов. Её организаторы околачиваются теперь за границей на задворках буржуазных партий.
      Разбита и рассеяна антиленинская группа правых уклонистов. Её организаторы давно уже отреклись от своих взглядов и теперь всячески стараются загладить свои грехи перед партией.
      Разбиты и рассеяны национал-уклонистские группировки. Их организаторы либо окончательно спаялись с интервенционистской эмиграцией, либо принесли повинную.
      Большинство сторонников этих антиреволюционных групп вынуждено было признать правильность линии партии и капитулировало перед партией.
      Если на XV съезде приходилось еще доказывать правильность линии партии и вести борьбу с известными антиленинскими группировками, а на XVI съезде — добивать последних приверженцев этих группировок, то на этом съезде — и доказывать нечего, да, пожалуй — и бить некого. Все видят, что линия партии победила. (Гром аплодисментов.)
      Победила политика индустриализации страны. Ее результаты для всех теперь очевидны. Что можно возразить против этого факта?
      Победила политика ликвидации кулачества и сплошной коллективизации. Её результаты также очевидны для всех. Что можно возразить против этого факта?
      Доказано на опыте нашей страны, что победа социализма в одной, отдельно взятой стране — вполне возможна. Что можно возразить против этого факта?
      Очевидно, что все эти успехи и, прежде всего, победа пятилетки окончательно деморализовали и разбили в прах все и всякие антиленинские группировки.
      Надо признать, что партия сплочена теперь воедино, как никогда раньше. (Бурные, долго не смолкающие аплодисменты.)

1. ВОПРОСЫ ИДЕЙНО-ПОЛТИЧЕСКОГО РУКОВОДСТВА

      Значит ли это, однако, что борьба кончена и дальнейшее наступление социализма отпадает, как излишняя вещь?
      Нет, не значит.
      Значит ли это, что у нас всё обстоит в партии благополучно, никаких уклонов не будет в ней больше и — стало быть — можно теперь почить на лаврах?
      Нет, не значит.
      Врагов партии, оппортунистов всех мастей, национал-уклонистов всякого рода — разбили. Но остатки их идеологии живут еще в головах отдельных членов партии и нередко дают о себе знать. Партию нельзя рассматривать, как нечто оторванное от окружающих людей. Она живёт и подвизается внутри окружающей её среды. Не удивительно, что в партию проникают нередко извне нездоровые настроения. А почва для таких настроений несомненно имеется в нашей стране, хотя бы потому, что у нас всё еще существуют некоторые промежуточные слои населения как в городе, так и в деревне, представляющие питательную среду для таких настроений.
      XVII конференция нашей партии сказала, что одна из основных политических задач при осуществлении второй пятилетки состоит в “преодолении пережитков капитализма в экономике и сознании людей”. Это совершенно правильная мысль. Но можно ли сказать, что мы уже преодолели все пережитки капитализма в экономике? Нет, нельзя этого сказать. Тем более нельзя сказать, что мы преодолели пережитки капитализма в сознании людей. Нельзя этого сказать не только потому, что сознание людей в его развитии отстаёт от их экономического положения, но и потому, что всё еще существует капиталистическое окружение, которое старается оживлять и поддерживать пережитки капитализма в экономике и сознании людей в СССР и против которого мы, большевики, должны всё время держать порох сухим.
      Понятно, что эти пережитки не могут не являться благоприятной почвой для оживления идеологии разбитых антиленинских групп в головах отдельных членов нашей партии. Добавьте к этому не очень высокий теоретический уровень большинства членов нашей партии, слабую идеологическую работу партийных органов, загруженность наших партийных работников чисто практической работой, отнимающую у них возможность пополнить свой теоретический багаж, — и вы поймёте, откуда берётся та путаница по ряду вопросов ленинизма в головах отдельных членов партии, которая нередко проникает в нашу печать и которая облегчает дело оживления остатков идеологии разбитых антиленинских групп.
      Вот почему нельзя говорить, что борьба кончена и нет больше необходимости в политике наступления социализма.
      Можно было бы взять ряд вопросов ленинизма и продемонстрировать на них —насколько еще живучи среди некоторых членов партии остатки идеологии разбитых антиленинских групп.
      Взять, например, вопрос о построении бесклассового социалистического общества.XVII конференция партии сказала, что мы идём к созданию бесклассового, социалистического общества. Понятно, что бесклассовое общество не может притти в порядке, так сказать, самотёка. Его надо завоевать и построить усилиями всех трудящихся — путём усиления органов диктатуры пролетариата, путём развёртывания классовой борьбы, путём уничтожения классов, путём ликвидации остатков капиталистических классов, в боях с врагами как внутренними, так и внешними.
      Дело, кажется, ясное.
      А между тем, кому не известно, что провозглашение этого ясного и элементарного тезиса ленинизма породило немалую путаницу в головах и нездоровые настроения среди одной части членов партии? Тезис о нашем продвижении к бесклассовому обществу, данный, как лозунг, они поняли, как стихийный процесс. И они прикидывали: ежели бесклассовое общество, то значит — можно ослабить классовую борьбу, можно ослабить диктатуру пролетариата и вообще покончить с государством, которое всё равно должно отмереть в ближайшее время. И они приходили в телячий восторг в ожидании того, что скоро не будет никаких классов, — значит не будет классовой борьбы, — значит не будет забот и треволнений, — значит можно сложить оружие и пойти на боковую — спать в ожидании пришествия бесклассового общества. (Общий смех всего зала.)
      Не может быть сомнения, что эта путаница в головах и эти настроения, как две капли воды, похожи на известные взгляды правых уклонистов, в силу которых старое должно самотёком врасти в новое, и в один прекрасный день мы незаметно должны оказаться в социалистическом обществе.
      Как видите, остатки идеологии разбитых антиленинских групп вполне способны к оживлению и далеко еще не потеряли своей живучести.
      Понятно, что если бы эта путаница во взглядах и эти небольшевистские настроения овладели большинством нашей партии, партия оказалась бы демобилизованной и разоружённой.
      Возьмём, далее, вопрос о сельскохозяйственной артели исельскохозяйственной коммуне.Теперь все признают, что артель является при нынешних условиях единственно правильной формой колхозного движения. И это вполне понятно: а) артель правильно сочетает личные, бытовые интересы колхозников с их общественными интересами, б) артель удачно приспособляет личные, бытовые интересы — к общественным интересам, облегчая тем самым воспитание вчерашних единоличников в духе коллективизма.
      В отличие от артели, где обобществлены только средства производства, в коммунах до последнего времени были обобществлены не только средства производства, но и быт каждого члена коммуны, т. е. члены коммуны в отличие от членов артели не имели в личном владении домашнюю птицу, мелкий скот, корову, зерно, приусадебную землю. Это значит, что в коммунах личные, бытовые интересы членов не столько учитывались и сочетались с интересами общественными, сколько заглушались последними в интересах мелкобуржуазной уравниловки. Понятно, что это обстоятельство являемся самой слабой стороной коммун. Этим, собственно, и объясняется, что коммуны не имеют большого распространения и попадаются лишь единицами и десятками. По этой же причине коммуны, чтобы отстоять своё существование и не развалиться, оказались вынужденными отказаться от обобществления быта, начинают работать по трудодням, стали выдавать зерно на дом, допускают личное владение домашней птицей, мелким скотом, коровой и т. д., но из этого следует, что коммуны фактически перешли на положение артелей. И в этом нет ничего плохого, ибо этого требуют интересы здорового развития массового колхозного движения.
      Это не значит, конечно, что коммуна вообще не нужна, что она не является больше высшей формой колхозного движения. Нет, коммуна нужна и она, конечно, является высшей формой колхозного движения, но не нынешняя коммуна, которая возникла на базе неразвитой техники и недостатка продуктов и которая сама переходит на положение артели, а — будущая коммуна, которая возникнет на базе более развитой техники и обилия продуктов. Нынешняя сельскохозяйственная коммуна возникла на основе мало развитой техники и недостатка продуктов. Этим, собственно, и объясняется, что она практиковала уравниловку и мало считалась с личными, бытовыми интересами своих членов, ввиду чего она вынуждена теперь перейти на положение артели, где разумно сочетаются личные и общественные интересы колхозников. Будущая коммуна вырастет из развитой и зажиточной артели. Будущая сельскохозяйственная коммуна возникнет тогда, когда на полях и в фермах артели будет обилие зерна, скота, птицы, овощей и всяких других продуктов, когда при артелях заведутся механизированные прачечные, современные кухни-столовые, хлебозаводы и т. д., когда колхозник увидит, что ему выгоднее получать мясо и молоко с фермы, чем заводить свою корову и мелкий скот, когда колхозница увидит, что ей выгоднее обедать в столовой, брать хлеб с хлебозавода и получать стиранное бельё из общественной прачечной, чем самой заниматься этим делом. Будущая коммуна возникнет на базе более развитой техники и более развитой артели, на базе обилия продуктов. Когда это будет? Конечно, не скоро. Но это будет. Было бы преступлением искусственно ускорять процесс перерастания артели в будущую коммуну. Это спутало бы все карты и облегчило бы дело наших врагов. Процесс перерастания артели в будущую коммуну должен происходить постепенно, по мере того, как всеколхозники будут убеждаться в необходимости такого перерастания.
      Так обстоит дело с вопросом об артели и коммуне. Дело, казалось бы, ясное и почти что элементарное.
      А между тем, среди одной части членов партии имеется изрядная путаница по этому вопросу. Считают, что, объявив артель основной формой колхозного движения, партия отдалилась от социализма, отступила назад от коммуны, от высшей формы колхозного движения — к низшей. Почему, спрашивается? Потому, оказывается, что в артели нет равенства, так как там сохраняется разница в потребностях и в личном быту членов артели, тогда как в коммуне есть равенство, так как там уравнены и потребности и личное бытовое положение её членов. Но, во-первых, у нас нет больше таких коммун, где бы существовали поравнение, уравниловка в области потребностей и личного быта. Практика показала, что коммуны наверняка погибли бы, если бы они не отказались от уравниловки и не перешли на деле на положение артели. Стало быть, нечего ссылаться на то, чего нет уже в природе. Во-вторых, всякому ленинцу известно, если он только настоящий ленинец, что уравниловка в области потребностей и личного быта есть реакционная мелкобуржуазная нелепость, достойная какой-нибудь первобытной секты аскетов, но не социалистического общества, организованного по-марксистски, ибо нельзя требовать, чтобы у всех людей были одинаковые потребности и вкусы, чтобы все люди в своём личном быту жили по одному образцу. И наконец: разве среди рабочих не сохраняется разница как в потребностях, так и в их личном быту? Значит ли это, что рабочие стоят дальше от социализма, чем члены сельскохозяйственных коммун?
      Эти люди, очевидно, думают, что социализм требует уравниловки, уравнения, нивелировки потребностей и личного быта членов общества. Нечего и говорить, что такое предположение не имеет ничего общего с марксизмом, ленинизмом. Под равенством марксизм понимает не уравниловку в области личных потребностей и быта, а уничтожение классов, т. е. а) равное освобождение всех трудящихся от эксплуатации после того, как капиталисты свергнуты и экспроприированы, б) равную отмену для всех частной собственности на средства производства после того, как они переданы в собственность всего общества, в) равную обязанность всех трудиться по своим способностям и равное право всех трудящихся получать за это по их труду (социалистическое общество), г) равную обязанность всех трудиться по своим способностям и равное право всех трудящихся получать за это по их потребностям (коммунистическое общество). При этом марксизм исходит из того, что вкусы и потребности людей не бывают и не могут быть одинаковыми и равными по качеству пли по количеству ни в период социализма, ни в период коммунизма.
      Вот вам марксистское понимание равенства.
      Никакого другого равенства марксизм не признавал и не признаёт.
      Делать отсюда вывод, что социализм требует уравниловки, уравнивания, нивелировки потребностей членов общества, нивелировки их вкусов и личного быта, что по плану марксистов все должны ходить в одинаковых костюмах и есть одни и те же блюда, в одном и том же количестве, — значит говорить пошлости и клеветать на марксизм.
      Пора усвоить, что марксизм является врагом уравниловки. Еще в “Манифесте Коммунистической партии” бичевали Маркс и Энгельс примитивный утопический социализм, называя его реакционным за его проповедь “всеобщего аскетизма и грубой уравнительности”. Энгельс в своём “Анти-Дюринге” посвятил целую главу бичующей критике “радикального уравнительного социализма”, выдвинутого Дюрингом, как противовес против марксистского социализма.
      “Реальное содержание пролетарского требования равенства, — говорил Энгельс,— сводится к требованию уничтожения классов.Всякое требование равенства, идущее дальше этого, неизбежно приводит к нелепости”.
      То же самое говорит Ленин:
       “Энгельс был тысячу раз прав, когда писал: понятие равенства помимоуничтожения классов есть глупейший и вздорный предрассудок. Буржуазные профессора за понятие равенства пытались нас изобличить в том, будто мы хотим одного человека сделать равным другим. В этой бессмыслице, которую они сами придумали, они пытались обвинить социалистов. Но они не знали по своему невежеству, что социалисты — и именно основатели современного, научного социализма, Маркс и Энгельс — говорили: равенство есть пустая фраза, если под равенством не понимать уничтожения классов. Классы мы хотим уничтожить, в этом отношении мы стоим за равенство. Но претендовать на то, что мы сделаем всех людей равными друг другу, это пустейшая фраза и глупая выдумка интеллигента”(Речь Ленина“Об обмане народа лозунгами свободы и равенства”, т. XXIV, стр. 293—294).
      Кажется, ясно.
      Буржуазные писатели охотно изображают марксистский социализм, как старую царскую казарму, где всё подчинено “принципу” уравниловки. Но марксисты не могут быть ответственными за невежество и тупость буржуазных писателей.
      Не может быть сомнения, что эта путаница во взглядах у отдельных членов партии насчёт марксистского социализма и увлечение уравниловскими тенденциями сельскохозяйственных коммун похожи, как две капли воды, на мелкобуржуазные взгляды наших левацких головотяпов, у которых идеализация сельскохозяйственных коммун доходила одно время до того, что они пытались насадить коммуны даже на заводах и фабриках, где квалифицированные и неквалифицированные рабочие, работая каждый по своей профессии, должны были отдавать зарплату в общий котёл и делить её потом поровну. Известно, какой вред причинили нашей промышленности эти уравниловско-мальчишеские упражнения “левых” головотяпов.
      Как видите, остатки идеологии разбитых антипартийных групп имеют довольно большую живучесть.
      Понятно, что, если бы эти левацкие взгляды восторжествовали в партии, партия перестала бы быть марксистской, а колхозное движение было бы вконец дезорганизовано.
      Или, например, возьмём вопрос о лозунге: “сделать всех колхозников зажиточными”.Этот лозунг касается не только колхозников. Он ещё больше касается рабочих, так как мы хотим сделать всех рабочих зажиточными, —людьми, ведущими зажиточную и вполне культурную жизнь.
      Казалось бы, дело ясное. Незачем было свергать капитализм в октябре 1917 года и строить социализм на протяжении ряда лет, если не добьёмся того, чтобы люди жили у нас в довольстве. Социализм означает не нищету и лишения, а уничтожение нищеты и лишений, организацию зажиточной и культурной жизни для всех членов общества.
      А между тем, этот ясный и по сути дела элементарный лозунг вызвал целый ряд недоумении, путаницу и неразбериху среди одной части членов партии. Не есть ли, говорят они, этот лозунг возвращение к старому, отвергнутому партией лозунгу: “обогащайтесь”? Ежели все станут зажиточными, продолжают они, и беднота перестанет существовать, — на кого же нам, большевикам, опираться в своей работе, как же мы будем работать без бедноты?
      Может быть это и смешно, но существование таких наивных иантиленинских взглядов среди части членов партии является несомненным фактом, с которым нельзяне считаться.
      Эти люди, очевидно, не понимают, что между лозунгом “обогащайтесь” и лозунгом “сделать всех колхозников зажиточными” лежит целая пропасть. Во-первых, обогащаться могут только отдельныелица или группы, тогда как лозунг о зажиточной жизни касается не отдельных лиц или групп, а всехколхозников. Во-вторых, обогащаются отдельныелица или группы для того, чтобы подчинить себе остальных людей и эксплуатироватьих, тогда как лозунг о зажиточной жизни всехколхозников при наличии обобществления средств производства в колхозах исключает всякую возможность эксплуатации одних другими. В-третьих, лозунг “обогащайтесь” был дан в период начальной стадии нэпа, когда капитализм частично восстанавливался, когда кулаки были в силе, в стране преобладало единоличное крестьянское хозяйство, а колхозное хозяйство находилось в зачаточном состоянии, тогда как лозунг “сделать всех колхозников зажиточными” дан в последней стадии нэпа, когда капиталистические элементы в промышленности уничтожены, кулаки в деревне разгромлены, индивидуальное крестьянское хозяйство оттеснено на задний план, а колхозы превращены в господствующую форму сельского хозяйства. Я уже не говорю о том, что лозунг “сделать всех колхозников зажиточными” дан не изолированно, а в неразрывной связи с лозунгом “сделать колхозы большевистскими”.
      Не ясно ли, что лозунг “обогащайтесь” означал по сути дела призыв — восстановитькапитализм, тогда как лозунг “сделать всех колхозников зажиточными” означает призыв — добитьпоследние остатки капитализма путём усиления экономической мощи колхозов и превращения всех колхозников в зажиточных тружеников? (Возгласы: “Правильно!”.)
      Не ясно ли, что между этими лозунгами нет и не может быть ничего общего? (Возгласы: “Правильно!”.)
      Что касается того, что без существования бедноты немыслимы будто бы ни большевистская работа, ни социализм, то это такая глупость, о которой неловко даже говорить. Ленинцы опираются на бедноту, когда есть капиталистические элементы и есть беднота, которую эксплуатируют капиталисты. Но когда капиталистические элементы разгромлены, а беднота освобождена от эксплуатации, задача ленинцев состоит не в том, чтобы закрепить и сохранить бедность и бедноту, предпосылки существования которых уже уничтожены, а в том, чтобы уничтожить бедность и поднять бедноту до зажиточной жизни. Было бы глупо думать, что социализм может быть построен на базе нищеты и лишений, на базе сокращения личных потребностей и снижения уровня жизни людей до уровня жизни бедноты, которая к тому же сама не хочет больше оставаться беднотой и прёт вверх к зажиточной жизни. Кому нужен такой, с позволения сказать, социализм? Это был бы не социализм, а карикатура на социализм. Социализм может быть построен лишь на базе бурного роста производительных сил общества, на базе обилия продуктов и товаров, на базе зажиточной жизни трудящихся, на базе бурного роста культурности. Ибо социализм, марксистский социализм, означает не сокращение личных потребностей, а всемерное их расширение и расцвет, не ограничение или отказ от удовлетворения этих потребностей, а всестороннее и полное удовлетворение всех потребностей культурно-развитых трудящихся людей.
      Не может быть сомнения, что эта путаница во взглядах у отдельных членов партии насчет бедноты и зажиточности есть отражение взглядов наших левацких головотяпов, идеализирующих бедноту, как извечную опору большевизма при всех и всяких условиях, и рассматривающих колхозы, как арену ожесточенной классовой борьбы.
      Как видите, и здесь, в этом вопросе, остатки идеологии разбитых антипартийных групп всё еще не теряют своей живучести.
      Понятно, что если бы подобные головотяпские взгляды одержали победу в нашей партии, колхозы не имели бы тех успехов, которых они добились за последние два года, и они развалились бы в кратчайший срок. Или взять, например, национальный вопрос.И здесь также, в области национального вопроса, как и в области других вопросов, у одной части партии имеется путаница во взглядах, создающая известную опасность. Я говорил о живучести пережитков капитализма. Следует заметить, что пережитки капитализма в сознании людей гораздо более живучи в области национального вопроса, чем в любой другой области. Они более живучи, так как имеют возможность хорошо маскироваться в национальном костюме. Многие думают, что грехопадение Скрыпника есть единичный случай, исключение из правила. Это неверно. Грехопадение Скрыпника и его группы на Украине не есть исключение. Такие же вывихи наблюдаются у отдельных товарищей и в других национальных республиках.
      Что значит уклон к национализму,—всё равно, идёт ли речь об уклоне к великорусскому национализму или об уклоне к местному национализму? Уклон к национализму есть приспособление интернационалистской политики рабочего класса к националистской политике буржуазии. Уклон к национализму отражает попытки “своей”, “национальной” буржуазии подорвать Советский строй и восстановить капитализм. Источник у обоих уклонов, как видите,—общий. Это— отходот ленинского интернационализма. Если хотите держать под огнем оба уклона, надо бить, прежде всего, по этому источнику, по тем, которые отходят от интернационализма — всё равно — идет ли речь об уклоне к местному национализму, или об уклоне к великорусскому национализму. (Бурные аплодисменты.)
      Спорят о том, какой уклон представляет главную опасность, уклон к великорусскому национализму или уклон к местному национализму? При современных условиях это — формальный и поэтому пустой спор. Глупо было бы давать пригодный для всех времён и условий готовый рецепт о главной и неглавной опасности. Таких рецептов нет вообще в природе. Главную опасность представляет тот уклон, против которого перестали бороться и которому дали, таким образом, разрастись до государственной опасности. (Продолжительные аплодисменты.)
      На Украине еще совсем недавно уклон к украинскому национализму не представлял главной опасности, но когда перестали с ним бороться и дали ему разрастись до того, что он сомкнулся с интервенционистами, этот уклон стал главной опасностью. Вопрос о главной опасности в области национального вопроса решается не пустопорожними формальными спорами, а марксистским анализом положения дел в данный момент и изучением тех ошибок, которые допущены в этой области.
      То же самое надо сказать о правом и “левом” уклонахв области общей политики. И здесь, как и в других областях, имеется не малая путаница во взглядах у отдельных членов нашей партии. Иногда, ведя борьбу против правого уклона, отводят руку от “левого” уклона и ослабляют борьбу с ним, полагая, что он не опасен или мало опасен. Это — серьёзная и опасная ошибка. Это — уступка “левому” уклону, недопустимая для члена партии. Это тем более недопустимо, что в последнее время “левые” окончательно скатились на позицию правых и по сути дела ничем от них уже не отличаются.
      Мы всегда заявляли, что “левые” — это те же правые, маскирующие свою правизну левыми фразами. Теперь “левые” сами подтверждают это наше заявление. Возьмите прошлогодние номера троцкистского “Бюллетеня”. Чего требуют и о чём пишут там господа троцкисты, в чём выражается их “левая” программа? Они требуют: роспуска совхозов,как нерентабельных, роспуска большей части колхозов,как дутых, отказа от политики ликвидации кулачества, возврата к концессионной политике и сдачи в концессию целого ряда наших промышленных предприятий,как нерентабельных.
      Вот вам программа презренных трусов и капитулянтов, контрреволюционная программа восстановления капитализма в СССР!
      Чем она отличается от программы крайних правых? Ясно, что ничем. Выходит, что “левые” открыто присоединились к контрреволюционной программе правых для того, чтобы составить с ними блок и повести совместную борьбу против партии.
      Как можно после этого говорить, что “левые” не опасны или мало опасны? Не ясно ли, что люди, говорящие такую несуразицу, льют воду на мельницу заклятых врагов ленинизма?
      Как видите, и здесь, в области уклонов от линии партии, — всё равно, идёт ли речь об уклонах по общей политике, пли об уклонах в национальном вопросе, — пережитки капитализма в сознании людей, в том числе в сознании отдельных членов нашей партии — имеют достаточную живучесть.
      Вот вам несколько серьёзных и актуальных вопросов нашей идейно-политической работы, по которым имеются в отдельных прослойках партии неясность взглядов, путаница, а то и прямое отклонение от ленинизма. А ведь это не единственные вопросы, на которых можно было бы демонстрировать путаницу во взглядах среди отдельных членов партии.
      Можно ли после этого говорить, что у нас всё обстоит в партии благополучно?
      Ясно, что нельзя.
      Наши задачи в области идейно-политической работы:
      1) Поднять теоретический уровень партии на должную высоту;
      2) Усилить идеологическую работу во всех звеньях партии;
      3) Вести неустанную пропаганду ленинизма в рядах партии;
      4) Воспитывать парторганизации и окружающий их беспартийный актив в духе ленинского интернационализма;
      5) Не замазывать, а критиковать смело отклонения некоторых товарищей от марксизма-ленинизма;
      6) Систематически разоблачать идеологию и остатки идеологии враждебных ленинизму течений.

2. ВОПРОСЫ ОРГАНИЗАЦИОННОГО РУКОВОДСТВА

      Я говорил о наших успехах. Говорил о победе линии партии как в области народного хозяйства и культуры, так и в области преодоления антиленинских группировок в партии. Я говорил о всемирно-историческом значении нашей победы. Это не значит, однако, что победа одержана везде и во всём и уже разрешены все вопросы. Таких успехов и побед вообще не бывает в природе. Неразрешённых вопросов и прорех всякого рода остаётся у нас еще не мало. Впереди у нас — куча задач, требующих разрешения. Но это несомненно означает, что большая часть неотложных очередных задач уже разрешена с успехом, и в этом смысле величайшая победа нашей партии не подлежит сомнению.
      Но вот вопрос: как создавалась эта победа, как она добывалась на деле, какой борьбой, какими усилиями?
      Некоторые думают, что достаточно выработать правильную линию партии, провозгласить её во всеуслышание, изложить сё в виде общих тезисов и резолюций и проголосовать её единогласно, чтобы победа пришла сама собой, так сказать, самотёком. Это, конечно, неверно. Это большое заблуждение. Так могут думать только неисправимые бюрократы и канцеляристы. На самом деле, эти успехи и победы были получены не в порядке самотёка, а в порядке ожесточённой борьбы за проведение линии партии. Победа никогда не приходит сама, — её обычно притаскивают. Хорошие резолюции и декларации за генеральную линию партии — это только начало дела, ибо они означают лишь желание победить, но не самую победу. После того, как дана правильная линия, после того, как дано правильное решение вопроса, успех дела зависит от организационной работы, от организации борьбы за проведение в жизнь линии партии, от правильного подбора людей, от проверки исполнения решений руководящих органов. Без этого правильная линия партии и правильные решения рискуют потерпеть серьёзный ущерб. Более того: после того, как дана правильная политическая линия, организационная работа решает всё, в том числе и судьбу самой политической линии, — её выполнение, или её провал.
      На самом деле победа была добыта и завоевана путём систематической и жестокой борьбы со всякого рода трудностями на пути к проведению линии партии, путём преодоления этих трудностей, путём мобилизации партии и рабочего класса на дело преодоления трудностей, путём организации борьбы за преодоление трудностей, путём смещения негодных работников и подбора лучших, способных повести борьбу с трудностями.
      Что это за трудности и где они гнездятся? Эти трудности являются трудностями нашей организационной работы, трудностями нашего организационного руководства. Они гнездятся в нас самих, в наших руководящих работниках, в наших организациях, в аппаратах наших партийных, советских, хозяйственных, профсоюзных, комсомольских и всяких иных организаций.
      Нужно понять, что сила и авторитет наших партийно-советских, хозяйственных и всяких иных организаций и их руководителей выросли до небывалой степени. И именно потому, что их сила и авторитет выросли до небывалой степени, — от их работы зависит теперь всё или почти всё. Ссылка на так называемые объективные условия не имеет оправдания. После того, как правильность политической линии партии подтверждена опытом ряда лет, а готовность рабочих и крестьян поддержать эту линию не вызывает больше сомнений, — роль так называемых объективных условий свелась к минимуму, тогда как роль наших организаций и их руководителей стала решающей, исключительной. А что это значит? Это значит, что ответственность за наши прорывы и недостатки в работе ложится отныне на девять десятых не на “объективные” условия, а на нас самих, и только на нас.