Из кухни прибегает с гимнастеркой Семена в руках Полина. Заметив растерянность на лице Семена и ошарашенность родственников, она со смущением выпали­вает:

– Саша, Лена!.. Это же наш земляк, Сеня. Космо­навт!..

Нервы Семена не выдерживают. При слове «космо­навт» он хватает у Полины гимнастерку, выскакивает в прихожую, судорожно снимает с вешалки шинель, шап­ку и, будто обезумев, вылетает на лестницу. Звонко шле­пают по ступенькам тапочки…

Вот Семен, уже одетый в шинель, стремительно бе­жит по ночной улочке…

Семен стоит на пустынном тротуаре, поочередно под­жимая под полы шинели озябшие в тапочках ноги. Пово­рачивается в ту сторону, откуда прибежал. Размышляет. Затем решительно направляется вперед.

Но вдруг с противоположного тротуара его окликают:

– Товарищ военный, подойдите сюда!

Семен замирает на месте. Он видит, что на другой стороне улицы стоит комендантский патруль – незнако­мый старший лейтенант и трое солдат с повязками на рукавах.

Патрули с любопытством наблюдают за ефрейтором, у которого на ногах вместо сапог тапочки.

– Ко мне! – строго приказывает старший лейтенант.

Семен медлит, пережидая, пока проедет по мостовой спецмашина со складной вышкой на крыше фургона[2].

Вот машина проехала между патрулями и Семеном, и патрули от изумления раскрывают рты: ефрейтор исчез.

А спецмашина увозит Семена от опасности. Он при­цепился к лестнице, которая по диагонали прикреплена к стенке фургона.

К ужасу Семена, машина вскоре тормозит, медленно сворачивает с мостовой на тротуар…

Семен соскакивает с лестницы и бежит дальше. Но впереди – группа ребят с повязками на рукавах. Ком­сомольский патруль!

Семен затравленно оглядывается. Видит, что по тро­туару бегут солдаты комендантского патруля. Кажется, положение безвыходное.

Семен бросает взгляд на спецмашину, которая вплот­ную подъехала к стенке трехэтажного дома. На машине уже поднята пневматическая вышка, а в ее корзине сто­ит монтер и натягивает на вбитый в стенку крюк провод, который поддерживает воздушную троллейбусную линию.

Семен проворно карабкается по железной стремянке, что сзади фургона, к вышке, забирается в корзину и, не замеченный занятым своим делом монтером, дотяги­вается руками до карниза балкона…

В мягком кресле сидит в пижаме лысый, в очках тол­стяк и читает газету. На диване, поджав под себя ноги, миловидная дамочка рассматривает журнал мод. В ком­нате светло и уютно.

Вдруг раздается стук в балконную дверь.

– Войдите! – механически откликается толстяк.

Дверь открывается, и в комнату заходит Семен Лагода. Он отдает честь и вежливо спрашивает:

– Скажите, пожалуйста, как пройти во двор?

– В дверь и прямо по коридору, – отвечает муж­чина.

И уже слышно, как хлопнула за Семеном выходная дверь.

Толстяк ошалело смотрит на жену, а она уставила та­кие же глаза на него.

Толстяк, не отводя гипнотизирующего взгляда от жены, медленно поднимается и, выставив вперед скрю­ченные руки, угрожающе приближается к дивану.

– А-а-а!.. – в ужасе кричит жена.

– Пьян?! – испуганно спрашивает Юрий Мигуль у стоящего перед ним Семена Лагоды.

– Хуже! – зло отвечает Семен и вдруг разражается истерическим хохотом.

– Тише! – Юрий зажимает Семену рот рукой, при­хлопывает дверь, ведущую из коридора в казарму.

Мигуль стоит на посту дневального. Рядом с ним – тумбочка с телефоном, на стенках вывешены в рамках разграфленные листы бумаги, на которых можно про­честь: «Распорядок дня», «Расписание занятий и боевых дежурств», «График»…

С недоумением смотрит Юрий Мигуль на обутые в тапочки ноги Семена. А Семен то хохочет, то вытирает злые слезы.

– Что случилось? – добивается Мигуль.

Сквозь смех и плач Семен отвечает:

– Готовь, Юрочка, сухари… Упекут Сеньку-космо­навта в штрафной батальон.

– Сеня-я! – в голосе Полины звучат слезы. Вместо с полковником Андреевым она идет по глухому, безлюд­ному переулку.

– Ну, Поля, дала ты мне задачу, – грустно смеется Андреев. – Не знал я, что у меня такие робкие солдаты.

Утопает в полутьме казарма. Длинный ряд кроватей, на которых спят солдаты. Возле каждой кровати, в но­гах, стоит по паре сапог, а на их голенищах аккуратно развешаны портянки. И только возле одной кровати мы видим тапочки – жалкие во внушительном строю солдат­ских сапог.

Тапочки крупным планом. Аппарат делает разворот и наездом засматривает в лицо спящего Семена Лагоды. Семен что-то бормочет во сне, мотает головой, стонет… Протягивается чья-то рука и осторожно притрагивается к его лбу.

Опять разворот камеры на тапочки. Чья-то рука за­бирает их из кадра и тут же ставит чисто вымытые са­поги Семена, развешивает на голенищах портянки.

Дневальный Юрий Мнгуль, открыв из коридора дверь, подсматривает в казарму. При тусклом свете де­журной лампочки видит, что из глубины казармы идут полковник Андреев и старшина Прокатилов. Юрий от­летает к тумбочке и вытягивается в струнку.

Андреев и заспанный Прокатилов выходят в коридор.

– И чтобы никаких разговоров, – обращается пол­ковник Андреев к старшине. – Это приказ.

– Ясно, – кивает головой Прокатилов.

– А вам? – Полковник смотрит на Мигуля.

– Так точно! – бойко отвечает Юрий.

– Утром заставьте Лагоду измерить температуру, – уже на ходу приказывает Андреев старшине.

В это время звонит телефон. Юрии Мигуль хватает трубку.

– Дневальный рядовой Мигуль…

И тут же испуганно смотрит на полковника:

– Тревога!

– Действуйте! – приказывает полковник и кидается к выходной двери.

Над головой дневального вспыхивает красная лампоч­ка, начинает мигать световое табло: «Тревога! Тревога!»

Раздаются звуки сирены.

– Дивизион, подъем! – командует Прокатилов. – Тревога!

– Тревога! – вторит ему Мигуль.

Знакомые кадры, в которых мы видим поднимающих­ся по тревоге солдат. Но нас интересует Семен Лагода. Мигом слетает с Семена одеяло. Он вскакивает и тороп­ливо надевает брюки, натягивает гимнастерку, кидается к сапогам и натренированными движениями наматывает портянку, засовывает ногу в сапог, затем надевает вто­рой сапог и, на ходу подпоясываясь ремнем, бежит к вешалке за шинелью.

Никакой другой мысли, кроме «Тревога!», нет сейчас в голове Семена. Не вспомнил он ни о своих злоключе­ниях, ни о тапочках…

Пугает предрассветную темноту, окутавшую лесной военный городок, призывный вопль сирены. В направле­нии огневых позиций бегут в строю солдаты.

Бежит лейтенант Кириллов, застегивая на ходу ши­нель. Бежит лейтенант Самсонов.

Командный пункт, где получен сигнал о появлении неизвестного самолета. Заняты своим делом операторы. На командный пункт заходит полковник Андреев.

Дежурный – щеголеватый капитан – встревоженно до­кладывает ему:

– Товарищ полковник, с «Рубина» сообщили, что неизвестный самолет вторгся в наше пространство и идет курсом на охраняемый объект. Станции обнаружения цель сопровождают. Получен приказ: при входе в зону уничтожить. Дежурным подразделениям приказ передан. Остальным объявлена боевая тревога. Докладывает де­журный капитан Великородов.

– Продолжайте работу. – Полковник отдает честь и подходит к планшетистам. В это время из динамика громкоговорящей сети раздается голос:

– Внимание, внимание! Ракетчикам – отбой. Неиз­вестный самолет перехвачен истребителями…

– Командуйте отбой, – приказывает Андреев. – Стан­циям продолжать работу до посадки самолета.

Говорливой толпой вливаются солдаты в казарму.

– Отбой! – весело командует Юрий Мигуль. – Сто двадцать шесть минут спать осталось!

Солдаты раздеваются.

Юрий Мигуль с любопытством наблюдает за Семеном Лагодой. Семен присаживается на табуретку у своей койки, чтобы разуться, и вдруг глаза его стекленеют. С недоумением смотрит на свои сапоги, поднимает рас­терянный взгляд на Юру, не в состоянии осмыслить про­исшедшее. Так окаменело и сидит с открытым ртом, оше­ломленный воспоминаниями о вчерашних событиях… Встряхивает головой, будто прогоняет сновидение. Резко переводит взгляд на то место, где должны стоять тапоч­ки. Но тапочек нет, и Семен, скривив в жалкой улыбке губы, рассматривает сапоги.

– Мои сапоги…– растерянно шепчет он.

Юрий Мигуль весь сотрясается от смеха.

– Откуда сапоги?.. – охрипшим голосом спрашивает у него Семен. – Где тапочки?

– Какие тапочки? – притворно удивляется Юрий.

Семен вскакивает и свирепо хватает Мигуля за грудки.

– Юрка! – плачущим голосом выкрикивает он.

– Тш-ш-ш, – успокаивает его Юрий, указывая глазами на солдат. – Командир полка приказал, чтоб ты ут­ром… смерил… температуру, – прикладывает руку ко лбу Семена. – А сейчас спать.

Небольшой кабинет майора Оленина. Майор сидит за столом и рассматривает какие-то бумаги, а у стола стоит лейтенант Кириллов.

Заходит испуганный Семен Лагода. Дрожащим голо­сом докладывает:

– Товарищ майор, ефрейтор Лагода по вашему вы­зову явился!

– Хорошо, – отвечает Оленин и, бросив на Семена взгляд, говорит: – Жалко мне с вами расставаться, но что поделаешь…

Звонит телефон, майор тянется к трубке:

– Оленин слушает!.. Да…

– На сколько суток? – жалостливо спрашивает Се­мен у Кириллова.

– Насовсем, – уверенно отвечает Кириллов.

– То есть как – насовсем?! – глаза Семена округли­лись.

– Выдержите, – говорит Кириллов.

– Что выдержу?!

– Экзамены.

Оленин кладет на аппарат трубку и, повернувшись к Семену, продолжает:

– Пришел вызов из ракетного училища. На экзаме­ны поедете.

Лицо Семена постепенно светлеет, глаза искрятся ра­достью.

Семен Лагода и лейтенант Кириллов идут по ракет­ной позиции.

– В знакомые места еду, – Семен сияет от счастья.

– Туда, где рыба хорошо ловится и лилии на озерах растут? – посмеивается Кириллов.

Семен, точно споткнувшись, останавливается, с изум­лением смотрит на Кириллова.

– А вы поверили, что я вас не узнал? – хохочет Ки­риллов.

Семен крайне смущен.

– Вы уж извините меня, товарищ лейтенант, – говорит он, не зная, куда деть глаза. – Сейчас я другой… А я вас сразу узнал.

– А Аню не узнал? – Кириллов с хитрецой смотрит на Семена.

Вновь изумлен Семен. Он силится что-то сказать, но только глотает воздух. Наконец выговаривает:

– Так Анна Павловна – та самая?! Которой вы ли­лии рвали?..

Из затемнения – покрытая лилиями гладь озера. Не­далеко от берега сидит в лодке паренек и удит рыбу. На берег выходит из кустов Семен Лагода. Он в новень­кой форме. На плечах – погоны лейтенанта.

– Эй, рыбачок! – зовет Семен. – Лодка нужна на пару минут!

– Всем лодка нужна, – спокойно отвечает паренек, не отрывая глаз от поплавков.

– Понимаешь, лилии до зарезу нужны, – продолжа­ет втолковывать Семен.

– Всем лилии нужны.

– Эх ты, куркуль! – И Семен начинает расстегивать гимнастерку. Но вдруг опомнился, грозит рыбаку паль­цем и застегивает ворот.

– Сеня, где ты? – слышится за кустами девичий го­лос.

– Здесь! – откликается Семен.

На берег выходит Полина – нарядно одетая, возбуж­денная.

– Ну, где твои лилии? – спрашивает она.

– Да вот куркуль лодки не дает, – смеется Семен.

– Обойдемся без лилий, а то придется новую коме­дию начинать, – Полина берет Семена под руку.

– Привет! – машут они рукой рыбачку.

Примечания