Дом на холме

Екатерина Стадникова

Дом на холме

Стадникову Александру Федоровичу, Стадникову Александру Александровичу вечная память.

Глава 1.

Странная ночь

– Зачем вы его навещаете?

При других обстоятельствах она непременно ответила бы: «Чтобы спрашивали», но это не тот случай.

– Пытаюсь понять, – отозвалась женщина с худым бледным лицом.

– Ну... моя снаружи постоит. – Засов на двери лязгнул, и эхо, охотно подхватив резкий неприятный звук, заплясало между неприветливых сырых стен подземелья.

В центре маленькой квадратной камеры, напоминавшей каменный мешок, возвышалась идеально гладкая ледяная глыба. Морозный кристалл источал голубоватый свет. На него, бесспорно, стоило взглянуть – но не это влекло ее.

Прозрачный столб хранил в себе тело человека, с которого все началось... трудно представить, насколько давно. Женщина поймала себя на мысли, что никак не может отвести взгляда от самодовольно улыбающегося старика.

«Вы, безликие, умрете – а я останусь жить в сердцах преданных детей», – вот какими были последние слова – перед тем, как лед поглотил его.

Руки сильно озябли... Выскользнув в коридор, она прислонилась спиной к стене. Даже здесь изо рта шел пар.

– Леди Дайна... мисс Уиквилд, все в порядке? – контрольный вопрос хранителя ключей.

– Да, – отозвалась женщина. – Я уже ухожу.

Выживший из ума кобольд поднял на нее рыжую с проседью собачью морду, встряхнув увесистой связкой. Мало кто общался с Шепти: вид его голого извивающегося крысиного хвоста вызывал тошноту, а специфический запах псины мог свалить с ног. Но одетый в лохмотья, зловонный и уродливый, старый кобольд обладал чутким сердцем. Именно Шепти позволял Дайне «навещать» камеру вечного узника глубоко под землей в сырых лабиринтах тюрьмы Трибунала.

– Знаете, моя сам иногда заходит... ну... туда, – вдруг признался кобольд, скрипя ржавым ключом. – Как живой, но не живой... Зачем запирать? Приказали – Шепти запер. Столько умерло и родилось, а он тут.

Старый кобольд почесал рогатую макушку и закашлялся.

– Спасибо, Шепти. – Мисс Уиквилд старалась не дышать.

– Не надо спасибо, – громко высморкался в рукав тот. – Моя не грустно, это лучше спасибов.

Ворча, как пес, и кутаясь в грязные тряпки, кобольд повел ее к выходу. Едва ли человек сам смог бы выбраться из этих мрачных запутанных переходов, а вот Шепти знал их наизусть.

Скрежет когтей и шлепанье босых подошв... старый кобольд очень спешил. Если Дайну застанут в этой части тюрьмы, его глупая седая головушка окажется... Шепти поежился.

Вдруг впереди раздались точно такие же скрежет и шлепанье, а вместе с ними – стук подкованных сапог. Сердце ушло в пятки – кобольд схватил обмершую мисс Уиквилд за подол и юркнул в ближайший закуток. Крошечный зверек слился со стеной... Женщина постаралась сделать что-то подобное – насколько это было возможно (без привлечения теней).

«Кобольду просто», – посетовала она про себя – в хранителе ключей, как и в любом из его сородичей, едва ли набирался метр роста.

К счастью для Дайны, другие посетители прошествовали мимо – но радость длилась недолго. Мисс Уиквилд прекрасно разглядела мужчину, более того – узнала его! Сэр Коллоу – пожалуй, самая близкая к Совету и Трибуналу фигура. Попадаться ему на глаза даже в Резиденции Главы Ордена – предприятие рискованное... Только неясно, какого лешего высокое начальство лично разгуливает по эдакой «клоаке»?

Дайна, испугавшись собственных мыслей, осторожно подтолкнула лохматого Шепти в сторону выхода.

* * *

Эмили со скучающим видом смотрела в окно, но ровно до того момента, как это заметила ее мать:

– Юная леди, подобные упражнения никак не помогут вам в дальнейшей жизни, – фыркнула она. – Если бы считая ворон можно было чему-то научиться, в мире прибавилось бы образованных людей.

Девочка ничего не ответила и снова принялась монотонно скрипеть пером. Уроки чистописания сводились к банальному копированию книжного текста на непослушные, загибающиеся листы. Трудно было понять, что меньше всего нравилось одиннадцатилетней Эмили: та бессмыслица, которую она старательно выводила, или сам факт сидения в душной библиотеке.

А где-то там, внизу, благоухали розы и колыхался ласковыми волнами яблоневый сад. Как можно было тратить жизнь на шелест пыльных страниц, когда за стенами проходят последние теплые деньки? Но мама, особа принципиальная, имела на этот счет свое собственное мнение.

Ей не было никакого дела до сада, роз или погожего осеннего вечера. Леди Аэрин Варлоу мечтала воспитать дочь по своему образу и подобию. Эмили же считала себя «папиной» и всячески отрицала внешнее сходство с матерью и доставучими тетушками.

С другой стороны, глупо спорить с тем, что мало женщин могли соперничать в красоте и благоразумии с мадам Аэрин. Миниатюрная, она напоминала причудливую куклу: фарфоровая бледность, точеный остренький носик, темные глаза с поволокой и черные густые кудрявые волосы.

Загородившись толстой книгой в тяжелой обложке, девочка бросила тоскливый взгляд на проделанную работу. Она уже знала, что и этот вариант мама не примет. Вот дважды прорисованная «о», а под конец – «м», исправленная на «н». Стоило начинать переделывать прямо сейчас... Эмили шумно вздохнула.

Из холла донесся мягкий, почти музыкальный звон. Самый радостный звук! Это означало, что вернулся отец. Вот сейчас мама скажет, что на сегодня достаточно, и спустится его встречать, как делает всегда.

Но та отчего-то не спешила.

– Покажи, что получилось, – предложила она.

Девочка послушно встала из-за стола и направилась к сидящей в мягком кресле матери. Приняв из детских ручек работу, Леди Аэрин пристроила на носу очки.

– Это никуда не годится, – наконец сообщила она. После чего встряхнула листы, скомандовав им: – Дэнуо.

Текст, на который потрачен не один час, в считанные секунды исчез с поверхности бумаги. Эмили хотела было надуться, но не успела – дверь в библиотеку распахнулась, и вошел долгожданный спаситель.

Глава семейства, любящий муж и отец, искренне не понимал желания жены обучать дочь самостоятельно. Круглолицый добродушный мистер Ханс Варлоу служил девочке эталоном того, каким должен быть настоящий мужчина. Иногда казалась, что эти двое понимают друг друга без слов.

– Кто обидел наши маленькие глазки? – ласково поинтересовался он.

– Мама, – наябедничала Эмили.

– Знаешь, Аэрин, я говорил с директрисой школы... – Мужчина сотни раз пытался заводить подобные темы.

– Нет, – коротко отрезала та. – Общение со шпаной Эмилии ни к чему. Перестань, иначе у меня начнется мигрень!

– Но хоть на сегодня-то вы закончили? – мистер Варлоу взглянул на жену поверх очков. – Не держи ребенка в доме. Вон какой у нее бледный вид.

– Да, пожалуй, – нехотя ответила та.

Сама Эмили только и ждала этих слов.

Девочка знала усадьбу как свои пять пальцев. Дом и сад, принадлежавшие родителям, казались Эмилии целым миром... тем более что так редко удавалось покидать его. В любом случае, требовалось срочно распорядиться образовавшимся временем, пока мама не придумала какое-нибудь новое задание, чтоб «юная леди не болталась просто так».

На одной ножке девочка задумчиво доскакала до первого этажа, пересекла холл и выскользнула на улицу. Запахи осени заставляли сердце биться чаще. Хотела ли Эмили в настоящую школу с учениками и учителями? Конечно да! Во всех книжках, которые ей читал отец, у героев были друзья... а она прожила уже одиннадцать лет – и все еще оставалась в полном одиночестве.

По правде сказать, не в таком уж полном – но сверстников рядом с ней действительно не было. В день рожденья, задувая свечи на именинном пироге, Эмили загадывала найти друга, а вместо этого получала плюшевых медведей и зайцев. А каждый раз, когда речь заходила о школе, у мамы срочно начиналась мигрень.

...Девочка тихо брела по садовой дорожке, заботливо посыпанной мелким беленьким песочком, пока не вышла к колодцу. Эмили любила разговаривать с эхом.

– Ты скучала? – крикнула она в темную влажную глубину.

– Скучала... скучала... скучала... – отозвался колодец. Воображение дорисовывало интонации.

– Вот я здесь!

На дне всегда стояла ночь.

– Здесь... здесь... здесь... – подхватило эхо.

Эмили могла так болтать часами – представляя, что в колодце живет точно такая же, как она, девочка, только невидимая. И той второй Эмили тоже очень скучно... За неимением лучшей кандидатуры в друзья можно было общаться с бесконечно повторяющим эхом.

Тут-то до ушей девочки и долетел странный звук. Кто-то плакал! Бросив глупую болтовню с воображаемой подругой, Эмили, задержав дыхание, напрягла слух. Здорово мешал шелест яблоневых деревьев, но вскоре направление было определено.

Продираясь сквозь декоративные кусты, девочка все боялась, что таинственный «кто-то» умолкнет. В этот момент ее не волновал жалобный треск розового с оборками платья.

Когда перед Эмили открылась щетинящаяся острыми колючками живая изгородь в три человеческих роста высотой, плач стих. От досады девочка пнула мирно лежащее яблоко.

А ведь она уже нарисовала себе картинку, будто в усадьбе появился еще один ребенок... Но откуда ему (или ей) взяться? До города можно добраться только в экипаже или верхом: он расположился у подножья поросшего густым лесом холма, на вершине которого, собственно, и находилась усадьба.

Эмили стащила с волос надоевшие бантики и по-собачьи замотала головой. Густые волны отливали начищенной медью. Здесь, в саду, можно было стать собой: забыть о маминых «не бегай», «не смейся громко», «не то...», «не это...»; можно было есть яблоки с дерева или... даже с земли! Более того – вообразить себя хоть капитаном пиратского корабля или независимой искательницей приключений!

Но для начала стоило разуться. Нанизав туфельки на ленту и закрепив все это на поясе, девочка приготовилась с головой погрузиться в мир грез – оставалось подыскать подходящий «клинок»: без сучьев и, по возможности, не кривой. Тот «плач» теперь казался ей шалостями бурного воображения.

...Вдруг Эмили остановилась как вкопанная, и от смущения ее щеки залила краска. Неподалеку в тени у самой изгороди стоял он!

Люсьен выглядел моложе папы – наверное, из-за своей худобы. Острое лицо, украшенное изящными усиками и бородкой, мягкие серые глаза, густые темные волосы, собранные в пучок, – чем не портрет прекрасного принца? Девочка втайне надеялась, что когда его жена умрет, родители разрешат выйти за него замуж. Это, конечно, несусветная глупость – но Люс был тем самым «единственным другом», который скрашивал одиночество мисс Эмилии Варлоу.

– Ты тоже слышала? – обернулся тот.

– Плач? – уточнила девочка.

– Да. – Люсьен достал из кармана брюк яблоко и протянул Эмили. – Не могу понять, кажется мне это или нет.

– Не кажется, – сообщила она. – Двоим казаться не может.

– Спорный вопрос. – Люс широко улыбнулся. – Предлагаю экспедицию за изгородь!

Не успела девочка обрадоваться, как строгий голос все испортил:

– Не важно, во что вы играете на этот раз, но в лес никто не пойдет! – немолодая стройная блондинка в жемчужного цвета блузе и брюках смотрела сурово.

– Сашхен, – Люсьен умоляюще уставился на жену, – клянусь, мы что-то слышали. Там кто-то есть.

– В мире полно всяких тварей, мой дорогой, – закатила глаза та.

– Это не «всякие твари», а ребенок! – продолжал бесполезное сопротивление он.

– В лесу? – скептически осведомилась мадам Александра.

Люсьен умолк и прислушался – в надежде, что таинственный «кто-то» снова подаст голос. Но увы.

– Ваша матушка едва ли будет рада лицезреть вас в таком виде, юная леди!

С правдой не поспорить. Эмили спрятала за спину надкушенное немытое яблоко.

– Ничего, мы все равно посмотрим, что там, – заговорщически шепнул Люс, когда мадам Александра скомандовала девочке следовать за ней.

Сашхен, или Альхен (как ее чаще назвали), была женщиной с тяжелым характером. Эмили могла с легкостью представить мадам Александру в любой экстремальной ситуации, но этот героический образ никак не уживался с должностью «кухарки», которую та занимала. Стоило чему-то произойти – как подробности тут же становились известны мадам Александре. При всем при том, она не была сплетницей – большинство новостей так и оставалось в ее полной чужих тайн голове.

А еще – Эмилию просто поражали неестественно желтые глаза мадам Александры.

Из-за деревьев вынырнул двухэтажный коттедж, оплетенный виноградной лозой. По одну сторону от него лежала дорога на пирс, упиравшийся в небо, по другую возвышалась неприступной стеной живая изгородь. Здесь и жили Люсьен с женой, мадам Гретта Вафэн (экономка), а в сарае обитал Патрик.

– Так что вы слышали? – уточнила Альхен, остановившись у окруженного цветочными клумбами коттеджа.

– Я не уверена, но... кто-то плакал.

Только теперь девочка заметила громадную дыру в подоле.

– Двоих вас я не могу отпустить в лес. – Мадам Александра прищурилась. – А вот если уговорить Падди... Это намек. А теперь чинить платье. Мы же не хотим, чтоб у Леди Аэрин началась мигрень?

Про себя Эмили подумала, что испорченное платье вызвало бы не головную боль, а океанический шторм в миниатюре вместе с очередной лекцией «о поведении, недостойном девочки из приличной семьи». Как хорошо, что кухарка умела хранить секреты.

Эмили любила прибегать в маленький уютный коттедж: здесь для нее не существовало лишних правил. Девочка благодарила небо за то, что мать редко покидала дом. Вообще, Леди Аэрин Варлоу имела множество занятных пунктиков относительно окружающего мира. И приятно, что сама Эмили была их лишена.

В помещении пахло свежей выпечкой. А за столом сидела пухленькая дама в накрахмаленном чепце и простом синем платье:

– Альхен, кто плакал? – подняла круглые глаза она.

– Вы сговорились свести меня с ума? – Блондинка собрала платиновые волосы в хвост и жестом указала девочке на трехногий стул. – Если еще кто-нибудь скажет про «странный голос за изгородью», я сама пойду смотреть...

Эмили спокойно стояла и ждала, пока мадам Александра принесет из своей комнаты иголку и нитки, про себя умоляя Патрика зайти и стать тем самым «еще кем-нибудь».

Вдруг девочка краем глаза заметила что-то розовое и пушистое, скользнувшее вверх по лестнице вслед за женщиной. Показалось?..

Уже через пару минут Альхен скомандовала ей прикусить язык.

– Давай! А то как ум зашью? – усмехнулась та.

Конечно, Эмили не хотела поглупеть от такой ерунды. Мадам Александра поцокала языком, складывая вместе края дырки.

– Рэнова! – Игла принялась ровно штопать.

Когда работа была закончена, только тот, кто знал, мог сказать, что здесь зашивали. Мадам Александра придирчиво осмотрела подол...

– Другое дело... – довольно протянула она. – Теперь хоть на бал!

– А в лес? – осторожно спросила девочка.

– Вот привязалась! – Альхен изобразила раздражение. – Медом там намазано? Что ж, пойдем, но если никого не встретим... все расскажу Леди Аэрин про платье!

Эмили захлопала в ладоши. Женщина подцепила с крючка пояс, на котором болталась пара топориков, и пристроила куда следует.

– Ради всего святого, осторожнее, – запричитала Гретхен.

– Не волнуйся, Гренни. – Девочка ловко спрыгнула на пол босыми ногами. – Мы будем осторожнее самых осторожных белок!

Вскоре к компании присоединился Люс, которого хлебом не корми, только дай найти себе приключения.

Дорога от ворот, извиваясь, уходила по склону холма, вдоль полей, к городу, где наверняка жило много детей. Эмили грустно обвела взглядом манящую серую ленту, исчезающую за деревьями.

– Куда? – коротко осведомилась Альхен.

– Налево, – два голоса ответили хором.

Люсьен взял девочку за руку, заставив обуться, и поспешил за женой, уже петлявшей между кустов. Эмили ужасно не хотела отстать, потому старалась изо всех сил. Сам Люс устал первым. Прислонившись к дереву, бедняга тяжело дышал.

– Проще с кроликом наперегонки, – улыбнулся тот.

– Ага, – кивнула она.

Эмили любила лес – возможно, за то, что сюда точно никогда не ходила ее мама, но, скорее всего, по какой-то другой, неизвестной причине. Тут всегда стоял волшебный зеленоватый полумрак...

– Что это? Слышишь? – Она принялась теребить Люсьена за рукав.

– Тихо, – шикнул друг и затаился.

Кто-то всхлипнул совсем рядом.

– Эй, выходи... не бойся, – позвала Эмили.

– Не могу – я застрял, – откуда-то сверху ответил мальчик.

Все подняли головы, как по команде. В густой листве едва различалась маленькая фигурка.

– И чего ты там делаешь, приятель? – Люс еле сдерживал смех.

– Гулял, захотелось влезть на дерево, застрял в дупле, – отрезал тот.

– У-у-у... скрытный? – Широкий ствол покрывала кора, расчерченная глубокими бороздами. – У тебя имя есть – или тоже тайна?

– Никодемас, – отозвался мальчик.

– Люсьен. Очень приятно. – Подпрыгнув, он достал до ближайшей ветки и подтянулся.

Эмили наблюдала за происходящим, затаив дыхание. Друг казался героем! Вот сейчас спасенный примется взахлеб благодарить его!..

Но этого не произошло.

Смуглый черноволосый мальчишка смотрел на спасителя волком. Чуть покрасневшие, блестящие от слез глаза напоминали печеные вишни. Поджатые тонкие губы выражали досаду вперемешку с обидой.

– Я справился бы сам, – наконец, выдавил он.

– Не сомневаюсь. – Люс, ко всем своим достоинствам, был обладателем легкого нрава.

– Правда? – Никодемас нахмурил черные, как углем нарисованные брови.

– Клянусь! – Люсьен начертил большим пальцем на груди крест. – Может, есть смысл прогуляться с нами? Чай... пирожки... Нет?

– Смысл есть, – нехотя признался древолаз-любитель.

Девочка должна бы радоваться подобному странному стечению обстоятельств, но та невообразимая неблагодарность, с которой какой-то Никодемас отнесся к проявленному состраданию, заставляла ее тихо кипеть от ярости.

* * *

Мисс Эмилия старалась не смотреть на странного вредного мальчишку. Люсьен примиряюще сидел между ними и честно пытался вытянуть из нечаянного гостя еще хоть что-нибудь о нем или его семье:

– Уверен, что родители не станут волноваться о тебе? – Мужчина покосился на Альхен, якобы дремавшую в кресле.

– Не станут, – возможно, Никодемас и хотел вести себя прилично в компании незнакомых людей, но к блюду с пирожками мальчика тянуло непреодолимой силой снова и снова.

– Как знаешь, – пожал плечами Люс.

– Спасибо, очень вкусно, – вдруг спохватился Никодемас.

– Ну хоть кто-то... – Мадам Александра приоткрыла один глаз.

Эмили вполголоса фыркнула, что тоже было не очень-то тактично: она «хозяйка», а это «гость». Люсьен хлопал ресницами и виновато улыбался жене.

– Что нам с тобой делать, молчун? – продолжила Альхен, обращаясь к мальчику.

– Ночью в лесу плохо, – он поднял на женщину полный решимости взгляд, – но я как-нибудь справлюсь. Моей тетки нет в городе до завтра.

– Ишь какой!.. – Мадам Александра скрестила руки на груди. – А вот я предлагаю переночевать здесь, а утром кто-нибудь отвезет тебя к «тетке».

– Я могу это сделать! – оживился Люсьен.

– Вообще-то под «кем-нибудь» я имела в виду Падди, – призналась та.

Бедняга заметно скис.

– Только откуда мы знаем, что ты... Никодемас, да?.. что ты, Никодемас, ничего не замышляешь? – мадам Александра подалась вперед. – Почему ты не хочешь сказать, что на самом деле делал под нашими стенами?

Все присутствующие затаили дыхание: Люс укоризненно сверлил жену умными серыми глазами, та в свою очередь напоминала ищейку, взявшую след, а темноволосый мальчик напряженно думал.

Эмили просто наблюдала за происходящим, как в театре. Немая сцена оказалась недолгой.

– Я верю в добываек, они просто обязаны жить в таком месте, как это, – проговорил Никодемас. Даже на его смуглой коже проступил румянец. – Я никогда их не видел, но...

Девочка больно прикусила язык, Люсьен хрюкнул в чай, а Альхен просто кивнула. Мальчик открыл рот, будто хотел что-то добавить, но мадам Александра подняла в воздух указательный палец:

– Ни я, ни мой муж, ни, тем более, Леди Эмилия не можем решить, останешься ты или нет. – Стальной голос и невозмутимый тон намертво приковывали внимание. – Хозяин дома, господин Ханс Варлоу, не выгонит ребенка за порог. Сейчас мы отправимся к нему. Только там придется рассказать о себе все, что он пожелает узнать.

Мадам Александра поднялась на ноги и сделала Никодемасу знак следовать за ней. Мальчику не нужно было повторять дважды. А Люс отчего-то не позволил девочке присоединиться.

– Так будет лучше, – шепнул он.

Эмили надула губы, но осталась сидеть. К ее глубочайшему сожалению, до ужина есть строго воспрещалось: семейство Варлоу садилось за стол в пять, и не минутой раньше. Хотя, как ни странно, Никодемас вытеснил из головы и ароматный чай, и удивительные пирожки, которых еще ждать чуть не целую вечность.

Она так мечтала о друге-ровеснике! Можно было сколько угодно фантазировать на эту тему, ведь в своих мечтах девочка всегда занимала центральное место: все любили ее и хотели с ней играть. А что если мальчик не захочет стать ее другом? Да и как узнать это? Не спрашивают же о таких вещах прямо!

– О чем думаешь? – Люс осторожно щелкнул Эмилию по носу.

– Не «о чем», а «о ком», – машинально поправила девочка.

– Твой отец добрый и мудрый человек, он обязательно примет верное решение, – успокоил девочку тот.

Но не этого опасалась она – папино благородство сомнений не вызывало... Эмили спрашивала себя: а хочет ли она продолжения знакомства? Да или нет?

На дальнейшие рассуждения времени совсем не оставалось! Старые часы показывали без четверти пять.

Вот уже несколько часов Дайна «гипнотизировала» входную дверь самого дешевого и грязного кабака городских трущоб. Неприятного вида посетители сновали туда-сюда с кружками, наполненными отвратной грошовой выпивкой.

Женщина нашла себе максимально удобное место: перед ней открывался весь зал, слабо освещенный масляными лампами, а спина упиралась в стену, что немаловажно в подобных заведениях. Полуподвальное помещение, забитое разношерстной публикой, едва ли могло понравиться человеку в здравом уме.

Мисс Уиквилд прекрасно отдавала себе отчет в том, где находилась, но цель и на этот раз оправдывала средства. Она назначила здесь одну встречу – чтоб та незаметно перетекла в другую. Самое сложное – правильно спланировать «случайное свидание». Именно сюда приходил после работы Шепти. Но первым она ждала не его...

Скрипучая дверь открылась, и фальшиво звякнул колокольчик. На пороге стоял бандитской наружности плотный горбатый мужичонка неопределенного возраста в выцветшей темно-коричневой рябой куртке. Звали его Найджел, Найджел Борджес.

– Ну и забралась же ты, Дайна! – хихикнул он, пододвигая стул. – Натворила чего? Или так... приключений захотелось?

– Не то и не это, – отрывисто сообщила женщина.

– Думаю, пить здесь – занятие самоубийственное, – бросил Найджел, цепким взглядом окидывая местный народец.

Дайна впервые за день широко улыбнулась и достала из внутреннего кармана плаща, накинутого поверх формы, чтоб не привлекать внимания, высокую тонкую бутыль. Глаза Найджела буквально заискрились.

– Ух... балуешь старика... – ворковал он.

– Балую, – согласилась мисс Уиквилд. – Только не за здорово живешь... надеюсь, это понятно?

– Точно так, – отмахнулся мистер Борджес. – И могу тебя... обрадовать. Но сперва... горло промочу, не возражаешь?

Конечно, она не возражала. Это как раз поможет подольше потянуть время. Женщина спокойно наблюдала за Найджелом, который ловко открыл бутыль и с наслаждением приложился к ней.

Мистер Борджес – одна из самых загадочных личностей: Дайна никак не могла взять в толк, что он со всеми своими замашками делает в Ордене. Хотя... на Найджела можно было положиться, и мисс Уиквилд не раз в этом убеждалась.

– Ты говоришь, есть чем обрадовать? – уточнила она.

– Угу. – Мужчина энергично закивал. – Ходят слухи, что... Впрочем...

Мистер Борджес протянул широкую грубую руку через стол и крепко взял Дайну за локоть. Та невольно склонилась к собеседнику. Мужчина заговорил быстрым шепотом:

– Ох и неудачный момент ты выбрала для свиданий с кобольдами, девочка, – прошипел он, обдав мисс Уиквилд дыханием. – Не лезь в дела дядюшки Жу-Жу, не отмоешься потом. Я тебе добра желаю... как если бы ты мне была дочурка родная.

– Откуда тебе... – начала, но осеклась.

Одному ему известным способом Найджел Борджес оказывался в курсе всех происходивших с ней событий, хотя по роду деятельности эта женщина чувствовала слежку кожей.

– Плохого не посоветую, – продолжил тот. – Ты мне живая и здоровая нужна... если срежешься, с тобой уберут и меня. А учиться жить по-другому старине Найджелу поздно, как ни крути.

Вот тут бы Дайне взять и задуматься, но менять своего решения женщина не собиралась. Ведь она же не планирует предпринимать никаких действий... просто удовлетворить любопытство. Поговаривали, что сам мистер Борджес знал Джулиуса Коллоу до того, как тот стал «великим и ужасным».

– Спасибо за заботу, но я вольна распоряжаться личным временем, – вдруг ответила мисс Уиквилд и сама себе удивилась.

– Тебе видней... – Собеседник откинулся на спинку стула. – Но когда станет горячо, не зови меня, договорились?

– Нет проблем, – фыркнула Дайна.

– Тогда я больше ничего не скажу. – Найджел скривил рот в ухмылке. – Жди. С тобой свяжутся.

Мистер Борджес небрежно подцепил бутыль со стола двумя пальцами и, картинно раскланявшись, оставил «начальницу» в гордом одиночестве.

Запоздалая совестливость предательски кольнула между ребер. Как-то некрасиво все вышло... Дайна чувствовала, что не права, но отступиться сейчас стоило бы гораздо больших усилий, чем не сделать этого. В конце концов, а с чего она взяла, что бедняге Шепти известно, к кому ходил господин Коллоу?

Совесть успокоилась, когда Дайна поняла, что кобольд не придет. Скорее всего, Найджел об этом позаботился. Обижаться глупо, оставалось просто подняться из-за стола и выйти на воздух.

Сумерки уже успели сгуститься, и пейзаж казался еще более неприветливым, чем при свете дня. Сунув руки в карманы, мисс Уиквилд поспешила прочь от пьяных компаний, разбитых окон и неработающих фонарей.

Укрытая плащом, она ничем не отличалась от понурых прохожих. Ночь быстро разгоняла людей по домам, подворотни и узкие улочки пустели. Явственно ощущалось присутствие кого-то еще: мужчина шел хвостом от самых дверей питейного заведения, полагая одинокую фигуру легкой добычей.

Дайна осторожно замедлила шаг, справедливо рассудив, что уж лучше немного пострадает она, чем кто-то неподготовленный. Убедившись в твердости намерений преследователя, мисс Уиквилд нырнула в сквер.

Безлюдная дорожка, освещенная робкими звездами – идеальное место для нападения. Тем более, если «жертва» – хрупкое создание... Шорох, прерывистое дыхание – и короткий удар между лопаток...

Лезвие ножа обагрилось кровью, даже тьма запущенной аллеи не могла помешать рассмотреть это. Но, как ни странно, больше ничего не произошло! Привыкший, что «тело» падает после первого удара, убийца от удивления изготовился повторить попытку.

Время, и без того точно сонное, замерло. Дайна медленно стащила с головы глубокий капюшон.

Она повиновалась стойкому желанию максимально перепугать поганца. Пульсирующая боль терзала спину!.. Должен же за это кто-то ответить?..

«Маска Тени» – универсальная защита... Сквозь нее не проникает солнечный свет, и извне ничего не разглядеть, а вот Танцору она не мешает никак. Преступник увидит лишь летучую черную ткань там, где должно быть лицо. Не отказывая себе в удовольствии, женщина плавно развернулась.

– Властью, данной мне Трибуналом, – спокойно начала мисс Уиквилд, – приказываю сдаться.

Она небрежно повела плечами, сбрасывая неприглядного вида плащ, чтоб ошарашенный злоумышленник осознал всю абсурдность сопротивления. Форменная черная мантия с серебристой эмблемой на груди слева и прочими знаками отличия не оставляла шансов.

– Экстингво! – скомандовала Дайна.

С негромким «дзинь» окровавленное лезвие упало на каменную кладку в нескольких шагах от того места, где рухнул сам убийца, сбитый золотистым лучом.

Обездвиженный преступник мог лишь бешено вращать глазами. Закон предписывал «вызвать представителей органов охраны порядка» и «оказать им содействие», будто она и так его еще не оказала. Правда, ее служебное положение вполне позволяло Дайне прикончить гадину прямо здесь, а сообщить по факту... Только подобные методы никак не вязались с внутренними принципами. Так что... отдых откладывался.

Эмили села в постели. Патрик всегда уезжает в город на рассвете, чтоб успеть обернуться к вечеру... а ведь ей так и не удалось после ужина вырваться. За столом отец даже не обмолвился о появлении в поместье временного жильца. Подобное обстоятельство не могло не настораживать.

С другой стороны, едва ли Леди Аэрин одобрила бы присутствие представителя той самой «шпаны», от которой старалась отгородить дочь любыми способами.

Вот почему Эмили так старательно изображала спящую, когда мать пришла поцеловать ее на ночь и погасить лампы.

Подождав какое-то время и пытаясь не шуметь, девочка слезла с кровати: мягкий голубой ковер щекотал пятки. Подкравшись к двери, она настороженно прислушалась.

В доме царили безмолвие и запах потухших свечей. В любом случае, спускаться через три этажа довольно рискованно: ну как если отец все еще в библиотеке?

Избранный Эмилией вариант побега едва ли можно было считать безопасным. Девочка критически осмотрела свой наряд: длинная до пола ночная рубашка незабудкового цвета и сеточка на волосах. Задача осложнялась, но искать в шкафу подходящее платье нельзя. Вряд ли получится сделать это тихо, а спальня родителей точно напротив!

Эмили подобрала подол, завязала его на боку чуть выше колена узлом так, чтоб сорочка не сковывала движений, и подкатала рукава. После чего сняла с волос раздражающую сеточку. Метнувшись обратно к кровати, девочка достала из-под подушки симпатичного беленького зайку в черном жилете. Из незаметного кармана она извлекла крошечный ключик, взятый уже давно. Эта вещица нужна для замка, врезанного в оконную раму. Зачем запирать на ключ окна второго и третьего этажей, Эмилия понять не могла, как ни старалась.

Остановившись в центре комнаты, она сцепила пальцы, зажмурилась и едва слышно прошептала: «Сириус, помоги!» На этом приготовления к путешествию окончились.

Эмилия взобралась на письменный стол, за которым когда-то сидел ее отец, и его отец, и многие из тех, чьи портреты украшали стены. Проскользнув за занавесь, девочка максимально осторожно вставила ключик в замочную скважину. Чем ближе становилась свобода, тем быстрее колотилось сердце – казалось, этим стуком можно перебудить всю округу!

Замок лениво щелкнул язычком – Эмили затаилась и напрягла слух. Она боялась, что вот сейчас раздадутся легкие шаги... но весь дом безмятежно спал. Тогда девочка уперлась руками в тяжелую раму... секунды таяли, но дерево не поддавалось. Эмили боялась переусердствовать и выпасть из окна. Отчаянье заполняло душу, и от осознания собственного бессилия захотелось расплакаться – но это было бы настолько «не героически»!

Стоило конструкции прийти в движение, возникла новая проблема: открыть раму беззвучно не выйдет! Оконные петли угрожающе всхлипнули. Девочка снова вернулась в комнату. На столике трюмо стоял фигуристый зеленый пузырек с мятным маслом. Внутренний голос подсказывал, что стоит попробовать...

Эмили зубами открыла крышку (она вообще многое бралась открывать именно этим способом). Приятный успокаивающий аромат наполнил комнату.

Смазав петли, девочка надавила на раму снова... стекла дрогнули, тяжелые створки распахнулись, впустив волну еще такого по-летнему свежего воздуха.

Она опустилась на колени и посмотрела вниз. Тут-то Эмилии и сделалось страшно. Вдруг она не дотянется до лозы? Или та не выдержит веса? Или... в общем, этих «или» становилось больше с каждым вдохом.

«Жребий брошен!» Не ею выдуманная фраза придала девочке решимости.

Несколько шажков по карнизу... Крепко уцепившись за штору, Эмили дотянулась до узловатого стебля дикого винограда, который с легкой руки Падди живописно оплетал всю стену. Резко выдохнув, девочка перебралась одной ногой на куст... Сердце бешено колотилось в горле!

Крючки, державшие занавесь, принялись по очереди обрываться. Эмили взглянула на лозу – как раз в тот момент, когда здоровый самодовольный паук осторожно целился пристроить длинные передние лапки ей на тыльную сторону ладони. Здравого рассудка хватило только на то, чтоб не взвизгнуть.

Девочка отдернула руку. «Ну вот и все...», – подумала она, чувствуя, как неумолимая сила притяжения влечет к земле вместе с бесполезной шторой. Показалось, что время остановилось...

На несколько мгновений Эмилию будто обдало зябким ветром. Возможно, все просто глупый сон? Потом что-то подхватило девочку, и в лицо ударил жар. Она зажмурилась.

– Сириус, спаси! – словно заклинание или молитву, повторяла Эмили.

Почему именно «Сириус»? Как любой маленькой девочке, мисс Эмилии Варлоу необходимо было во что-то верить. Во что-то далекое, как звездные россыпи, и одновременно близкое, как ласковые объятья. Может, поэтому мистер Ханс Варлоу рассказывал дочери о белом рыцаре, которому обязательно суждено разогнать тьму и непременно спасти принцессу? А когда та спрашивала, где ее «рыцарь», брал девочку за руку, подводил к окну и указывал на сияющую точку в бархатно-черном небе...

Наконец, Эмили нашла в глубине души смелость – открыть глаза... Девочка обнаружила себя лежащей в «гамаке» виноградной лозы почти у самой земли. Мысленно поблагодарив Патрика за чудесное спасение, Эмили завернулась в так кстати оторванную штору и направилась к коттеджу.

Где-то под ребрами ворочалась досада: в мечтах девочка обычно лихо проделывала подобные трюки, а в реальном мире это едва не стоило ей жизни...

Свет в окнах не горел – и дверь, естественно, оказалась заперта. Вскарабкавшись на ящик с песком, скрытый розовыми кустами, Эмили заглянула в комнату. Кресло, в котором обычно сидела Альхен, превратилось в кровать, но в ней оказалось пусто!

Она напрягла глаза и практически приклеилась к стеклу, как вдруг...

– Бу!!! – Треклятому мальчишке вздумалось притаиться с той стороны и выскочить в самый неподходящий момент...

Эмили, запутавшись в тяжелой ткани, рухнула вниз – и на этот раз не отделалась так легко. Ушибленный бок болел, а на ссадинах крупными бусинами выступила кровь.

– Дурак... – прошипела она сквозь зубы.

Если б не переполнявшая злость, слезы непременно хлынули бы. Дверь скрипнула. Эмили повернула голову на шорох шагов... Чертов шутник казался испуганным.

– Больно? – виновато спросил Никодемас.

– Подойди поближе, тогда скажу, – она вытерла кровь шторой.

После того, как виновник злоключений приблизился на нужное расстояние и склонился, мисс Эмилия влепила ему звонкую затрещину.

– Больно? – ехидно осведомилась она.

– Заслужил... – потер скулу тот. – У тебя ранка? Дай...

– Нет, спасибо, – процедила Эмили.

Тогда он сам протянул руку и осторожно ощупал запачканную коленку.

– Эй! – бедняжка поджала ноги. – Я же сказала, нет!

– Прости... – Никодемас с трудом скрыл смущение. – Мне жаль...

Вот тут злоба улетучилась, и ее место заняли так не вовремя брызнувшие слезы. Эмили спрятала лицо в темную плотную ткань.

– Чего тебе не спится? – шепотом спросила она.

– А ты бы легко уснула в незнакомом месте? – Мальчик сел на бордюр.

– Отвечать вопросом на вопрос невежливо, – машинально сообщила мисс Варлоу, шмыгая носом.

– А подглядывать вежливо? – резонно парировал тот.

Эмили уставилась на наглеца блестящими глазами.

– Нужно промыть... чтоб не попала зараза, – умник кивнул на ссадину, где снова выступила кровь.

– Откуда такие познания? – скептически хмыкнула она.

– Ай, ладно! – вдруг не выдержал Никодемас – Как лучше хотел. Наверное, девочки из больших красивых домов ни с кем не дружат.

Вредный мальчишка резко поднялся и направился прочь.

– Постой! – Эмили, бросив штору, вскочила.

Никодемас оглянулся, и его смуглая физиономия расплылась в улыбке:

– Ничего себе вид! – Мальчик согнулся в беззвучном смехе.

– А сам-то?! – фыркнула она, заворачиваясь в изрядно испачканную тяжелую ткань.

Да... в теперешнем состоянии мисс Эмилия Варлоу едва ли напоминала «Леди». Присмотревшись к шутнику повнимательнее, она узнала на нем старую сорочку Альхен! Девочка много раз видела раньше эту вещь... Мадам Александра спала в комнате Эмили, когда той нездоровилось.

Можно было бесконечно смеяться и показывать друг на дружку пальцами, но кто-то должен вести себя умнее.

– Принеси воды. – Копировать манеру матери нехитрое дело.

Никодемас смешался, буркнул что-то невнятное и скрылся из виду. Вернулся он уже с кружкой.

Эмили обмакнула пальчики и осторожно провела по ссадине. Грязно-алые разводы бледнее не стали... скорее наоборот.

– Не так, – покачал головой Никодемас, доставая из кармана носовой платок.

Он опустился на колени и намочил край белой ткани в кружке. Мисс Эмилия настороженно наблюдала: черная макушка, острый длинный нос, почти касающийся царапин, ловкие руки... Хочешь ли ты дружить, Никодемас?

– Да... – поднял голову тот.

Сама не подозревая, Эмили последнюю фразу сказала вслух! Отнекиваться поздно, выкручиваться тоже... иногда девочка думала и говорила одновременно, но еще ни разу не попадала из-за этого в подобное положение.

– Спасибо, – ответила она первое пришедшее в голову.

– Вот так... – Никодемас сложил платок и перевязал им царапины. – Что теперь?

– Можно погулять по саду, – предложила Эмили. – Или посмотреть на звезды с пирса.

Ребята вылили остатки воды в клумбу, а лекарь-самоучка отчего-то больше не поднимал глаз...

– Как хочешь, – его голос предательски дрогнул.

– В таком случае – в сад.

Мисс Эмилия избавилась от узла на подоле сорочки, протянула Никодемасу руку, а тот вдруг с поклоном прикоснулся к тыльной стороне ее ладони мокрыми губами! Девочка незаметно вытерла место поцелуя о подол, когда новый друг отвернулся.

Ночной сад выглядел просто волшебно! Стайки светляков маячили в кустах заблудившимися искорками, а яблоневые деревья ласково шелестели бархатными листочками. Впервые Эмили прошла мимо колодца, не поздоровавшись...

– Я могу влезть на дерево. – Никодемас пытался вести себя естественно.

– Зачем? – справедливо удивилась она.

– За яблоками, – нацепив сердитую маску, ответил тот.

– В платье? – Эмили скрестила руки на груди, как обычно делала Альхен.

Друг прикусил язык.

– Это не обязательно, – заметив неловкость ситуации, спохватилась она. – Всегда есть другой способ.

Мисс Варлоу выбрала ближайшее дерево, подошла и толкнула плечом ствол – яблоки градом посыпались ребятам на головы! Набрав полный подол, Эмили предложила гостю угощаться.

– А что за «пирс»? – как бы невзначай спросил он. – Разве здесь есть река?

– Нет... чего нет, того нет. – Хитрые огоньки загорелись в веселых глазах. – Сейчас покажу...

Эмилия крепко стиснула холодное запястье Никодемаса и потащила мальчика за собой. Она совсем не думала о том, что в мечтах все было не так...

– Дай я понесу яблоки, – попросил тот.

– Мне не тяжело, – Эмили свободной рукой придерживала подол.

Желание делать все без чьей-либо помощи – первое, что отличало Варлоу от остальных девчонок в глазах Никодемаса. Он привык видеть этих загадочных существ стайками перемещающимися по школьным коридорам и глупо хихикающими. Без дурацких рюшей и оборок она казалась голубеньким облачком.

Ребята петляли по садовым тропкам, стараясь не попадать на открытые пространства, пока, миновав коттедж, дорожка не превратилась в дорогу. Плавный подъем... хозяйственные постройки... последний поворот – и...

Сдавленное «Ах!» застряло в горле!.. Все красоты, виденные ранее, блекли... терялись... растворялись в необъятном, неописуемом иссиня-черном своде, с которого смотрели тысячи и тысячи звезд!

Эмили осторожно подтолкнула друга на пирс, упирающийся прямо в удивительную гладь. Камни еще хранили тепло, отчего картина становилась полностью нереальной.

Она устроилась на самом краю, свесив ноги в пустоту. За странной пристанью не было ничего, кроме обрыва и бесконечного неба.

– Счастливая... можешь приходить сюда вот так... хоть каждый день! – прошептал ошеломленный гость, словно боясь проснуться и разрушить хрупкую сказку.

– Нет. – Эмили мотнула головой. – Только издалека любоваться. Если мои родители узнают об этой прогулке... представить страшно! Как минимум, останусь без подарков на Рождество!

«Рождество»... «подарки»... ему давно ничего не дарили. А если бы это было и не так, разве имеют значение какие-то там игрушки, когда на пристани... небо?..

– Тогда зачем ты здесь? – Никодемас сел рядом.

– Из-за тебя, – честно призналась она. – Утром Патрик поедет в город... и мы, наверное, больше не встретимся.

– А школа? – удивился тот.

– Меня учит мама. – Бледные щеки Эмили отчего-то порозовели.

Ребята дружно захрустели яблоками.

– Один раз я пришел – смогу снова. – Говорить с набитым ртом довольно сложно.

В груди будто надули яркий шарик, как только девочка перестала думать об этом вечере, как о последнем. Дальше они болтали без умолку: казалось, пала невидимая стена, до того разделявшая их. Никодемас с радостью рассказывал про школу и город, а Эмили слушала, стараясь не упустить ни единого слова.

Измотанная и злая, брела Дайна по безлюдной улице «домой». Давно перевалило за полночь. Бирюзовый свет фонарей нагонял тоску... Именно в такие моменты мисс Уиквилд ненавидела свою жизнь!

Вечные съемные квартиры и чужие города... А за темными стеклами те, ради кого она терпит все это... те, кто обязан ей своим спокойным сном. Хотя здесь Дайна передергивала. Не только и не столько ей – но сейчас это было непринципиально.

Отчего-то очень хотелось себя жалеть!.. Мисс Уиквилд понимала, что стоит только начать – остановиться будет невозможно, поэтому гневно отметала подобные мысли.

Ухоженный дворик, белая дверь... ключ свободно скользит в замке. На первом этаже темно. Никто не ждет, никто не встречает... Некому.

Не разуваясь, Дайна направилась вверх по лестнице – прямиком в спальню. Тело просило «принять положение горизонтально» и провалиться в черноту забытья без сновидений. Но как только лицо уткнулось в подушку, усталость сняло как рукой...

Тот самый бирюзовый свет сочился сквозь легкие шторы. Странное беспокойство ядом распространялось по венам. Она перевернулась на спину и уставилась в потолок.

Залатанная рана никак не тревожила. Умелый врач заставил физическую боль отступить одним движением! Жаль, душевную муку так просто не унять...

Дайна попыталась заплакать, но не смогла. Такие, как она, не умеют... плакать. За свою сравнительно недолгую службу Ордену мисс Уиквилд узнала о существовании десятков миров... таких похожих и в то же время таких разных. Но ирония заключалась в том, что даже здесь она не чувствовала себя «своей», а должна бы...

Лежать в давящей тишине оказалось менее приятно, чем рассчитывала Дайна. Она спустила ноги на пол. Нежный полумрак ластился к лицу. Утром нужно будет непременно показаться в конторе. Мисс Уиквилд не умела распоряжаться личным временем: безделье тяготило ее хуже болезни. Благо, что это самое «время» выпадало слишком редко.

Новый приказ женщина получит уже через семь часов, и все войдет в привычное русло. Хорошо было бы найти себе замену и бросить это к чертовой матери, но как она станет жить после? Дайна прекрасно понимала, что умеет только служить Ордену, а получив «свободу», просто умрет от тоски. Конечно, ее стаж не шел ни в какое сравнение с тем, что имел Борджес, – тем не менее его слова «учиться жить по-другому старине Найджелу поздно» относились и к ней тоже.

Наставники говорили, что тяжело только первое время... Это оказалось неправдой. Жить в полном одиночестве день за днем – невыносимая пытка.

Дайна приблизилась к окну и легким движением отдернула штору, впустив робкие бирюзовые лучи. Они ей что-то напоминали... Фонари грустными глазами смотрели на мостовую, выгнув тонкие шеи, будто сказочные звери. Больное воображение нарисовало полупрозрачную мужскую фигуру, стоящую в столбе света. Несуществующий прохожий поднял голову и... пропал. Мисс Уиквилд моргнула.

Внезапно пейзаж ожил: совершенно реальный горбатый тип вынырнул из темноты. Дайна вернула штору на место и поспешила вниз, поскольку дверной колокольчик буквально разрывался!

* * *

Найджел был немного пьян. Масляные глазки смотрели виновато. Пока мисс Уиквилд звенела блюдцами и кофейными чашечками, гость смирно сидел в углу.

– Прости, что нагрубила. – Дайна перенесла на стол сахарницу.

– Прости, что ушел так... и что перехватил твоего кобольда. – Найджел снял потрепанную куртку и повесил на дверь.

– Может, оно и к лучшему. – Мисс Уиквилд внимательно следила за кофе в пузатой турке.

Борджес пригладил седые редкие волосы.

– Зачем? – вдруг спросил тот.

– Перестань, я не люблю недомолвок, – бросила она через плечо. – Хочешь получить ответ – озвучивай вопрос целиком.

– Хорошо. – Мужчина достал из кармана трубку и принялся нервно крутить ее в руках. – Зачем ты ходишь к нему в тюрьму?

Дайна убрала кофе с огня и осторожно разлила по чашечкам.

– Для того, чтоб один старый проныра меня об этом спросил, – улыбнулась она.

– Я серьезно... – обиделся Найджел.

– Рада за тебя. – С мелодичным «динь» перед гостем опустилось блюдце.

– Он – зло! – Борджес сделал большие глаза.

Мисс Уиквилд пододвинула стул и устроилась напротив.

– Вот я и пытаюсь понять, чего в нем такого, что даже спустя тысячу лет его тело держат в подземелье, – прищурилась она. – Сделали из него пугало... а это просто кусок льда.

– Сама-то понимаешь, что говоришь? – Собеседник пригубил горячий ароматный кофе.

– Не понимала бы – молчала. – Дайна настроилась на долгий спор.

– Если бы не он, девочка, не распивала бы ты сейчас кофеи со мной, старым козлом. – Найджел грустно усмехнулся. – Не пряталась от солнца, опасаясь потерять силу. Не моталась из города в город, не коротала бы одинокие часы в ожидании следующего вызова. И не было бы у тебя... белых пятен в биографии. Ты жила бы с родителями, вышла замуж и узнала бы, что такое настоящее счастье.

С этим трудно было поспорить... но...

– Приятель, а тебе не кажется, что все это немного не о том? – Она отставила чашечку. – При чем тут свежемороженый старик тысячелетней давности?

– Он заварил кашу, которую мы все еще расхлебываем! – продолжал мистер Борджес с таким видом, будто перед ним маленький ребенок. – Думаешь, я всегда был таким?

Он небрежно просунул палец в дырку под воротником старой грязной рубашки.

– Нет, моя дорогая. Не был. – Дайна чувствовала, что Найджела понесло. – Когда-то... очень давно... я был моложе, имел дом, работу, друзей. И женат я... был. Сослуживцы завидовали тому, как я держался! А потом в город пришли Дивные и отобрали это. С тех пор я служу Ордену, как умею. Насколько «таланта» хватает.

– Раньше ты ничего о себе не рассказывал... – Мисс Уиквилд отвела взгляд.

– Только не говори, что Леди Дайну интересовала личность ее Связного! – в скудном свете оконного проема фигура женщины казалась немым изваянием. – Я был для тебя просто сумасшедшим уродцем, который сует нос в твои дела, попутно вытаскивая из разного рода неприятностей. Не пытайся обманывать. Я слишком хорошо знаю тебя.

Дайне показалось, что где-то в груди лопнула струна... одинокий звук глупо заметался по бесконечной черноте пустой памяти. Разуму хотелось списать тираду на пьяный бред...

– Давай закроем тему, если тебе неприятно, – предложила она.

– Если тебе неприятно, – подался вперед тот.

– Ты прав. Мне неприятно, – согласилась мисс Уиквилд. – Забыла, как оно – быть сволочью.

Едва ли шутка получилась удачной. Тишина звенела в ушах.

– Прости, я не хотел... – слабое утешение.

– Понимаю, – кивнула Дайна. – Мы сейчас не станем обсуждать, как с кем обошлась жизнь, и выяснять отношения. Не знаю, сделается тебе от этого легче или нет, но теперь я смотрю на тебя совсем другими глазами.

Часы летели незаметно. Никодемас охрип, а Эмили замерзла, но ребята продолжали болтать, завернувшись в старую темно-синюю штору.

– Кхм... – Никто не заметил, как мадам Александра вышла на пирс. – И что вы двое тут делаете?

Вопрос застал врасплох. Девочка вздрогнула и зажмурилась... Никогда не угадаешь: собирается Альхен поругать или помочь.

– Не думаю, что господа обрадуются, узнав о странной любви своей дочери к ночным прогулкам. – Легкий смешок развеял все сомнения. – Стоит отправляться спать. Если, конечно, кто-то не жаждет остаться без Рождества, дня рождения и многих других радостей жизни. Знаем мы вашу матушку.

– Я... я выпала из окна – и... – промямлила Эмили.

– И оборвала штору, – закончила за нее невозмутимая женщина. – Вижу. Следуйте за мной, мисс. А ты, горе, живо в постель!

Никодемас поднялся на ноги и подал девочке руку. Мадам Александра закатила глаза. Когда мальчик скрылся за дверью коттеджа, они свернули с дороги и направились вдоль аккуратно остриженных кустиков.

– Дай мне слово, что больше так никогда не будешь делать.

Этого стоило ожидать.

– Честное слово. – Эмили скрестила пальцы за спиной... ведь «никогда» – это слишком долго.

– Синюю тряпку отдашь мне, – продолжила Альхен. – Ей поможет только стирка. Боковым проходом никто не пользуется, но через него можно попасть в дом тихо и незаметно. Вот ключ. Утром отдашь.

Они вплотную подошли к оплетенной виноградом стене. Дверь, незаметная с дорожки, оказалась хитро укрыта листьями.

– Теперь сама, – подытожила мадам Александра, принимая из рук девочки бывшую штору.

Эмили быстро справилась с замком и протиснулась внутрь, закрыв за собой. Узкий коридорчик, еще проход, а по правую руку виднелся холл. Девочка прокралась, как мышь, на свой третий этаж... поминутно останавливаясь и настороженно прислушиваясь. На случай, если бы она встретила маму, в сознании сложилась отличная версия: мол, ходила в ванную вымыть руки, потому что разлила мятное масло, от сильного запаха которого закружилась голова.

По счастью, это ей не пригодилось: родители крепко спали. Но вот сама Эмили что-то не спешила ложиться в постель. Девочка закрыла окно, из которого виднелся пирс и звездное небо.

Ей вдруг захотелось плакать... Мисс Варлоу усадила всех своих мишек и заек мордочками к противоположной стене, взобралась на подоконник и... дала волю эмоциям. Девочка понимала, что Никодемас на самом деле никуда больше не вернется. Во-первых, кто ему позволит, а во-вторых, кто его пустит! Тем более после «приключений» с окном и прогулками.

Мадам Александра бесконечно добра, но отцу скорее всего расскажет и про падение, и про пирс. Это же не какие-нибудь залитые чернилами бумаги или дырочка на раздражающем розовом платье. Папа, естественно, ругаться не станет: посмотрит в глаза так, что захочется провалиться сквозь землю, и отправит сюда, «в комнату, подумать над своим поведением».

В любом случае, дела плохи, хотя теперь Эмили точно знала, что у нее есть друг.

Дайна запахнула форменную мантию, ставшую второй кожей. В волшебной утренней мгле можно было идти без Маски. До рассвета оставалось еще время, главное – не попасться людям на глаза. Для этого не нужно прилагать особых усилий – спасибо все той же форме. Достаточно не делать резких движений и не кричать.

Мисс Уиквилд не проявляла способностей к настоящему полету, но жалеть об этом приходилось слишком редко. Вот сейчас она с огромным удовольствием шла по спящему кварталу на самом краю города. Не имело значения, что путь предстоял нешуточный, просто хотелось почувствовать, как жизнь бьется внутри, как стучит сердце и пульсирует кровь.

Дайна не любила суету, царившую в Центральном Управлении Ордена, и про себя жалела тех, кто по роду деятельности обязан появляться там регулярно. Общее приподнятое настроение подкреплялось предписанием явиться в течение суток в штаб своего подразделения. Иными словами, в «Улье» ее сегодня не увидят.

С чего это, интересно, такая честь? Неужели наконец-то закончились простые задания? Мисс Уиквилд последние несколько лет тратила талант и силы впустую: на отлов мелких контрабандистов, на проверки лояльности Танцоров... еще более безупречных, чем она сама... Бедняжке начало казаться, что в Ордене не верят в нее!

Мысли роились в голове... Время от времени, всплывал в памяти разговор с Найджелом. Выпроводить старого прохвоста стоило немалых усилий. Удивлял его страх перед вмороженным в ледяной столб трупом (называя вещи своими именами), который больше не может никому ничего причинить. Зрела уверенность в том, что стоит только показать людям тело побежденного врага – многое изменится...

Штаб-квартиру всех Танцоров кто-то метко окрестил «Театром Теней». Только вот попасть туда «на представление» ой как непросто, даже имея приглашение. Дело в том, что природа «Театра» не давала ему оставаться на одном месте. Кочующее строение, невидимое невооруженным глазом, вдобавок еще и защищенное всеми мыслимыми и немыслимыми способами, – идеальная база ударной силы самой влиятельной организации.

Дайна резко остановилась, закрыла глаза и прислушалась к себе... Все звуки внешнего мира потерялись, оставляя стук сердца, сейчас больше похожий на гром. Рокот звал ее...

Где-то в городе Проводник. Кто-то знакомый... Далеко отсюда бьется чужое сердце... гулко и мерно. Игра в «прятки» – неотъемлемая часть пути. Как бы парадоксально это ни звучало, есть Тени, которым требуется четырнадцать-пятнадцать часов на поиски!

Но мисс Уиквилд не желала даже думать о возможности подобного позора. Она и без этого не чувствовала былой уверенности. Самолюбие подгоняло плетью, обжигая внутренности.

Шаг превратился в бег, а вскоре Маска заняла свое привычное место. Дайна чувствовала, что Проводник рядом. Сквозь черную ткань она отчетливо разглядела практически неприметную стрелочку, нанесенную на вывеску бакалеи.

Снова и снова петляла она по узким проулкам, проносилась по широким аллеям и пересекала небольшие скверы, пока, наконец, впереди не открылась набережная. Облокотившись о холодный камень, мужчина задумчиво рассматривал пойманную городом в ловушку Реку.

– Я знала, что найду тебя здесь. – Дыхание сбилось.

– Вот и умница, – всегда влажные ярко-голубые глаза смотрели сквозь черный покров прямо в душу. – Рад видеть, но, увы, не имею возможности разговаривать. Все же я при исполнении. Готова?

– Да, – кивнула Дайна, не подозревая, на что именно соглашается.

– Тогда... прошу! – Укутанный в шикарный вязаный шарф Проводник картинно отступил в сторону и протянул руку.

Мисс Уиквилд непонимающе уставилась на застывшую фигуру. Мужчина терпеливо ждал.

– Что мне сделать? – насторожилась Дайна.

– Пф-ф... – Мимолетное проявление эмоций вновь сменил официальный тон. – Вашу руку, Леди. Умение плавать не обязательно.

От смущения щеки залила краска. С сообразительностью явно произошло нечто страшное этим утром. С другой стороны, если подсознательно рассчитывать на сложности, простое задание покажется невыполнимым.

Однажды ей уже приходилось прыгать с моста, но всякий раз память тела о боли падения мешала сделать решающий шаг. Мисс Уиквилд зажмурилась, а уже через мгновенье приземлилась на площадке в центре холла.

Звенящая тишина жадно ловила шорох шагов. Стандартная девушка за стеклом кабинки справок обернулась на звук. Предъявив ей бланк с предписанием, Дайна получила направление и чуть не задохнулась от удивления. Вызов в Департамент Наблюдения при Зале Призм мог означать только одно...

Лифт бесшумно плыл вниз. Где-то в глубине души хотелось поторопить время. Черное одеяние поблескивало в свете ламп. Она смахнула покрывавшую голову ткань, и прямые темно-каштановые волосы легли на спину.

За дверью лифта встретили идеально-белые стены. Флегматичные работники Департамента Наблюдения, облаченные в серебристую форму, не обращали никакого внимания на прибывшую. Дайне еще не приходилось иметь дела с этими ребятами, так что она решила просто подождать, благо мягкие кресла в тон стен буквально манили.

Чем конкретно занимался Департамент Наблюдения, доподлинно знал только Сэр Джулиус Коллоу, помимо самих Наблюдателей, разумеется. Официально их деятельность сводилась к курированию локальных призматических подстанций, отслеживанию потенциальных танцоров, оказанию содействия службам миграционного контроля, и прочей информационной поддержке. Поскольку законом охраняется право на частную жизнь, Департамент Наблюдения строго засекречен.

– Здравствуйте, Леди, – бархатный голос принадлежал незнакомому мужчине в очках с толстыми стеклами. – Следуйте за мной.

Однообразный коридор не кончался, а обилие белого начинало угнетать... За широкими стеклянными дверями шла непрерывная работа, о сути которой оставалось только догадываться. Когда же впереди свет сделался значительно более тусклым, мисс Уиквилд уже знала конечную точку пути.

Тьма вокруг сгущалась. Лампы исчезли вовсе. Наблюдатель-проводник переступал точно по робко мерцающим полосочкам на полу, а вот Дайна чувствовала себя весьма комфортно.

За последней дверью находилось сердце резиденции Танцоров – Зал Призм! Мужчина остановился, поправил очки и негромким шепотом заговорил:

– Шуметь, делать резкие движения, применять магию или Знания Аркана, смотреть в кристалл дольше пяти-десяти секунд строго воспрещается, мы не можем гарантировать вам жизнь в случае несоблюдения наших предписаний. – Наблюдатель извлек из папочки, которую нес все это время под мышкой, лист и крошечную коробочку. – Вам полагается подтвердить факт разъяснения техники безопасности.

Пока мисс Уиквилд обмакивала палец в чернила на губке и оставляла отпечаток, мужчина продолжал инструктаж:

– Вы можете почувствовать легкое недомогание, звон в ушах, сухость во рту или тошноту. Подобное совершенно нормально – если же вы ощутите привкус крови, немедленно обратитесь ко мне. Сегодня и всегда для вас я Джон Смит, – коротким поклоном закончилась нудная официальная часть.

Документ отправился в папку, и можно было продолжить путь.

– Попрошу плотно закрыть глаза, – сообщил мистер Смит. – Взгляду Тени особенно тяжело первые несколько секунд. Дайте руку, я поведу вас.

Последовав совету, женщина закрыла сомкнутые веки ладонью для верности, а щупленький Наблюдатель крепко стиснул ее запястье.

– Осторожно... ступенька... – шепнул он.

Как и подобает Тени, Дайна плавно вплыла за порог и замерла... Знакомый бирюзовый свет, частый гость ночных кошмаров, будто ждал ее! Мисс Уиквилд медленно убрала руку от лица. Свет щекотал ноздри и наполнял все тело колючими ледяными осколками.

– Можете открыть глаза, – подал голос Наблюдатель. – Не более пяти секунд...

В ответ мисс Уиквилд отрицательно покачала головой, но уже через мгновение поборола внутренний страх. Правда, смелости хватило лишь на крошечные щелочки, но и этого оказалось достаточно! От боли пришлось снова зажмуриться.

– Попробуйте еще раз, – предложил мистер Смит. – Будьте так добры.

Вторая попытка действительно стала менее болезненной. Различалась большая круглая комната, пропитанная пульсирующим голубым светом, исходящим от невообразимого размера кристалла в центре... Сверкнула мысль о Маске, но тут же погасла. И без глупых пояснений понятно, что любое колебание приведет к неконтролируемой реакции.

Наверное, поэтому конечности сделались свинцовыми и не желали подчиняться. Чувство паники, до этого незнакомое, заставляло дрожать.

– Не буду вас дольше мучить, – вздохнул Наблюдатель. – Держитесь за меня крепче.

Идти вслепую – невелико удовольствие... Стоило мраку вокруг Дайны сгуститься, как она немедленно открыла глаза.

– Большинство Танцоров реагируют на наш свет подобным образом, – не оборачиваясь, пояснил мистер Смит. – Мы изучали природу Призмы, но так и не сумели до конца понять причину. Считается, что дело в... вашей восприимчивости к свету вообще. Увы, опыты на Тенях проводить запрещено, по закону вы тоже являетесь людьми.

В голосе сквозило глубочайшее разочарование... Дайну начало подташнивать только оттого, что какое-то насекомое в телескопических очках относится к тем, кто его защищает, как к объекту эксперимента!

– Минуточку... – тихо скрипя зубами, заговорила она. – Попытки заставить меня смотреть на кристалл тоже являются «опытами». Не боитесь, что я выдвину против вас обвинения перед Трибуналом?

– Против кого конкретно? – Щуплый Наблюдатель медленно развернулся на каблуках. – Некоего Смита или всего Департамента? Вы, как я понял, новичок... Тогда послушайте!.. Танцор имеет право написать рапорт своему непосредственному начальнику. Меня непременно уволят. Мои дети и жена умрут от голода. Но ситуацию это никак не изменит. Призму нужно изучать! Каждый день вы используете ее энергию, даже не задумываясь об этом. Вот теперь пишите что хотите.

– Так меня пригласили только ради «эксперимента»? – ядовито бросила Дайна.

– Никак нет, – не менее ядовито отозвался ученый. – За мной. Не отставайте.

Женщине вдруг стало стыдно. Она, понимая свое сомнительное превосходство, старалась уязвить человека, молча и упорно делающего свое дело! Наблюдатели, диспетчеры, инженеры, – все они обеспечивают миру связь, телепортационные каналы и возможность обнаруживать окна перехода с точками возврата...

– Пришли, – сухо отрапортовал мистер Смит.

– Простите мое непонимание, – Дайна чувствовала, что должна сказать это, иначе вина будет разъедать душу не один день.

– Извинения приняты, – мужчина прерывисто вздохнул. – А вызвали вас по чрезвычайно важному поводу. Этой ночью зафиксирована Частичная Остановка Времени.

«Что ж... появление еще кого-то, способного на такое, – возможность снять с себя ответственность», – подумала она, а вслух сказала:

– Какие сведения вы можете мне предоставить? – Внешнее спокойствие давалось безо всяких проблем.

– По правилам мы не имеем права давать вам сведения о семье, – снова затянул волынку занудный тип, – исключительно из морально-этических соображений. Считается, что у вас могут возникнуть эмоции, задевать которые нельзя. В любом случае, родителям девочки послано уведомление, а на ваше имя снят дом в ближайшем к объекту городе. Желаю удачи.

С этими словами Джон Смит вручил свою папку Дайне и предложил ей пройти через боковую дверь, минуя лабораторию и Зал Призм.

Для себя же мисс Уиквилд твердо решила написать-таки рапорт, чтоб тщательнее подбирали персонал. Неизвестно, чего можно ожидать от человека, настолько не понимающего роли и сути Танцоров.

Глава 2.

Большие и маленькие перемены

Эмили так намаялась за прошлый день и невероятно длинную, полную приключений ночь, что уснула мгновенно. Она открыла глаза, когда солнце уже стояло высоко, а Патрик отбыл в город. Леди Аэрин несколько раз приходила будить дочь, но та никак не реагировала. Бурчала что-то вроде «ну еще минуточку» – и мгновенно засыпала вновь.

«Леность не к лицу девочке из приличной семьи», – такой приговор вынесла миссис Варлоу и в наказание оставила соню без завтрака. От расстройства у мамы снова началась мигрень, из-за которой вместо занятий Эмили просто сидела в библиотеке и читала в гордом одиночестве.

Ей не разрешалось забираться на стул с ногами, но поскольку никто не видел, можно было сделать это. Живот отчаянно урчал: то ли от голода, то ли от немытых яблок. Эмили вяло водила пальчиком по грубой бумаге, а все ее мысли находились очень далеко отсюда.

Тут взгляд упал на странный черный конверт на отцовском столе...

Девочка немедленно протянула руку и поднесла его к лицу. Письма внутри не оказалось (наверное, папа вынул его утром и унес вместе с остальной почтой, чтоб прочесть на работе), зато сам конверт выглядел потрясающе: черный пергамент казался бархатным, а надпись была сделана серебряными чернилами.

Разобрать текст в поле адреса целиком не удалось бы все равно: самое интересное – оторвано, а ведро для бумаг пустовало. Перевернув конверт тыльной стороной, Эмили увидела красивый штамп: круг, внутри которого замерла в неистовом танце человеческая фигурка.

Отложив бесполезную вещь, девочка снова принялась за чтение – только выходило из рук вон плохо. Строчки рассыпались, слова превращались в бессмысленный набор букв, а сюжет никак не желал запоминаться. Если бы не мама, которая обязательно спросит, о чем говорилось в книге, она бы уже сто раз бросила и занялась чем-нибудь другим.

Эмили давилась классической драмой, как если бы это была манная каша! Спустя какое-то время сосредоточиться все же удалось, и дело двинулось веселее.

Ключ, полученный ночью от мадам Александры, лежал в кармане и ждал, пока «библиотечная повинность» закончится. Хотя мисс Варлоу мечтала иметь такой для личных нужд. Дверь, отпираемая им, вела в ту часть дома, о которой мать не имела ни малейшего представления: кухня, подвал и прочие места, «не достойные внимания Леди». Но... мечтать не вредно.

Запомнив страничку, девочка отложила книгу и бросила тоскливый взгляд в окно. День обещал быть долгим и неинтересным. Эмили обошла стеллажи в поисках чего-нибудь более приятного. Семейство Варлоу ценило книги – можно было смело поспорить, что папа прочел все. И не раз... и не два. Даже те книги, до которых сама она ни за что бы не дотянулась, взобравшись на лестницу.

Мерное течение мыслей грубо прервал тревожный хрустальный звон... Эмилия сильно удивилась: ведь для отца рано! Девочка не успела начать беспокоиться, как в холле сделалось шумно. На всякий случай, она вернулась за стол и открыла нудную пьесу.

На пороге библиотеки появились оба родителя: мистер и миссис Варлоу были чем-то крайне озабочены.

– Выйди вон! – приказал вместо приветствия отец.

Из глаз брызнули слезы, и Эмили опрометью бросилась прочь. Когда дверь хлопнула, сквозь стук собственных каблучков по полу девочка услышала, как папа впервые на ее памяти повысил голос.

«Дождались!» – рыкнул он, а мама сдавленно ахнула.

Коттедж казался самым безопасным местом во Вселенной, когда все встало с ног на голову. Альхен сидела и внимательно смотрела на Эмилию, между всхлипами прихлебывающую мятный чай. От расстройства бедняжка смела со стола все булочки и конфеты. Она никак не могла поверить в то, что папочка... самый добрый человек на свете – кричал!

А когда поверила, очень испугалась, потому как должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтоб вывести его из равновесия настолько.

– Ну-ну... – мадам Александра протянула девочке платок. – Небо на землю не упало, все остальное мы переживем.

– Может, дело в письме? – Эмили промокнула глаза.

– Не понимаю... – насторожилась та.

– Я видела на столе странный конверт: черный с серебряным рисунком, – пояснила она.

– Вздор! – отмахнулась Альхен.

И так это было сказано, что стало намного легче. Колотившееся сердце успокоилось, а слезы иссякли.

– Чуть не забыла. – Эмили достала из кармашка ключ и передала его женщине.

– Умница. – Мадам Александра положила его в ящик буфета. – Теперь умойся. Мы же хотим быть сильными?

Окна библиотеки как раз выходили на коттедж, и девочка украдкой поглядывала в ту сторону, гадая, что же все-таки случилось.

Но неведение не могло длиться вечно. На стене вздрогнул один из крошечных колокольчиков: тот, что висел почти на самом краю.

– Господа вызывают меня к себе, – сообщила кухарка.

– А я? – робко спросила мисс Эмили.

– А ты остаешься. – Альхен подняла бровь. – Но не волнуйся: думаю, все устроится.

Она ласково улыбнулась и вышла. Девочка не могла понять, почему у мадам Александры не было детей. Хотя чаще всего Эмили задумывалась над этим из эгоистических побуждений, когда не с кем было играть и нечем заняться.

...Оставшись одна, она немедленно кинулась к ящику буфета, достала заветный ключик и выскользнула на улицу, не понимая до конца, что собирается делать. Любопытство гнало девочку вперед. Отдышавшись немного уже внутри, Эмили прокралась на второй этаж. Дверь в библиотеку оказалась плотно заперта, но вот замочная скважина никуда не делась.

Мадам Александра стояла спиной, за столом сидел отец:

– Что теперь, Ханс? – всхлипнула мама, но самой Леди Аэрин нигде не было видно.

– Это всего лишь рекомендации, дорогая, – попытался успокоить жену тот.

– Боюсь, что нет, – заметила Альхен. – Господа, вы прекрасно знаете, кем я была до прихода сюда. Прошу, позвольте мне попытаться уладить ситуацию.

– Как скоро мы получим результат? – Складывалось ощущение, что мама вот-вот разрыдается.

– Потребуется какое-то время, – спокойно ответила та.

– А пока – придется подчиниться, – подытожил отец.

– От вас не требуют ничего сверхъестественного или ограничивающего ваши права, – Альхен говорила подчеркнуто деловым тоном.

Подслушивать было нехорошо, а подглядывать и того хуже – но как бы иначе понять, когда стоит ретироваться? Эмили стрелой слетела по лестнице, чтоб никто и не подумал, что она сует нос в дела взрослых.

Совесть скреблась где-то глубоко в душе, ведь мисс Варлоу была воспитанной девочкой. Кроме того, разговор показался ей несвязной ерундой. С другой стороны... возможно, приди Эмили еще раньше, она могла бы понять больше? Но что толку теперь ломать голову.

Стыд причудливо наложился на разочарование, и от избытка чувств она бессильно опустилась на бортик фонтана. Из-за каких-то своих проблем папа обидел ее!.. Захотелось расплакаться, но тут ушей достиг звук открываемой и закрываемой двери.

Петляя, точно заяц, девочка домчалась до коттеджа, но так и не успела вернуть ключ на его законное место: за столом уткнувшись носом в газету, сидел Люс. От неожиданности бедняжка застыла на пороге.

Старый друг поднял взгляд и приветливо улыбнулся:

– Наслышан о твоих приключениях, – сообщил он.

– Ну... – выдохнула Эмили. – У меня же должны быть хоть какие-то приключения.

– Думаю, теперь у тебя их будет больше, чем можно представить. – Мадам Александра смотрела сердито.

Девочка потупилась. Совесть принялась скрестись и кусаться с новой силой.

Альхен подошла ближе и протянула руку. Мисс Эмилия удивленно посмотрела на пустую ладонь:

– Тут ничего нет, – машинально сказала она.

– Естественно, – фыркнула кухарка. – Ключ.

– Я... э-э-э... Вот.

Девочка, краснея, вернула взятое без спроса.

– Больше... – начала мадам Александра.

– ...я так никогда не буду! – горячо закончила Эмили.

– Надеюсь на это. – Альхен спрятала ключ в карман.

Люсьен снова уткнулся в газету, делая вид, что ничего не произошло. А мисс Эмилия Варлоу мысленно добавила «мелкую кражу» к своим проступкам за сегодня и сникла.

Мадам Александра не спешила пояснять причину последних событий, скорее всего считая, что доморощенная шпионка все поняла и так. От общего молчания, прерываемого только шелестом бумаги, становилось гадко. Эмили уже хотела отправиться к родителям и спросить у них, как вдруг...

– Советую тебе сегодня лечь рано и хорошенько выспаться, – бросила не в меру загадочная блондинка. – Завтра с утра я везу тебя в город.

– Зачем? – оживилась она.

– За спросом. – Альхен хитро прищурилась. – Похоже, что твоя мечта сбывается.

Пока Эмили пыталась сообразить, какая именно мечта завтра станет реальностью, мадам Александра сказала все сама:

– Кто-то отправится в школу! – но в желтых глазах читалось что-то настораживающее. – Да, и еще... в библиотеке кого-то уже ждут.

Неожиданно свалившиеся новости оглушили маленькую мисс. Альхен осторожно подтолкнула Эмилию к двери.

Сердце колотилось где-то в горле. На ватных ногах она кое-как добралась до нужного места и постучала. Мысли отчаянно не желали выстраиваться, вместо этого просто путались и скакали.

– Входи, – голос отца звучал устало.

Эмили проскользнула в комнату. Ей было немного страшно: вдруг папа снова станет кричать? Хотя... он сам неоднократно пытался уговорить маму доверить образование тем, кто этим занимается профессионально.

– Наверное, я должен извиниться, – мистер Варлоу не мог не почувствовать напряжение, висевшее в воздухе. – Я был несдержан. Если кто-нибудь попробует повысить на тебя голос, скажи мне.

– Хорошо.

Эмили поняла, что теперь уж точно расплачется. Она подбежала к отцу и уткнулась в его темно-зеленый жилет. Ханс поднял дочь к себе на колени и ласково потрепал по щеке:

– Ты, наверное, уже знаешь, что завтра мадам Александра ведет тебя в школу? – спросил тот и виновато добавил: – Я не смогу сделать этого сам, поскольку буду очень занят. Мама не поедет тем более, для нее это равносильно катастрофе вселенского масштаба. Скажи мне одно, ты хочешь туда или нет?

– Хочу, – не задумываясь, ответила Эмили.

– Тогда я спокоен.

Мистер Варлоу усадил дочь на стол и отошел к окну. Пока отец рассматривал сад сквозь стекло, девочка старалась уловить его мысли, почувствовать настроение... Мисс Эмилия очень хотела радоваться, но ей это никак не удавалось. В горле комом стояло «утреннее происшествие». Почему она не могла найти в себе смелость и прямо спросить о том, что тревожит?

– Знаешь, я ведь тоже ходил в школу, – наигранная беззаботность выглядела вполне естественно. – Это мама у нас... но скучать ей не пришлось. Вокруг всегда были сестры.

Родная и двоюродные тетушки казались редкими занудами и едва ли могли составить веселую компанию в чем-либо.

– Ты, главное, никого никогда не бойся.

Точно было что-то важное в словах, только вот что?

– А я разве кого-то когда-то боялась? – с вызовом в голосе осведомилась Эмили, в этот момент сильно напоминавшая самой себе отца.

– Вот и умница...

Мужчина развернулся к дочери лицом. На его ладони лежала удивительная вещь: крупный медальон из черного камня в виде косматой собачьей головы, держащей в зубах прозрачный круглый кристалл, поблескивавший сотнями идеально одинаковых граней.

– Нравится? – почти прошептал мистер Варлоу.

Эмилия оживленно закивала.

– Хочешь носить его?

А разве можно ответить «нет»?

– Конечно! – она немного смутилась, потому что не была уверена в заслуженности такого подарка.

– Это «Орин», – продолжил тот. – Вещь, которую я хранил специально для тебя, но все как-то не подворачивалось случая отдать.

Глаза Эмили так и заискрились! Приняв от отца Орин, она тут же просунула голову в серебряную цепочку.

– Я никогда-никогда его не сниму! – пообещала девочка.

– Не сомневаюсь. – Ханс Варлоу едва заметно погрустнел. – Спрячь и никому не показывай.

Эмили послушно опустила амулет за пазуху: камень оказался неожиданно теплым. Теперь у нее есть свое собственное сокровище! Спрыгнув со стола, девочка крепко обняла отца, насколько хватило рук.

– Одна просьба, – вспомнил тот. – Сходи к матери и успокой ее. У бедняжки разболелась голова.

Как же трудно дожидаться, пока сумбурный день превратится в вечер, чтоб можно было, забравшись под одеяло, хорошенько надо всем поразмыслить. Спать не хотелось – да и как тут заснешь, когда завтра вся жизнь изменится?

Необыкновенный подарок мирно лежал под сорочкой и грел. Эмилии казалось, что странный амулет говорит ей: «Я с тобой, не волнуйся».

Поминутно доставать Орин, разглядывать блестящий черный камень и прозрачный кристалл – невероятно приятное и увлекательное занятие. Собачьи глаза казались влажными. Возможно, просто от звездного света, беспрепятственно проникавшего сквозь лишенное шторы окно.

«...вы прекрасно знаете, кем я была до прихода сюда». В привычной обстановке мысли приходили в норму... А действительно, кем была Альхен? Это самое загадочное «до» означало и «до рождения Эмили».

Что девочка знала? Мадам Александра всегда ходила в своей жемчужной блузе и брюках, заправленных в высокие сапоги со шпорами, а на поясе у нее красовался широкий ремень с массивной пряжкой в виде оскалившейся кошачьей морды. Эта женщина умела все, за что ни бралась, будь то приготовление праздничных блюд или починка бойлера в подвале!

Угнаться за Альхен практически невозможно, если она сама не сбавит шаг. Гренни Гретта никогда не принимает решений, не посоветовавшись с подругой. Люс и Патрик просто боятся ее. Папа прислушивается к мнению мадам Александры, а мама иногда вызывает ее к себе, чтоб просто поболтать.

Столько слов, столько фактов – но ничего конкретного. У загадочной блондинки наверняка было прошлое, его не могло не быть! Фотографии на стенах изображали ее в городах, которых Эмили никогда не видела. Альхен не получала писем... Как-то раз она обмолвилась, что кроме «гренни» и мужа у нее никого нет.

Раньше все это не казалось мисс Эмилии странным. Она дала себе клятву, что с этого дня станет внимательнее относиться к тем, кто ее окружает.

Настораживало такое внезапное решение в пользу школы... но разве это плохо? Да, мама едва ли рада подобному стечению обстоятельств – а тогда почему разнервничался отец?

Количество вопросов нарастало снежным комом. Чтоб не быть раздавленной им, девочка закрыла глаза и повернулась на бок.

Мадам Александра подняла Эмилию с постели до рассвета. Бедняжка сонно озиралась и удивлялась той энергичности, с которой женщина металась по комнате, подбирая маленькой мисс подходящее платье.

– Это нужно было сделать с вечера, – укоризненно буркнула Альхен.

– Я... – хотела оправдаться Эмили.

– Идешь умываться! – приказала мадам Бонмонт и вытолкнула девочку в коридор.

Дом отчего-то не спал! По лестнице спускался отец, полностью одетый, гладко выбритый и надушенный. Она узнала бы его по запаху даже с закрытыми глазами. Туча тряпочек и пуховок суетилась на стенах и мебели.

– Доброе утро. – Мистер Ханс Варлоу остановился, чтоб поцеловать дочь. – Я уже ухожу. Удачи тебе, обязательно расскажешь за ужином, как все прошло.

– Угу. – Эмили в полудреме клюнула отца носом в щеку.

Глаза никак не желали оставаться открытыми, помогла только холодная вода. Отфыркиваясь, девочка посмотрела на себя в большое зеркало. Папин подарок выбился из-под сорочки. Бледное личико в зеркальном отражении выглядело испуганно.

– Сириус, помоги, – прошептала она и ахнула!

Кристалл ожил! Стенная лампа, скудно освещавшая ванную комнату, словно потерялась в голубовато-белых лучах и радужных зайчиках. Эмили с трудом удержалась на трехногом стульчике, который вынуждена была подставлять каждый раз, чтоб видеть себя.

Странная сказка закончилась, как только в дверях выросла Альхен:

– Хватит играть! – прикрикнула она.

– Не нужно повышать на меня голос, иначе я пожалуюсь папе! – Орин отправился обратно под рубашку.

– Жалуйся кому угодно, – фыркнула мадам Александра, – но если мы опоздаем, мистер Варлоу сам станет ругать тебя.

Она прикусила язык.

Так быстро, наверное, никто никогда не одевался: Альхен буквально затолкала девочку в наглаженное платье, а два банта завязались просто сами собой. О завтраке не осталось никаких воспоминаний. Эмили даже не поняла, что именно съела!

От сердца отлегло, когда на улице их встретил крайне сонный Люсьен (а то девочке уже начало казаться, что только она не понимает удовольствия вставать так рано). Оглянувшись на дом, Эмили заметила в окне заплаканную маму – через мгновение фигура Леди Аэрин скрылась, лишь качнулись занавеси.

– Жди здесь, – скомандовала Альхен.

Но бедняжка при всем желании не смогла бы двинуться с места: уткнувшись в Люса, присевшего на ступеньки, она пыталась урвать хоть мгновенье сна.

– Ну как? – хрипло спросил друг.

– Отвратительно, – честно призналась Эмили. – Так будет каждое утро?

– Кроме выходных, – сочувствующе пояснил тот.

Девочка застонала. Теперь «школа» не казалась ей таким уж милым предприятием.

– Если хочешь, я буду просыпаться вместе с тобой, чтоб не в одиночку мучаться, – весело предложил Люсьен.

– Я что, изверг?! – Мисс Эмилия немедленно пришла в себя.

– А вдруг?.. – Он привычно щелкнул ее по носу.

Девочка обняла друга за шею и тихо сказала:

– Мне страшно. – Отчего-то больше никому не хотелось доверять эту маленькую тайну.

– Не бери в голову. – Люс осторожно похлопал Эмили по спине. – Новое пугает. Так правильно. Мне тоже было страшно... Для тебя откроется целый... мир.

– Ты один меня понимаешь. – Она поцеловала колючую небритую щеку.

– Задушишь! – предупредил он.

– Прости, – девочка запоздало смутилась.

Мадам Александра уже спешила по дорожке:

– Не успеваем! – еще издали крикнула она.

Одета женщина была довольно необычно: поверх привычных брюк и блузы оказалось странное «платье»: ворот под самое горло, длинные, до колен, рукава, рассеченные почти от плеча, подол тоже имел разрезы по бокам, – словом, этой вещи Эмили не видела еще никогда.

– Так и будем ловить ворон? – сердито осведомилась Альхен.

– Почему нет? – ответил Люс. – Мы тоже нервничаем. Никто в этом не виноват. Успокойся и перестань рычать на окружающих.

Девочка сделала над собой усилие, чтоб не открыть рот от удивления.

– Ты прав, – неожиданно смягчилась мадам Александра.

– Как всегда, – кивнул тот.

– Что ж... – Она взяла Эмили за руку. – Время – неумолимая штука.

Все трое направились... нет, не к воротам, а на пирс. Там Альхен сложила руки рупором и крикнула:

– Альбоура! – голос сорвало с губ и унесло прочь.

Сердце подпрыгнуло и застряло в горле. Девочка прекрасно знала это имя. Его обладательница – удивительное создание!

Откуда-то снизу раздался шорох, а уже через миг взорам предстала белая, как снег, лошадь, на спине которой красовалась пара ослепительных птичьих крыл.

Грациозное существо ступило изящными копытцами на каменную кладку. Взрослые учтиво поклонились, мисс Эмилия последовала их примеру.

– Доброе утро, – бархатный грудной голос казался теплым.

– Нам нужно в город, – без вступления начала мадам Александра.

– Всем троим? – уточнила крылатая кобылица.

– Нет, только мне и девочке, но она не умеет держаться в седле, – ответила та.

– Спешите? – Альбоура склонила голову и близоруко прищурилась.

– Увы. – Женщина явно нервничала.

– Я отвезу вас сама, – после небольшой паузы сообщила лошадь.

Альхен ловко взобралась на удивительное существо, а Люсьен усадил Эмилию впереди нее. Альбоура развернулась и взмыла в небо, оттолкнувшись от края пирса.

– Не вертись! – приказала блондинка своей маленькой мисс, продолжавшей махать рукой Люсу. – Можно подумать, на сто лет расстаетесь!

От скорости перехватывало дыхание... Глаза слезились, но даже несмотря на это, сердце замирало от радостного трепета.

Под ногами узкой серой змейкой петляла дорога. Лес закончился, превратившись в поля и фермы, а солнце только-только надумало вставать. Тем не менее город уже различался в розовой дымке.

Эмили непроизвольно прижалась к жемчужному одеянию.

– Перестань! – Перекричать встречный ветер сложно, но долетевшие до ушей слова стоили того. – Можно тысячу раз быть сильной, но важно еще и казаться таковой!

Спина сама собой выпрямилась, а плечи расправились – вот так, наверное, и нужно встречать неизвестность. Лицом к лицу, смело глядя ей в глаза.

Как ни странно, на улице, где они приземлились, не было никакой школы. Редкие прохожие бежали по своим делам, сонные магазинчики поблескивали витринами.

Альхен спешилась и, приблизившись к двери под вывеской: «Канцелярские принадлежности Пеннинга», громко постучала. На жалобное дребезжание стекла запертая лавка отозвалась негромким шарканьем. Наконец по ту сторону появился тучный мужчина в ночном колпаке и халате:

– Мы открываемся в десять часов ровно! – сердито начал он, но, подняв взгляд, отчего-то замолчал.

– Простите, – ледяной тон и изогнувшиеся тонкие брови не сулили ничего хорошего. – В десять для нас уже поздно.

Толстяк в халате скрежетнул засовом, и дверь отворилась. Под мелодичный звон колокольчика они переступили порог.

– Не пойдешь же ты туда с пустыми руками, – шепнула блондинка.

– Что вас интересует? – подчеркнуто деловым тоном осведомился тот.

– Всё, кроме учебников и формы, – спокойно ответила Альхен. – Начнем, пожалуй, с портфеля.

– Понял, – толстяк немного оживился.

Пока продавец прикидывал, что конкретно может пригодиться, Эмили не без интереса рассматривала красочные витрины: радужные карандашные россыпи, краски и кисти, чернильницы с перьями...

Мадам Александра сама рассчитывалась с окончательно проснувшимся толстяком в темно-синем махровом халате. Наконец, когда новенький портфель приятного фисташкового цвета был собран, женщина положила несколько золотых монет Эмилии на ладошку:

– Этого хватит на все с головой, – пообещала она. – Какое-то время побудешь одна. Я заберу тебя только после уроков.

На улице Альхен усадила девочку Альбоуре на спину, и вся компания двинулась вниз по дороге.

Эмили старалась ничем не выдать поднимавшейся в ее сердце паники. Вот теперь бедняжке сделалось действительно страшно. Совсем одна! Надо полагать, деньги даны, чтоб та не умерла от голода.

Странная мысль закралась в голову: а в какой класс ее определят? Неужели в первый? Эмилии уже одиннадцать, среди шести – и семилетних первоклашек она будет невообразимой старухой! Такого позора девочка не перенесет!

Хотела она поделиться своими опасениями, да не тут-то было. Мадам Александра погрозила пальцем и приказала «вести себя скромнее».

Здание школы возвышалось зловещей скалой... Альбоура осторожно носом подтолкнула Эмили к каменным ступеням. Девочка положила руку на Орин, дремавший под платьем, и тепло успокаивающей волной разлилось по венам.

Мисс Варлоу высоко подняла голову и постаралась не отстать от Альхен. Первые ученики постепенно подтягивались: самых маленьких вели родители, те, кто постарше, тесными группками проходили мимо, весело галдя. Эмили и представить не могла, что детей так много.

Вокруг царило радостное оживление, пожалуй, она одна не разделяла общих чувств. Люс был целиком и полностью прав: новое пугало.

В просторном светлом холле мадам Александра остановилась у большого зеркала поправить волосы, когда девочка заметила мужчину, явно направляющегося к ним. Смуглый и худой, незнакомец казался нездоровым. Эмили бы даже сказала, что еще не видела таких тоскливых глаз.

– Каспар Кроу. Я могу чем-то помочь? – осведомился он.

– Несомненно, – Альхен смерила мужчину небрежным взглядом. – Как пройти в кабинет директора?

– Очень просто, – мистер Кроу позволил себе некоторую иронию. – Только на данный момент это бессмысленно. Едва ли мадам у себя в такой час.

– Я не спрашиваю, где директор, – на лице не дрогнул ни единый мускул. – Вы уверены, что правильно поняли вопрос?

– Следуйте за мной. – Засветившиеся было глаза померкли.

Девочке стало искренне жаль нескладного господина в бедной небрежно заштопанной одежде. В такие моменты Эмилия думала, что мадам Александра начисто лишена сердца.

Идти пришлось совсем недолго. Большая дверь с блестящей табличкой: «Адэрс М. Прейвери. Директор» действительно оказалась заперта.

– Благодарю, – Альхен легко кивнула мистеру Кроу, и тот немедленно удалился.

– И что теперь? – шепотом спросила девочка.

– Подождем, – коротко ответила женщина.

Стоило Эмили настроиться на долгое скучное ожидание, как мадам Александра незаметно дернула ее за рукав.

– Тут наш приятель, – делая вид, что поправляет девочке кружевной воротничок, одними губами сообщила она.

– Где? – Сердце подпрыгнуло.

– Не вертись! – прошипела Альхен.

Никодемас тоскливо плелся за высокой суровой женщиной средних лет в изумрудном платье. Лицо его выражало крайнюю растерянность. А когда Эмили, обрадовавшись, решила подойти, тот знаками попросил не делать этого.

У самого кабинета незнакомка грубо схватила Никодемаса за запястье – несчастный стиснул зубы и побледнел.

– Стой смирно, – процедила она. – Не испытывай мое терпение.

Мальчик отвернулся, чем привел свою спутницу в неописуемое бешенство.

– Маленькая дрянь! – выплюнула она и вывернула Никодемасу руку так, что тот вынужден был встать лицом. – Больше уважения!

– Вы делаете мне больно, – сквозь зубы проговорил мальчик.

– Это еще не больно, – в глазах женщины появился стальной блеск.

Эмили сжала кулачки.

– Сделай что-нибудь! – отчаянно пролепетала она на ухо Альхен.

– Это не наше дело, – покачала головой та.

Издевательства продолжались... Мисс Варлоу старалась не прислушиваться, но даже тех обрывков фраз хватало!

Наконец, в проходе показалась полная женщина, формами напоминавшая тучу. Она опиралась на трость и тяжело дышала.

– Доброе утро, госпожа Прейвери, – мучения Никодемаса прекратились.

– Простите, мадам Рафли, – директриса отомкнула дверь в свой кабинет, – ближайшие двадцать минут я буду занята.

– Я представляю здесь Сэра Ханса Варлоу, – Альхен щелкнула каблуками.

– Да-да... проходите.

Госпожа Прейвери смерила Эмилию цепкими поросячьими глазками. От этого взгляда девочке стало как-то не по себе. Орин вдруг сделался горячим, а свиноподобная дама скрылась в недрах комнаты.

Эмили украдкой бросила взгляд на Никодемаса: тот не поднимал головы. Массивная дверь заперлась за спиной.

Интерьер кабинета был предельно прост: громадный письменный стол на коротких толстых ножках, за ним кресло (больше похожее на трон), книжные шкафы по стенам, покрытые пылью, картина в резной раме (как раз за столом и «троном»), с которой смотрела легко узнаваемая поросячья физиономия. Естественно, несколько стульев для посетителей. Под ногами скрипел паркетный пол.

– Присаживайтесь. – Директриса изобразила крайнее дружелюбие, но ни Эмили, ни тем более Альхен это не впечатлило. – Имею честь представиться: Адэрс Мириам Прейвери. Чем могу быть полезна?

– Мой работодатель желает, чтоб его дочь проходила обучение в вашем заведении, – мадам Александра осталась стоять неприступной скалой.

– Что ж, в следующем году мы осуществим набор в первый класс, но всегда есть возможность договориться... на обоюдовыгодных условиях. Вы меня понимаете? – Свиные глазки сузились в щелочки.

– Я-то вас понимаю... – Альхен криво усмехнулась. – Леди Эмилия, выйдите, прошу вас.

Девочка обрадовалась возможности убраться подальше от директрисы и ее пыльного кабинета. На пороге, правда, произошел весьма неприятный инцидент: Эмили столкнулась с той самой женщиной в изумрудном платье, явно пытавшейся подслушать разговор. Иначе зачем ей прижиматься к двери, согнувшись в три погибели? Лишившись опоры, мадам Рафли едва не упала, а ее лицо окрасилось в тон одеяния. Никодемас с трудом сдержал улыбку.

Альхен оставалась наедине с Адэрс «что-то там» Прейвери поразительно недолго.

– Ты, – обратилась она к мальчику, – проводи юную Леди в класс.

– Как вы... – вскипела зеленая дама.

– Это не я, а директриса, – беззаботно бросила женщина.

Пока та не успела опомниться, Никодемас взял Эмилию за руку и быстро зашагал прочь.

– Спасибо, – шепнул он.

– Это не мне. – Ладошка девочки стала влажной.

Мадам Александра догнала ребят в холле.

– Значит, так, – выдохнула она. – После уроков жди меня здесь.

– Хорошо, – кивнула Эмили.

– Пора прощаться. – Альхен скосила глаза на Никодемаса. – Кто-то передо мной в долгу. Так что...

Ребята проводили взглядами белую фигуру до самых дверей шумного зала.

– Портфель тяжелый. Может, я понесу? – предложил друг без особого энтузиазма, поскольку уже знал ответ.

– Нет, – не стала оригинальничать она.

Впервые оказавшись в толпе, Эмили растерялась, и вряд ли сумела бы отыскать дорогу, даже если бы знала ее. А вот Никодемас чувствовал себя совершенно спокойно, петляя между компаниями.

Резкий громкий звук, пробившийся сквозь общий галдеж, заставил подпрыгнуть.

– Не пугайся. – Остатки былого напряжения ушли. – Этот сигнал означает, что до урока остается пять минут.

– Я и не пугаюсь, – соврала Эмили.

– Угу, – Никодемас сделал вид, что поверил.

Ребята остановились перед двойными дверьми.

– Нам сюда, – сообщил друг.

– Что мне нужно будет делать? – шепотом спросила она.

– Ничего, сейчас войдем, сядем, и сама все увидишь. – Слова успокоили.

Внутри оказалось даже мило: прямоугольная комната, высокие окна, занавешенные легкими шторами, на противоположной входу стене, красивые лампы на потолке. Никодемас провел Эмилию вдоль парт к самому дальнему ряду из трех и положил свои вещи.

– Думаю, ты не против сидеть со мной?

Мальчик снял стульчики, торчащие ножками вверх.

– Конечно, нет. – И не потому, что она никого больше не знала.

– Запомни, – серьезно начал тот, – не говори, пока тебя не спросят. Чтоб вставить что-то, нужно поднять руку вот так...

Никодемас говорил и говорил, пока Эмили рассматривала других ребят, занимавших свои места, а те точно так же поглядывали на нее.

– Ты меня слушаешь? – мальчик щелкнул пальцами.

– Задумалась, прости. – Эмили села.

Второго резкого сигнала она уже не испугалась. Все ученики поднялись на ноги и выстроились в проходах, как по команде. Последним в класс вошел немолодой плотный мужчина с обширной блестящей лысиной.

– Садитесь, – доброжелательно пробасил он. – Я вижу новые лица! Встаньте, мисс, и представьтесь.

Эмили растерялась! Она обвела присутствующих взглядом. Множество глаз уставились на нее.

– Да-да... вы, – усмехнулся учитель. – Первый ряд, задняя парта, второй вариант.

– Леди Эмилия Варлоу, – отчаянно краснея, объявила девочка.

– Вот как? – Мужчина достал из футляра очки и пристроил на носу. – Меня зовут Орбус Оуэл. Запишите себе, чтоб не забыть. Откуда вы прибыли к нам?

– Из дома. – Наверное, что-то было не так, потому что даже Никодемас зажал рот ладошкой, чтоб не рассмеяться.

– Я имею в виду, – учитель сложил коротенькие ручки на груди, – как называлась ваша прежняя школа?

– Простите, сэр. Я обязана отвечать? – осторожно поинтересовалась Эмили.

Мужчина прищурился и склонил голову набок.

– Вовсе нет, – тон оставался доброжелательным, но холодные нотки отчетливо врезались в сознание. – Подойдете ко мне после урока. Садитесь, мисс.

Она чувствовала себя крайне неловко.

– Ну ты даешь! – прошептал друг.

– А что я сказала? – Эмили уставилась на мальчика круглыми глазами.

– Так с учителями разговаривать... не все могут. – Никодемас достал лист, чернильницу и перо.

Она даже представить себе не могла, что замочек на портфеле открывается со столь громким щелчком. Сидящие поблизости даже обернулись, но вскоре урок пошел своим чередом.

– Как я уже говорил на самом первом занятии, – вещал мистер Оуэл, – Начертательная Симвология обязательно пригодится вам в дальнейшем. Мир фигур и цифр не терпит невнимательности!

– Зачем мне подходить к нему после урока? – шепотом спросила Эмили.

– На первый раз, скорее всего, за дополнительным заданием, – друг смотрел сочувствующе.

– На первый раз? – уточнила она.

– Большинство сложных знаков состоит из нескольких простых. – Учитель хлопнул в ладоши. – Наша тема на сегодня: «Прямоугольный треугольник». Новенькая мисс, вам хорошо слышно?

– Да, – пискнула Эмили.

– И мистера Рафли, и меня? – Ирония была вполне понятна. – Еще два замечания – и рассажу!

Никодемас достал еще один лист, свернул его пополам и написал: «Похоже, разозлила ты его...» Девочка обмакнула перо: «Будет цепляться – пожалуюсь папе!» Взглянув на свою строчку, Эмили прикусила язык. Ее чернила оказались серебряными.

«Будет, но недолго». – Это обнадеживало.

«Та женщина... твоя мама?» – поколебавшись немного, написала девочка.

«Нет! Что ты?! Это та самая тетка. Я сирота...» – Жирная клякса плюхнулась на бумагу.

«Прости...» – Эмили подняла глаза.

Никодемас грустно улыбнулся и кивнул в сторону доски, по которой учитель уже вовсю водил мелом.

Переписка прекратилась. На душе неприятно скребли кошки. Чтоб как-то отвлечься, она с утрированным тщанием принялась конспектировать урок.

Внутренний голос, подозрительно похожий на мамин, шелестел ей в левое ухо:

«Хорошие девочки так себя не ведут! Не болтают и не вертятся!»

В этом была своя правда.

«Хорошие девочки не фарфоровые, а живые, – отвечал ему голос Люса. – Подумаешь, три линии, три угла... стоило ради этого идти в школу?»

Эмили украдкой зевнула.

– Откройте учебники, – скомандовал мистер Оуэл.

– Вот, – прошептал мальчик, подвигая свой.

– У меня такого нет, – пожаловалась она.

– Ничего, на перемене возьмем в библиотеке, – ребята склонились над книгой.

Задача, не выглядевшая сложной, вызвала у Эмили непреодолимые трудности (расчеты не были ее сильной стороной). Никодемас покачал головой и подвинул подруге еще и свой лист. Минут через десять спать расхотелось, и Начертательная Симвология начала казаться увлекательной.

К оглушительной трели Эмилия уже совершенно привыкла.

– Ваше домашнее задание – четвертый и пятый параграфы и задачи к ним, – перекрикивая оживленно гудящих учеников, сообщил господин Оуэл.

– Удачи. Я соберу твои вещи. – Напоминание о необходимости «подойти после урока» не обрадовало.

Набравшись смелости, она направилась к большому столу. Мужчина стряхнул мел с рук и снял очки. Круглое лицо и крошечные морщинки вокруг глаз, появляющиеся у тех, кто много смеется, не вызывали опасений.

– Итак, объясните мне свое поведение, – предложил мистер Оуэл.

– Я... я первый день в школе, сэр, – призналась девочка. – До этого я училась дома. Мне искренне жаль, если мои слова вас задели. Я больше так не буду. Честно-честно.

Мужчина, вертевший в руках учебник, закрыл его и убрал в свой чемоданчик.

– Вопрос снят, – кивнул он. – Лично не знаком с вашим отцом, но наслышан о нем. Передайте мистеру Варлоу мое почтение.

Про себя Эмили отметила, что Орбус не такой уж вредный.

– Что сказал? – Никодемас все это время мялся у Дверей.

– Ничего, – улыбнулась она, забирая свой портфель.

Коридор превратился в поток! Мальчик вел подругу за собой, стараясь не попасть под ноги старшеклассникам. На лестнице все резко сбавили скорость. Эмили крепко держалась как за идущего впереди Никодемаса, так и за перила. Только теперь она осознала, что все дети одеты одинаково: там и тут мелькали белые блузы, бордовые жилеты и пестрая клетка. Чтоб развеять сомнения, девочка спросила единственного человека, который мог ответить.

– Это форма, – пояснил Никодемас. – Тебе тоже такую купят. «Форма поддерживает дух школьного единства».

– Мы идем в библиотеку? – следующий по значимости вопрос.

– Нет, – отозвался тот. – Уже не успеем. Перемена маленькая, нужно дождаться большой.

Эмили поймала себя на мысли, что полностью доверяет новому другу. Внутри сделалось тепло: наверное, оттого, что ни одна, а сразу две мечты стали реальностью.

Глава 3.

Первый день

Большая перемена оказалась действительно длинной: вот уже минут десять ребята стояли в очереди за книжками для Эмилии. Никодемас вертел в руках список учебников и явно нервничал.

Наконец перед ребятами предстала пожилая дама:

– Слушаю вас. – Очки с толстыми линзами многократно увеличивали ее глаза.

– Вот, – друг протянул список. – У нас в классе новенькая, ей нужны книжки.

– Да, это я, – энергично закивала Эмили.

– Фамилия, класс? – отрешенно бросила старушка, пододвигая к себе ящик с карточками.

– Варлоу, – ответила девочка.

– Куратор – мадам Калдор Нанс, – вставил Никодемас. Ловкие пальцы скрылись в ящике.

– Нет в списке, – сухо сообщила библиотекарь. – Следующий.

– Постойте! – и не думал сдаваться тот. – Конечно, ее еще нет в картотеке: Эми только сегодня зачислена.

– Разрешение на получение литературы? – осведомилась пожилая женщина, похожая на гигантское насекомое.

– Нет разрешения. – Никодемас приготовился к обороне.

– Пошли... – робко попросила Эмилия.

– Нет разрешения – нет учебников. – Железная логика.

– А уроки есть! – Он уже не обращал внимания на недовольство очереди. – Мадам МакХоран, вы буквоедка!!

После этих слов где-то сзади грянул истерический смех...

– Молодой человек, – прошипела библиотекарь, – покиньте помещение. Здесь нельзя кричать!

– Я еще вернусь! – Никодемас не видел и не слышал ничего вокруг себя.

– Обязательно, – фыркнула муха-переросток. – Следующий!

Эмили осторожно похлопала мальчика по плечу.

– Вот так всегда... – расстроенно буркнул тот.

– Ничего... перепишу названия, купим с Альхен, – подбодрила она.

– Хотя... у нас осталось еще море времени. – Никодемас немного успокоился. – Нужно что-нибудь съесть – или до конца уроков не дотянем.

Оставшись ни с чем, друзья снова куда-то заспешили.

– Расскажи мне об остальных учениках, – на ходу попросила Эмили.

– Не интересуюсь ими с третьего класса. – Черные глаза обожгли...

Никодемас постепенно превращался в ходячую тайну. Это привлекало и отталкивало одновременно.

– Кто такая мадам Калдор Нанс? – нужно было поддерживать беседу.

– Это наша «школьная мама», скорее даже – «бабушка». – Смена темы подействовала. – Она отвечает за нас перед директрисой, помогает... ну и ругает, если что. Ты с ней обязательно познакомишься на последнем уроке. По четвергам у нас классный час.

Кафетерий понравился Эмилии сразу: просторная светлая зала, множество круглых коренастых столиков, покрытых белыми скатертями, на каждом столике небольшая вазочка с цветами, резные стулья. Отыскав подходящее место, ребята положили вещи.

– Меню на сегодня, – сообщил Никодемас, разворачивая перед собой лист.

– Можно? – Она протянула руку.

Выбирать оказалось довольно сложно: отчего-то голод совершенно не ощущался, но есть такое слово – «надо».

По ту сторону окна кипела жизнь: гомон детских голосов, яркие блики, звонкий смех... А по эту – внимательные серые глаза не отрываясь следили за происходящим сквозь тонкую черную ткань.

– Ну и как? – вопрос, которого она ждала.

– Очень странное чувство, – почти шепотом отозвалась Дайна. – Правильно ли мы поступаем?

– Не понимаю...

Встрепанный воробей приземлился на карниз.

– Несправедливо получается, – мисс Уиквилд отвела взгляд.

Мимо прошествовали старшеклассники, не обращая внимания на стоящую лицом к стеклу женскую фигуру, видеть которую они никак не могли.

– А что тогда справедливо? – Воробей принялся прохаживаться туда-сюда.

– Не перекладывать свою ношу на других. – Дайна достала булку, рассеянно отщипнула от нее кусочек и размяла его пальцами.

– Да? Но ведь кто-то уже переложил это на тебя? – возразила птица. – Я же вижу, что тебе тяжело! Может, у другого выйдет лучше?

Женщина с силой швырнула крошками в наглого воробья, но тот продолжил речь:

– Когда знаешь, что такое боль, – редкие перышки на макушке птицы смешно топорщились, – не захочешь причинить ее кому-то еще, если ты не конченый человек... Кто б спорил. Но у всех «за» имеются свои «против».

– Решение принято, Найджел, – сурово начала она. – Все сохраняется как есть: я остаюсь Тенью, а девочка продолжает жить нормальной жизнью. Отнимать у нее это – подло!

– Постой! Не подгоняй события. – Воробей раздул бока и пронзительно чирикнул. – Сказать «нет» всегда успеется. Так что с того, если это будет сказано немного позже?

– Не уверена... – протянула женщина.

– Вот и потерпи немного, – перебил ее он. – В конце концов, тебя это ни к чему не обяжет.

Вздорная птица захлопала крыльями, сорвалась и улетела прочь. Впервые Найджел не развеял сомнения, а, наоборот, внес путаницу в уже выстроившиеся мысли.

Разве Дайна не справлялась со своими обязанностями? Ни разу она не встречалась с мистером Коллоу, ни разу не ходила по красной дорожке Зала Заседаний Совета, на судах Трибунала присутствовала исключительно в качестве зрителя, – все это могло служить подтверждением обратного! Впору было обижаться на старину Борджеса.

В одном тот казался прав: ничего страшного не случится, если подождать и посмотреть, как события станут развиваться сами собой. Согласившись с этим, мисс Уиквилд направилась ко входу в здание.

Но не она одна маячила под окнами... Дайна краем глаза заметила высокого худощавого типа с прямыми черными волосами, пристально всматривающегося в детские лица. Бедная одежда, перебинтованные кисти рук, связка ключей на поясе – в общем, стоило взять его на заметку.

Внутреннее помещение школы чем-то неуловимо напоминало тот тихий пансион, где мисс Уиквилд встретила свое тринадцатилетие. Не мешкая, Дайна направилась прямиком в кабинет директрисы.

В небольшой приемной никого не было. Дверь с блестящей табличкой, одинокое растение в глиняной кадке... Женщина настойчиво постучала и потянула за ручку.

– Кто здесь? – Грузная дама подняла голову, и все ее омерзительные подбородки заколыхались.

– Вас должны были предупредить, – Дайна плотно закрыла за собой дверь.

Она довольно улыбалась собственным мыслям. День начал удаваться, когда с легким «фр-р-р» с соседнего аккуратно подстриженного кустика слетел воробей.

– Вернулся, чтоб согласиться со мной? – съязвила мисс Уиквилд.

– Нет, – отрывисто сообщил тот, приземляясь на ладонь. – Два слова... Руф Тангл.

– Что опять? – она невольно нахмурилась.

– Проблемы. – Крошечная птичка чихнула, едва не свалившись вниз.

Мисс Уиквилд ускорила шаг. Новый «дом» очень кстати располагался точно напротив школьных ворот.

– Рэклюдо! – скомандовала она замку, чтоб не возиться с ключами.

Щелчок и тихий скрип. Женщина юркнула в ближайшую комнату, а через мгновенье, спохватившись, выкинула оттуда воробья-Найджела. Дайна собиралась с астрономической скоростью. Зная Руфуса, можно было предположить все что угодно. Стервец водил с ней дружбу в студенческие годы и пользовался этим по поводу и без.

Обычно мистер Борджес начинал ворчать, когда речь заходила о «Баламуте Тангле». Но если он сам передал от Руфа весточку, значит, дела и впрямь плохи.

– Что именно случилось? – прямо спросила Дайна.

– Выследили кустарей-чудоделов. – Найджел в человеческом облике выглядел привычней. – Долго маялись, а обезвредить не могут. Те окопались и обороняются. Знакомец твой ни себя, ни своих людей подставлять не хочет.

– Отправляй меня.

Борджес только этого и ждал. Он коротко кивнул. Тотчас же мир вспыхнул и исчез, но прежде, чем мисс Уиквилд смогла бы осознать это, новая вспышка вернула к реальности.

...Под ногами битая черепица, искореженные окна второго этажа скалятся осколками заляпанного стекла. Легкое «пуф-ф» – и едва уловимое теплое дуновение... Дайна отскочила в сторону – как раз вовремя, чтоб шар огня величиной с мужской кулак пролетел мимо и врезался в противоположную стену. На некогда выбеленной поверхности остался здоровенный ожог и вмятина.

– С прибытием! – В проходе между комнатами, лишенном дверей, возвышалась стройная фигура в точно такой же, как у мисс Уиквилд, форменной одежде. – У нас жарят-с.

«Пуф-ф... пуф-ф... пуф-ф» – следующий удар сотряс покалеченное здание с невероятной силой. Где-то внизу закричали. Руфус кошкой перелетел простреливаемый участок и опустился у ног женщины.

– Выручай, – попросил он. – Сволочи там крепко засели. По нашим данным, их должно было быть меньше.

– Чем вооружены? – коротко осведомилась Дайна.

– У них арсенал. – Руф тряхнул светло-каштановыми волосами, смахивая Маску. – Готовая партия ВП...

– Шар огня, – закончила женщина, прикрывая голову, потому что с потолка посыпалась штукатурка.

– На сорок зарядов, – с нескрываемой завистью отозвался Баламут.

Мисс Уиквилд никак не могла понять, зачем тот всегда при случае открывает лицо... Да, Руф недурен собой, только любоваться им некому, а подобная опрометчивость может стоить Танцору слишком дорого.

– От меня конкретно что требуется?

Она уже знала ответ.

– Остановка времени – минут на пять – во всем доме, – сообщил Руфус, кивая на пустые окна напротив. – Нам больше не надо.

– Хорошо. – Чего отнекиваться, раз примчалась.

Руф ловко поклонился (успев вернуть на место защитный покров) и побежал через уничтоженную галерею к лестничному пролету. Дом будто лихорадило! Дайна видела, как черная мантия плясала в плену серых от копоти стен и рыжих языков пламени. Прыжок – и фигура скрылась.

А еще через несколько минут раздался звонкий развеселый свист – старый сигнал...

«Аркан: Полная Остановка Времени» – страшная вещь. Она ощущала, как ледяной холод разливается по венам. Явственно представлялись песочные часы: стеклянный сосуд в золотой оправе, солнечные зайчики-песчинки перетекают медленнее... медленнее... пока вдруг светящаяся струйка не замирает совсем.

Мисс Уиквилд открыла глаза и подплыла к окну. Воздух сделался вязким. Трудно было догадаться, что именно происходит через дорогу, но тишина заполняла собой уши и горло. Казалось, если простоять так час, уже никогда не заговоришь вновь

Песочные часы опять возникли в сознании... «Пора», – подумала Дайна, и в лицо ей пахнуло нестерпимым жаром. Это Время брало свое: каждая крошечная песчинка оставляла горячий след.

Женщина рассеянно побрела к лестнице. В голове звенело, а во рту стоял привкус крови. Может, она действительно непригодна для такой работы?

На стенах первого этажа не осталось живого места... Дайна не остановилась. Она чудовищно медленно, шаг за шагом, точно Аркан продолжал действовать, вошла в здание напротив.

Взгляд расфокусировался, и картинка поплыла. Странная суета оставляла ощущение искусственности: военные, штатские (скорее всего репортеры – кому еще тут быть?) – и бесформенными мешками... тела тех, кто несколько минут назад был жив.

– Что с тобой? – Руф выплыл из общей каши.

– Я думала, вы их собираетесь арестовывать... – в горле застрял горький ком.

Баламут покачал головой. Он хотел приобнять Дайну за плечи, но та оттолкнула руку, не удержалась на ногах и... лишилась чувств.

– Тебе плохо? – шепотом спросил Никодемас.

– Заметно? – Эмили героически боролась с тошнотой.

Ребята вели себя вполне прилично. Хотя, как пояснил друг, на уроках Рэеса Бредса можно было все, кроме танцев на столе: самое главное – вовремя заявить о «руководящей роли» кого следует. Со слов мистера Бредса, Магистр – основатель Ордена «Танцующей Тени» – превращался в просто-таки мифическое сверхсущество. «Великий герой, сумевший в решающей схватке за судьбы человечества загнать в угол ядовитого гада», – вещал щупленький трясущийся старикашка, шамкая вставной челюстью.

Среди ребят ходили легенды о том, как «мальчиком Рэес служил у будущего Магистра оруженосцем». Знал ли учитель, что является предметом забавных и не очень шуточек, что уроки его посещают исключительно смеха ради? Конечно, знал. Но подобно всем людям в его возрасте, считал себя выше этого и «нес детям свет мудрости».

– Что такое?! Ты совершенно зеленая!

Мальчик поднял руку.

– Да? – Мистер Бредс медленно развернулся. – Вы хотите что-то уточнить, молодой человек?

– Нет, мистер! – Никодемас вскочил и вытянулся по стойке смирно. – Моей соседке по парте плохо. Разрешите сопроводить больную в медпункт?

Учитель невыносимо долго крался к последней парте, чтоб лично убедиться, что ему не врут. На своих тоненьких ножках, которые того и гляди обломятся, Рэес Бредс доковылял до ребят.

– Неважно выглядите, юная леди, – покачал головой он, – но до медпункта дойти самостоятельно сможете.

– Возражаю. – Никодемас убрал со лба волосы. – Эмили новенькая, и не знает, где он находится.

– В таком случае, можете быть свободны, – согласился учитель. – Только сделайте это тихо.

Мальчик собрал вещи, помог подруге подняться, и вместе с ней покинул класс. За дверью бедняжке стало совсем плохо:

– Давай постоим? – слабым голосом попросила она.

– Не думаю, что это хорошая идея. – Никодемас подвел девочку к окну. – Похоже, ты отравилась. Если я тебя оставлю, а сам быстро сбегаю и позову медсестру, ты не обидишься?

Эмили мотнула головой. Тогда он усадил ее на свою сумку и припустил в сторону лестницы.

Девочка прикрыла рот рукой. Стараясь как-то отвлечь себя от мучительных приступов тошноты, Эмили искала глазами, на чем сосредоточить внимание.

Вдруг что-то теплое мазнуло по ноге. Большая белая кошка мягко переступала с лапки на лапку, то выпуская, то втягивая когти. Умные желтые глаза и влажный розовый нос на благородной узкой мордочке – зверек производил впечатление домашнего.

– Привет, – шепотом сказала Эмилия, собрав остатки сил.

– Ур-р-р, – кошка поставила передние лапки девочке на грудь и, вытянувшись во весь рост, понюхала ее губы, щекоча усами.

От удивления даже как-то полегчало. Мисс Варлоу осторожно погладила новую знакомую по голове. Кошка громко замурлыкала в ответ.

Топот ног нарушил покой.

– Кыш! Брысь!!!

Не успела Эмили опомниться, как белая тень скрылась за ближайшим поворотом. Зато Никодемас привел помощь: первым шел тот самый мужчина с тоскливыми глазами, встреченный утром, за ним невысокая блондинка в белом переднике поверх серого простого платья.

– Поднимите девочку с пола, Каспар, – скомандовала она.

– Сию минуту, мисс Мулиэр.

Мужчина нагнулся и подхватил Эмилию, как если бы та была пушинкой.

– Мистер Рафли, идите на урок, – блондинка строго посмотрела на мальчика.

– Позвольте мне остаться! – взмолился Никодемас.

– Да, мисс, позвольте ему, – зачем-то вмешался Каспар.

Женщина пожала плечами и развернулась на каблуках.

– Зажмурьтесь, станет легче, – сочувствующе прошептал мужчина.

Девочка совершенно не чувствовала тела, все закружилось – и тошнота усилилась. Но, закрыв глаза, она хоть избавилась от бесконечного хоровода ламп на потолке.

Наконец под спиной оказалось что-то холодное. Жесткая кушетка с тонюсенькой подушкой, белые стены и потолок, стеклянные шкафчики, заставленные пузатыми склянками, – таким был пресловутый «медпункт».

– Потерпите немного. – Мисс Мулиэр пронеслась серой тенью.

Задребезжали дверцы, звук открываемой пробки... Эмили цеплялась за каждую мелочь, чтоб не думать о том, что ее вот-вот вырвет. Металлическая ложечка зазвенела по стаканчику...

– Выпейте это, – приказала медсестра.

Девочка хотела объяснить, что боится открывать рот по понятным причинам, но та уже приподняла ее и принялась методично вливать лекарство. На вкус оно показалось приятным: нежно-зеленая жидкость слегка кислила. Эмили с большим трудом выпила все до последней капли.

– Теперь полежите смирно, я оповещу ваших родственников. – Женщина погладила ее по волосам.

– Не надо! Не надо родственников! – испугалась бедняжка.

– Почему? – удивилась мисс Мулиэр.

– Если мама узнает, она меня больше сюда не отпустит! – призналась Эмили.

– Но я обязана это сделать. – Медсестра пододвинула мягкий беленький стульчик и села. – Так нужно.

– А если мне станет лучше? – с надеждой спросила пациентка.

Никодемас мялся в дверях.

– Еще два урока, – задумчиво протянула женщина, сверившись с часами, – если к последнему вы сможете уйти отсюда, все останется между нами.

– Я смогу, – пообещала Эмили.

– Вот и хорошо, – кивнула мисс Мулиэр. – Я должна спуститься в кафетерий. Отравление – это серьезно. Но как теперь оставить вас?

– Идите, мисс, – друг сделал шаг вперед. – Мы побудем тут.

– Вот этого я и боюсь, молодой человек, – женщина устало улыбнулась. – Лекарства не игрушки. Можно себе навредить.

– Я ничего не трону! – оскорбился Никодемас.

– Что ж... В таком случае, – медсестра поднялась на ноги, – я скоро вернусь.

Когда дверь за мисс Мулиэр закрылась, мальчик занял ее место.

– Ты не одна здесь сегодня побывала, – сообщил тот.

– Ничего себе – «первый день», – мысли шевелились с трудом.

– Как говорит мадам Нанс, будет что вспомнить. – Никодемас положил на пол фисташкового цвета портфель и свою сумку.

Странный запах – девочка только сейчас почувствовала его... Так пахнут микстуры от кашля, мамины пилюли от мигрени и мазь от ушибов Альхен вместе взятые.

– Каспар... это кто? – спросила она.

– Хороший человек, – отозвался друг. – Мистер Кроу работает и живет в школе. Он сторож и смотритель. Когда тетка достает, я убегаю, а в его каморке меня гарантированно никто не станет искать. Мистер Кроу изобретатель! Ты бы видела, какие забавные штуки он делает, и безо всякого колдовства.

– А почему он не учитель? – Эмили нашла в себе силы удивиться.

Никодемас странно скривился и отвел взгляд:

– Каспар Кроу – изгой, – после паузы сказал он.

Последнее слово больно обожгло слух. «Изгоями» становились те, кто нечаянно (или специально) попадал в этот мир из других. Достаточно услышать, как их называют, чтоб понять отношение в обществе к подобным людям.

– Вот почему он такой грустный, – девочка поджала губки.

– Наверное, – отозвался тот.

Здесь, в медпункте, почти не слышен был резкий звук: урок истории закончился. Никодемас нехотя поднял с пола сумку:

– Я пойду... – тихо сказал он. – Перед классным часом вернусь.

Эмили кивнула. Когда же шаги за дверью стихли, ей сделалось невыносимо одиноко. Захотелось сжаться в комочек и забиться в угол. Белые стены давили. Девочка села на кушетке.

Достав из-за пазухи Орин, Эмили осторожно погладила пальчиками дремлющий кристалл:

– Сириус, – позвала она, и в сердце прозрачного камня загорелся робкий голубенький огонек. – Мне страшно.

Свет стал заметно ярче, будто Орин говорил: «Не бойся». Девочка поднесла собачью мордочку к губам и поцеловала. Веселые зайчики разноцветными бликами раскрасили неинтересную комнату. После этого у Эмилии не осталось никаких сомнений: камень живой.

Тошнота отступила, и одиночество вместе с ней. Девочка спрыгнула на пол и подошла к окну. Зеленый школьный двор пустовал. Густые кусты и ровно посаженные деревья – все это напоминало о недавнем лете. На толстой узловатой ветке замерла уже знакомая белая кошка.

Уши плотно прижаты к голове, длинный хвост монотонно хлестал из стороны в сторону, прищуренные глаза смотрели куда-то вниз. Тут-то Эмили и заметила встрепанного воробья, беззаботно прыгающего по дорожке.

– Улетай! – крикнула она и заколотила ручками в стекло. Птица вспорхнула, подняв облачко невесомой пыли.

Кошка одарила девочку презрительным взглядом и отправилась искать добычу в другом месте.

Из коридора донеслись шаги. Эмили немедленно вернулась на кушетку и спрятала папин подарок под платье.

– Вижу, вам действительно лучше, – мисс Мулиэр удовлетворенно кивнула. – Организм сильный, но я дам немного микстуры с собой. Выпьете перед сном.

– Хорошо. – Она готова была согласиться с чем угодно, только бы мама не убедила себя, что школа «опасна для здоровья».

Медсестра устроилась за столом и зашелестела бумагами. Женщина склонилась над исписанными листами и перестала обращать внимание на пациентку. Про таких, как мисс Мулиэр, говорят, что их внешность ничем не примечательна: жиденькие блондинистые волосы, бледно-голубые глаза, едва заметные брови, прямой нос и тонкой полосочкой губы – словом, мышь. Простое серое платье вполне вписывалось в этот образ. Казалось, она потеряла краски от долгого сидения в плену белого цвета.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, мисс Мулиэр отложила работу.

– Вы что-то хотите мне сказать, юная леди? – осведомилась она.

– Нет, вовсе нет, – Эмили покраснела. – Мне действительно уже лучше, спасибо.

– Раз вы теперь будете проходить обучение здесь, – вдруг спохватилась «мышь», – давайте заведем на вас карточку.

Обнаружив подходящую миску, Найджел набрал холодной воды и тщательно намочил носовой платок. Где-то в глубине души заворочалось чувство вины. Окажись он чуть расторопней, не лежала бы сейчас Дайна без сознания. Но мужчина гнал от себя подобные мысли.

– Вот так. – Мистер Борджес аккуратно отжал белую тряпочку и положил ее на лоб несчастной прямо поверх черной ткани.

Он о стольком хотел поговорить с ней, но глупые правила запрещали. Найджел служил при мисс Уиквилд с первого ее дня в Ордене. И обязанности свои выполнял лучше многих! Жизнь Дайны сотни раз зависела от него. Дурочка считала себя сильной, но он-то знал, что это только видимость...

– Скоро... скоро кошмар закончится, – пробормотал Борджес.

– Найджел? – слабым голосом позвала Дайна.

– А кто же еще? – улыбнулся в ответ тот.

– Что произошло? – мисс Уиквилд с трудом села.

Мужчина отошел к окну и, заложив руки за спину, участливым тоном начал:

– Ты теряешь форму... – Сейчас было неважно, насколько это на самом деле так. – Я отозвал тебя, но... боюсь... завтра во всех газетенках появится фото: «Вот кто нас защищает» – и твое тело без чувств на нем.

– Какой позор, – она уронила лицо в ладони.

– Не-е... Это еще не позор, – отмахнулся Найджел. – Позор – если однажды ты провалишь какое-нибудь задание, потому что не сможешь... сделать то, что от тебя требует долг, до конца.

– Такого со мной никогда не случалось, – выдохнула Дайна.

– Может, потому, что это был первый раз, когда понадобился Аркан Полной Остановки Времени? – Он ненавидел себя за то, что сознательно причиняет боль.

Мисс Уиквилд прекрасно понимала, что Найджел прав, но не желала принимать такой правды. Не желала верить в собственную профнепригодность. Если не это... если не Орден... то Леди Дайна Уиквилд – ноль без палочки, ничтожество, пустое место! Она не заметила, как мистер Борджес присел рядом с ней на кровать и обнял за плечи.

Бедняжка немедленно уткнулась в засаленный ворот его рубашки, пропахший потом и дешевым одеколоном. В Маске не было больше смысла...

– Ну... не нужно, – гудел тот, поглаживая Дайну по волосам. – Все к лучшему...

– Что же тут «к лучшему»? – спросила она.

– Найдешь себе замену, демобилизуешься и начнешь новую... настоящую жизнь. – Найджел отстранился и посмотрел мисс Уиквилд в лицо.

В серых, неспособных на слезы глазах непреступной стеной стояло отчаянье.

– Орден – моя жизнь!! – заявила она. – Орден учил меня, Орден дал мне цель... сказал мне, что я – это я...

– Послушай, Диана... работа – это работа, а жизнь – это жизнь!.. Ты и не нюхала ее толком-то! – горячо возразил Борджес. – У меня есть деньги... я скопил... немного. Купим дом... свой собственный... и попробуем жить по-другому.

– Как ты... – задыхаясь от негодования, Дайна подскочила и влепила наглецу пощечину.

– Ты не поняла... – промямлил Найджел.

– Убирайся вон! – взревела она. – Какая к черту «Диана»? «Леди Дайна Уиквилд»!! Заруби себе на носу!!!

Мужчина поднялся, потер покрасневшую щеку, густо поросшую седой щетиной, и удалился под прицелом ненавидящего взгляда.

Дайну просто трясло. Будто одной неудачи с Арканом мало было! Так нет... Еще и это! Как? Откуда в плешивую голову могла закрасться подобная идея? От омерзения буквально трясло.

Но когда злоба схлынула, ее место снова заняло тягучее, вязкое отчаянье. Самое обидное, что Борджес по-своему прав. Откуда может знать о жизни Танцор? Односложные элементарные эмоции, черно-белый мир да сосущее одиночество! Любовь – короткое слово со страницы с трехзначным номером в запыленной книге на полке... Гадко.

Маленькая девочка знает о жизни больше, чем все Тени вместе взятые! У нее наверняка есть мама и папа, розовые мечты, заполненные ласковыми солнечными лучами... Кто дает Ордену право отнимать это?.. Все та же жизнь.

Если вырвать Дайну из привычной действительности, что у нее останется? Ответ малоутешителен. Ни семьи, ни дома у Танцоров попросту нет. Тени ни на что, кроме своей службы, не годятся. Их больше ничему не учат.

«Постой, – вмешался голос разума. – Тебя “на ковер” не вызывают и вещи не предлагают паковать. Замену ты присматриваешь исключительно по собственной инициативе, потому что не хочешь убивать. Ну так и дай всему идти своим чередом. До этого же как-то служила, и никаких проблем не было».

Такое решение вполне устраивало. Мисс Уиквилд шумно выдохнула, потянулась и отправилась на кухню.

Эмилии уже начало казаться, что предпоследний урок никогда не закончится. От белого цвета тошнило почти как от отравления. Она успела посмотреть и потрогать все, что было дозволено, заполнить вместе с мисс Бланкой Мулиэр все возможные документы и теперь просто бесцельно таращилась в окно под монотонный скрип пера. Наконец, в дверь робко постучали.

– Войдите, – отозвалась медсестра.

– Эмили может идти? – с порога спросил Никодемас.

– Несомненно, – с нескрываемым облегчением заявила женщина.

А уж с каким облегчением сама больная покинула порядком надоевшую комнату, сложно даже представить...

– От тебя пахнет лекарствами, – поморщился друг.

– А от тебя... – Эмили принюхалась и тут же зажала нос. – Тухлыми яйцами!

– Жаль, что урок пропустила, там было весело, – Никодемас попытался сменить тему.

– Угу, забрасывали друг дружку помоями, – съехидничала она.

– Неизвестно еще, что бы у тебя получилось! – искренне обиделся тот.

– Прости.

Без задней мысли Эмили приподнялась на цыпочки и чмокнула сердитого мальчика в щеку.

Реакция, последовавшая за этим, не поддавалась описанию.

– Ты спятила! – Никодемас тер лицо, точно то было грязным. – Если кто-то видел, мне можно смело топиться в туалете! Девчачьи нежности! Фу-у!

– Что я такого сделала? – удивилась бедняжка. – Тебе можно, а мне нет?

– Я тебя еще не целовал! То был... рыцарский жест, – мальчик предательски покраснел.

– Вот, значит, как? – Эмили не удержалась от иронического смешка.

– Да! – выпалил друг. – Больше так не делай.

– Ладно, – она пожала плечами.

По счастью, в коридоре перед медпунктом оказалось пусто и видеть ребят было некому. Никодемас очень спешил. На лестнице и перед расписанием на первом этаже шумело море голов. Эмили никак не могла привыкнуть к такому количеству народа.

– Мадам Нанс не любит, когда опаздывают, – пояснил мальчик, прибавляя шаг.

Друзья миновали кабинет истории.

– А разве нам не сюда?

– Нет, – Никодемас пропустил группку малышей. – Классный час всегда проходит в одном и том же месте, которое закреплено за нами, на остальные уроки мы... кочуем.

Ребята протиснулись в дверь как раз вовремя. За их спинами пронзительно заголосил сигнал к началу урока.

Последняя парта у окна преспокойно ждала их, никем не занятая. Но первым делом класс стоя поприветствовал учительницу, разглядеть которую – задачка не из простых. И лишь когда все сели, Эмили, наконец, заметила худенькую маленькую старушку в темно-бордовом платье со смешно приподнятыми плечами.

Комнату для необычного урока стоило бы посетить и так: три ряда парт упирались в некое подобие сцены с письменным столом и длинной кафедрой, стены украшали стенды и плакаты, а под потолком расположились многочисленные портреты.

– Рада видеть вас в добром здравии, друзья мои, – доброжелательно улыбнулась пожилая женщина. – Я сделаю ряд объявлений – приготовьтесь записывать, – но вначале попрошу новенькую подойти ко мне.

Девочка послушно встала и направилась к бордовой крохе.

– Мисс Эмилия Варлоу, как всем наверняка известно, теперь ваша одноклассница, – продолжала мадам Нанс. – Что мы обычно делаем, когда у нас появляются новые лица?

– Знакомимся, – донеслось из зала.

– Правильно. – Старушка скрестила руки на груди.

Эмили развернулась к классу лицом. Ребята дружно поднялись, переглянулись и хором грянули:

– Добро пожаловать, мисс Варлоу.

Подобное приветствие заставило бы смутиться кого угодно.

– Спасибо, – краснея, отозвалась Эмили.

– Наслышана о ваших злоключениях, – лукавые огоньки загорелись в теплых карих глазах.

– Ничего, – ответ вырвался сам собой, – будет, что вспомнить.

– Вот такой подход мне нравится, – похвалила мадам Нанс. – У вас пять минут, чтоб рассказать о себе. Уверена, что ребятам интересно.

Красивая девочка в середине третьего ряда вполголоса фыркнула, и тут же ее соседка по парте сделала то же самое, как в зеркальном отражении.

– Я очень рада учиться вместе с вами, – глядя в упор на вредную парочку, с вызовом начала Эмили. – Надеюсь, мы станем друзьями. Я не знаю, что можно вот так рассказать о себе, чтоб не хвастаться.

Под конец своей короткой речи девочка покосилась на учительницу.

– Вы правы, мисс, – согласилась та. – У ребят еще будет шанс не на словах, а на деле узнать вас. Можете садиться.

– Спасибо, – за внешним спокойствием скрывалось страшное волнение.

Устроившись на своем месте, Эмили достала лист, перо и чернила.

– Не обращай внимания на Берту и Беллу. – Никодемас приготовился писать. – Те еще занозы.

– Поздно, – саркастически бросила она, поймав на себе неприятный взгляд кудрявой красавицы. – Что я им сделала?

– Не ты, – отмахнулся друг. – Им весь мир что-то сделал. Потом объясню.

Тем временем мадам Нанс откашлялась и призвала класс к порядку:

– На следующей неделе мистер Бредс выходит на пенсию, – сообщила она. – По этому случаю завтра после уроков в актовом зале состоится торжественное прощание. Явка обязательна.

– Давно пора, – шепотом заметил Никодемас.

– Его место займет новый учитель – я пока не знаю, кто, – но постарайтесь произвести хорошее впечатление, – продолжала старушка. – Должна вас поздравить: этот год начался более успешно, чем предыдущий. Успеваемость, прямо скажем, недурна, желаю вам сохранить, закрепить и преумножить результат. Я очень хочу вами гордиться! Теперь о менее приятном...

Мадам Нанс пристроила на носу очки:

– Индекстрэ. – Большая книга в красном переплете плавно проплыла по воздуху точно в руки пожилой женщине. – Раз вы никак не разберетесь с графиками дежурств по классу, я приняла решение. «Эстафету чистоты» начнем с первой парты первого ряда, следующими дежурят сидящие за второй партой, и так далее. Возражения не принимаются.

Белобрысый тощий мальчик поднял руку.

– Имейте терпение, – учительница посмотрела на него поверх очков. – Вне очереди будут дежурить те, на кого поступит хоть одна жалоба. На сегодня таких трое: мисс Бонни (систематическое невыполнение домашней работы по Начертательной Символогии), мистер Стивенс (недостойное поведение на уроке Вивидологии) и мистер Рафли (скандал в библиотеке и неудачные алхимические эксперименты).

Девочка в свитере наизнанку залилась слезами, но никто не обратил внимания.

– Донесла... – мрачно протянул Никодемас. – Завтра все на торжественное прощание, а я класс драить.

– Не расстраивайся, я останусь с тобой, – твердо заявила Эмили.

– Это было бы здорово! – кивнул тот.

Время летело незаметно. Мадам Нанс рассказывала о предстоящих праздниках: дне учителя и юбилее школы. Планы этих двух мероприятий казались поистине грандиозными! Могла ли Эмилия представить, что учиться настолько увлекательно? Вредные девчонки с третьей парты сами собой выветрились из головы, так же как и урок, проведенный в медпункте.

– Можете быть свободны, – наконец прозвучала долгожданная реплика милой старушки.

Ребята зашелестели бумагой и защелкали портфелями. Только несчастная Бонни все плакала и плакала.

– Ты куда? – удивился Никодемас.

– Хочу успокоить вон ту девочку. – Эмили кивнула в сторону одиноко сидящей фигурки. – Тебе разве ее не жаль?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.