Г.Е.Распутин сам вышел из мужиков и настроение в народе знал лучше, чем Охранное отделение, имперская бюрократия и сам царь. И он советовал не встревать в войну, поскольку ощущал, что как только волна верноподданных эмоций после ответного объявления войны пройдёт, исчезнет и народная поддержка режима, и мужик — основа армии — будет воевать спустя рукава, по принуждению за противные его интересам интересы “элиты”, а не вдохновенно, как воюет народ за свою жизнь в Отечественных войнах. Именно это отсутствие народной поддержки царской власти и открывало возможности для антисамодержавной деятельности масонства в её ходе.

Развал тыла и фронта, умышленно созданный масонством, опиравшимся на широкие слои буржуазии и интеллигенции, раздувался печатью. Так проводилась кампания по дискредитации царской семьи и правительства, поскольку все неудачи связывались с изменой и немецким окружением царской семьи и влиянием Распутина.

Н.Н.Яковлев пишет, ссылаясь на С.Ю.Витте:

«Сложились союзы, отмечал он, “общественных деятелей” типа Гучкова, Львова с людьми “большого таланта пера и слова и наивными политиками” — Милюковым, Набоковым и иными. “Все эти союзы различных оттенков, различных стремлений были единодушны в поставленной задаче — свалить существующий режим во что бы то ни стало, и ля сего многие из этих союзов признавали в своей тактике, что цель оправдывает средства, а потому для достижения своей цели не брезговали никакими приемами, в особенности же заведомой ложью [122], распускаемой в прессе. Пресса совсем изолгалась…» — ист. 11, с. 130, 131.

Если бы немецкое влияние при дворе и в штабах было столь велико, как писала пресса, то Германия смогла бы удержать Россию от вмешательства в свои дела на Балканах и превратила бы Россию в свою экономическую колонию мирными средствами. А реально же, не смотря на дурость и саботаж бюрократии и буржуазии, Германия всю войну была в страхе, что её восточный фронт будет прорван и рухнет, и это приведет к проигрышу ею войны. Возможность этого продемонстрировал А.А.Брусилов, осуществив известный прорыв войсками Юго-Западного фронта. И только честолюбивый эгоизм и зависть генералитета и разносторонний саботаж бюрократии и буржуазии, направленный против Николая II лично и против династии вообще, не позволил развить этот успех.

Войска Юго-Западного фронта под командованием А.А.Брусилова начали операцию прорыва 4 июня 1916 года.

«Успех, превзошедший все ожидания, нужно было развивать, давно, настало время вводить в дело Западный фронт. Брусилов шел вперед, не имея резервов, наращивать удар ему было в сущности нечем. Эверт и Куропаткин [123], однако тянули. Только 3 июля войска Западного фронта зашевелились — пошли в атаку на Барановичском направлении. Последовали десятидневные безрезультатные бои, стоившие русским 40 тыс. потерь. В середине июля неудачно атаковал на Рижском плацдарме Северный фронт. После этого ставка признала, что главную роль следует возложить на Юго-Западный фронт, и потянула туда резервы, в том числе и гвардию. Враг без труда сделал аналогичное заключение, снимая войска из Италии и севернее Полесья. Они прибыли много быстрее, чем русские корпуса, посланные на Юго-Западный фронт, двигаясь окружным путем о немногим перегруженным железным дорогам.» — ист. 11, изд. 3, с. 197. Далее приводятся слова самого Брусилова: «Хотя и покинутые нашими боевыми товарищами, мы продолжали наше кровавое шествие вперед.»

«К середине июля фронт потерял почти 500 тыс. человек, из них 62 тыс. убитыми. Этой ценой была возвращена значительная часть русской территории, вновь завоевана часть Восточной Галиции и вся Буковина. Войска Брусилова преодолевали всё возраставшее сопротивление — перед ними появились даже турецкие дивизии. К участку прорыва противник перебросил 45 дивизий, не считая дававшихся разрозненно пополнений.

Юго-Западный фронт далекo не получал такой помощи, которой заслуживал и которой требовали интересы дела. Говорят, что Эверт в это время сказал: “С какой стати я буду работать во славу Брусилова!” Поведение главнокомандующих Западным и Северным фронтами было просто непонятно. “Будь другой Верховный Главнокомандующий, — гневно писал Брусилов, — за подобную нерешительность Эверт был бы немедленно смещен и соответствующим образом заменен; Куропаткин же ни в коем случае в действующей армии никакой должности не получил бы. Но при том режиме, который существовал в то время в армии, безнаказанность была полная, и оба продолжали оставаться излюбленными военачальниками ставки.”» — ист. 11, изд. 3, с. 198.

То есть успех Брусилова пришелся не ко двору, был непредвиденным, а когда планировавшийся Ставкой успех на Барановичском направлении не состоялся, то режим “отчитался перед общественностью” Брусиловским прорывом, для превращения которого в стратегическое контрнаступление не сделал ничего.

Особое место занимает в истории той войны и антираспутинская кампания. Распутин безусловно был “экстрасенсом”, если говорить современной латынью, а если просто по-русски, то был он “знахарем”. Поэтому двор, склонный к мистицизму, усиленному болезнью наследника, в определенной степени подпал под его влияние, которое не было полным и безраздельным (пример тому вступление России в 1914 г. в войну вопреки рекомендациям Г.Е.Распутина). Но нравственное разложение правящей верхушки и “элиты” в целом зашло к тому времени настолько далеко, что камарилья сама обнажалась в своем разврате перед Распутиным и создавала образ его окружения. Распутина, конечно, отнести к святым можно только отбросив множество фактов из его жизни, но сохранив другие в историческом мифе о нем. Кроме того, необходимо понимать, что подавляющее большинство свидетелей излагают события так, как они их понимают, а внешняя видимость многослойных процессов в обществе, пропущенная через призму субъективного понимания их очевидцев может значительно отличаться от их внутренней скрытой объективной сути.

По отношению же к Распутину всё опубликованное о нем при его жизни — крайне тенденциозно поскольку было частью кампании по дискредитации династии. Если фактов не хватало, то их придумывали, в том числе и выдающиеся авторитеты либеральной культуры (Гучков, Горький, о чем речь шла ранее.) Известны свидетельства о том, что под Распутина на публике работал и двойник, целенаправленно создававший неблаговидные ситуации, дискредитировавшие Распутина.

В наши же дни на основании воспоминаний и документов тем более трудно отделить правду о Распутине от вымыслов. Так известно, что после февральского переворота была создана Чрезвычайная комиссия Временного правительства, занимавшаяся расследованием “противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц” во времена царизма. Комиссия медицински освидетельствовав Вырубову, установила, что она девственница (ист. 13, с. 222/223, хотя многие считают его подлогом, содержит примечание редактора со ссылкой на протоколы реально существовавшей Комиссии, которые реально были опубликованы при Советской власти в семи томах в 1924 — 1927 гг.). Но до этого унизительного освидетельствования за Вырубовой тянулась дурная слава о связях с Григорием.

В наши дни встречаются утверждение [124], что медицинская комиссия, будучи подкупленной, дала заведомо ложное заключение о девственности Вырубовой.

Факт фальсификации писем императрицы и великих княжон Г.Е.Распутину, о котором говорилось ранее — заурядная ложь в той кампании дискредитации династии, что проводилась. И люди, охочие до сплетен из предубеждения, бездумно верили даже такой ерунде, как утверждение о том, что из Царского села в Берлин проложен телеграфный кабель, по которому царица уведомляет кайзера Германии о всех планах Русской армии.

Пришлось снять с проката ролик фронтовой кинохроники, в котором было показано вручение Георгиевского креста Николаю II, поскольку зал активно реагировал на кадры словами: «Царь с Егорием, а царица с Григорием!»

Ненависть же знати к Распутину вызвана была тем, что он знал ей цену: всегда продажна и спесива — и не очень дорого пользовался этим и не скрывал своего отношения к ней на людях. Будучи человеком от природы наблюдательным и умным, хотя и не получил систематического образования, Г.Е.Распутин давал достаточно часто верные оценки и людям, и событиям, а так же предвидел многие последствия политики. Его предостережения, многими воспринимались как шантаж царской власти, хотя, как показывает история, в наиболее важных случаях (вступление России в войну, пророчество о гибели династии, если погибнет он сам) не были шантажом и подтвердились.

За влияние на Распутина шла борьба со стороны разных общественных сил с целью, чтобы через него оказывать влияние непосредственно на царя. В том числе стремился действовать через Распутина и сионизм. Арон Симанович стал секретарем Распутина и, как вспоминает сам Симанович, это он обучил Распутина письму. Воспоминания Симановича показывают, что Гинцбург, Рубинштейн и другие их единоверцы в ряде случаев оказывали достаточно эффективное воздействие на политику царизма в желательном Сиону направлении. Существа “еврейского вопроса”, как глобального исторического явления Распутин не понимал, а относился к людям вне зависимости от их происхождения так, как считал нужным.

Впоследствии появился термин “распутинщина”, но существо этого явления в том, что Распутин был своего рода зеркалом, в котором каждый видел себя нравственно и этически обнаженным. При всех личностных достоинствах и недостатках Распутина он никого не заставлял быть свиньей, каждый мог оставаться и человеком. И неча на зеркало пенять, коли рожа крива.

Но во всех публикациях о Распутине обходится молчанием одна тема, а именно: Многое говорит и о том, что Распутин — не “экстрасенс” одиночка, случайно пришедшийся ко двору, а представитель знахарских кланов России, издревле старавшихся оказывать свое влияние на политику государственности Руси, России, СССР, исходя из их долговременных целей, и достаточно частно успешно. Но Распутин в те времена это — частность, раздуваемая до общероссийской значимости, дабы “жареными фактами” отвлечь обывателя от более глубоких и серьезных, действительно судьбоносных вещей.

Традиционно наши учебники истории навязывают стеореотипное мнение, что царизм пал, истощив к 1917 г. ресурсы страны, что вызвало разруху в промышленности и на транспорте, а это в свою очередь создало очередную революционную ситуацию. Но…

Ряд источников показывает, что ресурсы страны не были истощены. Н.Н.Яковлев разбирает доклад начальника Главного артиллерийского Управления (ГАУ) № 165392 от 02.11.1916. В докладе делается вывод, что кризис миновал.

«Деловые расчеты специалистов ГАУ в строго секретном документе для обоснования конкретной программы [125] развенчивает миф о том, что на третьем году войны Россия исчерпала свои ресурсы. Их было более чем достаточно, вопрос шёл о рациональном использовании имевшихся и возможностях стремительного наступления потенциальных. следовательно дело упиралось в управление.» — ист. 11, 1 изд., с. 193.

Программа была нацелена на длительную послевоенную перспективу, советуя власти в конце войны по дешевке скупать промышленное оборудование за рубежом. Программа предусматривала развитый государственный сектор, т.е. речь шла о построении государственно-монополистического капитализма, технологически и экономически, а следовательно и политически независимого от внешнего прямого и косвенного диктата.

Следовательно в конце 1916 года военные специалисты России, разбиравшиеся в вопросах военной экономики и стратегии должным образом, с уверенностью в победе смотрели в будущее. Ист. 12 подтверждает эту мысль, добавляя, что для армейских масс февральская революция была полной неожиданностью (В.Ушкуйник служил в тот период в армии и излагает свое мнение и мнения своих фронтовых товарищей). Известный в 1920 — 40-е гг. западный журналист Дуглас Рид в своей книге “Спор о Сионе” (ист. 14) прямо пишет, что революции 1917 года не позволили России победоносно завершить войну.

То есть в возможности победоносного наступления русской армии в 1917 г. сомневаются только западные русофобы и учебники истории в России. И никто не обращает внимания на то, что на четыре года гражданской войны, по крайней мере со стороны большевиков, пошли запасы императорской русской армии, ., и которые не были израсходованы в гражданскую войну и сохранились в арсеналах до 1941 г.

Победа русского оружия в 1917 г. была обеспечена в военно-экономическом отношении и потому была реальна. Но это была бы уже не “маленькая победоносная война”, способная предотвратить революцию, а победа, способная восстановить доверие народных масс к царю-победителю. Для подрыва же доверия сызнова Сиону потребовалось бы довольно много времени и средств. На это он пойти не мог. Был спровоциорован продовольственный кризис: продукты питания были, но их не подвозили ни к фронту, ни к промышленным центрам. Буржуазия, спровоцировав кризис, активизировала массы. В феврале 1917 года возникла революционная ситуация.

Меры царизма по подавлению “беспорядков” в Петрограде были сорваны не столько агитацией политических партий, сколько саботажем высшего армейского командования, в изрядной степени замасоненного. К власти пришло Временное правительство; из числа его членов только один человек не был масоном. А.Ф.Керенский был масоном 32(33, предельный для не-иудея, он получил уже в эмиграции).

Н.Н.Яковлев в своей книге не анализирует взаимоотношения между трансрегиональным и многонациональным капиталом империи. он пишет, что буржуазия, якобы однородная по своей идеологии, встав в оппозицию к царизму, взяла только организационные формы масонства, уже известные ей к тому времени, и порвала с 1910 г. свои связи с масонством за границами империи (ист. 11, изд. 1, с. 230), но на 233 странице, со ссылкой на другого масона он указывает, что масонские организации России были филиалами французской ложи “Великий восток”. Между тем без понимания вопроса о степени зависимости русского масонства от трансрегионального международного практически невозможно разобраться в том, что произошло в России после февраля 1917 г.

Если воспользовавшись формами масонских организаций в феврале 1917 г. власть в свои руки взял многонациональный крупный капитал империи, то он был заинтересован в восстановлении политической стабильности в стране и в восстановлении управления тылом и фронтом, дезорганизованным в предшествующие годы масонского саботажа. чтобы остаться у власти ему было необходимо либо победоносное и скорое завершение войны, для чего необходимо было обуздать саботаж в штабах и воровство и наживу на военных поставках в тылу, и подать в действующую армию имевшиеся, как уже установлено, в достаточном количестве боеприпасы и предметы снабжения, а в промышленные центры продовольствие; либо немедленно выйти из войны, заключив мир с Германией, которая считалась с угрозой русского наступления в 1917 г. и потому согласилась бы на него.

Но ни того, ни другого не произошло. События развивались вопреки интересам российской многонациональной буржуазии и завершились революцией, названной Великой Октябрьской социалистической революцией. Но для понимания того, почему российской буржуазии не удалось стабилизировать обстановку в стране, необходимо хотя бы кратко рассмотреть некоторые факты истории Человечества и выявить причинно-следственные связи (обусловленности) между ними. При этом придется затронуть события более чем тысячелетней давности, имевшие место не только на территории СССР.