Внутренний Предиткор СССР

«О текущем моменте», № 6 (54) 2006 г.

(Аналитика 2006 — 07)

Япония и Русь: «прожектёрство»? — либо «предиктор-корректор» в действии?

1. Два мнения об одном и том же

30.05.2006 г. “Независимая газета” опубликовала статью Сергея Борисовича Переслегина [1] “В ожидании гибели богов” с подзаголовком “Как повлиять на неизбежное будущее”. В ней он пишет:

«Текущий момент характерен, интересен и страшен тем, что неизбежное будущее почти смыкается с невозможным.

Говорят, что будущее легко предсказать, но трудно предсказать его точно. В действительности история вероятностна, и поэтому никакого «правильного» прогноза не существует: версия, которую мы предвидим и выстраиваем, может стать Текущей Реальностью, а может ею и не стать. От нас это слабо зависит, хотя есть такие прогнозы, которые имеют тенденцию проектно сбываться. Например, сценарное предвидение аналитиков ЦРУ о грядущем распаде России. Как в известной хулиганской присказке: «Я знаю точно, наперёд — // Сегодня кто-нибудь умрёт. // Я знаю где, и знаю как, // Я не гадалка, я — маньяк»…

Но у всех вариантов существует общее ядро. В теории сценирования оно носит название «Неизбежного Будущего». Что бы мы ни делали сейчас, какие бы решения ни принимали — поезд мгновенно остановить невозможно. Социальные системы обладают огромной инерцией, и некоторая часть Будущего принципиально неотвратима.

Есть, напротив, «Невозможное Будущее»: варианты развития, запрещённые известными законами. Например, невозможна глобальная термоядерная война, это противоречит «закону неубывания структурности сложной системы». Нельзя повысить рождаемость среди титульного населения постиндустриальной страны выше, чем до 1,9 ребёнка на семью — так утверждает «демографическая теорема». Нереализуема принятая лидерами G8 концепция «устойчивого развития» — здесь в роли «принципов запрета» могут выступить хоть законы диалектики, хоть методы вполне стандартного геополитического анализа.

Между Неизбежным и Невозможным Будущим лежит Реальное Будущее, которое вариантно. Выбор одного из вариантов подразумевает переход к единственному Базовому Сценарию и последующий возврат к проектной деятельности. Вы проектируете Будущее вместо того, чтобы предсказывать его.

Базовый Сценарий, реализованный в виде проекта или мегапроекта, может быть руководством к действию или же ничем. Беда России в том и состоит, что в стране наблюдается паралич политической воли, который затрудняет переход от сценирования Будущего к его проектированию. Эксперты шутят: «У нас в стране есть только два сценария — инерционный и нереалистический».

Впрочем, нет худа без добра: именно из-за отсутствия политической воли на уровне высших элит Россия смогла избежать включения в чужие конструкции Будущего, так что пока ещё мы не потеряли шансов обрести субъектный статус.

Ни у кого нет монополии на разработку сценариев Будущего. Это — сложная работа, требующая коллективных усилий. Япония, например, создала для этой цели специальную комиссию, в которую вошли учёные, политики, представители деловых кругов, писатели, деятели культуры, военные, космонавт и даже гейши. Результатом работы этой исследовательской группы стал замечательный документ «Внутренняя граница. Цели Японии в XXI веке», в соответствии с которым страна приводит свою Конституцию — не больше и не меньше. Важную роль в реализации этого проекта играют, в частности, художники-мультипликаторы, чья деятельность способствовала распространению в мире моды на анимэ.

Текущий момент характерен, интересен и страшен тем, что резко снижается вариантность Будущего, иначе говоря, Неизбежное почти смыкается с Невозможным, оставляя очень тонкий «зазор» для самостоятельного исторического творчества» (приводится по публикации на сайте “НГ”: http://www.ng.ru/scenario/2006-05-30/15_waiting.html — по состоянию на 02.06.2006).

В общем всё сказано кратко и в главном по существу правильно:

Будущее многовариантно, но вероятности «самореализации» вариантов — разные; ширина спектра вариантов — от объективно неизбежного (которое неотвратимо, в силу разных причин) до объективно невозможного (осуществление которого невозможно в силу действия законов природы или вследствие недостижения некоего определённого уровня качества развитости обществ и людей персонально, необходимого для реализации этих вариантов). Будущее обусловлено матрицей возможных состояний Мира и путей возможных его переходов из одного состояния в другие. Вследствие этого будущее — процесс, но пока ещё не осуществившийся и многовариантно возможный. Матрица, предопределяющая возможное будущее, издревле называется Божьим Предопределением, что подразумевает выражение в истории Промысла Божиего — Его целей, путей и средств их достижения (хотя атеисты убеждены в том, что это не так). Реально осуществимое будущее представляет собой композицию из объективно неизбежной и вариативной составляющих. Последняя в принципе в каких-то своих аспектах подвластна людям. Т.е. реально осуществимое будущее объективно во многом является продуктом субъективизма людей — как пассивного, так и активного.

При этих условиях за каждым человеком — выбор вариантов из числа объективно возможных и субъективно осуществимых, что требует определённых навыков предвидения и проектирования приемлемого для него будущего, а так же и навыков воплощения проектов в жизнь, т.е. требует управления по полной функции [2]. При таком подходе, подразумевающем развитие как личностное, так и общественное (в основе которого лежит личностное), то, что субъективно невозможно сегодня, — гарантировано осуществимо завтра, если развитие протекает в русле Промысла, а не противодействует его осуществлению. [3]

Наряду с приведённым указанием С.Б.Переслегина на возможность проектирования будущего и осуществления наиболее предпочтительного проекта он — в контексте проектирования и осуществления глобального будущего человечества - даёт высокую оценку документу “Внутренняя граница. Цели Японии в XXI веке”, который, по его мнению (и в этом мы с ним согласны), положен в основу политики Японии.

Но прежде, чем обратиться к рассмотрению названного японского глобально-политического проекта, приведём другую оценку того же самого документа, найденную в интернете.

«Внутренняя граница: развитие личностей и лучшее управление в двадцать первом веке» Комиссия по целям Японии в 21 веке. Япония, 2000.

Между прочим, весьма занимательное чтение. Занимательное прежде всего СПОСОБОМ МЫШЛЕНИЯ, проглядывающим через каждую строчку текста. Я бы назвал этот способ мышления “прожектёрским” — от старинного русского слова “прожектёр”, смысл которого, надеюсь, большинству до сих пор понятен [4].

Суть данного способа мышления такова. Первое: принимается на веру, что мир, в котором мы живём, СДЕЛАЕТ ВСЁ КАК МЫ СКАЖЕМ. Второе: говорится много умных и красивых слов, упоминаются многочисленные (произвольно взятые) проблемы, проводятся интересные (на момент написания текста) аналогии; то есть — порождается поток сознания, формирующий ОЩУЩЕНИЕ МАСШТАБНОСТИ (путём выборочной всеохватности, главным образом). Третье: формулируются отдельные идеи насчёт того, ЧТО СДЕЛАТЬ, при этом используются глаголы-связки с этапом 2: “Если мы хотим Х, то надо делать Y!”. Х мы безусловно хотим (как же, подростковая преступность — вот бы её не было!) — но вывод, что следует делать именно Y, делается совершенно произвольно.

В технических науках так не принято: здесь если существует проблема, то чтобы запустить её предлагаемое решение В СЕРИЮ, проводится 1) расчёт, 2) опытное производство, 3) испытания. И то иногда ракеты не взлетают, а самолёты падают.

В социальных же “науках” предложения типа “Мы должны построить общество, которое не позволит прецедентам, предписаниям, имущественным правам и другим преградам стоять на пути передовых концепций, общество, в котором люди, потерпевшие неудачу, имеют шанс начать всё снова” легко попадают в столь весомые документы, как доклад “Комиссии по целям Японии”. Если бы я не читал точно такие же рассуждения мегабайтами ещё в 80-е (когда в России много спорили по кухням, как бы нам “построить такое общество, которое…”), я бы может эту лапшу за проект и схавал бы. А так — извините. Прожектёрство это, господа.

P.S. Надо бы Грефу подсказать идею — создать “Комиссию по целям России”…»

Это мнение Щеглова Сергея Игоревича, высказанное им 8 мая 2004 г. на форуме сайта “Мировой экономический кризис” Михаила Хазина и Андрея Акопянца:

http://worldcrisis.ru/crisis/95682/thread_t (по состоянию на начало июня 2006 г.). [5]

2. Способы мышления как продукт системы образования

С.И.Щеглов указал на главную особенность документа: в нём выразился определённый способ мышления, т.е. способ субъективного осмысления действительности. И этот способ отличен от того, на основе которого живёт и действует сам С.И.Щеглов и все солидарные с ним; на основе которого им дана оценка японскому глобально-политическому проекту. Содержанию этого документа соответствует и характеристика способа мышления, его породившего, именно как «прожектёрского». И это приводит к вопросу: Насколько уместны ирония и скептицизм по отношению к этому японскому государственному прожектёрству?

Чтобы правильно ответить на этот вопрос, надо понимать, что способ мышления, на основе которого живёт и действует тот или иной человек (или социальная группа, в которой статистически преобладает тот или иной способ мышления и который её таким образом характеризует), не запрограммирован однозначно генетической программой: генетической программой запрограммирован потенциал освоения чувств и интеллектуальной мощи. Поэтому способ мышления изначально — продукт воспитания и образования, которые общество смогло предоставить человеку, а впоследствии — продукт самовоспитания и самообразования самогo человека.

Мы живём в такой культуре, что воздействию того или иного воспитания и образования подвергаются все, а делом целенаправленного самовоспитания и самообразования систематически занимается только крайне малочисленное меньшинство людей. Однако это меньшинство нельзя назвать незначительным, поскольку именно его деятельность и оказывает решающее воздействие на вариативную составляющую предстоящего — будущего.

Есть «шутка» подначка:

Образование бывает естественнонаучное [6] и противоестественное: так называемое — «гуманитарное».

И хотя в этой подначке есть доля истины, однако не всем ясно, вследствие чего эта подначка имеет право на существование. Дело в том, что классификация образования — естественнонаучное (включая и его прикладные ветви) и «гуманитарное» — характеризует каждый из видов образования не по содержанию процесса образования как такового, а по характеру предоставляемых системой образования для освоения знаний и навыков:

· естественнонаучное и его прикладные ветви: их предметная область — Мир как таковой, в котором человек с его субъективизмом в принципе не обязателен;

· Гуманитарное: его предметная область — человеческий субъективизм и порождённые им продукты.

В этой классификации выражается по существу потребительский подход к знаниям и системе образования.

Творческий подход выражается в иной классификации, которая характеризует системы образования по их существу. Образование может быть:

· методологическим, цель которого — освоение человеком знаний и навыков, предназначенных для самостоятельного познания им Жизни и творчества;

· фактологическим, цель которого — освоение человеком готовых к употреблению известных знаний и навыков той или иной отрасли деятельности по их существу не познавательного характера, что если и не исключает развитие и творчество полностью, то ограничивает их возможности.

Особое место занимает музыкальное и архитектурное образование [7], поскольку они невозможны даже на уровне ремесла, а не то что виртуозного искусства, если претендент не обладает специфической развитостью чувств.

Реально методологическое образование включает в себя так или иначе и фактологическое, поскольку методология познания в действии порождает факты. Фактологическое же образование, сосредоточившись на фактах, может вообще стороной обходить вопросы методологии познания. Это различие проистекает из разницы в приоритетах значимости:

· в методологической системе освоение той или иной конкретной фактологии подчинено задаче освоения знаний и навыков, предназначенных для самостоятельного познания;

· в фактологической системе надо всем довлеет фактология, а методология присутствует где-то на заднем плане, поскольку всякое знание и всякие навыки некогда в прошлом явились как продукты познания и творчества на основе познания, и редкие обращения к методологии в ней носят не целенаправленно осознанный, а вынужденно бессознательный характер.

Поэтому в школе методологического образования можно превосходить отличников в разнообразных фактологических по своему характеру знаниях и навыках, но быть неуспевающим; а в школе фактологического образования можно быть отличником, зная много чего, но не умея самостоятельно открыть ничего нового в жизни (хотя бы для себя самого), а то и не умея применить «книжное знание» к реальному делу. Афоризм Козьмы Пруткова характеризует таких «образованцев» словами: «Многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе». Аналогичный тип описан М.Е.Салтыковым-Щедриным в “Истории одного города” — “Органчик”. Иначе говоря, система фактологического образования массово производит «зомби».

Жертва фактологического образования безнадёжно привязана к прошлому. Методологическое образование — ключ к пониманию прошлого и созиданию будущего.

Сферы деятельности, сложившиеся на основе естественнонаучного образования и его прикладных ветвей, по своему характеру таковы, что довольно быстро (по отношению к продолжительности жизни людей) обнажают и отсеивают жизненно несостоятельный вздор — так называемые «прожекты» в ироничном смысле этого слова: неадекватная миру техника, если её даже удаётся построить, либо не работает, либо ломается, либо порождает неприемлемые сопутствующие эффекты; ошибочные методы лечения — в лучшем случае — не вредят, а в худшем — калечат и убивают. Подобное этому имеет место и во всех других сферах деятельности, сложившихся на основе естественнонаучного образования и его прикладных ветвей.

Сферы деятельности, сложившиеся на основе так называемого «гуманитарного» образования, предметной областью которого является человек с его разнообразным и многогранным субъективизмом (включая ошибки и заведомую неправедность, возводимую в ранг социальной нормы) и продукты этого субъективизма, не обладают такой способностью относительно быстро и жёстко выявлять и отсеивать вздор, производимый так называемыми «гуманитариями» [8]. В результате в гуманитарном знании много слов, быстро и непосредственно не воздействующих на жизнь общества; опосредованное же их воздействие может охватывать жизни нескольких поколений, а сами каналы такого рода опосредованного воздействия и само оно далеко не всегда и не всем очевидны.

Благодаря такого рода оторванности от производственной и управленческой практики, непосредственно не обеспечивающей благосостояние «гуманитологов» [9], в гуманитарных науках куда проще пристроиться амбициозным графоманам, циникам-лицемерам и возомнившим о своей праведности прохиндеям, нежели в естествознании и его прикладных отраслях [10].

В этом же одна из главных причин явного неуспеха реформ 1985 — 1990-х гг.: они — продукт «гуманитологов» — М.С.Горбачёв, А.Н.Яковлев, Е.Т.Гайдар, и др [11].

И поэтому для характеристики многих проблем, “изучением” которых занимаются так называемые гуманитарные науки, и для характеристики самих “исследователей”, как нельзя лучше подходит фрагмент из “Кибериады” польского писателя-фантаста Станислава Лема — абзац из “Путешествия третьего, или Вероятностных драконов”:

«Как известно, драконов не существует. Эта примитивная констатация может удовлетворить лишь ум простака, но отнюдь не учёного, поскольку Высшая Школа Небытия тем, что существует, вообще не занимается; банальность бытия установлена слишком давно и не заслуживает более ни единого словечка. Тут-то гениальный Цереброн, атаковав проблему методами точных наук, установил, что имеется три типа драконов: нулевые, мнимые и отрицательные. Все они, как было сказано, не существуют, однако каждый тип — на свой особый манер. Мнимые и нулевые драконы, называемые на профессиональном языке мнимоконами и нульконами, не существуют значительно менее интересным способом, чем отрицательные» (Пер. Ф.Широкова). (Приводится по публикации в интернете интервью Станислава Лема “95 процентов информации в интернете — это хлам!”, данного им журналу “Компьютерра” в 2001 г.:

http://old.computerra.ru/online/firstpage/bl/8428/for_print.html).

А споры, которые ведут «гуманитологи» между собой, часто можно характеризовать словами из уже упоминавшейся повести В.Бахнова “Как погасло солнце”:

«…любая истина… рождала споры. И если в результате подобных споров и появлялась на свет какая-нибудь истина, то она имела такой чахлый вид, что сразу становилось ясно: эта истина долго не протянет».

Однако такого рода оценки гуманитарных наук и гуманитарного образования не означают, что они не нужны. Они означают, что положение дел в них ещё более неладно, чем в естествознании и его прикладных ветвях.

Общество же остро нуждается в адекватном знании о человеке, об обществе, об их месте в Природе, о субъективизме людей и его выражении в деятельности как таковой и в её результатах. И единственное, что может защитить гуманитарные науки и гуманитарное образование от дальнейшего накопления ими вздора и очисть их от уже накопившегося, — переход общества к методологическому в ранее определённом смысле характеру системы образования.

Но и естественнонаучное (и сложившееся на его основе техническое образование) в аспекте освоения методологии познания оставляет желать лучшего. Примером тому и приведённая выше оценка японского документа “Цели Японии в ХХI веке” С.И.Щеглова.

Дело в том, что упомянутая им процедура решения проблем, а равно — производства некоего блага (1. Расчёты. 2. Производство опытного образца и его испытания. 3. Доводка опытного образца. 4. Развёртывание массового производства) в действительности не обладает универсальностью вследствие того, что:

· общество и люди сталкиваются с проблемами, для решения которых метод последовательных приближений оказывается непригодным, поскольку первая же ошибка или отсутствие желаемого результата по завершении “первой попытки” разрешения проблемы по своему значению может оказаться катастрофой [12];

· во многих процессах есть своего рода «пороги масштабности», т.е. для того, чтобы получить желаемый результат, надо сразу же превысить некий критический порог, вследствие чего эксперименты на мелкомасштабных моделях либо невозможны в принципе, либо бессмысленны, поскольку их результаты невозможно перенести на полномасштабный объект [13];

· и есть проблемы, на решение которых и первое, и второе оказывают влияние одновременно [14].

И многие общественные проблемы носят именно такой характер.

Гарантированная же успешность решения проблем такого рода требует иных способов мировосприятия и миропонимания, отличных от тех, что на основе всеобщего обязательного образования массово порождают в наши дни и естественнонаучное, и так называемое «гуманитарное» высшее профессиональное образование.

Исторически так сложилось, что господствующая в России на протяжении последних трёх веков система образования изначально европейского типа — система фактологического образования, целенаправленно и жёстко подавляющая познавательно-творческие способности детей. Предшествовавшая ей система образования, пришедшая из Византии вместе с библейской церковью [15], изначально была региональной малоазиатской версией более ранней европейской системы образования.

По существу это означает, что на протяжении последнего тысячелетия на Руси целенаправленно системно под разными религиозными и светскими предлогами массово подавлялась культура освоения и развития познавательно-творческого потенциала людей; подавлялась тем в большей мере, чем большему воздействию системы образования подвергались те или иные социальные слои [16]. Поэтому в исторически сложившейся системе образования, унаследованной Россией от СССР и ухудшенной либерал-реформаторами за 1990-е гг.:

· Её отличники:

O в меньшинстве своём — люди, которых она не смогла раздавить, но которые достаточно циничны, чтобы получать высокие оценки за признание истинным любого вздора, который попал в учебные программы;

O а в своём большинстве — люди, нашпигованные разными знаниями и навыками, но чьи познавательно-творческие навыки подавлены системой образования и потому не развиты; бессознательные уровни их психики сформированы так, что им привычно даже не задумываться о том, что есть вздор, а что истина, не говоря уж о том, чтобы они умели отличать одно от другого, и приходить к истине самостоятельно;

· её двоечники:

O в своём меньшинстве — люди, которых она не смогла раздавить, но которые как минимум интуитивно не соглашаются признать истиной тот или иной вздор, который попал в учебные программы (многие из них в прошлом становились «отвергнутыми гениями» и обретали уважение посмертно, когда плоды их трудов обретали легитимность в системе науки европейского типа);

O в своём большинстве — люди, которых она раздавила, тем самым воспрепятствовав освоению ими потенциала личностного развития.

По существу это означает, что России нужна качественно иная школа — ориентированная на обретение учащимися методологического познавательно-творческого образования[17].

Пока же, как минимум, для адекватной оценки документа “Внутренняя граница. Цели Японии в XXI веке” следует признать:

ПЕРВОЕ. Образование европейского типа по сути своей носит явно выраженный фактологический характер и потому безнадёжно дефективно.

ВТОРОЕ. В Японии — самобытная, весьма отличающаяся от европейской, культура. Вследствие этого Япония может быть права в том, в чём Запад ошибается и не замечает своих ошибок, а ошибки Японии могут быть как в том, в чём Запад прав, так и в том, о чём Запад не имеет ни малейшего представления.

3. Кое-что о Японии и специфике её культуры

В отличие от России образование европейского типа стало в Японии массовым только после второй мировой войны ХХ века.

И хотя через него уже прошло несколько поколений, доныне в Японии — начальное образование (а именно оно предопределяет возможности последующего образования) по-прежнему проистекает из японской самобытной культуры. Вследствие этого образование европейского типа в его японской версии по его существу — не европейское образование, а некий инструмент, который японская самобытная культура осваивает, оставаясь при этом в сущности сама собой.

Иными словами, в отличие от одурелой «россионской» “элиты” правящие корпорации Японии пока не страдают низкопоклонством перед Западом, даже несмотря на то, что с середины XIX века под угрозой применения силы или под реальным силовым воздействием Запада и, прежде всего, США её правящая “элита” неоднократно вынужденно изменяла внутреннюю и внешнюю политику страны [18]. Но это происходило при сохранении самобытности культуры японского общества, от которой она никогда не собиралась и не собирается отказываться ни ныне, ни в обозримой перспективе.

Поэтому было бы ошибочно думать, что упомянутый ранее документ “Внутренняя граница. Цели Японии в XXI веке” не имеет отношения к реальной политике Японии, а представляет собой некий политико-интеллектуальный курьёз, который останется без последствий, подобно многим пространным благонамеренным речам отечественных политиканов прошлых лет и десятилетий.

Удивление вызывает не сам упомянутый документ, а то, что он был переведён на русский язык и его перевод был опубликован в интернете [19]. Но исторический опыт подсказывает, что для отечественной политической “элиты” такого рода знамения ничего не значат и не обязывают её к тому, чтобы поумнеть и всерьёз задуматься о долгосрочных перспективах и проектировании приемлемого для людей будущего [20].

Благодаря публикациям перевода документа “Внутренняя граница. Цели Японии в XXI веке” можно понять, что:

На протяжении многих десятилетий (а фактически более столетия, начиная с реставрации Мейдзи) политический курс японского государства неизменен, и этой неизменности не мешают ни неоднократная смена состава парламента и правительства страны, ни какие бы то ни было политические потрясения и декларации.

В подтверждение мнения о том, что в названном документе выразилась стратегия глобальной политики Японии, приведём фрагмент аналитической записки ВП СССР 1996 г. “Глобальная социология с разных точек зрения” (5 — 16 сентября 1996 г.):

«В интервью, показанном по первому каналу российского телевидения 07.07.1993 г., бывший многолетний глава правительства Японии Ясухиро Накасоне сказал, что главным из того, что он сделал на этом посту, является создание в Японии .

Создание такой направленности деятельности имеет смысл, если Япония признаёт за собой глобальный уровень значимости своей политики, и вне зависимости от деклараций объективно следует решения изучаемых этим институтом проблем. И он будет вполне работоспособен и соответствовать своему назначению в системе общественного самоуправления Японии, если у её политиков хватит понимания, что в обязанности института входит изучение глобальных проблем с целью их разрешения, а не предопределённую в готовом виде, как это имело место в системе науки СССР (партийной, академической и отраслевой).

В том же интервью, говоря о надеждах на будущее, Ясухиро Накасоне огласил намерение Японии «создать в Азии “общеазиатский дом”, в котором должна принять участие и Россия». При этом Ясухиро Накасоне категорически отрицал возможность устремлённости Японии к военному реваншу и говорил о необходимости «создания структуры сотрудничества государств бассейна Японского моря» [21].

Это интервью Я.Накасоне если и не прошло не замеченным в дни его выхода в эфир, то не было понято «россионской» политической “элитой”, а потом забылось. Именно поэтому мы упоминаем его не в свободном повествовании, а привели выдержку из нашей же аналитической записки 10-летней давности.

Но в том интервью было сказано и ещё кое-что значимое для понимания политики Японии, хотя казалось бы прямо с политикой не связанное. Когда ведущий Урмас Отт завёл речь о свободном времяпрепровождении, то Я.Накасоне сказал, что он — художник-любитель. При этом он вспомнил свой разговор о живописи с Р.Рейганом (в бытность того президентом США) и как он объяснял Р.Рейгану, в чём, по его мнению, состоит главное отличие европейской и японской традиции живописи.

Но прежде, чем привести мнение Я.Накасоне, выразим сами то, в чём видит специфику европейской и японской традиций живописи большинство европейцев и россиян. С точки зрения европейцев:

· европейская живопись (до появления разного рода абстракционизма) реалистична и один из показателей мастерства её художников (наряду с передачей настроения или создания настроения у зрителя) — близкая к фотографической точность изображения объектов и перспективы;

· художники традиционной японской живописи большей частью игнорируют законы перспективы (масштаба), изображения объектов в их произведениях во многом условны, стилизованы, т.е. «фотографически» не точны.

Осознавая эти различия, многие убеждены в том, что европейская культура превзошла японскую в живописном мастерстве.

С этим мнением, возможно в каких-то деталях изменив формулировки, в целом согласится большинство читателей настоящей записки.

* *

По мнению же Я.Накасоне [22] главное отличие европейской и японской традиций живописи состоит в том, что:

· в европейской традиции весь холст заполнен изображением, созданным художником, и если есть незаполненные художником области, то картина воспринимается как набросок или не завершённое произведение;

· в японской же традиции в картине, если не всегда, то достаточно часто присутствуют области, которых ни кисть, ни перо художника не касались, и которые остаются чистыми, белыми, однако при этом органично вливаясь в композицию.

Как пояснил Я.Накасоне, тем самым художник предоставляет зрителю возможность заполнить «белые пятна» в композиции картины своим воображением [23]. На наш взгляд это мнение о различиях европейской и японской живописных традиций содержательно глубже, нежели приведённое выше мнение об очевидных стилистических различиях.