В тот же день 14 марта в Испании состоялись парламентские выборы, на которых победили так называемые «социалисты», а партия правительства, бывшего у власти, потерпела поражение. При этом выборам в Испании предшествовали теракты на её железных дорогах, в ходе которых были взорваны несколько вагонов четырёх электропоездов, в результате чего погибло около двухсот человек и более полутора тысяч граждан получили ранения. Баскские сепаратисты за эти взрывы не приняли ответственности на себя. А одно из объяснений мотивации этих терактов — наказание Испании «мусульманскими экстремистами» за соучастие её войск в войне, начатой США против иракского режима Саддама Хусейна в марте 2003 г.

В знак протеста против терроризма на улицы городов Испании вышли демонстрации общей численностью порядка 11 миллионов человек (при примерно 40-миллионом населении страны). Это конечно показатель, но вопрос чего именно показатель?

Во-первых, сами демонстрации не нанесли ни малейшего ущерба террористическому интернационалу, не привели к ликвидации его сети и т.п.

Во-вторых, в результате манифестаций по такого рода поводам государственная власть оказывается под двойным психологическим давлением: 1) собственно террористической угрозы и террористических организаций и 2) части собственного населения, безвольно идущего на поводу у террористов и выдвигающего властям по сути те же требования, что и сами террористы, но в глупой надежде, что осуществление их и террористов требований избавит их от угрозы террора [15].

Руководствовалось новое правительство Испании собственным политическим мышлением либо действительно поддалось давлению террористов и части собственного населения, но оно заявило о своей готовности вывести испанский контингент из Ирака, если государственная власть в Ираке не будет передана самим иракцам в июне этого года, как США обещали это сделать ранее. Но поскольку это заявление последовало за терактами, то испанское правительство объективно создало ситуацию, в которой теперь террористический интернационал может, ссылаясь на его действия, доказывать своим последователям необходимость и эффективность террора как средства принуждения режимов разных государств к проведению той политики, которая угодна террористическому интернационалу.

Что касается самого Ирака, то сегодня уже хорошо видно, что взаимоотношения суннитов и шиитов в нём искусственно обостряются. Также стало известно, что после того, как в Ираке была возобновлена открытая деятельность политических партий, запрещённых при Саддаме Хусейне, оказалось, что самая массовая из них — марксистская, так называемая коммунистическая, партия. Как показало телевидение, в одном из её офисов на стене висят портреты (справа налево) — Маркса, Энгельса, Ленина. Сталина нет, и хотя Троцкого тоже нет, но отсутствие портрета Сталина, в сложившейся в Ираке политической ситуации обозначает присутствие Троцкого по умолчанию.

Дело в том, что партия Саддама Хусейна тоже претендовала на то, чтобы строить социализм, поскольку называлась: Партия арабского социалистического возрождения. Т.е., судя по её названию и политике, она выражала арабский национал-социализм, с более или менее яркой склонностью к нацизму, в чём убедились иракские курды и марксисты, часть которых Саддам Хусейн расстрелял, а часть загнал в подполье. Марксисты конечно не нацисты, но интернацизм под лозунгами социализма в процесс своего прихода к власти и становления не менее кровав, чем нацизм. Поскольку в теоретически чистом виде интернационал-социализм воплотиться в жизнь и существовать не может, то его приверженцам в реальной политической деятельности неизбежно предстоит делать и воплощать в жизнь выбор:

· либо диктатура интернацистов-межнационалистов под лозунгами марксизма и подавление национальных культур — тогда «настоящий коммунист», преемник «дела Маркса — Энгельса — Ленина» это — Троцкий;

· либо никакого марксизма и культура национальная и многонациональная по форме, но социалистическая по содержанию, т.е. такая, в которой человек защищён от паразитизма на его жизни и угнетения вне зависимости от своего родового произхождения [16] — тогда настоящие коммунисты [17] это — Сталин и продолжатели дела многонационального большевизма.

29 марта были подведены итоги местных (муниципальных) выборов во Франции. В них тоже победили «левые силы», но вопрос о терроризме, предшествовавшем выборам во Франции, свёлся к тому, что на протяжении всего февраля французские спецслужбы через объявления в газетах переписывались с шантажистами, обещавшими устроить серию взрывов на железных дорогах Франции, если им не выплатят несколько миллионов евро. Но на каком-то этапе факт шантажа террором стал достоянием общественности, а, в конце концов, выяснилось, что шантажистами была группа интеллигентов, реальными возможностями к осуществлению терактов не обладавшая. Правда в умолчаниях остался вопрос: Но может во Франции существует и другая «группа интеллигентов», обладающая реальными возможностями к осуществлению терактов и в переписку через газету с властью не вступавшая? А управление обеими «группами интеллигентов» возможно осуществляла третья «группа интеллигентов»?

В преддверии же президентских выборов в России также произошёл теракт — взрыв в электропоезде московского метро. Но в отличие от Испании никаких уличных манифестаций не было, поскольку в России люди чувствуют, что митинги и манифестации не являются средством решения проблем и что такого рода делами должно заниматься государство.

При этом следует обратить внимание на то обстоятельство, что по прошествии некоторого времени СМИ на завершающем этапе предвыборной президентской кампании всё более привлекали внимание общественности не к теракту в метро, а к карикатурному эпизоду из жизни бывшего спикера Госдумы и одного из кандидатов в президенты РФ — Ивана Рыбкина. По его словам его выманили из-под охраны якобы на конфиденциальную встречу с чеченским сепаратистом-террористом Мосхадовым (либо его представителями), увезли в Киев и удерживали в неволе, после чего, несколько дней спустя, предоставили его самому себе. Рыбкин подавал сообщения об этом эпизоде своей жизни и политической карьеры так, чтобы телезрители пришли к мысли, что он пал жертвой коварства и произвола спецслужб России и режима В.В.Путина лично. Но спрашивается: зачем ему — кандидату в президенты России — встреча с чеченским сепаратистом и — если не организатором, то “наместником” террористического интернационала — Мосхадовым, который, — как показали в Чечне выборы в Госдуму и президента РФ, — не пользуется поддержкой самих же чеченцев, что и выразилось в поддержке ими федеральной общероссийской власти более высокой явкой избирателей, чем во многих других регионах России?

4. И как видно из политической жизни разных стран в последние годы, терроризм пока не довлеет над политикой исторически сложившихся государств, но он уже вовсе не «стихийный» политически активный фактор, а организованное выражение злой воли, стремящейся добиться статуса такого рода якобы «непреодолимой стихии». При этом понятно, что кругозор и масштаб мышления подавляющего большинства участников террористических организаций в регионах планеты вовсе не такой, чтобы они могли координировать свою деятельность в глобальных масштабах. Для координации в таких масштабах нужна и соответствующая идея глобальной значимости, по отношению к которой локальный терроризм во всех регионах планеты является подчинённым средством. Иными словами, когда баскские или чеченские сепаратисты думают, что средствами террора они добиваются государственного обособления своей любимой родины от поработившей её империи, то в действительности они оказываются вписанными в объемлющий глобальный политический сценарий, разработчики которого преследуют совершенно иные цели, до которых террористы-сепаратисты додуматься сами не могут просто в силу своего невежества в вопросах всемирной истории и глобальной политологии.

И это приводит к вопросу: Какая глобальная сила стоит за террористическим интернационалом? Наш ответ на этот вопрос может показаться при поверхностном разсмотрении политической жизни вздорным:

Наиболее активной глобальной политической идеей, во многом определяющей характер глобальной политики, по нашему мнению, как и в ХХ веке, остаётся троцкизм с его идеей «мировой социалистической революции» и становлением глобального государства, целенаправленно уничтожающего национальные культуры для получения «культурно однородного» “человечества”, состоящего из нивелированной толпы профессионалов, узких специалистов и некой законспирировавшейся правящей “элиты” координаторов, которая рекрутирует наиболее достойных (с её точки зрения) представителей толпы в свои ряды, однако при этом живёт «скромно», не выделяясь по своим потребительским стандартам роскошью и иной вседозволенностью из остального населения.

Подобное общество подавляющему большинству наших современников трудно даже вообразить, но если они прочитают такие произведения братьев А. и Б. Стругацких, как “Жук в муравейнике” и “Трудно быть богом”, то они смогут понять и представить, о чём идёт речь.

И всё это не бросается в глаза ещё и потому, что хотя с середины ХХ века троцкизм от своих глобальных целей не отказался, но кардинально изменил стратегию, тактику и средства достижения этих целей. Вследствие этого троцкизм в том виде, в каком он был в эпоху Коминтерна и четвёртого интернационала (из которого вырос нынешний Социнтерн), действительно не существует. Это так, прежде всего потому, что если в прошлом троцкизм опирался на носителей материалистического атеизма [18], которые находили готовую форму для самовыражения в марксизме, то со второй половины ХХ века троцкизм начал всё более и более опираться на носителей идеалистического атеизма. Причина этого в том, что общества, жившие при господстве материалистически-атеистического миропонимания, стали втягиваться в кризис, вследствие чего в них естественно возник интерес к вероучениям (как традиционным для них в прошлом, так и новейшим разработкам и заимствованным извне). А общества, оставшиеся в идеалистическом атеизме, со второй половины ХХ века всё более и более выступали за своё освобождение от гнёта «передовых стран», чья наука и образ жизни — прямое следствие материалистического атеизма.

Но поскольку идеалистический атеизм многолик (он находит себе место в иудаизме, в христианстве, в исламе, в буддизме, в синтоизме и пр.), то политический психтроцкизм [19] утратил привычное для первой половины ХХ века «лицо», и в каждом регионе из всех возможных видов идеалистического атеизма он выбирает тот, в среде которого возможен наиболее эффективный набор рекрутов для продвижения стратегии «перманентной революции» в политику.

При этом на местном уровне им декларируются одни цели, а на глобальном уровне в действительности осуществляются другие:

· на местном уровне — государственная независимость Чечни, Страны басков (Басконии), Востока США от Запада США, франкоязычной Канады от англоязычной, объединение Ирландии и независимость Шотландии, и т.п.;

· на глобальном уровне — социальный хаос во всех странах, где борьба идей целенаправленно доводится до кровопролития, поскольку ужас социального хаоса — необходимая основа для прихода к власти нового режима и становления новой государственности, которая организует жизнь общества иначе: в данном случае в соответствии с принципами, описанными в “Жуке в муравейнике”.

Жить в обществе, аналогичном тому, что братья Стругацкие описали в “Жуке в муравейнике” кому-то может и понравится (сытно, спокойно, комфортно, — только делай «своё» дело), но переход к нему через череду социальных бедствий, подобных войнам в Чечне, в Югославии, — это понравится мало кому. И это приводит к вопросу о том: Что является эффективной защитой от политического психтроцкизма, не имеющего своего собственного лица, но всегда действующего через людей и социальные группы, подпадающие под его власть в русле стратегии мировой революции на основе кратковременной общности интересов? Ответ на него состоит в следующем:

ПЕРВОЕ. Преображение культуры общества так, чтобы общество было само концептуально властным и само порождало цели и стратегию своей глобальной политики.

ВТОРОЕ. Такими должны стать все национальные общества.

5. Но пока вернёмся к деятельности политического психтроцкизма в современном нам мире. Исторически так повелось, что переселение в Европу и Америку выходцев из традиционно мусульманских стран носило во второй половине ХХ века характер, во многом определивший этническую и культурную структуру в прошлом традиционно библейских государств. Поэтому если по отношению к стратегии политического психтроцкизма разсматривать две наиболее разпространённые разновидности идеалистического атеизма — христианскую и исламскую, то главное отличие адептов первой разновидности от второй в том, что:

· у христиан всех ветвей (православных, католиков, протестантов, лютеран и пр.) заблокирован интеллект (догмат о троице: т.е. 3 = 1, а 1 = 3 — эти равенства непостижимы для людей со здравым рассудком и чувством меры; но кроме того, логическая противоречивость Библии также не оставляет места для деятельности интеллекта человека, верующего в её богооткровенность, учение о чём является культовым в библейской культуре);

· у мусульман же заблокирована их собственная воля («если на всё — воля Аллаха и каждому человеку — своя судьба», то, как человеку решиться что-то сделать самому?) и в независимости от того, принадлежат ли они к шиитам, суннитам или ваххабитам. При этом опосредованно первичная блокада воли в каких-то ситуациях имеет следствием вторичную блокаду — интеллекта.

Вопрос только в мере подчинённости людей мертвящей догматизации той или иной традиции: чем более догматична та или иная разновидность идеалистического атеизма, тем более заблокирован либо интеллект (христиане всех конфессий), либо воля (мусульмане всех направлений). И соответственно этому исторически сложившийся во всех его разновидностях ислам, наиболее приемлем в качестве оболочки для политического психтроцкизма: надо только внедрить определённое мнение о том, в чём «воля Аллаха» с точки зрения психтроцкизма должна выражаться, после чего всё идёт «само собой» на «автопилоте». Но самый эффективный результат может быть получен в среде ваххабитов, поскольку они — в конфликте и с исторически сложившимся исламом во всех его толках.

Поэтому если вспомнить о политическом психтроцкизме, то можно подвести некоторые итоги войны США в Ираке. Цели, которые США декларировали открыто (установление демократии и гражданского общества), и цели, о которых они умалчивали (контроль над нефтепромыслами), к запланированным первоначально срокам (лето 2004 г.) не достигнуты и не могут быть достигнуты в обозримой перспективе. Вместо становления демократии произходит обострение суннито-шиитских отношений, что способно ввергнуть Ирак в социальный хаос. По существу это означает, что США была отведена роль инструмента устранения национал-социализма арабского толка и запуска процесса гражданской религиозной войны между шиитами и суннитами, с чем они успешно и справились. Но и это ещё не всё.

Как уже сообщалось, после свержения в Ираке режима Саддама Хусейна из подполья вышли все партии, и самой многочисленной оказалась партия марксистов-интернацистов. Её предназначение в политической сценаристике психтроцкизма — приход в будущем к власти на волне социального хаоса, под знамёнами критики как собственного «религиозного мракобесия» Ирака, так и западной буржуазно-империалистической цивилизации.

Насколько понимает роль политического троцкизма и его глобальную стратегию Мадлен Олбрайт — в прошлом госсекретарь США — вопрос к ней. Но, будучи приверженцем буржуазного либерализма-индивидуализма, она 29 марта уже обвинила Буша в разжигании межрелигиозной розни и (от имени Демократической партии США) заявила, что они борются с международным терроризмом, а не исламом. Однако процесс уже пошёл, и война между суннитами и шиитами во всём исламском мире (при активизации ваххабитов там, где общества чисто суннитские или чисто шиитские) — в повестке дня глобального политического психтроцкизма.

Отличие буржуазного индивидуализма-либерализма от политического психтроцкизма в их отношении к исламу в том, что:

· для буржуазного индивидуализма-либерализма исторически сложившийся ислам приемлем при подчинённости мусульманской культуры библейской (с их точки зрения одни люди имеют такое же право поклоняться молитвенному коврику пять раз на день, как и другие люди имеют право идолопоклонствовать перед Торой, боготворить папу римского, поклоняться иконам или открыто быть атеистом);

· а для психтроцкизма исторически реальный ислам неприемлем не как одна из многих культовых ритуальных традиций, а как носитель Корана, который представляет собой книгу нравственно обусловленных ключей к преображению человечества [20] на таких принципах, что власти психтроцкизма, уходящей корнями в погибшую Атлантиду, не будет места.

6. В самoм исламском мире в этом направлении к преображению человечества большой путь прошла Малайзия под руководством её прошлого премьер-министра Махатира Мохаммада. И её наработки в культурном развитии на основе исторически сложившегося ислама — альтернатива по отношению к психтроцкистским сценариям для региональной цивилизации планеты. Поэтому объективно недавнее выступление Махатира Мохаммада в Джидде (Саудовская Аравия) — попытка остановить гражданскую религиозную войну, в которую глобальному политическому психтроцкизму желательно втянуть не только страны Ближнего Востока (Ирак, Иран, Сирию, Египет), но и страны Юго-Восточной Азии (Индонезию, Пакистан, Афганистан, Малайзию). Однако политический психтроцизм и дурная журналистика порицают Махатира Мохаммада за так называемый “антисемитизм”, т.е. неприятие и порицание им предписанной Библией системы еврейского расово-корпоративного ростовщичества как способа финансового властвования над народами во всём мире.

7. Активизировался политический психтроцкизм и в России.

Так И.Хакамада как бы забыла про своё либерально-буржуазное прошлое и антинардные “подвиги” той поры и произносит слова о социальной справедливости. А 110-летие Н.С.Хрущёва и 90-летие Ю.В.Андропова, приходящиеся на 2004 г., дали повод для того, чтобы заняться реабилитацией политического троцкизма хрущёвско-андроповского толка.

Такое сочетание Хрущёв + Андропов может показаться надуманным. И уж тем более никто прямо не называет этих государственных деятелей троцкистами. Но об их принадлежности к политическому психтроцкизму можно судить даже не по тому, кто персонально занимается популяризацией и созданием положительно возпринимаемых образов обоих политических деятелей [21].

Н.С.Хрущёв — разрушитель достижений эпохи сталинского большевизма [22]: он — один из тех, кто не допустил преемственности большевистского политического курса, препятствуя продвижению молодых, инициативных, самостоятельно мыслящих кадров в органы власти; он — один из тех, кто оболгал Сталина и его эпоху, чтобы извратить представления людей о ней и создать отрицательное отношение к Сталину лично и к его делу. По сути «застой», создавший условия и предпосылки для «перестройки», — порождение хрущёвщины.

Но ныне Н.С.Хрущёв подаётся — вопреки исторической правде — как искренний убеждённый коммунист, который был против диктатуры и тоталитаризма, однако малокультурность не позволила ему воплотить его благие устремления в жизнь: о том, что Н.С.Хрущёв паскудно прополз наверх, “покаявшись” Л.М.Кагановичу в своём троцкистском прошлом, из-за которого на прежнем месте его работы люди отказывали ему в доверии, — об этом нынешние «отмывалы» Н.С.Хрущёва не вспоминают. А освоение целины по его якобы инициативе подаётся как спасение народов СССР и нынешней России от голода.

Что касается целины, то приписывающие Н.С.Хрущёву это достижение забывают два обстоятельства:

· идея освоения целинных и залежных земель на предмет её практического воплощения в жизнь начала изучаться в сталинскую эпоху ещё до войны. Ко времени Н.С.Хрущёва она без каких-либо заслуг с его стороны дозрела до стадии, на которой стало возможным её практическое воплощение, в том числе и благодаря созданию индустриальной базы СССР под руководством И.В.Сталина, поскольку без сельскохозяйственной техники собственного производства и системы её сервисного обслуживания [23], ни о каком освоении целины говорить не приходилось.

· исторически реальное же “освоение” целины — именно вследствие авантюризма и нераспорядительности Н.С.Хрущёва как главы государства, поскольку оно носило набеговый, паразитический характер, вследствие чего экологии и плодородию регионов “освоения” целины был нанесён ущерб, который предстоит возполнять ещё не одно десятилетие.

Закулисная же (по отношению к Кеннеди и Хрущёву) составляющая «Карибского кризиса» 1962 г., который произтекал из политических сценариев психтроцкизма, тщательно обходится молчанием.

Но наряду с этим вопрос о судьбе сына Н.С.Хрущёва Леонида обрёл новую значимость: СМИ надо убедить всех, что Леонид не был предателем, а честно погиб в боях за Родину, но был посмертно оклеветан в целях дискредитации самого Н.С.Хрущёва. Однако пока обломки самолёта Л.Н.Хрущёва и останки в обломках этого самолёта или поблизости от них не найдены, вопрос о судьбе Л.Н.Хрущёва — вопрос интуиции и веры, которые должны быть свободны от каких-либо предубеждений. А вот, что касается другого сына Н.С.Хрущёва — Сергея Никитича, то он — точно изменник Родины: в трудную годину, бедствий, которые во многом обусловлены политикой, проводившейся его папашей, он покинул Родину и сытно комфортно живёт в США.

Если же говорить о Ю.В.Андропове как о представителе политического психтроцкизма, то для начала следует прочитать повесть “Жук в муравейнике” братьев А. и Б. Стругацких и возпоминания о Ю.В.Андропове людей, близко знавших его [24]. На этой основе предлагается найти, — если сможете, — разницу между «экселенцем» из “Жука в муравейнике” и исторически реальным «Ю.В.».

На наш взгляд — это один и тот же нравственно-психологический тип (благонамеренный материалистический атеист, корпоративник, т.е. благонамеренный демон); у обоих почти что одно и то же должностное положение — главы спецслужб; у обоих круг проблем в личностной и должностной компетенции — всё то, что не предназначено в сложившейся системе общественных отношений для всеобщего сведения и может делаться только в режиме засекреченности специально отобранными для дела посвящёнными. Но в реальной жизни Ю.В. не смог преобразовать советское общество к тому идеалу, который А. и Б. Стругацкие описали в “Жуке в муравейнике”: Свыше не был поддержан этот вариант развития СССР как государства, возпроизводящего сытый, комфортный толпо-“элитаризм” в преемственности поколений.

Теперь же народу, утомлённому либерализмом и буржуазной демократией, под видом возпоминаний о Н.С.Хрущёве и Ю.В.Андропове снова предлагается идеал мудрого «экселенца» и возглавляемой им спецслужбы, которые защищают «человеческий муравейник» от разного рода «жуков».

8. И это приводит к вопросу: Что именно стало привлекательным в социализме хрущёвско-андроповского типа для бывших диссидентов-антисоветчиков и некоторых демократизаторов, разочаровавшихся в россиянском капитализме, к которому они так рвались в годы «перестройки» и непосредственно после августовского “путча” 1991 г.?

Прежде всего, тот «социализм» создавал для представителей “элиты” определённый комфорт, гарантировал личную безопасность и уважение простонародья: именно таким статусом обладали доктора наук, профессора, академики, генералы, народные и просто популярные артисты. Всего этого они лишились в результате либерально-демократических реформ. Но это — только извне видимая сторона дела.

А чтобы ответить на этот вопрос по его внутреннему политическому существу, необходимо понять, как соотносятся в своей деятельности спецслужбы разных стран, масонские ложи и деятели культуры. Любой аналитик, взявшийся за анализ внутренней, внешней и тем более глобальной политики, рано или поздно должен столкнуться с системой надгосударственного управления, оформленной в различные масонские ложи, членами которых являются как политики, так и деятели культуры. При этом скрупулёзное изучение вопроса о масонстве может привести человека, не входящего ни в одну из лож, к очевидному пониманию того, что: как общественная фигура он сам создан масонством, которое в каких-то случаях оказывало ему ту или иную поддержку или подавляло или уводило в сторону его возможных конкурентов. И это может касаться как политиков, так и деятелей науки и искусств. Поэтому, выйдя на понимание того, что «миф-пугало» или «миф-очарование» о масонстве, одинаково предназначенные для толпы, — это одно, а роль масонства в истории и текущей политике — несколько другое, то хочет он того или нет, ему приходится вырабатывать своё отношение к этой системе надгосударственного управления. При этом он встаёт перед альтернативой:

· либо подчиниться масонству, как системе надгосударственного управления, а если пригласят, — то и войти в неё;

· либо начать ему противостоять всеми своими личностными и должностными возможностями.

Но здесь надо понимать одно значимое обстоятельство. В политике всегда так или иначе воплощается в жизнь некий, в каждом случае определённый, комплекс идей, т.е. определённая концепция. И можно говорить о власти над обществом не тех или иных политиков и систем властвования, а о концептуальной власти как власти над обществом комплекса определённых идей.

Но тогда встаёт вопрос: как и откуда берутся такого рода идеи? Естественно, что если идеи существуют в обществе людей, то люди их и выражают. Однако, по всей видимости, не все люди — в силу разных причин — способны выразить идеи такого качества, т.е. не все люди концептуально властны, если под концептуальной властью понимать и власть людей, выражающих определённые концепции и внедряющих эти концепции так или иначе в политическую жизнь общества.

Т.е. термин «концептуальная власть» включает в себя оба значения: и власть над обществом определённых идей, и власть в обществе людей, порождающих и модифицирующих концепции, на основе которых строится организация жизни общества.

И это приводит к вопросу о концептуальной властности масонства во втором смысле — способности масонства к пересмотру старых и порождению новых идей, а также и внедрению их в политику.

Концептуальная властность в этом смысле включает в себя:

· выявление проблем,

· целеполагание в отношении этих проблем,

· выявление и создание средств и сценариев осуществления избранных целей.

Всё это требует свободы, а отчётность перед вышестоящими в иерархии и контроль с их стороны за деятельностью нижестоящих; зависимость вышестоящих от нижестоящих; их общая зависимость от системы в целом, — обрекают названные виды деятельности (если они проводятся в системе) на то, что в каких-то ситуациях качество этих видов деятельности оказывается не соответствующим пожеланиям и потребностям: прежде всего потому, что само масонство — порождение концепции, из-под власти которой оно выходить не должно. Причём сама эта концепция — порождение культуры скрытого «матриархата» — т.е. культуры, в которой большинство подвластно инстинктам, вследствие чего сама она во многом представляет собой «цивилизационную оболочку», покрывающую по существу животную инстинктивность поведения как мужчин, так и женщин в их большинстве. Об этом факторе, ограничивающем деятельность толпо-“элитарного” общества и его органической части — масонства, тоже не следует забывать.

Поэтому в реальной истории все виды деятельности, в которых выражается концептуальная властность, остаются вне масонства, поскольку подобные виды деятельности организуются не на принципах иерархии и подчинённость психики инстинктам, а совсем на иных, которые обществу, желающему стать концептуально властным, ещё предстоит освоить. Продвижение же по ступеням масонской иерархии подавляет и ограничивает личность в возможностях, что не позволяет ей осуществлять полноту власти по полной функции управления, начиная от власти концептуальной. Соответственно, будучи концептуально безвластным,можно дойти в течение своей жизни до некоторых «высоток» [25] в иерархии масонства и обнаружить, что реальной власти, к которой человек возможно стремился не ради самоупоения властью или в целях удовлетворения своекорыстия (своего собственного или близких), а чтобы осуществить благие помыслы в интересах всего общества, — нет.

Но, не зная о концептуальной власти и будучи сами концептуально безвластны, люди возпринимают масонство в его исторически реально сложившемся виде, как высшую внутрисоциальную властную инстанцию, политика которой формируется ею же самой, выражая интересы и волю тех, кто смог продвинуться в высшие слои этой иерархии. Это подразумевает, что для того, чтобы политика масонства была бы приемлемой, — надо приобщиться к системе и делать в ней карьеру для того, чтобы, достигнув определённых высот, — самому делать политику. Но это — ловушка, в которую в прошлом попадали многие по самонадеянности. Масонство — всего лишь исполнительный инструмент, на котором играют другие — те, кто, во-первых, не стеснён дисциплиной иерархии в системе масонства, и, во-вторых, более или менее освободился от диктата инстинктов.

Поэтому у политического деятеля и работника спецслужб в прошлом по существу не было выбора, если он оказывался перед вопросом о своём отношении к масонству.