– Ты прекрасно выглядишь, дорогая!
      Джеймс с восхищением смотрел на свою старшую дочь, которая спускалась по лестнице в холл. На Нэнси было черное платье классического фасона, и на ней оно сидело потрясающе.
      Покупая его, Нэнси думала, что платье не стоит тех денег, которые за него брали. Однако теперь, особенно когда она поймала еще и восторженный взгляд Брайана, Нэнси поняла, что Ариэль, которая, собственно, и заставила ее купить это платье, не ошиблась в выборе. Следовало признать, что у младшей сестры безукоризненный вкус.
      Изящную шейку Нэнси обвивало колье с бриллиантовой россыпью, которая сверкала словно Млечный Путь. Волосы Нэнси уложила в высокую прическу. Когда она причесывалась, несколько прядок выбилось из прически, но Нэнси решила оставить их как есть, чтобы не выглядеть слишком строго.
      Нэнси даже не отдавала себе отчета в том, что сейчас смотрится еще более естественно, чем в своих любимых брюках. Она любила платья, но вечерние наряды ей надевать приходилось не так уж часто. Однако Джеймс, глядя на старшую дочь, не мог не отметить, что Нэнси затмевает своей естественной красотой всех светских львиц вместе взятых.
      Нэнси носила вечернее платье и колье с такой непринужденностью, будто это была ее повседневная одежда. Джеймс взглянул на спускавшуюся вслед за сестрой Ариэль и в который раз поразился контрасту, который составляли сестры. Младшая дочь, как обычно, была безупречно причесана, и на ее платье – можно не волноваться – даже через несколько часов не появится ни единой складочки. Ариэль выглядела так, словно полдня провела перед зеркалом, прежде чем показаться в обществе. Что, впрочем, соответствовало действительности. И именно поэтому Ариэль проигрывала Нэнси, которая не боялась быть свободной в движениях, улыбках и словах.
      Примерно о том же думал и Брайан. Он тихонько вздохнул и подал руку Ариэль. Она заученно улыбнулась ему.
      Брайан так же заученно улыбнулся, произнеся именно ту фразу, которую от него ожидали услышать:
      – Ты прекрасна.
      – Все уже в сборе, – сказал Джеймс и тоже подал своей дочери руку. – Ждут только нас. Не боишься, Нэнси, ведь это твой первый выход в свет?
      – Не боюсь. – Нэнси рассмеялась. – Я уже много раз сдавала экзамены, не думаю, что этот будет сложнее остальных.
      От волнения щеки ее раскраснелись. Нэнси оперлась на руку отца и улыбнулась.
      Джеймс открыл дверь, и они вошли в гостиную. Нэнси показалось, что на нее уставились сотни пар глаз, хотя на самом деле Джеймс пригласил только самых избранных, всего человек пятьдесят.
      Что происходило дальше, Нэнси воспринимала с трудом. Не то чтобы она сильно волновалась, просто происходящее было для нее столь необычным, что Нэнси словно находилась в тумане. Ей казалось, что она спит и видит яркий сон, впрочем, довольно приятный.
      Несмотря на то что Нэнси постоянно приходилось следить за своими манерами и словами, она получала настоящее удовольствие от вечера. Даже Ариэль, то и дело бросающая на нее презрительные взгляды, не могла испортить ей настроения.
      – Кто это? – шепотом спросила Нэнси у Брайана, завидев, как к ней направлялся Джеймс с жеманной дамой лет пятидесяти.
      – О, это Раймона Феербанкс, – так же шепотом ответил Брайан. – Гроза светского общества.
      – Почему гроза?
      – Сама увидишь, – пообещал Брайан. – Приятного в этой женщине мало. По крайней мере, не знаю таких, кто общался бы с ней близко. Однако никому и в голову не придет не позвать ее на семейное торжество. Это будет скандал.
      – Ничего не понимаю, – призналась Нэнси и замолчала, так как ее отец и «гроза светского общества» подошли слишком близко.
      – Нэнси, я хочу представить тебе близкого друга нашей семьи Раймону Феербанкс.
      – Чао! – приветствовала ее Нэнси и краем глаза заметила, как вытянулось лицо у стоящей неподалеку Ариэль.
      Я что-то не так сказала? – подумала Нэнси с испугом. Но я ведь еще ничего и не успела сказать.
      Однако выражение лица Раймоны никак не изменилась, и она с вежливой улыбкой поздоровалась с Нэнси.
      – Очень рада познакомиться с дочерью Джеймса и Ионы. Вы очень похожи на своего отца. Надеюсь, только внешне.
      Джеймс натянуто рассмеялся.
      – Чем же я тебе не угодил, дорогая Раймона?
      – Извини, Джеймс, но Иону я всегда уважала куда больше, чем тебя, – ничуть не смущаясь, ответила она и взяла Нэнси под руку. – Идем прогуляемся, детка. Мне хочется поболтать с тобой.
      Нэнси растерянно оглянулась на Брайана. Однако тот только подмигнул ей, как бы говоря: ничего, потерпи, она от тебя быстро отстанет. В глазах же Ариэль читался неприкрытый ужас.
      Что происходит? Несчастная Нэнси не знала, что ей и думать. Неужели эта Раймона Феербанкс такая ужасная особа?
      Раймона отвела ее в угол гостиной и усадила на маленький диванчик, где могли поместиться только двое. Нэнси заметила, что до них здесь уже сидели две болтливые кумушки, но, завидев Раймону, тут же покинули насиженное место.
      Нэнси незаметно вздохнула. Сколько еще испытаний ждет ее сегодня?
      – Как поживает твоя матушка? – начала Раймона светскую беседу.
      Нэнси подняла на нее глаза. В общем-то ничего жуткого в этой Раймоне нет. Да, она некрасивая и немолодая дама. Многие в ее возрасте выглядят гораздо лучше ее. Да, она похожа на маленькую высохшую мумию. Да, лицо ее с плотно сжатыми губами и пронзительными глазками не вызывает симпатии… Однако Нэнси и в голову бы не пришло опасаться Раймону.
      Отец сказал, что она близкий друг семьи. Однако сразу видно, что он ее не любит. Да, видно, Раймону тут все терпеть не могут. И вместо неприязни, которая начала было просыпаться в душе Нэнси, пришло вдруг сочувствие. Нэнси безошибочно почувствовала, что Раймона такая же отверженная, как и она. Только эту почтенную даму боятся. Но почему?
      – Мама в порядке, – ответила Нэнси.
      – Мы когда-то неплохо ладили с ней, – сказал Раймона с удовлетворенной улыбкой. – Она правильно сделала, что уехала из этого гадючника.
      Нэнси удивленно взглянула на нее.
      – Гадючника? – вырвалось у Нэнси. – Почему?
      – Потому что нет здесь ни одного искреннего человека, кроме меня… Ну, теперь и тебя, пожалуй, – сказала Раймона с улыбкой. – Однако если ты будешь смущаться, то тебя быстро заклюют. Оглянуться не успеешь, как станешь всеобщим посмешищем, несмотря на то что ты дочь Джеймса Миллера.
      Нэнси с таким изумлением уставилась на Раймону, что та не выдержала и рассмеялась.
      – А мне говорили, что вы чуть ли не ведьма, – откровенно призналась Нэнси.
      – А что, не похожа?
      – Совсем не похожа, – с облегчением ответила Нэнси.
      – Что ж, девочка, – Раймона вздохнула с облегчением, – к счастью, то, чего я боялась, не произошло. Характером ты полностью пошла в мать. Такая же откровенная и прямая.
      – Это не прямота. – Нэнси покачала головой. – Все дело в том, что я не умею вести себя.
      Впервые Нэнси почувствовала, что у нее в этом безумном обществе появился союзник. Неизвестно почему, но Нэнси решила, что Раймоне можно доверять. Нэнси сразу же выложила ей все, что наболело.
      – Я даже поесть по-человечески не могу, – пожаловалась Нэнси. – Не знаю, какая вилка для чего и как что есть, чтобы надо мной не смеялись.
      – Почему же ты не обратилась за помощью к отцу? Хотя можешь не отвечать, с ним все понятно. Ну а сестра тебя, как видно, не жалует?
      – Откуда вы все знаете? – Нэнси улыбнулась. – Теперь я понимаю, почему вас так боятся. Вы всех видите насквозь.
      – Да. И тебя тоже. Поэтому с сегодняшнего вечера я тобой займусь. Я не позволю дочери Ионы Миллер пропасть в этом поганом светском обществе, от которого давно осталось одно название.
      – Скажите, – Нэнси не могла сдержать свой порыв откровенности, – когда вы только подошли ко мне и поздоровались, что я сделала не так?
      – С чего ты взяла, что что-то не так сделала?
      – Но это точно! – воскликнула Нэнси. – Видели бы вы лицо Ариэль!
      – Ну, в общем, все просто. Дело в том, как ты со мной поздоровалась. Ты сказала мне: чао.
      – Разве нельзя так говорить?
      Раймона снова рассмеялась своим хриплым смехом, больше похожим на карканье.
      – Так говорить можно, – сказала она, перестав смеяться, – но тому, кого ты хорошо знаешь, а не незнакомой старой карге.
      Нэнси тоже расхохоталась.
      – Да какая же вы старая? – решила она быть справедливой. – Вам же не больше пятидесяти, ведь так?
      – О, спасибо, деточка, но мне уже семьдесят шесть.
      Нэнси открыла рот от изумления.
      – Да ладно! Чтоб мне лопнуть!
      Раймона покачала головой.
      – Да, тебя придется многому учить. Давно я искала себе занятие по душе, теперь мне точно не будет скучно. А сейчас иди к гостям, все-таки этот праздник затеяли в твою честь. Приходи-ка ко мне послезавтра на чай. Я буду тебя ждать.
      – Хорошо, миссис Феербанкс. Я обязательно приду.
      – Какой ужас! – воскликнула Раймона и поспешила объяснить: – Я не миссис, я мисс Феербанкс. Чем, между прочим, чрезвычайно горжусь, хотя и заработала себе звание старой девы.
 
      – Ну и о чем ты разговаривала со старухой?
      Нэнси даже подпрыгнула от неожиданности. Рядом с ней стояла Ариэль с бокалом шампанского в руке.
      – Неужели у отца не хватило ума постараться увести тебя от нее подальше? Ты наверняка наговорила кучу глупостей. Так и знала, что ты нас опозоришь.
      – Пока свою семью позоришь только ты, – ответила Нэнси. – Своим кислым видом и злым языком. У меня в семье нет таких злобных фурий. Видно, ты целиком пошла в мать. Извини, не имела чести знать ее. К счастью.
      У Ариэль отвисла челюсть от изумления.
      – Ты пожалеешь о своих словах, – прошипела она.
      – Не думаю, – ответила Нэнси и отвернулась.
      – У тебя неприятности с Ариэль? – спросил ее чуть позже Брайан, который держался рядом с Нэнси весь вечер.
      Нэнси даже начала подозревать, что Брайан приставлен к ней специально, чтобы она не натворила глупостей.
      – С чего ты взял? У нас с Ариэль нежнейшие сестринские отношения.
      – Понимаю твой сарказм, – ответил Брайан. – Ариэль непростой человек. С ней сложно найти общий язык, и чаще всего она виновата в этом сама. Так что, Ариэль досаждает тебе?
      – А ты ее выпорешь ремнем за это? – поинтересовалась Нэнси. – Отстань от меня, Брайан. Я устала, и у меня нет настроения.
      – Уже отстал. – Брайан усмехнулся. – Я тебя тоже раздражаю?
      Нэнси устало махнула рукой и подошла к отцу, который прощался с последними гостями.
      – Как тебе вечер? – спросил Джеймс, с улыбкой глядя на дочь.
      – Прекрасно. – Нэнси тоже улыбнулась. – Правда. Мне очень понравилось. Только я безумно устала.
      Джеймс раскатисто рассмеялся.
      – А ты пеняла Ариэль на то, что она бездельница. Быть хозяйкой вечеринок тоже тяжелая работа.
      Нэнси искренне рассмеялась в ответ.
      – Да, пожалуй, я была несправедлива к Ариэль. При случае попрошу у нее прощения.
      Через час Нэнси приняла ванну и забралась в постель. Она чувствовала себя счастливой. Не то чтобы Нэнси ощутила, что рождена для светской жизни, но броский, как новогодняя мишура, блеск высшего общества поднял ей настроение.
      Что бы сказала мама? – подумала Нэнси. Она никогда не говорила, нравилось ли ей вести такой образ жизни. Мне почему-то кажется, что она чувствовала себя здесь чужой. В любом случае мама наверняка не одобрила бы то, что мне понравилось быть хозяйкой вечеринки. Надо рассказать маме о мисс Феербанкс. Хорошо, что у меня появился хоть один доброжелатель. Может быть, даже друг. Надо бы зайти к ней в гости на днях, раз уж она меня пригласила. И почему ее считают стервой? Даже Брайан.
 
      – Ты должна быть довольна, – сказал Брайан. – Твоя сестра не сделала сегодня ничего предосудительного.
      Он ненадолго задержался в комнате Ариэль и теперь подумывал, а не остаться ли здесь на всю ночь. Главное, смыться с утра пораньше, чтобы Джеймс не узнал, что Брайан ночевал в спальне его дочери. Не то чтобы Брайан боялся отцовского гнева. Джеймс не был старомодным ханжой и спокойно относился к добрачным связям. Однако приличия следовало соблюдать.
      Ариэль пожала плечами. Ее лицо выражало крайнюю степень скепсиса.
      – То, что я не заметила в ее поведении ничего, как ты говоришь, предосудительного, не значит, что ничего такого не было. Возможно, мы просто отвлеклись, а завтра пойдут слухи о том, что старшая дочь Джеймса Миллера не умеет себя вести. Она в любом случае позорит нашу семью.
      Брайан устало закрыл глаза и прилег на постель Ариэль.
      – Мне кажется, что ты несправедлива к ней.
      Ариэль повернулась к нему, оторвавшись от созерцания собственного отражения, и с удивлением взглянула на Брайана.
      – А я думала, что ты встал на мою сторону.
      – Я всегда на твоей стороне, Ариэль. Но мне не очень приятна твоя злость, милая.
      Ариэль кинула на ночной столик расческу, скользнула на кровать и улеглась рядом с Брайаном. Она положила руку ему на грудь и принялась расстегивать пуговицы рубашки.
      – Разве я злая, дорогой? – промурлыкала она. – Неужели ты можешь меня обвинить в этом?
      Брайан улыбнулся и запустил пальцы в ее шелковистые волосы.
      – Нет, со мной ты никогда не была злой. – Он прижался губами к ее виску. – Ты сама нежность, когда дело касается наших отношений.
      Вот и отлично, подумала Ариэль. Я буду такой, лишь бы только ты навсегда забыл имя Нэнси, которая просто выводит меня из себя.

      – Что я буду делать?
      Джеймс вел Нэнси по коридорам офиса своей компании. Сегодня у его дочери был первый рабочий день. Нэнси сгорала от любопытства.
      – Что будешь делать? – переспросил Джеймс. – Работать, что же еще?
      Он подмигнул Нэнси и открыл перед ней дверь.
      – Входи, сейчас я все тебе расскажу.
      Нэнси предстояла не такая уж и сложная работа, как она ожидала. Ей было поручено заниматься составлением документов и кое-какими подсчетами. В принципе, она выполняла функции секретаря.
      Понятно, пока мне не доверяют, подумала Нэнси. Но ничего, я всем докажу, что Нэнси Миллер способна на большее, чем копание в бумажках.
      Однако к вечеру у нее начала кружиться голова. Настоящая секретарша ее отца немилосердно свалила на нее накопившуюся работу, не требовавшую немедленного выполнения, но которую следовало бы давно окончить.
      – Я умираю, – простонала Нэнси, когда наконец закончился рабочий день.
      – Может быть, все-таки передумаешь и плюнешь на эту работу? – подмигнул ей Джеймс. – Давай пересмотрим твое решение.
      – Ни за что! – Нэнси по-настоящему испугалась, что отец решил, будто она не в состоянии справиться со своими обязанностями. – Просто всегда тяжело на новой работе в первый день.
      – Да, и даже в первый месяц, – утешил ее Джеймс. – Ну да ничего. Моя секретарша отзывалась о тебе очень и очень позитивно. А ей трудно угодить, даже если ты и приходишься мне дочерью.
      – Ну спасибо и на том, – сказала Нэнси, но подумала, что ей вовсе не хочется постоянно копаться в бумажках.
      Однако она прекрасно понимала, что доверие нужно заслужить.
 
      Нэнси сидела за компьютером и так всматривалась в монитор, будто пыталась увидеть там решение всех своих проблем. Найти вдохновение в фотографии заката на рабочем столе ей не удавалось. Битый час она пыталась написать рекламную статью для буклета, но смогла выжать из себя только три строчки. Иногда так сложно взяться за работу, особенно когда нет вдохновения! Нэнси уткнулась лбом в столешницу.
      Музы, ты где? Нужно всего лишь написать небольшую статью в какую-то сотню строк. Давай же, Нэнси, соберись! – скомандовала она себе. Что со мной такое?
      Нэнси подняла голову и упрямо пододвинула к себе клавиатуру.
      – На раз, два, три, начинаю писать, – сказала она.
      Раз…
      Ничего в голову не лезет, хоть ты тресни.
      Два…
      Кстати, надо бы позвонить Фреду и отменить встречу, кажется, мне придется сидеть здесь до скончания века.
      Три…
      – Итак, начали! Ой не могу!.. – простонала Нэнси.
      – Что случилось? – В кабинет вошел Брайан. – Я услышал твой стон и подумал, что, может быть, ты умираешь и тебе нужно срочно оказать первую медицинскую помощь?
      – Что ты тут делаешь? – удивилась Нэнси. – Уже никого нет, только я, мой компьютер и сторож. Как тебя пропустили?
      – Я же почти член вашей семьи, забыла? – Брайан улыбнулся. – Для меня все двери открыты.
      Нэнси снова повернулась к монитору.
      – Не ври мне, – сказала она. – Наверняка пришел с каким-то поручением от моего отца.
      – Да он просил забрать документы, которые он оставил на столе. Джеймс сказал, что звонил тебе, но ты не сняла трубку, и он подумал, что ты уже уехала домой.
      Нэнси тут же схватила трубку телефона и приложила к уху. Гудков не было.
      – Кажется, что-то со связью. Только этого не хватало.
      – Так что я очень удивился, когда увидел тебя сидящей в полутемной комнате и стенающей так, будто ты привидение, обреченное на вечные муки.
      Нэнси вздохнула.
      – Так и есть. Мне кажется, я скоро сойду с ума.
      – Над чем ломаешь голову? – Брайан присел на соседний стул и с интересом взглянул на монитор.
      – Мне нужно написать кое-что. Но это кое-что мне никак не дается.
      – Нужно закончить именно сегодня?
      – Нет. Но я не привыкла бросать дело на полпути.
      – Похвальное качество.
      – Да, но мне от этого не легче. Кстати, я знаю, о каких документах говорил отец. Вот они.
      – Выгоняешь меня?
      Нэнси взглянула на Брайана с удивлением.
      – Выгоняю? Не хочешь же ты сказать, что решил остаться здесь и облегчить мне муки творчества и одиночества? Может быть, ты даже желаешь написать статью за меня?
      – Ну, в этом я не большой помощник, – начал отнекиваться Брайан. – Так что остановимся на том варианте, что я хочу скрасить твое одиночество.
      – Ты же адвокат, – с упреком сказала Нэнси. – Ты можешь легко придумать любую рекламную статью.
      Брайан усмехнулся.
      – Нет уж. Понимаю, что тебе очень хочется домой, но помогать не стану.
      – Я и не просила, – резко сказала Нэнси. – Это, в конце концов, моя работа – писать эту ерунду.
      – Невысокого же ты мнения о вашей компании.
      – Я невысокого мнения о своих творческих способностях. – Нэнси снова вздохнула. – Вот если бы нужно было делать какие-нибудь подсчеты, я бы с удовольствием этим занялась. Мой конек – математика и финансы.
      – Тебе не нравится то, чем ты занимаешься? – Брайан смотрел на нее с сочувствием.
      – О, что ты… Я же мечтала, чтобы мне поручили более ответственное занятие, чем перепечатывание никому не нужных документов. За два месяца я и так многого здесь добилась.
      – Джеймс говорит, что ты очень толковый помощник.
      Нэнси недоверчиво подняла брови.
      – Он так говорит? Мне никогда и словом не обмолвился.
      – Ну, надо знать Джеймса. Он считает, что нельзя хвалить подчиненных в глаза, пусть лучше узнают о том, что он доволен, через других.
      – Тебе лучше знать. Ты знаком с моим отцом куда дольше, чем я.
      Брайан сочувственно улыбнулся.
      – Нелегко тебе приходится, да?
      Что это он? – удивилась Нэнси. И в самом деле переживает за меня, что ли? Если так, то это очень приятно. Гораздо приятнее, чем похвалы отца.

      Старый слуга мисс Феербанкс провел Нэнси в большую гостиную и исчез, два раза переспросив имя гостьи. По прошествии десяти минут Нэнси забеспокоилась.
      Этот старик вполне мог забыть сказать мисс Феербанкс о том, что я пришла, раз уж не в состоянии запомнить даже мое имя, подумала она с иронией. Вот будет смеху, если я просижу тут полвечера, а окажется, что мисс Феербанкс и знать не знает о том, что я здесь.
      Однако Нэнси была слишком несправедлива к слуге, так как мисс Феербанкс вскоре появилась на пороге и принялась извиняться за то, что заставила Нэнси ждать.
      – Надеюсь, ты не слишком на меня обиделась? – спросила Раймона. – Я разговаривала по телефону с одной заядлой сплетницей и никак не могла от нее отделаться. Прощание с ней затянулось на пятнадцать минут, пока я не сказала, что у меня началось дикое расстройство желудка и я больше не в состоянии продолжать разговор.
      Нэнси от души рассмеялась.
      – Прекрасный способ избавляться от надоедливых знакомых, – одобрила она. – Надо будет взять на заметку.
      – Хорошо, что ты пришла, – сказала Раймона.
      Она взяла со столика позолоченный колокольчик, стоящий на миниатюрном подносе, и позвонила.
      – Люблю старомодные обычаи, – пояснила она, заметив удивленный взгляд Нэнси.
      В гостиную вошел все тот же старый слуга. Он двигался страшно медленно, еле волоча ноги.
      Как он справляется со своими обязанностями? – мелькнуло в голове у Нэнси. Он уже так стар, что на его месте я давно бы ушла на пенсию.
      – Принеси, пожалуйста, нам чай, Джекоб, – попросила Раймона. – И побольше печенья. Нам предстоит долгий разговор. – И она подмигнула Нэнси.
      – Он давно работает у вас? – спросила Нэнси, когда Джекоб вышел.
      – С тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Он тогда был настоящим красавцем, хотя в это и трудно сейчас поверить. У меня с ним когда-то был роман.
      – Да? – Глаза Нэнси загорелись от любопытства. – Значит, он здесь потому, что вы еще любите его?
      – Ты слишком много читала любовных романов, – рассмеялась Раймона. – Моя любовь к нему жила всего два месяца. Потом я влюбилась в садовника. Я была очень любвеобильной. Может быть, именно поэтому я и не вышла замуж. А Джекоба я держу до сих пор только потому, что он чрезвычайно исполнительный. Хотя и сильно сдал за последнее время. Но таковы уж мы, люди: нам трудно отказаться от привычного. Будь то вещи или же живые существа.
      – Разве вам никогда не хотелось создать семью? – спросила ее Нэнси.
      Мисс Феербанкс оценивающее взглянула на Нэнси.
      – Что ж, пожалуй, тебе я могу сказать правду, – заявила она. – Если бы ты была на несколько лет помоложе, то я, разумеется, никогда не стала бы этого говорить, боясь испортить твою непорочную душу, но сейчас можно…
      – Потому что я уже не такая непорочная, как пару лет назад? – спросила Нэнси улыбаясь.
      – К сожалению, не знаю, какая ты была пару лет назад, – сказала Раймона и тоже улыбнулась. – Итак, я не вышла замуж потому, что слишком любила свободу отношений. Вот такая я неправильная. Это меня следовало бы называть порочной. Я даже не обиделась бы. У меня было очень много любовников, хотя красотой я не блистала. Однако мужчины слетались ко мне, как пчелы на мед, даже не зная о том, что у меня более чем приличный счет в банке и положение в обществе. А хотя, если честно, наверное, я просто так и не встретила того единственного мужчину, за которого хотела бы выйти, – закончила Раймона свою эпопею.
      Джекоб внес поднос с чайником, чашками и вазочкой печенья. Раймона жестом пригласила Нэнси сесть на диванчик, перед которым стоял маленький столик, куда слуга и водрузил угощение.
      – Итак, расскажи мне о своей здешней жизни, – попросила Раймона. – Очень, знаешь ли, хочется быть в курсе твоих дел. Например, нашла ли ты общий язык с Ариэль?
      Нэнси фыркнула и развела руками.
      – О нет. Вряд ли это когда-нибудь произойдет. Когда я узнала, что у меня есть сестра, я страшно обрадовалась, а потом, познакомившись с ней, поняла, что радоваться было нечему. Жаль.
      – Она считает тебя деревенской выскочкой, – сказала Раймона. – Ариэль вся в мать. Впрочем, ты уж извини, дорогая, отец у тебя тоже не подарок. Хотя он мужчина, и из-за этого факта ему можно многое если не простить, то понять. Он не первый мужчина и, к сожалению, не последний, кто бросает свою семью ради прекрасных глаз пустоголовой дурочки.
      – Он утверждает, что это была настоящая любовь.
      – У него к ней, возможно. Но вот его второй женой двигал исключительно расчет. Любовь, разумеется, тоже присутствовала. Любовь к деньгам.
      – Печально.
      – Что печально?
      – Что мой отец такой дурак.
      Раймона расхохоталась.
      – Что поделаешь. Так что теперь ты понимаешь, почему я так обрадовалась, когда поняла, что ты пошла в мать.
      – Я рассказала ей, что познакомилась с вами, и она очень обрадовалась. Просила передать большой привет и выразила надежду, что надеется когда-нибудь увидеть вас.
      – Буду рада, – искренне ответила Раймона. – Но полагаю, что она вряд ли приедет сюда по доброй воле. Не знаю, что должно для этого случиться. Если только ты решишь выйти замуж.
      Нэнси взяла чашку с чаем и поднесла к губам. Она задумалась над тем, что сказала Раймона. Да, вероятно, Нэнси так и придется жить на два дома. Потому что мать сюда никогда не приедет, а Нэнси не сможет надолго оставить ее одну.
      – Я полагаю, что тебе нужна моя помощь, – сказала Раймона, внимательно следя за Нэнси. – Кто-то говорил мне, что ты совсем не умеешь вести себя в обществе.
      На щеках Нэнси загорелся яркий румянец. Не очень-то приятно, когда говорят об отсутствии у тебя манер.
      – Я наблюдала за тобой, – продолжала Раймона, – и в принципе ничего страшного не обнаружила. Просто кое-чему следует тебя подучить. Готова начать урок или плюнешь на эти правила?
      – Я бы плюнула, – со вздохом сказала Нэнси, – но, боюсь, что это был не последний званый ужин в моей жизни. Мне все равно, что скажут обо мне другие, но не хочется подводить папу.
      – Расскажу коротко все, что тебе следует знать. Основное. Правда, за один вечер всему не научишься, но я надеюсь, что ты станешь частой гостьей в моем доме. – Раймона взглянула на часы. – Будем отводить урокам по полтора часа. За это время мы успеем и чаю выпить, и заодно посплетничать мимоходом.
      – Чтоб мне лопнуть! – воскликнула Нэнси, пораженная тем, что попала на урок.
      – И вот этого тоже не надо, – тут же включилась в игру Раймона. – Никаких «чтоб мне лопнуть». Ты же приличная женщина. Ну что за выражения!
      – Ой, простите, – сказала Нэнси и смиренно вздохнула.
      – Итак, начнем с приветствия, – произнесла Раймона. – Ты уже поняла, что говорить всем чао – неприлично. Тем более когда человек старше тебя. Вполне подойдут приветствия вроде доброе утро, вечер, день и тому подобное. Или же ограничься банальным: привет. Это слово стало настолько универсальным, что нет ничего плохого, если ты с кем-нибудь будешь здороваться подобным образом.
      – Ариэль при встрече целуется в щеку, – сказала Нэнси. – Меня попробовала облобызать одна кумушка, но я не далась.
      Раймона захихикала.
      – Есть такие. Светские поцелуи тоже не в моем вкусе, но приходится с ними мириться. Кстати, для них тоже существуют правила. Обмениваясь поцелуями, нужно подставить правую щеку навстречу правой щеке того, кто тебя приветствует. После этого нужно слегка отстраниться и подставить левую щеку, чтобы не столкнуться лбами. А то иной раз искры из глаз сыплются, – закончила Раймона под звонкий смех Нэнси.
      – А если большинство людей мне не знакомы?
      – Не пытайся вспомнить, как кого зовут. Пока не перезнакомишься со всеми, это бесполезно. Вот станешь такой же старой, как я, будешь знать членов каждой семьи этого города вплоть до шестого колена.
      – С этим я как-нибудь разберусь, – сказала Нэнси. – Я уже поняла, что для того, чтобы не показаться невежей, нужно всего лишь глупо улыбаться.
      – Совершенно верно, – подтвердила Раймона. – За идиотскую сладкую улыбку эти люди обычно прощают любые твои погрешности. Однако не перестают за глаза говорить о тебе гадости.
      – Не очень обнадеживает.
      – А что поделать? Такова жизнь в мире и в обществе. На этой планете все живут по выдуманным правилам. И эти законы касаются всего: поведения, работы, распорядка дня, даже чувств. Ты когда-нибудь пробовала любить по правилам?
      – Разве в любви есть правила? – удивилась Нэнси.
      – Спроси у этих людей, они тебе скажут, что правила существуют для всего.
      – Можно просто любить.
      – А как же знаменитое: «что скажут люди»? Разве может Ариэль влюбиться в человека без гроша за душой? Без образования? Без связей? Нет, ее любовь подчиняется только определенным критериям. По всем параметрам ей подходит Брайан. Это как компьютерная программа. В мозгу Ариэль прорабатывались варианты: счет в банке, положение в обществе, перспективы. Исходя из этого наверняка выделились несколько кандидатов в ее мужья. Далее отбор продолжался уже среди них. Лучше всех подошел Брайан. Теперь они поженятся. Не удивлюсь, если Брайан тоже проработал парочку возможных вариантов, прежде чем остановить свой выбор на Ариэль. Это выгодная партия. И так живет большинство.
      – То, что вы говорите, просто страшно. Мы же не роботы, мы люди!
      – Кто сказал?
      – Я так не хочу!
      – Кто тебя спрашивает?
      – Я буду жить так, как хочется мне.
      – Кто тебе позволит?
      – А кто мне запретит?
      – Молодец. – Раймона взглянула на нее с уважением. – Если ты понимаешь это, значит, я в тебе не ошиблась.
      Нэнси подумала о Фреде. Раймона не знает о нем. Но ведь она, Нэнси, сомневается в своих чувствах к нему, значит, она тоже робот. Тоже подчиняется правилам.
      Нет! Я так не буду жить!
      – Поговорим о других правилах этикета, – вывела ее из задумчивости Раймона.
      Впоследствии Нэнси поняла, что Раймона всегда чередует в разговоре с интересующими ее людьми банальные темы с серьезными. Возможно, мисс Феербанкс считала, что контраст помогает отделить зерна от плевел. И Нэнси признавала, что Раймона не ошибалась.
      – Ладно, – сказала Нэнси. – Расскажите мне про столовые приборы.
      – У тебя с ними проблемы?
      У Нэнси, обладающей живым чувством юмора, в глазах загорелись озорные искорки. Она наклонилась к Раймоне и почти прошептала ей на ухо:
      – Я вынуждена открыть вам страшную тайну, мисс Феербанкс.
      – Говори! – потребовала Раймона, заинтригованная загадочным тоном Нэнси.