– Пройдем в столовую. Ариэль там.
      – Она все это время пила кофе? – язвительно осведомилась Нэнси. – Не лопнет?
      Ариэль действительно сидела за столом и намазывала на булочку джем.
      Нэнси уселась на стул и потянулась к кофейнику.
      – О, не волнуйся, тебе нальют, – сказал Стронг, и тут же рядом с Нэнси появилась молоденькая девушка в передничке.
      – Что я, без рук, по-вашему? – удивилась Нэнси. – Сама как-нибудь налью. Может быть, меня еще и с ложечки будут кормить? Спасибо, я сама.
      Она взяла кофейник и налила себе кофе, потом потянулась за булочкой, последовав примеру Ариэль, и откусила большой кусок.
      По взгляду сводной сестры Нэнси поняла: что-то не так, и быстро посмотрела на Стронга. Однако тот спокойно жевал свой завтрак и не обращал на Нэнси никакого внимания. Ариэль же, жеманно сложив губки, презрительно косилась в сторону Нэнси.
      Нэнси застыла с булочкой в руке. Аппетит пропал, однако она заставила себя откусить еще кусок.
      – Что? – не выдержала Нэнси, заметив, что Ариэль с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. – Что такое?
      Генри Стронг с испугом взглянул на сестер.
      – Ничего, – ответила, пожав плечами, Ариэль.
      – А что тогда ты так на меня смотришь? У меня вдруг усы выросли?
      – Что случилось, Ариэль? – мягко спросил Стронг, пытаясь предотвратить ссору.
      Нэнси, впрочем, уже поняла, что отношения с сестрой у нее не сложатся. Слишком они были разными, поэтому она даже не пыталась быть вежливой.
      Чего ради? – подумала Нэнси. Она будет надо мной смеяться, а я все спокойно сносить? Еще чего не хватало!
      – Хм. Просто я никогда не видела, чтобы так ели, – сказала Ариэль все тем же капризным тоном.
      Она произнесла в присутствии Нэнси всего пару фраз, но та успела заметить, что другого тона Ариэль не знала.
      – А как я ем? – поинтересовалась Нэнси.
      Ариэль развела руками, взглядом прося поддержки у Стронга.
      – Вы не ели несколько дней? – спросила она.
      – Ариэль, перестань, – сказал Стронг. – Как ты себя ведешь?
      – Извините, у меня пропал аппетит, – сказала Ариэль и поднялась из-за стола. – А вам приятно окончить завтрак.
      – Я ничего не понимаю, – призналась Нэнси. – Но знаю одно: если она еще раз сделает мне замечание, я ей повыдергаю все волосы!
      – Нэнси, не надо уподобляться Ариэль. С сожалением должен признать, что у нее плохие манеры.
      – Да? – с сарказмом переспросила Нэнси. – А она почему-то посчитала, что плохие манеры у меня. Что ей не понравилось, скажите на милость?
      – Наверное, что ты… – Стронгу с трудом давались эти объяснения, – ну, что ты слишком помногу откусывала. Наверное, так. Видишь ли, милая Нэнси, – поспешил пояснить он, заметив, как вытянулось у нее лицо, – Ариэль зациклена на хороших манерах. Мне, например, абсолютно наплевать, как человек ест.
      – По-моему, я не чавкала, не сморкалась за столом и не вела себя по-свински, – сказала Нэнси. – Ну и дела! Нет, я очень рада, что не воспитывалась в такой атмосфере. Лучше быть простушкой Нэнси, чем этой оглоблей с постной миной.
      Генри Стронг не сдержал улыбки. Он уже и сам не раз с момента знакомства с Нэнси ловил себя на мысли о том, что старшая дочь Джеймса Миллера нравится ему гораздо больше, чем Ариэль, которую он знал с ее рождения.
 
      Время до обеда Нэнси провела, слоняясь без дела по дому, а затем и саду своего отца. Ее не оставляла мысль, что она зря сюда приехала.
      Это точно была плохая идея, думала она. Сидела бы сейчас дома, готовилась к свадьбе с Фредом. Что мне еще нужно?
      Несколько раз вдалеке проплывала Ариэль, но Нэнси не имела никакого желания с ней разговаривать. Обед прошел по-прежнему в отсутствие отца, и к тому же исчез Генри Стронг.
      – Где Генри? – спросила Нэнси, сидя за длинным столом напротив своей сводной сестры.
      Та пожала равнодушно плечами.
      – Не думаешь же ты, что его назначили тебе в няньки? – сказала Ариэль. – Он работает вместе с моим отцом. У них много дел.
      – С нашим отцом, – немного резко поправила ее Нэнси.
      Ариэль снова пожала плечами, давая понять, что не видит особой разницы и вообще не в восторге от такого родства.
      Нэнси кусок не лез в горло. Она пыталась себя пересилить, но не могла. Ей постоянно казалось, что Ариэль исподтишка наблюдает за ней и посмеивается над ее манерами.
      Какой-то кошмар, думала Нэнси. Я взрослая двадцатитрехлетняя женщина, а веду себя как несформировавшийся подросток. Обращаю внимание на какую-то грубиянку, которая сама весьма отдаленно представляет себе, что такое приличия.
      И тем не менее Нэнси поспешила покинуть столовую, несмотря на то что осталась полуголодной. Она снова вышла в сад и с досады так пнула попавший ей под ногу камень, что тот отлетел на несколько метров.
      – Так можно и ногу сломать, – услышала Нэнси чей-то голос. – А если бы вы решили пнуть не камень, а, например, бордюр? Злость туманит наш разум, не стоит подчиняться ей.
      Нэнси подняла глаза и увидела перед собой мужчину, примерно ее ровесника. Он улыбался.
      – Как вас зовут? – спросил он.
      – Нэнси, – ответила та и протянула ему руку.
      Незнакомец не ответил на ее рукопожатие, как ожидала Нэнси. Он дотронулся губами до ее руки.
      Как в восемнадцатом веке, мелькнуло в голове у смущенной Нэнси.
      – А меня зовут Брайан Маккрей, – представился тот как ни в чем не бывало. – Вы гостья в этом доме? Родственница мистера Миллера?
      – Что-то вроде того, – пробормотала Нэнси, которая никогда не терялась, а тут вдруг почувствовала странную робость.
      Брайан Маккрей смотрел на нее своими серыми, чуть насмешливыми глазами, и от его взгляда Нэнси теряла дар речи. Впрочем, она довольно быстро его обрела. Нэнси уже поняла, что в этом доме поговорить, кроме Генри Стронга, не с кем, и потому уцепилась за подвернувшуюся возможность завести новые знакомства.
      – А вы? – спросила его Нэнси. – Вы, надеюсь, не родственник?
      – Нет, – рассмеялся Брайан. – Я позволю себе смелость назваться другом семьи.
      – А-а-а, – протянула Нэнси. – Ясно.
      – Прогуляемся по саду? – предложил Брайан, который в совершенстве владел искусством вести беседу.
      – С удовольствием, – откликнулась обрадованная Нэнси. – А то я тут совсем зачахла. Скучища жуткая!
      Она тут же прикусила себе язык, поймав слегка удивленный взгляд Брайана.
      Ох, ну неужели же мне придется здесь следить за каждым своим словом?! – вздохнула Нэнси. Тогда я точно умру со скуки ближе к концу недели.
      Брайан не стал ждать, когда Нэнси решится приступить к нему с расспросами, и сам стал рассказывать о себе:
      – Я адвокат, окончил университет два года назад, но у меня уже есть практика. Не буду хвастаться, однако надеюсь стать востребованным адвокатом. Я приглашен мистером Миллером сегодня на ужин, но пришел несколько раньше. Думал, что если не застану дома самого хозяина, то поболтаю с Ариэль.
      С ней можно болтать? Неужели?
      – А вы откуда, Нэнси?
      – Издалека, – отделалась Нэнси неопределенной фразой, но тут же улыбнулась. – Ариэль дома, так что можете не тратить на меня свое время.
      – Мне вовсе не в тягость беседовать с такой очаровательной девушкой, как вы, – сказал Брайан.
      Нэнси искоса взглянула на него. Говорит правду или издевается? Нэнси обратила внимание на то, как одет ее новый знакомый. Тот же строгий костюм, что и на Генри Стронге, только менее официальный.
      Неужели они всегда так ходят? А на уик-эндах? А когда спят, они его хоть снимают? – вертелись в голове у Нэнси язвительные мысли.
      Брайану костюм шел, этого нельзя было не признать. Как нельзя было не заметить и того, что этот мужчина очень красив. Загорелый, со светлыми волосами, которые составляли контраст его смуглой коже, мускулистый – это было заметно, несмотря на свободный покрой пиджака. На его лице светились каким-то загадочным светом серые глаза. Нэнси его взгляд просто парализовал.
      Сама же она была одета в легкую летнюю юбку зеленого цвета ниже колен и в тон ей блузку. С огорчением Нэнси констатировала тот факт, что Ариэль выглядела гораздо элегантнее, чем она.
      Эта мысль заставила Нэнси еще выше вскинуть голову, чтобы придать своему виду ту самоуверенность гордой провинциалки, которой ей сейчас так недоставало.
      – Так кем вы приходитесь мистеру Миллеру? – спросил Брайан. – Простите, конечно, меня за назойливость.
      – Я его дочь, – заявила Нэнси.
      – О, – Брайан выглядел крайне удивленным, – я и не знал, что у Ариэль есть сестра. Хотя я слышал, что мистер Миллер женат во второй раз.
      – Да, знаете ли, я тоже знать не знала о своей сестренке, – призналась Нэнси. – А тут – нате вам. Целая огромная семья объявилась.
      – Здорово! – с воодушевлением воскликнул Брайан. – В этом доме всегда чего-то не хватало. Теперь Ариэль не будет скучно. Родственники – это замечательно!
      – Да? – Нэнси скептически взглянула на него. – Вы действительно так думаете.
      – Я знаю об этом лучше, чем кто-либо другой, – с нотками грусти в голосе сказал Брайан. – Меня воспитывала бабушка. Родители погибли, когда я был совсем маленьким. И мне всегда не хватало родственной поддержки. Так что, думаю, Ариэль просто в восторге, что у нее появилась сестра!
      – Я бы так не сказала.
      – Вы просто еще слишком мало общались, – возразил Брайан.
      – Да, наверное, – проронила Нэнси, которая мечтала прекратить наконец этот разговор об Ариэль.
      – О, смотрите, вот и мистер Миллер, – сказал Брайан.
      Нэнси оглянулась и увидела на террасе высокого мужчину средних лет.
      Неужели это и есть мой отец? – подумала Нэнси с волнением. Как все это странно. Я его почти не помню.
      – Пойдемте же, – Брайан взял Нэнси за руку и потащил за собой, – вы же наверняка еще не виделись сегодня.
      Мы не виделись четырнадцать лет, мелькнуло в голове у Нэнси.
      Она взошла вслед за Брайаном на террасу, где уже собралась вся ее внезапно обретенная семья. Отец, Ариэль, Генри Стронг.
      – Привет… папа, – выдавила из себя Нэнси.
      Мужчина повернулся к ней. В его глазах были восхищение и такая непередаваемая нежность, что Нэнси растерялась.
      – Дочка, дорогая, как же я по тебе скучал! – воскликнул Джеймс Миллер и заключил Нэнси в свои крепкие объятия.
      – Я тоже рада тебя видеть, – ответила Нэнси отцу, которому она едва доставала до плеча.
      – Какая ты красавица… – Джеймс Миллер взял Нэнси за плечи, слегка отстранил и окинул ее взглядом. – Просто поразительно.
      – А что, в детстве я не подавала признаков грядущей красоты? – пробормотала Нэнси, однако отец не обратил внимания на этот укол.
      – Как же я рад снова тебя увидеть, – сказал Джеймс и опять прижал дочь к сердцу.
      – Ужин подан, мистер Миллер, – доложила служанка.
      – Да, конечно, идемте же! – сказал Джеймс и увлек Нэнси в столовую.
      Там он усадил ее по правую руку от себя, Ариэль расположилась по левую, рядом с ней сел Брайан, а возле Нэнси очутился Генри.
      Какая теплая семейная атмосфера, с усмешкой подумала Нэнси. Какой узкий семейный круг. Такой узкий, что даже тесно.
      Нэнси по-прежнему не могла заставить себя проглотить хоть кусочек. Теперь уже не столько из боязни сделать какую-нибудь непростительную ошибку, сколько потому, что чувствовала себя скованной в присутствии отца, который то и дело обращался к ней с глупыми вопросами: как ей нравится суп, почему она так мало положила себе салата, не хочет ли она еще паштета.
      В этом доме я скину несколько килограммов, думала Нэнси. Хоть что-то полезное в моем пребывании здесь.
      Брайан так часто посматривал на Нэнси, что она даже украдкой оглядела себя: все ли в порядке у нее с одеждой. Брайан же размышлял совсем о другом. Нэнси показалась ему очаровательной женщиной. Он совсем не замечал, что она не приучена к светской жизни, и лишь интуитивно чувствовал, что этот семейный ужин ей в тягость. Надо же, почему Ариэль никогда не говорила ему, что у нее есть сестра? Конечно, у сестер лишь общий отец, но они в любом случае родные. И почему Нэнси только сейчас появилась в этом доме?
      Наконец Нэнси немного пришла в себя и потихоньку начала прислушиваться к разговорам за столом. Она отметила, что ее отец и Генри Стронг даже за ужином не перестают разговаривать о делах, что Брайан тоже иногда подает реплики по теме, а Ариэль в свойственном ей язвительном тоне бросает короткие фразы, иногда невпопад.
      – Брайан, я слышал сегодня, что в адвокатских кругах тебе прочат хорошую карьеру уже в ближайшем будущем.
      – Хотелось бы на это надеяться, – отозвался Брайан. – По крайней мере, я делаю все, чтобы добиться успеха.
      – Я рад, что не ошибся в тебе, – с улыбкой сказал Джеймс. – Моей дочери нужен именно такой муж: знающий, чего он хочет, умеющий добиваться своего и… зарабатывающий много денег, – закончил он, смеясь.
      Муж? Для дочери? Что он имеет в виду? – мелькнуло в голове у Нэнси. Для меня? Ох, о чем это я?! Ведь, верно, речь об Ариэль. Значит, Брайан ее жених.
      Это открытие почему-то огорчило Нэнси. Веселый, открытый Брайан – и ее холодная сестрица. Эти два образа совершенно не вязались в голове у Нэнси. Фраза Джеймса о том, что Брайан подходит для его дочери, на мгновение заставила сердце Нэнси сжаться в каком-то сладостном предчувствии, которое, впрочем, тотчас исчезло, когда до нее дошло, что речь идет о ее сводной сестре.
      – Мы бы хотели назначить свадьбу на конец лета, – подала голос Ариэль.
      Брови Джеймса сошлись на переносице. Он выглядел крайне недовольным.
      – Но, Ариэль, во-первых, остается слишком мало времени для подготовки, а во-вторых, Брайан еще недостаточно твердо стоит на ногах.
      Ариэль сморщила носик.
      – Тоже мне незадача, – сказала она. – Брайан, неужели ты считаешь, что следует отложить нашу свадьбу на неопределенный срок?
      – Думаю, что твой отец прав, – сказал Брайан с невозмутимым видом. – Нам незачем торопиться.
      Ариэль недовольно поджала губы, но не проронила больше ни слова, однако взгляд, которым она одарила Брайана, обещал ему длительный и не очень приятный разговор после ужина.
      Джеймс положил вилку и взглянул на Нэнси. Та уже давно закончила ужин.
      – Нэнси, давай пройдем в библиотеку. Думаю, что нам есть о чем поговорить.
      Джеймс привел Нэнси в огромный зал, сплошь заставленный шкафами с книгами. Даже библиотека колледжа, в котором училась Нэнси, была меньше.
      В этой семье так любят читать? Что ж, замечательная новость. Мне будет чем заняться, подумала Нэнси. Она очень любила книги и свое свободное время, которого, впрочем, у нее было не так уж и много, старалась занимать чтением. Теперь у нее появилась надежда, что, если уж ей совсем уж нечего будет делать, она станет проводить дни здесь.
      Джеймс указал ей на одно из кресел, стоявших в самом дальнем углу библиотеки, и Нэнси присела на указанное место. Она словно утонула в мягком удобном кресле. Атмосфера библиотеки располагала к тому, чтобы тут же взять в руки какую-нибудь интересную книгу и углубиться в чтение.
      Джеймс сел в кресло лицом к Нэнси и достал сигары.
      – Ты не против, если я закурю? – спросил он.
      Нэнси сделала неопределенный жест, который означал, что ей нет никакого дела до того, будет он курить или нет.
      Джеймс не торопился начинать разговор. Он неторопливо отрезал кончик сигары специальным приспособлением, напоминающим гильотинку, зажег спичку и неторопливо затянулся. Только после нескольких затяжек, когда дым окутал его с головы до ног и Нэнси начало казаться, что отец стал каким-то нереальным духом, Джеймс заговорил:
      – Как дела у Ионы?
      – Думаю, неплохо. Не могу сказать, что она по тебе скучает.
      – Она так и не вышла замуж. Но у нее хотя бы есть друг?
      – Извини, я не собираюсь распространяться о личной жизни моей матери. Если ты так интересуешься ею, то почему бы тебе не спросить у нее самой?
      Джеймс пожал плечами.
      – Да, конечно, – пробормотал он.
      Нэнси вовсе не собиралась говорить ему о том, что после развода Иона так и не нашла себе спутника жизни. Она целиком посвятила себя дочери и ранчо, которое досталось ей в наследство от родителей. Если Иона и скучала по своей прежней жизни, то никогда не показывала этого.
      «У нее хотя бы есть друг?»
      Неужели Джеймс думает, что он единственный мужчина на свете и что Ионе никто, кроме него, не был нужен? Впрочем… ведь так оно и было на самом деле. Однако Нэнси ни за что в этом не признается отцу.
      – Расскажи о вашей жизни на ранчо.
      Губы Нэнси скривила саркастическая улыбка.
      – Встаем рано, ложимся поздно, доим коров, пасем лошадей, разводим всякую живность. Что тебя интересует конкретно?
      Джеймс с интересом взглянул на дочь.
      – Генри говорил мне, что внешне ты похожа на меня, а характером пошла в мать. Вижу, что он не ошибся.
      – Что ты имеешь в виду? – ощетинилась Нэнси.
      – Иона всегда умела за себя постоять… – Джеймс помолчал. – Ты действительно очень красивая. Наверное, когда ты станешь старше, то будешь еще красивее.
      – Мне двадцать четыре! – сказала Нэнси.
      – Да? – удивился Джеймс. – А выглядишь на двадцать.
      Нэнси взглянула на него с подозрением. Нет, это не похоже на банальный комплимент. У него было выражение лица человека, который только что нежданно-негаданно обнаружил, что его дочери, оказывается, на четыре года больше, чем он предполагал.
      Нет, это не комплимент, со злостью подумала Нэнси. Мне даже следует обидеться. Да это просто оскорбление!
      – Если бы ты немного чаще интересовался своей дочерью, – сказала она, – то тебе не пришлось бы удивляться, что она так быстро выросла.
      Джеймс, казалось, искренне огорчился.
      – Извини, – пробормотал он. – Я, наверное, кажусь тебе плохим отцом.
      На лице Нэнси появилась усмешка.
      – И конечно же так оно и есть, – поспешно добавил он, заметив эту самую усмешку. – В общем, извини.
      Да, сейчас брошусь тебе на шею с криками: папочка, как хорошо, что я тебя нашла! – подумала Нэнси. Неужели он думает, что достаточно просто произнести «извини», чтобы загладить свою многолетнюю вину?
      – Ладно, – вдруг сказала Нэнси. – Давай выкладывай, что вдруг на тебя нашло, если ты внезапно обо мне вспомнил?
      – Я никогда о тебе и не забывал, – попытался оправдаться Джеймс.
      – Да неужто?! – воскликнула Нэнси. – Вот это новость. А я и не знала! Выходит, что ты тщательно скрывал от меня свою заботу.
      – Нэнси, – Джеймс растерянно развел руками. – Ты и сама знаешь, что Иона не захотела видеть меня после… нашего развода. И не желала, чтобы я встречался с тобой.
      Нэнси сделала нетерпеливый жест.
      – Я уже говорила об этом Генри и скажу еще раз тебе: ты не очень-то старался меня увидеть, тебе не кажется? Так что нечего валить с больной головы на здоровую.
      – Ты получала мои подарки? – спросил Джеймс.
      Нэнси рассмеялась нервным смехом.
      – Безусловно, папочка. Я была рада, что ты обо мне вспоминаешь хотя бы два раза в год.
      – Я никогда не отказывался помогать вам деньгами, но Иона…
      – Да, я знаю, – перебила его Нэнси. – Моя гордая мать отказалась принимать твои подачки. Разумеется, она поступила глупо. Другая бы, не такая гордая, как она, постаралась вытянуть из тебя все, что только можно. Однако Иона распорядилась иначе. Ах, какая несправедливость: она отказалась тянуть из тебя деньги!
      Джеймс вытянул вперед руки, словно защищаясь. На лице его было выражение вселенской грусти.
      – Нэнси, я вовсе не хотел, чтобы наш разговор принял такой оборот, – тихо сказал он. – Не думай, что я не чувствую себя виноватым. Еще как чувствую. Но пойми меня… Я не мог иначе. Ты когда-нибудь была влюблена? – вдруг спросил он.
      Нэнси опешила, но все же ответила:
      – Дома меня ждет парень, с которым мы собираемся пожениться в скором времени.
      – О, вот как! – Лицо Джеймса просветлело. – Обе мои дочери собрались замуж. Это означает, что, может быть, я доживу и до того времени, когда у меня появятся внуки.
      Доживешь, мрачно подумала Нэнси. Такие, как ты, живут долго.
      Но она тут же попеняла себе за подобные мысли. Каким бы Джеймс ни был плохим отцом, но все же он ей родной человек. Перед мысленным взором Нэнси вдруг предстал Брайан. Почему он, а не Фред вспомнился ей, когда Джеймс заговорил о свадьбе своих дочерей?
      – Честно говоря, – сказал Джеймс сконфуженно, – я несколько удивлен, что ты еще не замужем. Раз уж тебе двадцать четыре.
      – Еще двадцать три, – снисходительно сказала Нэнси. – Еще один год я прибавлю к своему возрасту в следующем месяце. Надеюсь, ты помнишь, когда у меня день рождения? Или об этом тебе напоминает твой поверенный?
      – О, ну конечно же я помню день твоего рождения! – с чувством сказал Джеймс. – Это был самый счастливый день в моей жизни… Не считая, конечно, рождения Ариэль.
      Интересно, кому он был рад больше? – мелькнуло в голове у Нэнси.
      – Ну, так чего ты меня позвал сюда? – усталым голосом спросила Нэнси.
      – Я хотел увидеть свою взрослую дочь, вот и все. Почему ты всюду видишь подвох?
      Потому что я не доверяю таким людям, как ты, подумала Нэнси.
      – Моя жена умерла шесть месяцев назад. Моя вторая жена.
      Не в этом ли кроется истинная причина того, почему Джеймс только теперь решил пригласить Нэнси к себе? Не в его ли второй жене дело? Вполне вероятно, что бывшая лучшая подруга Ионы не горела желанием видеть в своем доме маленькую дочь своего обожаемого мужа.
      – Как тебе понравился дом? – перевел Джеймс разговор в другое русло.
      – Ничего, – сказала Нэнси и впервые за время их беседы улыбнулась. – Жить можно.
      У Джеймса отлегло от сердца. Он тоже улыбнулся в ответ. Джеймс уже стал бояться своей дочери, замкнутой и упорно не желающей находить с ним общий язык.
      – Надеюсь, тебе здесь будет удобно. В конце концов, теперь это и твой дом тоже. Если тебе чем-то не понравилась твоя комната, можешь выбрать любую другую. Твои вещи мы перевезем позже.
      – Мои вещи? – переспросила Нэнси. – О каких вещах идет речь? Я взяла все необходимое, что понадобится мне на то время, пока я гощу у тебя.
      Теперь настала очередь Джеймса удивляться.
      – Пока гостишь? Но, Нэнси, я рассчитывал, что ты останешься навсегда. Разве нет? – с тревогой заглядывая ей в глаза, спросил Джеймс.
      – Я и не собиралась оставаться у тебя навсегда! – воскликнула пораженная Нэнси. – С чего ты взял?
      – Но я… я думал, что… В общем, Нэнси, я хочу, чтобы ты переселилась ко мне.
      – Я не оставлю маму, – твердо сказала Нэнси, представив, что скажет Иона, когда узнает, что Джеймс отнял у нее еще и дочь.
      – Нэнси, у тебя ведь есть своя собственная судьба, – сказал Джеймс. – Ты не обязана всю свою жизнь сидеть на одном месте. Что ты будешь делать на своем ранчо?
      – А что я буду делать здесь?
      – Если хочешь, я найду тебе работу на фирме, – сказал Джеймс. – Ты можешь окончить какие-нибудь курсы. А если не захочешь, – быстро добавил он, – можешь не работать. У меня достаточно денег, чтобы обеспечить свою дочь.
      – Меня может обеспечить мой будущий муж, – фыркнула Нэнси.
      – О, ты мечтаешь о семье? Поэтому не хочешь переезжать?
      Нэнси, безусловно, задумывалась о семье. Но вовсе не собиралась ставить эту мечту на первый план. Она поняла, что Джеймс подумал, как, наверное, и Ариэль, что Нэнси деревенская простушка, которая и думать не хочет о каком-нибудь образовании. Но Нэнси, обладавшая живым, пытливым умом, не желала полностью отдавать себя тихим семейным радостям. В глубине души она всегда мечтала стать настоящей бизнесвумен и сделать карьеру. В колледже Нэнси всегда была первой в учебе, и ей нравилось получать знания. Дома она тоже не оставляла свой ум бездействовать, занимаясь самообразованием. Она была образованной женщиной, хотя ее знания находились в некотором беспорядке из-за того, что Нэнси всегда сама выбирала, что ей изучать или что читать. Однако она знала себе цену. У Нэнси был математический склад ума, и она неплохо разбиралась в бухгалтерии и биржевых делах, нередко подсказывая матери, куда следует вкладывать деньги, а от каких проектов лучше отказаться. И еще ни разу не ошиблась.
      Поэтому предположение Джеймса о том, что она не желает дальше учиться и работать, изумило ее.
      – То, что у меня есть жених, – в раздумье произнесла Нэнси, – не означает, что я не хочу сделать карьеру.
      – Тогда что тебя останавливает?
      Действительно, что? Только то, что скажет мать? Но ведь Джеймс прав, она не обязана всю жизнь просидеть подле Ионы. Конечно, матери будет очень неприятно услышать, что дочь променяла ее на то, чтобы быть рядом с отцом. Но ведь Нэнси может и не жить здесь. Если заработная плата будет позволять, она тут же снимет квартиру и уедет из этого дома. Не воспользоваться предложением отца было бы просто глупо с ее стороны.
      – Хорошо, – наконец кивнула она. – Но у меня одно условие.
      – Да? – с живым интересом откликнулся Джеймс, готовый удовлетворить любую прихоть дочери.
      – Я не буду жить в этом доме.
      – Но… – Джеймс взглянул на Нэнси и замолчал. – Как захочешь, дочка. Я без проблем найду тебе квартиру, но советую тебе подождать немного. Хотя бы до первой зарплаты.
      Он почувствовал, что сейчас не следует спорить с Нэнси, а потом, возможно, ему и удастся ее отговорить.

3