Глава 1

Я сидел с недопитой чашкой кофе в руке и смотрел, как обслуживали раздолбанный старый «мустанг», стоявший на взлетной полосе. Ничего интересного в этом не было: я это видел много раз. Меня больше привлекла блондинка, которую я разглядывал через застекленную стенку бара. Она знала, что я наблюдаю за ней, и повернулась так, чтобы получше продемонстрировать мне свои ножки.

Первый шаг навстречу большой игре, подумалось мне.

Она клюнула на меня, осталось только поддеть. Вид у меня был что надо, ни дать ни взять герой фильма «Последнее шоу»: старая куртка американских ВВС, кожаный шлем, защитные очки торчат из кармана. А она была мечтой, в облегающем фигуру костюме, и ее волосы полыхали, словно закат солнца.

Загвоздка была в том, что я знал ее, а она не знала меня. Три года тому назад Лоис Хэйс брала у меня интервью в немецком госпитале, пытаясь понять, почему я был заинтересован в том, чтобы сбросить боеприпасы в Венгрии со старого «Ю-88». Я бы мог сказать ей, что сделал это за деньги, но моя физиономия была немного попорчена осколками шрапнели и забинтована, лицо болело, и я не был расположен к болтовне. В то время Лоис числилась в подразделении медсестер.

Доминик Лолла, который на задрипанном пароходике переправил меня контрабандным путем обратно в Штаты, тоже знал ее. Аккредитованный корреспондент газеты «Сёркит», он не одобрял тех, кто писал статейки для Дункана Найта, чья колонка в «Вашингтон инсайд» была посвящена нападкам на нашу военную политику.

Я улыбнулся ее отражению. Да, черт возьми, если уж идти по скользкому пути газетных нападок, то лучше всего такими изящными ножками. А ножки у нее были заманчивых округлых форм. Нейлоновые чулки блестели, а там, где они кончались, я успел увидеть полоску неприкрытой загорелой кожи, прежде чем Лоис натянула юбку на колени. А когда вы смотрите на ножки, то не замечаете людей. Поэтому здоровенный парень, который подошел ко мне, застал меня своим вопросом врасплох.

— Мистер Фэллон? — У него было угловатое лицо, лишенное всякого выражения, но готовое растянуться в улыбке, если того потребуют обстоятельства, хорошо скроенный костюм, но не новый и, по всей видимости, экипированный на все случаи жизни, а из-за его спины выглядывал тип небольшого роста, с недовольным прищуром глаз.

Я встал.

— Полицейский?

— Лейтенант Траски, городская полиция. — Он протянул мне руку. — Что, заметно? — В его голосе сквозило любопытство. Его рука была жесткой.

— Немного.

— Это мистер Дел Рид, из прокуратуры штата. — Второй мужчина быстро кивнул и вытащил свою папку.

— Я бы хотел поговорить с вами, если у вас есть несколько минут, — сказал он.

— О чем?

— А у вас есть несколько минут? — вежливо переспросил Траски.

— Конечно.

— Тогда поговорим.

За моей спиной блондинка снова вытянула ноги и посмотрела на нас. Дел Рид направился через бар в маленький зал ресторана. Траски шел рядом со мной, и я заметил пистолет, выпирающий из-под его пиджака.

— Как долго вы знаете Такера Стэйси, мистер Фэллон? — Дел Рид решил не тратить ни минуты и сразу перейти к делу.

— С 1942 года, — ответил я. — Мы вместе служили в армии. И были курсантами училища ВВС.

— Вы были вместе в одном подразделении. В 252-й эскадрилье истребителей, насколько я знаю.

— Если вы все знаете, какого черта тогда спрашиваете?

— Послушайте, Фэллон...

— Послушайте, Траски. Хватит играть со мной, переходите к делу. Я не мальчик.

Рид вспыхнул, но лейтенант жестом успокоил его.

— Хорошо, к делу. — Он вытащил папку-скоросшиватель и, держа в руке, стал перелистывать содержимое. Это был автоматический жест свежеиспеченного бюрократа — больше для придания значимости себе, нежели своей работе.

— Вы были демобилизованы вместе и решили сообща затеять одно предприятие...

— Да, опыление урожая, — прервал я. — Однако мы прогорели и расстались.

— ...В последнее время, за исключением встречи ветеранов эскадрильи в 1954 году, больше контактов с ним не имели. — Он поднял взгляд от папки и уставился на меня.

— Ну и что? — спросил я.

— И вдруг — как гром среди ясного неба — он оставляет вам наследство в полмиллиона долларов.

Я поставил чашку кофе и облокотился на стол. Этот коротышка явно хотел меня на чем-то подловить.

— Его семья оспаривает наследство?

Рот Рида скривился.

— Вы же знаете, у него не было семьи.

— Значит, штат?

— Ну... нет.

— Чего вы мешкаете, мистер Рид? Вы же видите, что вам не к чему подступиться. Бросьте вы это дело, пойдите лучше прогуляйтесь. Ваши слова меня нисколько не заинтересовали.

— Дел Рид хочет... скажем так, предупредить вас, мистер Фэллон, — спокойно произнес Траски.

— Я еще даже не утвержден в правах наследователя, — напомнил я ему. — Я приехал сюда, потому что мне написал его адвокат. Почему в это дело вмешиваются еще и власти штата? Такк оставил старому другу аэродром. Я лечу сюда, чтобы узнать, что к чему, и не успел еще прибыть, как начинается какая-то возня.

— Вы знали о его завещании? — спросил Рид.

— Нет. Но оно меня не удивило.

— Почему?

— Потому что мы — два сапога пара. Ни у него, ни у меня никого больше нет. В армии мы всегда держались друг за дружку, и, если одного из нас подбивали, его место занимал другой. В общем, это то же самое, что подарочный набор с авторучкой и карандашом.

— Кто оформлен получателем страховки за вас, мистер Фэллон?

— Приют для сирот, мистер Рид. У Такка страховка была оформлена точно так же. Если вы просмотрели все бумаги, то должны быть в курсе.

Он пропустил колкость мимо ушей.

— У вас есть завещание?

— Мне-то зачем? Кроме этого «мустанга», у меня ничего нет.

Траски побарабанил пальцами по столу.

— Старый истребитель, да?

— Вы ведь знаете, чего же спрашиваете?

Полицейский улыбнулся и пожал плечами:

— Нужная вещь?

— Для меня — да, — ответил я.

Рид захлопнул папку.

— И для каких целей?

Я указал на его папку:

— А там что — не написано?

— Там написано, что вы работали на одну кинофирму. Я не понимаю, что там можно делать на самолете...

— Вы вообще мало что понимаете. Вы были выбраны или назначены на эту должность?

— Назначен, но...

— Значит, над вами стоят не меньшие дураки.

— Послушайте!

— Да заткнитесь вы! — Я взглянул на Траски, который едва сдерживал улыбку. — Вот уже десять лет я выполняю отдельные поручения кинокомпании «Демерет пикчерз». Когда они выезжают на съемки фильма, я получаю пленку, заснятую за день, и лечу с ней в лабораторию, а на следующий забираю в лаборатории уже проявленную пленку и лечу с ней обратно. Этим я и занимался до последнего времени. А теперь все же давайте-ка ближе к делу, в которое вы пытаетесь меня втянуть.

Траски спросил:

— Если вы унаследуете «Большую К», что вы с ней собираетесь делать?

— Развивать фирму... или продам... Черт, откуда я знаю! А у вас есть идеи?

— Кое-что есть.

— Тогда выкладывайте.

— Сначала посмотрим, с чего вы начнете.

Мне все это стало надоедать — и даже немного блондинка за окном.

— А что Такер делал с ней? — спросил я собеседников.

Траски покосился на Рида и, когда прокурор кивнул, ответил:

— Наше начальство придерживается мнения, что ваш друг мог быть вовлечен в кое-какие темные делишки.

— А какие именно?

Он пожал плечами:

— Во Флориде полно мест, где можно прокручивать махинации, которые могут стоить жизни. — Они встали, и Траски сказал: — Увидимся завтра. Мы просмотрим все бумаги вашего друга — деловые и личные. Просмотрим всё. Вы вправе написать жалобу, если хотите.

Я продемонстрировал ему свою самую широкую улыбку.

— Черт! Мне-то зачем? Ради бога!

Глава 2

Это прошло почти не замеченным средствами массовой информации. Сообщалось только, что Такер вылетел на «стагервинг-бич», который он так любил, и больше не вернулся. До этого он сказал своему главному механику Чарли Траубу, что собирается провести предварительную аэросъемку, на которую получил заказ. Затем вылетел в южную часть штата и не вернулся. Через час после его вылета разразилась сильная гроза, поэтому предполагают, что он сначала попытался облететь ее, потом не смог сквозь нее прорваться и свалился в океан. На поиски выслали спасательное подразделение морской авиации, которое обнаружило обломки, без сомнения, его самолета.

Обычно с годами люди сильно сдают. Но в случае с Такком это правило не работало.

Я мысленно усмехнулся и смахнул газеты на пол. Да, черт возьми! Чего только не бывало! Летишь с двумя ящиками в Индию, а оттуда с кувшином для орехового масла, наполненным чистым золотом. Вот такие были неофициальные расценки. Это я из-за той девки из Денвера решился на дело и срубил приличные бабки. Сделка с африканскими бриллиантами тоже была будь здоров; и торговля травкой через страны коммунистического режима шла хорошо, пока красные наглухо не перекрыли этот канал. Последний рейс стоил мне дырки в бедре от хорошего стрелка. Без риска нет игры.

Только местная газета более подробно рассказала о происшествии. Такер Стэйси был видным человеком в Селаде, героем войны, который превратил старое вспомогательное взлетное поле ВВС в аэродром «Большая К», что заинтересовало две фабрики электронного оборудования, и те решили разместиться в этом районе. Фабричные цеха расширялись, и в результате населенный пункт Селада был нанесен на карты, а Такер Стэйси избран в городской совет.

Старый Такк, как же он изменился! Представляю, скольких трудов ему стоило разобраться во всех этих делах, чтобы не оказаться дремучим дураком. Девять сбитых самолетов противника, летавшего на «Ми-109», а сколько было предположительно сбитых, помнишь, Такк? А помнишь ту нашу поездку в Лондон? С парочкой шотландских девчушек? Вот это было здорово! Чему мы их там только не научили, на этой ферме? Помнишь? Нет, парень, ничего ты уже не вспомнишь... Мертвые ничего не могут вспомнить. Я вытянул ноги в пыльных десантных ботинках на кушетке и уставился в потолок. В дальнем углу комнаты телевизор предсказывал погоду на следующий день. Жарко. Сухо. Местами возможна гроза во второй половине дня.

— Войдите, — ответил я на стук в дверь, не опуская глаз с потолка.

Дверь резко распахнулась.

— А я ждал тебя, — сказал я.

Лоис Хэйс склонила голову и загадочно улыбнулась.

— Самоуверенности — хоть отбавляй.

— Почему бы и нет?

Вблизи она была еще соблазнительнее, чем через стеклянную стенку бара. И хотя ее костюм больше смахивал на военную форму, он не мог скрыть ее высокую, пышную грудь и бесподобные формы бедер.

— У тебя красивые ножки, — оценил я.

— Да?

— Пневматические. С надувными мягкими прокладками.

— Что-то я не поняла: комплимент это или нет?

— Не обращай внимания. Это просто шутки-прибаутки.

— Что?

— Дорогуша, — ответил я, — не забивай себе голову. Ты продемонстрировала мне свои ножки, и мне они понравились. Так что спасибо за радушную встречу. Чем ты хочешь меня порадовать?

На мгновение она выпрямилась, ее лицо вспыхнуло, а рот скривился от негодования. Но это продолжалось всего одно мгновение. Румянец быстро сошел с ее щек, и она засмеялась грудным голосом:

— Я думаю, вы уж слишком много повидали гостиничных номеров и слишком много...

— Проституток? — добавил я за нее.

Она не смутилась:

— Вот именно.

Я повернул голову и усмехнулся. Видок у меня был что надо. Я еще не брился, и шрам на моем лице проступал отчетливее, чем обычно.

— Ошибка вышла, девочка. Я как раз отношусь к самым принципиальным ребятам. Я на это деньги никогда не трачу.

— А что же вы тогда делаете?

— Мне их доставляют, или я сам себе нахожу.

— О! Это уже опасно! — опять засмеялась она и села.

— Нет, девочка. Сегодня ничего не получится. Я устал. У меня был трудный день. — Я закрыл глаза и откинулся назад. — Что тебе надо?

— Историю.

— Ага, сейчас.

Я почувствовал, что она улыбается.

— Меня зовут Карен Морган; я работаю в газете «Баррет синдикатед фичерз», и я хотела бы получить кое-какую информацию о Такере Стэйси и, конечно, о вас и ваших планах. Вы, может быть, не в курсе, но деятельность мистера Стэйси была очень важной для всего штата, и дальнейшее развитие в этой области представляет живой интерес для наших читателей. Он...

— Дорогуша, — прервал я, — заткни фонтан.

Я открыл глаза. Она смотрела на меня, и умильное выражение сползало с ее лица. Лоис изучала меня холодным взглядом и ждала.

— Я не поняла...

— Смерть Такка — событие не для читателей, — отрезал я.

Она облизнула губы и улыбнулась, глядя на свои руки, лежащие на коленях.

— Хорошо, я объясню, — сказала она. — Существует предположение...

— Мало ли что!

— Вам неинтересно?

— Девочка, он и я много раз встречались со смертью. Но когда-нибудь она нас все-таки настигает. Подо мной тоже в грозу самолет развалился.

— А вы проверяли метеоусловия в тот день?

— Еще нет.

— Могу избавить вас от лишних хлопот. Несколько самолетов пролетели через грозовой фронт без всяких осложнений.

— Милочка, внутри грозового фронта...

— Грозовой фронт не был опасным. Я проверяла сообщения пилотов, попавших в грозу. То же было сделано в Майами. Пролететь через эту грозу было не трудно. Через нее проскочили два «трипасера» и одна «Сессна-90».

— Ну и что?

— Поэтому появилось одно предположение.

— Хватит на эту тему, — оборвал я, рывком поднявшись на кушетке. — Что еще?

Ее улыбка была просто обезоруживающей.

— Вы когда-нибудь были полицейским?

— Нет, но мне приходилось с ними сталкиваться.

— Хорошо... Поговаривают, что мистер Стэйси был падок на легкую наживу.

— Что-то не похоже, дорогуша, что он на этом поприще загребал большие деньги. Все, что у него было, — сила и средства — он вложил в этот аэродром — «Большую К». Так что ошибка вышла.

Она стремительно встала, охваченная профессиональным азартом, и подошла ко мне. На ее лице появилось целеустремленное выражение, а в меня вперился взгляд «деловой женщины».

— Несколько лет назад у него ничего не было, кроме нескольких списанных самолетов. Он ими и занимался. Потом вдруг быстро начал расширять свой бизнес. Вопрос — почему?

— Ему просто повезло, девочка.

— Ладно. Тогда главный вопрос — каким образом?

Я пожал плечами. Дела Такка меня совершенно не касались.

— При чем здесь я? Почему ты меня спрашиваешь?

Она посмотрела мне в глаза:

— Если предположить, что он проворачивал какие-то темные дела, вероятность того, что его убили, возрастает, верно?

Я неохотно согласился.

— И вполне возможно, что он оставил какие-нибудь записи, бумаги.

Я снова кивнул.

— Если бы я могла взглянуть на его бумаги или записи, которые он делал... Я бы тогда сумела разобраться в этой истории. — Лоис замолчала и нетерпеливо мотнула головой. Волосы золотой волной хлынули ей на плечи. — Вы наследуете его имущество. Вы... можете предоставить мне все, что нужно.

— Мне кажется, ты многое знаешь из того, что здесь происходит.

— Это моя работа.

— Понятно.

— Итак... вы дадите мне бумаги?

— Возможно, — ответил я. — А что ты мне дашь?

Ее ресницы томно взметнулись.

— А что... вы хотите?

— А ты узнай.

Несколько мгновений она стояла, застенчиво улыбаясь краешками губ, потом ее рука поднялась к пуговицам жакета и стала их расстегивать. Она бросила жакет на пол и то же самое сделала со своей блузкой. С минуту она разбиралась с крючками бюстгальтера на спине. От одного движения плеч бюстгальтер сполз по ее рукам, на секунду повис на пальцах, а потом тоже упал на пол.

Ее улыбка уже исчезла, и вместо нее на лице отразилась страсть, которую Лоис не могла скрыть. Ее груди были обворожительно пышными, в них, казалось, пульсировало желание, готовое прорваться сквозь нежные ярко-розовые соски. Ее дыхание стало взволнованным и неровным, по плечам прошла дрожь, и я видел, как она спустилась ниже по податливой, восхитительной талии и ушла под юбку.

Я не двигался. Я просто смотрел на нее. Это было то, чего она раньше никогда не делала, я это понял. И то, что она делала, превращало ее в женщину, которую она так старательно в себе скрывала. Лоис качнулась в мою сторону, и в следующий момент могла сделать шаг, который привел бы ее в мои объятия. Ее пальцы уже расстегивали «молнию» на юбке.

Я быстро встал, подошел к двери и повернулся.

— Здорово у тебя получилось, Лоис. Когда-нибудь у тебя будет огромный успех.

Она отшатнулась, словно ее ударили. Огонь страсти в ее глазах погас, и вместо него в них появился ужас, а потом что-то еще.

— Лоис... — пробормотала она.

— Мы уже встречались, девочка. И тебе и в тот раз не удалось добиться от меня того, зачем ты приходила.

Глава 3

С высоты птичьего полета аэродром Такка с его взлетно-посадочными полосами и рулежными дорожками напоминал большую букву "К", вот почему он и получил такое название.

Его соорудили во время войны в качестве запасного аэродрома неподалеку от военно-воздушной базы «Мартин». Но тяжелые бомбардировщики «Б-24» и «Б-17» редко приземлялись здесь, поэтому посадочное поле находилось в прекрасном состоянии. Такк воздвигнул тут вышку вместе с комнатой отдыха и рестораном; впоследствии были построены гостиница и несколько специализированных магазинчиков, разместившихся по периметру великолепного плавательного бассейна. Площадка для игры в гольф была оборудована почти на границе с южной частью поля, где также находились теннисные корты, проходила соседняя шоссейная дорога и, вдалеке от аэровокзала, размещались ангары для самолетов. Не совсем удачное расположение аэродрома для использования его в военных целях, однако очень выгодное для воздушных путешествий.

Теперь, ночью, посадочные огни сияли, точно новенький доллар. Гостиничные номера были переполнены. В ангарах круглосуточно велись работы по обслуживанию и ремонту. Над головами раздавалось беспрерывное гудение моторов небольших самолетов, взлетающих и идущих на посадку.

На этой неделе здесь проходил турнир по гольфу. На следующей — должно было бы состояться какое-нибудь другое состязание. Торговая палата «Селада» обязательно позаботилась бы об этом.

Аэропорт, построенный в виде большой буквы "К", получал от всего этого большую прибыль.

В девять часов я попросил парня, управляющего двухколесной тележкой для игры в гольф, подбросить меня к ангарам.

Там, в одном из ангаров, среди моторов и корпусов самолетов — излюбленное место Такка — и располагался его офис.

Сэм Дэвин, адвокат Такка, предпочел бы лучше оставаться у себя в кабинете, но необходимость рассказать о завещании заставила его прийти туда, куда я пригласил его.

Сэм был человеком коренастым, крепким, с короткой стрижкой «ежик». В его волосах уже серебрилась седина. Ему было около шестидесяти, но передвигался он легко и пружинисто, как тридцатилетний. Возраст Сэма выдавали глаза. Они повидали слишком много людских несчастий во время судебных заседаний.

Мы обменялись рукопожатиями, и Сэм сказал:

— Чарли Трауб будет здесь с минуты на минуту. Ты не против, если мы немного подождем?

Я ответил, что нет, взял пиво из холодильника, стоявшего в углу, налил себе стакан и сел в кресло.

Чарли Трауб, похожий на маленького фокстерьера, вошел, представился мне накоротке и остановился у кресла. Он чем-то напомнил мне Сэма. Всем своим видом Трауб походил на летчика старых времен: от рабочего светлого цвета комбинезона в пятнах до шрамов от инструментов на пальцах.

Сэм Дэвин и Чарли Трауб казались ровесниками, и, только посмотрев в их глаза, можно было понять, что они далеко не одногодки.

Но Чарли выглядел человеком, у которого за спиной большой жизненный опыт.

— Я много слышал о тебе, приятель, — сказал он мне.

— В разговорах о войне?

— О чем же еще? Старина Такк и я, бывало, рассказывали друг другу истории целыми днями, если это не мешало работе.

Сэм откинулся на спинку кресла, затем вынул папку с документами и, положив на стол, раскрыл.

— Ну что, готовы?

Мы оба кивнули.

— Хотите, чтобы я зачитал детали или представил вам все в краткой форме?

— Лучше покороче, Сэм, — сказал я.

— Отлично.

Он поднял верхний лист, быстро просмотрел его и положил на место.

— Завещание Такера составлено на двоих наследников. Чарли Трауб получает двадцать тысяч наличными, три аэроплана и пять процентов от прибыли аэродрома «Большая К». Он должен оставаться здесь и работать по своей специальности в течение одного года, прежде чем сможет уволиться.

— И никаких забот, — добавил я, а Чарли усмехнулся. — Не часто приходится встречаться с такими добрыми людьми.

— А Кэту Фэллону отходит в наследство остальная часть владения Такера. У меня не было времени, чтобы оценить все полностью, но хочу сказать, что стоимость его имущества около миллиона. В банке хранятся его деньги, около двухсот тысяч долларов. Конечно же необходимо уладить дела с налогами.

— Ты сможешь всем этим заняться, Сэм?

— С удовольствием.

— Тогда я нанимаю тебя. Что-нибудь еще?

— Всего лишь письмо, адресованное лично вам, мистер Фэллон.

С этими словами он достал конверт и передал его мне. На конверте стояла печать, однако дата написания указана не была. В том, что говорилось в записке, на первый взгляд, ничего особенного или загадочного не было.

"Дорогой Кэт!

Продолжай дело, начатое мной. Таких, как мы, осталось не так уж много. Может быть, несколько, но все же мало. Таких, как Вердо и Кристи. Будь весел. Не подавись бананом".

Что-то заставило меня насторожиться, когда я во второй раз прочитал записку. Кто же эти, черт побери, Вердо и Кристи? Имена вроде знакомы, но я никак не мог вспомнить этих парней.

В прежние времена Такк знал всех, находящихся на базе и живущих в городе. Мне же было просто наплевать на каждого. Даже во время повторного формирования он помнил фамилии и названия мест, тогда как я считал за счастье назвать хотя бы одного соседа по комнате или старого приятеля на вечеринке. Вердо и Кристи. Хорошо, привет им, где бы они ни были. Я сложил листок и сунул его в карман.

Сэм продолжил:

— Теперь — что касается ваших планов, мистер Фэллон...

Я помахал ему рукой:

— Пусть все остается по-прежнему. Чарли знает, как проводить обслуживание и ремонт самолетов. Остальные работники должны находиться на своих местах. Аэродром дает прибыль. Я ознакомлюсь с тем, как Такк вел дела, и подумаю, где сам могу пристроиться. Но черт побери, ведь у меня теперь нет выбора. Как считаете?

— Меня это устраивает, — начал, размышляя, Чарли. — Если ты захочешь что-нибудь узнать, я познакомлю тебя с нужными людьми. Мотель и зона отдыха не доставят много хлопот, а что касается основной работы, то среди диспетчеров есть опытные сотрудники из Ассоциации гражданской авиации, к тому же Такк поощрял за хорошую службу больше, чем кто-либо.

— Насколько мне известно, дело обстоит именно так, — согласился Сэм. — Я закончу работу и представлю все оформленные бумаги через несколько дней. — Он поднялся и начал собирать документы.

— Прежде чем вы уйдете... — проговорил я, — есть еще одна вещь. Между нами.

Оба резко подняли голову.

— Было ли у Такка... достоинство?

Они переглянулись, а затем Чарли украдкой посмотрел на потолок:

— Какое, например, Кэт?

— Давайте начистоту. Был ли он вовлечен в какие-нибудь незаконные дела?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что, Сэм, полицейские уже задавали мне вопросы и пообещали разузнать все, что можно, и просмотреть бумаги Такка. Как вам эта новость? Не спутает ли это все карты?

Сэм ответил без промедления:

— Нет. Они могут смотреть все, что захотят.

— Вы не ответили на мой вопрос.

Он кивнул:

— Ну хорошо. Скажем так. Если бы Такк... или кто-либо еще был вовлечен в какие-нибудь незаконные махинации и если бы я знал... или даже если бы предполагал это... то меня бы здесь не было.

— Хорошо. А как ты, Чарли?

— Правду?

— Правду, приятель.

— Ладно, — сказал он. — Насколько мне известно, нет. У него было несколько сделок, но все законные. Он никогда не мошенничал и не крал, и поэтому его репутация была очень высокой. Он вылетал отсюда в одиночку много раз, причем не утруждал себя докладывать, в каком направлении полетит и на какой высоте, а я не проверял его полетные графики и даже не знал, заполнял ли он их. Но черт побери, человек иногда имеет право на свободное время. Может быть, он летал в Лас-Вегас или на один из этих модных аэродромов, где в конце взлетной полосы содержится притон. Верно ведь?

Я подумал и кивнул.

— Мне это подходит. Я просто не хочу неприятностей на свою шею.

— Ты теперь босс, — заявил Чарли. — Будут указания?

— Да. Подыщи мне комнату в мотеле. Хотелось бы переехать туда и перевезти свое барахло из гостиницы. Потом нужно осмотреть «мустанг» и провести техническое обслуживание в полном объеме.

— Нет проблем. Как насчет деталей?

— Авиакомпания «Транс-Флорида» по всей Сарасоте предоставляет полные комплекты запасных частей к «Пи-51». К тому же у нас есть небольшие сбережения в банке и не приходится скупиться и экономить. Приборная доска давно уже устарела, так что возьми каталог «Кинг радио» и поставь новые приборы. Я хочу новые шины, фонарь кабины самолета, и еще — найти сетку на прицел.

— У тебя на этой штуке пушка марки «К-14».

— Ага.

— Для чего? Так ты можешь погубить себя, если станешь...

— Я всегда соблюдаю осторожность, дружище, и даже при посадке пристегиваю ремни. Кроме того, может, я просто хочу кого-нибудь пристрелить?

— О, — усмехнулся он, — ностальгия.

— Таких, как мы, осталось не так уж и много, — сказал я и тут же, вспомнив, что именно это написал в своей записке Такк, попытался опять перетасовать в памяти имена Вердо и Кристи. Чтобы я сообразил, кто это, мне нужна хоть какая-то зацепка. Но события двадцатилетней давности я не мог представить отчетливо. Может быть, Такк тоже страдал ностальгией?

Путь, по которому я шел, без труда позволял расширять круг моих знакомых.

Всего лишь один звонок Слиму Апгейту в Нью-Йорк свел меня с главным человеком в мало кому известном отделе компании «Селада», которого звали Джордж Клинтон и который, получив разрешение от Апгейта, был рад рассказать мне о Такере Стэйси. Коротко он поведал мне, что Такк был махинатором сравнительно небольшого масштаба. Довольный тем, что имел на территории Селады, он решил не оставлять теплого места.

Клинтон намекнул, что у Такка были кое-какие интересы вне компании, но сделал предположение, будто они лежали в диапазоне между обычной мужской привязанностью к женскому полу и азартными играми, и не находил, что тот вел разгульный образ жизни.

Когда я упомянул о полицейских, Клинтон вздрогнул, однако, услышав имя Дела Рида, прищурился, после чего снял трубку и дважды куда-то позвонил. Положив трубку на рычаг, он достал сигару, затянулся и стал рассказывать мне о том, что Дел Рид занимал определенную должность и вел расследования, связанные с организацией новой структуры на Кубе и антикастровской группировкой, которая активизировала свою деятельность на Майами.

— Какое же место отводится Такку в этом деле?

— Могу только догадываться, — прокомментировал Клинтон.

— Тогда догадайся.

— У него были самолеты, летное поле. Дальше ты сам думай.

— Контрабанда?

Клинтон с неопределенным жестом ответил:

— Нет, здесь нет логики.

Я продолжал:

— Он не мог, находясь на Кубе, начать действовать там. Кроме того, они там собирались в группы и обычно переправлялись морем.

— На больших кораблях?

— Разве здесь есть большие корабли?

Клинтон разглядывал свою сигару:

— Да, есть, я бы так сказал. — Он взглянул на меня. — Есть группа, которая прячется в горах, так же как в свое время и группа Кастро.

— Не хитри, дружище. Оппозиция Кастро представляла собой армию плохо обученных, недовольных режимом людей, которые только и хотели, чтобы Батиста ушел. Кастро подчинил себе всех и вместе с русскими и японскими коммунистами действовал на высшем военном и политическом уровне. Что бы ни сделала оппозиция, ее тут же раздавили бы, как клопа. Здесь же совсем другое дело. Группировка, орудующая в горах, — всего лишь малочисленные отряды патриотов, которые едва могут держаться на ногах. Любая реальная угроза Кастро может исходить только отсюда, из Штатов.

— Возможно.

— Да?

— Черт их разберет, этих коммунистов, не знаешь, что они выкинут в следующий раз, — пожал он плечами. — Хорошо. Если тебе понадобится какая-либо помощь, дай мне знать.

— Ладно.

— Тебе, наверное, хотелось бы, чтобы я избавил тебя от хлопот с местными властями?

— Было бы очень хорошо, приятель.

Клинтон снова сделал неопределенный жест.

— Хотя я являюсь солидным вкладчиком в определенные фонды компании, взамен могу получить малую сумму.

— Пусть эти деньги полежат, пока не будут очень нужны.

— Как тебе угодно, — сказал он.

Рабочие Чарли Трауба уже вовсю трудились и почти разобрали на части мой «мустанг». Немного посмотрев на это, я направился обратно, туда, где располагался мотель. В номере Такка я разделся, принял душ и залез в постель.

Но прежде чем лечь, я, непривычно для самого себя, прослушал прогноз погоды. Сообщалось, что неподалеку от Майами тропический ветер усиливался и ожидавшемуся урагану уже дали название «Ингрид». Его мощи оказалось достаточно, чтобы помешать работе транспорта, хотя небо было чистым, и скорость западного ветра достигала пяти узлов.

Некоторое время я лежал на спине, заложив руки под голову, и думал о том, чем же все-таки занимался Такк. Смешной парень этот Такк. Чем больше я вспоминал о нем, тем смешнее его представлял. Дьявол, но ведь трудно понять, почему в этом далеком от сантиментов мире нечто заставило его завещать мне все! Крупные дельцы чужды эмоциям. Я знал очень много таких дельцов.

Если бы я мог мгновенно найти выход из создавшейся ситуации; но я ведь не был способен на подобное. Все, что я мог, — увидеть причину. Я посмеялся немного, думая о Деле Риде и о большом полицейском, лейтенанте Траски. Если бы они хотели узнать прошлое, им следовало бы поговорить со мной. Черт побери, я бы представил старину Такка классным парнем. По крайней мере, у Такка были принципы. Но меня конечно же не беспокоили.

Мне нужно было разыскать Вердо и Кристи, где бы они ни находились. Возможно, они появились в результате перестановок в пересыльном пункте пополнений в 1945 году. Такк всегда делал из молодежи настоящих людей. А я? Я же сперва остерегался сам себя и не обращал внимания на геройские поступки. Сантименты? Нет, где-то тут скрывалась другая причина.

Как бы то ни было, у меня на кону полмиллиона баксов и никаких сантиментов. Казалось, все так просто. Один крупный выигрыш, и катитесь ко всем чертям. Нет, скорее бы все это кончилось, я бы тогда в один прекрасный день сел в свой только что отремонтированный «мустанг», включил форсаж и сказал бы: «Спасибо тебе, Такк, и прощай. Большущее тебе спасибо».

С такими мыслями я и уснул. А когда открыл глаза, увидел женщину, освещенную лунным светом. В руке она сжимала пистолет; ствол был направлен прямо мне в голову. Не какой-нибудь там дамский пистолетик, а настоящий пистолет 38-го калибра[1], с четырехдюймовым стволом, которым обычно пользуются полицейские. В сумрачном бледно-желтом свете я отчетливо видел тусклый блеск металла.

Она была ниже среднего роста и настолько женственна, что ни широкие брюки, ни бесформенный свитер не портили ее хрупкую фигурку. Смолистые черные волосы оттеняли ее лицо. Ни один любитель позагорать в жизни не сможет добиться столь превосходного загара — даже при луне это было очевидно. Вообще-то, идиотская затея рассуждать о чем-то подобном, когда на тебя смотрит дуло пистолета. Перехватив мой взгляд, она быстро произнесла:

— Не двигаться, сеньор.

— Могу я хоть простыней прикрыться?

— Не беспокойтесь. Я и раньше видела голых мужчин.

— Перед их смертью? — уточнил я и обмотался простыней.

— Вы почти мертвец, мистер Фэллон, не двигайтесь.

Я мог видеть выражение ее лица. Она не шутила. Я устроился поудобнее и положил руки на затылок. Никогда не доверяйте женщине с оружием. Хуже всего, если она его применит; а эта, кажется, готова выстрелить.

— Ты шутишь, детка?

— Нет, мистер Фэллон. — В ее голосе слышался мягкий испанский акцент.

— Могу я знать, кто ты? Не доводилось ли нам встречаться?

— Не утруждайте себя. По паспорту меня зовут Шарон Ортес, хотя у меня есть и второе имя, по которому меня знают лучше.

Я попытался догадаться:

— Кубинка?

Она ответила без промедления:

— Мой отец был испанцем, а мама родом из Ирландии. Мы жили на Кубе.

Она улыбнулась и обнажила прекрасные белые зубы, однако радости в этой улыбке почти не замечалось.

— Все же, сеньор, я кубинка.

— А что же ты хочешь сделать со мной?

— Именно сейчас я и должна решить, что для вас лучше: быть мертвым или остаться живым.

— Отлично. Ну и как ты себе это представляешь?

Она крепко сжала рукоятку своего тридцать восьмого. Я пока не мог сообразить, как забрать у нее эту игрушку.

— Не делайте глупостей, мистер Фэллон. Это не шутка.

— Вижу. Я повидал много всякого оружия.

— Да, я догадываюсь.

— В таком случае или стреляй, или скажи, черт побери, чего ты хочешь?

Она продолжала смотреть мне прямо в глаза.

— Вы бы предпочли остаться живым?

— Спрашиваешь!

— Тогда вы должны повиноваться. Вы не должны ни с кем видеться и даже разговаривать. Вы позволите нам — еще одному человеку и мне — осмотреть все личные вещи сеньора Такера Стэйси и это помещение. После чего мы оставим вас в живых.

— Спасибо. А теперь скажи мне, чего тебе надо.

— Вам не нужно этого знать.

— Прости, крошка, — вымолвил я.

Она собиралась это сделать. Будь я проклят, если это не так. Ведь она взвела спусковой механизм, чтобы произвести только один выстрел, и шагнула к кровати, чтобы наверняка поразить цель. Так всегда бывает, когда девушку посылают выполнять мужскую работу. Если ты собираешься застрелить кого-нибудь, ты делаешь это сразу, с того места, где стоишь. Ты не тратишь время, устанавливая спуск на автоматическом пистолете в положение для одиночного выстрела. И даже не делаешь шага в сторону цели, где лежит в постели человек, который готов в любую секунду ногой выбить оружие из твоей руки, а другой ногой тут же заехать тебе в лицо. Не требуется много времени, чтобы поставить на место грубую девчонку. Просто хватаешь за воротник и рвешь одежду сзади, тогда всякая защита обречена.

Я схватил ее чуть ниже талии и одним мощным рывком стащил с нее брюки, обнажив белье розового цвета — и через какое-то мгновение рычащий и беснующийся зверь превратился в рыдающую, испуганную женщину.

Она была прекрасна. Удивительно прекрасное животное с черными волосами, смуглой кожей и большими круглыми глазами, наполненными страхом не столько оттого, что с ней произошло, сколько от ошибки, которую она совершила.

— Крошка, с медом ты бы поймала больше мух, чем с уксусом, — сказал я ей.

Она осознала, что она женщина, и поняла, как ей действовать дальше.

— Сейчас не время, крошка.

Я схватил ее за руку, стащил с кровати и поволок к двери. Выпихнул ее из комнаты. И уже снаружи услышал вопль: она поняла, что осталась безо всякой одежды.

Я посмеялся, закрыл дверь на замок и вошел в комнату. Найдя пистолет, я сунул его в карман брюк, висевших на спинке стула, и сел на край кровати. Должно быть, она вернется. Конечно же такие вещи случаются только с теми девушками, которые приходят с пистолетом в руках.

Через открытое окно ворвался ветер, и я грудью ощутил его освежающее дуновение.

Потом натянул на себя простыню и заснул с приятной мыслью о Шарон Ортес.

Чертовски странно!

Как же они похожи, Лоис и Шарон!

Не раз мне приходилось вышвыривать таких.

Глава 4

В 7.30 я позавтракал и после двух чашек кофе направился к главному зданию. Чарли Трауб уже находился там, туманно отвечая на вопросы Дела Рида и лейтенанта Траски.

Когда я кивком поприветствовал их, Чарли приблизился ко мне и, не вынимая рук из больших карманов своей рабочей одежды, произнес:

— Эти клоуны крутятся здесь с рассвета.

— Я разрешил им.

— Но только не в моем кабинете. У них там работают двое, они уже наводят порядок после того, как все обшарили. Я не хочу терпеть этого. Ты не знаешь, чего они ищут?

— Откуда мне знать? Черт. Пусть ищут. Чем скорее они удовлетворятся, тем быстрее исчезнут с моих глаз.

— Ладно, но ты все-таки поговори с Траски.

— О чем?

— Сам узнаешь.

Я сказал Чарли, чтобы он вернулся в ангар, к рабочим.

На столе была навалена куча бумаг, и Дел Рид чрезвычайно внимательно просматривал каждый лист.

Траски, не отрываясь от работы, спросил:

— Хорошо повеселились вчера, а, мистер Фэллон?

— Неплохо, а что?

— На вас поступила жалоба от постояльцев. Разве вы не слышали об этом?

— Нет.

Он не выразил удивления, только сказал:

— Одна пожилая пара по фамилии Лернер была шокирована, увидев обнаженную красавицу, прошедшую мимо их окна.

— Как это?

Его взгляд стал несколько холоден.

— Она села в автомобиль последней марки.

— Тем лучше для нее.

— Что-нибудь расскажете?

— Лучше в другой раз. Ей следовало пройти мимо моего окна. Вы нашли то, что искали?

Дел Рид положил свою папку-скоросшиватель.

— Пока нет, мистер Фэллон, но мы обязательно найдем.

— Если Такк когда-либо и летал на Кубу, то я сомневаюсь, что он составлял полетный график маршрута.

Теперь оба одновременно взглянули на меня.

— Кажется, вы обладаете достаточной информацией, мистер Фэллон, — улыбнулся Дел. В его голосе не было дружелюбия. Это была фраза, сказанная юристом, который ловит свидетеля на крючок.

Траски одернул его:

— Прекрати, Дел. Он слишком много играл в подобные игры, — и посмотрел мне в лицо. — А если представить, что ты хочешь с нами побеседовать, приятель, то скажи, откуда у тебя такие сведения, — предложил он дружеским тоном.

— Не волнуйся, лейтенант.

— Все же расскажи.

— В одной из газет в Майами, — я лгал, — была интересная статья о деятельности ваших кубинских коллег. И это все, что касается дела. Он ведь был специалистом, правда?

— Продолжай.

— Значит, что мы имеем, лейтенант? У Такера были самолеты и аэродром, он интересовался политикой. Вдруг оказывается, что он мертв, а кубинский эксперт просматривает его документы. Тогда многое становится достаточно ясным. Давайте разберемся конкретно. Пойдемте в мой кабинет, где вы оба сможете поговорить со мной, и, если мне понравятся ваши вопросы, мы продолжим разговор. Вы здесь находитесь по моему разрешению, и я могу отменить его, когда захочу. Вызывайте повесткой в суд, и все станет на свои места. Но думаю, что пока вы не готовы к этому. Ладно, что будем делать дальше?

Траски посмотрел на Рида и пожал плечами. Тот охладил свой пыл, перевел глаза на меня и кивнул в знак согласия.

— Сначала наведите здесь порядок, — распорядился я, — а потом встретимся у меня в офисе.

Позже, несмотря на возражения Рида, Траски старался изо всех сил. Он говорил:

— Ты знаешь об этой кубинской сделке. Самым щекотливым является тот факт, что люди, настроенные против Кастро и готовые на вооруженное восстание, находятся в штате Флорида. Здесь бы надо действовать на государственном уровне, но из-за особых обстоятельств и территориальной близости с Кубой все сконцентрировано в одном штате. Наши люди занимаются этим делом и имеют достаточный опыт и квалификацию, чтобы справиться. Однако в антикастровских группировках не только кубинцы. Многие выходцы из США примкнули к ним. Мы подозреваем, что твой приятель был одним из них.

— Ну и что с того? — не понимал я. — Что в этом плохого?

Дел Рид даже подскочил:

— Плохого? Я скажу тебе, что в этом плохого. Пока все это обыгрывается политически или экономически — одна сторона дела. Но если произойдет любой акт насилия, это неизбежно приведет к войне. Разве тебе не ясно, что все красные только и ждут от нас действий, чтобы это сыграло им на руку, послужив оправданием начала активной помощи режиму Кастро и вооружения его страны? Разве ты не понимаешь, что тогда красные получат отличную возможность вести пропаганду, для чего будет достаточно, если хоть один американец попадется им во время этой интернациональной бойни? Ведь для начала Первой мировой войны хватило того, что один фанатик из маленькой страны убил неразумного герцога.

— Мистер Рид, давайте все же вернемся к Такеру.

Дел облокотился на стол, его лицо оживилось.

— Сообщалось, что Такер Стэйси совершал множество неофициальных перелетов через границу. Также сообщалось, что его неоднократно видели в компании нескольких хорошо известных своими контрреволюционными взглядами людей.

— Сообщалось, — напомнил я ему, — это еще не означает, что доказано. Но если вы все же и докажете, то что станете делать? Ведь Такк мертв.

— Именно. — На бледном лице Рида проступили капельки пота. — Предположим, его гибель не случайна. В таком случае ты и представить себе не можешь, какой шум это вызовет среди американцев. Теперь-то ты осознаешь, что это может приблизить нас к началу военных действий?

— Со временем все встанет на свои места, — изрек я.

Дел, потирая руки, произнес:

— Ну вот, еще один глупец. В войне не будет победителей!

— Может быть, но вы могли пойти неправильным путем.

— Тогда ты посоветуй нам, — тихо проговорил Траски.

— Оставьте это дело, и тогда никто не узнает подробностей. Так будет меньше вреда.

Я видел, с каким презрением Рид отреагировал на моей совет.

— К сожалению, вред уже, возможно, нанесен. Такер Стэйси был превосходным исполнителем. Нет необходимости говорить о том, как далеко он зашел и чем именно занимался. Но есть одно дело, в котором мы абсолютно уверены.

— Что за дело?

— Твой друг был замешан в крупной афере. Мы знаем, что он участвовал в одной махинации. Мы хотим знать в какой. — Сделав паузу, он взглянул на меня. Затем спросил: — Мы можем рассчитывать на твое содействие?

— Конечно, — сказал я. — Только у вас мало времени, всего лишь три дня. Ну а потом — привет, друзья. Однако для оказания помощи этих трех дней будет предостаточно.

— Ну что? — спросил Траски.

Дел Рид немного подумал, а потом кивнул:

— Пожалуй, хватит на сегодня.

Они уже собрались уходить, когда раздался резкий стук в дверь, она открылась, и Чарли Трауб просунул голову:

— Кэт, к тебе тут какая-то девчонка.

— Позови ее.

Просьбу не пришлось выполнять, потому что Лоис Хэйс проплыла мимо Чарли, прежде чем тот повернулся, чтобы пригласить ее.

Я наделся увидеть угрозу на ее мордашке, однако не заметил ничего подобного. Усмехнувшись, я сказал:

— Привет, сладенькая, познакомься, это — мистер Рид, а это — лейтенант Траски.

Что-то произошло с лицом Дела, казалось, его взгляд застыл.

— Мы уже знакомы, мистер Фэллон.

— Да, в суде, не правда ли?

— Именно. Теперь, если вы позволите, мистер Фэллон, мы займемся делами.

Он кивнул Лоис и направился к двери, Траски, помедлив, последовал за ним, слегка нахмурившись.

Мне показалось, полицейский пытается что-то вспомнить.

Подойдя к двери, Рид задержался и спросил почти через плечо:

— Так, значит, можно говорить о доверии между нами?

На лице Траски будто был написан ответ: «Только скажи „нет“, и тебе придется забыть о спокойной жизни, приятель». Даже местный полицейский может придраться к кому угодно.

— На вашем месте я бы не беспокоился об этом, — ответил я.

Лоис села за стол и закурила. В ее глазах я увидел усмешку. Она всегда отвечала на мой вопрос до того, как я задавал его.

— Нет, я не сумасшедшая. По правде говоря, я думаю, что сейчас вы были все же намного остроумнее. Любой другой мог бы это подтвердить.

— А у тебя, крошка, больше ничего нового нет?

— Просто вы заинтересовали меня, мистер Фэллон... мм...

— Кэт.

— Хорошо, Кэт. Вы сказали, что мы когда-то встречались, — произнесла она и выпустила струю белого дыма прямо в мою сторону. — Где же это было?

— Хмм... Мне нравится путешествовать. Может быть, в другое время я расскажу тебе. А пока продолжай свои шуточки. Что на этот раз?

Она показала рукой на закрытую дверь:

— У вас был важный посетитель.

— Как ты догадлива.

— Вы не знаете, что он делает здесь?

Я пожал плечами и откинулся на спинку стула:

— Скажем так, то же, что и ты.

От удивления она подняла брови.

— Хватит, прекратим игры. Я не так глуп, как кажется. Он является официальным представителем штата и занимается политическими делами, касающимися ситуации на Кубе. Ты же — слишком любопытная журналистка, пишущая на политические темы. Все взаимосвязано. Не делай из меня дурака. Вы оба хотите знать об одном и том же.

— И что же это такое, Кэт?

— Что бы это ни было, ты все же считаешь, что Такер Стэйси работал на антикастровскую группировку.

— Из этого получился бы хороший репортаж. Ведь это моя работа, ты и сам знаешь.

— Ну что ж, счастливой посадки.

— Ты поможешь мне?

— С чего бы это?

— Я могла бы гарантировать определенное... вознаграждение. — Теперь она шаловливо усмехалась.

— Секс не является вознаграждением для меня, крошка. Это физиологическая потребность, которая приходит в зависимости от времени и желания, словно чувство голода. Нет ли других предложений, получше?

Лоис погасила сигарету в пепельнице, взглянула на меня и взяла свою дамскую сумочку. Улыбнувшись, она поднялась и сказала:

— Дай мне время подумать.

Я подождал, пока она почти скроется за дверью.

— Лоис...

Она остановилась и обернулась.

— Да?

— Ты зачем приходила?

— Ты уже просматривал вещи своего друга?

— Так, кое-что.

— Он не перевозил бананы?

— Откуда мне знать?

Лоис улыбнулась:

— Если прояснишь это, дай мне знать. Я остановилась в отеле «Джексон».

— Отлично. Сейчас принесу бутылочку.

— Не стоит тратить время.

— Ладно, — произнес я, когда она уже закрыла за собой дверь.

Бананы. Значит, бананы. Именно о них и говорилось в письме Такка... «Не подавись бананом». Все же Такк был каким-то загадочным.

Я впряг Чарли Трауба, двух его помощников, трех девушек из офиса, и остаток дня мы провели, внимательно изучая все бумаги в папках. Ни в одном из документов не упоминалось о бананах.

Поднявшись наверх, в диспетчерскую вышку, я подождал, пока двое диспетчеров закончат посадку самолета с туристами, и спросил о бананах. Тогда один достал из своего портфеля банан и предложил его мне. Это и все, что мне удалось узнать. Я выругался и отправился в мотель, чтобы поужинать, но, как только вошел в темную комнату, я нашел то, что искал.

Первый мощный удар сбил меня с ног, я упал на колени. Следом я получил второй удар, в челюсть, после которого, теряя сознание от сильной боли, окончательно рухнул, с облегчением подумав, что все уже в прошлом.

Очнувшись, я увидел, что в комнате находились трое: два смуглых, небольшого роста человека в рабочих комбинезонах серого цвета и один высокий, с язвительным выражением лица, удобно расположившийся на стуле, положив ногу на ногу. Он смотрел на меня, и это доставляло ему удовольствие.

Я лежал на полу у его ног. Мои руки и ноги были связаны, рот заклеен куском пластыря так, что, когда я стонал от боли, мне казалось, что стон исходит через нос. Глаза сильно болели, а головная боль словно сконцентрировалась в зрачках. Каждый удар пульса, звук которого напоминал порыв ветра, проносящегося мимо моих ушей, приносил неимоверное страдание.

Но через некоторое время я мог видеть и слышать, наверное оттого, что боль уменьшилась или я свыкся с ней.

Я услышал шум и завывание настоящего ветра и шелест пальмовых листьев, доносящиеся с улицы. «Ингрид» подступает медленно и тихо, подумал я.

— Уже лучше, мистер Фэллон? — Глаза высокого мужчины сузились, а тонкие, будто нарисованные, усики задергались при улыбке.

Все, что я мог, — только смотреть на него.

— Не утруждайте себя разговорами. Прежде чем вы полностью осознаете, в каком затруднительном положении оказались, я хочу, чтобы вы выслушали и поняли. После этого вы можете говорить. Позвольте напомнить вам... Любая попытка привлечь внимание — и вы пожалеете об этом.

Говоривший обратился к человеку, стоявшему рядом с ним:

— Хуан...

Хорошо натренированным движением коротышка выхватил нож и стремительно раскрыл лезвие.

— Это может быть очень больно, мистер Фэллон.

Он мог бы и не объяснять. Я видел, как это делается. Я медленно обвел взглядом комнату. Да, они хорошо здесь поработали, сломав почти все.

Тот, что сидел на стуле, снова улыбнулся, сунул руку в карман и вынул конверт. Когда он достал письмо, я заметил, что это была записка, которую Такк оставил мне.

— Я могу снять вам пластырь, мистер Фэллон. Мне хочется, чтобы вы кое-что объяснили, и, если это удовлетворит нас, мы просто уйдем и оставим вас здесь. Откровенно говоря, мертвецы могут вызывать беспокойство. Иногда убийство является необходимостью. Иногда — нет, но последнее доставляет больше волнений, чем оно того стоит. Однако, если вы желаете, вы можете сделать его необходимостью. Уверяю вас, я убивал многих людей, я приказывал убрать их, и, так как вы не представляете для меня никакой ценности, я уверен, что вы сами выберете себе путь, который захотите. Просто ради удобства. Вы понимаете?

Я кивнул. Мне приходилось сталкиваться с подобными типами. Он имел в виду то, что говорил.

— Снимите пластырь.

Тот, что был с ножом, наклонился, поискал конец и, словно собираясь счистить кожуру с апельсина, взял пластырь и резким движением снял его.

Я почувствовал, как разорвалась кожа на губах, но тут же допустил ошибку, едва не стоившую мне жизни: я попытался ударить его головой в нос.

Он усмехнулся, поняв мое намерение, и был готов вонзить нож мне в живот.

— Теперь вы можете контролировать свои действия?

Я снова кивнул.

— Я знаю правила, — произнес я.

— Хорошо. — Высокий взял записку и, держа так, чтобы я мог ее видеть, спросил:

— Тщательно скрывали записку своего покойного друга, так?

— Нет.

— Тогда почему вы спрятали ее именно там?

— Найти ее не составило большого труда. Я только посчитал ее достаточно личной, вот и все.

— Возможно. Когда я прочел ее, у меня появилась одна мысль. Вы не смогли понять, о чем она, и хранили как память?

— А что?

— Ах да. Теперь мы знаем, что у Такера Стэйси почти не было контактов с вами, что вы не знали и не интересовались его, скажем так, путешествиями. Однако в качестве его наследника вы, как можно без труда догадаться, хотите превратить в капитал все, что у него было, и ревностно относитесь к тому, чтобы ничто не ускользнуло из ваших рук. Разумно?

— Да, но не совсем, — возразил я. — К чему весь этот бред?

— Кто такие Вердо и Кристи, мистер Фэллон?

— Жаль, что я не знаю.

— Да? Но ведь вы знаете.

— Извини, приятель, но это единственный вопрос, ответ на который ты не сможешь получить от меня.

— Такеру Стэйси казалось, вы знаете их.

— Он ошибался. — Я сказал это таким тоном, что собеседник нахмурил брови.

— Да, это не исключено, но существуют различные способы проверки памяти человека, и, как правило, они дают положительные результаты.

— Тогда загипнотизируй меня.

Очень медленно он вложил сигарету обратно в портсигар.

— Ты не в том положении, чтобы шутить.

— Тогда убирайтесь.

Коротышка с ножом в руке ткнул острием прямо мне в шею. Ему была по душе такая работа.

Я спросил:

— Что все это значит?

— Для тебя лучше, чтобы ты не знал. Тут ничто тебя не касается.

— Тогда ты, приятель, зашел в тупик.

Другой коротышка кивнул и затянулся сигаретой.

— Будь мы уверены в этом, твои шансы выжить были бы гораздо выше.

Внезапно раздался резкий металлический звук и что-то стукнулось об оконную раму. Словно кошка, низкий смуглый человек подскочил к выключателю, выключил свет, затем приоткрыл дверь и стал осторожно всматриваться в щель. Затем он обернулся, закрыл дверь и снова зажег свет.

— Защелка на окне, сеньор Марсель. Это из-за ветра...

Он сразу же осекся: высокий с неодобрением взглянул на него.

Я застонал и вновь опустил голову, стараясь все запомнить до того, как сознание застелит тьма. Имя... По крайней мере, у меня теперь было имя этого человека. Его звали сеньор Марсель.

Когда я очнулся и открыл глаза, Марсель наблюдал за мной, и казалось, что через несколько секунд он примет решение. Мне уже было все безразлично. Я не смог запомнить его имя.

— Эта записка, мистер Фэллон... в ней говорится о том, чтобы вы не подавились бананом. Не могли бы вы объяснить это?

Опять появилась головная боль, Спазмы начались по всей спине. Даже в кончиках пальцев я ощущал болезненность. Я повернул голову и почувствовал, что лицо покрыто испариной.

— Я... не знаю... что, черт побери, он имел в виду. Я не знаю, о чем он говорит. Дьявол! Слезь с моей шеи.

Лезвие снова коснулось моей кожи.

— Попробуем еще один метод, сеньор?

Марсель достал окурок из пепельницы и швырнул его обратно.

— Нет-нет, не сейчас. Я думаю, наш друг говорит правду. Вполне вероятно, он может узнать что-нибудь позже, и, если так, мы тогда еще разок навестим его.

Он подошел и посмотрел на меня холодными как лед глазами.

— А ведь вы умный человек, мистер Фэллон.

Я не ответил ему.

— Если это правда, вы ничего не станете говорить об этом... случае. У нас повсюду свои люди, и, если понадобится убрать вас, я сочту за счастье устроить это. Если вы начнете надоедать нам, это произойдет очень скоро. Нам не нравится создавать себе сложности. Лучше молча поразмышляйте о делах своего друга, Такера Стэйси.

Прежде чем я понял, что он сказал, Марсель сделал знак типу с ножом в руке, и коротышка, опять заклеив мне рот пластырем, ударил меня по голове. Вокруг все потускнело, и в темноте один за другим стали вспыхивать многочисленные яркие блики.

Глава 5

Я пришел в себя, когда по глазам скользнул луч света. Я с трудом соображал, а в это время карманный фонарь светил мне в лицо, словно вонзая нож прямо в мозг.

Потом я услышал подозрительно веселый голос. Это была Шарон Ортес.

— Ну, может быть, на этот раз я все же убью вас, сеньор.

Это не займет много времени, подумал я. Луч фонаря метнулся по комнате, задерживаясь на разбросанных по полу вещах и бумагах.

— Они что-то нашли, — произнесла она голосом, в котором звучали обвинительные нотки. После этого фонарь снова был направлен мне в лицо. — Но вы скажете мне.

Это была слишком глупая просьба.

Я не мог говорить, да и не хотел. Хотя то, что я и собрался бы сказать, состояло бы всего лишь из двух отдельных слов — но я заставил себя сдержаться... Некоторые люди тратят часы, чтобы поймать рыбу, в то время как другие используют ее в качестве наживки, подумал я.

Она наклонилась и взялась за кончик пластыря.

В ожидании боли я закрыл глаза, но Шарон сняла пластырь осторожно. В ее руке был пистолет, точно такой же, какой забрал у нее вчера.

— Что это было? — тихим шепотом спросила она. — Вы ведь расскажете мне?

— Бананы, — ответил я. — Это все, чего хотели от меня эти придурки.

Шарон процедила сквозь зубы:

— Значит, они знают!

— Глупости.

— Мистер Фэллон...

Я увидел, что ствол пистолета 38-го калибра опять смотрит мне в лицо. Я сказал:

— Такк Стэйси оставил мне записку. В ней он советовал не подавиться бананом. А теперь отстань от меня. Мне уже чертовски надоело торчать посередке всего этого дерьма.

Шарон медленно опустила ствол пистолета. Свет фонарика, отраженный от кафельного пола, создавал мягкий ореол вокруг нее, отчего ее волосы казались цвета блестящего воронова крыла.

— Да, я понимаю, вы типичный американец, сеньор. Для вас нет ничего важнее долларов и вашего здоровья. Все остальное ерунда.

— Ну и что же ты собираешься делать?

— То же, что вы сделали со мной, мистер Фэллон. Вам будет очень стыдно.

Шарон Ортес опустилась на колени возле меня, и я почувствовал, как ее пальцы коснулись моей спины. Резким движением она развязала веревки и грубо сдернула их.

Затем она поднялась и посмотрела на меня, беспомощно корчившегося на полу, оттого что кровь возвращалась к моим онемевшим конечностям.

— Думаю, что вас еще не стоит убивать, сеньор. Может быть, позже, но не сейчас.

— Ну да, именно так все и думают.

— Надеюсь, ваш друг дал вам хороший совет. Не подавитесь бананом. Будь я на вашем месте, я бы даже не стала их искать. — И напоследок по-испански добавила: — Спокойной ночи, сеньор.

Добрую половину часа я лежал, приводя себя в нормальное состояние. Когда же я смог подняться, я побрел в маленькую кухоньку, нашел там бутылку виски «Фо Роузес» и отпил немного, надеясь, что это снимет тяжесть в голове. К черту Такка и все, с чем он был связан! Почему он оставил мне эти проблемы? У меня и своих хватает. Да, к черту эти проблемы! Я изнемогал оттого, что меня избили, как паршивого бродячего пса.

Ладно, «Большая К» теперь была моей, и я собирался здесь хозяйничать. Никто другой, только я и моя судьба. Такой шанс дается однажды. Сегодня — это мой шанс. Никто не может чинить мне в этом препятствий. А эти, которым нужны бананы, они их и получат. Глупая, чертовски глупая комедия.

Я, идиот, сидел сложа руки, эти кровожадные комедианты обошлись со мной как с новичком, полицейские раздразнили меня, а девушка использовала как игрушку — до чего же мне все это надоело!

Хорошо. Бананы так бананы.

В первой половине дня Чарли Трауб закончил ремонт «мустанга». Самолет стоял в ангаре, словно безжизненный, голодный, лишенный зубов зверь, однако готовый вновь взлететь в голубую высь, свою родную стихию.

Чарли, вытирая руки грязной тряпкой, подошел ко мне. Когда он взглянул на меня, его глаза сузились.

— Может, тебе лучше поспать? — посоветовал он.

— Да, пожалуй.

— Ты что, вырубился?

Я с чистой совестью мог дать ему правдивый ответ:

— Да.

Он не проявлял любопытства, поэтому только пожал плечами и, показав рукой на дверь ангара, спросил:

— Ну что, собираешься лететь? Ветер крепчает.

— Этой птице ветер не помеха.

— На Ямайке сейчас разразился ураган «Ингрид». Похоже, что он направляется в нашу сторону. Нам нужно поскорее посадить все самолеты, которые еще в воздухе.

— Хорошо. Послушай, «мустанг» заправлен?

— Хоть сейчас на взлетную полосу.

— Выгоняйте его из ангара. Возможно, мне скоро придется взлететь.

— Конечно, Кэт. Я, однако, подумал, ты хочешь установить то кресло-катапульту.

— Я скажу тебе, когда понадобится. Ты не видел поблизости Траски или Рида?

— Ну да, не видел. Они здесь с шести утра и все это время опрашивают персонал. Двое парней Рида уже просмотрели мои рабочие документы и проверили заправочные и ремонтные ведомости на личном самолете Такка. Как ты думаешь, чего они там ищут?

— А что ты сам думаешь, Чарли? Ты ведь знал его больше, чем кто-либо еще...

Я замолчал, размышляя, мог ли Такк иметь связь с кубинцами.

Чарли быстро подошел к двери, затем вернулся и наклонился ко мне:

— Конечно, он был связан с ними, Кэт. Он был посредником между группировкой в Майами и теми, что находились на Кубе и замышляли изгнать коммунистов.

— Откуда ты об этом знаешь, Чарли?

— Когда служанка стирает твою одежду... она знает, грязный ты или чистый. Некоторые вещи трудно скрыть. Отверстия от пуль в обшивке крыла, например. Песок на стойках шасси после посадок на мягкий грунт, частые дозаправки топливом, особые приспособления для сбрасывания парашютистов и устройства для погрузки и разгрузки. Он хорошо скрывал эти свои дела. Но меня не одурачишь. — Чарли посмотрел на свои руки и сунул тряпку в задний карман.

Старина Такк был тем человеком, которых называют практичными идеалистами.

— Чарли, а ты-то сам на чьей стороне?

Тот уставился на меня не моргая.

— Я ненавижу этих чертовых коммунистов, — сказал он. — А как ты, Кэт?

Я протянул ему руку в знак солидарности.

— Я тоже.

Он усмехнулся и пожал мою руку.

Джордж Клинтон обедал в Сандрейке, когда я нашел его. Он помахал мне, снял салфетку и предложил мне сигару. Потом он сказал:

— Мне позвонили от Слима Апгейта, чтобы оказать тебе содействие. У тебя есть большие друзья, приятель.

— Я как-то раз оказал ему одну услугу.

— Долги надо платить. Чем могу быть полезен?

— У тебя есть связи в Майами?

— Какого рода?

— Оружие и боеприпасы для группы, находящейся в горах.

— Это можно проверить по прибыли торговцев оружием.

— Не годится. Поставку осуществляет не один человек, здесь задействованы многие. Для такого рода поставок существует только черный рынок. Наш Государственный департамент дал указание проверять всех, кто связан торговыми отношениями с Кубой.

— Я знаю. Они сами там не могут прояснить ситуацию с Кубой и делают все задним числом. Теперь у них большие проблемы.

— О чем это ты?

— Я узнаю, что тебе нужно. Где мне тебя найти?

— Я могу и сам позвонить. Сколько тебе надо времени?

— Если я сразу выйду на надежных людей, то пару часов.

— А как я смогу тебя найти?

Он нацарапал номер на программке спортивного матча и передал ее мне.

— Смотри, как бы не сглазить.

— Не беспокойся, — сказал я. — И еще. Спроси, не знает ли кто-нибудь одного бизнесмена по имени Марсель.

Клинтон медленно вынул сигару изо рта.

— Андро Марсель?

— Может быть. Высокий, худощавый, с усиками, говорит с акцентом.

— Ты ищешь неприятностей, Фэллон.

— Я только этим и живу. Кто он?

— Если бы он занимался только рэкетом, ты назвал бы его просто насильником. Он наследил во многих странах и ведет разгульную жизнь. Последнее, что я слышал о нем, — это то, что он орудовал в Панаме. Ник Махони выследил его и передал материалы Большому Джейку Крейну из Бруклина. Ребята велели Нику разузнать поподробнее, а он допустил глупость. Андро Марсель, кроме прочего, был единственным, кто отвечал за транспортировку наркотиков из Алжира, через Италию и Испанию в Штаты. Он же проследил путь перевозки наркотиков только из Китая.

— То есть Марсель одним камнем убивал двух птиц.

— Правильно. Красные набивали себе кошельки, а моральное падение было ускорено завозом большого количества героина. Но прежде чем ты спросишь, позволь мне сказать следующее. Этот «порошок счастья» — не мое направление. Я не участвую в этом. Я веду учет, только и всего.

— Ну ладно. — Я собрался уходить и встал.

— Фэллон!

— Да.

— Как долго это все продолжается? За нами следят?

— Не беспокойся, за тобой — нет.

— Хорошо. Дай мне знать, если тебе потребуется пара рабочих рук. Они, возможно, тебе пригодятся. Я знаю парней, которые тоже будут рады оказать услугу Слиму.

— Я дам тебе знать.

Затем я позвонил Лоис Хэйс из вестибюля отеля «Джексон» и был тотчас же приглашен. Когда я постучал, она открыла дверь и стояла в проходе, загадочно улыбаясь. Она ждала, когда же я взгляну на нее.

Откровенное, черного цвета белье — это все, что было на ней. Вырез был таким глубоким, что едва прикрывал грудь. Талию подчеркивал туго затянутый пояс.

— Нравится? — спросила она.

— Изящный наряд, но не для большого торжества, — сказал я так равнодушно, как только мог.

Она кивнула, приглашая меня войти, и проводила в комнату. Прекрасно зная, что солнечные лучи, льющиеся в окно, подчеркивают ее силуэт, она подошла к дальней стене. Ее белье просвечивало так, что я испытывал некоторое неудобство.

Есть еще одно ухищрение, чтобы упрочить стабильность любой ситуации. Лоис села, медленно забросив ногу на ногу так, чтобы через разрез белья была видна ее белая гладкая кожа.

Я посмотрел и, оценив это по достоинству, сделал такое выражение лица, которого она от меня и ожидала. Единственная проблема состояла в том, что для меня в этом не было ничего нового. Но женщины, кажется, никогда не принимают это во внимание.

— Ты говорил, что принесешь что-нибудь выпить?

— А ты ведь сказала, что не хочешь попусту тратить время на спиртное?

— Да.

— Ты была права. Здесь очень много работы.

— Что ты имеешь в виду?

— Бананы. Кажется, ты спрашивала о них. Все теперь заинтересовались этими фруктами.

— О?

— Мне продолжать? — Я посмотрел на часы. — Ты как-то обмолвилась об этом и, значит, должна знать кое-что. Ты ведь работаешь корреспондентом, собирая информацию о бизнесе, в основном в сфере политики. Кроме того, ты занимаешься проблемой, связанной с ситуацией на Кубе. Какими бы эти бананы ни были, они уже не являются секретом, и, раз уж я замешан в этом, я бы хотел узнать некоторые подробности, прежде чем подставлять свою шею.

— И как много вы хотите знать, мистер Фэллон?

Я смотрел на нее некоторое время, а затем сказал:

— Все это время, детка, вокруг меня происходят какие-то события. Я пока еще не знаю, как действовать, но все же намереваюсь кое-что разузнать. У меня появилась странная мысль: похоже, без моего участия ничто не может сдвинуться с места...

— Возможно, — вставила она.

— ...или что-то может произойти.

Она потянулась за сигаретой.

— И что ты собираешься предпринять?

— Наверное, сейчас нужно сделать вид, что я ничего не понимаю, потому что, если бы я разбирался в том, что происходит, вероятно, захотел бы пройти тот путь, который не прошел Такк.

Привычным движением она прикурила. Однако я знал, что в этот момент Лоис анализирует мои слова, оценивая и делая выводы.

— Так что же ты намерен делать?

— Я просто хочу удовлетворить свое любопытство, сладкая моя.

— А ты знаешь, что любопытство до добра не доводит?

— Это меня не касается. Я могу позвонить?

Жестом она пригласила к телефону.

— Междугородный?

— Зависит от расстояния.

Она погасила сигарету и встала с кресла.

— Я пока оденусь.

Телефонистка междугородных переговоров ошиблась. Сначала она набрала неправильный номер, но в конце концов соединила меня с Джо Конвеем, который являлся владельцем мастерской по ремонту авиационных двигателей и жил на юге Джерси. Он тоже был летчиком из 252-й эскадрильи истребителей. После войны мне очень редко доводилось встречаться с ним. Во время этих встреч мы с Джо частенько сидели в лондонских барах.

С этим щедрым рыжеволосым парнем было приятно иметь дело. Особенно в полетах, когда ситуация складывалась неблагоприятно: на него всегда можно было положиться. Он, так же как и Стэйси, знал практически всех на авиабазе.

В течение десяти минут Джо с энтузиазмом вспоминал старые дни и только потом понял, что я от него чего-то хочу. Джо знал о смерти Такка из газет и не удивился, услышав, что я унаследовал все его богатство.

Я сказал ему только то, что Такк упомянул два имени и хотел, чтобы я разыскал этих людей... Вердо и Кристи.

Выдержав паузу, Джо воскликнул:

— Боже мой, приятель, эти имена мне знакомы, но, черт побери, никак не вспомню, кто же эти люди. А ты уверен, что они были в нашей эскадрилье?

— Должны были быть. Может, они пришли чуть позже?

— Возможно. Но я тех летчиков тоже почти всех знал. А это очень важно?

— Думаю, что да.

— Вот что я тебе скажу... Я иногда вижусь с Уйти Томпсоном, и у него есть альбом с фотографиями летчиков всей группы. Я попробую посмотреть его альбом, увидим, что из этого выйдет.

— Я ценю твою помощь, Джо.

— Лучше присылай мне побольше клиентов.

— Вас понял.

— Как тебя найти?

— Если я не позвоню, то передай мне весточку на «Большую К».

— Обязательно. Ну, будь повнимательнее.

— Ты же меня знаешь.

Повесив трубку, я сразу набрал номер Джорджа Клинтона, чтобы спросить, выяснил ли он что-нибудь. На этот раз мне повезло.

— Джордж, это Кэт Фэллон. Нашел человека?

После небольшой паузы прозвучал ответ:

— Да, я нашел его.

— Правда?

— Ты знаешь, куда ты лезешь?

— Так расскажи мне.

— О'кей. Твой приятель Такер Стэйси действительно работал с теми, кто против режима Кастро, но я в этом деле не участвую. Такие парни, как Такк, прекрасно знают, что к чему. Стэйси занимался доставкой оружия, но у меня есть сведения, что это только прикрытие, а главное кроется в чем-то другом. По-моему, вопрос касается политики и Такк был замешан в этом.

— Что ты имеешь в виду?

— Он постоянно перевозил важных персон туда и обратно. Теперь слушай... Мои люди берут информацию из самых разных источников. Эта информация надежная, и в своей работе им приходится действовать наверняка. В то же время они не желают быть замешаны во всех этих делах. Они добывают новости покруче, чем агенты ЦРУ. Знаешь, что может произойти, если ты разболтаешь хотя бы что-нибудь и произойдет утечка информации? В этом случае Слим Апгейт даже не попытается прийти тебе на помощь.

— Я слушаю, приятель.

— Ладно. После поражения диктаторского режима на Кубе стало происходить нечто серьезное. Никто, казалось, не знал, что там творится на самом деле, но ситуация была взрывоопасной. Наши агенты работали повсеместно, но натыкались на стену. Как только агент просачивался в ряды сторонников Кастро и узнавал что-нибудь, он не возвращался. Там достаточно хорошо работала контрразведка. Что бы там ни происходило, Стэйси не терял даром времени. Он был умен и прекрасно понимал, что с ним никто не захочет иметь дела, если он ввяжется в политику. Поэтому сферой его деятельности была торговля оружием, боеприпасами, различным оборудованием. Он был бы уязвим с обеих сторон, если бы занялся политикой. Кроме всего, гораздо лучше и выгоднее жить в Майами и получать барыши от продажи оружия, чем играть в политические игры, что может окончиться плачевно.

— А какова роль Андро Марселя?

— Это сторонник Кастро. Он даже и слова не вымолвит о поставках оружия, потому что красные могут поставить все, что готов купить черный рынок. Марсель занимается только политикой. Парни доверяют ему, как доверяют Дертелли и Смитти Боунзу, но не будем об этом.

— Разве Боунз не участвует в этом, сидя у себя в Гаване?

— Конечно, и не жалеет денег, вкладывая их куда угодно, лишь бы добиться своего. Он тоже замешан в политике. Я скажу тебе еще кое-что.

— Что?

— Никто не думает, что смерть Стэйси случайна. Он перевозил людей, когда его самолет упал. Стэйси отлично понимал всю политическую ситуацию и знал, что там происходит.

Когда он закончил, я спросил:

— Это все?

— Все, что я хотел рассказать. Что еще?

— Перелет в Майами. Я хочу выяснить поподробнее об этом случае. И окажи мне содействие в этом.

— Найди Феликса Рэмзи, он работает в компании «Кейбл-Харлей». Адрес есть в справочнике. Феликс обычно действует осторожно. Он окажет тебе помощь, поскольку связан с полицией.

— Понял. Спасибо.

— Тогда удачи тебе. Кто-нибудь нужен из помощников?

— Возможно.

— Я не смогу тебя увидеть, но ты позвони Слиму и передай: я сделал, что в моих силах.

Когда Джордж повесил трубку, я позвонил Апгейту в Нью-Йорк и передал ему просьбу. Слим был доволен и тоже пожелал мне удачи, даже не спрашивая, что я собираюсь делать. Я положил трубку и, сидя в кресле, стал напряженно думать. Меня тревожила только одна вещь... Кто же эти Кристи и Вердо?

— Ну, как я выгляжу? — раздался голос из прихожей.

Лоис Хэйс была одета в черное, из мягкой блестящей ткани платье, подчеркивающее пикантные округлости ее фигуры. Туго затянутый на талии широкий белый пояс зрительно увеличивал ее грудь, которая выпирала, словно реактивные турбины «Боинга-707».

Сравнение было столь удачным, что я улыбнулся. Заметив насмешку на моем лице, Лоис сдвинула брови:

— Что смешного?

— Ничего. К чему весь этот наряд?

— Я думала, ты захочешь взять меня с собой.

— Почему это?

— Потому что ты ищешь что-то. И я тоже. Может быть, мы ищем одно и то же.

— А что ты будешь с этим делать, когда найдешь, крошка?

Она грациозно прошлась по комнате, и я полностью разглядел ее наряд со спины.

— Я хочу написать об этом. Это моя работа. — Выждав мгновение, она медленно повернулась и посмотрела на меня своими большими голубыми глазами. — Так ты возьмешь меня?

Я пожал плечами:

— Почему бы и нет? Может быть, ты выяснишь то, что не удастся узнать мне. Только пошли прямо сейчас, пока я не возбудился.

Она загадочно улыбнулась, сощурив глаза, и кивнула в знак согласия.

Глава 6

Ураган «Ингрид» со времени последнего прогноза погоды набирал скорость. В Майами видели такие ураганы, несущиеся со скоростью сто миль в час, и поэтому по всему побережью принимались срочные меры безопасности.

Этот штат особенно часто страдает от сильных дождей и шквалов, и стихия через пару деньков могла бы обрушиться на него в первую очередь, если, конечно, «Ингрид» не сменит своего направления.

С патрульных самолетов сообщали, что ураган движется прямо на Кубу, и, если ничего не изменится, он продолжит перемещение в северо-западном направлении.

Чарли Трауб немного беспокоился о том, что я собираюсь лететь, но ничего не говорил. Я составил график полета в Майами, провел контрольный осмотр «мустанга» и помог Лоис сесть в откидное кресло. Она не очень удобно устроилась, но я не услышал от нее ни слова жалобы. Чтобы установить сзади это кресло, пришлось снять топливный бак с фюзеляжа, но я и не собирался лететь далеко. Если понадобится лететь на большое расстояние, этот бак прикрепят снова.

Я запустил двигатель, проверил работу радиомаячка, находящегося в конце взлетной полосы, и запросил разрешения диспетчерской службы на вылет.

Уже в воздухе я вышел на радиочастоту аэропорта Майами и летел, не меняя курса, пока аэропорт не показался вдали.

Приземлившись, я подрулил к временной стоянке и подождал, пока заправят «мустанг» и надежно закрепят его. Только после этого я вызвал такси. Лоис познакомила меня с местным репортером по имени Де Витт, который первым написал об исчезновении Такка. Мы встретились за чашкой кофе в ресторане. Де Витт положил передо мной стопку фотографий. Там были снимки, где Такк стоял у самолета на «Большой К», присутствовал на церемонии закладки фундамента здания где-то в Селаде, позировал у здания муниципалитета штата. В основном все фотографии отражали его вклад в строительство Селады, которая превратилась из маленького городка в место, куда любили приезжать туристы. Но из-за недостатка информации о его смерти подробности в общем сводились к тому, что его самолет попал в грозовой фронт. Информация опиралась на результаты спасательного поиска и заявления вертолетчиков, которые заметили обломки самолета, а также рыбака, подобравшего несколько таких обломков. Я записал имена вертолетчиков и рыбака, поблагодарил Де Витта и связался по телефону с авиабазой.

Капитан Роб Ольсен был ответственным по авиабазе, однако находился дома. Он сказал, что придет в клуб через час. На этот раз я позволил Лоис взять напрокат автомобиль по ее кредитной карточке, и мы отправились в клуб.

Капитан недолго рассказывал свою историю... Это была обычная спасательная операция в заданном районе на удалении не более десяти миль от берега. Предполагалось, что Такк просто попытался обогнуть опасное место при сильном ветре, но его самолет затянуло в смерч.

У него были снимки плавающих обломков, оставшихся от «стагервинг-бич». При увеличении можно было рассмотреть подушку сиденья летчика, куски материи и весь в выбоинах бак со знакомой белой линией и большой буквой "К" чуть пониже. Вокруг топливного бака виднелись части фюзеляжа. Нетрудно было догадаться, что это все, что осталось от самолета.

Поскольку на вертолете не оказалось плавучих средств, капитан не стал пытаться поднять это все на борт, а связался по радио с базой и передал координаты; и туда послали патрульный катер. Однако, когда катер прибыл на место, там оказался рыбак, заметивший вертолет. Он уже осмотрел обломки, подобрал часть из них, а затем отдал их спасателям.

Прежде чем мы расстались, я сказал капитану, что когда-то и сам был летчиком, и спросил, что он думает о силе ветра в тот день.

— В том-то и дело, что это просто смешно, — начал он. — Не так все было плохо, как кажется. Для «стагервинг-бич» полет в таких погодных условиях не представляет больших трудностей. Однако вы и сами знаете о молниях. Возможно, это и явилось причиной трагедии. В таком случае теоретически самолет должно было буквально разнести на куски.

— Да, на практике это случается часто.

— Спасибо, капитан, — поблагодарила Лоис. Позже она спросила: — Что теперь?

— Мне хотелось бы получить информацию еще кое о чем.

— И ты не собираешься мне сказать, что это за информация?

— Боюсь, ты не поймешь.

— Почему же?

— Потому что ты не слишком любопытна, сладенькая. Ты сидишь и слушаешь, в то время как я пытаюсь выяснить, что же происходит. Тебя же совершенно не занимают подробности. Ведь ты журналистка, у тебя должно быть чутье на все новости и события. Ты собираешь факты для крупного политического скандала, который может затронуть интересы большой политики, и тебя это даже не интересует!

Лоис разозлилась.

— Ладно, я знаю, к чему ты клонишь.

— Тогда скажи.

— Ты хочешь знать, как погиб Такер Стэйси.

Я усмехнулся:

— Я знаю это, сладкая моя. В полете могут возникнуть любые неожиданности. Я просто хочу понять, почему он погиб.

— Тогда продолжай в том же духе. У тебя хорошо получается. А если твои поиски окажутся безрезультатными, ты сможешь сам для себя придумать интересный рассказ. Если же у тебя есть что-нибудь более конкретное для меня, то...

— Да, есть.

— Что?

— Майами переполнен людьми, настроенными против режима Кастро. Ты кого-нибудь из них знаешь? Они достаточно открыто действуют сейчас.

— Среди них есть такие, что обращаются с призывами к нашему правительству. У них имеется свое правительство, так называемое правительство в ссылке, и...

— О'кей. Тогда попытайся связаться с кем-либо из них. Выйди на самых влиятельных и посмотри, как можно увязать это все с бананами. — Ее взгляд буквально сверлил меня. — Ты ведь берешь откуда-то информацию. Откуда?

— По слухам. Человек, который обмолвился об этом и собирался давать показания перед специальной комиссией конгресса, убит.

— Это тот парень, Гонзалес, о котором сообщалось на прошлой неделе?

— Ага. Он переправился в лодке через залив и плыл около семи дней. Его подобрали в полубессознательном состоянии. Я была там в момент, когда его снимали со спасательного катера, и слышала, что он сказал это слово — «банан».

— Он же был голоден.

— Очень возможно.

— Предположим, ты станешь выяснять. Найдешь ли ты нужных людей?

Лоис пожала плечами, а затем кивнула:

— Я попытаюсь. Мы встретимся позже?

— Неподалеку от того места, где мы взяли напрокат машину, есть мотель «Парамаунт». Я буду там сегодня вечером.

На ее лице появилась улыбка.

— Там две комнаты, — произнес я.

Лоис тут же надула губы.

— Смежные, — добавил я.

Улыбка вновь заиграла на ее губах.

— Вот это мне нравится.

Придя в офис, я застал там Де Витта и попросил показать газетные статьи, касающиеся смерти Гонзалеса. В них сообщалось, что в тот день, когда Гонзалес не прибыл на слушание дела, его нашли мертвым в его спальне, в доме неподалеку от Вашингтона. Хотя полицейский и охранял здание, Гонзалеса задушили. В ходе расследования стало ясно, что убийца забрался по дереву, растущему во дворе, на второй этаж, выдавил стекло и, сделав свое дело, ушел таким же способом. Предполагалось, что убийца — один из фанатиков режима Кастро и что он ловко избежал встречи с полицией.

Де Витт сказал:

— Это не первый случай смерти.

— Да?

— Этот город наводнен людьми с обеих сторон. Они враждуют в открытую, порой не выясняя, за кого ты. К нашему счастью, они вершат расправы в своих кварталах. Но ситуация может обостриться в любой день.

— Безумство.

— Да. Между прочим, ты не нашел, кем был тот парень?

— Нет.

Де Витт пролистал несколько последних газет и из множества выудил одну. В ней на четвертой странице была статья о спасении и последующем убийстве Гонзалеса. В примечании сообщалось о том, что Гонзалес ранее работал на одну американскую промышленную фирму в Гаване, которая затем распалась.

Прочитав это, я спросил:

— Как это?

Он пожал плечами:

— До сих пор его представляли как крестьянина, ушедшего со своей фермы. Оказалось, что он инженер-химик. Хотелось бы мне знать, что он собирался рассказать комиссии.

— Не думаю, что его слова имели бы важное значение. Ведь в комиссии и так никого не слушают.

— Именно так и есть. Что-нибудь еще нужно?

— Где я могу найти этого рыбака?

— Который подобрал обломки самолета?

— Ага.

Де Витт попросил меня подождать и стал копаться в подшивках газет до тех пор, пока не обнаружил то, что искал, после чего вручил мне листок бумаги, на котором были записаны имя и адрес.

— Одна просьба, Фэллон... если ты узнаешь что-нибудь интересное, позвони мне, хорошо?

— Будет сделано. Спасибо тебе.

Питер Клод Сэтвози был худощавым, небольшого роста человеком, который провел большую часть жизни под палящими лучами солнца. Кожа на его лице, шее и руках была огрубевшей, коричневой от загара, с глубокими морщинами.

Старик сидел на краю своего автоприцепа, дымил трубкой и с откровенным удовольствием глядел на закат. Я обратился к нему с просьбой и рассказал о том, что ищу.

Старик с мудрым видом закивал головой. Наконец он докурил, поднялся и сказал:

— Я тоже интересуюсь этим, сынок. До сих пор никто не расспрашивал меня, а я сам не собираюсь попусту тратить время и рассуждать о том, что меня не особенно-то и касается.

— А мне расскажете?

Он выбил пепел из трубки и тут же принялся заново набивать ее.

— Я люблю говорить по существу, сынок. Однако до сих пор еще никто не давал мне такого повода. Ты хочешь узнать о том самолете, да?

— Готов выслушать все, что вы скажете.

— Ладно. Я думаю, что в газетах написали неправду.

— Как это, мистер Сэтвози?

— Мое имя — Питер Клод. Меня все так зовут.

— Да, хорошо.

— Я уже три дня находился в открытом море и рыбачил, когда это произошло. Сейчас я не могу сказать, что уверен, ты слышишь? Я говорю то, что думаю.

— Это очень хорошо.

— В ту ночь был шторм... Когда он уже закончился... я увидел вспышку в небе. Я подумал, что это ракета на таком удалении, а может, что-то еще. Когда что-нибудь происходит рядом, то обычно принимаешь это во внимание. Это же меня не касалось, да и по радио никакого сообщения не было, и я почти уже забыл об этом. Но не прошло и двух дней, как я заметил вертолет и решил подплыть поближе и посмотреть, что же там случилось. Именно тогда я и обнаружил обломки в воде и отдал их властям. Загадочно в этом то, что, если бы самолет упал во время шторма, волны выбросили бы обломки на берег. Но если его падение связано с той вспышкой, что заметил я, то ошибиться местом я не мог.

С интересом я сидел, слушал его и пока не совсем понимал.

— Позже я начал задумываться о том, что подобрал, — продолжал старик свой рассказ. Он подошел к кабине, покопался в ящике, и, когда вернулся, в руках у него были штурвал и кусок кожи от чемодана.

Я взял это у него и рассмотрел как-то по-особому обугленные лоскутки кожи. Одна часть штурвала была сломана, латунный зажим почти полностью расплавлен.

— Я подобрал это неподалеку от того места, где увидел вспышку. — Рыбак помолчал немного, а затем спросил: — Видел ли ты когда-нибудь подобное?

Я кивнул:

— Я видел, как обугливаются изделия из кожи от взрыва бомбы.

— Это динамит, сынок. Я тоже повидал. Теперь ты догадываешься, о чем я думаю все это время?

— Надеюсь, вы правы, Питер Клод. — Я вернул находку и попросил: — Сохраните это. Быть может, эти предметы мне понадобятся.

— У тебя неприятности, сынок?

— Неприятности случаются с каждым, Клод.

— Ты прав, сын мой.

Добравшись до мотеля «Парамаунт», я взял бутылку кока-колы из автомата и, подойдя к двери, вставил ключ в замочную скважину. Открыв дверь, я зажег свет, но не успел поднести ко рту бутылку, чтобы сделать глоток...

— Какого черта?

— Проходите, мистер Фэллон, — пригласил Дел Рид. Он показал рукой на двоих сидевших по разные стороны комнаты здоровенных парней с вежливыми улыбками на лицах.

Мне сразу стало ясно, что это ребята из ФБР, потому что только у агентов бывают такие лица.

— У вас есть разрешение, Рид?

— Разве оно нам понадобится?

— О'кей. Что вы хотите? — Я осмотрелся. — Как вы нашли меня здесь?

— Мы установили за тобой слежку, дружище. Я очень рад тому, что ты откровенно рассказал о своем намерении прилететь сюда. Мы постоянно держали тебя в поле зрения. Однако ты задаешь слишком много вопросов.

— Чего же вы хотите от меня?

— Сейчас скажу. Эти джентльмены — федеральные агенты. Мистер Смит и мистер Джонс — сотрудники одного из отделов по внутренним вопросам. Невероятно, но это их настоящие имена.

— Ну и что?

— Если ты хочешь доставить себе множество хлопот, это вполне реально. Выбирай сам.

— Я не понимаю, — признался я.

Джонс, громадный верзила, заговорил, едва шевеля челюстью:

— Мы тщательно проверили вас, мистер Фэллон. Вы немного наследили в прошлом, а из этого следует, что вам не стоит заниматься расследованием.

Я поставил бутылку на пол и сел на подлокотник кресла.

— Хватит, ребята, меня уже надували специалисты, подобные вам. И у вас это неплохо получается, кроме одной вещи.

— И что же это такое? — спросил Джонс.

— Время. У вас плохо со временем. Вы хотите знать что-то. О'кей, я тоже. Тогда давайте не будем терять время. Как сказал Дел, теперь ваш выбор.

Они быстро обменялись взглядами и кивнули друг другу.

Джонс сказал:

— Иногда в нашей работе приходится идти на риск. Сначала позвольте сказать вам кое-что... С этого момента вы будете иметь дело с сотрудниками национальной безопасности. Прекращайте свое расследование, и вам не нужно будет рисковать. Вам ясно?

— Достаточно ясно, — ответил я.

— Вы понимаете, что вы делаете? — сердито вмешался Дел.

— Спокойно, Рид, — оборвал его Джонс. — Теперь это не ваше дело. — Он наклонился вперед и, глядя на меня в упор, продолжил: — Когда русские свернули базы на Кубе, они увезли и свои ракеты. На аэрофотоснимках было хорошо видно, что ракеты уложены на палубы кораблей. Информация от наших агентов подтвердила это — до определенного момента.

— Продолжайте.

— Но были ли сняты ядерные боеголовки с ракет, узнать не удалось. Давайте теперь предположим следующее, мистер Фэллон. Если хотя бы одно такое устройство разместить на корабле, следующем в военный порт, сюда, в Соединенные Штаты, и, когда судно пришвартуется, взорвать его, вы представляете, что может произойти? — Он сделал паузу и откинулся на спинку кресла, ожидая, пока я переварю сказанное.

Наконец я заявил:

— Так, значит, это и есть тот банан.

Агенты снова переглянулись.

— О чем это вы, мистер Фэллон?

— "Банан". Это название судна или корабля.

У Джонса округлились глаза.

— Где вы узнали об этом?

— Такер Стэйси упомянул об этом на прощание.

— Не шутите, Фэллон.

— Есть такой корабль? — спросил я мягко.

— Да. Это не название корабля, но такое судно имеется. Это кодовое имя корабля. Его так называют в кубинском подполье.

Я окинул взглядом всех троих.

— Где оно сейчас находится?

— Где-то в открытом море.

— Вы не знаете?

— Мы не можем войти в ту зону, где разразился ураган, и найти это судно. Корабль отошел от берегов Кубы, чтобы избежать шторма, — это все, что мы установили. Но мы хотим знать: что вам известно об этом, мистер Фэллон?

— Не больше, чем вам, но мой друг знал об этом.

— Стэйси?

— Да.

— Мы располагаем информацией о том, что Стэйси был тесно связан с кубинцами. Что еще он вам говорил?

— Ничего. Но теперь известна причина, по которой он был убит.

Джонс прищурился:

— Да, это правда, он был убит. Вероятно, он вез кого-то с Кубы на своем самолете, а на борту была заложена мина с динамитом. Кого-то должны были убрать так же, как и Гонзалеса. Того убрали прежде, чем он успел все рассказать. Глупо, — пробормотал он.

— Почему?

— Нам следовало поговорить с ним еще до комиссии. Там хотели, чтобы он немного пришел в себя после своего плавания. Мы могли бы получить информацию раньше. Чертовы дилетанты! — Он тяжело вздохнул и снова откинулся в кресле. — Но мы все равно бы не узнали, где находится судно, Фэллон.

— Вы этого и от меня не узнаете. Это все, что я могу сказать.

В этот момент заговорил Смит. Его голос был похож на хриплый рык, который никак не сочетался с его внешностью.

— Мы заинтересовались. У вас, возможно, личный взгляд на все это.

Я молча посмотрел на него.

— Надеюсь, вы не планируете уехать куда-нибудь в ближайшее время.

— А в чем дело?

— В том, что я буду вашим ближайшим компаньоном, пока это дело не решится. В вашем сознании есть ответ, который нам нужен. Я слишком долго занимаюсь подобными вещами, чтобы не почувствовать, что рано или поздно я получу его от вас.

— Желаю удачи.

Он проигнорировал мою шутку.

— Такер Стэйси рассказал вам что-то. И вы все еще думаете об этом. Я хочу быть рядом с вами, когда вы поймете, что это.

Джонс и Дел Рид встали, а Смит даже не предпринял попытки двинуться. Они не шутили. Они пожелали спокойной ночи, открыли дверь и вышли.

Я взглянул на Смита, и он улыбнулся. Тогда я включил телевизор. Легчайшее дуновение воздуха, которое я ощутил на своей шее, заставило меня обернуться. Смит повернулся тоже и умер, прежде чем успел увидеть, кто это был. Пуля, выпущенная из пистолета с глушителем, попала ему между глаз, и он свалился со стула.

Андро Марсель сказал:

— Ты разговаривал не с теми людьми, мой друг. Сейчас ты пойдешь с нами. С нами ты тоже поговоришь, и если будешь разговаривать хорошо, то умрешь быстро, так же, как и твой друг из ФБР, а не медленно, как это было со многими. Многие прошли через мучительно долгие часы агонии до того, как все же заговорили, — а в конце все равно умерли.

Глава 7

Это была маленькая комнатка, наполненная запахом моря, и я слышал, как где-то внизу шумели волны. Ветер жалобно свистел, набирая силу.

Я лежал на столе, раздетый догола, и яркая лампочка светила мне в глаза. Укол шприца прекратил свое действие, я был в полном сознании и чувствовал, как бьется сердце в моей груди. Андро стоял надо мной, а два головореза — по обе стороны стола. Очень осторожно он провел пальцем по двум шрамам на моем теле.

— Я видел подобные отметины, мистер Фэллон. Они сделаны профессионально.

— Алжир, — ответил я. — Я все еще жив.

— Вполне. У них не было возможности закончить, не так ли? Значит, ты знаком с арабской пыткой, Фэллон?

Я молчал.

— Ага, я вижу, что да. В таком случае давайте не будем начинать все сначала, а сразу перейдем к приемам более эффективным, которые гарантируют результаты.

Он протянул руку к чему-то на столе и показал два заизолированных провода. На конце каждого находился зажим от аккумуляторной батареи типа «крокодил», который мог выдержать большую силу тока.

— Если ты забыл, это необычный прибор. Один конец мы присоединим вот так...

Андро Марсель прикрепил зажим к мочке моего уха. Я дернулся, но это было ничто по сравнению с тем, что меня ожидало впереди.

— Другой конец мы прикрепим к твоим гениталиям. Через определенные промежутки времени будет включаться ток и... Я вижу, ты понимаешь, что произойдет. Это не только болезненно, но и разрушительно. Ты уже никогда не будешь мужчиной, если выживешь. Ты уже никогда не сможешь быть с женщиной или даже захотеть этого. Вероятнее, однако, что ты здесь и умрешь после долгих часов пытки от боли, которую трудно пережить. Неприятно все это представлять, Фэллон, не так ли?

— Тебе недолго осталось жить, Андро.

— Ага... ты все-таки узнал мое имя. Все же, — сказал Андро с невеселой улыбкой, — как и ты, я все еще жив, но мои шансы выжить намного выше. А теперь мы начнем.

— Вы не добьетесь от меня того, чего я сам не знаю.

— Мы увидим. Первый вопрос. О чем ты разговаривал с этим важным полицейским?

Я рассказал ему. Он все равно это знал.

— Они знают, что Стэйси был убит, потому что пытался получить информацию о ядерной боеголовке на корабле.

— Каком корабле?

— Вы называете его «Банан».

Марсель медленно кивнул:

— Да, это так. Ты говоришь правду. Куда идет этот корабль?

— Я не знаю.

Он протянул руку и прикрепил зажим у меня между ног. Я закричал, когда он сказал:

— Включай ток.

Мой крик перерос в дикий вопль, который был совсем не похож на мой голос. Когда они выключили это, по моему лицу ручьями тек пот и все тело спазматически тряслось, — а потом пришла боль.

Андро дал почувствовать ее полностью, дал понять, что это был только секундный промежуток, и представить, что будет, если это продолжится дольше.

— Кто такие Вердо и Кристи, мистер Фэллон? У тебя минута, чтобы поразмышлять. Время прийти в себя, время подумать, а потом мы начнем опять. Причем периоды, когда ты будешь подвергнут этому... э... неприятному воздействию, будут увеличиваться — пока ты не вспомнишь.

Мысли метались в моей голове. Вердо и Кристи. Вердо и Кристи. Только одни они могли освободить меня от всего этого. Кто же они такие, черт возьми! Кто? Кто?!

— Ну, хорошо, Фэллон, еще раз: кто такие Вердо и Кристи?

Он был готов снова кивнуть. Но я понял. Вердо и Кристи. Только не кто, а что.

И я собирался рассказать ему. Пошли они все к черту. Я скажу ему.

Пуля из пистолета Шарон Ортес попала парню, сидевшему у выключателя, прямо в лицо. Его голова буквально развалилась на куски, и, прежде чем они упали, Шарон выстрелила в грудь второму, он рухнул на Андро Марселя и свалил его на пол. Я видел выражение лица Марселя, когда он посмотрел на нее. Это была усмешка идиота, который не знал, что ему сейчас делать, но понимал, что его ожидает. Он начал делать умоляющий жест, но не закончил — Шарон улыбнулась ему в ответ и почти небрежно нажала на спусковой крючок своего тридцать восьмого.

Первая пуля попала ему в живот, и он схватился за брюхо, сложившись пополам. Умоляюще он смотрел на нее, вытянув вперед руку, и следующая пуля, пробив ладонь, угодила ему в грудь и отбросила к столу. Марсель, давясь, прохрипел что-то отвратительное на испанском. Шарон прицелилась и выстрелила ему между глаз.

Она осторожно сняла зажимы и своим шарфом вытерла пот с моего лица.

— Они не успели причинить вам вред, сеньор. Это бы заняло еще много времени.

— Развяжи меня, — выдохнул я.

— Сначала я должна посмотреть на вас.

— Будь ты проклята.

— Ну почему же так, сеньор. Я помню, как вы смотрели на меня недавно. Вы представляете, что я могу сейчас с вами сделать?

Я не ответил ей.

Потом она улыбнулась.

— Но это не будет неприятно, — сказала она. Затем разрезала веревки и смотрела все время, пока я одевался, не переставая улыбаться.

— Как долго ты находилась снаружи?

— Достаточно долго, чтобы понять, что вы ничего не скажете им, сеньор.

Она не знала, подумал я. Она не права, но она не знала.

Теперь Шарон выглядела по-другому. Улыбка исчезла с ее лица, и на нем появилось выражение озабоченности. Она нежно прикоснулась к моей руке.

— Сейчас я знаю, на чьей вы стороне, сеньор.

— Как ты нашла меня, Шарон?

— Я следила за Андро Марселем. Он считал себя настолько умным, что иногда делал глупости. Он не понимал, что наша организация очень эффективна. Нас немного, может быть, но мы чрезвычайно эффективны. Я знала, что он выйдет на вас. Вы — ключ, сеньор, ко всему, что мы имеем.

— Теперь я понимаю, в чем дело, дорогая, — сказал я.

— Сеньор?

— Обо всем этом. Я все понял. Я знаю и о корабле, который вы называете «Банан».

— И о том, куда он идет?

— Пока нет.

Сильное разочарование отразилось на ее лице.

— Очень, очень скоро, малыш, еще несколько минут. Посмотри, где мы?

— На южном конце причала.

— Где-нибудь поблизости есть телефон?

— Да, я знаю, где он.

— Отлично, тогда пошли.

Своим звонком я вытащил Чарли Трауба из кровати и спросил, записывал ли Такер переговоры с контрольно-диспетчерской вышкой.

Он ответил:

— Конечно, когда хотел иметь полный отчет о своих полетах. А почему ты спрашиваешь?

— "Вердо" и «Кристи» — записывающие устройства, которые мы применяли раньше во время разведывательных полетов, когда в спешке не могли нанести что-либо на карту. Их установил офицер разведки в нашей эскадрилье. Такк все еще пользовался этой системой. У тебя магнитофон есть?

— Да, есть на вышке.

— Соедини меня с ней, а сам отправляйся туда и поставь пленку последнего полета Такка. Он наверняка передавал информацию, а если все записывалось автоматически, диспетчер на вышке, не зная, что на пленке, мог просто сдать ее в архив.

— Но...

— Давай поторапливайся.

Некоторое время спустя в трубке опять раздался голос Чарли:

— Кэт?

— Да, слушаю.

— Пленка готова.

— Прокрути ее.

И я снова услышал голос Такка сквозь гудение двигателей. Очень спокойно он доложил свое местоположение и то, что у него на борту антикастровский агент со сведениями о «Банане». Он не рисковал. В случае, если что-нибудь произойдет до того, как он приземлится, Такк хотел иметь заявление на пленке, пусть даже и не подтвержденное документами.

«Банан» был кораблем, который назывался «Леона» и направлялся в Панамский канал, где должен был быть взорван. Это бы, конечно, не нанесло сильного ущерба нашей военной или экономической мощи. Но это и не было задачей «Банана». Это была провокационная кампания, которую хотели организовать красные, с тем чтобы она сработала против нас. Это было бы что-то типа поджога рейхстага с целью обвинить в произошедшем оппозицию. «Холодная война» переросла бы в «горячую». А у красных появился бы повод, чтобы ввести свои войска и использовать свою пропагандистскую машину на полный мах. Кто бы встал на нашу сторону?

Голос Такка неожиданно оборвался. Он умер. Я повесил трубку и объяснил все Шарон.

— Уже слишком поздно, сеньор?

Мне необходимо было сделать еще один звонок. И он будет самым главным. После трех неудачных попыток я наконец связался с человеком по имени Джонс. Я рассказал ему, что Смит мертв и его убийца тоже. Я сказал еще, что остался только один способ все уладить, и этот способ — мой.

Джонс спокойно спросил:

— Как это можно сделать?

— Я сделаю это.

— А что вы хотите от меня?

— Доклады с самолетов, патрулирующих зону урагана. Кто-нибудь из пилотов мог заметить корабль. Это возможно?

— Я устрою это. Как я свяжусь с вами?

— Я позвоню с другого телефона, — ответил я и повесил трубку.

Люди на грузовике уже ждали около моего «мустанга». Им не потребовалось много времени, чтобы подцепить две бомбы под крылья самолета. Когда все было готово, они с любопытством посмотрели на меня и уехали.

Я позвонил Джонсу. У него уже была нужная информация, но его голос дрожал.

— Послушайте, Фэллон...

— Нет времени, дружище. Когда все будет позади, я объясню. Но не сейчас. Где корабль?

Он дал мне координаты, и я записал их.

Шарон ждала меня рядом с самолетом, ее глаза были влажными of слез.

— Ты думаешь, что сможешь это сделать?

— Я буду стараться изо всех сил.

Я поцеловал ее и добавил:

— Я вернусь, Шарон.

Контрольно-диспетчерская вышка не хотела давать мне разрешение на взлет, но я не оставил им шанса сказать мне об этом. Я быстро взлетел, набрал нужную высоту и пошел на крейсерской скорости. Вскоре я обогнул зону урагана. Где-то внизу подо мной шла «Леона» со своим грузом мирового разрушения на борту.

Глава 8

Я обнаружил «Леону» в десяти милях от предполагаемого курса. Чтобы убедиться, я снизился, включил посадочные огни и увидел ее название на борту. С палубы ответили пулеметными очередями.

Только две попытки. Это все, что у меня было.

Я сделал первый заход с кормы и сбросил бомбу. Оглянувшись, я увидел желтую вспышку и сильный крен судна, которое приняло на себя удар близкого разрыва. На палубе загорелись огни, забегали люди, и меня попытались поймать в луч прожектора, но не тут-то было.

Я набрал высоту и начал делать заход на сто восемьдесят градусов, когда вдруг почувствовал сильный рывок с левой стороны. Внутри у меня все похолодело. Далеко внизу вторая бомба бесполезно взорвалась в полумиле от «Леоны».

Какое-то мгновение я думал о таране. Но у меня не хватило на это смелости. В беспомощной ярости я кружил над «Леоной», проклиная свой потрепанный самолет и то, что я не проверил все сам. В последний раз я взглянул вниз. Но там что-то изменилось. Корабль остановился. Он сильно накренился и начал тонуть.

Первая бомба разорвалась совсем рядом, и старая обшивка корабля не выдержала. Черт возьми! Я... мы победили!

Я взял обратный курс, но не мог удержаться, чтобы не посмотреть назад. Я был уже высоко и далеко от «Леоны», когда она взорвалась. Никакой яркой вспышки. Никакого облака. Она, должно быть, была уже под водой, когда это произошло. Просто красивое разноцветное свечение, постепенно затухавшее по краям.

А завтра сейсмограф выдаст данные о странной подводной активности, рыбаки обнаружат большие косяки мертвой рыбы или счетчик Гейгера отметит повышенную радиоактивность. И это все.

Я обогнал язык урагана, который протянулся в сторону Флориды, и приземлился на ту же полосу. Шарон все еще ждала меня у ангара, ветер срывал с нее платье. С вышки подавали сигналы, чтобы я заруливал в укрытие, и навстречу мне ехал грузовик с включенными фарами. Я помахал руками, показывая, что сейчас буду опять взлетать, шофер прокричал что-то неинтеллигентное и развернулся.

Но двигатель начал барахлить, и я перевел его на высокие обороты. Я не смогу сейчас остановить его и пустить снова, если не залезу в него и как следует не покопаюсь. Старые поломки опять давали о себе знать, несмотря на работу, выполненную Чарли.

Я подрулил поближе к воротам ангара, где меньше дуло, заблокировал тормоза, выскочил из кабины и подставил колодки под колеса. То, что я делал, никуда не годилось, но выбора у меня не было.

Шарон бросилась мне в объятия и положила голову на грудь. Сквозь рев двигателя за моей спиной я прокричал, что все в порядке.

— Корабля больше нет. Мы сделали это. А теперь внутрь. Мне нужно еще позвонить. — Я взял трубку и начал набирать номер.

— Кому ты звонишь? — спросила она.

— Связному. Есть кое-что, в чем я должен быть уверен.

Голос, раздавшийся от двери, произнес:

— Ты можешь быть в этом уверен, Фэллон. Повесь трубку.

Мы оба обернулись.

Там стояла Лоис Хэйс, держа в руке пистолет. Я повесил трубку.

— Да, теперь я уверен, Лоис. Я знал, как меня нашли Дел Рид, Джонс и Смит — но не Андро Марсель. Ты была единственным человеком, который знал о мотеле «Парамаунт».

— Ты совершенно прав. Я сказала ему.

— Ты агент, Лоис?

— Думай что хочешь.

Ветер надрывно завывал. Ураган был совсем близко. Так же близко, как и смерть. Я проговорил:

— Слишком поздно, Лоис. «Леона» на дне, бомбы нет. Пропаганда — это мертвое дело.

— Разве? Я так не считаю.

Я подумал о пистолете Шарон, который был рядом со мной, в ее кармане.

Но Лоис Хэйс словно читала мои мысли.

— Нет, — сказала она нам обоим. — У васничего не получится. Абсолютно ничего.

Пытаясь потянуть время, я спросил:

— Как ты это сделаешь?

— Если ты думал об этом, то поймешь. Завтра в газетах появится статья, и мы все же выиграем. Жалко, что ты не сможешь ее увидеть.

— Какая статья?

— О том, как американский гражданин совершил акт неслыханной жестокости при содействии, помощи и участии правительственного агента этой страны и уничтожил невинное торговое кубинское судно, шедшее в нейтральную страну. Это будет мой рассказ.

— А что о нас?

— А вы, когда вас обвинили в том, что вы совершили, попытались захватить меня и мне пришлось вас пристрелить. Никто не будет отрицать этого. Да, Фэллон, ты проиграл. И тебе лучше умереть.

Она снова улыбнулась и подняла пистолет немного выше.

— Наружу, пожалуйста. Я не хочу, чтобы кто-нибудь случайно услышал выстрелы.

Она, не поворачиваясь к нам спиной, прошла в дверь, и мы последовали за ней.

Ногти Шарон впились мне в ладонь, но я крепко держал ее руку.

Слова Такка «Кто-то из нас еще остался» вспомнились мне.

Да, кто-то остался.

Мы оказались под ужасным ветром, песок впивался нам в лица. Я так же крепко держал Шарон и продолжал идти, Лоис шла спиной, готовая нажать на спуск. Мы шли вперед и шли, и нас было трое, трое тех, которые еще остались, — двое впереди и один сзади. И единственное, что мы слышали, — завывание урагана.

Пистолет поднялся, Лоис сделала последний шаг, и тут только по нашим лицам поняла, что мы все же победили. Кто-то из нас все еще остался, как сказал Такк, — двое впереди и один сзади нее.

Она закричала, попав под вращающиеся лопасти «мустанга», и превратилась в красную пену, которую, как туман, унесло ветром.

1

9,65 мм.