Официант был одним из них. Внимательно осмотрев тарелки, столовые приборы и все остальное, успокоенный, он вышел из номера. Наутро я вел себя в сортире таким же образом, так что если они и обращали на это внимание, то могли просто причислить меня к тем, у кого кишечник работает как часы.
На седьмой день плоская маленькая имитация пистолета была готова. Единственным отступлением от обычного порядка — которое они, кстати, не заметили — было то, что на этот раз я прихватил с собой в ванную бутылочку с ворчестерским соусом, придавшим нужный оттенок игрушечному пистолетику. Когда я вернулся, пистолет был у меня под рубашкой, а бутылочка снова на подносе — пришла пора вызывать официанта.
Нужно было все рассчитать. Они явно предполагали, что я раскушу официанта, поэтому не могли предоставить мне шанса наброситься на него и отобрать револьвер, значит, он, скорее всего, безоружен. Дверь всегда запиралась снаружи и отпиралась, только когда мне приносили еду или когда входила горничная. Горничная была служащей отеля, так что в коридоре должен был кто-то находиться, на случай если я захочу прорваться в момент ее появления. Но когда входил официант, вряд ли охрана была начеку.
Он приходил строго по расписанию, но действовал уже не так внимательно и настороженно. Я давно изучил его поведение. Когда он направился с подносом к двери, я поспешил за ним, якобы включить телевизор, по дороге схватил со стола бутылочку с соусом и, оказавшись в единственном месте, которое не просматривалось из прозрачного зеркала, стукнул парня по уху.
Я уже был за дверью, с деревянным пистолетом в руке. Тип, сидевший в коридоре, лениво обернулся, ожидая увидеть официанта, и чуть не подавился слюной. Прежде чем он успел что-либо предпринять, я покачал головой и сказал:
— Даже не пытайся, старина. Лучше повернись.
Все произошло молниеносно. Он сделал так, как я сказал. Я вытащил пистолет из его кобуры и толкнул молодца в противоположную дверь. Внутри обнаружился еще один тип с таким же ошарашенным видом. Мне даже не пришлось ничего говорить, он тут же выложил руки на стол, за которым играл в карты, и позволил взять пистолет. Все, что он смог, — взглянуть на напарника и хрипло прошептать:
— Как, черт побери, это случилось?
— У него был пистолет, — ответил тот.
— Но... где?
— Заткнитесь, — приказал я.
Я приковал их к батарее их собственными наручниками, засунул им кляпы, связал ноги простынями, чтобы они не слишком шумели, а затем послал обоим прощальный поцелуй. Они выглядели довольно печально. Завтра, впрочем, они будут еще печальнее — как и многие другие.
Но коль скоро я не один из них, значит, все в порядке.
Остальное было делом техники.
Лифтер, после того как я присвоил его пистолет, спустил меня на нижний этаж, парень почти не сопротивлялся, пока я связывал его и засовывал в рот кляп, для чего я воспользовался его же одеждой. С типом у бокового выхода тоже не возникло особых проблем. Охранявший внутренний дворик так и подпрыгнул от ужаса, но был подвергнут той же процедуре. К этому времени у меня уже скопился целый арсенал, лишняя тяжесть мне была ни к чему, поэтому я сложил оружие горкой рядом с последней жертвой, водрузив сверху мою деревянную модель, как наглядный урок, — и перемахнул через забор.
* * *
На этот раз я заставил их попариться недельку. Я пробил брешь в их системе, чертовски отчетливо представляя, что происходит сейчас за многими закрытыми дверями. Каждый раз, когда думал об этом, я не мог сдержать ухмылку, а затем разражался смехом; окружающие невольно косились в мою сторону, опасаясь, что я не в себе. Если бы они знали, какую отличную шутку я проделал, — смеялись бы вместе со мной.
Но эта неделя была им на руку, а я не отдавал себе в том отчета. Жизнь становится слишком занудной без маленьких провокаций, а мне бросили крупный вызов. Я заставил их проглотить мою выходку, но самая крутая шутка была еще впереди. Мысль об этом с каждым днем грела меня все сильнее.
Через шесть дней я решил, что для них достаточно. В субботу я вернулся в отель «Монтебан», спросил у испуганного клерка тот же номер, который занимал неделю назад, поднялся, включил телевизор и, развалившись на кровати, стал ждать, когда клерк вызовет своих мальчиков.
Да, черт побери, мальчик оказался что надо. Вряд ли я встречался с такими агентами раньше — самая очаровательная женщина, которую я когда-либо видел, и если они хотели удержать меня от побега, то первым делом должны были прислать эту милашку. Ее волосы — длинные и темные, в которых словно запутались солнечные лучи, — так непринужденно окутывали ее плечи, что невольно хотелось взглянуть на все остальное. Если у вас, конечно, была такая возможность. Она вряд ли могла бы позировать для модных журналов, но с мужской точки зрения ее пропорции были верхом геометрического совершенства. Хотя и состояла на государственной службе, она не пыталась скрыть полную округлость своих грудей, крутой изгиб бедер и упругий, плоский живот. Ей бы это не удалось в любом случае, уж слишком она была привлекательна. У нее были огромные темные глаза, с немного восточным разрезом, и полные губы, влажно блестевшие, пока с легкой кривой улыбкой она мгновение рассматривала меня, а затем опустилась на стул.
— Кимберли Стейси, — сказала она. — Б-4, разведка, секция А. Так, значит, ты и есть то самое чудовище.
— Черт побери! — Это было все, что я мог выговорить.
На этот раз она улыбнулась чуть шире:
— Ты сбил с толку многих моих коллег, Морган.
— Так вот почему они не пришли сами.
— Нет... они просто решили, что так будет конспиративнее. Зачем ты это сделал?
Я вскочил и уставился на нее:
— Потому, что мне не нравится, когда мне пытаются что-то навязать. Они заслужили этот чертов урок...
— Нет, — прервала она. — Я не это имела в виду. Зачем ты вернулся?
На моих губах снова заиграла ухмылка.
— Я заскучал. Мне интересно, я хочу посмотреть, что будет дальше.
Кимберли кивнула, словно совершенно понимала меня.
— А когда опять наскучит?
Я пожал плечами:
— Тогда придумаю что-нибудь еще.
— У тебя только два пути, — напомнила она.
— Неужели?
— Теперь тебя тут же убьют, если, ты выкинешь что-то еще. Таков приказ.
— Зачем они парили меня здесь целую неделю?
— Чтобы уладить кое-какие детали. Они не хотят привлекать внимание к этому делу.
— Будь откровенной, милашка, — фыркнул я. — Они уже давно все уладили.
Ее рот раскрылся в беззвучном смехе, и я смог рассмотреть ровную полоску белых зубов.
— Я думаю, они проверяли тебя. Окружили максимальной охраной и стали ждать, что ты предпримешь. Хотя и не предполагали, что ты сумеешь уйти. И ты совсем сбил их с толку, когда вернулся. Больше они не станут держать тебя здесь.
— Значит?..
— Теперь ты отправишься со мной. Спокойно, без суеты, без спешки, и мы поможем тебе сделать правильный выбор.
— А если я не соглашусь?
Ее глаза сверкнули.
— Мне придется тебе помочь.
Я невольно рассмеялся:
— О'кей, малышка, после такой угрозы я полностью деморализован. Осталось лишь одно.
— Что такое?
— Держись за мою руку. Так тебе будет безопаснее.
— Не будь таким самоуверенным, Морган, — серьезно ответила она.
* * *
Что-то изменилось в выражении их лиц. Мои новые друзья были по-прежнему агрессивными, но появившееся невольное уважение сейчас несколько смягчало наше противостояние. Один Джек Доерти с тем же кислым видом посасывал огрызок сигары, поглядывая на меня без всякого любопытства.
Кимберли присела рядом со мной, и только после этого я выпустил ее руку. Мы лишь внизу освободились от сопровождающих, которые, едва мы вышли из отеля, тут же окружили нас и потом залезли в такси, поехавшие впереди и позади нашего. Это были люди другого сорта, они откровенно оценивали меня взглядами, надеясь, что я выкину что-нибудь во время их дежурства, и явно разочаровались, когда я этого не сделал.
Гэвин Вуларт занял свое место во главе стола и снова принялся перебирать бумаги. Парню давно пора покончить с вредной привычкой, а то однажды кто-нибудь воспользуется этим. Наконец он произнес:
— Вы прибегнули к очень остроумной уловке, мистер Морган.
Я пожал плечами:
— Благодарю. Может, в следующий раз это заставит ваших ребят быть повнимательнее.
— Следующего раза не будет.
— Так вы сказали и в прошлый раз.
Краска стала заливать его щеки.
— Только один вопрос... Зачем вы вернулись?
Я увидел, как Ким на долю секунды повернула лицо в мою сторону, и почувствовал, что она улыбается.
— Мне стало скучно, — ответил я ему.
— Никаких других причин?
— Какие же еще могут быть причины?
— Мы надеялись, что вами двигал скорее патриотизм.
— Чушь, — фыркнул я.
Кто-то закашлялся, Картер из министерства финансов спросил:
— Вы в наилучшей форме, когда скучаете, так я полагаю?
— Я никогда ничего, не делал по другим мотивам.
— Тогда надеюсь, мы не совершаем ошибку.
— Что это может значить?
Все почему-то повернулись и обменялись быстрыми взглядами.
— Мы вернемся к этому позже, а теперь, мистер Гэвин...
Гэвин Вуларт кивнул и откашлялся.
— Ваше возвращение, как я это понимаю, означает, что вы принимаете условия нашего... хм... предложения.
— Именно, — ответил я.
— Тогда позвольте перейти к сути всего дела. Время очень важно для нас. Мы больше не можем тратить его попусту. Каждый упущенный день, каждый час наносит ущерб нашей национальной безопасности. Нам надо вас тщательно проинструктировать.
— Я быстро все схватываю, детка. Не тратьте время на детали.
Краска снова залила его лицо, и он кивнул.
— Скажите мне, Морган, вы слышали когда-нибудь о Роуз-Касл?
Волосы на моем затылке будто встали дыбом и вонзились в кожу.
Да, я знал, что такое Роуз-Касл. По крайней мере, слышал о ней от тех, кто сидел там. Гранитная крепость, выстроенная испанцами в 1630 году, символ смерти и разрушений, ставшая тюрьмой для политических преступников; в нее невозможно проникнуть, и из нее совершенно невозможно сбежать. Испанцев не очень-то заботили современные представления о том, в каких условиях должны содержаться заключенные.
— Так, значит, вот где он, — сказал я. — Да, я знаю, что это такое.
Вуларт внимательно изучил мое лицо и любезно заметил:
— Да, я вижу, что она вам знакома. — Он помолчал и продолжил: — Имя Виктор Сейбл говорит вам о чем-нибудь?
— Нет.
— Вы и не могли слышать о нем. Именно он нам и нужен. — Из стопки бумаг он вытащил три фотографии и протянул мне. На снимках в профиль и анфас был мужчина около шестидесяти лет, частично лысый, седой, со странным выражением лица — сочетание серьезности и одержимости с тем, что я определил как полная безобидность. Но почему-то он был чертовски важен.
— Его прошлое?
— Ничего такого, что вам следовало бы знать, Морган. — Из бумаг, лежавших перед ним, Вуларт достал несколько листов и также передал мне. — Подробный план Роуз-Касл, настолько подробный, насколько это в наших силах. Самое важное — это оригинальный архитектурный план, нам удалось раздобыть его в архивах Мадрида. Остальное — кое-какая информация, которую нам сообщили бывшие обитатели и несколько подкупленных охранников. Тем не менее, внутри тюрьмы производились различные перестройки, о которых мы до сих пор так и не получили никаких сведений.
Я взял схемы и внимательно посмотрел на них. Уже через секунду стало ясно, что тюрьма была построена на совесть. От меня требовали нереального, когда просили совершить побег оттуда. Я вернул бумаги Вуларту, но он отмахнулся от них:
— Оставьте себе для изучения, Морган.
Я ухмыльнулся:
— Я уже все понял, Вуларт. Я могу прямо сейчас составить вам копию.
Впервые заговорил мистер Райс:
— Я надеюсь, вы не шутите, мистер Морган.
— Речь идет о моей жизни, приятель; так что не беспокойтесь, не шучу.
— Это не обычная операция. Мы не хотим полагаться на случай.
— Я тоже не хочу. Желаете, чтобы я продемонстрировал вам возможности моей памяти?
Я был раздражен, и они почувствовали это. Картер сказал:
— Все в порядке, Морган. Нам придется поверить вам на слово.
— Ну, тогда продолжайте.
Вуларт еще немного пошуршал листами, прежде чем взглянуть на меня.
— Мы собираемся обосновать ваше присутствие в данной стране тем, что вы скрываетесь от правосудия. Там знают о вашем куше в сорок миллионов долларов, они всегда с радостью принимают богатых беглецов, коль скоро тем есть чем платить за удовольствия. Между нашими государствами не действует закон об экстрадиции, так что все, кто добирается до их берегов, оказываются в безопасности... на какое-то время хотя бы. Мои губы скривились в насмешливую гримасу.
— Значит, они будут рассчитывать на то, что я оплачу за свои привилегии. Мне нужна финансовая поддержка.
— Морган... — В голосе Раиса звучал упрек.
Я сказал:
— Если вы надеялись, что я воспользуюсь своими миллионами, вы полные кретины. Так я признаю свою вину и сам приведу вас к добыче. Нет, друзья мои, у вас есть специальный фонд для подобных целей, и я с радостью им воспользуюсь.
Райс медленно кивнул, его глаза так и горели злобой.
— Мы к этому еще вернемся, Морган.
— Но просто для размышлений, — добавил я, — имейте в виду: не исключено, что у меня вовсе нет этих денег.
— В данном случае нас заботит другое.
— Да уж, черт побери, — засмеялся я. — Ну так когда все начнется?
Разговор на мгновение затих, это было похоже на колебание перед тем, как ступить на неизвестную территорию, откуда, быть может, не будет путей возврата. Затем Вуларт сказал:
— Немедленно. В ваших действиях не будет ничего особенного. Вы сами предпримете все меры по своей эвакуации, используя собственные методы. Наше сотрудничество заключается в том, что мы следим за вами, пока вы осуществляете эту задачу. Для человека ваших способностей это должно быть совсем не трудно. Мы не предпримем ни малейшей попытки задержать кого бы то ни было из ваших... э... подручных, так что, если захотите прибегнуть к помощи друзей, можете, не раздумывая, это сделать.
— Вы упомянули о преступлении, которое я должен буду совершить.
— Какое-нибудь неприкрытое противодействие властям, — ответил Вуларт. — Мы оставляем это на ваше усмотрение.
— Они пристрелят меня на месте, дружище, — напомнил я.
— Они этого не сделают, если будут считать вас лицом с особыми финансовыми возможностями, — улыбнулся он. — Сначала они постараются выудить из вас ваше состояние.
— А когда они сделают это?
— Вот тогда вас пристрелят, — сказал он.
— Какие милые люди.
— Вам следует привыкать, — саркастически заметил Вуларт, взял в руки очередной лист и внимательно просмотрел его. — Банковский счет на сумму двадцать пять тысяч долларов будет открыт на имя М.А. Винтерса. — Он перебросил мне две банковские карточки. — Подпишите.
Я написал «М.А. Винтерс» там, где следовало, и бросил карточки обратно.
— Кроме того, — продолжал он, — в филиале этого банка на Майами мы абонировали сейф на то же имя. У вас будут ключи. В сейфе находится карта, на которой якобы помечено место, где спрятаны украденные вами деньги, на самом деле это одно из наших мест. В том случае, если вы будете вынуждены разгласить тайну сейфа и отдать ключи, мы сразу узнаем, что вы провалили операцию; но если кто-нибудь попытается найти место, указанное на карте, мы, по крайней мере, сможем схватить одного из их людей, который, вероятно, окажется нам полезен.
— Гениально, — заметил я.
Он пропустил мой тон мимо ушей.
— Все должно быть предельно простым, чтобы выглядеть правдоподобным. Вам остается не такой уж большой выбор. Человек в вашем положении вынужден либо бежать, либо скрываться. До последнего времени вы прятались. Значит, пора пуститься в бега.
— Почему?
Вновь возникла маленькая неловкая пауза в разговоре. Затем Вуларт сказал:
— Это тоже очень просто. Вы нашли женщину.
Ощущение было похоже на то, когда солнце вдруг пробивается через облака; оно с трудом принимало форму, но наконец до моего сознания стало что-то доходить. Я обернулся на Кимберли Стейси, не совсем веря своим ушам. Но она не отрицала. Ее спокойный, профессиональный, жесткий взгляд подтвердил то, что я услышал, но я должен был удостовериться.
— Ее? Она тот самый агент, который отправится со мной?
— Совершенно верно, Морган.
— Да вы сошли с ума!
— Разве?
— Как, черт побери, она сможет удержать меня?
Глаза Вуларта превратились в щелки.
— Мисс Стейси уже подстрелила пятерых мужчин, Морган. Она обучена всему, что требует ее профессия, и числится одним из лучших наших оперативников. Я бы не стал недооценивать ее.
Я почти вскочил, слова застревали в горле.
— Черт побери! Вы что, считаете, будто этих людей так легко провести? И они не сумеют раскусить такой дурацкий план? Они сразу увидят, что за мной хвост...
Гэвин Вуларт покачал головой, его губы скривились в кислую улыбку.
— Я ведь уже говорил вам, Морган: мы старались, чтобы все выглядело просто. Она не будет сидеть у вас на хвосте. Она будет вашей женой.
Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но Вуларт не дал мне произнести ни звука.
— Вашей законной женой, — повторил он, — на тот случай, если кому-нибудь вздумается проверять. Вас поженит мировой судья в штате Джорджия.
— Проклятье! — выдохнул я.
Ким Стейси блеснула глазами из своего угла:
— Нам предстоит отличный медовый месяц, Морган.
Глава 3
Они дали мне оправиться от шока, затем познакомили с теми людьми, которые должны были помочь сэкономить мое время, не тратя его на разные технические нюансы. У меня оставалось три дня до нашего отправления на юг, на Флорида-Кис, откуда планировался побег; когда я стал настаивать на том, чтобы в течение этих трех дней меня никто не проверял и не устанавливал за мной хвост, они согласились. Ким Стейси дежурила в отеле «Марк Сэнфорд» на тот случай, если мне по той или иной причине понадобится контакт с ней; она должна была заняться последними приготовлениями.
Когда совещание закончилось, они позволили мне просто встать и уйти.
Сумасшедшие, думал я, настоящие сумасшедшие. Все это время я был в розыске, а теперь они разрешают вот так встать и уйти; надеюсь, что меня не выследит и не пристрелит какой-нибудь чересчур наблюдательный коп, ничего не знающий о нашей сделке. Но они поверили мне. Именно эта чертова деталь не давала мне покоя. Старый Морган-налетчик, с одной стороны, и эта маленькая штучка внутри меня, с другой, не позволят мне встать на дыбы. Они проделали такое же со славным сэром Генри Морганом. Корона предоставила ему полномочия, и он расправился с ее врагами. Он вздернул на виселице своих давних друзей, чтобы стать губернатором... Его же самого ждал другой конец. Но по крайней мере, он прожил достаточно, чтобы насладиться плодами собственных проделок.
Во всем этом была только одна смешная мелочь. Сорок миллионов долларов. Чтобы сбить меня с ног, они могли предъявить мне дюжину других обвинений, но выбрали именно это.
А у меня их не было.
Но где-то деньги были — и они, черт побери, не могли с этим смириться.
* * *
Миссис Густав Таймли ласково называли Гусси, она уже целых тридцать лет промышляла тем, что укрывала беглецов. Ее заведение было опрятным и скромным: обычный меблированный дом в западной части Манхэттена, где-то в середине сороковых улиц. Она держала рот на замке, никогда не задавала вопросов, ее репутация осталась неизменной, несмотря на то что в ее владениях произошло не менее дюжины арестов. В этом районе окопалось немало подозрительных элементов, и никто и не думал трогать пожилую вдову только потому, что разыскиваемая персона остановилась у нее под вымышленным именем.
Я постучал в дверь, и Гусси открыла, все в том же махровом халате, в каком я видел ее в последний раз.
— Морган, — сказала она.
— Привет, Гусси. — Я зашел внутрь, не дожидаясь приглашения, и плотно затворил за собой дверь.
— Ты ведешь себя не очень умно, Морган.
— Тебя здесь навещали?
— Как будто не знаешь.
Она хмыкнула и направилась к дивану, на который шумно опустилась.
— С тех пор как тебя взяли, дела идут паршиво. Меня постоянно прочесывают, и никто из ребят больше не хочет здесь останавливаться. Мне приходится довольствоваться лишь вонючими временными постояльцами да компаниями с кораблей.
— Кажется, ты не очень удивлена моим визитом.
Она прикурила сигаретку и выпустила в моем направлении облако дыма.
— Вы все возвращаетесь рано или поздно. Только на этот раз ты не сможешь здесь остановиться, Морган. Они действительно прижали меня.
— Расслабься, Гусси.
— Тогда зачем ты пришел?
— Информация.
— Я ничего не знаю.
— Никто не пострадает, а если дело выгорит, ты получишь свою долю, — сказал я.
Ее массивные плечи приподнялись, а толстая ручка махнула в мою сторону.
— Так спрашивай. Что тебе нужно?
Я придвинул к себе стул с прямой спинкой и сел.
— Кто занимал мою комнату до меня?
Гусси нахмурилась и уточнила:
— Перед тем, как тебя забрали отсюда?
— Да.
— Черт, Морган...
Она нахмурилась и снова пожала плечами; затем дотянулась до дырявой плетеной корзинки, стоявшей рядом с диваном, и вытащила оттуда потрепанный гроссбух. Раскрыв его, Гусси долго водила пальцем по страницам, пока не нашла то, что искала, и задумчиво кивнула:
— Тип по имени Мелвин Гросс. Он был стюардом на корабле. Два раза останавливался у меня во время отпуска на берег. Он...
— До него, Гусси.
Она помусолила еще пару страниц и выдала новое имя:
— Марио Туллиус. Появился больной, провалялся пару дней в постели, потом его увезли в Белльвью, там он и умер от пневмонии. Кажется, он был докером.
— Попробуй еще, — сказал я.
— Горман Ярд. Он провел здесь три недели. Джоуи Джолли попросил меня принять его, на Ярда уже был выписан ордер на арест в Сиракузах.
— За что?
— Сбил каких-то прохожих и уехал. Спорю, ему заплатили за то, чтобы он сделал это. Выглядел он именно таким образом. Я не знаю, куда он направился после того, как съехал отсюда. — Она подозрительно взглянула на меня: — А в чем дело, собственно говоря?
Я не ответил.
— Кто был до него?
Гусси не стала никуда смотреть.
— Бернис Кейс, — сказала она, — маленькая умная шлюшка. С ней не было никаких хлопот. Никогда не приводила сюда своих клиентов; всегда делилась со мной, если удавалось подцепить что-нибудь действительно стоящее. Дела у нее шли неплохо, у этой девчонки.
— Почему она выбрала это место?
Гусси слегка хрюкнула, что должно было изображать смех.
— Чувства, вот почему. Даже у проститутки они есть, Морган. Она ведь родилась здесь, на верхнем этаже. Если бы она не нашла парня, который захотел жениться на ней, та по-прежнему жила бы здесь. — Она выплюнула окурок на грязное блюдце, стоявшее на подлокотнике дивана, и снова вытаращила на меня глаза: — Ты так и не сказал, что тебе нужно?
— Угадай, — ответил я.
Старуха Гусси глубокомысленно кивнула:
— Ты решил, что кто-то из них мог вернуться сюда, чтобы забрать припрятанное, выследил тебя и донес.
— Что-то вроде того.
— Ты подозреваешь Гормана Ярда, ведь так?
— Возможно.
— Может, и он, ведь ему нужно примириться с копами. Немного подмаслить их не мешает, если тебя собираются арестовать. Хочешь, чтобы я проверила это с Джоуи Джолли?
— Не беспокойся, я сделаю это сам.
— Вперед! — Она ухмыльнулась, отчего складки жира на ее подбородке затряслись, и добавила: — Когда я получу от тебя кусочек этого сорокамиллионного пирога, Морган?
— Позднее, детка.
— Я знаю только, что здесь их нет. После того как ушли копы, я обыскала каждый уголок, чтобы удостовериться, что ты не оставил денежки здесь.
— А что, если ты нашла их?
— Приятель, неужели я все еще сидела бы на этой помойке?
* * *
У Джоуи Джолли была пивная на окраине Гринвич-Виллидж, к тому же он занимался укрыванием краденого. Это был вор старой закалки, на которого можно положиться, если тебе требовался посредник и если ты мог щедро заплатить.
Он встретился со мной в личном офисе, имевшем отдельный выход на улицу, — худой, долговязый тип, с лысиной, прикрытой несколькими прядями волос.
— Итак, — сказал он, — сам знаменитый Морган. Я уж начал сомневаться, что ты вообще существуешь.
— Ты не можешь убить легенду, Джоуи.
— Может, и нет. — Он улыбнулся. — А теперь к делу. Я думаю, тебе необходимо разместить твои сорок миллионов, которые ты так заботливо изъял из обращения. К несчастью, номера банкнотов идут по порядку, но, к счастью, они не в очень крупных купюрах... Что ты скажешь, если я предложу тебе, допустим... один к десяти?
— Расслабься, Джоуи. Я получал предложения получше.
Минуту он озадаченно смотрел на меня, потом покорно махнул рукой:
— В таком случае я подниму до... Ведь речь идет о деньгах, не так ли?
— Нет.
— Странно. Я никогда не слышал, чтобы ты работал через посредника. Я думал, ты одиночка.
— Где сейчас Горман Ярд?
Секунду он раздумывал, затем кивнул:
— Понятно. Вы оба жили под крышей Гусси, так?
— Совершенно верно.
— Какие-нибудь связи, о которых я должен знать?
— Ничего особенного, — отмахнулся я. — Возможно, он поможет мне кое в чем разобраться.
— Проблемы?
— Ничего такого, что затрагивало бы тебя.
— А все же без меня ты не смог, Морган. Ярда можно найти в Эльмире. Пару лет назад его обвинили в том, что он сбил человека и смылся. У него осталось еще пять лет от срока.
— Тяжелый случай, Джоуи.
Тот равнодушно пожал плечами:
— Ну, случай явно преднамеренный. У него была сделка с парнем, который повел себя некрасиво, и Ярду это не понравилось. Все было запротоколировано, можешь свериться, если захочешь.
— Может, я так и сделаю. Как вы познакомились?
— Я познакомился с ним во время войны, тогда он приторговывал на черном рынке. Его пару раз заметали по мелочам, потом он расширил дело. Вообще-то он был не очень удачлив. Все, что получал, сразу же спускал на скачках. Совсем неплохой тип, если тебе нравятся доносчики. А теперь... могу я сделать заявление?
— Ради бога.
— Раз ты пришел сюда не затем, чтобы провернуть сделку с милыми бумажками, ради которых совершил набег на министерство финансов, может, когда соберешься планировать что-нибудь на будущее, вспомнишь обо мне?
— С удовольствием.
— Можем мы... назначить время?
— Довольно скоро. Мне бы тоже хотелось, чтобы деньги снова начали работать.
— Как и мне, мой мальчик, как и мне. Пожалуйста, будь осторожен. Когда тебя в очередной раз поймают, меры безопасности примут покруче. Я до сих пор удивляюсь, что они не учли твои предыдущие эскапады. То, что ты вытворял в Мексике, — просто сказка.
Я моргнул в знак признательности, встал и вышел через боковую дверь. На улице помахал проезжавшему такси, залез внутрь и принялся накручивать круги по близлежащим районам.
Нью-Йорк — это особенное место. Хотя и разделен на пять районов, на самом деле он состоит из тысяч местечек, причем каждое пользуется странной автономией. Вы не увидите никаких границ, кроме уличных знаков, но все же границы существуют и охраняются по периметру с уважением и соблюдением негласных законов. Пришельцы игнорируются, словно тени, но те, кто постоянно обитает в их пределах, подвержены самым строгим регламентациям.
Я был ни тем ни другим. О, меня прекрасно здесь знали. Я был тоньше, чем тень, и больше, чем закон. За мной наблюдали острые глаза, а слово распространялось со скоростью звука. Я мог спрашивать, и мне отвечали, но ни о чем не расспрашивали. Мои проблемы были за пределами их понимания, им был не нужен Морган-налетчик. Но по крайней мере, я мог задавать вопросы и получать ответы, если они у них были.
Болди Хайнс, владелец закусочной, помнил Гормана Ярда, потому что у того была привычка бросать на прилавок пятьдесят долларов, покупая пачку сигарет. Болди никогда не проверял номера купюр, но бумажки всегда были новенькими — его и банк это вполне устраивало. Несколько раз он видел Ярда с парой ребят из города, одетых так, будто у них водились денежки; но кто они такие, он не знал. Однажды появилась Бернис Кейс, она хотела повидать старых друзей, и Ярд стал пыжиться перед ней, но девчонка быстро сбила с него спесь, и тот приутих. Мисс Кейс не любит, когда загораживают проход, не важно, чем она зарабатывает себе на жизнь.
Обитавшая через дорогу Ма Топпет, которая провела полжизни высунувшись из окна и к своему удовольствию наблюдая за соседями, мало что могла к этому добавить. Она налила мне кофе, пока ее муж хмыкал перед ревущим телевизором, и рассказала, что Ярд несколько раз тихо выскальзывал из дому и садился в черный «кадиллак». Машина просто останавливалась, и он залезал внутрь, так что, скорее всего, так было условлено. Она не видела ни шофера, ни номеров; ее это заботило постольку, поскольку давало кое-какую пищу для размышлений. Она помнила и Марио Туллиуса, один раз носила ему горячий суп до того, как его увезли. Пока он ел, у нее было время осмотреться вокруг, но все, что она увидела, — золотые часы, несколько книг и счета, торчавшие из его бумажника, который валялся на туалетном столике. Ма также припомнила, что именно Бернис Кейс заплатила старой Гусси остаток его квартирной платы, когда бедняга умер; но в этом не было ничего странного: маленькая шлюшка всегда старалась чем-нибудь помочь людям в родном квартале.