Я уловил, как она мне подмигнула. Уже завтра все сплетни, которые рассказала Джесси, будут проданы в газеты, и какой же скандал будет у этого несчастного Леве.

Она продемонстрировала нам свой акцент и с хихиканьем принялась рассказывать, как к ней приставал старый хозяин и как она отказывалась, изображая нетоптаную девочку, а я все хотел спросить, на какие деньги она приобрела новую норковую накидку, свисавшую со спинки кресла, может быть на жалование горничной?

Толли выглядела получше подруги. У нее были огромные влажные глаза, свежая кожа, и ничего лишнего под одеждой. Она сообщила мне, что была натурщицей у одного художника. Но что он не только рисует, но и делает фотоснимки, она не знала. Узнав это, она пригрозила ему полицией, и они договорились на 50%, так что теперь она живет на эти доходы.

— Ваш художник перепутал удовольствие с бизнесом, — сказал я ей. Черт возьми, я бы не возражал увидеть вас чуточку легче приодетой.

Она открыла сумочку и с улыбкой протянула мне фото.

— Можете взглянуть хоть сейчас.

У нее было тело античной богини, а при той позе, в которой она была снята, можно было понять, почему ей так легко удалось запугать художника и отхватить свою долю. Толли дала мне немного полюбоваться ее телом и спросила, не хочу ли я потанцевать. Когда я вежливо отказался, она усмехнулась, заявив, что мы потанцуем попозже. В конце концов, мы встали и потанцевали, а Коки сидел и болтал с француженкой из Бруклина.

Толли отлично танцевала, но мы были так прижаты друг к другу, что я ощущал все ее выпуклости и впадины. Ее рот жарко дышал возле моего уха. В один из моментов она прошептала: «Вы мне нравитесь, Майк». Я слегка прижал ее, глаза Толли полузакрылись и она прошептала что-то сквозь зубы. От избытка чувств я слегка шлепнул ее по заду. Затем мы вернулись к столику и немного потрепались на общие темы. Чуть позже девушки решили сходить в туалет.

Когда они ушли, Коки заметил, довольно усмехаясь:

— Способные детки, не так ли?

— Этого у них не отнять. Где ты их разыскал?

— Все очень просто, особенно и искать не пришлось. С двумя такими пташками можно пройти куда угодно, а это мне может пригодиться в работе.

Я протянул ему сигарету и осведомился:

— Как насчет нашей сделки?

Он отвел глаза в сторону.

— Я их знаю. Сейчас они отдыхают в больнице. Ваша работа?

— Предположим.

— Они в ужасном виде. Малыш обещает выпустить вам кишки.

— Кто они?

— Частные сыщики. Во всяком случае, так написано в их карточках.

Берутся за любое дело, лишь бы хорошо платили.

— Если они полицейские, то не могут много заработать, а если наняты для охраны, то совсем другое дело.

— Они и охраняют. Вы знаете что-нибудь о рэкете, Майк?

— Слышал кое-что.

— Город разделен на мелкие секции. Все платят местному боссу отступного, а тот в свою очередь платит Эду Тенну.

Сигарета в моей руке дрогнула.

— Здесь замешан Тенн?

— Не один, а один из его местных заправил, у которого ваши знакомые служат телохранителями. Его имя Тодт Линк. Слышали о таком?

— Да.

— Значит слышали мало. Он всегда остается чист. Телохранители следят за всякой шантрапой и не очень его охраняют. Если деньги поступают, то все спокойно. Ну, а что вы можете предложить в обмен?

Я закурил еще одну сигарету. Глаза Коки поблескивали, он наверняка предполагал, что я сообщу что-нибудь скабрезное.

— Прошлым вечером случилось маленькое убийство, потом еще одно.

Сперва они казались пустяковыми, но теперь выявились некоторые крупные лица, но ничего определенного я пока сказать не могу. Когда я выявлю всех участников, вы это узнаете первым. Как подходит вам это?

— А что еще? Как они убиты?

— Сперва прикончили Вильяма Декера, потом ушел к богу Арнольд Безия, а на следующий день убрали друга Декера, некоего Мэла Хукера.

— Я читал об этом.

— Вы много читаете. Где мне разыскать Тоди Линка?

Коки дал мне пару адресов, где я могу его застать. Я повторил их несколько раз, чтобы как следует запомнить.

— Помните только одно, Майк, — добавил он, — я вам ничего не сообщал.

От этих ребятишек лучше держаться подальше. Я занимаюсь мелким бизнесом для приличной жизни, и не желаю рисковать. Мне не хочется иметь дело с оружием, направленным против меня.

— Не волнуйтесь, — проронил я и кинул деньги на стол. — Этого хватит для оплаты шампанского для девочек.

Коки изумленно приподнял брови.

— Вы что, собираетесь уходить? Черт вас возьми, а как же Толли? Она так вами заинтересовалась, а мне с двумя не справиться, староват.

— Уверен, что справитесь.

— Ну, Майк, что вы за человек! Отказывайтесь от такого смачного и лакомого кусочка.

Я криво улыбнулся.

— Я могу и сам доставать лакомые кусочки, без посторонней помощи.

Передайте Толли, что возможно я загляну к ней на днях. Эта девица немного заинтриговала мое естество.

Коки ничего не ответил, но казался обескураженным. Он сидел покручивая свои огромные усы, и я быстренько смылся, опасаясь, что блондинки вернутся и скрутят мне руки.

Ну и ночка была! Мостовая и тротуары были мокры: шел дождь. В огромных лужах отражался свет фонарей. Подняв воротник плаща, я ступил под потоки воды и, промчавшись несколько метров, плюхнулся за руль машины. Шел уже девятый час вечера, и меня ужу ждала Мата. Но сначала мне было необходимо заехать в одно местечко, ведь Мата могла и обождать. Это такое сладостное ожидание.

Пристроившись в хвост другим машинам, я поехал в центр. В одном из кварталов Бруклина я свернул в сторону и стал искать бар, который назвал мне Коки: он находился как раз в центре квартала. Оставив двигатель включенным, я переговорил с барменом и официантом, но ни тот, ни другой не видели мистера Линка. Они посоветовали съездить к нему домой и дали его адрес. Я поблагодарил их, хотя этот же адрес мне дал и Коки.

Тоди Линк был дома.

Наверное, точнее будет сказать, что он занимал резиденцию в Бронксе.

Ничего себе особнячок: из дикого камня, с огромными зеркальными окнами и довольно большим участком газона, стоившим здесь не менее четверти миллиона. Во всех трех этажах горели огни, но никого не было видно. Если бы не новый «паккард», стоявший у дома, то можно было бы подумать, что свет зажжен для защиты от воров. Поставив свою машину за «паккардом», я направился по дорожке к дому. Звонок работал. Внутри послышались шаги, послышался звон цепочки, дверь приоткрылась и показалось лицо.

Можно было понять, почему его звали Тоди. У него было широкое лицо, расширявшееся книзу, а пара глаз, казалось, стремилась выскочить из орбит.

— Привет, Тоди, — произнес я, — можно войти?

Даже голос его был унылым.

— Что вам угодно?

— Вероятно, вы?

Его мрачное лицо искривилось широкой гнусной улыбкой, и он снял цепочку. В его руке находилось оружие — здоровенный пистолет с таким диаметром ствола, что в него можно было засунуть палец или что вам вздумается.

— Кто вы такой, черт возьми?

Я спокойно достал свой бумажник и вынул из него удостоверение. Мне нечего было волноваться, он, конечно, совсем не знал меня.

— Майк Хаммер, частный детектив. Тоди. Знаете меня?

— Откуда?

— Двое наших ребят уже познакомились с мной, когда попытались проучить меня.

— Если вы ищете их...

— Нет, я ищу вас. Насчет убийства.

Он улыбнулся мне еще шире и направил пистолет мне в голову, одновременно приглашая:

— Входите.

И я вошел. Я постоял в холле, пока он прикрывал за мной дверь, чувствуя каждое мгновение ствол, направленный в спину. Затем он провел меня через прихожую в гостиную. Пока все шло хорошо, но когда он плюхнулся в кресло, оставив меня стоять на ковре, я немного огорчился за его невежливость.

— Может быть, вы пригласите меня присесть?

— Нет, лучше расскажите побольше об убийстве. Мне нравятся люди, обвиняющие меня в убийстве, мистер сыщик, даже если это вшивые частные детективы.

Черт возьми! Его вид бесил меня все больше с каждой секундой.

— Вы собираетесь стрелять? — ехидно поинтересовался я.

Он покраснел в ответ.

— Я выстрелю первым, толстяк, — пообещал я ему, — и не один раз.

Брось шпалер или тебе или тебе придется воспользоваться им, выстрелив лишь один раз. Но смотри, если промахнешься, тогда ты увидишь гнусное лицо смерти, причем я не сразу тебя прикончу, а заставлю помучиться. Ты захлебнешься в кровавой блевотине!

Я медленно сунул руку в карман пиджака. Он даже не шевельнулся и я понял, что он сдается. Этому толстяку совсем не хотелось мучиться в моих опытных руках. Он небрежно положил оружие на стоящее рядом кресло, и выругался себе под нос, злобно сверкнув на меня свинячьими глазками. Вот так лучше... Я остановился в центре комнаты, смотря сверху вниз на эту полуразложившуюся тушу, и решал, что мне с ним делать.

— Помните Вильяма Декера? — осведомился я.

Тоди прикрыл глаза, и затем медленно открыл их, слегка кивнув головой. На его шее затряслись толстые складки жира. Да, такого сразу не придушишь.

— Вы знаете, что он мертв?

— Ах ты сукин сын, ты что, хочешь взять меня за глотку и втянуть в это грязное дело? — разъярился он.

— Он играл на бегах, Тоди, а ты был букмекером и брал ставки на лошадок.

— Ну и что? Я у многих брал.

— Думаю, что ты не играл по мелочам.

— Да, черт побери, он тоже ставил по крупной. Я же не знаю, почему он так играл? Знаете что...

— Заткнись и отвечай на вопросы! Тебе повезло, что я не коп, а то бы я устроил настоящий допрос. Откуда взял деньги Декер? Отвечай!

Тоди перевел дух, насупился и, сжав кулаки, проворчал:

— Занял где-то...

— У Дикси Купера, если вы забыли, — это имя не произвело на толстяка никакого впечатления. — Сколько поставил у вас Декер?

— Он проиграл несколько тысяч, но я не могу подтвердить это так как не веду записей.

— Поэтому вы и прикончили его?

— Будьте вы прокляты! — он вскочил с кресла, дрожа от ярости. — Да вернул ему его ставку, чтобы он смог расплатиться с кредитором! Понимаете, вернул!? Я ненавижу типов, которые ставят по крупному, а затем готовы покончить с собой! Поэтому я вернул ставку и он отдал долг!

Он стоял, выпучив глаза. Хриплое дыхание вырвалось из его рта.

— Знаете что, Тоди, — проронил я. — Даже дурак поймет, что вы лжете.

— Я схватил обеими руками за лацканы пиджака и встряхнул как следует. Он тряпкой мотнулся у меняя в руках, даже не сопротивляясь. — Где вы были, когда убивали Декера?

Он уперся мне в грудь руками, пытаясь отпихнуть меня.

— Здесь! Я был здесь! Отпустите меня!

— А ваши мальчики... Нокки с гориллой?

— Я не знаю, где они находились. Я не имею к этому никакого отношения! Будь я проклят, если еще раз свяжусь с таким типом. Я не должен был давать им обработать этого ублюдка, не должен был брать ставку. Надо было просто вышвырнуть его вон!

— Может быть, они обработали еще кого? Они следили за приятелем Декера, пока я не поговорил с ним, а потом взялись за меня. Вероятно, они думали, что со мной легко расправиться, но я преподал им хороший урок. В то же время парень, за которым они следили, погиб от пули той же ночью. Я выяснил, что они работают на вас, и никогда не станут действовать без ваших распоряжений.

— Вы ненормальный!

Я? А кто навел их на Хукера? Вы?

— Хукер? — он попытался изобразить недоумение.

— Не притворяйтесь, Тоди, черт вас возьми! Вы отлично понимаете, о ком я говорю. Это не шутки, Тоди. Мэл Хукер, это парень, игравший вместе с Декером на бегах, — я нервно облизал губы.

— О... да, я знаю Хукера. Он подрался с Нокки. Это случилось, когда он получил выигрыш и ушел. Он был пьян, что ли? Он начал орать во всю глотку, что мы все мерзавцы и некоторые игроки забрали свои ставки. Тогда Нокки попытался выкинуть его вон, а Хукер чуть не разбил ему голову.

— И поэтому ваш парень прикончил его?

— Нет, нет, он этого не делал. Он почти обезумел, но плюнул на него и никого не убивал. Я такими делами не занимаюсь, спросите кого угодно.

Предупреждаю вас, не связывайтесь с опасными людьми.

Я оттолкнул его от себя.

— Ах ты, сукин сын! Говори правду, не то я сгною с тебя жирок. Где эти две обезьяны?

— А я откуда знаю.

Мне надоело попусту болтать с ним и я нанес ему резкий удар в зубы, и когда он отшатнулся, пытаясь схватить пистолет, ударил еще раз. Он схватился руками за свое толстое брюхо, потерял равновесие и рухнул в кресло. Хотя оружие и находилось рядом с ним, он даже не пытался схватить его. — Где они, Тоди? — угрожающе прорычал я.

— Они снимают номера под псевдонимами над рестораном Ринальто.

— Их имена приятель!

— Нокки... Это Артур Кол, а другой — Глен Фишер, — слова с трудом просачивались сквозь зубы, лицо побагровело в том месте, где гостил мой кулак, и начало уже пахнуть. По его глазам видно, что он надеется, что я хоть на мгновение отвернусь от него. Глаза налились кровью и злобно пялились на меня из орбит. Я повернулся к нему спиной, чтобы позвонить по телефону, но напротив меня располагалось зеркало в коронном обрамлении, и в которое я мог наблюдать за ним. Перелистав справочник, я нашел фамилию Кол и набрал его номер.

Телефон прозвонил несколько раз, но трубку никто не снял. Потом я позвонил в ресторан и даже переговорил с двумя официантами и с метрдотелем, выяснив что ребята уже тут больше не живут. Около часа назад они собрали вещи и укатили на машине. Но они полностью за все расплатились, и хозяин был счастлив избавиться от них. Повесив трубку, я повернулся к толстяку.

— Они уже смылись, Тоди.

Он даже привстал и спросил:

— Куда?

— Мне кажется, Тоди, что вы скоро умрете, — заметил я.

После моих слов он откинулся в кресле снова выпучив глаза. Я подобрал пистолет, лежащий рядом с ним и разрядил его, высыпав патроны в ладонь.

Сами же пули на конце надпилены и могли проделать в теле огромную дырку.

Бросив разряженный пистолет на кресло рядом с Тоди, я вышел за пределы его дома.

Ночной воздух приятно освежил меня, особенно после лицезрения гнусной физиомордии Тоди Линка. Все вокруг окутывала мелкая пелена дождя. Усевшись в машину и сделав круг, я снова выехал на ту же улицу. Подъезжая к дому Тоди, я заметил, как от него рывками отчалил «паккард», стоявший у дверей и, неуклюже виляя из стороны в сторону, помчался вниз по улице. Да, нервы у Тоди окончательно расшатались, он даже не мог как следует вести машину.

Вероятно, мне следовало рвануть за ним, но тут я обнаружил, что он оставил дверь открытой. Свет, лившийся из дверей, как бы приглашал войти внутрь. И я, притормозив, последовал приглашению, оставив двигатель автомобиля включенным.

В этом доме выразилась попытка Тоди достичь респектабельности, но это была тщетная попытка. Свет зажигался внизу у лестницы, а перила были покрыты толстым слоем пыли. В доме имелось три спальни и две ванные: и там все было покрыто пылью. Гостиная наверху, то же самое на втором этаже, а использовалось всего две комнаты — спальня да ванная. Опять же все было в пыли с отпечатками пальцев. Наверное, тут убирались максимум раз в неделю.

Внизу в кухне было навалом грязной посуды и скомканных газет. Кладовая была забита всяческой снедью, вполне достаточной, чтобы накормить сотню людей. В гардеробе уныло висели пальто и шляпа Тоди, которые он не успел надеть.

Пройдя библиотеку, я внимательно все осмотрел, правда, ничего не трогая, и потом спустился в чулан, затем выпил виски в маленьком баре, украшенном деревянными панелями и заляпанном грязными пятнами. У него имелась даже машинка для набивки сигарет. Пол был усыпан окурками и я позаимствовал у него пачку сигарет. В комнате было еще две двери: одна вела в котельную и я чуть не угодил в крысоловку, стоящую за дверью, другая вела в темную комнату, завешенную покрывалами. Нашарив на стене выключатель, я зажег свет, но вместо того, чтобы загореться на верху, красный фонарь зажегся прямо над раковиной, залив все красным светом. По всей вероятности, это была фотолаборатория, но оборудованием не пользовались уже несколько месяцев. На столе валялась большая профессиональная камера, рядом лежали кассеты с пленками и металлический пинцет. В углу располагался увеличитель, заботливо прикрытый чехлом.

Я выключил свет и закрыл дверь. Да, Тоди тоже имел хобби, за это его нельзя было винить. Но для такого мерзавца, как он, у него было слишком много игрушек и все они купались в пыли. Он явно бесился с жиру и не знал, куда девать деньги.

Оставив дверь дома распахнутой, я влез в машину. Какая-то мысль не давала мне покоя, но я не мог понять в чем дело. Наконец, так ничего и не придумав, я направился назад в Манхэттен. Сколько же в жизни мелочей!

Где-то среди трущоб находится жилище Декера, а рядом дом Тоди, а еще где-то насвистывая бродит по улицам убийца.

Боже, как я устал! Дым в кабине ел мне глаза и я открыл окошко. Мне бесспорно надо как следует выспаться, ни о чем не думая, и желательно без сновидений, но ведь где-то в здании из стекла и стали меня поджидала обжигающая душу Мата. У меня опять разболелась голова и даже мысль переспать с кинозвездой не уменьшала ее.

Но я все же поехал.

Она все еще ждала меня.

— Вы опаздываете, Майк, — промолвила она.

— Извините, пожалуйста, Мата.

Она забрала у меня шляпу, терпеливо ожидая, пока я сниму пальто.

Затем она подхватила меня под руку и ввела внутрь. Выпивка уже поджидала меня, рядом стояло ведерко со льдом, но сейчас там была вода. В высоких бронзовых подсвечниках свечи наполовину уже оплыли.

— Я думала, что вы будете раньше, к ужину.

Мата протянула мне ящичек с сигаретами и огонек зажигалки. Глубоко затянувшись, я откинулся в кресле и взглянул на нее в упор. Светло-зеленое платье облегало ее тело, оставляя одно плечико обнаженным, а на талии оно было перетянуто тонким кожаным пояском. Опухоль у глаза уже не была так заметна и в мягком полумраке соблазнительница выглядела вполне прилично.

Полюбовавшись ею некоторое время, я улыбнулся.

— Еще раз прошу у вас прощения. Вы неплохо выглядите, моя кошечка.

— С одной стороны?

— Нет, с головы до пят.

Ее глазки сверкнули мне из-под густой тени ресниц.

— Мне нравится, как вы говорите, Майк. Вы часто раздариваете женщинам комплименты?

— Только прекрасным женщинам.

— Вы, наверное, видели тысячи таких, — засмеялась она.

— Вы ошибаетесь, — возразил я, — вы имеете в виду хорошеньких, так?

Хорошенькие и прекрасные — разные вещи. Многие женщины кажутся хорошенькими, а прекрасных очень мало. Многие парни совершают ошибки принимая хорошеньких за прекрасных.

Мата удивленно приподняла брови, широко распахнув свои огромные глаза.

— Я и не знала, что вы философ, Майк.

— О, вы многого обо мне не знаете!

Она выскользнула из кресла и взяла бокал.

— Будете пить?

— Конечно, но лед уже растаял.

Мата одарила меня взглядом бирюзовых глаз и ушла за льдом. Вернувшись из кухни, она приготовила пару коктейлей, холодных и довольно приятных.

Когда я немного выпил, по телу разлилась завораживающая теплота, и меня охватила сладкая дрема: хотелось закрыть глаза и следить за всем ушами, слушая, как в окошко стучит дождь.

Она включила проигрыватель и помещение наполнилось чарующими звуками вальса «Голубой Дунай». Мата снова наполнила бокалы и опустилась на пол у моих ног, положив голову мне на колени.

— Хорошо? — спросила она.

— Замечательно! У меня как раз такое настроение.

— Вы будете...

— Конечно, буду! — я на минутку закрыл глаза. — Иногда я думаю, почему мне раньше не было так приятно, как сейчас.

Она взяла мою руку и прижалась к ней щекой. Мне даже показалось, что она коснулась ладони губами. Наверное, показалось...

— Мальчик еще у вас?

— Да, он в надежных руках. Завтра или послезавтра, за ним придут. Все в порядке.

— Я хочу что-нибудь сделать для вас. Может, мне немного посидеть с ним?

— Для вас он слишком большой. Я нанял для него няню: она старая, но опытная.

— Может, мне погулять с ним, Майк? Я действительно хочу вам помочь.

Я ласково погладил ее волосы и скользнул рукой по щеке, и теперь уже увидел, как она повернула голову и поцеловала мою руку.

— Я думаю, что вы все можете, Мата и мне действительно необходима поддержка. Что-то все перепуталась.

— Может, вы мне что-нибудь расскажите?

— Пожалуй...

И рассказал ей все. Отшатнувшись в кресле, я рассказал ей все с самого начала и до настоящего времени, стараясь ничего не упустить. Но все факты упорно не желали связываться в единую цепь подчиняться простейшей логике. Я даже устал говорить.

— Так с ума можно сойти, если строить всякие предположения, заметила Мата.

— А я наверное уже свихнулся. Черт возьми, от всего этого можно свихнуться даже идиоту! Я никогда не имел дела с маленькими детьми, но когда я прижал к себе сына Декера, то невольно понял, что чувствовал отец, борясь за жизнь ребенка. Но Декер был уверен, что ему не избежать смерти, потому он уже за три дня привел в порядок все свои дела, позаботился о будущем ребенка и решил все денежные вопросы. Ему оставалось только ждать.

Представляю, что он передумал за эти дни!

— Да, ему пришлось не сладко.

— Этого я не знаю и не желаю знать. Декер и Хукер связаны с Тоди Линком, а тот знаком с Луи Гриндлом и Тенном, а Декера прикончил один из парней Гриндла. Вот так образовалась цепочка.

— Я тебе сочувствую, Майк.

— Не стоит.

— Но меня сильно волнует судьба мальчика.

Я не знал что ответить и просто кивнул.

— Вы надеетесь на лучшее?

— Наверное, — я надеялся, что она не будет дальше задавать вопросов.

Мне будет больно вспоминать об этом случае даже через много лет.

— А что дальше? — голос ее еле был слышен. Она мельком взглянула мне в лицо.

Я пожал плечами, не зная, что отвечать.

Она улыбнулась и я улыбнулся ей в ответ.

— Ну, ладно, — засмеялась она. Глаза ее блестели от возбуждения и она тряхнула головой так, что ее волосы рассыпались по плечам золотистым ореолом. — Сегодня я уже решила. Пускай я буду казаться навязчивой, но я заставляю вас захотеть меня, раз я этого хочу!

— Мне нравится эта идея.

Мата грациозно поднялась с пола и, протянув руку, вытащила меня из кресла. Ее пылающие губы обожгли мой рот. Тело ее прижималось ко мне всеми мельчайшими выпуклостями и впадинами тела, обволакивая меня своим теплом и нежностью.

Я обнял ее за плечи и немного отвел ее лицо от своего.

— Зачем, Мата? — спросил я. — Почему я? Вы же не знаете, что я за человек. Я беден и не знаменит, и все время в работе. Зачем я вам?

Она взглянула на меня с непередаваемым выражением, потом вновь обвила меня руками и прижалась.

— Я хочу чувствовать себя женщиной, Майк. И мне наплевать, что вы там болтаете. Вы мне нужны целиком. Вы сильный, и хотя вы не красавец, но наверняка внутри вас дьявол, делающий все таким желанным, а может и грубым, но я уверена — вы можете быть ласковым, когда захотите.

Мои руки соскользнули на талию, потом на бедра и я внезапно отпустил ее, почувствовав, что руки мои дрожат. Обернувшись, я потянулся за бутылкой и бокалом, и пока я наливал себе, щелкнул выключатель и комната погрузилась в полумрак.

Мата щекочуще произнесла за моей спиной:

— Майк, вы никогда не говорили мне, красивая я или просто хорошенькая?

Я повернулся, собираясь сказать, что она самая прекрасная женщина, какую я видел в мире, но она что-то сделала со своим пояском и распахнула платье, которое соскользнуло с одного плеча, и она застыла обнаженная, как древняя богиня, держа руку на лямке — и слова застряла у меня в глотке.

Свет совсем погас и я постаралась побыстрее допить виски, потому что, хотя я ничего и не видел, но по шороху ткани я понял, что Мата избавилась от последней преграды, что скорее ощутить себя женщиной. И она ужу трепетала в моих руках, невидимая, обнаженная и сгорающая от желания. И мы упали, охваченные небывалой страстью, сгорая от нее и обретая в ней невиданную силу, превратившую все вокруг в волшебную сказку.

Когда мы пришли в себя, я понял, что эта мечта, теплая, мягкая, лежащая во тьме со мной и жарко дышащая, принадлежит мне и будет принадлежать и в другие вечера, полные грядущего неописуемого наслаждения, такого же, как только что нами испытанного.

Она была прекрасна до безумия, и также хороша в постели. И она не выходила у меня из головы, пока я ехал домой.