Старик стряхнул с плеч руки Грега и встал, оказавшись выше его ростом.
– Ты вправе меня ненавидеть. Мой эгоизм породил вакуум, в который ворвалась эта трагедия. Я сам так поступил и отменить последствия не могу. Я мертвец, погубленный гордыней. И продолжаю жить лишь потому, что выбора у меня нет, — проговорил он с вновь обретенным достоинством.
Он проскользнул мимо Грега и распахнул дверцу стенного шкафа. Потом обернулся.
– Мне очень жаль, сын мой. Теперь твой мир закрыт для меня, а мой — для тебя. И объединяет нас лишь скорбь. Прощай.
Когда Грег бросился к шкафу, Хранитель уже исчез. Дверь в Свипер-сити сузилась, съежилась до размеров линейки, скользнула на пол и метнулась под кровать. И когда Грег отодвинул кровать, то увидел лишь пыль и старый носок.
– Я хочу подать апелляцию! — завопил он. — У меня есть право на апелляцию!
Но тот, кто мог услышать его вопль, находился очень далеко. Возможно, его вообще не существовало.
* * *
На похороны Грег приехал вместе со своими родителями. Их лица были такими же, как у него, — бледными, искаженными горем. Они любили Холли и Мириам. Крохотный гробик дочери казался ему святотатством, призывом к разрушению всего мира.
Грег уволился с работы, снял со счета все сбережения и уехал в Лас-Вегас. Там он проиграл все деньги с тем равнодушием, что привлекает внимание женщин. Некая дама с улыбкой хищницы поинтересовалась, не хочет ли он заглянуть в ее номер.
– Извините, — ответил Грег, — но я женат.
Поздно ночью он вернулся к себе в номер и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Он не мог заснуть, включил лампу на столике и уставился в потолок. У него раскалывалась голова, а тени на потолке словно расползались, как тараканы. Грег встал, порылся в чемодане, вытащил ярко-красный шар с голограммой поцелуя Холли, снова улегся и положил шар на живот.
– Я поставил все, что у меня было, — пробормотал он. — Я играл по правилам…
Он ждал. И уже решил, что ничего не произойдет.
И тут он увидел дверь. Она выскользнула из-под двери туалета и раскрылась перед ним на полу.
Грег нырнул в нее прямо с кровати и с торжествующим воплем провалился в Свипер-сити.
И теперь он сидел в зале Хранителя Судьбы, готовый к финальной игре. Шансы были 1230227 к 1 против него.
– Грег Хэлли, — произнес Хранитель, — подав апелляцию, ты обязан подчиниться решению Чисел. Если выпавшее число не совпадет с набранным тобой, ты примешь избранную для тебя судьбу. Если же Случайность примет твою сторону, твоя жена и дочь оживут и станут такими, какими были до катастрофы, а ты получишь право уйти и искать собственную судьбу так, как это принято у твоей расы.
– Отец! — крикнул Грег. — Мое Число 9382.
– Я не твой отец, — возразил Хранитель, — а Число ты должен набрать на панели перед тобой.
– Ты мой тесть. Мы оба любили Холли и Мириам.
– Да, — кивнул Хранитель. — Я скорблю.
– Не ты один.
– А кто же еще?
– Мать Холли.
Хранитель покачал головой:
– Это человеческая аналогия, которая, боюсь, здесь не применима. У Холли нет матери; я ее единственный родитель.
– Извини, но такое невозможно. Это не по-человечески. А я пришел сюда из мира людей.
– И кто же эта мифическая мать?
– Сестра Колеса. Кто же еще?
«Я видел ее, — подумал Грег. — Видел, когда она уводила Холли в эту комнату».
– Боюсь, человеческие домыслы не имеют здесь силы. Набери свое Число.
– Сколько всего Сестер Колеса?
– Восемь.
– Здесь их семь.
Хранитель обвел взглядом комнату. Он тоже насчитал семь Сестер, но повторил:
– Твое Число.
Грег медленно набрал: 9, 3, 8, 2.
На стенах бешено замелькали цифры.
«Я проиграл».
Стены окрасились красным.
– Числа не совпали, — объявил Хранитель. В зал быстро вошла восьмая Сестра.
– Подождите, — сказала она. — Кажется, у нас была неисправность интерфейса. Я заново наберу Число просителя.
– Такого прецедента не было! — крикнул Хранитель. Воцарилась тишина. Сестра откинула капюшон и пристально посмотрела на Хранителя, стоявшего на вершине лестницы.
– Твое сердце, — сказала она. — И твои воспоминания. Это достаточный прецедент.
Она снова надвинула капюшон, скрыв лицо в тени, наклонила голову и заново набрала Число.
Стены замерцали, погасли и снова покрылись мелькающими цифрами. Зал вспыхнул яркой желтизной.
– Числа удовлетворили твою апелляцию, — объявил Хранитель.
* * *
Хранитель прошел вместе с Грегом в приемную.
– Когда ты вернешься, Холли и Мириам будут дома. Погубившее их событие стерто. Отныне твоя жизнь будет протекать, подчиняясь законам, действующим в твоем мире.
– Спасибо, — сказал Грег.
– Ты не понимаешь последствий того, что сотворил. Ты, если использовать ваше выражение, проклял нас всех. Те, кто находился в зале, стали свидетелями тягчайшего греха, который только известен нашей культуре.
Грег молча ждал, ощущая придавившие старика усталость и утрату.
– Мы увидели, как Числа поддались манипуляции… и материнской любви.
Грег опустил ладонь на плечо тестя:
– Есть высший закон.
– Нет ничего выше Чисел.
– Холли говорила мне, что крупные шансы перевешивают небольшие, что это справедливо для любой ситуации и определяет результат всех ваших испытаний.
– Да, это так.
– Тогда спроси свои машины, каковы были шансы на то, что я встречу Холли в своей вселенной, страстно полюблю ее, передам эту любовь другим, склоню на свою сторону Сестер Колеса и даже повлияю на решение самого Хранителя Судьбы. Спроси, насколько велики эти шансы.
В глазах Хранителя появилось нечто вроде понимания. Грег повернулся и направился к двери. Рубиновый поцелуй Холли обжигал ему ладонь.
И он услышал, как старик у него за спиной прошептал:
– Мы сохранили веру. Мы
сохранилиее.
* * *
В свой семнадцатый день рождения Мириам Хэлли поцеловала юношу по имени Джеймс Маркхэм.
— Я счастливейший человек в мире, — сказал он ей.
— И это верно до тех пор, — повторила она ему слова отца, — пока ты об этом помнишь.
Перевел с английского
Андрей НОВИКОВ
