Укия неуютно поежился. Его мамы однажды объяснили ему, почему они все-таки решились завести ребенка, несмотря на все препоны и трудности. Помогать воспитывать племянников и племянниц было недостаточно, хотелось, чтобы тебя любили по-настоящему и не быть на втором месте в сердце ребенка.

— А у Волшебного Мальчика не было своих детей?

Джесс явно удивился вопросу.

— Он не мог их иметь. Еще в детстве, когда никто не знал, что он не станет расти, над ним хотели провести обряды посвящения. Он должен был поститься, пока не увидит свое тотемное животное. Снова и снова он начинал ритуал, но так никогда и не увидел своего покровителя. Он никогда не стал бы мужчиной. Он не мог жениться. — Джесс пожал плечами. — Может быть, это произошло оттого, что духи знали, что он не вырастет.

Но все оказалось не так. Он ступил на болезненный путь взросления, полный ранений и смертей, понемногу начал двигаться вперед. У него теперь есть сын, скоро будет жена. Возможно, они заведут еще детей. Волшебный Мальчик вырвался из клетки вечного детства.

— А как вы его лишились?

Джесс тяжело вздохнул и опустился в кресло.

— Мы очень редко брали дядю в Пендлтон, потому что не хотели, чтобы о нем узнали белые люди. В тот день в Пендлтоне устраивали родео, и мы взяли дядю с собой. Нарядили его в лучшую одежду, сделали фотографию. Пока мои дяди и тети, братья и сестры были живы, мы постоянно спорили друг с другом. «Ага, это ты должен был присматривать за ним! Нет, ты!» Он был нитью, которая связывала поколения и ветви нашей семьи, и как только его не стало, семья очень быстро распалась.

— Что произошло?

— Да кто его знает? Секунду назад он был здесь и ждал, когда начнется парад, а теперь его уже нет. Там был белый человек с фотоаппаратом, он услышал крики и нашел тело Волшебного Мальчика. Он сделал несколько снимков. Люди приходили, смотрели и уходили, а тело лежало на земле. Когда появилась полиция, там ничего не было, кроме окровавленной одежды. Мы узнали его только по вещам.

— Тем, в которых он изображен на фотографии?

— Да. Мы всё искали, но ничего не нашли. Белый человек от закона сказал: «Нет тела, нет и преступления» и не открыл расследования.

Прошло семьдесят лет, а я все еще не могу вспоминать тот день без слез. Может быть, потому что его тело пропало. Или потому, что убийство было таким жестоким. Или потому, что он бы и сейчас не умер от старости, а воспитал бы моих сыновей, внуков, правнуков. Учил бы их идти по следу, объезжать коней, играть на барабанах и петь, становиться настоящими кайюсами, какими мы были до прихода белого человека. Он был любовью семьи, многими поколениями заботы и ласки, сотнями лет знаний и традиций, и теперь его больше нет.

— Он мертв, — сказал дядя Квинс, смотря не на Укию, а на Джареда. — Тут были и другие, похожие на кайюсов.

— Никто не был похож на Волшебного Мальчика, — тихо ответил Джаред. — Я видел достаточно, чтобы поверить. Он и есть Волшебный Мальчик.

— Я был Волшебным Мальчиком, — почти шепотом проговорил Укия. — В тот день погибла часть меня, и теперь я другой человек. Я хочу знать, что со мной было, но обратно вернуться уже не смогу. Потому что не помню дороги.

Понедельник. 30 августа 2004 года

Общественная библиотека Пендлтона. Пендлтон, Орегон

Судя по заметкам в ежедневнике Алисии и рассказу Розы, студентки были в Пендлтоне всего четыре раза. Три дня они болтались в городе, принимали душ, стирали вещи, закупали продукты, расслаблялись каждая по-своему, а потом ехали обратно в лагерь к примитивному комфорту палаточной жизни. В четвертый выходной они только заехали на стоянку за бензином и узнали, как добраться до Юбилейного озера.

Трое детективов уже побывали во всех местах, где видели Алисию. За завтраком Укия, Макс, Сэм и Ренни обсуждали, где Алисию могли не заметить. Ренни, который долгие годы охотился за Онтонгардами, хорошо владел навыками сыскного дела. Разделив примерный список на три части — поскольку Ренни собирался прикрывать Укию, — они договорились встретиться в библиотеке в четыре часа.

Никто об этом не говорил, но каждый понимал, что скоро поиски зайдут в тупик.

Библиотека открывалась в одиннадцать утра. Когда сыщики встретились там, ни один не нашел ничего стоящего.

Макс вежливо попросил Ренни не мозолить глаза нервным жителям Пендлтона, и тот послушно переоделся в голубые джинсы и футболку. Но вожак Стаи по-прежнему распространял вокруг себя страх; может быть, из-за многочисленных выпуклостей, в которых угадывались очертания пистолетов. Ренни ухмыльнулся и пообещал стать невидимкой.

Библиотека занимала всего одну, но очень большую комнату. Внутреннюю часть отделяла стеклянная стена, а стол заказов и выдачи стоял сразу же около входной двери с левой стороны. Девушка лет двадцати с длинной светлой косой, переброшенной через плечо, разбиралась в стопках книг.

Сэм подошла к столику и сказала:

— Карточка записи на микрофильмы здесь.

Девушка подняла глаза, увидела Сэм, кивнула ей и продолжила свои дела. Сэм кивнула в ответ и вытянула ящик из шкафчика, где находились карточки посетителей. Вытащив нужный листок, протянула его Максу и Укии.

— Взгляните.

На последней строчке значилось имя Алисии и стояла дата 21 августа. Видимо, она приехала сюда сразу же из Тамастсликта, где видела фотографию. Сэм подписалась ниже.

Девушка закончила с книгами и подошла ближе, улыбаясь Сэм.

— Привет, Сэмми.

— Привет, Милли, — ответила та, показав, что подписала карточку.

Милли перегнулась через стол и прошептала:

— Это он, да?

— Кто он? — Сэм убрала листок обратно в ящик. Милли наклонилась еще сильнее.

— Тот парень, с которым Рики видел тебя перед «Красным львом». Я слышала, что он двоюродный брат Джареда Брыкающегося Оленя.

— Не стоит верить всем сплетням. — Сэм наклонила голову, чтобы скрыть зардевшиеся щеки.

Милли взглянула приятельнице прямо в лицо и захихикала.

— Он душка, но не слишком ли молод для тебя?

Сэм дернула Милли за косу.

— Что? Думаешь, он бы больше тебе подошел?

— Хм…

Милли нагнулась под стол и вытащила из квадратной коробки специальные линзы для просмотра микрофильмов.

Сэм повела остальных в маленькую комнату, где стояла аппаратура и хранились архивы. Между шкафами с газетами, двумя машинами для микрофильмов и бледно-зелеными ящиками с пленками с трудом нашлось место для четырех стульев. Укия остановился перед дверью, а два других детектива прошли в комнату.

— Самый большой занимает «Восточный орегонец», местная газета. — Сэм указала на самый высокий шкаф, почти до потолка. — А в этих — газеты из Пайлот-Рок и других соседних городов.

Датировка номеров была проставлена снаружи каждого отделения большого шкафа. Макс нашел нужные годы и выдвинул коробку, в ней находились большие папки, подписанные от руки.

— 1931-й, 1932-й, февраль 1933-го, ноябрь 1933-го, а между ними ничего нет. — Он удивленно разглядывал пустое место.

Сэм, которая тем временем вставляла линзы в аппарат, обернулась.

— Не может быть, ты шутишь.

Макс покачал головой и еще раз медленно проверил содержимое коробки.

— Нет. Все забрали.

— Может быть, Алисия перепутала и положила журналы в другое отделение? — Молодая женщина присоединилась к поиску пропавших подшивок. — Давай поищем в 1943 году.

Укия бегло оглядел комнату, но все было на месте. Он развернулся и посмотрел на шкаф с книгами, стоявший у него за спиной. В глаза сразу бросилось название «Америка индейцев». «Америка индейцев» вXXвеке, энциклопедия, Мэри Б. Дэвис, Р 970. 004 Н213.

Сбоку от энциклопедии стояла книга под названием «Вторая Мировая война, Америка на войне, 1941 — 1945», Норман Полмер, Р 940. 5302 П776. Он уставился на библиотечный номер, записанный на корешке книги. Такой же шифр, как в ежедневнике Алисии. Он принялся искать нужную книгу.

ОР 364. 1523 Б26 оказалась тоненькой книжицей в грубом переплете, и на обложке виден был только номер. Он открыл титульный лист и прочитал название: «Гибель Волшебного Мальчика», автор Ханна Барнхарт. Укия ясно чувствовал прикосновение Алисии, она долго держала книжку. Подзаголовок, набранный мелким шрифтом, гласил: «Несправедливость в деле убийства Брыкающегося Оленя». На следующей странице были помещены фотографии. Сначала Укия не мог понять, на что он смотрит: на снимках было совершенно сюрреалистическое изображение разных частей тела, кусков одежды, пятен крови. Наконец, добравшись до изображения обезглавленных плеч и груди, он понял, что это свидетельство жуткой гибели ребенка.

— Что там? — спросил Макс, когда Укия молча протйнул ему книгу.

— Моя смерть в качестве Волшебного Мальчика.

Макс взглянул на первую страницу, проглядел фотографии, издавая при этом шипение. На лице его явственно читалось отвращение.

— О Боже!

Укия уже жалел, что вообще смотрел на снимки. Теперь они навсегда останутся в его памяти такими же безобразными и жуткими. Спасибо хоть, в 30-е годы еще не изобрели цветной пленки.

— Ничего удивительного, что Брыкающиеся Олени не ждут возвращения Волшебного Мальчика.

— С тобой все нормально? — спросил Макс, обнимая друга за плечи.

— Ага.

Стало бы еще лучше, если бы в памяти ничего не осталось. Как же ему удалось забыть собственное убийство и все остальное — то есть как минимум сто лет жизни? Воспоминания о последних событиях утекли вместе с кровью, но куда же делось все остальное? Все, что происходило больше дня назад, генетически кодировалось в сознании и уже не могло так просто забыться. Неожиданно он понял, в чем дело, и у него перехватило дыхание.

— Ох, Макс, теперь ясно, почему я все забыл. Я не Волшебный Мальчик. Я как Киттаннинг — всего лишь его часть.

— Что?

Укия огляделся, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает.

— Когда Киттаннинг только-только образовался из моей крови, он помнил все, то есть у него в сознании были воспоминания мои и Ренни. Все эти старые «воспоминания» генетически закодированы, но хранятся не в собственной памяти Кита, а в других областях. К тому же они не такие… крепкие. Ренни сравнивает устройство сознания с буфером временной памяти, где старая информация исчезает, как только поступает новая. Всякий раз, когда Киттаннинг изменяется, он забывает старое.

— Когда Гекс превратил его из мыши в человека, он потерял очень многое, но не всё, как ты сам, — проговорил Макс.

— Если бы он остался взрослой мышью, он бы ничего не забыл, — объяснил Укия. — А теперь, будучи ребенком, он растет и теряет воспоминания. Каждый день, каждую минуту. За последние два месяца он забыл все, что я знаю о тебе, о мамах и о Питтсбурге. Воспоминания Ренни более плотные, но и они очень частичны. Не уверен, что Кит сохранит хоть что-нибудь, когда подрастет.

Макс почесал переносицу.

— Малыш, пожалуйста, не обижайся, но ваш народ совершенно не способен к развитию. Зачем твоей генетической памяти переходить к потомкам, а потом снова исчезать?

— У Онтонгардов не бывает детей, — отозвался Укия. — Они размножаются путем захвата других организмов. Немного клеток проникают в тело хозяина и постепенно заполняют его.

— Все эти штуки со старой и новой памятью Онтонгардам не свойственны. Ренни решил, что именно поэтому члены Стаи остаются сами собой. Мы можем сказать, где заканчивается один индивид и начинается другой.

— То есть Прайм передал мутацию и тебе, и Стае?

— К счастью.

— И все-таки если ты не Волшебный Мальчик, то где же тогда он?

Укия вспомнил фотографии, и ему стало нехорошо. Он сглотнул.

— Он может уже вообще не существовать. И от него остались только части вроде меня.

Макс несколько секунд не сводил с друга глаз.

— Укия, в этом штате не особенно много населения. Кто-нибудь непременно заметил бы пятерых или четверых волчат, бегающих по лесам. Ты бы в конце концов заметил их. Но ты никогда не говорил, что встречал кого-нибудь, похожего на себя, да?

Укия покопался в самых ранних своих воспоминаниях.

— Да.

Макс похлопал ладонью по обложке книги.

— Думаю, любой индеец без имени был бы немедленно отправлен в резервацию. Но никто не обнаружил сходства между тобой и еще кем-нибудь из племени. Остальные могли остаться животными. Может быть, по месту убийства шныряют двадцать мышей.

Укии хватило бы всего одной мыши, чтобы вспомнить свое детство.

— Интересно, где это произошло.

Макс помахал в воздухе книгой.

— Наверное, здесь об этом сказано. Я скопирую книгу.

Укия не мог решить, хочется ли ему побывать на месте трагедии и попытаться найти потерянные части Волшебного Мальчика. Воспоминания Ренни отличались от его собственных, а воспоминания, которые он отыскал у домика Джо Гэри, постепенно слились с остальными. Что, если он не сможет отличить, где начинается Волшебный Мальчик и заканчивается он сам? Кто из них станет преобладать в его личности? Частный детектив, который живет среди белых, или индеец, имеющий право их ненавидеть?

Быть может, лучше всего не вмешиваться.

Укия присоединился к Сэм, которая продолжала разбирать коробки с микрофильмами.

— А где Макс?

— Я нашел книгу, которую он захотел скопировать.

Сэм закусила нижнюю губу и через несколько секунд проговорила:

— Мне очень стыдно за всю эту ерунду насчет того, что мы с тобой встречаемся.

— Ты ни в чем не виновата.

Она немного расслабилась.

— Как мило, что ты так говоришь.

Тщательно проверив все коробки, они решили спросить совета у Милли. Она подошла и быстро оглядела оставшиеся микрофильмы.

— Но они тут были! — Милли всплеснула руками. — Та девушка просматривала их!

— Алисия Крэйнак? — уточнила Сэм.

— Да, именно. Она была здесь и страшно рыдала. Я пришла, чтобы проверить, все ли в порядке, и у нее была пленка от сентября 1933 года.

— Когда это произошло? — спросил Укия.

— В позапрошлую субботу. Двадцать первого числа.

Милли позвала кого-то из персонала, чтобы узнать, не в курсе ли они, где микрофильм.

— Итак, пленка была здесь, а теперь ее нет, — мрачно констатировала Сэм.

— Наверное, ее забрали похитители Алисии.

— Или она сама.

— Нет, Алисия не такой человек, — покачал головой Укия. — Однажды она забыла заплатить за пачку жвачки и проехала десять миль назад, чтобы заплатить пятьдесят центов.

— Забыла заплатить?

— Просто вылетело из головы, что она держала пачку в руках. Она… была очень рассеянной.

Господи, всего за несколько дней до исчезновения она была здесь и плакала о нем.

В подавленном состоянии духа они съели ленч в забегаловке «Тако белл», расположенной ниже по улице. Честный Ренни сдержал свое слово и превратился в невидимку, но Укия постоянно чувствовал его присутствие где-то на краю сознания. Приятное ощущение, особенно после фотографий мертвого Волшебного Мальчика.

Сэм и Макс обсуждали связи между подозреваемыми в поджогах и списком людей, с которыми виделась Алисия. Во время расследования Сэм фиксировала каждого, с кем детективы разговаривали, и кратко передавала содержание беседы. В офисе молодой женщины лежали папки по делам о поджогах, где находились рапорты с мест происшествия, копии страховок, сведения о выживших, информация о прошлом всех новоприбывших в округ и кое-где даже генеалогические древа. Из-за такой кипы бумаг в кабинете осталось место только для одного человека, да и то если он будет стоять смирно. Никому не хотелось работать в общественных местах, например, в библиотеке, так что скрепя сердце Сэм пришлось пригласить друзей к себе в дом.

Детективы договорились встретиться в парке перед библиотекой, и Сэм отправилась в офис за бумагами.

Макс и Укия наведались в супермаркет за припасами, заправили «блейзер» бензином и вернулись к парку. Укия растянулся на траве в тенечке, стараясь не вспоминать холодящих кровь фотографий. Макс тем временем звонил в Питтсбург, чтобы проверить дела детективного агентства в отсутствие хозяина.

Два других детектива, Чино и Джаней, отлично висели на хвосте и пасли клиента, к тому же благодаря спокойному нраву не вступали в конфликты, и с ними всегда было приятно работать и отдыхать.

Но вот к розыскной работе, которой сейчас занимались Макс, Сэм и Укия, ребята редко привлекались. Завершив один этап дела, они не всегда понимали, что делать дальше, и старшему детективу приходилось каждый раз давать конкретные задания и самому делать выводы.

— Это не потому, что я плохой учитель, — вздохнул Макс, повесив наконец трубку. — Я над тобой хорошо поработал: ты теперь точно ловишь подсказки, задаешь правильные вопросы. А вот они этого не понимают.

— Тогда почему я не могу найти Алисию?

— Идти к решению и решить — две разные вещи. И второе очень часто зависит не от мастерства, а от удачи.

Они помолчали, слушая, как ветер колышет кроны деревьев, от чего на траве танцевали блики света.

— Алисия сделала очень много, чтобы найти мою семью, — заметил Укия. — Она не знала, насколько близко подобралась к разгадке, когда нашла фотографию в Тамастсликте и тем более книгу. В некрологе было бы имя Джесса Брыкающегося Оленя, и если бы она поговорила с ним обо мне… — Он замолчал, понимая, куда бы привела эта нить.

— Все крутится около Брыкающихся Оленей, — мрачно пробормотал Макс.

— Нет! — резко ответил Укия. — Они никак не связаны с похищением Алисии.

Макс широко развел руками.

— Сто тысяч долларов для большинства людей — очень приличная сумма. Быть может, имеет смысл узнать, кто получит деньги, если Джесс никому так и не даст вознаграждения.

Укия вскочил на ноги, не в силах совладать с гневом на Макса. Таких чувств он раньше не испытывал и теперь пытался заглушить их.

— Это не может быть никто из них. Джаред был с нами, когда в меня стреляли и когда похитители приехали в «Купальню медведя» за вещами Алисии. Это не Зоя, не Кэссиди и не Джесс!

— Я просто хочу сказать, что стоит нам выйти на правильный след, как тут же появляются Брыкающиеся Олени.

— Это потому, что Алисия пыталась найти мою семью. — Укия начал приводить кучу всяких причин. — Я сам хотел их найти, и оказалось, что Джаред — шериф. Тот человек в лесу был голубоглазым блондином.

— У Элейны Брыкающийся Олень тоже светлые волосы и голубые глаза. Быть может, похититель — их дальний родственник, в котором очень мало индейской крови.

Укия старательно копался в собственной памяти, вспоминая моменты, когда он пожимал руки или вообще как-либо прикасался к Брыкающимся Оленям. Вот Зоя поцеловала его в щеку. Джаред провел большим пальцем по недавно сросшейся лучевой кости. Кэссиди убрала упавшие на глаза волосы. Все они были слишком близкими родственниками, чтобы создать полную панораму генетических кодов семьи.

Он вспомнил посещение магазина инструментов, где встретил многочисленных представителей мужской половины. Касался ли он кого-нибудь из них?

Из общего потока выплыло несколько реплик:

Услышав известия, Сэм опустила глаза и вздохнула. Она бросила одну пачку жвачки Укии.

— Мэт Броди потерял в июне ребенка. Он один из моих самых печальных клиентов.

— Ох.

— Они с женой очень тяжело восприняли трагедию.

Укия замер на месте, потому что тут же на ум пришла еще одна деталь. Следующий разговор произошел в тот же день.

— О черт! Один из помощников Брыкающегося Оленя — такой здоровый, белобрысый быкообразный тип — разработал теорию, что тебя подстрелил охотник. Это при том, что сейчас ни на кого не сезон охотиться.

— Что такое? — встрепенулся Макс, заметив, что лицо Укии осветилось догадкой.

— Помощник Джареда, — прошептал он.

— Какой именно?

— Высокий блондин; предложил идею об охотнике; есть доступ к полицейской волне; жена и утонувший ребенок.

— Жена?

— Похититель-женщина.

— Вот дерьмо. — Макс прокручивал прошедшие дни. — Ты не встречался с ним, чтобы проверить, совпадает ли ДНК с тем, что в волосах преступника?

— Как он выглядит?

— У него ничего не выражающее лицо. Просто деревянное. — Макс вытащил сигару, повернулся спиной к ветру и прикурил. — Он сразу вызвал у меня подозрение, но мне рассказали, что у него погиб ребенок, и я все списал на пережитое горе. Мне казалось, я понимаю, что пережил Броди.

Однажды жена Макса бесследно пропала. Через несколько месяцев выяснилось, что она отправилась на антикварный аукцион, но по дороге ее «порше» соскользнул с дороги и упал в воду. Никто не видел аварии, никто даже не пытался искать ее в глухом районе, тем более на дне озера.

— После такого, — тихо продолжал Макс, — все твои чувства как бы атрофируются, потому что чувствовать становится слишком больно.

— Но только вот Броди похитил Алисию и пытался меня убить.

Лицо Макса исказил гнев, а в глазах блеснула сталь.

— Чертов ублюдок. Он заплатит за это.

— Макс, я ведь только строю предположения, и пока не сравню образцы ДНК, мы ни в чем не будем уверены.

— Но и тогда у нас будет только твое честное слово против его. Нам нужны более веские доказательства, чем просто волос в лесу.

Если это Броди похитил Алисию, то он идет на шаг впереди, тщательно уничтожая все улики. Что он с ней сделал? На сегодняшний день прошла целая неделя с того дня, как девушка пропала. Укия хотел верить, что она жива, но множество смертей, причины которых расследовала Сэм, делали надежду призрачной.

Он взглянул на Макса через черную завесу челки.

— Ты считаешь, Броди мог убить собственного сына?

Старший детектив тоже ощущал страх за Алисию. Он привстал и сжал друга за плечо.

— Мне очень жаль, но боюсь, что да. Что-то в этом человеке мне сразу не понравилось.

Укия упал на траву и стал следить за движением солнечных лучей по листве деревьев. Ясно, что Броди надул местных жителей, так что им с Максом придется играть по тем же правилам и найти улики, которые изобличат преступника законным образом. Юноша снова прокрутил в памяти события прошлой недели и обнаружил лакуну в расследовании.

— Мы так и не нашли место, откуда в меня стреляли. У Броди не было много времени, он наверняка спешил, чтобы оказаться где-нибудь подальше и обеспечить себе алиби. Там должны остаться улики.

— Вот умница! — Макс хлопнул его по плечу. — Вот видишь, я великий учитель!

— Планы меняются, — объявил Макс, когда появилась Сэм. — Мы едем на юг, в одной машине, чтобы можно было разговаривать.

Молодая женщина нахмурилась и неохотно вылезла из своего автомобиля.

— На юг? — Она взглянула на Укию и прочитала в его лице нечто, что Максу удалось скрыть. — Вы нашли новый след.

— Возможно, — кивнул Беннетт. — Возьми свои записи.

Укия позвал Ренни, которого едва чувствовал:

— Ренни ? Мы едем в лес, где в меня стреляли. Слабый ответ Ренни постепенно становился все громче по мере того, как вожак Стаи приближался.

— Слышу тебя. Я поеду сзади, прослежу, чтобы не было хвоста.

Сэм положила свою папку в «блейзер», и они выехали из Пендлтона по направлению к парку.

— Что произошло?

Укия нагнулся к переднему сиденью и вклинился между Максом и Сэм.

— Расскажи нам все, что знаешь о помощнике шерифа Броди.

— О Мэтте Броди? — Сэм удивленно посмотрела на Макса, но и тот был совершенно серьезен. — Броди хороший полицейский. Да, он стал немного странным после смерти сына, но ведь Гарри — их второй ребенок, который погиб, а больше они не могут иметь детей.

— Второй? — переспросил Укия.

— Четыре года назад вся семья попала в автомобильную катастрофу, в них врезался пьяный водитель. Мэтт Броди потерял одного из детей. Вивиан Броди получила серьезную травму брюшной полости, опасались даже, что она не выживет. А маленькая девочка… сиденье сломалось, и она вылетела на дорогу через лобовое стекло.

— Как погиб их сын? — холодно спросил Макс.

— Он был первым, кто утонул в этом году. Тринадцатого июня. Вивиан Броди заявила о его пропаже, а на следующий день его нашли мертвым в озере Маккей. Следователь установил смерть от несчастного случая.

— Никаких следов насилия?

По лицу Сэм судорогой прошла боль.

— Нет. Ему было всего пять лет. Броди говорят, он не умел плавать.

— Значит, это было несложно, — пробормотал мрачный Макс. — Просто оттащить его на глубину, где он не сможет стоять, и отойти.

Сэм смерила Макса странным взглядом и открыла записную книжку.

— Броди нет в списке на Алисию.

— Если ты поищешь имя «Брыкающийся Олень», то найдешь только Джареда, — ответил Макс. — В списке он значится как шериф округа Уматилла, и никакого домашнего адреса. Алисия могла искать его в полицейском управлении, но вместо этого натолкнуться там на Броди.

— А в других списках Броди нет? — спросил Укия. Сэм отрицательно помотала головой.

— Нет, но я же ни разу не обращала на него внимания. Все пожарные и спасатели занесены в списки свидетелей происшествия.

— А как выглядит его жена? — поинтересовался Макс.

— Вивиан? Маленькая, незаметная такая. Серый воробушек.

— Рост пять футов, весь сто фунтов и обувь пятого размера?

Сэм ничего не сказала, а только посмотрела за окно на сияние солнечных бликов на воде. Укия неожиданно понял, что они как раз проезжают мимо озера. Все трое молчали, погруженные в невеселые мысли.

Неожиданно Сэм нарушила тишину:

— Броди стреляет из такой же винтовки, как я, — М40. Такое оружие использовали морские пехотинцы для снайперской стрельбы. И он хорошо с ней обращается.

Понедельник. 30 августа 2004 года

Национальный парк Уматилла. Орегон

— Твой разум бегает по кругу, щенок.

Ренни стоял на скалистом утесе спиной к ветру. Вожак Волков-Воинов снова надел дорожный плащ, и полы его раздувались от резких дуновений.

— Что такое?

За время пути от Пендлтона до парка Укия сообразил, где именно находился снайпер. Сначала он не мог определить, откуда сверкнула вспышка, но потом внимательно восстановил в памяти источник звука — маленькую бойницу среди зелени подлеска. Оставалось только встать на утес и провести линию выстрела. Конечно, детективы могли обнаружить только следы и колеи от шин, но все же Укия надеялся, что несколько часов потрачено не зря.

Он попытался связать Броди с остальными преступлениями. Что касается возможностей, то каждый день в течение восьми часов Броди мог наслаждаться полной свободой и патрульной машиной. Никто бы не удивился, обнаружив у полицейского оружие, а его присутствие на месте преступления не заметили бы.

Но какой мотив? Зачем Броди убивать столько людей, к тому же, возможно, и своего собственного сына? Ответ оставался непонятным, и Укию стал беспокоить еще один вопрос.

Имеет ли исчезновение Алисии какое-нибудь отношение к ее расследованию смерти Волшебного Мальчика в 1933 году?

— Меня убили в 1933 году, — сказал он Ренни. — В тот день, когда ты приехал в Пендлтон и нашел Дегаса всего в крови.

Ренни удивленно вскинул бровь.

— Думаешь, это Дегас тебя убил ?

— Нет. Наверное, он прикончил того Онтонгарда, который убил меня, и не дал ему узнать, кого тот только что уничтожил.

— Их недоверчивость играет нам на руку. — Ренни по-волчьи ухмыльнулся. — Гекс и его Твари не могут отличить тебя от обычного пса из Стаи, пока не проверят тщательно.

— Да и вы с Хелленой не сразу меня опознали.

Ренни слега шлепнул Укию по шее.

— Зачем волноваться об этом сейчас, а, щенок?

— А если Алисия обнаружила старые следы пребывания Онтонгардов?

Ренни замер, не сводя с юноши глаз.

— За последние два месяца здесь погибло тридцать человек, — продолжал Укия. — Целые семьи сгорели в огне, некоторые утонули. Это как-то неправильно, Ренни.

Тот повернулся к северу, где лежал Пендлтон, и стал принюхиваться к воздуху.

— Гекс? Здесь?

— Броди совершенно незачем делать все это.

Ренни тихо зарычал.

— Иногда люди совершают поступки без причины.

— Ты не думаешь, что это Онтонгарды ?

— Это ты пробыл тут неделю, а я прилетел всего два дня назад. И пока что никто из нас не почуял их запаха.

— Честно говоря, большую часть этой недели я провел на разных кроватях.

Ренни усмехнулся, но потом помрачнел.

— Правда в том, что иногда люди сами становятся чудовищами, без всяких Онтонгардов.

— И что нам теперь делать ?

— Что и всегда — ушки на макушке, навострить нос и готовиться к битве.

Ориентируясь по воспоминанию о выстреле, Укия двигался по лесу, за ним следовал Ренни. На прямой линии примерно в полумиле от утеса они обнаружили место, откуда вел огонь затаившийся стрелок.

Снайпер замаскировался отлично: в густом подлеске, за поваленной сосной, которая полностью его прятала, при этом оставляя обзор открытым. Судя по неглубоким следам, он ждал свою жертву всего пару минут, то есть уловил момент, когда Укия показался на скале, и тут же нажал спусковой крючок. Стрелял он дважды, на земле валялись две пустые гильзы.

Убедившись, что Укия мертв, стрелок добежал до машины и стремительно умчался прочь.

— Позвоним Джареду или ФБР? — спросил Укия у Макса.

Они решили оставить все улики до приезда полиции.

Макс вздохнул.

— Ты ведь доверяешь Джареду, да? — Юноша кивнул, и Беннетт взглянул на Сэм. — Ты тоже?

— Он очень хороший, насколько это вообще возможно для копа.

— Тогда позвоним и туда, и туда, главное, чтобы никто не пользовался полицейской волной.