Конец ноября 1816 года
 
      Приступ был тяжелый. Лэд проснулся от звуков мучительного надсадного кашля сэра Джеффри, прежде чем солнце показалось на небе. Да и потом оно, скорее всего, спрячется за тучами. День обещал быть холодным и хмурым, таким же, как все предыдущие на этой неделе. Уже второй ноябрь он проводил в Лондоне, вдали от Дианы. Натягивая халат, Лэд посмотрел в окно и вздохнул. До чего же все надоело, скорее бы покончить с осточертевшими делами!
      В итоге он добился успеха. Благодаря сэру Джеффри и Ллойду он стал истинным аристократом, великолепно играл в карты и выигрывал пари. Он умел очаровывать людей, особенно женщин. Мужчин, которые поначалу были его врагами, он сделал своими друзьями. Благородные джентльмены, ранее презиравшие его за его американское происхождение, приняли его в свой круг.
      Любой другой был бы доволен такой жизнью, но Лэд лишь мирился с ней. Карточная игра оказалась ужасно изнурительным способом заработка. Он досконально знал приемы игры и овладел искусством заключения пари. И постигая все новые трюки в том и другом, он начал осознавать, что успех в этом деле – всего-навсего вопрос опыта. Тот, кто более умудрен, получает преимущество над менее сведущим. А все мелкие уловки, позы и тщательно продуманное выражение лица – просто балаган. Лэд не мог играть с легкомысленными отпрысками из аристократических семей. Эти юнцы сгоряча могли за вечер спустить все родительское состояние, а он не хотел служить тому причиной. Сэр Джеффри говорил ему, что игрок не должен быть разборчивым, но Лэд поступал так, как ему подсказывало сердце. Он знал, что и Джошуа, и его родители были бы очень огорчены, если б узнали, что он содействовал чьему-то разорению.
      Вообще он больше любил пари. Во всяком случае, несколько раз у него это хорошо получалось. Выигранное пари существенно увеличивало его накопления, да и сам исход доставлял гораздо больше удовлетворения.
      Первое по-настоящему значимое и успешно завершившееся пари состоялось совсем недавно. Благодаря нему он не только заработал десять тысяч фунтов, но и приобрел хороших друзей. И вдобавок получил такое огромное удовлетворение, какого не даст ни один выигрыш в карточной игре. По наущению сэра Джеффри Лэд заключил пари с весьма заметной в свете фигурой – Люсьеном Брайлендом. Брайленд, он же виконт Коллен, славился своим непостоянством. Так вот, вопреки всему Лэд предсказал, что виконт влюбится в свою простоватую невесту, леди Клару Харкхэмс, через шесть месяцев после их свадьбы. Лорд Коллен был оскорблен до глубины души подобным пророчеством. Он сказал, что как только Клара забеременеет, он сразу же отправит ее в свою загородную усадьбу, и с готовностью принял предложение Лэда.
      Для Лэда это был почти верный выигрыш. Сэр Джеффри, как всегда, просчитывал десять ходов вперед. Согласно его конспиративным данным, невеста лорда Коллена воспитывалась в деревне. Они были обручены еще довольно юными, и в ту пору он был в нее влюблен. Живя в разлуке, они охладели друг к другу, и теперь нужно было только, чтобы кто-то заинтересованный – так случилось, что им оказался Лэд, – слегка им помог. Они должны были осознать, что любовь для них снова возможна. Бракосочетание состоялось, и к концу шестого месяца леди Клара уже ждала ребенка. А лорд Коллен так полюбил свою жену, что никакие земные силы не могли оторвать его от нее. Он с радостью признал свое поражение и даже поблагодарил Лэда. Лэд с удовлетворением наблюдал, как Люк с Кларой уезжают в свое имение – вместе. Он же на десять тысяч фунтов приблизил возвращение к своей любви.
      Если только ему было куда возвращаться. За все время с момента его отъезда от Дианы не было ничего, кроме одной записки. Товарищ Дэвида Мултона захватил ее из Керлейна, когда ехал в Лондон, и передал Лэду. Диана выражала признательность за то, что он прислал архитектора и остальных, а также за уголь и деньги. Все это касалось сугубо хозяйственных вещей. В конце она благодарила его за небольшие подарки, которые он посылал ей через мистера Сиббли, и, что Лэда страшно удивило, выражала надежду на письмо. Будто он не отправлял ей пачку за пачкой с первого дня своего пребывания в Лондоне! Теперь Лэд был склонен думать, что Диана не получала от него вестей, за исключением того, что приходили от мистера Сиббли. И Лэд подозревал, что к этому приложил руку Иган Паттерсон. Тогда многое становилось понятным.
      Дверь в его спальню отворилась. Ллойд стоял в коридоре, держа в руке миску. Лэд знал, что она полна крови.
      – Сегодня он очень плох? – спросил Лэд, но это скорее прозвучало как утверждение.
      Лицо Ллойда ничего не выражало. Как они иногда похожи с Суитином, подумал Лэд.
      – Плох, – последовал ответ. – Нечего было выходить на холод вчера вечером. – Ллойд слегка дернул плечами. – Говорили ведь ему. И вы, и я. Оба говорили.
      Да, они его предупреждали. Ночь за ночью, месяц за месяцем, с тех пор как приступы кашля стали сопровождаться кровохарканьем. Некоторое время назад Лэд вдруг заметил, что сэр Джеффри перестал пудрить лицо. И понял причину: ему больше не требовалась искусственная бледность. Они так был бледен как покойник – из-за чахотки.
      Сэр Джеффри знал о ней еще до того, как Лэд познакомился с ним, и отказывался что-либо предпринимать. Он не хотел даже пожертвовать своими ночными вылазками, хотя он больше не играл. Ему просто не хватало сил. Держась на некотором расстоянии, он лишь наблюдал за тем, что делал Лэд. Когда они возвращались домой, сэр Джеффри высказывал ему свои замечания. Лэд неоднократно говорил своему благодетелю, что ему не следует так напрягаться, хотя каждый раз в глубине души эгоистично радовался его присутствию. В те несколько вечеров, когда сэр Джеффри не сопровождал его, Лэд чувствовал себя ужасно уязвимым. Он садился за стол с ожиданием собственного промаха, причем такого ужасного, что игра непременно должна была закончиться полным провалом. Правда, пока еще он не оступался так сильно. Но все равно Лэд смертельно боялся, что настанет день, когда он перестанет ощущать постоянную поддержку сэра Джеффри.
      – Я, посижу около него, – предложил Лэд. Ллойд устало кивнул и вышел, не сказав ни слова.
      – Сегодня кашель проснулся раньше вас, не так ли? – шутливо пробормотал Лэд, усаживаясь в кресло. Сэр Джеффри напоминал восковую фигуру из музея мадам Тюссо. Лэд и бровью не повел: достоинство сэра Джеффри было превыше всего. – Может, теперь вы послушаетесь Ллойда и меня. Мы ведь предупреждали, что вечера сейчас слишком холодны, чтобы выходить из дома.
      Сэр Джеффри еле заметно улыбнулся из своего гнезда, заботливо устроенного Ллойдом из множества подушек.
      – Я начинаю думать, что вы правы, Лэд, – признал он, и Лэд с тревогой отметил, как слаб, как не похож его голос на тот, который он слышал всего лишь год назад. – Хотя, – продолжил сэр Джеффри, – мне ненавистна эта мысль. Я не хочу, чтобы вы оказались в стае волков, без единого друга. Правда, с тех пор как мы познакомились, вы прошли длинный путь. Окажись я за столиком против вас, я должен был бы опасаться.
      Лэд протестующе фыркнул:
      – Вы, конечно, шутите. Мне никогда не достигнуть вашего мастерства, сколь бы я ни старался.
      – Вы ошибаетесь, Лэд. Вскоре вы не только сравняетесь со мной, но, возможно, даже превзойдете. В вашем лице есть непорочность, которой я никогда не обладал. И вы наделены шармом, большим, чем любой мужчина. – Сэр Джеффри протянул руку. – Лэд?
      – Что, Джефф? – Лэд осторожно накрыл его хрупкую кисть ладонью.
      – Вы ведь присмотрите за Кристабеллой? Для вас это вопрос чести, не правда ли?
      – Конечно. Я давно вам в этом поклялся.
      Мисс Кристабелла, поразительной красоты молодая женщина, считалась дочерью виконта Хауэлла. В действительности мисс Хауэлл являлась дочерью сэра Джеффри. Никто, включая виконта Хауэлла и Кристабеллу, не знал правду. Так хотел сэр Джеффри. Тайная любовь, существовавшая между сэром Джеффри и леди Хауэлл, закончилась только со смертью последней, хотя и это не было концом. Не проходило и дня, чтобы сэр Джеффри не откидывал вторую крышечку своих драгоценных карманных часов и не смотрел с обожанием на сокрытое внутри – миниатюрный портрет леди Хауэлл.
      Лэд прекрасно понимал, почему его друг почти никогда не появлялся в высшем обществе, которое он покинул вскоре после рождения дочери. Сначала он провел несколько лет за границей, возвращаясь в Англию, только чтобы удостовериться: с его дочерью и любимой женщиной все благополучно. После смерти леди Хауэлл сэр Джеффри вернулся и с тех пор жил в Англии постоянно. Он держался в тени и общался только с самыми близкими друзьями. Он старался никогда не появляться там, где бывала его обожаемая Кристабелла, отлично понимая, что их пути не должны пересекаться. Если бы слухи о ее рождении просочились в свет, репутация девушки оказалась бы навсегда запятнанной, и она лишилась бы шансов на достойную партию. Сэр Джеффри был счастлив, что виконт Хауэлл считал Кристабеллу собственной дочерью. В этом смысле сэр Джеффри был спокоен.
      Объектом его тревоги являлся жених Кристабеллы – Вулфрит Лейн, он же виконт Северн, или Вулф, как его называли в кругу друзей.
      Лэд теперь входил в их число. Лорд Северн, молодой многообещающий провизор, был безумно влюблен в Кристабеллу. В настоящее время он постигал аптекарские премудрости под руководством виконта Хауэлла. Вулф был также самым рослым и мускулистым мужчиной, какого Лэд когда-либо знал. Если бы сей молодой человек уже не проявил своих блестящих способностей к наукам, он мог бы запросто стать одним из самых успешных боксеров в Англии. Однако при всех его достоинствах за ним числился один чрезвычайно серьезный порок.
      Виконт Северн был настоящим простофилей, законченным и безнадежным.
      Он в доли секунды совершал в уме невероятные математические операции, с легкостью решал многочленные уравнения, запоминал сложные формулы и в то же время не понимал элементарных вещей. Он редко задумывался о собственной личности и смысле происходящего. Он терялся в самых обычных ситуациях и бубнил что-то невразумительное. Для своих приятелей он оставался в высшей степени безобидным малым, даже внушавшим симпатию своей недотепистостью. Но по отношению к многочисленным поклонникам прекрасной Кристабеллы он проявлял свой крутой и вспыльчивый нрав. Это производило страшное впечатление. Лэд пару раз стал жертвой подобных эксцессов, не без ущерба для здоровья. Несмотря на нежные чувства, питаемые к своей невесте, Вулф не предпринимал никаких попыток закрепить их союз. Помолвка их состоялась несколько лет назад, и лорд Северн, казалось, успокоился на достигнутом. Это и составило «небольшую проблему» сэра Джеффри. Именно ее он имел в виду при первом разговоре с Лэдом.
      – Я так за нее волнуюсь, – признался сэр Джеффри, устало, закрывая глаза. – Вы не представляете, Лэд, какое для меня облегчение знать, что вы приглядите за ней.
      – Джеффри, я не уеду из Лондона, пока они не обвенчаются. Я изыщу способ довести до конца это дело, обещаю вам.
      – Не понимаю, что она в нем нашла. – Сэр Джеффри презрительно поморщился. – Этакий нескладеха. И как он мог ей понравиться? Вот ее мать… О, Лэд, если б вы видели мою дорогую Кару! Она была замечательнейшим созданием.
      – Должно быть, – кивнул Лэд. – Кристабелла так хороша, что странно, если бы это было иначе.
      – Да, – пробормотал сэр Джеффри. – Да.
      – По-моему, не стоит так сильно тревожиться по поводу их отношений с Вулфом. Он действительно любит Кристабеллу, несмотря на свое странное поведение.
      – И она тоже любит этого дуралея, это совершенно ясно, – пробормотал сэр Джеффри. – Но она заслуживает много лучшего. – Он открыл глаза и улыбнулся Лэду. – Как жаль, что вы женаты, мой мальчик! Я был бы счастлив, видеть вас своим зятем.
      Лэд улыбнулся в ответ.
      – Друг мой, благодарите небо, что я успел жениться. Зачем вам зять-картежник?
      – Это верно. – Сэр Джеффри тихо засмеялся. – Я полагаю, аптекарь подойдет больше. – Он снова устало закрыл глаза. – Пожалуй, я посплю немного. Передайте Ллойду, чтобы он разбудил меня около полудня, хорошо?
      – Вам не нужно сегодня никуда выходить, – забеспокоился Лэд. – На улице слякоть и холод. Если вы не позаботитесь о своем здоровье…
      – Я умираю, Лэд, – спокойно сказал сэр Джеффри. – Забота о здоровье ничего не изменит. Я хочу видеть мою девочку. Она – все, что у меня есть… единственное, что я люблю в этом мире.
      – Ну, хорошо, – сдался Лэд, бережно подтягивая одеяло. – Только вам будет дьявольски трудно убедить Ллойда.
      – Ллойд кудахчет надо мной, как наседка над цыплятами. Только так он чувствует себя счастливым. Но, в конце концов, он сдастся.
      – Да, – ласково проговорил Лэд. – Он всегда, в конце концов, сдается. И я тоже. Вы – ужасный, вздорный, совершенно неуправляемый субъект, Джеффри Вир.
      Сэр Джеффри усмехнулся:
      – Вы правы, Лэд Уокер.
      Дочь сэра Джеффри, к счастью, была вполне предсказуема и пунктуальна. Каждый четверг, если позволяла погода, она приходила на Бонд-стрит, и в полдень ее можно было видеть выходящей из библиотеки с недельным запасом новых книг. В этих походах мисс Кристабеллу обычно сопровождал виконт Северн. И каждый четверг, через улицу, в кофейне «Развеселый кутила» сэр Джеффри занимал свой столик возле окна. Сегодня все трое сидели вместе, потягивая крепкий, горячий кофе (кроме Ллойда, который, как всегда, пил свой эль) в ожидании появления Кристабеллы. Сэр Джеффри выглядел не лучше прежнего. Только на щеках у него проступили яркие пятна. Лэд встревожился, не лихорадка ли? Но все увещевания насчет посещения врача были бесполезны. Сэр Джеффри был непреклонен.
      – Значит, Лэд, от жены ни слова, – констатировал он. К несчастью Лэда, это была одна из излюбленных тем сэра Джеффри. Когда заходил разговор о Диане, Лэд чувствовал себя глубоко несчастным. Не очень приятно, когда тебе на рану сыплют соль.
      – Да, – коротко ответил Лэд.
      Сэр Джеффри вздохнул.
      – А как с отправкой скота?
      – Непременно отправлю. Дэвид со своими парнями выдержал бурю, и скотина выдержит тоже. В Херефордшире каждое второе поместье получает приличный доход от продажи коров. Так чем Керлейн хуже?
      Сэр Джеффри деликатно отпил кофе и промурлыкал:
      – А вы не боитесь, что Фарреллы и Колвани разгневаются и доставят хлопоты вашей милой жене?
      Было время, когда Лэд беспокоился о подобных вещах, но не теперь. Сэр Джеффри трудился не напрасно.
      – Вряд ли это имеет какое-то значение. Я – хозяин в Керлейне и желаю иметь небольшое племенное стадо. Может, Диана и помянет меня недобрым словом, когда прибудут пастухи с молодняком, но она знает, как вести себя с Фарреллами и Колвани. Дэвид рассказывал, как она сражалась за него. Когда они только приехали, челядь побежала жаловаться, что Керлейн заполонили чужаки, но она всех быстро угомонила. И с тех пор не возникало никаких трудностей. То же самое будет и со скотом. Диана может ненавидеть меня, но она настоящая графиня, будьте уверены. Она никогда не откажется оттого, что выгодно для Керлейна.
      – И она не ненавидит вас, – вмешался Ллойд. – Если бы ненавидела, отправила бы в Америку. Просто ваша жена сильно разозлилась, а вы знаете, на что способны женщины, когда они сердиты.
      – Лейтенант Мултон что-нибудь пишет о виконте Кардене? – поинтересовался сэр Джеффри.
      – Да, – коротко кивнул Лэд. – Карден часто бывает в Керлейне. Использует любой предлог, извивается как угорь на сковородке.
      – А-а, – понимающе протянул сэр Джеффри. – Леди Керлейн по-прежнему отказывает ему в официальном приеме?
      – Похоже.
      – Она не ненавидит вас, – повторил Ллойд.
      Лэд покачал головой.
      – Но она принимает его подношения, которых немало. Вино, пища, одежда.
      – Гм. – Сэр Джеффри задумался. – Это не очень хороший признак.
      – Просто она заскучала, – сделал вывод Ллойд. – Если так и дальше дело пойдет, начнет принимать его и официально. Ну, ради компании, вы же понимаете. Просто побеседовать.
      – Если Кардену это удастся, вряд ли дело ограничится беседой, – пробурчал Лэд. – Остается надеяться, что Диана не даст обмануть себя какой-нибудь новой хитростью.
      – Этого вы боитесь больше всего, не так ли? – уточнил сэр Джеффри: Вас можно понять. Леди Керлейн – живой человек. И она одинока, как справедливо заметил Ллойд. А виконт Карден вероломен. Мы уже говорили о недоразумениях с вашей корреспонденцией. Думаю, что наши подозрения обоснованны. От такого субъекта можно всего ждать.
      Лэд кивнул:
      – Да, но что касается Дианы, тут есть один нюанс. Они с виконтом знакомы с детства, и она лучше всех знает его подлую натуру. Когда вспоминаешь, сколько раз она предупреждала меня о его коварстве… начинаешь чувствовать себя полным идиотом.
      Сэр Джеффри похлопал Лэда по руке. Обычно этот жест всегда успокаивал Лэда. Но сегодня это прикосновение лишь больше встревожило его – так холодны и хрупки были пальцы сэра Джеффри.
      – Лэд, только слепое доверие, оказывающееся в одной упряжке с чрезмерной самонадеянностью, подвигает человека на глупость. Вы постигли эту истину, учась карточной игре. Теперь вам нет нужды бояться, что вы снова станете жертвой виконта Кардена.
      – А Диана?
      Сэр Джеффри выглядел очень усталым, и улыбка его получилась вымученной.
      – Молитесь, – сказал он, – чтобы вашей жене хватило силы устоять перед обманом. Но если она не справится, вы должны быть готовы понять и простить.
      – А потом убить Игана Паттерсона. – закончил Лэд. Ллойд засмеялся и приветственно поднял свою кружку.
      – Аминь, – произнес он, не обращая внимания на недовольный взгляд сэра Джеффри. Ллойд сделал добрый глоток, затем вытер губы и кивнул в сторону окна: – Сюда идет мисс Кристабелла.
      Сэр Джеффри живо обернулся:
      – Ах, в самом деле! Сегодня она с лордом Рэксли. Лучше с ним, чем с недотепой Северном. Как они хорошо смотрятся! Жаль, что она помолвлена не с ним. Она была бы превосходной графиней, вы не находите?
      – Несомненно, – искренне согласился Лэд. В самом деле, от Кристабеллы было трудно оторвать взор. Она была само совершенство, эталон англичанки, хотя, возможно, на чей-то вкус несколько высока. Белокурая, голубоглазая, с идеальным лицом и фигурой, одним своим видом она заставляла женщин стонать от зависти. Она была безумно красива, но скромность и застенчивость не позволяли ей осознать это.
      – Нет, вы только посмотрите, сколько книг она набрала сегодня! – В голосе сэра Джеффри звучали любовь и восхищение. – Такая же ослепительно прекрасная, как ее мать. Если бы Хауэлл понимал, какое сокровище ему досталось! Поторопитесь, Лэд! – Он подтолкнул Лэда своей тросточкой. – Бегите и задержите их на минуту-другую. Пока вы будете беседовать, я погляжу на мою девочку.
      Не успел он договорить, как Лэд уже вскочил и вылетел на улицу. Поразительно как хорошо натренировал его сэр Джеффри! Лэд мгновенно придал лицу желаемое выражение и направился к лорду Рэксли и Кристабелле. Он ступал изящно и непринужденно, словно прогуливался для собственного удовольствия.
      – Джек! – весело крикнул он. – Белла! Какой приятный сюрприз!
      Они уже собрались идти и дожидались только горничной Кристабеллы. Кристабелла обернулась и зарделась при его приближении, тогда как лорд Рэксли обозрел его с чисто британским бесстрастием. Когда-то лорд Рэксли был заклятым врагом Лэда и громогласнее других заявлял о своей ненависти ко всем американцам – во время войны его младший брат погиб в Штатах. Но, в конечном счете, они с Лэдом подружились. Лишившись Джошуа во время той же войны, Лэд понимал чувства Джека Соммертона, как никто другой. К тому же оба они пережили еще и другое горе – смерть своих родителей. Кроме того, Джек Соммертон был самым одиноким человеком в Лондоне, не считая Лэда. Поэтому оба с такой готовностью окунулись в эту новую дружбу.
      – Лэд, – сказал Джек, прикасаясь к полям своей шляпы, – рад вас видеть.
      – Взаимно, милорд, – ответил Лэд и с величайшей галантностью поклонился Кристабелле. – Мисс Хауэлл, вы способны озарить даже самый мрачный день. Вы из библиотеки?
      Они поболтали несколько минут, пока Лэд не счел, что сэр Джеффри должен быть удовлетворен. Тогда Лэд изобразил вежливый поклон:
      – Не смею вас больше задерживать. Надеюсь, Джек благополучно доставит вас домой.
      – Может, увидимся сегодня вечером? – предложил лорд Рэксли. – В «Уайтсе».
      Лэд кивнул. С тех пор как Лондон опустел, Джек еще больше нуждался в компании Лэда.