– Уверен, мой брат Джеймс будет в восторге от столь восхитительной невесты, к тому же стремящейся исполнить любые желания супруга! – хрипло пробормотал он.
      Марго будто застыла. Она не произнесла ни слова, и Эрик какое-то время торжествовал, вообразив, что выиграл сражение, не понимая только, отчего вдруг на душе стало так тяжело. Марго не сделала ни малейшей попытки избавиться от проклятой шали, и сверкающая масса волос по-прежнему оставалась недоступной его взгляду. Раздражение Эрика росло с каждой минутой, так что под конец он сильно сомневался в своей победе.
      Избранная ею линия поведения отвергла все его попытки вести обычный разговор. Обстоятельства заставили их ехать вместе, но Марго умудрилась открыто воспользоваться всеми преимуществами своего положения. Она не упустила ни единой возможности нет-нет да и напомнить Эрику, что впереди их неминуемо ожидает совместная супружеская жизнь, так что тому приходилось все время быть начеку в ожидании какой-нибудь новой каверзы с ее стороны.
      – А к-как вам п-понравился Рид, милорд? – однажды поинтересовалась она.
      – Я просто в восторге от замка, миледи, – отозвался Эрик, ничуть не сомневаясь, куда она клонит. – Думаю, моему брату Джеймсу там понравится ничуть не меньше.
      – К-какая удача! – незамедлительно парировала она. – Т-так, значит, он будет с радостью ч-часто нас навещать, к-когда мы обвенчаемся и вы станете х-хозяином Рида!
      Эрик только скрипнул зубами, но предпочел промолчать.
      Однако самую свою хитроумную выдумку она частенько приберегала под конец, когда притомившиеся всадники начинали мечтать о том, как вытянутся возле костра, а Эрик собирался подыскивать безопасное место, где бы их дамы могли переночевать. Делал он это неохотно, просто потому, что считал это своей обязанностью, точнее, даже не обязанностью, а священным долгом, как бы скверно он себя при этом ни чувствовал.
      Приблизившись к леди Марго с самым, как ему казалось, непринужденным и светским видом, Эрик кланялся, но то, что в ответ делала Марго, являлось наиболее утонченной и жестокой пыткой из ее арсенала. Обычно она целовала его в ответ, всегда стараясь при малейшей возможности увлечь Эрика в тень против его собственной воли, а там осыпать ласками, сводившими беднягу с ума, да еще шептать на ухо страстные признания в любви, так что под конец Эрик из последних сил заставлял себя вырваться и сбежать. К счастью для него, Марго все еще была по-детски наивна и неопытна, так что во время подобных сцен ее поцелуи частенько вместо удовольствия причиняли боль. Ее страстные объятия были столь же невинны. Когда она обвивала руками его шею, Эрик судорожно глотал воздух в ужасе, что она вот-вот задушит его. Когда же стиснутые губы впивались в его рот, он каждый раз боялся, что брызнет кровь.
      – Марго… леди Марго! – не выдержал он и почти оттолкнул ее. Все тело его болело. – Так не делают!
      Она выпрямилась во весь рост.
      – Н-но ведь в-вы с-сами п-первый д-делали со мной т-то же с-самое! – от негодования заикаясь сильнее обычного, возмутилась она. – Я бы н-никогда в жизни н-не решилась на это, если бы вы сами не п-показали мне, к-как это делается!
      – Боже милосердный! – с несчастным видом простонал он, совершенно обескураженный. – Марго, если бы у меня был враг, которого я желал бы уничтожить, я бы с радостью разрешил вам его расцеловать! Вы не целуете, вы жалите как оса!
      Но он тут же раскаялся в своей жестокости, увидев, как широко раскрытые, прекрасные глаза Марго наполнились слезами. Уголки губ ее опустились и задрожали, она явно готова была расплакаться от обиды и огорчения, так что Эрику пришлось прижать ее к груди со всем пылом страсти, на которую он был способен.
      – Простите, – шепнул он. – Я так виноват перед вами.
      – Т-так научите же меня, – жалобно простонала Марго, умоляюще протягивая к нему руки. – Я знаю, ч-что я молода и н-неопытна, но мне т-так хочется угодить вам, мой Эрик! Объясните мне, что я д-должна д-делать.
      – Марго, – отчаянно взмолился он, сгорая от желания, – нет! Никогда! Вы не имеете права просить меня о таком. Вам придется подождать, пусть ваш супруг научит вас, используя свои права, дарованные ему самим Богом. А я не могу, не имею права, – пробормотал он срывающимся голосом. Стараясь овладеть собой, он взял ее за подбородок и заглянул в глаза, полные слез. – Не говорите только, что в один прекрасный день я стану вашим супругом, потому что этого никогда не будет. Пора и вам наконец выбросить из головы ваши детские фантазии и смириться с суровой правдой.
      Она промолчала, лишь бросила на него еще один взгляд из-под ресниц, на которых повисли прозрачные слезинки, и Эрик понял, что продолжать не имеет смысла. И проклял себя в душе. Последний болван, вот он кто. Безвольное, слабохарактерное ничтожество.
      – Эрик, – прошептала она едва слышно.
      – Ш-ш… – Он осторожно провел пальцем по щеке Марго. – Тише, Марго, тише.
      Обхватив ее лицо ладонями, он медленно и нежно прижался губами к ее губам.
      Руки ее поднялись, чтобы обхватить его за шею, но Эрик остановил ее.
      – Нет-нет, любовь моя, не надо, – прошептал он, и его теплое дыхание защекотало ей губы. – Я научу тебя. – Он снова коснулся поцелуем ее губ, столь же нежно и бережно, как бабочка – лепестков цветка. – Успокойся, сердце мое, – теплые губы Эрика ласкали рот Марго, – поцелуй – это самое нежное прикосновение… нежное, полное любви и… – Он еще раз поцеловал ее, дабы она лучше поняла, что он имеет в виду. Чуть отодвинувшись, Эрик заглянул ей в глаза, и сердце его затрепетало – глаза Марго были полузакрыты, взгляд из-под тяжелых опущенных век стал томным.
      Скользнув рукой под тяжелую ткань шали, он принялся нежно поглаживать мягкую шелковистую кожу шеи, другой по-прежнему обвивая талию девушки.
      – Ты доверяешь мне, Марго?
      – М-м, – промурлыкала она, закинув руки ему на плечи и одарив сияющей улыбкой, – в-всем сердцем, мой Эрик. Ведь я так люблю т-тебя!
      Высвободив руку, он осторожно стянул с ее головы тяжелую грубую ткань, и сверкающая масса волос рассыпалась по плечам девушки, даже сейчас, в тусклом свете луны, переливаясь как расплавленное золото. Не раздумывая Эрик отшвырнул в сторону проклятый платок и с наслаждением погрузил пальцы в ароматный шелк ее волос. Потом едва заметно притянул ее к себе и снова склонился к ее губам.
      – Приоткрой немного губы, любовь моя, и ни о чем не думай. Просто верь мне.
      Эрик не смог сдержать улыбки, когда она послушалась с такой простодушной готовностью, широко раскрыв рот, словно собираясь дать ему как следует рассмотреть ее горло.
      – Нет-нет, любовь моя, совсем чуть-чуть, ведь я хочу просто поцеловать тебя, а не дать себя проглотить.
      Она послушно закрыла рот, чуть приоткрыв губы, и вопросительно глянула на него. Но прежде чем она решилась задать ему вопрос, Эрик вновь поцеловал ее, на этот раз со всей страстью и томительным желанием, которые бурлили в его крови. Это только один раз, напомнил он себе, стараясь губами раздвинуть непослушные губы Марго. Всего один лишь раз он позволит себе насладиться ею, ощутить ее вкус и аромат, а потом никогда больше не позволит себе даже пальцем ее коснуться.
      Кончик его языка жадно скользнул по ее губам, нетерпеливо пробираясь внутрь, и по спине ее пробежала испуганная дрожь, вся она стала как туго натянутая струна, но Эрик крепко сжимал ее. Его рот жадно и в то же время нежно завладел ее губами, а язык, будто жало, стремительно двигался вперед, настойчиво стараясь проникнуть дальше.
      Она сдалась почти сразу же. С хриплым страстным стоном Марго вдруг почти упала ему на руки. Все ее тело обмякло, а руки стремительно обвили шею Эрика, то лаская его лицо, то зарываясь в темные, спутанные ветром волосы. Подчиняясь его жадному натиску, губы ее приоткрылись, и ее собственный язычок, вначале робко и стыдливо, а потом со все возрастающим жаром, скользнул по его губам.
      Страстный стон вырвался из груди Эрика. Он чувствовал, как тело Марго плавится в его объятиях, будто воск в жарких лучах солнца, и понимал, что теряет голову. Забыв обо всем, он крепко прижал ее к себе, умирая от желания слиться с возлюбленной воедино. Пальцы Эрика запутались в ее распущенных волосах. Намотав их на руку, он запрокинул ей голову так, чтобы без помех наслаждаться ее губами, чтобы запомнить на всю жизнь сладостный вкус своей единственной любви.
      Она что-то слабо пробормотала, смущенная и испуганная его яростным натиском, но прильнула к нему еще теснее, отвечая с такой же безумной страстью, которая пылала и в нем. Руки Эрика лихорадочно ласкали ее тело, путаясь в складках одежды Марго. Он понимал, что должен немедленно овладеть ею, здесь и сейчас, иначе он попросту умрет от желания или сойдет с ума.
      Наконец его ладонь легла ей на грудь, и Эрик замер, потрясенный силой нахлынувших на него чувств. Он осторожно обхватил рукой эту восхитительную теплую округлость, потом попытался спуститься ниже, и помешало ему лишь то, что тела их были по-прежнему тесно прижаты друг к другу.
      – …И к тому же я всегда считал, что лучший способ познать в полной мере такой сложный труд – это сделать свой собственный перевод. Что касается меня, то как раз сейчас я работаю над переводом Плутарха, который, если на то будет воля Божья, собираюсь закончить ко Дню святого Мартина. Даже сейчас я пользуюсь каждой свободной минуткой, чтобы поработать над ним, хотя в это трудно поверить!
      Раздался смех. Эрик отпрянул в сторону, сразу угадав, кто приближается к ним. Поколебавшись, он крепко обхватил Марго за плечи и увлек ее за собой в густую тень деревьев, где их могло бы выдать лишь хриплое дыхание да стук сердца.
      – Ох, Алерик, какой же вы умный! Как я завидую вам! А я могу лишь мечтать, чтобы когда-нибудь осилить такой труд. Впрочем, в прошлом году мне представился счастливый случай прочитать трактат Жерве Мелшели о поэтическом искусстве, это было просто замечательно!
      Эрик крепко прижал Марго к своей груди. Уже не владея собой, он понимал, что скоро опять потеряет голову, если и дальше будет чувствовать, как ее теплое дыхание щекочет ему щеку. Она подчинилась охотно, с какой-то радостной готовностью, и Эрик позволил себе снова и снова пропустить пальцы сквозь струящиеся по спине Марго шелковистые пряди.
      Алерик с Минной прошли в двух шагах от них. Поглощенные друг другом, они не обратили ни малейшего внимания на укрывшуюся в тени огромного вяза парочку, которая едва держалась на ногах. Невольно и Марго, и Эрик проводили взглядом удалявшихся собеседников, а те, взявшись за руки и не догадываясь об их присутствии, неторопливо шли по залитой лунным светом тропинке, болтая и смеясь, по-видимому, полностью поглощенные друг другом.
      – Да, я слышал о нем. Поистине великий труд. И если он вам понравился, Минна, так, верно, придется по душе и книга Горация, что имеется в моей библиотеке. Как только мы доберемся до Белхэйвена, я почту за честь, если вы… – И голос Алерика замер вдалеке.
      Марго и Эрик замерли в молчании, чувствуя, как их согревает тепло сплетенных тел. Руки Эрика успокаивающе гладили ее распущенные волосы, и Марго приникла к нему, полностью отдаваясь во власть этих ласк, наслаждаясь тем, что сердца их бьются в унисон.
      Наконец Эрик заглянул Марго в глаза и замер, пораженный. Ее лицо, написанное на нем откровенное и жадное желание, поразило его в самое сердце. В первый раз в своей жизни Марго испытала истинную страсть, и теперь она знала, или по крайней мере догадывалась, что происходит между мужчиной и женщиной. На одно короткое мгновение он задумался, не было ли это лишь отражением того, что выражало его собственное лицо, когда он, как сейчас Марго, открыл для себя чувственную любовь. Но его самого обучала искусству любви деревенская шлюха, которая затащила его в постель, когда Эрику не было еще и тринадцати, посулив открыть сладкую тайну, в то время как Марго обучал искусству любви человек, которому в один прекрасный день суждено было стать ее деверем.
      Из его груди вырвался не то вздох, не то стон, и он оттолкнул девушку от себя.
      – Уходи, – жестко велел он, – немедленно!
      Смущенная и встревоженная, она с испугом взглянула на него:
      – Н-но, мой Эрик…
      Ярость захлестнула его.
      – Никогда больше не называй меня так! Я не покрою себя позором, обманув собственного брата! Господи, прости меня! Ради всего святого, да уходи же поскорее! Уходи, Марго! Прочь! – И с этими словами он подтолкнул девушку по направлению к предназначенному для нее шатру, нисколько не сомневаясь, что стоит ей задержаться хоть на мгновение, и он овладеет ею здесь же, а уж тогда только один Господь знает, что он скажет брату!

* * *

      Кое-как добравшись до своего шатра, Марго с облегчением обнаружила, что тот пуст. Минна, по-видимому, все еще гуляла с Алериком, и Марго про себя взмолилась, чтобы девушка не возвращалась как можно дольше.
      Нужно время, подумала она, тяжело опускаясь на постель, немного времени, чтобы осмыслить все то, что произошло с ней за последний час. Но казалось, и целой жизни не хватит, чтобы успокоилось бешено колотящееся в груди сердце, а горевшее огнем тело перестало мучительно болеть.
      Даже в своих самых безумных снах не могла она вообразить, чтобы поцелуй мог быть так упоительно-сладок! Как же она была наивна, какой глупой, должно быть, казалось Эрику, когда тыкалась в него губами, будто он был какой-то диковинной игрушкой из ячменного сахара! А ведь самой себе Марго всегда казалась на редкость опытной и искушенной. Боже, подумать только, еще недавно она с важным видом рассказывала затаившей дыхание Минне о том, что происходило между ними, словно и впрямь была замужней, сведущей в любовных делах дамой! Теперь же оставалось только надеяться, что простодушная и наивная Минна не повторит ее ужасной ошибки.
      Но как это было чудесно! Как восхитительно… как соблазнительно! Она до сих пор чувствовала на своих губах прикосновение его губ, таких неожиданно нежных и мягких! А его руки! Большие мужские руки, загрубевшие и сильные, способные причинять и терпеть боль, руки, которые могли так легко отнять жизнь, но этой ночью они были заботливыми и ласковыми, они касались таких мест ее тела, которых до сих пор не касался ни один мужчина! Марго снова почувствовала, как тонет и растворяется в упоительной ласке, которую совсем недавно дарили ей эти необыкновенные руки, и голова у нее закружилась. Даже при одном воспоминании об этом по спине Марго пробежала чувственная дрожь.
      Еще немного подумав, она заключила, что любовь – чувство неутолимое. Совсем недавно она познала поцелуи, которые погрузили ее в водоворот страсти, но при этом, как ни странно, осталась неудовлетворенной. Ей хотелось большего, намного большего – хотелось узнать его всего, до конца, как женщина может познать мужчину, пробудившего в ней любовь.
 
      После того как Марго убежала, Эрик еще долго стоял под ветвями огромного дерева, прислонившись к его узловатому стволу, и полной грудью жадно вдыхал холодный ночной воздух, стараясь унять бешено бьющееся сердце.
      Боже милостивый! Что он наделал! Все его добрые намерения держаться на расстоянии, все его клятвы любить издалека, не давая воли обуревавшим его страстным желаниям, – все разлетелось в прах из-за его собственной постыдной слабости! Дрожь сотрясала все его огромное тело. Эрик тяжело вздохнул, закрыл глаза и прислонился пылающим лбом к шершавой коре дерева.
      Ничего хорошего из этого не выйдет. И если Марго придет в голову продолжать ту же игру, что она вела с ним последние два дня, он не сможет перебороть себя.
      Надо заставить ее остановиться.
      И это должна сделать она, потому что сам он не способен на это. Иначе беды не миновать. Господи… ведь это могло случиться даже сегодня! Если бы Алерик с Минной так вовремя не нарушили их уединения, то в следующий миг он опрокинул бы Марго на голую землю, прямо там, где стоял, сорвал с нее одежду и тела их слились бы воедино.
      Его пылавшее от страсти копье глубоко вонзилось бы в ее тело, и все было бы кончено. Ее репутация была бы безнадежно погублена, а он, человек, который считал, что любит ее больше жизни, стал бы единственным виновником ее позора.
      Но Эрик и в самом деле любил ее. Любовь эта росла с каждой минутой, которую они проводили вместе: и когда она доводила его до помешательства своими наивными притязаниями, и когда заставляла смеяться над какими-то давними детскими проделками или задуматься над брошенной вскользь фразой, и даже когда непостижимым образом вызывала Эрика на откровенность, так что он вдруг начинал рассказывать о себе, что вообще было ему несвойственно. Как он мог причинить ей вред! Он просто обязан отыскать способ спасти ее от себя самой, спасти от своих собственных необузданных желаний.
      И Эрик поклялся найти этот способ, не сводя глаз с белого платка Марго, по-прежнему лежавшего у его ног. Наклонившись, он поднял его и все-таки не удержался – прижал к лицу, чтобы вдохнуть его запах… восхитительный аромат Марго.
      – Я люблю тебя, – шепнул он одними губами, целуя ткань, будто это были губы Марго. – Жизнь отдам, лишь бы в один прекрасный день увидеть тебя счастливой. Клянусь тебе.
      Сунув платок под плащ, Эрик вышел из-под дерева и поднял голову, любуясь высыпавшими на небе ранними звездами. Вот одна из них покатилась по небу и упала. Впереди еще один день пути до Белхэйвена, самое большее – два.
      Бог свидетель, как он хочет поскорее оказаться дома! До сих пор не было и намека, чтобы им угрожала опасность от Терента Равинета и его людей, но Эрик мог спать спокойно только под защитой высоких стен Белхэйвена, когда за спинами путешественников захлопнутся тяжелые ворота.
      И тогда один из его братьев возьмет в жены Марго. Боже милостивый! Одна мысль об этом чуть было не заставила Эрика завыть от отчаяния, от такой нестерпимой боли, что, казалось, вот-вот сердце разорвется. Он попытался отогнать ее прочь. Еще будет время подумать об этом и решить, как справиться со своим горем. А теперь он должен думать только о том, как уберечь Марго от Равинета. И еще об одном, напомнил он себе, может быть, не менее важном.
      Так или иначе, он должен найти способ заставить Марго возненавидеть его.

Глава 15