– Эбби, сейчас будет больно, любимая, но только один раз, я обещаю тебе.

В нее вошла горячая плоть, ее плоть сопротивлялась. Абигейл боролась, отталкивая Джесси в грудь.

– Расслабься, Эбби, расслабься, и все будет хорошо. Не борись со мной, Эбби.

Но ее кулачки застучали по нему. Джесси схватил их и прижал к матрасу.

Я хочу сделать, как лучше для тебя, – произнес он, надавив на нее всем весом и погрузившись в нее.

Из горла Абигейл вырвался душераздирающий крик, но Джесси остановил его поцелуем и повторял в извинении ее имя.

Вместе с экстазом ее опалила боль. Абигейл пыталась приподняться на матрасе, но Джесси крепко держал и двигался внутри нее. Тонкая мембрана порвалась и отозвалась пронзительной болью во всех членах, совсем недавно испытывавших удовольствие. Абигейл безуспешно сопротивлялась, но каждое ее движение пресекалось Джесси, превосходящим ее силой. С каждым движением его дыхание становилось все более резким и хриплым, и Абигейл сдалась, отвернув лицо в сторону и пассивно терпя мучение до конца.

Всплески острой боли пронзали и Джесси. Долго не использовавшиеся мышцы ноги горели так, словно в рану воткнули горячую кочергу. Он сжал зубы, его руки, словно когти, стиснули запястье Абигейл. Какая она маленькая, со страданием думал он и приподнимал свой корпус, чтобы не причинять ей боль. Он пытался получить удовольствие, и тем самым заглушить боль, но чем быстрее он двигался, тем больше была боль. Над бровями выступил пот, начинала болеть рука. Он опустил голову и был страшен в попытке достичь пика наслаждения. Наконец его руки содрогнулись, изнутри вырвался стон, белое горячее пламя запылало в нем. Он вздохнул, но это был вздох не удовольствия, а облегчения.

Он упал возле Абигейл, одна нога все еще лежала на ее бедрах, и она, даже при всей своей наивности, поняла, что что-то не так. Ему было не хорошо, не так хорошо, как ей до этого. Он застонал в подушку рядом с ее ухом и откатился в сторону. Она услышала, как он скрежещет зубами, и ощущала напряжение еще содрогающихся мускулов. Она перебрала в уме все, что случилось, и совершенно точно поняла, кто в этом виноват. То, как он внезапно отстранился, могло быть вызвано только недостатком ее активности. Не зная, что именно она сделала не так, она не сомневалась в том, что совершила какую-то ошибку, так как Джесси грубо отдернул ее руку от своего тела. Он лежал теперь, прикрыв руками глаза, и, очевидно, испытывал огромное облегчение от того, что все кончилось. Огорченная, Абигейл отодвинулась от него, ругая себя за то, что на протяжении тридцати лет она оставалась глупой девственницей, не в силах сделать даже самое простое действие, чтобы удовлетворить Джесси.

– Куда ты?

– Наверх.

Она хотела сесть, но его рука пригвоздила ее на место.

– В чем дело?

– Отпусти меня.

Она уже чувствовала, как слезы комком стоят в горле.

– Не отпущу, пока не скажешь, что случилось.

Ее веки жгло. Она кусала губы. Внезапно разочарование, гнев и вина захватили ее.

– Спасибо, мистер Дюфрейн, за душещипательное представление, – сказала она уязвленно.

– За что?!

Шея Джесси сморщилась от того, как он вскинул голову.

– А как еще я могу назвать такое притворство?

– Что случилось, Эбби, я что-то сделал не так? – спрашивал он.

– О, ты все сделал так. Боюсь, что это я сделала все не так.

Джесси мгновенно смягчился.

– Это первый раз. Чтобы научиться требуется время, понимаешь?

Абигейл оторвала пальцы от своей руки и отвернулась, страшно стыдясь теперь того, как она стонала и вскрикивала, когда он, в свою очередь, действовал так, словно не мог дольше выносить ее присутствие. Он скатился с нее, отодвинулся и лежал рядом, похожий на большую, безмолвную глыбу, ничего не говоря. Ну и ладно тогда! Если ему нечего сказать, ей – тоже! Она уставилась в залитое лунным светом окно, сдерживая слезы и вспоминая, как он сначала не хотел заниматься с ней любовью, и ей прямо-таки пришлось умолять его. Подавленная, Абигейл наклонилась, собравшись уйти, но Джесси обхватил ее за плечи и положил обратно на спину.

– Ты не уйдешь, не сбежишь с этой кровати, оставив дело недоделанным, потому что я не позволяю тебе. Ты останешься здесь, пока я не выясню, какая вожжа тебе под хвост попала, и ты мне не дашь шанс исправить положение вещей!

– Нет у меня никакой вожжи!

– Черта с два! Неужели мы даже это не можем сделать без потасовки?! Даже это!

Абигейл, чтобы не закричать, закусила губу, а Джесси продолжал:

– Думаю, что у нас получалось очень хорошо, учитывая, что мы первый раз вместе. Так чего же ты ворчишь?

– Дай мне встать. Все равно у тебя со мной все кончено.

Мученичество ощущалось благословенно сладким, но тяжелая рука Джесси безжалостно сдавила плечо Абигейл и не дала убежать.

– Что у меня? – взревел Джесси, мгновенно разозлившись на ее внезапную, необъяснимую своенравность. – Не говори со мной таким тоном. Можно подумать, я швырнул тебя сюда насильно и изнасиловал!

– Я не это имела в виду. Я хотела сказать, что я ничего из себя не представляю.

– Эбби, я ничего подобного не говорил. – Его голос утратил свою резкость. – Между мужчиной и женщиной это не должно проходить просто так. Это многое значит для них.

– Но я ничто. Ты так сказал.

– Я никогда такого не говорил!

– Ты сказал, требуется н... некоторое время, чтобы... научиться.

На ее глазах выступили слезы.

– Черт, конечно! Но в этих словах нет ничего обидного для тебя.

– Не смей лежать здесь, рядом со мной, и чертыхаться, Джесси Дюфрейн!

– Я буду здесь лежать, сколько мне заблагорассудится, мисс Абигейл Маккензи! Ты все понимаешь превратным образом. Посмотри на себя! Какого черта, ты вдвое меньше меня. Как ты думаешь, что с тобой будет, если я приналягу на тебя со всей силы?

Она отвернулась, Джесси взял ее лицо в свои руки, заставил посмотреть себе в глаза.

– Эбби, я не хотел сделать тебе больно и поэтому сдерживался, вот и все... и не стоит из этого делать слона. Да, ты неопытна, да, ты не знаешь как нужно и можно двигаться, но меня это не расстраивает. В конце концов, я абсолютно точно знал, насколько это все болезненно для тебя, потому что в первый раз у женщин всегда так. Я хотел побыстрее кончить ради тебя.

– Я сделана не из фарфора, как тарелка с супом, которую ты в меня швырнул в этой комнате! – стала дуться она.

– Все равно я не понимаю, о чем ты скулишь! В чем все-таки дело!?

Подбородок Эбби задрожал, и из глаз хлынули слезы. Она посмотрела на полосу лунного света, падающую на сиденье под окном.

– Я... я сама... не знаю. Просто ты... ты действовал так, как будто ты рад, что все... все закончилось, вот и все.

Джесси вздохнул устало и негодующе.

– Эбби, у меня чертовски болит нога, и я боялся навредить тебе... и... о, черт! – выкрикнул он, всаживая кулак в матрас, он лег на спину и уставился в потолок.

Абигейл поняла, что Джесси уже точно не будет с ней иметь ничего общего и села. Но он нежно дотронулся до ее руки.

– Погоди минуту, – сказал он миролюбиво. – Останешься?

В его голосе появилась новая нотка искренности, Абигейл откинула назад волосы и вытерла глаза. Теперь она бесконечно жалела, что начала все.

– Не уходи, Эбби, только не так, – умолял Джесси, приподнимаясь на локте.

– Я только накину простыню. Абигейл нашла ее на полу и вытерла глаза, прежде чем лечь и набросить ее на себя. Простыня укрыла и Джесси, и они лежали так вдвоем, словно два пугала, под простыней, объятые тишиной и непониманием. Наконец, он перевернулся на бок лицом к Абигейл и, положив локоть под голову, любовался ее четким профилем в квадрате бело-молочного окна. Снова раздался его мягкий, обезоруживающий голос:

– Эбби, неужели ты думаешь, что это всегда просто для мужчины? Это не так. Считается, что мужчина должен управлять ходом вещей, а женщина полагаться на него и верить, что он все сделает правильно. Но то, что он является лидером, не избавляет его от ошибок и страха.

Эбби уставилась в потолок, плотно зажав простыню подмышками. Слезы катились из глаз. Джесси рассеянно гладил пальцем тугую кромку простыни и тихо говорил:

– Сегодня ночью у меня девственница. Ты знаешь, что проносится в мозгу мужчины, когда он делает это? Неужели ты думаешь, я не заметил, как ты отпрянула, дотронувшись до меня, Эбби? Что же мне было делать? Остановиться, ради всех святых?

Вперед-назад, вперед-назад двигался его палец, слегка задевая ее кожу и край простыни.

– Я обещал сделать это так хорошо, как только мог, но первый раз для женщины никогда не бывает очень хорошим, Эбби, ты можешь поверить, что я, в конце концов, боялся? Каждый миг я сомневался так же как и ты так же как все любовники в первый Раз. Чем дольше я продолжал, тем больше я пугался, что ты вскочишь и убежишь. Эбби, посмотри на меня.

Она не посмотрела, потому что слова Джесси звучали очень больно и искренне.

– Эбби, что я сделал неправильно? – мягко спросил он.

Его рука больше не гладила простыню, а замерла на ее груди.

– Ничего... ничего. Это... я. Я вела себя ужасно шумно и боялась сделать то, что, как мне казалось, ты хотел, чтобы я сделала. А так как в конце было больно, я обвинила тебя, и... вообще. – Раздосадованная, она уткнулась лицом в плечо Джесси, Слезы потекли еще быстрее. – Просто... гораздо легче разозлиться на тебя, чем... на себя.

– Ш-ш-ш, Эбби, – успокаивал он, – ты была прекрасна.

– Н... нет, я не была п... прекрасна. Я была н... напугана и вела себя по-детски, но я не... не ожидала...

Он нащупал ее щеку и вытер большим пальцем слезы.

– Я знаю, Эб, я знаю. Это все внове для тебя. И не плачь о том, что не можешь доставить мне удовольствие, потому что ты доставила его.

Абигейл с ужасом поняла, что не в силах сдержать поток слез. Под этим горячим дождем палец Джесси стал скользким. Грудь, казалось, вот-вот взорвется от теснившихся в ней рыданий.

– Т... тогда почему ты так торопился закончить это? Я даже с... слышала, как ты скрипел з... зубами.

– Я говорил тебе, почему я торопился.

у меня болела нога, и я подумал, что раздавлю тебя. Кроме того, ближе к концу я все скомкал.

Джесси поднял голову и взглянул вниз в лицо Абигейл. Ее глаза были плотно закрыты. Ли разу в жизни после занятий любовью он не сталкивался с такой ситуацией. Он чувствовал себя глупым, ущербным и неудовлетворенным несмотря на то, что ему пришлось вынести. Но в то же время он как-то странно ощущал себя покровителем этой женщины – женщины, которая первой из всех, которых он встречал, была озабочена, чтобы удовлетворить его, не меньше, чем саму себя. Джесси наклонился и поцеловал соленый ручеек на ее щеке. Абигейл внезапно глубоко вздохнула и охватила шею Джесси, жалобно всхлипывая. Она вцепилась в него так сильно, что он не мог видеть ее страдание. Ее грудь вздымалась, рыдания сотрясали ее, и доставалось и Джесси, которому пришлось подтянуть живот, чтобы Эбби было удобнее.

– Эбби, Эбби, не плачь, – шептал он гортанно в ее волосы. – Мы попробуем еще раз и получится лучше.

Однако он понимал, о чем на самом деле плачет Эбби. Он понимал, насколько далеко она отошла от своих моральных норм. Поэтому он обращался с ней нежно, мягко воркуя нежные слова и гладя волосы на затылке и висках. Как же все могло случиться так неправильно, гадал Джесси.

Ох, Джесс, я х... хочу, чтобы мои воспоминания об этой н... ночи были хорошими. •И не х... хочу, чтобы мы в... воевали еще и ночью. Я хочу, чтобы мы д... доставляли друг Другу удовольствие.

– Ш-ш-ш, Эбби, существует целая уйма способов. – Он осушил ее щеки кончиком простыни. – Уйма способов, а у нас есть уйма времени.

– Тогда покажи мне, Джесс, покажи, – умоляла она, отчаянно желая, чтобы эта ночь не кончилась одиночеством. Его рука замерла. Он поцеловал Абигейл в лоб. Она услышала, как он сглотнул.

– Я не могу прямо сейчас. Мужчинам требуется время для восстановления сил, Эбби, и моей ноге тоже нужно отдохнуть. Но через некоторое время... Хорошо?

Но она ему не поверила. Теперь она была уверена, что он просто утешал ее за то, что она в свой первый раз сделала так мало. Джесси снова повернулся на спину и испустил вздох, полностью выпрямив ногу. Абигейл лежала не двигаясь, глядя в потолок, и проигрывала все заново в своей памяти. То, что она узнала за эту ночь о Джесси Дюфрейне, заставило ее вновь пересмотреть свое мнение о нем. Она больше не считала его развратником, но внимательным, нежным любовником. Не бесстрашным, как она думала, а человечным, с такими же опасениями, какие были и у нее. Он всегда выглядел таким наглым и не сомневающимся, когда дразнил ее. Она узнала, что за бравадой скрывается душевная тонкость, это было откровением. Даже разочаровавшись в ней, пытался успокоить ее, говорил нежные слова, брал вину на себя.

Как она сможет посмотреть ему в лицо утром? Как она сможет проснуться здесь и посмотреть в его темные глаза, когда ни для одного из них не будет секретом, что они занимались любовью ужасно? Как уже было однажды в этой комнате, Абигейл, притворяясь, что спит, лежала неподвижно и ждала, когда сон одолеет Джесси, чтобы она могла ускользнуть. Но большая, тяжелая рука, поискав в темноте, зарылась ей в волосы, пригладила их, потом повернула Абигейл на бок и притянула к груди. Он уткнулся подбородком в ее макушку. Веки Абигейл затрепетали, она вздохнула и осталась лежать, чувствуя себя очень удобно в этой колыбели. Через несколько минут Джесси медленно провел своей рукой по ее волосам. Его коричневая грудь казалась шелковой под подбородком Эбби. Абигейл сказала себе, что надо встать и уйти – что она скажет ему завтра утром? Но здесь она чувствовала себя в безопасности, как птица в своем гнезде. Рука Джесси становилась все тяжелее и потом замерла. Другая рука, лежавшая поперек бедра Эбби, один раз судорожно дернулась. Дыхание Джесси стало более ровным, ее веки вяло опустились, и все члены Эбби охватила какая-то слабость, не похожая ни на что. Она поняла, что засыпает в руках Джесси Дюфрейна. Она поняла, что он был нежным и внимательным любовником. Она поняла, что должна проснуться завтра утром и знать, что он уезжает. Но все это перестало иметь значение.

Они незаметно заснули.

Горы Колорадо покровительственно окружили любовников, луна обогнула землю, взбиралась на облака и потом скользнула за противоположный, западный горизонт. Утренний щебет птиц раздался в розовеющем воздухе.

Лежащий мужчина перевернулся и лег лицом возле прекрасной, теплой руки. Спящая женщина притянула подушку к глубокому изгибу своего плеча и подтянула голые колени к носу Мужчина слегка захрапел и лег на живот, локон ее волос попал в его усы, трепеща при дыхании и щекоча его. Крепкая загорелая рука потерла нос, пытаясь убрать помеху. Но дыхание мужчины притягивало волосы снова, и они по-прежнему щекотали его. Он засопел, проснулся и, почувствовав как что-то теплое лежит на его пальцах, с трудом открыл глаза.

Эбби.

Он улыбнулся при виде одной груди с розовым соском, наполовину закрывавшей его руку. Другая грудь спряталась под телом Эбби, так как она лежала наполовину на животе. Одно колено было высоко подтянуто и открыто взгляду очаровательно выгнутое бедро, но закрывало все женские секреты. Джесси хитро улыбнулся. Ей нравится красоваться на кровати, подумал он. Но улыбка исчезла, когда он вспомнил, как Эбби плакала прошлой ночью. Он осторожно убрал руку, повернулся на бок и подложил под щек ладонь. Его глаза неторопливо скользили по телу Эбби. Крошечные ступни, изящные лодыжки, точеные икры. Он вспомнил, как они мелькали перед ним и раньше, но он не мог смотреть на них так свободно. Бедро Абигейл было круглым, как перекат морской волны, а талия такой узкой будто была выточена прибоями. Глубокая щель, образуемая подтянутым вверх к груди коленом, проходила под соблазнительным углом. Мириады воспоминаний пролетели в мозгу Джесси. Эбби, ты спасла мою жизнь. Эбби, я заставил тебя плакать. Эбби, я скоро должен уехать. Он взглянул на окно, где розово-серый свет полз по подоконнику, и почувствовал пустоту, какой никогда не чувствовал, покидая женщину. Да, для него удовольствие в прошедшую ночь было невелико, но теперь при взгляде на Абигейл, тело Джесси снова вернулось к жизни. Он склонился и легонько поцеловал ее в ребра, в это бледное бедро, долгий поцелуй он оставил на талии, маленькая рука бессознательно отмахивалась от него. Потом Эбби отвернулась от него и снова подтянула ногу вверх.

Сердце Джесси бешено забилось, на лбу выступил пот. Она была маленькая и прелестная и – это было правдой – невинная, потому что еще ничего не знала о том, как он хочет ее. Он перевел дыхание, опустился ниже и коснулся языком мягкого места под ее коленом, закрыв глаза и дыша на кожу. Он знал, что пользуется нечестным преимуществом, пока она спит, но был так сильно возбужден, что чуть ли не взрывался изнутри. Он почувствовал вкус соли, роз и, может быть, немного самого себя. Джесси касался контура ноги, скользя волосами по бедру, и вспомнил, как давно Эбби узнала его тело.

Так должно было случиться. Недели, проведенные ими вдвоем, предопределили это. Он целовал ее во все места, кроме одного, которое он больше всего жаждал и ждал, когда она проснется. Джесси изучил изгиб ее спины, твердое бедро, упругие мышцы ног, ягодицы, икры, наполовину скрытую грудь. Абигейл проснулась, когда он слегка укусил подъем подтянутой вверх ноги, и посмотрела через плечо вниз на мужчину позади нее. Он стремительно заключил ее в объятия и искал в ее лице разрешение. Смутный, предрассветный свет выхватил его черные, возбужденные глаза, усы – темную, дрожащую тень над губами. Глаза Эбби были прикованы к нему, потому что она поняла, что эти усы только что касались ее кожи. Абигейл перевела ошеломленный взгляд на глаза Джесси и увидела в них огненную страсть, которая, как ей казалось, не могла возникнуть в мужчине. Чувственность и ожидание вдохнули жизнь в ее сердце и кровь.

– Д... Джесси? – запинаясь прохрипела Абигейл.

Она медленно опустила ногу, осознав, насколько бесстыдна ее поза, а Джесси, без сомнения, уже некоторое время не спал.

– Т... ты разбудил меня.

– Я и хотел это сделать, любимая, – прошептал он, удерживая свою добычу лишь пристальным, горящим взглядом.

Абигейл, прогнувшись, слегка подалась назад и приподнялась на локте, наблюдая, как глаза Джесси остановились на открывшейся груди и потом вернулись на лицо. Она чувствовала, как его теплая рука скользит по пояснице, огибает ягодицу, внутреннюю сторону икры и нежно подталкивает ее колено обратно вверх. Он ни на секунду не спускал глаз с ее лица.

– Теперь моя очередь изучать твое тело, как ты изучала мое все эти недели, Эбби.

Ее тело было влажным, где прошелся его язык, когда она спала, и она чувствовала прохладу. Наивность исчезла – Абигейл прочитала теперь по глазам Джесси и поняла его намерения. Она невольно содрогнулась, потом медленно спрятала грудь под рукой, не зная точно, как бы спрятать все остальное. Загипнотизированная желанием в его глазах, она с трепетом наблюдала, как Джесси опять опустил голову к ее белому бедру, и, закрыв глаза, испустил звук, в котором слышалась огромная страсть. Он приподнялся на одной руке и теплой ласковой ладонью прижал спину Эбби к своему животу. Ее щека лежала на подушке, сердце бешено колотилось о матрас. Теплые губы Джесси не отрываясь двигались вверх и вниз по ее спине, повторяя имя прямо возле кожи.

– Эбби... Эбби... Эбби...

Снова и снова он пробегал по всему ее телу мягкими усами и еще более мягкими губами, пока все внутри нее не было охвачено томлением. Он нежно перевернул Эбби на спину, открыв, наконец, то, что он хотел видеть, и покрыл ее плоть влажными поцелуями. Его бархатный голос шептал, что второй раз будет лучше, и просил ее лежать спокойно.

– Не сопротивляйся, Эбби. Я покажу тебе... Эбби, ты такая крошечная... О Боже, ты прекрасна... Ш-ш-ш, не закрывайся от меня... это больше... Поверь мне, Эб.

Когда она инстинктивно повернулась, он носом оттолкнул ее руку. Потом его зубы нежно прикусили кожу на ее руке и перенесли ее к лобку.

– Джесси, – прохрипела Абигейл еще раз, умоляя его о том, чего и сама не знала.

– На этот раз не будет больно, Эбби, я обещаю.

Нет, подумала она, люди не должны этим заниматься! Но люди всегда занимались, она знала это. Рот Джесси ласкал ее везде, и Абигейл удивлялась остаткам сознания, неужели она потеряла всю свою волю, чтобы сопротивляться. Он доводил ее до высшей точки наслаждения: внутри Абигейл все взрывалось, словно сигнальная ракета, и из центра к кончикам ног и рук распространялось пламя гигантского взрыва чувств. Она открыла глаза, почувствовала взгляд Джесси, остановившийся на ее животе, на ее изумленных, остекленевших глазах. Она застонала и томно повела плечом. Она понимала, что Джесси удовлетворение нужно ничуть не меньше, чем ей секунду назад, попытавшись собрать свои расстроенные чувства, она протянула ему навстречу руки. Он ринулся к ней, что-то шепча на ухо, заключил ее в объятия, приподнял, перевернул и посадил на себя. Он притянул Абигейл вниз, пока ее грудь не коснулась спутанных волос у него на груди. Слова стали бесполезны. Ее тело и его руки говорили ей, что делать. Невинность, робость, наивность, все ушло, когда Абигейл начала двигаться, наблюдая за довольным лицом Джесси с закрытыми глазами и откинутой головой. Его губы открылись, дыхание стало резким, Абигейл увидела, что он полностью отдался порыву, который раньше подарил ей. Ее сердце парило, глаза жгло. Вот, вот, как это должно быть и для мужчины и для женщины, поняла она. Один дает другому, другой берет у другого. И дать надо с таким же наслаждением, как и взять. Она покачнулась, и веки Джесси дрогнули, потом закрылись снова. Она снова вошла в ритм, и висок Джесси уткнулся глубоко и подушку. Невероятно, но когда он достиг пика наслаждения, он закричал – было ли это ее имя или какое-то бессмысленное восклицание, а может быть и то и другое вместе – это не имело значения. Абигейл улыбнулась, почувствовав себя опытной и живой, с выплескивавшейся наружу радостью.

Она рухнула на его широкую грудь, положив лоб ему под подбородок. Его рука устало легла ей на плечо, легонько лаская, и опять безвольно упала на подушку. Потом неожиданно возле ее уха послышался тихий, добрый смешок, это смеялся Джесси, и Абигейл в замешательстве посмотрела на него. Глаза оставались закрытыми, а грудь поднималась и опускалась от смеха.

И вдруг она поняла, почему он смеется – это был смех простого удовольствия. На ее губах заиграла улыбка, и внутри нее затеплился медленный огонек ответной радости. Джесси крепко обнял Эбби и улыбнулся, нежно перекатываясь вместе с ней.

– Ах, Эбби, ты прекрасна, – раздалась его похвала, – ты чертовски хороша.

Никакие другие слова не могли в этот момент больше обрадовать Эбби. Она улыбнулась ему в грудь. Потом он закинул руки за голову и умиротворенно закрыл глаза. Абигейл смотрела на него с изумлением, пока он не заснул. А она сидела верхом на нем – завороженная, обнаженная и новая.