– Вы опоздали, Эбби, – ответил он, – я уже дотронулся. – Он нежно встряхнул ее руку. – Эй, посмотрите на меня.

Она не пошевелилась, и Джесси взял ее за узкие плечи и силой развернул к себе. Она смотрела себе под ноги, и его руки горячим касанием опускались вдоль ее безвольных рук, остановились на запястьях. Он нежно держал ее руки в своих, а она боролась с желанием взглянуть в эти темные-темные глаза.

– Сегодня воскресенье, Эбби. Может, мы хоть на один день попытаемся стать друзьями и посмотрим, что из этого получится?

– Я бы... – Она сглотнула.

Сердце рвалось из груди, она не смела смотреть выше его подбородка. Он побрился, и пахнул мылом. Его усы были тонкими и черными, но мисс Абигейл не поднимала взгляд выше их. Джесси вздохнул и сел в кресло-качалку, по-прежнему держа мисс Абигейл за руки. Это было так приятно и прекрасно! Он медленно мял ее ладони своими большими пальцами от запястья до кончиков пальцев, а она говорила себе, что надо вырвать руки, но в то же время впитывала в себя каждое прелестное мгновение этого касания, так непохожего на то, что было раньше. Джесси был таким нежным, мягким. Она смотрела на их соединенные руки, прекрасно понимая, что он делает, но не отстранялась от него.

Джесси медленно поднес ее ладонь ко рту, закрыл глаза, и теплые губы вместе с мягкими усами потерялись в ней. Согнутые, собранные в чашечку пальцы мисс Абигейл оказались во власти долгого поцелуя, и она почувствовала, как, словно по мановению волшебной палочки, в ее жилах взыграла кровь. Джесси обнял мисс Абигейл за талию и увлек к себе на колени.

– Нет, не надо... опять, – попросила она.

– Почему? – прошептал Джесси. – Его сильные руки сомкнулись на ее плечах и неуловимо притягивали к нему на грудь.

– Потому что мы ненавидим друг...

Он заставил ее замолчать поцелуем. Его руки скользили по ее спине, усы были такими же мягкими, как до того дня, когда она их сбрила, ищущий, трепещущий, настойчивый язык пробуждал желание, но мисс Абигейл отпрянула, воскликнув:

– Это безумие, мы не должны...

Но ладони Джесси вновь повернули ее лицо. Он прижал свой рот к ее губам, положил ее руки к себе на шею и придерживал там, пока не почувствовал, как мисс Абигейл обняла его.

Она думала, что сошла с ума, и с новой силой отдавалась поцелуям Джесси. Его руки пробегали вверх и вниз, вверх и вниз по спине, сжимали талию, бедра.

Джесси прошептал ей в рот.

– Не сопротивляйтесь, Эбби... один раз, не сопротивляйтесь, – слова едва различались, потому что его язык был во рту Эбби. Его руки, лежащие на ее бедрах, развернули ее так, что она стала наполовину лежать, наполовину сидеть на коленях Джесси. А он все приподнимал и раскачивал мисс Абигейл в маленьком кресле, пока она уже не понимала, что с ней и где она. В конце концов он стал для нее гладкой, твердой равниной плоти, на которой она покоилась. Его руки, обвив талию, крепко держали ее, и через отделанные оборками нижние юбки она почувствовала его.

Он был высоким... и сильным... и почему-то очень хорошим.

Она очнулась, отодвинулась от Джесси, сопротивляясь.

– Нет... Вы – вор. Вы мой враг.

– Вы сами себе враг, Эбби, – прошептал Джесси. Он приподнял ее за подмышки, и ее грудь оказалась у его лица. Он легко держал ее, и она чувствовала его дыхание сквозь накрахмаленный перед благопристойного платья. Он вдыхал в нее жар жизни, против которого она так боролась.

– О, пожалуйста... пожалуйста, отпустите меня.

Она почти плакала, боль и удовольствие смешались в груди, сердце, руках на сильных плечах Джесси... и в той ее части, что покоилась теперь на его груди.

– Эбби, позвольте мне, – сказал он, – позвольте мне.

– Нет, нет, пожалуйста, – просила она, касаясь губами его мягких волос.

– Позвольте мне сделать из вас женщину, Эб.

– Нет, не надо, – выдохнула она, – я... я не буду больше трогать ваш револьвер или усы. Обещаю. Я буду кормить вас всем, чем угодно, только отпустите меня, пожалуйста.

– Вы не хотите, – он слегка отпустил ее, и их губы оказались рядом. Однако между их ртами почему-то оказалось полотенце.

– Убери полотенце, Эбби, – умолял он, крепко держа ее за талию.

– Нет, Джесси, нет, – дрожащим голосом едва слышно проговорила она.

Услышав свое имя, Джесси понял, что она тоже хочет его. Он приподнял подбородок, полотенце упало вниз, и он прижался к ее шее.

– Давайте будем друзьями, – сказал он, уткнувшись в ее высокий, плотный воротник.

– Никогда, – отрезала она.

Он снова приник к ее губам. Почти лежа в кресле и раскачивая его, он все теснее прижимал мисс Абигейл к себе. Джесси знал, что сказать ему «да» выше ее сил, что взять ее он мог только насильно, так как даже если бы она отдалась, она сделала бы это против своей воли. Ее надо было заставить сказать «да» или заставить потерять голову. Но именно это одно слово – да – она не могла произнести. Когда он отпустит ее, ей наверняка станет стыдно оттого, что она зашла так далеко. Джесси, чтобы облегчить ее переживания, решил пошутить:

– Быстрее говорите «да», Эбби, потому что нога чертовски болит.

Еще не успев устыдиться, она рассердилась:

– О! Вы эгоистичный и невыносимый тип! К ее ужасу он засмеялся, все еще удерживая ее:

– Но давайте все же останемся друзьями, хотя бы на сегодня. Мне тоже надоело воевать.

Она с трудом вырвалась и поправила платье.

– Если вы пообещаете не делать больше ничего подобного.

– А думать об этом можно? – Его темные усы изогнулись вверх над дразнящей улыбкой.

Мисс Абигейл не знала, куда деть глаза. В смятении она отправилась на кухню, а Джесси на костылях пошел следом.

– Не возражаете, если я посижу здесь? – спросил он. – Меня тошнит от спальни.

Не глядя на него, она разрешила:

– Делайте все, что вам вздумается, только не мешайте.

Он с безразличным видом сел возле стола и упер костыли об пол возле ног.

– Не буду, – пообещал он.

Однако он постоянно мешал мисс Абигейл – сидел, вытянув ноги, и эти дурацкие ходули лежали у него между ног. Ей требовалось огромное усилие, чтобы не смотреть на них, и она не сомневалась, что Джесси прекрасно знает, как они действуют на нее. Мисс Абигейл раздражалась все больше, но в двери раздался голос доктора Догерти:

– Привет всем. Можно войти?

Дом мисс Абигейл просматривался насквозь от передней двери до задней, и доктор увидел, что двое сидят на кухне.

– Т-а-ак, – протянул он при виде Джесси, – вы как огурчик. Как себя чувствуете?

– С каждым днем все лучше, спасибо мисс Абигейл, – ответил Джесси, как всегда с радостью встречая доктора.

– Она мне так и говорила сегодня в церкви. Ох, мисс Абигейл, я принес штаны, которые вы просили. Авери специально открыл свой магазин, сделал одолжение. Если они не подойдут, будет обидно, потому что Авери уже закрылся.

Мисс Абигейл вскользь взглянула на джинсы и продолжила заниматься обедом, а доктор и Джесси удалились в спальню, чтобы осмотреть ногу. Мисс Абигейл различала их приглушенные голоса, а потом доктор вернулся с рекомендациями:

– Опасность миновала, и он может делать все, что сможет в доме, снаружи, где угодно. Немного свежего воздуха и солнце пойдут ему только на пользу. Теперь, когда он имеет приличную одежду, можно безболезненно отправиться на прогулку за город или посидеть в саду.

– Сомневаюсь, что ему понравятся эти планы.

– Я уже предложил их Джесси, и он, кажется, совсем не прочь выйти из дома. Это не помешает и вам. Ну, теперь я пойду. Если понадобится что-нибудь – зовите.

Мисс Абигейл пошла проводить его до входной двери, и на полдороге из спальни вышел Джесси, уже одетый в синие джинсы и голубую хлопковую рубашку нараспашку.

– Спасибо, что зашли, док, и за одежду, – сказал он и проводил доктора до двери, словно дом принадлежал ему.

– Это была идея мисс Абигейл, – уведомил его доктор.

– Тогда я поблагодарю мисс Абигейл, – сказал Джесси, улыбнувшись.

Доктор вышел за дверь, спустился по ступеням веранды и крикнул:

– До завтра, вы оба!

Сказав так, доктор объединил их, что вызвало у Эбби любопытное теплое чувство, что-то вроде чувства безопасности, когда она стояла рядом с Джесси у двери, провожая вместе с ним доктора.

Голос Джесси прозвучал неожиданно вежливо и искренне:

– Приятно снова чувствовать себя одетым. Спасибо, Эбби.

Мисс Абигейл отпрянула, она уже привыкла к его уколам и критике, но понятия не имела, чем ответить на его вежливость. Она вспомнила, как вежливо Джесси называл ее мисс Абигейл, когда пришел доктор, но стоило ему уйти, Джесси вернулся к прежнему фамильярному обращению. Она почувствовала, что он смотрит на нее сверху вниз, задержала взгляд на его голой груди, покрытой черными волосами, на длинных обнаженных ступнях, и задумалась, что бы ему ответить. Но тут он повернулся, поднял костыль и вежливым жестом пригласил ее идти вперед на кухню. Она ощущала его горящий взгляд на спине, пока он тяжело ступал позади нее.

Она опять стала готовить, а он сел рядом, и в комнате повисло напряженное молчание, пока Джесси не заметил:

– Док задал мне жару за то, что я навел на вас револьвер.

Мисс Абигейл не смогла скрыть своего удивления: он произнес это без всяких ругательств.

– Меня удивило, что вы поделились с ним, – добавил он.

Она робко проговорила:

– Я сказала ему только о свиных отбивных, больше ни о чем.

– Да? – сказал он в ответ. – И все?

Ей было не по себе от того, что он сидел возле нее и следил за каждым движением. Наконец она осмелилась бросить на него взгляд через плечо. Костыли лежали на том же притягивающем ее взгляд месте, и Джесси облокотился о стол и хмурился, приглаживая указательным пальцем усы, словно пребывал в глубокой задумчивости.

Мисс Абигейл снова повернулась к нему спиной и с невинным видом осведомилась:

– Он спрашивал еще о чем-нибудь? Последовало молчание, а потом он ответил:

– Он спрашивал, отчего покраснели мой подбородок и щека. Я сказал ему, что ел свежую клубнику из вашего сада и испачкался. Вам не мешало бы заиметь клубнику...

Видя ее со спины, Джесси заметил, что руки мисс Абигейл замерли.

Эбби почувствовала, как ее щеки от самой шеи заливает краска.

– Вы... вы хотите сказать... что не рассказали ему о тряпке с щелоком?

– Нет.

Джесси увидел, как мисс Абигейл расслабилась. Она громко сказала:

– Да, у меня в саду есть клубника.

Она начала что-то взбивать ложкой, это движение всколыхнуло юбки на ее узких бедрах. Внезапно она остановилась и тихо промолвила:

– Спасибо.

Странное чувство охватило Джесси. Мисс Абигейл ни разу не разговаривала с ним так ласково. Он прочистил горло, и это прозвучало посреди тихой комнаты, словно гром.

– У вас нет ничего, чтобы приложить к лицу, Эбби? Сильно жжет.

Она быстро повернулась, и он заметил выражение участия, промелькнувшее на ее лице. Подойдя к нему, она осторожно дотронулась до его подбородка и тут же отдернула руку, глаза их встретились. Каждый думал, почему приукрасил правду, когда доктор Догерти стал задавать вопросы.

– Нужна пахта, – глаза мисс Абигейл опустились на костыли Джесси.

– У тебя она есть? – спросил он.

– Да, снаружи, в колодце. Я принесу.

Он хмуро наблюдал, как она вышла во двор,, вытянула ведро и принесла в дом кружку.

– Я возьму марли, чтобы намазать ее, – сказала мисс Абигейл, вернувшись. Принеся марлю, она застыла в замешательстве, побаиваясь теперь касаться Джесси.

Он протянул руку, развернув ладонь, и сказал:

– Я могу это сделать сам. Ты занята. – Когда она вернулась к плите, он удивил ее еще раз, спросив: – Ас твоими руками все в порядке?

– С руками?

– На них не попал щелок? Пахта не нужна?

– С ними все в порядке. Я их почти не намочила.

Она взяла пахту и влажную марлю, чтобы накрыть на стол, и, остановившись у двери в кладовую, посмотрела через всю комнату на Джесси.

– Любите пахту? – спросила она.

– Люблю.

– Хотите ее к ужину?

– Неплохо бы.

Она исчезла, вернулась со стаканом чего-то белого и протянула его Джесси. По сравнению с молоком руки Джесси казались еще темнее, чем обычно.

– Спасибо, – сказал он ей второй раз. Мисс Абигейл присоединилась к нему за столом и протянула ему тарелку:

– Цыпленок.

– Сначала возьмите себе, – предложил он.

И – совершенно невероятно – их тарелки были наполнены, и они ели, сидя друг напротив друга, и разговаривали:

– Когда я был маленьким, мы обычно ели цыпленка каждое воскресенье, – вспоминал он.

– Кто это мы?

– Мы – это моя мама, папа, Рейф, Джуна, Клара и Томми Джо. Моя семья.

– Где это было?

– В Новом Орлеане. – Почему-то картина Джесси в кругу сестер, братьев и родителей казалось ей нелепой. Он ведь был – напомнила себе мисс Абигейл – законченным лгуном.

– Не верите мне? – он улыбнулся и стал есть.

– Я не знаю.

– Даже у грабителей есть мамы и папы. А у некоторых есть и прочие единокровники.

Он опять начал дразнить ее, но мисс Абигейл почему-то не возражала.

Слово «единокровники» было для нее сюрпризом – одним из тех слов, которые Джесси время от времени неожиданно выхватывал откуда-то. Это было слово из запасов мисс Абигейл, а не его.

– И как много единокровников было у вас?

– У меня было... есть... четыре. Два брата и две сестры.

– В самом деле? – она вопросительно изогнула бровь.

Джесси поднял свой испачканный в пахте подбородок и радостно рассмеялся.

– Слышу скептицизм в вашем голосе и знаю почему. Извините, что не соответствую вашим понятиям о том, откуда я должен, а откуда не должен быть родом, но у меня есть родители, которые до сих пор живут в Новом Орлеане, в настоящем доме, и которые по-прежнему едят цыплят по воскресеньям – только по-креольски – и еще у меня есть два старших брата и две младших сестры, и вчера вечером, когда вы вычесывали мне волосы, я вспомнил субботние вечера в нашем доме. Мы все мыли голову по субботам, а мама чистила нашу обувь.

Мисс Абигейл уже без смущения смотрела на него. Ей бы очень хотелось, чтобы этот рассказ был правдой. Могло ли так быть? Она еще раз напомнила себе, что Джесси обвинялся в преступлении, и что ему нельзя верить.

– Удивлены? – спросил он, улыбаясь. Но мисс Абигейл еще не была готова поверить ему.

– Если у вас такой замечательный дом, зачем вы покинули его?

– Я покинул его не навсегда. Я время от времени возвращаюсь. А оставил свою семью, потому что был молодым и пошел искать свое счастье с хорошим, преданным другом. Я иногда скучаю по дому.

– Значит, вы вместе покинули Новый Орлеан?

– Да.

– И вы нашли свое счастье?

– Нашли вместе – на железной дороге.

– Опять железная дорога, – понимающим тоном пропела мисс Абигейл.

– Ну что делать? – Он развел в невинном жесте руки. – Меня поймали на месте преступления.

Его веселое, бесшабашное отношение к ее словам озадачило мисс Абигейл, но она улыбнулась, гадая, правду ли он рассказал о Новом Орлеане и его семье.

– А что у вас? – Джесси закончил трапезу и сидел, расслабившись, положив локоть на стол. – Есть братья или сестры?

Мисс Абигейл тут же бросила взгляд на входную дверь и, отвечая, унеслась в мыслях далеко-далеко:

– Нет.

– Док мне так и сказал. Я покинул семью, когда мне было двадцать. Он сказал, что вы остались с семьей.

– Да.

Она сняла с юбки несуществующую нитку.

– Не по собственному желанию? – Она резко подняла взгляд. О таких вещах не принято говорить, будь то правда или нет. Хорошая дочь просто не должна жаловаться на отца, разве не так?

Джесси рассеянно теребил усы:

– Док как-то раз сказал мне, что вы пожертвовали своей молодостью, чтобы заботиться о больном отце. Это похвально.

Мисс Абигейл заглянула ему в глаза, не издевается ли он опять, но Джесси был серьезен.

– Как давно это было?

Она сглотнула, взвесив, можно ли ему рассказать вещи, которые она никому не рассказывала. В конце концов она промолвила:

– Тринадцать лет назад.

– Значит, тебе было двадцать?

– Да, – она снова потупила глаза.

– Печальная судьба, – тихо заметил Джесси. Мисс Абигейл ощутила, как на шее забилась жилка, она не знала, что ответить, куда деть глаза и руки. – Не каждый способен совершить такой поступок, как вы, Эбби. Вы не жалеете?

То, что она не отрицала своего сожаления, было самым исчерпывающим ответом.

– Когда он умер? – продолжал Джесси.

– Год назад.

– Вы отдали ему двенадцать лет? – Джесси ответила только тишина, а мисс Абигейл задумчиво смотрела себе на руки. – Двенадцать лет, и за это время вы научились делать все то, что делаете теперь так хорошо, все, что нужно для дома и семьи... хотя у вас не было своей. Почему?

Мисс Абигейл была испугана и ошеломлена вопросом. Она думала, что они вдвоем пришли к соглашению не причинять друг другу намеренную боль. Но какая-то частичка гордости не дала ей заплакать, когда она отвечала:

– Я думаю, это очевидно, разве нет?

– Вы имеете в виду, не было выбора? – Она перевела дыхание. Ее лицо покрылось пятнами. Не надо было исповедоваться перед ним, с горечью подумала она.

Сердце сжалось от жгучей боли.

– До тех пор, пока не появился Мелчер, а я спугнул его.

Она больше не могла выносить его колкости. Она вскочила со стула, но Джесси остановил ее, положив руку на ладонь.

– Теперь я вижу, что был не прав, – сказал он тихо, ловя ее взгляд.

Мисс Абигейл совсем не ожидала, что он произнесет что-то в этом роде. Ненависть к нему могла исчезнуть, но теперь она боялась того, что могло занять ее место.

– Нам обязательно об этом говорить? – спросила она, глядя на загорелую руку, лежавшую на ее рукаве.

– Я пытаюсь просить прощения, Эбби, – сказал он. – В своей жизни я это делал не часто.

Она подняла испуганные глаза и встретила глубокую искренность во взгляде Джесси, сердце мисс Абигейл бешено заколотилось.

Зная, что, заговорив, она с каждым разом ступала на все более шаткую почву, мисс Абигейл все же проговорила:

– Ваши извинения принимаются.

Его темные пальцы мягко сжали ее руку и скользнули прочь. Но это мимолетное прикосновение запомнилось ей. как и то, что он говорил.