- Не могу догадаться.
      Бесс вышла из машины. Он захлопнул дверь, но они остались на месте, в бетонной прохладе гаража, насыщенной запахами резины, бензина, садовых удобрений.
      - Я открыла нечто такое, что меня удивляет, - призналась Бесс. Оказывается, я уже не так привязана к этому дому, как раньше. Дело в том, что я люблю твою квартиру.
      Он очень удивился:
      - Ты хочешь сказать, что согласилась бы там жить?
      - А где ты хочешь жить?
      - В моей квартире. Но я был уверен, что с тобой случится обморок, если я тебе это скажу.
      Бесс расхохоталась, обвила руками его шею.
      - Майкл, по-моему, стареть - это здорово. Как ты думаешь? Начинаешь отличать главное от случайного и мелкого.
      Она поцеловала его.
      - Я бы с удовольствием переехала в твою квартиру. Но если ты хочешь вернуться в дом, то пусть так и будет. Ведь важно не то, где мы будем жить, а то, что мы будем жить теперь вместе.
      Майкл положил руки ей на грудь.
      - Я как раз думал то же самое. Не потому ли говоришь, что тебе больше нравится моя квартира, что думаешь: я хотел бы жить там?
      - Нет. Мы в чем-то переросли этот дом. Он был очень удобен для нас, когда дети были маленькими. А сейчас - я не знаю, у нас новый этап жизни, можно двигаться дальше. Здесь живут и печальные, и радостные воспоминания. А квартира... это новое, и, в конце концов, мы оформляли ее в соответствии с нашими общими вкусами. Нет, было бы здорово там жить! Она более новая, вид из нее не менее великолепный, чем здесь. Не нужно заниматься двором, близко к моему магазину - минут пятнадцать, и ты в центре Сент-Пола, там есть пляж, парк и...
      - Бесс, меня не надо уговаривать, я буду страшно рад жить там, но есть еще один вопрос.
      - Какой?
      - А Рэнди?
      Она положила руки на его грудь, погладила рубашку и сказала спокойно:
      - Пора дать Рэнди свободу. Ты так не думаешь?
      Майкл не ответил. По сути дела, он ведь сказал ей то же самое в тот самый вечер, когда Лиза заманила их к себе на квартиру.
      - У него теперь есть работа, - продолжала Бесс. - Друзья. Ему пора стать самостоятельным.
      - Ты уверена?
      - Уверена.
      - Меня волнует вот что. Родители считают, что должны одинаково любить своих детей, но это не всегда возможно. Кому-то из них мы нужны больше. Мне кажется, что Рэнди всегда будет больше нуждаться в нашей помощи, чем Лиза.
      - Может, это и так, но я думаю, он все равно должен жить отдельно.
      Они закрепили это решение поцелуем и по-прежнему стояли, прислонившись к машине. В гараж проникало полуденное солнце, шумел кондиционер, от ближайшей газонокосилки пахло бензином.
      Майкл поднял голову, лицо его было безмятежным.
      - На этот раз я не уйду, не дождавшись Рэнди, и мы поговорим с ним вместе.
      - Согласна.
      Бесс улыбнулась, обняла его и повернула к кухонной двери.
      В доме звонил телефон. Бесс взяла трубку, совершенно не готовая в своей радостной безмятежности к голосу на другом конце провода.
      - Миссис Куррен?
      - Да.
      - Это Дэни Скарфелли. Я играю вместе с Рэнди в оркестре. Послушайте. Я не хочу вас пугать, но с ним что-то случилось. Я думаю, что это серьезно. Его увозят на "скорой помощи" в больницу.
      - Что? Авария, вы хотите сказать? - Полные ужаса глаза Бесс не отрывались от глаз Майкла.
      - Нет. Мы просто играли, и вдруг он оказался на полу. Он говорит, что у него что-то с сердцем. Он попросил меня позвонить вам.
      - Какая больница?
      - В Стилуотере. Они уже уехали.
      - Спасибо. - Она повесила трубку. - Рэнди. У него что-то с сердцем, его увезли на "скорой" в больницу.
      - Поехали.
      Он схватил ее за руку, и они выбежали к машине.
      - Я поведу.
      Всю дорогу они сидели окаменев от страха и не могли не думать: "Почему именно сейчас? Почему? Наша жизнь только стала налаживаться, и мы заслужили неомраченное счастье". Майкл не обращал внимания на светофоры и ограничения скорости. Вцепившись обеими руками в руль, он думал: "Я должен что-то сказать Бесс, коснуться ее плеч, погладить по голове". Но продолжал, как и она, молчать. Страх за сына подавлял все прочие чувства.
      Сердце? Что может быть с сердцем у девятнадцатилетнего парня?
      ***
      Они подъехали к больнице одновременно со "скорой" и успели лишь взглянуть на Рэнди, торопясь вслед за носилками, которые внесли через небольшой вестибюль в отделенную занавесом часть зала. Количество мгновенно появившегося медицинского персонала пугало. Они быстро перебрасывались профессиональными терминами. То, что все так спешили, не оставляло сомнений: речь шла о жизни и смерти. На Бесс и Майкла не обращали внимания, и они жались в стороне, взявшись за руки.
      - Как давление?
      - Восемьдесят на сто.
      - Дыхание?
      - Слабое.
      - Аритмия?
      - Сильная. Сердце бьется, как мешок с червями. Очень нерегулярно и быстро. Подсоединяем к машине.
      На груди Рэнди уже было три наклейки. С руки свисала манжета аппарата, измеряющего давление. Кто-то уже подключил трубки к монитору. Глаза Рэнди были широко открыты, когда над ним наклонился доктор в белом.
      - Рэнди, ты меня слышишь? Ты меня слышишь, Рэнди? Ты что-то принял?
      Врач отодвинул веки Рэнди, изучая глазную периферию. Женщина в голубой маске сказала:
      - Его родители здесь.
      Доктор увидел Бесс и Майкла, поддерживающих друг друга:
      - Вы его родители?
      - Да, - ответил Майкл.
      - Есть врожденный порок?
      - Нет.
      - Диабет?
      - Нет.
      - Расстройство движений?
      - Нет.
      - Он от чего-нибудь лечился?
      - Насколько нам известно - нет.
      - Кокаин?
      - Не думаю. Иногда марихуана.
      Сестра сказала:
      - Давление падает.
      На одной из машин прозвучал сигнал тревоги.
      Доктор сложил пальцы в кулак и с силой ударил Рэнди по грудине.
      Бесс вздрогнула и приложила руку ко рту. Ее охватил такой ужас, какого она никогда не испытывала. Ее сын умирал, а бригада врачей действовала так, как она видела только по телевизору.
      Подбежал новый персонал, медсестра, техник, чтобы помочь снимать сигналы. Радиолог, анестезиолог, который ввел пару трубок в нос Рэнди, еще врач.
      - Смажьте лопасти, - скомандовал он. - Придется применить дефибриллятор.
      Бесс и Майкл сжали пальцы до побеления.
      Сестра включила машину, взяла две педали на шнурах и чем-то смазала их. Врач скомандовал:
      - Отступить.
      Все сделали шаг назад. Сестра приложила педали к левой стороне груди Рэнди.
      - Удар!
      Сестра нажала сразу две кнопки. Тело Рэнди выгнулось дугой. Руки и ноги напряглись, а затем обмякли.
      У Бесс вырвался тихий крик, она спрятала лицо на груди Майкла.
      Кто-то сказал:
      - Хорошо. Среагировал.
      Сквозь слезы Бесс в ужасе смотрела на стол, не понимая, почему все это делается. Электрический разряд пропущен через тело ее сына, дорогое тело, которое когда-то было одним с ее собственным. "Пожалуйста, не надо! Не делайте этого больше!"
      В комнате стало тихо. Все глаза устремились на зеленый экран и на ровную-ровную линию на нем.
      "Боже мой, они убили его! Он мертв. Сердце не бьется!"
      - Давай же, давай, - прошептал кто-то. Это был врач. Он ударил кулаком по матрасу. - Работай, черт возьми...
      Строчка оставалась ровной.
      Бесс и Майкл смотрели, сцепив руки, на монитор, пораженные тем, как быстро все это случилось.
      По лицу Бесс текли слезы.
      - Что же это? - прошептала она.
      Но никто не ответил.
      Зеленая строчка дрогнула.
      Дрогнула снова, вздыбилась, как маленький холмик на пустынном горизонте. И вдруг пошла. Все в комнате с облегчением вздохнули.
      - Ну вот, давай дальше, Рэнди, - сказал кто-то.
      Рэнди по-прежнему был без сознания.
      Техник деловым голосом, не отрывая глаз от экрана, докладывал:
      - Ритм в норме снова... восемьдесят ударов в минуту.
      Сестра посмотрела на часы и сделала пометку в блокноте.
      Бесс подняла глаза на Майкла, лицо ее было измято, как мокрая газета. Его горящие глаза оставались сухими. Он обнял двумя руками ее плечи и притянул к себе, стараясь, чтобы у него не подогнулись колени. Рэнди начал приходить в сознание.
      - Рэнди, ты меня слышишь? - Врач снова наклонился над ним.
      Еще не придя в себя, он беззвучно шевелил губами.
      - Ты понимаешь, где ты, Рэнди?
      Рэнди открыл глаза, оглядел круг лиц и внезапно стал агрессивным. Он попытался сесть.
      - Какого черта, выпустите меня...
      - Ну-ну, тихо. - К нему потянулись руки и уложили его обратно. - В мозг еще поступает не так-то много кислорода. У него еще должна кружиться голова. Рэнди, ты что-то принял? Ты принимал кокаин?
      Сестра сообщила:
      - Кардиолог выехал. Скоро будет.
      Врач повторил вопрос:
      - Ты принимал кокаин?
      Рэнди покачал головой и попытался поднять одну руку. Врач положил ее обратно. На ней по-прежнему была надета манжета измеряющего давление аппарата, и от нее тянулся шнур.
      - Рэнди, мы не полиция. Ты никого не подведешь, если скажешь нам, но мы должны знать, чтобы помочь тебе. Это был кокаин, Рэнди?
      Рэнди опустил глаза и пробормотал:
      - Это было в первый раз, док, честно.
      - Как это было?
      Ответа не последовало.
      - Укол?
      Молчание.
      - Ты его нюхал?
      Рэнди кивнул.
      Врач коснулся его плеча:
      - Ну хорошо. Не бойся. Расслабься.
      Он опять поднял ему веки, заглянул в глаза, поднял указательный палец и велел:
      - Следи глазами за моим пальцем.
      Сестре, которая записывала, он сообщил:
      - Вертикального нистагма нет. Не расширены.
      - Мускулы сводят судороги?
      - Нет.
      - Хорошо. Я объясню тебе, что случилось. Кокаин так усилил твое сердцебиение, что во время ударов не хватило времени, чтобы наполнить кровь кислородом. Поэтому в мозг поступило недостаточно кислорода, и поначалу у тебя, видимо, кружилась голова, а затем, после того как тебя сюда привезли, твое сердце совсем остановилось. Но мы заставили его заработать снова. Сюда из клиники едет кардиолог. Он, наверное, назначит тебе лекарства, чтобы сердце билось нормально. Хорошо?
      Как раз в этот момент вошел кардиолог и тут же направился к монитору.
      Врач сказал:
      - Рэнди, это доктор Мортенсон.
      Пока специалист осматривал Рэнди, врач подошел к Бесс и Майклу.
      - Я доктор Фентон. - Он обменялся с ними рукопожатиями. - Могу себе представить, что вы пережили. Вы оба, наверное, чувствуете себя так, что вот-вот готовы сами отправиться на этот стол. Давайте выйдем в коридор, поговорим. - В холле доктор Фентон еще раз посмотрел на Бесс:
      - Вы не упадете в обморок, миссис Куррен?
      - Нет... Нет. Со мной все нормально.
      - Не нужно казаться героиней. Вы прошли через страшный стресс. Присядем вот тут.
      Он указал на ряд жестких стульев. Майкл обнял Бесс и подвел ее к одному. Она с благодарностью на него опустилась. Когда они все уселись, Фентон начал:
      - Я понимаю, что у вас ко мне масса вопросов. Я постараюсь все объяснить. Вы слышали, конечно, что я сказал Рэнди. Действие кокаина пагубно сказывается на организме человека. На этот раз вызвал необычайно сильное сердцебиение - мы называем это желудочковой тахикардией. Он упал со стула, потому что в мозг не поступило достаточного количества кислорода. Вы видели, что сердце его не билось, а только трепыхалось. Когда такое происходит, мы вынуждены остановить его совсем, чтобы потом вернулся нормальный ритм. Поэтому дефибриллятор. При этом все может вернуться в норму, ка это и случилось. Вы видели, что Рэнди стал немного агрессивным, когда пришел в сознание. Это часто случается, когда мозг снова начинает получать кислород. Но я тем не менее должен предупредить вас, что на протяжении следующих семи часов это может повториться. Или от наркотика, или само по себе, что, конечно, очень нежелательно после всего, что произошло. Доктор Мортенсон, по-видимому, пропишет лекарства, чтобы попытаться это предотвратить. Проблема с кокаином в том, что мы не можем его вывести из организма, как, скажем, яд. Мы можем лишь предложить поддерживающие медикаменты и ждать, пока кончится действие наркотика. А он долго действует.
      Майкл спросил:
      - То есть вы хотите сказать, что он может умереть?
      - Не исключено. Следующие шесть часов будут самыми критическими, но за него молодость. И, если снова возникнет сильное сердцебиение, мы, пожалуй, сможем контролировать его с помощью лекарств.
      Появился кардиолог:
      - Мистер и миссис Куррен?
      - Да, сэр?
      Майкл и Бесс встали.
      - Я доктор Мортенсон.
      У него были волосы цвета стали, очки в серебряной оправе и толстые пальцы, покрытые черными волосами. Его рукопожатие было твердым и дружеским.
      - Я буду наблюдать Рэнди какое-то время. Его состояние улучшилось. Но сердце еще частит. Мы дали ему препарат, который должен все отрегулировать. Если нам удастся продержаться в таком ритме еще, скажем, сутки, то он будет вне опасности. Сейчас в лаборатории делают анализы. Токсикологи тоже работают. Мы возьмем кровь на сахар, электролиты - так всегда поступают, когда замешан кокаин, через полчаса мы переведем его в реанимационное отделение. Он очень беспокоен сейчас и спрашивает, здесь ли его мать.
      - Я могу его видеть? - спросила Бесс.
      - Конечно.
      Она робко улыбнулась:
      - Спасибо, доктор.
      Майкл спросил:
      - Представители закона будут поставлены в известность?
      - Нет. Я сказал Рэнди: мы не полиция и им не сообщаем о подобных случаях. Ведь он сам сознался, что нюхал кокаин. Но его поставят на медицинский учет, и, вероятно, будет привлечен работник социальной сферы.
      - Я слышал, он сказал, что попробовал его в первый раз. Это возможно?
      - Вполне. Вспомните, как умер молодой баскетболист Лен Биас несколько лет назад. Как ни печально, но это действительно был его первый опыт. Он не знал, что у него сердечное заболевание, а в этом случае кокаин смертелен. В этом-то и зло этого проклятого зелья. Оно может убить вас десятками способов, и даже с первого раза. Мы должны объяснять это детям до того, как они его попробуют.
      - Спасибо вам, доктор.
      Медики еще следили за монитором, когда Бесс подошла к Рэнди. Майкл шел на несколько шагов сзади. Медсестра в традиционном белом халате наполнила шприц кровью из вены Рэнди. Она сняла жгут с его руки.
      - У тебя хорошие вены. - Она улыбнулась.
      Он чуть скривил губы в ответ и закрыл глаза. Бесс смотрела на него, стараясь не заплакать. Сестра собрала свои пробирки и ушла. Майкл отступил назад, а Бесс подошла к кровати и наклонилась над сыном. Он выглядел ужасно: мертвенно-бледный, глаза провалились, из носа торчат кислородные трубки. Шнуры их на его груди соединялись с монитором. Она вспомнила, как он, когда ему было год или два, отчаянно боялся врачей, плакал и прижимался к ней,. когда она водила его в поликлинику. Бесс все еще пыталась побороть слезы.
      - Рэнди, - произнесла она тихо.
      Он открыл глаза.
      - Мама, - прошептал он хриплым голосом, и слезы потекли по его щекам. Она наклонилась и прижалась своей щекой к его. Нашла его руку и осторожно, чтобы не задеть все эти шнуры, взяла ее в свою.
      - Рэнди, дорогой, слава Богу, что они успели привезти тебя сюда.
      Бесс почувствовала, как поднялась его грудь, как он старается сдержать рыдания, ощутила запах дыма в его волосах, запах его лосьона для бритья и его слезы, смешивающиеся с ее собственными.
      - Извини, - прошептал он.
      - Ты тоже извини. Я должна была больше быть с тобой, говорить, понять, что тебя тревожит.
      - Нет, ты не виновата. Это моя вина. Я такой негодяй.
      Она заглянула в его глаза, очень похожие на глаза отца:
      - Никогда не говори так...
      Бесс вытерла его слезы, но они все лились.
      - Ты наш сын, и мы тебя очень любим.
      - Как вы можете любить меня? Я всегда был проблемой.
      - О нет... нет.
      Бесс погладила его волосы так, как гладила, когда ему было два года, и сумела храбро улыбнуться.
      - Детей любишь не только тогда, когда они хорошие. Ты принимаешь их, зная, что временами они очень далеки от совершенства, и вот тогда-то и понимаешь особенно, как ты их любишь. Потому что из борьбы и страданий выходишь более сильным. Теперь так и будет - вот увидишь.
      Он попытался вытереть глаза. Но она сделала это за него углом простыни, поцеловала в лоб и отодвинулась, чтобы Майкл мог занять ее место.
      Он подошел и встал так, чтобы Рэнди мог его видеть, и просто сказал:
      - Привет, Рэнди.
      Рэнди глядел на отца, и глаза его снова наполнились слезами. Он проглотил ком и выдавил:
      - Папа...
      Майкл положил руку на бок Рэнди, наклонился и поцеловал его в щеку. Рука Рэнди, опутанная шнурами, обняла Майкла за спину и прижала его к себе. Из груди Рэнди вырвались рыдания. Майкл обнимал его, стараясь не давить на эти шнуры. Их объятие было молчаливым, только время от времени всхлипывания говорили о том, как трудно им сдержать рыдания.
      - Папа, мне так жаль, я виноват.
      - Да, да, мне тоже...
      О сладкое возвращение к жизни! О любовь! Сердца их были переполнены ею. Через какое-то время Майкл отстранился, оперся на локоть возле головы Рэнди и положил руку ему на волосы, заглядывая в его опухшие глаза.
      - Но теперь все, конец всему этому, да? У нас с тобой будет время, чтобы все восстановить. Все, что сейчас сказала мама, относится ко мне вдвойне. Я люблю тебя. Я причинил тебе боль. Прости меня. Мы все исправим, все будет с сегодняшнего дня иначе.
      "Только не умирай. Пожалуйста, не умирай, когда ты снова у меня есть".
      - Не могу поверить, что ты пришел после того, как я тогда... так говорил с тобой.
      - Когда мы не знаем, как нам избавиться от собственной боли, мы кричим друг на друга. Но теперь мы будем просто разговаривать. Так?
      - Так, - прошептал Рэнди и снова попытался вытереть слезы.
      - Позволь, я помогу тебе. Бесс, у тебя есть платок?
      Она подала его Майклу и смотрела, как он утирал слезы их сыну. Так, как он делал это, когда Рэнди был совсем маленьким и Майкл помогал ему высморкать нос. Они были рядом друг с другом, любили друг друга, и у Бесс вновь потекли слезы.
      Наконец Майкл сел.
      - Мама должна тебе кое-что сказать. - Он встал, взял руку Бесс. Его глаза говорили ей: "Вдруг он не продержится эти двадцать четыре часа?"
      Он подвел Бесс поближе и стоял за ней. Она подложила руки под голову Рэнди и спокойно сообщила:
      - Я и твой отец собираемся снова пожениться.
      Рэнди ничего не сказал. Он смотрел матери в глаза, потом перевел взгляд на отца.
      Молчание нарушил Майкл:
      - Что ты по этому поводу думаешь?
      - Вы молодцы.
      Майкл обнял плечи Бесс:
      - Я знал, что ты так на это посмотришь. Мы повзрослели за последние шесть лет.
      Бесс добавила:
      - И мы опять влюбились друг в друга.
      Вмешалась сестра:
      - Мы переводим Рэнди в реанимацию. И я думаю, что ему надо отдохнуть.
      - Да, конечно. Нам просто хотелось, чтобы ты узнал об этом, дорогой. Мы будем рядом.
      Бесс поцеловала Рэнди.
      - Поговорим об этом, когда ты выйдешь отсюда. Я люблю тебя.
      Майкл тоже наклонился и поцеловал Рэнди.
      - Отдыхай. Я люблю тебя.
      Вместе они вышли в комнату ожидания, где за долгие часы их бодрствования сын должен был либо вернуться к ним, либо покинуть их навсегда.
      Глава 19
      Критические двадцать четыре часа были для Рэнди какими-то призрачными. Заснуть ему мешали эти трубки и провода, но он все же погружался в сон, а проснувшись, обнаруживал, что прошло лишь десять минут. Сон мешался с полубредом. Звуки монитора, откликающегося на новый ритм его сердца - бип, бип, бип, - превратились в стук барабанных палочек, выбивающих новую песню. Тиканье аппаратуры, которую проверяли, - в звуки клавиатуры "Маленького Тома". Шуршание резиновых подметок по грубому полу слышалось шелестом шлейфа из перьев в костюме женщины, которая танцевала так, как танцевала хористка в ярко-розовом костюме из перьев фламинго в Лас-Вегасе, когда он играл с оркестром. Она повернулась, и он узнал ее - это была Марианна Пэдгетт. Где-то в комнате крутилось резиновое колесо, оно превратилось в доску на колесиках, на которой все быстрее и быстрее, соперничая в скорости с Марианной, катил Рысак. Рэнди попытался позвать его, но ют не отрывал глаз от своих кроссовок и перепрыгивал через электрические шнуры, не понимая, что разобьется сам и разобьет ее.
      - Рысак, осторожнее!
      Рэнди открыл глаза. Он проснулся от звука собственного голоса. Сердце болело от страха за Марианну.
      Возле его кровати стояла Лиза, держа на руках ребенка.
      Он слабо улыбнулся.
      - Привет. - Она тоже улыбалась ему.
      - Привет, - попробовал сказать он. Но звук был таким хриплым, что ему пришлось попытаться еще раз:
      - Привет, что ты тут делаешь?
      - Пришла показать тебе твою племянницу.
      - Да?
      Ее улыбка говорила ему, как она его любит.
      Ему было не страшно. Наоборот, он чувствовал, как ему хорошо, что не нужно больше бороться, что он окружен такой любовью. Рэнди не сомневался, что действительно умирает, иначе ведь они бы не позволили Лизе принести сюда новорожденную.
      Он усмехнулся, и ему показалось, что он произнес:
      - Я бы ее подержал. Но ее может убить всеми этими проклятыми проводами.
      Лиза показала ему лицо ребенка:
      - Правда, она красавица? Скажи привет своему дяде Рэнди, Натали.
      - Привет, Натали, - прошептал Рэнди.
      Господи, как он устал, как трудно выталкивать из себя слова... Забавная малышка... Лиза, наверное, сделала папу с мамой такими счастливыми... У нее всегда это получалось. А он, как всегда, всех подвел.
      - Лиза, извини... что я тебя не навестил.
      - О, все в порядке. Возле меня было, наверное, восемь акушерок.
      Веки были слишком тяжелыми, чтобы поднимать их. Когда они закрылись, он почувствовал, что Лиза поцеловала его в лоб. Одеяльце ребенка коснулось его щеки. Он открыл глаза, увидел, что ее глаза блестят от слез, и окончательно понял, что умирает.
      Когда он проснулся опять, возле него сидела бабушка Стелла с тем же выражением лица, что и Лиза. Затем снова отец и мать. Усталые и обеспокоенные. А потом - и в это невозможно было поверить - Марианна, что вообще-то было бессмысленно, если, конечно, не думать, что он уже умер и находится на небе. Она улыбалась. На ней было голубое платье. Разве ангелы носят голубое?
      - Я навещала Лизу, и она попросила меня зайти к тебе.
      Пресвятая Дева Мария, она разговаривает. Она настоящая...
      Он сказал ей:
      - Я с тобой совсем потерял надежду.
      Ему казалось, что его голос звучит, как будто он в тоннеле.
      - Я тоже. Может быть, ты сейчас примешь от меня какую-то помощь?
      Она была не из тех, с кем легко и просто. Очень правильная, из того времени, когда родители учили дочерей искать мужчину, чистого душой и сильного разумом. Самое нелепое, что он хотел стать для нее именно таким мужчиной. Он сам не сознавал этого, но так и было. Лежа на больничной койке, умирая, Рэнди пообещал себе, что, если случится чудо и он выберется отсюда, больше в его жизни не будет ни одной затяжки, ни одной понюшки наркотика, ни одной случайной связи.
      - Наверное, тебе пора, - сказал он, закрывая глаза. Даже присутствие Марианны не могло помешать этому. - Я тебе все скажу, когда меня соберут в одно целое. А до этого, пожалуйста, постарайся ни в кого не влюбиться.
      Марианна вышла в комнату ожидания, где собралась вся семья, и Лиза спросила ее:
      - Как он?
      - Слаб, но шутит.
      Лицо Лизы выражало горечь и беспокойство.
      - Я слишком увлеклась своей семьей и перестала звонить ему.
      За эти часы бодрствования все так или иначе говорили о своей вине.
      Майкл:
      - Я должен был проявить большую настойчивость и поговорить с ним.
      Бесс:
      - Я не должна была все время твердить ему, чтобы он где-то прослушался.
      Джил Харвуд:
      - Я не должен был тащить его в этот проклятый оркестр.
      Стелла:
      - Мне не нужно было давать ему денег на этот фургон.
      К десяти часам вечера все чувствовали себя совсем измученными. Состояние Рэнди казалось стабильным, сердце билось ритмично, но он оставался в реанимации, где посещения разрешались раз в час по пять минут.
      Майкл предложил:
      - Почему бы вам всем не пойти домой и не отдохнуть?
      - А ты? - спросила Бесс.
      - Я останусь и подремлю в комнате ожидания.
      - Но, Майкл...
      - Никаких "но". Делайте, как я сказал. Отдохните, увидимся утром. Стелла, Джил. Вы тоже, пожалуйста. Я буду здесь и, если что, позвоню.
      Они послушно удалились.
      Сестра принесла Майклу подушку и одеяло, он устроился прилечь, заручившись обещанием, что в случае чего его тут же разбудят. Ему казалось, что он поспал совсем немного, но, когда выпростал руку из-под одеяла и посмотрел на часы, было уже полшестого утра. Сел, вытер лицо, пригладил рукой волосы и сложил одеяло.
      Спросил у дежурной, как Рэнди.
      - Он спал очень хорошо, не просыпался всю ночь. Нет никаких признаков, что с сердцем что-то не в порядке.
      Еще двенадцать часов, даже меньше - и он будет вне опасности. Майкл потянулся и пошел искать ванную. Там плеснул на лицо холодной водой, прополоскал рот, пригладил волосы, засунул рубашку в брюки. Казалось, что прошла вечность с тех пор, как он, улыбающийся, пришел в больницу встретить Бесс и навестить Лизу и ребенка. Как они там? У Лизы был просто шок, когда она узнала о Рэнди, но она держалась молодцом и получила разрешение показать ребенка брату, быть может, перед его смертью. Никто ничего не сказал, но все поняли, что она сделала так именно поэтому.
      Майкл стоял в дверях комнаты Рэнди и смотрел на него.
      "Еще десять часов. Только десять".
      Он подошел к окну и выглянул, заложив руки за спину. Какая ирония судьбы: его дети, оба в одной и той же больнице - одна произвела на свет новую жизнь, а жизнь другого висит на волоске.
      Тем временем над Сент-Крой занялся рассвет и осветил реку, прогулочные пароходики у причала, церковные шпили. Воскресное утро конца августа. Жители города скоро проснутся и отправятся в церковь на утреннюю службу. Туристы наводнят магазины, покупая антиквариат, а потом, захватив стаканчики с мороженым, направятся к воде. Владельцы лодок и катеров проснутся в своих каютах, выйдут на палубы, наблюдая, как рассеивается утренний туман на реке, и размышляя, где им лучше позавтракать. В полдень в больницу приедет Марк и заберет Лизу и Натали домой.
      "А в четыре - Господи, прошу тебя! - Бесс и я заберем Рэнди".
      Рэнди, как будто услышав его мысли, открыл глаза:
      - Папа?
      Майкл повернулся, подошел к кровати и взял Рэнди за руку.
      - Я выкарабкался.
      - Да, - подтвердил отец дрогнувшим голосом. Если Рэнди не знает, что впереди еще десять критических часов, то пусть и остается при этих иллюзиях.
      Поглаживая руку Рэнди большим пальцем, Майкл улыбнулся.
      - Вы все думали, что я умру, да? Потому Лиза и принесла ребенка, пришли бабушка и Марианна.
      - Это было не исключено.
      - Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через это из-за меня.
      - Да-а. Иногда мы мучаем людей, которых любим, совершенно ненамеренно.
      Они молча смотрели друг на друга, словно уверяя себя в том, что никогда больше этого делать не будут.
      - Где мама?
      - Я заставил ее пойти домой и поспать.
      - Значит, вы опять женитесь?
      - Ты не против?
      - Влюблены?
      - Абсолютно.
      - Тогда о'кей.
      - Нужно кое-что закончить сначала.
      - Например?
      - Поправить тебя окончательно. Решить, где будем жить.
      - Я могу жить где угодно.
      - Ты будешь жить с нами. - Майкл про себя поклялся в этом. Планы Бесс жить от Рэнди отдельно придется пока отложить. Мысль придала ему надежду. Я хочу, чтобы ты знал, что мы не отделяемся от тебя.
      - Вы этого не делали и раньше, это я все себе вообразил.
      Майкл наклонился над сыном, заглядывая ему в глаза:
      - Мы будем с тобой. Сделаем все, что нужно. Но сейчас, я думаю, мне пора. Мои пять минут истекли. Мне нужно принять душ, побриться и переодеться.
      Майкл встал.
      - Позвоню маме. Потом забегу домой. Я вернусь через часок. Хорошо?
      Рэнди посмотрел на своего усталого отца, чья мятая одежда и щетина на щеках свидетельствовали о том, что он провел ночь без сна. Его вдруг поразила мысль, как это трудно быть родителем и что он об этом до сих пор не думал. Мысль эта после пережитого напугала его. "Я взрослею, - подумал он. А что, если у меня когда-нибудь тоже будет ребенок и заставит меня пройти через такое?"
      - Папа, - сказал он.
      Майкл почувствовал, что сейчас произойдет что-то важное.
      - Ты не обругал меня за кокаин.
      - Обругал. Да еще как. Раз десять, не меньше, пока ты боролся за свою жизнь. Просто не сказал этого вслух.
      - Больше этого не будет. Я обещаю. Я хочу жить нормально и быть счастливым.
      Майкл положил руку на волосы Рэнди.
      - Мы все этого хотим, сын.
      Он наклонился, поцеловал Рэнди в щеку.
      - Я скоро вернусь. Я люблю тебя.
      - Я тоже люблю тебя, - сказал Рэнди.
      С этими словами ушла последняя боль. Открылось еще одно окно надежды. Еще один луч солнца пробился в их будущее. Майкл наклонился, прежде чем уйти, и еще раз обнял сына.
      ***
      Рэнди выписали домой в этот же день перед ужином. Он вышел в сопровождении родителей на свет вечернего солнца. Как декорация, светилось кобальтово-синее небо. Люди шли по своим делам. Все было нормально. На общественном пляже на озере Аили какая-то семья жарила на решетке мясо, взрослые предупреждали детей, чтобы те были осторожнее на воде. На площадке через улицу ребятишки играли в киттенбол. Несколькими кварталами севернее, на Грили-стрит, вовсю работало кафе-мороженое. На бетонных ступеньках перед ним толпились люди самого разного возраста. На реке был поднят мост, и суда проходили вверх к Хултон-Хилл. Приехавшие на один день привязывали лодки к багажникам своих машин, собираясь обратно в город. Постоянные обитатели Стилуотера вздыхали: когда же наступит зима и улицы города вновь будут принадлежать им?