Он спросил Чакату:
      – Это не мистер Тейс? Дафна рассказывала мне о мистере Тейсе.
      – Не удался в этом году маис, – сказал Чаката. – Не жилец я на белом свете.
      Майкл отвез Ральфа на кладбище. Жена предупреждала: «Оставь его там ненадолго одного. По-моему, он любил девочку». Майкл уважал деликатную натуру своей жены. Хихикнув, он оставил Ральфа у могилы, объяснив, что у него неотложные дела в деревне и что он вернется за ним.
      – Но вы, – сказал Ральф, – ненадолго?
      – Нет-нет, – сказал Майкл.
      – Тут что-то очень много москитов. У вас бывает малярия?
      – Нет-нет.
      Он хихикнул и ушел.
 
      Постояв перед камнем с надписью «Дафна дю Туа. 1922–1950», Ральф стал нетерпеливо расхаживать по кладбищу. Его рассеянный взгляд ухватил надпись: «Дональд Клути». Что-то знакомое, но откуда выплыло это имя – он не мог вспомнить. Возможно, его упоминала Дафна.
      – У-хо-ди, у-хо-ди.
      Птичка сидела как раз за могилой Дафны. Дафна часто ее поминала:
      – Она свистит: «У-хо-ди, у-хо-ди».
      – И что из этого? – спрашивал он, раздражаясь, потому что иногда он с пронзительной ясностью видел в ней самое Глупость.
      Без всякого конкретного повода она то и дело объявляла: «У нас есть птичка, которая свистит: „у-хо-ди“, „у-хо-ди“»; она навязывала ему эту птичку, словно он орнитолог, а не писатель.
      – У-хо-ди, у-хо-ди, – сказала птичка с той стороны могилы.
      Все шесть недель, что он ездил по сельским районам, он каждый день слышал птичку. Вернуться в столицу и больше не слышать ее голоса было большим облегчением. В клубном уюте все предстало таким образом, что никакой птички никогда и не было.
      Но вот он пошел с губернатором посмотреть раунд гольфа.
      – У-хо-ди, у-хо-ди.
 
      Он заказал билет на самолет в Англию – к сожалению, только на будущую неделю. В «Уильяме-отеле» он случайно встретил Майкла Касса.
      – Насчет той фермы, – сказал Майкл. – Кто-то еще приценивался. Вам надо побыстрее решать.
      – Я не хочу ее покупать, – сказал Ральф. – Я не хочу здесь оставаться.
      Они сидели на веранде и пили виски с содовой. За москитной сеткой торчала птичка.
      – Вы ее слышите, эту птичку-«уходи»?
      Майкл прилежно вслушался:
      – Нет. Не скажу, что слышу.
      Он хихикнул, и Ральфу захотелось его ударить.
      – Я ее везде слышу, – сказал Ральф. – Она мне не нравится. Поэтому я и уезжаю отсюда.
      – Господи, твоя воля. Вы что, птицами интересуетесь?
      – Нет, не особенно.
 
      – Ральф Мерсер не будет покупать ферму, – сообщил Майкл своей жене вечером.
      – Мне казалось, это решенное дело.
      – Нет, он возвращается домой. К нам уже не приедет. Говорит, ему не нравятся здешние птицы.
      – Надо бы тебе полечиться от этого хихиканья, Майкл. Что, ты говоришь, ему не нравится?
      – Птицы.
      – Птицы? Так он что – орнитолог?
      – Нет, по-моему, католик.
      – Дорогой, я имею в виду специалиста по птицам.
      – А! Нет, он говорит, что не особенно интересуется птицами.
      – Оригинал, – сказала она.
 
      1958