Глава 17

Марк быстро поискал глазами Эйлис, но ее не было видно. Очевидно, она пошла в гардеробную. После возмутительной выходки, которую позволила себе Мелани на приеме, он мог лишь искренне надеяться, что Эйлис хоть здесь с ней не столкнется.

— Как это она очутилась здесь без приглашения! — кипятилась Линда.

— Успокойся, — сказал Уоррен. — Это лишь создает тебе рекламу. Завтра все лондонские газеты сообщат, что Мелани Таренхолт посетила открытие твоего дома моделей.

— Но я не хочу, чтобы кто-то думал, будто я ее одеваю!

— Не волнуйся, пожалуйста, — поддержал Уоррена Марк. — Никто особенно не обращает внимания на то, во что одета Мелани Таренхолт, зато само ее присутствие для тебя крайне важно.

— Ну, не знаю... — замялась Линда.

Марк сочувствовал ей от всей души. Мелани отличалась крайним безвкусием. Все ее наряды казались размера на два меньше, чем следовало, а оголялась она чуть ли не до пупа.

Марк опять поискал глазами Эйлис — не вернулась ли? Вот ее манера одеваться, ее стиль совершенно иные. Неискушенному наблюдателю вообще может показаться, что стиля у нее нет, словно она сняла с вешалки в шкафу первый попавшийся наряд, а буйная грива золотистых волос и отсутствие косметики довершают впечатление полной естественности. Вот так и должна выглядеть женщина — женщиной, а не манекеном или раскрашенной куклой.

Нарочито громкий смех Мелани приближался. Обернувшись, Марк увидел, что Мелани пробирается сквозь толпу в его направлении, работая бедрами, словно исполнительница фанданго. По пути она раскланивалась направо и налево с важными людьми и расточала улыбки. Репортеры и фотокорреспонденты запечатлевали каждую мелочь. Прежде чем Марк успел ускользнуть, Мелани заприметила его.

— Марк, дорогой! — Подойдя, она обвила его шею руками и приникла к нему, целуя в щеку. Объятие длилось столько, сколько было нужно, чтобы подоспели фотокорреспонденты. Камеры зажужжали.

— Привет, Мелани. — Высвободившись, Марк невольно попятился. И где только раздобыла она эти ужасные духи?

— Линда, я просто в восхищении от твоего дома моделей! — выпалила Мелани.

— Спасибо. — Голос Линды был холоден.

— Уоррен, милый! — Тот ухитрился максимально сократить объятие.

— Вы еще не виделись с Чонси Беддингтоном? — Уоррен указал в угол, где Шармейн беседовала с Чонси. — Он там. — И Марк заметил, как озорно блеснули глаза Уоррена.

— Мальчики, — проворковала Мелани, обращаясь к толпившимся вокруг нее папарацци, — герцог Рестонский мой старинный и очень хороший друг. Чонси, дорогой! — И Мелани стала протискиваться в угол.

И тут Марк увидел Эйлис. Она шла по сооруженному специально для презентации помосту. Золотистые волосы ее, отливавшие платиновым блеском, разметались по плечам. Вечернее платье из очень тонкого, почти прозрачного шелка сладострастно облегало ее формы. Марк не мог понять, какого оттенка был этот зеленый шелк — нечто среднее между изумрудом и цветом морской волны. Он в точности повторял цвет глаз Эйлис. При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что платье не было прозрачным. Высокий ворот, тонкий, как паутинка, зеленый шелковый корсаж с кружевами, вырез на груди, там, где вырисовывалась ложбинка.

Когда Эйлис появилась на помосте, разговоры стихли. Было ясно, что ей как манекенщице не хватает профессионализма, что не мешало ей двигаться с той грацией, с которой женщина либо рождается, либо нет. Этому нигде не учат. Эйлис повернулась. Платье совершенно обнажало ее спину.

— Что носят под таким платьем? — спросил Уоррен у Линды.

— Что господь дал, — ответила та и подмигнула.

Платье Эйлис очень четко обрисовывало фигуру, не скрывая ее впечатляющих достоинств. Марк судорожно потянулся за еще одним бокалом шампанского. Сойдя с помоста, Эйлис смешалась с толпой. Разговоры возобновились, однако Марк заметил, что многие мужчины замолкали на полуслове, когда Эйлис проходила мимо них.

— Я покупаю это платье, — сказал Марк.

— Не думаю, что оно подойдет к твоей фигуре, — засмеялся Уоррен.

— Я серьезно, — Марк повернулся к Линде.

— Это самое дорогое платье во всей коллекции.

— Пришли мне счет, а платье отдашь Эйлис. — Помолчав, он заглянул в синие глаза Линды: — Только не говори ей, что это от меня. Продавать это платье еще кому-то не имеет смысла. Никто, кроме Эйлис, в нем смотреться не будет.

— Линда, дорогая, — раскачивая бедрами, к ним подошла Мелани, — мне это платье просто необходимо!

— Это с ее-то мясистой фигурой! — шепнул Марку Уоррен.

Марк подавил смешок. Интересно, как собирается Мелани втискивать в это платье свои сиськи? Ведь надеть под него лифчик невозможно. И вообще, весь эффект тут зависит от фигуры.

— Простите, но платье продано, — сказала Линда.

— Продано? Как это может быть? — возмутилась Мелани. — Его же только что показали. Его что, купили еще до показа?

— Да, — сказал Уоррен. — Есть люди, которые очень точно знают, что им надо.

— Но это ни в какие ворота не лезет! — И Мелани отошла.

— Скажите, а вы не могли бы сделать для меня такое платье, но только черное? — услышал Марк у себя за спиной голос Шармейн.

— Простите, но каждая модель делается только в одном экземпляре. Покупательницы должны быть уверены, что копий не будет.

— Понимаю. — Шармейн изогнула бровь. — Марк, ты проводишь меня до машины? У меня назначена встреча.

Отказать ей Марк не мог. Жестом собственницы Шармейн взяла его под руку. У самых дверей Марк обернулся и увидел Эйлис, со всех сторон окруженную восхищенными мужчинами. К ней как раз подходила Мелани вместе со своей стайкой репортеров, и Марк удивился, как приветливо улыбалась ей Эйлис. Две женщины принялись болтать, словно были закадычными подругами, и камеры застрекотали, запечатлевая знаменательную встречу.

Эйлис переодевалась, с сожалением поглядывая на только что снятый наряд. Модель Линды была великолепна. Никогда еще на ней не было платья подобного этому — ничего столь вызывающего, смелого и в то же время удивительно сексуального. Не увлекаясь нарядами haute couture <Высокой моды (фр.).>, Эйлис впервые была вынуждена пересмотреть свое отношение к ним.

— Эйлис, ты здесь? — раздался из-за двери голос Ренаты.

— Да, я уже оделась. Входи.

— Надо поторопиться! — в дверь просунулась рыжая голова Ренаты. — Джайлс держит нам столик в «Рефлекшнс». Разыщи Линду, а я пока пойду поймаю такси.

Ну как сказать Ренате о тестах на наркотики? Задержавшись на встрече с Марком, Эйлис опоздала к началу презентации и успела лишь сообщить Ренате и Линде, что Марк согласился финансировать проект. Известие это привело Ренату в восторг. Весь вечер она была в счастливом возбужденном состоянии: каждая модель казалась ей верхом совершенства. Она просто светилась от радости. Но за ужином Эйлис все-таки придется посвятить ее в кое-какие подробности. Она решила в разговоре с Ренатой держаться так, будто ничего особенного не произошло и требования Марка — дело самое обычное. В конце концов, Марк дает деньги, а остальное не так важно, и незачем волновать Ренату.

— Линда, ты где? — крикнула Эйлис в подсобку.

— Здесь. Складываюсь, — отвечала Линда, вся еще переполненная радостью и от невероятного успеха презентации, и оттого, что Уоррен почти весь вечер оставался возле нее. — Ты знаешь, я продала почти все модели, что были на презентации! Интересно, что мне теперь делать: дом моделей откроется для публики, а моделей — нет!

— Потрясающе! — Эйлис обняла подругу. — Ну ничего, ты придумаешь новые. Ты пойдешь на ужин с Джайлсом?

— Конечно! — Линда выключила свет. Как можно пропустить такой случай, если там будет Уоррен! — Эйлис, зеленое платье...

— Я сейчас принесу, — сказала Эйлис, направляясь в гардеробную.

— Не надо. Я... — Линда запнулась, как бы не проговориться. — Я хочу, чтобы ты оставила его себе.

— Ты не представляешь, до чего мне нравится это платье. Ничего на свете мне так не шло. Если б только у меня были деньги... но у меня их нет. Продай его кому-нибудь другому. Знаешь, все только и спрашивают про это платье.

— Знаю. — Голос Линды звучал неуверенно. — Мне придется продать еще дюжину нарядов и получить еще десяток заказов, чтобы окупить это платье, потому что я хочу подарить его тебе. Ты так потрясающе в нем выглядишь!..

— Ты, наверное, шутишь! Платье стоит целое состояние! Я не могу допустить этого. — Как трогательно, что Линда хочет сделать ей такой подарок.

— Но я настаиваю! Ты очень много сделала для успеха этого дома моделей. И платье это я создавала именно для тебя. Оно твое, и отказов я не принимаю!

— Ты даже не представляешь, что ты для меня сделала! — Эйлис буквально душили слезы. — Я без ума от этого платья!

— Только обещай мне надеть его для какого-нибудь действительно особого случая.

Весело смеясь, Эйлис шла вслед за Линдой и Ренатой к их столику. Бар «Рефлекшнс» оказался совершенно стандартным баром американского типа. Таких в последние годы в Лондоне расплодилось великое множество. Но, вместо того чтобы ощутить себя дома, Эйлис почувствовала тоску по истинно лондонскому духу, который в этом заведении напрочь отсутствовал. Через джунгли каких-то папоротников, слишком зеленых, чтобы быть натуральными, мимо официанток в чересчур смелых декольте они пробрались в обеденный зал. За их столом Эйлис ждал сюрприз: какого черта здесь Марк? Ведь она собственными глазами видела, как он уходил с Шармейн. После того как Рената, сев с Джайлсом, подвинулась, освобождая место Линде рядом с Уорреном, Эйлис не осталось ничего другого, как сесть возле Марка, что вызвало у нее бурю противоречивых чувств.

Марк приветливо улыбнулся. Эйлис коротко кивнула ему, после чего переключила внимание на Джайлса.

— Ну что? Как вы считаете? Ведь правда же новый дом моделей имел потрясающий успех?

— Да, — согласился Джайлс. — Теперь я знаю, куда будут уходить наши денежки.

— Заведение экстра-класс, — сказал Уоррен, делая вид, что не замечает ухищрений Линды, постаравшейся занять место возле него.

— Все-таки со стороны Мелани Таренхолт это наглость — заявиться на презентацию без приглашения, — сказала Линда, которая хотела теперь втянуть Уоррена в разговор.

— Извини, Линда, но это я пригласила Мелани, — внезапно призналась Эйлис. — Я встретила ее несколько дней назад и разрешила ей прийти. Мелани решила, что ее приглашение просто затерялось. — Эйлис чувствовала теперь, что взгляды всех за их столиком обратились на нее. — Я подумала, что ничего страшного не будет и что это даже неплохо, так как за Мелани вечно следуют репортеры, и, значит, открытие дома моделей удостоится отзывов прессы.

— А я о чем говорил! — поддержал Эйлис Уоррен. — Такую рекламу за деньги не купишь!

— Наверное, Уоррен прав, — согласилась Линда.

— Не знала, что вы с ней друзья, — сказала Рената.

— У нас много общего, — заявила Эйлис, обуреваемая странной потребностью защитить женщину, совершенно ей не симпатичную.

— Что же именно у вас с ней общего? — поинтересовался Марк преувеличенно шутливым тоном.

— Например, Джейсон Тэлбот, — отпарировала Эйлис, возмущенная тем, как смеет Марк контролировать или оценивать ее знакомства.

Разговор замолк, и за столом воцарилась неловкая тишина. Эйлис подняла взгляд на Марка и увидела, что серые глаза его потемнели, хотя лицо и сохраняло бесстрастное выражение. На секунду она смутилась. Что такого она сказала?

— Слушайте, Мелани отлично знает, что любит ничтожество, но ничего не может с этим поделать. Я очень хорошо понимаю ее — сама испытала нечто подобное. И потому я ей сочувствую. Не так уж она плоха, если относиться к ней по-доброму.

Эйлис показалось, что все рядом облегченно вздохнули. На Марка она не смотрела, но чувствовала на себе его пристальный взгляд.

— Сочувствовать Мелани — дело зряшное, — неожиданно холодно заявила Рената. — Ты слишком сердобольна, Эйлис.

Марк промолчал, Джайлс же строго нахмурил брови:

— Лучше держаться от Мелани подальше, иначе хлопот не оберешься.

— Давайте сделаем заказ, не то поздно будет! — Уоррен сделал знак, подзывая официанта.

Эйлис медленно и незаметно передвинулась на стуле подальше от Марка. Она постаралась, чтобы волосы, упав на плечо, загородили ее лицо. Все были в прекрасном настроении и веселились, но ведь они ничегошеньки не знают об унизительных условиях Марка.

Линда же, напротив, придвинула свой стул к стулу Уоррена и негромко сказала:

— Спасибо, что пришел на презентацию. Для меня это было крайне важно.

— Я всегда верил в твой талант, — сказал Уоррен, глядя в фиалковую синеву ее глаз. Он старался, чтобы голос его звучал легко и равнодушно.

Линда положила руку на плечо Уоррена.

— Последние семь лет я расплачиваюсь за свою ошибку. Каждый день я корила себя за глупость, которую совершила.

— Почему же в таком случае ты не ушла от него?

— Из-за Холли. Она — единственная радость в моей жизни с тех пор, как я рассталась с тобой.

— Но ты бросила ее почти на два года? — Уоррен не представлял себе, как может мать оставить такого маленького ребенка и видеться с ним только в краткие наезды. Это признак какой-то глубокой моральной испорченности, душевного изъяна. Когда-то он был околдован красотой Линды, ее потрясающей чувственностью, действовавшей на него столь магически, что он просто не замечал ее недостатков. Теперь другое дело.

— Я бросила Холли, — голос Линды дрогнул, — ради ее же блага. Когда мы с Дэвидом развелись, я осталась без денег и без всякой возможности как-то зарабатывать на жизнь. Найджел Хантер дал мне шанс. Найти другую, столь же выгодную работу было бы попросту невозможно. Я вынуждена была постоянно ужиматься и экономить, постоянно клянчить деньги у родственников на педагогов для Холли. И при этом я знала, что, идя работать к Найджелу, я за несколько лет смогу сколотить начальный капитал для создания собственного модельного бизнеса. Здесь на это ушли бы десятилетия. Но, поступив к Найджелу, я должна была разъезжать по всему миру. Для Холли лучше было жить у моего брата. Здесь она ходила в детский сад, играла со своими двоюродными братьями и сестрами, рядом с ней были мои родители, которые ее обожают. Но сожаления о прошлом я оставила позади. Я вернулась домой, и жизнь началась заново. Если дашь мне еще один шанс, ты об этом не пожалеешь.

Уоррен не отвечал. Искренность Линды была очевидна. Он чувствовал, что хочет ее простить, но что-то мешало ему забыть ее предательство.

Сидевший напротив Марк спросил Эйлис, вынудив ее взглянуть на него:

— Еще вина?

— Нет... спасибо, — ответила Эйлис, принужденно улыбаясь. Марку больше не удастся обмануть ее. Он может сколько угодно говорить о постановке с Джайлсом и Ренатой и обсуждать с ними детали, но она, Эйлис, знает, что на самом деле он мечтал зарубить идею на корню.

Когда подали кофе и крепкие напитки, Эйлис поняла: оттягивать разговор с Ренатой дольше нельзя. Если Рената станет возражать, то Эйлис надо знать об этом прежде, чем озадачивать адвоката деталями договора.

— Кстати, Рената, в договоре есть один очень неприятный пункт. Если ты не согласишься на него, то все отменяется.

И второй раз за этот вечер за столом воцарилось напряженное молчание, все уставились на нее с удивлением и досадой.

— Какой еще пункт? — спросила Рената, и в голубых глазах ее промелькнуло недоумение.

— Ты... и я должны будем проходить еженедельные освидетельствования на предмет наркотиков. — Эйлис не могла скрыть возмущения.

Губы Ренаты внезапно растянулись в веселой, счастливой улыбке:

— Ах, это! А я-то думала, что действительно возникли серьезные препятствия.

— И тебя не возмущает это безобразие.

— Это вообще моя идея.

— Твоя идея?! — Кровь отхлынула от лица Эйлис, и сразу же снова ее бросило в жар.

— Да. Спортсмены в Америке проходят же тесты, почему бы и нам не перенять это? По крайней мере никто не сможет бросить в нас камень.

Перегнувшись через стол, Рената дотронулась до руки Эйлис, но взгляд ее был обращен в сторону Марка:

— Вы что, ничего не объяснили Эйлис?

Эйлис с невольным раздражением взглянула на нее. Как это Марку удалось убедить Ренату в том, что эта омерзительная идея исходит от нее? Эйлис смерила Марка холодным, презрительным взглядом.

— Вам отказывали в финансировании из-за той истории с наркотиками, — объяснил Марк.

— Сведения просочились в деловые круги, — сказал Джайлс с серьезным видом. — Не успели мы вернуться в Лондон, как здесь все уже знали о ночном визите полицейских. «Ллойд» внес вас обеих в черный список еще до окончания съемок.

— В черный список? Как это? — еле слышно пролепетала Эйлис.

— Вам, то есть всякому проекту с вашим участием, отказано в страховке, — пояснил Марк. — И все из-за той истории.

— Тогда каким же образом произведена страховка моей пьесы?

— Мы страхуем ее самостоятельно, — ровным голосом объяснил Марк. — Кому платить за все наши проблемы, как не нам?

Эйлис понуро сидела над чашкой кофе. Вот, значит, как — черный список! Но почему же Стивен ничего ей не сказал? Ведь он должен был знать об этом.

Пока Джайлс платил по счету, Уоррен наблюдал за Марком и Эйлис. Похоже, в их отношениях не все так просто, чем это представила ему Линда. Да и вообще, прав ли он, поощряя интерес Марка к Эйлис? Он заметил, что, когда вся компания шла к выходу, они не обменялись ни словом. Подкатил «Астон-Мартин» Уоррена, и они с Марком принялись прощаться. Уоррен намеренно обращался ко всем сразу, не выделяя Линду. Когда они оба уселись в машину, Уоррен услышал стук в стекло. Это была Линда. Он опустил стекло, и она просунула голову в окошко.

— Помни, что я сказала — что я люблю тебя!

И, наклонившись, она поцеловала его. Поцелуй был совсем мимолетным, но от него у Уоррена зашлось сердце. Она была совсем близко. Возле самых его губ сияли эти ярко-синие глаза. А потом она исчезла.

Забыв о присутствии Марка, Уоррен машинально повел машину, вливаясь в транспортный поток. Он поправил зеркало заднего вида. Линда все еще стояла на обочине, глядя ему вслед.

Глава 18

Эйлис сидела за компьютером в кабинете театра Ридженси, но, вместо того чтобы глядеть

на экран, наблюдала за тем, как палево-рыжий, лохматый кот трется о синий костюм Марка. Не отрывая взгляда от бумаг, Марк отодвинул локоть от надоедливого животного. Так прошло несколько минут. Кот, отчаявшись добиться ласки, уселся на кипу бумаги и полез задней лапой себе в пасть — чистить зубы. Ужасное создание, решила Эйлис. Кот был огромный, чуть ли не вдвое больше обычного, а шерсть его пестрела многочисленными отметинами прошлых битв. Одно ухо висело, и в нем не хватало куска — явный знак того, что не всякий бой оканчивался для него победой. Когда Эйлис впервые увидела его, кот был таким грязным и жалким, что она не удержалась и забрала его в театр Ридженси, назначив главным мышеловом.

— Как зовут этого зверя? — спросил Марк.

— Ти-Эс, — ответила Эйлис.

Оба замолчали. Эйлис было необходимо поговорить с Марком, но она не знала, с чего начать. За несколько недель Марк вник во все дела, став, по существу, вторым продюсером постановки. В творческий процесс он не вмешивался, но неукоснительно требовал согласования с ним всех счетов и включения их в компьютерный банк данных.

По правде говоря, ей надо было извиниться перед Марком. Она возмутительно вела себя в ресторане. Эйлис не могла себя заставить произнести те волшебные слова, которые сразу разрядили бы атмосферу, доказав, что она вовсе не такой уж вздорный ребенок, каким выглядит теперь в глазах Марка.

Она выключила компьютер и встала из-за стола.

— Я еду на репетицию.

Войдя в метро, Эйлис отправилась на северную окраину Лондона в зал, который они временно арендовали в качестве репетиционного помещения. Строго говоря, ежедневные эти поездки были излишеством. Режиссер вполне справился бы и без нее, но Эйлис тянуло туда как магнитом, ей хотелось поговорить, пообщаться. С тех пор как уехал Стивен, ей и поговорить-то вне театра было не с кем. Линда была занята своим домом моделей, а все свободное время проводила с дочкой. Рената репетировала, а после репетиций тут же отправлялась домой с Джайлсом. Эйлис же после работы возвращалась в пустой дом Стивена и там вновь принималась за работу.

«Положа руку на сердце, следует признать, что ты одинока, и смириться с этим», — говорила она себе.

Но когда она вышла из метро, теплые лучи июльского солнца вновь согрели ее. Оптимизм, который она всегда ощущала летом, вернулся. Идя на репетицию, она радостно думала о том, какая удача, что все трое — Рената, Твик и она — так хорошо сработались вместе. Обычно работа втроем подвигается туго, но к их случаю это правило, кажется, не относится.

— Привет, — пробормотала она, плюхаясь в кресло рядом с Твиком, и посмотрела на сцену.

Твик, как называли Арчибальда Твиксби в дружеском кругу, приветливо улыбнулся ей. Небольшого роста, энергичный и вездесущий, с каштановыми волосами, коротко остриженными с боков и поднятыми надо лбом в высокий кок, Твик казался взъерошенным, точно не успел оправиться от легкого электрошока. В правом ухе у него болталась массивная золотая булавка. Поначалу внешность Твика слегка озадачила Эйлис, но очень быстро она поняла, что работать с ним будет легко и приятно. Он моментально ухватил идею пьесы и с полуслова понимал все идеи относительно постановки. В один прекрасный день Твик войдет в обойму известнейших режиссеров — в этом у Эйлис не было ни малейшего сомнения.

— Эпизод десятый! — крикнул Твик, когда репетиция окончилась. Он повернулся к Эйлис: — Я что хотел спросить, мы накрепко привязаны договором к этой звуковой системе или нет?

Эйлис опустила глаза:

— Я прорабатываю этот вопрос. Нет, в старом виде мы так или иначе эту систему использовать не будем. Я позабочусь об этом.

— Вчера я был в театре, — не отставал Твик. — Управляющий сказал, что требования заменить звуковую систему выдвинуто не было.

— Я проверю.

— Эйлис! — Рената была само оживление. — Ну как тебе? Правда же, Твик здорово разобрал эту сцену?

— Мы говорим о звуковой системе, — перебил ее Твик.

— А Марк что считает? — спросила Рената.

— У меня не было случая обсудить с ним это, — ответила Эйлис, смутившись от собственной откровенной лжи.

— Вы свободны сегодня вечером? — спросил Твик. — Мне хочется, чтобы вы прослушали кое-что.

— Хорошо, — нехотя согласилась Эйлис, догадываясь, что Твик опять станет донимать ее, требуя замены звуковой системы.

— Ну, мне пора на сцену, — объявила Рената. — Увидимся позже.

Эйлис смотрела, как репетируется следующая сцена, но мысли ее были заняты проклятой проблемой звукоаппаратуры. Она сама виновата: забыла оговорить траты на это. Когда звучала музыка, становилось ясно, что сорок лет технического прогресса не коснулись театра Ридженси. Однако теперь Эйлис сковывал бюджет. Обратись она к Марку, и это лишь выявит отсутствие у нее умения предвидеть ситуацию.

После репетиции Твик повез Эйлис на своем древнем «Микроморрисе» в Сохо к Куинтону Малмсби.

— Ну вот, Куинт, — сказал Твик, когда окончилась процедура знакомства, — теперь давай послушаем, что ты насочинял.

Эйлис уселась рядом с Твиком на какое-то подобие лежака.

— Начнем, — произнес Куинт. Голос его, несмотря на шокирующую внешность, был негромок и благозвучен. — С темы Ренаты. Потом вы послушаете тему отрицательного персонажа, дивертисмент, который будет сопровождать смену декораций, потом ссора и, наконец, любовная сцена.

Эйлис чуть не заплакала. Ну как сказать человеку, проделавшему такую огромную работу, что музыку она в спектакль включить не сможет, особенно оригинальную?

Минуту-другую Куинт что-то там подправлял. Из бара внизу раздавались оглушительные синкопы, от которых сотрясался лежак.

Куинт взял первую ноту, и Эйлис чуть не подпрыгнула от неожиданности, потому что в мансарде словно зазвучал целый оркестр. Мелодия текла свободно, она развивалась, ширилась, заглушая шум, доносившийся из бара. Эйлис слушала как завороженная. Когда Куинт заиграл любовную тему, она почувствовала, как глаза ее наполняются слезами. Вскочив, она бросилась к молодому человеку.

— Я никогда не слышала ничего подобного! Это потрясающе! Это прекрасно! — И Эйлис порывисто обняла композитора.

— Это всего лишь заслуга синтезатора, — пояснил Куинт. — Он с большой точностью воспроизводит звуки всех известных нам инструментов.

— А на нашей аппаратуре это воспроизвести нельзя? — спросила она Твика.

— Исключено.

— Но в спектакле должна быть эта музыка! — Она осеклась. — То есть музыка эта совершенно замечательная, и она чрезвычайно украсила бы спектакль... Только у меня нет на это денег.

— Но я продал бы ее вам в кредит, за проценты с записей и дисков после того, как спектакль будет поставлен! — взволнованный, молящий голос, каким это было сказано, мог бы принадлежать не зрелому человеку под тридцать, а подростку.

— У меня есть знакомый в Германии, разработавший собственную звуковую систему, — сказал Твик. — Она еще не запатентована, и я совершенно уверен, что он согласится дать нам ее на испытания. Конечно, придется кое-что и купить, по дешевке.

И Твик одарил Эйлис победной улыбкой, словно все проблемы этим его предложением снимались.

— Минуточку, — сказала Эйлис. — Дайте подумать. — Ей очень хотелось иметь возможность использовать в спектакле эту музыку. И вдруг ее осенило: — Послушайте, вам известна какая-нибудь недорогая фирма звукозаписи, действительно недорогая в буквальном смысле слова?

— В Ливерпуле есть такие. А зачем? — карие глаза Твика прищурились.

— Мне вспоминается история с «Эвитой» и «Кошками», — задумчиво проговорила Эйлис. Она колебалась, стоит ли высказывать промелькнувшую у нее идею: не слишком ли она смела даже для Твика? — Это были лондонские спектакли, Лос-Анджелес ждал их у себя несколько месяцев, но музыка к ним получила известность еще до того, как зрители увидели спектакли. Сначала узнали и полюбили музыку и только потом сами спектакли. Вы понимаете, о чем я думаю?

У Твика на секунду отвисла челюсть.

— Вы хотите записать музыку и выпустить ее в свет еще до премьеры?

— Почему бы и нет? Ведь в Лондоне ждут спектакля с участием Ренаты, не так ли? Мы получим и рекламу, и деньги от записей.

— Действительно, почему бы и нет, черт возьми, почему бы и нет? — Твик потеребил булавку в ухе. — Но вы, кажется, увиливаете от вопроса с аппаратурой.

— Ни в малейшей степени, — заверила его Эйлис, — ни в малейшей!

На следующий день Эйлис отправилась в театр Ридженси и с удивлением обнаружила там Марка, корпевшего над еженедельными счетами и отчетами. Его вид — в свободных брюках и спортивной рубашке с открытым воротом, в такой одежде в Лондоне она его не встречала, — напомнил ей Мексику.

— Что-нибудь не так? — спросила Эйлис.

Он посмотрел на нее и слегка покачал головой. Ти-Эс уже расположился на маленьком письменном столе, за которым работал Марк. Оглушительно урча, кот умывался. При виде этой картины Эйлис улыбнулась. Судя по всему, Марка кот обожал, и все попытки того избавиться от Ти-Эс кот воспринимал как игру. Мышеловом он оказался никудышным, но присутствие его в театре придавало помещению домашний уют. Стоило увидеть, как потягивается и чистит себя лапкой кот, как на душе становилось легче и веселее. Марк вытянул из-под кота листы компьютерной бумаги, на что тот не обратил ни малейшего внимания.

Сев к компьютеру, Эйлис ждала, когда на экране появится последняя смета. Она глядела на зеленый экран, но не видела столбцов цифр и не различала слов. Тихонько встав, она подошла к столу Марка.

— Да? — он поднял голову.

Эйлис уже не в первый раз заметила морщинки усталости возле глаз Марка. Наверное, все эти неприятности в «Виндзор эрлайнс» еще не кончены. Неделей раньше Марк выкупил компанию у своих партнеров и теперь владел ею единолично.

— Марк, я ужасно сожалею о том, как вела себя тогда в «Рефлекшнс». Не знаю, что это на меня нашло... Наверное, это все из-за истории с обыском в Мексике. Я подумала, что ты мне не веришь... Я не знала, что попала в черный список... Прости меня, пожалуйста. Я очень ценю все, что ты сделал для Ренаты, одолжив нам денег.

Марк ждал. Казалось, он хочет услышать от нее какие-то другие слова, но Эйлис их так и не сказала.

Глава 19

На следующей неделе Эйлис ни разу не виделась с Марком. В театр он заходил только поздно вечером, чтобы проверить, как идут работы.

В единственное окно ее служебного кабинета лились яркие послеполуденные летние лучи. Эйлис собиралась на репетицию. Но тут дверь внезапно распахнулась, и, как всегда без стука, в кабинет вошел Марк.

— Хочешь посмотреть обивочные ткани? — осведомился он, сгоняя со своего кресла дремавшего там Ти-Эс и ставя на стол атташе-кейс.

— Конечно, хочу, и очень!

И Эйлис лучезарно улыбнулась.

— Тогда пойдем, — сказал он, но не улыбнулся ей в ответ.

Эйлис решила, что Марк поведет ее в какую-нибудь местную дизайнерскую фирму, но когда, войдя в вестибюль одного из небоскребов Сити, он нажал на кнопку лифта с надписью «крыша», она спросила:

— Куда это мы собрались?

— В Манчестер.

Краткий этот ответ пресекал дальнейшие дискуссии, как пресекали связную беседу его односложные ответы в машине.

На верхнем этаже Марк вывел ее из неприметной двери на крышу, где уже стоял вертолет, причудливые очертания которого напоминали жука в изображении художника-модерниста. На черном с золотыми вкраплениями фоне Эйлис увидела логотип компании «Трайед» — стилизованную букву Т, проткнутую сбоку серебряной стрелой — как бы разрядом молнии.

Марк помог ей взобраться на заднее сиденье и дал сигнал летчику на взлет. С приглушенным рокотом вертолет снялся с места. Они взмыли над панорамой старых лондонских крыш, шпилей и башен, среди которых то тут, то там возвышались современные небоскребы и обнесенные лесами строившиеся здания. В то время как Эйлис словно зачарованная не могла отвести глаз от этой картины, Марк преспокойно вытянул из своего атташе-кейса портативный компьютер и занялся делами.