Глава 44

Поверх пистолетного дула на нее глядели черные глаза Джейсона Тэлбота. В глазах этих сияло такое торжество, что Эйлис охватил ужас. Бросив ему в лицо дохлую кошку, она метнулась к двери. Рванув ее, Эйлис выскочила наружу к машине, издавая истошные, ужасающей силы вопли, из тех, что даже мертвых поднимают из могилы. Джейсон, нагнав, набросился на нее сзади. Схватив ее за волосы, он выгнул ее назад, как клещами сдавил тело и потащил обратно в дом. Туман заглушал крики и шум борьбы. Надежды, что ей поможет кто-нибудь из прибывающих гостей, было мало.

Джейсон скрутил ей руки и приставил пистолет к ее виску.

— Я пристрелил бы тебя прямо сейчас, если бы Брэд не распорядился подождать его. — Тыча в нее дулом пистолета, он прижал ее к дивану. — Думала провести нас, да?

— О чем вы говорите? — сквозь стиснутые зубы пробормотала Эйлис, опускаясь на кожаные подушки.

— О записных книжках. Они в машине, да?

— Я не понимаю.

— Брось притворяться, не поможет, — сказал Джейсон, садясь на диван рядом с ней. Он по-прежнему держал ее на мушке. — Как только ты дотронулась до них, сработало сигнальное устройство. Считай, ты подписала себе смертный приговор. Я с удовольствием кокнул бы тебя сейчас, но Брэду хочется самому тобой заняться. — Джейсон откинулся на диванные подушки, устраиваясь поудобнее. — Ты не знала, что Брэд наш сообщник? — Вопрос был риторический, потому что ответа Джейсон не дождался. — Он не купился на вранье Стивена, будто тот потерял книжку. Мы выжидали, чтобы застукать его на месте преступления.

Иллюзий относительно своей дальнейшей судьбы Эйлис не питала. Все, что ее интересовало сейчас, это существует ли «тот свет». Вот Мелани это уже знает. Но будь она проклята, если позволит им себя убить, не устроив напоследок какую-нибудь пакость!

— Брэд хочет мне горло перерезать? — хладнокровно сказала она, наблюдая за реакцией Джейсона. В глазах того что-то мелькнуло. — Так же, как твоему брату, — от уха до уха, прямо под челюстью?

— Что ты несешь? — сказал Джейсон. От злости губы его стали тонкие, как ниточка.

— Ты дурак. Он сам рассказывал мне, что убил Роберта. Когда мы выбирались из аэропорта, он точно так же убил солдата. Думаешь, полоснули по горлу — и готово? Как бы не так. Кровь булькает, а перерезанное горло пытается сделать вдох. Пока хватает кислорода, человек дышит и истекает кровью.

— Заткнись! Ты все это выдумала!

— Выдумала, да? — Эйлис видела, что задела его за живое. — Считаешь, тебя он не тронет? С тобой раньше или позже этого не случится?

— Выпутаться думаешь? Брэд тебя раскусил, так что не выйдет. Тебя выдал разговор с Кимброу. — Глубокое изумление Эйлис, видимо, отразилось на ее лице, потому что Джейсон сказал: — Брэд подслушивал ваш разговор. Господи, какой дурень! Купился как мальчишка — считал, что ты влюблена в него, особенно когда услышал, как ты сама сказала об этом Кимброу. А ты не догадалась прямо и честно сказать Брэду про кольцо. Тогда бы ты смогла обманывать его и впредь.

— Вам это так не пройдет! Записные книжки уже переданы властям.

— Пока что власти не слишком-то преуспели в попытках поймать меня.

— На этот раз они перекроют вам все каналы получения денег. Готовится большая акция, охватывающая много стран, чтобы выловить всех ваших агентов и сообщников. А доить Стивена нельзя бесконечно. С его умением транжирить деньги он очень скоро промотает отцовское наследство и останется на бобах. А теперь, со смертью Мелани...

Ткнув в нее глушителем, он прижал ее к подушкам.

— Не смей произносить это имя! Чтобы больше я не слышал его от тебя! А не то я могу не дождаться Брэда!

— Ну почему же не произносить? — пробормотала она, чувствуя, что единственная возможность спасения — это если Остин, забеспокоившись, что она опаздывает, позвонит в Скотленд-Ярд. — Мелани пыталась меня убить. Что я ей сделала дурного?

— Она подняла шум, но намерения убить тебя у нее не было. — На одну долю секунды лицо его выразило неприкрытое страдание.

— Она хотела сдать меня полиции в Мексике, — гнула свое Эйлис, стараясь выиграть время.

— Это не она, — сказал Джейсон. — Всю историю затеял Стивен. Они оба мне это рассказывали.

Секунду подумав, Эйлис решила, что это правда.

— Из-за нее погиб твой брат. Она влезла в билетную аферу в Хартуме и все испортила. Она раззвонила имя твоего брата по всему городу, заставив Брэда сделать то, что он сделал. — Со стороны Эйлис это было всего лишь предположением, основанным на случайных словах, невзначай брошенных Брэдом, но она тут же увидела, что догадка ее верна.

— Ты, сука...

Джейсон осекся, потому что раздался резкий стук в дверь.

— Если пикнешь, я выстрелю, — прошептал он.

Стук повторился, на этот раз он был еще громче и решительнее. За дверью что-то кричали по-немецки.

— Это старик-сосед, — прошептала Эйлис, с ходу придумывая версию. — Что-то насчет моей машины. Я оставила включенными фары, и мотор работает.

Замявшись на секунду, Джейсон сказал:

— Ступай к двери, выясни, в чем дело. И сплавь его куда-нибудь.

Она встала и неверными шагами, на трясущихся ногах, направилась к двери, думая о том, можно ли попытаться бежать. Она крикнула:

— Да! Кто там?

В ответ полился поток немецкой речи, слишком быстрой, чтобы что-то разобрать.

— Что он говорит? — спросил Джейсон. Очевидно, он знал немецкий примерно так же, как она.

— Он говорит, что в моей машине подтекает бак и он боится пожара.

— Черт! Пойди выключи двигатель, но, если попытаешься улизнуть, клянусь, я размозжу тебе голову, тебе и этому старикану в придачу!

Эйлис потянулась к дверной ручке.

— И помни, — сказал Джейсон, встав у нее за спиной, — мне терять нечего.

Едва Эйлис распахнула дверь, как в воздухе мелькнула трость и кто-то, отпихнув Эйлис, ворвался в дом. Эйлис упала. Марк! Она увидела, что это Марк. Он вышиб пистолет из рук Джейсона. Они катались по полу, удары сыпались один за другим. Эйлис пошарила рукой, ища пистолет, но Джейсон ногой отбросил его прочь. Вскочив, Эйлис метнулась туда, где под столиком валялся пистолет. Схватив его дрожащими руками, она попыталась вспомнить единственный урок стрельбы, преподанный ей много лет назад. Предохранитель был спущен. Все, что ей надо, это нажать на курок. Она изготовилась, прицелилась. Бесполезно. Обхватив друг друга, Джейсон и Марк перемещались так быстро, что даже опытному стрелку пришлось бы туго.

— Марк, брось его, у меня пистолет!

— У него нож! — крикнул Марк.

До этого момента Эйлис не замечала сверкавшее в руке Джейсона лезвие. Было ясно, что долго Марк не продержится. Они возились на полу, задевая мебель, сбивая со столиков безделушки, шипя друг другу в лицо ругательства. Если раньше наедине с Джейсоном Эйлис могла сохранять хладнокровие, то теперь, видя, с какой легкостью тот может убить Марка, она пришла в отчаяние. Что же, что ей делать? Чем помочь? Выждав, пока, откатившись, мужчины не очутились как раз под аквариумом, Эйлис надавила на курок. Выстрела не последовало. Конечно, она же забыла про глушитель, до нее дошло это только тогда, когда беззвучная пуля ударила в аквариум. Тот с грохотом разлетелся на куски, и на мужчин хлынула вода вместе с рыбами и градом осколков и камешков из аквариума. Отплевываясь и задыхаясь, дерущиеся оставили друг друга. Эйлис не колебалась ни секунды. Стараясь твердо держать пистолет, она прицелилась в Джейсона и нажала на курок. Она стреляла и стреляла, хотя каждый выстрел больно отдавал в плечо. Расстреляв весь магазин, она бросила пистолет и опустилась на колени.

В дверях послышалась какая-то возня, крики.

— Это полиция! — простонала Эйлис. — Наконец-то!

Вбежали полицейские, а за ними — Остин.

— Вы в порядке? — спросил он. Пол в гостиной был залит водой, а на стенах виднелись следы пуль и пятна крови.

— Мне никогда не приходилось убивать человека, — дрожа словно в лихорадке, сказала Эйлис.

— Вы не убили его, — заметил Остин. — Он только ранен.

Пока полицейские осматривали бесчувственного Джейсона и допрашивали Марка, Эйлис спросила Остина:

— Это вы все сказали Марку, да?

— Конечно. Я звонил ему, когда узнал, что вы погибли. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как сильно он вас любит. И я не мог позволить вам так рисковать в одиночку. Я знал, что у Марка найдутся средства, чтобы нанять сыщиков и организовать слежку за вами. Вы не сердитесь?

— Нет, не сержусь. Но вот только Брэд... Он скоро будет здесь.

— Брэд задержан. Как только вы сказали мне о запасах кокаина, я позвонил в полицию, и. туда немедленно был отправлен наряд. Задержана вся группа. Они будут под стражей, пока власти не разберутся с информацией, которую вы отправили мне по почте. Когда записные книжки будут досконально изучены, против Брэда и Стивена выдвинут очень серьезные обвинения.

— А телерепортаж? Он уже подготовлен? — спросила Эйлис.

Допустят ли теперь Остина к записным книжкам? Думая о надежном месте, где их можно было бы оставить, они с Остином выбрали ящик в почтовом отделении на Маунт-стрит. Зная, что почту оттуда забирают в одиннадцать тридцать, они надеялись, что пакет придет к Остину в понедельник. Тогда он успел бы поработать с книжками, прежде чем сдать их властям.

— Я пустил в ход кое-какие связи. Книжки мне будут предоставлены на всю ночь. Мой репортаж пройдет завтра вечером в программе ранних теленовостей. До начала вашей премьеры. — Остин улыбнулся, карие глаза его блеснули: — Вы молодец! Все сделали как надо!

Глава 45

В щелку в занавеске Эйлис видела, что зал полон. Мужчины во фраках и дамы в вечерних туалетах прибыли на открытие обновленного театра Ридженси. Уже прозвенел первый звонок, и в зал к своим местам торопились опаздывающие. Все билеты были раскуплены за много месяцев вперед. «Невозможность» была самой модной премьерой сезона. Но одно место в зале останется пустым.

— Марка так и нет? — прошептала у нее за спиной Рената.

Эйлис покачала головой:

— Его не будет. Наверное, все-таки улетел в Австралию по делам, — сказала она упавшим голосом. Скрыть разочарования Эйлис не смогла.

— Он придет, вот увидишь! — шепнула ей Рената.

Кивнув, Эйлис осталась при своем мнении. Вчера после всех допросов, протоколов и бесед с работниками американского посольства, выйдя из комнаты, где все это происходило, Эйлис узнала, что Марк уехал без нее. Она пыталась связаться с ним, звонила по многим телефонам, оставляла сообщения, просила передать, но он не отвечал на ее звонки. Интересно, как отнесется он к вкладышам в программки, где написано, что сборы со спектакля пойдут в фонд помощи народу Судана. Он, конечно, возражать не будет, но все-таки лучше бы знал об этом заранее. И вообще лучше, чтобы он был здесь в этот вечер, здесь, с ней.

Эйлис уныло поплелась за кулисы к Твику. Свет в зале начал постепенно гаснуть, зажглись огни рампы и из умело спрятанных стереодинамиков полились мелодии Куинтона Малмсби. Эйлис взглянула на Ренату, в сотый раз поправлявшую на себе костюм. Линда превзошла самое себя, создавая его.

Когда занавес раздвинулся, Эйлис одернула на себе собственный наряд, в который раз растроганно вспомнив рассказ Линды о том, как Марк купил это платье, чтобы никто, кроме Эйлис, не мог его надеть. Накануне вечером платье сильно пострадало, но Линда успела все исправить. Сколько раз Эйлис представляла себе, как наденет свое зеленое платье в честь триумфального возвращения Ренаты на сцену, но всегда в ее мечтах рядом с ней в это время был Марк. Эйлис покрутила изумруд на пальце. Марк подарил ей это кольцо. Но почему, почему он уехал, не сказав ей ни слова?

В антракте, когда зажегся свет, Эйлис разглядела в зале Линду с Уорреном, Чонси с Шармейн и даже Остина, так странно выглядевшего во фраке. Но место Марка оставалось незанятым.

Когда по окончании спектакля занавес закрылся, зрители повскакали со своих мест, бешено аплодируя. Сомнения не было: Рената Тримейн, эта тициановская рыжеволосая богиня, вернула себе место на лондонском театральном Олимпе. Корона остается за ней. Актеров вызывали одиннадцать раз, и каждый раз Эйлис тянула шею из-за

кулис, моля бога, чтобы Марк оказался на месте. Но его не было...

Когда занавес открыли в двенадцатый раз, вышла одна Рената с огромным букетом роз, подаренным ей кем-то из зрителей. Сверкая кольцами, она ждала, пока стихнет овация и публика сядет.

— Спасибо! Спасибо всем вам! Не могу передать, как много значит для меня то, что вы меня так приняли. — Рената помолчала, глубоко вздохнула. Безукоризненно поставленный актерский голос ее дрожал, и Эйлис понимала, что это не игра. — Этот вечер не только мой праздник. Я никогда не стояла бы на этой сцене, если бы не один человек, не ее вера в меня, ее любовь ко мне. Этот человек — мой дорогой друг Эйлис Маккензи!

Сияя улыбкой, Рената сделала знак Эйлис выйти на сцену. Зал взорвался аплодисментами, и Эйлис почувствовала, как глаза ее застилают слезы. Когда шум в зале стих, она сказала:

— Огромное спасибо всем вам за то, что вы дали нам возможность сыграть этот спектакль. — Сжав руку Ренаты, она продолжала: — Вы купили билеты заранее, за много месяцев вперед. Я уверена, что вы не пожалели об этом. Рената вернулась на сцену — и она еще прекраснее, чем прежде.

Эйлис опять пришлось выждать, когда стихнут аплодисменты, после чего сказала:

— За этот вечер нам надо благодарить актеров и всех создателей спектакля, но еще больше нам надо благодарить человека, так много, невероятно много сделавшего не только для нас, но и для всей страны, человека, знакомством с которым мы все гордимся. Он не мог...

Сжав ее локоть, Рената шепнула:

— Он здесь!

— Это Марк Кимброу, — сказала Эйлис, силясь разглядеть в ярких лучах прожекторов высокую фигуру, идущую по проходу к сцене. — Наш продюсер и наш друг!

Больше Эйлис ничего не слышала. Марк, выйдя на сцену, встал рядом с ней и Ренатой. Вышли все участники и создатели спектакля. Шум оваций не смолкал, но Эйлис ничего не слышала, она смотрела на Марка.

— Где ты был? — шепнула она, смаргивая слезы.

— Я думал, — ответил Марк. — Тебе не хватало меня?

— Да. Пожалуйста, отвези меня домой, и Уиндем-Хилл!

Грозовая ночь отступала перед серой мглой рассвета, так странно контрастировавшего с яркими красками весеннего пейзажа. Зеленое, желтое, розовое буйствовало вокруг, когда они мчались по кентским равнинам. После банкета в «Ле Каприс», после чтения рецензий в утренних газетах Марк и Эйлис выехали из Лондона. Они молчали, чувствуя какое-то напряжение и неловкость. Все это время они провели вместе, рядом, но возможности поговорить у них не было.

— Ты не поверил мне, когда я сказала, что люблю Брэда, ведь не поверил? — спросила Эйлис.

— Не поверил, — тихо сказал Марк. Хотя те слова Эйлис произнесла всего однажды, они эхом отдавались в его душе и сейчас. — Вернее, в ту минуту поверил, ведь ты чертовски хорошая актриса, но потом, уйдя, я стал размышлять. Я знал, что ты не взяла бы кольца, если бы все еще не любила меня. Все было как-то дико. Смахивало на заготовки твоих сценариев. А потом позвонил Остин, и я узнал, что ты задумала. Остин очень волновался за тебя. Как только я узнал правду, я снял дом напротив.

— Да? — изумилась Эйлис. — Но тогда почему ты не постучал в дверь раньше?

— Меня не было дома. Я следил за тобой. Ты не должна была возвращаться. Мы потеряли тебя в тумане. Я знал, когда ты должна была бросить пакет, но понятия не имел, где ты поставила машину. Потом мне сообщили, что ты направляешься домой. Я поставил машину на углу и позвонил Остину сказать, где ты. Он передал мне, что Интерпол обнаружил Джейсона в Англии. Тут уж я со всех ног бросился к твоему дому. Не могу передать тебе, в какое состояние я пришел, увидев возле дверей твою машину!

Вдали показался Уиндем-Хилл. Марк свернул на дорогу, ведущую к нему. Пошел дождь. Краем глаза Марк увидел, как Эйлис украдкой смахнула слезу со щеки.

— Ну, а теперь бегом! — сказал он, подведя машину поближе к двери. — Первым долгом поднимись и сними с себя все мокрое, — сказал он, когда они под ливнем вбежали в дом.

Эйлис кивнула, медленно обводя взглядом все вокруг, как бы вбирая в себя и благородную деревянную обшивку стен, и мягкую уютную мебель, и бронзу старинных ламп.

— Как красиво! — сказала она, голос ее дрожал.

— Слава богу, отопление включено, — отозвался он, борясь с собственным волнением. — Иди наверх.

Сам он пошел в кухню проведать Гу. Он хотел дать Эйлис время побыть одной. Он хотел ее сейчас больше всего на свете, но после всего, что претерпела она, будучи с Брэдом, отношение Эйлис к сексу, да и к нему самому могло измениться. Марк щелкнул выключателем в кладовке. Гу лениво приоткрыл сонные глаза, сощурился от яркого света, еще теснее свернулся клубочком и тут же опять погрузился в сон. Вид у котенка был отменный. Судя по всему, местная жительница, заботам которой он поручил Гу, неплохо смотрит за ним. Марк поднялся в спальню.

Эйлис забралась под пышную пуховую перину, и туманные рассветные лучи играли на коротко остриженных волосах. Постояв возле кровати, Марк решил, что она устала. Он тихонько задернул тяжелые оконные шторы, отгораживаясь от пасмурного дня, устало повесил на стул мокрую одежду и влез в постель. Не удержавшись, он обнял Эйлис, прижал к себе. Ее тело было мягким, расслабленным. Да, все эти дни были ужасны, думал Марк, прислушиваясь к мерному дыханию Эйлис. Просто не представлял, что все это могло произойти с ними. Вдохнув нежный цветочный аромат ее духов, он подумал, что неплохо было бы поспать и ему, но не спалось: страшно было закрыть глаза — а вдруг окажется, что все это сон?

Незаметно он все-таки задремал, а очнувшись, потянулся всем телом и тихонько застонал — такое сильное, неодолимое желание вдруг охватило его. Он прижал к себе полусонную Эйлис, крепко, как не раз виделось ему в мыслях, и выгнул спину под ее медленными, жадными поцелуями. Потом голова Эйлис очутилась на его животе.

— Я думал, мне это снится, — сказал он, приподнимаясь с подушек и вглядываясь в лицо Эйлис.

— Что снится? — с озорной улыбкой спросила она, лаская его рукой и языком. — А я все думала: когда же ты меня разбудишь?

— Тебе надо выспаться. — Он провел рукой по ее телу. Кожа была гладкой, нежной, гораздо нежнее, чем помнилось ему.

— Мне надо, чтобы ты любил меня, — сразу посерьезнев, сказала Эйлис, и лучистые зеленые глаза ее блеснули. — Сейчас, пожалуйста, сейчас! — Оседлав его, она вся устремилась вниз, в то время как он, стремясь вверх, сильным и быстрым движением вошел в нее. Она была упругой и влажной — такой, как он ее помнил. Эйлис вжималась в него, беря его в себя всего, без остатка. Выше, выше, казалось, она сейчас ускользнет — и вниз. Опять и опять. Призвав на помощь всю свою волю, Марк старался продлить это блаженство. Внутренне он ликовал: то, что было у нее с Брэдом, не погасило ее страсти к нему. Неистово желая освобождения, он перевернул ее на спину, вонзаясь в нее еще и еще.

Наконец-то она дома и принадлежит ему!

Почувствовав, что сейчас все кончится, Эйлис вцепилась ногтями в спину Марка, вновь и вновь повторяя его имя, шепча, как любит его. После всех этих невыносимых недель фальши и притворства какое невероятное счастье быть с единственным, обожаемым ее возлюбленным! Насытившись, она прильнула к нему, устроившись у него на плече, боясь оторваться. Тяжелое, сильное биение его сердца — слаще и упоительней звука она не знает.

— Где ты был вчера вечером? — шепнула она. — Где пропадал весь день?

— Бродил по улицам, думал о тебе, о нас.

— И что же ты думал?

— То, что должен был сказать тебе еще в Хартуме. — Нежно поцеловав Эйлис, Марк заглянул ей в глаза. — Что я люблю тебя и хочу на тебе жениться.

Эйлис подняла руку. Блеснул огромный изумруд.

— На мне твое кольцо. С той минуты, как я надела его, я — твоя. — Поцелуй их был неимоверно долгим. — И это будет неизменно.

— Знаешь, когда я решил, что ты погибла, жизнь моя кончилась, словно ты унесла все с собой. Когда я бродил по Лондону, я понял: если хочешь знать, любишь ли кого-нибудь, надо представить себе, что потерял его.

— Теперь я навсегда с тобой, милый.