Глава 35

Сидя в вестибюле «Суданского Клуба», Эйлис все ждала и ждала, пока далеко за полночь в отель, пошатываясь, не вошел Стивен.

— Эйлис, что вы здесь делаете?

— Вы отлично знаете, почему я здесь. Почему вы скрыли от меня, что в картине снимается Мелани Таренхолт, что именно ее игра опять является камнем преткновения.

— Я не сказал о Мелани, потому что ее участие в картине — секрет. — Стивен плюхнулся в кресло рядом с Эйлис. — После того, что произошло в Мексике, она не может позволить себе второй раз провалиться.

— Неужели вы рискнули своими деньгами, пригласив ее опять сниматься? Невероятно! — Эйлис ждала, что Стивен как-нибудь объяснит ей эту нелепость, но, не дождавшись, встала и пошла к выходу.

Стивен нагнал ее со словами:

— Все не так просто. Давайте поговорим.

Они прошли на террасу с видом на бассейн и сели в плетеные кресла.

— В моем детстве...

— Мне неинтересно слушать вашу биографию.

— Я буду краток. А вы постарайтесь поставить себя на мое место. Мой отец совершенно не уделял мне внимания, не общался со мной, никуда не брал меня — ни разу. До моего поступления в Билброу-Холл я был уверен, что никому до меня нет никакого дела. Но потом я встретил Джейсона. — При упоминании Джейсона глаза Стивена как-то странно заблестели. — Постепенно мы с Джейсоном сблизились... Не могу передать вам, как много он для меня значит.

Эйлис кивала, чувствуя, как проходит ее злость. Она очень хорошо представляла себе одинокого мальчика, глубоко травмированного пренебрежением отца. Ей ли не понимать этого... Ведь трудно вообразить, во что могла бы превратиться ее жизнь, если бы мама после развода с отцом не смогла окружить ее двойной любовью и двойным вниманием.

— У Джейсона, как и у меня, были девушки, но ничего серьезного — до Мелани. Вначале она была нужна Джейсону как прикрытие, потому что он боялся, что одна девка, забеременевшая от него, может устроить ему неприятности, подняв шум. Тогда-то он и оплатил Мелани ее косметическую операцию. А она отблагодарила его тем, что тут же бросила его ради хлыща, который мог помочь ее карьере. — Стивен покачал головой. — Для Джейсона это явилось жесточайшим ударом. Он буквально сходил по ней с ума.

— Правда? — Эйлис удивляло неподдельное страдание в голосе Стивена.

— Джейсон понял, что единственный способ удержать Мелани — это способствовать ее карьере.

— Поэтому вы и заняли ее вначале в «Возможном случае», а теперь в «Мщении»?

— А что мне было делать? У меня не оставалось выбора. Мелани я ненавижу, но... — он помялся. — Я люблю Джейсона. После того как Мелани повздорила с режиссером, Джейсон перестал со мной разговаривать. Впервые за двадцать лет мы с Джейсоном справляли Рождество раздельно. — Голос изменил Стивену.

— О! — Эйлис наконец-то сообразила, в чем тут дело. — Но как же роман с Мелани?

— Джейсон — бисексуал. — И, помолчав, Стивен добавил очень тихо: — Простите, что я не рассказал вам этого еще в Лондоне. Но я обычно ни с кем этим не делюсь. — Глаза Стивена наполнились слезами, он устремил взгляд вдаль, на пустынный бассейн. — И это еще не все. Мой отец умирает. Он думает, что я не понимаю этого. Хорошего же он мнения о моих умственных способностях! Наплел мне какую-то чушь. Даже сейчас, когда он при смерти, он не хочет поговорить со мной по-человечески. Я должен докончить картину и доказать ему, что мне можно доверить «Хантер филмс». Пообещайте, что останетесь, что поможете мне!

Кто бы мог подумать, что Стивен знает о состоянии отца и, более того, что он, оказывается, переживает по этому поводу!

— Я сделаю все, что в моих силах, но при одном условии.

— Каком же?

— Окончив картину, вы поедете и повидаетесь с отцом. Что бы вы ни думали, он вас очень любит.

— Эйлис! — пылко воскликнула Мелани, вплывая на следующее утро в съемочный павильон. — Я безумно рада вас видеть! Уверена, что вы сможете переделать сценарий так, что этот кретин Ансельмо справится и сделает все, как надо!

— Надеюсь, — отвечала Эйлис. Стивен убедил ее, что, переписав роль Мелани, картину можно будет спасти.

— Эйлис, — позвал ее Брэд.

Оставив Мелани, Эйлис подошла к письменному столу, за которым Брэд все читал свой старый номер «Плейбоя». Никак она не дождется, чтобы Брэд ушел по делам и она просмотрела бы папки с документами!

— Да, в чем дело?

— Хотите побыстрее убраться из Судана?

— Вы же знаете, что хочу.

— Не ждите Ансельмо. Исправьте роль Мелани. Сделайте из нее то, что она обычно играет на телевидении.

Эйлис хотела было что-то возразить, сообразила, что совет этот, кажется, весьма дельный. Ей совершенно необходимо доказать Найджелу, что Стивен способен завершить картину. Человек, посвятивший всю жизнь созданию замечательной киностудии, заслуживает того, чтобы почить в мире. Пусть хоть на смертном одре он уверится в том, что Стивен сможет возглавить студию. Несомненно, львиную часть работы станет делать Джайлс, но Найджелу об этом знать ни к чему. Как и о том, что сын его гомосексуалист.

Эйлис прождала весь день, но Брэд сидел как пришитый, ну и черт с ним. Она обещала Остину встретиться с ним.

Эйлис нашла репортера в кафе на набережной с видом на Голубой Нил.

— Завтра я уезжаю, — сказал Остин. — Поймаю грузовик до Порт-Судана, а там грузовым транспортом — до Англии. В порту досматривают из рук вон плохо. Спрятать пленку мне будет нетрудно.

— Понятно, — сказала Эйлис, беря из рук официанта меню. Жаль, конечно, что Остин уезжает, но этого следовало ожидать.

— Нильский окунь должен вам прийтись по вкусу. Очень свежий и в подливке с красным перцем. А я возьму тушеные бараньи потроха. Когда еще теперь доведется это попробовать.

Им принесли заказ, и Эйлис с удивлением увидела, как Остин, отломив кусочек хлеба, подбирает им подливку. Видимо, здесь это принято.

— Я как-то глупо себя чувствую, — сказала Эйлис. — Здесь я единственная женщина с покрытой головой.

— Это потому, что они все проститутки.

Эйлис окинула взглядом зал:

— Не знаю, по-моему, это обычные девушки.

— Война между Эфиопией и Эритреей погнала тысячи людей в Судан. Большинство разместились в приграничных лагерях беженцев. Кто смог, двинулся на север, в Хартум, в надежде найти тут работу. А эти девушки занялись проституцией — больше здесь заработать нечем. Они пользуются большим успехом, потому что не обрезаны.

Эйлис замерла, не донеся кусок до рта:

— Что-что?

— Не обрезаны. Суданские мусульманки в возрасте десяти лет подвергаются обрезанию.

— Каким же образом... то есть зачем же это?

— Это делает какая-нибудь деревенская старуха — удаляет клитор и большую часть половых губ, больших и малых. Единственная цель местных женщин — доставлять удовольствие мужчине.

— Но это же варварство!

— Это старинный обычай, насчитывающий не одну сотню лет. Были попытки уничтожить его, но это не так-то просто. Иностранок же здесь считают развратными.

— Но это, наверное, жуткая боль! Представляю себе, как орут и брыкаются эти девочки!

— Вовсе они не брыкаются, — возразил Остин. — Девочкам нравится быть в центре внимания. Этим обрядом отмечается их совершеннолетие, а после их ожидает праздничная трапеза.

Под впечатлением от всего услышанного Эйлис молча доканчивала свой ужин. За чаем она рассказала Остину об очередном осложнении с фильмом — режиссер отказывается вернуться на съемки. Как раз перед ее уходом в съемочный павильон ворвался мечущий громы и молнии Стивен и сообщил эту новость Брэду.

— Хитрая бестия, — сказал Остин. — Предпочел поскорее смыться. И правильно: здесь нарастает волна антиамериканских настроений.

— Хочу домой, — призналась Эйлис, рассказав ему о Марке.

— Не рискуйте, Эйлис. Плюньте на этот фильм и выбирайтесь поскорее из Судана, пока еще не поздно.

На крышке серебряной чернильницы Марк нашел записку от Эйлис. Он дважды перечитал ее и, опустившись в кресло, перечитал в третий раз. При одной мысли о том, что она с такой готовностью ринулась на помощь Стивену, его начинала мучить примитивная ревность. Она писала о «серьезных причинах так поступить». Кольцо из соображений безопасности она оставила в сейфе его офиса. Господи боже! Скомкав записку, он отшвырнул ее. Какая невероятная глупость!

Он знал, где она остановилась, но звонить не стал. Скоро она вернется, вот тогда он объяснит ей, что к чему. Хватит ей своевольничать.

Спустя три дня поздно ночью зазвонил аппарат его личной телефонной линии. Марк сидел за столом, разбираясь с бумагами, скопившимися за время его отсутствия. Хотя к телефону достаточно было протянуть руку, чтобы ответить, он не спешил это сделать.

— Кимброу слушает.

Потрескивание на линии, словно кто-то шуршит бумагой, показывало, что звонят из страны, где телефонная связь застыла на довоенном уровне.

— Привет, милый. — Голос Эйлис гулко раздавался в трубке. — Как поживаешь? Как Гу?

— Гу превосходно. — Марк постарался скрыть свой гнев.

— Милый, я знаю, что ты сердишься на меня. Но тебя не было, а мне пришлось срочно уехать. Видишь ли... дайте еще минуту! — И после паузы Эйлис продолжала: — Я хочу объяснить все тебе лично, по приезде.

— Завтра есть рейс «Виндзор эрлайнс». Им и вылетай. Я тебя встречу. — И он бросил трубку.

Когда через несколько часов телефон зазвонил опять, Марк не спал. Ему не спалось — мучило смутное чувство, что во время их разговора в номере Эйлис кто-то был. На звонок он не ответил. На этот раз с языка может сорваться что-нибудь, о чем он после пожалеет. Нет уж, пусть лучше действительно вернется, и они обсудят все с глазу на глаз.

На следующий вечер рейсом из Найроби через Хартум Эйлис не прибыла. Наутро в офисе его ждала записка, Эйлис просила перезвонить. Нет, с него хватит. Женщине, которая признается тебе в любви, говорит, что мечтает о ребенке от тебя, и тут же, наплевав на все, сломя голову мчится на выручку какому-то прохвосту, доверять нельзя. Когда она вернется, ей придется сделать выбор. Больше помыкать собой он не позволит.

— Ну, теперь с Мелани все в порядке, — вынуждена была признать Эйлис.

Переписать текст ее роли так, чтобы и на этот раз она играла саму себя, было действительно удачной идеей. Дело пошло. Теперь впереди замаячило скорое возвращение к Марку. До официальной премьеры остаются два месяца, предстоит последняя шлифовка сделанного — словом, ей пора домой. К тому же через своего поверенного Марк сообщил ей, что, если она не вернется к пятнице, он заменит ее другим продюсером — Бобом Уиксоном. Эйлис много раз пыталась связаться с Марком, но безуспешно. Тогда в ее номере был Брэд и она не могла сказать Марку, что заставило ее полететь в Хартум. Она предвидела, что Марк рассердится, но, что рассердится так сильно, не ожидала.

Промучившись несколько дней, она все-таки решила не возвращаться в Лондон. Боб с легкостью заменит ее. А вернуться сейчас — значило бы растоптать себя в угоду Марку. Допустить этого вторично она не может. Счастье еще, что все произошло именно сейчас. Эйлис решила повременить с браком до тех пор, пока не узнает Марка получше.

— Какого черта меня не поставили об этом в известность? — кипятился Марк. — За что я вам плачу, а?

— Все есть в нашем донесении, — отвечал Винсент Ферьер.

Когда Винс назвал дату, Марк понял, что был тогда в Австралии. Вернувшись, он изучил поступившие без него доклады, но это, видимо, случайно проглядел. Марк сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться: последние недели нервы ни к черту. Парни эти ни в чем не виноваты, откуда им знать, как много значит для него Эйлис и какой неожиданный поворот могут теперь принять дела. Аксель Марли, разумеется, это знал и потому специально обратил внимание Марка на новое назначение Роберта Тэлбота послом в Судане.

На восемнадцатой странице «Тайм» на следующее утро была помещена маленькая заметка с сообщением об антиамериканской демонстрации возле здания американского посольства в Судане. Президент США отдал распоряжение, согласно которому все сотрудники посольства, имеющие американские паспорта, не занятые непосредственно дипломатической работой, должны выехать из страны. Война на юге разрасталась, и в этом обвиняли американцев.

Поздно вечером Марк позвонил Эйлис в отель, и портье сказал, что она ушла с мистером Уиллингхемом. Наутро Марк позвонил в Хайфу своему старому товарищу по Лондонскому экономическому училищу:

— Авраам, можешь сделать мне одолжение? — спросил Марк. — У тебя есть связи в израильской разведке?

— Конечно. А почему ты интересуешься?

— В Хартуме какая-то заварушка. Я знаю, что израильтяне контролируют ситуацию.

— Я все узнаю и перезвоню.

Авраам позвонил вечером. Едва окончив разговор, Марк опять набрал его номер:

— Я знаю, что это не совсем законно, но мне это нужно позарез. Я заплачу какую угодно сумму.

Глава 36

— Вы можете попрактиковаться в съемке, крошка, — отснять заключительные кадры.

— Мы не понадобимся вам, Стивен? — крикнула Эйлис.

— Нет, можете идти с Брэдом.

— Мы на часик, не больше, — бросила она через плечо, выходя из съемочного павильона и думая о том, куда же делись папки с нужными ей бумагами? Поискав их, едва представилась возможность, Эйлис ничего не нашла.

В джипе Эйлис размышляла о том, что все складывается, в общем, удачно. После того как два дня назад они закончили работу, Стивен был в самом радужном настроении. Мелани уже готовила благодарственное слово, которое собиралась произнести при вручении ей премии Академии киноискусства. Когда они позвонили Найджелу сообщить о своих успехах, тот заплакал от счастья. Так почему же, думала Эйлис, она чувствует себя такой несчастной? Из-за Марка. Ей жутко неприятна вся эта история с ним. Ну ничего, завтра все переменится. Как только она приземлится в Лондоне, то первым делом позвонит ему.

Брэд помахал рукой перед ее лицом, и она поняла, что, задумавшись, не слышала ни слова из того, что он ей говорил.

— Вы так расстроились из-за того, что не смогли вылететь из страны в ту же секунду, как только поступило распоряжение президента?

— Я не ожидала, что пройдет неделя, пока мы сможем наконец выбраться из Хартума, — ответила Эйлис. Она все еще была под впечатлением того, что ни одна из американских авиакомпаний, обслуживающих Хартум, помочь им не могла.

Брэд остановил джип на холме, откуда открывался вид на плоскую равнину, так называемую Долину Камней. Окрестности вокруг были очень живописными.

— Наведите камеру вот на этот холм, — говорил Брэд. — Получатся прекрасные кадры, а в Лондоне мы их посмотрим и решим, что с ними делать.

На своей щеке она чувствовала его жаркое дыхание. Как всегда, он стоял к ней слишком близко.

— Я не могу сосредоточиться, когда вы так близко стоите.

Брэд не пошевелился. Вместо этого он обхватил ее сзади и стал целовать в шею. Эйлис уперлась локтем ему в живот.

— Хватит, крошка, покобенилась — и будет!

Эйлис резко повернулась к нему лицом:

— Да вы что, в конце концов?! У меня есть жених, и как только я вернусь в Лондон, я выхожу за него замуж.

— Серьезно? Часом не за какого-нибудь английского педика, фамилию которого и не выговоришь?

— Он ничуть не похож на гомосексуалиста, а фамилия у него самая нормальная.

— А где же кольцо?

Эйлис опять уставилась в камеру.

— Глупо было бы брать с собой в нищую страну кольцо с изумрудом в девять каратов!

Волшебное слово «кольцо», как только она произнесла его, охладило пыл Брэда, и они смогли отснять кадры, мирно обсуждая профессиональные тонкости.

— Наведите вон туда, крошка. Это будет супер! Навели? Что вы видите?

— Дым, — сказал Эйлис. — Густой черный дым.

— Дайте-ка я взгляну! — Брэд выхватил из ее рук камеру. Камера приближала дальние холмы не хуже окуляров бинокля.

— Господи боже! — воскликнул Брэд, едва взглянув в камеру. — Надо торопиться, пока еще можно выбраться.

Едва поспевая за Брэдом, тащившим камеру к джипу, Эйлис спросила:

— Что там такое?

— Бахар-Дар, — ответил Брэд. — Это нефтехранилище. Оно горит.

— Откуда вы знаете? Может быть, это горят хлопковые поля к югу отсюда!

Брэд рывком нажал на стартер.

— Дудки. После Вьетнама меня не проведешь. Так горит только нефть и ничто больше. Думаю, что повстанцы подожгли нефтехранилище в Бахар-Даре.

— Значит, правду говорили, что они наступают на Хартум, — сказала Эйлис, вспомнив предупреждение Остина. Она кляла себя за то, что поверила заверениям правительства в том, что столице ничего не угрожает.

Не прошло и нескольких минут, как джип затормозил возле совершенно пустого съемочного павильона.

— Вот сукин сын! — Брэд стукнул кулаком по письменному столу. — Ну, попадись мне этот подонок! Не только сбежал, бросив меня, но еще и блокнот мой прихватил! — Брэд порылся в среднем ящике стола, обычно всегда запертом.

— Какой блокнот? — спросила Эйлис, тоже заглядывая в ящик. Там лежала недостающая страничка из ее чековой книжки.

Самолет замедлил ход и прекратил движение. Марк подсчитал, что имеет в своем распоряжении примерно двое суток. За это время он должен вызволить отсюда Эйлис. Если сведения, полученные от израильской разведки, точны — а обычно это так, — к концу недели суданцы предпримут акции против американцев и запретят им вылет из Судана.

Поставив штамп в паспорте и визе, Марк ждал такси, как вдруг его окликнули. Обернувшись, он увидел направляющегося к нему невысокого блондина.

— Герберт Рассел, — представился подошедший. — Я служащий посольства.

— Да? — Марк не смог скрыть некоторой настороженности. О его прилете в Хартум знали очень немногие. Он позвонил Акселю Марли в Интерпол, чтобы тот сообщил ему имя связанного с ними человека, к которому Марк мог бы обратиться. Марк решил, что нелишне будет заручиться поддержкой кого-нибудь помимо Роберта Тэлбота. Как он и предполагал, имя это было законспирировано, и Марк не успел его выяснить.

— Аксель Марли передал, что вы хотели бы встретиться со мной, — сказал Герберт, понизив голос.

— Да, конечно. — Марка поразило, что Марли счел возможным нарушить конспирацию. — Спасибо, что приехали. Что здесь происходит?

По пути в город Герберт объяснил ему, что правительство обвинило американцев в поставке бунтовщикам современного вооружения. В отместку правительство чинит препятствия американцам в вылете. Марк застонал: события развивались быстрее, чем он ожидал. Похлопав по нагрудному карману, он проверил, там ли оба паспорта. Пока британцам вылет разрешен, Эйлис он вытащить сможет.

— Вы понимаете, что я сообщаю вам это строго конфиденциально? — спросил Герберт, и Марк кивнул. — Тэлбот скрылся. Вчера отправился в Омдурман один и не вернулся. У меня есть доказательства его причастности к афере с билетами. Вместе со своим братом Джейсоном он много чем занимался, в частности, промышлял контрабандой оружия, но это пока бездоказательно.

— А привлечь Тэлботов к суду за их билетную аферу вы сможете?

Герберт кивнул, и лицо Марка расплылось в улыбке. Двенадцать лет! Пусть через целых двенадцать лет, но Джейсон все-таки у него в кармане!

— Правительство Ее Величества было бы весьма признательно, — сказал Герберт, въезжая в боковые ворота посольства, — если бы вы смогли направить в Хартум три самолета вашей компании. Мы хотели бы вывезти отсюда как можно скорее всех наших подданных.

— Мне надо срочно отыскать мою невесту.

— Мне приказано не отпускать вас от себя. За невестой мы отправим кого-нибудь из наших.

Дожидаясь, пока атташе посольства разыщет Эйлис, Марк делал все возможное, чтобы помочь Герберту, заменившему исчезнувшего Тэлбота. Немногочисленный штат не очень опытных сотрудников посольства, привыкших к нетрудной службе в тихой стране, где ничего не происходило вот уже сотню лет, пытался как-то справиться с наседавшими на них сотнями перепуганных людей.

Атташе вернулся за полночь без Эйлис, которую так и не нашел. Ее не было нигде, даже среди американцев, толпившихся возле американского посольства.

На ломаном английском ночной портье пытался передать Эйлис сообщение Марка. Судя по всему, узнав о том, что здесь происходит, он распорядился, чтобы она обратилась в английское посольство лично к нему. Эйлис устало поднялась по лестнице к себе в номер. Марк здесь?! Эйлис была в таком состоянии, что еле добралась до кровати. Марк здесь! Все будет хорошо, но завтра... завтра...

Поворочавшись, Эйлис забылась беспокойным сном.

Утреннюю тишину разорвали отрывистые автоматные очереди. Эйлис хотела бежать, но бежать в густой толпе было трудно. Струйки пота стекали по спине. Задыхаясь, без сил, она прислонилась к стене какого-то белого здания. Утром Брэдушел, не дождавшись ее. Теперь она пыталась добраться до посольства. Там Марк, он спасет ее, он вывезет ее из этого сошедшего с ума города.

Шарахаясь от верблюдов, запряженных в тележки ослов, сторонясь закутанных женщин, Эйлис пробиралась по улице. Рот наполнял какой-то горький отвратительный вкус. Вот он, истинный вкус Хартума.