24

Ройс колебалась, наблюдая из дверей «Старлайт Бистро» за Вал и Талией, явившимися раньше ее и занявшими столик на террасе с видом на залив. Их любимое кафе, где они столько раз праздновали дни рождения или просто беззаботно проводили время, было защищено от летнего солнца козырьком густого плюща. По периметру террасы красовались вазы с пестрыми растениями, предпочитающими тень.

Как пройдет встреча? Ройс впервые виделась с подругами после слушаний, когда они пришли в зал суда. Несмотря на многолетний стаж их дружбы, Ройс мучилась смутными подозрениями.

Вдруг эта дружба – всего лишь иллюзия? Вдруг одна из подруг ненавидит ее, да так люто, что готова загубить всю ее жизнь?

Если на то пошло, то по поводу Митча, которому она доверяла больше, чем всем остальным, у нее тоже имелись сомнения. Нет ли в его загадочном прошлом чего-то такого, что ей навредит? Чем меньше дней оставалось до суда, тем больше ее охватывала паника. Она походила на пловчиху, отчетливо различающую берег, но знающую, что не доплывет и утонет.

– Ройс! – Талиа бросилась к ней навстречу и заключила в объятия.

Несколько посетителей обернулись на ее крик, и Ройс поняла, что узнана. В этом не было большой беды. Митч позволил ей пообедать с подругами, после чего ей предстояло явиться к нему в контору и продолжить подготовку к процессу.

На Ройс был бежевый костюм и черная шелковая блузка, она выглядела стройной, собранной, профессиональной. Сам Ингеблатт не нашел бы в ее облике ничего сексуального.

– Талиа! – вскричала Ройс, пораженная слезами, появившимися у подруги на глазах. – Как я рада тебя видеть!

Она сильно скучала по ней. Пускай они соперничали из-за одного и того же мужчины, но за долгие годы у них набралось так много общего—и хорошего, и плохого, – что Ройс отказывалась верить, будто Талиа способна причинить ей хотя бы малейший вред. Собственная подозрительность угнетала ее. Неужели ей суждено существовать в мире, где нельзя доверять ни родне, ни близким друзьям?

Талиа знакомым жестом убрала за ухо длинную прядь черных волос.

– Я по тебе соскучилась.

Голос ее выдавал такое сильное волнение, что Ройс тоже еле удержалась от слез. Подозрения не мешали радости встречи.

– И я.

Они рука об руку вернулись к столику, где их дожидалась Вал.

На взгляд Ройс, Вал выглядела уставшей, но в то же время более счастливой и умиротворенной, чем когда-либо прежде. Она встала и со свойственной ей сдержанностью слегка приобняла Ройс. Это совершенно не походило на всплеск чувств, продемонстрированный Талией.

В былые времена Ройс объясняла скованность Вал ее натянутыми отношениями с родителями, которым не было свойственно проявлять чувства, но сейчас она задумалась, не могут ли оказаться правдой слова Уолли. Вдруг Вал втайне ненавидит ее?

– Шикарно выглядишь, – сообщила ей Вал, когда вся троица уселась. – Сильно похудела.

– Почти на двадцать фунтов, – сказала Ройс. Она отказалась от диеты уже несколько недель назад, но продолжала терять в весе, хотя поглощала калорийное печенье, за что ее без устали дразнил Митч.

– И хватит, – предостерегла ее Вал. – А то станешь скелетом.

Воцарилось молчание; никто не знал, как его прервать. Положение спас официант, назвавшийся Тоби и поведший себя так, словно набивался к клиенткам в закадычные друзья: он подал им меню и подробнейшим образом описал предлагаемые в этот день блюда.

– Ну, как дела? – спросила Вал. В отблеске летнего солнца, проникающего сквозь листву, ее волосы отливали янтарем.

Ройс пожала плечами. Митч позволил ей встретиться с подругами, но наказал ни в коем случае не болтать о деле. Никто не знал о том, что у осведомительницы были ключи Ройс, и о том, кто такой на самом деле итальянский граф. Намерение Митча разыскать любовницу Уорда тоже оставалось в тайне.

– Весь вчерашний день я укладывала вещи. Собираюсь продать дом. – Ройс воодушевилась, найдя пригодную для обсуждения тему.

Воскресенье выдалось нескончаемым и скучным. На заре Митч отвез Джейсона домой, после чего улетел в Чикаго. Дженни оставалась в ветеринарной клинике. Ройс незамеченной добралась до своего дома и продолжила начатые раньше сборы. Проведя в одиночестве целый день, она только к полуночи вернулась в дом Митча.

– Как ужасно! – посочувствовала Талиа.

– Думаешь много за него выручить? – спросила Вал, как всегда более практичная. – Рынок сейчас в застое.

– У меня нет выбора. – Она продавала даже свои немногочисленные драгоценности. Тщательный обыск всего дома так и не привел к обнаружению материнского браслета. Хорошо, что Митч подал заявку на страховое возмещение. Ройс ожидала скорой выплаты. Страховка была невелика, но ей был нужен каждый цент. Митч и Пол не брали с нее ни гроша, но и помимо этого расходов было через край.

– Твоя входная дверь по-прежнему заколочена, – напомнила Вал.

– Я закажу новую. В старой стоял папин самодельный витраж. Не Бог весть что, но мы колдовали над ним вдвоем. Новая дверь его не заменит.

Видимо, Ройс не сумела скрыть уныние, потому что за ее словами снова последовало неловкое молчание. Ройс решила больше не говорить о своих неприятностях и перешла на беды подруг.

– Как твой брат? – спросила она Вал.

– Дэвид не протянет долго. Я возьму отгулы, чтобы быть с ним до самого конца.

Талиа извлекла из-за уха черную прядь и снова заложила ее обратно – верный признак волнения. Из-за чего она нервничает? Не потому ли, что именно она рассказала Ройс о примирении Вал с братом?

Прежде Вал сама бы посвятила Ройс в случившееся. Ройс обиделась, но потом решила, что Вал теперь более близка со своим загадочным ухажером, чем с ней. Еще одно неприятное изменение в ее положении. Ройс все больше убеждалась, что даже в случае, если ее оправдают, ей уже не суждено вернуться к прежней жизни.

– Как тебе трудно, наверное! – сказала Ройс, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Талии, которая слишком нервничала, чтобы самостоятельно спросить Вал о Треворе и Дэвиде. – После всего, что было.

– Ты имеешь в виду мою встречу с родней? – Вал являла собой образец самообладания.

Ройс поняла, что подруга изменилась. Прежняя растерянность и насупленность исчезли, им на смену пришла внутренняя сила, которой Ройс оставалось только завидовать. Положение Вал было немногим лучше ее собственного, однако она не в пример достойнее справлялась с невзгодами.

Ройс решила отбросить околичности.

– Тебе было тяжело снова встретить мужа?

– Сначала я испытала боль, но увидеть брата было во сто крат горше. Мне пришлось отказаться от предубеждений. До меня дошло, что ошибки совершает каждый. Каждый!

Говоря это, Вал почему-то смотрела на Талию, а та отводила взгляд.

– Дэвид любит меня. Он не собирался причинить мне боль. Наоборот, он меня оберегал, но от этого мне было еще больнее.

Ройс задумалась о Митче. Постепенно она избавлялась от предубеждения к нему – оно уходило, как песчинки, просачивающиеся между пальцами. В крепко сжатой ладони осталось всего несколько крупинок, именуемых горечью.

Горечь эта, усугубляемая чувством вины, никак не уходила. Дэвид обманывал сестру, потому что любил ее. Митч погубил ее отца из чистейшего честолюбия.

Однако Ройс понимала, что ей следует простить ему этот грех. Кто знает, каким жутким было его прошлое? Это оно выковало из него личность с железной волей, не подчиняющуюся никаким правилам. Он действовал только по собственному усмотрению.

На похоронах ее отца Митч принес извинения за содеянное. Почему ей не принять их?

– Послушайте… – Талиа откашлялась. – Есть новость – угадайте какая. – Не дав им ответить, она одной рукой перебросила волосы через плечо, другой взмахнула ложечкой и объявила: – Кэролайн Рэмбо дала графу от ворот поворот!

– Неужто? – Ройс присвистнула. Уж не пронюхала ли Кэролайн, что претензии «графа» на титул – такая же липа, как история «принцессы Анастасии»?

– Теперь Кэролайн снова встречается с Брентом, – доложила Талиа.

– Ты удивлена?

Ройс ждала, что ответит Талиа на язвительный вопрос Вал. Подозрения Ройс в отношении Талии зиждились в основном на незнании действительного отношения подруги к Бренту. Когда Брент предложил Ройс встретиться, Талиа склоняла ее к тому, чтобы принять предложение, но после ее ареста Талиа часто проводила время в его обществе. Делала ли она это, чтобы ей помочь, как сама заявляла, или руководствовалась совсем иными соображениями?

– Нет, – решительно отозвалась Талиа. – То, что Брент и Кэролайн снова встречаются, меня совсем не удивляет. Фаренхолты всегда хотели женить его на ней.

Ройс насторожилась, пытаясь уловить в тоне Талии нотки ревности, но услыхала лишь стремление изложить истину, не окрашенное эмоциями. Тогда она стала думать о Бренте. Накануне вечером он ей не звонил, зато звонил сутками раньше, в субботу, из родительского дома.

Наверное, он был там с Кэролайн. Не в тот ли вечер они возобновили отношения? Может, именно поэтому он больше не звонил, нарушив обещание?

Ройс нисколько не расстраивалась, что Брент снова переключился на Кэролайн, просто он не должен был выступать свидетелем обвинения. Пока он звонил ей, пока твердил, что она ему небезразлична, она могла повлиять на него, заставить не являться в суд. Кто знает, как обернется дело теперь?

– Значит ли это, что они обручились? – спросила Вал.

– Нет, – ответила Талиа. В этот момент Ройс заметила в дверях ресторана синие полицейские мундиры и похолодела от страха.

– Кэролайн переживает разрыв с графом. Брент помогает ей в трудную минуту.

– Те еще трудности! – отмахнулась Ройс, не сводя глаз с полицейских, беседующих с метрдотелем. Ее паника усиливалась с каждой секундой; она изо всех сил старалась сохранить внешнюю невозмутимость.

Неужели печальный опыт навсегда испортил ей нервы? Чего ей бояться? Она не совершила ничего предосудительного. Полиция могла пожаловать в ресторан по тысяче всевозможных причин.

– Конечно, Брент просто снисходителен к Кэролайн, – продолжала Талиа, не оставляя в покое волосы. – Сами знаете, какой он сострадательный.

– А где он был, когда понадобился Ройс? – выпалила Вал.

Талиа не уклонилась от ответа, что было ей совсем несвойственно.

– Он был застигнут врасплох и не знал, как поступить. Когда он понял…

– Долго же он ничего не понимал, – оборвала ее Вал. – Так долго, что нам пришлось самим нанимать адвоката.

– Брент не хотел…

Ройс решила, что такое ничтожество, как Брент, не должен становиться предметом спора и портить первый ее выход за несколько недель.

– Не важно. Наплевать мне на Брента. Наверное, он и раньше был мне безразличен. Просто мне хотелось завести собственный дом, семью…

– Он не то, что тебе нужно, – с легкостью согласилась Талиа. – Совершенно не то.

Ройс не давали покоя полицейские, которые принялись сновать между столами. Она посмотрела Талии прямо в ее темно-карие глаза, стараясь сосредоточиться на беседе и забыть про полицию.

– Должна признать, что Брент повел себя безупречно, когда Тобиас Ингеблатт поместил в газете нашу фотографию. Он взял на себя ответственность за нашу встречу. А ведь вполне мог обмануть прессу и позволить ей объявить меня роковой женщиной. Уверена, его родителям это доставило немало неприятных минут.

Подняв глаза, Ройс увидела, что полицейские приближаются к их столику. Она оказалась во власти мерзкого страха. Что им надо?

Талиа добродушно улыбнулась.

– Брент всегда готов прийти на выручку. Поэтому я…

Полицейские остановились у их столика. В кафе установилась неестественная тишина, как бывает в промежутке между молнией и неизбежным раскатом грома. Все посетители смотрели в их сторону.

– Ройс Энн Уинстон? – сказал высокий полицейский.

Ему никто не ответил. От тишины впору было оглохнуть. Не слышно было буквально ничего, даже звона льда в бокалах. Наконец Ройс подняла голову и взглянула на полицейских с отвагой, которой на самом деле была напрочь лишена.

– Ройс Энн Уинстон – это я.

– Вы арестованы за убийство Кэролайн Рэмбо.

Ройс растянулась на койке, наблюдая за тараканом, путешествующим по потолку. Чувство полной безнадежности лишало ее воли и сил. Почему я? Кому понадобилось так со мной поступить? Ответа, как водится, не было.

Какие у них могут быть улики? Она никогда не бывала у Кэролайн дома, их знакомство правильнее было назвать шапочным. С другой стороны, ее не арестовали бы за убийство, не будь каких-то красноречивых улик.

Ройс беспокоилась из-за отсутствия вестей от Митча. После ее ареста прошло почти 12 часов. Пока у нее побывал только партнер Митча по адвокатской конторе, но тот был в замешательстве и не знал, что предпринять.

Пока Митч находился в Чикаго, команда по организации защиты была беспомощна. Или им всем наплевать? Профессионал сразу чует заведомо проигрышное дело.

А ее дело было проигрышным. Как она опровергнет обвинение в убийстве, раз у нее нет алиби как минимум на последние сутки с хвостиком?

После отъезда Митча и Джейсона воскресным утром Ройс оставалась одна. Пока она паковала в родительском доме вещи, с ней не было никого, даже бессловесной Дженни. Она старалась остаться незамеченной и на свою голову добилась желаемого.

Выше голову, Ройс! Помни, ты никогда не останешься одна… Сейчас утешительные отцовские слова совершенно не могли ее подбодрить. С каждой минутой она все больше задыхалась от гнева. Если бы она смогла понять, почему именно она избрана мишенью…

И почему убили Кэролайн Рэмбо?

Скорее всего из-за ее денег. Через несколько месяцев Кэролайн предстояло вступить во владение состоянием, которое превратило бы ее в одну из богатейших женщин страны. На протяжении многих лет этими деньгами ведал Уорд Фарен-холт.

Деньги – вот ключ к разгадке. Пол Талботт внушил ей, что почти все преступники руководствуются либо страстью, либо алчностью.

Если бы она могла поговорить с Митчем, то разобралась бы, как себя вести. Вряд ли он махнул на нее рукой. Конечно, он любит выигрывать, но она для него – не лицо в толпе. Или теперь она превратилась в помеху для его политических амбиций?

Таинственное шестое чувство подсказывало ей, что Митч, испытавший на собственной шкуре утраты и предательства, хорошо понимает ее страдания и никогда не оставит в беде. Однако с ней произошло столько всего ужасного, что она все равно мучилась от мысли, что он отвернется от нее.

Пускай это совершенно не в его характере – разве она знает его толком? В былые времена она дала бы голову на отсечение, что Талиа и Вал не достойны ни единого упрека, теперь же сильно в них сомневалась. Боже, она заподозрила даже Уолли! Если разобраться, то единственный человек, на которого она может беззаветно положиться, – она сама.

– Это моя койка, – раздался голос. Ход ее мыслей нарушила низкорослая вьетнамка, говорившая с сильным акцентом.

Ройс посмотрела с верхней полки на трех вьетнамок, появившихся в камере сразу следом за ней. Несмотря на детский рост, в них угадывалась сила; они стояли плечом к плечу, полные решимости одолеть ее. Вьетнамские банды славились безжалостностью.

Унизительное чувство беспомощности сменилось у Ройс первобытной яростью. Как ей осточертело, что все, кому не лень, вьют из нее веревки! С нее довольно! Настало время постоять за себя. Она была готова к схватке, хотя подозревала, что это может кончиться для нее плачевно.

Она никому больше не позволит над собой издеваться! Искра гнева мгновенно превратилась в бушующее пламя. Она спрыгнула с верхней полки, делая вид, что капитулирует, но в последнюю секунду заехала ногой в живот вьетнамке, в которой почуяла главную. Та упала и скорчилась от боли. Ройс схватила в охапку другую обидчицу, поволокла в угол, к унитазу, и запихнула в него головой.

Третья вьетнамка прыгнула Ройс на спину, пытаясь выцарапать ей глаза ногтями. Но Ройс отказывалась сдаваться и упорно долбила противницу лбом о край унитаза. Она сама удивлялась, откуда в ней взялось столько силы и ярости; видимо, проснулась врожденная живучесть.

Наконец из унитаза гулко раздалось:

– Перестань!

Ройс ослабила хватку, и женщина плюхнулась на пол. Не замечая кровавой царапины у себя на щеке, Ройс принялась за вьетнамку, не слезающую у нее со спины: она с размаху врезалась вместе с ней в прутья решетки.

Прилив адреналина превратил ее в силачку; все несправедливости, жертвой которых она стала, теперь побуждали ее сражаться до полного уничтожения недругов. Победа или смерть! В данный момент Ройс устраивало и то, и другое.

– Что у вас происходит? – раздался крик надзирательницы.

Ройс отпустила вьетнамку и попятилась. Постороннее вмешательство подействовало на нее отрезвляюще. Что на нее нашло? Она никогда прежде не проявляла такой агрессивности, просто вовремя проснувшийся животный инстинкт подсказывал, что в этом зарешеченном «Хилтоне» выживает только сильнейший.

Она старалась не показывать надзирательнице расцарапанную щеку.

– Ничего.

Надзирательница обвела арестованных подозрительным взглядом, но вьетнамки не стали оспаривать ответ Ройс. Им был хорошо известен закон джунглей: стукачам грозила гибель.

Надзирательница убралась. Ройс воинственно посмотрела на троицу, жавшуюся на койке и поглядывавшую на нее, как на безумную.

– Не трогайте меня, иначе я оставлю от вас мокрое место.

Митч посмотрел на часы. Без нескольких минут шесть. Боже правый, как поздно! Обычно судьи ломались к четырем часам. Эксперт-свидетель, приглашенный обвинителем, был смертельно скучен. Старшина присяжных – и тот клевал носом. Митч нисколько не сомневался в выигрыше дела после многодневных выступлений свидетелей и бесчисленных экспертов, от которых дохли мухи.

Играя карандашом, Митч заметил чей-то напряженный взгляд. Развернувшись, он посмотрел на дверь и увидел Пола.

Откуда он тут взялся? Дженни? Митч встряхнулся. Нет, скорее всего Ройс. С ней случилось что-то ужасное.

Следующие двадцать минут превратились в нескончаемую пытку. Наконец свидетель закончил показания, и судья объявил заседание закрытым. Митч бросился к Полу. Тот положил ему руку на плечо. Митч решил, что Ройс погибла. По какой еще причине Пол пересек бы полстраны и выглядел бы таким унылым?

– Ройс арестована за убийство Кэролайн Рэмбо.

Прошло несколько секунд, прежде чем до Митча дошел смысл услышанного.

– Кэролайн Рэмбо? Кому понадобилось ее убивать и вешать убийство на Ройс?

– Вот и я в недоумении. – Пол сжал кулаки. – Я всегда чувствовал в этом деле какую-то странность.

Митч отказывался верить в страшную весть.

– У них нет никаких доказательств.

– Я еще не говорил со следователями, но слышал, что у них в руках уличающие Ройс вещественные улики.

Митч отвернулся. Дождался, гордец! Сперва он не сомневался, что опровергнет все обвинения и вытащит Ройс. Но день ото дня он все больше убеждался, что его гордыню вознамерился посрамить неведомый враг, упорно ведущий дело к тому, чтобы погубить Ройс. Митч спас многих преступников, нескольких убийц, даже свирепую пуму. Более того, он первый бросил вызов всемогущей ДНК!

Но спасти ни в чем не повинную женщину он оказался не в силах. Он сам изолировал ее, сам устроил ей ловушку, постаравшись, чтобы никто не знал, где она находится. У нее не было алиби.

– Пол… – начал Митч и осекся. У него получался только свистящий шепот. – Постарайся хоть что-то выяснить.

– Постараюсь, но…

Митчу не требовалось, чтобы Пол назвал вещи своими именами. Он сам знал правду. Он играл по-крупному и проигрался.

25

Пол нырнул под черно-желтую ленту, которой было опутано место преступления – дом Кэролайн Рэмбо, – и крикнул:

– Эй, Уилсон, ты здесь?

– В гостиной. Входи.

Рассказав Митчу об аресте Ройс, Пол вернулся в аэропорт, откуда тут же улетел обратно в Сан-Франциско. Никогда еще он не видел Митча таким понурым, как в тот момент, когда поведал ему о случившемся.