4

Броуди мысленно проклинал несправедливость судьбы. Как же так?! Женщина его мечты сама упала к нему в объятия, но, как выяснилось, только потому, что приняла его за Эллиота Хоука! Никогда еще обычные, казалось бы, поцелуи не возбуждали его до такой невероятной степени. Ну хорошо, ладно, он готов признать, что, занимаясь сексом, обычно пропускал стадию поцелуев. К чему терять время? Тем более что женщины, которые у него были – а их он встречал обычно в барах, – тоже не были зациклены на поцелуях, предпочитая поскорее перейти к делу.

Этот же поцелуй был совершенно особенным. Броуди чувствовал, что и сама эта женщина – особенная, абсолютно не такая, как другие. Эта женщина… Черт, ведь он даже не знает ее имени!

Она уже повернулась к нему спиной, намереваясь выйти из беседки.

– Как вас зовут? – спросил Броуди.

После нескольких секунд молчания послышался ответ:

– Виктория Андерсон. – Снова молчание. – Друзья называют меня Тори.

– Я надеюсь, что теперь имею право рассчитывать на звание вашего друга… Тори?

Вместо ответа она легким шагом стала спускаться по ступенькам беседки, бросив на ходу:

– Мой отец сейчас готовит ужин. Если хотите, можете присоединиться к нам.

Чувствуя, что возбуждение его все еще не улеглось, Броуди в несколько прыжков сбежал с лестницы и догнал женщину, но затем был вынужден замедлить темп, чтобы идти вровень с ней.

– С удовольствием принимаю предложение. Я голоден, как волк.

Несмотря на беззаботность и дружелюбие, прозвучавшие в этих словах, Тори ничего не ответила. Твердой походкой, не взглянув на своего спутника, она шла по направлению к ярко освещенному зданию гостиницы. Проходя мимо террасы, Броуди заметил, что она опустела, и сделал вывод, что гости, допив свои коктейли, тоже отправились ужинать.

В апартаменты Лу Эдвардса вела отдельная лестница. Все так же, не глядя на Броуди, Тори поднялась по ней и распахнула дверь.

– Папа! – позвала она, как только они вошли. – У нас к ужину гость!

Броуди прошел следом за ней на просторную кухню, которая соединялась с просторной столовой, посередине которой красовался круглый дубовый стол. Судя по всему, это было настоящее святилище, предназначенное лишь для избранных. Во всяком случае, постояльцы гостиницы, насколько было известно Броуди, питались в общем зале на первом этаже.

Аромат свежевыпеченного хлеба, исходивший от очага и витавший по всему помещению, заставил желудок Броуди болезненно сжаться – последней его трапезой была безвкусная кормежка в самолете, на котором он летел из Сиудад-дель-Эсте. А вот теперь его ожидает ужин с Тори и домашняя еда. О чем еще можно мечтать!

Высокий человек с лысиной, окаймленной венчиком пегих волос, колдовал у плиты, стоя к ним спиной.

– Мы гостям всегда рады, – доброжелательно пробасил он, не оборачиваясь. – У нас всегда получается больше еды, чем мы можем съесть. Сегодня на ужин – утка по-тайски. Надеюсь, вы не возражаете против острых блюд?

– Чем острее, тем лучше, – ответил Броуди и улыбнулся Тори самой приветливой улыбкой, на какую был способен.

Она, однако, на улыбку не ответила, внимательно изучая его в ярком свете кухни. «О боже! – думала Тори. – Он – точная копия Эллиота». Густая шевелюра почти черного цвета, проницательные синие глаза, квадратная челюсть с ямочкой на подбородке… Все это у братьев было одинаковым, и единственным внешним различием между ними, которое удалось подметить Тори, был маленький, едва заметный шрам на брови. Впрочем, Броуди был скроен гораздо крепче, нежели Эллиот. На нем была просторная морская рубашка, которая еще больше подчеркивала ширину его плеч, и становилось ясно: этому мужчине нет нужды ежедневно тренироваться в спортзале и качать бицепсы. Кроме того, волосы Броуди были в беспорядке, и это еще больше усиливало ощущение некоей дикости, веявшей от этого человека. А в тот момент, когда Тори находилась в его объятиях, она почувствовала еще кое-что, отличавшее Броуди от брата, – необузданное мужское начало. Впрочем, со стороны заметить это было, естественно, невозможно.

Тори заметила, что Броуди смотрит на нее с нескрываемым любопытством, и отвернулась. Теперь у нее уже не возникало сомнений относительно того, что Броуди и Эллиот на самом деле братья-близнецы. Сходство между ними было разительным. И все же Тори чувствовала, что сходство это – лишь внешнее. Было что-то пугающее в том, как этот человек быстро и профессионально ощупывал глазами каждую вещь, каждую мелочь в комнате, словно пытаясь угадать, не притаилась ли где-нибудь здесь опасность.

«Он никому не доверяет, – поняла Тори. – А людям, которые никому не доверяют, обычно есть что скрывать».

– Для чего вы сюда приехали? – пожалуй, излишне резко спросила она.

Ее отец впервые за все это время повернулся к ним лицом. Он увидел Броуди, и глаза его удивленно расширились.

Не ответив на вопрос Тори, Броуди сделал два широких шага по направлению к ее отцу и протянул ему руку:

– Броуди Хоук.

– Лу Эдвардс. – Отец Тори пожал протянутую ему руку и улыбнулся. – Вы, должно быть, приходитесь Эллиоту…

– Братом. Мы близнецы.

– Черт побери, я должен был догадаться! – Лу поглядел на Тори. – Эллиот когда-нибудь говорил тебе о нем?

Тори отрицательно мотнула головой, и водопад белокурых волос метнулся из стороны в сторону, рассыпавшись по плечам. Она небрежным жестом отбросила волосы, и в этот момент Броуди заметил на ее пальце кольцо с диковинным бриллиантом. Черт побери! Кто, интересно, может позволить себе подарить девушке кольцо, которое стоит больше, чем он, Броуди, способен заработать за всю жизнь? И не успел отзвучать в его мозгу этот вопрос, как сам собой пришел ответ: его чертов братец!

Так вот почему, перепутав его с Эллиотом впотьмах, она так неистово целовалась с ним! Значит, она любит этого сукина сына и намерена выйти за него замуж. А кольцо подарено по случаю помолвки. И бывают же на свете такие везунчики!

– Я полагаю, Эллиот не подозревает о моем существовании. Что ж, теперь нашему старому папочке придется рассказать ему обо мне, – проговорил Броуди, посылая Тори еще одну улыбку, чтобы скрыть накатившую на него волну ревности по отношению к брату, которого он никогда не видел.

В глазах Тори что-то промелькнуло, и ее взгляд метнулся к отцу. Лу Эдвардс изучал его с загадочным выражением лица, разгадать которое Броуди пока не удавалось. Однако шестое чувство подсказало ему, что здесь что-то не так.

– Когда вы в последний раз говорили со своим отцом? – спросил Лу, сдвинув утятницу с горящей конфорки и прикрыв ее крышкой.

– Я с ним вообще никогда не говорил. За всю жизнь я получил от него весточку всего один раз. Несколько недель назад, откуда ни возьмись, пришло письмо. Я считал, что мой отец давно умер, поэтому подумал, что это какой-то дурацкий розыгрыш. Однако к письму была приложена фотография моего брата. Он так похож на меня, что я решил навести справки и понял, что отец написал правду. Вот я и прилетел сюда из Южной Америки, чтобы поговорить с ним. Я хочу задать ему кое-какие вопросы.

Тори смотрела на Броуди круглыми от удивления глазами. Господи, ведь он же ничего не знает! На секунду ей снова почудилось, что она смотрит на Эллиота, но она быстро одернула себя. Этот человек не знал своего отца, поэтому известие о его смерти не станет для него таким ударом, каким оно явилось для Эллиота. Разве что он будет раздосадован тем, что проделал такой долгий путь напрасно.

– Броуди… – начала Тори, собираясь сообщить брату жениха печальную весть, но тут же умолкла. У отца такие вещи получаются лучше. Однако Лу уже отвернулся к плите и полностью сосредоточился на готовящейся утке.

– В чем дело? – спросил Броуди, глядя на нее своими проницательными синими глазами.

– Я уверена, что Эллиот с радостью встретится с вами, но… Гм, видите ли… э-э-э… с вашим отцом произошел несчастный случай. – Она выдохнула и решительно закончила: – Он умер.

Выражение лица Броуди осталось прежним, но бровь, рассеченная шрамом, чуть приподнялась. На кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь бульканьем соуса на плите.

– Дело в том, что несколько лет назад у вашего отца был инсульт, – снова заговорила Тори. – После этого он оказался прикованным к инвалидной коляске. И вот недавно он слишком близко подъехал к плавательному бассейну, по неосторожности упал туда и утонул.

– Вы абсолютно уверены в том, что это был несчастный случай?

«Что за странный вопрос?» – подумала Тори, а ее отец, повернувшись от плиты, облек эту мысль в слова:

– А почему вы об этом спрашиваете?

– С ним рядом кто-нибудь находился, когда это случилось? – вопросом на вопрос ответил Броуди.

– Нет, – сказала Тори, – он был один. Его обнаружила домоправительница, но было уже поздно.

– В таком случае, это не было несчастным случаем.

Мрачная уверенность, прозвучавшая в голосе Броуди, заставила Тори поежиться.

– С чего вы решили?

Несколько секунд Броуди смотрел ей в лицо, размышляя, насколько можно быть откровенным с этими двумя. Может быть, лучше связаться с полицией? После недолгих раздумий он решил, что перед тем, как разговаривать с властями, будет лучше выяснить, что известно отцу с дочерью. Вынув из заднего кармана брюк отцовское письмо, он протянул его Тори. Лу встал рядом с дочерью, и они внимательно прочитали письмо. Судя по всему, их обоих поразили последние слова: «Сынок, приезжай поскорее. Мне нужна твоя помощь. Мои враги – все ближе. И никому не верь».

– Да, похоже, это почерк Джана, – промолвила Тори. – После инсульта он мог писать, только зажав ручку в кулаке наподобие кинжала. Вот почему его каракули так трудно разобрать.

– Кто-то пытался его убить, – уверенно сказал Броуди. – Ему было известно, что у меня есть опыт общения с убийцами, поэтому он и позвал меня на помощь.

– С убийцами? – растерянно переспросила Тори, а ее отец сделал шаг вперед.

– А кто вы, позвольте спросить, по профессии?

– SEAL. Подразделение «тюленей». Морской спецназ и борьба с терроризмом.

Он сказал это так просто и бесхитростно, будто его профессия была из самых что ни на есть прозаических. На мгновение в памяти Тори промелькнула ее первая встреча с Коннором. Он сообщил ей, что работает профессиональным каскадером, таким будничным тоном, будто половина американцев занимаются тем же самым. «И вот новая встреча с еще одним любителем опасностей, – подумала Тори, ежась как от озноба. – С человеком, который ходит по лезвию бритвы и играет в пятнашки со смертью».

– Послушайте, – подчеркнуто спокойно проговорил Лу, – мне кажется, вы драматизируете ситуацию. Думаю, Джан написал эти последние строчки, так как боялся, что с ним случится новый удар, который окончательно убьет его. А под врагами он, видимо, подразумевал братьев Корелли.

– Они тоже производят игристое вино, – пояснила Тори. – Корелли – давние конкуренты Джанкарло и отдали бы все, чтобы купить его виноградники.

– Джан просто хотел повидаться с вами, – добавил Лу. – Вот и все.

Броуди упрямо мотнул головой:

– Нет. Если бы отец хотел повидаться со мной, он мог бы это сделать много лет назад. Однако он ждал – до тех пор, пока я ему не понадобился. Все очень просто и ясно.

Впервые Тори увидела, что ее отцу нечего сказать. Чуть раньше он уже высказал ей свои подозрения относительно того, что Джанкарло, возможно, был убит, и теперь в ее голове мелькнула мысль, что отец, скорее всего, прав.

Было уже около полуночи, когда ужин закончился и Тори вернулась в коттедж, который после смерти мужа считала своим домом. Броуди оказался великолепным гостем: он расхваливал стряпню ее отца и задавал бесчисленные вопросы о здешних местах. Разговор о том, отчего умер его отец, больше не возникал.

«Интересно, – думала Тори, – есть ли у него какая-нибудь собственная версия происшедшего, которой он не пожелал с нами поделиться?» После сегодняшнего разговора она сделала вывод, что Броуди очень замкнутый человек и в душе его имеется множество тайников, доступ в которые закрыт для всех посторонних. Стоило Тори подумать об этом, как на ум ей тут же пришел Эллиот, с которым она была знакома давным-давно, но понять до конца так и не смогла. Оба брата были закрытыми людьми, постичь которых очень и очень сложно.

– Ты поел, Пини? – спросила она своего черного лабрадора, хотя была уверена, что пес ни за что не вернулся бы домой, не набив предварительно пузо вкусными объедками, которые ему выносили из кухни «Серебряной луны».

Пини издал глухое довольное ворчание, и этот звук согрел душу Тори. Он являлся свидетельством того, что под этим кровом есть живое существо, которому она не безразлична. И все-таки привычное чувство одиночества и пустоты не мог ей компенсировать даже самый любящий пес. Правда, сегодня Тори не чувствовала себя столь сиротливо, как обычно, поскольку ее мысли занимал Броуди Хоук.

Она со смешанным чувством стыда и удовольствия вспоминала о том, как страстно ответила на его поцелуй. Что за бес в нее вселился! Она словно до сих пор ощущала на своей талии его сильные руки, мощную эротическую энергию, исходившую от него. Как могла она не разобраться в первые же секунды и перепутать его со своим женихом? С Эллиотом они целовались множество раз, но никогда она не испытывала столь головокружительного возбуждения.

Было в Броуди что-то такое, что будоражило, вызывало к жизни сдерживаемые обычно инстинкты. Этот человек существовал по другую сторону общепринятых правил и руководствовался не условностями, а бессознательными эмоциями. Он и его брат представляли собой две стороны одной медали. Если Эллиот был предан семейным ценностям и традициям, то Броуди, судя по всему, жил ради опасности и больше всего ценил адреналин, бегущий в крови.

Когда Тори попросила рассказать о его работе в морском спецназе, о борьбе с террористами, он ухмыльнулся и сказал:

– Если я расскажу вам об этом, мне придется вас убить. Это секретная информация.

Его слова и то, как он их произнес, сказали ей все, что она хотела узнать об этом человеке. В нем была одна черта, которую Тори распознала безошибочно, поскольку ей уже приходилось сталкиваться с подобным.

Коннор Андерсон был точно таким же. То, как он жил, предопределило то, как он умер. Он погиб, пытаясь осуществить отчаянный, головокружительный трюк, от выполнения которого его отговаривали все окружающие. А после его смерти свет в жизни Тори погас и до сих пор не зажегся.

Чтобы не думать о грустном, она вернулась мыслями к их разговору за ужином. В отличие от Коннора, который редко интересовался ее работой, Броуди проявил неподдельный интерес к дизайнерскому бизнесу Тори.

– Значит, это вы придумали великолепную этикетку для «Аббатства Бельмарк»? – спросил он.

Тори и сама знала, что это была удачная работа, но от его похвалы ей почему-то стало вдвойне приятно.

– Что вообще сейчас новенького в мире вин? – поинтересовался Броуди и с искренним интересом стал слушать ее пояснения.

– Виноделие сейчас превращается в большой бизнес – такой же масштабный, каким является, к примеру, банковское дело, автомобилестроение, торговля недвижимостью, – рассказывала Тори. – Одной семье, владеющей виноградником, становится все труднее конкурировать с гигантами и при этом добиваться успеха.

– Однако в любой области обязательно найдутся умельцы, которые смогут переплюнуть даже промышленных монстров, – заметил Броуди.

– Это верно, – согласилась Тори. – Взять, к примеру, Энн Колгин. Она одна из последних «звезд», взошедших на небосклоне нашей «виноградной страны». Она заткнула за пояс всех. Точно так же, как и Алекс Абруццо с его «Виноградниками Фэрэллон». Кстати, его отец служит в «Хоукс лэндинг».

Разумеется, Тори не стала упоминать о том, как дьявольски хорош собой Алекс, и о его трениях с семьей Хоук.

– Еще одна любопытная вещь – это периодическая смена вкусов потребителей в отношении вин. Тут как в одежде: мода постоянно меняется. Например, в сороковых годах безраздельно царил зинфандель, затем знатоки вин отдали предпочтение шардонне и каберне совиньон, а теперь в моду входят мерло и совиньон бланк.

– Человек переменчив, – философски заметил Броуди. – Он всегда следует за модой.

– Да, – согласилась Тори, – и как раз в этом заключается сложность моей работы. Все время появляется что-то новое, и выделить его из общего ряда, привлечь к нему внимание покупателя очень непросто. Правда, мне помогает то, что я в основном работаю на фирмы с солидной, устоявшейся репутацией.

Она не упомянула о Кевине Пате, хотя очень хотелось похвастаться: это имя наверняка известно Броуди. Но Тори сомневалась, что у Пата хватит терпения сделать « вино, которое сумело бы завоевать признание в долине.

Ее размышления прервала телефонная трель. Тори подошла к аппарату и сняла трубку:

– Алло?

– Если я расскажу тебе, что произошло, ты просто не поверишь! – без предисловий начал Эллиот. Его голос звучал возбужденно, но никак не горестно.

– Так расскажи. Что стряслось?

В трубке послышался энергичный выдох, а затем: