29

Броуди в два глотка выпил свое виски. Он не мог поверить в то, что Алекс им только что сообщил.

– Братья Корелли пошли прямо к вашему отцу?

– Да. Каким-то образом они узнали содержание завещания Джана еще до его смерти.

Броуди нахмурился. Неужели эти Корелли настолько безрассудны?

– Так вы считаете, что Корелли убили Джана?

– Нет. Зачем им это? Мой отец согласился продать им свою часть наследства. Но это только начало. Я полагаю, что они надеются без проблем прибрать к рукам и долю Джины Бардзини.

– Почему ваш отец согласился продать свою долю? – Тори была неприятно поражена.

Алекс подошел к бару и налил себе еще виски.

– Отец рассказал Джану о предложении братьев Корелли. Он не собирался действовать за его спиной.

– Боже, а я подумала… – Тори смущенно посмотрела на Алекса.

– Я понимаю, все это, наверное, удивляет вас. – Алекс вернулся в кресло и удобно устроился в нем. – Но Джан сказал, что не имеет к нему никаких претензий.

– Неужели? Верится с трудом… Почему Джан, который был так предан «Хоукс лэндинг», оставил часть его человеку, который открыто собирался продать ее его врагам?

– И тем не менее так все и произошло. Месяцев шесть назад. Джан тогда приехал посмотреть на новый пресс с компьютерным управлением, который я только что установил. Он заинтересовался им потому, что Эллиот собирался приобрести точно такой же. Я продемонстрировал, как действует вся система, потом мы пришли сюда и немного выпили. Мы втроем разговаривали несколько часов и разошлись далеко за полночь. Отец отвез Джана домой на специально оборудованном для инвалидов фургончике. Это был последний раз, когда я видел Джана живым…

Броуди показалось, что в голосе Алекса прозвучали печальные нотки, но другого человека всегда трудно понять. Так или иначе, Алекс Абруццо нравился Броуди – и не потому, что он был красив. В нем чувствовались сила и глубина, которых большинству мужчин так и не удается приобрести за всю жизнь, а ему они достались от природы. Броуди не удивляли его успехи.

Алекс поболтал виски в своем стакане и сделал большой глоток. Броуди размышлял над тем, не обманывает ли их хозяин, не играет ли он в детскую игру «Угадайка». А может быть, он принадлежит к тому типу людей, которые говорят только то, о чем их спрашивают – ни больше и ни меньше? При этом они иногда оставляют самое важное недоговоренным, как бы приглашая собеседника самому дойти до сути, чтобы посмотреть, чего этот собеседник стоит? Именно так вел себя с людьми сам Броуди.

– И все-таки я не понимаю, почему Джан так легко согласился на это, – сказала Тори, опередив Броуди.

– Чтобы понять это, нужно хорошо знать Джана Хоука, – сказал Алекс, обращаясь к Броуди, хотя вопрос задала Тори. – Он был самый блестящий человек, которого я когда-либо встречал. Но при этом он был самый большой сукин сын во всей долине.

Хотя эти слова были произнесены ровным, монотонным голосом, Броуди точно понял их смысл. Алекс презирал Джана Хоука. Достаточно ли этого для убийства?

– Джан отлично видел, что происходит в долине, – продолжал Алекс. – И в мире в целом. Концентрация, монополизация… Крупные банки пожирают мелких собратьев, супермаркеты конкурируют друг с другом и поглощают мелкие лавчонки и частные магазинчики… То же самое происходит и в нашей долине. Мелкие производители не могут конкурировать с огромными компаниями, предлагающими множество сортов вин. Виноделие – очень крупный бизнес. Джан понимал смысл создания многоотраслевых холдингов в сочетании с новыми высокими технологиями.

Тори покачала головой:

– Он ненавидел компьютеры и различные технические новинки. Он даже боролся с Эллиотом, когда тот пытался внедрить конвейер по наклейке этикеток.

Легкая тень насмешки промелькнула в глазах Алекса.

– Я имел в виду другое. Джан понимал, что будущее за новыми технологиями и концернами, но я не говорил, что ему это нравилось. Джан ненавидел все это. Пожалуй, он ничего другого так сильно не боялся.

«Мои враги повсюду. Никому не верь», — вспомнил Броуди. А может быть, Джан имел в виду символических врагов, а не конкретных людей? Броуди вынужден был строить свои умозаключения теоретически, потому что не знал отца лично. А все окружающие считали его весьма необычным человеком.

– Боялся? Что ты хочешь сказать? – спросила Тори.

Алекс встал и бросил себе в стакан несколько кубиков льда.

– Еще виски? Может быть, содовой без сахара?

Тори отрицательно покачала головой, а Броуди протянул свой стакан:

– Немного. Мне еще предстоит вести машину в «Хоукс лэндинг», где нас ждут на ужин.

Алекс открыл новую бутылку виски, хотя в старой оставалось еще достаточно напитка. «Он тянет время, чтобы обойти острые углы, – подумал Броуди. – Но зачем ему это нужно?» Ему казалось, что это не в характере Алекса, но что он знает об этом человеке? Он только что с ним познакомился.

Алекс подал Броуди стакан со скотчем, который был полон до краев, но тот ничего не сказал. Он никогда не мог ничего выбросить, не доесть или не допить. Это тянулось из прошлого, когда они с матерью жили от зарплаты до зарплаты, ощущая постоянную нехватку денег.

Алекс сел в свое кресло и вытянул скрещенные ноги. Он был одет в джинсы и зеленую фланелевую футболку – именно так оделся бы и сам Броуди, если бы ему пришлось работать целый день на винодельческом заводе. Эллиот, напротив, одевался как джентльмен, тщательно подбирая одежду по тону и фасону. И при этом можно было безошибочно сказать, что жизнь всех троих посвящена работе.

– Так чего же боялся Джан? – повторила свой вопрос Тори.

– Перемен. Это было единственное, над чем он был не властен. Он пытался контролировать этот мир – поверьте мне, пытался, – и даже не безуспешно. Но в конце концов высокие технологии и монополизация победили его – таков закон времени.

Броуди заметил на лице Алекса легкую тень – чего? Иронии?

– И как же ему удавалось противостоять этому?

– Джан делал то, что и все богачи в таких случаях, – он использовал свое влияние, чтобы противостоять переменам, которые ему не нравились.

– Например? – спросила Тори.

– Лучшим примером может быть…

Алекса прервал телефонный звонок. Он подошел к телефону, посмотрел на высветившийся номер звонившего и покачал головой.

– Извините, дела, – сказал он. – Я поговорю из кабинета.

Когда заглушаемые мягкими коврами звуки его шагов затихли, Тори шепотом спросила:

– Ну как он тебе?

Броуди ни минуты не колебался:

– Ты знаешь, что часть моей работы состоит в подборе людей для выполнения различных опасных заданий. У меня уже выработался нюх на подходящих людей. Так вот, Алекс – первый человек из всех, кого я здесь встретил, которого я без колебаний взял бы в свою команду.

– А как же Эллиот?

Броуди пожал плечами:

– Ну это как выпадет жребий. Они оба подходящие парни. «Береги мою спину» – так говорят «тюлени» друг другу, когда идут на задание. Это означает, что я тебе доверяю прикрывать меня сзади – фактически вверяю тебе свою жизнь.

– Интересно…

– А что ты думаешь о нем, Тори?

– Мне он тоже нравится. Я не знаю его так же хорошо, как Эллиота, но он мне нравится. Я думаю, что вы все трое отличные парни. – Броуди удивила нежность, которая при этих словах прозвучала в ее голосе. – Мне кажется, Алекс хочет нам что-то рассказать. То есть тебе, – поправила она себя. – Он хочет тебе сообщить что-то важное. Но прежде чем сделать это, Алекс хочет понять тебя: ведь он разговаривает с тобой первый раз в жизни.

– Неужели? – поддразнил он ее. – У тебя есть волшебный кристалл правды?

– Нет, но женская интуиция редко обманывает меня.

Броуди не сказал ей, что уже пришел к некоторым выводам. Алекс Абруццо сообщает ему только то, что считает нужным, и в своей особенной манере: мол, если сможешь – поймешь.

– Я, пожалуй, налью себе еще немного содовой, – сказала Тори.

Броуди с трудом сдерживал в себе восхищение этой женщиной, пока она плавной походкой шла к бару. И в который раз он сказал себе, что нужно вести себя с ней осторожно, дать ей возможность постепенно разобраться во всем.

– О боже! – вдруг воскликнула Тори.

Броуди вскочил.

– Что случилось?

Тори стояла около бара и показывала на дисплей телефона. Он в два прыжка пересек комнату и прочел высветившуюся надпись: «Д. Риттво».

– Он разговаривает с Домиником Риттво! – прошептала Тори.

– Дисплей высвечивает только фамилию того, на кого зарегистрирован номер аппарата, – возразил Броуди. – Он может разговаривать с Рейчел, ее братьями или с кем-либо еще в доме. – Как только Броуди произнес эти слова, дисплей погас. – Он повесил трубку. Быстро! Садись на свое место и делай вид, что ничего не произошло.

Они быстро вернулись на софу и приняли безмятежный вид. Через мгновение в комнату вошел Алекс и сел в свое кресло.

– На чем мы остановились? – спросил он. При этом его лицо ничего не выражало.

– Ты нам рассказывал, как Джан использовал свое влияние, чтобы остановить перемены, которые ему не нравились, – подсказала Тори, и Броуди с удовольствием отметил, что она говорит совершенно спокойно.

Алекс кивнул.

– Так вот, лет двадцать назад один человек хотел открыть здесь свое собственное дело. Он был очень хороший работник, и, что, возможно, еще более важно, его корни находились в этой долине. Он обратился к нескольким банкам, и они без проблем открыли ему кредитную линию. Представляете, каким способным был этот человек и как счастлива была ею семья? Их мечта – мечта каждого, кто родился и работает в этой долине, – становилась реальностью. У него была земля, он планировал построить небольшой винодельческий заводик, у него были уже заказы на вино… – Голос у Алекса сорвался, и он сделал пару глотков виски. – И вдруг неожиданно, безо всяких объяснений, банки отказывают ему в кредитах.

– Это устроил Джан? – догадалась Тори.

– Точно. Это были добрые старые времена. – Алекс горько усмехнулся. – В те времена Джан еще мог остановить перемены и разрушить судьбу другого человека.

– Этим человеком был ваш отец? – негромко спросил Броуди, словно со стороны услышав собственный голос. Ему было легко представить себе, какую боль и горечь носили в себе Алекс и его отец.

– Вы поразительно догадливы. Но вернемся к нашему рассказу. Когда я видел Джана Хоука в последний раз, он уже не мог противостоять изменившемуся миру: тот стал слишком сложным, чтобы можно было манипулировать им, и Джана это беспокоило. Он не упрекал моего отца за то, что он собирается продать свою часть наследства братьям Корелли. Я помню, как Джан сказал: пусть будут Корелли – это лучше, чем кто-то другой.

– И все-таки я не могу поверить в то, что Джан сдался без борьбы! – воскликнула Тори.

Алекс внимательно посмотрел на нее и сказал:

– Конечно, нет. Поэтому он и вызвал Броуди.

– Вам сказал об этом сам Джан?

Вопрос вырвался у Броуди прежде, чем он успел его обдумать. Что-то подсказывало ему, что необходимо быть крайне осторожным. У Алекса на руках были все козыри, а Броуди даже не знал, в какую игру он играет.

– Нет, Джан не говорил мне ничего, – усмехнулся Алекс. – Связаться с вами была моя идея.

– Твоя идея?! – воскликнула Тори, вытаращив глаза.

– Да. Письмо, портрет Эллиота, даже мысль сделать надпись внизу – все это придумал я.

Казалось, воздух сгустился в легких Броуди – он уставился на Алекса и не мог произнести ни слова.

– Как ты узнал о существовании Броуди? – спросила Тори, первой преодолев потрясение.

Алекс делал вид, что не замечает их ошеломленных взглядов, и вел себя так, как будто они обсуждают предстоящие морозы или цены на виноград.

– О Броуди мне рассказал мой отец.

Тори вдруг закрыла лицо руками и воскликнула:

– Боже, как я была глупа!

– Глупа? – Броуди ничего не мог понять.

Все молчали. Было слышно, как с шипением в камине упало прогоревшее полено. Броуди проклинал себя: что же такое важное он упустил в разговоре? А Тори наконец убрала руки от лица и неожиданно уткнулась лбом в его плечо.

– Дорогой… – начала она.

Боже! Она еще никогда не называла его «дорогой».

– Что случилось?

– Ничего страшного, – ответила Тори, даже не вытирая текущие по ее щекам слезы. – Я должна была догадаться раньше: Алекс – твой брат по матери.

30

Броуди кивнул, как будто все понял, но на самом деле он находился в нокауте. Хорошо, у Алекса есть некоторое сходство с тем отражением в зеркале, которое он видит каждое утро, когда бреется. Но что же это получается: на похоронах встретились три брата, не подозревавшие о существовании друг друга?..

Он представил себе, что сидящий напротив него мужчина – террорист, и сразу стало проще. У Броуди и Эллиота квадратные подбородки, а у этого он вытянутый; к тому же у него темно-карие глаза, как у его отца – Альдо.

«Не доверяй тому, что тебе кажется очевидным», – этому обучают бойцов антитеррористических групп. Броуди искал сходство между Алексом и Альдо – и легко нашел его. Забавно, но сам он никогда не задумывался о собственном сходстве с матерью. И вот теперь очень похожий на нее портрет сидит прямо напротив него! Они все трое унаследовали от нее рот с приподнятой верхней губой и припухлой нижней и характерную ямочку на подбородке. У Алекса она была менее ярко выражена, чем у них с Эллиотом, но все же заметна.

Так, значит, Линда была женой Альдо, когда повстречала Джана…

– Как?.. – только и смог выдавить из себя Броуди.

– Как это случилось – или как я узнал о тебе? – спросил Алекс.

– Неважно, с чего ты начнешь, – сказала Тори.

– Я узнал правду, когда мне было пятнадцать лет. Американские виноделы отправились во Францию, чтобы добиться разрешения писать на наших этикетках слово «шампанское». Я никогда до этого не видел своего отца таким возбужденным. Мастера-виноделы часто участвуют в различных встречах с производителями и торговцами вина, но Джан никогда не приглашал Альдо.

Алекс говорил ровным голосом, но в последних словах сквозила горечь обиды. Броуди попытался представить себя сыном мастера-винодела, чей сводный брат живет по соседству в шикарной вилле и учится в привилегированных частных школах. «Но это и мой брат», – вспомнил Броуди. Игра судьбы! Он прожил около тридцати лет с уверенностью, что он единственный сын, но ошибался. У него, оказывается, есть два брата.

– Джан советовался с отцом практически по всем вопросам, но никогда не брал его с собой на какие-либо встречи. До этой поездки. Пока отец отсутствовал, я вскрыл пришедшее на его имя письмо. Я решил, что это для меня прислали из школы отчет об исследованиях почвы.

Алекс замолчал на минуту, чтобы сделать глоток виски.

– Это был отчет – но не тот. В нем было написано, что Линда Абруццо под именем Линды Хоук проживает во Флора-Спрингс, штат Алабама. Она работает в круглосуточном кафе.

– Я помню Флора-Спрингс, – пробормотал Броуди. – Мне только что исполнилось двенадцать лет, но я выглядел старше, и старик Харрис взял меня работать на свою заправочную станцию – разливать бензин.

– Тогда я впервые узнал о вас, – продолжал Алекс. – В отчете говорилось, что у Броуди Хоука отличные показатели в учебе, но он собирается бросить школу.

– Неужели ты до этого не интересовался, как живет твоя мать? – воскликнула Тори.

– Разумеется. Но я поверил отцу, который сказал, что она умерла.

– И что же, никто в вашей семье никогда даже не намекнул…

– Я думаю, только мой отец и Джан знали всю правду. – Алекс криво ухмыльнулся. – Ну и, конечно, Доминик Риттво.

– Доминик? – переспросила Тори, мельком посмотрев на Броуди.

– Линда была дочерью друзей семьи Риттво из Санта-Клары. Она работала официанткой, встретила моего отца, который учился там в колледже, и вышла за него замуж.

– А как же Джан? – поинтересовался Броуди.

– Он поступил в колледж, когда Альдо уже заканчивал его. Естественно, отец познакомил Джана с женой – тут-то все и началось. Разумеется, отец ни о чем не подозревал. Линда работала на двух работах, чтобы он мог учиться. Он обожал ее и искренне верил, что она его любит.

Алекс встал и подбросил полено в догорающий камин. Сноп искр взвился вверх с громким треском, и это был единственный звук в погрузившейся в молчание комнате. Алекс стоял к ним спиной, и Броуди обернулся на Тори, думая, насколько лучше женщины выглядят в подобных историях. Эх, мужики, мужики!..

Через некоторое время Алекс вернулся в свое кресло и продолжил рассказ:

– Когда стало ясно, что Линда беременна двумя близнецами, отец был просто в отчаянии: в семье уже был один ребенок, и появление еще двух ртов означало для него конец обучения в колледже. И тогда моя дорогая мамочка сообщила ему, что близнецы не его. И вообще, она его бросает и уходит к его лучшему другу.

Алекс больше не мог сдерживать своего презрения. Он никогда не видел своей матери, но откровенно ненавидел ее. И Броуди не мог его за это осуждать.

– Твой отец в самом деле ни о чем не догадывался? – спросила Тори.

– Нет. Он и представить себе не мог, что человек, которого он считал своим братом, может украсть у него жену. Отец схватился за ружье. – Алекс потянулся за своим стаканом с виски, который оставил на кофейном столике. – Между ними завязалась драка. Мать пыталась вмешаться, но упала и разбила себе голову. Ее увезли в больницу на «Скорой помощи».

– Господи, как это все ужасно, – прошептала Тори.

– Он очень любил ее. Это произошло совершенно случайно.

Тори кивнула, а Броуди задумался. Его мать боялась всего на свете, даже собственной тени. Придать ей силы мог только страх. Кого же она так боялась – Альдо или Джана?..

– Отец сказал ей, что она может выходить замуж за Джана, но у нее теперь нет прав на меня. И она с легкостью меня бросила! – Алекс щелкнул пальцами. – Но Джан отказался жениться на ней.

– Почему? – с удивлением спросила Тори.

Алекс повернулся к ней.

– Вы недостаточно хорошо знали Джана. Он был страшно консервативен, и к тому же с приветом. Он не доверял никому, кроме моего отца. И тем более никогда не доверял ни одной женщине. Любовная интрижка – одно, а женитьба – совсем другое.

– О боже… Бедная женщина! – пробормотала Тори.

Алекс в упор смотрел на Броуди.

– Отец забрал меня и отправился в Санта-Барбару, где только начинали заниматься виноделием. Все деньги, которые смог найти, он отдал Линде. Джан снимал ей квартирку в Юнтвилле до тех пор, пока она не родила. Но сразу сказал, что о женитьбе и речи быть не может.

– Она знала, где ты живешь? – спросила Тори дрожащим голосом. – Ей, должно быть, очень не хватало тебя…

– Она никогда не предпринимала никаких попыток увидеть меня.

– Так говорил тебе отец, – заспорила Тори. – Он мог не хотеть, чтобы ты узнал правду.

– Отец не лгал. После того, как я узнал, что мать жива, я написал ей.

– Ты написал? – вскрикнул Броуди.

– Да. Я послал ей письмо во Флора-Спрингс. Мать ответила мне коротким письмом, в котором желала добра и сообщала, что отец позаботится обо мне, а она не в состоянии. – Алекс попытался улыбнуться, но у него ничего не получилось. – Она не написала ни слова о том, что любит меня, что скучает… Она только пожелала мне самого лучшего, и все!

Даже треск поленьев в камине не смог заглушить тяжелый вздох Тори.

– Это относится не только к тебе, – вставил Броуди. – За все годы жизни с матерью я ни разу не слышал от нее, что она меня любит.

Тори с удивлением подняла брови:

– Никогда? Но ты ведь знал, что она любит тебя?

Броуди вынужден был признаться самому себе, что он не знал ничего. Его мать была крайне молчаливой женщиной, единственной целью которой было обеспечить их едой. Но, наверное, она любила его. Во всяком случае, грех жаловаться на то, как она его воспитывала.

– Альдо больше никогда не женился, а Линда не вышла замуж, – заметила Тори. – Как это грустно! Они были так одиноки…

– У моего отца была его работа. – Алекс отвернулся, но Броуди показалось, что на его лицо легла тень грусти. – Он всегда любил ее и полностью отдавался ей.

– Мама тоже никогда не отдыхала, – сказал Броуди. – Она постоянно работала, чтобы мы могли сводить концы с концами.

– Странная штука любовь, не правда ли?! – Алекс откинулся в кресле, и комнату огласил циничный горький смех.

Затем наступила гнетущая тишина, в которой как гром прозвучал вопрос Тори:

– Что вы имеете в виду?

Алекс покачал головой.

– Мой отец и наша мать любили одного и того же человека – Джана Хоука.

Броуди судорожно отбросил со лба упавшую прядь волос. Он не знал, что говорить. Одна часть его хотела знать всю эту историю до самых мельчайших подробностей, но другая всячески противилась этому. Он вдруг пожалел о своем одиночестве, о судьбе человека без прошлого, ни с кем не связанного сложными родственными узами.

– Что ты предлагаешь? – спросил он.

– Я не предлагаю ничего. Я просто констатирую факты. Джан был один из тех редких людей, которых или любят, или ненавидят. Наша мать любила его со всей страстью. Мой отец любил его как брата. И что они получили в результате?.. – Алекс помолчал. – Мы с отцом приехали в Санта-Барбару, где он нашел кого-то присматривать за мной. Джан приехал к нам и убедил отца в том, что сожалеет обо всем случившемся. Он поклялся, что никогда не будет иметь с ней никаких дел, и предложил отцу место мастера-винодела, хотя тот так и не смог закончить полный курс обучения в колледже.

– Джан заботился о своем друге больше, чем о женщине, которая носила под сердцем его близнецов? – В голосе Тори звучало неприкрытое осуждение. – Почему же он не вспомнил об Альдо раньше – прежде чем вступил в связь с его женой?

– Я буду последним человеком на земле, который простит Джана Хоука, – заверил ее Алекс.

– А что ж должна была делать ваша мать? – с вызовом спросила Тори. – Без образования, с двойняшками на руках.

– Хороший вопрос, – спокойно ответил Алекс. – Отец умолял ее вернуться домой, но она отказалась. Даже после окончательного разрыва она надеялась, что Джан женится на ней!

– Все это ты знаешь только со слов отца, – возразила Тори. – А все могло быть…

– Несколько лет назад я нашел у отца письмо и заставил его рассказать все, – ответил ей Алекс. – Он все еще очень любил мать. Он не притворялся. Я уже был достаточно взрослым, чтобы понять это.

Алекс рисовал круги на стеклянной поверхности стола, затем резко встал и подошел к окну в другом конце комнаты. Он стоял и смотрел, как быстро надвигается ночь на долину, на которой уже можно было различить лишь оттенки темноты – от бархатного до темно-серого. Прошла минута или две, прежде чем он смог говорить, но при этом он продолжал стоять спиной к ним.

– Отец постоянно следил за Линдой на тот случай, если вдруг он ей понадобится… Но единственный человек, который ей был нужен, это – Джан.

– А вспоминал ли Джан о сыне, которого она забрала с собой? – спросила Тори.

Алекс оглянулся и внимательно смотрел на Броуди.

– Я никогда не замечал, чтобы старик интересовался сыном, живущим с ним под одной крышей. Что уж говорить о том, который бедствовал за тридевять земель.

Броуди это не удивило. Все, что он здесь узнал о Джане Хоуке от разных людей, говорило о том, что это был жестокий человек, не склонный к сентиментальности.

Алекс снова подошел к своему креслу и в изнеможении опустился на него.

– Знаете, как относился Джан к женщинам? Доминик Риттво привозил ему девочек по вызову из Сан-Франциско. После Линды он никогда больше не заводил романов ни с одной женщиной, а пользовался только проститутками.

Тори казалась пораженной, а Броуди отнюдь не был шокирован этим. Он удивлялся, почему женщины не понимают, зачем привлекательные мужчины пользуются проститутками, когда могут легко найти себе порядочную девушку. А ведь все так просто – это самый короткий путь к сексу, к тому же без всяких обязательств.

«Нечто прямо противоположное тому, что у меня происходит с Тори», – подумал он.

– А как же Доминик Риттво? – спросил Броуди, вспомнив о завещании. – Он был дружен с Джаном?

Алекс пожал плечами:

– Не так, как отец, но Джан находил его… – он замолчал, подыскивая правильное слово, – полезным.

– В каком смысле?

– Многие годы Джану нужно было, чтобы кто-то выполнял за него грязную работу. Доминик занимался этим. Например, он договаривался с матерью о том, чтобы разделить вас с Эллиотом.

Броуди напрягся, как натянутая струна. Он в любой момент готов был броситься на Алекса, чтобы вытрясти из него все подробности. Его вновь обретенный брат, конечно, понимал, как важно для него все, что он рассказывает, но продолжал цедить слова в час по чайной ложке.

– А эта история с забродившим вином, которое разорило Лангпре, тоже дело рук Доминика? – спросила Тори.

– Я не уверен, что Джан имел к этому какое-то касательство.

– Подождите! – наконец не выдержал Броуди. – Я хочу знать, почему они разделили нас. Ведь это бессмысленно! Или мать должна была растить нас обоих, или мы оба должны были остаться в «Хоукс лэндинг»!

Алекс опустил глаза на стеклянную поверхность кофейного столика, стараясь скрыть свои чувства и подбирая слова для ответа. Прошло несколько минут, прежде чем он сказал:

– Джан вообще не хотел никаких детей, но Доминик убедил его, что рано или поздно ему понадобится наследник. Джан выбрал Эллиота, потому что он был крупнее.

Крупнее?! Броуди был так потрясен, что не мог шелохнуться. Крупнее… С тех пор, как он узнал, что у него есть брат, он мучительно пытался понять, почему Джан взял к себе Эллиота, а его оставил матери. Оказывается, все очень просто. Выбор определялся размером…

– Как я слышал, Линда сначала хотела оставить тебя, но в последнюю минуту не смогла. Джан выдал ей некоторую сумму денег на твое образование и потребовал, чтобы она убралась из города.

Деньги? Это была новость для Броуди. Насколько он себя помнил, в их доме часто не было даже куска хлеба, не говоря уже о деньгах на его образование. Интересно, каким бы он стал, если бы получил те деньги?.. Нет, хорошо, что он сам, без их помощи, пробился в этой жизни.

Броуди заметил, что Алекс смотрит на часы, и понял, что уже довольно поздно.

– Ответь мне еще только на один вопрос. Зачем тебе понадобился текст завещания, если ты и так уже все знал заранее?

– У меня сейчас решается очень много важных дел, – голос Алекса звучал несколько приглушенно, как будто он оправдывался. – Я пытаюсь купить «Виноградники Фараллон», и отец помогает мне. Я хотел знать, кто унаследует долю отца, когда он умрет.

– Ты подсчитывал прибыль от смерти собственного отца?!

Алекс твердо посмотрел Броуди в глаза, хотя вопрос задала Тори.

– Да. Меня беспокоит его здоровье. У него прогрессирующий рак простаты. Я не знаю, сколько времени он еще сможет работать.

31

Тори поняла, что уйти сейчас им не удастся: слишком много осталось нерешенных проблем, слишком тяжелые потрясения пришлось пережить этим двум мужчинам, сидящим рядом с ней. В голосе Алекса звучала неподдельная боль, и Тори попыталась поставить себя на его место. Нет, она просто не могла представить свою жизнь без отца. А Броуди? Без всякой подготовки на него свалились брат-близнец и еще один брат – по матери. Как он себя при этом чувствует?