Грег озабоченно заглянул ей в глаза.

— Обещай мне, что больше этого не сделаешь! А если опять чего-то испугаешься — приходи ко мне.

— Значит, ты мне веришь?! — Лаки смотрела на него во все глаза. — Ты понимаешь, что я ничего не выдумываю?

— Да, понимаю. С того самого момента, когда увидел тебя в тюрьме. Но я даже себе отказывался признаться в этом...

Лаки прижалась лицом к его груди. Как объяснить, что она и сама себя не понимает? Неужели Грег готов простить ей ее прошлое, каким бы оно ни было?

— Я так благодарна тебе...

— Не надо. Лучше забудем это.

Его голос изменился, стал хриплым. Лаки не поднимала глаз, чтобы не нарушить очарование. Она чувствовала, что он хочет ее успокоить, но по привычке соблюдает безопасную дистанцию. Как ни велико было ее желание поцеловать его в губы, сокрушить возведенный им барьер, Лаки не могла на это решиться. Раньше она всегда сама делала первый шаг, но пусть все будет так, как хочет он.

Грег провел пальцами по ее щеке, и она задрожала. Когда их губы разделяло всего несколько дюймов, она осмелилась поднять на него глаза и поняла, что их желания совпадают.

Грег наклонил голову, нашел губами ее губы и поцеловал — медленно и глубоко. С чувством несказанного облегчения Лаки отдала этому поцелую всю себя. Она приоткрыла рот и прильнула к Грегу всем телом.

Его горячий и настойчивый язык встретился с ее языком — нежным и одновременно дерзким.

Поцелуй, казалось, не прервется никогда. Его ладони гладили ее спину, спускаясь все ниже, пока не скользнули по бедрам и не легли на ягодицы. Когда он крепко прижал ее к себе. Лаки застонала, позволяя ему как можно глубже проникать языком к ней в рот, предвосхищая настоящее любовное соитие.

Она уже знала, как это будет! Грег потребует, чтобы на этот раз она отдалась ему без остатка. Он больше не будет сдерживаться, не будет контролировать каждое свое движение...

Внезапно он отпрянул, как будто его ударило молнией.

— Вот это подгадали! Посмотри, меня вызывает Служба спасения.

Грег сорвал с пояса пейджер, с которым никогда не расставался, и поднес к глазам. Лаки так и подмывало взмолиться: не обращай внимания, лучше целуй меня! Увы, она знала, что это бесполезно — Грег обладал обостренным чувством долга.

— Семь-тринадцать, — пробормотал он. — 7 означает, что им требуется собака, 13 — парк «Долина Иао». Наверное, у пика Иао снова пропал какой-нибудь турист.

— Это там, где нашли мертвую женщину без одной туфли? — спросила Лаки, торопясь вместе с ним к машине. — Что вообще такое этот пик Иао?

— Базальтовая скала больше двух тысяч футов высотой. В старину гавайские вожди хоронили в тамошних пещерах своих мертвецов. Можешь себе представить, сколько здесь бытует легенд о призраках! Люди обожают все эти вымыслы, поэтому туда тянутся даже те, кто обычно не занимается скалолазанием. Недели не проходит, чтобы кто-нибудь не потерял тропу и не заблудился.

Грег распахнул дверцу машины. Доджер первым запрыгнул на заднее сиденье, Лаки уселась рядом с Грегом.

— Мне надо немедленно ехать на сборный пункт. Через пару часов стемнеет, а в темноте потерявшихся охватывает паника. Они забираются еще дальше в джунгли, и их становится труднее найти. Запомни: если когда-нибудь потеряешься, сиди на одном месте.

Как ни велико было ее разочарование. Лаки не могла не гордиться Грегом. На него можно было положиться в любой передряге. Те, кто потерялся в этот раз, еще не знали, насколько компетентен и надежен их спасатель. А вернее — спаситель...

— Наверное, придется заскочить к Коди: это совсем рядом. Оттуда я позвоню в Службу спасения и скажу, что еду. Будем надеяться, что Сара уже дома.

«Дома»! Только человек, которому заказано возвращение домой и воссоединение с семьей, способен понять весь смысл этого короткого слова. Чтобы по-настоящему осознать его значение, надо всего лишиться...

Лаки постаралась отбросить тяжелые мысли: прощаясь с доктором Форенски, она твердо решила не жалеть себя.

— Плохо, что у тебя нет телефона в машине.

— Им все равно нельзя бы было воспользоваться. Единственная станция на островах, которая обслуживает мобильные телефоны, находится в Гонолулу.

«Откуда мне известно про телефоны в машинах?» — спохватилась Лаки. Она не помнила, чтобы когда-нибудь видела такие собственными глазами, однако само понятие каким-то загадочным образом всплыло в памяти. Ее мозг вел себя странно: то проявлял неожиданную осведомленность, помогая ей скользить по киберпространству на автопилоте, то оказывался неспособным подсказать простейшее словечко...

Они ехали по узкой дороге вдоль высоких папоротников и орхидей с крохотными цветками. Здесь, на возвышенности, было прохладнее, чем на побережье, свежий ветерок доносил запахи луговых трав, в небе носились птичьи стаи, отбрасывая мимолетные тени.

Жилище Коди представляло собой просторное ранчо с домом на сваях, утонувшим в тени высоких эвкалиптов. С одной стороны от дома раскинулся сад, с другой — луг, где паслись две лошади и явно недавно появившийся на свет длинноногий жеребенок. На заднем дворике разгуливала, звеня колокольчиком, коза, у двери надрывались от лая две собачонки, оскорбленные появлением автомобиля.

Сара вышла на крыльцо, ведя за руку крохотную девочку, еще нетвердо державшуюся на ножках. Появление Грега и Лаки явилось для нее неожиданностью, но она приветливо улыбнулась и помахала им рукой. Лаки не ожидала, что эта встреча так обрадует ее. Мало кто был к ней так добр и внимателен, как Сара.

— Видишь малютку? Наверное, это Молли, — заметил Грег. — Очень похожа на Сару...

— Ты ни разу не видел племянницу? — недоверчиво спросила Лаки.

Судя по его недовольному выражению, она задела больное место. Опять проклятый мангуст! Из всего происходящего вокруг она понимала далеко не все. В лучшем случае половину. Снова странности мозга: то он подсказывает ей разные мелочи, вроде телефона в машине, то она не может понять тонкости отношений в семье Бракстон.

— Можно от тебя позвонить? — крикнул Грег в окно машины, притормаживая. — Меня срочно вызывает Служба спасения.

— Конечно! — отозвалась Сара. Грег выскочил из машины и исчез в доме, а Сара подошла к Лаки.

— Как ваши дела? — приветливо спросила она.

— Спасибо, хорошо.

Лаки внезапно захотелось все ей выложить. Наверное, с Сарой любого тянуло на откровенность. Она принадлежала к редкой породе людей, умеющих внушать симпатию: хорошенькая, кареглазая, с длинными шелковистыми волосами гораздо темнее ее глаз. Но главное — ей были присущи жизнерадостность и открытость, мгновенно расположившие к ней Лаки.

— Ма-ма, ма-ма! — залепетала малышка у нее на руках.

— Молли, — обратилась к ней Сара, — это Лаки. Ну-ка, скажи: Ла-ки.

— Я-ки, Я-ки, — проговорила малышка, вызвав у обеих женщин смех.

— Отлично! Как меня только не называют! Сара внезапно перестала улыбаться.

— Это вы о статейке в «Таттлер»? Не обращайте внимания! Подумаешь, дешёвый таблоид...

Лаки сразу напряглась, предчувствуя неприятности. Как ни странно, печальные обстоятельства ее далекого прошлого, которые открылись на сеансе гипноза, прибавили ей уверенности в себе. Но теперь тревога вернулась.

— Что там понаписали?

Сара отвела глаза.

— Всякую ерунду. Напечатали вашу фотографию в больнице и другую, на которой вы возитесь с акуленком.

— Как будто ничего страшного, — осторожно проговорила Лаки, но, увидев на Сарином лице виноватое выражение, поняла, что рано успокоилась.

— Яки, Яки! — кричала Молли, протягивая к ней пухлые ручонки.

И Лаки не выдержала: поспешно выйдя из машины, она потянулась к ребенку. Молли широко улыбнулась, очевидно, унаследовав от матери природное дружелюбие, и без всякого опасения позволила чужой женщине взять ее на руки.

— Я не понимаю, что происходит, Сара, — призналась Лаки, пока Молли играла с ее косой.

— Зайдите, я покажу вам газету.

Не спуская Молли с рук, Лаки вошла в дом. Гостиная была обставлена бамбукбвой мебелью, дощатый пол покрывал ковер из сизаля. На стене висело старое гавайское покрывало с блестками, расшитое ярко-желтыми ананасами. Лаки оценила практичность недорогой обстановки, а покрывало, повешенное так, чтобы до него не могли дотянуться дети, очевидно, являло собой какую-то ценную реликвию.

Из кухни доносился сердитый голос Грега:

— А я тебе говорю, Коди, она не притворяется! Скорее всего Лаки вообще никогда не сможет вспомнить свое настоящее имя!

— Когда они из-за меня ссорятся, я просто не знаю, куда деваться, — призналась она Саре.

— Теперь они по крайней мере разговаривают... — начала Сара и, услышав, как Грег швырнул трубку, шепотом добавила: — Потом объясню.

Грег вышел из кухни и остолбенел, увидев Лаки с Молли на руках. Лаки указала на Грега и сказала девочке:

— Это твой дядя Грег. Скажи: «Грег». Ребенок долго таращил на Грега глазенки, потом широко улыбнулся и протянул к нему пухлые ручки.

— Гек...

— А это Молли, — сказала Лаки и, воспользовавшись возможностью, дала Грегу подержать племянницу.

Грег отпрянул было, но Молли настойчиво повторила:

—Гек!

Он не мог не улыбнуться в ответ и, подхватив девочку, слегка подбросил, заставив ее взвизгнуть от удовольствия. Грег обращался с ребенком с такой естественностью, что Лаки поняла: то ли у него есть опыт общения с детьми, то ли он находит с ними общий язык так же легко, как с четвероногими.

— Я могу отвезти Лаки, — предложила Сара. — Тебе ведь некогда.

— Хорошая мысль! — согласился Грег, отдавая Молли матери. Вытащив из кармана бумажник, он отсчитал несколько купюр. — Будь добра, завези ее по дороге в «Кей-март». Купите там купальник — закрытый и... приличный.

Лаки открыла было рот, чтобы возразить, что она способна самостоятельно подобрать себе купальник, но Грег уже выскочил из двери. Она сдержала негодование, недоумевая, откуда берутся эти вспышки враждебности. Ведь он же, кажется, старается ей помочь! Обернувшись, она увидела на лице Сары улыбку золотоискателя, наткнувшегося на жилу.

— Вот здорово! По-моему, Грег наконец-то выбросил из головы эту су... — Сара запнулась. — Ой, малыши так быстро подхватывают плохие слова!

Лаки догадалась, какое слово чуть было не сорвалось с очаровательных уст Сары. Неужели она имела в виду Джессику Бракстон? Как это понять?

— У Грега на столе по-прежнему стоит ее фотография.

Сара поставила Молли на пол, и малышка двинулась через гостиную, шатаясь из стороны в сторону, как подвыпивший морячок.

— На столе, говорите? Ничего странного. Он слишком упрям, чтобы признать свою ошибку. Пойдемте на кухню, вы наверняка хотите пить.

Она жестом предложила Лаки присесть у массивного стола. Лаки оглядела кухню. Из окна открывался вид на покатые холмы, спускающиеся к серебрящемуся на горизонте океану. Ст Ны были увешаны всевозможными спортивными грамотами, на полках стояли трофеи, мерцающие в лучах заходящего солнца. На холодильнике с помощью магнитов удерживалось футбольное расписание, рядом красовалась яркая мазня — рисунок Молли, окунавшей пальчики в краски.

Сара подала Лаки стакан лимонада и, придирчиво взглянув на нее, заявила:

— Вы Грегу подходите!

— Почему вы так решили? С тех пор, как он меня нашел, я доставляю ему одни неприятности. Сами слышите, как из-за меня они бранятся с Коди.

Сара оглянулась на дочку, пытавшуюся вытащить из буфета коробку с разноцветными пластмассовыми кубиками.

— Просто Грег никак не может привыкнуть к тому, что они снова разговаривают. Если он перестанет злиться, то, возможно, прислушается к голосу рассудка.

— А из-за чего они поссорились? — спросила Лаки: ее обуревало желание узнать о Греге как можно больше.

Отхлебывая лимонад, она с возрастающей тревогой и недоумением слушала рассказ Сары об аварии, в которой погибла Джессика и чудом остался в живых Коди. Глубоко вздохнув, Сара сообщила, что именно тогда открылась их связь. Лаки поразило, что после этого несчастья Грег объявил бойкот всей семье брата. Как он мог жить без близких людей? Лаки готова была бы простить любого, даже издевавшуюся над ней мать, лишь бы иметь семью, которую она вправе называть своей.

Сара наклонилась над столом.

— Стоило мне в первый раз увидеть Джессику, я сразу поняла: жди беды. Знаете, есть люди, ориентированные на кризис, все вокруг себя разрушающие. Вот и она была такой: из всего создавала проблему. Она жаждала внимания и считала, что Грег уделяет его ей недостаточно. Но вы же сами видите, какой он; везет на себе целый институт и при этом остается самым опытным членом команды спасателей. Ему надо было жениться на более независимой женщине. А Джессика к тому же была не из тех, кто молча страдает. Она пыталась завоевать его внимание самым банальным способом: начала заводить интрижки на стороне. А когда это перестало действовать, она положила глаз на Коди...

— Не могу себе представить, чтобы Грег с этим мирился!

Сара пожала плечами.

— Наверное, он ее все-таки любил — во всяком случае, сначала. Кроме того, она страдала депрессией и грозилась покончить с собой, если он с ней разведется.

Лаки тяжело вздохнула и подумала, что среди множества других сведений ей предстоит заново открыть для себя, на что способны люди. День ото дня ей становилось все яснее, как плохо она разбирается в жизни.

— Но ведь угроза наложить на себя руки — это эмоциональный шантаж, то есть тот же обман!

Сара снова пожала плечами и взглянула на Молли, которая теперь лупила деревянной ложкой по пластмассовой банке.

— Наверное, вы очень сильная, если сумели простить Коди, — заметила Лаки.

— А что мне оставалось? Приходится признать, что мужчины — слабые создания и думают не головой, а тем, что у них между ног. Но я люблю Коди. Если бы я его не простила, то причинила бы зло и себе, и детям. С тех пор прошло два года. И я знаю, что поступила правильно.

— А вот Грег еще не простил Коди... Думаете, он когда-нибудь его простит?

— Возможно — благодаря вам.

— Мне?! При чем тут я?

— Вы явно интересуете Грега как женщина. И надеюсь, под вашим влиянием он пересмотрит свои чувства — к вам, к Коди, ко многому другому. Кажется, уже начал...

— А по-моему, он просто ощущает ответственность за меня, потому что...

— Протрите глаза! Как вы думаете, почему Грег хочет, чтобы вы носили купальник, полностью скрывающий вашу соблазнительную фигуру? Чтобы на вас не пялились другие мужчины! Уж поверьте мне, если бы вы были ему безразличны, его не интересовали бы ваши купальники. — Сара показала ей газету. — Представляю, как он взбеленится, когда увидит вот это!

Лаки взяла газету, и взгляд ее сразу наткнулся на страшное существо, которое она увидела в зеркале в ночь аварии и не сумела признать в нем себя. Заголовок гласил: «Призрак Пиэлы находит братца». Статья занимала почти всю первую страницу и была снабжена еще одной фотографией — не очень отчетливой, сделанной, как видно, при помощи мощной оптики. На ней Лаки стояла возле бассейна в купальнике, действительно придававшем ей вид дешевой потаскухи.

— Господи! Неудивительно, что Грег хочет меня переодеть. Ну и вид! — Она пробежала глазами статью. — Кому пришла в голову такая глупость?! Назвать Руди моим братом... — Она с омерзением отшвырнула газету.

— Вы просто не знаете гавайских легенд. Одна из них гласит, что Пиэла, богиня огня, создала эти острова. Получается, что главное местное божество — женщина. — Сара усмехнулась и подмигнула. — Эта часть легенды мне по душе. Ну а брат Пиэлы, Кухаимоана, следующий по могуществу бог, был акулой. Поэтому в статье и говорится, что вы при первой же возможности кинулись в воду и стали беседовать с акулой.

— Но это же смешно! Просто Руди живет в институтском бассейне...

Лаки умолкла, сообразив, что действительно разговаривала с акуленком. Он ей, разумеется, не отвечал, но откуда тогда она взяла его имя?!

— Еще в легенде говорится, что Пиэла часто появляется на обочине дорог в сопровождении собаки. С вами собаки не было, но нашел-то вас Доджер! Жители острова очень любят такие байки: считается, что они укрепляют их связи с родной историей.

— Что ж, пожалуй, лучше быть призраком, чем похитительницей автомобилей, — попробовала пошутить Лаки, но шутка получилась горькой.

— Да не расстраивайтесь вы так! Для «Татглер» это просто способ зашибить деньгу. — Сара открыла холодильник и нашла там пакет с морковью. — Пора кормить лошадей. Вы не могли бы последить за Молли, пока я задам им сена?

Они спустились по склону на луг, где паслись две лошади и жеребенок. Женщины шли медленно, позволяя Молли бежать впереди. В отдалении, среди диких виноградных лоз, свисающих с ветвей деревьев, сновали крикливые птицы.

Пока Сара ловко орудовала вилами, накладывая в кормушку сено, Лаки помогала Молли кормить морковкой лошадок. Жеребенок испуганно моргал, но, поощряемый взрослыми лошадьми, тоже тянулся бархатной мордой к детским пальчикам, совавшим ему морковь.

Наполнив кормушку, Сара со звоном распахнула ворота. Услышав сигнал, лошади заспешили к загону. Теперь Молли могла беспрепятственно побегать по лугу. Лаки поставила ее на траву, девочка тут же схватила прутик и погналась за бабочкой.

— Вы только на нее посмотрите! — умилилась Сара. — Все время в движении! Впрочем, близнецы в этом возрасте были еще хуже. Мальчишки — это всегда двойная головная боль.

Женщины присели на плоский валун, наблюдая за лошадями, помахивающими хвостами в тщетных попытках отогнать слетевшихся мух. Одновременно они присматривали за Молли, исследовавшей луг, по которому гулял легкий ветерок, приминавший траву. Лаки блаженствовала — ей еще никогда не было так хорошо. Если что и мешало расслабиться окончательно, то мысленный вопрос: приходилось ли ей в прежней жизни наслаждаться красотой матушки-природы.

Может быть, когда-нибудь она сидела вот так же на лугу в обществе человека, которого ей никак не удавалось вспомнить?..

Издалека донесся птичий крик, и Лаки неожиданно вспомнила, что эта птица обычно кричит к дождю.

— Молли, ты слыхала? — Сара вскочила и подбежала к возившейся неподалеку малышке. — Послушай еще раз!

Она приложила ладонь к уху, и маленькая Молли, подражая матери, сосредоточенно наклонила голову.

— О-о-о! — крикнула птица еще громче. Глазенки Молли расширились, и она повторила за невидимой крикуньей:

— О-о-о!

— Это птица о-о, — объяснила Сара дочери и Лаки. — Она всю жизнь живет с одним партнером. Если они потеряют друг друга, то перекликаются, пока снова не воссоединятся. Когда я была ребенком, они водились повсюду, а теперь почти исчезли.

— Чели... — пролепетала Молли, пытаясь повторить незнакомое слово.

— Исчезли. Это значит, что их осталось совсем мало. Скоро, наверное, не останется совсем.

Они долго слушали, как птица о-о призывает спутника жизни вернуться. На Лаки внезапно накатила печаль. Ведь она тоже потерялась! Почему же никто не хватился ее?

Птица умолкла, теперь до слуха доносился только скрип ветвей, колеблемых ветром. Воздух стал тяжелым, предвещая тропический ливень. Молли отвлеклась на кошку, шмыгнувшую в высокую траву, высоко задрав желтый хвост.

Лаки неожиданно подумала, что ей тоже хотелось бы иметь ребенка. От Грега... Но она быстро отогнала непрошеную мысль. Пока не выяснится, кто она такая, пока она снова не найдет себе места в жизни, об этом нельзя даже мечтать.

Вернувшись к валуну, на котором сидела Лаки, Сара попросила:

— Расскажи о сеансе у психиатра.

Лаки с удивлением поймала себя на том, что разговаривает с Сарой, как со старой знакомой, хотя видит ее всего во второй раз. Она без колебаний поведала ей, как врач превратила ее в маленькую девочку лишь немногим старше Молли, как она пряталась в шкафу. Сара молча слушала, хмурясь и не сводя глаз с дочери. Лаки понимала, что у нее не укладывается в голове, как можно мучить ребенка: ведь Сара была образцовой матерью, сохранившей семью в тяжелый кризисный момент.

— Теперь я чувствую себя лучше, — заключила Лаки. — Честное слово, лучше! Раньше я не понимала, почему меня так тянет в этот проклятый шкаф, а теперь понимаю. Доктор Форенски сказала, что это пройдет. Ее слова принесли мне облегчение.

— Значит, она считает, что подростком ты сбежала из дому, а потом стала вести жизнь пр... в общем, оказалась на улице?

— Не стесняйся, Сара, можешь договаривать. Не исключено, что я действительно торговала наркотиками... — Заглянув в дружеские карие глаза собеседницы, Лаки закончила: — Но скорее всего я была проституткой.

— Нет, не верю! Не может быть! Почему ты так решила?

Пришлось рассказать ей, как она приставала к Грегу в первую ночь в палатке. Сара явно услышала об этом впервые, и Лаки поняла, что Грег ничего не говорил Коди. Она была благодарна ему, хотя это мало что меняло. Глубоко вздохнув, Лаки добавила:

— Как бы то ни было, Грег принимает меня за бывшую шлюху.

— Теперь понятно, почему он так переживает! Ведь Джессика тоже вела себя, как... — Сара перебросила волосы через плечо, пытаясь подобрать не самые обидные слова, но у нее ничего не получилось. — Конечно, было бы гораздо лучше, если бы ты просто жила по соседству, росла на его глазах... В этом случае Грег не стал бы противиться своему влечению к тебе.

— Наверное, не стал бы, — согласилась Лаки. — Но доктор Форенски утверждает, что даже Несильная травма головы способна полностью изменить личность. Очень может быть, что между мной теперешней и женщиной, ехавшей в машине над океаном, не осталось буквально ничего общего. Врач советует мне начать жить сначала, стать такой, какой мне хочется.

— И какой же тебе хочется стать?

— Уж, во всяком случае, не шлюхой. Я хочу заслужить уважение Грега. Хочу сделать что-нибудь достойное — например, спасти бедняжку Руди... Но, боюсь, у меня не будет такой возможности. Через неделю состоится суд. Если не случится чуда и не найдется чело

век, способный объяснить, как я оказалась в украденной машине, меня посадят в тюрьму.

Лаки глубоко вздохнула, пытаясь прогнать страшные воспоминания о пребывании за решеткой.

— Сара, у меня появилась идея. Если ты мне поможешь...