7

Лаки смотрела из окна машины на бескрайний океан, золотящийся под лучами заходящего солнца. Оставив позади тонущие в пышной зелени отели и роскошные виллы Вайлеа, они катили по пустому шоссе вдоль Макена-Бич. Здесь было меньше растительности и больше застывшей лавы, чем в благодатной Вайлеа.

Лаки хотелось спросить, куда они направляются, но у нее не хватало духу: после встречи с Сарой Бракстон Грег сделался молчалив. Его красавица золовка была той самой женщиной, что разглядывала ее в отделе перчаток незадолго до этого. Впрочем, потом она вела себя безупречно и даже помогла Лаки выбрать одежду, которой должно было хватить до конца судебного процесса.

Грег дожидался их у кассы. Расплачиваясь, он довольно сухо поблагодарил Сару, »Лаки сочла, что та заслуживает большей признательности. Однако Сара не обратила внимания на его невежливость — возможно, давно привыкла. Лаки помнила слова Грега о том, что у него нет семьи, а теперь вдруг оказалось, что он имеет двух племянников и племянницу: помогая Лаки, Сара гордо рассказывала о своих детях. Очень странно... Может быть, они поссорились?

Лаки надеялась со временем понять, что происходит, а пока украдкой поглядывала на Грега. Он следил за однорядной дорогой, все больше смахивающей на проселок. Здесь дома отстояли далеко друг от друга, разделенные пляжами из черной гальки. Лаки не знала, куда они едут, но полагала, что Грег везет ее к себе домой.

Почему он с ней не разговаривает? После появления Сары он не вымолвил и двух словечек. И зачем было набрасываться на нее с поцелуями? Ведь он явно этого не хотел, она сама сделала первый шаг, потому что ей требовалось утешение...

Лаки залилась краской стыда — как в тюрьме, когда поняла, что превратилась в местную диковину. То страшное воспоминание разъедало ее, как кислота. Она пыталась сохранить достоинство, но по ее самолюбию был нанесен удар, от которого она вряд ли сможет оправиться.

— Знаешь, что будет, если на следующей неделе ты не явишься в суд? — неожиданно спросил Грег.

Лаки облегченно вздохнула и обернулась. Наконец-то он соизволил к ней обратиться! Но куда он клонит? Лаки сознавала, что еще многое не понимает в этом человеке.

— Куда же я денусь? Благодаря помощи Сары у меня теперь есть во что одеться.

Грег смотрел прямо перед собой, объезжая колдобины.

— Если ты не явишься, я потеряю залог — свой дом. Только сейчас Лаки сообразила, в чем дело. Он просто-напросто боится, как бы она не сбежала! Сердце сжалось от боли. Какой все-таки странный человек! То он обращается с ней, как с желанной женщиной, то как с преступницей...

— Я не убегу! — сказала она, не скрывая негодования. — Явлюсь на суд, как миленькая. К тому времени твой братец, надеюсь, выяснит, кто я такая, а моя семья докажет, что я не крала машину. Так что не беспокойся за свой залог, и расходы на мой гардероб тебе тоже компенсируют. — Она показала квитанцию. — Я прослежу, чтобы тебе возместили все до цента. Даю слово.

Грег склонил голову набок и задержал на ней взгляд, но ничего не сказал в ответ. А Лаки вдруг стало стыдно, что она так резко говорила с ним. Зачем превращать во врага единственного человека, оказавшего ей помощь? Ведь он рискнул собственным домом, чтобы вызволить ее из тюрьмы! Разве можно осуждать его за то, что он тревожится?

— Ты очень много для меня сделал, — сказала она прочувствованно. — Спасибо за одежду и за залог. Ты так мне помог, что было бы просто подлостью подложить тебе свинью.

— Я не думал, что ты сбежишь. Просто хотел, чтобы ты знала ставки.

Его пристальный взгляд снова навел ее на мысль, что она чего-то не понимает.

— Мои ставки тоже высоки. Если я не докажу, что кража машины — не моих рук дело, то сяду в тюрьму. Мне светит минимум три года заключения. Но тебе я никогда не причиню вреда.

Грег кивнул, но ничего не сказал, и это не удивило Лаки: она давно поняла, что имеет дело с человеком, не привыкшим проявлять эмоции. А еще она успела заметить, что ему не нравится, когда до него дотрагиваются. Или это относится только к ней? Когда она обняла его в универмаге, Грег окаменел. Правда, хватило его ненадолго, но тут уже просто заговорило мужское естество...

— Я раздобуду для тебя лучшего адвоката на Гавайях, — пообещал Грег.

— С меня хватит и защитника, назначенного судом. Он...

— Брось! — Он нетерпеливо махнул рукой. — Тони Трейлор контролирует весь остров. Он — глава местного совета, а это то же самое, что мэр какого-нибудь большого города. Тебя обвиняют в краже его собственности, и уж будь уверена: он надавит на прокурора, чтобы тебе предъявили максимальное обвинение. Тебе вкатят на полную катушку, если мы не напряжем все силы.

Лаки так растрогалась, что едва не расплакалась. Борясь со слезами, она отвернулась и уставилась на океанскую гладь. Пускай Грег колеблется, пускай то верит ей, то сомневается, но в беде он ее не оставит! Лаки вдруг поняла, что для него она не дурочка, не призрак Пиэлы, не мишень для унизительных насмешек, а личность, заслуживающая шанса выкарабкаться.

И когда-нибудь она отплатит ему сторицей!

Лаки владели непонятные ощущения. Она чувствовала невероятную близость к Грегу Бракстону, хотя совсем недавно была, видимо, в близких отношениях с кем-то другим. С мужем? С возлюбленным? Не живет ли где-то человек, который любит и ищет ее?

Лаки мучительно напрягала память, пытаясь припомнить других мужчин, но перед мысленным взором моментально появлялся Грег. Наверное, кто-то другой тоже обнимал и целовал ее, но она ничего не помнила! Мысль об этом рождала боль в том месте, где полагалось размещаться памяти, и Лаки приказала себе не думать. С прежней жизнью было покончено.

Поцелуй в универмаге «Кей-март» был первым в ее жизни поцелуем, Грег — первым мужчиной, который ее обнял! Лаки не могла поверить, что другой мужчина когда-либо вызывал у нее такие сильные чувства. Ей казалось, что важнейшая часть ее естества, об утрате которой она не подозревала, вдруг нашлась. Вернее сказать — обнаружилась. И называлась она потрясающим физическим наслаждением от поцелуя.

Лаки покосилась на Грега. Интересно, как относится к их поцелую он? Но на его невозмутимом лице ничего невозможно было прочесть. Скорее всего он подслушал, что она говорила Доджеру, и счел необходимым ее утешить. Для него-то этот поцелуй уж точно не первый, и он не усматривает в нем ничего особенного.

«Лучше приди в себя! — приказал внутренний голос. — Наберись сил; тебя ждут нелегкие испытания. Хватит изливать душу собаке и мечтать, чтобы Грег обнял тебя еще разок».

Грег сбавил ход и съехал на грунтовку, ведущую к океану. Лаки увидела мыс, окруженный черным вулканическим пляжем, и дом. Вполне современный дом, который довольно странно выглядел в этом безлюдном месте. Интересно, сколько отсюда до ближайшего жилья? Наверняка не меньше полумили.

— Тебя здесь вряд ли беспокоят соседи, — заметила она.

— У нас тут мораторий на строительство. Если он будет снят, живо повырастают отели, понаедут туристы, чтобы жариться на солнце, пить «Май Таис» и требовать снижения цен.

— Да, пожалуй, это бы действительно все испортило, — сказала она, озираясь.

В сгущающихся сумерках еще можно было разглядеть склоны, поднимающиеся от самого пляжа и устремляющиеся к вершине вулкана Халеакала. Вокруг дома торчали из вулканической почвы клочки дикой травы и имбиря, как-то разнообразившие безжизненное пространство. Выше начинались плантации ананаса и сахарного тростника, который тихо покачивался на ветру.

— Что это? — Лаки указала на подковообразную скалу, выступающую из океана неподалеку от берега.

— Кратер Молокини, жерло потухшего вулкана. Вроде Халеакала, только меньше. Теперь здесь обосновались ныряльщики.

Она хотела что-то сказать, но промолчала, увидев неподалеку от дома машину — белый вездеход «Бронко» с надписью «Полиция Мауи».

В наступившей тишине Лаки услышала, как отчаянно бьется ее сердце. Только не это! Неужели ее хотят снова арестовать? Впрочем, разве такое возможно? Ведь ее выпустили до суда под залог. А вдруг ей предъявят новое обвинение? Вдруг узнали что-то еще про погибшую туристку?

Спокойнее, приказала она себе. Без паники.

— Это мой брат. — Грег нажал кнопку, открывающую ворота гаража. — Забери Доджера. Я поставлю машину и поговорю с братом.

Коди ждал, опираясь на крыло машины, пока Грег покажется из гаража. Он вернулся на остров всего час назад, и на него сразу же обрушились малоприятные новости. Его встретила суматоха. В полиции ему сообщили, что Грег внес за Лаки залог, и через несколько минут позвонила Сара. Грег определенно свихнулся, иначе не стал бы целоваться с этой развратницей на полу в «Кей-март»!

Их остров невелик, а в этом универмаге всегда толчется масса народу. Вот еще тоже изнанка рая: чудесный климат, потрясающие виды и совершенно сумасшедшие цены в связи с наплывом туристов. Местное население вынуждено довольствоваться уцененными товарами в «Кей-март».

В общем, весть о безобразии в универмаге мигом облетит остров. Коди не слишком опасался сплетен теперь, когда остался позади связанный с ним самим громкий скандал. Просто ему не хотелось, чтобы у брата возникли неприятности из-за дурной бабы. Кто знает, что у этой Лаки на уме?

Надо же, раз в кои-то веки попалось интересное расследование, и в него оказался замешан Грег.

Коди качал головой, глядя на одинокий домик. Здесь он всегда чувствовал себя отрезанным от остального мира. Как Грег выносит такую изоляцию? Как вообще может нравиться подобное одиночество? Коди никогда не понимал экстравагантности брата. Лично он предпочитал пологие холмы, луга с густой травой, ковбоев и фермеров по соседству. В общем — людей. Он никогда не согласился бы жить в такой глуши, под рокот волн, в отрыве от цивилизации.

Грег вышел из гаража с недовольным выражением лица, и Коди сразу засопел: ему не хотелось ссориться.

— Мне сказали, что ты внес за Лаки залог.

— Да, ну и что же?

Коди понял, что брат, как всегда, готов к бою.

— Ты все хорошо продумал?

— Твой надзиратель пустил пол-острова поглазеть на Лаки за пять баксов с носа!

— Уже слышал. Ничего. Я с ним разобрался.

— Лаки могла бы предъявить иск в связи с нарушением ее гражданских прав и обанкротить весь остров.

Коди вытер лоб. Тони Трейлор уже поднял крик: как же, братец Коди лишил островитян призрака Пиэлы! Для Трейлера, этой жирной свиньи, не существует морали, для него главное — голоса избирателей. Он скорее пожертвует Коди, чем лишится хотя бы одного голоса.

— Напрасно ты в это лезешь, Грег. Вот увидишь, она принесет тебе одни неприятности.

— У Лаки потеря памяти. Ей нужна помощь. Обращаться с ней как с преступницей — значит загонять ее в могилу.

— В поставленном ей диагнозе есть одна неясность. — Грег приподнял бровь, и Коди воодушевился. — У нее не отшибло обоняние!

— При чем тут это?

— Я только что из Гонолулу. Тамошняя полиция разослала результаты ее тестов в разные университетские больницы и получила противоречивые ответы. Одни согласны с нейрохирургами, обследовавшими Лаки здесь, другие не усматривают у нее признаков синдрома Хойта — Мелленберга. Эти специалисты утверждают, что при настоящей потере памяти должно пропасть и обоняние, а Лаки по-прежнему различает запахи.

За этим сообщением последовала тишина, нарушаемая только шумом прибоя. Коди с тревогой смотрел на брата. Грег всегда был одиноким волком, замкнутым и нелюдимым, но теперь с ним произошла перемена. Только пока что Коди не мог разобраться, какая именно.

— Этим соображением можно было бы пренебречь, — оговорился он, когда молчание стало невыносимым. — В конце концов, амнезия Хойта — Мелленберга — редкая болезнь, в каждом случае могут быть свои особенности. Но вот туфля...

— Какая еще туфля?!

Значит, Грег не знает о туристке? Наверное, он улетел с Доджером в Сан-Франциско еще до того, как вскрылось это дело. Коди рассказал Грегу о погибшей туристке и о появлении год спустя ее туфли. К этому времени стало совсем темно, над океаном поднималась луна. Темнота мешала разобрать, как Грег относится к его рассказу.

— Наверняка существует какое-то разумное объяснение, — нахмурился Грег, дослушав. — Ты ведь, кажется, решил тогда, что это несчастный случай. Как бы то ни было, я уверен, что Лаки тут ни при чем.

— Ты так считаешь? — Коди призвал себя к спокойствию и быстро сосчитал до трех. — Эта туристка сорвалась в пропасть вблизи пика Иао. Не могла же она туда забраться в одной теннисной туфле! К тому же в волосах у нее нашли каких-то странных жуков.

— Жуков?!

— Да, дохлых жуков. Здесь никто таких прежде не видал. — Коди покачал головой. — Знаешь, что я думаю? Кто-то завез ее повыше, немного протащил волоком и сбросил вниз. Это должно было выглядеть, как несчастный случай.

— У Лаки не хватило бы сил, чтобы затащить тело на гору! — возразил Грег со свойственным ему упрямством.

— Я и не говорю, что это сделала она. Просто я уверен, что она что-то знает, но помалкивает. Я отправил ее отпечатки в ФБР. Посмотрим, какой будет ответ. — Коди открыл дверь своей машины и бросил через плечо: — Учти, я передал фотографию Лаки в аэропорт и портовой администрации. Она не сможет покинуть остров.

— У нее все равно нет денег на билет, — ответил Грег уже без прежней уверенности в голосе. Коди включил зажигание.

— Надеюсь, ты помнишь, что у твоей Лаки не все в порядке с головой. Только свистни — и мы снова упрячем ее за решетку.

— И не подумаю! — решительно заявил Грег.

— Ладно, мое дело — предупредить. В любом случае, спрячь от нее оружие. Мне ни к чему новый труп! — Коди спохватился: последняя его реплика прозвучала не очень-то по-братски. — Серьезно, я за тебя беспокоюсь. Грег, я знаю, что ты по-прежнему считаешь меня виновным в гибели Джессики. Прошлое я изменить не в силах. Я совершил ошибку, которую мне никогда не исправить. Но я не хочу, чтобы теперь пострадал ты!

Коди уехал, а его прочувствованная тирада все еще звучала у Грега в ушах. Простить Коди? Нет, это невозможно. Бывают раны, которые никогда не затягиваются. Воспоминания о той странной ночи, когда он застал свою жену с братом, были так же болезненны, как если бы это случилось вчера. Поэтому он старался им не предаваться.

— Как насчет спагетти? — спросила Лаки, когда Грег спустя несколько минут заглянул в кухню.

— Пожалуй, — ответил он, с удивлением рассматривая ее.

Она порхала по кухне Джессики, чувствуя себя совсем как дома. Пусть Коди и не мог рассчитывать на его прощение, было бы идиотизмом не прислушаться к предостережению брата. Любому тупице было ясно, что случившееся с Лаки — не просто дорожная авария. Эта женщина находилась в центре гораздо более серьезных событий.

— А что ест Доджер? — спросила она. Грег пожал плечами.

— Я сам накормлю его.

Он зашел в чулан и насыпал в миску Доджера четыре мерных чашки сухого корма. Пес дисциплинированно сидел рядом, дожидаясь команды «Ешь!». Грег щелкнул пальцами, указал на миску, и Доджер с жадностью набросился на еду.

— Какой воспитанный! — восхитилась Лаки. Грег вздрогнул от неожиданности. Оказалось, что

она наблюдает за ними из двери, а он и не слышал ее шагов.

— Да, это собачка что надо. — Грег потрепал Доджера по спине. — Пойдем, я покажу тебе комнату для гостей.

Он пересек кухню и вышел в коридор. Джессика в свое время постаралась сделать комнату для гостей уютной, твердя, что к ним будут часто наведываться ее родители. Разумеется, надежды оказались тщетными. Грег видел их всего два раза: на свадьбе и на похоронах Джессики.

Просторное ложе на возвышении было покрыто бежевой шелковой накидкой — цвет, который Джессика упорно называла «кофе с молоком». Черная лакированная спинка в виде раскинутых лебединых крыльев, черная отделка... Но эта комната давно уже выглядела нежилой — даже на аскетический вкус Грега.

Однако Лаки, кажется, здесь понравилось.

— Вот это да! — воскликнула она, дотронувшись до его руки.

Грег резко отстранился. После их поцелуя в универмаге он меньше всего хотел, чтобы она прикасалась к нему, потому что боялся лишиться тормозов.

— Здесь шкаф. — Он открыл дверцу в стене. Шкаф был достаточно вместительным, и в нем хватало вешалок для одежды, купленной Лаки.

Грег ушел просматривать почту, чтобы дать ей возможность разобрать вещи. Когда она прошла мимо него в кухню помешать закипавшие спагетти, он заставил себя не повернуть головы. Стоит заглянуть в ее зеленые глаза, отдать должное соблазнительным изгибам фигуры — и в голове обязательно появится непрошеная картина: она лежит на спине, подставляя ему груди, обхватив его длинными ногами, помогая ему овладеть ею...

Черт! Как он проведет ночь под одной крышей с этой женщиной?! Если бы не тот поцелуй, он бы не знал, какова она на ощупь, до какого состояния способна его довести... Грег разбирал письма, гоня or себя подобные мысли.

— Тебе не нравится? — разочарованно спросила Лаки за ужином, видя, что он почти не притрагивается к спагетти.

— Наоборот! — честно ответил Грег.

Соус получился восхитительным. Оставалось гадать, как она умудрилась так быстро приготовить это лакомство. Джессика торчала в кухне часами, использовала всю наличную посуду, сверялась с дорогими кулинарными книгами, а соус обычно получался так себе.

Впрочем, ее интерес к гастрономии в основном сводился к приобретению новейшего кухонного инвентаря и собиранию красочных кулинарных справочников.

— Просто я слишком устал. Я ведь все еще живу по материковому времени, для меня сейчас уже середина ночи.

— Тогда иди спать. Я приберусь и выключу свет.

— Хорошо. — Грег поднялся, жестом приказав псу остаться. — Доджер побудет с тобой. Прежде чем лечь спать, выпусти его из дому.

Лаки улыбнулась Доджеру, и Грег успокоился: если она вздумает сбежать, Доджер его разбудит.

Он разделся до трусов и улегся. В раздвинутое окно от пола до потолка проникал запах океана и убаюкивающий шум прибоя. Спальню заливал свет луны, под потолком негромко жужжал вентилятор.

Грег любил это место — суровый океан, омывающий мыс и уходящий за горизонт, шум ветра, пенистый прибой у прибрежных скал, неторопливо вылепливающий из них нечто по своему непостижимому усмотрению. Мудрое спокойствие природы всегда манило Грега. Здесь его беды казались незначительными, превращались в мелкие эпизоды на фоне неохватности бытия.

Домашний, уютный звон посуды в кухне помешал ему сразу уснуть. Только сейчас он понял, какая тишина царила в его доме на протяжении двух последних лет. Когда Джессики не стало, дом словно умер вместе с ней. Однако этим вечером он ожил — благодаря Лаки. Он слышал ее голос и догадывался, что она беседует с Доджером.

Внезапно Грега пронзило желание, и он снова разгневался на самого себя. Однако желанию было наплевать на его гнев. Что с ним происходит, в конце концов? Разве женщины для него недоступны? Чтобы утолить желание, достаточно было наведаться в бар любого отеля — там кишели красотки на любой вкус. Заезжие дамочки с удовольствием прыгали с ним в постель. Грега в них больше всего привлекало то, что они быстро улетали с острова.

Но Лаки — другое дело. После смерти Джессики он ни разу не привозил женщин к себе домой. Мимолетный секс в гостиничных номерах устраивал его гораздо больше: ему не нужны были осложнения, каковыми чревата длительная связь. Однако в этот раз он перешагнул некий рубеж, не поняв вовремя, что вводит Лаки не просто в свой дом, а в свою жизнь.

Грегу припомнилось, каким серьезным стало лицо Коди, когда он заговорил о Лаки. Грег и сам прекрасно знал, что психопатки часто бывают очаровательными, еще чаще — сексуальными. Однако представить себе Лаки опасной не мог, как ни старался.

Тем не менее надо было соблюсти хотя бы минимальные меры предосторожности. Грег встал с кровати, вытащил ключи от машины из кармана брюк и спрятал их под матрас. Потом, повернувшись к стене, постарался выбросить Лаки из головы и сосредоточиться на неразберихе, которая воцарилась в институте за неделю, что он отсутствовал. Кто-то приволок раненую акулу, хотя никто не знал, как ее лечить...

Институт специализировался на китах-горбачах и тюленях-монахах. Даже на проекты, связанные с этими видами, денег было в обрез, но попробуй объясни это добровольным помощникам, из которых по большей части состоял персонал! Они обожали океан и все живые существа, населяющие его глубины. Увы, Грег давно уже усвоил, что на спасение всех морских обитателей надежды нет.

Иногда сил хватало только на то, чтобы спастись самому...

Его мысли утратили отчетливость, и он закрыл глаза, слушая прибой и тихий голосок Лаки. Внезапно перед ним возник тропический лес и Коди с винтовкой. Кажется, они тогда охотились на диких свиней, кишмя кишащих в округе. Это было очень давно, еще при жизни Джессики...

Тишину разорвал детский плач. Грег испуганно встрепенулся и сел на постели. Видимо, он уснул. Судя по духоте в темной комнате, опять отказал вентилятор. В доме было тихо, на циферблате часов горели цифры 2:14. Выходит, он проспал не один час!

Никаких детей в комнате, конечно, не было — скорее всего похожий на плач звук издал вентилятор, прежде чем предательски замереть. Тем не менее этот плач не выходил у него из головы. Он казался очень реальным, как иногда бывает со снами.

Почесав щетинистый подбородок, Грег снова откинулся на подушку и приказал себе спать. Скрип двери заставил его снова открыть глаза и напрячь зрение. Он оставил дверь приоткрытой, чтобы в случае исчезновения Лаки у Доджера была возможность сообщить об этом хозяину. А вдруг это пришла она? Грег ждал, боясь и одновременно желая появления на пороге высокой стройной фигуры, однако в спальню вбежал Доджер. Грег мгновенно вскочил: это могло означать одно — бегство Лаки.

8

Грег помчался по дому, проклиная Лаки за коварство. Заглянув в комнату для гостей, он удостоверился, что на кровати спали, причем, судя по состоянию простыней, крайне беспокойно. На тумбочке лежала раскрытая книга, но самой Лаки в комнате не было.

— Господи!

Грег не помнил, когда его в последний раз охватывало такое отчаяние. А еще обещала не доставлять ему неприятностей... Паршивка! Она лгала ему в глаза, прикидывалась невинной подстреленной ланью, чтобы полностью его обезоружить!

Грег щелкнул выключателем, но свет не загорелся. Великолепно! То ли очередное обесточивание на линии, то ли проделки той же Лаки.

— Зачем ей это понадобилось? — бормотал он, выбегая из комнаты.

Действительно, какой толк в кромешной тьме? Он натянул только шорты, даже не вспомнив о рубашке, нашел под матрасом ключи от машины и выскочил из комнаты.

— Скорее, Доджер! Она не могла уйти далеко. Грег почти достиг выхода, когда спохватился, что Доджер не бежит за ним. Последний раз он видел его в комнате для гостей. Он снова позвал, на сей раз громче:

— Доджер, Доджер!

Но Доджер не отозвался. Грег метнулся на кухню, напряженно прислушиваясь. Шестое чувство подсказывало ему, что Лаки, возможно, где-то в доме. Его взгляд упал на выдвинутый ящик для ножей, лезвия блестели в лунном свете. Грег сразу определил, что самый большой нож отсутствует.

— Дьявол, что она задумала?!

В памяти всплыли слова Коди: «Мне ни к чему новый труп». Немедленно найти ее, отнять нож и снова запереть в тюрьме! Никогда больше не соваться не в свое дело! Погрузиться в работу, забыть прошлое — и Лаки. В конце концов, сколько можно с ней возиться?

Грег пересек гостиную. Луна давала достаточно света, чтобы убедиться, что Лаки нет и здесь. Доджера тоже нигде не было видно. Грег не представлял себе, какие планы бродят в ушибленной голове Лаки, но клялся себе, что, найдя ее, не клюнет больше на эту наживку. Пускай дожидается суда в тюрьме!

Казалось, в доме никогда еще не было так тихо — слышался только монотонный шум прибоя. Но через секунду тишину нарушил жалобный вой.

Доджер! Что она с ним сделала? Грег ринулся на звук, готовый запустить в чертовку первым попавшимся под руку предметом, и с порога гостевой комнаты увидел Доджера. Нет, он решительно перестал понимать поведение свой собаки.

Пес застыл в стойке у двери стенного шкафа. Это означало, что Лаки спряталась в шкафу, но почему Доджер не лает? Условным сигналом был лай, а не скулеж! Или он почуял опасность и таким образом предостерегает хозяина?

Он жестом приказал Доджеру отойти от шкафа, и пес затрусил к двери. Грег прикинул, что подготовка, полученная в спасательной команде, обеспечит ему победу над женщиной, пусть и вооруженной огромным ножом. Но на всякий случай он прижался спиной к стене и лишь тогда рванул дверную ручку. Дверца распахнулась. Грег ждал, напрягшись всем телом. По голой спине между лопатками сбегал пот. Но никакого движения не последовало, и он осторожно заглянул внутрь.