17

С наступлением вечера посетители стали постепенно покидать салон. Кто-то пошел на площадь, где начались танцы, кто-то направился в ближайшие рестораны и бары. Хотя зал почти опустел, Клер не заметила, когда пришел Зак. Она увидела его, только обходя салон перед закрытием. Он был так поглощен созерцанием бронзовой статуи индейского вождя, что не слышал, как Клер подошла к нему.

– Привет. Тебе понравились картины Пола?

Обернувшись, Зак улыбнулся, и это была не та циничная улыбка, которая обычно появлялась на его губах, когда он ощупывал Клер взглядом, а теплая и приветливая.

– Да. Мне кажется, он талантливый парень.

– Как ты думаешь, почему он выбрал этот сюжет? – Она посмотрела на полотно с ковбоем.

– Странный вопрос. По-моему, на него может ответить только сам художник.

Клер все еще злилась на Зака за то, что он любезничал с Ванессой, и после его колкого замечания едва не вспылила.

– Но хоть какая-нибудь идея у тебя есть?

Поймав на себе его насмешливый взгляд, Клер раздраженно подумала, что Анжела дала ей плохой совет.

Зак неохотно оторвался от созерцания бронзового вождя и бросил взгляд на картину.

– Я думаю, ковбой любит эту женщину и дарит ей букет цветов, символизирующий его любовь. Любовь – это все, что у него есть и что он может предложить своей избраннице. А вот примет ли эта женщина букет, ответит ли она взаимностью простому ковбою – не знаю.

Теперь Зак смотрел на Клер, и ей вдруг показалось, что в его словах был другой, скрытый смысл, что он говорил вовсе не о ковбое с картины, а о себе. Внезапно Клер поняла, что они остались одни в пустом зале, и ей стало не по себе. Скрестив руки на груди, она попыталась унять охватившую ее дрожь.

– А что ты думаешь об этой картине? – спросил Зак.

Клер растерялась. За день ей довелось услышать много разных суждений, и сейчас у нее в голове все они смешались, заслонив собой ее первое впечатление.

– Мне кажется, женщина тоже любит ковбоя. Скромный букет полевых цветов для нее значит больше, чем все сокровища мира. Она тронута до глубины души и отвернулась только для того, чтобы скрыть слезы счастья. Вообще-то картина хороша тем, что каждый в ней находит что-то свое, близкое его сердцу.

Зак удивленно посмотрел на картину, словно желая проверить, так ли это, а затем снова перевел взгляд на Клер. Она только что решила больше не уступать его мужским чарам и как можно реже улыбаться ему, однако это была трудная задача. Клер смотрела в его глаза и вспоминала то время, когда они были еще совсем юными. Она тогда – наверное, впервые в жизни – ослушалась отца и стала тайно встречаться с Заком. В то лето ей казалось, что она любит его, по-настоящему любит… Но что она могла знать о настоящей любви?

– Так я закрываю магазин или пока подождать? – напомнила о себе Сюзи.

Клер мысленно поблагодарила ее за внезапное появление и окинула взглядом пустой зал. Сюзи, естественно, хотела поскорее закончить дела и пойти на площадь, где уже начались танцы.

– На сегодня все, Сюзи. Огромное спасибо – ты здорово выручила меня. За это тебе причитается премия. Желаю как следует повеселиться.

– Кто купил картины Пола? – поинтересовался Зак, когда Сюзи вышла из салона.

– Анжела Уитмор. Она узнала, что у Пола за душой ни гроша, и решила помочь ему встать на ноги. Сейчас они, должно быть, в «Тортилья Флэтс». – Волнуясь от мысли, что теперь они действительно остались в зале совсем одни, Клер поспешила продолжить: – Картины Пола многим понравились, я думаю, их бы купили уже в первые часы после открытия салона. Но я за них запросила астрономическую цену и не жалею об этом. Пол теперь стал нашей местной знаменитостью!

– Он отличный парень, и я рад за него. Ему представился шанс – и он воспользовался им. – Многозначительно посмотрев на Клер, Зак добавил: – У каждого должен быть шанс начать все заново.

Это был не вопрос, но по интонации Зака Клер поняла, что он хочет знать, согласна она с ним или нет. Ей снова стало не по себе, и она поспешила принять озабоченный вид.

– Посмотри, у меня пустой магазин, остались одни голые стены. Народ покупал все, что попадалось на глаза! У меня сегодня огромная выручка, ее надо сегодня же сосчитать и отнести в банк.

– Я тебя провожу.

Клер хотела было отказаться, но, вспомнив, что уже поздно, а до банка идти целый квартал по темной улице, согласилась. Потеря этих денег стала бы для ее бизнеса полной катастрофой. Если же Зак будет ее сопровождать, то ей абсолютно ничего не грозит.

Клер пересчитала выручку, уложила деньги в специальную сумку и позвала собак.

– На сегодня все, но завтра – о, боже! – у меня будет горячий денек. Надо навести порядок в зале, достать из запасников новые экспонаты… Когда я только все это успею сделать?

На площади играла какая-то поп-группа; музыка мягкими волнами лилась из мощных динамиков, и ее звуки таяли в черном ночном небе, усыпанном мерцающими звездами. Над горными пиками висела огромная желтая луна, ее призрачные блики падали на скалистые уступы и бесследно тонули в черной бездне горных провалов. По индейским приметам, полная луна, появившаяся в эти дни в чистом небе, предвещала в меру жаркое лето и хороший урожай.

Теплый ночной ветер принес с собой аппетитный аромат тамалевых лепешек с мясом и красным перцем, вокруг курящихся мангалов клубился сладкий дым. У Клер мгновенно засосало под ложечкой, поскольку в сегодняшней суматохе ей было не до еды.

Зак молча шел рядом. Когда они вышли из салона и смешались с толпой на площади, он положил руку ей на талию, и Клер, почувствовав тепло его ладони, сразу напряглась. От его прикосновения по ее телу пробежала легкая приятная дрожь, но она не позволила себе расслабиться. Зак не зря прослыл в их городе плейбоем. Клер напомнила себе, что он так же легко кружил головы и другим женщинам, внося смятение в их чувства.

– Странные вещи происходят последнее время! – с нервным смешком произнесла Клер. В этот момент ей было абсолютно все равно, о чем говорить, главное – не молчать. – Я бы даже сказала – сверхъестественные. Когда Тохоно пришел в салон, чтобы посмотреть на новые картины, я спросила его, кто мог убить Моррела. Угадай, что он ответил.

Зак по-прежнему властно и уверенно обнимал Клер за талию. Казалось, что он ни капли не сомневается в том, что ей это нравится.

– Не знаю, сдаюсь.

– Он сказал, что его убили духи!

– Ничего удивительного, – заметил Зак. Площадь осталась позади, и теперь они шли по темной улице. – Тохоно любит говорить загадками, как и все навахо. Они обожают разные предания и легенды, в которых повествуется о чем-нибудь таинственном. Если что-то не поддается логическому объяснению, они сразу же приписывают это вмешательству духов в жизнь человека.

– Знаешь, а я иногда склоняюсь к мысли, что Тохоно прав. Никто не видел убийцу, никто не слышал выстрела… Может, за Моррелом действительно пришел бестелесный призрак?

Зак пожал плечами, но спорить нелегал, и Клер решила сменить тему.

– Кто это был с тобой сегодня вечером? – спросила она.

– Мой приятель Брэд Игер, – после секундного колебания ответил Зак. – Специальный агент ФБР. Он приехал из Гэллапа, чтобы помочь мне следить за порядком во время родео. Сама знаешь, эти соревнования собирают много разной публики.

Клер усмехнулась. «Как же, – подумала она, – рассказывай сказки!» Она нисколько не удивилась, что ФБР заинтересовалось убийством Моррела. Торговля нелицензионной художественной продукцией наносила огромный ущерб стране, поскольку государство не получало от нее в казну ни цента. Кроме того, она подрывала легальный бизнес, который не выдерживал конкуренции пиратов.

– Знаешь, я вспомнила дело Мэнби. Три четверти века назад его так и не удалось раскрыть. Мне кажется, эти преступления в чем-то похожи друг на друга. Дункан Моррел – второй Артур Мэнби. Тот тоже был мошенником и обманул множество людей. Когда мотив убийства стал ясен, в подозреваемые сразу попало десятка полтора жителей Таоса. Следствие зашло в тупик, и дело пришлось закрыть.

Клер надеялась, что теперь Зак разговорится, однако он не поддался на провокацию. Открыв дежурную депозитную» ячейку, он молча отошел в сторону. Клер положила в автоматическую камеру банковский мешок с сегодняшней выручкой и подумала, что это неплохое начало. Интересно, как отец отнесется к ее успеху. Ей хотелось верить, что он обрадуется, но вполне возможно, что этот неожиданный успех лишь станет причиной их новой размолвки…

Клер подавила тяжелый вздох. Она знала, что угодить отцу чрезвычайно трудно. Он будет доволен своей дочерью только в том случае, если она закроет ненавистный ему салон и начнет работать у него в банке. Клер любила отца и искренне хотела, чтобы между ними было хоть на каплю больше взаимопонимания. Но закрытие магазина стало бы для нее крушением всех надежд.

На площади и прилегающих к ней улицах, на которым по случаю праздника движение машин было перекрыто, толпился народ. Ансамбль на подмостках играл что-то в стиле кантри, и мелодия показалась Клер знакомой.

– Ты только послушай! – Зак удрученно покачал головой. – Это же надо – так испоганить песню! Да, до «Флэш и Расти рутс» этим ребятам далеко.

– Как называется эта песня?

– «Дьявол пришел в Джорджию».

– Вспомнила! Я слышала ее в ночном клубе. В ней есть строки о том, что дьявол пробрался в дом восходящего солнца. Мой салон тоже называется «Восходящее солнце». В тот вечер это совпадение мне показалось забавным, но сейчас мне абсолютно не до смеха. Моррел мертв, а меня подозревают в убийстве!

– В хорошем исполнении эта песня просто хит. – Зак и на этот раз не стал ничего говорить о преступлении. Казалось, что он просто не слышит Клер. – До сих пор никто не спел ее лучше, чем Чарли Дэниэлс.

– Я не знала, что тебе нравится кантри.

Клер с любопытством посмотрела на Зака. Голубые выразительные глаза, опушенные черными ресницами, несколько смягчали его суровое, мужественное лицо.

В мягком свете фонарей он казался просто красивым. Его взгляд проникал ей в самую душу, и Клер пришлось вновь напомнить себе, что чарующего магнетизма Зака следует опасаться.

– Тебя это удивляет? Впрочем, ничего странного. Ведь ты совсем не знаешь меня, Клер.

Она не хотела говорить с ним на эту опасную тему и сделала вид, что не расслышала. Окинув грустным взглядом танцующих людей, Клер подумала, что и сама бы сейчас с удовольствием потанцевала, если бы не убийство Дункана Моррела. При одном только воспоминании о нем у нее сразу же пропадало всякое желание веселиться. Хотя она знала, что теперь дело находится под контролем ФБР, это почему-то не придавало ей оптимизма.

– Если бы ты знал, как я хочу, чтобы в город вернулся тот бородатый незнакомец и подтвердил мое алиби, – с печальным вздохом призналась Клер. – По правде говоря, я до сих пор надеюсь, что это был Пол, но мне неловко спрашивать его об этом. Кроме того, если выяснится, что в «Приюте беглеца» со мной был он, то я просто не смогу с ним работать. А мне бы не хотелось потерять такого талантливого художника.

– Клер, я еще раз повторяю – это был не Пол.

Зак произнес эти слова с такой уверенностью и категоричностью, что Клер насторожилась. «Он действительно знает больше, чем говорит», – подумала она и расстроилась.

У нее было много вопросов, но ни на один из них она не знала ответа. На память внезапно пришло предостережение Тохоно о коварном койоте. Вождь говорил туманно, но, может, в убийстве Моррела действительно замешаны два человека? Клер поежилась от мысли, что в ночь убийства она была в соседнем бунгало, можно сказать – в двух шагах от смерти, Судьба незнакомца, которого, кроме Клер, никто больше не видел, тоже была окутана тайной…

– Послушай, я страшно проголодался. Может, заглянем к Мануэлито и перекусим? – предложил Зак.

Клер хотела было отказаться, но вспомнила, какой бесподобный фаршированный перец готовит Мануэлито, и заколебалась. А Зак так обезоруживающе улыбнулся ей, что она не выдержала и тоже улыбнулась.

– Всегда рад вас видеть! – Мануэлито приветствовал их сердечной улыбкой, показав при этом золотой зуб, тускло блеснувший в свете фонарей. Казалось, что время не властно над старым мексиканцем, с которым Клер познакомилась еще ребенком и который с тех пор ничуть не изменился. – Как всегда, мое коронное блюдо?

– Да! – в один голос воскликнули они и рассмеялись.

Зак достал бумажник и расплатился за двоих. Клер было запротестовала, но вспомнила, что у нее с собой, кроме ключей, ничего нет.

О том, чтобы найти в парке свободную скамью, не могло быть и речи. Они последовали примеру других и стали есть стоя, слушая музыку. Теперь группа исполняла какую-то громкую рок-композицию.

– Уф! – Клер приложила салфетку к губам. – Я всегда говорила, что никто на свете не готовит фаршированный перец лучше, чем Мануэлито.

– Это правда. Нигде тебе не предложат подобной вкуснятины, – согласился Зак. – В Сан-Франциско я часто вспоминал Мануэлито. Думал, вот вернусь в Таос – и первым делом навещу его.

С каждой минутой Зак удивлял ее все больше и больше. Оказывается, в чужих краях он, как и она, скучал по Таосу. Впрочем, для местных жителей долгая разлука с домом всегда была трагедией. Даже приезжие, очарованные неповторимой красотой здешних мест, однажды побывав в Таосе, стремились вновь посетить их город. Однако у Зака о доме должны были остаться самые грустные воспоминания. Что же заставило его вернуться?..

Клер нахмурилась, заметив на площади Олли Хэммонда, который неторопливо шел в их сторону. Хэммонд с добродушной улыбкой приветствовал Знакомых, пожимая им руки или просто кивая. Однако стоило ему увидеть Зака, как на его лице появилось злое, хищное выражение. Как всегда, начальник полиции, кичащийся своей безупречной военной выправкой, был в отутюженной униформе, идеально сидевшей на его крепкой фигуре. Зак тоже был представителем закона, но, в отличие от Хэммонда, никогда не ходил в форме. Клер понимала Зака и знала, что люди гораздо охотнее общаются с блюстителем порядка, если он в гражданском.

– Что это ты тут делаешь, Коултер? – резко спросил Хэммонд. – Почему ты не на стадионе?

Клер с трудом удержалась, чтобы не послать его к черту. Начальник полиции был известен в их городе как абсолютно невоспитанный человек и ярый расист. Индейцы для него были людьми второго сорта, а скорее вовсе не людьми. Кстати, Хэммонд никогда не скрывал своих взглядов. Табличка «Вход собакам и индейцам запрещен» провисела на двери его кабинета несколько лет, пока отцы города не заставили Хэммонда снять ее. Табличка исчезла, но его отношение к коренным жителям не изменилось.

– У меня выходной, – с холодным презрением процедил Зак. – Моя смена начнется с полуночи.

– Да? – Хэммонд насмешливо посмотрел на него и заложил пальцы за ремень. – Ну и как у тебя дела? Ты уже выяснил, кто избил Бэма Стегнера? Может быть, ты даже нашел убийцу Дункана Моррела, а? – спросил он и сам же ответил: – Ни черта ты не выяснил! Ты даже не пытаешься это сделать.

Хотя у Зака внутри все клокотало от ярости, внешне он остался абсолютно спокойным. Однако по его глазам, в которых зажглись недобрые огоньки, Клер догадалась, что он может взорваться в любую минуту. Только сейчас она поняла, как Заку нелегко работать в городе, где многие его ненавидят и в душе желают, чтобы он поскорее свернул себе шею.

Людская молва никогда не щадила Зака. Да, действительно, в юности он не был паинькой и, если его оскорбляли, мгновенно пускал в ход кулаки. Но надо отдать ему должное, он не стал отчаянным бандитом, как предсказывали жители их города. Какие бы сложные чувства Клер к нему ни испытывала, она всегда уважала Зака за то, что он сам сделал себя и всего добился в жизни без чьей-либо помощи.

В эти дни жители города пристально следили за тем, как он вел расследование. Уже ходили разговоры, что если шериф не справится с этим делом, то подаст в отставку. Клер испугалась, что сейчас Зак не сдержится и набросится на Хэммонда с кулаками. Тогда проблем у него только прибавится.

– По-моему, вы ошибаетесь, – решительно вмешалась она. – Я уже давала показания по этому делу, а сейчас у шерифа появились ко мне новые вопросы. – Она встала поближе к Заку.

Начальник полиции удивленно хмыкнул: он, видимо, считал, что дочь Алекса Холта оказалась рядом с Коултером случайно.

– Понимаю, понимаю, мисс Холт. Просто я, как и все в городе, волнуюсь. Время идет, а Коултер ни на шаг не приблизился к убийце.

С этими словами Хэммонд развернулся и продолжил свой путь. Зак хотел было броситься вслед, но Клер схватила его за руку и потянула к площадке для танцев.

– Я хочу потанцевать, пойдем!

– Клер, зачем ты вмешалась в наш разговор? Я и сам могу постоять за себя.

– Я просто вернула тебе долг. – Она оглянулась и бросила на него лукавый взгляд.

– Что за ерунду ты говоришь? Какой долг?

Клер неожиданно остановилась, и Зак налетел на нее.

– Перестань, Зак. Я что, по-твоему, наивная дурочка и ничего не понимаю? Думаешь, я не знаю, кто разукрасил Стегнеру физиономию? Не было никаких хулиганов, это ты его отколотил! А вот и доказательства. – Она мягко прикоснулась к его рассеченной брови, а затем указала на разбитые костяшки пальцев. – Я угадала?

Зак вздохнул.

– Ладно, ты права. Но это был честный поединок. Я снял звезду шерифа и отвез Стегнера в индейскую резервацию, где правосудие вершится по закону силы. Мы дрались один на один. Должен сказать, Стегнер неплохо орудует кулаками: он разбил мне бровь и поставил пару синяков. До сих пор от его ударов у меня болят ребра. Но ему досталось куда больше. Думаю, этот урок он запомнит на всю жизнь и больше не посмеет угрожать тебе.

– Но ты же обещал…

Зак не дал ей договорить, приложив палец к ее губам.

– Нет, Клерг я ничего тебе не обещал и не мог обещать, поскольку такие подонки, как Стегнер, понимают только язык силы. Как ты думаешь, почему он выдумал историю о каких-то головорезах, которые якобы напали на него? Все очень просто: Стегнер хотел выглядеть героем. Он один сразился с целой шайкой бандитов и вышел победителем! Он врет без зазрения совести, чтобы сохранить свое лицо, чтобы такие же, как он, бездельники начали уважать его еще больше.

Клер испытывала противоречивые чувства, слушая Зака. С одной стороны, она была ему благодарна, даже тронута его поступком; с другой, ей не хотелось быть у него в долгу. Потому что она знала, какой благодарности Зак ждет от нее…

– Спасибо, – упавшим голосом произнесла она, а затем, спохватившись, уже жизнерадостно добавила: – Я крайне признательна тебе.

Они с Заком вышли на площадку, когда песня уже заканчивалась. Отзвучал последний аккорд, и народ разразился громкими аплодисментами. Выступавшая группа играла весьма посредственно, но это не имело никакого значения, поскольку люди хотели веселиться и были рады любой музыке. Среднее качество исполнения компенсировалось радостной атмосферой, царившей на площади, неповторимым колоритом города, центральная часть которого не изменилась со времен испанских конкистадоров, и столь же неповторимым очарованием лунной ночи.

Вновь зазвучала музыка – на этот раз какой-то блюз, – и Зак в одно мгновение притянул к себе Клер, обвив руками ее талию. Оказавшись в его объятиях, она смутилась. Казалось, каждая клеточка его крепкого мускулистого тела излучает желание. Когда он прижал ее к груди, серебряная звезда шерифа обожгла Клер огнем. Даже если бы она захотела расслабиться, ей бы не удалось это сделать. Ее охватило какое-то странное напряжение. Руки Зака мягко скользили по ее спине, и эти ласкающие прикосновения успокаивали, но вместе с тем будили в ней тревогу. Медленно покачиваясь в такт музыки, Зак крепко прижимал ее к себе. Глядя на другие танцующие лары, Клер попыталась думать не об его объятиях, а о чем-нибудь другом, но ее старания не увенчались успехом.

Клер снова находилась во власти его мужского обаяния и вынуждена была признаться, что слишком самоуверенно считала себя застрахованной от чар Зака. Ее по-прежнему неудержимо влекло к нему! Чтобы избавиться от неловкого оцепенения, Клер откашлялась и спросила:

– Кто учил тебя танцевать?

– Моя мать. – Глаза Зака потеплели. – Она была удивительным, прекрасным человеком… когда не притрагивалась к спиртному, – после небольшой запинки добавил он.

Клер ответила ему понимающей улыбкой. Зак нежно любил мать, несмотря на то, что ее пагубное пристрастие к выпивке причиняло ему одни только страдания.