Пролог

Луна, появившаяся в ночном небе, повисла над горными вершинами и, словно мощный прожектор, залила землю серебристым светом. Два человека крадучись перебегали от дерева к дереву и затаивались всякий раз, когда легкий ветер с гор начинал шелестеть дрожащими листьями осин. Из ночного клуба неподалеку волнами доносилась музыка, и очередной порыв ветра принес с собой финальное соло на гитаре, виртуозно исполненное каким-то рок-музыкантом. В наступившей затем тишине раздалось гулкое уханье ушастой совы, живущей в дупле старого тополя. Сначала облако закрыло часть луны, а затем медленно наползло на весь диск, погрузив задний двор клуба в непроглядную темень. Двое мужчин, дождавшись полной темноты, вышли из лесочка и подбежали к бревенчатому сараю, где на цепи сидел медведь. Тот, что постарше, без лишнего шума взломал массивный навесной замок и открыл двери. Старые поржавевшие петли пронзительно заскрипели, но в баре вновь заиграла музыка – на этот раз в стиле кантри, – и скрип был заглушен ее звуками. Молодой высоченный парень с всклокоченной бородой остался снаружи, не спуская глаз с задних дверей ночного клуба.

В сарае стояла одуряющая вонь: там пахло прелой соломой и зверем. Медведь, учуяв запах человека, раздраженно заворчал. Когда старший начал осторожно к нему приближаться, медведь присел на задние лапы и оскалил пасть, когда-то полную грозных клыков, но сейчас совершенно беззубую.

– Возьми цепь и тяни! – приказал старший своему напарнику.

Цепь приглушенно звякнула, когда могучий бородач намотал ее на руку и потянул на себя. Медведь съежился от страха. Он ожидал, что за этим неприятным металлическим звуком последует удар по голове, как это случалось всегда, однако прошла секунда, другая, но его никто не бил. Цепь вновь натянулась и звякнула. Медведь потоптался на месте и чуть подался вперед.

– Ну давай же, иди! – поторопил его старший. – У нас мало времени.

Долговязый бородач дернул за цепь, и запуганный медведь, привыкший к жестокому обращению, подчинился и послушно затрусил за ним. Они еще некоторое время постояли около сарая, вглядываясь в темневшие бунгало, выстроившиеся в ряд слева от ночного клуба, но в этом своеобразном мотеле, известном в этих краях как «Приют беглеца», все было тихо. Облако, державшее в плену луну, продолжило свой путь по темному небу, и на землю вновь полился рассеянный серебристый свет.

– Ну все, пора сваливать отсюда, – прошептал тот, что помоложе.

Они направились к небольшому фургону, спрятанному в соснах неподалеку от ночного клуба. Медведь неуклюже ковылял за ними, испуганно вздрагивая каждый раз, когда позвякивала цепь. Раскрыв задние двери пикапа, они закрепили цепь за скобы и вдвоем, громко отдуваясь, затолкали грузного зверя в машину, а затем связали ему передние и задние лапы. Старший молча поднял вверх большие пальцы обеих рук и пошел заводить машину.

– Ну, мохнатый увалень, все – твои мучения закончились, – прошептал парень. Раздалось приглушенное урчание двигателя, и машина с выключенными габаритными огнями скрылась в темноте.

Бородач, оставшись один, поднял голову. Облачка вновь набежали на луну, и все тени в лесу сразу же пропали, слившись с густой темнотой. Снова гукнула сова, и ее протяжный тоскливый крик, казалось, был обращен к звездам, которые мерцали в далеком холодном небе. В эту секунду из ночного клуба послышалась музыка, и бородатый парень углубился в лес, невнятно напевая себе под нос:

– Горы в огне, спасайся, приятель, беги! Сам дьявол сегодня в дом восходящего солнца пришел…

1

Клер Холт пришла на работу позже обычного. Через заднюю дверь она прошла в холл своего художественного салона «Восходящее солнце» и от испуга застыла на месте. У главного входа за стеклянной дверью стоял самый настоящий волк.

Клер любила собак, но Лобо внушал ей животный страх. Он был метисом – наполовину волком, наполовину овчаркой. Его густой серебристо-серый мех ослепительно сверкал в лучах полуденного солнца. У него была благородная осанка, и он безучастно, с каким-то высокомерным, царственным равнодушием смотрел не только на животных, но и на людей, словно все они были его подданными. Наверное, если бы Лобо попал на выставку собак, то его стать была бы по достоинству оценена, однако его глаза заставили бы всех трепетать от страха. Клер боялась этого взгляда – холодного, немигающего взгляда прирожденного и безжалостного убийцы.

Рядом с Лобо стоял его хозяин – человек еще более опасный, чем собака-волк. Магазин Клер располагался немного ниже уровня улицы, поэтому через стеклянную дверь она могла видеть только Лобо и длинные мускулистые ноги его хозяина в линялых, выцветших джинсах.

– Все в порядке, Люси, – Клер успокоила своего золотистого ретривера.

Однако Люси, которая панически боялась больших собак и, завидев их, норовила куда-нибудь спрятаться, должно быть, просто не заметила Лобо. Она преданно смотрела на свою хозяйку и весело помахивала хвостом, а Клер лихорадочно соображала, чем обязана визиту шерифа.

Прошлая ночь… При воспоминании о ней Клер поежилась, охваченная тревожным предчувствием. Она до сих пор находилась в состоянии какого-то гипнотического транса, и все происшедшее казалось ей сном. Она попыталась восстановить последовательность событий, происшедших после полуночи в «Приюте беглеца», но от этого кровь застучала у нее только в висках. В голове крутились обрывочные воспоминания – скорее, даже не воспоминания, а какие-то смутные ощущения…

Клер было ясно одно: сейчас она не готова к встрече с шерифом Заком Коултером и его Лобо.

Тихо охая от головной боли, Клер скрылась в небольшой комнате, которая служила ей офисом и была отгорожена от основного зала перегородкой. Открыв новую пачку молотого кофе, она засыпала его в кофеварку, надеясь, что тройная доза кофеина поможет ей прийти в себя, – и в этот момент мощный удар в дверь заставил задрожать стены магазина.

Если бы кому-то захотелось посмотреть на человека-волка, то ему надо было приехать в Таос и найти шерифа Зака Коултера. В юности он слыл крутым, отчаянным парнем, с которым даже взрослые побаивались связываться. Но сейчас, как это ни странно, он был представителем закона в их городке.

– Иду, иду! – откликнулась Клер. Она вытерла о джинсовую юбку вспотевшие ладони и направилась к дверям; Люси последовала за своей хозяйкой. На самом деле Клер догадывалась, зачем шериф пришел к ней. Она представила, как с притворным спокойствием скажет ему, что абсолютно ничего не знает о том, куда мог подеваться медведь Бэма Стегнера, однако от этого занервничала еще больше. Щелкнув замком, она широко распахнула дверь.

– Доброе утро, шериф.

Зак Коултер стоял на пороге, привалившись мощным плечом к дверному косяку, скрестив ноги в высоких ковбойских сапогах, и молча смотрел на нее. Он был высоким – под два метра, – но вблизи казался еще выше. Может быть, потому что он был в «стетсоне» и в сапогах, а может, потому, что в ней было всего лишь метр шестьдесят пять… Как бы там ни было, он казался просто огромным и невероятно сильным.

Поля шляпы затеняли его лицо и тем самым подчеркивали жесткие складки, пролегшие возле губ, и квадратную челюсть, свидетельствующую о твердом, бескомпромиссном характере. Когда он сдвинул шляпу на затылок, стали видны его голубые глаза, густо опушенные ресницами, и черные как смоль волосы, которые он зачесывал назад. Многие женщины находили его привлекательным именно из-за этих глаз…

Что же касается Клер, то она считала Зака обычным гордецом, и ее возмущали его нахальство и самоуверенность. Он даже не носил на груди звезду шерифа и никогда не появлялся на улицах городка с оружием. Впрочем, стоит ли беспокоиться о таких пустяках, если ни один нормальный человек, который дорожит своей жизнью, не осмелится встать у него на пути. Зак еще в годы юности поражал всех своей безрассудной смелостью, а с годами вообще забыл, что такое страх.

На Клер внезапно нахлынули воспоминания о прошлом, о котором она тщетно пыталась забыть.

Словно наяву, она почувствовала его нежные пальцы на своей щеке, услышала его низкий, взволнованный шепот и клятвы, которыми они обменялись под луной однажды ночью…

Отогнав от себя непрошеные воспоминания, Клер устремила на него убийственный, холодный взгляд, к которому неизменно прибегала, когда хотела кого-нибудь отшить. На всех людей такой неприязненный взгляд всегда оказывал желаемое действие – но только не на Зака.

– Что-то ты сегодня припозднилась. – Он вразвалку вошел в магазин, а за ним следом неспешно затрусил пес.

Клер погладила Люси, чтобы ее успокоить, однако это оказалось излишней предосторожностью. К ее удивлению, Люси не испугалась грозного пса, мало чем отличающегося от волка, а наоборот – приветливо замахала хвостом.

– Если верить табличке, что висит на дверях, ты открываешь салон в одиннадцать, – произнес Зак, растягивая слова. – А сейчас уже начало первого.

Чтобы скрыть замешательство, Клер поправила серебристо-голубую заколку, удерживающую ее длинные русые волосы на затылке.

– У меня выдалось суматошное утро. А зачем, собственно, ты пожаловал? Заинтересовался живописью? Или решил купить что-нибудь из бронзы? – насмешливо спросила она, заранее зная, что услышит в ответ.

– Вот еще!

Зак снял свой «стетсон» и метнул его в воздух, словно тарелку, целясь в бронзовую фигуру индейского вождя, стоящую на небольшом постаменте с латунной табличкой: «Старый апач Дикий Конь». Клер, которая гордилась и дорожила этой работой, неодобрительно наблюдала за его действиями. Широкополая шляпа плавно перелетела через комнату и увенчала голову гордого воина, словно там для нее было самое подходящее место.

– Ладно, раз уж ты пришел, то добро пожаловать.

В прохладном зале повисла напряженная тишина. Внезапно Клер показалось, что этот просторный зал с его белыми стенами, на которых висели работы художников из юго-западных штатов, странным образом уменьшился в размерах. С появлением шерифа, излучавшего самоуверенность, холодную безжалостность и силу, в зале стало как-то теснее, а в воздухе словно соткал ось невидимое поле – зловещее и угрожающее. Клер нисколько не сомневалась: если бы Зак Коултер не был представителем закона, то он был бы преступником.

– Должно быть, вчера у тебя была чертовски бурная ночка, да? – он многозначительно посмотрел на нее и криво усмехнулся.

«Бурная? Нет, не бурная, а просто невероятная ночь!» – подумала Клер. Она знала, что выглядит ужасно: вокруг воспаленных глаз темные круги, бледные губы не накрашены. Однако она с вызовом посмотрела на него и презрительно заметила:

– Моя личная жизнь тебя не касается.

Зак засунул руку в задний карман джинсов – когда-то голубых, а сейчас после бесчисленных стирок приобретших какой-то непонятный грязно-серый цвет. Как он умудрился втиснуть руку в карман, если ткань так плотно облегала его тело, что, казалось, вот-вот лопнет, осталось для Клер необъяснимой загадкой.

Он вытащил из кармана кусочек черного шелка, размером не больше носового платка, и потряс им в воздухе.

– Ты ничего не теряла?

Клер сразу же признала в черном шелке свои трусики и похолодела. Она знала совершенно точно, где их потеряла… О боже, что с ней происходит?! Почему она что-то помнит, а что-то в ее памяти окутано густой, туманной пеленой, сквозь которую не пробиться?

Решив ни в чем не признаваться, Клер надменно подняла брови.

– С чего ты взял, что они мои?

Черт побери, надо же было такому случиться, что их нашел именно Зак! На рассвете Клер покинула бунгало в страшной спешке, однако перед этим она обшарила всю комнату, посмотрела в ванной, заглянула под кровать, но трусиков не нашла. «Растяпа, надо было лучше искать!» – раздраженно подумала Клер. Зак, наверное, наткнулся на них, когда отправился в «Приют беглеца» на поиски пропавшего медведя Бэма Стегнера. Но пусть теперь докажет, что они принадлежат ей!

Зак быстро растянул большими пальцами крошечные трусики и приложил их к ее серебристому ремню. Клер захотелось врезать ему по физиономии, когда на его губах заиграла нахальная, самодовольная улыбка.

– Как видишь, твой размер, Думаю, отпираться бесполезно – они твои.

– На них это написано? – Клер не любила лгать, но сейчас у нее не было другого выхода.

Зак, словно что-то прикидывая в уме, скользнул взглядом по ее лицу, по белесой джинсовой юбке, и, когда его глаза остановились на мягких замшевых туфлях-мокасинах, он, видимо, принял какое-то решение.

– Вчера ночью в «Приюте беглеца»…

– Ах ты сучка! – В салон ввалился Бэм Стегнер. Он хлопнул дверью с такой силой, что подарочная корзинка, искусно сплетенная из юкки, медвежьей травы и желтоватой коры чертова дерева, грохнулась с тумбы на паркетный пол. – Где мой медведь? Отвечай, стерва!

Бэм – массивная туша в полтора центнера весом – был в бешенстве: его глаза яростно сверкали, а нижняя челюсть, напоминавшая ковш мощного дорожного экскаватора, была выпячена вперед. Рыжий кожаный жилет, надетый на голое тело, не мог скрыть огромный живот, горой нависавший над серебряной пряжкой ремня в виде черепа с перекрещенными костями. На жирном бицепсе правой руки красовалась татуировка, изображающая свернувшегося в клубок фантастического змея. Из разинутой пасти змея высовывалось раздвоенное красное жало, которое, затейливо извиваясь, тянулось к плечу. Длинные сальные волосы Бэм заплетал в косичку по моде семидесятых.

Неизвестно, где он сегодня побывал на своем «Харлее», но пятнышки засохшей глины были у него не только на сапогах и джинсах, но и на лбу, и на переносице, и на чахлых бровях. Маленькие, близко посаженные глазки Бэма, удивительно напоминавшие поросячьи, налились кровью. Казалось, еще секунда – и он лопнет от злости. Клер порадовалась в душе, что Бэм нагрянул к ней в тот момент, когда она была в магазине не одна, а с Заком.

Стегнер владел ночным клубом и «Приютом беглеца», и хотя дела в них велись из рук вон плохо, он считался одним из самых богатых людей в Таосе. Основной доход ему приносили не эти заведения, а нелегальный бизнес. В свое время он попался на какой-то махинации и угодил за решетку. Отсидев срок в тюрьме, Бэм вернулся в Таос и вновь занялся своими грязными делишками, однако теперь он был скользким, как угорь, и всегда действовал осторожно и осмотрительно.

Если бы Стегнер не был взбешен, Клер обязательно сказала бы что-нибудь язвительное по поводу его костюма. На сапогах у него красовались здоровенные серебряные шпоры как символ тех времен, когда «Ангелы Ада» держали в страхе всю округу. Еще у Бэма была изрядная коллекция кожаных жилетов, модных в семидесятые годы в среде байкеров. Когда в горы приходила зима и в городке, засыпанном снегом, становилось холодно, Бэм поддевал под жилет какую-нибудь легкую футболку. Но с наступлением весны, а затем все лето и осень он надевал его прямо на голое тело.

– Какой медведь? – невозмутимо переспросила Клер, гордясь тем, что ее голос даже не дрогнул.

Она ненавидела Бэма Стегнера, и сейчас у нее внутри все клокотало от ярости. Однако она изо всех сил старалась сохранять полное спокойствие, справедливо рассудив, что дразнить разъяренного быка просто глупо.

Бэм с угрожающим сопением начал надвигаться на нее. Его серебряные шпоры позвякивали, кулаки сжимались и разжимались, словно он примерялся к ее горлу.

– Не прикидывайся дурочкой! Я еще вчера понял, что ты неспроста заявилась ко мне в клуб. Если я не получу обратно Каддафи, то ты об этом горько пожалеешь!

– У меня нет твоего медведя, и здесь мне его не спрятать. – Она обвела рукой пустынный зал. – Если не веришь – иди и проверь.

Бэм перехватил руку Клер, прежде чем она успела ее опустить, и с силой сжал своей немытой лапищей, вонзив ей в кожу грязные ногти.

– Слушай меня, сучка…

– Отпусти ее! – Низкий голос Зака прозвучал повелительно и резко.

Бэм вздрогнул, словно только что заметил шерифа, и сразу же разжал пальцы, но не сдвинулся с места. От него несло таким невыразимым смрадом, что Клер захотелось тут же броситься в ванную и принять дезинфицирующий душ. Однако она даже не шелохнулась, устремив на него пылающий взгляд.

– Стегнер, убирайся! – приказал Зак. – Я сам с этим разберусь.

– Арестуй эту дрянь! Пусть сидит за решеткой до тех пор, пока не сознается, где Каддафи.

– А он разве не в Ливии, где ему и положено быть? – с издевкой спросила Клер.

Бэм что-то хрюкнул, а затем с ревом ринулся на нее.

Зак стремительно, но с какой-то завораживающей легкостью выбросил руку вперед и схватил эту разъяренную гору мяса за плечо.

– Стегнер, я же сказал – убирайся отсюда, – произнес он, развернув Бэма к себе лицом.

Сам дьявол поспешил бы исполнить приказ, услышав зловещий голос Зака. Стегнер сплюнул и неторопливо направился к дверям, стуча каблуками и оставляя на полированном паркете комочки глины. Казалось, что клокотавшая в нем злоба окутывает его темным облаком ядовитых паров.

– Если я не получу Каддафи, то ты, стерва, мне за это заплатишь! – бросил он в дверях.

– Стегнер, – резко произнес Зак. Его голос, отразившись от стен звонким эхом, заметался по залу. – Я слышал угрозы. Запомни: если с Клер что-нибудь случится, то я из-под земли тебя достану.

Бэм с грохотом захлопнул дверь, и только чудо спасло задрожавшие стеклянные витрины. У Клер гора с плеч свалилась. Она облегченно вздохнула, почувствовав невероятную слабость в ногах. Естественно, она догадывалась, что Стегнер придет в бешенство, когда узнает о пропаже медведя. Но она не подозревала, что он осмелится нагрянуть к ней средь бела дня и угрожать. Клер хотелось поблагодарить Зака за поддержку, но гордость не позволила ей сделать это.

– Ты, похоже, спятила. – Зак поднял ее голову за подбородок. – Зачем ты дразнила Стегнера? Теперь он начнет охотиться за тобой.

Клер равнодушно пожала плечами, притворившись, что это ее нисколько не волнует.

– У меня здесь есть пистолет, и еще один я держу дома, – приврала она.

– Не вздумай связываться со Стегнером! Слышишь? Я сам разберусь с ним.

Зак провел подушечкой большого пальца по ее нижней губе, а затем вновь поднял ей голову так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. Ощутив на губах это мягкое прикосновение, Клер почувствовала, как ее сердце учащенно забилось. Взгляд Зака обвораживал. Клер знала, что женщины ходят за ним табунами, готовые в любую секунду по щелчку его пальцев улечься с ним в постель. Но она не настолько глупа, чтобы повторять ошибку, которую однажды уже совершила! Тот урок она запомнила на всю жизнь.

Клер ударила его по руке и в негодовании воскликнула:

– Так я тебе и поверила! Я знаю, как ты разобрался с ним, когда он мучил несчастного Каддафи.

Если бы взгляд мог разить наповал, то она бы сейчас распрощалась с жизнью.

– Закон не запрещает держать ручного медведя, – сверкнув глазами, произнес Зак.

– Каддафи не был ручным, и ты это прекрасно знаешь. – Ее голос с каждым словом становился громче, хотя она старалась изо всех сил сдерживать свои эмоции. – Стегнер назвал его Каддафи, чтобы сыграть на патриотических чувствах людей, чтобы им не было жалко медведя, когда он устраивал с ним схватку и избивал беззащитного, изнуренного голодом зверя у них на глазах. Каким же выродком надо быть, чтобы получать от этого удовольствие! Стегнер вырвал медведю все клыки и когти и, естественно, всегда выходил победителем из этих схваток. Скажи мне, это законно?

– Можешь не рассказывать, я видел фотографии, которые ты расклеила по всему городу. Но мне ни разу не удалось застукать Стегнера за подобным занятием. Впрочем, если бы мне повезло и я поймал его за руку, то был бы бессилен что-либо сделать, потому что он не нарушил закон.

– Почему ты не арестовал Бэма за грубое обращение с животными? Ты ведь знал, что он держит медведя взаперти в грязном сарае и почти не кормит его. Почему?

– Я пытался, и ты это знаешь. Я вызвал инспектора, который занимается проблемами животных, и он нашел, что условия содержания медведя удовлетворяют установленным требованиям.

– Стегнер подкупил его!

– Вполне возможно, – устало кивнул Зак, которому надоел этот бесполезный спор. – Но у меня нет никаких доказательств. Как бы то ни было, медведь принадлежал Стегнеру, был его собственностью, а кража собственности преследуется по закону штата.

– Я не крала Каддафи, – заверила его Клер. – Можешь обыскать весь магазин, мой дом, меня…

– Как скажешь.

Зак устремил на нее внимательный взгляд. Сначала его глаза скользнули по русым волосам Клер, затем задержались на ее зеленых глазах, а потом надолго остановились на губах. Она нервно поежилась, заметив, как он жадно смотрит на ее губы. Вслед за этим Зак перевел взгляд на ее шею, Потом – на грудь, и здесь его глаза застыли, устремленные в нижнюю точку выреза блузки.

Многие посетители магазина восхищались украшением, которое Клер носила на груди. Это было изящное изделие из чистого серебра в виде солнца с лучами неравномерной длины и большой бирюзовой вставкой в центре. Она носила это украшение вместе с бирюзовыми серьгами, надеясь, что покупатели заинтересуются и другими изделиями местного ювелира. Однако Зака абсолютно не интересовало красивое украшение – он не сводил глаз с затененной ложбинки между ее грудями.

– Мне придется тебя раздеть, иначе обыск будет не полным. – Зак как-то криво усмехнулся, и возле губ с одной стороны пролегли тонкие морщинки. Очевидно, многие женщины, с которыми он общался, находили эту его ухмылку очаровательной.

Затаив дыхание, Клер неожиданно подумала, как, наверное, приятно ощущать прикосновения его больших сильных рук, скользящих по обнаженному телу… Эта мысль сразу же показалась ей абсолютно нелепой, а потом, когда ее сердце учащенно забилось, Клер просто разозлилась. Ее возмутило то, что Зак, который готов волочиться за каждой юбкой, минуту назад прикасался к ней – и ей это нравилось.

– Зак, хватит шутить! Я говорю совершенно серьезно – я не крала Каддафи и не знаю, где он сейчас находится.

– Но ты знаешь, кто это сделал, не так ли?

– Не имею ни малейшего представления. Но, сказать по правде, я рада, что у Стегнера больше нет медведя.

Зак медленно приблизился к ней, и Клер невольно попятилась к стене.

– Ладно, хватит об этом. Я пришел к тебе не из-за Каддафи, мне сейчас не до него. Сегодня ночью в «Приюте беглеца» кто-то разнес голову Дункану Моррелу.

Дункан мертв?! Эта новость потрясла Клер. У нее перехватило дыхание, перед глазами пошли огненные круги, и на секунду она даже забыла о мучительной головной боли. Она всегда презирала Моррела, но не испытывала к нему ненависти и не желала ему смерти. Было невероятно трудно представить, что Дункан Моррел, известный своим взбалмошным, скандальным характером, отошел в мир иной.

– Его застрелили?

– Да, и мне не нравится, что это случилось в нашем тихом, мирном городке. Я сделаю все, чтобы найти убийцу.

– Но кто это мог сделать? Зак пожал плечами.

– Стегнер утверждает, что это твоих рук дело.

– Чушь! – с жаром воскликнула Клер, чувствуя, как ее охватывает тревога.

Моррел был ее конкурентом в бизнесе, и все знали, что они не испытывают друг к другу симпатии. А поскольку она всю ночь до рассвета провела в «Приюте беглеца», естественно, подозрение сразу же упало на нее. Однако самое ужасное состояло в том, что Клер плохо помнила, что случилось этой ночью…

Зак скомкал шелковые трусики и небрежно затолкал их в задний карман.

– Почему же? Вполне логичное предположение, даже если оно исходит от такого подонка, как Стегнер. Не секрет, что Моррел переманил к себе художника, который приносил тебе наибольший доход, и что из-за этого вы враждовали.

– Никого он не переманил. У меня не было никакого контракта с Невадой. – Клер очень старалась скрыть досаду и горечь, но это у нее плохо получалось. Она открыла талантливого художника давным-давно, когда еще работала в Фениксе в картинной галерее и копила деньги, чтобы открыть свой собственный магазин. Она, можно сказать, взрастила талант Невады, но затем, когда тот стал известным, Моррел и в самом деле переманил его к себе. – Невада сам вправе решать, в каком салоне выставлять свои работы.

– Это так, – согласился Зак. – Но все знают, что однажды ты обвинила Моррела в том, что он продает репродукции и гравюры с поддельным сертификатом.

Клер этого и не отрицала.

– Да, действительно, но не только я одна. Многие подозревали, что он торгует подделками. Слушай, я презирала Моррела, но я его не убивала!

– Хорошо. – Зак приблизился почти вплотную» и она почувствовала тонкий аромат туалетной воды, которой он пользовался. – Предположим, я поверю тебе. Но как ты объяснишь, что в соседнем бунгало я обнаружил твои трусики и женский кошелек – твой кошелек?

– Мой?!

Клер смутно помнила, как, войдя в бунгало, сняла с плеча сумочку и отбросила ее в сторону, куда-то в темноту. Неужели кошелек выпал из сумочки в этот момент? Черт! И трусики, и кошелек – не слишком ли много?

2

– Это не мой кошелек!

С этими словами Клер бросилась в свою комнату за сумочкой. Схватив ее, она вытряхнула содержимое на письменный стол, изрядно захламленный бумагами и какими-то ненужными безделушками.

Чековая книжка, блокнот, ключи, несколько мелких монет… Но кошелька в сумочке не оказалось.

Клер со стоном упала на стул. Прошлая ночь… Клер не сомневалась в том, что в ее бокал с коктейлем что-то подсыпали: слишком много событий, происшедших вчера, напрочь стерлись из памяти или были окутаны туманной дымкой. Однако она отчетливо помнила, что в номере, куда она пришла, сумочка с глухим стуком упала на пол. Должно быть, в этот момент из нее выскочил кошелек.

Господи, что за наваждение?! В ее памяти всплыла комната, погруженная в темноту, и в этой комнате она была не одна, а с каким-то мужчиной…

– Мне почудилось, или я действительно почувствовал запах кофе? – Зак нарушил ее уединение, войдя в комнату.

– Налей себе сам. – Она кивнула на кофеварку, оттягивая начало неприятного разговора. Ей нужно было срочно найти какое-нибудь правдоподобное объяснение тому, каким образом ее кошелек мог оказаться в «Приюте беглеца».

Зак наполнил ароматным кофе две кружки и протянул одну Клер.

– Кошелек черного цвета. Я видел такой у тебя.

Клер взяла кружку, не поднимая глаз на Зака.

– Должно быть, у меня его украли, когда я танцевала, – беззаботно заявила она, решив, что такое объяснение наверняка удовлетворит шерифа и он отвяжется от нее со своими вопросами.

Зак небрежно сдвинул бумаги, лежащие на столе, и сел на край, боком к ней.

– Неужели? – Его нахальная ухмылка не оставляла сомнений в том, что он не купился на уловку. – Так, значит, тебя обокрали? И сколько же, по-твоему, денег взял вор?

– Откуда я знаю? Я даже не помню, сколько было в кошельке.

– Чтобы ты не ломала голову, я тебе подскажу: там были кредитные карточки и десять долларов с небольшим. Только мне не верится, что вор стал бы красть кошелек только затем, чтобы затолкать его между кроватью и стеной в одном из бунгало в «Приюте беглеца». Тебе не кажется странным, что он не позарился на деньги и кредитные карточки?

Клер решила стоять на своем и с равнодушным видом пожала плечами, однако у нее не хватило смелости посмотреть ему в глаза. Она ненавидела ложь, но говорить сейчас о том, что случилось с ней сегодня ночью в «Приюте беглеца», не было ни малейшего желания. Шериф вел себя слишком вызывающе и нагло. А за такую манеру одеваться его самого следовало бы арестовать и обвинить в оскорблении общественной нравственности. Хотя на нем были джинсы и рубашка, они не скрывали его мощного тела, и Клер считала, что он выглядит чересчур сексуально.

– Может, отдашь мне мой кошелек? – Она с невинным видом протянула руку, хотя догадывалась, что кошелька при нем нет: спрятать кошелек в карман плотно обтягивающих джинсов не исхитрился бы даже он.

Перед тем как ответить, шериф сделал большой глоток кофе, устремив на Клер поверх края кружки изучающий взгляд.

– Все улики находятся в участке.

– Улики?! – возмущенно воскликнула она, вскочив на ноги. – Подожди минуточку…

– Нет, это ты подожди! – перебил ее Зак. – На моей территории произошло убийство, и убийца до сих пор разгуливает на свободе. Но это ему с рук не сойдет, я его обязательно разоблачу. Ты сможешь забрать свои вещи из участка, когда дело будет закрыто.

– Но мне нужны водительские права! Кроме того…

– Что тебе сейчас нужно, так это алиби. – Он как-то странно посмотрел на нее. – Так как, дорогуша, есть у тебя алиби или нет?

Клер вздрогнула, по спине у нее пробежал холодок, а лоб покрылся испариной. Естественно, у нее не было алиби! Однако ей удалось собрать свою волю в кулак и с вызовом бросить ему в лицо:

– Это еще зачем? Я, что, попала в подозреваемые? Может, мне позвонить адвокату?

Зак не спешил с ответом. Он вновь сделал большой глоток кофе и только после этого произнес:

– Если ты считаешь, что он тебе нужен, то звони.

– Я не убивала Дункана Моррела! – в отчаянии воскликнула Клер.

– Сначала давай поговорим о твоем алиби. Итак, ты пришла в ночной клуб с Сетом Рэмси, правильно?

Из опасения, что голос может ее подвести, Клер молча кивнула в ответ. Попробовав «термоядерный» кофе, она почувствовала, что кровь быстрее заструилась по жилам, разгоняя туман в голове.

– Скажи, чего ради ты заявилась в клуб к Стегнеру, если вы открыто враждовали из-за медведя?

– Это была идея Сета. Он хотел послушать «Флэш и Расти рутс». В Таос уже давно не приезжали такие известные группы, как эта. К сожалению, они выступали только в ночном клубе Стегнера.

Зак прищурился – его голубые глаза, оказавшись в тени густых ресниц, потемнели до глубокой синевы, – а затем с усмешкой кивнул:

– Что верно, то верно.

Было совершенно очевидно: он догадывается о том, что она что-то скрывает от него.

«Прекрасно, – решила Клер, – пусть докажет это».

– После танцев вы с Сетом пошли к нему домой или провели ночь у тебя?

Краем глаза Клер заметила промелькнувшее в глубине зала золотистое пятно. Повернув голову в ту сторону, она увидела Люси, которая кружила вокруг тумбы с каким-то экспонатом; ее хромота стала почему-то еще заметнее. Лобо не отставал от нее ни на шаг. Кивнув на собак, Клер попробовала сменить тему разговора.

– Что это твой Лобо так увивается вокруг моей Люси? Что ему нужно от нее?

– А ты не догадываешься? – он криво усмехнулся. – Как любой мужик, он держит нос по ветру и…

– Ты просто омерзителен!

– В твоих устах это звучит как комплимент.

Клер щелкнула пальцами и скомандовала:

– Люси, ко мне!

Обе собаки тут же направилась к ней, причем Лобо, прошедший прекрасную подготовку, уселся у ног своего хозяина, не сводя глаз с Люси.

– Вернемся к нашему разговору: ты ночевала у Рэмси?

– Нет, Рэмси проводил меня, и я сразу легла спать.

Клер решила ни за что не признаваться в том, что Рэмси не подбросил ее до дома, а главное – в том, что на самом деле она вернулась к себе только на рассвете. В конце концов, ее тайна не имеет никакого отношения к преступлению, а шериф докопается до истины и без ее откровений.

– Ты действительно подозреваешь в убийстве меня?

– Не только тебя – у меня большой список подозреваемых. В нашем городке проживает около пяти тысяч человек, и половина из них могла желать смерти Моррелу. – Он поставил кружку с кофе себе на колено. – Вообще-то, убийства можно условно разделить на категории: люди убивают или из-за денег, или из ревности.

Клер пожала плечами.

– Дункан не только продавал поддельные гравюры, он еще проворачивал сомнительные сделки с недвижимостью. Может, он кого-то крупно одурачил и ему просто отомстили?

Под колючим взглядом Зака ей стало неуютно.

– А как ты думаешь, для чего Стегнер держит «Приют беглеца»? – спросил он.

– Ну… – Клер смутилась. – Да это, вообще-то, всем известно: он установил почасовую оплату для тех, кто захочет снять номер. Обычно так делают в мотелях.

– Верно. И этот мотель – что-то вроде прикрытия для его нелегального бизнеса: наркотики, проституция… Кроме того, там часто развлекаются всякие сексуальные извращенцы.

– И тебе, естественно, ни разу не удалось поймать его с поличным, – язвительно заметила она и в ту же секунду пожалела о том, что эти слова слетели с ее губ. Черт, ну почему она не думает, прежде чем что-нибудь сказать?! Умный человек не стал бы насмехаться над Заком Коултером.

Глаза шерифа сузились, и в них появился холодный стальной блеск, от которого у Клер по коже побежали мурашки. Зак славился своим крутым, вспыльчивым характером еще с юношеских лет, и не помнить о том, что он заводится с полуоборота, было просто глупо.

Клер вспомнила, как он с безрассудной смелостью бросался с кулаками на любого, кто напоминал ему о том, что его мать – алкоголичка. Иногда он затевал из-за этого драку даже с целыми уличными бандами. Можно было издеваться над Бэмом Стегнером, но только не над Заком Коултером!

– Ничего серьезного за «Приютом беглеца» не числится. Там мне удалось арестовать лишь несколько человек за то, что они баловались наркотиками, да парочку проституток, – холодно произнес Зак. – У меня слишком мало людей, чтобы уследить за всем, что творится в округе. А для того, чтобы обратиться в полицейское управление штата за помощью, мне нужны веские доказательства того, что в этом мотеле действительно ведется крупная игра.

Клер вновь захотелось напомнить ему, как он «помог» бедному Каддафи, но она благоразумно промолчала, вовремя вспомнив о том, что ее подозревают в убийстве. А в такой ситуации лучше не ссориться с представителем закона.

– Раз тебе известно, что «Приют беглеца» пользуется дурной славой, почему ты не допускаешь мысли о том, что Моррела убили на почве ревности? Там полно проституток, и совершенно очевидно, что он провел ночь с одной из девиц.

Несколько секунд Зак внимательно изучал Клер, а затем произнес:

– Поговорим лучше о тебе. Кто из знакомых мог видеть тебя в ночном клубе Стегнера?

Клер задумалась. Она хорошо помнила, что почти не смотрела вокруг, когда сидела за столиком в баре. Ее сердце отчаянно билось: ведь она одна знала о предстоящем похищении Каддафи, которое должно было произойти до наступления полуночи.

– Думаю, меня видела Анжела Уитмор и ее… э… ее личный тренер. Они сидели за соседним столиком.

– Итак, Анжела со своим хахалем, который по годам годится ей в сыновья. Кто еще?

Клер хотела заступиться за свою лучшую клиентку, но спорить с Заком было бесполезног Кроме того, он говорил правду. Анжела была одинокой состоятельной женщиной, которая могла позволить себе купить не-только приглянувшуюся картину, но и молодого любовника.

– Еще там был Невада. Он сидел за столиком не один, с ним были какие-то две женщины. Я их не знаю, но выглядели они вполне прилично.

– Две женщины? Так-так, похоже, в нашем городке все погрязли в пороке…

Клер с неприязнью покосилась на Зака, который с нахальным видом сидел у нее на столе, поигрывая шариковой ручкой. Кто бы это говорил! Невада по сравнению с Заком был просто невинным агнцем.

– Честно говоря, в зале было полно людей… – Клер нахмурила лоб, а затем воскликнула: – Вспомнила! Я видела там и Ловелла Хопкинса! Ты его должен знать – у него художественный салон по другую сторону площади. Может, там был и еще кто-то из моих знакомых, но я не берусь это утверждать, поскольку в зале царил полумрак. Кроме неоновой рекламы над стойкой бара да свечей на столиках, там не было другого освещения.

Клер понимала, что в ее же интересах рассказать Заку всю правду, и все-таки не призналась, что после первого бокала у нее сразу закружилась голова, а после второго она полностью отключилась. Наверное, Стегнер приказал подсыпать ей в коктейль снотворное, а может – какой-нибудь наркотик. Клер решила, что, когда у нее не останется выбора, она расскажет Заку, в каком состоянии была в тот вечер, а пока ему об этом лучше не знать.

– Ну, хорошо.

Зак легко соскочил со стола и пружинистым шагом направился к двери. Лобо бесшумно последовал за ним, оглядываясь на Люси, весело виляющую хвостом. Клер не переставала удивляться странному поведению своей собаки, которая обычно прижималась к ее ногам, завидев какого-нибудь грозного пса.

– Возможно, позже у меня появятся к тебе еще вопросы, – бросил Зак через плечо, взявшись за ручку двери.

– Подожди! Я…

Зак резко остановился, и Клер, которая шла следом, налетела на него. От неожиданности она ухватилась за его плечо – и мгновенно отпрянула, прижавшись спиной к тумбе с каким-то экспонатом.

– Хочешь что-то сказать?

– Нет… То есть да. – Клер смутилась и принялась разглядывать свои туфли-мокасины, вышитые бисером. – Ты кому-нибудь уже сказал, что нашел Мой кошелек? Я боюсь, что огласка повредит моему бизнесу… Может, ты не будешь никому ничего говорить про меня?

Зак заложил пальцы за кожаный ремень и внимательно посмотрел на Клер. Он стоял спиной к окну, освещенному ярким солнцем, поэтому она не видела его лица, а только силуэт. И внезапно ей показалось, что перед ней стоит не шериф Таоса, а юный сорванец, которого она когда-то знала и которого побаивался весь город.

Клер вспомнила, как однажды они встретились в горах на берегу озера. Все считали Зака Коултера крутым и жестоким парнем, у которого в груди не сердце, а кусок льда, однако Клер думала иначе. Она знала, а вернее – чувствовала, что у Зака чуткая и ранимая душа. В тот далекий день он, как и сейчас, стоял на фоне ослепительного солнца. А она подошла к нему и робко поцеловала. Сейчас Клер сожалела об этом: из-за того поцелуя слишком многое изменилось в ее жизни…

– Сознайся, принцесса, ты не хочешь, чтобы об этом узнал твой дорогой папочка? – Его насмешливый голос вернул ее к действительности.

– Да, – кивнула Клер и торопливо добавила: – Но дело не только в этом. Все знают, как я отношусь к этому подлецу Стегнеру, который мучил Кадцафи. Если станет известно, что мой кошелек…

– Но ты ведь сама сказала, что многие видели тебя в ночном клубе. Имеет смысл скрывать только то, что ты была в «Приюте беглеца». Кстати, что ты там делала?

– Я же говорила, что была там, – заметила Клер. – А кошелек у меня наверняка украли. – Она отвела глаза. – Просто мне не хочется, чтобы эта история попала в газеты. Если это случится, то моему бизнесу придет конец.

– Интересно, с чего ты взяла, что я буду тебе помогать? – Он криво усмехнулся. – Случись у меня подобные неприятности, ты бы пальцем не пошевелила, чтобы помочь мне. Ведь так?

У Клер невольно сжалось сердце, когда она услышала, с какой глубокой горечью он произнес эти слова. Она вернулась в Таос год назад, а годом раньше в город возвратился Зак. Клер была уверена, что их пути никогда больше не пересекутся, что Зак забыл о ее существовании. Видимо, она ошибалась.

– Извини, я…

– Ты ни в грош меня не ставишь, обращаешься со мной, как с дерьмом, и при этом просишь о помощи?

– Я не сделала ничего противозаконного! Я…

– А ты не подумала о том, что за услуги полагается платить?

– Платить?.. Видишь ли, сейчас у меня нет денег, все средства я вложила в дело. Отец не дал мне ни цента. Ты же знаешь: он был против того, чтобы я снова открыла салон, который когда-то принадлежал матери. Он предлагал мне заняться каким-нибудь другим бизнесом – например, открыть магазин одежды и продавать туристам футболки. А таких магазинов в нашем городе море.

После ее слов наступила полная тишина – они оба погрузились в воспоминания, которыми не хотели делиться друг с другом. Когда молчание стало тягостным, Клер вновь заговорила:

– Я работала в Фениксе, чтобы накопить денег, и мне действительно удалось открыть художественный салон. Но сейчас я едва свожу концы с концами. Этот сезон решит все: или я выкарабкаюсь, или мне придется закрыть магазин.

На какую-то долю секунды его взгляд потеплел. А может, ей это просто показалось?..

– Ты что, и в самом деле решила, что я говорю о взятке?

Зак смотрел на нее так пристально, что Клер показалось, будто он раздевает ее взглядом.

– Между прочим, есть закон, запрещающий сексуальные домогательства! – с неприязнью произнесла она. Его вызывающее поведение начало ее раздражать. Он вел себя так, словно прибыл с другой планеты, где не знают, что такое хорошие манеры.

Может, раньше его и можно было одернуть и поставить на место, но сейчас Зак даже бровью не повел. Наконец он оторвал глаза от ее груди, усмехнулся, а затем внезапно расхохотался. Собаки подняли морды и уставились на него.

– Сексуальное домогательство?! Золотце мое, ничего похожего у меня даже в мыслях не было! Просто я хочу, чтобы при встрече ты не переходила на другую сторону улицы, а здоровалась со мной, вот и все.

Он снял «стетсон» с бронзового вождя апачей, небрежно водрузил шляпу себе на голову и, шутливо отсалютовав на прощание, вышел из салона. Лобо потрусил за ним следом. Клер закрыла глаза, чувствуя, что ее щеки пылают от стыда и гнева. Черт, как легко ему удалось ее провести!

– Можно подумать, что из-за этого стоит расстраиваться. У меня есть более серьезные проблемы, – пробормотала она и поежилась, представив себе комнату, погруженную в кромешную тьму, в которой она провела ночь.

Вчерашнее поведение было абсолютно не в ее характере, оно выходило за рамки здравого смысла. Клер даже не подозревала, что способна совершить подобную глупость. Если бы ее не одурманили с помощью какого-то зелья, то она бы никогда не пошла с первым встречным в «Приют беглеца»! Но что сделано, то сделано, и теперь ее подозревают в убийстве.

Клер открыла глаза в тот момент, когда в салон, как ураган, влетела Ванесса Трент.

– Вот это да! Аж мурашки бегут по коже! – вместо приветствия воскликнула Ванесса и, повернувшись спиной к Клер, принялась наблюдать за Заком, который в этот момент открыл дверь джипа для своего пса.

– Ты о собаке? – уточнила Клер. – Эта псина наполовину волк.

– Да нет же, я говорю об этом парне. Вот кто самый настоящий волк! Кто он такой?

– Зак Коултер – наш шериф, – разочарованно произнесла Клер.

Она думала, что Ванесса пришла к ней, чтобы купить что-нибудь из живописи или бронзы. Но хотя Ванесса была актрисой, ее, к сожалению, больше интересовал секс, чем искусство. Они не были близкими подругами, однако Ванесса, нисколько не смущаясь, часто рассказывала ей о своих постельных авантюрах. Клер сочувствовала ей: Ванессу приглашали сниматься не потому, что она была хорошей актрисой, а из-за ее сексапильной, эффектной внешности.

Ванесса действительно была потрясающе хороша: длинные черные волосы и синие, как сапфиры, глаза притягивали к ней взгляды мужчин, словно магнит. Женщины, правда, были не прочь позлословить на ее счет. Говорили, что над роскошной грудью Ванессы поработал голливудский хирург-косметолог и что за операцию ей пришлось заплатить чуть ли не половину своего состояния. Но Клер не слушала их сплетни. Она считала, что Ванессе просто повезло: природа одарила ее красотой и великолепной фигурой.

– Шериф?! Серьезно? – Ванесса провожала взглядом джип, пока тот не скрылся за поворотом. – А я думала, что шериф – тот парень в полицейской форме, которого мы видели…

– Нет. Олли Хэммонд – начальник полицейского участка в городе, а Зак следит за порядком во всем округе.

– Ух ты, представляет закон в округе! – Глаза Ванессы жадно засверкали. – Знаешь, этот шериф выглядит как настоящий плейбой. Похоже, он знает толк в сексе. Что скажешь?

Клер равнодушно пожала плечами, словно ей не было никакого дела до шерифа. Но она, разумеется, прекрасно знала, что о его любовных похождениях ходили самые невероятные слухи – Зак Коултер, как в свое время его отец, снискал в их городе славу донжуана.

– У меня еще не было любовника-шерифа, – задумчиво произнесла Ванесса, а затем внезапно оживилась: – Расскажи мне о нем! Он женат?

– Нет, – покачала головой Клер.

Она и сама иногда задумывалась, почему Зак до сих пор не женился. Этому можно было найти только два объяснения: или он боится повторить ошибку своего отца, чья жизнь трагически оборвалась из-за неудачного брака, или потому, что холостяцкая жизнь, не отягощенная никакими обязательствами, его вполне устраивала.

Ванесса нетерпеливо облизала губы и потребовала:

– Расскажи мне о нем поподробнее.

– Да я, собственно, не так уж и много о нем знаю, – солгала Клер. – Зак родился и вырос здесь, в Таосе. Его отец владел небольшим фотоателье, а мать… э… короче говоря, у нее были проблемы с алкоголем.

– Невероятно! У меня с ним, оказывается, много общего: мой папаша тоже любил пропустить стаканчик. Да и сейчас он частенько бывает под мухой.

Клер не стала уточнять, что мать Зака была самой настоящей алкоголичкой.

– Зак рос сам по себе, за ним никто не следил. Он вечно попадал в какие-нибудь неприятности – особенно после того, как его отец погиб в автомобильной катастрофе.

– Ах, как это трагично! – Ванесса театрально подняла глаза к небу, а Клер подумала про себя, что несчастный случай с Коултером-старшим действительно имел трагические последствия: он перевернул жизнь не только Зака, но и ее самой. Однако она не собиралась делиться ни с» кем воспоминаниями о тех днях – тем более с Ванессой.

– После окончания школы Зак надолго исчез из нашего городка. Никто ничего не знал и не слышал о нем. Все думали, что он вляпался в какую-нибудь историю и угодил в тюрьму.

– А его мать? Он, что, не звонил ей и не навещал ее?

Клер отвела глаза. Мелани Коултер погибла еще более нелепо – она просто-напросто замерзла однажды зимой в городском парке. До сих пор Клер испытывала жгучий стыд при воспоминании о смерти матери Зака, похороны которой стали позором для всего Таоса. Ее похоронили в общей могиле за счет муниципалитета, и только деревянный крест, который Зак сам поставил на месте ее погребения, напоминал миру о том, что Мелани Коултер жила на свете. И о том, что у нее был бесстрашный сын-забияка, готовый всегда встать на защиту ее чести…

Хотя с тех пор прошло добрых полтора десятка лет, Клер помнила, как ее отец не позволил ей помочь Заку. Он преградил ей дорогу, когда она направилась к выходу из банка, зажав в руке двадцатидолларовую банкноту. Это были все ее деньги, и она хотела отдать их Заку на похороны его матери. Она смотрела сквозь слезы, как Зак гордо развернулся и пошел от них прочь, подняв воротник своей единственной тонкой куртки, подгоняемый завывавшей на улице метелью. Ни одна живая душа в городке не пришла ему на помощь, никто не одолжил ему денег, чтобы он смог устроить своей матери приличные похороны… Конечно, тех двадцати долларов не хватило бы даже на то, чтобы установить жестяную табличку на могиле Мелани Коултер. Но Зак бы понял и по достоинству оценил ее благородный жест. В тот момент важен был сам факт, что хоть кто-то предложил ему помощь.

– Его мать умерла, когда он еще учился в школе.

Должно быть, голос Клер дрогнул, когда она ответила Ванессе, поскольку та мгновенно вскинула голову, и ее глаза округлились от удивления:

– Между вами что-то есть?

– Ну, что ты! Конечно же, нет! – выпалила Клер.

Она не стала говорить ей о том, что в последнее школьное лето они с Заком проводили вместе все дни напролет и что смерть Коултера-старшего и высокомерное поведение ее отца положили конец их детскому роману.

– Не понимаю, как он смог стать шерифом?

– Его назначили на место прежнего шерифа, который неожиданно скончался. Оказывается, Зак закончил полицейскую академию в Сан-Франциско, а затем какое-то время работал там же в муниципальной полиции, в отделе по расследованию убийств.

– Сан-Франциско! – с благоговением произнесла Ванесса. – Мой любимый город. Почему он поменял такой интересный город на это захолустье? Ой, что я говорю! – Ванесса смущенно прикрыла рот пальцами, на длинных ногтях сверкнул перламутровый лак. – Извини. Понимаешь, я люблю Таос, но только… в небольших количествах. Если бы у меня сейчас была работа, ни за что бы здесь не торчала. Ужасно скучно, никаких развлечений. Не понимаю, что забыл в Таосе такой роскошный мужчина.

Клер пожала плечами. Многие местные жители недоумевали, почему Зак Коултер вернулся. Их шокировало то, что он не побоялся вновь появиться в родном городе, где у него когда-то была такая дурная слава. Некоторые даже спорили, делая ставки на то, что вскоре он отсюда сбежит. Однако прошло уже три года с тех пор, как Зак вернулся, – а он и не думал уезжать.

Ванесса с любопытством посмотрела на Клер.

– А зачем шериф заходил к тебе?

– Задавал вопросы о Дункане Морреле. Прошлой ночью его кто-то застрелил.

– Что?! – На мгновение кровь отхлынула от лица Ванессы, она побледнела, а затем на ее щеках появился неестественно яркий румянец. – Какой кошмар!

Прислонившись к стене, она устремила отрешенный взгляд на площадь и вдруг горько заплакала. Чтобы сдержать слезы, она закрыла глаза, но ее пушистые черные ресницы вскоре стали мокрыми, и слезинки покатились по ее щекам. Клер смотрела на нее в растерянности и не находила слов утешения. Слезы Ванессы стали для нее полной неожиданностью: кто бы мог подумать, что Ванесса – довольно известная актриса – расстроится из-за смерти Дункана Моррела – дешевого проходимца и абсолютно никчемного типа. А впрочем, актрисы – тонкие натуры, они склонны к излишней драматизации событий.

Ванесса вытерла глаза платочком, произнесла срывающимся голосом:

– Дункан только что вернулся из Лос-Анджелеса. Я заходила к нему в салон и купила десять самых дорогих гравюр. Он был такой жизнерадостный, такой веселый… Разве можно было представить себе, что он скоро умрет?

Клер тяжело вздохнула – не самое подходящее время объяснять, что Дункан скорее всего продал ей поддельные литографии. Кроме того, у Клер закралось подозрение, что отношения между Ванессой и Морре-лом были больше, чем приятельские…

Сама Клер не испытывала глубокой скорби по поводу его трагической смерти и уж совсем не собиралась его оплакивать. Когда она открыла свой салон и стала конкуренткой Моррела, он открыто объявил ей войну и поклялся, что разорит ее. Надо сказать, он почти добился своего, переманив к себе Неваду. Теперь все зависело только от того, насколько успешно в этом туристическом сезоне пойдут у нее дела. Если расходы не окупятся, то ей придется закрыть свой магазин.

– Ах, если бы вчера я не опоздала на самолет! Я встретила бы Дункана, и этой ужасной трагедии бы не произошло. – Ванесса сжала губы, отчаянно борясь с новой волной слез. – Прошлую ночь мы собирались провести вместе.

Прошлая ночь. Еще сегодня утром эти слова вызывали чувственные, эротические ассоциации, теперь же они приобрели зловещий смысл.

3

Зак Коултер ехал по шоссе на Кит-Карсон, весело насвистывая. Ему все же удалось поддеть Клер Холт! Естественно, в душе он хотел совсем другого – он мечтал провести с ней ночь. Стоило ему об этом подумать, как он сразу же представил себе Клер, обнаженную, распростертую на его кровати; прекрасные русые волосы разметались по подушке, и она с любовью смотрит на него… Зак с сожалением вздохнул, вспомнив, что Клер старается вообще не встречаться с ним взглядом – она попросту отводит глаза в сторону и ведет себя так, словно он для нее пустое место.

– Да, приятель, Клер, если захочет, может казаться ужасной стервой, – обратился он к Лобо. Пес, словно поняв, о чем идет речь, в знак согласия поднял хвост и шлепнул им по сиденью.

Зак нахмурился. Однажды Клер обошлась с ним так, словно он принадлежал к отбросам человеческого общества. Но те времена давно прошли, и теперь он не позволит никому насмехаться над ним! Теперь он хозяин положения, а Клер нуждается в его помощи.

– Ей грозят большие неприятности, но она пока еще не поняла, в какую угодила переделку, ты согласен? – вслух произнес Зак, по-прежнему обращаясь к Лобо.

Хотя в жилах Лобо текла кровь дикого зверя, Заку удалось приручить его. С помощью упорных тренировок он сделал из него послушного пса, и тот стал ему верным другом. Со временем разговаривать с ним вошло у Зака в привычку.

Потрепав Лобо по холке, он вновь стал думать о Клер. Все-таки она чертовски упрямая, вспыльчивая и своенравная! Взять хотя бы вчерашний вечер. Ни для кого не секрет, что ее отношения со Стегнером далеко не дружеские. Однако у Клер все же хватило смелости прийти в ночной клуб, хотя она понимала, что ее появление там подействует на Бэма, как красная тряпка на разъяренного быка. Он был готов разорвать ее на части, когда узнал о пропаже своего Каддафи. Естественно, он думает, что именно Клер организовала похищение медведя. Она постоянно устраивала с ним склоки из-за того, что он мучает несчастного Каддафи, показывала всем фотографии. Народ возмущался. Зак пытался вмешаться, но что, черт побери, он как представитель закона мог сделать? Легальным путем – абсолютно ничего.

Вскоре Зак доехал до перекрестка и на полной скорости свернул на грунтовку, покрытую гравием, которая вела к окружному полицейскому участку. Машина резко накренилась и на двух колесах вписалась в крутой поворот.

Зак смотрел на дорогу, но видел перед собой Клер: русые волосы забраны в тугой узел на затылке; зеленые глаза воспалены после бессонной ночи, а ее полные чувственные губы выглядели соблазнительно даже тогда, когда она брезгливо морщилась, прося его оказать ей услугу…

Зак поднял глаза на зеркало заднего вида – пыль клубами поднималась за автомобилем и, подхваченная ветром, оседала на листьях придорожных кустов.

– Клер не дождется от меня поблажек! Уж теперь-то я отведу душу – буду жесток и непреклонен, как сам дьявол. Ей ничего не останется, как примириться с этим, а на мою помощь пусть не рассчитывает. Правильно? – Зак бросил взгляд на Лобо, который в ответ махнул хвостом, словно хотел сказать, что одобряет его решение.

Зак потрепал косматую голову Лобо и продолжил свой монолог:

– Ты у меня молодец – всегда на моей стороне. Знаешь, еще в детстве я понял, что жизнь – жестокая штука и что в мире правит один принцип: «выживает сильнейший». Теперь мы посмотрим, сможет ли Клер выкарабкаться без нашей помощи из этой переделки!

У Зака уже давно сложился критерий оценки женщин. Он не помнил, со сколькими женщинами переспал, но железно знал, что о некоторых на следующее же утро забывал, а некоторые были как привязчивый мотив, и он постоянно о них вспоминал. Одной из таких женщин была Клер…

Родители Зака жили скромно, едва сводя концы с концами, хотя его отец работал как вол, чтобы обеспечить семье сносное существование. В то время Зак завидовал тому, что Клер живет в сказочно богатой семье: ее отец был владельцем самого крупного банка в Таосе, а мать держала художественный салон.

Клер всегда была приветлива с Заком, но в то же время давала понять, что он ей не ровня. Он воспринимал это как вызов и стремился доказать ей, что это не так. А теперь должен был признаться себе, что не отказался от своего намерения до сих пор.

– Она мало изменилась со школьных времен, – обратился он к Лобо, подъезжая к участку, и поспешил уточнить: – Я имею в виду ее характер. А так, внешне, ее теперь не узнать. Она, конечно, и раньше была симпатичной девчонкой, но сейчас стала просто красавицей. Если бы ты разбирался в женской красоте, то ты бы меня понял. Хороша собой, ничего не скажешь! Роскошное тело: длинные ноги, осиная талия, высокая грудь… – словом, выглядит чертовски сексуально.

Густые темно-русые волосы Клер отливали золотом, но в лучах закатного солнца казались рыжеватыми. В ее зеленых глазах плясали озорные огоньки, выдавая бурный темперамент. И хотя сейчас она превратилась во взрослую женщину, Зак безошибочно угадал, что она осталась увлекающейся натурой и, как и прежде, способна пойти на какую-нибудь захватывающую дух авантюру. Это качество ее характера всегда нравилось Заку. Однажды он воспользовался ее любовью к романтическим приключениям и увел Клер от ее друзей и от родителей. Правда, это длилось недолго – всего лишь два месяца, – но зато каких! Это было незабываемое лето.

Притормозив напротив участка, Зак въехал на служебную стоянку и припарковал машину на своем обычном месте – там, где стояла табличка «Шериф Коултер». Он всегда испытывал особенное чувство, какую-то гордость, когда видел эту надпись. Большинство жителей их городка до сих пор недоумевали, как ему, изгою, удалось достичь такого высокого положения в обществе, и это тешило его самолюбие.

Однако сегодня Зак не удостоил табличку даже мимолетным взглядом. Выпрыгнув из джипа, он широким шагом направился в участок. Лобо, не дожидаясь команды, выскочил из машины и потрусил за ним.

Офис шерифа представлял собой довольно нелепое бревенчатое сооружение, весьма далекое от совершенства. Раньше здесь располагалось одно из лесничеств, которое обслуживало национальный заповедник Кит-Карсон, но затем лесничество перевели в другое место, и это строение отдали в ведение полицейского управления штата.

Оборудование, которым располагал участок, тоже было устаревшим: отпечатки пальцев брали с помощью чернильной подушечки, а фотографии арестованных делали на видавшем виды старом «Полароиде». Если бы товарищи Зака по работе в полиции Сан-Франциско увидели это допотопное оборудование и камеру, куда помещали задержанных, то они, наверное, умерли бы со смеха. Камера представляла собой обычную комнату, разделенную пополам решетчатой перегородкой. В каждом отсеке было по три койки и по баку из нержавейки с питьевой водой.

По правде говоря, Заку было абсолютно все равно, что о нем подумали бы его бывшие сослуживцы. Лично он не любил больших городов, где полно бандитов и каждую минуту в участок поступает сообщение об очередном преступлении. В тихом, спокойном Таосе картина была совершенно иная – преступления здесь совершались крайне редко. Только однажды Заку пришлось проявить данную ему власть, чтобы задержать крепко подвыпивших парней, работающих на окрестных ранчо. Они тогда устроили драку с рабочими-строителями в «Неоновом кактусе», и Зак затолкал драчунов в кутузку, а утром, когда они протрезвели, всех отпустил по домам.

Однако вчера в его городке было совершено тяжкое преступление – убили человека. Зак был обязан найти убийцу, чтобы доказать всем – и себе, и Клер, и жителям Таоса, – что он достоин уважения. Стиснув зубы, он пообещал себе, что убийца Дункана Моррела получит по заслугам.

Зак распахнул дверь, сколоченную из толстых досок, и сразу же услышал:

– А, вот и ты! Тут для тебя кое-что есть, – Милдред, диспетчер, которая работала в дневную смену, протянула ему какие-то бумаги. – Ти-Боун уже вернулся и хотел с тобой поговорить. Он в твоем кабинете.

– Спасибо.

Вешалкой в участке служили ветвистые оленьи рога, висевшие на стене около входной двери. На них Зак и повесил свой «стетсон» рядом с ковбойской шляпой Ти-Боуна, покрытой толстым слоем пыли, а затем направился к себе. Лобо не отставал от хозяина. Следом за ними шла Миддред, держа в руке кружку с дымящимся кофе. Обычно Зака раздражало, когда Мидцред, которой было за пятьдесят, начинала нянчиться с ним, как с ребенком. Но сегодня он не стал просить избавить его от трогательной материнской опеки, а молча принял предложенный ему кофе и кивком поблагодарил ее.

– Я проверил место убийства насчет отпечатков пальцев и все, что там обнаружил, отправил в Санта-Фе, – начал Ти-Боун, увидев в дверях шерифа. Его помощник, с лица которого обычно не сходила широкая улыбка, сегодня был на удивление серьезным. – Они пообещали посмотреть в своих архивах. Если убийца уже проходил по какому-нибудь делу в нашем штате, то его отпечатки у них должны сохраниться. Кроме того, они проверят найденные мною «пальчики» у дорожной полиции.

Зак сел в свое кресло и с тоской представил, какая адская работа его сегодня ждет. Он втайне мечтал, что удастся поспать несколько часов после бессонной ночи, но вместо этого придется проверять одну версию за другой.

– Около половины людей, которые проводят лето в Таосе, живут за пределами нашего штата, – заметил он. – Свои водительские удостоверения они тоже получали не у нас.

Ти-Боун от досады запустил пятерню в свои рыжие волосы и взъерошил их.

– Черт, я об этом как-то не подумал…

– Ладно, ничего страшного, – успокоил Зак расстроенного парни… – Ты все сделал правильно – для начала проверим всех местных жителей, а потом займемся и приезжими.

Зак со вздохом откинулся на спинку кресла. «За все приходится платить! – с тоской подумал он. – Конечно, здесь тихо, зато никаких тебе условий для работы». Если в Сан-Франциско у него в подчинении была слаженная группа профессионалов-следователей, то здесь у него в помощниках числился один зеленый юнец. Смешно сказать, в Таосе не было даже химической лаборатории! Если требовалось провести какую-нибудь экспертизу, то он обращался за помощью в полицейское управление Санта-Фе и ждал, пока оттуда пришлют результаты анализов.

Не было в Таосе и сотовых телефонов, поэтому о прямой мобильной связи со своими подчиненными Заку оставалось только мечтать. А в Сан-Франциско каждая полицейская машина была оснащена компьютерной связью, и его сотрудники могли оперативно передавать в управление всю необходимую информацию…

– А теперь отправляйся в заведение Стегнера и поговори там с барменом и официантками, которые работали вчера, – приказал он помощнику. – Составь список посетителей. Может быть, кто-нибудь из них все же знает, с кем был Моррел вчера вечером? Утром мне не удалось выяснить ровным счетом ничего: вчера никто не видел Моррела, а сегодня его находят мертвым в «Приюте беглеца»! Надеюсь, тебе повезет больше и ты что-нибудь узнаешь. С Сетом Рэмси и Анжелой Уитмор я поговорю сам. Кстати, Клер Холт я уже допросил.

– Хорошо, я пошел,

Ти-Боун поднялся с кресла и направился к двери, но Зак его остановил.

– Да, и еще… Я не хочу, чтобы по городу поползли нежелательные слухи о ходе расследования, поэтому держи рот на замке. Смотри не проболтайся о кошельке, что мы обнаружили в соседнем бунгало. Никому ни слова – даже своей жене!

Ти-Боун заверил шефа, что будет нем, как рыба, и вышел из кабинета. Зак проводил его хмурым взглядом. Черт, почему это он так печется о защите репутации Клер? Пусть бы ее милый папочка узнал, что его дочь далеко не святая!

При воспоминании об Алексе Холте у него окончательно испортилось настроение. В свое время этот мерзавец сделал все, что было в его силах, чтобы разрушить Заку жизнь.

Когда ему было шестнадцать лет, его отец погиб в автомобильной катастрофе. Заботы о матери, которая к тому времени уже окончательно спилась, легли на плечи Зака. Никаких сбережений и банковских счетов у них не было, поэтому по вечерам после школы ему приходилось подрабатывать. Однако он никогда не работал подолгу на одном месте. Всякий раз, как только ему удавалось где-нибудь устроиться, отец Клер начинал травить его. Он звонил работодателю, говорил с ним, и Зак сразу же получал расчет…

Зак вспомнил, какие титанические усилия прилагал отец Клер, чтобы он не получил место шерифа в Таосе. Однако старания Алекса Холта не увенчались успехом. Диплом Зака об окончании полицейской академии и отзывы о нем начальства из Сан-Франциско сыграли немаловажную роль, когда комиссия рассматривала его кандидатуру на место шерифа. Однако все решило слово Тохоно.

Пока Зак был в Сан-Франциско, баланс политических сил в Таосе изменился в пользу коренных жителей. Если раньше к голосу индейцев здесь вообще не прислушивались, то сейчас с ними стали считаться – особенно после того, как они построили на своей территории город-казино. Когда, Тохоно, глава союза местных индейских племен, сказал, что хочет видеть Зака шерифом, жители Таоса тихо поворчали, но смирились.

У Зака был по крайней мере десяток причин, чтобы ненавидеть Алекса Холта, но одна из них постоянной болью отзывалась в его сердце. Зак не простил отцу Клер того, что тот вел себя как последний сукин сын, когда умерла его мать. Сейчас на ее могиле стоял гранитный надгробный камень, у подножия которого всегда лежали свежие цветы, но раньше всего этого не было и в помине. Он попросил у Алекса Холта денег на похороны матери, пообещав их отработать. Зак дал слово, что каждый вечер в течение года будет мыть полы и чистить туалеты в его банке – и получил безжалостный отказ.

Клер стояла рядом и была свидетельницей этой унизительной сцены!

Зак поднял телефонную трубку и набрал номер патологоанатома.

– Доктора Рейлли, пожалуйста, – попросил он, когда на другом конце провода наконец ответили.

Пока телефонистка его соединяла, Зак продолжал вспоминать. У него уже не раз был шанс свести счеты с Алексом Холтом, однако он не спешил этого делать, хотя сам не мог понять – почему. Вот и теперь он получил прекрасную возможность отыграться на его дочери… Неужели он совсем не злопамятен?

– Привет, док, – поздоровался Зак с Рейлли. – Звоню, чтобы узнать, как там насчет точного времени смерти Дункана Моррела?

– К сожалению, точное время установить сложно: прошлой ночью было довольно прохладно, трупное окоченение шло медленно. Так что Моррела могли убить задолго до того времени, о котором я говорил сегодня утром в предварительном заключении.

– А по трупным пятнам нельзя установить? – поинтересовался Зак.

– Увы. Он потерял слишком много крови, трупных пятен практически нет.

– Док, вы меня зарезали без ножа! Если я не буду знать точного времени смерти, то ничего не смогу сделать. Прошу вас, назовите час хоть приблизительно, а?

– Ну… я бы сказал, что убийство произошло между полуночью и шестью часами утра.

– А поточнее нельзя?

– Нет, сэр.

Зак поблагодарил доктора и повесил трубку. Выходило, что у Клер не было алиби… «Так ей и надо!» – раздраженно подумал Зак. Когда он нуждался в ее поддержке, ей не было до него дела. Вместо того, чтобы встать на его защиту, она, опустив голову, молча смотрела на свои туфли, когда он, оскорбленный отказом ее отца, развернулся и в отчаянии зашагал по улице, абсолютно не зная, где взять денег, чтобы похоронить мать.

Зак прекрасно понимал, что все это уже в прошлом, что в то время она была всего лишь девчонкой и беспрекословно выполнила волю своего властного отца, а Алекс Холт умел манипулировать не только собственной дочерью, но и целым городом. Все это Зак понимал, но в глубине души не мог простить Клер, что она era не поддержала в ту минуту. Однако на самом деле его больше оскорбляло то, что она до сих пор относится к нему пренебрежительно…

Распрощавшись с Ванессой Трент, Клер дождалась прихода своей помощницы и отправилась на ленч. Она вышла из магазина вместе с Люси и неторопливо пошла по кирпичной дорожке, пересекающей старинную площадь, окруженную высокими тополями. По периметру площади стояли побеленные известью глинобитные дома, построенные в мексиканском стиле. Здесь располагались в основном магазинчики, торгующие индейскими украшениями, небольшие рестораны и, разумеется, бесчисленные лавочки, в которых продавались различные сувениры и майки с яркими надписями.

В незапамятные времена площадь служила местом, где вожди племен собирались на важный совет. Сейчас коренные жители в основном обслуживали туристов. Мелкие ремесленники сидели на домотканых одеялах или плетеных циновках, разложив перед собой серебряные браслеты, кожаные ремни, различные украшения или керамику, и зазывали прохожих. Если кто-нибудь останавливался, начинался яростный торг, и без покупки его уже не отпускали.

Туристический сезон в Таосе длился недолго – всего лишь с конца июня по сентябрь. Обычно туристы сначала останавливались в Санта-Фе, а затем на несколько дней заезжали в Таос, чтобы посмотреть на местные достопримечательности. Клер снова подумала о том, что будущее ее салона всецело зависит от того, насколько успешным окажется этот сезон. Сейчас же

она была по уши в долгах и уповала только на то, что приезжающие в Таос туристы не пройдут мимо «Восходящего солнца», а непременно побывают у нее и не уйдут без покупки.

– Привет, Лусия! – Клер помахала рукой молодой индианке, которая поздоровалась с ней по-испански и сразу же вновь принялась расхваливать свой товар.

Клер срезала угол площади и, подойдя к величественному канадскому тополю, села на скамейку в его тени. В чистом горном воздухе звонко разнесся мелодичный звук церковного колокола. От запаха тортильи, испеченной на сосновых углях, и аромата острых специй у Клер потекли слюнки. Обычно она обедала в «Тортилья Флэтс», но сейчас у нее просто не было сил, чтобы пройти два квартала, отделяющие ее от кафе.

Почему-то снова вспомнился таинственный незнакомец, с которым она прошлой ночью оказалась в бунгало. Кто он? При мысли о нем Клер испытывала смешанное чувство: приятное волнение и тревогу.

– Люси, ты не знаешь, почему я все время думаю о нем, а? – прошептала она.

С площади были хорошо видны вершины Скалистых гор, которые кольцом окружали Таос. Здесь, в горах, ярко-голубое небо казалось близким. Оно манило к себе и завораживало. Чарующая красота природы неожиданно наполнила Клер ликованием. Ей захотелось петь, на какое-то время она даже забыла о случившемся прошлой ночью и неприятностях, свалившихся на нее столь внезапно.

Из всех времен года Клер любила начало лета больше всего. В эту пору на деревьях уже шумела молодая листва – на стройных осинах первые листья были светло-зелеными, а на раскидистых ветвях канадских тополей они отливали густой изумрудной зеленью. Вдоль улиц тянулись пышные заросли сиреневых кустов; нежный запах зацветшей сирени у Клер всегда ассоциировался с детством. Она помнила, как, держась за руку матери, шла с ней на площадь и, проходя мимо выбеленных стен домов, перед фасадом которых непременно росла сирень, тянулась к благоухающим кистям. С наступлением лета мать часто брала ее с собой на прогулку, а на обратном пути они приходили на площадь, усаживались за столик и всегда находили какую-нибудь интересную тему для разговора.

Клер наклонилась и погладила больную лапу Люси.

– Знаешь, в это время года я особенно часто вспоминаю о маме, – тихо произнесла она. – Мне ее так не хватает…

Люси, преданно глядя в глаза своей хозяйки, лизнула ей руку, а Клер подумала, что здесь, на площади, она не только вспоминает о матери, но чувствует ее постоянное присутствие, словно встречается с ее незримым, нетленным духом.

После смерти Эми Холт ее тело кремировали, и Клер помнила до мельчайших подробностей тот день, когда она вместе с отцом поднялась в горы, чтобы развеять ее прах.

Отец открыл маленькую коробку и протянул ее дочери. «Это должна сделать ты», – сказал он.

У нее на глазах навернулись слезы, и предметы вокруг вдруг стали расплывчатыми, когда она представила, что больше никогда не увидит мать. Клер всегда чувствовала себя счастливой, если мама была рядом. Невозможно было поверить, что теперь она никогда не услышит ее шуток, ее веселого смеха, что мать никогда больше не попросит у нее совета насчет того, какую картину стоит приобрести для художественного салона… Все, что осталось от тех счастливых, безмятежных дней, теперь покоилось в маленькой металлической коробочке. «Я люблю тебя, мама, – сказала Клер, набрав, пригоршню невесомого праха. – Мне без тебя будет одиноко».

Глотая горячие, горькие слезы, Клер подняла руку с прахом над головой и медленно разжала пальцы. Ветер мгновенно подхватил легкий пепел и унес его с собой в небо. «Прощай, мама. Я всегда буду помнить тебя, клянусь», – прошептала она.

Передав отцу пустую коробку, Клер поднесла к губам кончики пальцев, на которых остались частицы серого пепла, и поцеловала их, навсегда прощаясь с матерью. Неожиданно ей показалось, что прошелестевший в листве ветер принес с собой слова: «Я всегда буду рядом с тобой, Клер. Эти горы, деревья, цветы – все, что мы с тобой любили, – будут напоминать тебе обо мне, моя дорогая». Отец протянул к ней руки, и она спрятала лицо, мокрое от слез, у него на груди…

С тех пор, где бы Клер ни была, величественные горы всегда напоминали ей о прощании с прахом матери и у нее всякий раз щемило в груди. Клер казалось, что в горах продолжает жить частичка души Эми Холт. Горы напоминали Клер о родном доме и о счастливых годах безмятежного детства. Работая в Фениксе, она всегда испытывала ностальгию по Таосу.

– Я вновь чувствую себя дома, Люси, – прошептала она. – И это прекрасное чувство.

В свое время Клер решила покинуть Таос, обосноваться где-нибудь подальше от этих краев и начать новую жизнь. Больше десяти лет она переезжала из города в город, но повсюду ее преследовало чувство одиночества и какой-то неустроенности, а однажды она сказала себе, что от прошлого не убежишь. Ее мать умерла, и ее уже ничто не вернет – с этим надо просто смириться. Клер проплакала всю ночь, и когда последняя слезинка высохла на ее щеке, она приняла решение.

Она вернулась в Таос и открыла художественный салон, чтобы продолжить дело своей матери. Небольшое красивое здание, в котором раньше располагался салон Эми Холт, пустовало, и Клер поспешила его арендовать. Она даже сохранила прежнее название салона – «Восходящее солнце».

Во время странствий вдали от дома она поняла, что ее родной городок с его глинобитными постройками и тихими узкими улочками, мощенными булыжником, является уникальным местом, своего рода памятником прошлой эпохи и что второго такого места, сколько ни ищи, не найдешь. Только здесь неповторимая красота первозданной природы и богатые культурные традиции сохранились до наших дней.

Однако Клер знала: чтобы осуществить свое намерение, ей придется выдержать нелегкую схватку с отцом, преодолеть его сопротивление.

До сих пор в их городке не умолкали разговоры о том, как Эми Холт бросила своего богатого мужа и сбежала из Таоса с Джеком Коултером. Отец хотел, чтобы ничто не напоминало ему о прошлом, но Клер пошла наперекор его воле, и их отношения осложнились.

Если бы в свое время Зак Коултер рассказал ей, какие отношения связывают их родителей, то она, возможно, отнеслась бы к их роману иначе, и теперь ей бы самой было легче примириться с прошлым. Но он ничего не сказал ей, и Клер старалась избегать даже случайных встреч с Заком. Стоило ей увидеть его, как в ее памяти вновь воскресали тревожные воспоминания. Ведь он был сыном Джека Коултера – человека, который разрушил ее счастливую семью, который был виноват в случившейся трагедии. А Зак характером пошел в отца и даже внешне был на него похож. Неудивительно, что Клер было тяжело его видеть: она невольно переносила на него свое отношение к Джеку Коултеру. Естественно, она сочувствовала Заку всей душой, когда умерла его мать. В тот год на его голову обрушились все несчастья разом: бедный парень потерял обоих родителей. И тем не менее она не могла ему простить, что он Коултер.

Но если Клер испытывала к шерифу просто неприязнь, то ее отец его ненавидел. Одно присутствие Зака в городе отравляло ему жизнь. После смерти жены Алекс Холт очень изменился – стал замкнутым, раздражительным и вообще перестал улыбаться. Время не залечило его сердечную рану: шли годы, а его депрессия, казалось, становилась все глубже. Клер очень хотела ему помочь, но не знала, как это сделать. Она с отчаянием спрашивала себя, неужели ее отец никогда не сможет забыть о прошлом и вновь стать тем жизнерадостным и добрым человеком, каким она его знала в детстве?

Что же касается Зака, Клер злилась на него еще и потому, что он был, как и его отец, страшный бабник. Она допускала, что в распускаемых о нем слухах вранья больше, чем правды. Но даже если только сотая часть этих сплетен соответствовала истине, то выходило, что он переспал с половиной женщин, живущих в их городе…

Люси ткнулась носом ей в руку, требуя ласки. Клер потрепала ее по холке и задумчиво произнесла:

– А в Коултере действительно есть что-то особенное – какое-то неотразимое обаяние.

«Слава богу, что я уже не та девчонка, которая когда-то без памяти влюбилась в самого отчаянного парня в городе», – добавила она про себя. Клер была уверена, что жизненный опыт не позволит ей переступить ту опасную черту, за которой можно потерять контроль над своими чувствами.

К сожалению, ее мать не смогла выдержать искушения и пополнила собой армию женщин, которых соблазнил Джек Коултер. Клер не могла понять, почему ради какой-то случайной любовной связи она пожертвовала самым дорогим, что у нее было, – дружной семьей и любимым делом, которому посвятила свою жизнь?

Клер не винила мать, а просто считала, что та совершила роковую ошибку. И что сама она никогда не сделает подобной глупости.

– Клер?

Только сейчас она заметила, что рядом с ней стоит Тохоно. За годы кочевой жизни в прерии бронзовая кожа на скуластом лице старого вождя огрубела, лоб его избороздили глубокие морщины – свидетельство тревожных раздумий о будущем соплеменников. Длинные седые волосы Тохоно, как всегда, были заплетены в косичку.

Клер жестом предложила ему сесть рядом и спросила:

– Ты, должно быть, уже слышал, что кто-то украл Каддафи?

Тохоно сел на скамью и вытянул скрещенные ноги в ковбойских сапогах. Края рукавов его широкой замшевой куртки были оторочены сверкающим на солнце бисером.

– Об этом сегодня сообщили в утренних новостях по радио. – Он достал из нагрудного кармана маленький транзисторный приемник.

– И что сказали?

Клер знала, что Тохоно слушает только одну радиостанцию – «Голос Народа», вещающую на местном индейском наречии. Коренные жители Америки жили в этих краях обособленной общиной и почти не поддерживали контактов с людьми за пределами резервации. События, происходящие в мире белых, индейцев абсолютно не интересовали.

– Сказали, что святой Иероним взял его под свое покровительство.

Клер слышала, что индейцы свято чтят святого Иеронима, который учил уважать любое живое существо. Охотники перед охотой должны были пройти специальный обряд и только потом идти в лес за оленем. Все знали, что если животное лишить жизни без согласия

Великого Духа, то добытое мясо не принесет пользы никому в племени.

– Все равны на этой земле, – заметил Тохоно. – И мы благодарим и славим все живое, что дает нам силы и поддерживает в нас жизнь. Причинять страдания живому существу – большой грех. Святой Иероним за это накажет виновника.

– Святой Иероним очень мудр, – кивнула Клер.

Хотя Тохоно не сказал, что знает, где сейчас Каддафи и кто его освободил, он дал ей понять, что медведь находится в безопасном месте. И это успокоило Клер. Старый индеец обладал такой же колоссальной властью, как крестный отец какой-нибудь мафии, сомневаться в его осведомленности было бы глупо. Хотя Тохоно еще полгода назад передал все дела своему старшему сыну, который стал главой союза индейских племен, таосы по-прежнему считали его своим вождем. Если бы Тохоно объявил на совете, что святому Иерониму не нравится, как белый человек обращается с медведем, то индейцы восприняли бы его слова как приказ и позаботились бы об освобождении Каддафи.

Тохоно приложил приемник к уху, сделав вид, будто слушает новости. Однако Клер заметила, что в действительности он внимательно следит за тем, какие товары индейцы продают на площади. Если бы он обнаружил, что кто-то предлагает туристам импортную дешевку под видом изделия, изготовленного в индейском поселке, то провинившийся понес бы суровое наказание. Причем официальные власти в округе ничего бы не узнали.

Очевидно, Тохоно не обнаружил ничего незаконного, поскольку его взгляд вновь остановился на Клер. Он несколько секунд задумчиво смотрел на нее, а затем таинственно произнес:

– Будь осторожна, Клер. У тебя доброе сердце, ты должна почаще к нему прислушиваться. Тебе не следовало приходить прошлой ночью в «Приют беглеца», но раз это случилось, то теперь будь осторожна. Остерегайся койота, затаившегося в темноте.

4

Клер слышала, как звонит телефон, но не могла оторвать взгляд от мерцающих свечей и, лежа в ванне, продолжала нежиться в успокаивающей теплой воде. Она закрыла салон в девять и сразу отправилась домой, надеясь тут же лечь в кровать и уснуть, но, несмотря на страшную усталость, заснуть ей так и не удалось.

Прошлая ночь… В который раз Клер пыталась вспомнить какие-нибудь подробности, но у нее ничего не получалось. До определенного момента она кое-что помнила, помнила собственные яркие эротические ощущения, но потом в памяти наступал черный провал.

Почему она позволила таинственному незнакомцу целовать ее даже после того, как он отказался назвать свое имя? Это было совершенно на нее не похоже. Правда, с некоторых пор она решила, что держит себя с мужчинами слишком отчужденно, и стала стараться быть более дружелюбной и общительной. Тем не менее существовала невидимая черта, которую она не позволяла переступить мужчине. Ей было трудно даже сказать, где эта линия проходит, но она чувствовала ее. Требовалось время, чтобы установился какой-то уровень доверия, прежде чем она позволяла себе физически сблизиться с мужчиной.

Однако прошлой ночью этот невидимый барьер не защитил ее…

Однажды ее отец сказал, что чем старше она становится, тем чаще поступает как мать. Тогда она не согласилась с ним, но сейчас думала, что он был прав. Наверное, виноваты во всем гены – она и в самом деле очень похожа на Эми Холт. Клер понимала, как, должно быть, больно отцу смотреть на нее и видеть свою жену, которую он любил и трагически потерял.

– Неужели я веду себя как мать? – Клер произнесла эти слова вслух.

Эта мысль ошеломила ее, и она еще глубже, до самого подбородка, опустилась в воду. Отчетливо, как будто это случилось вчера, она увидела свою мать в объятиях Джека Коултера. Клер не забыла, с каким грохотом захлопнула тогда дверь, – этот звук до сих пор болью отзывался в ее сердце.

Клер закрыла глаза, задавая себе в тысячный раз один и тот же вопрос: почему ее мать поддалась искушению, отказавшись от любви такого прекрасного человека, как ее отец, ради флирта с городским донжуаном?

«А чем я сама лучше матери? – спросила себя Клер. – Разве не я вчера осыпала поцелуями совершенно незнакомого человека?»

В спальне перестал звонить телефон, и включился автоответчик. Низкий голос отца пророкотал:

– Девочка моя, позвони мне, когда придешь. Я только что вернулся из Санта-Фе и услышал, что кто-то застрелил Дункана Моррела в «Приюте беглеца». Интересно, что он делал в этом притоне?

Автоответчик отключился. Клер застонала, погружаясь в воду. Отец прав: мотель «Приют беглеца» – действительно самый настоящий притон. Она боялась даже представить, как он отреагирует, если узнает, что она провела там ночь. После перенесенного инсульта здоровье его было подорвано. Если он узнает, что ее подозревают в совершении убийства, то его непременно хватит новый удар!

Клер надеялась, что убийцу скоро поймают и ей не придется ни с кем обсуждать, где и как она провела прошлую ночь. Однако чем дольше убийца будет оставаться на свободе, тем меньше у нее шансов сохранить свою тайну…

В ванной появилась Люси, едва слышно клацая когтями по черному кафельному полу. Золотистый мех ретривера блестел в свете свечей. Эти свечи с ароматом магнолии всегда оказывали на Клер успокаивающее влияние. Она вообще свято верила в эффективность ароматерапии и всякий раз добавляла в ванну сухие лепестки цветов и душистый шампунь.

– Не волнуйся, – сказала Клер собаке, – я не утонула.

Люси дважды прошлась кругом, потопталась на месте и улеглась на белом коврике около ванны, не спуская томных карих глаз с хозяйки. Телефон зазвонил снова, и Клер, которая уже собралась вылезать из воды, вновь погрузилась в нее. Секундой позже на автоответчике зазвучал голос Сета Рэмси.

– Клер, где ты? Я бы позвонил тебе раньше, но был на вилле у Макса Бессинджера.

Клер поняла, почему Сет не зашел к ней сегодня. Когда Бессинджер приезжал в Тоас, Сет бросал все свои дела и обслуживал техасского толстосума.

– Куда ты исчезла прошлой ночью? – с тревогой спросил Сет. – Я ждал тебя сначала у дверей клуба, затем заглянул в зал, но тебя нигде не было.

Клер резко села в ванне, и вода перелилась через край. Все было не так. Да, они договорились, что он будет ждать ее у клуба, но, когда она вышла из туалетной комнаты, его там не оказалось. А чуть позже она увидела Сета у бунгало…

– Почему он лжет? – рассуждала Клер вслух. «Не спеши, – предостерегла она себя. – Возможно, он отправился в „Приют беглеца“, чтобы найти меня. В конце концов, это всего лишь в нескольких шагах от клуба».

– Кстати, это ничтожество Зак Коултер явился на виллу Бессинджера, чтобы побеседовать со мной, – продолжал Сет. – Не представляешь, как это было противно. Он хотел знать, где я был прошлой ночью, когда убили Дункана Моррела. Коултер спросил, были ли мы вместе. Я сказал ему, что уехал домой без тебя.

Клер недовольно хмыкнула. Неужели Сет не мог сказать, что проводил ее до дома?! Теперь Зак непременно уличит ее во лжи. «Дыши… дыши глубоко, – сказала она себе. – Вдохни освежающий аромат в самые глубины легких». Обычно ароматерапия срабатывала, смягчая и очищая ее мысли и душу, но сегодня она не подействовала.

Почувствовав тревогу хозяйки, Люси жалобно заскулила и направилась в комнату. Клер встала в ванне, ожидая, пока вода стечет с тела, и вдруг вспомнила, как Бэм Стегнер утром ввалился к ней в салон. Конечно, Зак предупредил Бэма, но она не была уверена, что тот подчинится его приказу. Хорошо все-таки, что владелец дома установил охранную сигнализацию… Клер уже не раз поминала его добрым словом.

Когда внезапно раздался звонок в дверь, Клер быстро вытерлась полотенцем, пытаясь прогнать из души непонятный страх, натянула широкий махровый халат и, пройдя через холл, осторожно подошла к входной двери.

– Кто там? – спросила она, жалея, что в этой толстой, обшитой досками двери времен испанской инквизиции нет «глазка».

– Зак Коултер, – последовал резкий ответ. – Мне надо срочно с тобой поговорить, – произнес он властным голосом, не терпящим возражений.

Вновь встречаться с Заком Коултером у нее не было никакого желания, но выбора он ей не оставил. Люси, стоя рядом с Клер, повиливала хвостом, повернув морду к двери. «По крайней мере одна из нас рада видеть его», – подумала Клер, набирая код на кнопочной панели, чтобы отключить сигнализацию.

Она распахнула тяжелую дверь, и Зак вошел в комнату, пропустив вперед Лобо. В этот раз на Заке не было шляпы, но он все равно подавлял ее своим ростом. Его присутствие заставляло нервничать, и Клер разозлилась на себя. Неужели прошлое ничему ее не научило?

Зак стоял слишком близко, и его глаза были полны безжалостной решимости. Он явно что-то узнал, и теперь ей придется ответить на его щекотливые вопросы. Вздернув подбородок, она смело встретила его взгляд. Клер была без косметики и не причесана, но ее волновало лишь то, что под толстым халатом на ней ничего нет.

Прищурившись, Зак уставился на глубокий вырез халата и втянул в себя воздух.

– Пахнет духами, как во французском публичном доме.

– Это не духи, а ингредиенты для ароматерапии, – нахмурилась Клер. – Магнолия, ваниль и дикий имбирь.

– Неужели? – Он сделал глубокий вдох, и на его лице появилась насмешливая улыбка. – Что еще за ароматерапия, черт побери?

– Это такой способ расслабиться, снять напряжение. Я зажигаю ароматизированные свечи и добавляю в воду травы и масла.

– Ну и как, подействовало? – вкрадчиво спросил он. Взгляд Зака внезапно стал сосредоточенным, и Клер снова занервничала.

Она прекрасно знала, о чем он ее спросит, но решила прикинуться невинной дурочкой.

– Если у тебя только один вопрос, то задавай его поскорее: мне надо сушить волосы. Если вопросов много, то я пойду переоденусь.

Зак промолчал, медленно оглядывая Клер от мокрых волос до босых ног. Она поняла, что он хочет вывести ее из себя, но решила не поддаваться на провокацию.

– Пойди переоденься, – наконец сказал он.

Клер невнятно пробормотала, что он может подождать в гостиной, а затем бросилась через холл в свою спальню, расположенную в дальнем крыле дома. Натянув джинсы и свободный сиреневый свитер, она встала перед зеркалом. Боже, что делать?

Единственно выход – рассказать шерифу правду о той ночи, которую она провела в «Приюте беглеца». В конце концов, был убит человек, и ее выходка – пустяк по сравнению с убийством. Вообще-то, она заслужила, чтобы все узнали о ее поступке: сама виновата в том, что позволила незнакомцу целовать ее.

«Остерегайся койота», – предупредил ее Тохоно. Подобно большинству коренных американцев, старик презирал туристов, которые покупали майки с изображениями воющих койотов. Если волк был благородным, могучим и уважаемым животным, то койот являлся символом хитрости и коварства, а главное – зла.

Тохоно был прав – темные силы действительно ополчились против нее. У нее не было иного выбора, как положиться на Зака Коултера, который был занят поисками убийцы Моррела. Но Клер понимала, как нелегко ей будет рассказать правду этому человеку…

Спустя несколько минут Клер появилась в гостиной и обнаружила Зака спящим на диване, причем его ноги в сапогах лежали на стеклянном кофейном столике. Его глаза были закрыты, и Клер в который раз удивилась, какие у него длинные густые ресницы. Черная щетина, показавшаяся на подбородке, оттеняла нижнюю часть лица.

У многих мужчин, когда они спят, лицо становится моложе и добрее, но только не у Зака. Его лицо было напряжено, и в то же время на нем лежала печать холодного и гордого достоинства. Казалось, что он даже во сне стоял на страже закона. Клер знала, что этот человек почти ни с кем не общается и никому не позволяет копаться в его душе. Ей вдруг показалось, что Зак похож на одинокого волка…

Клер бросила взгляд на его сапоги, начищенные до блеска, и внезапно на нее нахлынули непрошеные воспоминания – яркие и отчетливые. Даже когда у Зака не было гроша за душой, его гордый характер ощущался в том, как он относился к своей одежде. Его джинсы и рубашка всегда были чистыми, а башмаки до блеска начищенными, даже если у них грозила оторваться подметка.

Естественно, теперь у него водились деньги и он щеголял в черных сапогах ручной работы из акульей кожи. Но приходилось сомневаться, что стоили они баснословно дорого. На черном ремне из змеиной кожи красовалась серебряная пряжка. Ни сапоги, ни ремень не были новыми, но, видимо, их владелец ими дорожил, поскольку они содержались в превосходном состоянии.

Клер решила пойти сварить кофе, а потом уже разбудить Зака. Но не успела она сделать и шага, как он вытянул руку и схватил ее за запястье, Одновременно открыв глаза. От неожиданности Клер потеряла равновесие и секундой позже уже лежала у него на коленях.

Они молча смотрели друг на друга. Под его пристальным взглядом многие женщины смутились бы и утратили самообладание, но Клер решила не сдаваться. Она попыталась выдернуть руку, свирепо гладя на него, однако Зак только усмехнулся и сжал ее руку еще сильнее.

– Отпусти меня, подонок!

Зак тихо присвистнул, и Клер почувствовала, как от его дыхания прядь ее волос поднялась.

– Подонок? Кажется, меня оскорбляют?

– Я могла бы сказать и похуже, но не хочу унижаться.

– Тише, спокойнее! Что ты дергаешься, как дикая кошка? – поддразнил он ее.

Клер ерзала у него на коленях, но все ее попытки освободиться оказались тщетными. Она добилась только того, что он крепче прижал ее к себе, а на его губах заиграла чувственная улыбка.

– Детка, разве ты не знаешь, что не следует так вертеться, если ты не хочешь возбудить мужчину?

Клер оцепенела, словно от мощного удара током, когда поняла, что его плоть прижимается к ее телу. Она замахнулась свободной рукой, намереваясь ударить его, но Зак перехватил и эту руку. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. В его темно-голубых глазах горело откровенное желание, но Клер не собиралась сдаваться.

– Клянусь, я убью тебя! – Она произнесла это с таким жаром, что любой другой на месте Зака поверил бы ей.

– Умираю от страха, – он ухмыльнулся, но не двинулся с места.

Несомненно, Зак Коултер обладал каким-то грубым сексуальным магнетизмом, который привлекал к нему многих женщин. Клер очень хотелось испепелить его взглядом, но внезапно в его глазах появилось зловещее, угрожающее выражение, он легко приподнял ее и швырнул на диван рядом с собой.

– Я хочу знать правду о прошлой ночи, – сказал Зак. – Не советую больше врать.

Клер поспешно отодвинулась от него настолько, насколько позволял небольшой диван.

– Я весь день лез из кожи вон, собирая улики, но ты одурачила меня. Ты солгала мне!

Она покачала головой.

– Я не лгала, просто… Я не вижу причин вдаваться в подробности моей личной жизни, пока в этом не будет необходимости.

Зак так посмотрел на нее, что Клер испугалась. Его взгляд ясно давал понять, что он, мягко говоря, не видит разницы между ложью и утаиванием информации. И сделает все, чтобы вытянуть из нее всю правду.

– С чего мне начать? – прошептала она.

– Начни с медведя. Каддафи может стать ключом к этому убийству. Что ты знаешь о его исчезновении?

– Когда я поняла, что закон бессилен и не может остановить бесчинства Стегнера, то решила посоветоваться… с одним человеком.

– Хватит играть в прятки. Я чертовски устал. С кем ты говорила? Назови имя этого человека.

– Но я не хочу ни на кого навлекать беду! Зак глубоко вздохнул.

– Это останется между нами, если не будет иметь отношения к убийству. Я тоже не хочу, чтобы Стегнеру вернули его медведя.

– Я говорила с Тохоно. Я спросила, как мне освободить медведя, и он посоветовал начать сбор пожертвований и молиться святому Иерониму, чтобы нашелся человек, который бы взялся украсть медведя. Пожертвования клали в вазу Марии Мартинес, что в часовне за городом.

– Ты шутишь? Ты действительно предлагала людям класть деньги в этот старый горшок?

– Это бесценная ваза! Со дня смерти Марии… – Клер остановилась, зная, что Заку нужны факты, а не лекция по искусству. – Я понятия не имела, сколько денег в вазе. Сама я сделала вклад в три тысячи долларов – это все, что я могла потратить. Анжела, Ванесса Трент, Сет и многие другие жертвовали деньги, чтобы спасти медведя.

Зак прищурился.

– На что конкретно предназначались эти деньги?

– Заплатить тому, кто согласится украсть медведя, спрятать его и вывезти из Соединенных Штатов куда-нибудь, например – в Канаду. Там есть специальный питомник для медведей, и тем, которые пострадали от истязателей, обеспечивается особый уход.

Зак кивнул, не сводя с нее пристального взгляда.

– Ты знала, что медведя украли прошлой ночью?

– Да. Был анонимный звонок, что его увезут до полуночи.

– И ты, конечно, не смогла удержаться и отправилась в ночной клуб, чтобы подразнить Стегнера? – предположил с усмешкой Зак.

Клер нахмурилась, не желая сознаваться, что он прав.

– Я же говорила: Сету хотелось послушать «Флэш и Расти рутс». Кроме того, я решила, что если меня там увидят, то у меня будет алиби на время похищения медведя.

– Глупо! Медведь весит сотни фунтов, и одна бы ты все равно не смогла его украсть: у тебя просто не хватило бы сил. Стегнер видел тебя в клубе и решил, что ты хотела отвлечь его внимание, пока твои сообщники будут действовать.

– Да, это было неразумно, – согласилась Клер. – Но я действительно не имею понятия, кто украл Каддафи. Хотя, если честно, совсем не раскаиваюсь, что помогла его украсть.

На мгновение его глаза потеплели.

– Как не раскаиваешься и в том, что спасла Люси, нарушив закон?

Клер не ответила. Люси использовали в качестве живой куклы при обучении служебных собак. Случайно обнаружив это, Клер вызвала полицию; они прибыли как раз в тот момент, когда хозяин натравливал на Люси злого питбуля. Пока полицейские стояли и решали, какой закон он нарушил, Клер выхватила у одного из них пистолет и убила разъяренного пса. Однако Люси тоже получила увечья. Одна лапа у нее была перебита в трех местах, но, слава богу, она осталась жива, и теперь ей уже ничто не угрожало. Вспомнив о Люси, Клер встревожилась.

– Кстати, а где Люси?

– Они просились на улицу, и я выпустил их.

– Ты с ума сошел! – Клер вскочила с дивана. – Ее могут поймать койоты! На прошлой неделе они разорвали собаку миссис Санчес…

– Неужели ты думаешь, что стая койотов осмелится напасть на Люси, когда рядом с ней Лобо?

Клер покачала головой и вернулась на диван: спорить с Заком Коултером было бесполезно.

– Хорошо, – устало сказал он, – хватит о медведе. Расскажи мне о твоих взаимоотношениях с Сетом Рэмси.

– Моя личная жизнь тебя не касается, – отрезала Клер.

– Меня касаются ложные показания. Ты сказала, что он проводил тебя домой, но это ложь.

– Я не лгала, а просто… дала уклончивый ответ. – Клер напомнила себе, что не следует ссориться с ним и тяжело вздохнула. – Я встречаюсь с Сетом последние пять месяцев.

– Ты часто остаешься у него на ночь? Вопрос был слишком личным, однако Зак, видимо, так не считал. Было глупо упрямиться, и она ответила:

– Я вообще у него не остаюсь. У меня никогда не было интимных отношений с Сетом.

– «Интимных отношений»! – презрительно фыркнул Зак. – Ты что, не можешь сказать просто – я не сплю с ним?

– Очевидно, женщины, с которыми ты общаешься, говорят, как водители грузовиков. Я ответила на твой вопрос.

Зак помолчал – было видно, что он о чем-то сосредоточенно размышляет.

– Итак, ты приехала с Сетом в ночной клуб, но потом вы потеряли друг друга. Сет сказал мне, что ты

исчезла чуть позже полуночи. Он подождал у туалетной комнаты, но ты не появилась. Что случилось?

Клер сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она решила все рассказать без утайки.,В конце концов, Зак – единственный человек, который может ей помочь выпутаться из этой истории. А если он не найдет убийцу, ей грозят серьезные неприятности.

– Мы пришли в клуб около десяти, и нам принесли коктейли. Наш столик был рядом с Анжелой Уитмор и ее… приятелем.

– Продолжай, Клер. Я знаю, Анжела – твоя лучшая клиентка, но называй вещи своими именами. Карл-тон Коул – ее любовник. Молодой жеребец, который ей в сыновья годится.

Клер пожала плечами и ничего не ответила.

– Невада тоже был в клубе?

– Да, он сидел за соседним столиком с двумя женщинами. Я не разговаривала с ним – не хотела портить себе настроение. В тот вечер я чувствовала себя прекрасно, пока не выпила коктейль, а потом…

Внезапно раздавшийся вой прервал ее объяснения. Звук эхом отозвался по всему дому и потом еще долго висел в воздухе.

5

Когда вой перешел в низкое рычание, от которого кровь стыла в жилах, Зак встал с дивана.

– Это всего лишь Лобо. Хочет, чтобы его впустили.

Клер с Заком вышли в просторный холл, выложенный мексиканской плиткой, расписанной вручную. Красные и черные квадраты плитки приятно холодили ступни ее босых ног.

– Интересно, как же он рычит, когда злится?

– Поверь мне на слово – ты упадешь в обморок, когда услышишь.

Зак открыл старинную дверь на кованых железных петлях. Лобо вбежал в холл, а вслед за ним вошла Люси, повиливая хвостом. Клер вновь поразилась: обычно Люси сторонилась больших собак, но здесь словно чувствовала, что Лобо не даст ее в обиду.

– Хочешь кофе? – спросила Клер и, не дожидаясь ответа, направилась в кухню. Ей хотелось собраться с мыслями, придумать, как рассказать о прошлой ночи, избежав интимных подробностей, но в то же время помочь Заку найти убийцу.

Пройдя через холл и широкий арочный дверной проем, Клер включила специальную подсветку, и лампочки, скрытые в высоких балочных перекрытиях, залили светом огромную кухню, очутиться в которой мечтал бы каждый кулинар.

Клер арендовала дом со всей обстановкой, но над ней потрудился искусный дизайнер, обладающий безупречным вкусом. Некоторые из изделий художественных промыслов, украшавших кухню, Клер посчитала бы за счастье иметь в собственном салоне.

Больше всего она ценила ковер ручной работы, изготовленный индейцами навахо, который висел на стене над кухонным столом.

Зак, прислонившись к стойке, разглядывал кухню, и Клер задалась вопросом, что он думает об этом доме? Она вспомнила, как тайком привела его к себе домой, когда они учились в средней школе, и он впервые попал в мир, отличный от стоянки для трейлеров, где он вырос. Зак тогда ходил по дому с напускным равнодушием, но она видела, что на Самом деле он испытывает благоговейный трепет.

Старинный особняк, который она сейчас арендовала, был еще более впечатляющим, чем дом ее отца. Но если Зак и заметил это, то не подал вида. Привлеченный непонятными звуками, он оторвался от созерцания потолка и закрутил головой в поисках их источника. Увидев, что собаки дружно лакают воду из миски Люси, он усмехнулся и внимательно посмотрел на Клер. Она поспешно отвернулась и начала наполнять кофеварку своим любимым сортом кофе, приправленным ванилью и лесными орешками. Однако Клер спиной чувствовала его взгляд. Возможно, Зак сейчас размышлял о том, что она хочет от него утаить. Она действительно не собиралась ему рассказывать то, что не было связано с убийством… И все-таки жаль, что именно Зак – шериф. С кем угодно другим ей было бы значительно проще.

Клер передала ему чашку кофе, и они уселись за стол. С тех пор, как они пришли на кухню, никто из них не произнес ни слова.

– Значит, ты утверждаешь, что после первого бокала опьянела? – Зак насмешливо посмотрел на нее.

– Да, я почувствовала головокружение, слабость, как будто выпила очень много, – резко сказала Клер. Его тон действовал ей на нервы, хотя она понимала, что у него были причины не верить ей. – А в ушах появился шум.

– Что ты пила?

Клер помедлила с ответом:

– «Сок тарантула».

– Да это свалит с ног кого угодно! Убойный коктейль заведения Стегнера: текила, ром и лаймовый сок. Один черт знает, что еще они туда добавляют. Неудивительно, что тебе стало плохо.

– Обычно я пью белое вино, но в ночном клубе не подают вина.

– Да, там не та публика. – Зак, прищурившись, рассматривал ее, и под его взглядом Клер вдруг почувствовала себя обнаженной.

– Я подумала, что потанцую и все пройдет. Однако после танца мне стало еще хуже – я едва могла говорить. Тогда я решила пойти в туалетную комнату и умыться холодной водой. Сет проводил меня и сказал, что подождет.

– Когда это было?

– В три минуты первого. Я отчетливо помню, потому что как раз в тот момент посмотрела на часы и подумала: «Каддафи уже на свободе». – Клер вздохнула. – Я умылась, но заметных перемен в моем самочувствии не произошло.

– Где был Сет, когда ты вышла?

– В том-то и дело, что поблизости его не было. Я немного подождала – думала, что он в мужской комнате, – но потом поняла, что так можно прождать и до утра.

– Интересно, кто из вас лжет? – Зак поднял бровь. – Сет утверждает, что ждал тебя, а ты исчезла.

Клер вспомнила телефонное послание Сета и пожала плечами.

– Я вышла на улицу посмотреть, не там ли он, и увидела, что Сет идет к мотелю.

– В тот вечер в клубе было много народа. Ты уверена, что это был Сет Рэмси?

Клер кивнула.

– Да. Он обернулся, и в этот момент на него упал лунный свет. Я узнала его.

Зак промолчал. Поверил ли он ей? Интересно, что он скажет, когда выслушает ее историю до конца?

– Ты не позвала его?

– Я хотела, но почему-то не смогла. Честно, я не могла произнести ни слова и поэтому продолжала идти за ним. К тому времени мне стало ужасно плохо, и я уже мечтала только об одном, чтобы он отвез меня домой. Потом я увидела, как Сет вошел в бунгало.

– Номер не запомнила?

Клер снова пожала плечами и, отпив кофе, поставила кружку на стол.

– Там невозможно было ничего разглядеть; кроме того, у меня кружилась голова. Он просто растворился в темноте. Потом я услышала, как меня позвали, и подумала, что это Сет.

Клер запнулась. Как рассказать ему обо всем, что произошло в бунгало? Она бы отдала что угодно, лишь бы не говорить Коултеру, какую глупость совершила.

Зак не торопил ее. Он потягивал свой кофе, устремив на нее пристальный взгляд.

– Я вошла в номер. Внутри было темно, как в склепе, – с каждым словом ее голос становился тише. – Я ничего не видела, нащупала выключатель, но свет не зажегся.

– Я был в той комнате – там действительно нет лампочек, а окна занавешены черными портьерами, – сообщил Зак.

Клер отвела глаза. Как же, оказывается, трудно признаться в собственной глупости! «Ну, не медли, – поторопила она себя. – Расскажи ему остальное, и пусть думает, что хочет. Тебе не все ли равно?»

– В комнате был какой-то мужчина. Он обнял меня и поцеловал, – будничным голосом произнесла она. – Я ничего не соображала и даже не сразу поняла, что целуюсь не с Сетом….

Зак насмешливо посмотрел на нее.

– Продолжай.

Клер проглотила комок в горле. Прошлой ночью эти поцелуи казались ей абсолютно естественными и очень эротичными, но обсуждать это с Заком она не хотела.

– У меня сильно кружилась голова. Я решила оттолкнуть его, но не смогла пошевелить даже пальцем. – Клер говорила спокойным голосом, но Зак видел, что она ужасно нервничает. – Я хотела его остановить, но не смогла! А дальше все развивалось по нарастающей. Один поцелуй, потом второй, третий, и…

– И? – Зак усмехнулся.

– Ну, ты знаешь…

– Нет, не знаю. – Он широко улыбнулся, вокруг его глаз собрались морщинки. – Я понятия не имею!

Клер не хотелось рассказывать подробности: она видела, что Зак смеется над ней.

– Следующее, что я помню, – наступило утро.

– О, ты провела с ним всю ночь! – Он заговорщически усмехнулся и подмигнул. Клер едва не врезала ему по физиономии. – И кто же этот счастливчик?

– Не знаю, – с глубоким вздохом ответила она. На его губах снова заиграла ухмылка, раздражающая и наглая.

– Ты хочешь сказать, что ты – мисс Невинность – спала с совершенно незнакомым человеком?

– Я была пьяна, иначе никогда не сделала бы ничего подобного! – Клер посмотрела ему в глаза и поняла, что Зак в этом сомневается.

– Ты даже не спросила на следующее утро, как его зовут?

Клер покачала головой.

– Его уже не было, когда я проснулась.

– Постарайся вспомнить, как он выглядел. Ведь он – твое алиби.

Клер наморщила лоб, честно пытаясь хоть что-нибудь вспомнить: она понимала, что в этом ее единственное спасение.

– У него был очень большой… инструмент! – наконец выпалила она. – Необыкновенно большой.

– Инструмент? – повторил Зак, поднимая бровь. На его лице появилась улыбка, а через секунду он уже гоготал как сумасшедший. Собаки одновременно подняли свои морды и уставились на него. Он пытался остановиться, но его тело продолжало сотрясаться от хохота.

Только сейчас Клер поняла, что она сказала, и ей захотелось умереть от стыда.

– Это действительно был крупный, высокий, сильный мужчина. Настоящий великан! Наконец Зак успокоился.

– Золотце, кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что важен не столько размер волшебной палочки, сколько сам волшебник?

Клер обдало жаром, кровь бросилась ей в лицо, и от этого она рассердилась на него еще больше. А Зак невозмутимо продолжал:

– Тебе не кажется, что трудно будет найти человека только по этой примете?

– Очень смешно! Разговор идет об убийстве, а ты постоянно возвращаешься к…

– К большому члену, как единственной особой примете незнакомца, которую ты запомнила, – с ухмылкой закончил Зак. – Но ты ведь сама подняла эту тему. Можешь себе представить, как я расхаживаю по городу с рулеткой в руках?

Клер вскочила.

– Ты просто негодяй! Если бы я вспомнила что-то другое, я бы сказала. Неужели ты думаешь, что мне нравится ходить в подозреваемых?

– Успокойся и постарайся вспомнить что-нибудь еще. Хотя в комнате была тьма кромешная, у тебя должны были остаться в памяти какие-то впечатления, ощущения… – Он задумчиво посмотрел на Клер. – Это важно, поскольку у тебя нет алиби.

Она нахмурилась, а затем внезапно воскликнула:

– Вспомнила! Ну конечно… У него была борода!

– Это уже что-то. Какая борода? Клинышком или какая-то другая?

Клер подумала минуту-другую, пытаясь сосредоточиться на образе таинственного незнакомца, и почувствовала, что краснеет, вновь вспомнив о ласках, которыми он ее осыпал.

– Нет, не подстриженная бородка, а густая и довольно длинная.

– Это хорошо. В городе не так много мужчин, которые носят бороду. – Он замолчал, устремив взгляд на собак, лежащих носами друг к другу. – Я быстро найду его, если…

– Продолжай.

– Если он местный. К сожалению, в тот вечер в ночном клубе было много приезжих. Не исключено, что он уже в Санта-Фе или в Фениксе. А может, это был один из тех платных любовников, которые обслуживают клиенток в заведении Стегнера.

У Клер остались лишь смутные воспоминания о внешности незнакомца, она даже не помнила, о чем он говорил. Однако у нее почему-то создалось впечатление, что это был вполне приличный человек, добрый и нежный. А на свою интуицию Клер всегда полагалась.

– Нет, я так не думаю.

– Хорошо, тогда давай снова поговорим о его внешности, – сказал Зак и встал из-за стола. – Подойди ко мне.

Клер подозрительно посмотрела на него и нерешительно приблизилась.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Не бойся. Я хочу найти твоего… твое алиби.

Клер закрыла глаза – у нее не оставалось выбора, как только довериться ему, – и Зак положил руки ей на плечи. Через тонкий свитер она ощутила тепло его ладоней, и ее охватило странное, тревожное чувство.

– Не открывай глаза. – Его дыхание коснулось ее уха. – А теперь обними меня.

Клер не пошевелилась. Она старалась не замечать, как по телу разливается теплая волна, и говорила себе, что Зак поможет ей, что самое плохое уже позади. Но когда он прижал ее к себе, она невольно отстранилась.

– Обними меня, – повторил Зак.

Знал ли он, о чем просил? Догадывался ли о том, какие чувства пробуждали в ней его прикосновения? Клер заколебалась, но все-таки обняла его за плечи. Сразу вспомнились их полудетские объятия и нежные поцелуи, и у нее перехватило дыхание.

– Тот мужчина выше меня? – спросил Зак, не испытывая, казалось, ни малейшего стеснения.

Клер плотнее зажмурила глаза, пытаясь контролировать свои чувства, но каждый удар сердца напоминал ей о том, что она находится в его объятиях, что его руки обвивают ее талию.

– Выше, намного выше.

Она открыла глаза и увидела перед собой губы Зака. Он стоял так близко, что если бы она сделала хоть какое-то движение, то их губы соприкоснулись бы. Ей даже показалось, что она слышит, как бьется его сердце.

– Мой рост – метр девяносто пять, – заметил он и отошел в сторону. – В городе только несколько человек выше, чем я.

– Он, должно быть, один из них, – уверенно заявила Клер. – Он выше тебя и сильнее.

Зак нахмурился, плотно сжал губы, и его лицо сразу стало суровым. Какое-то мгновение он испытующе смотрел на нее, а затем молча пересек кухню, вошел в гостиную и остановился у широкого окна. Отсюда открывался величественный вид на отвесные скалы, но в этот час на фоне лунного неба, усеянного мерцающими звездами, были видны лишь черные силуэты остроконечных пиков.

Клер с тревогой посмотрела на него. Почему он молчит? О чем он думает? Теперь Зак знал ее тайну, но поможет ли это найти незнакомца?

Клер почему-то думала, что, если бы тот человек знал, в какой она беде и как ей нужно алиби, он непременно вернулся бы. Ночь была такой необычной, такой прекрасной. Ей хотелось верить в то, что он хороший человек, но это было не более чем чувство, основанное на интуиции.

Тишину нарушил голос Зака:

– Скажи мне, ты действительно ничего больше не помнишь? Давай еще раз попытаемся восстановить события. – Он как-то странно посмотрел на нее. – Начнем все сначала.

Клер недовольно покосилась на него. Да он просто извращенец, получающий удовольствие, выслушивая подробности чужой сексуальной жизни!

– Я рассказала тебе все. Не вижу смысла в повторении.

– Когда ты сняла свои трусики?

Трусики? Все, что она помнила, так это то, что, проснувшись утром, обнаружила себя абсолютно голой, а ее трусики были вообще неизвестно где.

– Я их не снимала… то есть я не помню, когда это случилось.

Зак пожал плечами и вновь повернулся к окну.

– Я действительно почти ничего не помню, – настаивала Клер. – А что помню, я тебе уже рассказала.

– Провал памяти, как у спившегося алкоголика? Ты держалась на ногах, твой мозг не был затуманен наркотиком, но при этом ты ничего не можешь вспомнить.

– Постой-постой… – Клер, почувствовала, как ее охватывает паника. – Тебе не кажется, что все это напоминает фильм с Джейн Фонда о женщине, которая проснулась рядом с мертвым телом и не могла вспомнить, она убила или нет? Не пытайся повесить убийство Дункана Моррела на меня! Я не убивала его…

– Я и не обвиняю тебя в убийстве. – Зак положил тяжелую руку ей на плечо. – Давай вернемся к тому моменту, когда ты заказала коктейль. Ты видела, кто…

– Я не заказывала. Анжела Уитмор посоветовала нам попробовать «Сок тарантула». Сказала, что он понравился ей, и заказала еще два для нас. Я не видела, кто их делал.

– А где был Стегнер в этот момент? – спросил Зак.

– На эстраде, крутился около музыкантов. Но он видел, как я пришла.

– Кто заказал тебе второй бокал?

– Я не знаю. Это было сразу же после того, как мы вернулись за столик после танца. Я сделала всего один глоток, но к этому времени мне уже было плохо.

Зак взял ее за руку, усадил на диван и сам сел рядом.

– Скажи мне, ты когда-нибудь слышала о рогипноле? Его еще называют «руфи».

Клер покачала головой.

– Это совсем новый препарат. У нас в Штатах он пока не одобрен, и поэтому врачи его не выписывают. Но любой может привезти это лекарство для личного пользования из какой-нибудь другой страны.

– И как оно действует? – поинтересовалась Клер, не понимая, к чему он клонит.

– Препарат валит с ног, как будто вместо одной порции виски выпита дюжина. Сама таблетка крошечная, ее легко незаметно положить в бокал. Она быстро растворяется и не имеет вкуса.

Клер уставилась на Зака, отказываясь верить его словам. Ее сердце билось в сумасшедшем ритме, она готова была пасть на колени и произнести благодарственную молитву. Слава богу, ее рискованное приключение с незнакомцем нашло свое объяснение! Однако затем ее охватил страх. Кто мог сыграть с ней такую скверную шутку?

– Ты думаешь, кто-то подложил мне таблетку в бокал?

Он кивнул:

– Полиция Флориды называет это лекарство средством для «изнасилования на свидании» – они получают массу жалоб на парней, которые подбрасывают таблетки в коктейли своим подружкам. После «руфи» человека немного пошатывает, и со стороны кажется, что он просто выпил лишку. Только на следующий день люди приходят в себя и жалуются, что абсолютно не помнят, что случилось с ними накануне. А то, что помнят, все видят в искаженном свете.

– Ты думаешь, мое описание незнакомца не соответствует действительности?

– Возможно. В темноте все представляется в преувеличенном виде. Незнакомец мог быть и ростом меньше, и не таким сильным, как тебе показалось.

Клер нахмурилась.

– Как бы то не было, бороду я помню точно. – Внезапно вспомнив еще одну подробность, она начала краснеть. – Да, борода у него была. Интересно, почему эту таблетку подсунули именно мне?

– Если бы знать причину, я бы быстро распутал это дело. – Он бросил взгляд в угол комнаты, где мирно спали собаки. – Кстати, насчет таблетки я ничего не могу утверждать наверняка. У меня не было ни одной жалобы на то, что в заведении Стегнера кто-то балуется «руфи».

– Может быть, женщины просто стеснялись признаться в этом? – Клер опустила глаза.

– Он изнасиловал тебя, Клер? – взгляд Зака мгновенно стал твердым.

– Нет. – Она покачала головой, решив, что бессмысленно скрывать от него правду. Клер вспомнила газетные сообщения о женщинах, пострадавших из-за «руфи», и поняла, что легко отделалась. – Я почти ничего не помню, но точно знаю, что незнакомец ни к чему не принуждал меня. После его поцелуя… в общем, я не хотела, чтобы он останавливался. Я получала удовольствие от его ласк, – призналась Клер, причем ее

голос упал до шепота, и она не была уверена, что Зак что-то расслышал.

– В самом деле? Тебе понравился этот пижон? – Он с любопытством посмотрел на Клер и, не дождавшись ответа, серьезно произнес: – Скажи мне, кто-нибудь знал, что ты собираешься в ночной клуб?

– Многие… Но я даже представить себе не могу, кому понадобилось давать мне наркотик.

– Скорее всего это сделал убийца, чтобы подставить тебя.

6

Клер устремила взгляд в темноту, царящую за окном, и подумала, что Зак прав. Целый день она боялась в этом признаться себе, но мучительный страх не оставлял ее, прячась в уголках сознания.

Остерегайся койота!

Придя в клуб Бэма Стегнера, она сама затянула на своей шее петлю.

– Ну, и что мне теперь делать? – спросила Клер.

– Я знаю, что ты любишь совать свой нос куда не следует, и требую, чтобы ты держала рот на замке. Ни слова отцу, ни слова Сету Рэмси. Чем меньше люди знают, тем больше шансов, что убийца сделает неверный ход. Если же ты всем расскажешь о «руфи» и таинственном незнакомце, то спугнешь его.

Клер сжала зубы, чтобы не сказать ему какую-нибудь гадость. Его тон раздражал ее, хотя она понимала, что Зак абсолютно прав. Убийца мог затаиться и, улучив момент, сфабриковать против нее новые улики.

– Послушай, а почему, собственно, ты помогаешь мне?

– Ты действительно думаешь, что мне наплевать на то, что случилось с тобой? – спросил Зак. – Я же шериф и должен следить за соблюдением закона.

– Тем более что на будущий год перевыборы, – выпалила она, прежде чем сообразила, что не стоило это говорить.

Зак нахмурился. Его глаза стали серо-голубыми, в них появился стальной оттенок.

– Клер, я найду убийцу, потому что должен это сделать!

Он резко повернулся и подошел к собакам. Лобо мгновенно вскочил, а Зак присел перед ним на корточки.

– Ты останешься здесь, – сказал он, глядя псу прямо в глаза. – Я хочу, чтобы ты…

– Зачем?! – воскликнула Клер. Зак не обратил на нее никакого внимания, продолжая разговаривать с собакой.

– Позаботься о Люси и Клер. Я вернусь за тобой. – Он выпрямился и бросил на Клер мрачный взгляд. – У тебя есть враги, например – Стегнер. Кроме того, кто-то хочет обвинить тебя в убийстве.

– У меня в доме есть сигнализация и пистолет, – защищалась Клер.

– Ты плохо знаешь Стегнера. Сегодня утром этот подонок отступил, но он не успокоится и будет ждать своего часа, чтобы отомстить тебе. Многие считают, что бунт в тюрьме Аттики – самое жестокое преступление в истории Соединенных Штатов, но они ошибаются. Гораздо больше погибло во время бунта в исправительной тюрьме около Санта-Фе. Знаешь, кто стоял за этим?

– Стегнер?

– Совершенно верно. Во время этого бунта он уничтожил всех своих врагов – и из числа охранников, и из числа заключенных. Но он настолько хитер, что никто не смог обвинить его в этом преступлении. У него всегда есть алиби. В тюрьму он возвращаться не хочет и научился выходить сухим из воды. Он нанесет свой удар исподтишка, поверь мне.

– И все-таки лучше забери Лобо. Я боюсь его – он какой-то дикий и непредсказуемый.

– Ерунда. Разговаривай с ним, как со своей собственной собакой, отдавай обычные команды, и он будет тебя слушаться. Но обращай внимание на его сигналы. Лобо залает, если к тебе приблизится кто-нибудь чу-1 жой, а если он почувствует настоящую опасность, то зарычит.

Клер боялась, что будет привлекать к себе излишнее внимание, когда появится на улицах города с Лобо, и могла только догадываться, что скажет отец, увидев ее с собакой Коултера. Если Алекс Холт заподозрит, что она встречается с Заком – какая бы ни была для этого причина, – он почувствует себя таким же оскорбленным, как и в тот день, когда весь город узнал, что его жена сбежала с Джеком Коултером.

– Спасибо, но…

– Дорогая, у тебя нет выбора. Нравится тебе это или нет, но я должен позаботиться о тебе.

Клер вздернула подбородок и посмотрела ему в глаза. Хотя ей было нелегко выдержать его циничный взгляд, она справилась с этим.

– По-моему, тебе всегда было наплевать на то, что происходит со мной. Теперь ты почему-то решил позаботиться обо мне. Странно, не так ли?

Ее язвительный тон подействовал на Зака как красная тряпка на быка. Он усмехнулся с таким высокомерием, что Клер пришла в негодование. Она не могла выносить его оценивающего взгляда. А когда Зак нахально уставился на ее губы, Клер поняла: если не выставить его сию минуту за порог, то он полезет к ней целоваться. Мысль об этом заставила ее пульс биться в бешеном темпе. Что с ней происходит? Клер взяла себя в руки и приказала ему:

– Забирай своего пса и убирайся отсюда!

Зак рассмеялся.

– Ты не в том положении, чтобы приказывать мне. И выгнать меня ты не можешь: я все равно навсегда останусь в твоей жизни. Вот увидишь!

Клер попятилась назад, с ужасом поняв, что ее влечет к нему вопреки здравому рассудку. Ей было хорошо в его объятиях, и она мечтала вновь в них очутиться.

– Ошибаешься! Тебе нет места в моей жизни. Как только ты найдешь убийцу…

Зак внезапно положил руки ей на плечи и притянул ее к себе. По телу Клер мгновенно разлилась волна возбуждения. Она изогнулась и уперлась ему в грудь, но Зак только крепче сжал ее в объятиях.

– Мы начнем с того, что вспомним прошлое, – произнес он со странной хрипотцой. – Я ведь прекрасно помню, как ты сходила по мне с ума.

Его слова возмутили Клер. Несколько лет назад она едва не отдалась Заку, и только страшная катастрофа, унесшая жизни их обоих родителей, положила конец отношениям.

– Негодяй! – Клер вновь попыталась оттолкнуть его, но у нее ничего не получалось.

– Ты злишься, потому что знаешь, что я прав. Вот почему ты всегда спешишь перейти на другую сторону улицы, когда видишь меня. Тебе просто не хватает духа признаться самой себе, что ты без ума от меня. Так же, как твоя мать была без ума от моего отца.

Клер задохнулась от ярости. Да как он смеет?! Она начала бешено вырываться, но очень скоро поняла, что перевес сил на его стороне. В полном отчаянии, не отдавая себе отчета в том, что делает, Клер наклонилась и укусила его в предплечье.

На какой-то миг его хватка ослабла, затем Зак ее сгреб и прижал к двери, прежде чем она смогла перевести дыхание. Он улыбался, но его глаза сверкали, а ноздри расширились, выдавая гнев.

– Дорогая, иногда укусы по-настоящему заводят. Может быть, пойдем в спальню, и там…

– Размечтался! – Она сама удивилась, как убедительно у нее это прозвучало. Но растущее чувство тревоги предупредило ее, что Зак всерьез рассчитывает на… На что он может рассчитывать? На роман? Или на связь на одну ночь? Наверное, на последнее, и, похоже, он не собирается отступать.

Его улыбка внезапно исчезла, уступив место ледяному презрению, и у Клер пробежал по спине неприятный холодок. Она понимала, что перечить Заку опасно, но сдаваться тоже не собиралась. Клер продолжала смотреть в его голубые глаза, решив не отворачиваться. Пусть видит, что она не боится его!

Молчание затянулось. Наверное, оно продолжалось всего несколько секунд, но Клер показалось, что прошли часы. Воздух вокруг них наэлектризовался, как будто они были в эпицентре одного из летних ураганов, пронесшихся по горам.

Клер уже собралась сказать что-то язвительное, но в этот момент в его глазах она прочла холодную решимость и поняла, что Зак не шутит. Кроме решимости, в его глазах горела неутоленная страсть, и ей стало по-настоящему страшно. «О боже! – взмолилась она. – Не позволяй этому случиться! Только не с ним!»

Зак неожиданно погладил ее по щеке, затем провел пальцами по роскошным русым волосам, а потом «тал массировать ей затылок. Тепло начало медленно растекаться по ее телу.

«Что же делать? – лихорадочно соображала Клер. – Почему я покорно стою и терплю все это? Нужно выгнать его, прежде чем он поцелует меня!»

– Я клянусь, ты пожалеешь об этом, – твердо сказала она.

– Напугала до смерти! – усмехнулся Зак. Его сильные пальцы мягко скользили по ее волосам. Его прикосновения были нежными и ласкающими, хотя его тело было напряжено, как натянутая струна. Клер, почувствовав, как упругие мускулы волнами перекатываются у него на груди, отвела взгляд от его глаз и принялась смотреть на ямочку на его открытой шее, где на загорелой коже отчетливо была видна пульсирующая жилка.

Она считала удары пульса, заставляя себя не думать о Заке и его нежных прикосновениях. Когда Клер окончательно сдалась и вновь встретилась с его взглядом, она увидела, что его зрачки были расширены и голубые глаза стали почти черными. Ее сердце учащенно забилось, и Клер подумала, что, должно быть, удары ее сердца слышны и Заку. На его губах появилась чувственная улыбка, которая вызвала у нее прилив сильного желания.

– Не делай этого, – пробормотала она.

– Чего?

– Не целуй меня…

Она ненавидела себя за то, что ее голос прозвучал неуверенно, за то, что не отвернулась, когда он потянулся к ней, а, закрыв глаза, стала ждать его поцелуя. Зак припал к ее губам, обняв одной рукой за талию, а другой сминая в кулак ее волосы.

Только один мужчина имел такую абсолютную власть над ней! Клер вспомнила лето, которое тщетно пыталась забыть. Но тогда Зак был совсем юным, более нежным, не таким решительным и нетерпеливым…

«Оттолкни его!» – требовал внутренний голос, но тело не могло сопротивляться соблазну. Зак коснулся ее губ кончиком языка, и Клер, шокированная собственной страстной реакцией, мгновенно ответила на его поцелуй.

– Черт побери, Клер! – пробормотал он, на мгновение прервав поцелуй.

Клер знала: она очень скоро пожалеет, что уступила Заку, – она уже жалела об этом – однако спорить со своими чувствами не могла.

– Это все, что ты хочешь сказать? – сумела прошептать она.

– Мы уже поговорили, детка.

Он вновь прильнул к ее губам, и она ответила на era поцелуй, потеряв ощущение реальности. Внешние звуки словно откуда-то издалека проникали в ее сознание – были слышны одинокое уханье совы, стрекот сверчков и тиканье часов в холле. В теплом вечернем воздухе плыл аромат кофе и сладкое благоухание цветов. Прикосновения его рук, его ласки наполняли ее тело огнем, и Клер думала только о том, какое неземное наслаждение они дарят ей.

– Я хочу тебя! – со стоном прошептал Зак. Двумя руками он приподнял ее за талию, чтобы она почувствовала его нарастающее возбуждение. – Ты когда-нибудь занималась этим стоя?

Грубый вопрос заставил Клер отпрянуть, но Зак еще плотнее прижал ее к двери. И тогда Клер изогнулась, изо всех сил вцепилась в его плечи, судорожная дрожь пробежала по ее телу.

– Стоя? – переспросила она, не соображая, что говорит.

Внезапно Зак оторвал губы от ее губ и что-то невнятно пробормотал. Не открывая глаз, Клер обхватила его за шею, желая продлить поцелуй, но Зак резко отстранился.

– Оказывается, ты быстро заводишься, Клер. Я же говорил, ты без ума от меня!

Клер онемела от потрясения и возмущения, а Зак как ни в чем не бывало направился к двери и уже с порога послал ей воздушный поцелуй.

Двадцать минут спустя Зак сидел в ночном клубе. Он был уверен, что все равно не сможет заснуть, и отправился сюда, чтобы понаблюдать за Стегнером.

Ему понадобилась вся сила воли, чтобы уйти от Клер, но Зак гордился собой. Он намеревался поиграть с ней, заставить ее проявить чувства, которые она тщательно от него скрывала. Это ему удалось, и теперь он ликовал.

Проводив рассеянным взглядом подвыпившую парочку, которая вышла из бара, он вновь вернулся к мыслям о Клер.

Раздразнить ее оказалось невероятно легко. Стоило ему только напомнить о любви ее матери к его отцу, и она мгновенно вышла из себя. Как и все в городе, Клер считала, что у их родителей был только легкий флирт, но Зак знал правду. Он улыбнулся и с наслаждением втянул в грудь свежий горный воздух, напоенный ароматом сосны. Когда придет время, он расскажет Клер, что на самом деле связывало их родителей…

Зак сидел в темноте, прислушиваясь к песне, которую исполняла какая-то посредственная рок-группа, а его мысли все время возвращались к Клер. Он все еще чувствовал ее мягкое, податливое тело, каждый дюйм которого ему хотелось ласкать и целовать. Он начал бы с самой чувствительной точки на шее, затем проложил бы дорожку из поцелуев к ее груди, а она извивалась бы по ним и умоляла его не останавливаться. Потом он раздвинул бы ей ноги и довел бы ее до исступления своими ласками…

От этих мыслей его вновь охватило возбуждение. «Сейчас же подумай о чем-нибудь другом!» – приказал он себе,

– Убийца наверняка знал, что Клер собирается в клуб, и заранее приготовил «руфи», чтобы в нужный момент вырубить ее, – пробормотал Зак, но затем понял, что Лобо нет и что он разговаривает сам с собой,

«А может быть, „руфи“ и убийство не связаны между собой, и это просто случайное совпадение?» – подумал он.

Зак стал верить в случай после того, как много лет назад Клер вернулась домой за какой-то забытой вещью и застала свою мать в объятиях его отца. Это было трагическое стечение обстоятельств, которое в конце концов привело их родителей к гибели. А два дня назад в городе произошло убийство, и именно в эту ночь кто-то подсыпал в бокал Клер наркотик… Зак подозревал, что Сет Рэмси что-то скрывает, и собирался получше приглядеться к самоуверенному адвокату. Но предварительно нужно было собрать информацию о «руфи».

Зак огляделся по сторонам. Над стойкой бара висела неоновая вывеска в виде серебряной пули, которая время от времени вспыхивала, подобно пламени на ветру, и мгновенно гасла. Если бы не зажженные свечи на столиках, зал был бы погружен в кромешную тьму. Сколоченная из сосновых досок сцена, выступающая над полом на полметра, сейчас пустовала – у музыкантов был перерыв.

Зак окинул взглядом тускло освещенные стены, на которых висели плакаты с рекламой низкопробных фильмов – в основном ранних лент с Клинтом Иствудом. Они возвращали в старые времена, когда все индейцы были плохими, а белые – избранным народом.

– Коултер! – прокричал Стегнер из-за стойки бара. – Когда ты наконец снимешь эту чертову печать с тех комнат? Из-за тебя у меня одни убытки.

Зак неторопливо направился к бару, намеренно затягивая время.

– Следственная группа из Санта-Фе должна закончить завтра, но до тех пор мотель считается местом преступления. Закон запрещает снимать печать и входить в эти номера. Ты понял меня?

Стегнер что-то пробурчал, метнув в него свирепый взгляд. Даже в пульсирующем свете неоновой рекламы Зак видел, что он вне себя от ярости. Заку уже давно хотелось упрятать этого жирного борова в тюрьму, однако Стегнеру всегда удавалось прикрыться железным алиби. «Ничего, – решил Зак, – в один прекрасный день я застану его с поличным на месте преступления, нужно только набраться терпения».

– Хочешь виски? – спросил Стегнер, навалившись жирным голым животом на стойку.

Зак покачал головой, сохранив на лице маску равнодушия. Этот ублюдок прекрасно знал, что он вообще не употребляет спиртное. Неразбавленное виски, дешевое ядовитое пойло, было любимым напитком его матери.

– У меня есть пара вопросов, на которые я хочу получить прямые ответы.

Стегнер облокотился о стойку, заставленную бутылками.

– Еще вопросы? Черт, я уже трижды давал показания!

– Ну и что? Речь ведь идет об убийстве. – Зак старался говорить, не повышая голоса, чтобы не раздражать Стегнера. – Может, ты слышал или видел, не продавал ли здесь кто-нибудь «руфи»?

– «Руфи» в моем клубе? – Стегнер уставился на него, разинув рот от удивления. Он был дьявольски изворотлив, но сейчас, кажется, говорил вполне искренне. – Нет, шериф. Здесь нет «руфи».

Зак поверил ему. Скорее всего наркотик попал в их город с Западного побережья. Его мог привезти любой, кто проводит отпуск в Таосе, и пытаться найти его – безнадежное дело. Ему жизни не хватит проверить всех толстосумов, приезжающих сюда отдохнуть.

Вопрос в том, у кого был мотив и возможность опоить этим зельем Клер. Она вернулась сюда недавно, но уже умудрилась нажить себе немало врагов. Пристрелила чужого пса, спасая Люси, и почти сразу же начала добиваться освобождения Каддафи. Она же обвинила Дункана Моррела в том, что он наводнил рынок поддельными гравюрами и репродукциями. Да, у Клер Холт было много врагов.

Но почему один из них решил подсыпать ей «руфи»?

Зак разглядывал вытатуированную на плече Стегнера гремучую змею, которая злобно взирала на него.

– Я думал, что ты должен был слышать о человеке, который привез «руфи» из Калифорнии. Ты обычно первым узнаешь все новости.

Зак хотел сыграть на его самолюбии, но это не сработало. Стегнер только пожал плечами, но ничего не сказал. Зак ушел, ни на шаг не приблизившись к разгадке этого дела.

7

– Почему я позволила Заку сделать из меня посмешище?! – воскликнула Клер вслух, хотя с ней были только собаки. Они сидели на заднем сиденье джипа, высунув голову из окна и подставив носы встречному ветру.

– Какая же я идиотка! – пробормотала Клер.

Она презирала себя за то, что с такой готовностью ответила на поцелуй Зака. Он грубиян, идущий на поводу своих низменных, порочных страстей! И он полная противоположность тому идеальному мужчине, о котором она мечтала…

«Ты без ума от меня, – вспомнила Клер его слова. – Так же, как твоя мать была без ума от моего отца».

– Неправда! – Она в отчаянии ударила ладонью по рулевому колесу. Однако отчасти Зак был прав: ее всегда влекло к нему. Некая темная часть ее души на каком-то подсознательном уровне отзывалась на Зака Коултера. Но это же самое непреодолимое влечение к Джеку Коултеру погубило ее мать…

Недаром говорят: «Какова мать, такова и дочь».

Клер грустно подумала, что ничего с этим не поделаешь, такова голая правда. Единственный выход – отвергнуть тот путь, по которому пошла ее мать и который вверг ее в искушение. Мать, которую она боготворила, не устояла перед Коултером, но Клер поклялась не повторять подобной ошибки.

На перекрестке она свернула и вскоре подъехала к своему салону. По выходным она открывала магазин в полдень, а перед этим встречалась с отцом в церкви, после чего вместе завтракали. Они совершали этот ритуал каждое воскресенье с тех пор, как она вернулась в Таос. Обнаружив на площадке его машину, Клер подумала, что отец, наверное, ужасно встревожен. Она объехала здание, остановилась в тени тополя и закрыла все окна машины, оставив собак внутри.

– Какая же я все-таки трусиха! – пробормотала она, открывая заднюю дверь магазина.

Клер любила отца и знала, какие чувства он испытывает, когда слышит о Коултерах. Унижение, которое он пережил после предательства жены, до сих пор причиняло ему боль. Увидев Лобо, он наверняка потребует от нее объяснений и, естественно, расстроится.

Отец дал ее матери все и любил ее всем сердцем, но не смог удержать ее возле себя. Она связалась с Джеком Коултером – человеком, пользующимся в городе дурной славой, – и это было трудно пережить. Когда жена погибла в автомобильной катастрофе вместе со своим любовником, Алекс Холт был раздавлен горем. А когда об этомузнал весь город, к его горю еще добавилась и боль унижения.

У отца был тяжелый, властный характер, но Клер считала, что он чрезмерно опекает ее лишь потому, что любит и хочет видеть счастливой.

Она вошла в зал и сразу увидела инвалидное кресло отца перед стеклянной дверью в салон. У Алекса Холта были густые, абсолютно седые волосы, и Клер с грустью подумала, что на его красивом лице появились новые морщины, которых она раньше не замечала. Рядом с креслом стояла Мод Пфистер. С тех пор, как отца пять лет назад разбил паралич, Мод работала у него в качестве экономки и жила в их особняке.

Не желая признавать, что стал инвалидом, Алекс Холт никогда не употреблял слово «сиделка», хотя Мод была именно сиделкой. Она просто помогала отцу передвигаться по дому и по городу и следила за тем, чтобы он вовремя принимал лекарства.

– Доброе утро! – с напускной радостью произнесла Клер, распахнув дверь.

– Дорогая, что-то случилось? – встревоженно спросил отец. – Ты не пришла в церковь…

Мод подмигнула ей, и морщинки побежали вокруг уголков ее добрых карих глаз. Она была крупной женщиной и сложением напоминала рыцаря в доспехах, но у нее была живая улыбка и большое чувство юмора, без которого она бы не смогла так долго проработать у отца Клер.

– Извини, папа, что заставила тебя нервничать. Я просто проспала, прости.

Он подкатил на кресле к бронзовому апачу. Мать Клер любила эту статую, потому считала, что это работа высокого класса, которую многие музеи мира почли бы за честь выставить в своих залах. А уж в таких вещах она разбиралась прекрасно. Именно благодаря матери, которая была страстной поклонницей искусства юго-западных штатов, Клер увлеклась живописью. Она часто вспоминала, с каким увлечением мать рассказывала ей о мировых шедеврах. Хотя Клер уже выросла, ей, как ребенку, не хватало дружеского общения с матерью. Она часто задумывалась над тем, как сложились бы их судьбы, если бы мать осталась жива.

Отец вновь вернулся к прерванному разговору:

– Я звонил тебе прошлой ночью, почему ты не перезвонила мне?

Мод картинно закатила глаза, давая понять, что Алекс в плохом настроении. А когда он был раздражен, ему никто не решался перечить.

– Я вернулась домой слишком поздно, – сказала Клер, обиженная резким тоном отца. Она не желала отчитываться о каждом своем шаге и прекрасно понимала, что если бы не отстаивала свои права на личную жизнь, то отец уже давно подавил бы ее.

Впрочем, не было ничего удивительного в том, что отец ожесточился. Судьба сыграла с ним злую шутку: сначала мать Клер предала его, а потом, когда он стал привыкать к жизни без нее, его разбил паралич.

– Ты была с Сетом? – с надеждой в голосе спросил отец.

Клер кивнула. Ее отец мечтал о том, чтобы она вышла замуж за Сета; если бы это случилось, он бы был самым счастливым человеком на свете. Алекс Холт хотел, чтобы она подарила ему внука, который бы в будущем возглавил его банк. Преуспевающий адвокат Сет Рэмси был совершенством в глазах ее отца, но Клер придерживалась иного мнения. А теперь, после его лжи, она вообще больше не желала встречаться с ним.

– Ты вновь стала работать допоздна? – Он недовольно посмотрел на Клер.

– У тебя взрослая дочь, Алекс, не учи ее, – вмешалась Мод. – Бизнес важен для Клер так же, как для тебя твой банк.

Естественно, отец был с ней не согласен. Он вообще был против того, чтобы она открыла салон, и предлагал Клер должность вице-президента банка, но она категорически отказалась.

Сверкнув на солнце, напротив салона остановилось красная «Феррари» Сета. Когда он вышел из машины, Клер бросила на него тревожный взгляд. Естественно, ей хотелось послушать оправдания Сета, а затем уличить его во лжи, но было бы неразумно выяснять с ним отношения в присутствии отца. Кроме того, она пообещала Заку, что никому не скажет о том, что случилось с ней в ту злополучную ночь.

Сет, одетый в легкий синий спортивный пиджак и, как всегда, при галстуке, легко вбежал в галерею. Улыбка заиграла на его губах, когда он увидел отца Клер, а Мод немного поморщилась, и Клер поняла, что она не слишком жалует адвоката. По таосским стандартам Сет, кичащийся своим дорогим автомобилем и гарвардскими связями, выглядел как орхидея среди сорняков.

Впрочем, хотя Сет не соответствовал местному колориту, он вполне вписывался в деловые круги. Алекс Холт, узнав, что Сет – выпускник Гарвардского юридического колледжа, взялся опекать молодого адвоката. Проблема состояла в том, что создать доходную юридическую контору в маленьком городке было довольно проблематично. Большинство богачей жили в других штатах и имели своих личных адвокатов. Но Сет, надо отдать ему должное, много и упорно работал и постепенно приобретал все новых клиентов.

– Клер, как ты? – встревоженно спросил Сет, направляясь к ней. – Я ужасно беспокоился! Что с тобой случилось? – Не дожидаясь ответа, он обратился к ее отцу: – Здравствуйте, Алекс. Что вы думаете обо всей этой суете?

Клер почувствовала, что у нее задрожали руки, и сжала их в кулаки. Ее отец ненавидел сюрпризы, особенно если они касались кого-то из его близких. Она уповала лишь на то, что новости не дошли до него так быстро.

– Ты имеешь в виду убийство Моррела? – с улыбкой спросил Алекс. – Я всегда удивлялся, почему никто не отправил его к праотцам уже давно.

Внимание Сета, как всегда, было полностью сосредоточено на ее отце.

– Его убили в «Приюте беглеца». Ума не приложу, что он делал в этом гадючнике. А знаете, кто ведет расследование? Зак Коултер! Я был у Макса Бессинджера, работал над контрактами по недвижимости, когда в кабинет ввалился Коултер и начал задавать нам вопросы.

– Я был категорически против назначения этого бездельника на должность шерифа, – сказал Алекс. – Он гроша ломаного не стоит.

Клер не выносила, когда кого-то ругали за глаза, и заступилась за Зака.

– Лично я рада, что Зак Коултер занимается этим делом, – заметила она. – Неужели вы думаете, что Олли Хэммонд лучше провел бы расследование?

– Кроме того, шериф уже проявил себя. Он нашел и задержал водителя грузовика, который врезался в фургон Ирмы Пачеко и скрылся с места происшествия, – вмешалась в разговор Мод. – Шерифу, правда, пришлось поломать голову, прежде чем он поймал нарушителя: ведь у грузовика снесло передний бампер.

Сет неодобрительно покосился на нее, а Алекс бросил сердитый взгляд на Клер.

– Попомни мои слова: Коултер завалит все дело! У него просто не хватит мозгов, чтобы распутать убийство.

– Полностью согласен с вами, – кивнул Сет. – Он даже не ищет убийцу, а пытается втянуть в эти неприятности невинных людей – например, меня и Клер.

– Что?! – Голос отца прогремел в зале, подобно залпу из пушки.

– Дело в том, что как раз в тот вечер мы с Сетом были в ночном клубе, – Клер решила опередить Сета и изложить свою версию случившегося. – Мне стало плохо от коктейля, и я пошла в туалетную комнату, а когда вышла, не смогла найти Сета.

– Я сам искал тебя везде! Как ты добралась домой?

– Меня подвез друг, – солгала Клер: на самом деле ее на рассвете подбросил домой человек, доставляющий свежий хлеб из городской пекарни в индейский поселок.

– Какого черта ты отправилась в притон Бэма Стегнера?! – воскликнул Алекс.

–Это была моя идея, – поспешно вмешался Сет. – Мне хотелось послушать «Расти рутс». Это лучшая рок-группа, которая здесь была за последние пять лет. В клубе собралось половина города.

Алекс пожал плечами, но распекать Клер не стал.

– Я читала в утренней газете, что кто-то украл медведя Стегнера, – заметила Мод.

Алекс снова нахмурился, его брови сошлись на переносице.

– Клер, это случайно не твоих рук дело?

– Клянусь, я не крала Каддафи и не знаю, кто это сделал.

Их разговор был прерван туристами, которые хотели приобрести плетеные корзины. Клер объяснила им, что с тех пор, как индейцы перестали кочевать, они больше не плетут корзины для перевозки пожитков. Вместо корзин она предложила туристам керамическую посуду, изготовленную в индейском поселке.

Пока пришедшая пара рассматривала гончарные изделия, выполненные талантливой Дианой Рейна, Клер проводила отца с Сетом и выпустила из машины собак. Вернувшись в зал, она обнаружила там скучающего Неваду.

Клер изобразила улыбку, подавив в душе справедливый гнев, и Невада широко улыбнулся в ответ. Клер машинально отметила, что улыбка у него весьма обаятельная. Невада был наполовину индейцем; его черные как уголь волосы были заплетены в длинные прямые косички, свисавшие до плеч. Такие прически носили воины сиу. Как обычно, на нем были кожаные джинсы, настолько узкие, что скрипели при каждом его шаге. Ремень на тонкой талии, свитый из многоцветного конского волоса, венчала серебряная пряжка размером с блюдце.

Невада всегда с ужасающей целеустремленностью добивался коммерческого успеха. Вообще-то его звали Невада Мерфи, но, став художником, он отбросил фамилию: ему казалось, что она звучит слишком обыденно. Себя он считал вторым Р. Г. Горманом.

Его холодные голубые глаза резко контрастировали с блестящими черными волосами и медной кожей. Однако на лице Невады всегда появлялась широкая обезоруживающая улыбка, когда он хотел чего-то добиться от собеседника.

– Как поживаешь? – с теплой, дружеской улыбкой спросил Невада.

– Прекрасно, – сказала Клер, вспомнив, что при встрече в клубе он ограничился едва заметным кивком. Смерть Дункана изменила все, и она догадывалась, зачем Невада явился к ней.

– Похоже, что салон Дункана Моррела временно будет закрыт, – сказал он. – Я не думаю, что жена захочет заниматься этим бизнесом.

Клер пожала плечами, понимая, к чему он клонит.

– В следующий уик-энд начнутся состязания по родео и фестиваль искусств, – заметил Невада, словно Клер была не в курсе этих событий, которые каждый год открывали в их городе туристский сезон. Окинув взглядом стены зала, он поинтересовался: – Тебе, наверное, нужны новые работы для продажи?

– Нет, – отрезала Клер. – У меня есть несколько свадебных одеял навахо, которые я повешу на стенах. Кроме того, я выставлю коллекцию барабанов Джима Лайтфута.

– Я хочу выручить тебя, – спокойно сказал Невада. – Ты можешь продать мои картины, написанные маслом.

Клер знала, что это своего рода извинение. Знала она и то, что Невада талантлив и его картины пользуются спросом. Но она не хотела иметь дело с человеком, который однажды уже предал ее.

– Я не могу помочь тебе, но кто-нибудь, вероятно, сможет. Обратись в другие салоны.

– Клер, без моих работ тебе не выкрутиться, – нахмурился Невада. – Пойми, я сделал то, что должен был сделать: я ушел к Моррелу, поскольку это было нужно для моей карьеры.

Клер пожала плечами.

– Скажи лучше, сколько оттисков с гравюр ты разрешил сделать Дункану Моррелу? – спросила она.

Невада медлил с ответом. Она предупреждала его о том, как нечестно ведет дела Моррел, но он тогда не поверил ей.

– Двадцать пять репродукций.

– Серьезно? – Клер попыталась подсчитать, сколько Дункан заработал на мошенничестве.

– А с картин, написанных маслом?

– Столько же.

– Так… Полагаю, что, если ты разрешил ему сделать пятьдесят репродукций с оригинала, Моррел сделал не меньше пятисот и, разумеется, не поделился с тобой прибылью. А пятьсот – слишком большой тираж, и ты знаешь это. Теперь цена оригинала упадет вдвое, а может – втрое.

– Но Дункан думал…

– Он заботился только о себе.

Клер вновь удивилась, как легко Моррелу удавалось дурачить людей. Женщины были от него без ума – достаточно вспомнить, как Ванесса Трент была убита известием о его смерти. Господи, какие наивные люди!

– Многие туристы не могут позволить себе оригиналы, – упорствовал Невада. – Репродукции – это золотая жила.

– Нет, теперь это зыбучие пески. Помнишь, как департамент полиции Беверли-Хиллз закрыл несколько салонов, потому что они продавали незаконные копии картин? Так вот, в первую очередь тогда пострадали художники.

– Никто не смог доказать, что Дункан был замешан в том скандале. Честно говоря, я не верю в то, что он собирался разрушить мою карьеру, – настаивал Невада. – Он хотел сделать из меня звезду!

«В этом-то все и дело», – с сожалением подумала Клер. Невада был слишком честолюбивым и не замечал, что Дункан Моррел – жестокий и алчный тип, готовый ради прибыли пойти на что угодно. Он наводнил рынок нелегальными гравюрами и тем самым поставил под угрозу карьеру Невады.

– Я не могу помочь тебе, – твердо сказала Клер. – Обратись в другие салоны. Мне нужен художник с незапятнанной репутацией.

Зак подъехал к салону Клер в пять часов, поскольку знал, что по выходным она закрывается рано. Сегодня он задал несколько вопросов о «руфи» Анжеле Уитмор и ее любовнику Карлтону Коулу. Анжела признала, что в тот вечер заказала всем коктейли, но сказала, что о «руфи» слышит впервые в жизни, и Зак поверил ей. Коул тоже заявил, что ничего не знает, но Зак был готов поспорить на месячный заработок, что парень солгал. У него были калифорнийские водительские права, поэтому Зак позвонил приятелю в управление полиции Сан-Франциско и попросил проверить Коула по разным базам данных штата.

Клер вышла из галереи в сопровождении собак и начала закрывать дверь. Она не заметила машину Зака,, но Лобо тут же энергично завилял хвостом. Повернувшись, Клер увидела Зака и в растерянности остановилась. Он едва не рассмеялся, вспомнив, какое выражение появилось у нее на лице, когда он уходил от нее вчера.

– Сейчас мы поедем в мотель, – сказал он, когда Клер подошла к машине. – Я хочу, чтобы ты уточнила кое-что, прежде чем снова откроют доступ в номера.

– Хорошо, – неохотно согласилась Клер.

– Но сначала мы заедем к тебе и оставим собак дома.

Зак поехал следом за ее пыльным зеленым джипом. Они миновали рыночную площадь и поехали вдоль домов, обнесенных заборами от койотов. Пучки диких цветов росли между вбитыми в землю кольями вместе с кустами кроличьей капусты, усыпанной ярко-желтыми цветами.

Клер свернула на тихую улицу, хорошо известную в городе. Это был элитный район с большими участками вокруг домов. Особняки постройки прошлого века, как правило, приобретали богачи из Калифорнии, а затем переделывали в соответствии с собственными вкусами. Это была наиболее изолированная и привилегированная часть города.

Когда они подъехали к дому Клер, Зак не стал выходить из машины. Дожидаясь, пока она впустит собак в дом, он откинулся в кресле и устало закрыл глаза: прошлой ночью ему вообще не удалось поспать.

Должно быть, Зак все же задремал, поскольку не слышал, как Клер подбежала к его джипу.

– Лобо просто обезумел! – воскликнула она. – Только что он напал на меня!

8

Зак мгновенно вышел из автомобиля. Клер выглядела такой напуганной, что ему захотелось обнять ее за дрожащие плечи и утешить. Но он поборол искушение, зная, что ей это не понравится.

– Что значит – напал? Он укусил тебя?

Клер покачала головой.

– Нет. Я пошла к главным воротам, чтобы взять почту, которая со вчерашнего дня лежит в ящике. Но когда мы подошли к воротам, Лобо повел себя странно. Он зарычал на Люси и загнал ее под куст, а потом без всякой причины начал рычать на меня. Я приказала ему успокоиться, а он оскалился и припал на задние лапы, словно собирался вцепиться мне в глотку!

От нехорошего предчувствия у Зака по спине пробежал холодок. Он обошел олеандровый куст, который закрывал выбеленную стену, окружающую дом Клер. Перед арочным входом, ведущим во двор, находился почтовый ящик. Лобо стоял между ящиком и воротами и рычал на Люси, которая в страхе забилась под куст.

– Лобо! – позвал Зак. – В чем дело?

Лобо перестал рычать и рысью подбежал к Заку. Шерсть у него на загривке стояла дыбом.

– Он опасен и не слушается команд! – воскликнула Клер. – Это в нем говорит волчья кровь. Еще утром он вел себя смирно, а сейчас едва не загрыз мою собаку…

– Успокойся, – Зак присел перед Лобо и посмотрел псу в глаза. – Ты хочешь нас о чем-то предупредить, верно?

Лобо смотрел мимо него, не спуская глаз с Клер. Когда она сделала шаг по направлению к дому, он метнулся и встал между ней и стеной, рыча и принюхиваясь.

– Не двигайся! – Зак схватил ее за руку и оттащил от стены. – Лобо пытается предупредить нас об опасности. Я сейчас проверю, в чем дело.

Солнце опускалось за горы, бросая теплый свет на саманную стену и оставляя двор в тени. Зак взял Лобо за ошейник, потянул за собой, и пес послушно пошел за ним в арочные ворота. Войдя во двор, Зак сделал два осторожных шага по выложенной плиткой дорожке, ведущей к дому. Лобо без каких-либо признаков тревоги спокойно шел за ним.

Зак знал, что Лобо, будучи наполовину волком, более чувствителен к опасности, чем другие собаки. Что беспокоило его? Скорее всего, опасность притаилась где-то перед главными воротами: если бы кто-то проник в дом, то сработала бы сложная охранная сигнализация.

Зак вернулся на дорогу, гадая, в чем кроется причина странного поведения Лобо. Когда он проходил мимо почтового ящика, установленного на столбе, пес остановился и зарычал.

– Ты думаешь, в ящике что-то лежит? – встревоженно спросила Клер.

Зак приблизился к причудливому кованому ящику, но Лобо преградил ему дорогу и снова зарычал.

– Все хорошо, Лобо. Я не буду прикасаться.

– Что там внутри? Бомба? – Клер прикоснулась к плечу Зака. – Ты думаешь, что Стегнер…

Зак приложил палец к губам и указал глазами на Лобо, который водил ушами, к чему-то прислушиваясь. Большинство людей даже не заметили бы этого движения, но Зак понял, что его собака не учуяла, а услышала опасность.

Между тем Клер не унималась:

– Ближайшее отделение саперов находится в Альбукерке! Сюда они смогут добраться только через несколько часов.

– Клер, помолчи. Дай мне подумать.

Клер замолчала, всем своим видом показывая, что весьма сомневается в его умственных способностях. Зак проигнорировал ее надутые губки, прислушиваясь к шелесту тополиных листьев под слабым дуновением ветра. Все, что он слышал, было обычным для этого времени суток, то есть для захода солнца. Птицы постепенно переставали петь, а ветер затихал перед наступлением сумерек. В мескитовых кустах затянули песню сверчки, но в этих звуках тоже не было ничего угрожающего.

Но собака снова подняла уши, и Зак начал догадываться, что обнаружил тонкий слух Лобо.

– Встань рядом с Люси, – сказал он Клер.

– А ты не хочешь позвонить в Альбукерке?

– Боже, хотя бы раз сделай то, о чем тебя просят, не задавая вопросов!

Он взял ее за руку и отвел на другую сторону дороги, а потом сходил к машине за пистолетом. Оттянув затвор, Зак отломил тополиную ветку и поспешил к почтовому ящику. На этот раз Клер и обе собаки послушно стояли в стороне. Зак приблизился к ящику, примеряясь к защелке палкой, зажатой в левой руке, и держа пистолет в правой. Солнце, послав последние лучи на землю, скрылось за горами. Подцепив защелку, Зак распахнул дверцу ящика и отскочил в сторону.

Лобо зарычал, ощетинившись, когда в воздух стремительно взвилась сверкающая коричневая узкая лента. Огромная, с ромбовидным рисунком на спине, гремучая змея упала на землю. Зак выстрелил один раз, второй, но чертова дрянь была такой юркой, что только третья пуля, настигнув ее на середине дороги, размозжила ей голову. Однако даже потом змея продолжала ползти, двигаясь боком в сторону Клер, и остановилась без признаков жизни в полуметре от нее.

– Какой кошмар! – Клер прижала руку ко рту и закрыла глаза.

Зак засунул пистолет за ремень, подошел к змее и поддел ее сапогом. Черт возьми, раньше он стрелял лучше. Видимо, надо поупражняться в стрельбе.

– Смотри, шесть погремушек! Это старая змея, – спокойно произнес он. – Она просидела в раскаленном ящике несколько часов и была, наверное, в бешенстве.

Клер все никак не могла прийти в себя.

– Она бы наверняка меня укусила!

– Ну как, Лобо больше не пугает тебя? – усмехнулся Зак.

– Нет, – призналась Клер. – Он умный, хороший пес.

Она повернулась и протянула руку, чтобы погладить, Лобо, но тот, не дожидаясь благодарности, устремился в кусты и лизнул Люси в нос.

– Мне кажется, Люси на него вовсе не в обиде, – Зак внимательно посмотрел на Клер. – Ты бы тоже могла сказать мне спасибо.

Клер смущенно взглянула на него и пробормотала:

– Спасибо, я…

Зак почему-то решил, что в этот момент она ослабила бдительность, и обнял ее, но Клер отскочила от него как ужаленная.

– Мне кажется, это сделал Бэм Стегнер, – предположила она. – Такие подлые штучки вполне в его духе.

– Согласен, но как мы это докажем? Глаза Клер засверкали от ярости.

– Стегнер всегда выходит сухим из воды. Противно! Раз ты ничего не можешь с ним сделать, то я сама…

В ту же секунду Здк схватил ее за плечи и притянул к себе так близко, что они чуть не столкнулись лбами.

– Слушай меня! Ты будешь вести себя так, словно ничего не случилось, ясно? Я разберусь с ним без твоей помощи.

– Но как? Что ты собираешься делать? Я хочу это знать!

К сожалению, пока Зак даже не представлял, как можно прищучить Стегнера, но был уверен, что обязательно что-нибудь придумает. Проблема была с клятвой блюсти закон, которую он дал в свое время, а закон защищал не только жертв преступлений, но и самих преступников. Стоило полицейскому хоть на каплю превысить свои полномочия, в прессе сразу же поднимался страшный скандал.

Зак кипел от гнева, чувствуя свою беспомощность.

При мысли, что Клер могла погибнуть от змеиного укуса, у него кровь застыла в жилах. Когда речь шла о безопасности Клер, он вообще терял голову и мог сам пойти на преступление. В такие минуты Заку казалось, что она – единственная женщина на земле, которая создана именно для него, но чаще он просто ненавидел ее за снобизм и отвратительное высокомерие.

Сейчас он был готов разорвать того негодяя, который подложил змею в почтовый ящик. Если это работа Бэма Стегнера, то он за это ответит. Однако Зак не собирался посвящать Клер в свои планы – как, впрочем, и признаваться ей в своих чувствах.

– Так что же ты собираешься делать? – повторила Клер и надменно вздернула подбородок, намекая на то, что без ее помощи ему со Стегнером не справиться.

– Узнаешь, когда придет время, а пока отведи собак в дом. Мы едем в мотель.

Клер покормила собак, затем переоделась в джинсы. Когда она вышла, Зак, подцепив на палку змею, выбросил ее в ящик для мусора. Клер все еще находилась в нервном напряжении, хотя старалась это не показывать. Стоило ей на секунду закрыть глаза, как она сразу же вспоминала пеструю смертоносную ленту, стрелой взмывающую в воздух.

Клер догадывалась, что Зак ждет от нее благодарности, и она действительно была ему признательна, но нужные слова не приходили ей на ум. Кроме того, после вчерашнего вечера, когда она повела себя как дешевая проститутка, набросившись на него с поцелуями, Клер просто боялась заводить с ним разговор. «Держаться холодно и неприступно – единственный правильный путь в отношениях с Заком Коултером», – решила она.

Правда, в ту же секунду Клер призналась себе, что он не такой уж плохой, каким хочет казаться. Зак был грубым и вульгарным, но у него были и положительные качества. Смог же он мгновенно принять правильное решение и спасти ее от смерти!

– Интересно, Бэм сегодня в баре? – спросила она, как только они подъехали к ночному клубу.

В воскресный вечер в клубе было мало посетителей. Только несколько пыльных пикапов стояли на асфальтированной стоянке. Клер посмотрела на часы и поняла, что завсегдатаи заведения Бэма появятся позже.

– Стегнер сейчас в Санта-Фе, покупает новую стереосистему. Нынешним летом в Таосе будет много туристов, и он хочет, чтобы его заведение было на уровне.

Зак поставил машину на ручной тормоз и вышел, чтобы открыть Клер дверь. Такая галантность ее удивила, но она выскользнула из машины прежде, чем он успел открыть дверь.

– Сейчас мы подойдем к туалетной комнате, и ты покажешь, где ждала Сета.

Длинные тени пролегли по дорожке, ведущей к дверям клуба, который Клер запомнила на всю жизнь благодаря той злополучной ночи. Зак остановился перед женской комнатой, на двери которой были грубо намалеваны жирная свинья в балетной пачке и лоснящаяся телка с выменем, похожим на футбольные мячи. «Стегнер, наверное, в восторге от этой отвратительной картинки, – подумала Клер. – Для него женщины – либо жирные свиньи, либо шлюхи с громадными сиськами».

Поймав на себе пристальный взгляд Зака, Клер снова испытала тревожное чувство. Ей казалось, что он все время думает о том, как она целовала его прошлой ночью. Каждый раз, глядя в глаза Зака, она вспоминала об этом и невольно смущалась.

– Итак, – сказал он, – ты стояла здесь, когда вышла из туалетной комнаты, и ждала Сета. Ты помнишь, что ты видела?

Клер попыталась сосредоточиться на его словах, но когда он стоял рядом с ней, ее Мысли всегда почему-то путались.

– Мимо проходили какие-то люди, но я их не запомнила. Сета все не было, и я решила выйти на улицу…

– Давай тоже выйдем, – предложил Зак.

Ночь вступала в свои права, и над горами появилась луна. Как всегда, с наступлением сумерек быстро похолодало.

– Тогда тоже было прохладно, – сказала Клер, когда они вышли во двор. – Помню, я посмотрела вон туда. – Она указала на сарай, где Стегнер держал медведя, который частично был скрыт густыми деревьями и кустами.

– Ты подходила к сараю?

– Нет. Это ведь было после полуночи, и я знала, что Каддафи там уже нет.

На мгновение она закрыла глаза, пытаясь вспомнить, что привлекло ее внимание. Она хотела сосредоточиться, но все смешалось у нее в голове.

– Я услышала мужской смех и пошла к бунгало.

– Потом ты увидела Сета?

– Да, он стоял около пятого номера, – сказала она.

– Ты уверена? Пятое бунгало?

– Конечно, посмотри, как хорошо его видно. – Она указала на домик. – Он стоял перед дверью и разговаривал с кем-то, кто находился внутри.

– С кем?

– Не знаю, я не видела его собеседника.

– Что случилось дальше? – спросил Зак. Клер направилась к тополю, нижние ветви которого находились высоко над землей.

– Я дошла до этого места и почувствовала головою кружение. Закрыв глаза, я прислонилась к дереву. Затем я услышала, как кто-то зовет меня. Мне показалось, что это был голос Сета, но позже я поняла, что ошиблась.

– Пойдем в бунгало.

Зак подвел ее к домику, решительно разорвал желтую ленточку, а затем жестом пригласил ее войти внутрь. Но Клер замешкалась, испытывая страх перед этой комнатой. Она помнила, в каком смятении проснулась здесь на заре.

Зак щелкнул выключателем, комната озарилась ярким светом, и Клер поразила убогость обстановки. Кровать была покрыта потертым пледом, обшарпанные стены, которые надо было покрасить еще тридцать лет назад, не облагораживали общую картину. Тяжелые черные шторы закрывали единственное окно, стул был покрыт заляпанным масляными пятнами чехлом, который раньше, наверное, был оранжевым, а теперь стал грязно-коричневого цвета.

Клер на минуту закрыла глаза, пытаясь представить себя в этой грязной комнате с таинственным незнакомцем. Несмотря на омерзительную окружающую обстановку, воспоминания о первых минутах, проведенных в номере, были удивительно сильными и приятно волновали. А потом в памяти наступал черный провал.

– Я нащупала выключатель, но свет на включился, – сказала она тихо, открывая глаза.

– Следственная бригада из Санта-Фе вкрутила новые лампочки, – сказал Зак. – Твой кошелек нашли между кроватью и стеной.

Клер помнила, как проснулась и увидела сумочку на стуле. Ей даже в голову не пришло проверить, есть ли в ней кошелек.

– А где ты нашел мои трусики?

– Вот здесь, на ручке. – Зак подошел к распахнутой двери в ванную.

Клер поежилась. У нее не было никакого желания идти в крошечную комнату с проржавевшей раковиной и сливным бачком без крышки.

– Кстати, я ведь заходила в ванную перед уходом, но не нашла там ничего.

– А ты искала?

– Нет. Меня поразила ужасная грязь. По раковине ползал таракан. Бр-р! Единственное желание, которое у меня было, – поскорее покинуть это злачное место. Однако странно, почему я их не заметила…

Зак загадочно посмотрел на нее, а затем сказал:

– Плохо, что ты оставила здесь кошелек.

9

Зак бросил взгляд на Клер, сидящую рядом с ним в джипе. С тех пор, как они покинули «Приют беглеца», Клер не сказала ни слова, и Зак решил, что она, наверное, ужасно расстроилась, вновь очутившись в грязной комнате, в которой провела ночь.

А ведь в течение долгого времени Клер изображала из себя такую недотрогу! Во всяком случае, когда общалась с ним. Она считала, что слишком хороша для него. Да-да, она всегда так думала! Когда-то он нравился ей, однако Зак подозревал, что она просто жалела его, потому что он жил в бедной семье. А отчасти ее влекло к нему, потому что он пользовался репутацией задиры.

Теперь Клер наверняка думала, что он просто негодяй. Как ни странно, его это вполне устраивало, и он намеренно делал все возможное, чтобы внушить ей отвращение к себе. Вид этой комнаты в «Приюте беглеца» напомнил ей о поступке, о котором она предпочла бы никогда не вспоминать. Зато теперь она больше не будет вести себя с ним так надменно!

Проводив взглядом встречный автомобиль, на мгновение ослепивший его фарами, Зак вновь вернулся к мыслям о Клер. Слабый цветочный запах ее духов дразнил его, он глубоко вздохнул, вдыхая возбуждающий аромат, и представил себе, как она, обнаженная, лежит на смятых простынях, как ее растрепанные светлые волосы золотистым нимбом раскинулись по подушке…

Вновь бросив быстрый взгляд на Клер, Зак заметил, как поднимается и опускается ее грудь. Твердые бугорки сосков прорисовывались на мягкой ткани блузки, завязанной узлом на талии. Он представил, как ласкает губами эти тугие бутоны, и почувствовал, как по его телу разливается покалывающее тепло. Затем воображение нарисовало ему картину, как он снимает с нее оставшуюся одежду и начинает медленно покрывать поцелуями ее тело…

Господи! Он еще даже не прикоснулся к ней, а его уже сжигает желание! И что делает эту женщину такой привлекательной? Зак знал, что Клер всегда относилась к нему с пренебрежением. Но, как бы то ни было, она бросала ему вызов, и он не собирался отступать.

– Зак, – неожиданно сказала Клер, прерывая его мысли. – Я хотела узнать одну вещь…

Он выпрямился на сиденье, поскольку возбужденная плоть причиняла ему неудобство. О, черт! Почему он должен отказывать себе в удовольствии провести с ней ночь?! Ведь вчера вечером он доказал ей, что она сходит с ума по нему!

– Ты нашел в этой комнате… что-нибудь еще, кроме кошелька и нижнего белья?

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем она говорит. Однако он решил ее подразнить и с невозмутимым видом ответил:

– Несколько сигаретных окурков под кроватью. Похоже, что они старые, но криминалисты проверят.

– Это все?

Зак помедлил с ответом, сворачивая на узкую дорожку, ведущую к дому Клер.

– Детективы прочесали всю комнату, собирая улики. Кажется, они не обнаружили ничего существенного.

– Но, может быть, что-нибудь нашли в корзине для мусора?

Он уже давился от смеха. Мисс святая Невинность! Почему бы ей не задать вопрос, называя вещи своими именами?

– Какая корзина для мусора? В «Приюте беглеца» нет подобных излишеств.

– О-о-о! – простонала Клер.

– А что ты хотела узнать?

– Ну, я надеялась, что они найдут… э… Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Они нашли предохранительное средство?

Зак усмехнулся.

– Предохранительное средство?

Клер наконец по-настоящему разозлилась.

– Презерватив! Уверена, ты слышал о них. Может быть, ты даже настолько грамотен, что слышал о безопасном сексе?

Он свернул на подъездную аллею и нажал на тормоз. Сколько раз ему хотелось задрать Клер юбку и отшлепать ее за невыносимое высокомерие!

Зак выключил двигатель и так резко повернулся к ней, что Клер испуганно вжалась в дверь.

– Золотце, я знаю, что такое предохранительные средства. Тебя просто заслушаться можно! Ты говорила, как учительница из воскресной школы. Почему бы тебе было просто не сказать – презерватив? Если ты хочешь что-то у меня узнать, называй вещи своими именами. – Он не сводил с нее насмешливых глаз. – Выходит, ты даже не знаешь, были презервативы или нет?

Клер с трудом проглотила ком в горле и с удивлением переспросила:

– Презервативы?

– Ну не один же, верно? – Зак положил ей руку на плечо, но она ее тут же скинула. – Милая, если бы той

ночью с тобой был я, то я бы трахнул тебя не один раз и не два. Мне бы не хватило коробки презервативов! Клер испепелила его уничтожающем взглядом.

– Ты ведешь себя просто омерзительно!

– Верно. Это у меня наследственное. Наверное, гены?

Он медленно провел пальцем по полоске ее обнаженного живота между блузкой, завязанной узлом, и поясом джинсов. Клер попыталась отодвинуться от него, но бежать было некуда. Кончиком пальца Зак медленно водил по нежной коже.

– Прекрати сейчас же!

– Ты действительно хочешь, чтобы я убрал руки, принцесса?

Зак положил всю ладонь на ее голое тело, потом запустил руку под блузку. Клер задохнулась от возмущения, а он улыбнулся еще шире. Его рука застыла в считанных миллиметрах от ее бюстгальтера. Он наслаждался теплом ее тела и нежной кожей, гладкой, как шелк.

– Не называй меня принцессой! – приказала Клер, но голос выдал возбуждение, которое внезапно пронзило ее.

– Хорошо. – Его рука вновь заскользила вверх. – «Принцесса» действительно звучит как ледышка. Это не ты, Клер. Разве стала была принцесса спать с незнакомцем?

– Во всем был виноват «руфи»! Ты же сам сказал.

Зак и в самом деле так говорил, но сейчас он не хотел признаваться в этом: ему нравилось дразнить ее.

– А как насчет вчерашнего вечера? Ты была целиком в моей власти – без всякого наркотика. Ты похожа на свою мать, Клер. Сознайся, тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе.

Он ожидал, что Клер ударит его, однако она молча развернулась и попыталась открыть дверь.

– Ты никуда не пойдешь, пока я не разрешу. – Он успел перехватить ее руку.

– Выпусти меня сейчас же!

В ответ на это Зак подвинул руку немного вверх, и его пальцы коснулись ее упругой груди.

– Прошлой ночью ты тоже пыталась командовать мной. Не получилось, верно?

– Мерзавец! Что ты хочешь?

Зак неожиданно отпустил ее.

– Не прикидывайся, будто ты этого не знаешь! Перестань драться со мной, как дикая кошка, и запомни: ты не в том положении, чтобы издеваться надо мной. Может, ты хочешь, чтобы кто-нибудь узнал о том, что я нашел твои трусики и кошелек на месте убийства? Ха, представляю, как расстроится твой дорогой папаша! Он, наверное, со стыда сгорит от такой новости.

– Это же шантаж! – Клер была потрясена такой чудовищной наглостью.

– Верно, шантаж, – с дерзкой ухмылкой кивнул Зак и потянулся к узлу, в которую была стянута блузка. – Но я этим не гнушаюсь.

Против его ожидания Клер не сказала ни слова, пока он развязывал узел, а потом расстегивал блузку.

Зак и в самом деле не испытывал ни капли стыда. Он так давно мечтал о Клер, что ничто не могло остановить его. Ему очень хотелось доказать ей, что, по крайней мере, в сексуальном плане они просто созданы друг для друга.

Он распахнул блузку и завороженно уставился на черный кружевной бюстгальтер. Это была одна из моделей «Вандербра», приподнимавшая груди, отчего ложбинка между ними становилась глубже. Ее округлые груди с твердыми сосками были небольшими, но чертовски соблазнительными. В этом бюстгальтере Клер выглядела невероятно сексуально.

Он дотронулся до застежки и одобрительно заметил:

– Ого! Как раз то, что мне нравится. С передней загрузкой.

– Подонок, ты еще пожалеешь об этом! Я не могу тебя сейчас остановить, но когда убийство будет раскрыто…

Зак усмехнулся, подумав, что она становится ужасно привлекательной, когда злится. Внезапно он схватил ее руку и положил на свою возбужденную плоть. От неожиданности и потрясения Клер громко вскрикнула.

– Как ты думаешь, детка, у меня он больше, чем у того парня, с которым ты трахалась в мотеле?

К его удивлению, она не отдернула руку, а сжала пальцы вокруг его набухшей и горячей плоти. Сердце его на секунду остановилось, а затем учащенно забилось в каком-то сумасшедшем ритме. Он ожидал, что Клер после его слов оскорбится, но в ее глазах появился насмешливый блеск. Она снова сжала его плоть, на этот раз сильнее.

– Нет, твой меньше, значительно меньше!

Она явно лгала, но он не стал ее разоблачать. Зак был удивлен тем, что у Клер Холт куда более сильный характер, чем он предполагал. Он думал, что после его грубой выходки они пулей вылетит из машины и помчится жаловаться своему папочке.

– Тот парень был удивительным, – рассказывала Клер, медленно двигая рукой вверх-вниз. – Он совсем не похож на тебя: нежный, чувственный, невероятно сексуальный… Совершенный любовник!

Зак резко отбросил ее руку. Что за черт?! Вместо того чтобы расстроиться, она пытается отплатить ему той же монетой! Кроме всего прочего, если бы Клер продолжала ласкать его плоть, он бы не выдержал и коончил, как сексуально озабоченный подросток.

– Мне казалось, ты мало что помнишь о той ночи.

– Почти ничего, – кивнула она. – Однако у меня сложилось впечатление, что это был очень хороший человек – и искусный любовник.

Если бы Зак не был на грани утраты самообладания, то, наверное, рассмеялся бы. Вместо этого он привлек ее к себе, чтобы не дать ей воспользоваться ситуацией, и поцеловал изгиб шеи, вдыхая сладкий аромат ее духов.

Клер не обняла его, но позволила ему целовать ее, и Зак воспользовался моментом. Он наслаждался, покрывая поцелуями ее тело, лаская грудь, пока ее сосок не затвердел и не натянул кружевную ткань.

Клер откинула голову и застонала. «Кого она, черт возьми, пытается одурачить?» – улыбнулся Зак.

От его ласк Клер содрогнулась, и ее руки внезапно обвились вокруг него.

– Только не говори, что ты не хочешь меня!

– Ты шантажировал меня, ублюдок, – пробормотала Клер.

– Ублюдок? Поосторожней с выражениями! Не успеешь оглянуться, как будешь ругаться, словно водитель грузовика.

В лунном свете, проникающем через окно, Зак видел, что она закрыла глаза и закусила нижнюю губу.

– Ты абсолютно не умеешь врать, – прошептал он ей на ухо. – Сознайся, тебе нравится быть со мной.

Она не ответила, но ее дыхание участилось, грудь поднималась и опускалась все быстрее, а лунный свет мягко падал на ее лицо, искаженное сладостной мукой.

– У тебя чувствительные груди, – прокомментировал он, расстегивая бюстгальтер.

– Да, – согласилась Клер, вновь удивив его. – Очень чувствительные.

Кровь стучала у него в висках, а разбухающая плоть, скованная джинсами, с болью рвалась наружу. Зака переполняла радость и мужская гордость: он не ошибся, они действительно созданы друг для друга.

Руки его заскользили по ее обнаженной груди, и это была самая эротичная грудь, которую он когда-либо ласкал. Твердые темно-розовые соски, устремленные вверх, казалось, просили, чтобы их поцеловали.

Зак наклонился к ним и начал целовать, ощущая, как в его теле разгорается огонь неистового желания.. Он не думал, что может так сильно возбудиться от этих ласк. Казалось, его тело медленно плавилось в огне страсти.

Зак поднял голову и посмотрел на Клер. Ее глаза были широко раскрыты и потемнели от желания, чувственные губы немного дрожали.

– Когда я дотрагиваюсь до тебя здесь, – он поцеловал ее сосок, – ты чувствуешь возбуждение?

– Да. – Она снова поразила Зака тем, что так просто сказала об этом.

– А я здорово умею шантажировать, – заметил он. – Специалист.

Это была дьявольская наглость, но сейчас это его не беспокоило. Они созданы друг для друга, и оба хотят одного и того же!

Внезапно он поймал себя на мысли, что хочет, чтобы она поцеловала его – поцеловала сама, а не в ответ на его поцелуй. Как ни странно, это желание не имело ничего общего с сексом и пробудило в его душе какие-то совершенно новые эмоции.

Осознав это, Зак тихо обругал себя. Еще со времен первого сексуального опыта в возрасте тринадцати лет он всегда контролировал свои чувства к женщинам. Но Клер Холт словно приворожила его к себе.

Необходимо было срочно избавиться от этих неправильных мыслей. Однако стоило Заку сказать себе, что ему наплевать на нее и ее поцелуи, что он не позволит ей покорить его сердце, в салоне машины внезапно раздался звуковой сигнал, нарушивший тишину ночи. Зак чертыхнулся, когда Клер поспешно отстранилась от него.

– Что случилось? – спросила она, закрывая грудь руками.

– Не знаю. Наверное, что-нибудь срочное. Выругавшись про себя – не везет, так не везет! – Зак включил рацию и назвал свой пароль.

– Мы получили код 49, – проинформировал его дежурный диспетчер.

– Код 49? – повторил Зак, все еще надеясь, что ослышался.

Это был секретный код, чтобы обмануть многочисленных хакеров, которые любили подслушивать радиопереговоры. Значение кодов было известно лишь полиции. Только однажды за годы его службы в Таосе на полицейской волне прошел код 49 – это случилось в ночь убийства Дункана Моррела…

– Да, шериф. Код 49. Мы ждем вас в участке.

Лежа лицом вниз на прохладном полу кладовой, Анжела Уитмор смотрела на гладкий вибратор, который Карлтон Коул положил на стойку рядом. «Я еще даже не попробовала его», – равнодушно подумала она, подставив свое обнаженное тело Карлтону, который втирал в ее кожу лосьон из розовых лепестков.

Ничто больше не действовало, ничто не могло снять глубокую скуку и апатию, навалившуюся на нее, словно бетонная плита. Даже великая любовь ее жизни – кулинария – больше не интересовала ее, а горячий секс с молодыми любовниками, которыми она была когда-то одержима, теперь только раздражал.

Карлтон так старался ублажить ее, что это действовало ей на нервы. Она бы, пожалуй, попробовала что-нибудь новое, какой-нибудь секс с изюминкой. Но натирание тела розовым маслом на известковом полу кладовой между мешками риса и гирляндами сушеного чеснока абсолютно не совпадало с ее представлением о таком сексе…

Она сама не знала, чего хотела!

Кроме искусства, ничто больше не интересовало Анжелу. У нее уже была большая коллекция картин известных художников юго-западных штатов, но она собиралась расширить ее, пополнив новыми работами. В конце концов она поняла, что ее хобби приносит ей гораздо больше удовлетворения, чем секс с парнями, годящимися ей в сыновья. Анжела надеялась, что искусство излечит ее от хандры, в которую она впала.

– Как тебе хочется заняться этим, милая? – спросил Карлтон, о котором Анжела уже забыла.

Вообще-то, она предпочла бы вибратор, но не стала говорить об этом: с той ночи, когда был убит Дункан Моррел, Карлтон стал очень раздражительным. Конечно, его можно было понять: со смертью Моррела он потерял все свои сбережения, которые вложил в липовые гравюры. Анжела предупреждала его, что покупать можно только оригиналы, но, конечно же, Карлтон ее не послушал.

– Мне все равно, – ответила она и, не переворачиваясь на спину, подтянула под себя колени.

У нее не было желания смотреть на Карлтона, и сейчас Анжела хотела одного: чтобы он поскорее навсегда исчез из ее жизни, как и многие другие жеребцы, с которыми она занималась сексом. У нее не хватило духа выставить его на прошлой неделе, поскольку он внезапно узнал, что потерял все свои деньги до последнего цента.

Анжела мысленно поблагодарила бога за то, что все закончилось в считанные секунды. Карлтон помог ей подняться, а затем заботливо завернул ее в шелковый халат, брошенный им до этого на мешок с рисом. Из кладовой они прошли через холл в музыкальную комнату, и там он тут же нажал кнопку, включив свой любимый компакт-диск.

«О, господи! – подумала Анжела. – И не надоела ему эта музыка? Неужели ей придется снова слушать эту песню Чарли Дэниэлса?» От затейливой игры на скрипке и строки «горы в огне, спасайся, приятель, беги» ее просто бросало в дрожь.

Вспомнив последний куплет песни, в котором говорилось о том, что дьявол пришел в дом восходящего солнца, она нахмурилась: эти слова напоминали ей о салоне Клер Холт. Клер сейчас приходилось нелегко – ее салон подавал большие надежды, но Невада внезапно ушел от нее к Дункану Моррелу. Правда, у Клер есть несколько великолепных ювелирных изделий Дэвида Тзуни и керамика, изготовленная в индейском поселке, но все равно она отчаянно нуждается в новых картинах.

Анжеле очень хотелось помочь Клер деньгами, но она знала, что ее подруга – гордая женщина и не возьмет денег даже в долг. Ведь отказалась же она взять деньги у собственного отца. «Впрочем, это было мудрое решение», – подумала Анжела, вспомнив властный характер своего отца, который в свое время заставил ее расстаться со всеми кавалерами, которые просили ее руки. Он говорил, что ни один из них не достоин его дочери.

Теперь, когда отец умер, у Анжелы было больше денег, чем она могла потратить за свою жизнь, но она все еще помнила его зловещее предостережение: всех твоих вздыхателей интересуют только твои деньги. Наблюдая за Карлтоном, отбивающим босой ногой музыкальный ритм, она ни на минуту не сомневалась, что отец был прав.

Обнаженный, он был прекрасен, как итальянская статуя, но он, увы, безнадежно туп. Завтра она выгонит его, а затем навестит Клер. Может, она действительно остро нуждается в деньгах?

Открывая плечом дверь в участок, Зак все еще отказывался верить, что ему так ужасно не повезло.

– Так что там стряслось, черт побери? – спросил он у ночного диспетчера.

Тоби Клементс работал по ночам в участке уже тридцать лет. Он пережил пятерых шерифов и бесчисленное множество помощников. Его лысина блеснула в свете электрической лампы, когда он кивком указал на дверь кабинета. Зак проследил за его взглядом и увидел человека с сильной проседью в волосах, сидящего за его столом. Ноги этого типа лежали на лотке для входящих бумаг.

– ФБР, – тихо сказал Тоби.

– Это что-то новенькое!

В штате существовало несколько отделений ФБР – на его взгляд, больше, чем нужно. Любое уголовное преступление, совершенное в индейской резервации, автоматически становилось федеральным, и тогда к расследованию подключалось ФБР. Однако оно координировало свои действия с полицией племени, но не с шерифом.

– Это не рядовой сотрудник ФБР, – добавил Тоби. – Он – специальный агент из Гэллапа.

– Черт!

Почему убийство Дункана Моррела стало причиной появления в Таосе специального агента ФБР. Как бы то ни было, у Зака появилось тревожное чувство, что у Клер Холт будет гораздо больше неприятностей, чем он мог себе вообразить.

10

– Вы сидите в моем кресле, – заявил Зак фэбээровцу, войдя в кабинет.

– Извините, – агент встал с кресла. – Позвольте представиться. Брэд Игер, ФБР, отделение в Гэллапе.

– Кому вы перешли дорогу в управлении, если вас сослали в резервацию?

Игер рассмеялся. Обычно в резервацию назначались новички, которые там тупели от скуки и бездействия несколько лет, и лишь затем у них появлялся шанс получить какую-нибудь более интересную работу. В резервациях совершалось не так много преступлений. Когда что-то случалось, дело, как правило, расследовалось полицией племени, которая формировалась из коренных американцев, а фэбээровцам оставалось только перебирать бумаги.

– Я тут прочел ваш отчет об убийстве Дункана Моррела. – Игер сел в кресло, стоящее с другой стороны стола. – Должен сказать, он мне понравился. Обычно шерифы маленьких городков не знают, как правильно вести расследование. Вы, наверное, служили раньше в отделе по расследованию убийств?

Зак разозлился, но старался этого не показывать. Он всегда держал дела на столе – так ему было удобнее, – но он не предполагал, что когда-нибудь агент ФБР беспрепятственно войдет в кабинет и прочтет их. Впрочем, что можно ждать от сотрудника этого ведомства? Он работал пару раз с ФБР и из собственного опыта знал, что это совершенно бесцеремонные люди.

– Да, я работал в уголовном отделе в полиции Сан-Франциско. Что вас интересует в деле Моррела?

– Бюро уже давно занималось Моррелом в связи с мошенничеством: он незаконно тиражировал репродукции. Теперь он покойник. Вполне возможно, что его убил один из членов преступной группировки, в которую он входил.

– ФБР будет официально вести это дело? Зак очень надеялся услышать «нет», поскольку если ФБР вмешается, он уже не сможет защитить Клер. Игер сдержанно улыбнулся.

– Пока неофициально. Видите ли, художники и владельцы галерей теряют миллионы из-за подобных преступлений. Нам бы хотелось вывести из игры всю группировку – так зачем предупреждать их, сообщая, что ФБР заинтересовалось этим делом?

Зак облегченно кивнул. Игер пододвинул Стул ближе к столу и наклонился к нему.

– Буду с вами откровенным. Я понимаю, что вам не нравится наше вмешательство, но давайте помогать друг другу. Я служу уже более пятнадцати лет… – Игер улыбнулся. – Вы правы: у меня возник конфликт с начальством, поэтому я и оказался в резервации. Но я хочу уехать из Гэллапа, а это дело – мой шанс. Если мы будем работать вместе, то быстро накроем всю шайку.

От такого предложения Зак не мог отказаться. У него был только неопытный помощник и кое-какие связи в криминалистической лаборатории Санта-Фе. Если Игер ему будет помогать, то шансы на успех увеличатся.

– По рукам! Мне как раз требуется помощь.

– Что тебе подсказывает интуиция? – спросил Игер, сразу перейдя на «ты». – Кто убил Моррела? Эта женщина по фамилии Холт?

У Зака засосало под ложечкой.

– Нет, она не убивала Дункана Моррела, – поспешно и категорично заявил он. Игер изумленно поднял брови:

– Оскорбленная женщина запросто может застрелить человека, а Моррел увел у нее первоклассного художника. Судя по твоим записям, она в двух шагах от банкротства. Можно предположить, что она убила конкурента, чтобы художник вернулся к ней.

– Невада уже приходил сегодня к Клер Холт, но она отказала ему. – Зак был рад, что Клер рассказала ему о визите Невады.

– В самом деле? Ну что ж… И все-таки это не исключает ее из числа подозреваемых. Из твоего отчета я узнал, что в номере, где был убит Моррел, почти ничего не нашли, а в соседнем помещении вы обнаружили кошелек Холт.

– Да, это так. Вероятно, у нее там было свидание с каким-нибудь парнем.

Ему показалось, что его слова не убедили Игера, но он не стал развивать эту тему. Зак не собирался сообщать больше того, что уже сказал.

Игер снял пиджак и закатал рукава рубашки до локтей.

– Может, начнем с медведя? Его похищение было первым преступлением, совершенным той ночью. Ты думаешь, они связаны между собой?

– Нет, – отрезал Зак.

Игер удивленно поднял брови.

– Как я понимаю, медведь был местной знаменитостью и находился под защитой Клер Холт?

– Да, она подняла большую шумиху вокруг медведя. Но не похищала его.

– Ты, что, знаешь, кто это сделал?

– Скажем так, кое-кто мне намекнул, где сейчас может быть Каддафи, – уклонился от ответа Зак. Он еще недостаточно доверял Игеру, чтобы изложить ему всю правду. Нет ничего опаснее, чем агент, пытающийся восстановить свою карьеру.

– И где же медведь?

– Там, где никто не сможет прикоснуться к нему, не вызвав большой политический скандал.

Игер хмыкнул.

– Ясно, он где-то в резервации. Там его действительно никто не найдет: индейцы не позволят чужакам разгуливать по их территории.

– Никто в Таосе не хочет, чтобы медведя нашли я возвратили Бэму Стегнеру.

– Послушай, я и не собирался искать его! – Игер поднял руки, как будто сдавался. – ФБР не нужна критика в прессе, и меня совершенно не волнует вопрос о возвращении беззубого замученного медведя бывшему заключенному, который издевался над ним. Так и надо этому сукину сыну. Ему повезет, если он сам исчезнет куда-нибудь, подобно своему медведю.

– Верно, – пробормотал Зак. Он уже составил в голове хитроумный план, чтобы отомстить этому подонку, который подложил гремучую змею в почтовый ящик Клер.

– Ладно, забудем о медведе. Давай подумаем о мотивах убийства. Кто хотел смерти Моррела?

– Сложный вопрос. – Зак прошелся пятерней по волосам. – У половины города были причины желать ему смерти: нечестные сделки по недвижимости, вздутые цены на предметы искусства, махинации с картинами… Он многих обманул.

– А как насчет его жены? В твоем отчете говорится, что они находятся в процессе мучительного развода.

– Я проверил ее алиби. Просто не успел еще сделать запись.

Игер задумался.

– Статистика говорит, что убийства совершаются либо из ревности, либо в корыстных целях. Если мы исключаем жену и мисс Холт, тогда остается только корыстный интерес. Скорее всего, Моррела убили из-за денег. Его мог отправить на тот свет или один из партнеров, или кто-то, кому он всучил липовые гравюры.

– Согласен, но ты забыл о Неваде Мерфи. Он разрешил Моррелу сделать определенное количество репродукций с его картин. Очевидно, Моррел отпечатал их громадным тиражом, поскольку недавно цены на картины Невады стремительно упали.

– Он тоже в числе подозреваемых, – согласился Игер. – Но в отчете говорится, что у него алиби: он провел ночь в обществе двух женщин.

Зак пожал плечами.

– Да, это так, если они не лгут.

– В лаборатории ФБР проверили несколько гравюр и картин Невады, – сообщил Игер. – У мошенников были поддельные свидетельства и факсимиле художника, сделанные на очень точном лазерном оборудовании. Кстати, ты не указал в отчете, нашли ли это оборудование, когда обыскивали дом Моррела.

– Нет. И его жена заявила, что ничего не знает об этом.

– Ладно, а как насчет других подозреваемых?

– Я начал проверять алиби у тех, кто был в клубе тем вечером. Например, Анжела Уитмор. Она богатая женщина, коллекционирует предметы искусства, живет с молодыми любовниками. Ее последний любовник – Карлтон Коул – недавно купил у Моррела фальшивые гравюры. Я проверю его через базу данных в Калифорнии. Ты можешь помочь, если займешься им немедленно.

Игер достал из кармана пиджака небольшую записную книжку и сделал там пометку.

– Другой подозреваемый – Сет Рэмси. Его рассказ о том, что произошло в ночь убийства, не совпадает с версией Клер Холт. У меня возникло подозрение, что Рэмси лжет. Кроме того, у него нет алиби.

Клер уставилась в бланк ведомости. «Расслабься!» – приказала она себе, решив не думать о Заке и о том, что произошло в джипе прошлым вечером. Она ломала голову, прикидывая, что можно достать из запасников, чтобы заинтересовать покупателей в пятницу вечером, когда все салоны города откроют свои залы. Ковбои, приехавшие из всех юго-западных штатов для участия в родео, привлекли в Таос толпы туристов. Воспользовавшись случаем, художественные салоны решили устроить фестиваль искусств. В пятницу придется не закрывать магазин допоздна и организовать подачу напитков.

Клер уже заказала разнообразные закуски в «Тортилья Флэтс» и наняла бармена смешивать коктейли. Но если с угощениями у нее был полный порядок, то с новыми картинами – просто беда…

«Может быть, не стоило тешить свою гордость?» – подумала она, жалея о том, что не согласилась на предложение Невады. Но было поздно: ее решением тут же воспользовался Ловелл Хопкинс, владелец салона «Ним– фа», к которому обратился молодой художник.

У Клер была превосходная коллекция ювелирных изделий в стиле «олд пон» – индейцы изготовляли такие в начале века. Когда наступили тяжелые времена, племя заложило драгоценности в банке, но затем их так и не выкупили. Из-за искусного орнамента, выполненного по серебру с мелкой бирюзой, эти старинные украшения ценились больше, чем большинство современных ювелирных изделий.

Однако Клер никогда не переставала искать новые свежие таланты. Она решила, что сегодня же вечером выставит в салоне украшения, сделанные Давидом Тзуни. Он был хорошим мастером, она не сомневалась, что в один прекрасный день его ювелирными изделиями будут любоваться так же, как и изделиями «олд пон».

Клер вновь перечитала список статуэток и масок, которые она тоже решила выставить на продажу. Эти деревянные изделия индейцев хопи изображали различных духов и лишь недавно стали предметом коллекционирования. Обычно сувенирные магазины продавали подобные статуэтки всего за несколько долларов, но Клер отобрала самые лучшие, чтобы запросить за них подороже. Все они были вырезаны из цельного корня и раскрашены вручную.

Клер просмотрела еще раз список ковров и одеял, изготовленных индейцами навахо, и пришла к убеждению, что у нее есть достаточно экспонатов, которые могут заинтересовать покупателей. Когда она покончила с этим списком, в кабинет заглянула Сюзи. Ее помощница плохо разбиралась в искусстве, но была энергичной и жизнерадостной девушкой, которая быстро всему училась.

– Тебя спрашивает какой-то мужчина, – прошептала Сюзи. – Говорит, что его прислал Квентин Рейнольдс. Я о таком первый раз слышу, а ты?

– Квентин был моим преподавателем в университете Арканзаса. Это очень интересный человек, – сказала Клер, вставая из-за стола.

Она прошла в главный зал галереи и внезапно так резко остановилась, что Сюзи налетела на нее. Невероятно! «Дикого Коня» рассматривал мужчина с большой густой бородой. Незнакомец так увлекся созерцанием красивой статуи, что не заметил Клер. Он был очень высоким – никак не ниже Зака Коултера, – хотя и не таким накачанным суперменом, каким она запомнила незнакомца из «Приюта беглеца». Впрочем, возможно, в ту ночь из-за «руфи» у нее просто разыгралось воображение. Но его бороду Клер хорошо запомнила. Этот человек носил точно такую же бороду.

– Позвони шерифу, – прошептала Клер Сюзи. – Скажи ему, что бородатый мужчина появился в салоне Клер Холт. Он знает, о чем идет речь.

Сюзи была озадачена, но вопросов задавать не стала и отправилась в кабинет.

Между тем бородатый мужчина рассматривал индейский барабан из Кохити. Он постучал по грубой коже, туго натянутой на пустотелую колоду, и прислушался.

– Прекрасный звук, не правда ли? – Клер подошла к нему. – Поистине завораживающий. Я сразу вспоминаю индейский праздник, посвященный сбору сои в поселке Кохити. Я Клер Холт, владелица салона. Как я понимаю, вы друг Квентина Рейнольдса?

– Пол Уинфри, – он пожал ей руку.

Вблизи Клер увидела, что у него темно-карие глаза, а борода почти черная. Он показался ей довольно привлекательным.

– Я посещал семинар Квентина Рейнольдса. Когда я сказал ему, что хотел бы поселиться в Таосе, он посоветовал обратиться к вам.

– Вы художник? – Клер сложила руки на груди, стараясь унять дрожь. Всю неделю она молилась, чтобы у нее в салоне появился хоть один художник и предложил ей свои работы. – Когда вы приехали в город?

– На прошлой неделе в четверг вечером, – ответил Пол.

Выходило, что он был в городе в ту ночь, когда она посетила ночной клуб…

– Мне понадобилось время, чтобы найти жилье по карману. В конце концов снял трейлер в «Золотых пальмах».

Клер опустила глаза. Она мгновенно представила себе пыльную, грязную стоянку трейлеров, единственным украшением которой была высокая сосна. Зак Коултер вырос в старом, покрытом ржавчиной трейлере, стоявшем в дальнем углу «Золотых пальм»…

– А где сейчас Квентин? – спросила Клер. – Я давно не получала никаких вестей от него. – Ей хотелось бы поговорить со своим старым другом и узнать, что собой представляет Пол Уинфри.

– Не знаю. Думаю, читает где-нибудь лекции начинающим художникам. Он постоянно переезжает с места на место.

Клер тяжело вздохнула. Квентин Рейнольдс был одаренным педагогом с уникальной способностью распознавать талантливых художников. К сожалению, несколько лет назад он пристрастился к спиртному и потерпел поражение в битве с бутылкой. Она слышала, что последние годы он скитался по округе в поисках работы, перебиваясь случайными заработками.

– Мисс Холт, для вас сообщение. – Сузи протянула ей записку.

Клер быстро пробежала глазами по строчкам и кивнула помощнице. В записке Сюзи сообщила, что шериф скоро приедет.

Был ли Пол Уинфри тем таинственным незнакомцем, или его появление в городе – простое совпадение? Он сказал, что некоторое время искал жилье, – значит, ночевал в дешевых номерах. А дешевле «Приюта беглеца» не найти… Клер не исключала, что именно с ним она провела ночь в мотеле. А то, что он явно не узнал ее, не удивительно: в номере было темно, как в подземелье.

Клер так хотела поскорее забыть ту ночь, что даже под страшной пыткой не стала бы расспрашивать Пола, был ли он в мотеле. Она не сомневалась, что теперь до конца своих дней будет со стыдом вспоминать свой поступок. Впрочем, ей еще повезло: Клер читала, какие ужасные потрясения женщины переживали после приема «руфи».

– Вы не хотите взглянуть на мои работы? – Он озадаченно посмотрел на Клер и нервным движением отбросил волосы со лба. Видимо, его смутило ее молчание, и у нее создалось впечатление, что Пол Уинфри очень гордый человек.

– О, извините! Конечно, ужасно хочу. Я просто немного задумалась, вспомнив Квентина. Он помог многим людям, и хотелось бы верить, что кто-то поможет ему.

– Вы правы, он хороший человек. Квентин полностью изменил мою жизнь.

Клер улыбнулась, услышав, с какой непритворной искренностью он произнес эти слова. Между тем ее охватило какое-то непонятное волнение. Она интуитивно почувствовала, что Квентин прислал ей художника, которого она мечтала найти.

– Давайте посмотрим ваши картины.

– Они в моей машине. Я сейчас принесу.

Клер видела в окно, как он торопливо подошел к пыльному голубому пикапу, который больше напоминал груду ржавого металлолома. Передний бампер был прикреплен к решетке радиатора проволокой.

Пол вернулся в магазин с двумя свернутыми в рулон холстами под мышкой.

– Две? Только и всего? – не удержавшись, разочарованно воскликнула Клер.

– Ну, видите ли, я начинающий художник…

Он развернул один холст и разложил на стеклянной витрине, в которой Клер держала ювелирные украшения, а затем быстро раскатал второй и положил рядом.

Клер уставилась на свои расшитые серебром сапоги, предупреждая себя о том, что не стоит ждать от картин слишком многого. Квентин мог утратить чутье, если алкоголь успел отравить его мозг. Да и двух работ, чтобы раскрутить художника, абсолютно недостаточно. Вот если бы он выставил десять полотен, то можно было бы на что-то надеяться…

Наконец Клер подняла глаза и посмотрела на ближайшее полотно.

На картине был изображен сидящий на коне ковбой в шляпе, слегка сдвинутой назад: ковбои считали, что невежливо прятать глаза, разговаривая с дамой. Этот человек протягивал букет красных полевых цветов женщине на пегой лошади с белой гривой. Он смотрел на женщину с такой надеждой и грустью, что у Клер защемило сердце.

Это была очень эмоциональная картина, в которой крылась тайна. Женщина сидела на лошади спиной к зрителю, и о том, какие чувства она испытывает, можно было только догадываться. Так же трудно было понять, возвратился ли ковбой после долгого отсутствия и дарит цветы в знак своей любви или же навсегда прощается с этой женщиной.

Не менее трогательным оказалось и второе полотно, написанное маслом. Изображенные на нем мужчина и женщина шли. по горному лугу. Яркое голубое небо куполом возвышалось над ними, а осины, одетые в осенний золотой убор, покрывали холмы. В этой картине тоже была загадка, поскольку сюжет можно было трактовать и как расставание, и как встречу влюбленных.

«Не волнуйся, – приказала себе Клер. – У этого художника всего лишь две работы». Однако она не могла не признать, что картины уникальны и их с полным правом можно назвать шедеврами.

Теперь уже пришла очередь Пола смущенно смотреть в пол – Клер знала, что он с трепетом ожидает ее решения. И она не стала испытывать его терпения.

– А Ваши работы поразительны, просто поразительны! Неужели вы никогда раньше не выставляли свои работы?

– Нет.

– И не разрешали никому делать с них репродукции?

– Нет.

Она мысленно поблагодарила Квентина, а вслух произнесла:

– Я выставляю ваши картины!

Клер была счастлива. Она понимала, что возможность работать с художником такого уровня выпадает раз в жизни.

11

Не прошло десяти минут после ухода Пола, как в салон вбежала Ванесса Трент. Она перекрасила волосы, превратившись в блондинку, и выглядела просто великолепно. Глядя на ее лучезарную улыбку, невозможно было поверить, что совсем недавно Ванессу так потрясло известие о смерти Моррела.

– Класс! Твой салон выглядит совсем по-другому. Ты, должно быть, переоформила зал к фестивалю искусств? – выпалила Ванесса на одной дыхании.

– Да, на завтрашний вечер я возлагаю большие надежды. Надеюсь, ты придешь?

Клер знала, что сегодня ей снова придется задержаться в салоне до позднего вечера: нужно было разместить картины Пола так, чтобы они выигрышно смотрелись. Но это ее не печалило, поскольку о таком художнике, как Пол, она мечтала всю жизнь.

– Непременно. Я ни за что не пропущу такое событие, – заверила ее Ванесса. – Но знаешь, мне не по себе. Я ужасно нервничаю.

– А что случилось? – довольно равнодушно поинтересовалась Клер, зная склонности Ванессы к драматизации событий.

– Ты что, ничего не слышала? Во-первых, бандитские разборки в Лас-Вегасе, во-вторых, шайка головорезов напала на Бэма Стегнера и избила его… Они могут устроить драку во время праздника!

Клер удивленно взглянула на нее.

– Шайка головорезов? Ты имеешь в виду уличных хулиганов?

Ванесса картинно заморгала и повела плечами.

– Какая разница? Я знаю только, что Стегнера схватили, избили, а затем бросили в овраг около индейского поселка.

– Он в порядке?

– Да. Сейчас он в больнице, в резервации. – Ванесса поежилась. – Просто жуть! Первое, что я сделала, узнав об этом, позвонила шерифу. Я живу одна на большой вилле и нуждаюсь в защите. Эти бандиты могут забраться и ко мне.

Клер неожиданно почувствовала укол ревности. Ванесса нашла предлог, чтобы привлечь к себе внимание Зака Коултера. Впрочем, кто же из мужчин сможет устоять против ее чар, после того как видел ее пышное тело по телевизору?

«Ну и прекрасно, пусть Ванесса развлекается с Заком, – подумала Клер. – Может быть, он перестанет приставать ко мне». Однако она почему-то не пришла в восторг от этой мысли, и ее радостное настроение, в которое она пришла после разговора с Полом, мгновенно улетучилось.

– На твоем месте я бы не стала нервничать, – спокойно заметила Клер. – У нас тихий, спокойный город, и я уверена, что тебе ничто не угрожает. Думаю, что хулиганы, если они и есть, не решатся сорвать праздник.

– Кстати, о празднике. – Ванесса оживилась, забыв о хулиганах. – Ты будешь выставлять какие-нибудь новые картины?

– Да. Завтра вечером я представлю работы нового художника.

– Вот как? – Актриса почему-то заволновалась. – А я как раз хотела помочь тебе… Видишь ли, у меня есть репродукции, которые ты можешь продать.

– Ты говоришь о работах Невады? – уточнила Клер.

– Да, я купила несколько штук у Дункана.

Клер медлила с ответом: ей не хотелось обижать потенциальную покупательницу. Присутствие Ванессы Трент в салоне на открытии фестиваля, безусловно, стало бы прекрасной рекламой ее бизнеса. Но рисковать было нельзя.

– Боюсь, я не смогу выставить их. Неваду теперь представляет Ловелл Хопкинс. Ты слышала о нем? У него салон на противоположной стороне площади. Обратись к нему.

Ванесса обиженно надула губы.

– Клер, мы же с тобой подруги, а Ловелла я едва знаю.

«Все-таки она – плохая актриса», – подумала Клер. Похоже, Ванесса уже предлагала Хопкинсу свои гравюры. Но он давно занимался этим бизнесом и был слишком расчетливым дельцом, чтобы рисковать своей репутацией ради продажи сомнительных работ.

Вообще-то, Клер удивилась, узнав, что Хопкинс согласился работать с Невадой. Впрочем, в последнее время этот пятидесятилетний мужчина часто удивлял окружающих. Все началось с того, что он женился на Стейси – женщине, которая была вдвое моложе его. Хопкинс обычно провожал жену в какой-нибудь бар, выпивал свой коктейль, а затем уходил домой, оставляя ее там одну. Кстати, Клер видела их за соседним столиком в ту ночь, когда Сет пригласил ее на концерт «Флэш и Расти рутс».

– Извини, Ванесса, но я не смогу помочь тебе. На рынок попало слишком много работ Невады, в подлинности которых я сомневаюсь.

– Как ты можешь говорить, не видя их?

– Даже если бы я увидела их, то не смогла бы определить, подделан сертификат подлинности или нет. В наши дни лазерное сканирование настолько совершенно, что запросто можно скопировать документ и подпись автора. Необходимо специальное оборудование, чтобы отличить подделку от оригинала. Вот почему я имею дело только с подлинниками. Уголь, акварель, масляные краски – но не репродукции!

– Ты хочешь сказать, что Дункан обманул меня? – В голубых глазах Ванессы засверкали гневные огоньки. – Он бы никогда не пошел на такой шаг! Он обожал меня!

– Я это знаю.

Ванесса, безусловно, принадлежала к тому типу женщин, которые кружат мужчинам головы. Оставалось удивляться, как Моррелу удалось одурачить так много людей. Видимо, он обладал каким-то особым, магическим обаянием, и поэтому люди полностью ему доверяли.

– Ванесса, если ты хочешь продать свои репродукции, то отвези их на экспертизу в Институт искусств в Санта-Фе. У них есть аппаратура, с помощью которой можно проверить подлинность сертификата. Там тебе выдадут соответствующее свидетельство.

– Хорошая мысль, – Ванесса развернулась и стремительно направилась к выходу.

Актриса так спешила, что не заметила Зака Коултера, выходившего из машины. Клер уже жалела, что попросила Сюзи позвонить шерифу и сообщить о бородатом незнакомце. Ей не хотелось, чтобы Зак беспокоил Пола Уинфри: не каждый день в ее салоне появляется одаренный художник. Даже если Пол и был тем самым человеком, с которым она провела ночь в «Приюте беглеца», то он наверняка не узнал ее.

Она же постарается как можно скорее забыть о случившемся. Жаль, что пришлось рассказать об этом Заку Коултеру.

Зак быстро вошел в салон, одним пальцем сдвигая ковбойскую шляпу со лба. «Как ковбой на картине, – подумала Клер. – Только без букета в руках».

– Где этот тип с бородой? – воинственно спросил он, обводя взглядом зал.

– Только что ушел, но это была ложная тревога, – ответила Клер. – Я уверена, что это не тот незнакомец, которого мы ищем.

Лобо и Люси выбежали из задней комнаты, когда услышала голос Зака.

– Почему ты думаешь, что это не он?

Зак облокотился на витрину с ювелирными изделиями и погладил Лобо по голове. Его оценивающий взгляд не отрывался от лица Клер. Она смутилась и опустила глаза, но потом, поняв, что последнее время слишком часто рассматривает свои туфли, гордо вскинула голову.

Глаза Зака были голубыми, как небо над горами, но пролегшие под ними тени говорили, что он не просто устал, а чертовски измотан. Клер заметила у его левого глаза небольшую ссадину, которой вчера еще не было, и разбитые костяшки пальцев на одной руке.

– Я слышала, что какие-то хулиганы избили Бэма Стегнера.

– Ему поставили пару синяков и разбили челюсть, – ответил Зак. – Наверное, повздорил со своими дружками.

– А мне почему-то кажется, что это твоя работа.

– Моя? – Зак озорно, по-мальчишески улыбнулся. – Неужели ты думаешь, что я способен на такое?

В этот момент глаза Клер встретились с его взглядом, и весь мир перестал существовать для нее. По-прежнему с шумной площади доносились голоса и смех, в воздухе витал запах жареного хлеба, но все эти звуки и ароматы были где-то за пределами ее сознания. Когда Зак был рядом, она обо всем забывала.

Он снова одарил ее обворожительной улыбкой, и ей пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы не улыбнуться в ответ.

«Возьми себя в руки, Клер!» – мысленно твердила она, понимая, как опасно утратить остатки самообладания и поддаться этому запретному влечению. Для женщин, подобных Ванессе Трент, и для таких мужчин, как Зак Коултер, секс был игрой. Клер вспомнила, как Зак дразнил ее и угрожал шантажом, чтобы добиться желаемого. Для него любовная связь была развлечением, которое его ни к чему не обязывало, но Клер никогда не разграничивала секс и любовь. Она могла сблизиться с мужчиной только в том случае, если у нее возникало к нему чувство.

Что же касается Зака, он, очевидно, вообще не знал, что такое любовь. После возвращения Зака в город Клер видела его несколько раз с разными женщинами, но, судя по всему, он ни с кем встречался постоянно. О нем ходили самые невероятные слухи. Большинство жителей Таоса считали, что Зак – копия своего отца, а Джек Коултер был известен своими любовными похождениями. Впрочем, ее отец тоже всегда говорил, что она как две капли воды похожа на мать, но Клер не была с ним согласна. Она считала, что каждый человек обладает собственной индивидуальностью и, наверное, нельзя так буквально сравнивать Зака с отцом. Однако невозможно было не признать, что он обладает такой же сексуальной притягательностью…

Вспомнив вчерашний вечер, она в который раз сердилась на себя. И зачем она позволила Заку целовать ее?! Теперь ей так трудно противиться теплой, щекочущей волне возбуждения, которая исходит от него…

– Клер, ты слышишь меня? – Зак помахал рукой перед ее глазами. – О чем ты думаешь? Я спросил, почему ты решила, что была в мотеле не с этим парнем?

Клер пожала плечами.

– Я не могу сказать точно, но интуиция подсказывает мне, что это был не Пол Уинфри.

– Откуда он приехал?

– Я не спросила, но мне кажется, что он часто переезжает с места на место в поисках работы. Он сказал, что знает моего старого друга Квентина Рейнольдса. – Клер не удержалась и похвасталась: – Пол – очень талантливый художник. Мне кажется, он в десять раз одареннее Невады, и завтра вечером я выставлю его работы.

– Это хорошо, – кивнул Зак. – Но, надеюсь, ты позвонила своему другу, чтобы навести справки об этом «талантливом художнике»?

– Я не знаю, куда ему звонить, – вздохнула Клер, – Видишь ли, Квентин прикладывается к бутылке и не может долго удержаться на одном месте, но он прекрасно разбирается в живописи.

Зак скрестил руки на груди и неодобрительно посмотрел на нее.

– А тебе не показалось подозрительным, что этот бородач появился здесь так неожиданно и без всяких рекомендаций? Ты же ничего не знаешь о его прошлом.

– Его работы говорят сами за себя!

– Да? Тед Банди и Джон Уэйн Гэси тоже были художниками.

– Пол Уинфри – не серийный убийца! Нельзя подозревать всех подряд. Вот завтра ты увидишь его картины и сразу поймешь, что это за человек.

– Твоя наивность поражает воображение. Ладно, я проверю этого гения. Где он живет?

– У него туго с деньгами, и поэтому он арендовал трейлер в «Золотых пальмах».

Услышав это, Зак помрачнел. Клер знала, что сейчас он живет в пригороде и у него свой – как говорили – неплохой, дом. Она не бывала у Зака, но считала, что в любом случае дом – это лучше, чем трейлер на автостоянке.

– Мне пора, – он кивнул и, потрепав Лобо по холке, направился к выходу. – До вечера я должен побывать еще в паре мест.

Клер проводила его недовольным взглядом. Она не сомневалась, что он собрался навестить Ванессу Трент. «Не переживай, – успокаивала она себя, – тебе нет до него никакого дела. Пусть едет, куда хочет, и развлекается, с кем хочет!»

Зак ехал по проселочной дороге к «Золотым пальмам» и злился на себя и на Клер. Ему не понравилось, с каким трепетным благоговением она отзывалась о совершенно незнакомом человеке. «Похоже, она без ума от этого парня, – решил он, мрачно глядя на дорогу, – и считает Пола Уинфри не только классным художником, но и классным любовником».

– Черт знает что! – вслух выругался Зак.

Он вспомнил, как вчера вечером, расставшись с агентом ФБР, нашел Бэма Стегнера и с помощью кулаков убедил его оставить Клер в покое. Вот умора! Этот тип сочинил абсолютно дикую историю о том, что его похитили и избили какие-то хулиганы из Санта-Фе. Заку, правда, тоже крепко досталось: у него страшно болели ребра, на костяшках пальцев остались ссадины и была рассечена бровь. Но главное, что он проучил подлеца! Теперь Клер была в относительной безопасности, хотя Зак не сомневался, что Стегнер, как только залижет раны, вновь начнет вынашивать планы мести. «Между прочим, она могла бы и поблагодарить меня, – подумал он. – Но от нее не дождешься признательности – она слишком горда и презирает таких, как он».

Открывшийся вид автостоянки трейлеров не улучшил его настроения. «Какой умник назвал это пыльный овраг с одной вшивой сосной „Золотыми пальмами“? – раздраженно подумал он. – Должно быть, кто-то просто неудачно пошутил с дикого похмелья…»

Зак остановил джип перед трейлером Руфуса Аллена. Боже, как он ненавидел это место! Еще ребенком он часто фантазировал, будто живет на одном из больших ранчо за городом. Он мечтал заиметь пару лошадей, свору собак. А еще он хотел, чтобы родители не ссорились ежедневно, а любили друг друга.

Однако реальность была совершенно иной. Отец проводил большую часть времени, бродя по холмам и делая фотографии, а мать ничего не интересовало, кроме виски.

Зак пересек кактусовый сад Руфуса, который за двадцать лет абсолютно не изменился – даже сорняки выглядели так же, как и прежде, – и постучал в дверь с защитной сеткой. Он не сомневался, что Руфус, как обычно, тупо пялится в телевизор: управляющий стоянкой не мог и часа прожить без сериалов.

– Вы только посмотрите, кто пришел! Зак Коултер! Давно тебя не видел, – проревел тучный мужчина в рубашке с короткими рукавами, покрытой жирными пятнами.

Услышав его голос, Зак сразу же почувствовал себя мальчишкой-голодранцем, который строил из себя крутого парня.

– Привет, я ищу Пола Уинфри, – сказал Зак.

– Он что-то натворил? – Руфус был все таким же подозрительным. Впрочем, за тридцать с лишним лет работы управляющим в «Золотых пальмах» он не мог стать другим.

– Нет. Просто один мой приятель попросил узнать у него кое-что.

– Он снял семнадцатый номер на другой стороне.

Зак даже не успел поблагодарить Руфуса, как тот вновь уселся в кресло перед телевизором.

Зак прошел через стоянку, мельком взглянув на место, где был когда-то их трейлер. Сейчас там стоял другой вагончик, перед которым на веревке висело выстиранное детское белье. Зак вновь вспомнил, как мальчишкой проводил часы в томительном одиночестве у постели больной матери, которая могла в любую минуту умереть…

Одноместный трейлер, снятый Уинфри, был самым старым и самым потрепанным. Человек, поселившийся в таком вагончике, как правило, жил в нем до конца дней: опустившись так низко и отчаявшись, он просто переставал бороться за лучшую жизнь. Заку почему-то заранее стало жаль Пола Уинфри, однако он пришел сюда не затем, чтобы выражать ему сочувствие.

Бородатый мужчина, который отозвался на стук в дверь, был ростом с Зака, но намного худощавее. Как всегда, Зак был без звезды шерифа, и бородач подозрительно уставился на него.

– Я Зак Коултер, приятель Клер Холт.

Пол сразу успокоился и широко улыбнулся:

– Я Пол Уинфри. Чем могу быть полезен?

Зак окинул его быстрым, цепким взглядом, от которого ничего не укрывалось, – такой взгляд у него выработался, когда он служил в полиции в Сан-Франциско.

На Поле была абсолютно новая, но очень дешевая одежда и обувь. Зак, все детство проходивший в дырявых ботинках, понимал в этом толк, и поэтому сапоги Уинфри ему не понравились больше всего. Зак мог бы поспорить, что подметка у них отвалится через пару недель.

Он сопоставил факты – разбитый пикап, новая дешевая одежда, трейлер в «Золотых пальмах» – и начал догадываться, что за жизнь была у этого парня.

– Я шериф. В мои обязанности входит знакомиться со всеми вновь прибывшими в город. Иногда это помогает избежать неприятностей.

Хотя Зак говорил доброжелательным тоном, Уинфри сразу насторожился.

– Поверьте, со мной у вас не будет проблем. Я – начинающий художник, и Клер решила дать мне шанс.

Пол явно нервничал, но Зак не сомневался, что он говорил абсолютно искренне. У него вдруг появилось желание похлопать его по спине и, пожелав удачи, оставить в покое, но он не мог так поступить, поскольку обязан был выяснить правду.

– Когда вы вышли из тюрьмы?

Уинфри молча развернулся и пошел в глубь комнаты. Зак последовал за ним, кинув взгляд на топчанов сравнении с которым даже самая жалкая кровать в «Приюте беглеца» выглядела, как шикарное ложе из отеля «Ритц».

– Все верно. Однажды преступив закон, человек навсегда становится преступником. И второго шанса – шанса начать новую жизнь – у него нет.

– Я этого не говорил, – ответил Зак, чувствуя себя неловко. – Я только хочу знать правду.

Уинфри внимательно посмотрел на него и провел рукой по бороде.

– Я действительно провел пятнадцать лет в тюрьме за убийство второй степени. Я убил человека в драке, когда мне было тридцать лет. Но я отсидел свой срок и хочу все начать сначала!

Он говорил с подкупающей искренностью. Зак подумал, что, если бы не милость божья, он сам мог оказаться на его месте. В свое время он много дрался и тоже жил в этой чертовой дыре – на стоянке трейлеров…

– Похоже, вы и в самом деле решили круто изменить свою жизнь. Клер верит в вас, значит, вы должны победить.

Уинфри с благодарностью посмотрел на него.

Зак пожелал ему удачи и ушел. Достигнув того места, где в свое время стоял их трейлер, он остановился и уставился на красную пыль, покрывшую его начищенные сапоги. Черт! Ему вдруг показалось, что он до сих пор живет в этбй тюрьме под названием «Золотые пальмы». Выходит, Алекс Холт сделал ему большое одолжение, за которое он должен благодарить его всю жизнь. Если бы отец Клер не выжил его из города, Зак, возможно, все еще жил бы в этой ловушке и не помышлял о том, чтобы выбиться в люди. Едва ли решился бы он сам уехать отсюда, чтобы жить в грязных захудалых гостиницах, ежедневно питаться одними макаронами с сыром, а по ночам дрожать под тонким одеялом на жесткой кровати.

Когда он с отличием закончил полицейскую академию, никто не пришел его поздравить. Интересно, что сказал бы отец, увидев его сейчас? Безусловно, он бы удивился, поскольку у Зака были другие задатки, которые не имели ничего общего с карьерой полицейского. Однако он бы, несомненно, гордился своим сыном, поскольку тому удалось вырваться из этого гадючника и начать новую жизнь.

Зак хорошо знал свое дело, хотя, наверное, мог бы заняться чем-нибудь другим. Жизнь не оставила ему выбора – так же, как и Полу Уинфри…

Зак вернулся к трейлеру. Через сетчатую дверь он увидел, что Пол сидит за столом и потягивает пиво.

– Эй, Уинфри! За городом живет одна вдова, большую часть года она путешествует, и ей нужен кто-то, кто следил бы за домом. Тебя это не интересует?

12

Клер бросила взгляд в окно. Красный диск солнца медленно опускался за высокие горы, тень от которых уже накрыла площадь. Последние лучи позолотили далекие холмы, и в город вползли сумерки. Мерцающие гирлянды и детские праздничные фонарики свисали с веток стройных тополей, заливая площадь мягким светом. На открытой эстраде застучали маракасы и заиграли гитары.

Салон Клер выглядел так же празднично, как и площадь. На оформление зала у нее ушла большая часть ночи, но она не жалела о том, что не выспалась. Картины Пола Уинфри, написанные маслом, висели на самом видном месте – напротив двери. Клер притоптывала ногой в такт музыке и гадала, много ли посетителей будет у Ловелла Хопкинса.

Пока салон пустовал: большинство приглашенных, которых могли заинтересовать работы Пола, сейчас были на частных приемах и вечеринках. Но Клер надеялась, что все они откликнутся на ее приглашение и придут позже.

После смерти Моррела Ловелл Хопкинс стал ее основным конкурентом, но она верила, что Пол Уинфри – настоящий мастер и что он принесет успех ее салону. Клер повесила на картины Пола ценники с астро-. комической суммой, но считала, что их все равно купят, поскольку местные коллекционеры уже лет десять не видели подобных шедевров. Кроме того, ей хотелось, чтобы каждый видел, насколько она верит в своего нового художника. Ради этого Клер готова была пойти на большой риск. Она знала: если картины не купят, то ей придется снизить цены, после чего многие начнут сомневаться в таланте Уинфри. Продать его работы станет сложнее, и она, возможно, просто разорится.

Клер услышала, как Сюзи поздоровалась с Полом, который вошел в зал через черный ход, и посмотрела на часы. Он пришел ровно в восемь, как и обещал.

– Как я выгляжу? – смущенно поинтересовался он.

Клер едва узнала его. Пол сбрил бороду и постригся; на нем были дорогие джинсы из мягкой ткани, прекрасно скроенная рубашка, украшенная вышивкой ручной работы. Однако больше всего ее потрясли новые сапоги из черной змеиной кожи с тисненым логотипом фирмы «Три преступника».

Где он взял деньги? Клер выдала ему только небольшой аванс на покупку кистей и красок. Неужели он потратил деньги на одежду? Она едва удержалась, чтобы не попенять ему, но потом решила, что, в конце концов, имидж – очень важная вещь. Публика обожает художников, которые одеваются с шиком. А Пол Уинфри, вступив в состязание с Невадой и Горманом, бросил вызов двум мастерам, которые уже заработали себе имя.

– Потрясающе! Просто великолепно! – воскликнула Клер.

– Вылитый Клинт Иствуд, – вставила Сюзи. Пол переступил с ноги на ногу. Он действительно стал похож на этого актера в ранних его фильмах: худощавый, высокий, с мужественным загорелым лицом. Клер вновь спросила себя, был ли Пол тем незнакомцем, с которым она провела ночь в мотеле? И если это не он, то куда подевался таинственный бородач?

– Зак говорит, раз публика хочет увидеть звезду, то надо ей дать звезду, – Пол смущенно пожал плечами.

Клер была согласна с Заком. Когда-то мир искусства был далек от звездной болезни, но те времена давным-давно прошли. Нуждающиеся художники были теперь не в моде.

– Как вам наш шериф? – поинтересовалась она.

Клер думала, что Зак просто поговорит с Полом, расспросит его о прошлом, но, очевидно, между ними установились приятельские отношения. Черт, теперь Зак Коултер начнет учить ее художника, что и как делать!

– Зак – замечательный парень, – улыбнулся Пол. – Представьте, он нашел мне новое жилье. Я теперь буду жить в доме Сильвии Хенли, пока она находится в Европе. А еще он одолжил мне немного денег и помог купить подходящую одежду.

Клер сдержанно улыбнулась, но в душе посетовала на свое невезение. Куда ни посмотри, куда ни ступи, повсюду оказывается Зак Коултер! «Странно, что он вчера не позвонил и не рассказал о своем разговоре с Полом, – с досадой подумала она. – Наверное, был занят тем, что защищал Ванессу Трент от хулиганов…»

Пол прервал ее мысли:

– Что я должен делать?

– Общайтесь с гостями, рассказывайте им о себе. Невада, например, вспоминал всех своих предков из племени сиу и рассказывал о том, как их дух вдохновил его на творческую жизнь. Сочините что-нибудь красивое, иначе все умрут со скуки. Я тоже буду развлекать гостей.

Пол неожиданно смутился, и Клер затаила дыхание, почувствовав странную тревогу.

– Зак посоветовал мне рассказать вам всю правду, – начал Уинфри после затянувшейся паузы. – Дело в том, что я долгие годы провел в тюрьме. Там я встретил Квентина Рейнольдса – раз в две недели по выходным он приходил, чтобы провести урок рисования и живописи.

Клер была потрясена и не могла вымолвить ни слова. Пол – бывший преступник! Люди никогда не купят его картины, если узнают, что он сидел в тюрьме. Между тем в зале уже послышались голоса, чей-то смех – это прибыли первые приглашенные. Сразу же раздалось жужжание миксера и звон бокалов у стойки бара.

После долгого молчания Клер спросила:

– За что вы сидели в тюрьме?

– За убийство второй степени.

Убийство, какой ужас! Лучше бы Пол угодил за решетку за подделку чеков или за какое-нибудь другое, менее тяжкое преступление…

– Квентин сказал, что если кто-то и может помочь мне, так это вы, – поспешно добавил Пол. – Я так хотел воспользоваться этим шансом, что решил не рассказывать вам о своем прошлом. Ну, а Зак считает, что рано или поздно об этом все равно станет известно всем.

Клер тяжело вздохнула.

– Так, надо что-то придумать, – медленно произнесла она.

– Я не собирался убивать того человека, – сказал Пол. – Я просто толкнул его, а он упал и ударился головой о каменный пол.

– Из-за чего вы подрались? – Клер решила узнать всю историю, чтобы принять верное решение.

– Я хотел выкупить свою кобылу у одного мерзавца, но он отказался продать мне ее.

Прекрасно! Из-за лошади Пол погубил свою жизнь. Впрочем, она сама любила животных и не раз рисковала, чтобы помочь им. Клер вспомнила, как вырвала Люси из рук негодяя. Она выстрелила в питбуля, но могла промахнуться и застрелить человека. В любой момент жизнь каждого может пойти кувырком! Потом она почему-то вспомнила мать в объятиях Джека Коултера и печальный итог этой драмы…

– Зачем же вы продали свою лошадь, если она была вам так дорога?

– Я отчаянно нуждался в деньгах, – в волнении произнес Пол. – И продал Мисти этому человеку, поскольку он сказал, что собирается ездить на ней верхом. Мисти была скаковой лошадью. Легкий удар поводьями – и она в мгновение срывалась с места и, как ветер, мчалась по прерии..

– Что он сделал с Мисти?

– У него было несколько кобыл, и всех их он содержал в отвратительных, душных стойлах. – Глаза Пола засверкали от гнева. – Мисти была жеребая, но он никогда не выводил ее попастись на лугу, она все время стояла в вонючем стойле. Впрочем, у него все кобылы были жеребые и все стояли в тесных ящиках-стойлах. Он собирал их мочу и продавал в лабораторию.

– Чтобы делать премарин! – вдруг осенило Клер. Она читала об этом в различных изданиях о защите животных. Моча беременных кобыл использовалась для производства гормонального препарата.

– Да, но самое ужасное было в том, что этот негодяй давал кобылам очень мало воды, – сказал Пол с неприкрытой горечью. – Кобылы страдали от жажды, их губы покрылись трещинами, а когда они видели воду, то начинали неистово биться.

– Это просто чудовищно! – проговорила Клер, проглотив ком в горле. – Лекарство можно делать из растений или синтезировать в лаборатории.

– Я изучил все, что опубликовано о премарине, пока был в тюрьме. У меня было много свободного времени, – Пол нахмурился и покачал головой. – Препарат действительно можно произвести синтетическим путем в лаборатории, но эти подонки по-прежнему истязают лошадей, поскольку так он обходится дешевле… Я продал все, что у меня было: грузовик, седло, сбрую. Я заложил даже часы, которые мне оставил отец, чтобы собрать деньги и выкупить Мисти, но мне не удалось спасти ее.

Он затронул нужную струну в душе Клер. Она даже заподозрила, что Зак рассказал ему о ее слабости – любви к животным. Как бы то ни было, его история тронула Клер, и ее сердце сжалось. Она тут же встала на сторону Пола, поскольку видела, что он говорит чистую правду.

– Самое ужасное то, что я так никогда и не узнал, что сталось с Мисти. Я лежал по ночам в камере и мо-лился, чтобы кто-нибудь освободил ее. Я представлял себе, как она красиво скачет по лугу, поросшему клевером, и мне хотелось верить, что это действительно так… Однако я понимал, что это все лишь мечты. Слишком много денег крутилось в этом бизнесе, и я уверен, что кто-то другой занял место того негодяя. Мисти, должно быть, проклинала меня и недоумевала, за что я подверг ее таким мучениям.

Клер понимала его боль. Она сама, не задумываясь о последствиях, вновь бы попыталась освободить Люси, если бы та оказалась в руках мерзавца, травившего ее свирепыми питбулями.

А несчастный Каддафи? Однажды Клер тайно прокралась в сарай и увидела, что медведь прикован к стене. Когда она приблизилась, медведь съежился, но после того, как она присела перед ним и ласково заговорила, он посмотрел на нее большими светло-карими глазами, умолявшими прекратить его страдания. Каддафи был беззубым и таким слабым, что с трудом глотал маисовую кашу, которую она принесла в миске.

Клер делала все возможное, чтобы помочь медведю, но так ничего и не добилась бы, если бы не вмешался Тохоно. Она не крала Каддафи, это сделал кто-то другой, но разве того человека можно назвать преступником? Полу просто не повезло.

– Если когда-нибудь мне удастся заработать по-настоящему большие деньги, я добьюсь того, чтобы фармацевтические компании перестали издеваться над кобылами, – пообещал Пол, и Клер поняла, что он это сделает.

– Мы поступим так, – торопливо начала она. – Сегодня никому не говорите о том, что сидели в тюрьме. Если будут спрашивать о прошлом, расскажите, чем вы занимались до осуждения. А к концу лета вы уже станете признанным художником, и тогда мы соберем пресс-конференцию. Вот там вы и расскажете, как все было в действительности. Мы привлечем внимание общественности к жестокому обращению с животными, а вы в глазах людей будете просто героем.

Пол благодарно улыбнулся, но было видно, что он не слишком поверил ей. Клер и сама понимала, как трудно будет все это осуществить – было слишком много разных «если». Если ей удастся раскрутить Пола до того, как кто-либо узнает правду о его прошлом; если удастся убедить публику, что Пол – хороший парень, несмотря на то, что убил человека, если у него не возникнет неприятностей с законом до конца лета.

– Клер, извините, что помешала вашему разговору. – Сюзи заглянула в кабинет. – К вам пришел Тохоно.

– Спасибо, мы уже закончили. – Она вновь ободряюще улыбнулась Полу. – Я хочу познакомить вас с Тохоно, пойдемте в зал.

К этому времени в зале уже было полно посетителей. Все они сгрудились перед картинами Пола и оживленно обсуждали их. Клер оглянулась на Пола, который растерянно поправлял воротник рубашки, и поздоровалась со старым вождем, который стоял в центре зала один, не принимая участия в общем разговоре.

– Рада видеть тебя, Тохоно. Спасибо, что пришел.

Широкое лицо Тохоно осветилось теплой улыбкой.

– Клер, я слышал, что ты теперь работаешь с новым художником. Ты познакомишь меня с ним?

Клер с трудом удалось сохранить на губах улыбку – она считала, что эта новость станет для всех сюрпризом. О Поле знали только два человека: Сюзи и Зак. Поскольку Тохоно и шериф были друзьями, она предположила, что проболтался именно Зак. Негодяй! Даже здесь он ее опередил.

– Тохоно, это Пол Уинфри, художник, работы которого ты, наверное, уже видел в зале. Оказалось, что у нас с Полом общий учитель.

Не сказав ни слова, Тохоно и Пол ограничились рукопожатием. Клер из уважение к старому вождю тоже молчала, поскольку теперь была его очередь говорить.

– Я нахожу ваши картины весьма необычными. Оба полотна заставляют зрителей задуматься.

«Означают ли его слова, что картины понравились ему?» – недоумевала Клер. Речь Тохоно всегда было трудно понять. Являясь главой союза индейских племен в течение многих лет, он научился сохранять абсолютно непроницаемое выражение лица.

– Искусство должно заставлять человека задумываться над жизнью, – добавил Тохоно. – В картинах мастеров всегда есть какая-то загадка. Вы очень талантливы.

Клер и Пол одновременно вздохнули и заулыбались. Хотя Тохоно не являлся потенциальным покупателем, Клер было приятно услышать его высокую оценку. У Тохоно была огромная власть и были деньги, но он не стал бы покупать картины, написанные белым. Индейцы стремились жить по законам, завещанным им предками, и даже в наши дни у них в поселке не было ни водопровода, ни электричества.

– Спасибо. Я рад, что вам понравились мои работы, – с застенчивой улыбкой произнес Пол.

– Мне пора, – заметил Тохоно. – Мои старые глаза – уже не глаза ястреба. Если я не успею вернуться в поселок до наступления темноты, то моему джипу придется самому искать туда дорогу.

Он кивнул Полу и направился к задней двери. Клер проводила вождя до машины, припаркованной за зданием салона. Открыв дверцу, Тохоно устремил на Клер усталый мудрый взгляд.

– Ты забыла о моем предупреждении. Я опасаюсь за тебя – остерегайся койота.

– Тохоно, я много думала над твоими словами, но так и не поняла, что ты хотел сказать. Что койоты хитрые и злые? Что мне угрожает человек, которого я считаю своим другом?

– Мой народ верит, что Койот появился в то же время, когда Великий Дух создал первого мужчину и первую женщину. С самого начала Койот причинял людям неприятности. Мужчина и женщина расположили звезды на темном ночном небе в строгом порядке, но внезапно появился Койот, в шутку встряхнул небосвод, как покрывало, и все звезды рассыпались. – Тохоно указал рукой на небо, где только-только начали появляться первые звезды. – Ты видишь, что он натворил? Теперь на небесах нет порядка.

Клер слышала эту историю прежде, но решила не прерывать старого вождя и дослушать легенду до конца.

– Койот обладает уникальной способностью менять обличье, – размеренным голосом продолжил Тохоно. – Он может обернуться и мужчиной, и женщиной – это зависит от того, какое зло он собирается причинить. Посмотри вокруг, Клер, и спроси себя, кто желает тебе зла – мужчина или женщина. Или, может быть, они оба желают тебе зла?

После секундной паузы Клер спросила:

– Кто, по-твоему, убил Дункана Моррела?

Тохоно посмотрел на ночное небо, хаотично усыпанное звездами по вине злобного Койота.

– Злого человека убил дух.

– Дух? – удивленно воскликнула Клер, но затем вспомнила, что разговаривает с индейцем. Тохоно был мудрым вождем, однако к его загадочной манере изъясняться она так и не смогла привыкнуть.

Тохоно уехал, а Клер прислушалась, подняв голову. Где-то далеко в горах из какой-то неведомой расселины к луне поднимался вой койота. Затем с противоположной гряды донесся лай другого койота, который затем превратился в душераздирающее, жуткое завывание.

«Два койота, – подумала Клер, глядя вслед отъехавшей машине. – Может, старый вождь прав, и в убийстве Моррела действительно замешаны два человека?»

13

Анжела Уитмор вошла в салон Ловелла Хопкинса и удивилась, обнаружив в зале мало народа. Впрочем, публика, очевидно, еще не разошлась с официального коктейля в честь открытия фестиваля искусств, на который она решила не ходить. Такие мероприятия раздражали ее: там собирались одни и те же люди и говорили об одних и тех же вещах.

В последнее время Анжела вообще прибывала в подавленном настроении и даже подумывала обратиться к психоаналитику. Ей казалось, что она дрейфует на корабле по морю, которого нет ни на одной карте, и она не знает, куда дальше плыть.

Хопкинс увидел ее и с улыбкой направился к ней. Анжела поморщилась, догадываясь, что он начнет предлагать ей картины Невады. У нее уже имелось два подлинника этого художника, которые сейчас стоили вполовину дешевле того, что она заплатила за них в свое время, – и благодарить за это нужно было Дункана Моррела. Это он напечатал так много репродукций, что репутация Невады рухнула в одночасье. Она не понимала, почему Ловелл решил взять под свое крыло Неваду после того, что случилось.

До того как Ловелл успел подойти к ней, его перехватила какая-то грузная женщина с хищными глазами, на которой дорогое платье сидело, как бесформенный мешок. «Судя по восхищенной улыбке Ловелла, у этой жирной коровы денег девать некуда», – раздраженно подумала Анжела.

– Добрый вечер, – услышала она за своей спиной и обернулась.

Сет Рэмси протянул ей бокал шампанского. Бросив взгляд на крупные пузырьки, Анжела поняла, что стекло, из которого была изготовлена бутылка, стоит дороже, чем само шампанское. И поняла, что последнее время слишком часто вспоминает высказывания своего отца, который был страшный брюзга.

– Ты, как всегда, выглядишь прекрасно, – произнес Сет.

– Спасибо.

Анжеле не нравился Сет Рэмси, и она всегда удивлялась, что в нем нашла Клер. Безусловно, он красивый, холеный, но видно, что в детстве был избалованным маменьким сынком.

– А где твой… э-э-э… друг?

– Карлтон пошел в бар.

Она окинула взглядом зал, но Стейси Хопкинс, жены Ловелла, нигде не было. Анжела решила, что, вероятно, она сейчас развлекается с Карлтоном в задней комнате «Неонового кактуса». Анжела заметила, что эта парочка строила друг другу глазки последние две недели.

Лично ей было на них наплевать, а Ловелл должен сам следить за своей женой. Каждый, кто женится на женщине, годящейся ему в дочери, как правило, становится рогоносцем. Анжела сама отправила Карлтона в бар: он смертельно надоел ей, и она не хотела, чтобы он маячил у нее за спиной во время праздника.

– Тебя не было на коктейле. – Сет многозначительно посмотрел на нее и придвинулся ближе. Анжела холодно улыбнулась.

– Коктейли – это такая скука…

– Ты права – убийственная скука. Мне там не с кем было даже поболтать.

Он вновь откровенно посмотрел на нее, и Анжела, поморщившись, отвернулась. Наглец! Он встречается с ее подругой, а теперь хочет поволочиться за ней. Этот Сет Рэмси слишком высокого мнения о себе.

– Посмотри, как здесь мало посетителей. Тайная вечеря какая-то, – он радостно хмыкнул. – В других салонах та же самая картина. А знаешь, почему? У Клер появился новый художник! Она сегодня выставила его работы, и все ринулись в ее салон.

– Вот как?

Анжела хотела совершить, «круг почета» по площади, заходя в каждый салон по очереди. У своей подруги она собиралась остаться до закрытия и поэтому оставила ее магазин напоследок. Однако теперь ей захотелось пойти туда поскорее.

– Я здесь с Максом Бессинджером, – добавил Сет. – Ты останешься у Ловелла? Или, если хочешь, пойдем все вместе к Клер.

Анжела была знакома с богатым техасцем, об огромном состоянии которого ходили легенды. Низкорослый, с лысой головой и водянистыми голубыми глазами, он вызывал у нее отвращение. При упоминании его имени она вздрогнула, и ей захотелось поскорее избавиться от Сета. Однако она не успела ответить ему отказом, как около нее оказался Ловелл Хопкинс.

Макс Бессинджер сделал большой глоток шампанского, мечтая запить эту тошнотворно сладкую шипучую мерзость парой стаканчиков «Джонни Уолкера» с черной этикеткой. Играя бокалом, Макс следил за Сетом Рэмси и чувствовал, что по телу разливается тепло, согревая его, как глоток хорошего виски.

Макс выбился из низов и очень гордился своим нынешним положением. Начав с работы на нефтяных промыслах, он пробился на самый верх. Ему удалось разбогатеть, создав успешный нефтяной бизнес, и уйти из него прежде, чем цены на нефть упали. Вложив свои миллионы в абсолютно новое дело – программное обеспечение для компьютеров, – он открыл еще один денежный фонтан. Макс всегда уверенно шел к намеченной цели и всегда оказывался победителем. Ему было наплевать, что о нем думали другие, однако с Сетом Рэмси он хотел завязать более близкие отношения. Сейчас Сет увивался вокруг рыжеволбсой бабенки, Анжелы Уитмор, потому что у нее было полно денег.

Он иронически фыркнул, и женщина, стоявшая рядом с ним, поспешила отойти в сторону. Макс был невысокого мнения об Анжеле Уитмор: она никогда не работала, а огромное состояние досталось ей по наследству, когда ее старик отец отошел в мир иной.

Макс знал, что Сета интересуют деньги и только деньги. Он уже успел запустить руку в свой трастовый фонд, поскольку у него были дорогостоящие привычки, с которыми он не собирался расставаться. Теперь Сет мечтал жениться на Клер Холт и прибрать к рукам деньги ее отца. Макс поморщился. Клер – фригидная сучка! Сет обхаживал ее месяцами, но она не позволила ему даже пальцем прикоснуться к ней. Макс давно говорил Сету, что, очевидно, Клер равнодушна к нему и лучше забыть о ней, но Сет не верил ему.

Глядя, как его адвокат увивался вокруг Анжелы, которая была на десять лет старше, Макс усмехнулся. Сет жаждал богатства и респектабельности, даже собирался баллотироваться в сенаторы, а на избирательную кампанию у него не было средств.

Макс вдруг почувствовал знакомое возбуждение и вспомнил ночь в «Приюте беглеца». Ему пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы заманить Сета в этот грязный свинарник…

– Ох! – Макс болезненно поморщился и начал растирать плечо, но тупая боль не проходила. Черт, он ведь принимает лекарства от сердца! Неужели ему грозит новый приступ? Боль внезапно исчезла, и он глубоко вздохнул, пообещав себе, что будет принимать лекарства более регулярно.

– Привет, – прозвучал женский голос. Макс обернулся и увидел рядом с собой Стейси Хопкинс.

– Привет, – ответил Макс, едва сдерживая смех: он вспомнил, как Стейси помогла ему заманить Сета в мотель.

– У тебя есть что-нибудь для меня? – с придыханием спросила она, склонив голову набок.

Ее длинные черные волосы упали на голые плечи, но Макс смотрел не на них, а за вырез ее платья.

Он уже давно хотел понять, знает ли Ловелл Хопкинс о том, чем занимается его жена. На какую-то секунду ему показалась забавной мысль увести Стейси в дальнюю аллею, чтобы она своими губками сняла его возбуждение. Потом он решил, что с этим можно повременить, и, оставив бокал на тумбе с каким-то экспонатом, не сказав ни слова, отошел от нее.

Макс направился к группке, собравшейся вокруг Анжелы, словно она была Мисс Вселенная. Он решил, что пора забрать отсюда Сета и зайти куда-нибудь выпить по-настоящему. Вплотную подойдя к Сету сзади, Макс незаметно положил руку на его зад, нежно погладил, а затем сильно сжал.

«Пусть знает, кто здесь хозяин!» – усмехнулся он про себя, увидев, что Сет покраснел.

В салоне Клер было так много посетителей, что они даже высыпали на небольшую площадку перед магазином. Картины Пола вызвали всеобщий восторг, и Клер была на седьмом небе от счастья. Однако время шло, но никто еще не купил ни одной из его работ.

«Еще рано, – успокоила себя Клер. – Клиенты, которые могут позволить себе купить дорогостоящую картину, еще просто не пришли». Пол в этот момент в присущей ему неторопливой манере что-то рассказывал обступившей его толпе. Казалось, он без труда избегал разговоров о своем прошлом.

– Теперь начнется! – шепнула ей Сюзи, пробравшись сквозь толпу.

В салон вплыла Ванесса Трент, и толпа расступилась, пропуская известную актрису. На ней была черная шелковая блузка в стиле вестерн с длинной бахромой, свисающей с рукавов, и вышивкой из крошечных серебряных бусинок, подчеркивающей впечатляющий вырез. Черные замшевые джинсы и ковбойские сапоги из черной крокодиловой кожи, украшенные такими же серебряными бусинками, довершали наряд. Эффект был ошеломляющий. Цвет одежды контрастировал с длинными белокурыми волосами Ванессы, падающими на плечи. Клер не могла не почувствовать укол зависти, когда в галерее наступила тишина.

– Вот это да! – воскликнула Ванесса, застыв перед картинами Пола.

Клер пришлось пробиться сквозь толпу, чтобы подойти к подруге.

– Тебе нравится? Правда, они необычайно эмоциональны?

Единственные звуки в зале исходили из бара, где бармен смешивал очередной коктейль. Все ждали, когда Ванесса произнесет приговор. Клер обвела зал глазами и встретила спокойный взгляд Пола Уинфри.

Ванесса Трент знала, как сыграть такую сцену. Она не спешила отвечать, выдерживая паузу перед картиной, на которой ковбой протягивал женщине букет цветов. Наконец она повернулась к Клер, и ее глаза наполнились слезами, однако при этом тушь на ресницах осталась невредимой.

– Просто потрясающе! Посмотри, как художник передал чувства женщины. Ковбой когда-то обидел ее и теперь хочет исправить свою ошибку. Естественно, она не простит его. Она усвоила урок, и ее любовь осталась в прошлом.

Вокруг сразу раздались возбужденные голоса – стоявшие рядом, особенно мужчины, начали выражать свое согласие. Интерпретация, которую Ванесса дала картине, не удивила Клер, хотя сама она была с ней не согласна.

– Эта картина стала бы прекрасным дополнением к твоей коллекции, – заметила Клер. Ванесса пожала плечами.

– Увы, мой менеджер посоветовал мне ограничить себя в покупках произведений искусства. – Она повернулась спиной к картинам и громко объявила: – Я просто умираю от жажды! Все бы отдала за глоток хорошего коктейля. – Не успела она договорить, как несколько мужчин бросились к бару.

– Кстати, я звонила шерифу после того, как хулиганы напали на Бэма Стегнера, – Ванесса понизила голос: – И знаешь, что сделал шериф?

Острый укол ревности пронзил сердце Клер. Она представила себе, как Зак обсуждает с красавицей Ванессой проблемы ее личной безопасности.

– Нет.

– Он прислал ко мне на виллу какого-то болвана, своего помощника! У него даже имя какое-то дурацкое – Ти-Боун, что ли. Он проверил все мои замки и окна, а затем порекомендовал установить сигнализацию.

Клер с облегчением улыбнулась.

– Тебе надо завести ротвейлера. Они настоящие защитники.

Когда мужчины подошли к Ванессе с коктейлями, Клер ускользнула от нее, высматривая среди моря гостей Анжелу Уитмор. У Анжелы хватило бы денег, чтобы купить не только все картины в этом зале, но и старинную площадь вместе со всеми салонами, расположенными вокруг нее. Она бросила взгляд в сторону дверей и увидела Мод Пфистер, которая вкатила в зал кресло отца. Присутствующие почтительно расступились, чтобы дать Алексу Холту проехать, но Клер знала, что гордость отца жестоко страдала каждый раз, когда ему приходилось появляться на публике в сопровождении Мод.

Клер поспешила им навстречу и поцеловала отца.

– У тебя сегодня много гостей, – тепло улыбнулась Мод.

– Другие салоны выглядят пустыми, – добавил отец. Он не улыбался, но, слава богу, и не хмурился.

– Мне повезло. Представь себе, вчера в салон пришел один очень талантливый художник и предложил

выставить его работы, – сообщила Клер и, оглянувшись, кивнула Полу.

– Откуда же он, такой талантливый, взялся? – Отец подозрительно посмотрел на нее.

– Ему меня порекомендовал один наш общий знакомый. – Клер намеренно не стала упоминать о Квентине, поскольку отец не любил ее преподавателя. Алекс Холт не мог ему простить, что он сыграл не последнюю роль в приобщении его дочери к миру искусства. – Пол, познакомься – это мой отец Алекс Холт, а это Мод Пфистер.

– Здравствуйте, – Пол с улыбкой протянул руку.

Мод тепло приветствовала Пола, но отец проявил гораздо меньше энтузиазма. Он вперил в Пола колючий взгляд – видимо, оценивал его как потенциального зятя. Клер всегда глубоко возмущала его бесцеремонность. Неужели отец будет счастлив лишь тогда, когда она выйдет замуж и подарит ему внука?

– Вы из наших краев? – строго спросил отец.

– Нет, сэр, – ответил Пол. – Я родился в Теннесси.

– Да? Странно. У вас совсем не тот акцент. – Он буравил его взглядом.

Пол окончательно оробел. Клер знала, как ловко умеет ее отец запугивать собеседника и подавлять волю других людей– Будучи прикованным к инвалидному креслу, Алекс Холт стал еще более авторитарным, чем раньше. В каждом его слове сквозило высокомерие и надменность.

– Я давно не живу в родных краях, сэр.

Клер поспешила вмешаться:

– Отец, я хочу показать тебе работы Пола. Это настоящие шедевры!

Люди расступились, пропуская их к картинам. Отец долго изучал картину с ковбоем и молчал, а Клер в ожидании его вердикта начала нервничать. «Почему я позволяю отцу так обращаться со мной? Почему не одерну его? – думала она. – Наверное, потому, что нас связывает память о матери». Горе их объединило: после трагической гибели Эми они были нужны друг другу. Мнение отца до сих пор значило для Клер очень многое. Она хотела, чтобы он признал правильность ее выбора, но для этого ей нужно было добиться ощутимых успехов в бизнесе. Этим она хотела хотя бы частично компенсировать ту боль, которую когда-то причинила отцу…

Клер стояла рядом с ним, устремив взгляд на картину, но ее мысли были далеко. Она вспомнила тот день, когда неожиданно вернулась из школы раньше времени и обнаружила мать в объятиях Джека Коултера. Они обнаженные лежали на ковре у камина в гостиной. Вернее, Джек лежал, а ее любимая мать восседала на любовнике, откинув голову назад, и распущенные светлые волосы закрывали ее спину. Она двигалась в ритме бешеной скачки и наконец содрогнулась всем телом, а Джек рванулся вперед и заключил ее в объятия.

Клер была так потрясена и испугана, что помчалась прямо к отцу и все ему рассказала, тем самым разрушив их счастливую семейную жизнь…

Неожиданно отец поднял на нее глаза.

– Как ты могла?!

Ей потребовалось мгновение, чтобы очнуться от своих мыслей. Что случилось? Почему картины Пола так взволновали и расстроили его?

– Отец, я тебя не понимаю…

Он не ответил, а повернулся к озадаченной Мод.

– Мы уходим сию же минуту!

Мод виновато взглянула на Клер и покатила кресло через толпу к выходу. Люди поспешно расступались, освобождая дорогу и проливая коктейль друг на друга.

Клер бросилась следом, уже на улице преградила дорогу отцу.

– Объясни, почему ты так расстроился?

Алекс сурово посмотрел на дочь. Его руки, лежащие на подлокотниках, дрожали, он весь кипел от гнева.

– Ты думаешь, мне приятно видеть в нашем городе этого бездельника Зака Коултера, который как две капли воды похож на своего отца? Ты тоже хороша – пошла по стопам матери и открыла этот чертов салон!

Клер недоумевала, не находя связи между картинами Пола, Заком и ее салоном. Может, отец вновь хочет прочитать ей нравоучение, которыми она уже и так сыта по горло?

– Скоро весь город об этом узнает! – отец уже почти кричал; люди оборачивались и смотрели на них.

– О чем? – с тревогой спросила Мод.

– Разве так трудно понять? Эта картина отражает мою жизнь! Я дал Эми все, что она хотела, я любил ее всем сердцем…

Голос отца пресекся, и у Клер от жалости сжалось сердце. Едва сдерживая слезы, она умоляюще взглянула на Мод, однако та, как ни странно, сама нуждалась в утешении. В ее глазах тоже стояли слезы, и Клер внезапно поняла, что Мод уже давно влюблена в ее отца. А он этого не замечает и продолжает любить женщину, которая умерла много лет назад, – неверную мать Клер…

– Когда Эми собрала вещи, чтобы уехать с Коултером, она зашла ко мне проститься. Я сказал ей, что для нее сделаю все, что угодно, если только она не бросит меня. И вот теперь… Весь город теперь будет потешаться надо мной, сравнивая меня с тем ковбоем, который предлагает женщине все, что у него есть. А в женщине, которая отвернулась, все будут видеть Эми, отвергающую его предложение!

Клер присела перед креслом, чтобы видеть его глаза. Она не могла представить себе своего гордого отца, умоляющего ее мать остаться. Она не могла представить, как можно любить кого-то так сильно, чтобы поступиться собственной гордостью.

Она погладила отца по руке, только сейчас поняв, каким уязвимым и ранимым он стал. Ее сердце обливалось кровью. Клер желала отцу только счастья, но получалось, что она снова причиняла ему боль.

– Пойми, отец, картина Пола просто несет в себе очень сильный эмоциональный заряд. Это особый вид живописи. Каждый интерпретирует эту работу по-своему. Поверь, никому и в голову не придет сравнивать тебя с тем ковбоем!

– Мне, например, показалось, что это мужчина покидает женщину, – грустно добавила Мод. – А букет, который он протягивает ей, – символ расставания.

Клер благодарно улыбнулась.

– Вот видишь! А Ванесса Трент подумала, что мужчина протягивает букет в знак примирения, и многие согласились с ней.

Не говоря ни слова, Алекс объехал Клер и направился к машине. Мод пошла за ним, бросив на Клер виноватый взгляд. Клер хотелось броситься вдогонку за отцом, попытаться убедить его в том, что он не прав, но она понимала, что это бесполезно. Ей было страшно, что ее отец уже никогда не сможет избавиться от терзающей его душевной боли…

14

Зак сидел в «Тортилья Флэтс» за столиком под открытым небом и видел, как на противоположной стороне площади от «Восходящего солнца» отъехала машина Алекса Холта. Ему показалось, что отец Клер был не в духе. Вздохнув, Зак посмотрел на часы. Игер опаздывал уже на десять минут, но он решил подождать еще немного.

Вскоре он увидел, как из салона вышла Клер и направилась к свободной скамье на площади. Зак удивился, что она ищет уединения, когда у нее в магазине полно посетителей. «Скорее всего, ее папаша сказал ей какую-нибудь гадость, и она расстроилась, – решил Зак. – Интересно, догадывается ли она, что ее отец страшный эгоист? Наверное – нет. Дети, как правило, всегда трепетно любят своих родителей». Он и сам обожал своих предков. Неважно, какими они были, он всегда относился к ним с уважением.

На него нахлынули воспоминания. Он любил отца, хотя тот уделял ему очень мало времени, поскольку был увлечен фотографией – и любовью к Эми Холт. А мать… Его мать была нежной и любящей, когда не прикладывалась к бутылке. Проблема заключалась в том, что в конце концов пагубная страсть к спиртному взяла верх над ее материнской любовью к сыну. Но, несмотря ни на что, Зак ее тоже любил.

Он не сомневался, что жизнь и отца, и матери сложилась бы иначе, если бы он не появился на свет. Зак был зачат на заднем сиденье «Шевроле» – в то время его родители учились последний год в школе. Джек Коултер поступил благородно, когда узнал о беременности своей подруги, – он женился на ней, пожертвовав своей карьерой.

Такие браки редко бывают счастливыми, и брак его родителей лишь подтвердил это правило. Они не были счастливы, но Зак почему-то винил в этом себя… Может, Клер тоже считает себя виноватой в том, что она не смогла предотвратить трагедию?

Он уже собирался попросить счет и пойти поговорить с Клер, когда к его столику подошел Игер.

– Вижу, что у вас в городе затевается что-то грандиозное. По какому случаю праздник? – спросил он.

Зак окинул взглядом площадь, заставленную лотками с ароматными мексиканскими блюдами, к которым лениво тянулись туристы. Запах жаренного на углях мяса и острых специй витал в воздухе, разжигая аппетит. На открытых подмостках играл какой-то ансамбль. Вечером, когда спадет жара, здесь начнутся танцы, а пока народ предпочитал бродить по магазинчикам или посидеть и поболтать в каком-нибудь открытом ресторанчике – благо заведений, подобных «Тортилья Флэтс», поблизости от площади было в избытке. Словом, все наслаждались жизнью, веселились и не грустили. Только одна Клер почему-то искала уединения и явно была чем-то расстроена…

– Обычная картина для начала туристского сезона, – ответил Зак. – Работы у меня теперь прибавится. Я даже, как видишь, нацепил значок шерифа, который лежал у меня в столе без дела с прошлого лета. Мне выделили четырех помощников для поддержания порядка в городе и подразделение конной полиции. Думаю, что с такой армией мне сам черт не страшен.

Игер подозвал бармена и заказал себе пиво.

– В такие сезоны возникает много проблем?

– Да нет, обычно ничего серьезного. Правда, на родео приезжает много парней из Техаса. Они, как выпьют, любят показать свою удаль и побуянить: для них праздник без хорошей драки – не праздник. Таких мы задерживаем, запираем в камере на ночь, а утром, когда проспятся, выпроваживаем из города.

В глазах Игера, который соскучился по живой, оперативной работе, засверкали веселые огоньки.

– Можешь рассчитывать и на меня. Кстати, мое появление в городе кое-кому может показаться подозрительным. Чтобы тебе не задавали лишних вопросов, скажи, что меня направили тебе в помощь из Гэллапа.

– Договорились, – Зак кивнул и вновь посмотрел на Клер, которая сидела на скамье уже не одна, а вместе с Анжелой Уитмор. – Что тебе удалось выяснить?

Игер придвинулся к нему, держа в руке бокал с пивом.

– Дункан Моррел был убит выстрелом в висок с близкого расстояния. Стреляли из автоматического пистолета 25-го калибра. Ты знаешь, что это пистолет легкий, не больше ладони. Такую игрушку можно спрятать даже в дамской сумочке и ходить с ней по городу, не вызывая подозрений.

Зак сразу подумал о Клер. У нее была с собой сумочка, а ее кошелек, обнаруженный в соседнем бунгало, – прямая улика. Клер попала в ужасный переплет! От волнения его лоб покрылся испариной. Отвести от нее подозрение будет гораздо сложнее, чем он думал…

– На краях раны обнаружены волокна какой-то мягкой ткани, – продолжил Игер.

– Преступник, наверное, стрелял через подушку, чтобы не было слышно выстрела, – предположил Зак. – Он использовал ее как глушитель.

– А что, рядом с местом убийства нашли подушку со следами крови?

– Нет, но сейчас конный патруль прочесывает местность. Если они найдут что-нибудь подозрительное, то сразу же сообщат.

Самую важную новость Игер припас напоследок. Глаза его заблестели, он хитро подмигнул Заку.

– Знаешь, что мне удалось раскопать? Я теперь знаю фамилии постоянных клиентов Моррела, которые покупали у него гравюры. Они приобретали их в большом количестве, поскольку считали, что это удачное вложение капитала. Как ты думаешь, кто в этом списке стоит первым?

Зак покачал головой, бросив быстрый взгляд на, площадь. Клер и Анжела все еще сидели на скамье и разговаривали. Ему абсолютно не хотелось отгадывать загадки Игера; единственное желание, которое у него сейчас было, – это уединиться с Клер в каком-нибудь укромном месте, подальше от людских глаз.

– Все равно не угадал бы даже с трех попыток, – усмехнулся Игер. – Невада Мерфи, вот кто!

– Невада? Он дал Моррелу эксклюзивное право на распространение своих работ, а потом сам же его и укокошил? Довольно странно.

– Странно, но об этом стоит подумать. А на втором месте в списке стоит Ванесса Трент.

Зак кивнул. Он не был знаком с Ванессой Трент, но видел ее однажды в каком-то телевизионном фильме, после чего решил, что она абсолютно бездарная актриса. Видимо, роль Ванессы заключалась в демонстрации перед камерой своих прелестей.

– Кстати, значительный капитал в гравюры Невады вложил Сет Рэмси, – добавил Игер. – И это при том, что у него за душой ни цента.

– Ты меня не удивил, – заметил Зак. – Этот парень разъезжает по городу на «Феррари», хотя за долги его скоро посадят. Надо заняться им вплотную. Других клиентов Моррела, кто приходил в тот вечер в ночной клуб, в твоем списке нет?

Игер осушил бокал и жестом попросил бармена повторить заказ.

– Помимо тех, кого я перечислил, там был Карлтон Коул.

Коула Зак знал – парень не отличался большим умом, но был крепким физически. Анжела предпочитала заводить себе именно таких любовников – молодых и глупых. Зак украдкой бросил взгляд на скамью, на которой сидели Анжела и Клер, и на секунду забыл о фэбээровце.

– Теперь поговорим о теле.

Голос Игера донесся до него откуда-то издалека. Он думал о Клер и сумел сосредоточиться, только когда поймал на себе удивленный взгляд Игера. Зак сразу весь превратился во внимание и кашлянул:

– Хм, так что там о теле?

– Проведенные анализы показали, что за полчаса до смерти у Моррела был половой акт.

– Ошибки нет?

Игеру принесли заказанное им пиво, и он сразу же сделал большой глоток.

– Ошибка исключена. Экспертизу проводила специальная группа судебных медэкспертов. Если они сказали, что перед смертью Моррел занимался сексом, то, значит, так и было.

– Странно. Мы допросили весь персонал ночного клуба и тех, кто обслуживает мотель, все твердят одно – женщин в ту ночь в «Приюте беглеца» не было.

– Кроме Клер Холт.

Лицо Зака осталось невозмутимым. Он не мог довериться Игеру настолько, чтобы рассказать о Клер.

– Я проверил – ее пистолет 38-го калибра зарегистрирован. Второго пистолета у нее нет.

– Она могла использовать другое оружие, – настаивал Игер.

– Нет!

– Откуда ты это знаешь?

– Знаю и все, – отрезал Зак. – Клер Холт не убийца. Она бы не смогла хладнокровно застрелить человека.

Игер большим глотком осушил половину бокала.

– Верно, я тоже так думаю. У этого преступника совсем другой психологический портрет. Наш психоаналитик дал свое заключение. Он не исключает, что Моррела могла убить женщина, но абсолютно уверен, что это сделал человек с подавленной сексуальной психикой.

– Что это значит, черт побери?

– Если Моррела убила женщина, то мазохистка, а если мужчина, то голубой.

– Этот твой психоаналитик сделал такое заключение, даже не побывав на месте преступления?

– Да, – кивнул Игер. – Он исходил лишь из улик, которые были обнаружены. Но хочу заметить, что те психологические портреты, которые он давал преступникам раньше, всегда оказывались верными.

– Пожалуй, над этим стоит подумать. В Сан-Франциско я работал с одним из таких экспертов. Он составил портрет преступника по фотографиям места преступления и найденным вещественным уликам. И представь себе, серийный убийца, которого мы в конце концов задержали, полностью соответствовал описанию. Однако в «Приюте беглеца» мы не нашли ни одной улики, которая бы говорила о том, что преступление совершила женщина… – Зак покачал головой, —…•или извращенец.

– Маловероятно, что убийцей была женщина. По данным статистики, убийства гораздо чаще совершаются мужчинами.

– Как ты думаешь, это было преднамеренное убийство? Ведь не исключено, что все произошло спонтанно: повздорили, выхватили пистолеты…

– Я все-таки склоняюсь к тому, что преступник наметил убийство уже давно и просто ждал удобного момента. Прежде всего надо выяснить, какие мотивы могли у него быть.

– Мы пришли к тому, с чего начали, – заметил Зак.

– Да. Нужно еще раз проверить у всех подозреваемых алиби. Начнем с актрисы – оно у нее есть?

– Ванесса сказала, что опоздала на самолет из Лос-Анджелеса в Санта-Фе и добралась в Таос лишь на следующее утро.

– Ладно, это легко проверить. А как насчет Карлтона Коула?

– У него нет железного алиби. Он утверждает, что вместе с Анжелой покинул ночной клуб около полуночи и отвез ее домой, а потом отправился к себе. Никто не может подтвердить его алиби на момент убийства. Раз он покупал гравюры у Моррела, я проверю его в первую очередь.

– Хорошо, но не забудь, что еще остался Сет Рэмси.

Зак не сдержал улыбки. Алекс Холт будет разочарован, когда узнает о похождениях своего любимчика.

– Я поднажму на него, и он выложит мне всю подноготную.

Макс Бессинджер вошел в салон вместе с Сетом. В баре на площади он пропустил четыре стаканчика «Джонни Уолкера» и теперь был настроен весьма благодушно. Сет нравился ему с каждой минутой все больше, и он наконец понял, что влекло его к этому высокому симпатичному блондину.

Макс появился на свет в жалкой лачуге в глухом оклахомском поселке. У него не было никакого образования, он даже не закончил среднюю школу, но это не помешало ему стать богатым, как Крез. Хитрый и изворотливый, Макс в одночасье сколотил себе состояние и гордился этим.

Сет же родился в богатой аристократической семье и был с детства окружен лакеями и няньками. Сначала он учился в частных закрытых школах, затем закончил юридический факультет в Гарварде. Сейчас этот изнеженный отпрыск богатых родителей был на грани банкротства и пресмыкался перед Максом, добиваясь его расположения.

Максу нравилось такое подобострастное внимание к своей персоне. Он чувствовал себя королем, когда Сет был с ним рядом.

Яркий свет в картинном зале слепил глаза, и Макс раздраженно поморщился. Когда же он обнаружил, что в салоне полно народа, ему захотелось вернуться к себе на недавно отреставрированную виллу и там в прохладной тишине спальни скинуть с себя всю одежду. А заметив в зале Ванессу Трент, Макс живо представил себе, как он занимается с актрисой любовью.

Макс никогда не пренебрегал женщинами. Раз они существуют, считал он, то ими надо пользоваться. Сколько он себя помнил, его всегда влекло как к женщинам, так и к мужчинам. Макс не видел ничего постыдного в том, что он бисексуал, поскольку от кого-то слышал, что древние греки не считали это пороком. Секс есть секс, не все ли равно, с партнером какого пола удовлетворять свою похоть?

Пробираясь к бару за коктейлем, Макс лицом к лицу столкнулся с актрисой, о которой он только что мечтал. Внезапно Ванесса остановилась и кокетливо улыбнулась.

– Вот мы и вновь встретились. Как дела?

Макс не сразу сообразил, что она обращается к нему, а не к Сету, который неотступно следовал за ними, как тень. Бессинджер никогда не обольщался по поводу своей внешности и знал, что женщинам в нем может нравиться только одно – его деньги.

– Мы встречались у Талботов в прошлом году, – подсказала Ванесса.

Макс продолжал отмалчиваться, уставившись на ее грудь, Но не потому, что потерял дар речи от счастья, когда эта роскошная бабенка удостоила чести поговорить с ней, а потому что усиленно размышлял. Они встречались не только у Талботов, но и на других вечеринках, однако Ванесса никогда не обращала на него внимания. И вдруг сегодня она первая заговорила с ним. Почему? Ясно как божий день, что у этой самодовольной шлюшки что-то на уме.

– Говорят, что вы полностью перестроили гасиенду Санчеса и превратили ее в райский уголок, – промурлыкала Ванесса. – Мне бы хотелось взглянуть на нее хоть одним глазком.

Макс уже хотел отшить навязчивую актрису, но заметил, что Сет, облизывая губы, смотрит на нее жадными глазами. Это меняло дело. «Если мальчик хочет снова развлечься втроем, то почему бы не доставить ему такое удовольствие?» – подумал он.

Клер слушала Анжелу и изредка бросала взгляд на открытую эстраду, возведенную на площади, на которой выступала какая-то заурядная поп-группа. Анжела с искренним участием отнеслась к ее рассказу о скандале, который устроил отец, увидев загадочные картины Пола, и тут же бросилась утешать подругу.

– Знаешь, у меня с отцом были точно такие же проблемы, – призналась Анжела. – У него тоже было огромное состояние, и он считал, что это дает ему право вмешиваться в мою личную жизнь. Как только у меня появлялся какой-нибудь ухажер, он сразу же заявлял мне, что это очередной проходимец, которому нужны только мои деньги.

– И чем же все это все кончилось? Тебе ведь, кажется, удалось отстоять свою независимость? Анжела тяжело вздохнула.

– Суди сама. Последний парень, с которым у меня возникли серьезные отношения, был профессиональным теннисистом и зарабатывал неплохие деньги. Когда отец узнал, что мы встречаемся, он вновь затянул свою старую песню. «Ему нужны твои деньги, а не ты», – говорил он. А если тебе каждый день повторяют одно и то же, то ты поневоле начинаешь в это верить. Короче, отец заставил меня порвать с ним отношения. – Анжела грустно посмотрела на Клер. – И зачем я пошла у него на поводу?! Я долго переживала, плакала, но потом смирилась.

– А твой парень? Что стало с ним?

– Он нашел себе подружку и, как я слышала, женился. Говорят, у них трое детей, живут душа в душу и все такое прочее. Впрочем, какое мне до него дело? – Анжела пожала плечами. – Отец добился своего, и теперь я свято верю, что мужикам нужны только мои деньги. А их у меня столько, что одной жизни не хватит, чтобы все потратить. Я часто меняю любовников, и у меня нет ни малейшего желания выходить замуж. Я стала сторонницей феминизма и нахожу, что девиз «Секс, но не замужество» не так уж плох.

Анжела говорила с напускной беспечностью, и Клер это сразу поняла. Ее подруга страдала от одиночества, но не хотела в этом признаться. «Если ты одинока, то никакое богатство не сделает тебя счастливой», – подумала Клер, но промолчала, чтобы не расстраивать Анжелу еще больше.

– А мой отец утверждает, что я очень похожа на мать. И он, наверное, прав. Во-первых, я действительно на нее похожа внешне, во-вторых, я унаследовала ее характер, а в-третьих, я продолжила ее бизнес. Без искусства моя жизнь была бы скучна и однообразна.

– Тебе осталось только закрутить роман с Коултером, и тогда… – начала Анжела и смущенно замолчала, заметив, что Клер нахмурилась. – Извини, дорогая. У нас маленький городок, и слухи разносятся быстро. Я слышала о твоей матери и Джеке Коултере.

«Анжела права, – подумала Клер, – только я боюсь себе в этом признаться». Ее и в самом деле безудержно влекло к Коултеру-младшему. Однако о романе с Заком не могло быть и речи, потому что он с ее отцом ненавидели друг друга…

– Господи, Клер, почему ты молчишь? Сейчас же скажи мне, что я ошибаюсь! – Анжела в ужасе всплеснула руками. – Неужели между вами что-то есть?

– Ничего серьезного. Пока…

– Вот и хорошо. Я тебя прекрасно понимаю – Зак видный парень. Будь он помоложе, я бы, пожалуй, сама закрутила с ним роман. Ой! – Анжела хлопнула себя по лбу. – Сама не знаю, что говорю. Несу какую-то чушь. Извини.

– Все в порядке. Я не знаю, почему он мне нравится, но твердо знаю одно: если бы у меня с ним завязался роман, то рано или поздно он бросил бы меня.

– С чего ты это взяла?

– Говорят, что он меняет женщин как перчатки. Сегодня с одной, завтра с другой.

Анжела внимательно посмотрела на нее.

– Не стоит верить всему, что говорят. Может, он еще просто не встретил женщину своей мечты. Клер пожала плечами.

– Возможно. Но если бы мой отец узнал, что я встречаюсь с Заком Коултером, его бы хватил удар. А с его больным сердцем этот удар может стать роковым.

Анжела сжала ее пальцы.

– Знаешь, что я посоветую тебе? Проведи с Заком одну ночь, но так, чтобы ни одна живая душа об этом не узнала. Утоли свою страсть, свое любопытство, а потом решишь, что тебе делать. Я бы на твоем месте поступила именно так.

Такой вариант был весьма заманчивым, но слишком рискованным. Клер боялась, что после ночи, проведенной с Заком, она попросту влюбится в него.

– Пожалуй, мне пора вернуться в салон. Спасибо, что выслушала меня. Пойдем, – Клер потянула Анжелу за собой, – я хочу показать тебе картины Пола. Мне будет интересно узнать твое мнение.

Зак и Игер пробирались сквозь толпу посетителей, наводнивших салон Клер. Зак увидел Рэмси и Ванессу сразу, как только вошел, лишь благодаря тому, что он был выше всех в зале.

– Тот блондин, что стоит рядом с Ванессой Трент, и есть Рэмси. – Зак глазами указал на адвоката. Фэбээровец вытянул шею.

– Здорово! Сейчас я познакомлюсь с самой Ванессой Трент, груди которой, как говорят, не умещаются даже на развороте журналов.

– Тогда что же ты стоишь? Вперед, не теряй времени, – пробормотал Зак, погруженный в мысли о Клер.

– А кто этот лысый коротышка, что стоит рядом с ними?

– Макс Бессинджер – мультимиллионер из Техаса Летом живет в Таосе, иногда приезжает сюда и зимой, чтобы отдохнуть. Рэмси его личный адвокат. Пожалуй, стоит навести справки и о Бессинджере. Займись этим, хорошо? – Увидев, что Рэмси направился к бару, Зак предложил: – Давай перехватим Рэмси и поговорим с ним в каком-нибудь укромном месте, чтобы не привлекать внимание. У тебя будет возможность познакомиться с Ванессой чуть позже.

Он положил тяжелую руку Рэмси на плечо, когда тот уже подошел к бару.

– Мне надо с тобой поговорить.

Сет зло покосился на шерифа и огрызнулся.

– Не надоело? Ты допрашивал меня уже дважды. Кроме того, меня ждут – Ванесса Трент попросила принести ей коктейль.

– Если ты не хочешь, чтобы я арестовал тебя на глазах у Ванессы Трент, то лучше не серди меня.

– Интересно, за что ты собираешься арестовать меня? Я ничего противозаконного не совершал.

– Я могу тебя арестовать по подозрению в убийстве Дункана Моррела. У тебя были причины для личной неприязни к нему, но ты о них ничего не сказал и тем самым ввел в заблуждение следствие. Разве ты не потерял кучу денег на поддельных гравюрах?

Рэмси густо покраснел.

– Ладно, черт с тобой.

Они пересекли зал и вышли на улицу через запасной выход. В тени у крыльца их поджидал Игер. Зак встал так, чтобы свет от фонаря, висевшего над дверью, падал Рэмси на лицо.

Адвокат, видимо, решив не сдаваться без боя, ткнул пальцем в Игера и воинственно спросил:

– Это еще кто?

Игер молча достал бумажник и, открыв его, показал Рэмси жетон и удостоверение ФБР.

– Игер прибыл сюда из Гэллапа, – объяснил Зак. – У нас есть сведения, что во время соревнований по родео могут возникнуть проблемы.

Рэмси сразу же присмирел.

– Задавайте ваши вопросы.

– Начнем с того, что у тебя нет алиби. Мы выяснили, что мотив для убийства у тебя был, и теперь хотели бы послушать, что ты нам расскажешь.

– Что с ним разговаривать? Мы только время теряем, – грубо вмешался Игер. – Я же говорю, арестуй его, допроси, а потом посади в одиночку. Пусть там сидит, пока мы не найдем оружие, из которого застрелили Моррела.

– Клянусь, я не убивал Дункана! Да, я разозлился, когда узнал, что он продал мне поддельные гравюры. Но я достаточно богат, и деньги, которые я потерял на этой сделке, для меня ничего не значат…

– Вранье! – бесцеремонно перебил его Зак. – На твоем банковском счету нет ни цента. Твои кредитные карточки аннулированы.

Рэмси зло покосился на Игера.

– У полиции нет доступа к конфиденциальной банковской информации. Откуда она у тебя, Коултер? Или тут не обошлось без ФБР?

– Ты просто не знаешь, какие у меня большие связи. И запомни, вопросы здесь задаю я, а не ты! – разозлился Зак. – Игер приехал сюда по другому делу, а с тобой сейчас возится, чтобы не умереть от скуки. Верно, я говорю, Брэд?

– Ага. Что у нас в центре, что у вас здесь – скукотища страшная. – Игер зловеще улыбнулся, глядя на Рэмси. – Ладно, давай заканчивать. Прочти ему его права – и в кутузку мерзавца!

– Минуточку! – взвизгнул Рэмси. – Вы не имеете права! Я могу доказать, что не убивал Дункана. У меня есть алиби…

Зак незаметно подмигнул Игеру, увидев, что Рэмси вот-вот расколется.

– Неужели? – с притворным изумлением воскликнул он. – Я допрашивал тебя дважды и понял, что алиби у тебя нет. По твоим словам, ты повсюду искал Клер Холт, а когда понял, что поиски напрасны, сел в машину и отправился домой. Хочешь сказать, что все было иначе?

Лицо Рэмси приобрело неестественный лиловый оттенок. Зак ликовал – их план сработал!

– На этот раз говори только правду. Если будешь врать или отмалчиваться, то, поверь мне, тебя ждет незавидная участь.

Рэмси нервно провел рукой по волосам, испортив безупречный пробор.

– Я действительно ждал Клер – сначала в клубе, а затем снаружи у дверей. Я хотел пригласить ее в один из номеров в мотеле… – Заметив недовольный взгляд Зака, он поспешил уточнить: – В пятый номер. Меня там уже ждали. Когда мне надоело стоять столбом у дверей клуба, я отправился в бунгало – предупредить о том, что задержусь. Я вошел в комнату и… словом, я там остался.

– Там что, была вечеринка? – поинтересовался Зак. Лоб Рэмси покрылся крупными каплями пота.

– Можно сказать и так.

– Не темни, говори яснее, – потребовал Игер. – Ты по уши в дерьме! Если не хочешь в нем утонуть, то не лги.

– Понимаете, полгода назад я начал ухаживать за Клер. Она мне нравится, у меня прекрасные отношения с ее отцом, но Клер строит из себя недотрогу и не идет на близкие отношения. Макс Бессинджер посоветовал мне подсыпать ей в бокал «руфи», чтобы она… э… немного расслабилась и стала посговорчивее. Мне показалось, что совет дельный, и в тот вечер я сделал так, как сказал Макс.

– Подонок! – Зак сжал кулаки, намереваясь врезать чистюле-адвокату в челюсть.

– Зак! – повысил голос Игер. – Не кипятись. Ты можешь все испортить.

– От этого наркотика люди теряют контроль над собой и становятся беспомощными! – Задыхаясь от гнева, Зак грозно навис над съежившимся в комок Рэмси.

– Я не хотел ничего дурного… – заскулил Сет. – Я подумал, что если Клер хоть разок переспит со мной, то, может, полюбит меня. Да и было-то там всего полтаблетки! Она выпила коктейль, но даже не захмелела. Просто стала шутить, смеяться…

– И какая же роль в этом грязном деле отводилась Бессинджеру? – спросил Зак. – Роль зрителя?

– Нет-нет! Он просто держал для меня бунгало. Если бы все номера оказались в тот вечер занятыми, то мой план провалился бы.

– Ясно. А теперь скажи, почему ты остался в бунгало, а не продолжил поиски Клер? – потребовал Игер.

Рэмси покосился на Лобо и Люси, сидевших у дверей.

– Макс оказался не один, с ним была Стейси Хопкинс. Когда я вошел, то просто остолбенел – абсолютно голая Стейси ублажала Макса, распростертого на кровати. Естественно, такое зрелище было не для глаз Клер.

– А кто из них засмеялся? – спросил Зак, вспомнив, что Клер слышала чей-то смех.

– Макс. Он заржал как лошадь, увидев мою растерянную физиономию, и сказал, чтобы я расслабился. Поймите, Макс мой лучший клиент. Я не хотел его разочаровывать и остался в бунгало. Они развлекались, а я стоял посреди комнаты и наблюдал за ними. Стейси довольно быстро ублажила Макса и была не прочь продолжить веселье, а я… э… словом, я присоединился к ним. – Рэмси запинался на каждом слове, его голос дрожал. – Короче говоря, мы втроем пробыли в бунгало до рассвета.

15

Войдя в салон, Клер сразу же потеряла из вида Анжелу. Когда после тяжелого разговора с отцом она отправилась на площадь, чтобы развеяться, в зале уже было много народа, но к этому часу число посетителей удвоилось, а может – утроилось. За излияниями души Клер абсолютно забыла о делах и о Сюзи, которая осталась одна против целой армии покупателей.

В этот момент ее помощница выписывала очередной чек. Встретившись взглядом с Клер, Сюзи картинно подняла глаза к небу, намекая на то, что одной ей приходится несладко. Клер поспешила к ней, но тут заметила Зака, идущего через зал.

Сегодня Зак был во всем черном. Черные джинсы и черная рубашка с серебряной звездой шерифа делали его просто неотразимым. Выбравшись из толпы, Зак подошел к Клер, и она внезапно покраснела, вспомнив его вчерашний поцелуй. По ее телу разлилось приятное тепло; совет, который ей дала Анжела, уже не казался таким безумным. Действительно, разве кто-нибудь пострадает, если она тайно проведет с Заком ночь? «Такое свидание никого ни к чему не обязывает, а отец об этом никогда не узнает», – подумала Клер.

– Ты напоминаешь мне стрелка с Дикого Запада.

Зак обворожительно улыбнулся и окинул ее весьма откровенным взглядом.

– Ты прекрасно выглядишь.

Клер равнодушно пожала плечами, хотя утром провела целый час перед зеркалом, решая, что ей сегодня надеть. В конце концов она остановила свой выбор на облегающем платье из мягкой тонкой замши, с глубоким вырезом на груди и запахивающейся юбкой. Голубовато-зеленый цвет платья напоминал свежую, молодую траву, растущую на альпийских лугах. В тон платью было подобрано и красивое бирюзовое ожерелье.

– Это ожерелье мне подарил Квентин Рейнольдс, – поспешно выпалила Клер, заметив, что взгляд Зака остановился на ее груди, и провела пальцами по ожерелью. – Видишь, каждый камень обработан в виде кукурузного початка. Индейцы дарят друг другу такие украшения как символ вечной дружбы.

– Как интересно! – рассмеялся Зак. – Можно подумать, я в этих краях чужой и не знаю индейских традиций.

Клер вдруг охватила непонятная слабость, а потом ей стало душно. Что было тому виной – ее замшевое платье или присутствие Зака, стоявшего от нее в опасной близости, – она не знала.

– Я уверена, что в ту ночь Пола не было в мотеле, – сказала Клер, решив обратиться к более нейтральной теме.

Зак кивнул:

– Я тоже в этом уверен. Кстати, он рассказал тебе о… своем прошлом?

– Да. Но мы решили, что об этом лучше пока никому не знать. Спасибо, что с пониманием отнесся к его проблемам. Пол сказал мне, что ты одолжил ему денег на первое время и посоветовал купить приличную одежду и обувь. Очень мило с твоей стороны.

– Был рад ему помочь. Мужчине в этой жизни нужны две вещи: хорошая пара обуви и хорошая женщина.

Что-то в его низком, с хрипотцой голосе заставило Клер насторожиться.

– У женщин запросы более изысканные: нам подавай бриллианты, – отшутилась она. Зак усмехнулся.

– Хм, никогда бы не подумал, что ты такая меркантильная. Знал бы раньше – воспользовался бы другой тактикой для достижения своей цели. Впрочем, денег у меня все равно нет, а вот припугнуть тебя я бы смог.

Намеки Зака становились все более откровенными. Клер неожиданно вспомнила, как он целовал ее грудь, и от этого воспоминания ее тело налилось сладкой истомой. Она инстинктивно подалась вперед, но затем опомнилась и отшатнулась.

– Опять угрожаешь? Удивительно, как ты не додумался намотать мои волосы на кулак и потащить меня в пещеру. Это было бы в твоем стиле.

– А что? – Он подмигнул ей. – Твоя идея не так уж плоха.

Несомненно, Зак свято верил, что он просто дар божий для женщин! В другой раз Клер непременно поставила бы его на место, но сейчас ей не хотелось ни язвить, ни задевать его за живое. Сегодня она была настроена миролюбиво. Ошеломляющий успех, которым она была обязана картинам Пола, пьянил ее.

Клер прикоснулась пальцами к серебряной звезде на груди Зака и почувствовала тепло его тела, которое вобрал в себя металл. Ее сердце на секунду остановилось, а затем вновь забилось, но уже в каком-то сумасшедшем ритме.

Зак удивленно посмотрел на ее руку, но ничего не сказал. Ворот его рубашки был расстегнут, и ее взгляд задержался на его загорелой груди. Клер вдруг безумно захотелось расстегнуть рубашку полностью и погладить его грудь, провести кончиками пальцев по черным волоскам…

– Тебе нравится, да? – внезапно охрипшим шепотом спросил За,к.

Клер показалось, что он прочел ее мысли. Совладав со смущением, она щелкнула пальцами по значку и усмехнулась:

– Раньше ты никогда не носил его.

В глазах Зака заплясали веселые огоньки, он с лукавой усмешкой посмотрел на Клер.

– Ты о значке? Пришлось приколоть. Сегодня открываются соревнования по родео, местные меня знают, а вот приезжие – нет.

– Так почему же ты сейчас не на стадионе, где полно подвыпивших ковбоев и туристов? Зак неожиданно нахмурился.

– Я пришел сюда по делу – у меня есть пара вопросов к Максу Бессинджеру. Ты видела его сегодня?

Клер разочарованно вздохнула: ей хотелось услышать совсем другое? – например, что он пришел сюда только ради нее… Пожав плечами, она махнула рукой в сторону двери:

– Он вышел несколько минут назад. Хочет, наверное, подышать свежим воздухом.

Совершенно не ко времени Клер вдруг снова вспомнила совет Анжелы, представила, как руки Зака ласкают ее тело… Должно быть, игра чувств отразилась у нее на лице. Зак поправил ей челку и, наклонившись вперед, шепотом пообещал:

– Этим мы займемся чуть позже.

Сюзи позвала ее, но Клер даже не обернулась, продолжая зачарованно смотреть вслед Заку, который пошел к дверям. Искушение прислушаться к совету Анжелы усиливалось с каждой минутой. Всего лишь одна ночь! Что в этом плохого?

Однако в эту же секунду Клер раскаялась в своих мыслях. Она вспомнила слезы в глазах отца, его грустный голос и почувствовала угрызения совести. Ее отец терял душевное равновесие, когда кто-нибудь в его присутствии произносил фамилию Коултер. Стоит ли говорить, каким ударом для него станет известие о том, что его дочь поддалась искушению и провела ночь с Заком Коултером?..

Когда Зак уже взялся за ручку двери, его остановила Ванесса. В зале стоял гул голосов, и Клер не слышала, о чем они говорят, но их милая беседа ее раздражала. Все хорошее настроение мгновенно улетучилось, когда Зак что-то произнес, а Ванесса, немного подавшись вперед, рассмеялась. Сгорая от ревности, Клер кусала губы и мрачно смотрела на них.

Зак и Ванесса – оба высокие, оба в черном – представляли собой идеальную пару. Вот Ванесса кокетливо склонила голову и что-то сказала, а Зак в ответ обворожительно улыбнулся.

Такой чувственной и обаятельной улыбки, какой он сейчас одарил Ванессу, Клер никогда не видела у него раньше. Над ней он обычно подтрунивал с высокомерной усмешкой или язвил. Видимо, такие шикарные улыбки в его арсенале были только для избранных женщин…

Наконец Зак попрощался с Ванессой и вышел из салона. Актриса проводила его таким долгим и многозначительным взглядом, что Клер почувствовала новый укол ревности. Она не сомневалась, что они договорились о свидании, но убиваться по этому поводу не собиралась. «Все это мелочи», – рассудила она, утешая себя мыслью о том, что у нее появился новый талантливый художник и теперь ее салон будет процветать.

Макс Бессинджер стоял у широкой витрины и с улицы наблюдал за тем, что происходило в салоне. Шериф о чем-то говорил с Ванессой, а Клер Холт не сводила с них глаз, сгорая от ревности. Весьма интригующая сцена! Макс потирал руки, прикидывая, какую выгоду он может из этого извлечь.

Неудивительно, что Сету не удалось уложить Клер в постель: она влюблена в другого парня. Макс одобрял ее выбор, потому что ему самому нравился этот двуногий жеребец. Шериф отличался мощным телосложением, но при этом его движения были легки и грациозны. В нем чувствовался настоящий мужской характер.

Однажды Максу довелось встретиться с шерифом. Это случилось на загородном шоссе в окрестностях Таоса. Стрелка спидометра приблизилась к отметке сто миль в час, когда он услышал вой полицейской сирены. Макс, естественно, нагло отрицал, что превысил скорость, но Коултер молча протянул ему квитанцию, затем сел в свой джип и уехал.

Макс был тонким психологом и хорошо разбирался в людях. Познакомившись с Сетом Рэмси, он сразу понял, что ему не составит труда поймать адвоката на крючок. Уловка, к которой он неизменно прибегал, была проста, но эффективна. Он договаривался с проституткой, чтобы таким-то вечером она была в условленном месте и обслужила их с другом. Сначала она обслуживала каждого по отдельности, а затем двоих одновременно. Руки и ноги переплетены, губы и языки скользят по телам партнеров… Все дрожат от возбуждения и делают то, что подсказывает их распаленное животной страстью воображение.

На той лесной дороге, пока Зак выписывал штраф, Макс пригляделся к нему и понял, что с шерифом номер с групповым сексом не пройдет. Такой парень, как он, не станет заниматься любовью на глазах у третьего.

Однако никто не мог запретить Максу мечтать об этом!

– Отсюда открывается неплохой вид, верно?

Услышав голос Зака Коултера, Макс удивился: шериф никогда раньше не заговаривал с ним. Обернувшись, он успел краем глаза заметить, как ладно сидят на Заке тугие джинсы.

– Верно, и воздуха здесь побольше, чем там.

Макс снова повернулся к салону и начал выискивать среди моря голов Сета. Десять минут назад он отправился за коктейлем для Ванессы Трент и пока не вернулся.

– Я бы хотел задать вам пару вопросов.

– Всегда к вашим услугам, шериф.

Макс улыбнулся, хотя на душе у него стало тревожно. Он интуитивно догадывался, что исчезновение Сета и встреча с шерифом – звенья одной цепи. Возможно, он ошибался, но в любом случае разговор с шерифом не предвещал ничего хорошего.

– Где и с кем вы были в ночь, когда убили Дункана Моррела?

Самодовольная улыбка исчезла с лица Макса. «Надо отдать ему должное, он умен, очень умен», – промелькнула у него мысль. Очевидно, шериф выяснил, кто потерял большие деньги на гравюрах Моррела, и сейчас проверяет алиби Сета.

– В ту злополучную ночь… – Макс наморщил лоб, словно запамятовал, где он был. – Вспомнил! Я был в «Приюте беглеца». Приехал туда около полуночи, чтобы в одном из бунгало встретиться с друзьями.

Он не хотел раскалываться сразу и называть имена, хотя почти не сомневался, что шериф уже их знает.

– Странное место для встреч. У вас прекрасная вилла, одна из лучших в Таосе, а вы встречаетесь с друзьями в каком-то дешевом мотеле?

Максу было приятно слышать, какую оценку шериф дал его вилле. Покупка и капитальный ремонт гасиенды «Каса-дель-Соль» обошлись недешево, но он не жалел затраченных денег. Старинное поместье стало предметом его гордости и зависти соседей.

– Понимаете, дело, деликатное. С нами была одна леди… – вкрадчиво начал Макс. – Она пришла в ночной клуб вместе с мужем, но он вскоре уехал. Сет Рэмси уже был там, и мы решили, что не имеет смысла ехать, ко мне, и встретились в «Приюте беглеца». Кроме всего прочего, во встречах в дешевых мотелях есть своя изюминка, вы не находите?

Зак промолчал, хотя Макс начинал действовать ему на нервы.

– С чего это вдруг Стейси Хопкинс согласилась встретиться с вами и с Рэмси в мотеле? – холодно спросил он.

Подозрения Макса подтвердились – шериф знал, с кем он провел ту ночь. Он задумчиво посмотрел на Коултера, прикидывая в уме, каким будет его следующий вопрос.

– Послушайте, шериф, я бы не хотел, чтобы из-за меня у кого-нибудь возникли проблемы. – Он нахмурился, словно это его действительно волновало.

– Это конфиденциальный разговор, и все, что вы скажете, я сохраню в тайне. Меня совершенно не интересует ваша личная жизнь. Моя задача – найти убийцу.

– Стейси балуется кокаином, – произнес Макса с видом мученика, у которого под пыткой вырвали признание. – За щепотку этого порошка она готова пойти на все. За кругленькую сумму она согласилась заняться сексом со мной и Рэмси. Должен сказать, что Не жалею потраченных денег – Стейси с лихвой их отработала. – Макс бросил хитрый взгляд на Зака. – Знаете, шериф, секс втроем – забавная штука!

Макс не сказал, что заплатил бы Стейси втрое больше, если бы она потребовала, поскольку основным объектом его охоты была не она, а Сет Рэмси. Он также не сказал, что Стейси вскоре ушла из номера, оставив их вдвоем.

– В котором часу вы все ушли из бунгало? Макс понял, что это последний и самый главный вопрос, шериф хотел выяснить, было ли у них алиби.

– Ах, мы так веселились, что абсолютно забыли о времени. Я понял, что на дворе утро, только когда в окно проник первый луч солнца. Мы втроем покинули мотель в половине шестого утра, – солгал он.

– Каждый поехал к себе домой?

Макс на секунду задумался. Он мог обеспечить Сету полное алиби, если бы сказал, что тот поехал к нему на виллу, но у него появился соблазн проучить адвоката. Ему не понравилось, что утром Сет начал раскаиваться в своем поступке. Макс пытался его вразумить, сказал ему, что ничего страшного не произошло, и пригласил к себе на виллу, чтобы продолжить веселье, но Сет, густо покраснев, отказался. Этот слизняк просто боится смотреть правде в глаза! Он по-прежнему вынашивает честолюбивые планы и мечтает жениться на состоятельной женщине.

Искушение сказать правду было велико, но Макс решил солгать. Если он выгородит Сета, то от этого только выиграет, поскольку привяжет его к себе еще больше.

– Мы вышли из номера все втроем, но у каждого была своя машина. Стейси отправилась домой, а мы с Сетом поехали ко мне на виллу. Я попросил его поработать над новыми контрактами.

Зак задал ему еще несколько вопросов, пообещал хранить полученную информацию в тайне и вернулся в салон. Бессинджер еще несколько минут постоял у окна, чтобы убедиться в том, что за ним никто не следит, а затем пересек площадь.

В художественном салоне Ловелла Хопкинса было по-прежнему малолюдно. Небольшая группа людей окружала Неваду Мерфи, другие посетители разговаривали с Хопкинсом. Стейси со скучающим видом переходила от одной картины к другой, не зная, как убить время. Бизнес мужа, как и искусство, ее абсолютно не интересовал.

Макс вышел из зала, быстро обогнул здание и вошел в салон через заднюю дверь. Пройдя через подсобные помещения, он вновь очутился в зале. Стейси стояла совсем близко спиной к нему.

– Стейси, – шепотом окликнул ее Макс. – Нам надо поговорить.

Не задавая вопросов, стройная брюнетка проскользнула в дверь. В черном облегающем платье она выглядела соблазнительно даже при тусклом свете одной-единственной лампочки, освещавший коридор между подсобками.

– Еще раз хочу поблагодарить тебя, Стейси. Ты оказала мне неоценимую услугу.

Макс взял ее за руку и вывел из магазина. Затем он достал из кармана маленькую коробочку, открыл ее и показал Стейси. Внутри лежали какие-то маленькие таблетки, похожие на обычный аспирин.

– Это что еще за дрянь? – поморщившись, спросила Стейси.

– Кое-что новенькое, радость моя. Возьми таблетку и положи ее под язычок.

Раскрыв прелестные губки, на которые Макс смотрел горящими от вожделения глазами, Стейси положила таблетку в рот. О, эти губы сводили его с ума! А как она работала своим язычком… Макс невольно облизнулся.

Не дожидаясь, когда наркотик начнет действовать, он достал бумажник, извлек оттуда пять банкнот и потряс ими в воздухе.

– Самюэль П. Чейз. Солнышко, тебе это имя о чем-нибудь говорит? Это министр финансов, дорогуша, а это – тысячедолларовые банкноты.

Он свернул деньги в трубочку и затолкал их за вырез платья, а затем провел ладонью по ее груди, нащупывая пальцами сосок. Судя по расширившимся зрачкам Стейси, таблетка из чистейшего кокаина с добавкой еще кое-каких забористых компонентов уже начала действовать. Дрожа от возбуждения, она прислонилась к стене, выставив острые груди вперед.

– Сладкая моя, эти деньги теперь твои, ты заработала их.

Макс решительно запустил руку ей под юбку. Он знал, что Стейси даже не пикнет. Когда сидишь на дозе, то ради того, чтобы вновь погрузиться в забвение, ты готов стерпеть любые унижения.

– Но запомни одно, – предупредил Макс, в то время как рука его поднималась все выше по обнаженному бедру. – Все мы – ты, я и Сет – пробыли в мотеле до рассвета и ушли оттуда все вместе. Поняла?

Стейси кивнула, но Макс засомневался, что смысл его слов дошел до нее.

– Ну-ка, скажи мне, – потребовал он, – что ты ответишь шерифу, если он спросит, в котором часу ты ушла из номера?

Минут через пять Стейси зазубрила нужные ответы на вопросы, и Макс остался доволен. К этому времени трусики Стейси лежали уже у него в кармане, а его возбужденная плоть требовала немедленного удовлетворения. Он взял ее прямо там, в темном проходе между домами, испытывая несказанное наслаждение.

Он вновь убедился, что иногда секс с женщинами бывает необычайно приятным.

16

– Бессинджер лжет, – сказал Зак. Они с Игером ехали в джипе на стадион, где уже начались состязания по родео. Хотя оттуда никаких тревожных сигналов не поступало, Зак хотел лично убедиться в том, что там все в порядке.

– Я не могу это доказать, – продолжил он, – но интуиция меня никогда не подводила. Это слизняк солгал.

– С какой целью?

– Очевидно, чтобы потешить свое самолюбие. Ведь Бессинджер считает, что он умнее всех. Завтра я допрошу Стейси – послушаем, что она скажет. Но даже если Стейси заодно с ним и подтвердит его показания, рано или поздно я уличу его во лжи. И Рэмси тоже.

Зак посмеивался в душе, представляя себе, как вытянется лицо Алекса Холта, когда он узнает правду о своем любимчике. Клер, которой Зак собирался сообщить новость лично, тоже будет в шоке.

Рэмси оказался полным ничтожеством. У Зака вновь зачесались кулаки, когда он представил, что могло случиться с Клер, которую этот подлец опоил наркотиком и оставил в беспомощном состоянии. Он пообещал себе, что при первом же удобном случае проучит подонка.

– Я запрошу в отделе информацию о Бессинджере. Также не помешает установить наблюдение за Ловел-лом Хопкинсом. Многие недоумевают, почему он связался с Невадой после смерти Моррела.

– Невада – странный тип, – заметил Зак, свернув с шоссе на асфальтовую дорогу, ведущую к индейской резервации и к стадиону. – Знаешь, какое у него алиби? Он действительно провел ночь с двумя подружками, с которыми его видели в ночном клубе. Девицы привязали его к кровати и в течение нескольких часов насиловали! Как тебе это?

– Что ж, он не первый мазохист и, наверное, не последний. – Игер равнодушно пожал плечами. – Главное, что у него есть алиби.

Зак поежился, но не стал высказывать Игеру свое личное отношение к подобным развлечениям. Его мало интересовали сексуальные извращения Невады, но он в принципе не мог понять, почему люди позволяют себя связывать. Зак на собственном опыте знал, каким беспомощным становится человек, когда его связывают, и испытывал панический страх перед этим ужасным чувством.

– Кстати, раз уж речь зашла о мазохизме… – Он усмехнулся. – Если хочешь испытать на себе, что это такое, то познакомься поближе с Ванессой Трент. Стегнер нагнал на нее страха, сказав, что его похитили какие-то злодеи, чтобы получить выкуп. Она сегодня призналась мне, что страшно нервничает и боится за собственную безопасность. Просит проверить сигнализацию, установленную у нее дома. Предлагаю тебе заняться этим, идет?

– С удовольствием, – кивнул Игер. – Мне нравится такая работа.

Оставшийся путь до стадиона они ехали молча. Каждый думал о чем-то своем. Игер, наверное, о Ванессе Трент, а Зак – о Клер.

Сегодня Клер впервые была настроена почти дружелюбно. Зак решил, что было бы глупо не воспользоваться шансом и не навестить ее вечером. Если после родео подвыпившие ковбои не начнут выяснять отношений между собой с помощью кулаков, то он успел бы вернуться р город до того, как Клер закроет салон и уйдет домой. К этому часу на площади начнутся танцы, народ будет веселиться. Он надеялся, что ему повезет и Клер согласится провести с ним вечер.

Зак был рад, что догадался поручить Игеру заботу о Ванессе, и не сомневался, что эта потаскушка не упустит случая пополнить список своих любовников агентом ФБР. Сам же он нисколько не сокрушался, что ему не удастся попасть в этот список. Его абсолютно не прельщала Ванесса с ее огромными, как арбузы, силиконовыми грудями. «Интересно, – подумал Зак, – как часто она ложится в клинику на повторные операции, чтобы поддерживать форму груди?»

Он покосился на Игера и усмехнулся, увидев его довольную ухмылку и жадный блеск в глазах. Есть же парни, которым нравятся телки с силиконовыми сиськами! Игеру явно не терпится поскорее отправится к Ванессе и проконсультировать ее насчет сигнализации. Ну, а ей консультации не нужны. Она затащит Игера в постель и поимеет его по полной программе!

После разговора с Ванессой в салоне Зак понял, что она положила на него глаз. Многие женщины находили его сексуальным, и это не было для него секретом. А уж если он прикалывал к груди звезду шерифа – этот красивый символ власти, – то женщины просто не сводили с него глаз. Вот и Ванесса сегодня клюнула на его значок. Она, наверное, думала, что осчастливит его, позволив ему попользоваться ее роскошным телом? Однако Ванесса просчиталась. Если бы это случилось раньше, когда он был помоложе, то, возможно, ее расчет оказался бы верным, но с годами его отношение к сексу изменилось. Теперь он стал более разборчивым и не заводил скоротечных любовных связей. Любовь на одну ночь его больше не устраивала.

Зак понял, что ему не хватает настоящей любви, что ему нужна женщина, которая полюбила бы его всем сердцем и с которой он мог бы создать семью. Он все чаще вспоминал свои детские годы и то время, когда его родители еще были счастливы…

«С какой, интересно, женщиной ты собираешься создать свой земной рай? – Зак внезапно разозлился. – С Клер? Черта с два у тебя это получится!» Ее отец по-прежнему ненавидел его и по-прежнему имел власть над дочерью. Ему достаточно щелкнуть пальцами, чтобы она послала Коултера ко всем чертям.

Так стоит ли тешить себя надеждами и пытаться завоевать расположение Клер? Ответ был прост и очевиден – он никогда не сдавался без боя и не собирался сдаваться сейчас.

Анжела подошла к салону вместе с Клер, но задержалась в дверях и принялась копаться в сумочке, сделав вид будто что-то ищет. Когда ее подруга скрылась внутри, она вернулась на площадь. В день открытия фестиваля искусств здесь всегда бывало многолюдно, но сегодня площадь казалась пустынной: многие туристы ринулись в салон Клер, привлеченные распространившимися слухами о неизвестном художнике. Клер почему-то была уверена, что Анжела будет в восторге от новых картин, но сама Анжела в этом сильно сомневалась и боялась разочаровать свою подругу.

Последнее время она стала замечать, что постепенно теряет интерес к тому, что раньше доставляло ей радость. Она всегда с удовольствием готовила, но теперь это занятие стало ей в тягость. Секс? К нему она тоже охладела. Осталось лишь искусство. Однако Анжела боялась, что и живопись, от которой она раньше была без ума, тоже перестала ее интересовать. Анжела понимала: чтобы это проверить, надо всего лишь войти в салон и посмотреть на новые картины, но всячески оттягивала этот момент. Если выяснится, что она потеряла интерес абсолютно ко всему, то как она будет жить дальше?

Охваченная этими грустными мыслями, Анжела остановилась напротив ювелирной лавки, торгующей изделиями из серебра и натурального камня, изготовленными мастерами из индейского поселка. Поборов апатию, она вошла в магазин и принялась изучать украшения; лежащие на прилавке. Хотя каждая вещица была ручной работы и по-своему уникальна, Анжела долго не могла решить, на каком украшении остановить выбор. Она примеряла кольца, перебирала ожерелья, броши и равнодушно откладывала их в сторону: ей казалось, что что-то подобное у нее уже есть.

Продавец не отставал от нее ни на шаг и трещал без умолку, нахваливая свой товар. Смущенная его напористостью, Анжела наконец остановилась на серебряном кулоне. Расплатившись по кредитной карточке, она вышла на улицу и направилась в салон Клер. На ходу она расстегнула сумочку, чтобы положить туда покупку, но внезапно коробочка выскользнула у нее из пальцев и, упав на землю, открылась.

Мужчина, проходящий мимо, быстро нагнулся и поднял коробочку и выпавший из нее кулон.

– Мэм, это случайно не вы оборонили?

Анжела чувствовала себя старухой, когда ей говорили «мэм». Она могла снести любое обидное слово в свой адрес, но «мэм» приводило ее в бешенство. Если кто-то из ее молодых жеребчиков случайно так к ней обращался, она выходила из себя и устраивала скандал. Однако в устах кареглазого незнакомца, который застенчиво улыбнулся, это слово прозвучало ничуть не оскорбительно. Приятный, симпатичный мужчина, возраст которого определить на глаз было довольно трудно, сразу располагал к себе.

По его лицу и фигуре было заметно, что он довольно долго питался очень скромно, Анжела даже сказала бы – чересчур скромно. Темные короткие волосы, на висках чуть тронутые сединой, были аккуратно уложены. Вообще-то незнакомец, который из-за худобы казался необычайно высоким и нескладным, был не в ее вкусе, но, как ни странно, он сразу же ей понравился.

– Красивая вещица. Наверное, какая-то эмблема? – спросил он, положив кулон в коробочку.

Анжела довольно хорошо разбиралась в эмблиотике индейцев, и ей было нетрудно ответить на его вопрос.

– Это Черный Ворон кашинов.

– Первый раз вижу такую красоту.

Его слова, безусловно, следовало отнести к кулону, и Анжела с удивлением обнаружила, что разочарованна.

– По правде говоря, это символ скорби. Если верить древней легенде, племя кашинов происходит от Черного Ворона. Он их отец и покровитель. В его честь они устраивают ритуальные церемонии, во время которых Черный Ворон указывает крылом на героев-воинов, которым суждено погибнуть в сражении. Воины идут на смерть ради спасения своего племени.

– Да, действительно невеселая история. Может, не стоило приобретать украшение, символизирующее столь серьезные вещи, как жизнь и смерть? – Незнакомец вновь смущенно улыбнулся.

– Я купила этот кулон, только чтобы отвязаться от продавца. Он так его расхваливал, что я не устояла, – на ходу сочинила Анжела. Она не могла признаться незнакомому человеку, что последнее время у нее подавленное настроение и что с психологической точки зрения ее выбор вполне закономерен.

– Изумительная вещица, – заметил он, не сводя глаз с Анжелы.

Она чувствовала, что понравилась незнакомцу, и даже пожалела, что он не в ее вкусе. Она предпочитала молодых суперменов, с мощным торсом и накачанными круглыми бицепсами, а этому мужчине было уже за сорок, и он был слишком худощав. В то же время он обладал каким-то неуловимым обаянием, и Анжела, чтобы продолжить разговор, поинтересовалась:

– Вы уже были в художественном салоне Клер Холт?

– Да. Но там сегодня очень тесно и душновато. Слишком много народу, все о чем говорят, увлеченно спорят… А я люблю простор и тишину.

– Вы видели новые картины? Что можете о них сказать?

– Ну, не знаю… – Пожав плечами, незнакомец замялся. – По-моему, ничего.

«Безусловно, турист, – решила Анжела, – которому интересно все новое и который ничего не понимает в искусстве. Наверное, он путешествует один: не слишком у него ухоженный вид… А тебе не все ли равно?» – одернула она себя.

– Ну, я пойду. Спасибо за помощь.

Она поспешила к салону Клер и, обернувшись в дверях, увидела, что незнакомец смотрит ей вслед…

Монотонный гул голосов в зале сопровождался тихим звоном бокалов. Анжеле потребовалось минут пять на то, чтобы поздороваться со знакомыми, и еще столько же, чтобы протиснуться через толпу к новым картинам.

Когда ей удалось приблизиться к ним настолько, что все детали стали отчетливо видны, она задохнулась от восторга и даже ущипнула себя, чтобы убедиться в том, что это не сон.

Обе картины были прекрасны, но в ту, на которой ковбой протягивал женщине букет цветов, она влюбилась сразу же. Это полотна несло в себе невероятной силы эмоциональный заряд.

От избытка внезапно проснувшихся чувств у нее защипало в глазах и защемило в груди. Проглотив ком в горле, Анжела напомнила себе, что личные эмоции только мешают правильной оценке. На первый взгляд обе картины хороши, но насколько профессионально они выполнены? В этом еще следовало разобраться. В конце концов, недаром она считала себя экспертом-искусствоведом,

«Художник, безусловно, тонко чувствует цвет, – отметила Анжела. – У него необычная, но безупречная цветовая гамма». Для Скалистых гор, покрытых утренней дымкой, были использованы мягкие полутона, а для провалов и каньонов – глубокий черный цвет. Правильно положенные тени, падающие на землю от остроконечных пиков, подчеркивали глубину фона и завораживали взгляд, пленяя воображение. Создать такую картину было под силу лишь настоящему мастеру.

К технике исполнения, хотя она была своеобразной, Анжела тоже не имела претензий. Художник уверенно работал кистью – местами мазки были толстыми и жирными, а местами тонкими, как нить, словно их наносили пером. Она решила, что художник пользовался не заводскими кистями, а изготовил их собственноручно.

Забыв о времени, Анжела завороженно смотрела на картины и с каждой секундой находила их все более близкими своему сердцу. Стремление постичь тайну, прикоснуться к неизведанному, щемящая грусть и надежда – все эти чувства и желания будили в ней картины неизвестного художника. Хотя в ее глазах стояли слезы, Анжела чувствовала себя невероятно счастливой. Она была счастлива, потому что в ней вдруг проснулся, казалось, безнадежно утраченный интерес к жизни.

– Как, по-твоему, о чем думает эта женщина? – спросила Клер, прикоснувшись к ее плечу.

Анжела только сейчас обнаружила, что ее подруга уже давно стоит рядом.

– Об этом можно только догадываться. Именно в этом заключается вся прелесть картины. Художник не навязывает зрителю свою идею. Он выбрал сюжет, окутанный тайной, и однозначного ответа тут просто не может быть. – Анжела внезапно испугалась, что кто-то купит картины раньше, чем это успеет сделать она, и быстро добавила: – Я беру обе картины.

Клер удивилась, что ее подруга не стала торговаться – это было абсолютно не похоже на нее.

– А теперь покажи мне другие работы… э… – Анжела вытянула шею, пытаясь разобрать фамилию художника, указанную на табличке, – …мистера Уинфи.

– Уинфри. Пол Уинфри, – поправила Клер. – Других работ нет. Эти две картины – все, что он пока написал.

– Ты шутишь? Хочешь сказать, что сделала ставку на художника, имя которого никому ничего не говорит и у которого только две работы? – Анжела в изумлении смотрела на Клер. – Я тебе не верю!

Клер пожала плечами.

– Пол – начинающий художник, но я уверена, что он талантлив и его ждет блестящее будущее.

– Ты действительно думаешь, что я выложу кучу денег за две картины человека, который неизвестен даже в узких художественных кругах? – Анжела не могла скрыть растущего раздражения и разочарования. – Коллекционирование живописи – мой бизнес! Я не могу вкладывать деньги, если у меня нет уверенности в том, что через несколько лет мое приобретение вырастет в цене. О какой выгоде можно говорить, если имя этого парня никто не знает, если его работ нет ни в одном музее? Может случиться, что этот Уинфри вообще больше не возьмет в руки кисть. Что тогда? Кому я продам две картины какого-то неизвестного художника? – Анжела уже почти кричала. Посетители останавливались и с любопытством смотрели на нее.

– В таком случае, не покупайте их, – раздался негромкий голос у нее за спиной.

Анжела оглянулась и увидела перед собой незнакомца, с которым разговаривала на улице. «Почему он вмешивается? – раздраженно подумала она, и в ту же секунду ее озарило:

– Это он написал картины! Невероятно!» Он даже отдаленно не был похож на человека, способного держать в руках кисть.

– Расскажите мне о себе, – потребовала Анжела, не замечая, что вокруг них собралась толпа, жадно прислушивающаяся к разговору. – Чем вы занимались раньше и почему начали писать картины так поздно?

Пол неожиданно взял ее за руку и посмотрел на кольцо с огромным бриллиантом, который ослепительно засверкал в ярком свете ламп. Отец подарил ей это кольцо в тот день, когда она порвала отношения со своим женихом. Кроме того, ее руку украшали золотые швейцарские часы, которые она подарила себе сама в день своего рождения.

– Понимаете, мэм, у большинства всего этого нет, – он кивнул на ее украшения. – Им приходится работать от зари до зари, чтобы иметь хотя бы крышу над головой. – Он так же внезапно разжал пальцы, и ее рука безвольно упала. – Мне никогда не приходило в голову, что можно заниматься чем-то для души, но однажды мой знакомый принес мне два холста и четыре тюбика масляных красок. Вот тогда-то я и начал рисовать.

– Вы хотите сказать, что написали эти картины, имея под рукой лишь четыре разных цвета?

– Да, мэм. У меня не было денег даже на то, чтобы купить кисти. Вместо них я использовал стебель юкки.

Анжела была поражена, как и окружавшие их люди, которые начали удивленно перешептываться. Чтобы создать подобные картины с такими скудными подручными средствами, надо быть художником от бога и отчаянно хотеть творить. Работы Пола вызвали у Анжелы эмоциональное потрясение, она не помнила, когда последний раз испытывала подобную бурю чувств. Неожиданно ей пришло в голову, что она баснословно богата, у нее всегда было все, а у этого художника – ничего. Ничего, кроме таланта, который не купишь ни за какие деньги…

– Дорогая, не забудь пометить обе картины соответствующими ярлыками. Я беру их. – Анжела улыбнулась Клер, а затем перевела взгляд на Пола. – А с вами я хочу поговорить. Человеку с таким талантом необходим спонсор.

17

С наступлением вечера посетители стали постепенно покидать салон. Кто-то пошел на площадь, где начались танцы, кто-то направился в ближайшие рестораны и бары. Хотя зал почти опустел, Клер не заметила, когда пришел Зак. Она увидела его, только обходя салон перед закрытием. Он был так поглощен созерцанием бронзовой статуи индейского вождя, что не слышал, как Клер подошла к нему.

– Привет. Тебе понравились картины Пола?

Обернувшись, Зак улыбнулся, и это была не та циничная улыбка, которая обычно появлялась на его губах, когда он ощупывал Клер взглядом, а теплая и приветливая.

– Да. Мне кажется, он талантливый парень.

– Как ты думаешь, почему он выбрал этот сюжет? – Она посмотрела на полотно с ковбоем.

– Странный вопрос. По-моему, на него может ответить только сам художник.

Клер все еще злилась на Зака за то, что он любезничал с Ванессой, и после его колкого замечания едва не вспылила.

– Но хоть какая-нибудь идея у тебя есть?

Поймав на себе его насмешливый взгляд, Клер раздраженно подумала, что Анжела дала ей плохой совет.

Зак неохотно оторвался от созерцания бронзового вождя и бросил взгляд на картину.

– Я думаю, ковбой любит эту женщину и дарит ей букет цветов, символизирующий его любовь. Любовь – это все, что у него есть и что он может предложить своей избраннице. А вот примет ли эта женщина букет, ответит ли она взаимностью простому ковбою – не знаю.

Теперь Зак смотрел на Клер, и ей вдруг показалось, что в его словах был другой, скрытый смысл, что он говорил вовсе не о ковбое с картины, а о себе. Внезапно Клер поняла, что они остались одни в пустом зале, и ей стало не по себе. Скрестив руки на груди, она попыталась унять охватившую ее дрожь.

– А что ты думаешь об этой картине? – спросил Зак.

Клер растерялась. За день ей довелось услышать много разных суждений, и сейчас у нее в голове все они смешались, заслонив собой ее первое впечатление.

– Мне кажется, женщина тоже любит ковбоя. Скромный букет полевых цветов для нее значит больше, чем все сокровища мира. Она тронута до глубины души и отвернулась только для того, чтобы скрыть слезы счастья. Вообще-то картина хороша тем, что каждый в ней находит что-то свое, близкое его сердцу.

Зак удивленно посмотрел на картину, словно желая проверить, так ли это, а затем снова перевел взгляд на Клер. Она только что решила больше не уступать его мужским чарам и как можно реже улыбаться ему, однако это была трудная задача. Клер смотрела в его глаза и вспоминала то время, когда они были еще совсем юными. Она тогда – наверное, впервые в жизни – ослушалась отца и стала тайно встречаться с Заком. В то лето ей казалось, что она любит его, по-настоящему любит… Но что она могла знать о настоящей любви?

– Так я закрываю магазин или пока подождать? – напомнила о себе Сюзи.

Клер мысленно поблагодарила ее за внезапное появление и окинула взглядом пустой зал. Сюзи, естественно, хотела поскорее закончить дела и пойти на площадь, где уже начались танцы.

– На сегодня все, Сюзи. Огромное спасибо – ты здорово выручила меня. За это тебе причитается премия. Желаю как следует повеселиться.

– Кто купил картины Пола? – поинтересовался Зак, когда Сюзи вышла из салона.

– Анжела Уитмор. Она узнала, что у Пола за душой ни гроша, и решила помочь ему встать на ноги. Сейчас они, должно быть, в «Тортилья Флэтс». – Волнуясь от мысли, что теперь они действительно остались в зале совсем одни, Клер поспешила продолжить: – Картины Пола многим понравились, я думаю, их бы купили уже в первые часы после открытия салона. Но я за них запросила астрономическую цену и не жалею об этом. Пол теперь стал нашей местной знаменитостью!

– Он отличный парень, и я рад за него. Ему представился шанс – и он воспользовался им. – Многозначительно посмотрев на Клер, Зак добавил: – У каждого должен быть шанс начать все заново.

Это был не вопрос, но по интонации Зака Клер поняла, что он хочет знать, согласна она с ним или нет. Ей снова стало не по себе, и она поспешила принять озабоченный вид.

– Посмотри, у меня пустой магазин, остались одни голые стены. Народ покупал все, что попадалось на глаза! У меня сегодня огромная выручка, ее надо сегодня же сосчитать и отнести в банк.

– Я тебя провожу.

Клер хотела было отказаться, но, вспомнив, что уже поздно, а до банка идти целый квартал по темной улице, согласилась. Потеря этих денег стала бы для ее бизнеса полной катастрофой. Если же Зак будет ее сопровождать, то ей абсолютно ничего не грозит.

Клер пересчитала выручку, уложила деньги в специальную сумку и позвала собак.

– На сегодня все, но завтра – о, боже! – у меня будет горячий денек. Надо навести порядок в зале, достать из запасников новые экспонаты… Когда я только все это успею сделать?

На площади играла какая-то поп-группа; музыка мягкими волнами лилась из мощных динамиков, и ее звуки таяли в черном ночном небе, усыпанном мерцающими звездами. Над горными пиками висела огромная желтая луна, ее призрачные блики падали на скалистые уступы и бесследно тонули в черной бездне горных провалов. По индейским приметам, полная луна, появившаяся в эти дни в чистом небе, предвещала в меру жаркое лето и хороший урожай.

Теплый ночной ветер принес с собой аппетитный аромат тамалевых лепешек с мясом и красным перцем, вокруг курящихся мангалов клубился сладкий дым. У Клер мгновенно засосало под ложечкой, поскольку в сегодняшней суматохе ей было не до еды.

Зак молча шел рядом. Когда они вышли из салона и смешались с толпой на площади, он положил руку ей на талию, и Клер, почувствовав тепло его ладони, сразу напряглась. От его прикосновения по ее телу пробежала легкая приятная дрожь, но она не позволила себе расслабиться. Зак не зря прослыл в их городе плейбоем. Клер напомнила себе, что он так же легко кружил головы и другим женщинам, внося смятение в их чувства.

– Странные вещи происходят последнее время! – с нервным смешком произнесла Клер. В этот момент ей было абсолютно все равно, о чем говорить, главное – не молчать. – Я бы даже сказала – сверхъестественные. Когда Тохоно пришел в салон, чтобы посмотреть на новые картины, я спросила его, кто мог убить Моррела. Угадай, что он ответил.

Зак по-прежнему властно и уверенно обнимал Клер за талию. Казалось, что он ни капли не сомневается в том, что ей это нравится.

– Не знаю, сдаюсь.

– Он сказал, что его убили духи!

– Ничего удивительного, – заметил Зак. Площадь осталась позади, и теперь они шли по темной улице. – Тохоно любит говорить загадками, как и все навахо. Они обожают разные предания и легенды, в которых повествуется о чем-нибудь таинственном. Если что-то не поддается логическому объяснению, они сразу же приписывают это вмешательству духов в жизнь человека.

– Знаешь, а я иногда склоняюсь к мысли, что Тохоно прав. Никто не видел убийцу, никто не слышал выстрела… Может, за Моррелом действительно пришел бестелесный призрак?

Зак пожал плечами, но спорить нелегал, и Клер решила сменить тему.

– Кто это был с тобой сегодня вечером? – спросила она.

– Мой приятель Брэд Игер, – после секундного колебания ответил Зак. – Специальный агент ФБР. Он приехал из Гэллапа, чтобы помочь мне следить за порядком во время родео. Сама знаешь, эти соревнования собирают много разной публики.

Клер усмехнулась. «Как же, – подумала она, – рассказывай сказки!» Она нисколько не удивилась, что ФБР заинтересовалось убийством Моррела. Торговля нелицензионной художественной продукцией наносила огромный ущерб стране, поскольку государство не получало от нее в казну ни цента. Кроме того, она подрывала легальный бизнес, который не выдерживал конкуренции пиратов.

– Знаешь, я вспомнила дело Мэнби. Три четверти века назад его так и не удалось раскрыть. Мне кажется, эти преступления в чем-то похожи друг на друга. Дункан Моррел – второй Артур Мэнби. Тот тоже был мошенником и обманул множество людей. Когда мотив убийства стал ясен, в подозреваемые сразу попало десятка полтора жителей Таоса. Следствие зашло в тупик, и дело пришлось закрыть.

Клер надеялась, что теперь Зак разговорится, однако он не поддался на провокацию. Открыв дежурную депозитную» ячейку, он молча отошел в сторону. Клер положила в автоматическую камеру банковский мешок с сегодняшней выручкой и подумала, что это неплохое начало. Интересно, как отец отнесется к ее успеху. Ей хотелось верить, что он обрадуется, но вполне возможно, что этот неожиданный успех лишь станет причиной их новой размолвки…

Клер подавила тяжелый вздох. Она знала, что угодить отцу чрезвычайно трудно. Он будет доволен своей дочерью только в том случае, если она закроет ненавистный ему салон и начнет работать у него в банке. Клер любила отца и искренне хотела, чтобы между ними было хоть на каплю больше взаимопонимания. Но закрытие магазина стало бы для нее крушением всех надежд.

На площади и прилегающих к ней улицах, на которым по случаю праздника движение машин было перекрыто, толпился народ. Ансамбль на подмостках играл что-то в стиле кантри, и мелодия показалась Клер знакомой.

– Ты только послушай! – Зак удрученно покачал головой. – Это же надо – так испоганить песню! Да, до «Флэш и Расти рутс» этим ребятам далеко.

– Как называется эта песня?

– «Дьявол пришел в Джорджию».

– Вспомнила! Я слышала ее в ночном клубе. В ней есть строки о том, что дьявол пробрался в дом восходящего солнца. Мой салон тоже называется «Восходящее солнце». В тот вечер это совпадение мне показалось забавным, но сейчас мне абсолютно не до смеха. Моррел мертв, а меня подозревают в убийстве!

– В хорошем исполнении эта песня просто хит. – Зак и на этот раз не стал ничего говорить о преступлении. Казалось, что он просто не слышит Клер. – До сих пор никто не спел ее лучше, чем Чарли Дэниэлс.

– Я не знала, что тебе нравится кантри.

Клер с любопытством посмотрела на Зака. Голубые выразительные глаза, опушенные черными ресницами, несколько смягчали его суровое, мужественное лицо.

В мягком свете фонарей он казался просто красивым. Его взгляд проникал ей в самую душу, и Клер пришлось вновь напомнить себе, что чарующего магнетизма Зака следует опасаться.

– Тебя это удивляет? Впрочем, ничего странного. Ведь ты совсем не знаешь меня, Клер.

Она не хотела говорить с ним на эту опасную тему и сделала вид, что не расслышала. Окинув грустным взглядом танцующих людей, Клер подумала, что и сама бы сейчас с удовольствием потанцевала, если бы не убийство Дункана Моррела. При одном только воспоминании о нем у нее сразу же пропадало всякое желание веселиться. Хотя она знала, что теперь дело находится под контролем ФБР, это почему-то не придавало ей оптимизма.

– Если бы ты знал, как я хочу, чтобы в город вернулся тот бородатый незнакомец и подтвердил мое алиби, – с печальным вздохом призналась Клер. – По правде говоря, я до сих пор надеюсь, что это был Пол, но мне неловко спрашивать его об этом. Кроме того, если выяснится, что в «Приюте беглеца» со мной был он, то я просто не смогу с ним работать. А мне бы не хотелось потерять такого талантливого художника.

– Клер, я еще раз повторяю – это был не Пол.

Зак произнес эти слова с такой уверенностью и категоричностью, что Клер насторожилась. «Он действительно знает больше, чем говорит», – подумала она и расстроилась.

У нее было много вопросов, но ни на один из них она не знала ответа. На память внезапно пришло предостережение Тохоно о коварном койоте. Вождь говорил туманно, но, может, в убийстве Моррела действительно замешаны два человека? Клер поежилась от мысли, что в ночь убийства она была в соседнем бунгало, можно сказать – в двух шагах от смерти, Судьба незнакомца, которого, кроме Клер, никто больше не видел, тоже была окутана тайной…

– Послушай, я страшно проголодался. Может, заглянем к Мануэлито и перекусим? – предложил Зак.

Клер хотела было отказаться, но вспомнила, какой бесподобный фаршированный перец готовит Мануэлито, и заколебалась. А Зак так обезоруживающе улыбнулся ей, что она не выдержала и тоже улыбнулась.

– Всегда рад вас видеть! – Мануэлито приветствовал их сердечной улыбкой, показав при этом золотой зуб, тускло блеснувший в свете фонарей. Казалось, что время не властно над старым мексиканцем, с которым Клер познакомилась еще ребенком и который с тех пор ничуть не изменился. – Как всегда, мое коронное блюдо?

– Да! – в один голос воскликнули они и рассмеялись.

Зак достал бумажник и расплатился за двоих. Клер было запротестовала, но вспомнила, что у нее с собой, кроме ключей, ничего нет.

О том, чтобы найти в парке свободную скамью, не могло быть и речи. Они последовали примеру других и стали есть стоя, слушая музыку. Теперь группа исполняла какую-то громкую рок-композицию.

– Уф! – Клер приложила салфетку к губам. – Я всегда говорила, что никто на свете не готовит фаршированный перец лучше, чем Мануэлито.

– Это правда. Нигде тебе не предложат подобной вкуснятины, – согласился Зак. – В Сан-Франциско я часто вспоминал Мануэлито. Думал, вот вернусь в Таос – и первым делом навещу его.

С каждой минутой Зак удивлял ее все больше и больше. Оказывается, в чужих краях он, как и она, скучал по Таосу. Впрочем, для местных жителей долгая разлука с домом всегда была трагедией. Даже приезжие, очарованные неповторимой красотой здешних мест, однажды побывав в Таосе, стремились вновь посетить их город. Однако у Зака о доме должны были остаться самые грустные воспоминания. Что же заставило его вернуться?..

Клер нахмурилась, заметив на площади Олли Хэммонда, который неторопливо шел в их сторону. Хэммонд с добродушной улыбкой приветствовал Знакомых, пожимая им руки или просто кивая. Однако стоило ему увидеть Зака, как на его лице появилось злое, хищное выражение. Как всегда, начальник полиции, кичащийся своей безупречной военной выправкой, был в отутюженной униформе, идеально сидевшей на его крепкой фигуре. Зак тоже был представителем закона, но, в отличие от Хэммонда, никогда не ходил в форме. Клер понимала Зака и знала, что люди гораздо охотнее общаются с блюстителем порядка, если он в гражданском.

– Что это ты тут делаешь, Коултер? – резко спросил Хэммонд. – Почему ты не на стадионе?

Клер с трудом удержалась, чтобы не послать его к черту. Начальник полиции был известен в их городе как абсолютно невоспитанный человек и ярый расист. Индейцы для него были людьми второго сорта, а скорее вовсе не людьми. Кстати, Хэммонд никогда не скрывал своих взглядов. Табличка «Вход собакам и индейцам запрещен» провисела на двери его кабинета несколько лет, пока отцы города не заставили Хэммонда снять ее. Табличка исчезла, но его отношение к коренным жителям не изменилось.

– У меня выходной, – с холодным презрением процедил Зак. – Моя смена начнется с полуночи.

– Да? – Хэммонд насмешливо посмотрел на него и заложил пальцы за ремень. – Ну и как у тебя дела? Ты уже выяснил, кто избил Бэма Стегнера? Может быть, ты даже нашел убийцу Дункана Моррела, а? – спросил он и сам же ответил: – Ни черта ты не выяснил! Ты даже не пытаешься это сделать.

Хотя у Зака внутри все клокотало от ярости, внешне он остался абсолютно спокойным. Однако по его глазам, в которых зажглись недобрые огоньки, Клер догадалась, что он может взорваться в любую минуту. Только сейчас она поняла, как Заку нелегко работать в городе, где многие его ненавидят и в душе желают, чтобы он поскорее свернул себе шею.

Людская молва никогда не щадила Зака. Да, действительно, в юности он не был паинькой и, если его оскорбляли, мгновенно пускал в ход кулаки. Но надо отдать ему должное, он не стал отчаянным бандитом, как предсказывали жители их города. Какие бы сложные чувства Клер к нему ни испытывала, она всегда уважала Зака за то, что он сам сделал себя и всего добился в жизни без чьей-либо помощи.

В эти дни жители города пристально следили за тем, как он вел расследование. Уже ходили разговоры, что если шериф не справится с этим делом, то подаст в отставку. Клер испугалась, что сейчас Зак не сдержится и набросится на Хэммонда с кулаками. Тогда проблем у него только прибавится.

– По-моему, вы ошибаетесь, – решительно вмешалась она. – Я уже давала показания по этому делу, а сейчас у шерифа появились ко мне новые вопросы. – Она встала поближе к Заку.

Начальник полиции удивленно хмыкнул: он, видимо, считал, что дочь Алекса Холта оказалась рядом с Коултером случайно.

– Понимаю, понимаю, мисс Холт. Просто я, как и все в городе, волнуюсь. Время идет, а Коултер ни на шаг не приблизился к убийце.

С этими словами Хэммонд развернулся и продолжил свой путь. Зак хотел было броситься вслед, но Клер схватила его за руку и потянула к площадке для танцев.

– Я хочу потанцевать, пойдем!

– Клер, зачем ты вмешалась в наш разговор? Я и сам могу постоять за себя.

– Я просто вернула тебе долг. – Она оглянулась и бросила на него лукавый взгляд.

– Что за ерунду ты говоришь? Какой долг?

Клер неожиданно остановилась, и Зак налетел на нее.

– Перестань, Зак. Я что, по-твоему, наивная дурочка и ничего не понимаю? Думаешь, я не знаю, кто разукрасил Стегнеру физиономию? Не было никаких хулиганов, это ты его отколотил! А вот и доказательства. – Она мягко прикоснулась к его рассеченной брови, а затем указала на разбитые костяшки пальцев. – Я угадала?

Зак вздохнул.

– Ладно, ты права. Но это был честный поединок. Я снял звезду шерифа и отвез Стегнера в индейскую резервацию, где правосудие вершится по закону силы. Мы дрались один на один. Должен сказать, Стегнер неплохо орудует кулаками: он разбил мне бровь и поставил пару синяков. До сих пор от его ударов у меня болят ребра. Но ему досталось куда больше. Думаю, этот урок он запомнит на всю жизнь и больше не посмеет угрожать тебе.

– Но ты же обещал…

Зак не дал ей договорить, приложив палец к ее губам.

– Нет, Клерг я ничего тебе не обещал и не мог обещать, поскольку такие подонки, как Стегнер, понимают только язык силы. Как ты думаешь, почему он выдумал историю о каких-то головорезах, которые якобы напали на него? Все очень просто: Стегнер хотел выглядеть героем. Он один сразился с целой шайкой бандитов и вышел победителем! Он врет без зазрения совести, чтобы сохранить свое лицо, чтобы такие же, как он, бездельники начали уважать его еще больше.

Клер испытывала противоречивые чувства, слушая Зака. С одной стороны, она была ему благодарна, даже тронута его поступком; с другой, ей не хотелось быть у него в долгу. Потому что она знала, какой благодарности Зак ждет от нее…

– Спасибо, – упавшим голосом произнесла она, а затем, спохватившись, уже жизнерадостно добавила: – Я крайне признательна тебе.

Они с Заком вышли на площадку, когда песня уже заканчивалась. Отзвучал последний аккорд, и народ разразился громкими аплодисментами. Выступавшая группа играла весьма посредственно, но это не имело никакого значения, поскольку люди хотели веселиться и были рады любой музыке. Среднее качество исполнения компенсировалось радостной атмосферой, царившей на площади, неповторимым колоритом города, центральная часть которого не изменилась со времен испанских конкистадоров, и столь же неповторимым очарованием лунной ночи.

Вновь зазвучала музыка – на этот раз какой-то блюз, – и Зак в одно мгновение притянул к себе Клер, обвив руками ее талию. Оказавшись в его объятиях, она смутилась. Казалось, каждая клеточка его крепкого мускулистого тела излучает желание. Когда он прижал ее к груди, серебряная звезда шерифа обожгла Клер огнем. Даже если бы она захотела расслабиться, ей бы не удалось это сделать. Ее охватило какое-то странное напряжение. Руки Зака мягко скользили по ее спине, и эти ласкающие прикосновения успокаивали, но вместе с тем будили в ней тревогу. Медленно покачиваясь в такт музыки, Зак крепко прижимал ее к себе. Глядя на другие танцующие лары, Клер попыталась думать не об его объятиях, а о чем-нибудь другом, но ее старания не увенчались успехом.

Клер снова находилась во власти его мужского обаяния и вынуждена была признаться, что слишком самоуверенно считала себя застрахованной от чар Зака. Ее по-прежнему неудержимо влекло к нему! Чтобы избавиться от неловкого оцепенения, Клер откашлялась и спросила:

– Кто учил тебя танцевать?

– Моя мать. – Глаза Зака потеплели. – Она была удивительным, прекрасным человеком… когда не притрагивалась к спиртному, – после небольшой запинки добавил он.

Клер ответила ему понимающей улыбкой. Зак нежно любил мать, несмотря на то, что ее пагубное пристрастие к выпивке причиняло ему одни только страдания. И эта верная сыновняя любовь была достойна уважения. Клер внезапно вспомнила, с каким трудом и упорством Зак пытался наскрести денег на достойные похороны своей матери. Она до сих пор корила себя за то, что в тот далекий день у нее не хватило мужества пойти наперекор воле своего отца. Если бы она одолжила Заку те злосчастные двадцать долларов – все, что у нее тогда было, – то сейчас она бы не испытывала болезненных угрызений совести. Почему она не бросилась за ним вслед, когда он, отвергнутый всем городом, гордо развернулся и ушел?!

Все просто – она боялась причинить боль своему отцу, единственному близкому человеку, который у нее остался. Кроме того, в душе она злилась на Зака за то, что он скрыл от нее правду. Он знал, что ее мать тайно встречается с его отцом, но не сказал ей об этом ни слова. Тогда Клер чувствовала себя обиженной и считала, что поступает правильно, выполняя волю отца. Но сейчас все происшедшее виделось ей в ином свете, и она горько жалела о том, что время нельзя повернуть вспять и изменить прошлое…

Ее взгляд блуждал по танцплощадке, когда она внезапно почувствовала, как Зак, делая очередное па, раздвинул ногой ее колени и прижался к ней бедром. Поначалу у нее внутри все оборвалось, а через какое-то мгновение по телу разлилось теплое томление. Она набрала полную грудь воздуха и затаила дыхание, но глубокий вздох не помог подавить растущее в ней желание. В этот момент рука Зака скользнула вверх, и он принялся мягко перебирать ее волосы. Когда его пальцы нежно коснулись ее обнаженной шеи, напряжение внезапно оставило Клер. Не поднимая головы, стараясь не выдавать охвативших ее чувств, она прижала руку к груди Зака и ощутила сильное и ровное биение его сердца.

– А кто учил танцевать тебя? – спросил Зак, и его теплое дыхание коснулось ее щеки.

– Отец.

– Не может быть! В этом совпадении что-то есть.

Не удержавшись, Клер посмотрела ему в глаза. Он не скрывал своего желания, и от его откровенного взгляда ее сердце учащенно забилось. «Все в порядке, вокруг нас полно людей, – принялась успокаивать себя Клер, продолжая зачарованно смотреть на Зака. – Ничего страшного не произойдет». Они уже не танцевали и даже не пытались двигаться в такт музыке, а стояли, застыв на месте и не сводя глаз друг с друга. «Слава богу, что вокруг одни туристы, которым нет до нас никакого дела», – промелькнуло в голове у Клер.

Рука Зака медленно заскользила вниз по ее спине, задержалась на талии, а затем неожиданно опустилась еще ниже. Глаза Зака тускло замерцали, зрачки расширились, а глаза Клер непроизвольно остановились на его губах – соблазнительных, чувственных, – находившихся в опасной близости от ее губ.

«Никаких поцелуев! – предупредила себя Клер. – Что бы он ни делал и ни говорил, ты не должна проявлять никакой инициативы».

Чтобы избежать искушения, Клер пришлось положить голову ему на плечо. Зак сразу же притянул ее к себе за бедра, и она почувствовала его возбуждение. Боже! У нее перехватило дыхание. Ей показалось, что она приказала ему убрать руки, но на самом деле из ее груди не вырвалось ни звука. Внизу живота, там, где их тела соприкасались, у нее начал разрастаться теплый ком. Клер сделала слабую попытку отстраниться, которая окончилась тем, что она еще плотнее прижалась к Заку.

Всепоглощающая страсть внезапно охватила ее. Словно в каком-то полусне, она продолжала двигать бедрами, абсолютно не отдавая себе отчета в своих действиях. В этот момент ей было наплевать на то, как она себя ведет и что о ней подумают люди.

Внезапно горячее дыхание защекотало ей щеку.

– Клер, крошка, мне неловко тебе это говорить, но танец уже закончился.

Хотя в его голосе чувствовалась ирония, Клер почему-то не было обидно. Они стояли, не выпуская друг друга из объятий, а вокруг них, перекидываясь словами, толкались люди в ожидании следующего танца.

– Клер, я тебя повсюду ищу! – неожиданно раздался знакомый голос.

Клер резко отшатнулась от Зака и увидела Мод, пробирающуюся к ней сквозь толпу. Ее сразу же охватило дурное предчувствие. Неужели с отцом случилось что-то ужасное?!

18

Анжела не сводила изучающего взгляда с Пола Уинфри. Они пришли в «Тортилья Флэтс» более двух часов назад и сейчас уже заканчивали свой обед. Она пыталась разговорить Пола, ей хотелось побольше узнать о его прошлом, но о себе он говорил неохотно и мало. Она поняла только то, что он жил за счет случайных заработков, переезжая из города в город.

«Скучный тип, и жизнь он вел скучную и серую», – сказала бы Анжела, оценивая мужчину его возраста, который не был на Галапагосских островах, не посетил Непал, чтобы полюбоваться полным солнечным затмением, или не побывал в какой-нибудь другой экзотической стране, а провел всю жизнь в Штатах. Однако в Поле Уинфри было какое-то скрытое очарование. Он заинтересовал ее. Его необычный облик, спокойный тихий голос – все это почему-то ей чрезвычайно нравилось. Она поняла, что он сильный, волевой человек, способный испытывать глубокие, искренние чувства.

Как бы то ни было, впервые за много лет Анжела испытала живое эмоциональное потрясение, впервые всерьез решила кому-то помочь. «Ему, должно быть, лет сорок с небольшим, – прикинула она. – Как и мне. А может, он чуть постарше. Жаль, что он так долго скрывал ото всех свой талант».

– Как вы стали художником? – спросила Анжела. Пол сделал глоток кофе, прежде чем ответить.

– Однажды я попал на урок живописи, который вел Квентин Рейнольдс. Он убедил меня, что у меня есть задатки и что я могу писать картины.

– Правда? Я хорошо знаю Квентина. Вернее – знала, когда он управлял галереей в Аспене. Я купила у него несколько картин, которые сейчас в моем особняке в Скотсдейле.

Вспомнив о Квентине Рейнольдсе, Анжела разволновалась. Прежде чем стать безнадежным алкоголиком, Квентин был одним из ведущих экспертов по искусству юго-западных штатов. Он распознавал будущую звезду с первого взгляда.

– Квентин соскреб краску с двух бывших у него старых холстов и дал их мне, – признался Пол. – Вот почему я написал только две картины.

Его карие глаза были серьезны, так что Анжела не поняла, пошутил он или нет. Но в одном она не сомневалась – теперь, когда Пол узнал, какое у него призвание, он дни и ночи будет проводить у мольберта.

Пришел официант и принес счет. Анжела достала из сумочки платиновую карточку «Америкэн экспресс» и заметила, как Пол нахмурился. Он был старомоден, в отличие от ее обычных спутников, которые равнодушно ждали, когда она заплатит за них.

– В следующий раз вы меня угостите, – сказала Анжела. – Кстати, вы ведь совсем ничего не знаете обо мне. Я давно коллекционирую картины и другие предметы искусства, созданные мастерами юго-запада. Мой отец был очень известным коллекционером. После его смерти я продолжала покупать картины, и сейчас у меня одна из лучших коллекций в стране. – На самом деле Анжела поскромничала: у нее была лучшая частная коллекция, и это признавали все эксперты. – У вас необыкновенный талант. Я позабочусь о том, чтобы у вас было все необходимое для творчества. Вы же должны только писать!

– Зачем вам это?

– Просто хочу помочь вам. Глядя на ваши картины, я буду испытывать радость оттого, что помогла их создать. Ну, и естественно, я хочу иметь приоритетное право на покупку любой понравившейся мне картины.

В течение всего вечера Пол не сводил с нее глаз, чаще всего его взгляд останавливался на ее губах. Анжела знала, что понравилась ему, и это ее приятно волновало, однако мысли о сексе с Полом не казались сейчас столь уж важными. Их затмевали чувства более утонченные, но в то же время необыкновенно яркие и волнующие. Эти чувства были разбужены в ее душе его живописью.

Внезапно глаза Пола потемнели. Он через стол наклонился к Анжеле и спросил:

– Вам нравится покупать мужчин? Вас это возбуждает?

– Я не покупаю вас!

Сначала ей показалось, что он просто неправильно истолковал ее предложение. Но Пол продолжал пристально смотреть на нее, и Анжела смутилась: она ведь действительно всегда покупала любовников.

– Я только хочу помочь, – пробормотала она.

Пол встал из-за стола и подошел к ее стулу, чтобы предложить руку. Ни один из ее жеребцов не был таким галантным.

Ночь принесла приятную прохладу, в воздухе витали сладкие запахи дыма от мангалов, на которых пекли лепешки и жарили мясо с острым перцем. Хотя эта ночь была такой же, как и все предыдущие летние ночи, она показалась Анжеле необычной, в ней чувствовалось какое-то загадочное томление.

Ансамбль заиграл «Дьявол пришел в Джорджию» – любимую песню Карлтона Коула.

– Мне нравится эта песня, – заметил Пол. – Мой отец играл ее на скрипке, но, по правде говоря, он был неважным скрипачом.

– У вас были хорошие отношения?

Анжела уже расспросила Пола о семье и узнала, что родители его давно умерли. У него не было никого, кроме дальних родственников, с которыми он утратил всякую связь. У Анжелы тоже не было ни семьи, ни близких родственников.

– Мои родители были прекрасные люди, – со свойственной ему искренностью произнес Пол. – Они были бы рады моему успеху.

– Вы добьетесь гораздо большего, поверьте, если согласитесь на мое предложение.

Они повернули за угол, а затем пошли по темной аллее, где Анжела оставила свой «Мерседес». Серебристые крылья шикарной машины ярко мерцали в лунном свете, и издалека она казалась каким-то фантастическим зверем.

– Знаете, я не люблю, когда меня заставляют что-то делать, – неожиданно произнес Пол. – Не давите на меня, пожалуйста.

Анжела остановилась, думая, что он шутит, но он смотрел на нее абсолютно серьезно.

– Я вовсе не собираюсь на вас давить! Я просто хочу создать вам необходимые условия, чтобы вы могли заниматься только своим любимым делом – живописью. Я не заставляю…

– В ближайшее время я не собираюсь писать картины, – так же серьезно сообщил Пол. – Хочу немного отвлечься от искусства, пожить в свое удовольствие. Мечтаю купить первоклассного скакуна и мчаться на нем по лугам, подниматься в горы… Я не хочу, чтобы богатая женщина командовала мною.

Анжела возмутилась. Да этот Пол Уинфри просто-напросто лентяй! Неудивительно, что он так часто переезжает с места на место. Он из тех, кому талант дан от бога, но он настолько ленив, что сам не может им правильно распорядиться. Как ни странно, уверенность Анжелы в том, что именно она должна помочь Полу, только окрепла. Она не будет его торопить; со временем Пола обязательно вновь потянет к кистям и мольберту.

– Я поняла вас. – Анжела старалась говорить спокойно. – Обещаю, что не буду заставлять вас писать картины и не буду просить вас делать то, чего вы не хотите.

Пол приблизился к ней, пристально глядя в глаза, и ее дыхание участилось. Анжела почувствовала, что ожила, по-настоящему ожила. Она боялась потерять Пола и сейчас лихорадочно придумывала, как его удержать подле себя.

– Обещаете, что больше не будете говорить о живописи?

Разве она могла дать такое обещание, если собиралась сделать из него звезду? Однако выбора у нее не было. Анжела решила, что позже ей удастся вернуть Пола к живописи.

– Обещаю.

На его лице появилась счастливая улыбка, от которой Анжелу охватило радостное волнение. Ей нравилось видеть, как он улыбается.

– Отлично, теперь я могу позволить тебе позаботиться обо мне, – с этими словами Пол притянул ее к себе и поцеловал.

Робкий поцелуй был легким, почти воздушным – казалось, что Пол неуверенно чувствовал себя с женщинами. После всех нахальных жеребцов, которые у нее были, этот невинный поцелуй был освежающе сладким и чистым. Он длился всего мгновение, но Анжеле понравился, и она ответила на него.

У Пола не было таких мощных бицепсов, как у тех парней, с которыми она спала, но он и не качал их по шесть часов в день, как это делали они у нее на вилле. И все-таки тело у него было на удивление сильное и крепкое. У Анжелы радостно забилось сердце. Она не помнила, когда последний раз ее собственное тело так отвечало на обыкновенный поцелуй, и прислонилась к машине, неожиданно почувствовав слабость в ногах.

– Мне захотелось поцеловать тебя уже в тот момент, когда мы встретились возле салона, – прошептал Пол.

Он вновь поцеловал ее с такой чистой нежностью, что Анжела почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Но слезы мгновенно исчезли, когда она ощутила его восставшую плоть. Боже, и это после пары поцелуев?

Анжела медленно опустила руку вниз и накрыла ладонью его плоть. Низкий стон удовольствия вырвался из груди Пола. Рука Анжелы проникла в джинсы, затем – под нижнее белье. Его плоть была твердой и пульсирующей от желания. Ее тело тоже горело, она хотела этого мужчину! Это было удивительно, поскольку обычно, чтобы возбудить ее, партнерам приходилось прибегать к каким-нибудь необычным, извращенным способам.

Пол мог бы целовать ее всю ночь, но Анжела решила взять инициативу на себя и решительно расстегнула ремень на его джинсах.

– Давай займемся этим на капоте! Я пробовала секс в машине, но на капоте еще никогда.

Пол как-то странно посмотрел на нее. Очевидно, он не понимал, насколько эротичным был сверкающий в лунном свете капот автомобиля.

– Нет, Анжела. – Он положил ей руку на грудь, сжал пальцами набухший сосок. – Помнишь, ты обещала позаботиться обо мне? Так вот, я хочу, чтобы это произошло на большой кровати с белыми накрахмаленными простынями! – Он нежно поцеловал ее в шею. – Хочу мягкие подушки и стереомузыку, хочу бесконечно заниматься с тобой любовью, но не хочу любить тебя на капоте машины.

Зак посмотрел на часы. Стрелки показывали начало первого ночи. Час назад он расстался с Клер, которая помчалась к отцу в больницу. Зак позвонил туда, чтобы узнать новости, но врач еще не поставил диагноз. «Только бы не случилось ничего серьезного», – думал Зак, представляя, каким ударом это будет для Клер. У него самого Алекс Холт не вызывал ни малейшей симпатии, но Клер очень любила своего отца.

– В этом деле я не могу понять одну вещь, – прервал его размышления Брэд Игер.

Они сидели в джипе Зака на стоянке возле арены для родео, наблюдая за ковбоями. Пока еще никто из лихих парней не напился до такой степени, чтобы его нужно было забирать в камеру, однако многие уже так набрались, что едва держались на ногах. Но пьяные ковбои на родео – это нормальное явление, и Зак не трогал их, поскольку они не дрались и не пытались сесть за руль.

– Почему, чтобы заняться сексом, Моррел отправился в «Приют беглеца»? – продолжил Игер. – У него большой дом, к тому же пустой. Его жена говорит, что ушла от него, так как он связался с какой-то шлюхой.

– А она не сказала, как зовут эту красотку? – Зак спросил об этом так, для порядка, поскольку знал, что услышит в ответ.

– Телма Моррел не знает. Ее муж сказал, что встретил любовь своей жизни, а ей велел катиться на все четыре стороны. У него было много интрижек в течение последних лет, но только недавно он решился развестись и пойти на раздел имущества с женой. Видимо, у него серьезный роман, раз он так поступил.

Зак тяжело вздохнул. В этом деле не было абсолютно никаких зацепок.

– Ты не знаешь Моррела, он был отъявленным мошенником, но при этом пользовался большим успехом у женщин. Даже после того, как Дункан обирал их, они все равно любили его. Но вопрос остается – почему он поехал в тот вечер в «Приют беглеца»?

– Скорее всего, это случайность. В тот вечер он должен был встретиться с Ванессой, но она опоздала на рейс и не прилетела. Он пошел в ночной клуб и там, наверное, подцепил какую-нибудь девицу, – предположил Игер.

– Ванесса потратила большие деньги на поддельные репродукции Моррела, – заметил Зак. – Может, это с ней у него был «серьезный роман»?

– Не похоже. По крайней мере, сейчас она вовсю крутит с одним продюсером. Я заходил к ней несколько часов назад, чтобы проверить систему сигнализации. Знаешь, чего она хочет? Трахнуть кого-нибудь с полицейским значком!

– Я это уже давно понял, – усмехнулся Зак.

– Представляешь, у нее есть специальная книжечка, в которой она отмечает, с кем переспала. В какой-то момент я понял, что она умирает от желания внести меня в свой список под очередным номером. Но я не люблю быть «очередным», поэтому сбежал, как только появилась возможность.

– Не думай, что уже соскочил с ее крючка, приятель. Она недавно звонила – хочет, чтобы ты вновь проверил сигнализацию. Я пообещал передать тебе ее просьбу. Вот увидишь, она достанет тебя!

Зак наблюдал за группой ковбоев, толкавших друг друга плечами. Обычно подобное выяснение отношений заканчивалось дракой. Черт побери, он так надеялся, что сегодня у него будет свободный вечер! Зак мечтал после дежурства навестить Клер. Постепенно ее отношение к нему менялось – медленно, но менялось, и это было ему очень приятно. Игер вновь прервал его размышления.

– Телма Моррел подозревала, что Дункан завел шашни со Стейси Хопкинс.

– Ты думаешь, это и есть женщина, ради которой Моррел ушел от жены?

– Нет. Сет сказал, что Стейси была с ними в мотеле до рассвета, – напомнил Игер. – Она бы не стала заниматься любовью с двумя мужиками, когда ее любовник находился в соседнем номере.

– Верно, но завтра я еще раз поговорю со Стейси.

В этот момент Зак заметил, что ковбои стали собираться в две большие группы у конюшни. До драки оставались считанные минуты.

– Я узнал еще кое-что интересное, – сообщил Игер. – Карлтон Коул и Эдвин Шумски – один и тот же человек. Список его правонарушений толще Библии.

– Черт, кто бы мог подумать?! – радостно воскликнул Зак. Он надеялся, что им повезло и они действительно нашли ключ к разгадке преступления. – Что же за ним числится?

– Мелкие правонарушения, но я уточню еще раз.

19

Когда Клер приехала в больницу, ее отец ждал врача в приемной. В горле у нее стоял ком, но она нашла силы, чтобы ободрить отца улыбкой.

– Не волнуйся, дорогая, со мной все в порядке. – Его голос звучал ужасно слабо, а в глазах было столько боли, что Клер поняла: ее собственные страдания – ничто по сравнению со страданиями отца. Он нуждался в ее поддержке как никогда раньше.

Когда у него случился первый удар, она жила в Скотсдейле, управляя там салоном. К тому времени, когда она смогла приехать домой, кризис уже миновал и у отца был довольно бравый вид. Но сейчас на него было больно смотреть. Клер чувствовала, как он напуган, но гордость не позволяла ему показывать свой страх. Она поняла это и нежно сжала его дрожащие пальцы.

После смерти матери отец часто прижимал ее к груди со словами: «Ты такая хорошенькая, Клер! Просто копия матери». После таких слов Клер опускала глаза, сгорая от чувства вины. Хотя отец обожал ее, она всегда больше любила мать.

И все-таки, застав мать в объятиях Джека Коултера, она прежде всего помчалась к отцу и, рыдая, выложила ему всю правду. Он молча выслушал ее, и при этом его лицо было похоже на каменную маску.

– Я все улажу, – заверил ее отец, и она поверила, что он действительно все уладит…

После школы Клер посетила урок в балетной школе, а затем с замирающим сердцем вернулась домой. В доме было тихо, из кухни не доносилось никаких звуков, и Клер порадовалась этому. Ей было бы тяжело сейчас встретиться с матерью. Она чувствовала себя предательницей, но тем не менее была зла на мать, которая позволила гнусному Коултеру прикоснуться к ней.

Однако в запретной любовной сцене, которую она увидела, было что-то манящее и притягательное. Может, поэтому она так ярко и отчетливо врезалась в ее память?

Войдя к себе в комнату, Клер упала на кровать и только тут заметила конверт, лежащий на подушке. Она в испуге уставилась на него, боясь даже прикоснуться к нему. Прошло несколько минут, прежде чем у нее хватило мужества вскрыть конверт.

«Дорогая Клер

Я уезжаю из Таоса с Джеком Коултером. Твой отец объяснит тебе подробности. Я знаю, как это тяжело для тебя, и прошу простить меня. Молю бога, чтобы в один прекрасный день ты все поняла.

В искусстве существует совершенство, дорогая, но в жизни его нет. Пожалуйста, сохрани «Дикого Коня». Это моя любимая работа в бронзе. Пусть она станет памятью о тех днях, когда мы были счастливы. Я люблю тебя и желаю тебе счастья.

С любовью, мама».

Клер хотела немедленно отправиться к отцу и поговорить, но, подойдя к двери, передумала. Отец в тот вечер возвратился из банка мрачнее тучи, и она просто не решилась, поскольку никогда раньше не видела его в таком состоянии.

Наступила глубокая ночь, но Клер не могла заснуть. Она несколько часов прорыдала, уткнувшись лицом в подушку. Постепенно слезы высохли на ее щеках, но в сердце навсегда осталась тупая боль.

Клер смотрела в потолок и размышляла, почему мать так бесчестно поступила с отцом и с ней. Она бросила их ради городского альфонса! Клер неожиданно подумала о Заке Коултере, и ее гнев усилился. Она не разговаривала с ним с того момента, как застала свою мать с его отцом, но интуитивно догадывалась, что Зак знал все. Если бы он рассказал ей о романе их родителей, она смогла, бы убедить мать не покидать их, нашла бы нужные слова…

Зак всегда был скрытным, и из-за этого казалось, что он окутан какой-то загадочной аурой, пугающей и привлекательной. В ту ночь Клер поняла, что ничего привлекательного в его скрытности нет – она приносит только боль и горе.

Тогда Клер так и не удалось заснуть. Ближе к утру, услышав шуршание шин, она бросилась к окну и увидела свет фар перед домом. Мать вняла ее мольбам и вернулась! Но ущербная луна, сиявшая высоко над горами, осветила черно-белую полицейскую машину.

Чувство легкого беспокойства переросло в тревогу, а когда вышел из машины Олли Хэммонд, ее охватил леденящий страх. Начальник полиции никогда бы не приехал по обычному делу, это было известно каждому жителю города. Наверняка случилось что-то ужасное.

Клер оделась и выбежала из спальни. В холле был включен свет, и она увидела отца, стоявшего перед закрытой дверью с побелевшим лицом и закрытыми глазами. Разрушая тишину, подобно выстрелу из ружья, прозвучал дверной звонок. Клер испуганно посмотрела на отца, в душе молясь, чтобы бог снова сделал мир совершенным и прекрасным.

Отец не двинулся с места, и ей пришлось самой открыть дверь.

– Что случилось? – спросила она у Олли так тихо, что сама едва слышала себя.

Олли снял шляпу и прошел в дом.

– Тебе лучше пойти в свою комнату, Клер. Мне нужно поговорить с твоим отцом.

– Нет! Скажите, что случилось с мамой!

Олли посмотрел на Алекса Холта и глубоко вздохнул.

– Алекс, произошла ужасная авария.

– Эми жива? – прошептал отец. Начальник полиции покачал головой.

– Их машина столкнулась с грузовиком. Эми и Джек Коултер погибли на месте происшествия.

– Нет! – закричала Клер. – Это неправда!

Олли, не глядя на нее, положил руку на плечо ее отца.

– Ошибки нет – я сам ездил туда. Эми мертва.

Отец не сказал ничего, в холле слышалось лишь тяжелое дыхание Олли. Наконец Алекс развернулся и молча начал подниматься по ступенькам, оставив Клер с начальником полиции.

В их дом пришло горе. Олли пробормотал что-то насчет того, что ей надо поддержать отца в трудную минуту, и уехал. Клер стояла одна в холле, глядя в гостиную, где провела столько прекрасных часов со своей обожаемой матерью, и из ее глаз лились жгучие слезы…

Все в городе, за исключением Зака и его матери, присутствовали на похоронах Эми Холт. Отец был абсолютно спокоен – пугающе спокоен. Это было настолько не похоже на отца, что Клер впервые в жизни испугалась за него.

Она не решалась посмотреть на мать, боясь расплакаться, но, когда все вышли из церкви, на цыпочках подошла к гробу из красного дерева, обтянутого изнутри белым шелком. Клер видела свою мать в последний раз. Гроб был усыпан цветами, присланными друзьями и даже малознакомыми людьми. Волосы Эми были гладко причесаны, она являла собой само спокойствие, и это показалось Клер неестественным. Она молилась, чтобы душа ее матери покоилась в мире. Священник, отпевая Эми, сказал, что она уже с богом, но Клер все еще не верила в это. Она просто не могла поверить, что ее мать – молодая, красивая, жизнерадостная – умерла такой неестественной и трагической смертью.

«Почувствовала ли она боль? – думала Клер, стоя перед гробом. – Какими были ее последние мысли? Простила ли она свою дочь?»

Клер не помнила, сколько времени простояла так. Она мысленно разговаривала с матерью, отказываясь верить в то, что никогда больше не увидит ее, не поделится с ней своими проблемами. Между ними осталось так много всего невысказанного! Смириться с этим не было сил.

«Мамочка, ты всегда будешь в моей душе, – прошептала Клер. – Я люблю тебя и благодарю за все, что ты сделала для меня».

Она наклонилась к гробу и поцеловала мать в щеку. Кожа была такой же гладкой, какой она ее помнила, но всегда теплые щеки матери теперь были ужасающе холодными – из них ушла жизнь. Именно в ту секунду Клер осознала страшную реальность смерти. Все, что осталось от теплой, полной жизни, любимой матери, – это холодное, безжизненное тело. «Нет! Нет!» – кричала она, рыдая, и звуки гулким эхом отдавались в пустой церкви.

– Все готово, – сообщила медсестра, войдя в приемный покой.

Клер вернулась к реальности, отбросив тягостные воспоминания, и сжала руку отца. В его глазах застыли страх и тоска.

– Я подожду с Мод, – сказала Клер.

Алекс кивнул, а затем его увезли по коридору в какой-то кабинет. Тот отец, каким она знала его в детстве, исчез навсегда… Забыв о присутствии Мод, Клер села на диванчик у стены. Ей становилось страшно от одной мысли, что она может потерять отца, которого любила всей душой, несмотря на его сложный характер.

После того, как погибла мать, Алекс взял на себя заботу о дочери. Он не жалел времени на ее воспитание, поддерживал во всем, чем бы она ни занималась. Только единственный раз – когда она решила, что мир искусства является единственным делом, которому она хотела бы посвятить жизнь, – отец не согласился с ней.

Алекс Холт всегда был властным, а временами просто деспотичным человеком, но они всегда находили общий язык. Несмотря на все недостатки, он был ее отцом, и Клер не могла представить себе жизни без него.

– Может быть, я перестраховалась? – нарушила Мод тягостное молчание. – Но когда Алекс почувствовал боли в желудке, мне стало страшно, и я настояла, чтобы он сразу обратился к врачу. Осторожность не помешает.

– Ты правильно поступила, – кивнула Клер.

Внезапно в холле рядом с постом охраны раздался шум, и Клер увидела Зака Коултера, который вел двух задержанных в синяках и порезах. Зак и сам выглядел не лучшим образом – его черная форма была покрыта пылью, словно он катался по земле. Заметив Клер, он картинно закатил глаза, сетуя на свою беспокойную работу. Очевидно, после того, как Зак разнял дерущихся, этим двум бедолагам потребовалась первая медицинская помощь.

Клер наблюдала, как он разговаривает с сестрой приемного покоя, и думала, что эта работа не для Зака Коултера. У него никогда не было возможности проявить себя по-настоящему. Человек, добившийся всего своими собственными силами, достоин лучшей доли, чем разнимать пьяных на улице. Конечно, иногда он ведет себя вызывающе и просто отвратительно, но Клер знала, что он никогда бы не бросил ее на произвол судьбы в «Приюте беглеца», окажись он на месте Сета, который ходил в любимчиках у ее отца.

Когда медсестра увела двух пьяниц в кабинет, Клер встала и направилась к Заку.

– Как Алекс? – спросил он, когда она подошла.

– Врачи пока ничего не говорят. Он все еще на обследовании.

Клер удивилась, что он поинтересовался здоровьем ее отца. Вблизи Зак выглядел ужасно – усталый, изможденный, весь в пыли и ссадинах.

– А как ты?

Он улыбнулся, устремив на нее голубые лучистые глаза.

– Обычная пьяная потасовка. Игер и конный патруль отвезли остальных в участок.

Клер тоже попыталась улыбнуться.

– Я рада, что у тебя появился хороший помощник.

Ей не хотелось признаваться самой себе, что она занервничала, увидев его в таком состоянии. Конечно, он привык к своей опасной работе, но это почему-то пугало ее еще больше. Однако самое страшное было то, что она так сильно волновалась за него.

Клер вдруг стало душно в пропахшем лекарствами холле, и они вышли из приемного покоя на улицу. Ночной воздух был прохладным, хотя днем температура поднималась выше тридцати градусов. Луна уже проделала довольно большой путь по темному небосводу и сейчас высоко висела над горами.

– А где Лобо и Люси? – спросил Зак.

– Они в салоне. Я так испугалась за отца, что забыла о собаках, – призналась Клер.

– Не беспокойся. Дай мне ключ – я заберу их. Возможно, тебе придется пробыть здесь всю ночь. Если освободишься раньше, то поезжай домой к отцу вместе с Мод. Там ты будешь в безопасности.

Клер достала из кармана ключи.

– Спасибо… я…

Зак протянул руку, и Клер сама бросилась в его объятия. Она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к биению сердца. Его крепкие, сильные руки дарили блаженное ощущение безопасности и покоя.

– С твоим отцом все будет в порядке, – прошептал он, гладя ее волосы.

– Он – все, что у меня есть, – ответила Клер и только потом сообразила, что у Зака нет вообще никого—с семнадцати лет он жил один.

«Не стоило это говорить», – подумала она, прикусив язык. После того, как Эми и Джек погибли, у нер остался отец, который нежно заботился о ней. А у Зака на руках осталась больная мать, заботу о которой он взял на себя. Узнав о трагедии с отцом, он повзрослел за одну ночь…

Зак поднял ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

– Все будет хорошо, поверь мне. – Он неожиданно нахмурился. – Я думаю, что Сет зайдет к тебе поинтересоваться здоровьем отца. Если он пригласит тебя на какую-нибудь вечеринку, то откажись, и вообще – держись от него подальше. Хорошо?

– Почему? Что случилось?

– Это я скажу тебе позже. – Зак крепко обнял ее. – Поверь мне, так надо. – Он несколько мгновений держал ее в объятиях, а потом резко опустил руки. – Мне пора бежать. Заберу собак и вернусь в участок. Позвони мне туда, когда узнаешь новости об отце.

Клер осталась у дверей. Зак сел в джип и, выезжая со стоянки, помахал ей рукой. «Он нравится мне, ужасно нравится!» – подумала Клер, провожая взглядом машину, которая, сверкнув габаритными огнями, исчезла за поворотом. Конечно, Зак всегда был самоуверенным и нахальным, и все-таки он хороший парень. Она пожалела, что раньше так дурно думала о нем.

Все последние годы Клер стремилась забыть тот день, когда они впервые встретились в горах. Она не хотела, чтобы в ней жили воспоминания о цветах, растущих на альпийских лугах, о мягкой траве, источающей пряный запах, о чистом хрустальном ручье, бегущем по гладким камням и впадающем в горное озеро. Она не хо!ела вспоминать о том, как в тот чудесный день они сидели на берегу этого озера и как вечером договорились встретиться на следующий день.

Но сейчас она, словно наяву, почувствовала дуновение прохладного горного ветра и увидела солнце, сверкающее над головой. Его яркие лучи проникали сквозь ветви сосен и падали на тропинку, по которой она шла к озеру.

Клер обошла огромный валун и увидела Зака Коултера, который сидел на поваленном дереве на берегу. От неожиданности она так резко остановилась, что пыль на тропинке закружилась вокруг ее туфель. Голова Зака была опущена, он что-то строгал. Клер попятилась назад, надеясь незаметно спрятаться за скалу, чтобы потом так же незаметно удрать оттуда. Внезапно Зак поднял голову.

– Посмотрите, кто к нам пожаловал! – воскликнул он. – Сама Клер Холт! Что же ты стоишь? Беги отсюда!

Любая девочка, даже самая полоумная, так и поступила бы – удрала бы от Зака Коултера как можно быстрее. Он был известным хулиганом, с ним вечно случались всякие неприятные истории. Ее отец говорил, что Зак весь в Коултера-старшего, а мать – что родители уделяют Заку слишком мало внимания. Обычно Клер, как и все в школе, сторонилась его. Но сейчас ей почему-то не хотелось признаваться в своей слабости.

– Вот еще – никуда я не побегу!

Зак перестал строгать и положил кусок дерева в карман, но нож остался у него в руках.

– Почему? Ведь ты боишься меня, угадал?

– Ни капли! – Клер с вызовом вздернула подбородок.

– Тогда иди сюда. Посидим поговорим…

Кроме насмешки, она уловила в его голосе какие-то другие, странные интонации. Здравый смысл подсказывал, что надо бежать без оглядки, но она не хотела, чтобы он видел ее сверкающие пятки. Кроме того, она была ужасно любопытной. Мальчишки, с которыми она общалась, воспитывались в благополучных семьях – таких же, как ее семья, – и это было совсем неинтересно. А о Заке Коултере говорили, что он уже курит. Один раз его забрали в комнату для несовершеннолетних за то, что он угнал полицейскую машину, а потом разъезжал на ней по городу. Говорили, что он встречается с девчонками. Было несколько распущенных девиц, которые хвастались, что гуляют с ним, – правда, вместе их никогда не видели. Естественно, все девчонки тайно посматривали в его сторону, наблюдали за ним и удивлялись.

– Что ты здесь делаешь? – скрывая дрожь в голосе, равнодушно поинтересовалась она.

Зак пожал плечами, словно говоря, что это должно быть ясно любому дураку. Он, очевидно, только что искупался в своих подрезанных выше колен джинсах, а, теперь загорал. Усмехнувшись, он начал разглядывать ее – бросил взгляд на спортивные туфли, потом его глаза скользнули по длинным худым ногам. Клер показалось, что ее шорты почему-то стали Короче. Когда Зак устремил взгляд на рубашку с короткими рукавами, которая обтягивала ее маленькие груди, она с вызовом посмотрела ему в глаза. Их взгляды встретились, и он улыбнулся. Это была очаровательная улыбка. Клер знала, что все девчонки сходили от нее с ума.

– Вода холодная? – Она знала, что вопрос дурацкий, но с чего-то надо было начать разговор и заполнить тягостную паузу.

– Поначалу кажется холодной, потом привыкаешь. – Зак вертел нож между пальцами. Острое лезвие отражало свет, посылая ей в лицо сверкающие блики. – Ты идешь купаться или собираешься болтать до бесконечности?

Его тон ее возмутил, но она знала, что он любил дразнить девчонок.

– Конечно, иду!

Клер скинула туфли и прямо в одежде вошла в воду, которая оказалась такой холодной, что захватывало дух. Ей сразу захотелось вернуться на покрытый травой теплый берег, но она знала, что Зак наблюдает за ней. Ступая по скользким гладким камням, Клер все глубже входила в ледяную воду. Внезапно она покачнулась и едва не упала, с трудом восстановив равновесие.

Сначала она услышала сдавленное фырканье а затем глубокий, звучный смех. Клер отважилась обернуться и увидела, что Зак стоит по щиколотку в воде, уперев руки в бедра, и смеется над ней.

– Не вижу ничего смешного! – высокомерно заявила она.

Заку не сразу удалось успокоиться.

– Ты чертовски смешная. Почему ты полезла в воду в одежде?

– Но здесь негде переодеться в купальник, – отозвалась Клер, не думая.

После ее слов Зак разразился таким веселым громким хохотом, что спугнул стаю птиц, которые с возмущенным криком поднялись с кустов.

– Вот умора! Здесь все купаются голышом.

Клер густо покраснела. Как хорошо, что она долго следила за полетом орла, парящего в восходящем потоке у самой вершины горы, – иначе со скалы увидела бы Зака Коултера в чем мать родила.

Он усмехнулся, словно догадался о ее мыслях, и по скользким валунам начал приближаться к ней.

– Разве не противно все время быть примерной пай-девочкой?

Клер напомнила себе, что он хочет ее позлить, и с уничижительной улыбкой произнесла:

– Мне нравится быть хорошей, а тебе нравится быть плохим. Только в результате ни одна девчонка не хочет с тобой встречаться.

Выражение его лица не изменилось, но она почувствовала, как напряжение повисло в спокойном летнем воздухе. Прикусив язык, который слишком часто доводил ее до неприятностей, Клер отвернулась, стараясь не смотреть на лезвие его большого ножа, отражающее солнечные лучи. Все дикие истории, которые рассказывали о Заке, разом пришли ей на память. Что она здесь делает с ним одна? Она бы могла кричать здесь до хрипоты, но никто бы ее не услышал, кроме белок, скачущих по соснам.

Одним движением руки Зак защелкнул нож и положил в карман.

– Знаешь, тебе все же лучше уйти отсюда, пока у тебя есть шанс. Я чертовски плохой парень и такое могу натворить, что ты даже не представляешь.

Клер, спотыкаясь, торопливо пошла к берегу, но внезапно вспомнила слова матери, что Зак прикидывается плохим только для того, чтобы на него обратили внимание. Она привыкла верить матери, поскольку та всегда оказывалась права.

Выйдя на берег, она села на землю и надела туфли. Зак стоял в воде спиной к ней. «Он сильный парень», – подумала Клер, бросив взгляд на его широкие плечи и крепкие бицепсы. Зак стремительно вырос за прошлое лето. Весной он был такого же роста, как все мальчишки в классе, а осенью вернулся просто огромным и с собственным мнением по любому вопросу. За это все невзлюбили его еще больше.

Никто не знал, где он провел лето и почему так внезапно повзрослел. Ходили слухи, что они с отцом путешествовали с палаткой по горам и делали фотографии.

– Что ты вырезаешь? – спросила Клер.

Зак обернулся и, кажется, удивился, увидев, что она все еще здесь. Выйдя из воды, он направился к ней. Клер положила подбородок на колени и обхватила их руками. Ее сердце учащенно билось, но она приписала это своему храброму, отчаянному поведению, а не тому, что Зак растянулся рядом с ней, широко раскинув ноги в мягкой траве. С какой-то смущенной улыбкой он вынул из кармана и протянул ей небольшой кусок тополиного корня, из которого индейцы вырезали статуэтки своих духов.

– Это орел?

– Волк! – обиженно протянул Зак.

– Да-да, теперь я вижу, – согласилась Клер, подумав, что волчий нос все-таки больше похож на клюв. – Я просто думала об орлах. Когда я шла сюда, надо мной один кружил высоко в небе. Гордый и красивый!

Глаза Зака загорелись, и Клер поняла, что он тоже любит природу.

Они проговорили до самого вечера. Если бы ее родители об этом узнали, то ей бы здорово досталось от них. Тени сгустились над лесом, когда Зак вывел Клер на проселочную дорогу, где она оставила свой велосипед.

– Встретимся завтра здесь же, – сказал он приказным тоном, словно боялся, что она не согласится.

– Хорошо, я принесу что-нибудь перекусить, – поспешно ответила Клер.

– Договорились, – невнятно пробормотал Зак и быстро скрылся в лесу.

Той ночью Клер смотрела на звезды, лежа в кровати, и думала, что он тоже, наверное, смотрит на звездное небо и вспоминает ее. Сегодня она узнала то, чего никто не знал. Зак Коултер оказался нормальным парнем, а вовсе не хулиганом, как думали все в городе. Просто он был гордым, и его, как и всех, можно было обидеть. Но в этот вечер ее слова о том, что никто не хочет с ним встречаться, задели Зака. Клер поняла, что он может быть и чутким, и добрым…

Клер помотала головой. Боже, зачем она вспоминает те светлые и счастливые дни? Почему не вспоминает, как закончилась их юная любовь, как со смертью родителей они стали одинокими; и в их сердцах поселилась боль, от которой невозможно избавиться до сих пор?

20

– Клер! – окликнула ее Мод. – Врач ждет нас в своем кабинете, он хочет поговорить с тобой. Алексу уже лучше.

Клер обняла добрую женщину, почувствовав невероятное облегчение, и тут же отругала себя: вместо того, чтобы волноваться за отца и ждать вестей о его здоровье, она болтала с Заком и предавалась глупым воспоминаниям.

Когда они вошли в коридор, Мод замедлила шаг.

– Мне неловко это говорить… Но твой отец разозлился, когда увидел, что ты танцуешь с шерифом. Если честно, то и я была поражена тем, как вы необычно танцевали. Вы оба в этот момент выглядели так, будто, наслаждались объятиями друг друга. Весьма эротично… – Мод усмехнулась. – Как бы то ни было, Алекс был оскорблен до глубины души.

Клер промолчала. Что она могла ответить? Да, она танцевала с Заком, и ей было приятно это делать.

– Это не мое дело, Клер, я бы не стала ничего говорить тебе, но, боюсь, ты огорчаешь отца. Мне больно на него смотреть в такие минуты.

Клер остановилась и с улыбкой спросила:

– Ты любишь отца, да?

– Да, – призналась Мод, смущенно опустив глаза. – Я даже надеялась, что однажды Алекс…

– Женится на тебе? – выпалила Клер, слишком поздно поняв, что ведет себя нетактично. Мод покраснела.

– Я не красавица и знаю это, а твоя мать была просто божественно красива. Но мне в самом деле нравится твой отец.

Клер отругала себя за несдержанность и положила руку на плечо Мод.

– Неужели ты не понимаешь, что красота не имеет никакого значения? Ты прекрасная женщина, и он должен быть счастлив, что ты любишь его. Мама была красавицей, ну и что? Это принесло отцу только горе.

– Я понимаю, но… Ты видела его реакцию на картину Уинфри? Алекс все еще любит твою мать и будет любить всегда.

Клер тяжело вздохнула. Отец не хотел расставаться с прошлым. Его любила удивительная женщина, а он цеплялся за воспоминания и не мог или просто не хотел смириться с неизбежным.

– Я была бы страшно рада, если бы вы поженились, – сказала она. – Ты замечательная женщина. Когда они вошли в кабинет, врач встал из-за стола.

– С вашим отцом все в порядке, но советую более тщательно следить за его диетой. Вы можете забрать его домой, однако до понедельника он должен оставаться в постели.

Они задали еще несколько вопросов относительно диеты, а затем в кабинет въехал ее отец. Он улыбнулся Клер, и от его сердечной улыбки она снова почувствовала себя виноватой.

– Я же говорил, что все обойдется, родная, – произнес он, когда Клер поцеловала его. – Мод любит сгущать краски. Я просто съел слишком много тамалевого пирога.

– Она сделала все правильно. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

– Ты тоже, бедная, перенервничала. – Он был рад, что дочь беспокоится о его здоровье, и не скрывал этого.

Когда они направились к выходу, Клер украдкой бросила взгляд на Мод. Раньше она часто задумывалась, почему Мод не увольняется, до нее сиделки сбегали от Алекса Холта максимум через пару месяцев. Теперь она поняла почему и расстроилась: ей стало жалко Мод. Безответная любовь, должно быть, ужасна; Клер представляла себе, как тяжело приходится Мод. Она замечательная женщина и заслуживает счастья, но отец не замечает, что она любит его. Всегда такой наблюдательный, он иногда не замечает очевидных вещей…

– Салон Клер пользуется теперь громадным успехом, – сообщила Мод. – Я искала твою дочь по всему салону и обнаружила повсюду красные ярлычки с отметкой «продано». Разве что на собаках их не было.

– На собаках? Ты завела еще одну?

– Нет. У меня только Люси. Просто одна подруга попросила присмотреть за ее псом.

– Хорошо. Тебе не нужна еще одна собака.

Клер поспешила открыть для них дверь. Она была рада, что отец не поинтересовался, какая подруга ей оставила пса, но в душе обиделась, что он не поздравил ее с успехом. Отец начал сокрушаться, что теперь ему придется пропустить прием с шампанским у Фостеров, которые ждали гостей в воскресенье вечером. Они были ужасными снобами и приглашали к себе только местных богатеев, заезжих знаменитостей, вроде Ванессы Трент, и нескольких художников для колорита. Клер не понимала, почему отец так расстроился из-за этого приема.

Анжела нежилась в объятиях Пола, положив голову ему на грудь. Они уже трижды занимались любовью, и всякий раз самым традиционным способом, но Анжела осталась довольна. «Наверное, это потому, – думала она, – что Пол вкладывал все свои чувства в каждый поцелуй и ласку».

– Что ты собираешься делать завтра? – спросила она, надеясь, что он предложит поехать в Санта-Фе за красками и кистями.

– Я хотел бы отправиться в горы верхом. Анжела решила не настаивать на своем и радостно воскликнула:

– Прекрасно! Мы возьмем напрокат двух лам в туристическом бюро.

Даже при рассеянном свете луны она заметила, что Пол удивленно посмотрел на нее.

– Лам? Я, признаться, думал о лошадях – о резвом скакуне, который мчится, как стрела, и ветер теребит его гриву.

– Лошади – это слишком буднично, а ламы нам подарят незабываемые ощущения. Неужели тебе не хотелось бы испытать что-то новое, возбуждающее?

– Нет. – Пол начал гладить ее грудь, лаская соски. Он вновь был готов к акту любви! У Анжелы создалось впечатление, будто он всю жизнь провел на необитаемом острове и истосковался по сексу. – Я простой человек и очень люблю ездить на лошадях.

Руки Пола заскользили по ее телу. Анжела закрыла глаза и подумала, что избавится от Коула, как только вернется домой. Пол сможет переехать к ней, и там ей будет легче вернуть ему интерес к живописи.

Впрочем, она не только поэтому хотела, чтобы он переехал к ней на виллу. Анжела учла также и его неутолимый сексуальный аппетит. Конечно, он был немолод и не похож на героя-любовника, но его творческая одаренность и искренность чувств компенсировали эти маленькие недостатки.

Пол глубоко вошел в нее плавным рывком и, приподнявшись на руках, попросил:

– А теперь позаботься обо мне. Ты, кажется, этого хотела?

Клер открыла тяжелую дверь своего особняка и внезапно испугалась. Вернее, на нее напал просто панический страх. Причины для беспокойства, разумеется, у нее были: кто-то подложил в почтовый ящик змею, кто-то хочет повесить на нее убийство Моррела… Раньше рядом с ней всегда находилась Люси, но сегодня обе собаки были у Зака. Теперь Клер жалела, что не послушалась его и не осталась на ночь у отца. Однако стоило ей представить, как отец читает свои нравоучения, ее страх почти пропал.

Впрочем, сегодня была и другая причина, почему она не поехала к нему. Клер впервые по-настоящему поняла, насколько ее отец эгоистичный и бесчувственный человек.

Его любила прекрасная женщина, а он не желал платить ей взаимностью. Он носил в сердце любовь к ее матери как терновый венец. Клер считала, что он упивается своим несчастьем, наслаждается своими страданиями.

Клер не знала, как помочь отцу. Его сегодняшний эмоциональный срыв в ее салоне свидетельствовал о глубоких психологических проблемах. Ему явно был нужен совет, помощь психолога, но Клер боялась даже представить, как он отреагировал бы, если бы она предложила ему обратиться к врачу.

Она вошла в гостиную, не глядя по сторонам, поскольку боялась, что в темных углах комнаты кто-то прячется, и вздохнула спокойно только после того, как включила сигнализацию и свет во всех комнатах. Спать не хотелось, и Клер снова пожалела, что с ней нет Люси. Вспомнив о ней, она нашла в телефонной книжке номер окружного участка и попросила к телефону шерифа.

– Да, – отрывисто произнес Зак.

– Ты просил позвонить… – Клер уже ругала себя, что поддалась глупому импульсу.

– Как твой отец? – Голос Зака звучал уже более дружелюбно.

Клер хотела сказать, что отец в ужасном состоянии и она не знает, как помочь ему, но решила, что сама во всем разберется.

– Ложная тревога. У него обычное несварение желудка.

– Рад, что все обошлось. Ты звонишь из его дома? Клер хмыкнула в трубку что-то неопределенное в надежде, что он примет это за утвердительный ответ.

– Я уже в кровати.

– Тебе повезло. А я еще, наверное, часа два буду возиться с этими забулдыгами. Они уже протрезвели и дружно облевали весь пол в камере.

«Какой он все-таки грубый, – подумала Клер. – И почему меня к нему так влечет?»

– Бедная Люси! Она видит весь этот кошмар. Наверное, мне лучше приехать и забрать ее.

– Не выйдет. Она сейчас занята – обслуживает Лобо, вылизывает его…

– Интимное место, – поспешила произнести Клер, поскольку догадывалась, что сейчас скажет Зак. Господи, до чего он груб!

– Клер, с чего ты это взяла? На самом деле она лижет его лапу. Видимо, он поранил ее стеклом от бутылки, которую какой-то забулдыга разбил о мою голову.

– Тебя ударили бутылкой? – поспешила спросить Клер, поняв, что вновь попала впросак.

– Да. Поэтому оставь интимное место Лобо в покое, – он засмеялся, и она тоже сдавленно хмыкнула.

– Думаю, мне стоит приехать за Люси.

– Не стоит. Ты сейчас в безопасности, и я не хочу, чтобы ты разъезжала по городу ночью, – заявил Зак. – Лучше подскажи мне вот что, где Моррел мог хранить лазерный сканер и оборудование для производства поддельных репродукций?

– Их не было в его доме?

– Нет, и в салоне тоже ничего не нашли. Его жена сказала, что ничего подобного не видела.

– Это большой аппарат? – спросила Клер. Ей было очень приятно, что Зак советуется с ней.

– Лазерные сканеры меньше обычных. Гораздо сложнее спрятать уже готовую продукцию. Если я не ошибаюсь, ее скатывают в рулоны и помещают в специальные футляры для транспортировки, верно?

– Да. А почему ты считаешь, что оборудование должно быть в Таосе?

– Я проверил кредитную карточку Моррела. Он только один раз в прошлом месяце ездил в Лос-Анджелес.

– Я знаю. Он там встречался с Ванессой; она хвасталась, что именно тогда Моррел продал ей репродукции Невады.

– Прекрасно. Больше он никуда не ездил. Значит, его типография находится где-то здесь, но где?

– Там, где никто не догадается ее искать, – усмехнулась Клер. – Думаю, либо в индейском поселке, либо в одной из церквей.

– Шутишь?

– Конечно. Но он наверняка хранил оборудование в таком месте, которое у всех на виду и которое никому не придет в голову обыскать.

Клер представила, как Зак размышляет над ее словами, закинув ноги на стол. Сапоги, естественно, начищены до блеска, а черные джинсы все еще в пыли.

– Там, где никто не будет искать… – задумчиво произнес он.

Была какая-то доверительность в их разговоре, чего не наблюдалось до сегодняшнего вечера. И в больнице Зак вел себя не так вызывающе, как всегда. Клер чувствовала, что в их отношениях появилось что-то новое. Так кем их теперь можно считать – друзьями, любовниками?

«Разумеется, не любовниками, – подумала Клер. – Но Зак, безусловно, был уверен, что они скоро ими станут». Эта мысль пугала, но в то же время была приятна, и Клер мечтательно вздохнула, представив себя в объятиях Зака.

– Клер, как ты думаешь, с кем мог быть у Моррела серьезный роман? Его жена терпела его выходки долгие годы, однако он все же бросил ее ради какой-то женщины.

– Серьезный роман? Да он волочился за каждой юбкой! Об этом знали все. Для меня всегда оставалось тайной, что женщины находили в нем. Он вскружил голову даже Ванессе Трент – она ужасно огорчилась, узнав о его смерти. Кстати, если Дункан влюбился в кого-то настолько, что развелся с женой после многих лет, проведенных вместе, то что он делал в этой грязной комнате в «Приюте беглеца»? Нет, я не думаю, что у него был серьезный роман.

21

Зак наблюдал за салоном Хопкинса, стоя в тени старого тополя на площади. Он хотел поговорить со Стейси с глазу на глаз и сейчас тратил драгоценное время, поджидая ее.

Зак изредка поглядывал на «Восходящее солнце» и с досады кусал губы. Вместо того, чтобы впустую тратить здесь время, он мог бы поболтать с Клер. Они уже два раза разговаривали довольно мирно – в больнице и по телефону. Это был небольшой успех, но весьма приятный. Жаль, что утром у него не было времени дождаться ее в салоне.

Он завез Лобо и Люси в «Восходящее солнце» и попросил Сюзи присмотреть за собаками до прихода Клер. Она, наверное, проспала, и Зак не осуждал ее за это. Он бы и сам много отдал за возможность нормально поспать хоть одну ночь.

О том, чтобы встретиться с Клер сегодня вечером, тоже не могло быть и речи. Пока родео не закончится – а закончится оно только завтра вечером, – у него такой возможности не будет: если ковбои из Техаса вновь схватятся с местными, то ему вновь придется провести всю ночь в участке. Правда, в воскресенье уже после закрытия состязаний предстоят танцы до утра, зато в понедельник ковбои покинут Таос. Они отправятся в путь к месту следующего родео, и тогда у другого шерифа появится головная боль.

«Самое страшное, если пьяная драка превратится в массовое побоище», – размышлял Зак, высматривая

Стейси. Если сцепятся десятка два-три ковбоев, то без помощи городской полиции ему не обойтись. А Олли Хэммонд только и ждал возможности рассказать всем и каждому, что Зак не может справиться с обязанностями шерифа. Он был рад, что вчера утихомирил драчунов, собственными силами, хотя поначалу ему пришлось туго и он даже подумывал о том, чтобы позвонить Хэммонду.

Сегодня вечером он вновь будет патрулировать стадион, но уже не допустит такой ошибки, как вчера. Вчера Зак задумался, погрузившись в приятные воспоминания юности, и не заметил, когда началась потасовка.

Впрочем, сейчас он тоже теряет время впустую: все равно ему не удастся раскрыть убийство Моррела, пока вся эта воинственная ковбойская братия не покинет их край. Тем не менее Зак все же решил дождаться Стейси, чтобы кое-что уточнить о событиях той злополучной ночи. Когда он допрашивал Бессинджера, ему показалось, что тот лжет.

Стейси вышла из салона, когда Зак уже отчаялся и хотел покинуть свой пост. Стуча каблуками, она торопливо направилась к машине. Зак пересек площадь, сел в свой джип и за ней. Через пару минут он выставил полицейский маячок на крышу джипа, а когда они выехали за город и очутились на его территории, включил сирену и остановил ее машину.

– Я превысила скорость, шериф? – грудным голосом, с придыханием спросила Стейси и широко раскрыла глаза.

– Да. Выйдите из машины.

Стейси открыла дверь и повернулась, медленно выпрямляя свою прелестную ножку. Короткая юбка была задрана так высоко, что за одно это ее можно было бы арестовать, предъявив обвинение в нарушении нравственности. Однако это почему-то абсолютно не пугало Стейси. Она не спеша поставила на землю вторую ногу, чтобы у Зака было время вволю насмотреться на ее розовые трусики. От этих движений ее грудь плавно заколыхалась.

– Надеюсь, что мне не придется платить штраф… Может, уладим как-нибудь по-другому?

«Конечно, уладим», – подумал Зак. В прошлом году он задержал Стейси около ресторанчика тетушки Хуаны за приобретение кокаина. Тогда она тоже подкатывалась к нему, намекая, что готова на все, если он избавит ее от неприятностей. Тогда он отказался от ее предложения.

Стейси выглядела весьма сексуально. Она обладала привлекательной внешностью, невероятно чувственной. Ни один парень не мог пройти мимо Стейси равнодушно. Женственная, абсолютно естественная, она была противоположностью Ванессы, каждое движение которой было насквозь фальшиво и рассчитано на объектив камеры.

Зак немного отступил в сторону, чтобы солнечные лучи падали Стейси на лицо.

– У меня к вам есть вопросы о той ночи, когда был убит Дункан Моррел. Если я правильно понял, вы остались в ночном клубе после ухода вашего мужа. Затем вы отправились в мотель «Приют беглеца». Правильно?

Стейси смотрела на молоденькую сосенку, стоявшую на обочине. Деревце согнулось, треснув в середине ствола. «Этой зимой оно, наверное, погибнет», – подумала Стейси и равнодушно ответила:

– Да, я провела там какое-то время.

– Конкретнее, сколько вы там пробыли?

– Я не уверена… – Она сморщила носик.

– Стейси, в ту ночь было совершено убийство. Не советую лгать.

На секунду в ее огромных карих глазах мелькнула тревога, а затем она отвернулась и снова стала смотреть на молодую сосенку.

– Я была там до рассвета. Только, пожалуйста, не говорите никому.

– Я не собираюсь доставлять вам неприятности. Все, что я хочу, это найти убийцу. – Зак понял, что она не будет говорить, если ее не припугнуть. – Я никогда и никому не упоминал о той ночи, когда мы встретились на стоянке около кафе тетушки Хуаны, не так ли? Я пообещал вам, что закрою глаза на то дело, если вы пройдете курс лечения.

Она почесала пальцем носик и вздохнула:

– Мне ли это не помнить.

– Тогда почему вы не верите мне сейчас? Если вы не замешаны в убийстве, то никто ни о чем не узнает.

Стейси провела языком по губам, но ничего не сказала.

– С кем вы там были? Ваши слова может кто-нибудь подтвердить?

Она пожала плечами, и ее полные груди снова пришли в движение. Зак внезапно подумал, что Клер, окажись она на месте Стейси, уже давно устроила бы ему скандал и послала к черту.

Стейси упрямо, молчала, и ему пришлось разыграть свою козырную карту.

– У меня есть приятель из отдела ФБР в Гэллапе. Он неофициально помогает мне в этом расследовании. Если вы не будете со мной откровенной, то мне придется сообщить ему, что вы отказываетесь давать показания, а заодно проинформировать ФБР о прошлогоднем случае. Может быть, окажется, что та покупка кокаина не единичная, а связана с широкой сетью наркоторговли. ФБР любит такие дела.

– Так я вам и поверила! Нет никакого агента ФБР.

– Думаю, вы встречались с Брэдом Игером. Он сказал, что вчера был в салоне вашего мужа.

Зрачки Стейси увеличились, а ее нервы, должно быть, были напряжены до предела. Ей явно было необходимо принять дозу. Зак подозревал, что у Стейси уже выработалась стойкая зависимость от кокаина, которая приводит к паранойе: «Все против меня. Кокаин – мой единственный друг».

– Я ваш друг, Стейси, – сказал он. – Жаль, что вы не поверили мне и не обратились к врачам за помощью.

– Я обращалась. Ловелл отправил меня в реабилитационный центр в Аризоне. Это стоило целое состояние. Какое-то время я держалась, а потом… сама не знаю, что произошло. Словом, я сорвалась.

– Я опять помогу вам, если хотите, – предложил Зак.

– Кое-кто уже помогает, – она неожиданно широко улыбнулась. – Я наконец-то встретила хорошего человека, он понимает мои проблемы и любит меня.

Зак покачал головой. Очевидно, Ловеллу Хопкинсу следует подыскать хорошего адвоката по разводам.

– О ком вы говорите?

– Его зовут Карлтон Коул. Он надежный и хладнокровный человек. Скоро он бросит эту старую кошелку Анжелу Уитмор и мы переедем в Сан-Франциско.

Зак подумал, что Стейси совершает огромную ошибку. Коул – абсолютно пустоголовый парень. Каким образом он может помочь ей? Скорее всего, она кончит на улицах Фриско, став проституткой и отдаваясь за дозу кокаина.

– Стейси, вы твердо решили покинуть мужа? Что вы знаете о Карлтоне Коуле?

– Я знаю все о его тюремном прошлом и о том, что он изменил свое имя. Кстати, его настоящее имя, Эдвин Шумски, совсем не подходит ему. У него такое роскошное тело, за него просто умереть можно! – Она снова посмотрела на согнутую сосенку. – Я люблю его, правда, люблю. Между прочим, Карлтон очень увлечен фитнесом, здоровой пищей… и все такое, понимаете? Он поможет мне.

Зак понял, что ему не удастся переубедить Стейси, а потом внезапно подумал, что, может, именно Коул ей и нужен. В жизни иногда случаются странные вещи…

– Карлтон знает, что вы были в «Приюте беглеца» с двумя мужчинами?

Стейси медленно повернулась к нему лицом. Ее карие миндалевидные глаза были полны слез.

– Пожалуйста, не говорите ему! Я сделала это для него, но он не поймет. Он вложил все свои деньги в репродукции Невады, но что-то, похоже, пошло не так. А когда Дункан Моррел умер… В общем, Карлтон полностью разорен. – Одна слезинка на мгновение задержалась на длинных ресницах и затем скатилась по щеке. – Макс Бессинджер предложил мне много денег, чтобы я заманила Сета к нему в комнату. И я сделала это, потому что люблю Карлтона.

– Повезло парню.

Зак с трудом произнес эти слова. Неужели эта женщина всерьез верит, что ради любви можно продавать себя? Она так нервничала, что Зак на мгновение испугался, не устроит ли она истерику, – он терпеть не мог женских слез.

– Я ничего не скажу Карлтону, если вы будете откровенны со мной.

Стейси кивнула, всхлипывая и вытирая слезы со щеки тыльной стороной ладони.

– В котором часу вы пошли в бунгало с Бессинджером?

– Я встретилась с ним там после того, как Ловелл ушел домой. Должно быть, где-то около полуночи.

– Расскажите, что случилось дальше, только подробно.

– Это было странно, невероятно странно, – прошептала она, словно кто-то, кроме белок, мог их подслушать. – Макс предложил мне полдозы кокаина, и я приняла ее, чтобы справиться с предстоящим делом. Затем он выключил свет и открыл дверь – так чтобы можно было видеть, что происходит снаружи. Вскоре он увидел Сета, заставил меня встать на колени и… ну, дальше вы сами знаете.

– Продолжайте, – кивнул Зак.

– По плану Макса, я должна была затащить Сета в постель, – с отвращением продолжила она. – И мне это удалось. Затем к нам присоединился Макс… Ну, как бы секс втроем, понимаете? Макс хотел, чтобы я завела Сета, а затем тихо, незаметно покинула номер. – Она покачала головой. – Я расшевелила Сета. И надо же – этот подонок месяцами увивался вокруг меня, а тут даже не заметил, что я ушла! Вообще, все это было омерзительно. Просто дерьмо!

Так, значит, Бессинджер использовал Стейси как приманку, чтобы завлечь Сета в свои щупальца? Зак подумал, что дерьмо – это еще мягко сказано.

– Когда вы ушли из номера, Стейси?

– Около часу ночи, – ответила она с виноватой улыбкой. – Между прочим, Макс заплатил мне пять тысяч, чтобы я солгала и сказала вам, что была с ними до рассвета. – Стейси снова улыбнулась, на этот раз злорадно. – Я заработала достаточно, чтобы вместе с Карлтоном унести отсюда ноги.

«Наконец-то», – подумал Зак. Это была зацепка, которую он так долго искал. У Сета Рэмси был повод для убийства, но не было алиби.

– Что вы делали после того, как ушли? Видели кого-нибудь или разговаривали с кем-либо?

Стейси так энергично покачала головой, что волосы хлестнули ее по щекам.

– Я отправилась прямо домой.

– Ловелл подтвердит это?

– Боюсь, что нет… Он уже спал.

Зак мгновенно понял, что Стейси вновь принялась лгать: способность отличать ложь от правды у него была врожденной. Зак догадывался, что Бессинджер лжет, а теперь он был уверен, что Стейси тоже что-то утаивает.

– Стейси, если вы не расскажете мне всю правду, то я сделаю так, что Карлтон узнает обо всем.

– Я все рассказала! – запротестовала она.

Стейси не умела лгать. Бессинджер поднаторел в этом деле значительно лучше. Зак скрестил руки на груди и широко расставил ноги – он научился этой угрожающей позе, работая в уголовном отделе в Сан-Франциско. Вообще-то, обычная тактика допроса предполагает работу с напарником: хороший полицейский – плохой полицейский. Зак, кстати, всегда вызывался играть роль плохого, потому что его громадные плечи и внушительный рост заставляли людей дрожать от страха. Сейчас же ему пришлось играть обе роли сразу.

– Клянусь, – не слишком убедительно произнесла Стейси.

В течение целой минуты Зак молча смотрел на нее. Яркое дневное солнце обжигало даже сквозь рубашку, спина его взмокла, но он понимал, что нужно снова взять ее на пушку.

– Зачем вы лжете? Я же знаю, что вы не ушли из мотеля в час ночи. У меня есть свидетели. Итак, будем говорить?

– О! – простонала она. – Неужели вы нашли того парня с бородой? Я приняла его за бродягу, который едет в Санта-Фе…

О ком она говорит, черт побери? Зак уже начал думать, что бородатый парень привиделся Клер в наркотическом бреду. Но, оказывается, он существовал на самом деле. Зак растерялся, но вида не подал.

– Так будете говорить?

– Может спрячемся в тени? Пожалуйста! – попросила Стейси.

Зак повел ее в сосновую рощу и недалеко от дороги нашел срубленное дерево. Усевшись, он похлопал по грубой коре рядом с собой. Стейси осторожно села, натянув свою короткую юбку так, чтобы кора не царапала кожу.

– Смотрите мне в глаза, Стейси, и рассказывайте, что произошло.

– Я действительно вышла из номера в час ночи, – медленно произнесла она с отчаянием в голосе. – Села в машину и увидела Бэма Стегнера, беседующего с Дунканом. Я дождалась, когда Бэм ушел, и перехватила Дункана, когда он садился в «Ягуар». Одно время он… понимаете, мы несколько раз встречались, и я подумала, что, может быть, сумею убедить его вернуть Карлтону деньги за те гравюры.

Она глубоко вздохнула, на мгновение закрыв глаза.

– Дункан сказал, что возьмет ключ от одного из номеров, и там мы все обсудим. Я прекрасно понимала, о чем идет речь, но я не шлюха! Однако потом я решила, что переспать с Моррелом – это ерунда по сравнению с тем, чем я только что занималась с Максом и Сетом. Я так хотела помочь Карлтону…

«Стегнер и Моррел? Интересная парочка, – подумал Зак. – Выходит, что Стейси последней видела Моррела живым – за исключением убийцы, естественно».

– Как долго вы пробыли с ним? – спросил он, гадая, где она заметила человека с бородой.

– Я начала говорить о деньгах Карлтона, но Дункан не слушал. Ему было нужно только… ну, вы сами знаете, о чем идет речь.

– Когда вы ушли?

Стейси посмотрела вниз на подозрительного вида грибы, растущие вокруг пня.

– Мы оба уснули. Меня разбудил шум – скрип двери. Я поняла, что кто-то открыл дверь и увидел нас. Я запаниковала, поскольку уже наступило утро, и тихо ушла. Дункана я оставила спящим.

– Который был час?

– На моих часах было без двадцати шесть. Я бросилась к машине, моля бога, чтобы Карлтон ничего не узнал. Вот тогда я и увидела того бородатого парня. Он вышел из леса позади ночного клуба со свернутым спальным мешком. Я спряталась за «Ягуар» Дункана и увидела, как он сел в абсолютно обшарпанный пикап и уехал. Мне показалось, что этот бродяга не заметил меня. Выходит, я ошиблась…

Зак нахмурился. Неужели это все-таки был Пол Уинфри? Черт возьми, он не говорил, что находился рядом с местом убийства! Почему он скрыл это?

– Стейси, на кровати была подушка?

– В «Приюте беглеца»? Вы смеетесь! Только грязное покрывало.

Значит, убийца принес подушку с собой.

– У Дункана были презервативы?

– Скажете тоже! На мужчин полагаться нельзя. Когда Макс заплатил мне за встречу, я сразу сунула пачку в сумочку.

– А использованные вы унесли с собой?

Стейси состроила гримаску.

– Разумеется, нет, они же были использованные. Я все оставила на полу.

Значит, убийца сам все подчистил и убрал на месте преступления. Уничтожил улики, указывающие на то, что Моррел провел ночь со Стейси. Зачем он это сделал?

22

Услышав звонок, Макс Бессинджер открыл дверь и увидел Зака Коултера, а рядом с ним еще какого-то парня. Исходя из того, что рассказал ему Сет вчера вечером, Макс предположил, что это агент ФБР Брэд Игер, и оказался прав. Мужчина раскрыл свой бумажник, молча показал Максу жетон ФБР и фотографию на удостоверении личности.

– Вы солгали! – с места в карьер начал атаку Зак. – С кем вы были в «Приюте беглеца»? Я могу вас арестовать и привлечь к ответственности, если вы не расскажете всю правду!

Макс мгновенно оценил ситуацию и понял, что наркоманка Стейси, как он и ожидал, раскололась. Этот Коултер – чертовски сообразительный парень, намного умнее, чем положено быть щерифу.

– Арестовать меня? – обворожительно улыбаясь, спросил Макс. – За что?

– Вы чините препятствия следствию, – Зак сурово посмотрел на него.

– Зачитай ему права и арестуй! – вмешался Игер.

Макса никогда еще не арестовывали, и он вовсе не собирался позволить какой-то потаскушке втянуть его в неприятности.

– Подождите! Я все расскажу, и мы это уладим без всякого ареста, – он поднял руки вверх. – Признаю – я немного приврал. Стейси Хопкинс пробыла с нами до часу ночи, а мы с Сетом остались в той комнате отсыпаться до рассвета.

– Когда вы ушли?

Напористый шериф ужасно не нравился Максу. «При случае надо будет разобраться с ним, да и со Стейси тоже, – решил он. – Но не сейчас, а чуть позже».

– Было без десяти шесть, когда мы пришли на стоянку. Сет сел в свою машину, а я в свою, и мы поехали ко мне домой.

– Вы видели какие-нибудь другие машины на стоянке? – спросил Игер.

– Я узнал «Ягуар» Моррела. Кроме него, там стояла пара машин. Я не знаю, кому они принадлежат, но по номеру одной понял, что она взята напрокат.

– Видели кого-нибудь?

– На дороге, неподалеку от мотеля, я увидел Клер Холт в фургоне с водителем-индейцем.

– Вот как! – воскликнул Игер. – Вы уверены в этом? Готовы подтвердить под присягой, что это была она?

Макс был уверен, что Клер провела ночь в «Приюте беглеца». Он даже рассказал об этом Сету, и они смеялись до колик в животе. Какой позор для этой самоуверенной дряни! Ей пришлось добираться домой автостопом.

– Во всяком случае, похожа на нее, – подстраховался Макс. – Но, может быть, я ошибся.

Коултер быстро сменил тему, тем самым подтвердив подозрения Макса. Зак положил глаз на Клер и не хочет впутывать ее в эту историю. «Прекрасно», – подумал Макс.

Он был уверен, что Клер Холт была на месте убийства. Когда придет время расплаты – а у него хватит терпения дождаться этого часа, – он использует всю информацию, чтобы разделаться и с наглым шерифом, и с его девкой.

Они задали ему еще несколько вопросов и ушли, а Макс быстро вернулся в кабинет, чтобы позвонить Сету. Они собирались сегодня встретиться с Ванессой. Сет должен молиться, чтобы белокурая красотка не узнала раньше времени, что он бисексуал. Максу нравилось – нет, его возбуждало, что Сет был всецело в его власти.

Вечером Анжела увидела из окна, что к дому подъехал шериф. Она уже собиралась опуститься в холл, чтобы узнать, что нужно Заку, когда зазвонил телефон.

– Привет, – сказала Клер. – Ну, как прошла ночь?

– Прекрасно, – ответила Анжела, хотя, конечно, это слово не передавало и сотой доли того, что она испытывала. – Пол не просто ковбой, выдающий себя за художника. Он действительно талантлив – и талантлив во всем.

– Вы ездили в Санта-Фе за красками?

– Нет. Представь себе, он предпочел покататься верхом.

– Да, он, судя по всему, действительно любит лошадей.

Анжела, удивилась, что это известно Клер. Она не успела спросить, откуда ее подруга знает о любви Пола к лошадям, когда раздался звонок.

– Извини, кто-то звонит в дверь. Увидимся завтра вечером на приеме у Фостеров.

Анжела повесила трубку и сбежала по лестнице в холл, вспоминая, как удивительно легко ей удалось отделаться от Карлтона Коула. Обычно, давая отставку очередному юному жеребцу, она покупала ему на прощание новый автомобиль, но Карлтон напрямую попросил денег. Она мгновенно выписала чек, и он навсегда у1иел из ее жизни. Зато теперь у нее появился Пол!

Анжела прикинула, что для занятий живописью он мог бы воспользоваться ее домиком для гостей, но пока Пол не хотел говорить не только о своих картинах, но и об искусстве вообще. После прогулки на лошадях у Анжелы все тело болело и ныло, но она не жалела об этом, поскольку Пол был на седьмом небе от счастья. Он останавливался во всех живописных местах и подолгу ими любовался.

Анжела остановилась в коридоре, услышав в холле голоса Пола и шерифа: ей не было их видно, но она могла слышать их разговор.

– Я ничего не скрывал, Зак, просто ты не спрашивал меня об этом. Да, я был около мотеля с девяти часов. Я увидел афишу о выступлении «Флэш и Расти руте». У меня не было денег на билет, поэтому я взял спальный мешок, хот-дог и пиво, сел в лесу и стал слушать музыку. А потом я заснул. Представляешь, я спал под звездами! Это была великолепная ночь.

Анжела улыбнулась – это было так похоже на Пола. Ему нравилось проводить время на природе. Он рассматривал цветы и деревья так, словно они были самым, большим чудом из всех созданий Творца.

– Ты знал, что в «Приюте беглеца» убили человека. Почему ты не сказал мне, что был там всю ночь?

Разочарованный тон Зака удивил ее: обычно шериф не показывал своих чувств.

– Извини, Зак. Мне не хотелось связываться с законом. Уверен, ты понимаешь почему.

– Но ты даже не упомянул об этом, когда мы встречались с тобой?

– Ты не спрашивал меня.

– Вспомни хоть что-нибудь! Любая незначительная деталь может помочь в раскрытии этого дела.

– Около полуночи в перерыве между песнями я услышал какой-то звон. Я выглянул из-за деревьев и не поверил своим глазам: двое мужчин грузили в пикап медведя! Пикап быстро уехал, не зажигая фар, а высокий парень вернулся к мотелю, тихо подпевая песенке «Дьявол пришел в Джорджию». Вот и все, что я видел и слышал.

Зак попрощался с Полом и ушел, а Анжела еще некоторое время стояла в коридоре и размышляла. Почему Пол не хотел связываться с законом? И почему шериф не попросил описать людей, которые выкрали медведя? Анжела сама пожертвовала крупную сумму, чтобы медведя увезли подальше от Стегнера, и вовсе не хотела, чтобы этих людей поймала полиция. Просто ей было интересно, почему шерифа это не заинтересовало.

Анжела вошла в холл и спросила Пола:

– Ты видел людей, которые забрали медведя?

Он на мгновение растерялся, а затем улыбнулся:

– Я вряд ли смогу описать их. Было очень темно.

Анжела улыбнулась в ответ. Пол явно знал, как они выглядят, просто он тоже не хотел, чтобы Стегнеру вернули медведя. В этот момент Анжела поняла, что Пол – особенный человек и что она рискует незаметно для себя всерьез влюбиться в него.

– Кстати, о темноте, – начал он, прежде чем она успела спросить, почему он избегает полиции. – Пойдем в спальню и опустим шторы на окнах. У нас еще есть время до поездки на родео, чтобы побыть в темноте…

– Ну как он? – спросила Клер, когда Мод открыла ей дверь.

– Он плохо спал этой ночью, но сейчас, кажется, ничего. Читает воскресную газету в малой столовой. Мне кажется, он будет рад тебя видеть.

Клер последовала за Мод в широкий коридор, где каждый поворот и каждую ступень, каждую архитектурную деталь высокого потолка с деревянными балками знала как свои пять пальцев. В этом доме она провела лучшие годы своей жизни, веря в то, что их семья самая счастливая на свете. Она не сомневалась, что ее родители влюблены друг в друга, поскольку всегда была романтичной девочкой.

– Здравствуй, отец, – произнесла Клер, собравшись с духом.

Вчера вечером она решила все-таки рассказать ему о том, что произошло в «Приюте беглеца». Расследование продвигалось медленно, и Клер понимала, что о подробностях этого дела, а значит, и о ее тайне скоро узнает весь город.

– Привет, ты хорошо выглядишь сегодня, – заметил отец, откладывая газету. – Ты из церкви?

Отец всегда говорил это таким строгим голосом, словно пропуск воскресной службы – прямая дорога к вечным мукам. Что он скажет, когда услышит ее историю?..

– Да. Преподобный Батлер прочел прекрасную проповедь о плотском грехе.

Алекс одобрительно кивнул, его седые волосы сверкнули в солнечных лучах, проникающих в столовую.

– Я плохо спал ночью. Мод читала мне, пока я не заснул.

Он взглянул на Мод, улыбнулся, и в его улыбке было что-то такое… Клер не могла объяснить, что именно, но она внезапно поняла: эти двое спят в одной кровати и уже довольно долго. Клер отругала себя за невнимательность. И как она не поняла этого раньше? Несмотря на инвалидность, Алекс был необыкновенно красивым мужчиной, и Мод не скрывала, что влюблена в него… Ну почему отец не хочет расстаться с прошлым и любить Мод, а не только спать с ней?!

– Клер, вчера я был не в форме, немного расстроен, – начал Алекс, и Клер насторожилась. – Твой Уинфри – настоящий гений. Я забыл поздравить тебя. – Он посмотрел на Мод, и та ободрила его кивком. – Я горжусь тобой, дорогая, и рад, что к тебе пришел успех.

«Долго же мне пришлось ждать, чтобы услышать эти слова!» – с горечью подумала Клер. Вопреки ожиданию, она не почувствовала себя счастливой. Почему? Может, потому, что это Мод упросила Алекса поздравить дочь?

– Спасибо, отец. – Она поцеловала его, отбросив все свои сомнения. – Ты не представляешь, как много значат для меня твои слова.

Алекс подвинул кресло к столу.

– Выпей с нами кофе, а потом пойдешь в свой салон.

Клер очень торопилась – ей хотелось поскорее достать из запасников новые экспонаты, – но она не могла отказать отцу и осталась. Никогда еще он не был таким щедрым на похвалы. Клер села за стол, и Мод налила ей кофе из серебряного кофейника.

– Я много раз сравнивал тебя с матерью, – грустно произнес отец. – Ты очень на нее похожа, и интересы у вас одни и те же. Иногда мне казалось, что ты унаследовала все ее черты и будешь совершать ошибки подобные тем, которые совершала она…

Клер едва не спросила, о каких именно ошибках он говорит, но вовремя спохватилась.

– Мне было досадно, что бизнес, которому я посвятил всю свою жизнь, после моей смерти возглавят чужие люди. Однако я с этим смирился. Если ты хочешь продолжать работать в своем салоне, то я не буду возражать.

«Он не может просто поздравить меня, не упрекнув в чем-нибудь!» – обиделась Клер. Она решила, что он начал издалека, чтобы перейти к своей излюбленной теме: если она не хочет работать в его в банке, то пусть хотя бы родит ему внука. А уж приличного жениха он найдет ей сам.

– Сет Рэмси заходил проведать меня, – продолжил отец. – Он прекрасный молодой человек, и главное – безумно влюблен в тебя. Если бы ты вышла за него, я бы, пожалуй, сделал его вице-президентом банка.

Клер слушала, как отец перечислял добродетели Сета, и думала о том, как этот подонок бросил ее одну у ночного клуба. Самое противное, что он солгал: сказал, что ждал ее, а она видела, как он пошел в мотель.

– Отец, я больше не буду встречаться с Сетом, – заявила она, помешивая кофе. – Я хочу кое-что рассказать тебе.

Мод села напротив, чтобы тоже послушать ее рассказ. Когда Клер закончила, лицо отца было белым как мел.

– Ты хочешь сказать, что занималась сексом с совершенно незнакомым человеком?!

– Это все рогипнол, – вставила Мод. – Я тоже слышала, что многие женщины стали его жертвами.

– Прежде всего, моей дочери незачем было ходить в этот притон! – отрезал отец.

Клер не стала объяснять, что это его любимчик, Сет, Рэмси, уговорил ее пойти, а потом бросил там одну. Всю ответственность за случившееся она взяла на себя, поскольку решила, что сама должна отвечать за свои поступки.

– Мой опыт не был таким драматическим, как у других женщин, – сказала она, взглянув на Мод. – Мужчина оказался очень приятным, нежным и чутким. Если честно, он понравился мне.

– Надеюсь, ты не забеременела? – прошептал отец.

– Алекс! – Мод с укором посмотрела на него. – Женщины обычно не беременеют в таких случаях.

А Клер потеряла дар речи. У нее даже в мыслях не было, что она могла забеременеть.

Отец, должно быть, неправильно истолковал ее молчание. Краска залила его лицо.

– Ты, надеюсь, не станешь заводить ребенка, не будучи замужем? Ты не поступишь так со мной?

«Ну почему он всегда, при любых обстоятельствах думает прежде всего о себе?!» – мелькнуло в голове у Клер.

– Не беспокойся, я не беременна. Проблема в другом. Дело в том, что Дункан Моррел был убит в соседнем бунгало. Все знают, что мы были конкурентами и врагами. Боюсь, меня могут обвинить в его смерти.

– Разве кто-нибудь знает, что ты была в мотеле? Ты же сказала, что тот бородач исчез.

– Знает только шериф. Мой кошелек выпал из сумочки, а он нашел его в том злосчастном номере.

Это сообщение убило отца. Он обреченно покачал головой, а Мод уставилась в кофейную чашку. Клер специальн9 не стала называть шерифа по имени, но это уловка не сработала.

– То-то Коултер расхаживал по городу с таким самодовольным видом! – зло произнес Алекс. – Вылитый отец… Вот увидишь, он воспользуется этим убийством, чтобы добраться до тебя. Джек тоже обманом завлек твою мать в постель. Делал еид, будто он не просто фотограф, снимающий выпускниц колледжей, чтобы заработать на жизнь, а великий художник, непризнанный гений. Он знал, как она преклоняется перед людьми искусства, и сыграл на этом!

– Зак не станет шантажировать меня, – запротестовала Клер, хотя понимала, что доля правды в словах отца все же есть: Зак уже однажды воспользовался своим положением.

– Надеюсь, что не станет, потому что скоро его отстранят от этого дела, – заявил Алекс. – Он вообще не способен быть шерифом. Твой Коултер не смог даже предотвратить драку на родео вчера вечером!

Клер не виделась с Заком со вчерашнего дня и не знала, как у него обстоят дела. Вчера ей долго не удавалось заснуть. Она уговаривала себя не волноваться, но тревожные мысли не давали ей покоя: ведь Зак мог пострадать во время дежурства. Когда же она наконец уснула, ей приснился невероятно эротичный сон, при воспоминании о котором она мгновенно краснела. Во сне она видела Зака…

– Дорогая, прошу тебя, не волнуйся, – проговорил отец, по-своему истолковав ее тревогу. – Я слышал, здесь появился агент ФБР, он быстро найдет убийцу. Сходи сегодня на прием к Фостерам и веди себя так, как будто ничего не произошло. Извинись и объясни, почему я не пришел.

Когда Клер закрыла магазин, было уже почти девять вечера. У нее не было ни малейшего желания идти к Фостерам. Каждый год Арнольд и Маффи Фостер приглашали избранных на шампанское и десерт, чтобы отпраздновать открытие сезона. Если для Клер и других коммерсантов это было самое напряженное время года, когда туристы наводняли город, то для богатых слово «сезон» ассоциировалось с посещением оперы в Санта-Фе и бесконечной чередой коктейлей и приемов. Заперев дверь, Клер обернулась и вздохнула от неожиданности, обнаружив перед собой Зака. На скуле у него был синяк, а на верхней губе небольшая ссадина, после дежурства он выглядел смертельно уставшим. Но она заметила, что он побрился, а его волосы блестят после душа, который он, очевидно, только что принял. Зак был без значка шерифа, в темно-синих брюках и новой белой спортивной рубашке.

– Я слышала, у тебя была тяжелая ночь, – заметила Клер, скрывая сумятицу чувств под маской спокойствия. Она не знала, как себя вести с Заком.

– Могло быть хуже, – уклончиво ответил он. – А где собаки?

– Они у меня в джипе. Я собираюсь ненадолго зайти к Фостерам, только покажусь там – и сразу домой.

Зак как-то странно посмотрел на нее. Он сегодня вообще был непохож на себя – Клер никогда не видела Зака Коултера смущенным.

– Как твой отец? – спросил он.

– Все в порядке, спасибо, – она улыбнулась ему, не зная, что еще добавить.

– А я шел мимо и подумал… Может, пойдем попьем кофе в «Святой земле»?

Вопрос застал Клер врасплох. Он что, приглашает ее на свидание? Очевидно, да и при этом нервничает! Судя по всему, он примчался домой после родео, привел себя в порядок и бросился сюда, чтобы встретиться с ней. Это приятно удивило Клер.

«Не делай глупостей! – сказала она себе. – Сначала разберись в своих чувствах». Вернувшись от отца, Клер твердо решила, что теперь будет анализировать все проблемы, не убегая от них. По правде говоря, она бы с удовольствием провела сегодня вечер с Заком. Даже несмотря на то, что она твердо знала, чем может закончиться такой вечер. Нужно смотреть правде в глаза. Разумеется, Зак хотел переспать с ней, но и она порой вела себя так, словно тоже хочет этого. После танца, например, она никак не могла от него оторваться…

Однако в следующую секунду Клер представила себе несчастные глаза отца, вспомнила о его слабом здоровье и поняла, что не сможет встречаться с Заком, не признавшись отцу, что неравнодушна к нему.

– Я не могу принять твое приглашение, – торопливо произнесла Клер. – Я должна пойти на прием.

Какое-то время Зак внимательно смотрел на нее.

– Ты действительно хочешь туда пойти?

Естественно, она не хотела, она бы с большим удовольствием пошла с ним в кафе, но…

– Я обещала отцу, что пойду к Фостерам и передам его извинения. Он никогда раньше не пропускал их приемы.

Они стояли в тени магазина, откуда было видно, как к престижной гостинице «Таос Инн» подъезжают машины, из которых выходят нарядные пары. Многих она знала. Это была элита города: люди богатые и признанные – словом, друзья ее отца. Они бы презрительно отвернулись от Клер, если бы увидели ее в обществе Зака Коултера.

Клер вдруг подумала, что большинство гостей, приглашенных Фостерами, ничего не имеют против того, чтобы Зак стоял на страже их домов и жизней, но им и в голову не придет пригласить его к себе на прием или вечеринку… Как, интересно, Зак относится ко всему этому? Казалось, ему было наплевать. Клер подозревала, что он выработал в себе подобное высокомерное безразличие к окружающим давным-давно, когда весь город презирал и осуждал его мать. Защищая свое достоинство и честь матери, он постоянно ввязывался в драки и заслужил репутацию отъявленного хулигана. Клер все в городе уважали, поскольку она была дочерью самого Алекса Холта, а Зака все презирали – у него, не было богатых родителей и покровителей. Он всегда защищал себя сам. Сейчас он уверенно стоял на ногах, но был по-прежнему одинок.

– Пожалуйста, проводи меня на прием, – попросила Клер: ей не хотелось расставаться с ним.

Зак пошел рядом, стараясь приноравливаться к ее походке. Он молчал, погруженный в свои мысли. О чем он думал? Наверное, расстроился, что она не приняла его приглашение…

– О, привет всем! – воскликнула Анжела, неожиданно появившись из-за угла.

Рядом с ней шел Пол; его рука властно лежала у нее на талии. Клер достаточно было бросить на эту пару лишь один взгляд, чтобы понять: Пол вытеснил из жизни своей спутницы Карлтона Коула. Она была рада и за него, и за Анжелу, но вместе с тем испытала непонятную ревность от мысли, что ее художник вместо того, чтобы творчески работать, будет тратить драгоценное время на секс.

Пол и Зак о чем-то заговорили, а Клер начала лихорадочно соображать, как выйти из неловкого положения. Пол наверняка не был приглашен на прием, но он шел к Фостерам как гость Анжелы. Хозяева, безусловно, не возражали бы, если бы Клер тоже пришла с кавалером. Если бы это был кто-то другой, она бы, конечно, пригласила его – просто из вежливости. Но вести к Фостерам Зака Коултера Клер не решалась. Она была в панике и не знала, что делать. Клер вдруг поняла, что она ничем не отличается от всех этих снобов, которые принимают защиту Зака, как представителя закона, но отвергают его самого…

Зак выжидающе смотрел на нее. Было совершенно очевидно, что он ждет ее приглашения. Клер послала ему обворожительную улыбку, которую в любой другой день Зак воспринял бы как ее признание в любви, но сейчас он даже не улыбнулся в ответ.

Клер стало страшно стыдно. Она уже готова была пригласить его, но вдруг подумала, что если придет на прием вместе с Заком Коултером, то завтра утром Маффи Фостер обязательно позвонит ее отцу. Клер знала, как Маффи умеет преподносить новости, и поэтому хотела прежде сама поговорить с отцом о Заке. Если на Алекса подобное известие свалится неожиданно, это станет для него тяжелым ударом.

Пол открыл дверь «Таос Инн» перед Анжелой. Зак остановился, явно ожидая, какое решение примет Клер. Она же разглядывала свои туфли и не знала, на что решиться. Воцарилось тягостное молчание. До них доносился шум площади, голоса гостей из вестибюля гостиницы, а Пол продолжал держать дверь, уверенный, что они оба пойдут на прием.

– Увидимся завтра, Зак, – наконец пробормотала Клер.

Он не успел даже попрощаться, как она уже вбежала по ступенькам и скрылась в дверях.

Клер прошла в холл, и знакомые сразу обступили ее, начали расспрашивать об отце. Она встала так, чтобы из окна была видна площадь. Зак шел прочь от гостиницы, распрямив плечи и гордо подняв голову. Что-то в его походке напомнило Клер тот день, когда он вышел из банка ее отца, так и не получив денег на похороны матери…

Тогда Зак был одиноким несчастным подростком, потерявшим обоих родителей в течение года. И ни одна живая душа в городе не проявила сострадания к этому сорванцу, у которого не было денег на похороны матери. Ни у кого не нашлось времени и желания заглянуть ему в душу и понять его. Зак переходил от двери к двери и просил денег на похороны, обещая взамен выполнить любую черную работу. Должно быть, он растратил всю свою гордость до последней капли, но он сделал это ради матери.

Клер знала, что ее отец винил в катастрофе Джека Коултера и называл его не иначе, как никчемным негодяем. Действительно, Джек вел машину, но авария произошла не по его вине, У шедшего навстречу грузовика лопнула шина, и он, выехав на встречную полосу, врезался в них. Но отца такие подробности не интересовали. Он отказал Заку в деньгах, поскольку тот был сыном Коултера-старшего.

Клер в тот момент была в банке и как раз перед приходом Зака умоляла отца разрешить ей дать ему деньги. Но Зак этого не знал, не слышал, как она спорила с отцом. Он развернулся и ушел по завьюженной улице прочь.

Клер могла бы побежать вслед за ним, поддержать его хотя бы морально, но она этого не сделала – ни в тот день, ни сейчас…

Наблюдая, как, Зак идет через площадь, она почувствовала отвращение к себе.

23

Зак уходил от «Таос Инн», проклиная все на свете и ругаясь, как последний бродяга. Клер ни в грош его не ставит! Она обращается с ним, как с одним из тех подонков, что вечно околачиваются в заведении Бэма Стегнера. Зак был вне себя от злости и был готов проломить кулаком кирпичную стену. А ведь он видел, что Клер хочет его. Однако когда дело дошло до того, чтобы показаться с ним на людях, эта принцесса пошла на попятный. Да и черт с ней! Он сдал дежурство и теперь мог нормально отдохнуть. Зак решил отправиться домой и завалиться спать: его жизнь последние две недели была похожа на сущий ад.

– А ты просто идиот, – пробормотал он себе под нос.

Не стоило приходить к Клер. Разве мало ему досталось от этой чванной элиты, когда он был еще юнцом? Зак знал, что сейчас богатей Таоса уже не смогут унизить его, но, чего он никак не ожидал, его унизила Клер.

Он немалого добился в жизни, и он гордился этим. Однако Клер удалось заставить его вновь почувствовать себя мальчишкой, у которого мать пьяница, а отец – горе-фотограф, пожертвовавший своим талантом ради Эми Холт…

«Забудь о ней! – приказал себе Зак. – Что мешает тебе это сделать?» Чертыхнувшись, Зак пришел к выводу, что он просто болен, раз мысли о Клер стали навязчивыми и преследует его и день и ночь.

– Шериф! Подождите, шериф!

Ванесса Трент важно выплыла на площадь. Чтобы не потерять ни капли своей сексуальности, она только делала вид, что спешит к нему, но, как ни странно, ей это удавалось. Ее светлые волосы развевались, хотя в ее красном, как пожарная машина, узком обтягивающем платье и на высоких каблуках добиться такого эффекта было невероятно сложно.

Зак снова выругался. Вот дьявол, только ее сейчас не хватало!

Ванесса вцепилась ему в плечо.

– Уф! – Она с трудом отдышалась и проворковала, поднимая и опуская длинные ресницы: – Хочу поблагодарить вас за то, что прислали агента ФБР проверить сигнализацию в моем доме.

– Всегда к вашим услугам, – ответил Зак. Ванесса его ужасно раздражала, и он мечтал поскорее от нее отделаться.

– Вы нашли убийцу Дункана? – спросила она, придвигаясь к нему так близко, что ее грудь словно ненароком коснулась его руки.

Было очевидно, что актрису в большей степени интересовал шериф, чем убийца Моррела. А она была из тех женщин, которые с легкостью используют собственное тело для достижения своих целей.

– Дело близится к завершению. – Зак говорил искренне, поскольку верил, что информация, полученная от Стейси, поможет следствию.

– Правда? – широко раскрыв глаза, Ванесса застыла в картинной позе, предназначенной для объективов камер. – Как интересно! Как скоро вы арестуете его?

– Трудно сказать.

– А вы не могли бы лично проверить сигнализацию на моей вилле? – Она опустила свои пушистые ресницы, склонив голову к плечу. – Видите ли, Дункан был моим близким другом… Я боюсь, что теперь убийца начнет охоту за мной.

«Черт, такое можно себе вообразить только при больном воображении! – подумал Зак. – Неужели она и вправду настолько эгоцентрична?»

– Скажите, вы потеряли много денег на гравюрах? Ванесса отшатнулась, и в ее томных глазах появился испуг.

– Я купила у него несколько гравюр Невады, но я не потеряла ни единого цента.

«Лжет, – решил Зак. – Она хотела продать гравюры Хопкинсу, но тот отказал ей. Клер тоже отказала. Интересно, как долго она собирается разыгрывать комедию? Моррел одурачил ее, как и многих других».

– У вас был роман с Моррел ом? – спросил он, подумав, не ради ли этой куклы Дункан развелся с женой.

– Конечно, нет! Все знают, что я встречаюсь с Тревейаном Фаррелом, продюсером моего телешоу.

Вряд ли кого-нибудь всерьез интересовала столь захватывающая информация, но Ванесса считала себя центром вселенной. Видимо, со своим обостренным самомнением она даже предположить не могла, что Моррел был способен обмануть ее.

– Как только у меня появится свободная минута, я приеду к вам на виллу и проверю сигнализацию, – пообещал он.

Зак подъехал к салону Клер со стороны запасного входа, где около тополя стояла ее машина. Увидев джип Зака, Лобо высунул голову из окна и радостно завилял хвостом.

– Скучаешь по мне? – спросил Зак, подходя.

Теперь уже обе собаки виляли хвостами, а Люси даже норовила лизнуть его руку, которую он просунул в салон, чтобы отпереть дверь. Лобо никогда не позволял себе подобных проявлений нежности.

– Выходи, парень! Я забираю тебя. Стегнер перестал охотиться на Клер, и теперь мы ей не нужны.

Лобо выпрыгнул из машины в ту же секунду, как Зак открыл дверь. Ему пришлось схватить Люси за ошейник, чтобы она не выскочила следом. Он развернулся и пошел к своей машине, мысленно поставив крест на своих отношениях с Клер. Черт побери! Его отец вынужден был встречаться с Эми Холт тайно, потому что она была замужем. Клер – свободная женщина, но она трепещет от страха перед своим отцом. Каждый шаг она согласовывает с ним и ничего не делает без его разрешения.

Зак открыл заднюю дверь, чтобы впустить Лобо в джип, но тот не спешил запрыгивать на сиденье. Он все еще стоял около машины Клер, устремив взгляд на Люси.

– Лобо, ко мне!

«Только этого мне не хватало, – подумал Зак. – Пес явно привязался к хромому ретриверу».

Лобо постоянно оглядывался на оставшийся позади город, пока Зак не свернул на гравийную дорогу, ведущую к его коттеджу. Дом стоял на границе национального лесного заповедника Кит-Карсон, и оттуда открывался прекрасный вид на горы. Вокруг раскинулись осиновые и сосновые рощи; луга, заросшие полевыми цветами, простирались до живописной реки, пересекающей его частные владения.

Дом не был большим, хотя в Таосе традиционно строились большие, просторные дома, но это был его собственный дом. За ним находилась мастерская, где Зак проводил свободное время. Правда, иногда ему не удавалось побывать там несколько недель подряд, и тогда он начинал скучать по ней. Он решил, что, может быть, завтра он выкроит время, чтобы посидеть в мастерской.

Подъехав к дому, Зак увидел служебный «Форд» Игера. Машина была припаркована на подъездной дорожке, а сам Игер по-хозяйски сидел в одном из плетеных кресел на террасе и наслаждался живописным пейзажем. Его ноги лежали на массивной поперечной балке.

– Что-нибудь случилось? – спросил Зак, выйдя из машины и выпустив Лобо.

– Есть свежая информация. Я искал тебя на стадионе, но не нашел. Видимо, после родео ты умчался на свидание к какой-нибудь красоткой.

– После работы имею полное право на личную жизнь! – Зак сел рядом в свободное кресло.

Игер откинулся назад, балансируя на задних ножках кресла.

– На Бессинджера почти ничего нет, за исключением того, что он богаче Мидаса и бисексуал, более склонный к мужикам. В одной из песен Элвис поет «…сгоришь в огне порочной любви». Это про Макса.

Зак усмехнулся, хотя ему было не до смеха.

– Есть сведения о Ванессе?

– Она разорена. Кроме огромных грудей, у нее ничего нет. – Игер рассмеялся над собственными словами. – Все лето Ванесса пыталась раздобыть денег, чтобы создать свою собственную киностудию. Она мечтает сниматься, но в Голливуде ей все отказали. Там считают, что она не вытянет фильм.

– Понятно. Тогда-то она, очевидно, и решила вложить деньги в гравюры Невады. Моррел, наверное, побожился, что дело выгодное, а сам подсунул ей липу, – произнес Зак.

– У нее был роман с продюсером, но он дал ей от ворот поворот. Втюрился в блондинку, участвующую в каком-то пляжном шоу.

– Ты не шутишь? Я только что разговаривал с Ванессой, и она сказала, что до сих пор встречается с этим парнем.

– Врет. Он ушел от нее несколько месяцев назад.

– Почему она лжет? – удивился Зак.

– Потому что она обожает себя. Парень бросил ее, но ее самолюбие не хочет с этим мириться, – заключил Игер. – Гордость не позволяет ей признать себя отвергнутой.

– Если так, то, возможно, она лжет не только в этом?

Игер пожал плечами.

– У нее надежное алиби. Она опоздала на свой самолет и устроила скандал в аэропорту из-за того, что рейс не задержали. Говорит, что улетела на каком-то самолете, перевозящем скот в Альбукерке. Это было утром на следующий день после убийства Моррела.

– Ты проверил? Она действительно опоздала на свой самолет?

– Нет, но я могу. Не думаю, что она солгала. Появись Ванесса Трент на борту какого-нибудь пассажирского самолета, ее сразу бы узнали.

– Ладно, возможно, это и не стоит наших усилий. Думаю, что ключ к разгадке – Стейси Хопкинс.

Зак кратко изложил Игеру все, что ему рассказала Стейси. Он не стал упоминать только о бородаче-бродяге – Поле Уинфри. Впрочем, он не рассказал и о приключении Клер с парнем, у которого тоже была борода. Он не хотел, чтобы Игер подумал, будто она переспала с Полом. Хотя Зак был чертовски зол на Клер, он знал, что Моррела убила не она, и не хотел лишний раз упоминать ее имя в связи с этим делом.

– Моя версия такова, – сказал Зак, поглядывая на Игера. – Жертвами могли стать двое – Дункан и Стейси. Убийца вошел в номер, увидел их в обнимку в постели и решил убрать обоих. Он вернулся к машине, где у него припасена подушка, а Стейси за это время успела уйти. Я считаю, что убийство не связано с деньгами. Это преступление на почве ревности.

Игер откинул волосы со лба и покачал головой.

– Я так не думаю. Скорее всего это связано с группой мошенников, владеющих подпольными типографиями.

Зак знал, что Игер хочет связать это убийство с крупными аферистами, поскольку мечтал вернуться в Гэллап победителем. Но он сомневался, что Моррела убили свои же. Тем не менее он не стал спорить: в конце концов, у него пока не было никаких доказательств. Зачем огорчать хорошего парня? Вчера вечером, когда компания техасцев решила разобраться с ковбоями из Оклахомы, Брэд выручил его, и ему не пришлось обращаться за поддержкой к Олли Хэммонду.

– Хочешь пива? – спросил он. Игер кивнул.

Зак открыл дверь и впустил фэбээровца в дом. Игер огляделся в гостиной и одобрительно кивнул, увидев добротную деревянную мебель. Комната с камином из камня выглядела строго, можно сказать – по-мужски.

Зак протянул Игеру бутылку «Ред дог», которую взял из упаковки, припасенной специально для гостей, а себе достал кока-колу. Игер не выразил удивления – наверное, уже навел справки, почему Зак не притрагивается к спиртному.

– Брэд, может быть, мы что-то упустили из вида? Таос – это замкнутая колония, где живут люди искусства. Гомосексуализм здесь вполне обычное явление. Теперь еще выясняется, что грешат и бисексуализмом. – Он открыл банку кока-колы. – Жена Моррела сказала, что он бросил ее из-за серьезного романа. Но мы не можем утверждать, что героиня этого романа – женщина.

С бокалом шампанского в руке Клер прокладывала себе дорогу через толпу гостей. Что и говорить, Фостеры умели устраивать приемы. Лучшее шампанское «Кристал», великолепный шоколадный десерт, доставленный из Парижа… Однако гости не нравились Клер – большей частью это были скучные снобы. Некоторые жили в Таосе постоянно, но большинство приезжали только на сезон.

Заметив Пола, Клер решила, что он здесь, пожалуй, самый приятный человек, и подошла к нему.

– Я слышала, вы остановились у Анжелы?

Подкупающая улыбка Пола говорила сама за себя: «остановился» не раскрывало сути того, что происходило между ним и Анжелой на самом деле.

– Да, она взяла меня под свое крыло.

– Скоро мы увидим ваши новые картины?

Пол уставился в бокал с шампанским, который держал в руке, а Клер снова подумала о Заке. Все-таки следовало пойти с ним в кафе или пригласить его на прием. Почему ее так волнует, что подумают о ней эти люди? Она не входила в их круг, они были знакомыми Алекса Холта, а не ее… Но в том-то и дело, что прежде чем появиться с Заком в свете, она должна пойти к отцу и честно рассказать о своих чувствах к Заку. Алексу это, конечно, не понравится, но свой долг она выполнит.

– Я хочу некоторое время пожить, ничего не делая, отдохнуть, – ответил Пол после долгой паузы. – Видите ли, когда я начал брать уроки рисования и живописи, у меня просто не было выбора. Я писал картины в камере, поскольку больше нечем было заняться.

Клер сдержанно улыбнулась. Сезон начался успешно, но если у нее не будет новых картин, скоро вновь возникнут финансовые проблемы.

– Я очень заинтересована в ваших работах, Пол. Мне уже звонят частные коллекционеры… Подумайте, хорошо?

– Вы были очень добры ко мне, и я не хочу лгать вам. В ближайшее время я не буду писать картины.

Подавив вздох разочарования, Клер собралась спросить, что же он будет делать, но в этот момент Пол поднял глаза на Анжелу, стоявшую у колонны. Та одарила его очаровательной улыбкой, которой никогда не удостаивала своих молодых любовников, и Клер все поняла.

– Я просто хотела узнать о ваших планах, – бодро произнесла она. – Не волнуйтесь ни о чем и спокойно отдыхайте. Я уверена: скоро вы вновь почувствуете желание писать. Человек вашего таланта способен на большее, чем две картины.

Внезапно перед ними возникла Ванесса. На ней было облегающее красное платье в стиле вестерн – голливудский вариант подружки ковбоя.

– Клер, я искала тебя. Я только что говорила с шерифом, и он сказал, что скоро арестует убийцу Моррела. Как ты думаешь, кого он имел в виду?

– Даже не представляю. – Клер обиженно подумала, что ей Зак ничего не сказал, а этой кукле проболтался.

– Я видела тебя вместе с ним на площади и подумала, что ты уже знаешь.

– Мы не говорили об убийстве.

– Да? – По ее тону Клер поняла, что Ванесса ей ни капельки не верит.

Не дожидаясь ответа, Ванесса закрутила головой по сторонам и, увидев Макса Бессинджера и Сета Рэмси, входящих в гостиницу, лебедем поплыла им навстречу. Вспомнив предостережение Зака относительно Сета, Клер решила, что пора уходить. Она поискала глазами Фостеров, чтобы попрощаться, но в этот момент Сет схватил ее за руку.

– Клер! Я уж боялся, что не увижу тебя здесь. Как твой отец?

– Прекрасно, – пробормотала она, стараясь не смотреть на него.

– Послушай, Клер, я знаю, что ты на меня сердишься, но… Извини, что так глупо вышло. Я случайно оставил тебя в ночном клубе.

– Случайно? – язвительно переспросила она, пораженная тем, что Сет мог сказать такую глупость. А ведь он считал себя джентльменом. Да и на ее отца произвели впечатление его родословная и гарвардское образование. Но Клер считала Сета первостатейным негодяем.

– Перестань обижаться, Клер! Прости меня, хорошо?

Она наконец взглянула на него, подавляя в себе жгучее желание выплеснуть шампанское ему в лицо.

– Нет, Сет, я не могу простить. И не простила бы, даже если бы ты был единственным мужчиной во вселенной.

– Только потому, что я не проводил тебя домой из клуба?.. А, все понятно! Коултер все рассказал тебе, да? Он просто ненавидит меня за то, что я достиг всего, а он ничего. Я знал, что он проболтается, подонок!

Клер прикусила губу, чтобы не сболтнуть что-нибудь лишнее: она ничего не понимала, но надеялась, что Сет сам все скажет. И не ошиблась.

– Клянусь, я подумал, что полтаблетки «руфи» просто снимет твое напряжение. Ты ведь всегда так зажата, напряжена… Я не хотел причинить тебе вреда! Поверь, я не знал, что тебе станет плохо…

Клер на секунду закрыла глаза. Так вот в чем дело! «Руфи» в ее коктейль подбросил Сет? Она ломала голову, кто это мог сделать, подозревала и Стегнера, и Неваду, а выходит – этим подлецом оказался Сет. Почему же Зак не сказал ей? Разве она не заслуживает его доверия?

– Не знал, говоришь? – Клер покачивала в руках полный бокал. – О «руфи» говорят во всех новостях! Его называют средством для «изнасилования на свидании».

– Да нет же, это просто успокаивающее лекарство! Я положил всего полтаблетки…

Клер почувствовала к нему отвращение. Неужели он действительно надеялся, что она простит его?

– Но ты же понял, что мне стало плохо, и все-таки бросил меня?

Клер видела, что гости начали оглядываться на них, но ей было все равно.

– Ты лгун, Рэмси, и ведешь себя омерзительно. Просто тряпка! – С этими словами она оттянула пояс его брюк и выплеснула в них бокал шампанского.

24

Клер села в машину и только тогда поняла, что Лобо нет в салоне. Она решила, что только Зак мог забрать своего пса, поскольку никто в здравом уме и близко не подошел бы к Лобо. Люси жалобно скулила, и Клер погладила собаку.

– Не волнуйся, скоро ты встретишься с Лобо. Мы едем к нему!

Вдавив педаль газа в пол, Клер сорвалась с места. Она злилась и мечтала поскорее добраться до Зака, чтобы высказать ему все, что накипело у нее на душе. Как он посмел скрыть от нее правду?!

Клер резко нажала на тормоз, проскочив нужный поворот на темную дорогу, ведущую к границе заповедника. Она никогда не бывала у Зака, но приблизительно представляла, где находится его дом. По дороге Клер проверяла фамилии на встречавшихся почтовых ящиках, но не нашла среди них Коултера. Почти у тупика она заметила побелевшую от времени нарисованную голову лонгхорна на указателе. Поперек лба быка черными буквами было выведено: З. КОУЛТЕР.

Клер поехала по узкой дороге, с одной стороны которой росли молодые осины вперемежку с высокими соснами и елями, а с другой раскинулись луга, освещенные полной луной. Полевые цветы покачивались от дуновений ночного ветра, дувшего с горных хребтов. Впереди стоял небольшой дом, в одном из окон был виден свет.

– Слава богу, он дома, – сказала Клер Люси. – Ну и темно же здесь, черт возьми!

Когда она подъехала ближе, ее фары выхватили из темноты силуэт Зака, сидевшего в одиночестве на крыльце. «Почему он сидит в темноте?» – удивилась Клер. Она вышла из машины, и Люси выскочила за ней. Лобо бросился к ним, радостно помахивая хвостом, а Зак даже не повернул головы.

Собаки обнюхали друг друга и помчались к блестевшей неподалеку реке.

– Зак! – Клер взбежала по ступенькам на террасу. – Почему ты не сказал, что это Сет подложил «руфи» в мой бокал?!

Она вела себя как сварливая баба, но ничего не могла поделать. Все это время она считала, что таблетку ей подбросили, чтобы повесить на нее убийство Моррела.

Она проводила бессонные ночи в мучительных раздумьях, умирая от неизвестности, а Зак ничего ей не сказал!

Зак неохотно посмотрел на нее. На нем были только старые потертые джинсы, босые ноги лежали на перилах. Свет из окна освещал его лицо, высокомерное выражение, застывшее на нем, многих бы заставило съежиться. Но Клер была настроена воинственно и не собиралась уходить, не получив исчерпывающий ответ.

– Как тебе удалось узнать об этом? Неужели Сет сам признался? – насмешливо спросил Зак.

– Да, признался, потому что испугался. Он решил, что ты уже все рассказал мне. Но ты не сделал этого! Почему? Ты должен был…

– Это тайна следствия, – нахмурился Зак. – Пока убийца не пойман, все детали держатся в секрете.

– В таком случае, почему у тебя нет секретов от Ванессы? Ты сказал ей, что скоро арестуешь убийцу, ведь так?

Зак резко сбросил ноги с перил и мгновенно очутился рядом, нависнув над ней, как гора.

– О чем ты говоришь, черт побери?

Клер откинула голову назад, чтобы видеть его глаза, негодуя на то, что он вновь запугивает ее своим физическим превосходством.

– Ванесса сказала, что на днях ты собираешься кого-то арестовать.

– Чушь! Я сказал, что мы близки к тому, чтобы выйти на убийцу. Ванесса просто жмет на клаксон, чтобы обратить на себя внимание.

– Хорошо, но ты мог бы это и мне сказать!

– Если бы ты спросила, то получила бы точно такой же ответ, что я дал этой силиконовой кукле. У нас действительно есть кое-какие перспективные версии, мы их отрабатываем.

Клер поняла, что расспрашивать бесполезно, но все никак не могла успокоиться.

– Может быть, ты уже нашел парня с бородой, а мне случайно забыл сказать об этом? Может, у меня есть алиби, и теперь я могу спать спокойно, а? Ты мне должен это сказать!

Даже в темноте она заметила, как в его темных глазах зажглись гневные огоньки. Клер с испугом подумала, что зашла слишком далеко. Он положил руки на перила по обе стороны от нее и наклонился к ней.

– Клер, давай уточним одну вещь: я ничего тебе не должен.

В его голосе был такой холод, что она оцепенела. Было ясно: он страшно оскорблен тем, что она бросила его у входа в «Таос Инн». Ей и самой было очень стыдно за свой поступок, но Зак обиделся гораздо сильнее, чем она предполагала. Клер хотела было извиниться, но не знала, с чего начать. Как назло, все нужные слова разом почему-то забылись. Кроме того, он бы и не принял ее извинений, поскольку принять их – означало бы признаться в том, что она оскорбила его. Гордость не позволила бы ему это сделать.

– Ты прав – ты ничего мне не должен. Я сейчас возьму Люси и уеду.

Зак не пошевелился, Клер по-прежнему находилась в ловушке между его сильным торсом и руками. Его губы сложились в мрачную усмешку.

– Ты пришла только за тем, чтобы устроить мне разнос, Клер?

Она знала, что он хочет предложить, поскольку у него на уме всегда было только одно – секс. Клер не сомневалась, что он весьма искушен в любви и что женщины, подобные Ванессе Трент, не задумываясь, прыгнули бы в его кровать. А ей вдруг стало страшно. В глазах Зака пылал неукротимый гнев, словно кислота, разъедая каждое слово. Сейчас перед ней стоял человек, которого она не знала и не хотела знать. Инстинкт самосохранения подсказывал ей, что нужно немедленно уехать отсюда.

– Люси! – позвала Клер через плечо. – Мы уезжаем.

Люси, как назло, где-то запропастилась, а Зак по-прежнему не двигался с места. Она чувствовала, как тепло его тела медленно обволакивает ее, лишая остатков воли. Этого нельзя было допустить.

– Люси! Люси! – закричала она.

– Перестань кудахтать, Клер. Ты накличешь горных львов.

Она резко повернулась лицом к нему, и их взгляды скрестились. Пространство между ними настолько наэлектризовалось, что искры, казалось, могли посыпаться в любую секунду. Они уставились друг на друга, и в спокойном ночном воздухе слышалось лишь их неровное дыхание. Руки Зака на перилах напряглись, глаза блестели в лунном свете, темные зрачки расширились. Он начинал подминать ее под себя, наваливаясь на нее весом тела.

– Сознайся, ведь ты за этим пришла, Клер?

Он вдруг сделал чувственное, почти непристойное движение, и это вызвало у нее отвращение.

– Пусти меня!

– Нет. – От злости на его скулах заиграли желваки. – Мне уже надоело играть с тобой в кошки-мышки. Признайся, тебе хочется переспать со мной – но так, чтобы нас не видели вместе. Хорошо! Тогда сделаем так, как это делали наши родители. Мы будем трахаться до умопомрачения каждый раз, когда представится удобный случай, и держать все в секрете.

Клер охватила ярость – лютая, доводящая до безумия. Не задумываясь, она внезапно и резко ударила его кулаком в живот. От неожиданности Зак отстранился, и Клер, вырвавшись, бросилась вниз по ступенькам. Она бежала по лугу к реке и думала только о том, что сейчас заберет Люси, уедет отсюда и больше никогда не подойдет к Заку даже на пушечный выстрел.

Ее сердце бешено стучало, в горле пересохло, дыхание превратилось в беспорядочные вздохи и выдохи. Услышав за спиной тяжелый топот Зака, гнавшегося за ней, Клер резко изменила направление, однако Зак побежал наперерез и перекрыл ей дорогу. Клер увернулась от его рук, но споткнулась о камень и полетела на землю. Зак прыгнул за ней, чтобы поддержать ее, и сгреб в охапку, но при этом сам потерял равновесие, и они вместе повалились в траву.

Какое-то время она переводила дух и могла только глотать воздух, наполняя легкие сладким ароматом клевера. Все ее чувства неожиданно обострились. Ее округ жало небо, усеянное звездами, высокая пахучая трава на лугу, она слышала крики ночных птиц, журчание реки.

Клер не сразу поняла, что ее голова покоится у Зака на груди, а он держит ее в объятиях и улыбается.

– Ты не ушиблась? – спросил Зак, и она ощутила его дыхание в волосах.

– Нет, все в порядке, – прошептала Клер, не двигаясь.

Когда она падала, то инстинктивно вцепилась в него, и теперь боялась разжать пальцы или сделать какое-либо другое движение. При падении ее юбка задралась, она ощущала под собой возбужденную мужскую плоть и изо всех сил пыталась сопротивляться разбуженным чувствам. Собственная потребность в сексуальном контакте, существование которой она всегда отрицала, ошеломила Клер. Не выдержав, она уткнулась лицом ему в грудь, позволила своему телу расслабиться и слиться воедино с его телом. Черные вьющиеся волоски защекотали ей щеку, и прежде чем она смогла понять, что делает, Клер принялась осыпать его грудь поцелуями. Ее охватило неистовое желание попробовать на вкус каждый сантиметр этого великолепного, могучего тела…

Лаская поцелуями его грудь, она провела ладонью по его животу, и из его груди вырвался низкий стон. Он запустил руку ей под юбку и дальше – под ее трусики прежде, чем Клер поняла, что он делает.

Внезапно Зак перекатился по земле и оказался сверху. Он ничего не делал, просто смотрел на нее, а Клер так хотелось, чтобы он ее поцеловал.

– Вот что ты хочешь – ты хочешь заняться сексом, верно, Клер?

Его слова отрезвили ее. Страсть и желание мгновенно испарились, осталось лишь недовольство собой и злость. Что она делает, лежа в его объятиях посреди луга?!

– Отпусти меня! – Клер уперлась руками ему в грудь, но он крепко держал ее.

– Мы оба хотим этого. Почему ты сопротивляешься?

– Потому что я должна… Не знаю почему. Зак немного отстранился и посмотрел на нее с жалостью, как смотрят на умалишенных.

– Давай кое-что уточним, принцесса. Я никогда не принуждаю женщин к любви.

– Я не это имела в виду…

– А что, черт побери, ты имеешь в виду?

Клер промолчала, не решаясь взглянуть на него.

– Может быть, ты хочешь, чтобы я был груб с тобой? Хорошо!

Зак с какой-то яростью прижался губами к ее губам, а его язык нетерпеливым толчком ворвался к ней в рот. Она почувствовала, как он притягивает ее к своим бедрам, и ощутила его возбужденную плоть.

– Все, принцесса, обратной дороги нет!

Клер и сама понимала это. Она впилась пальцами ему в спину и начала жадно отвечать на его поцелуи. Он прикусил ее нижнюю губу; в ответ она укусила его. Зак перекатился на бок, чтобы снять с нее юбку, и тогда она взяла реванш, очутившись на нем, но он зажал ноги Клер своими и вновь захватил ее в плен.

Все это походило на детскую игру в Царя Горы. Клер не успела оглянуться, как вновь оказалась на земле, а Зак захватил одной рукой, как наручниками, обе ее руки. Затем он рванул юбку, и мягкая ткань с треском порвалась. Прохладный ночной воздух коснулся ее воспаленной кожи.

Чтобы не остаться в долгу, Клер ухватила ногами его бедра и попыталась стянуть джинсы. Отчасти ей это удалось – во всяком случае, темный пучок волос на животе подтвердил ее подозрения, что джинсы были надеты на голое тело.

Вскоре на ней не осталось ничего, кроме бюстгальтера и трусиков. Клер лежала на траве, а Зак возвышался над ней. Она часто и тяжело дышала, ей казалось, что все это – какой-то безумный сон. Собаки кружили вокруг, с изумлением наблюдая за игрой своих чокнутых хозяев.

– Я выиграл, Клер, признайся. – Зак расстегнул лифчик и, отбросив его в сторону, устремил взгляд на обнаженную грудь.

– Нет, я не сдаюсь!

Лежа на спине и глядя на его тело, освещенное луной, Клер подумала, что он удивительно красив. Плечи Зака казались невероятно мощными и широкими, а по груди волнами перекатывались мускулы.

– Я понял твою загадку, – усмехнулся Зак. – Ты напускаешь на себя такой холодный вид, что ни один парень не осмеливается прикоснуться к тебе. Однако и глубине души ты страстная, удивительно страстная! А скрытая страстность возбуждает гораздо сильнее.

– Я тебе не по зубам! – проговорила Клер, чтобы поддеть его.

Но Зак не слышал – он завороженно глядел на ее грудь. Темные соски, затвердевшие и поднявшиеся вверх, были хорошо видны в серебристом свете луны. Казалось, они просили, требовали его поцелуя.

Он наклонился, провел губами по соску, а затем начал его слегка покусывать – нежно и очень чувствен-, но. Теперь уже было неважно, кто выиграл эту сексуальную игру. Клер была в его власти, и Зак мог делать с ней, что хотел. Казалось, он собирался провести остаток ночи, лаская ее грудь, но ее тело жаждало гораздо большего.

– Сдаешься? – прошептал Зак через несколько томительных минут.

Его глаза потемнели от желания, тело дрожало, а на лице появилось какое-то неясное, темное выражение. Внезапно ей стало трудно дышать. Никогда еще мужчины так не смотрели на нее.

– Сдаюсь, – услышала Клер свой собственный шепот.

– Обещаешь делать то, что я скажу? – низким голосом произнес он.

Клер подумала, что он, как и все мужчины, одержим идеей покорности женщины. Но, как ни странно, сейчас ей было все равно.

– Если ты так хочешь, пожалуйста, – с напускным раздражением согласилась она. На самом деле же ее охватил трепет, и сладостное предвкушение нарастало с каждой секундой.

– Хватит брыкаться! – приказал Зак. – Будь мягкой и нежной.

«Нежной? Странно слышать от Зака Коултера это слово», – подумала Клер. Она не подозревала, что сексуальная игра может быть такой возбуждающей. Каждая клеточка ее тела трепетала от сильного желания.

– Я согласна, – вздохнула Клер.

Зак сразу освободил ее руки и резко отстранился.

Одним рывком он стащил с себя джинсы, представ перед Клер во всей своей наготе.

Клер догадывалась, что интимная часть его тела должна быть столь же впечатляющей, как и все остальные. Но действительность превзошла ее ожидания. У громадной плоти была такая мощная эрекция, что Клер не выдержала и, невольно наклонившись вперед, поцеловала эту плоть. Она оказалась гладкой, нежной, как бархат, и удивительно горячей.

По телу Зака пробежала дрожь. Он встал рядом с Клер на колени, его рука заскользила по ее телу, сантиметр за сантиметром продвигаясь по животу, затем достигла трусиков и проникла под них.

Клер сделала глубокий вдох и инстинктивно приподняла бедра. Закусив губу, она купалась в волнах чувственного наслаждения, которые сотрясали ее тело. Это была самая настоящая пытка наслаждением!

Зак сдернул с нее трусики и прошептал:

– Я знаю, что тебе нужно, Клер, знаю…

Клер хотела было найти достойный ответ, но внезапно почувствовала, как язык Зака очутился там, где только что были его пальцы. Он нежно дразнил языком плотный бутон, а ее пульс то замедлялся, то ускорялся. Клер казалось, что ее покинули остатки сознания. Она ощущала на своем бедре его твердую плоть, таящую в себе обещание и угрозу. Ей никогда не приходилось заниматься любовью с таким большим и могучим парнем! Она непроизвольно изогнулась, ее бедра инстинктивно искали его, щекочущие волны наслаждения растекались по всему телу.

– Скорее!.. – застонала Клер.

Зак понял, что она готова, но продолжал ласкать ее языком. Потом он приподнял голову и выдохнул горячий воздух на влажные завитки. Именно так он и хотел овладеть ею! Чтобы она лежала на спине с разметавшимися по траве русыми волосами… Именно такой эта недотрога рисовалась ему в мечтах. Они лежали на его лугу совершенно обнаженные, и Зак был счастлив.

Он протянул руку к джинсам и заметил собак, наблюдавших за ними.

– Вам что, больше нечего делать? Вон отсюда! Идите погоняйте кроликов!

Зак отыскал презерватив, который предусмотрительно положил в карман. Ему удалось выиграть пари у самого себя! Он знал, что Клер приедет к нему после приема. Она не хотела, чтобы их видели вместе, но хотела его любви. Что ж, если ей это нравится, он согласен, он сможет прожить и так. А может быть, не сможет?..

Его чувства к Клер были сложны. Разумеется, его влекло к ней сексуально, но, помимо физического влечения, он испытывал нечто большее – и не знал, как выразить эти чувства словами. Он просил ее быть мягкой, а она оказалась поразительно страстной. Ее страсть, естественно, возбуждала его, но Зак хотел получить от нее что-то еще. Он хотел, чтобы Клер… полюбила его!

Зак подозревал, что едва ли это когда-нибудь произойдет, но сейчас это уже не имело никакого значения.

Ругаясь про себя, Зак вскрыл пакетик. Эта проклятая штуковина была липкой и слишком маленькой, но ему все же удалось натянуть ее на набухший член. Он коленом раздвинул ее ноги и, резко выдохнув, вошел в нее. Хотя Клер была возбуждена, это ему удалось с трудом.

– Тебе больно? – спросил он. Она покачала головой, ее волосы разметались еще больше.

– Не смей останавливаться!

С каждым рывком он проникал в нее все глубже. Его тело напряглось, из груди вырывались сдавленные стоны. Ее тело так плотно облегало его плоть, что он испугался: вдруг все кончится слишком быстро. Однако ему удалось сдержаться – проникнув в Клер до предела, он заставил каждую мышцу своего тела застыть, чтобы восстановить контроль над собой.

Он повел бедрами в круговом движении, и Клер вскрикнула в порыве чувственного экстаза. Зак не спешил; он хотел подарить ей всю полноту наслаждения, подарить ей сказочную ночь, которую она никогда не забудет. Даже если им не суждено пройтись под руку по этому проклятому городу, ночами Клер будет мечтать только о нем!

Зак начал постепенно выходить из нее и на полпути замер. Это была невыносимая, сладостная пытка, но он ее выдержал.

– Что ты делаешь? – запротестовала Клер.

– Дразню тебя. Теперь моя очередь!

Зак напряг бедра и вновь погрузился в нее, обнаружив, что теперь она приняла его с легкостью. Воистину, они были созданы друг для друга! Он заставлял себя двигаться неторопливо и ритмично, чтобы не кончить, пока Клер не будет удовлетворена. Но внезапно его движения убыстрились, и Клер, закрыв глаза, громко застонала. Потом ее тело содрогнулось, достигнув пика наслаждения, и обессиленно обмякло.

– Теперь Зак не сдерживал себя. Он продолжал двигаться мощными толчками и наконец тоже застонал, запрокинув голову. Все его мышцы разом обмякли, и он рухнул на Клер, едва успев упереться ладонями в землю. Обняв ее, Зак перевернулся на спину и с улыбкой подмигнул звездам и бледной луне, плывущей в ночном небе.

– Что скажешь, Клер? Тебе понравился дикий секс?

25

Макс Бессинджер лежал на огромной круглой кровати в своей спальне и с улыбкой смотрел в зеркальный потолок. Его наготу прикрывал небрежно запахнутый шелковый халат, мягкая ткань которого приятно холодила возбужденную плоть. Довольный собой, Макс протянул руку к ночному столику и достал из коробки сигару «Гавана Нуар». Такие сигары изготовляла известная фирма «Давидофф» из лучших сортов кубинского табака специально для его личной коллекции.

Макс не притрагивался к сигарам вот уже целый месяц, но сегодня решил послать куда подальше докторов со всеми их рекомендациями. В конце концов, он исправно принимал прописанные ему сердечные средства и регулярно делал физические упражнения, правда – в кровати. Он считал, что секс вполне заменяет любую зарядку.

Отшвырнув обрезанный конец сигары, Макс с наслаждением вдохнул в себя аромат свежего табака. Великолепно, просто великолепно! Как великолепна и сцена, которую он сейчас с удовольствием созерцал.

В спальне он был не один: Сет и Ванесса занимались любовью на той же кровати, совсем рядом с ним. Макс предпочел бы повеселиться с Сетом наедине, но после того, как эта сучка Клер унизила на приеме его адвоката, залив ему брюки шампанским, он решил сделать Сету небольшой подарок.

Как раз перед тем, как разыгралась сцена с душем из шампанского, Ванесса предложила Максу профинансировать съемки какого-то дурацкого фильма, в котором она собиралась сыграть главную роль и которому, по ее словам, обеспечен успех. Макс не спешил с ответом, размышляя над тем, почему она обратилась именно к нему.

Неужели эта красотка способна испытывать к старому толстяку хоть каплю симпатии? Черта с два! Ей просто нужны деньги, и ради них она готова пойти на все. Но он не настолько глуп, чтобы давать ей какие-либо обещания. Секс с насквозь фальшивой девицей не стоит таких денег. В тот момент, когда он уже приготовился послать актрису к черту, Клер устроила сцену.

Должно быть, не было такого человека на приеме у Фостеров, который бы не слышал, как она обозвала Сета тряпкой и грязным лжецом. Сет же, как последний идиот, стоял в луже баснословно дорогого шампанского и испуганно таращился на нее. А эта сучка, царственно вздернув голову, словно принцесса, важно удалилась. Вся сцена была настолько уморительна, что гости после секундного оцепенения разразились громким смехом.

Макс тоже смеялся до слез вместе со всеми, пока не увидел, насколько расстроен Сет. Он чувствовал себя таким униженным, что мог выкинуть какую-нибудь глупость, и Макс поспешил принять срочные меры. Он схватил Ванессу за руку и потащил ее за собой через весь огромный зал, рассудив, что сексапильная актриса с огромными грудями способна утешить несчастного адвоката. Его план сработал и на этот раз – вскоре они втроем ушли с приема.

Макс сказал Ванессе, что Клер, эта злопамятная стерва, просто отомстила Сету за то, что он бросил ее. Затем он предложил отправиться к нему и в непринужденной, приятной обстановке немного развлечься и обсудить проект ее будущего фильма.

– Что она сказала? «Тряпка»? – произнесла Ванесса, на секунду оторвавшись от Сета. – Да Клер просто не разбирается в мужчинах и не знает, что им нужно!

Макс облизал кончик сигары, жадно наблюдая за тем, как Ванесса губами ласкает Сета. Он пришел к выводу, что эта женщина умна, бессердечна и опасна. Однако мужчины в первую очередь обращали внимание на ее эффектную внешность, которую она приобрела благодаря стараниям искусного пластического хирурга. Некоторые посмеивались над ней, но были и такие, кто находил кукольные формы ее тела весьма соблазнительными. Например – Сет. Он, как ребенок, которому предложили конфету в красивой обертке, сразу же оживился и забыл про свои обиды, когда Макс сказал, кто будет третьим участником их сегодняшней вечеринки.

Он раскурил сигару, наблюдая за тем, как медленно тлеют скрученные табачные листья, а затем снова перевел взгляд на кровать. Груди Ванессы, словно резиновые шары, покачивались над лицом Сета. Макс глубоко затянулся, не сводя глаз с резвящейся перед ним пары. Его возбуждение нарастало. По правде сказать, он даже и не подозревал, что сегодняшняя вечеринка доставит ему столько удовольствия.

Макс с улыбкой посмотрел на Сета и подумал, что нашел себе новую живую игрушку, с которой теперь позабавится в свое удовольствие. Как же он раньше не смог подобрать к нему ключика?

Он уже давно наблюдал за Сетом и искал его слабые места, чтобы держать подле себя на коротком поводке. Но лишь совсем недавно Макс обнаружил, что Сет крайне честолюбив и вынашивает амбициозные планы. Сет Рэмси мечтал приобрести вес в глазах общественности и стать ни больше ни меньше, как сенатором! Одна беда: у него не было денег на проведение избирательной кампании. Чтобы их раздобыть, он с помощью лести втерся в доверие к Алексу Холту, но тут в игру вступил Макс.

Как только сокровенные желания Сета перестали быть для него секретом, он сделал ему выгодное предложение. Макс едва не рассмеялся, вспомнив, что Сет потерял дар речи, когда он выписал ему чек на полмиллиона долларов.

Теперь Сет был целиком в его власти! Макс не жалел о деньгах: для него какие-то пятьсот тысяч были сущим пустяком. Открыв дверцу сейфа, он показал Сету толстые пачки ценных бумаг на предъявителя, которые в любом банке мигом можно обернуть в наличные. А чтобы окончательно умаслить будущего сенатора, Макс пообещал регулярно выдавать ему две тысячи баксов на карманные расходы.

Сделка была завершена – и с этого момента Сет Рэмси стал марионеткой Макса Бессинджера

Ванесса на секунду отстранилась от Сета и томным голосом обратилась к Максу:

– Дорогой, ты не хочешь развлечься с нами? – Она многозначительно посмотрела на его возбужденную плоть.

– Мне и так весело, – с неприязнью ответил он, испытывая большое искушение послать к чертям Ванессу вместе с ее фильмом. Притворная угодливость и фальшивое раболепство силиконовой куклы начинали действовать ему на нервы. Эта изворотливая змея из кожи лезет вон, чтобы добиться своего!

Макс повертел в пальцах сигару и принялся изучать свои инициалы на золотом ободке. Все это время он лежал на боку, подпирая голову рукой, и рука затекла. Макс попробовал сменить положение, но у него сразу же заломило плечо.

Впрочем, он мгновенно забыл о боли, когда увидел, что в действии, которое разворачивалось у него перед глазами, произошли кое-какие изменения. Теперь актриса лежала, уткнувшись лицом в подушку, а Сет восседал на ней и покрывал жадными поцелуями ее тело. Ванесса, извиваясь под ним, стонала так неестественно громко, что Макс поморщился. «Плохая игра, – подумал он. – Она абсолютно бездарна. Надо быть полным идиотом, чтобы профинансировать ее фильм».

Макс рывком подтянулся к изголовью кроватной швырнул в корзину для бумаг сигару, за которую уплатил пять сотен. «Чертово зелье!» – выругался он, почувствовав приступ тошноты, и несколько раз глубоко вздохнул. Это помогло избавиться от головокружения, но тянущая боль в плече заметно усилилась.

«Не стоило так долго лежать на боку, – подумал Макс. – За этими двумя можно было понаблюдать и из кресла». Он поднял взгляд к зеркальному потолку и обнаружил, что шоу приближается к кульминационному моменту. Сет, намотав на кулак волосы Ванессы, с, какой-то яростной сладострастностью щипал другой рукой ее ягодицы. Каждый щипок сопровождался протяжным стоном актрисы, и Макс отметил, что на этот раз она стонет весьма натурально. А Сет, охваченный экстазом, наслаждался каждым мгновением жестокой сексуальной игры, нисколько не заботясь о том, что Ванесса действительно испытывает боль. В этот момент ему было на нее наплевать, главное – удовлетворить свою похоть.

«Все-таки разврат – хорошая штука», – подумал Макс и прикрыл глаза. Он не заметил, как боль от плеча постепенно, дюйм за дюймом опустилась ниже по руке. Сейчас Макс думал о том, как будет развлекаться с Сетом, когда Ванесса наконец оставит их вдвоем. Сету придется заплатить ему сполна за полученное удовольствие! «А впрочем, кто сказал, что это разврат?» – усмехнулся Макс про себя. Развратом занимаются бедняки, а на языке таких, как он, толстосумов это называется эксцентричностью. Богачу положено быть эксцентричным, и…

Внезапно Макс задохнулся от боли. Ему словно клещами сдавило грудь, а пальцы на руке онемели – он не мог ими даже пошевелить. Сердце! Что-то не так с сердцем! Макс бросил испуганный взгляд на часы. Они показывали начало первого ночи, и его сковал ужас. Вряд ли в таком захолустном городишке, как Таос, есть дежурное отделение в больнице. А если и есть, то успеет ли врач приехать к нему и вовремя оказать помощь?

– Сет! – вместо отчаянного крика из его груди вырвался какой-то сдавленный хрип. Он даже не узнал свой голос.

Сет повернул к нему голову и улыбнулся. Макс попытался крикнуть еще раз, но его парализованные болью губы не издали ни звука. Улыбка мгновенно исчезла с лица Сета. Уф, слава богу! Кажется, он понял, что с боссом творится что-то неладное…

Макс протянул к нему руку, взывая о помощи, однако Сет тут же опустил взгляд на лежащую под ним Ванессу, которая не видела, что происходит на другой половине кровати. Похоже, она даже не подозревала, что с Максом плохо, поскольку продолжала издавать притворные чувственные стоны.

– Сет, помоги мне!

Максу казалось, что он кричит, но его губы лишь беззвучно шевелились. Сет раздвинул ягодицы Ванессы и вошел в нее. Его красивое лицо исказила судорога сладострастия. Он повернулся к Максу и послал ему воздушный поцелуй.

Клер скосила глаза на электронные часы, стоящие на ночном столике в спальне Зака. Всю ночь они занимались любовью. Вчера вечером она пришла к Заку около десяти, а сейчас на часах было почти четыре утра…

Клер лежала, боясь пошевелиться, ее взгляд был устремлен в темноту. Она знала, что стоит ей сделать хоть одно неосторожное движение, как Зак сразу же проснется и… При одной мысли о том, что произойдет потом, по ее телу пробежала приятная дрожь возбуждения. Эту ночь они посвятили сексу. Они любили друг друга, охваченные огнем бурной, неконтролируемой страсти. Секс, не ограниченный никакими условностями! Это было какое-то безумное, пьянящее торжество животного инстинкта над разумом…

Клер не могла понять, зачем там, на лугу, затеяла с ним эту глупую игру в Царь Горы, исход которой был предрешен заранее. Быть может, она втайне хотела почувствовать его силу? Так или иначе, но это было единственное объяснение, которое Клер нашла своим действиям. Но в одном она была абсолютно уверена: заниматься любовью с Заком – все равно, что принимать наркотик. Ты говоришь себе, что все, это последний раз и что сейчас ты встанешь и уйдешь, хотя прекрасно понимаешь, что занимаешься самообманом. Его любовь, как наркотик, проникла в кровь и огнем пробежала по жилам, вызывая желание вновь и вновь испытывать это божественное удовольствие. Клер поняла, что он поймал ее в свои сети самым простым и примитивным способом, и не знала, сможет ли она избавиться от его чар.

Долгое время она испытывала к нему противоречивые чувства: то мечтала о нем, то ненавидела его. Зак мог каким-нибудь грубым замечанием нарочно оскорбить ее, а она вместо того, чтобы оставить его слова без внимания, огрызалась в ответ. Поведение Зака иначе, как ребячеством, назвать было нельзя. Обычно таким банальным способом подростки пытаются самоутвердиться или наладить отношения с подружкой. Как же она не понимала этого раньше?..

Клер украдкой бросила взгляд на Зака. «Он даже во сне не может расслабиться», – подумала она, глядя на его лицо, на которое падал рассеянный лунный свет, проникавший в спальню из окна. На прошлой неделе, когда он заснул у нее на диванчике, он тоже выглядел усталым, однако сейчас его черты еще больше заострились, а на лбу пролегла глубокая складка.

Что тревожит его?

Клер опустила глаза на его руку, которая покоилась у нее на груди. Загорелая бронзовая рука контрастно выделялась на фоне ее белой нежной кожи. Это обстоятельство почему-то очень понравилось Клер… Внезапно она поймала себя на мысли, что ей нравится в нем абсолютно все!

Однако при этом Зак оставался для нее полной загадкой. Она даже не знала толком, какие чувства он испытывает к ней, чего он хочет от нее… Клер было ясно одно: отношения, построенные только на сексе, ее не устраивали. Она считала, что мужчину и женщину должно связывать не только физическое влечение друг к другу, но и родство душ, взаимопонимание.

Неожиданно Клер вспомнила, как Анжела посоветовала ей избегать серьезных отношений с Заком. «Занимайся с ним сексом, но не позволяй ему завладеть твоим сердцем», – сказала она. Сама Анжела годами жила по этому принципу, но Клер пришла в ужас, когда подумала об этом. Такая перспектива показалась ей слишком мрачной и лишенной радости. Ей хотелось обычного женского счастья: любящий муж, который бы понимал и тонко чувствовал ее душу и был готов делить с ней радости и трудности семейной жизни, двое-трое детей, уютный дом… И обязательно собака и пара кошек!

Клер протянула руку и провела пальцами по щеке Зака. Есть ли на свете такая женщина, которая смогла бы удержать его подле себя, приручить его так, чтобы он перестал бегать за юбками?

Ее ладонь скользнула по его небритому подбородку, и от этого прикосновения Клер бросило в жар. Она словно наяву ощутила его губы на своей груди, вспомнила ласки, которыми он осыпал ее тело, и ей стало неловко. Боже, в тот момент на нее просто нашло какое-то наваждение!

Зак, словно почувствовав перемену в настроении Клер, пошевелился и прижал ее к себе еще плотнее. Его теплое дыхание коснулось ее обнаженной груди. Слушая ровные удары его сердца, Клер представила себе; как, наверное, приятно просыпаться каждое утро в объятиях любимого. Эта мысль показалась ей необычайно привлекательной.

Вздохнув, она положила голову ему на плечо, и в это мгновение Зак во сне прошептал ее имя. В его голосе

было столько нежности, что Клер на секунду показалось, будто она ослышалась. Но нет, все это было наяву, а совсем недавно, в минуты любви Зак заставлял кричать ее от наслаждения и плакать от счастья. В эти ночи он дал ей все, чего так жаждало ее сердце! Клер, поняла, что долгие годы обманывала себя, но эта сказочная ночь все изменила, подарила ей новый мир – мир страстных чувств и сладостных ощущений, который стал частью ее жизни…

Внезапно Клер охватила тревога. А Зак? Как он поведет себя, когда узнает, что она влюбилась в него?

Она вздрогнула, когда тишину разрезал пронзительный звонок телефона. Зак рывком сел на кровати и потряс головой, не сводя изумленных глаз с Клер, будто она была ночным призраком. Он протянул к ней руку, но его пальцы застыли в дюйме от ее лица. Зак словно боялся, что от его прикосновения она навсегда растает в воздухе. Этот жест показался Клер необычайно милым и трогательным.

Следующий звонок окончательно разбудил Зака. Он схватил трубку и недовольно рявкнул:

– Это Коултер, слушаю вас.

Когда он плечом прижал трубку к уху и потянулся к настольной лампе, чтобы включить свет, Клер натянула на себя простыню.

– Черт знает что! – выругался он, швырнув трубку на аппарат, и соскочил с кровати. Не испытывая абсолютно никакого смущения от того, что Клер не сводит глаз с его обнаженного тела, он принялся собирать свою одежду, разбросанную на полу. – Макс Бессинджер скончался от сердечного приступа.

– Какой ужас! – воскликнула Клер. – Но я видела его вечером на приеме у Фостеров, и он выглядел абсолютно здоровым! Говорили, что он жаловался на сердце, но врачи не опасались за его жизнь…

Зак быстро натянул джинсы прямо на голое тело.

– Твой приятель Сет Рэмси был вместе с ним, когда его хватил удар. Это он позвонил Хэммонду.

– Хэммонду? А почему не тебе? Ведь вилла Бессинджера расположена за чертой города, на твоей территории.

– Рэмси имеет на меня зуб, он ни за что не стал бы мне звонить, – объяснил Зак, застегивая рубашку.

– Сет – тот еще подлец, – вздохнула Клер и, обернувшись простыней, встала с кровати. Она взяла звезду шерифа с ночного столика и приколола ее к нагрудному карману его рубашки. – Прошу тебя – не связывайся с Хэммондом. У меня плохое предчувствие.

Зак внимательно посмотрел на нее, и Клер почувствовала страшное искушение не отпускать его. Сердце подсказывало ей, что смерть Макса Бессинджера принесет им всем большие неприятности.

– Позвони, пожалуйста, Игеру в отель, принцесса. Он остановился в «Пуэбло». Скажи, что я буду его ждать на вилле Бессинджера.

– Будь осторожен!

Зак улыбнулся, и улыбка мгновенно преобразила его. Жесткие складки возле губ разгладились, в глазах засверкали озорные, ребяческие огоньки.

– Не беспокойся, я скоро вернусь. Жди меня здесь, никуда не уходи.

Клер позвонила Игеру и сообщила последние новости. Затем она решила осмотреть холостяцкое жилище Зака и принялась обходить все комнаты, включая везде свет. У входной двери ее встретили Лобо и Люси, которых тоже разбудил ночной звонок. Клер открыла им дверь, и они, выскочив наружу, мгновенно растворились в темноте.

Поскольку она была у Зака впервые, ей все было интересно, внимание привлекала каждая мелочь. В гостиной она надолго задержалась, изучая ковер с индейским орнаментом, который покрывал полированный пол. Диван и кресло Зак, похоже, купил в Санта-Фе: подобную мебель Клер видела только там.

Журнальный столик из дерева привел ее в восторг. И где только Зак умудрился его откопать? «Должно быть, привез с какого-нибудь ранчо», – предположила Клер, рассматривая огромную массивную столешницу, испещренную различными тавро. Из центра стола, как бы являясь продолжением его массивной ножки, вверх поднималась причудливая ветвь из бронзы, на которой как на насесте гордо восседала бронзовая сова. Стол и бронзовая птица органично сочетались друг с другом и, несомненно, являлись уникальным произведением искусства.

Сова была выполнена настолько искусно, что ее можно было принять за живую. Заинтересованная столь необычной композицией, Клер склонилась к основанию ветви, чтобы найти инициалы автора, но ничего не обнаружила.

26

Анжела и Пол вернулись с ранней верховой прогулки в начале восьмого и сразу же направились на кухню, откуда доносился аппетитный запах тортильи и жареного бекона.

Анжела по-прежнему была уверена, что вскоре Полу захочется вернуться к живописи. Хоть он и помешан на лошадях, но через какое-то время это безумное увлечение ему наскучит. Рассудив так, Анжела тайно начала переоборудовать домик для гостей в художественную студию. Она выписала кисти из Флоренции, поручила своему человеку в Париже приобрести лучшие краски и заказала в Нью-Йорке картон и холсты. Она надеялась, что как только Пол войдет в свою новую студию и увидит там тысячи тюбиков с красками, он сразу же бросится к мольберту.

– Какие у тебя планы на сегодня? – словно невзначай поинтересовалась Анжела, наблюдая за тем, как ее служанка Мария ставит на стол дымящийся омлет с ветчиной, приправленный красным острым перцем, и свежеиспеченные буррито – кукурузные лепешки, начиненные сыром. Это местное блюдо Анжела просто обожала.

Анжела уже знала, что скажет Пол, поскольку с того самого дня, как он стал жить у нее, на этот вопрос она получала от него один и тот же ответ.

– После завтрака я собираюсь в душ, чтобы смыть с себя дорожную пыль.

Эти слова он неизменно сопровождал хитрой улыбкой, от которой у Анжелы невольно учащался пульс. В душ они всегда шли вдвоем. Там Пол намыливал ее,а затем под упругими струями воды они самозабвенно занимались любовью. Она еЩе не встречала мужчину, который был бы так неутомим в сексе, как Пол, – казалось, он постоянно испытывал сексуальный голод. Но главное, он дарил ей радость новых ощущений, будил в ней чувства, которые раньше она ни с кем не испытывала.

Анжела всегда помнила отцовские слова о том, что любовникам нужно только ее богатство, но с Полом она почему-то забывала об этом строгом предупреждении. Хотя Пол не отказывался от подарков, которыми Анжела его заваливала, его нельзя было заподозрить в двуличности, поскольку он их принимал с искренней благодарностью и живым, непритворным восторгом.

Анжела доедала очередной буррито, когда случайно бросила взгляд на телевизор, стоявший на кухонной, стойке, и увидела на экране фотографию Макса Бессинджера.

– Мария, сделай погромче!

Диктор канала Си-эн-эн, обычно ведущий программу новостей с заученной слащавой улыбкой, на этот раз принял траурный вид

– С глубокой скорбью мы сообщаем о внезапной кончине нефтяного магната и финансового гения Макса Бессинджера. Он скончался прошлой ночью, лежа в своей постели, предположительно от сердечного приступа. Смерть настигла Макса Бессинджера на его вилле «Каса-дель-Соль», расположенной неподалеку от Таоса – живописного городка на юге Нью-Мексико, центра паломничества туристов и всех поклонников искусства. Любимый миллионами, Макс…

– Миллионами?! – в негодовании воскликнула Анжела. – Да этот тип был самым настоящим подонком! Если бы не его деньги, то…

– Извини, – перебил ее Пол. – Сейчас покажут его виллу.

Диктор Си-эн-эн уже бодро, если не сказать жизнерадостно, начал рассказывать за кадром историю о том, как Макс в одночасье стал фантастически богатым, а на экране в это время крупным планом показывали виллу, которую в свое время Макс заново отстроил и превратил в настоящий дворец.

– «Каса-дель-Соль» – «Дом солнца»! Кто только придумал такое название? – возмутилась Анжела. – Это место надо было назвать «Каса-дель-Муэрто» – то есть «Дом мертвых». Гасиенду строили индейцы-рабы. Ее первый владелец покупал индейцев прямо на центральной площади в Таосе – там тогда был невольничий рынок. Этот негодяй получил по заслугам: однажды во время прогулки его сбросила лошадь, и он свернул себе шею. С тех пор на этом месте лежит проклятие, и несчастья преследуют его новых владельцев. Индейцы говорят, что там живут души мертвых, и я с ними согласна. Это души тех несчастных, которые погибли от непосильного труда, жары и жажды при строительстве этой огромной гасиенды.

– Интересно, как репортерам удалось так быстро добраться до этого места? – произнес Пол, когда объектив камеры заскользил по толпе, собравшейся перед воротами виллы.

– Не знаю. – Анжела покачала головой. – Но я вижу, что туда приехали и Зак, и Олли Хэммонд. Меня интересует, что Олли там делает? «Каса-дель-Соль» на территории округа, а в округе за порядком следит шериф.

На экране появился репортер, освещающий события с места происшествия. Он сообщил, что сейчас телезрители увидят близкую подругу Макса, известную актрису Ванессу Трент, которая была с ним в тот роковой момент, когда у него случился удар.

Анжела невольно поставила Ванессе за ее игру пять баллов: она плакала так искусно, что слезы, ручьем катящиеся по ее щекам, абсолютно не сказывались на косметике. Однако Анжеле не понравилось то, что Ванесса надела чересчур открытое, совершенно неподходящее для такого случая платья.

– Несчастный, несчастный Макс! – Ванесса всхлипнула и картинным жестом смахнула с щек слезы. – Он был без ума от меня и даже собирался профинансировать мой первый фильм…

– Вы обсуждали с Максом финансирование фильма, когда с ним случился удар? – спросил репортер.

Вопрос вызвал у Ванессы новый поток слез. Перед камерой появился Сет Рэмси, который взял ее под руку. Откуда-то из-за спины Ванессы вынырнул незнакомый Анжеле мужчина и поддержал актрису под локоть с другой стороны.

– Она притворяется, – заметил Пол. В этот момент угол съемки изменился, и в объективе камеры появились Зак, Игер и Олли Хэммонд. – Я думаю, Зак тоже не купится на ее слезы.

– Нет, мы говорили о моем фильме раньше. Максу стало плохо с сердцем, когда он… – Ванесса, словно ища поддержки, посмотрела на Рэмси, и тот ободряюще улыбнулся. – Видите ли, Макс вошел в комнату, где я и Сет… – Вновь возникла эффектная пауза. – Словом, он вошел в тот момент, когда мы занимались любовью. Макс вошел так тихо, что мы не заметили его присутствия.

– Его сердце просто не выдержало такого удара, – вставил Рэмси, и камера повернулась в его сторону. – Макс замертво рухнул на кровать.

– Стоп, стоп! – воскликнула Анжела. – Диктор сказал, что Макс умер ночью в своей постели. Я поняла, что он лежал в кровати, когда его хватил удар. Рэмси же говорит, что Макс рухнул на кровать замертво. А этот репортер сказал, что рядом с Максом в момент его смерти была Ванесса. Получается какая-то путаница!

– Мне кажется, местный репортер просто не слышал, что сказал диктор Си-эн-эн из Атланты. А тот сам толком не знал, что случилось, – предположил Пол.

– Может быть. Однако согласись, слова, которые мы слышали, можно истолковать по-разному. Что, если все трое правы?

Пол нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что они втроем лежали в одной постели?

– Не исключено.

Анжела едва не рассмеялась, увидев, что Пол весьма озадачен. К тому времени, как она стала с ним встречаться, у нее уже накопился богатый сексуальный опыт, поэтому подобное предположение не казалось ей таким чудовищным, как Полу.

Ванесса вновь зашлась в рыданиях, так что репортеру пришлось едва ли не кричать, чтобы телезрители его услышали.

– Дорогие телезрители, напоминаем вам, что сейчас мы говорим со звездой экрана Ванессой Трент и кандидатом в сенаторы Сетом Рэмси. Они последними видели Макса Бессинджера живым.

– Кандидатом в сенаторы? С каких это пор он им стал? – удивилась Анжела.

– Думаю, с сегодняшнего утра. Ему представилась прекрасная возможность для саморекламы, даже не надо платить за эфирное время. Если только не докажут, что они занимались сексом втроем, Рэмси станет очень популярным.

– Ты прав, – согласилась Анжела. – Американцев ничем уже не удивишь. Мы переизбирали на повторный срок даже президентов, которые неоднократно были замечены во внебрачных связях.

– Мисс Трент, – лицо репортера, обратившегося к Ванессе, стало суровым, – почему вы позвонили в полицию только через два часа после смерти Макса Бессинджера, а не сразу же?

– Классный вопрос! – оживилась Анжела. – За что люблю Си-эн-эн – они всегда узнают все первыми и всегда задают каверзные вопросы.

Ванесса всхлипнула, затем выдержала паузу. Несомненно, какой-то талант драматической актрисы у нее все же был.

– Я боялась, что скорая огласка бросит тень на доброе имя Макса, и решила сперва посоветоваться с Мюрреем, моим менеджером. К сожалению, бедного Мюррея не оказалось дома, я смогла дозвониться до него только через час.

Камера наползла на «бедного Мюррея», который в костюме от Армани и платиновой серьгой в ухе выглядел отнюдь не бедным.

– Теперь я понимаю, почему там собралась толпа репортеров всех мастей, – усмехнулся Пол. – Мюррей, очевидно, посоветовал ей сперва связаться с телевидением и радио, а уже потом вызвать полицию. Отличный рекламный трюк!

– Ты прав, – кивнула Анжела. – Мюррей – страшный пройдоха и интриган. Он мастер использовать скандалы, в которых замешаны его клиенты, чтобы создать им рекламу. Должно быть, он сказал Ванессе, что она станет известной всему миру, если по центральным каналам расскажут историю о том, что влюбленный в актрису богач умер от сердечного приступа, когда застукал ее в постели с другим.

Теперь репортер Си-эн-эн переключил свое внимание на Зака. «Вот каким должен быть настоящий шериф!» – с восхищением подумала Анжела. На всем телевидении не нашлось бы подходящего актера, который смог бы хоть сколько-нибудь правдоподобно воссоздать такой притягательный образ представителя закона на Диком Западе. Высокий, атлетически сложенный, с мужественным открытым лицом, Зак производил потрясающее впечатление. Он казался страшно усталым, но от этого не стал менее обаятельным. Наверное, не было такого телезрителя, который бы не понял, что этот человек со значком шерифа на груди честен и неподкупен и что ему можно верить.

– Шериф, какие у вас есть предположения относительно времени смерти Макса Бессинджера?

Зак посмотрел прямо в объектив камеры, и Анжела представила себе, как миллионы домохозяек бросили свои дела и прилипли к экрану, пожирая глазами красавца-шерифа.

– Здесь сказали, что смерть наступила в два часа ночи, но я подозреваю, что Бессинджер скончался гораздо раньше.

– Пропустите меня! – К микрофону протиснулся Хэммонд. – У шерифа Коултера еще мало опыта. Именно поэтому Сет Рэмси первому сообщил о случившемся мне, а не ему. Я служу в полиции вот уже тридцать шесть лет и со всей ответственностью заявляю, что Бессинджер скончался в два часа ночи, как и сказала мисс Трент.

– А я согласен с шерифом, – вмешался Игер, и телекамера сразу же повернулась в его сторону.

Репортаж грозил перерасти в словесную перепалку, но репортеру удалось взять под контроль ситуацию. Он представил Игера телезрителям, и тот продолжил:

– Я уверен, что смерть наступила за три, а может быть – за четыре часа до того, как к нам поступил вызов. Однако это предварительное заключение. Более точное время установит вскрытие, Которое произведет специальная группа судебной медицины из ФБР. Группа уже приступила к работе.

В десять утра Клер была на площади. Она шла в банк, чтобы поговорить с отцом, который в это время обычно уже поднимался к себе в кабинет на втором этаже. Внезапно ее слуха коснулся низкий монотонный звук, доносившийся с соседней улицы. Звук, постепенно нарастая, вскоре превратился в глухой рокот мотоциклетных моторов. Десятка полтора устрашающего вида байкеров медленно выкатили на площадь на своих «Харлеях» и дали по ней круг. Хромированные детали, которыми эти лоботрясы сверх меры оснастили свои мощные мотоциклы, ослепительно сверкали на солнце. Во главе свирепого братства ехал сам Бэм Стегнер.

Он был в черном кожаном жилете, надетом, естественно, прямо на голое тело, и, разумеется, у него на сапогах были серебряные шпоры, больше похожие на сверкающие лезвия ножей. «Черти их принесли, – с тревогой подумала Клер. – У Зака и без „Ангелов ада“ полно проблем. Он же просто не сможет одновременно заниматься убийством Моррела, расследовать загадочные обстоятельства смерти Макса Бессинджера и приглядывать за этой гнусной шайкой…»

Стегнер заметил Клер и зловеще ухмыльнулся. Поймав на себе его взгляд, полный лютой ненависти, Клер поняла, что этот головорез все еще не оставил надежды расквитаться с ней и просто ждет удобного случая, чтобы нанести удар исподтишка. А еще она понимала, что если он до нее доберется, то ее ждет страшная участь. Однако Клер с беззаботным видом помахала Бэму рукой, как доброму знакомому, и спокойно продолжила свой путь, благо до банка было совсем недалеко.

Войдя в здание, Клер бегом поднялась по ступенькам и пулей влетела в зал. Она улыбкой поприветствовала кассира за стойкой, своего давнего знакомого, который работал в банке, наверное, со дня его основания, и через считанные мгновения уже входила в кабинет отца.

Встретив его рассерженный взгляд, Клер поняла, что он уже слышал о. том, что произошло на приеме у Фостеров.

– Что за выходки ты себе позволяешь?! – даже не поздоровавшись, набросился на нее Алекс. – Как ты могла устроить подобную сцену?! Маффи Фостер была просто убита! У бедняжки снова разыгралась жуткая мигрень, и она теперь на пару дней окажется прикованной к постели.

– Я пришла к тебе не за тем, чтобы обсуждать вечеринку, – решительно заявила Клер и села на стул, стоящий перед столом. – Я хочу поговорить с тобой о Заке.

Поначалу отец растерялся, но быстро пришел в себя, раздраженно воскликнул:

– Об этом недоноске? Да он просто болван! Представляешь, в какое положение он поставил Ванессу и Сета? Он им прямо в лицо заявил, что сомневается в их показаниях!

– Кстати, агент ФБР согласен с Заком. – Клер старалась говорить спокойно, но ее страшно раздражало, что отец видит в Заке только плохое, а своему любимчику Сету готов простить что угодно. – Вчера на вечеринке у Фостеров Сет признался, что тем вечером в ночном клубе подсыпал мне в коктейль «руфи». Он видел, что мне стало плохо, но даже не позаботился о том, чтобы проводить меня домой. Со мной могло случиться, что угодно! Мне просто повезло, что незнакомец, которого я там встретила, оказался хорошим человеком. Все могло закончиться гораздо хуже. Сету же было абсолютно наплевать на меня.

Отец, казалось, сразу же постарел.

– Так это сделал Сет? – опустив голову, чуть слышно произнес он. – Как же я ошибался в нем! Я думал, что он порядочный человек… Впрочем, после того, как я узнал, что у него роман с Ванессой, мне стало ясно, что он хотел одурачить и меня, и тебя.

– Их показания мне показались странными, но я уверена, что Зак докопается до правды.

– Коултер? Никогда! – категорически заявил отец. – Он слабак, это дело ему не по зубам. Так о чем ты хотела поговорить со мной? Коултер хочет повесить на тебя убийство Дункана Моррела?

– Нет, совсем нет.

Сегодня утром Клер все обдумала и пришла к выводу, что отец должен знать правду. Зачем делать тайну из того, о чем все равно через день или два узнает весь город? Она не будет притворяться и скрывать свои чувства, ей абсолютно нечего стыдиться. Большинство жителей Таоса не питали к Заку симпатий, но, быть может, в предвзятом отношении к нему виноват был не столько он сам, сколько его отец, который оставил о себе в городе недобрую славу.

Клер вдруг вспомнила, как однажды он сказал, что у каждого должен быть шанс начать все сначала, а она только посмеялась над ним. Это было глупо и жестоко, и сейчас она собиралась исправить эту ужасную ошибку. Чем закончится их роман, Клер не знала, но чем бы он ни закончился, она не собиралась вести двойную игру.

– Я хочу сказать тебе, что встречаюсь с Заком Коултером. Будет лучше, если ты узнаешь об этом от меня, а не из слухов, которые скоро поползут по городу.

Клер была уверена, что отец страшно рассердится и накричит на нее, однако его реакция была совершенно иной: он просто откинулся на спинку кресла и кивнул головой.

– Я догадывался об этом. Когда недавно ты заговорила о нем, я сразу же вспомнил твою мать. Она тоже всегда защищала Джека Коултера, говорила, какой он талантливый человек, что его просто никто не понимает…

Отец отрешенно посмотрел на нее и каким-то чужим, безразличным голосом продолжил:

– Твоя мать все время лгала мне, и я знал об этом. Твои чувства к Коултеру для меня тоже не секрет. Ты пошла в мать, повторяешь ее же ошибки. Хочешь, я скажу тебе, что скоро произойдет? Этот Коултер разрушит твою жизнь, он погубит тебя. Запомни: Коултеры всегда приносят несчастье.

– Но, пап…

– Не называй меня так, – перебил ее отец, не повышая голоса. – Ты сделала свой выбор. У меня больше нет дочери, убирайся из моей жизни.

– Пожалуйста, выслушай меня…

– Вон! – закричал отец – впервые за весь разговор он дал выход своим эмоциям. – Я не желаю тебя видеть!

Из банка Клер направилась к себе в салон. Она шла по площади и вспоминала разговор с отцом, когда заметила Ловелла Хопкинса, идущего ей навстречу. Похоже, у него тоже были большие неприятности – он выглядел страшно подавленным. Однако сейчас ей было не до него: у нее и своих проблем хватало с избытком.

Глупо было надеяться на то, что отец обрадуется и поздравит ее, узнав о романе с Заком, но такого она не ожидала. Клер спрашивала себя, не поступила ли она опрометчиво, поспешив рассказать отцу правду, и в конце концов решила, что нет. Вся проблема состоит в том, что отец ненавидит Коултеров. С тех пор, как он потерял жену, прошли годы, но эта трагедия все еще была жива в его памяти. Он бы мог смириться с неизбежным и попробовать заново наладить свою личную жизнь, но, видимо, просто не хотел этого делать. «А напрасно, – подумала Клер. – Мод – прекрасная женщина. Он был бы с ней счастлив».

Клер любила отца и была в отчаянии от его реакции, но она не винила себя в случившемся и не собиралась рвать отношения с Заком. Она уже дала ему шанс, и отступать теперь было поздно.

– Думаю, вы уже слышали последние новости? – спросил Хопкинс, поравнявшись с ней. Его голос прерывался от волнения.

Клер не знала, что ответить. Последняя новость, которую она слышала, была смерть Макса Бессинджера, но вряд ли Хопкинс так расстроился из-за этого.

– Стейси бросила меня! Она сбежала с Карлтоном Коулом, бывшим любовником Анжелы. И это после всего, что я для нее сделал! Разве это справедливо?

Известие не стало для Клер неожиданностью, кроме того, в этот момент у нее самой на душе кошки скребли. Выразив Хопкинсу свое сожаление, она поспешила с ним распрощаться.

Анжела ждала ее в «Восходящем солнце». Она стояла перед картинами Пола, которые Клер сегодня собиралась отправить ей домой.

– О, Клер! – со слезами на глазах воскликнула Анжела. – Представляешь, Пол только что сказал, что никогда больше не возьмет в руки кисть!

Еще одна плохая новость! «Похоже, сегодня выдался неудачный день, – подумала Клер. – А может, Анжела слишком сгущает краски?»

– Он ведь, кажется, и раньше говорил об этом, но ты не верила. Ему просто нужно время, чтобы определиться.

– Если бы! Дело в том, что утром мы ужасно поссорились. Пол случайно обнаружил студию, которую я оборудовала для него, и устроил скандал. Сказал, что я хочу запереть его в клетке, а он хочет просто нормально пожить…

Анжела, видимо, до сих пор не знала, что Пол много лет просидел в тюрьме. Естественно, что, став свободным, он хочет пожить в свое удовольствие. Клер это понимала.

– Не переживай! У него свои взгляды на жизнь, но я думаю, что вы скоро помиритесь.

– Да нет же, ты ничего не знаешь! Он собрал свою дорожную сумку и ушел. На прощание сказал, что нам лучше расстаться, раз я не могу понять его…

Такого развития событий Клер не ожидала. Если Пол Уинфри действительно больше не хочет писать карти-нй, то он просто зароет в землю свой замечательный талант. С другой стороны, человеку, который провел за решеткой часть жизни, хочется посмотреть на мир, а не стоять часами перед этюдником с кистью в руке.

– Пол – сильная личность, и его не изменить. Попробуй забыть, что он талантливый художник, представь, что он обычный человек, и скажи мне: ты по-прежнему не хотела бы его потерять?

Анжела не колебалась ни секунды.

– Конечно, нет! Сегодня утром, когда он ушел, я не могла найти себе места и думала только о нем. Я впервые в жизни повстречала такого замечательного человека! Он смотрит на мир и не перестает удивляться богатству его красок, его совершенству…

– Ты любишь его?

– Да, – призналась Анжела. – Никогда не думала, что смогу полюбить. По-настоящему полюбить.

– Скажи об этом Полу. И еще – прикажи разобрать студию. Иол поймет, что ты действительно любишь его.

– А как же ты? Ведь для тебя это будет настоящей катастрофой – ты потеряешь замечательного художника. Клер пожала плечами.

– Если бы это было единственной проблемой! Сегодня утром отец выгнал меня. Сказал, что он не желает меня больше видеть и что отныне у него нет дочери.

Анжела не стала ахать и ужасаться. Она внимательно выслушала Клер и спокойно сказала:

– Не повторяй моей ошибки, которую я совершила давным-давно. Не слушай ничьих советов, а делай так, как тебе подсказывает сердце. Я рассказывала тебе, как собиралась замуж за одного теннисиста, но отцу удалось убедить меня в том, что мой жених охотится лишь за моими деньгами, и мы расстались. Не верь, что Зак хочет разрушить твою жизнь. Дай ему возможность доказать, что он любит тебя.

Клер улыбнулась и отправила Анжелу на поиски Пола, а когда осталась одна, ей захотелось расплакаться. Не прошло и полдня, а на нее обрушилась лавина неприятностей: она потеряла и отца, и талантливого художника, с которым рассчитывала работать. Все складывалось ужасно, хуже просто не бывает!

Анжеле удалось найти Пола только вечером: она обнаружила его машину перед домом Зака. Конечно, Анжела с самого начала предположила, что Пол отправился к единственному другу, который у него был в Таосе. Но ей пришлось потратить несколько часов на то, чтобы выяснить, где живет шериф, и добраться до этого тихого, уединенного места, расположенного на границе национального заповедника.

Все это время ее мучила неизвестность. Она впервые в жизни повстречала человека, с которым чувствовала себя счастливой, но ее счастье оказалось недолгим. Анжела боялась, что Пол мог вообще уехать, из этих мест и что она больше никогда его не увидит.

Она постучала в дверь, но в доме царила тишина. Анжела в растерянности стояла на террасе, и внезапно ей показалось, что из-за дома доносится какой-то неясный звук.

Отправившись туда, Анжела в тени огромного ветвистого тополя увидела небольшую постройку. Она подкралась к окну и заглянула внутрь. Сначала ей показалось, что комната, служившая, по-видимому, кладовой, пуста, но когда звук, привлекший ее внимание, повторился, она увидела Пола. Он сидел на стуле в углу комнаты перед какой-то бронзовой фигурой и карандашом тихо постукивал по ней, извлекая мелодичные звуки.

Анжела робко открыла дверь.

– Пол, нам нужно поговорить.

Не поворачивая головы, он произнес:

– Ты ищешь талант? Так вот он, смотри! – С этими словами Пол кивнул на две фигуры из бронзы, орла1 и медведя, стоящие перед ним на столе.

– Да, очень красиво, – мельком взглянув на стол, согласилась Анжела и осторожно села на шаткий табурет. – Я хочу сказать тебе, что студии больше нет. Я попросила брата Марии, чтобы он отвез все, что там было, в индейскую школу в Санта-Фе. Я сознаю, что нарушила свое слово, и пришла сюда, чтобы извиниться.

Пол оторвался от созерцания статуэток и посмотрел на нее. Встретив его спокойный, твердый взгляд, Анжела почувствовала тревогу. Он не поверил ей!

– Пол, я люблю тебя. Мне не нужен великий художник, мне нужен ты! Пожалуйста, возвращайся домой.

Он вновь перевел взгляд на бронзового медведя и прикоснулся пальцами к холодному металлу. В комнате опять воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом ветра, играющего в ветвях исполинского тополя, который стоял около хижины.

– Пожалуйста, пойдем домой, – уже совсем тихо повторила Анжела.

Пол повернулся к ней, и Анжела невольно вздрогнула, поймав его усталый, отрешенный взгляд. Пол вдруг показался ей чужим, она не узнавала его.

– А где он, мой дом?

Вопрос застал ее врасплох. Раньше дом ассоциировался у нее с роскошным особняком, в котором она жила вместе с отцом. Это было прекрасное время, и весь Мир казался ей прекрасным. Сейчас у нее были дома по всей стране, однако больше всего она любила свою виллу в Таосе. Но даже ее она, пожалуй, не могла назвать своим домом…

После секундного замешательства Анжела с волнением произнесла:

– Дом там, куда тебя зовет сердце. А мое сердце принадлежит тебе.

– Ты уверена? – Пол грустно посмотрел на нее.

– Мы мало знаем друг друга, но у меня такое чувство, будто я всю жизнь ждала, когда ты придешь ко мне. – Она сжала его руку. – Я люблю тебя.

Пол встал со стула и потянул за собой Анжелу. Держась за руки, они вышли наружу и направились к дверям коттеджа. Пол молча указал ей на плетеное кресло на террасе и сам сел в такое же кресло рядом. Перед их глазами вздымались горы, острые пики которых были скрыты облаками, окрашенными закатными лучами солнца в яркий багрянец. Легкий ветер прокатился по зеленым склонам, волнами приминая траву, и принес с собой аромат полевых цветов с горных лугов.

Анжела знала, что Пол любит это время суток. У нее на вилле они всегда наблюдали за тем, как солнце медленно скрывается за горами. Однако сегодня она не ощущала привычного спокойствия, а наоборот – чувствовала непонятную тревогу.

– Ты действительно абсолютно не знаешь меня. – Пол как-то странно посмотрел на нее, и у Анжелы сжалось сердце. – Я тебе должен кое-что рассказать о себе.

Она слушала его, не перебивая. Он рассказал ей о Мисти, о драке, о том, что по его вине погиб человек. Анжела молчала, но в душе отказывалась верить ему. Пол, ее добрый, нежный Пол, кого-то убил? Ей казалось это полным абсурдом. Однако в его голосе было столько подкупающей искренности и сожаления, что она наконец поняла – он не лжет.

Когда Пол досказал конец своей грустной истории, за горами угас последний луч солнца, наступили сумерки и где-то далеко в отрогах раздался плач одинокого койота.

– Я сполна заплатил за совершенное преступление: я пятнадцать лет был лишен всего этого. – Он обвел рукой мирный ландшафт. – В тюрьме выводят во внутренний двор на прогулку всего два раза в неделю и то, если не проштрафился. Я ходил по двору, смотрел на голубое небо и, как заклинание, повторял: «Однажды я выйду на свободу». Я надеялся, что смогу наверстать упущенное, что буду наслаждаться жизнью…

Анжела молчала, потрясенная его рассказом. Она любила Пола, но не знала, поможет ли ее любовь залечить рану, которую ему нанесла тюрьма, восполнить все то, что он упустил в жизни.

Отец сделал ее эгоисткой. Она владела огромным состоянием и брала от жизни, не задумываясь, все, что хотела. Она привыкла брать, но не давать! А Полу нужна женщина, которая будет любить его всем сердцем и до конца своих дней будет ему верна.

– Пол, я люблю тебя, – наконец твердо сказала она и положила голову ему на плечо. – Прошлое не вернешь, но я хочу быть с тобой.

– Это еще не все. – Он поцеловал ее в лоб. Анжела подавила стон. Боже, неужели сейчас она услышит самое страшное?

– Ты видела в хижине бронзовые фигурки зверей? Их там больше дюжины, и их создал настоящий мастер. А что сделал я? Написал какие-то две картины и все.

– Не какие-то, а просто потрясающие!..

Пол не дал ей договорить, приложив палец к ее губам.

– Я был в салоне и слышал, что говорят люди о картине с ковбоем и женщиной. Эта картина всех заинтриговала, в ней нашли что-то загадочное. Каждый ее воспринимал по-своему. Но я только тебе открою тайну. В эту картину я вложил сбое сердце, свою душу. Женщина смотрит в сторону, и мы не видим ее лица, потому что я просто не знал, как она будет выглядеть. Когда я писал ковбоя, протягивающего ей букет цветов, я представлял себя на его месте. В тюрьме мне было ужасно одиноко, и чем ближе становился день моего освобождения, тем чаще я мечтал о том, что однажды, подобно этому ковбою, повстречаю прекрасную незнакомку и с ней начну новую жизнь. Анжела, эта женщина на картине – ты.

– Я?! – Она почувствовала, что плачет. – Это правда?

– Я люблю тебя. – Пол кончиком пальца вытер слезинку, катящуюся у нее по щеке. – Возможно, я больше никогда не подойду к мольберту, но я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Ну, а дальше – решать тебе.

Анжеле не надо было долго размышлять.

– Пол, нас свела сама судьба. Я увидела твои картины и сразу поняла, что человек, написавший их, как и я, страдает от одиночества и жаждет найти свою любовь. Мы встретились, и это самое главное! Все остальное не имеет значения.

Он притянул ее к себе, и Анжела, положив голову ему на грудь, почувствовала, что наконец в ее душе воцарился долгожданный покой.

27

– Я же просил тебя никуда не уезжать из моего дома, – сказал Зак, когда Клер открыла ему дверь.

– Я помню, но не могла же я весь день сидеть сложа руки!

Клер была невероятно рада его приходу. Весь день ее терзали сомнения – правильно ли она сделала, рассказав обо всем отцу. Однако стоило ей увидеть Зака на пороге своего дома, как все ее сомнения мгновенно исчезли.

– Хорошо, что я знаю твой характер. Не заезжая домой, я сразу же поехал сюда.

– Сначала поцелуй меня, а уже потом мы поговорим о моем несносном характере.

Усталое лицо Зака осветила улыбка, он притянул ее к себе, уколов щетиной, выросшей на его щеках за прошедшие два дня. Клер пришлось напомнить себе, что она абсолютно ничего не знает о его чувствах. Одной ночи явно недостаточно для установления прочных отношений между мужчиной и женщиной – для этого требуется время. Однако сейчас был не самый лучший момент для серьезного разговора, а о своей встрече с отцом она решила вообще не рассказывать. По крайней мере в ближайшие дни.

Клер обняла Зака за шею и потянулась к его губам. Он тихо застонал, его тело напряглось, а в глазах, перед тем как они закрылись, появилось желание. Он поцеловал ее так жадно, что по телу Клер прокатилась волна возбуждения. Мгновенно забыв обо всем, она с такой же жадностью ответила на его поцелуй.

– Если ты не возражаешь, то сначала я хотел бы принять душ. Боюсь, что через секунду мне уже будет не до этого, – прошептал Зак, немного отстранившись от нее. – От меня несет, как от дикого зверя.

Клер рассмеялась и потянула его за собой через холл. Лобо и Люси не отставали от них. В ванной комнате Зак застыл на месте и вытаращил глаза. Дело в том, что за несколько минут до его прихода Клер приготовила ванну для себя, собираясь принять ароматерапию. Ей хотелось немного расслабиться и снять нервное напряжение, накопившееся за день. В густых клубах пара, поднимающегося от воды, дурманящий голову цветочный запах смешивался с запахом ванили, исходящим от зажженных ароматизированных свечей.

– Эй, постой-постой! Я не хочу, чтобы потом от меня за версту разило духами, как от какой-то французской барышни…

Но Клер уже расстегивала его рубашку, осыпая поцелуями обнаженную грудь.

– Не спорь со мной, – прошептала она, не отрывая губ от его тела. – Я все равно тебя заставлю принять ванну, если не по-хорошему, то силой.

– Ладно, я молчу.

Клер сама расстегнула ремень на его джинсах и отвернулась, чтобы не поддаться соблазну. Зак мгновенно разделся, с громким плеском забрался в благоухающую ванну, а затем с головой скрылся в горячей воде.

Люси и Лобо сидели у ног Клер и вместе с ней наблюдали за тем, как Зак вынырнул и провел пятерней по мокрым волосам. Этот жест и струящиеся по его лицу ручейки воды напомнили ей, как когда-то они вмести купались в горном озере. Какими же юными они был и тогда…

– Итак, что дальше? – улыбнулся Зак. Клер отбросила воспоминания и, усевшись на край ванны, принялась за дело. С помощью губки она намылила его спину и грудь и, к своему удивлению, обнаружила, что у него невероятно нежная кожа. Ей было приятно ощущать, как под этой шелковистой кожей играют, перекатываются стальные мускулы.

– Божественно, просто божественно! Клер, у тебя это здорово получается – я беру тебя на работу.

Отложив губку, Клер приступила к массажу. Зак застонал от наслаждения, когда ее нежные пальцы начали разминать его затекшие усталые мышцы. Все происходящее казалось Клер настолько естественным и вместе с тем настолько интимным, что она склонилась к Заку и поцеловала его, чувствуя, как ее охватывает возбуждение. Ей вдруг захотелось броситься к нему в ванну, но она вовремя остановила себя.

– Скажи, удалось что-нибудь выяснить о смерти Бессинджера? Если, конечно, это не секрет.

– Что ты хочешь узнать? Когда он умер? Я не верю Ванессе и Сету и считаю, что Бессинджер скончался гораздо раньше. Вопрос в том, зачем они лгут.

– У него на вилле что-нибудь пропало?

– Да нет, во всяком случае – не похоже. Сейф закрыт; столовое серебро, ценные вещи, золотые швейцарские часы, перстень с розовым бриллиантом в пять каратов – все на месте.

Внезапно Зак с невероятной легкостью молниеносно развернулся в ванне и со счастливой, какой-то детской улыбкой посмотрел на изумленную Клер. Конечно, ванна была достаточно просторная, но только не для Зака с его внушительной комплекцией. Как ему удалось это сделать так быстро, для нее осталось загадкой. «Посмотришь на него – невинное дитя, да и только, – подумала Клер, – если, конечно, забыть о его совершенно невероятном сексуальном аппетите».

Горящие свечи, отражаясь в зеркальных стенах, наполняли комнату причудливой игрой света и тени, разноцветные блики дрожали на воздушной Мыльной пене. При малейшем движении Зака поверхность воды начинала сверкать и искриться. Дурманящий аромат цветов навевал соблазнительные мысли о сексе, но Клер решила не поддаваться искушению.

– Почему же в таком случае Сет и Ванесса не позвонили в полицию сразу же, как только умер Бессинд-жер, а только через два часа? – спросила она.

– За это время Мюррей успел обзвонить ведущие информационные агентства и собрал на вилле толпу журналистов. – Он говорил, а Клер не отрывала взгляда от его чувственных губ, вникая в смысл сказанного. – Но интуиция мне подсказывает, что дело гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Игер, кстати, тоже так считает. Надеюсь, что вскоре нам удастся докопаться до истины.

Последние слова он произнес с тяжелым вздохом, и Клер подумала, что хорошо его понимает. У него на руках нераскрытое убийство Моррела, а теперь ему еще предстоит заняться расследованием обстоятельств странной смерти Бессинджера. Клер не стала говорить, что сегодня в городе видела Бэма Стегнера в компании с «Ангелами ада», чтобы окончательно не испортить ему настроения.

Сегодня утром она включила телевизор, чтобы посмотреть программу новостей, и на экране увидела Зака. Тогда она подумала, что с его спортивной фигурой на нем любая одежда будет сидеть идеально. Даже в джинсах и простой рубашке Зак был великолепен по сравнению с Сетом, который появился перед камерой в дорогом строгом костюме.

Впрочем, секрет привлекательности Зака заключался, естественно, не только в его манере одеваться и фигуре. Весь его облик говорил, что он исключительная натура. Его усталый, немного покровительственный взгляд, гордая осанка не оставляли сомнений в том, что перед вами сильная личность. Таким человеком нельзя стать, если ты им не родился. Клер не сомневалась, что Зак сразу же завоевал сердца телезрителей. Все-таки поразительно, что большинство жителей Таоса настроены против него…

– В новостях сказали, что к расследованию убийства Моррела подключилось ФБР, – осторожно заметила Клер.

Она боялась, что в Таосе поползут слухи, будто ФБР отстранило от дела шерифа по причине его некомпетентности. Об этом наверняка будет говорить Олли Хэммонд, который смертельно ненавидит Зака.

– Да, теперь это уже не секрет. Официально следствие ведет ФБР. – Зак, похоже, не был огорчен этим обстоятельством. – Я просто помогаю им.

Он взял у нее губку и продолжил мыться уже сам. «Вот недотрога!» – обиделась Клер, но через секунду поняла, что он прав: если бы этим делом занялась она, то все непременно закончилось бы сексом,

– Ну и как идет расследование? Успешно?

– Пока мы не нашли ничего конкретного. – Зак отложил в сторону губку. – Скажи мне одну вещь. Тебе никогда не казалось, что Невада Мерфи гей или бисексуал?

Клер уже собралась было ему возразить, но внезапно передумала. Художник, которого она вывела в люди, оказался страшно лживым и двуличным человеком. Невада обманывал ее даже тогда, когда знал, что его обман рано или поздно раскроется. Например, он заверял ее, что будет выставлять свои работы только у нее, хотя уже заключил подобную сделку с Моррелом.

– Мне кажется, что нет, а там – кто его знает. – Клер пожала плечами. – Невада пользуется успехом у женщин, среди почитательниц его таланта есть такие, с кем у него были любовные связи. Но он искусный притворщик. Не исключено, что он действительно бисексуал, но тщательно скрывает это: его карьере придет конец, если твои предположения верны. А почему ты спрашиваешь – у тебя есть какие-то подозрения?

– Да нет, просто спросил. Мне показалось странным, что никто не знает, почему Моррел развелся с женой. Я уверен, что выйду на след убийцы, когда выясню, ради кого он ее бросил.

– Моррел?! Мне всегда казалось, что он – абсолютно нормальный парень. Во всяком случае, на людях он появлялся только с женщинами. Он кружил им головы, обещал золотые горы, а потом подсовывал липовые гравюры. Ему удалось одурачить даже Ванессу. Никогда бы не подумала, что Моррел может быть бисексуалом. Все это как-то странно…

– Я вижу, ты озадачена. – Зак загадочно улыбнулся, и у нее возникло ощущение, что он что-то скрывает. – Ладно, давай поговорим о чем-нибудь другом. – Он потянулся к Клер и поправил прядь волос, упавшую ей на лоб. В этом движении было столько нежности, что она от удивления потеряла дар речи. – Признайся, что ты задумала? Сегодня ты не похожа сама на себя, тебя словно подменили. Ты так нежна и мила со мной… Почему?

Клер растерялась, мысли лихорадочно заметались в голове. Что делать? Сказать, что она поняла, как он нужен ей? Рассказать о разговоре с отцом? «Нет, это будет ошибкой, – подумала она. – Зак решит, что я хочу привязать его к себе. Пусть все идет своим чередом».

– Что в этом странного? – Клер усмехнулась. – Такой уж у меня характер. Если меня что-то раздражает или у меня что-то не ладится, то я могу рассердиться. Если же у меня все в порядке и на душе легко и радостно, то почему бы мне не быть нежной и милой? Все зависит от настроения.

– Я не против того, чтобы у тебя почаще было хорошее настроение, – улыбнулся Зак.

– Сегодня утром я совсем упала духом. Анжела сказала, что Пол решил бросить живопись.

– Я знаю. Из-за этого он поссорился с Анжелой. Сегодня утром Пол ввалился на виллу Бессинджера, когда мы с Игером были с головой в работе, и попросил разрешения пожить у меня какое-то время. Естественно, я не смог ему отказать. А потом он позвонил и сказал, что они помирились. – Зак сочувственно посмотрел на Клер. – Представляю, как ты расстроилась, узнав о его решении. Но не суди его за это, а постарайся понять.

– Да я на него, вообще-то, не в обиде. – Клер пожала плечами. – Он заходил ко мне в салон и все объяснил. Я не стала его переубеждать. В конце концов, Маргарет Митчелл написала только один роман, но зато какой! Настоящий шедевр, я считаю.

– И все-таки глупо зарывать в землю такой талант. Может, он еще передумает?

– Сомневаюсь. Мне показалось, Пол был настроен решительно. Кстати, у тебя в гостиной я видела журнальный столик, а на нем – бронзовую сову. Великолепная работа!

Зак поспешно отвернулся и потянулся за полотенцем, но не учел того, что в ванной комнате кругом зеркала. Клер показалось, что он чем-то взволнован, но потом она решила, что ошиблась, поскольку в неверном, дрожащем свете свечей могло почудиться что угодно.

– Тебе понравилась сова?

– Да. Анжела сказала, что в твоей кладовой есть и другие изумительные работы. Откуда они у тебя?

– Это работы моего отца, – без всякого выражения произнес Зак.

Клер была поражена. Она не знала, что Джек Коултер был еще и скульптором – да к тому же талантливым.

– Он был настоящим мастером, – сдержанно сказала она.

Зак подозрительно покосился на нее.

– Он вообще был потрясающий человек, – заметил он и замолчал.

– А на кого ты оставил все свои вещи, когда уехал из Таоса после смерти матери? – поинтересовалась Клер. – Насколько я знаю, ты уехал налегке?

– У меня не было ничего особенно ценного. Кое-какой скарб я, правда, отвез Тохоно и попросил его присмотреть за ним.

«Ну, конечно, Тохоно! Как же я сразу не догадалась?» – подумала Клер, наблюдая за тем, как вода, закручиваясь спиралью, убегает из ванны. – Зак, когда понял, что в городе ему не от кого ждать помощи, обратился к Тохоно. А через несколько лет Тохоно помог ему стать шерифом в Таосе».

Зак перешагнул через край ванны и встал на мраморный пол. Клер следила за его движениями и не переставала удивляться тому, как ему удается двигаться так легко и грациозно. Он не стал вытираться насухо – лишь небрежно смахнул полотенцем капли воды с плеч и груДи, а затем обмотал его вокруг бедер. Клер уже хотела было взять другое полотенце и помочь ему вытереться как следует, но внезапно поняла, что на самом деле она хочет сделать совсем другое. У нее появилось неодолимое желание броситься к нему и, прижавшись к его груди, разрыдаться от охвативших ее противоречивых чувств – от страха и счастья.

Она только сейчас с ужасом осознала, что разговор с отцом – это своеобразный рубеж, за которым осталась вся ее прежняя жизнь, и к ней нет возврата. Вместе с тем им она испытывала огромное душевное облегчение от того, что отныне ей больше не надо притворяться и скрывать ни от кого свои чувства.

– Ты, наверное, голоден? – спросила она, когда они очутились.в спальне.

– Как волк.

– Подожди меня здесь. – Она подтолкнула его к кровати. – Я мигом вернусь.

Клер бросилась на кухню. Мясо в остром соусе с красным перцем и фасолью – традиционное мексиканское блюдо, любимое в этих краях, – она приготовила, когда вернулась домой, на тот случай, если к ней придет Зак. Кроме того, она решила проверить, верно ли говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

Вернувшись в спальню, она обнаружила, что Зак спит. Он лежал на спине, раскинув руки в стороны, и один занимал почти всю кровать. Поставив поднос с дымящимся блюдом на столик, Клер разделась и тоже забралась в кровать.

Последние дни Зак работал на износ, забывая о сне. Он смертельно устал, и сейчас отдых был ему просто необходим. Но даже во сне он беспокойно хмурился. Клер нежно поцеловала его и, уютно устроившись у Зака под боком, стала прислушиваться к его шумному, неровному дыханию. Ее вдруг охватила какая-то сладкая, щемящая грусть, ей хотелось любить и быть любимой. Если бы знать, какие чувства Зак испытывает к ней! Сможет ли он сделать ее счастливой и дать ей то, о чем она мечтает?..

«А о чем я, собственно, мечтаю?» – спросила себя Клер. В своих мечтах она обычно видела себя владелицей процветающего художественного салона. Еще позавчера, когда ее бизнес, казалось, стал налаживаться, она строила радужные планы на будущее, но уже сегодня эти планы рухнули. Клер усмехнулась – наверное, это злой рок. Видимо, ей вечно придется балансировать между успехом и крахом…

Но Клер мечтала не только об успешном бизнесе и даже не столько о нем, сколько о доме и семье. Она знала, что, как бы ни процветал ее бизнес, какую бы радость она ни «испытывала, занимаясь любимым делом, но без настоящей, крепкой семьи ей никогда не быть по-настоящему счастливой. Пусть отец ни в грош не ставит Зака, презирает его и не желает ничего слышать о нем, но разве отец должен решать, с кем ей быть счастливой, а с кем нет?

Зак пошевелился во сне и, что-то пробормотав, притянул ее к себе. «Как приятно чувствовать себя желанной!» – с улыбкой подумала Клер и предалась мечтам, стараясь не вспоминать об отце и своих сомнениях.

Зак открыл глаза и не сразу понял, где находится и почему его преследует этот ужасный, сладковатый запах цветов. Внезапно сон как рукой сняло. Ароматерапия! Черт побери, он теперь благоухает, как букет цветов! И зачем он позволил Клер затащить его в эту дурацкую ванну?!

Впрочем, Клер была так нежна с ним, что он просто не смог отказать ей. Даже непонятно, что с ней произошло, почему она так внезапно изменилась? А может, ему все это приснилось? Зак резко повернул голову и увидел, что Клер не спит.

– Клер, – прошептал он, – кажется, я заснул? Почему ты не разбудила меня?

– Тебе нужно было хоть немного поспать. Ты едва держался на ногах от усталости.

С этими словами она поцеловала его, и Зак от изумления лишился дара речи. С ней действительно произошли поразительные перемены! Еще позавчера она затеяла с ним то ли игру, то ли борьбу, и получилось, что он едва ли не силой овладел ею. А сегодня она с ним так нежна, так заботлива…

Ему внезапно стеснило грудь. Зак не помнил, чтобы когда-нибудь испытывал подобное радостное волнение. Он попытался разобраться в своих чувствах и понять, что с ним происходит.

До Клер у него было много женщин, которые, наверное, были бы не прочь завести с ним серьезный роман, но ни одна из них не смогла покорить его сердце. Их любовь почему-то тяготила его, и он без сожаления расставался с ними.

На свете была только одна женщина, о которой он мечтал, – Клер.

Перед тем, как проснуться, Зак видел замечательный сон. Ему приснилось, будто его голова покоится у нее на груди, она с любовью смотрит на него и перебирает его волосы, ее прикосновения нежны и ласковы.

А может, это был не сон? Ему хотелось в это верить. Он мечтал избавиться от одиночества, хотел быть любимым и знать, что он кому-то дорог.

Зак всегда чувствовал себя одиноким. Отец и мать, занятые своими проблемами, не находили времени, чтобы просто побеседовать с сыном, не говоря уже о том, чтобы понять его. Ему не хватало родительской любви, которой щедро были оделены дети, живущие с ним по соседству. Он рано повзрослел и стал дерзким, самоуверенным парнем, который привык полагаться только на собственные силы.

– Зак, я вот тут думаю… – Клер смущенно запнулась и принялась выводить пальцем какой-то непонятный узор у него на груди. – Я хочу тебя спросить…

– Что ты хочешь узнать?

Клер приподнялась на локте и, положив подбородок ему на плечо, устремила на него пытливый взгляд.

– В городе говорят, что Макса хватил удар, когда он с Ванессой и Сетом втроем занимались любовью.

Зак неопределенно пожал плечами. Он нашел в доме Бессинджера улики, наводившие на подобную мысль, но пока шло расследование, это была секретная информация.

– Меня не интересуют детали, – поспешила уточнить Клер. – Просто раньше я наивно считала, что групповой секс – большая редкость, какое-то ужасное извращение. А оказывается, самые обыкновенные люди, которых я знаю много лет… Нет, у меня это в голове не укладывается.

Зак усмехнулся.

– Полагаю, что Бессинджер называл это не извращением, а скажем… сексуальными фантазиями.

– Наверное, ты прав. Скажи, а у тебя когда-нибудь бывают сексуальные фантазии? То есть, разумеется, не такие, как у Макса, а просто… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.

Зак устремил взгляд на дрожащее пламя свечи, отражающееся в зеркале. Естественно, они у него были, но поделиться своими сокровенными желаниями с Клер? Не мог же он признаться ей в том, что сейчас, например, хочет, чтобы она была ведущей в любовной игре. Заку почему-то казалось, что он распишется в своей слабости, если скажет об этом.

– У каждого, наверное, есть такие фантазии. Разве у тебя их нет? Вот скажи, чего бы тебе сейчас хотелось?

Зак был уверен, что она не станет отвечать на этот вопрос и ему, как обычно, придется вытягивать из нее слова, но он ошибся. Клер, не задумываясь, произнесла:

– Я хочу заняться с тобой любовью! – Она подняла голову и ткнула пальцем ему в грудь. – Только сегодня ты должен мне проиграть. Вчера тебе удалось взять надо мной верх, но теперь моя очередь быть победительницей. Вот увидишь, я подарю тебе удивительную ночь!

– Так это и есть твое тайное сексуальное желание? – с иронией воскликнул он. – Для меня это слишком крутой секс! А впрочем, согласен. Только пообещай, что не будешь привязывать меня к кровати, я этого просто не вынесу.

Последнюю фразу он произнес с какой-то странной интонацией, и Клер удивленно взглянула на него. Он шутил, но глаза его не смеялись.

– Конечно, не буду. Почему ты вдруг подумал об этом?

Зак смутился. После одного случая, который произошел с ним в детстве, он чувствовал страх перед тем, что однажды окажется связанным и станет абсолютно беспомощным. Он не хотел говорить об этом, но сегодня между ними, похоже, начали устанавливаться какие-то новые, доверительные отношения. Зак сам не заметил, как начал рассказывать:

– Это случилось, когда я был совсем маленьким. Однажды мать отправилась в город за покупками, а меня оставила дома. Но в то бремя от меня уже можно было ждать любых неприятностей. Случалось, что я, оставшись один, выбирался из фургона и ввязывался во всякие истории. Чтобы я не удрал и на этот раз, она вывела меня наружу и привязала к прицепу.

Зак внезапно замолчал, увидев сочувствие в глазах Клер. Черт, случилось то, чего он и боялся: она жалеет его! В одно мгновение у него пропало желание продолжать рассказ, поскольку он всегда считал, что жалость унижает человека.

– Прошу тебя, продолжай.

– Дело было летом, – неохотно произнес Зак, – в тот день стояла страшная жара. Сначала я услышал, как в кустах что-то зашуршало, а затем увидел змею с ромбовидным рисунком на спине. Это была гремучая змея, которая выползла из своей норы, чтобы погреться на солнце. Она устроилась на большом камне в двух метрах от меня. Отец говорил, что в подобных случаях надо замереть на месте, не делать никаких резких движений, и я старался не шевелиться. Я стоял, обливаясь холодным потом, часа три. У меня затекли ноги, руки, начала болеть спина, но, к счастью, в тот день отец вернулся рано. Он схватил ружье и пристрелил змею, а затем освободил меня. Я не плакал, хотя натерпелся такого страха, что напустил в штаны. Потом я целую неделю молчал – просто не мог говорить. Все мои мысли были только о том, что смерть находилась в двух шагах от меня, а я был не в силах что-либо изменить…

В глазах Клер заблестели слезы. «Не дай бог она сейчас расплачется, – растерянно подумал Зак. – Что мне тогда делать? Плакать вместе с ней?» Он вспомнил, что последний раз плакал на похоронах матери. Была страшная пурга, ледяной ветер пробирал до костей, но он не чувствовал холода. Он стоял у свежей могилы и глотал жгучие слезы.

В тот день на могиле матери Зак поклялся, что больше никогда не будет плакать. А еще он пообещал себе, что обязательно добьется успеха в жизни. В тот момент, когда слезы на его щеках высохли, он простился с детскими мечтами и превратился во взрослого, целеустремленного человека.

– Зак, извини, я не знала… – пробормотала Клер.

– Забудем об этом, – перебил он ее. – Такие испытания делают человека сильным, закаляют его. Кроме того, это было давным-давно и уже почти стерлось в моей памяти, – солгал он. – Теперь твоя очередь говорить о себе. Надеюсь, тебя не мучают подобные страхи?

Клер в смущении закусила губу.

– Со мной, слава богу, ничего страшного в детстве не происходило. Мне даже не о чем рассказать. А в сексе… всегда есть некая черта, которую мне не хотелось бы переступать. Я, наверное, очень консервативна и старомодна.

Зак не стал говорить, что он так не считает. Он просто решил, что сегодня поможет ей поверить в себя.

28

– Итак, если я правильно понял, сегодняшняя ночь твоя? – Зак улыбнулся. – Клер, я весь в твоей власти.

– В моей власти, говоришь? Это здорово! – Губы Клер заскользили по его груди.

Она была приятно удивлена тем, что Зак рассказал ей о себе. Ведь он никому не доверял, никогда ни перед кем не изливал свою душу и абсолютно не нуждался в утешении. Клер заметила, с какой неохотой он рассказывал о себе. Его лицо было похоже на маску, но в какой-то момент в его глазах промелькнула боль. Это длилось всего лишь мгновение, а затем его лицо вновь стало равнодушным…

И все-таки Зак раскрыл ей свои чувства, и после его рассказа у Клер появилась уверенность, что теперь их связывает не только взаимное желание физической близости, а нечто большее. Им хотелось лучше понять друг друга, подарить другому частичку своей души.

– Весь мой! – прошептала Клер, покрывая поцелуями его плечи и шею.

А потом она положила голову ему на грудь и умиротворенно вздохнула. В ее душе поднялась волна нежности, от которой защемило сердце. В этот миг Клер едва не призналась Заку, что любит его. Слова признания уже были готовы слететь с ее губ, но внезапно она вспомнила, что слишком часто эмоции ее подводили. Она давала им выход, а потом жалела о том, что не сдержалась.

– Мне кажется, ты обещала мне незабываемую ночь, – тихим голосом напомнил Зак.

Клер подняла голову, и в тот момент, когда их глаза встретились, она поняла, что погибла. Его взгляд заво-роживал, у нее закружилась голова, в висках с шумом застучала кровь. Зак притянул ее к себе и нежно поцеловал. От этого легкого, невинного поцелуя Клер охватило томление. Ей почудилось, будто она слышит плавные звуки какого-то тягучего блюза, заставляющие сердце сладко волноваться. Ее переполняли чувства. Она мягко отстранилась от Зака и провела рукой по его груди. Дразнящие прикосновения ее пальцев заставили его затрепетать. А когда Зак судорожно вздохнул и закрыл глаза, она поняла, что теперь он действительно всецело принадлежит только ей.

От этой мысли Клер охватило возбуждение, безумная страсть захлестнула сознание. Она начала осыпать его грудь легкими, как воздух, поцелуями, но с каждой секундой ее губы и руки становились более смелыми и настойчивыми.

– Клер, крошка, ты не представляешь, как мне хорошо!

– Это еще только начало. – Она не узнала свой голос: он был низким, шел откуда-то из груди и дрожал от затаенной страсти.

Клер нащупала его разгоряченную плоть и принялась ласкать ее, чувствуя, как она постепенно наливается тяжестью. Вскоре тело Зака напряглось и превратилось в натянутую струну, а его плоть под ее рукой стала твердой, как камень. При каждом ее прикосновении из его груди вырывался глухой стон наслаждения. Клер с улыбкой смотрела на его сладостные муки и ни на секунду не прекращала своих ласк.

Он протянул руки, пытаясь ее обнять, но Клер была беспощадна:

– Не прикасайся ко мне! Сегодня командую я!

– Ты безжалостна, – едва слышно, почти не размыкая губ, пробормотал Зак.

Клер усмехнулась и, быстрым движением соскользнув с груди Зака, припала губами к его плоти, пульсирующей от возбуждения. Он едва нашел в себе силы, чтобы произнести:

– Распутница!

Клер сразу вскинула голову.

– Может, я делаю что-то не так?

– Просто бесподобно! – Голос Зака дрожал и больше походил на стон. – Продолжай. Ты меня завела, так что теперь не останавливайся.

– Ты еще будешь умолять меня о пощаде! – предупредила Клер и снова наклонилась над ним.

По правде говоря, она впервые в жизни вела себя в постели так раскованно. С Заком она почему-то чувствовала себя абсолютно раскрепощенной и свободной от каких-либо условностей.

Зак целиком отдался ей и перестал сдерживать рвущиеся из груди стоны. Ее нежные губы и язык довели его до блаженного исступления. А Клер трепетала от возбуждения. Она испытывала сказочное, пьянящее удовольствие от их близости и наконец поймала себя на мысли, что вот-вот кончит, даже не прибегая к естественному акту любви. Эта сумасшедшая мысль хмельной волной захлестнула сознание, заставив Клер задрожать от неутоленного желания.

Внезапно Зак резко приподнялся, положил руки ей на бедра и одним рывком притянул ее к себе. Клер не успела возмутиться и напомнить ему, что сегодня она здесь командует, как оказалась сидящей на нем верхом, а его возбужденная плоть проникла в нее.

У Клер на секунду перехватило дыхание. Она потеряла ощущение реальности и забыла, что находится в спальне, освещенной мерцающим пламенем свечи. Она не чувствовала аромата цветов, который все еще витал в воздухе, и не видела своего отражения в широком зеркале, висящем над туалетным столиком. Все ее внимание, все ее чувства сосредоточились на Заке, распростертом под ней. Его красивое, сильное тело теперь принадлежало только ей!

– Я больше не выдержу, – прошептал Зак, и его бедра начали плавно двигаться.

Клер мгновенно подстроилась под заданный ритм, чувствуя, как его плоть с каждым движением их тел проникает в нее все глубже, хотя секундой раньше это казалось ей абсолютно невозможным. С каждым мгновением их движения становились быстрее и резче. Клер мечтала остановить время, чтобы вечно купаться в волнах чувственного наслаждения, но каждая клеточка ее тела требовала немедленного избавления. Кровь с шумом пульсировала у нее в висках, и собственные приглушенные стоны ей казались отдаленным эхом громких ударов сердца.

Внезапно Клер выгнулась и резко запрокинула голову, достигнув пика наслаждения, разлившегося по телу горячей волной. Когда секундами позже Зак испытал оргазм, она все еще судорожно трепетала, а ее глаза были закрыты.

Сердце Клер билось в каком-то сумасшедшем ритме и, казалось, что вот-вот выпрыгнет из груди. У нее не было сил даже пошевелиться. Наконец она медленно открыла глаза и увидела себя в зеркале.

Длинные русые волосы волнами струились по ее плечам, на лице застыло выражение чувственного удовлетворения – свидетельство недавней безумной страсти. Глаза Зака, распростертого под ней, все еще были закрыты, губы плотно сжаты, лицо напряжено, словно он испытывал страшную муку…

Внезапно Клер охватила смутная тревога. Она нахмурилась, мучительно пытаясь вспомнить что-то очень важное для нее. Неожиданно из ее груди вырвался крик отчаяния, и она без сил рухнула на кровать, заливаясь слезами. Боль, пронзившая ее сердце, волной прокатилась по телу, которое еще совсем недавно трепетало от любовного экстаза.

Зак с обескураженным видом сел на кровати. Только что Клер стонала от наслаждения, а сейчас плачет навзрыд.

– Клер, дорогая, что случилось?

Ничего не ответив, она отвернулась и уткнулась лицом в подушку. На ее плач из соседней комнаты пришли собаки. Люси подошла к кровати и лизнула безвольно свисавшую руку своей хозяйки, желая ее утешить. А Зак растерянно смотрел на Клер, не зная, что сказать.

Он не представлял себе, чем можно помочь человеку, у которого болит душа. После смерти матери он взял за правило не вмешиваться в проблемы других людей, но женские слезы он просто не переносил, поскольку утешитель из него был никудышный. Однако сейчас перед ним была Клер, и ему очень хотелось ей помочь.

Зак робко погладил ее по плечу и, ругая себя за неуклюжесть, произнес:

– Дорогая, скажи мне, что с тобой?

Клер еще глубже зарылась в подушки. Слабая дрожь время от времени пробегала по ее плечам.

– Пожалуйста, оставь меня, уходи!

Пожав плечами, Зак поднялся с кровати, потоптался на месте и направился в ванную за своей одеждой. Очутившись там, он поморщился: дурацкие свечи продолжали чадить, распространяя приторный запах ванили. Зак нагнулся и принялся собирать свои вещи, разбросанные на полу. Один носок он так и не смог найти и махнул на него рукой, решив, что это проделки собак.

Когда натянул на себя одежду, Зак вышел из ванной, Клер по-прежнему лежала к нему спиной. Все это начинало его раздражать.

– Пойми, я не смогу тебе помочь, пока ты не расскажешь мне, в чем дело.

– Никто мне не поможет, никто! Оставь меня в покое, уходи.

Хотя голос у нее немного дрожал, Зак понял, что она настроена решительно. После такой настоятельной просьбы ему ничего не оставалось, как уйти. Он вышел из спальни, даже не попрощавшись.

С тяжелым сердцем Зак уселся за руль и по темной пустынной дороге помчался домой, ругая себя на чем свет стоит. Почему он позволяет Клер так по-скотски обращаться с ним? Неужели прежние ошибки его ничему не научили? А может, она просто сумасшедшая? То она сгорает от страсти, занимаясь с ним любовью, то закатывает истерику и гонит его прочь… Точно, сумасшедшая!

Внезапно ему на память пришла старая, полузабытая песня, под стать его настроению. Он не помнил всех ее слов, помнил лишь то, что там речь шла о парне, которого любовь к одной девушке привела на грань помешательства. «Точно, это обо мне – если я не забуду ее, то скоро свихнусь, – горько усмехнулся Зак. – Нельзя позволять себе постоянно думать об этой женщине!»

Не сбавляя скорости, он резко свернул на гравийную дорогу, ведущую к его дому, и помчался вперед, оставляя за собой клубы пыли. Зак чувствовал себя абсолютно разбитым из-за накопившейся усталости. Он надеялся, что ему удастся заснуть и хоть немного отдохнуть, чтобы утром со свежими силами заняться убийством Моррела и расследованием загадочных обстоятельств смерти Бессинджера. Завтра у него просто не будет времени думать о Клер!

Когда он въехал на подъездную дорожку, свет передних фар выхватил из темноты машину Игера, стоящую перед домом. Черт, неужели опять что-нибудь стряслось? Сейчас новые проблемы были бы весьма некстати.

– Что ты тут делаешь? – Зак вышел из машины.

Игер сошел с крыльца и направился ему навстречу, но, остановившись в двух шагах от Зака, начал принюхиваться, а затем помахал перед носом рукой.

– Фу-фу, где это ты побывал? Последний раз я так благоухал, когда…

Заку было не до шуток, и у него сразу зачесались кулаки. Его так и подмывало врезать Игеру по физиономии, на которой появилась многозначительная ухмылка.

– Заткнись! Если ты приехал сюда по делу, то хватит нести всякую чушь.

– Ладно, ладно, не кипятись. В деле Бессинджера появились первые серьезные зацепки.

– Вот это да! Поздравляю. – Настроение его сразу переменилось. – Извини, что набросился на тебя.

Игер понимающе хлопнул его по плечу и начал рассказывать:

– Одна из горничных, работавших на вилле, сказала, что Бессинджер часто открывал сейф в присутствии Сета Рэмси. Возможно, Рэмси знает, каким цифровым кодом пользовался Бессинджер.

Зак с довольным видом потер руки.

– Я никогда не доверял этому скользкому типу и подозревал, что он солгал нам. Теперь-то мы его прижмем к стенке! Скорее всего он вместе с этой силиконовой куклой вскрыл сейф и что-то оттуда забрал – деньги, драгоценности… Не удивлюсь, если выяснится, что они подбросили в сейф какие-нибудь поддельные бумаги.

– Теперь, по крайней мере, ясно, зачем им понадобились те два часа, которые они якобы потратили на поиски Мюррея.

Зак кивнул и устремил взгляд на тонкую алую полоску зари, занимавшуюся в небе над горами.

– Хотя Бессинджер мне никогда не нравился, надо отдать ему должное – он был хорошим бизнесменом и к делам всегда относился серьезно. В Далласе он держал большой офис и целую армию адвокатов. Готов биться об заклад, что его поверенный в делах знает и код сейфа, и перечень его содержимого. Мне бы хотелось встретиться с этим человеком.

– Тогда за дело! Мы должны действовать быстро, чтобы Рэмси и Ванесса не успели пронюхать о наших планах. Ты отправляйся в Даллас, а я сегодня вечерним рейсом полечу в Санта-Фе. Этим же самолетом туда отправят тело Бессинджера. Я хочу первым узнать о результатах вскрытия.

– Отлично. Я немедленно собираю чемодан – и в путь.

– О наших планах никому ни слова, – предупредил Игер.

– На счет этого не беспокойся. Я не собираюсь никому ничего докладывать.

29

Клер пришла на работу в начале двенадцатого, кивнула Сюзи, которая к ее приходу подготовила список запасных экспонатов, и сразу же прошла к себе. Все утро она звонила Заку домой, оставляя на автоответчике сообщения, но он так и не перезвонил. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: вчера она вела себя как последняя идиотка. Разумеется, Зак обиделся, после того как она среди ночи выставила его за порог.

После его ухода Клер не сомкнула глаз и до утра ругала себя за свое дурацкое поведение. Что на нее нашло? Ведь Зак не виноват в том, что в детстве она перенесла такой глубокий нервный шок. Старая душевная травма напомнила о себе в тот момент, когда Клер увидела свое отражение в зеркале. Постельная сцена была удивительно похожа на ту, свидетельницей которой она стала много лет тому назад. Ее мать восседала на любовнике, обхватив его бедра ногами, ее русые волосы были распущены, голова запрокинута… Словом, все детали сцены были идентичны той, что она увидела вчера в зеркале. Даже выражение вожделения, исказившее лица любовников, было точно таким же!

Измену матери Клер восприняла как оскорбление их семье. Могла ли она предположить, что в тот вечер видела свою мать живой последний раз?! Через день Эми погибла в автокатастрофе, а еще через два дня ее кремировали и она превратилась в прах… С годами боль и чувство вины притупились, но время, оказывается, не смогло стереть из памяти сцену, которую она увидела в спальне матери. Клер все помнила до мельчайших подробностей.

И почему она не объяснила все Заку?! Но как она могла это сделать, если рыдания душили ее? У нее абсолютно не было сил говорить – и не только потому, что в тот момент ее захлестнули эмоции. Дело в том, что она никогда раньше никому не признавалась, что чувствует себя виноватой в смерти матери.

И вот теперь ей оставалось лишь локти кусать от досады, что вчера она не поделилась с Заком своей болью…

– Клер! – В салон впорхнула Анжела. – Пойдем попьем кофе? Я хочу поговорить с тобой кое о чем.

Сюзи перехватила взгляд Клер, брошенный в дальний угол зала, где на полу устроились Лобо и Люси.

– Я присмотрю за собаками, – улыбнулась она. – А если появятся покупатели, я обслужу их.

Клер и Анжела направились в «Святые земли» – кафе на соседней улице, – где им предложили столик под открытым небом в небольшом внутреннем дворике, вдоль стен которого росли живые цветы. Обычно от густого пряного аромата кофе и запаха свежеиспеченных булочек у Клер поднималось настроение, но сегодня этого не произошло.

Анжела поставила на стол чашку с горячим шоколадом и улыбнулась.

– Клер, я пришла, чтобы поблагодарить тебя за совет, который ты мне дала. Я сделала все, как ты сказала, – освободила студию и отправилась к Полу извиняться. Поначалу он и слушать меня не хотел, но когда я сказала, что мне нужен он, а не его картины, мне кажется, он поверил мне. И вот теперь благодаря тебе мы снова вместе!

– Я рада за тебя. – Клер говорила правду, хотя в душе ей было жаль, что Пол зарывает свой талант в землю.

– А еще я хочу сказать, что мы недели на две уедем из Таоса. Хотим побывать на нескольких ранчо вместе с группой из «Движения по защите животных».

– Пол рассказал тебе о своем прошлом?

– Да, все без утайки. И знаешь, я целиком и полностью на его стороне. Пришло время положить конец издевательству наркодельцов над бедными лошадьми!

– А как же твое давнее увлечение? Живопись тебя больше не интересует?

Анжела пожала плечами.

– Не знаю… Может быть, когда-нибудь я снова стану пополнять свою коллекцию, но сейчас я хочу помочь Полу. Это гораздо важнее, чем картины.

«Анжела абсолютно права, – подумала Клер, отпивая кофе. – Любовь гораздо важнее всяких увлечений и каких-то личных принципов. А вот я не смогла удержать Зака…» Ей очень хотелось исправить свою ошибку, но она не была уверена, захочет ли Зак выслушать ее.

Анжела прикоснулась к руке Клер и прервала ее раздумья.

– У тебя какие-то неприятности? Расскажи мне, что тебя беспокоит.

Клер тяжело вздохнула.

– Я тоже последовала твоему совету и сказала отцу, что встречаюсь с Заком.

– Он, наверное, рассердился?

– Это еще мягко сказано! Он просто-напросто выставил меня за дверь и велел больше никогда не показываться ему на глаза. Сказал, что у него больше нет дочери.

Анжела покачала головой.

– Представляю, как тебе тяжело. Но не отчаивайся, ты поступила правильно. А Алекс, я думаю, скоро успокоится, и вы помиритесь.

Клер поднесла к губам кофе. Ссора с отцом была не единственной ее проблемой, но она не знала, стоит ли говорить с Анжелой об отношениях с Заком. Клер не привыкла обсуждать с кем-нибудь такие интимные вещи, однако сейчас она очень нуждалась в хорошем совете, а более близкой подруги, чем Анжела, у нее не было.

– Знаешь, я боюсь, что в моих отношениях с Заком возможны осложнения… – смущенно начала она и запнулась.

– Почему ты так думаешь? – Анжела ободрила ее улыбкой.

– Я сама толком не могу понять почему. Видишь ли, когда я с ним в постели, мне в голову приходят всякие нелепые мысли. Например, я хочу заниматься с ним любовью только в одном положении – чтобы я была сверху. И мне всегда хочется, чтобы я довела его до исступления, а не он меня. Странно, тебе не кажется? Ведь на самом деле я совсем не агрессивная и до Зака никогда не вела себя так с мужчинами.

Анжела задумчиво посмотрела на нее.

– У тебя есть какие-нибудь предположения на этот счет?

– Я долго думала над этим. Мне кажется, что таким поведением я подсознательно хочу подавить свое сексуальное влечение к нему. Не буду врать, это влечение было всегда, но я не позволяла себе лечь с ним в постель. Мне не хотелось, чтобы люди со злорадством говорили: смотрите, история повторяется.

– Но сейчас ты думаешь, что дело не только в этом, да?

Клер тяжело вздохнула.

– Ты права. Мне кажется, отчасти этот комплекс у меня возник из-за матери. Но главное – меня почему-то очень возбуждает агрессивный секс.

Анжела кивнула:

– Я тебя понимаю. Я всегда боялась, что в моей жизни появится мужчина, в которого я без памяти влюблюсь. И я покупала себе молодых любовников только потому; что такой секс ни к чему меня не обязывает.

Клер некоторое время обдумывала ее слова.

– Наверное, со мной происходит нечто подобное. Я тоже не люблю связывать себя какими-либо обязательствами и никогда никому не признавалась в любви.

Анжела опустила глаза и покрутила серебряный браслет на запястье.

– Мне кажется, что за своей агрессивностью ты просто прячешь свои истинные чувства.

– Верно. Я постоянно себя останавливаю и твержу себе, что час признаний еще не пробил. Я просто боюсь, что если признаюсь в своих чувствах, то потом горько пожалею об этом.

Часом позже Клер уже сидела за своим столом и звонила Заку в участок. На звонок никто не ответил, и она решила, что после работы поедет к нему домой.

– Клер, к тебе пришли. – Сюзи выглядела испуганной, и у Клер от плохого предчувствия по спине пробежал холодок. – Они говорят, что у них есть ордер на обыск!

– Что?! – Клер вскочила на ноги и помчалась в зал.

Начальник полицейского участка Олли Хэммонд стоял у дверей, широко расставив ноги. Рядом с ним смущенно переминался с ноги на ногу Ти-Боун, помощник шерифа. Когда Клер к ним подошла, он отвел глаза в сторону и протянул ей какую-то бумагу.

– Почему с вами нет шерифа?

Помощник открыл было рот, чтобы ответить, но Хэммонд его опередил:

– Коултер уехал из города по личным делам.

«Слава богу, Зак не причастен к этой грязной авантюре», – подумала Клер, пробегая глазами разрешение на обыск, подписанное судьей Броудки. Бумага давала право Хэммонду произвести обыск как у нее в салоне, так и дома, чтобы на основании обнаруженных улик установить ее возможную причастность к убийству Дункана Моррела…

– Что ж, проходите. – Клер едва сдерживала кипящее в ней негодование. – Только вы ничего не обнаружите, поскольку я не убивала Дункана!

Помощник прошел в зал, оглядываясь по сторонам, а Хэммонд, скрестив жирные руки на груди, остался у дверей. От его снисходительной ухмылки Клер стало не по себе. До этого мгновения она была уверена, что произошла какая-то нелепая ошибка, но высокомерное поведение Олли и уверенные действия помощника шерифа заронили в ее душу сомнения. Казалось, они прекрасно знают, что и где искать!

Клер внезапно почувствовала слабость в ногах, и ей захотелось на что-нибудь присесть. Судья Броудки был уважаемым во всем штате человеком. Он бы никогда не подписал ордер на обыск, если бы полиция не убедила его в том, что у них есть веские основания для подозрений.

– Если бы вы сказали, что хотите найти, то, возможно, я бы смогла вам помочь, – сказала Клер и с облегчением отметила, что голос ее не подвел.

Помощник шерифа почему-то страшно покраснел и пробормотал:

– У вас должен быть глиняный горшок с черным и белым рисунком…

– Вы, наверное, имеете в виду керамику индейцев акомо. У нас было несколько таких сосудов, но часть мы уже продали.

– Осталось только два, – подсказала Сюзи. – Они стояли на витрине у двери, но я переставила их в дальний угол зала.

Помощник бросился через зал туда, куда показала Сюзи, и Клер пошла за ним. Еще издалека она увидела два глиняных индейских сосуда, расписанных черной и белой краской, стоящих на полке в нище с подсветкой. Они отличались друг от друга лишь тем, что один из них был с крышкой. Именно перед ним остановился помощник шерифа и начал торопливо натягивать на руки резиновые перчатки. Затем он снял с сосуда крышку и сунул руку внутрь.

– Нашел? – рявкнул Олли из другого конца зала.

– Нашел!

Помощник извлек из сосуда какой-то предмет, завернутый в белую ткань, и Клер похолодела. «Остерегайся коварного койота», – вспомнила она мрачное предостережение Тохоно. В индейских преданиях хитрый койот всегда жестоко обманывает людей, заводит их в дебри или в пустыню, где они погибают. И она тоже стала жертвой обмана… Кто-то тщательно спланировал убийство Моррела и подставил ее. Рэмси сказал, что подсыпал в ее коктейль наркотик только за тем, чтобы переспать с ней, но теперь Клер стала сомневаться в его словах. Впрочем, возможно, он сам был лишь пешкой в чьей-то злодейской игре…

В свертке, который ей подбросили, оказался небольшой пистолет. Помощник шерифа осторожно переложил оружие в пластиковый пакет и запечатал его.

– И кто же, интересно, вас надоумил, где искать пистолет? – Клер очень старалась, чтобы ее голос звучал спокойно.

– Мы получили анонимный звонок… – начал Ти-Боун.

– Не болтай лишнего! – прикрикнул на него Хэм-монд. – Зачитай мисс Холт ее права.

– Вы арестованы по подозрению в убийстве Дункана Моррела. Вы имеете право хранить молчание… – забубнил помощник шерифа.

– Подождите минутку! – воскликнула Клер. – Этот сосуд долго стоял в самом начале зала, у дверей. Каждый, кто заходил в салон, мог незаметно положить в него пистолет.

– Верно, но не забывайте о мотивах убийства, мисс Холт. – Хэммонд не скрывал своего злорадства. – Не у каждого были причины отправить на тот свет Моррела.

Помощник шерифа достал наручники и шагнул к Клер.

– Вы арестованы!

В этот момент Лобо зарычал, показав свои острые клыки, и припал на передние лапы, готовясь к прыжку.

– Пусть этот пес сидит смирно, иначе я пристрелю его! – Хэммонд положил руку на кобуру.

– Я запру его в кладовой. Лобо, ко мне! – Однако Лобо не реагировал на ее команды и подчинился лишь после того, как она потянула его за ошейник.

От чудовищности происходящего у Клер голова шла кругом, но внезапная заминка дала ей время, чтобы собраться с мыслями. Звонить Заку было бесполезно – он уехал из города. Обращаться за помощью к отцу она не хотела. Клер решила позвонить Анжеле, но попала на автоответчик и решила, что ее подруга уже уехала из города.

– Мы отвезем вас в городской участок, – сообщил ей Хэммонд, когда она вернулась в зал. – У шерифа нет женской камеры, а у нас есть.

Видимо, начальник полиции хотел таким образом мотивировать свое участие в ее аресте. Клер промолчала, поскольку спорить с Хэммондом и доказывать ему, что убийством занимается шериф, не имело абсолютно никакого смысла. Сейчас более важной задачей было выяснить, кто ее подставил и почему это сделали только сегодня, а не раньше.

– Попытайся дозвониться до Анжелы, – шепнула Клер Сюзи, которая испуганно таращила глаза и, похоже, была в полуобморочном состоянии. – И позаботься, пожалуйста, о собаках.

– Вам разрешен только один телефонный звонок.

Молодой полицейский с дерзкими, нахальными глазами ввел Клер в небольшую комнату. Когда он вышел, оставив ее одну перед телефоном, висевшим на серой стене, Клер наконец-то смогла расслабиться. Прошло несколько часов, прежде чем ей разрешили позвонить, а перед этим ее подвергли унизительной процедуре обыска, сняли отпечатки, пальцев и сфотографировали. Теперь она стояла перед телефоном в оранжевой робе, напоминавшей спортивный костюм, и мучительно старалась сосредоточиться.

Клер понимала, что попала в жуткую передрягу и что ей потребуется хороший, опытный адвокат – этакий «зубр», который сможет разгромить все обвинения, выдвигаемые против нее. Хорошие адвокаты, конечно же, в городе были. Но поскольку убийства здесь совершались раз в полвека, все они предпочитали вести дела, связанные со скандальными разводами, разделом семейного имущества, и прочие процессы, сулящие крупные гонорары. К сожалению, подобные дела не имели никакого отношения к уголовным преступлениям.

Клер смотрела на хромированный диск телефона, абсолютно не представляя, кому позвонить. Стена вокруг телефона была сплошь испещрена какими-то номерами, именами, которые чередовались с похабными надписями. Кто-то засунул за телефон рекламную карточку, которая уже порядком обветшала. «Вас арестовали? Мы внесем за вас залог! Звоните нам по телефону…» – прочла Клер.

Черт, чтобы нанять хорошего адвоката, потребуется куча денег! У Клер денег не было, а просить такую крупную сумму взаймы – например, у той же Анжелы – она не хотела. Клер знает, когда она сможет вернуть этот долг.

Позвонить отцу?

Отец, естественно, располагал средствами, чтобы нанять любого адвоката, и у него были друзья в Санта-Фе, которые могли бы ему порекомендовать нужного человека. Клер очень не хотелось звонить отцу вообще—а сейчас, когда она попала в такую неприятную историю, тем более, – но, к сожалению, у нее не было другого выхода. Если она не найдет себе защитника сама, то власти штата назначат ей адвоката по собственному выбору. Клер не сомневалась, что с ее везением им непременно окажется Сет Рэмси…

Отец приехал в участок уже через четверть часа после ее звонка. В комнате для свиданий у дверей стоял охранник, но Клер даже не пыталась скрыть своих слез. Отец всегда помогал ей, всегда был рядом и сейчас не оставил ее в беде! Он выглядел ужасно встревоженным, но его взгляд мгновенно потеплел, когда он увидел свою дочь.

– О, Клер, дорогая… – Его голос задрожал, он потянулся к ней через стол, чтобы взять ее руки в свои, но охранник молча покачал головой, и ему пришлось снова откинуться в кресле. – Что случилось?

Клер рассказала, как ловко ее подставили, подбросив пистолет в салон.

– Скорее всего его подложили в день открытия фестиваля – ты помнишь, в зале народу было не счесть. Однако это могли сделать и в любой другой день. Горшок стоял на витрине у самого входа, и злоумышленник, наверное, улучил момент, когда я и Сюзи находились в противоположном конце зала.

– Сюзи брала в руки этот несчастный горшок, чтобы его переставить в другое место. Неужели она ничего не заметила?

– Нет. Сосуд довольно тяжелый, а пистолет крошечный, почти игрушечный. Преступник выбрал этот сосуд еще и потому, что он закрывается крышкой. Хотя, как правило, акомо не делают крышки на горшки.

Отец удрученно покачал головой.

– Я слышал, что окружной прокурор приказал провести расследование в кратчайшие сроки. Уже завтра они хотят передать дело в суд, а значит, у полиции имеются и другие веские доказательства.

Клер была поражена. Кому-то не терпелось поскорее упрятать ее за решетку! Может, отъезд Зака из города в такой момент – не просто совпадение? Может, его специально отослали из города, чтобы без лишних хлопот свести с ней счеты? «Кошмар! Получается, что действует целая шайка заговорщиков!» – с ужасом подумала Клер, но тут же поняла, что это глупая мысль. Даже если бы Зак был в городе, он, как блюститель закона, все равно не смог бы сейчас ей помочь.

– У меня есть знакомый адвокат в Санта-Фе – Фримон Симмонс. Год назад он защищал парня, который убил жену и ребенка, и выиграл процесс. Ты, наверное, слышала о нем?

Симмонс действительно был блестящим адвокатом, но у всех порядочных людей не вызывал ничего, кроме отвращения. До прошлого года она наивно считала, что продажные законники, которые за деньги готовы защищать кого угодно, бывают только в кино.

– Пусть будет Симмонс, – обреченно вздохнула Клер.

Ее охватило отчаяние. Ей казалось, что она попала в бурный водоворот, стремительно затягивающий ее в пучину.

– Отлично! Вот увидишь, мы выиграем процесс еще до суда, – усмехнулся отец. – Если у них нет других доказательств, то с тебя снимут обвинение.

Однако Клер знала, что у полиции есть и другие улики, свидетельствующие против нее. Ей очень не хотелось рассказывать отцу всю правду, но в данной ситуации нельзя было ничего скрывать.

– Отец, я хотела тебе кое-что рассказать о той ночи, которую провела в «Приюте беглеца».

– Насколько я знаю, все неприятности начались после того, как Рэмси подсыпал тебе в коктейль какую-то дрянь?

– Да, ты прав. Если бы в тот момент я хоть что-нибудь соображала, я бы ни за что не пошла в «Приют беглеца»! – Она перевела дыхание и продолжила: – Когда Сет бросил меня одну, я отправилась его искать и… Я не помню, как попала в мотель, с кем провела ночь. В моей памяти остались лишь какие-то смутные, отрывочные воспоминания. Утром я собирала свою одежду по всему номеру. Нашла все, кроме трусиков. Позже я узнала, что в той комнате обнаружили мой кошелек. Видимо, в спешке я не заметила, как оборонила его. Думаю, что все это есть в отчете шерифа.

– Ясно! Коултер подтасовал вещественные улики, чтобы тебя заподозрили в убийстве, – безапелляционно заявил отец.

Клер едва не выругалась. Когда же это кончится? Отец настолько одержим ненавистью к Заку, что готов обвинить его в чем угодно! Порой ей казалось, что у него главная цель в жизни – сжить шерифа со света.

– Зак не выдвигал против меня никаких обвинений и ничего не подтасовывал. Я и только я виновата в том, что влипла в эту скверную историю. Единственное, что сейчас может меня спасти, – это алиби.

– Готов поспорить, что этот бездельник не утруждал себя поисками парня, который был с тобой в ту ночь.

Клер снова охватило отчаяние. Они не понимали друг друга, словно говорили на разных языках!

– Когда Зак вернется…

– Ты действительно думаешь, что Коултер тебе поможет?

– Конечно. Я уверена: он сделает все, что в его силах, чтобы помочь мне.

Отец выпрямился в кресле. Теплое сочувствие и искренняя тревога, которые только что были в его глазах, мгновенно исчезли. Сейчас перед Клер сидел расчетливый и холодный банкир. Даже его голос изменился – стал спокойным и назидательным.

– Клер, будь разумной. Подумай сама: зачем Коултеру помогать тебе? У него есть работа, которую он обязан выполнять. Сейчас у него на руках убийство, которое он должен раскрыть во что бы то ни стало, поскольку от этого зависит его дальнейшая карьера. И самое простое – повесить это преступление на тебя. Коултер понял, что выставил себя круглым дураком, заявив во всеуслышанье, что сомневается в показаниях Ванессы и Сета. Теперь он попытается исправить свою ошибку, отыгравшись на тебе.

– Игер из ФБР согласен с Заком, – заметила Клер, но отец не обратил внимания на ее слова.

– Скажу тебе даже вот что: Зак Коултер использует тебя, чтобы отомстить мне. Я знаю…

– Отец, что ты говоришь?! Ты только послушай себя! Зак никогда…

– Не спорь, я знаю, что сам виноват в этом. В своих ошибках трудно признаваться, но порой необходимо. Я признаю, что после случившейся в нашей семье трагедии вел себя неправильно с Заком. – Он отвел взгляд. – Постарайся меня понять. В то время он как две капли воды был похож на своего отца, и видеть, как ты бегаешь к нему на свидания, было выше моих сил. Я хотел как можно скорее забыть о горе, которое нас постигло, и поклялся, что устрою ему адскую жизнь и выживу его из города. Я настроил против Зака всех жителей Таоса и следил за тем, чтобы ему повсюду отказывали в работе. Его слова не стали для Клер полной неожиданностью. Она давно подозревала мстительность в характере отца, но не придавала этому особого значения. Собственно, она никогда серьезно не задумывалась над этим – или просто по-детски слепо верила, что ее отец самый хороший и добрый человек на свете.

– Ты ненавидел Джека Коултера и потому не одолжил Заку денег на похороны матери? – с горечью спросила она.

– Я был не прав и теперь сожалею об этом, – признался Алекс. – Я забыл, что он мальчишка, ребенок, что он ни в чем не виноват.

Хотя ее слепая вера в безгрешность отца поколебалась, Клер не могла строго судить его. Но в следующую секунду она услышала:

– Коултер никогда не забудет, как я обошелся с ним, он будет мстить мне. Как его отец погубил твою мать, так и он погубит тебя!

«Да это же полный абсурд!» – едва не закричала Клер. Она подумала, что отец, видимо, страдает серьезным психическим расстройством, и только консультация врача может ему помочь обрести душевное равновесие. Клер решила, что, как только все неприятности останутся позади, она заставит его обратиться к психоаналитику.

– Клер, дорогая! – Он с отчаянием посмотрел на нее. – Я сделаю все, чтобы вытащить тебя отсюда, если… если ты пообещаешь никогда больше не встречаться с Коултером.

«Его действительно тревожит мое будущее», – с грустью подумала Клер, увидев в глазах отца любовь и надежду. При всех своих недостатках он оставался ее отцом – заботливым, любящим, готовым ради нее пожертвовать абсолютно всем. Здравый смысл подсказывал ей, что нужно принять его предложение.

А как же Зак? Неужели она откажется от него? Почему бы и нет – ведь, кроме секса, их ничто не связывает. О своих чувствах он молчал, они не говорили о будущем, не строили никаких планов. Разумеется, она хотела, чтобы их отношения сложились и Зак стал частью ее жизни, но у нее не было уверенности, что это когда-нибудь случится. А отец всегда был рядом с ней, и теперь он предлагал ей свободу.

Клер открыла рот, чтобы сказать «да», и похолодела от ужаса, услышав собственный голос:

– Нет, я не могу дать такое обещание. Просто не могу.

Отец нажал кнопку на ручке инвалидного кресла и отъехал от стола.

– Твоя мать дала мне точно такой же ответ, когда я поставил ее перед выбором: или Джек Коултер, или ее семья. Раз так, я скажу тебе то же самое, что сказал и ей: по твоим заслугам тебе и воздается.

30

Предварительные слушания не заняли много времени. У Клер сложилось впечатление, что судья уже через десять минут после их начала знал, какое решение должен принять по делу об убийстве Дункана Моррела. Он вынес обвинительный приговор даже не потому, что общественный защитник, которого назначили подозреваемой, плохо разбирался в уголовном праве, поскольку всю жизнь занимался лишь делами о наследстве. Сторона обвинения предоставила суду неопровержимые вещественные доказательства, указывающие на причастность Клер Холт к преступлению.

– Отказать в залоге? – Клер вцепилась в рукав адвоката, услышав предварительное решение судьи. – Они не имеют права!

Старенький адвокат вздохнул:

– К сожалению, имеют. За подозреваемого в преднамеренном убийстве разрешается вносить залог только в исключительных случаях.

Клер опустила голову и вышла из зала суда, забитого до отказа любопытной публикой. Какая разница, установлен залог или нет, – все равно у нее нет денег. Сюзи, видимо, не дозвонилась до Анжелы, а Зак скорее всего тоже еще не вернулся. Где он пропадает? Клер знала, что он не смог бы освободить ее, но его присутствие придало бы ей уверенности в себе.

Два охранника отвели ее к запасному выходу из здания суда. Там в небольшом холле ее ждал Тохоно. В зале, где проходили слушания, он был единственным человеком, кто улыбнулся ей. Охранники, в жилах которых текла индейская кровь, сразу же отошли в сторону из уважения к старому вождю племени, как только услышали его голос:

– Клер, как ты? С тобой там обращаются хорошо?

– Прекрасно! Недаром тюрьму называют «Хилтоном с решетками на окнах».

Она хотела пошутить, но ее подвел дрожащий голос и испуганные, растерянные глаза. Тохоно понял, что ей приходится несладко.

– Не сдавайся. Вспомни Паупэ. Пусть сила его духа перейдет в тебя.

– Паупэ? – Клер не сразу поняла, о ком говорит Тохоно.

Несколько веков назад испанские монахи-францисканцы стали насильно насаждать христианство среди индейских племен. С непокорными и строптивыми язычниками жестоко расправлялись. Индейский вождь по имени Паупэ наотрез отказался принимать христианство, за что его подвергли бичеванию. Таосы, миролюбивый народ, подняли восстание и выиграли кровопролитную войну, прогнав испанцев в Техас.

– Тохоно, ты говоришь загадками. Я не понимаю тебя.

– Правда была на стороне Паупэ. Он это знал и не сдавался. А сейчас правда на твоей стороне. Будь сильной, и твои враги падут.

Порой Тохоно своими таинственными намеками выводил ее из себя. Он что, не понимает, что у нее нет времени ломать голову над его загадками?

– А как же твое последнее предупреждение? Ты сказал, чтобы я остерегалась койота. Вот тогда ты был прав: я попалась в его ловушку.

– Клер, ты ничего не поняла. Я сказал, что койот затаился и что-то замышляет против тебя. Так оно и было, а теперь он начал действовать открыто. Но если у тебя хватит мужества продолжить борьбу, ты победишь врага.

С этими словами Тохоно развернулся и вышел из холла, а Клер охранники отвезли в участок.

Чем больше она размышляла над словами Тохоно, тем более загадочными они ей казались. Однако смысл в них все же был. Тот, кто ее подставил, преследовал какую-то цель. Ему нужно было во что бы то ни стало избавиться от Моррела, и если бы она знала почему, то смогла бы постоять за себя! Кто-то позвонил в полицию и сообщил о пистолете. Кто? С момента убийства Моррела прошло больше недели, почему преступники тянули время?

Клер не тешила себя иллюзиями и знала, каким будет приговор судьи. Сторона обвинения располагала неопровержимыми вещественными доказательствами, а отсутствие алиби на момент убийства делало ее положение абсолютно безнадежным.

Клер провела в мучительных раздумьях уже не один час, когда охранник открыл камеру и сказал, что к ней пришел посетитель. Зак? Клер с замирающим сердцем вбежала в комнату для свиданий, но вместо Зака увидела за столом Бэма Стегнера. Он был, как всегда, в жилете из грубой воловьей кожи, кожаных штанах и высоких ковбойских сапогах со смертоносными шпорами.

Клер остановилась как вкопанная.

– Что ты тут делаешь?

Бэм хохотнул, и его огромный, как у Будды, живот заколыхался.

– Удивлена? Ладно, не заводись. Я пришел, чтобы помочь тебе.

После такого неожиданного заявления Клер решила сначала выслушать его, а уже потом послать к черту. Кто знает, может, он действительно поможет ей. В ее отчаянном положении она была готова принять помощь от кого угодно.

Увидев замешательство на ее лице, Бэм ухмыльнулся:

– По-моему, мы, могли бы стать хорошими друзьями? Говорят, твой драгоценный папаша бросил тебя на произвол судьбы и тебе нужен хороший адвокат. В Лос-Анджелесе я мог бы найти такого парня, знающего свое дело, и оплатить его услуги.

Клер нахмурилась.

– И что же ты хочешь взамен?

Стегнер какое-то мгновение изучающе смотрел на нее, а затем произнес:

– Я хочу, чтобы ты сказала мне, где Каддафи, думаю, это будет честная сделка.

Клер не верила своим ушам. Стегнер был готов заплатить бешеные деньги, чтобы вернуть себе медведя!

– Я не знаю, где сейчас Каддафи, но даже если бы и знала, то все равно не сказала бы такому подонку, как ты. Ни за что. И вообще, катись к черту!

Стегнер вскочил на ноги, звякнув серебряными шпорами.

Его лицо налилось кровью.

– Запомни, дрянь, я в последний раз разговаривал с тобой по-хорошему! Теперь пеняй на себя.

Игер встречал Зака в аэропорту.

– Мы оказались правы! – воскликнул он вместо приветствия и хлопнул друга по плечу. – Ванесса Трент и этот скользкий адвокатишка солгали. Смерть Бессинджера наступила не в два ночи, как они утверждают, а около полуночи, может – чуть позже.

Зак перекинул дорожную сумку из одной руки в другую.

– Черт возьми, мы утерли им нос! А что говорят о причине смерти? Смерть была насильственной?

– Нет. Врачи подтверждают, что Бессинджер уже давно жаловался на сердце и часто обращался к кардиологу. Смерть наступила в результате обширного инфаркта. Теперь ты рассказывай – что-нибудь выяснил?

– Адвокаты Бессинджера упрямы как бараны. Мне пришлось применить специальный метод убеждения, чтобы получить полный перечень содержимого и код сейфа.

Они вышли из здания аэропорта и направились к машине Игера.

– И что же? Есть там что-нибудь, заслуживающее внимания? – с жадным интересом спросил фэбээровец.

– Да как тебе сказать… – протянул Зак, нарочно испытывая терпение Игера. – Суди сам: копии контрактов, записи о вложении капитала, еще кое-какие документы и… – тут Зак не выдержал и рассмеялся: – …и пять миллионов долларов в чеках на предъявителя!

– Пять миллионов?! – Игер поперхнулся. – И ты, очевидно, полагаешь, что на вилле нас ждет пустой сейф?

– Боюсь, что да. Однако это ровным счетом ни о чем не говорит. У нас нет никаких доказательств, что Ванесса и Сет вскрыли сейф уже после смерти Бессинджера. Не сомневайся, у этой парочки на все наши вопросы давно заготовлены ответы. Они скажут, что бедняга Макс дал им чеки, а потом внезапно скончался. Жаль, что чеки на предъявителя и подпись Бессинджера не нужна.

Они подошли к машине.

– Верно, но у каждой медали есть и обратная сторона. Сделаем так: о точном времени смерти сообщим только после того, как проверим, поступили ли деньги на счета Рэмси и Ванессы, и если да – то в какое время. Но прежде, естественно, надо посмотреть, что осталось в сейфе.

Зак согласился с его предложением, хотя ему не терпелось уличить Ванессу и Рэмси во лжи перед всем городом уже сегодня. Восстановив таким образом справедливость, он бы мог спокойно заняться расследованием убийства Моррела.

Зак бросил сумку на заднее сиденье и сел рядом с Игером.

– Знаешь, возникли кое-какие осложнения… Пока тебя не было в городе, Олли Хэммонд взял на себя расследование дела Моррела. Он арестовал Клер Холт по подозрению в убийстве.

Перед глазами Зака поплыли красные круги.

– Клер арестована?! – убитым голосом переспросил он.

Сразу после обеда охранник проводил Клер в комнату для допросов. Когда она увидела за столом Зака, то едва не расплакалась. Охранник вышел и закрыл за собой дверь, оставив их одних. Клер не хотела показывать свою слабость, но после двух дней, проведенных в одиночке, держать себя в руках было очень трудно. Однако она нашла в себе силы не разреветься и даже улыбнулась ему.

– Клер… мне очень жаль…

Никогда еще она не видела у Зака такого беспомощного, растерянного лица. Отчаяние, боль, тревога – все те чувства, которые он сейчас испытывал, отражались в его глазах. Зак впервые снял с себя маску бесстрашного героя, этакого ковбоя-одиночки, который ценит риск и опасность превыше всего и считает проявление на людях своих чувств непростительной слабостью.

Он нежно притянул ее к себе, и они обнялись. До этой минуты Клер страшно нервничала, но в его объятиях она почувствовала себя в безопасности и тревога оставила ее. Теперь она уже не думала о том, что ее ждет завтра. Зак был рядом, и она знала, что он позаботится о ней.

– Где ты был?

– Уезжал по делам. – Он слегка отстранился и внимательно посмотрел на Клер. – У нас в распоряжении всего несколько минут. Хэммонду уже доложили, что я здесь, и сейчас он, наверное, мчится сюда сломя голову.

– Я так рада, что ты вернулся! Полиции стало известно, что в ночь убийства Моррела я была в «Приюте беглеца». А главное – мне подбросили…

– Я все знаю. Не беспокойся, я вытащу тебя отсюда. – У Клер отлегло от сердца, когда она услышала, с какой уверенностью Зак произнес эти слова. – Скажи мне вот что: у тебя хватит сил продержаться здесь еще день, максимум – два?

– Ты хочешь сказать, что у меня есть выбор? – удивилась Клер. Зак кивнул.

– Я могу сделать так, что уже сегодня вечером ты

будешь на свободе, однако это насторожит настоящего убийцу. Если же ты проведешь здесь еще пару дней, поймать его будет гораздо легче.

– Ты хочешь сказать, что знаешь, кто убийца?

– Да.

– Кто?

– Клер, я не могу тебе это открыть. Просто положись на меня.

Клер хотела было возмутиться, сказать, что не кто-нибудь, а она сидит за решеткой и что уж от нее-то у него не должно быть секретов, но промолчала. Должно быть, у Зака были серьезные причины не называть убийцу. Возможно, он это делает ради ее же безопасности… А может, ему просто важно, чтобы она поверила в него? Ведь многие в их городе сомневались, что Зак Коултер вообще способен раскрыть убийство.

Клер захотелось дать ему понять, что она на его стороне. Она даже подумала, что это, возможно, поможет ей избавиться от чувства вины, которое неотступно преследовало ее с того дня, когда Зак пришел к ее отцу просить денег на похороны матери.

– Обо мне не беспокойся, я продержусь столько времени, сколько тебе потребуется, чтобы поймать убийцу. – Клер говорила с энтузиазмом, которого на самом деле абсолютно не испытывала. – Сидеть здесь и знать, что ты обречена, – это действительно ужасно. Но раз ты пообещал, что с меня скоро снимут обвинение, то несколько дней я здесь продержусь. И еще… я хочу, чтобы ты знал: я верю тебе.

– Спасибо, – тихо произнес Зак.

Клер думала, что теперь он хоть немного расскажет о том, как продвигается расследование, но Зак неожиданно притянул ее к себе и поцеловал. Это был легкий, невинный поцелуй, и она наслаждалась им, чувствуя, как в душе поднимается волна щемящей грусти. В их отношениях и чувствах друг к другу многое изменилось, но они почему-то никогда об этом не говорили.

Клер осторожно отстранилась, подыскивая слова, чтобы начать трудный разговор.

– Зак, понимаешь, в ту ночь я…

– Не стоит вспоминать о таких пустяках. – Он нежно провел рукой по ее волосам.

– Зак, это не пустяки! Это касается нас. Я хочу, чтобы ты знал, почему в ту ночь я не смогла сдержать слез.

Клер рассказала о том, что она увидела в зеркале, какие воспоминания разбудила в ней эта сцена и как сильно ее пугает мысль о том, что ее судьба – это повторение трагической судьбы матери.

– Разумеется, я живу своей жизнью, у меня интересная работа, но забыть о прошлом я не могу, оно преследует меня. Я помню, какой шок я испытала, когда увидела в спальне мать с твоим отцом. Я ничего не соображала, мне хотелось только одного: во что бы то ни стало сохранить нашу семью. И я в слезах прямиком помчалась к отцу в банк.

Зак удивленно поднял брови.

– Ты ему все рассказала?

Клер кивнула, испытывая стыд и раскаяние. Она чувствовала себя виновной в гибели их родителей и хотела признаться в этом Заку. Потому что больше не могла жить спокойно с таким тяжким грузом на душе.

– Зак, я убила их! Если бы я держала рот на замке, то они бы не погибли. – Она часто заморгала, чтобы скрыть появившиеся в глазах слезы. – Это моя вина…

– Все эти годы ты винила в их гибели себя?

– Конечно! Я проклинаю себя за то, что не смогла сохранить их любовь в тайне. Уж лучше бы я побежала к тебе, а не к отцу!

Зак прижал ее к груди.

– Это точно. Ты даже не представляешь, как я был бы рад, если бы ты так поступила.

Услышав грустный голос Зака, Клер почувствовала себя еще более виноватой.

– Я знаю, ты осуждаешь меня, но я не в обиде. Я сама себя ненавижу за то, что я сделала.

Зак поднял за подбородок ее опущенную голову и печально посмотрел ей в глаза.

– Нет, Клер, я тебя не осуждаю. Это я виноват перед тобой. Я знал, что наши родители встречаются, и мне следовало рассказать тебе об этом.

– Почему ты ничего не сказал мне?

Зак покачал головой.

– Я не мог. Я просто боялся. Ты была чиста и невинна, а я был плохим парнем, который жил в фургоне на автостоянке. Я был без ума от тебя, и мне не хотелось разрушать призрачный счастливый мир, в котором ты жила. Ты же была уверена, что живешь в крепкой семье, и абсолютно не подозревала о тайной любви наших родителей. А ведь они встречались несколько лет.

Несколько лет?! Клер изумленно посмотрела на Зака. Боже, неужели это правда! Она всегда думала, что мать просто не устояла перед внезапным искушением. А оказывается, Эми полюбила Джека Коултера задолго до того, как она увидела их вместе…

– Их сердца давно принадлежали друг другу, и твой отец знал об этом. Думаю, после того, как ты прибежала к нему вся в слезах, ему не оставалось ничего другого, как поговорить с твоей матерью. Эми выбрала моего отца, и они уехали из города. Ну, а в том, что на дороге их поджидала беда, твоей вины нет никакой. Никто не застрахован от подобных случайных несчастий.

– Почему же отец так никогда и не сказал мне, что знал обо всем? Мне было бы гораздо легче, я бы не стала…

Клер не договорила: в дверях появился охранник.

– Извините, шериф, что помешал вам. Скоро сюда приедет начальник. Он изрыгает проклятия и грозит уволить меня, если к его приезду Клер Холт не будет под замком в своей камере.

31

Время превратилось для Клер в унылую, серую череду дней и ночей, в которую маленькое разнообразие привносили лишь смены дежурных охранников. Только теперь Клер узнала, что в камерах с заключенными никогда не выключается свет, что охранники на дежурстве всегда слушают или спортивные репортажи, или поп-музыку, что в тюрьме происходит постоянное вторжение в твою личную жизнь. Даже в туалете или душе тебя не оставляет неприятное ощущение, будто за тобой подсматривают. Клер поняла, что человек после того, как его обвинили в убийстве, автоматически лишается гражданских прав.

В изоляторе при участке, где сидела Клер, других заключенных не было. Охранники были рады ее появлению, которое хоть как-то избавило их от скуки, и проявляли к ней особую бдительность, заглядывая в камеру по сто раз на день. Но, несмотря на частые проверки, она чувствовала себя ужасно одинокой и изолированной от внешнего мира.

Клер привыкла к тому, что отец был всегда рядом с ней. Всю свою жизнь она была уверена в одном: что бы ни случилось, он никогда ее не бросит. И вот теперь, когда она нуждалась в его помощи больше, чем когда-либо, он предал ее…

Отец никогда не говорил с ней о матери после того, как та погибла. В свое время Клер бы, наверное, не поверила, если бы ей сказали, что у матери был продолжительный роман с Джеком Коултером. Она смотрела на мир сквозь розовые очки и свято верила, что живет в идеальной семье.

Сейчас, спустя годы, Клер не понимала, как она могла не заметить, что у них в доме не все в порядке и что ее родители несчастливы в браке. Но почему мать предпочла Джека Коултера отцу? В то время Алекс был весьма привлекательным мужчиной, преуспевающим бизнесменом и общественным деятелем, к мнению которого многие прислушивались. Джек Коултер, хоть и был чертовски красивым и обаятельным, во всех остальных отношениях не мог составить отцу конкуренцию. Может, ее мать увлеклась им потому, что он был талантливым человеком, одаренным художником? Его уникальным бронзовым фигурам место в музее, а не в пыльной кладовой. Должно быть, их объединила любовь к искусству.

Клер призналась себе, что в какой-то степени способна понять Эми. Джек Коултер, по общему мнению, был роковым мужчиной и разбил не одно женское сердце. Поддавшись его губительным чарам, Эми вполне могла всецело отдаться своей страсти и, вопреки здравому смыслу, пойти на любые жертвы ради его любви. В конце концов, Клер сама потеряла голову от, любви к Заку. Но она могла себе это позволить, поскольку была свободной женщиной, у нее не было ни мужа, ни ребенка. Неужели клятвы верности, произнесенные перед алтарем, ничего не значили для Эми Холт?..

– В комнате для свиданий вас ждет посетитель, – сообщил охранник, открывая дверь камеры.

Сердце Клер затрепетало от радости: она была уверена, что ее ждет встреча с Заком. Он приходил к ней четыре дня назад, и с тех пор как в воду канул. Клер измучилась, проводя дни в томительном ожидании.

Однако в комнате для свиданий она увидела не Зака, а Анжелу, которая бросилась к ней, не скрывая своей тревоги.

– Ты как, в порядке? – первым делом спросила она.

– Вроде бы да. Просто устала нервничать и ждать. – Клер села напротив нее.

– Мы только что вернулись. Услышали, что тебя арестовали, и сразу помчались в Таос. Пол до сих пор не верит, что такое могло произойти. Мы на твоей стороне, дорогая, можешь на нас рассчитывать.

Глаза Клер наполнились слезами. Она была тронута тем, что среди ее знакомых есть и такие, кто верит в ее невиновность.

– Спасибо. Это чудовищная ошибка, и я надеюсь, она скоро будет исправлена.

– Но неужели твой отец не мог нанять хорошего адвоката?

Клер пожала плечами.

– Он приходил сюда и предлагал свою помощь, но с одним условием. Сказал, что найдет адвоката, если я перестану встречаться с Заком.

Анжела тяжело вздохнула.

– Должна признаться, я ничуть не удивлена. Мой отец поступил бы на его месте точно так же. – Она наклонилась к Клер так близко, что охранник подвинулся к ним поближе. – Не волнуйся, у тебя будет хороший адвокат, обещаю.

Клер хотела отказаться, сказать, что Зак пообещал вызволить ее отсюда, но внезапно заколебалась. Он уже давно мог бы дать о себе знать, ведь с последней их встречи прошло немало времени, а от него до сих пор никаких вестей. Его молчание наводило ее на тревожные мысли.

Зак нетерпеливо ерзал в кресле, наблюдая за бездарной игрой Ванессы Трент, которая старательно изображала из себя оскорбленную невинность. Допрос проходил в участке федеральной полиции в Санта-Фе. Он не ожидал, что в деле возникнут осложнения и ему придется ежеминутно смотреть на стрелки часов, проклиная изворотливость бесталанной актрисы. «Клер в своей одиночке, должно быть, уже с ума сходит от неизвестности!» – в отчаяние думал Зак.

Его выводило из себя собственное бессилие. Ванесса нашла себе опытного адвоката и не отвечала ни на один вопрос, предварительно не посоветовавшись с этим старым лисом.

– Я же вам уже говорила, это Сет открыл сейф бедного Макса. – Накладные ресницы Ванессы затрепетали, когда она устремила невинный взгляд на начальника полиции Санта-Фе, но ее игра не растрогала его. Пожилой полицейский продолжал мрачно смотреть на нее, поглаживая пышные усы. – Он сказал, что Макс собирался дать мне эти чеки на съемки фильма.

– Она не устала твердить одно и то же? – прошептал Игер Заку.

– Тянет время, – почти беззвучно ответил Зак. – Она прекрасно знает, что к концу дня мы должны или предъявить ей обвинение, или отпустить с миром.

Он в сотый раз начал перечитывать дело, интуитивно чувствуя, что они упустили из вида какую-то маленькую, но важную деталь. «А вот это, пожалуй, стоит проверить, – подумал Зак, пробежав глазами протокол первого допроса Ванессы. – Чем черт не шутит – возможно, она солгала». Он наклонился к Игеру и попросил продолжать допрос без него, сославшись на необходимость отлучиться на какое-то время.

Зак вернулся в полицейский участок уже затемно. Он взбежал по ступенькам, так же бегом пересек холл и успел как раз вовремя – Ванесса и ее адвокат уже собирались покинуть кабинет начальника полиции.

– Если у вас, шериф, нет вопросов к моей клиентке, то вы не вправе больше ее задерживать, – с показной чопорностью заявил адвокат.

В этот момент Зак был так рад, что его поиски увенчались успехом, что не обратил внимание на адвоката, надувшего щеки, словно индюк.

– У меня остался только последний вопрос. – Он встал в дверях, загородив Ванессе дорогу; Игер стоял у него за спиной. – Мисс Трент, скажите, где вы находились в ночь убийства Дункана Моррела? Ваш ответ будет занесен в протокол.

– Я опоздала на свой рейс. – Ванесса бросила на него быстрый испуганный взгляд, поняв, что попала в ловушку. – Я была в Лос-Анджелесе.

– Моей клиентке больше нечего добавить, – заявил адвокат.

Зак подошел к столу и положил перед начальником полиции папку.

– Мисс Трент действительно опоздала на рейс, но она арендовала частный самолет, который доставил ее в Альбукерке. Там она взяла напрокат машину и на ней приехала в Таос. – Он повернулся к Ванессе и бросил на нее торжествующий взгляд. Ванесса с неподдельным ужасом смотрела на него. – Не найдя Моррела дома, мисс Трент отправилась в ночной клуб, поскольку вспомнила, что Дункан собирался пойти на концерт рок-группы. Когда она туда приехала, то увидела, что машина Моррела стоит на стоянке мотеля «Приют беглеца».

– Выдумки, – как-то неуверенно произнес адвокат.

– Отнюдь, – вмешался Игер. – Есть свидетели, которые видели машину из бюро проката на стоянке у клуба.

Зак снова бросил на Ванессу убийственно холодный взгляд.

– У меня есть показания пилота частного самолета и агента по прокату автомобилей.

Ванесса придвинулась поближе к адвокату и, гордо вскинув голову, заявила:

– Да, мне удалось попасть в Таос той ночью, но я не убивала Дункана! Я подъехала к мотелю, увидела на стоянке машину «Скорой помощи» и полицейских и сразу же уехала. О «Приюте беглеца» ходит дурная слава, и мне не хотелось, чтобы меня там видели. На следующий день я узнала, что Дункана убили.

Зак, едва сдерживая ликование, невозмутимо заметил:

– Там не было ни полицейских машин, ни машины «Скорой помощи». В течение часа с небольшим там, кроме меня, не было никого. Потом приехала машина из морга, и тело Моррела увезли.

– Моя клиентка отказывается отвечать на ваши вопросы и хочет посоветоваться со мной, – вмешался адвокат.

Теперь Зак был уверен, что Ванесса убила Дункана, но он располагал лишь косвенными уликами. Пистолет нашли в салоне Клер, и на основании только одного этого судья мог вынести ей обвинительный приговор.

Клер вот уже несколько дней томилась в одиночной камере. Был только один путь, позволяющий вызволить ее оттуда, – заставить Ванессу расколоться и признаться в совершении преступления. Но как? Хоть он и уличил Ванессу в ложных показаниях, у него не было прямых доказательств ее, виновности. И тогда Зак решил пойти на блеф. В конце концов, он ничего не терял. Зак знал: его карьере в полиции все равно придет конец, если станут известны некоторые подробности событий, которые разворачивались в ту ночь в «Приюте беглеца»…

– Есть свидетельница, которая может подтвердить, что в ту ночь вы были в мотеле. Это Стейси Хопкинс. По ее словам, вы заглянули в номер и обнаружили ее и Моррела в постели.

– Чушь! – Ванесса оттолкнула адвоката, который пытался остановить ее. – Если бы все было так, как вы говорите, то Стейси бы настучала на меня на следующий же день. Вы не стали бы так долго ходить вокруг да около и давно бы уже предъявили мне обвинение – это во-первых. А во-вторых, еще раз повторяю, все это чушь, я не выходила из машины и ничего не видела.

– Неправда, вы там были. – Зак надеялся, что его голос звучит достаточно убедительно. – Я только что говорил со Стейси по телефону. Как вы знаете, она уехала из города вместе с Карлтоном Коулом и сейчас находится в клинике под Лос-Анджелесом – лечится от своего пристрастия к кокаину. Стейси рассказала Коулу, что встречалась с Моррелом.

Зак не мог бы сказать с уверенностью, купилась ли Ванесса на его сказку, но то, что все остальные, кто находился в кабинете, включая Игера, поверили его словам, было совершенно очевидно. В какой-то момент Зак даже сам поверил, что говорит святую правду, и продолжил наступление:

– Стейси было наплевать на Моррела. Он грел руки на незаконных репродукциях, а Коул был одним из тех, кого ему удалось одурачить. Стейси легла с Моррелом в постель только затем, чтобы вернуть деньги Коула. Она молчала об этом, потому что боялась, что ее заподозрят в убийстве. Однако теперь она готова дать показания в суде.

– Дункана убила Клер Холт! – в отчаянии воскликнула Ванесса. – Пистолет нашли у нее в салоне!

– Его могли подбросить, – заметил Игер.

Зак решил выложить последнюю козырную карту:

– Разумеется, его подбросили, поскольку во время убийства Клер Холт была в другом месте. У нее есть алиби.

Он сразу почувствовал, что Ванесса сломалась. Лицо ее посерело, она уже не пыталась ничего отрицать и наконец призналась, что убила Моррела.

Зак не сомневался, что адвокат попытается опротестовать действия следствия и что начальство его взгреет, но сейчас все это не имело значения. Ему удалось раскрыть преступление, и это было гораздо важнее, чем какой-то выговор по службе.

– Поздравляю, прекрасная работа! – Игер хлопнул его по плечу, когда они вышли из участка и направились к стоянке. – Ты действительно говорил со Стейси Хопкинс?

– Конечно, нет. Я даже не знаю, где она сейчас находится. Надеюсь, что лечится в какой-нибудь клинике. Игер почесал лоб.

– Такого шерифа, как ты…

– Знаю, я превысил свои полномочия, вел следствие не по правилам…

– Да нет же! Я хотел сказать другое: мне нравится, как ты работаешь. Ты, конечно, перегнул палку, но дело того стоит – преступление раскрыто. – Игер рассмеялся. – Когда ты сказал, что у Клер есть алиби, даже я тебе поверил. Это был отличный ход!

Зак неожиданно нахмурился.

– А вот тут я не солгал, – медленно произнес он. – У нее действительно есть алиби…

Зак вернулся в Таос из Санта-Фе уже после полуночи и сразу же направился в полицейский участок. Через два часа Клер была освобождена из-под стражи. Она вышла из комнаты, где переоделась в свое платье, в котором ее доставили неделю назад в участок, и устремила на него воспаленные от бессонницы глаза.

– Зак я уж думала, ты забыл обо мне…

– Конечно, нет. – Он обнял ее, проклиная себя за то, что не рассказал Клер всю правду в первый же день после убийства Моррела. – Извини, что заставил тебя просидеть в камере так долго. Дело оказалось страшно запутанным.

– Я знала, что ты не бросишь меня на произвол судьбы. – Голос Клер дрогнул. – Увези меня отсюда!

Когда они подошли к машине, Клер спросила:

– Ты нашел убийцу? Мне сказали, что все обвинения против меня сняты.

– Да. – Зак открыл для: нее дверь. Ему почему-то расхотелось хвастаться своими успехами. – Но в деле рано ставить точку. Через это убийство мы вышли на целую подпольную сеть типографий. Они наводнили мировой рынок поддельными произведениями искусства. Теперь этим делом занимается федеральная полиция вместе с ФБР.

– Но кто убил Дункана?

– Попробуй угадать.

Зак обошел машину и сел за руль.

– Не будь таким вредным! Я целыми днями только и думала над этим, голову себе сломала, но так ничего и не поняла. Откуда убийца мог знать, что я провела ту ночь в мотеле и что у меня нет алиби? Кроме тебя и твоего помощника, об этом никто не знал.

– Бессинджер утром видел, как ты голосовала на дороге и уехала от мотеля на каком-то небольшом грузовичке. – Зак завел двигатель и, выехав со стоянки, направился к дому Клер. – Помнишь, я сказал, что если мы выясним, к кому ушел Моррел от своей жены, то найдем убийцу? Я оказался прав. Он развелся, чтобы жениться на Ванессе Трент.

Клер в недоумении покачала головой.

– Никогда бы не догадалась! Вокруг Ванессы всегда крутились толпы поклонников. Почему она выбрала Дункана? Что она в нем нашла?

– У тебя очень поверхностный взгляд на это дело. Кто такая Ванесса? Довольно бездарная актриса, карьера которой близится к закату. Она понимала, что через пару-тройку лет ни один продюсер о ней вообще не вспомнит. С этим она мириться не хотела и стала искать спонсора для своего фильма. Дункан с его деньгами идеально подходил на эту роль. Подпольный бизнес, который был у него поставлен на поток, приносил ему баснословные барыши.

Зак подъехал к дому Клер и заглушил двигатель. Он подробно рассказал, как Ванесса наняла частный самолет и оказалась в ту ночь в Таосе, а также о том, как она обнаружила своего любовника в постели со Стейси Хопкинс. В своем рассказе он намеренно опустил одну маленькую деталь – не стал говорить о том, как ему удалось заставить Ванессу признаться в убийстве.

– Наверное, Дункан всерьез увлекся Ванессой, если ради нее бросил жену, – заметила Клер.

Они вышли из машины, и Зак открыл калитку, за которой их ждали Лобо и Люси. Потрепав своего пса по холке, он ответил:

– Возможно. Однако он уже давно положил глаз на Стейси Хопкинс и в ту ночь не смог удержаться от искушения.

Клер отперла дверь и включила в прихожей свет. Пройдя в гостиную, они оба без сил повалились на диван. Зак притянул ее к себе, пытаясь отогнать мысли о предстоящем неприятном разговоре. Но он чувствовал, что беспокойная совесть не позволит ему насладиться их близостью, пока он не расскажет Клер всю правду.

– Так, значит, Ванесса убила его в порыве ревности?

– Думаю, да. – Зак кивнул. – Кроме того, он ведь и ей продал поддельные репродукции; очевидно, она об этом узнала.

Клер покачала головой.

– Надо же, я была абсолютно уверена, что у Ванессы есть алиби.

Зак и сам до сих пор удивлялся, как ловко Ванесса их одурачила. Она так нахально всем лгала, что ни у кого не закралось сомнения в правдивости ее слов.

– Мы тоже так считали. Но, к счастью, я решил проверить список пассажиров, прилетевших утренним рейсом из Лос-Анджелеса. И выяснилось, как ты, наверное, уже догадалась, что Ванессы Трент в нем нет.

– А почему она отправилась искать Дункана именно в мотель?

– Она опоздала на самолет и позвонила ему из Лос-Анджелеса, сказала, что будет в Таосе только утром. Моррел сообщил ей, что хочет послушать «Флэш и Расти рутс» и пойдет в ночной клуб. Она отправилась туда и заметила машину Моррела на стоянке перед мотелем. Ну, а потом Ванесса обнаружила Дункан в постели со Стейси и потеряла голову. Она знала, что у Моррела в машине всегда лежит пистолет. Она взяла его, а в качестве глушителя использовала небольшую подушку, которую брала с собой в частный самолет.

Глаза Клер расширились от неподдельного ужаса.

– Я не могу в это поверить! На следующий день после убийства Дункана пришла в салон и разыграла передо мной трогательную сцену скорби. Ее слезы, вздохи – все выглядело настолько натурально и естественно, что мне бы и в голову не пришло заподозрить ее в убийстве.

– Возможно, это была лучшая актерская игра в ее жизни. Вообще-то, она крепкий орешек – все отрицала до последнего момента.

– Все же объясни, почему ты начал подозревать в убийстве именно ее?

– Игер был занят проверкой алиби всех подозреваемых в убийстве. Видишь ли, когда умер Бессинджер, нам пришлось заняться его делом, и Игер просто не успел проверить алиби Ванессы. Мы вновь вернулись к ее показаниям только после того, как уличили ее во лжи по делу Бессинджера. Я подумал, что раз она такая лживая лисица, то ей нельзя верить на слово, и решил проверить ее показания по делу Моррела.

– Так, значит, Бессинджер действительно умер не в два ночи, а раньше? – Клер пошевелилась, устраиваясь поудобнее у него на груди.

– Да. Он умер в полночь, может – чуть позже. Обнаружив Макса бездыханным, Сет намекнул Ванессе, что знает код сейфа, где лежит целое состояние в ценных бумагах на предъявителя.

– И они пошли на кражу?

– Сет утверждает, что его на это подбила Ванесса, а она, естественно, во всем обвиняет Сета. Скорее всего, они по взаимному согласию поделили деньги поровну. Во всяком случае, мы обнаружили, что в ту ночь состояние каждого из них увеличилось на одинаковые суммы. Сет долго не отпирался и раскололся сразу же, как только ему предъявили все факты.

– Да, с фактами не поспоришь. Меня арестовали на основании только косвенных улик – и то мне светила газовая камера. – Клер невольно поежилась. – Я тебе так благодарна за все, что ты для меня сделал!

Зак слушал Клер и понимал, что дальше тянуть нельзя. Необходимо рассказать ей всю историю до конца, хотя она, безусловно, рассердится и, между прочим, правильно сделает…

Конечно, он мог ничего не говорить Клер и провести с ней чудесную ночь, которая скорее всего станет их последней ночью. Завтра утром из газет или из телевизионных новостей она узнает все подробности дела – и у нее возникнут к нему вопросы. Так какой смысл оттягивать неизбежное?

Он откашлялся и тихо произнес:

– Тебе абсолютно ничего не грозило – у тебя было алиби.

Клер вздрогнула и нахмурилась.

– То есть как – было алиби? Ты нашел того парня с бородой, а мне ничего не сказал?

– Помнишь, на следующее утро после убийства Моррела я пришел к тебе в салон и спросил, не теряла ли ты трусики? Как, по-твоему, они ко мне попали? – Поскольку Клер молчала, он сам ответил на свой вопрос: – Я их забрал с собой, когда уходил из мотеля, – в это время ты еще спала.

Клер с недоумением уставилась на него, а когда смысл его слов дошел до нее, возмущенно воскликнула:

– Ты хочешь сказать, что ту ночь я провела с тобой?!

– Да.

– Ты лжешь! – Ее голос сорвался на крик. – Ты не мог быть тем парнем – ты не носишь бороды!

– У меня была накладная борода.

– Ты настоящий мерзавец! – Она вскочила на ноги, задыхаясь от гнева. – Как ты посмел ко мне прикоснуться?! В тот момент я была абсолютно беспомощна!

– Честное слово, я не знал, что тебя одурманили каким-то зельем. – Он тоже встал и засунул руки в карманы, чтобы нечаянно не прикоснуться к ней.

– Только не говори, что ты ничего не заметил и что мое поведение не показалось тебе странным.

– Клянусь, я не заподозрил ничего необычного. Да и как я мог заподозрить, если после моего возвращения в Таос ты со мной никогда не то что не разговаривала, а даже не здоровалась? С годами ты могла измениться. Я понял только, что ты немного пьяна. Ты спросила меня, кто я такой. Я подумал, что ты не узнала меня из-за бороды, и назвался. Теперь-то я знаю, что ты просто ничего не воспринимала, но тогда… Если бы ты развернулась и ушла, я бы не стал тебя задерживать. Но ты осталась со мной.

Клер попыталась взять себя в руки.

– Ладно, предположим, так все и было. Но ты должен был сказать мне правду на следующее же утро, когда пришел в салон. А ты вместо этого зачислил меня в подозреваемые.

– Да. – Зак виновато понурился. – Но как я мог предположить, что ты ничего не помнишь? Я решил, что ты просто задираешь нос и делаешь вид, будто между нами ничего не было. Я все понял гораздо позже.

– Понял – и ничего не сказал мне?

– К тому времени ситуация изменилась. Если бы обо всем этом кто-нибудь пронюхал, то у тебя да и у меня могли бы возникнуть большие неприятности.

– У меня – да, но ты-то чего боялся? – устало поинтересовалась Клер.

– Появились бы лишние вопросы. Меня могли спросить, каким ветром меня вообще туда занесло? А мне бы не хотелось никому объяснять, как я там оказался.

– Перестань! Мог бы сказать, что искал в мотеле наркотики или придумать какую-нибудь другую отговорку. Никто бы ничего не заподозрил.

– Кроме Бэма Стегнера. Он бы сразу понял, в чем дело.

Клер небрежно отмахнулась.

– Какая разница Стегнеру, что делал шериф в ночь, когда… – начала она и запнулась. Внезапно ее озарило: – Ты украл у Бэма Каддафи?! Ты освободил Каддафи! Никогда бы не подумала, что это сделал ты.

Зак пожал плечами.

– Я бы потерял работу, если бы хоть одна живая душа узнала, что в ту ночь я был там. Шериф должен следить за соблюдением закона, а не нарушать его. Свою машину я спрятал в лесу. Дело было уже сделано, я возвращался к машине, когда увидел тебя у мотеля. Сначала я очень удивился, а потом… Не буду врать, я всегда был без ума от тебя. В общем, я затаился в пустом номере и позвал тебя.

– Мне почудилось, что меня зовет Сет.

– Но я-то этого не знал! Ты вошла и поцеловала меня – вот и все.

Клер холодно посмотрела на него.

– Ты даже не представляешь, сколько раз я просыпалась среди ночи в холодном поту из-за того, что у меня нет алиби. Мне жизнь была не в радость! Неужели ты не можешь этого понять!

– Если бы я не уехал из города, тебя бы не арестовали. – Зак сделал слабую попытку оправдаться. – Помнишь, вернувшись, я спросил тебя, сможешь ли ты пробыть в тюрьме еще немного? Тогда я не стал тебе ничего говорить, потому что боялся спугнуть Ванессу. Если бы она узнала, что у тебя есть алиби, она бы поспешила замести следы, уничтожить улики или вообще исчезнуть.

– А как бы, интересно, она об этом узнала? Я бы все равно пробыла в тюрьме, сколько нужно, и никому бы ничего не сказала. Неужели ты не мог довериться мне?

Зак тяжело вздохнул.

– Посуди сама, Клер, как я мог довериться тебя, если ты до сих пор боишься показаться со мной на людях?

Клер вздрогнула и быстро отвернулась, но Зак заметил, что она обиделась. Черт побери, кто его тянул за язык? Он хотел объяснить все по-хорошему, а получилось, как всегда, – то есть хуже не бывает.

– Значит, ты мне всегда лгал? – почти беззвучно прошептала Клер.

– Нет. – Он протянул руку к ее плечу, но тут же испуганно отдернул.

– Я не верю тебе! – Клер резко повернулась к нему, ее лицо пылало гневом. – Готова поспорить, все, что ты рассказал мне о моей матери и своем отце, ложь. Она не любила его, она любила искусство! Ей понравились его бронзовые скульптуры, а он этим воспользовался и соблазнил ее. Неправда, что их связывали долгие любовные отношения. Ты сказал это только потому, что не можешь забыть оскорбления, которые тебе нанес мой отец!

– Клер, ради бога, что ты говоришь?! – в отчаянии

воскликнул Зак и в ту же минуту понял, что переубедить Клер ему не удастся. – При чем здесь твой отец? Ты вечно все сводишь к одному и тому же…

– Я вспомнила об отце, потому что он оказался прав! Жаль, что я не послушалась его.

Не говоря больше ни слова, Зак развернулся и быстро пошел к двери. Да, он был не прав. Он это признает и горько сожалеет, и готов извиниться, но он не собирается выслушивать незаслуженные оскорбления. И почему, как только он хочет объясниться с Клер, она всегда вспоминает их родителей? Она что, не может понять, что у родителей была своя жизнь, а у них – своя? Всякий раз, чтобы доказать свою правоту, она ссылается на них. Бред какой-то!

Выйдя из дома, Зак позвал своего пса и решительным шагом направился к машине. Он ехал домой злой на себя, на Клер, на весь белый свет и был готов дать голову на отсечение, что их отношениям пришел конец.

Дома он сразу прошел в спальню и, не раздеваясь, рухнул на кровать. «Единственная радость – я так измотан, что сегодня меня не будут мучить кошмары», – подумал он, засыпая.

Зак проснулся на рассвете, когда непроглядная ночная тьма за окном сменилась туманной серой дымкой. Рядом с кроватью стоял Л обо. Шерсть у него на загривке поднялась дыбом, он низко, угрожающе рычал, показывая острые клыки. Зак прикрикнул на пса и тут же услышал какой-то неясный, монотонный звук. Спросонок Зак не сразу понял, что это за шум, но скоро догадался, что это рокот мощных мотоциклов. Он вскочил с кровати и бросился к окну. На дороге прямо напротив дома выстроились в ряд десятка полтора ревущих «Харлеев». От них отделился и выехал вперед Бэм Стегнер. Его шпоры ослепительно сверкнули в первых лучах восходящего солнца, словно смертоносный клинок.

32

Хотя солнце уже поднялось над верхушками сосен и начало припекать, в тени деревьев на траве еще лежала роса. Воздух был напоен ароматом полевых цветов. Клер поднялась по ступенькам на крыльцо отцовского дома и постучала в дверь. Тишину нарушило недовольное верещание голубой сойки, устроившейся в ветвях ближайшего тополя.

Вчера, когда Зак ушел, Клер заставила себя лечь в кровать, но спала плохо, какими-то урывками. Она вздрагивала во сне и то и дело просыпалась, охваченная неясной тревогой. Слишком сильное потрясение вызвало у нее признание Зака. От той ночи в «Приюте беглеца» у нее в памяти действительно остались лишь смутные, обрывочные воспоминания. Единственное, что она помнила наверняка, – таинственный незнакомец был нежным и чутким. Наверное, именно поэтому она его и не узнала.

Если бы Клер попросили описать Зака, то ей бы в голову не пришло назвать его нежным и чутким…

Может, все дело в том, что в ту ночь она была под воздействием наркотика?

Хотя «руфи» в ее бокал подсыпал Рэмси, о нем Клер почему-то не вспоминала, а винила во всех своих бедах только Зака. Она нервничала и места себе не находила из-за того, что у нее не было алиби, а он скрыл от нее правду! Если бы он сразу все рассказал, ей не пришлось бы сидеть за решеткой по ложному обвинению… Клер знала одно: попадись сейчас Зак ей на глаза, ему бы не поздоровилось.

Дверь открыла Мод.

– Клер, я так рада тебя видеть! Слава богу, все закончилось благополучно. Представляешь, вчера вечером Ванессе Трент предъявили обвинение в убийстве.

– Наверное, у полиции были причины, чтобы арестовать ее, – заметила Клер, переступив порог. Мод, понизив голос, заговорщицки зашептала:

– Ты уже слышала, каким образом полиция раскрыла это преступление? Об этом передавали по Си-эн-эн.

Клер покачала головой. Обычно утром она включала телевизор, чтобы посмотреть программу новостей, но сегодня ей было не до этого.

– Сказали, что Коултер обманным путем заставил Ванессу признаться в убийстве. Некоторым его действия кажутся незаконными. Боюсь, что его заставят подать в отставку.

– Как – в отставку?! – Известие ошеломило Клер.

– Увы. Начальник федеральной полиции и фэбээровец, который крутился у нас в городе, полностью на стороне Зака, но репортеры подняли шумиху. Они кричат, что он нарушил правила ведения следствия и оказывал на подозреваемую давление. Мнение общественности разделилось: одни требуют, чтобы Зак сложил с себя полномочия шерифа, другие считают его героем, который пожертвовал своей карьерой ради торжества справедливости.

Клер была потрясена. Выходит, Зак рисковал не только ее репутацией, но и своей? Теперь ей ничто не угрожает, а он может потерять работу.

Клер решила, что теперь разговор с отцом нельзя откладывать ни на минуту, поскольку от него зависело многое.

– Я хочу поговорить с отцом.

Мод смущенно поправила фартук, надетый на джинсовое платье.

– Клер, может, не стоит? Он не хочет ничего слышать о Коултере.

– Нет. Он должен мне ответить на один очень важный вопрос.

Мод вздохнула и проводила Клер в столовую. Алекс завтракал – перед ним на столе рядом с чашкой кофе лежала утренняя газета, а на стойке напротив работал телевизор.

– Я хотела спросить тебя кое о чем. Клер выдвинула стул и села за стол, но отец даже не посмотрел в ее сторону.

– Что ты молчишь? Ты ведешь себя, как ребенок. Нам надо поговорить.

Алекс неохотно оторвал взгляд от телевизора.

– Я слушаю тебя.

– Только пообещай, что скажешь мне чистую правду. Как долго моя мать встречалась с Джеком Коултером?

Мод, стоявшая рядом, тихо ахнула и затаила дыхание, но на Алекса ее вопрос, казалось, не произвел абсолютно никакого впечатления – его взгляд был по-прежнему тяжелым и суровым. Он, разумеется, слышал, что она сказала, но отвечать, похоже, не собирался.

– Послушай, за решеткой у меня было время подумать о многих серьезных вещах. Я должна знать правду, чтобы…

Отец не дал ей договорить:

– Чтобы оправдать свои отношения с Заком Коултером?

Его голос был полон затаенной ненависти, но это уже не удивляло Клер. Нездоровая мстительность Алекса Холта не знала границ, а со временем только усилилась. И хотя Клер теперь ничего не связывало с Заком, она не хотела давать отцу лишний повод для злорадства.

– Если бы не Зак, я бы все еще сидела за решеткой, – категорично заявила она. – Но сейчас речь не о нем. Я хочу знать правду о своей матери.

Прежде чем Алекс ответил, прошло несколько томительных секунд, в течение которых он не сводил с нее тяжелого, немигающего взгляда.

– Эми вступила в любовную связь с Джеком Коултером почти сразу после твоего рождения.

Клер судорожно вздохнула. Зак был прав: все ее представления о собственной семье оказались иллюзорными.

– Так давно? – прошептала она.

– Да. – Голос Алекса предательски дрогнул, и он отвел глаза.

– Почему же ты не развелся с ней?

Клер не представляла, почему ее отец, такой гордый и самолюбивый, закрывал глаза на любовную связь жены в течение целых пятнадцати лет.

Мод, закрыв лицо руками, стремительно выбежала из комнаты. Видимо, она, как и Клер, узнала подробности этой трагической истории только сейчас.

Но Клер не собиралась отступать. Она ждала ответа, не сводя глаз с отца.

– Наверное, пришло время рассказать тебе всю правду, – произнес отец с плохо скрываемой болью. – Твоя мать развелась бы со мной уже давно, но она знала, что я лишу ее материнских прав, если она это сделает. У меня были связи, и я бы заплатил любые деньги, но не позволил бы ей забрать тебя. Она не стала разводиться и осталась со мной из-за любви к тебе.

Боже! Клер с ужасом представила, как сердце матери разрывалось от горя, она вынуждена была решать: или ребенок, или любимый мужчина.

– Ты поставил ее перед таким чудовищным выбором?

– Да. – В голосе Алекса не было ни малейшего намека на раскаяние, а лишь уверенность в своей правоте. – Я любил твою мать.

Клер была готова броситься на него с кулаками. Каким же чудовищем надо быть, чтобы использовать ребенка как заложника и диктовать женщине свои условия?! Клер чувствовала себя виноватой перед матерью. Она всегда осуждала ее, всегда была на стороне отца, абсолютно не подозревая, что Эми пожертвовала своим счастьем ради дочери. А дочь отплатила ей за это черной неблагодарностью, погубила ее своим предательством…

С каждым ударом сердца боль в груди Клер нарастала. Если бы она в свои пятнадцать лет не была такой по-детски наивной, она бы не побежала к отцу, обнаружив мать с Джеком Коултером. В сущности, она поставила отца в абсолютно невыносимое положение, лишив его возможности играть роль главы счастливой семьи.

– Эми должна была пробыть со мной еще год, – безжизненным голосом произнес Алекс. – Она говорила, что уйдет к Джеку Коултеру, когда ты закончишь колледж.

Клер с сожалением посмотрела на отца, уже не испытывая никаких других чувств, кроме печали. Он был жалок и несчастен, хотя сам этого не понимал. Алекс удерживал возле себя жену, подло играя на ее чувствах, но добился лишь того, что она сбежала от него и вместе с любимым человеком пошла навстречу смерти. А ее гибель сделала его еще более несчастным.

– Отец, ты не должен жить прошлым! Почему ты считаешь, что до сих пор связан клятвой верности с женщиной, которая тебя не любила и которая уже давно погибла? Посмотри на Мод – она любит тебя всем сердцем. Не о такой ли любви ты мечтал всю жизнь? – Она положила руку ему на плечо. – Очнись, отец! Ты заточил себя в склепе прошлого. Позволь мне найти специалиста-психолога, который поможет тебе…

– Мне? – Лицо Алекса покрылось красными пятнами, он в негодовании стряхнул ее руку с плеча. – Мне не нужна помощь, со мной все в порядке! А вот что происходит с тобой? Ты, должно быть, не в своем уме, раз любишь Коултера! Так что лучше позаботься о себе.

Клер с тяжелым сердцем покинула дом отца. Зак, выходит, сказал ей правду. Джек Коултер не был распутником и обманщиком, как она привыкла считать. Он действительно любил ее мать и хранил ей верность, хотя был женат на другой женщине.

Я всегда был от тебя без ума.

Эти слова, однажды произнесенные Заком, Клер повторяла вновь и вновь как какую-то молитву или заклинание, пока шла к себе в салон. Последнее время из-за всех неприятностей и потрясений у нее голова шла кругом, и она больше не знала, кому и во что верить. До сегодняшнего утра она, как и многие в их городе, не сомневалась, что в слухах, распускаемых о любовных похождениях Зака, есть доля правды, хотя никогда не видела его с какой-нибудь женщиной. Теперь Клер ругала себя за то, что слепо верила сплетням, но разве она могла думать о нем иначе? Трудно представить, что у такого потрясающего парня нет подружки.

Я всегда был без ума от тебя…

Однажды она подвела Зака к картине Пола и спросила, как он ее понимает. Зак сказал, что ковбой любит женщину, но не знает, захочет ли она связать с ним свою судьбу. Если женщина примет букет цветов, значит, она любит его таким, какой он есть.

Может, Зак хотел этим что-то сказать ей?

Хотя легкая горечь в душе у Клер все же осталась, она уже не злилась на Зака. Разве он мог положиться на нее, если она боялась пройтись вместе с ним по улице? Она постоянно думала о том, что скажут люди, что скажет отец… Нужно было сразу рассказать ему о своем разговоре с отцом. Но поначалу Клер боялась, что он неправильно поймет ее, а вчера она разозлилась на Зака и в какой-то момент даже стала раскаиваться в том, что из-за него поссорилась с отцом.

Они с Заком вели себя глупо, как неразумные, упрямые дети. Никто не хотел уступать первым, каждый хотел сначала убедиться в искренности другого и только потом поделиться своим секретом…

Поставив машину на стоянку напротив своего салона, Клер выпустила Люси и направилась к дверям, но внезапно услышала, как под старым тополем жалобно тявкнула какая-то собака. Люси прыжком сорвалась с места и подбежала к скулящему псу, который тщетно пытался встать на лапы.

– Лобо, что с тобой?! – в ужасе воскликнула Клер.

В боку Лобо зияла глубокая рваная рана, из нее сочилась густая кровь, окрашивая в темно-красный цвет серый мех. Одно ухо было почти полностью оторвано, и из-за этого вся голова пса была в крови. Клер приподняла ему морду и увидела, что шкура над левом глазом пропорота почти до кости, сам глаз закрыт, а веко сильно опухло.

Лобо все же встал на лапы и сделал два неуверенных шага куда-то в сторону, но затем с визгом рухнул на траву. Люси принялась зализывать его раны, и Лобо жалобно заскулил.

– Почему ты один? Где Зак? – Клер беспомощно огляделась по сторонам в надежде увидеть спешащего к ним Зака, но обнаружила только кровавые следы, которые тянулись через всю стоянку. Видимо, Лобо приполз издалека.

– Где же твой хозяин? Он, наверное, у себя в участке. Сейчас мы найдем его. – Клер чуть не плакала от отчаяния: она понимала, что времени на поиски Зака у нее нет. Лобо потерял много крови, и каждая минута сейчас была дорога.

Позже Клер удивлялась, откуда она нашла в себе силы, чтобы поднять и положить на сиденье машины такого громадного, тяжелого пса. Вжав педаль газа в пол, она помчалась в ветеринарную клинику, расположенную в нескольких кварталах от площади.

– Он пострадал в какой-то схватке, – начала она торопливо объяснять ветеринару. – Должно быть, на него напала пантера или какой-то другой крупный зверь.

Продолжая осматривать Лобо, врач покачал головой.

– Зверь не мог нанести собаке такие раны. Они очень похожи на ножевые.

– Вы спасете его?

– Надежд очень мало, – ответил он. – Пес находится в критическом состоянии.

Клер нежно погладила Лобо, и тот, почувствовав прикосновение, мгновенно открыл здоровый глаз.

– Держись, дружище. Ты у нас сильный, ты выкарабкаешься!

Люси подошла к Клер и тихо заскулила, словно понимая, что ее друг сейчас борется за свою жизнь. Глаз Лобо, подернутый дымкой, остановился, на Люси. Собаки были настолько привязаны друг к другу, что Клер не сомневалась: Лобо, предчувствуя близкую смерть, приполз к Люси, чтобы проститься.

Клер потрепала его по загривку.

– Ты замечательный пес! Ты спас меня от гремучей змеи. Держись, тебе здесь помогут.

С тяжелым сердцем она смотрела, как санитар увозит Лобо в операционную. Откуда на теле пса ножевые раны? Что с ним произошло? И где в этот момент был Зак?

От предчувствия беды у Клер сжалось сердце. Ее тревога еще усилилась после того, как она позвонила Заку и поняла, что его нет дома. Клер набрала номер участка, но там ей сказали, что шериф на работу еще не пришел.

Нужно было что-то делать. Клер позвонила Полу, попросила его встретиться с ней у Зака, а по дороге заехала к Тохоно. Он был на совете вождей, но когда узнал, в чем дело, то прервал совет, и вместе они поехали к Заку. Всю дорогу Тохоно молчал и мрачно смотрел перед собой.

Пол и Анжела были уже на месте. Они обнаружили, что джип Зака стоит в гараже, дверь дома открыта, а самого Зака нигде нет. На земле между крыльцом и дорогой они увидели кровавые пятна.

– Это, наверное, кровь Лобо! – воскликнула Клер. – Теперь ясно, он приполз ко мне в город едва живой, чтобы предупредить о беде!

– Надо вызвать полицию, – сказала Анжела.

Клер только тяжело вздохнула и покачала головой. Все знали, что Олли Хэммонд палец о палец не ударит, чтобы помочь Заку. Начальник полиции показал себя полным ничтожеством в деле о смерти Бессинджера. А когда выяснилось, что Ванесса, которую он всячески защищал, убила Моррела, он был вынужден, заявить, что подаст в отставку. Однако подавать рапорт начальству Хэммонд не спешил и все еще сидел в своем кресле.

Пока Клер, Анжела и Пол совещались, какие шаги предпринять в такой ситуации, Тохоно изучал следы на земле и на дороге.

– Я вызову лучших следопытов из нашего поселка. Они помогут разобраться в следах. Здесь было много людей на мотоциклах…

– Байкеры! – догадалась Клер. – Несколько дней назад они появились в нашем городе. Среди них я видела Бэма Стегнера.

Тохоно нахмурил брови и покачал головой.

– Плохо, очень плохо. Стегнер, медведь… Я начинаю догадываться, что здесь произошло.

Клер сразу же поняла, кто помог Заку выкрасть Каддафи. Она решила, что позже обязательно поблагодарит старого вождя, – сейчас на это просто не было времени. В эту минуту она молила бога только об одном: чтобы он помог ей найти Зака. Стегнер наверняка догадался, кто украл у него медведя: он узнал, что ее освободили и какое у нее алиби, а затем просто сложил два и два.

Клер вспомнила, как рассвирепевший Стегнер ворвался в ее салон, обнаружив исчезновение Каддафи, и поежилась. Честно говоря, она не ожидала, что у него хватит наглости угрожать ей при свидетелях. А потом Стегнер подложил в ее почтовый ящик змею, и если бы не Зак, она едва ли осталась бы в живых. Зак посоветовал ей держаться от Стегнера подальше, а о собственной безопасности, разумеется, не позаботился. Всю свою жизнь он полагался только на себя и никогда и ни у кого не просил помощи.

Когда Стегнер пришел к ней в тюрьму, Клер была удивлена. Ей показалось странным, что он все еще не смирился с пропажей медведя. Теперь же Клер все поняла. Стегнеру была наплевать на Каддафи, но он при всех заявил, что любой ценой найдет его, и это стало делом чести. А поскольку Стегнер привык действовать исподтишка, он затаился и ждал своего часа, чтобы свести счеты с Заком.

– У меня есть надежда, что Зак жив. – У Пола от волнения почти пропал голос. – Если бы его хотели убить, то убили бы прямо здесь. Я думаю, его где-то спрятали.

– Ты прав, сынок, – кивнул Тохоно. – Следопыты из поселка помогут нам.

– Надеюсь, что мы не опоздаем, – вздохнула Анжела. – Как вы думаете, когда это произошло?

– Я не слишком хорошо разбираюсь в следах, но если судить по крови, которая еще свежая, но уже потемнела, скорее всего – на рассвете.

Клер видела сегодняшнюю зарю. Сначала над горами появилась алая полоска, а затем – красный диск солнца. Солнечные лучи проникли в спальню, наполнив ее радостным светом, а Клер лежала в кровати и думала о том, какая у нее нелегкая судьба. Она жалела себя и на все лады проклинала Зака, который не сказал ей сразу, что у нее было алиби. А Зак в это время…

«С каких пор ты стала такой жестокой эгоисткой? – спросила себя Клер и сразу же ответила: – Ты всегда ею была!» С того самого дня, когда Зак впервые пришел к ней в салон, она думала только о себе. Все, что между ними происходило, она оценивала только со своей точки зрения, абсолютно не считаясь с его мнением. Вчера вечером она вновь обвинила во всем Зака и выставила его за порог. А ведь если бы он остался у нее, то не попал бы сегодня в беду!

Все потянулись в дом, где Тохоно первым делом позвонил в индейский поселок и вызвал следопытов, а Пол связался с Игером и сказал, что нужна его помощь

Клер села на диван и устремила невидящий взгляд на бронзовую сову. Беспомощность угнетала ее. Стегнер труслив, но хитрости и изворотливости ему не занимать. Она молила бога, чтобы они успели найти Зака.

33

Хотя следопыты приехали уже через час, Клер показалось, что прошла целая вечность. Не теряя ни минуты, они сразу же приступили к своему делу. Игер подъехал к дому Зака еще через полчаса. Он слушал Пола, и его лицо с каждой секундой становилось все более мрачным.

Вскоре Тохоно принес первые известия от следопытов.

– На рассвете сюда приехало около десятка байкеров. Потом была схватка. Следопыты говорят, что человек пять или шесть набросились на одного. Есть собачьи следы.

Клер в ужасе закрыла глаза, представив себе страшную картину: Зак ожесточенно борется за свою жизнь

один против пятерых и знает, что, кроме Лобо, никто не придет ему на помощь…

– Мы нашли на земле странные царапины – словно кто-то кромсал ее ножом. Похожи на следы, оставленные шпорами, но кто в наше время…

– Эти следы оставил Стегнер! – воскликнула Клер. – Он всегда носит шпоры – необычные, в виде клинка.

– Все сходится, – кивнул Тохоно и мрачно добавил: – Его шпоры в крови.

– О боже! – Клер откинулась на спинку дивана. – Когда Лобо набросился на Стегнера, тог пустил в ход свои шпоры. У бедного пса один глаз почти вытек. Ветеринар говорит, что у Лобо мало шансов выжить.

В гостиной воцарилась тишина. Каждый, наверное, мысленно нарисовал себе картину схватки: окровавленный Зак распростерт на земле, а Стегнер наносит ему все новые удары своими смертоносными шпорами…

– Стегнера надо арестовать, – решительно заявила Анжела. – И заставить его сказать, где Зак. Клер покачала головой.

– Стегнер будет молчать как рыба. Он очень хитрый и скорее всего уже успел замести все следы.

– Я тоже так думаю, – согласился Игер. – У нас нет никаких улик против Стегнера, и через день-два он снова окажется на свободе. Сейчас мы его трогать не будем, но установим за ним слежку. Возможно, он сам наведет нас на Зака.

– Зака увезли отсюда на мотоцикле, – заметил Тохоно. – А это значит, что его спрятали, скорее всего, в каком-нибудь глухом месте, куда невозможно добраться на машине. Я попросил помощи у конной полиции. На лошадях они смогут проехать по лесным тропам и поищут на них свежие следы.

– Хорошая мысль, – сказал Пол. – По лесным дорогам на машине не проедешь. Если эта шайка спрятала Зака в горах, то их следы непременно отыщутся на какой-нибудь тропе.

– Черт! – невольно вырвалось у Игера. – Там этих троп, должно быть, сотни. Пока их все проверишь…

То Зака уже не будет в живых. Игер не произнес этих слов, но каждый догадался, что он хотел сказать.

– Я часто ездил в горы верхом, – нарушил Пол тягостное молчание. – Я знаю, в каком состоянии там тропы – сырая земля, чавкающая глина, огромные валуны. Не по каждой можно проехать даже на мотоцикле. Байкеры молятся на свои «Харлеи» и гордятся ими. Они не станут гробить своих «железных друзей» на таких дорогах. Нам нужна карта заповедника. На ней мы пометим красным те тропы, по которым можно проехать на мотоцикле, и попросим егерей проверить их в первую очередь.

– Отлично! – Анжела вскочила со стула. – Я позвоню егерям, у них есть подробная карта заповедника Кит-Карсон.

Брэд Игер принялся рассуждать вслух, рассматривая бронзовую сову:

– С какой целью эти негодяи захватили Зака? Они могли разобраться с ним прямо здесь…

Клер подумала, что «разобраться» – слишком мягко сказано.

– Зак нужен Стегнеру живым. Боюсь, что его будут пытать до тех пор, пока он не скажет, где Каддафи.

– Зак ничего не скажет, – произнес Тохоно, и Клер вздохнула. Неужели Зак готов умереть, так и не выдав тайну?

– Каждый рано или поздно не выдерживает пыток, – заметил Пол. – Есть предел человеческой стойкости.

– Зак ничего не скажет. – Тохоно стоял на своем. – Мы вместе освободили медведя, но только один я знаю, где он сейчас находится. Это я вывез его из Таоса.

Когда им привезли подробную карту Кит-Карсона, Пол пометил на ней более или менее проходимые тропы. Тохоно разбил конную полицию на группы, после чего они отправились в горы вместе с индейцами-следопытами. Игер уехал в город, сказав, что ему нужно кое-что проверить, а Анжела села за телефон. Она принимала звонки от групп, прочесывающих лес, и отмечала на карте проверенные участки.

В половине третьего поступило последнее сообщение: все лесные тропы были проверены, но никаких следов обнаружить не удалось. Чуть позже Игер вернулся из города и сообщил, что не смог найти Стегнера. Бармен из ночного клуба сообщил, что тот срочно уехал в Санта-Фе по делам.

– Чтобы не спугнуть Стегнера, я сказал бармену, что мне нужно поговорить с его боссом о деле Моррела. Пусть думает, что других вопросов у меня к нему нет. – Игер снова начал изучать карту, разложенную на столе в гостиной, где они все собрались.

– Какая разница, заподозрит Стегнер или нет, что мы за ним следим? – с горечью произнесла Клер. – Прошло уже полдня. Если Зак до сих пор жив, то как долго он еще продержится?

– Я предлагаю найти Стегнера и отвезти его в резервацию, – решительно заявил Пол. – Законы штата на нее не распространяются. Там я выбью из него дурь, и он как миленький заговорит. А если будет отмалчиваться…

– Я, пожалуй, заткну уши, – сказал Игер. – Всеми уголовными преступлениями, совершенными на территории индейских резерваций, занимается ФБР. Это дело передадут мне, а я бы не хотел сажать тебя в тюрьму.

– Пол, следи за тем, что говоришь! Ты что, хочешь снова угодить за решетку? – испуганно воскликнула Анжела.

– Разумеется, не хочу. Но если это поможет спасти Зака, то меня ничто не остановит. Я перед ним в большом долгу.

Тохоно поднял руку, призывая всех к молчанию.

– Насилие порождает только насилие. Зачем говорить об этом? Стегнера сейчас нет в городе, и мы теряем драгоценное время, обсуждая всякую ерунду.

– Я не верю словам бармена! Стегнер затаился где-то в городе! – Клер в отчаянии вскочила с дивана и по неосторожности задела коленями столик с бронзовым волком. Скульптура покачнулась и полетела на пол прежде, чем Клер успела ее схватить. – Боже, я разбила ее?

Пол поднял с пола массивного бронзового зверя и водрузил его на прежнее место.

– Не беспокойся, он не пострадал.

Клер снова села на диван и положила дрожащие руки на колени.

– Я бы не простила себя, если бы эта чудесная скульптура разбилась. Кошмар! Отец Зака оставил о себе память, а я могла ее уничтожить…

После этих слов Анжела и Пол обменялись какими-то странными взглядами, а Игер озадаченно посмотрел на Клер.

– При чем здесь его отец? Этого бронзового волка сделал сам Зак. У него в мастерской есть еще десятка полтора скульптур. Изумительная работа!

– Да, – кивнул Тохоно. – Я помню, когда Зак был маленьким, он вырезал из дерева наших духов, а потом раскрашивал их. Они выходили у него гораздо лучше, чем у многих индейских умельцев, которые всю жизнь занимались этим ремеслом.

– От Джека Коултера остались всего две скульптуры, – добавил Пол. – Одна из них – бронзовая сова на журнальном столике. А все остальные сделал Зак.

– Зак… – едва слышно повторила Клер, не веря своим ушам.

У нее не укладывалось в голове, что такой человек, как Зак Коултер, – вспыльчивый, прямолинейный, порой грубый, – мог часами сидеть за работой и кропотливо доводить каждую деталь до совершенства. Клер разбиралась в художественной технике и пришла в изумление, когда поняла, сколько времени потребовалось мастеру, чтобы подготовить все необходимые эскизы, а затем воплотить свой замысел в бронзе,

И дело даже не в огромном запасе терпения. Художник, способный создать подобный шедевр, должен обладать тонкой, артистической душой, а Зак… «Стоп!» – остановила себя Клер, поняв, что уподобляется отцу, который судил о людях только со своей односторонней, субъективной точки зрения.

А еще она вспомнила, каким чутким, нежным, ласковым был таинственный незнакомец, который оказался никем иным, как Заком Коултером. Все прошедшие годы она жила с предвзятым мнением о Заке, поскольку верила своему отцу и слухам, ходившим по городу.

Клер обвела глазами окружавших ее друзей, задерживая взгляд на лице каждого. Все они знали, что Зак – замечательный мастер, только одна она этого не знала. Более того, она даже не допускала мысли, что Зак может быть талантливым человеком! А ведь если бы она всегда верила своему сердцу, то ей бы не пришлось раскаиваться во многих своих поступках. Она бы не винила мать в том, что она нарушила обет супружеской верности и ушла от мужа к Джеку Коултеру, которого любила больше жизни…

– Клер, – Анжела прикоснулась к ее руке, – Тохоно сказал, что скоро егеря вернутся из леса. Становится темно, и следов на земле будет просто не видно.

Клер не успела ничего ответить, поскольку в этот момент зазвонил телефон. Игер взял трубку и представился. Он слушал молча, лишь изредка что-то переспрашивал и кивал головой.

– Пришла информация по компьютерной сети, – сказал он, положив трубку.

Когда Игер вернулся из города, он сообщил, что связался с отделом компьютерной сети в Санта-Фе, куда три раза в день со всего штата поступала оперативная информация о любых случаях нарушения закона. Даже самое незначительное дорожно-транспортное происшествие заносилось в компьютер. Игер попросил немедленно сообщить ему, если в компьютер попадет информация по делу Зака.

– На границе Аризоны была остановлена группа из десяти байкеров – за превышение скорости и отсутствие глушителей на мотоциклах. Дорожная полиция их отпустила, поскольку больше придраться было не к чему, но офицер сказал, что скорее всего сегодня ночью в Таосе были они. Их личности установили, но Стегнера среди них не оказалось… и Зака тоже.

– Это подручные Стегнера! Они сделали свое черное дело, он с ними расплатился, а потом они поспешили удрать подальше от места преступления. Мерзавцы! – Пол сокрушенно покачал головой.

– Значит, Стегнер держит Зака в заточении где-то здесь, в Таосе, – предположила Клер. – Знать бы, где!

– Не будем терять времени на догадки. Мы должны просчитать все возможные варианты и как можно скорее начать их проверять, – сказал Игер. – Когда вернутся люди из леса, пусть они пересядут с лошадей в машины и объедут все отдаленные дома в этом районе. Может, кто-нибудь из живущих там видел что-нибудь подозрительное.

Тохоно встал с кресла.

– Я попрошу наших полицейских съездить в дальние поселения на территории резервации. Многие индейцы летом уходят из поселков охотиться, пасти скот. Они тоже могли что-то видеть.

– А мы с Полом отправимся в город и возьмем на себя магазины, бары и кафе, – предложила Анжела.

Клер была настолько убита горем, что не принимала участия в разговоре. Шансы, что им удастся обнаружить место, где Стегнер удерживал пленника, были ничтожно малы – с таким же успехом можно искать иголку в стоге сена. А шансы найти Зака живым были и того меньше и таяли с каждым истекшим часом.

– Клер, – обратился к ней Игер, – я попрошу тебя остаться здесь. Мы все будем сюда звонить и сообщать о результатах. Таким образом нам удастся избежать путаницы: мы не будем мешать друг другу и дважды проверять одно и то же место.

– Хорошо, я буду принимать звонки. – Клер была рада, что и она окажется при деле. – Брэд, подожди. – Она остановила Игера, который уходил последним. – Я слышала, что Зака осуждают за то, как он вел допрос Ванессы Трент…

– Кто-то, может, и осуждает, но только не я, – улыбнулся Игер. – На официальном языке это звучит так: «оказывать давление на подозреваемого». Я же говорю проще: Зак взял Ванессу на пушку, и она раскололась.

– Зак это сделал ради меня. – Голос Клер задрожал от волнения. – Он спас меня, подтвердив официально мое алиби, но на себя навлек беду. Стегнер никогда бы не догадался, кто украл его медведя, если бы не узнал, что Зак той ночью был в «Приюте беглеца».

Игер помолчал, а затем произнес:

– Если Зак действительно дорог тебе, то…

– Я люблю его, – призналась Клер, хотя Игер был для нее абсолютно чужим человеком. – Если с ним случится что-нибудь ужасное, то я себе этого не прощу.

– Все будет хорошо. Я уверен: твоя любовь помогает ему бороться за свою жизнь.

Клер смотрела вслед уходящему Игеру, и ее сердце разрывалось от отчаяния. Ведь Зак не знает, что она любит его! В последний раз они расстались врагами; он, наверное, чувствовал себя страшно одиноким, когда уходил от нее в ту ночь…

Через минуту все уехали, и перед домом на площадке осталась только машина Клер. Она грустно посмотрела на Люси и вспомнила о Лобо. Как он там? За последними треволнениями о нем все забыли.

Клер бросилась к телефону и позвонила в ветеринарную клинику. Поговорив с врачом, она присела перед Люси.

– Хорошие новости, девочка моя. Лобо выкарабкается, он у нас молодец. – Клер запустила руку в золотистый мех, Люси лизнула ее щеку и одобрительно тявкнула. – С одним ухом он, конечно, уже не будет таким симпатягой, как раньше, но стоит ли обращать внимание на такие пустяки? Главное, что он жив. Теперь мы должны позаботиться о его хозяине.

Клер выпрямилась и несколько секунд задумчиво смотрела на бронзовую сову, потом взяла с радиотелефона трубку и, зажав ее в руке, вышла на террасу. Она всегда думала, что ветхую постройку за домом Зак использует как обыкновенный сарай, где хранятся старые вещи и прочий ненужный хлам, а Пол сказал, что это мастерская, в которой Зак работает. Клер решила выяснить, что же там на самом деле.

Очутившись внутри, она восхищенно воскликнула:

– Люси, ты только посмотри, какая красота!

Клер снимала бумагу с бронзовых скульптур и не переставала изумляться. Каждая новая бронзовая фигура зверя или птицы казалась ей шедевром по сравнению с той, перед которой она стояла несколько секунд назад.

– Люси, я всю жизнь мечтала найти подобного мастера, а он, оказывается, жил рядом со мной! Почему он скрывал от меня свой талант?

Обведя взглядом мастерскую, Клер обнаружила на полке под небольшим куском мягкой ткани еще одну работу Зака. Она сняла ткань и увидела бронзовый женский бюст. Бюст был повернут к стене, но Клер не спешила его развернуть, чтобы посмотреть на лицо женщины. Она залюбовалась изумительно тонкой техникой, с какой была выполнена прическа. Требовалось большое мастерство, чтобы так искусно передать красоту волос, ниспадающих мягкими волнами на плечи женщины.

Развернув бюст лицом к себе, Клер негромко ахнула, попятилась назад и споткнулась о Люси, примостившуюся у ее ног. Поначалу ей показалось, что это ее мать, но она быстро поняла, что ошиблась. Зак изваял в бронзе ее!

– Это я, – прошептала Клер, и на глаза ее навернулись слезы.

Она придирчиво осмотрела бюст и обнаружила, что Зак добился поразительного сходства. Немного вздернутый нос ей понравился, а слишком пухлые губы не понравились, но не потому, что Зак погрешил против истины, а потому, что она хотела, чтобы они и в жизни были у нее чуть-чуть потоньше. Клер зачарованно смотрела на бюст и находила все новые подтверждения одаренности Зака. Для нее осталось загадкой, как ему удалось так правдиво передать ее чувства. Его бронзовая Клер была безмятежна, весела, немного кокетлива, но такой она помнила себя только в детстве.

Клер снова перевернула бюст и обнаружила, что на этой работе Зак поставил свои инициалы и дату. Он сделал этот бюст, когда жил в Сан-Франциско.

– Люси, а я-то считала, что он сразу забыл меня, когда уехал из Таоса!

Я всегда был без ума от тебя.

На Клер накатила новая волна раскаяния. Она всегда была к нему несправедлива, вела себя высокомерно, унижала его. Она не оставляла ему ни единого шанса показать себя таким, каким он был на самом деле! Все ее прежние рассуждения о том, что якобы он должен был первым что-то сказать или что-то сделать, показались ей ужасно глупыми и лишенными всякого смысла. Она лишь оправдывала себя и свое дурацкое поведение…

– Эй! Есть здесь кто-нибудь? Клер выбежала из мастерской и увидела во дворе перед домом Мод Пфистер.

– Клер, я пришла, чтобы предложить свою помощь, – сообщила Мод.

– А что скажет отец? Мод пожала плечами.

– Я слышала ваш разговор и весь день думала над твоими словами. Ты дала отцу хороший совет. Не знаю, последует ли он ему, но я сделаю так, как ты сказала. Я начну новую жизнь! Почти десять лет я была сиделкой у твоего отца. Не буду скрывать, нас связывают довольно близкие отношения, но сегодня я поняла, что твой отец никогда не женится на мне. Я решила уйти от него. Насчет отца не беспокойся – я позвонила в агентство, и оттуда уже прислали новую сиделку.

– Чем же ты собираешься заняться?

Мод смущенно улыбнулась, и от ее милой доброй улыбки Клер стало грустно. Она поняла, что за десять лет привязалась к Мод и что ей будет не хватать ее. Однако Клер сознавала, что не в праве отговаривать Мод. Эта прекрасная женщина заслуживала лучшей доли, чем безответная любовь к мужчине, который живет прошлым и сохраняет верность погибшей жене, которая никогда его не любила.

– Сначала я помогу тебе найти Зака, а затем отправлюсь в круиз по Адриатике: мне всегда хотелось побывать в Греции. Ну а потом… Денег я скопила достаточно, их мне хватит, чтобы осесть во Флориде. Куплю небольшой домик, буду разводить цветы…

Клер протянула к ней руки, и они крепко обнялись. Жизнь Мод могла бы сложиться по-другому, и ей не пришлось бы отправляться на поиски счастья за тридевять земель, однако судьба распорядилась иначе.

– Будь счастлива, Мод. Я прошу тебя только обо одном: не пропадай, давай о себе знать, обещаешь?

– Обещаю, – Мод вытерла мокрые глаза рукавом блузки. – Ну вот, теперь порядок. Чем я могу помочь?

Клер быстро рассказала об исчезновении Зака, а затем вложила ей в руку телефонную трубку.

– Вот, возьми. Теперь ты будешь принимать звонки и записывать всю информацию, а я хочу тоже отправиться на поиски. Зак в опасности, а тут сижу сложа руки и ничего не делаю, чтобы его спасти.

– Начнем, пожалуй, с хижины в ущелье, – обратилась Клер к Люси, выезжая из города. – Стегнер мог отвезти Зака туда.

Через несколько минут она была на месте. Перед ней лежало сухое русло реки, а на противоположном крутом берегу стояла односкатная постройка, отдаленно напоминающая хижину. В эти безлюдные места изредка забирались подростки, чтобы укрыться от бдительных родительских глаз и тайком попробовать запретное спиртное. Что еще здесь происходило, было известно лишь неприветливым серым скалам, окружавшим каньон.

Хотя солнце еще не закатилось, над каменистым ложем реки, окруженным отвесными каменными стенами, уже начали сгущаться сумерки. Клер вышла из машины и осмотрелась, но никаких следов, указывающих на то, что здесь кто-то недавно побывал, не обнаружила. Вместе с Люси она направилась к ветхой хижине. Убедившись, что и в ней никого нет, она запрокинула голову и посмотрела на стервятника, одиноко парящего высоко в небе. Он был единственным живым существом в этих пустынных местах. От его тоскливых, унылых криков Клер стало не по себе, и она поспешила к машине.

Сев за руль, она погрузилась в мучительные размышления. Зака оглушили, погрузили на мотоцикл, а потом отвезли в какое-то укромное место. Хотя «Харлей» – мощная машина, он не слишком удобен для перевозки человека весом под две сотни фунтов. Его не могли увезти далеко. Кроме того, байкеры знают, что на шоссе они привлекают к себе слишком много любопытных глаз, и поэтому, наверное, стремились побыстрее избавиться от опасного груза.

Интуиция подсказывала Клер, что Зака спрятали где-то поблизости. Стегнер не волшебник и не мог перенести своего пленника на край света. Он, правда, хитрый, как змей, но и его можно перехитрить.

Где же он держит своего пленника?

Внезапно к ней пришло озарение. Стегнер наверняка спрятал Зака в таком месте, где никто не станет искать только потому, что оно ни у кого не вызывает подозрений.

– Думай, где бы ты стала искать в самую последнюю очередь? – прошептала Клер. Вне всяких подозрений был ночной клуб Стегнера, поскольку там всегда слишком многолюдно, однако рядом с этим злачным местом находился «Приют беглеца», принадлежащий тоже ему. Клер завела двигатель, резко развернулась, так, что красная пыль, взметнувшаяся из-под колес, окутала джип густым облаком, нажала на газ и помчалась к шоссе.

Она подъехала к мотелю, когда вечерние сумерки уже сменились ночной темнотой. На стоянке стояло десятка полтора машин, но ни «Харлея» Стегнера, ни других мотоциклов, как она и предполагала, там не было.

Чтобы замести следы, банда, видимо, действительно подалась в другой штат.

Клер выключила двигатель и несколько минут сидела в полной темноте, наблюдая за мотелем. Свет горел только в одном бунгало. Она вышла из машины и бегом пересекла стоянку. Люси не отставала ни на шаг от своей хозяйки.

Подкатившись к бунгало, Клер прильнула к окну и через щель, оставленную неплотно задернутыми шторами, увидела на кровати двух лесбиянок, за любовью которых с гадкой ухмылкой наблюдал плешивый старикашка, сидящий в кресле.

– Отвратительное зрелище, – пробормотала Клер.

Она проверила остальные бунгало, перебегая от одной двери к другой и подолгу вслушиваясь в тишину, царившую внутри комнат. Убедившись, что Зака в мотеле нет, она присела перед Люси и потрепала ее по голове.

– Ну что, ошиблись мы с тобой? Давай на всякий случай заглянем в сарай, где Стегнер держал на цепи медведя, а потом поедем в вонючую конуру, которую он зовет своим домом.

Клер достала из машины фонарик и осторожно, сливаясь с темнотой, начала подкрадываться к серому дощатому сараю с покосившейся крышей, стоящему на заднем дворе. Ей пришлось внимательно смотреть себе под ноги, чтобы случайно не наступить на какой-нибудь осколок стекла, которыми была усыпана тропинка, вьющаяся среди деревьев. Клер обходила груды битых бутылок, удивляясь, откуда они здесь взялись, но потом догадалась, что бармен избавлялся от пустой посуды очень просто: открывал заднюю дверь и выбрасывал бутылки в лес.

Клер была готова поспорить, что этой тропой, поросшей травой и захламленной каким-то мусором, давно никто не пользовался. Однажды она уже проделала точно такой же путь – это было год назад, когда она решила тайком пробраться в сарай и сфотографировать Каддафи в неволе.

Возможно, Зака здесь нет и сейчас она занимается пустой тратой времени, но оставить без проверки сарай, который очень удобно использовать как темницу, Клер просто не могла. Отсюда по шоссе до гравийной дороги, ведущей к дому Зака, было не больше мили; Стегнер и байкеры могли быстро вернуться сюда с пленником, никем не замеченные. Затем шайка отчалила в другой штат, а Стегнер, заточив Зака в сарай, затаился где-то поблизости.

– Люси, ты чувствуешь этот запах? – поморщилась Клер, когда ветер, прошелестев в сосновых кронах, потянул от сарая в их сторону.

Она боялась, что никогда не сможет забыть этот отвратительный смрад. Стегнер просто издевался над медведем. Он не утруждал себя уборкой нечистот и ни разу не удосужился застелить земляной пол свежей соломой. Хотя темница теперь пустовала, ужасный запах не выветрился, а наоборот – усилился. Видимо, виной тому были летние дожди, через провалы в крыше пропитавшие водой гнилые бревна и прелую солому на полу.

Внезапно раздался визг тормозов, и какая-то машина, резко свернув на стоянку ночного клуба, на мгнове-ние ослепила Клер фарами. Она мгновенно пригнулась и затаилась вместе с Люси за кустами. До нее донесся пьяный хохот, ругательства, затем подгулявшая компания вывалилась из машины и направилась к дверям ночного клуба. В ее сторону никто даже не посмотрел.

Как только они скрылись внутри, Клер бегом преодолела оставшееся до сарая расстояние и привалилась спиной к стене. Дверь была закрыта снаружи на огромный деревянный засов. Поднатужившись, Клер вытащила его и навалилась на дверь плечом. Дверь поддалась, но ржавые петли так пронзительно заскрипели, что заглушили хор сверчков, стрекотавших в траве.

Клер испуганно оглянулась и, убедившись, что никто не выбежал из клуба на шум, скользнула внутрь.

В глухом помещении без окон стоял невыносимый смрад. Она включила фонарик, но вместо яркого снопа света из него полилось какое-то тусклое, желтое свечение, которое не полностью рассеивало темноту даже у ее ног. Клер чертыхнулась, поздравив себя с очередной неудачей: она уже давно собиралась заменить батарейки в фонаре, но все как-то откладывала это дело на потом.

Тусклый луч наткнулся на полуразрушенную стену, которая раньше служила перегородкой, делившей внутреннее пространство на два неравных помещения. Клер осторожно пошла вперед – в ту часть сарая, где Стегнер держал на цепи медведя. Там ей пришлось двигаться особенно осторожно, поскольку повсюду на соломе, превратившейся в труху, лежал медвежий помет.

В дальнем углу на полу возвышалось что-то бесформенное, однако она не стала подходить ближе, когда поняла, что это лишь груда прелой соломы, которою кто-то сгреб в угол. – Видимо, Стегнер все же изредка менял подстилку в медвежьей темнице.

– Вот и все, Люси, – с разочарованием произнесла Клер, – зря я надеялась. Остается надеяться, что Стегнер прячет Зака у себя дома. Пора нанести ему визит. Пойдем.

Однако Люси оставила без внимания ее команду. Она почему-то начала скулить и помахивать хвостом, не отрывая взгляда от кучи соломы.

Клер, освещая себе путь, двинулась в ту сторону. «Должно быть, мышь забралась в солому», – подумала она. Впрочем, сейчас Люси вела себя весьма странно. Она не бросилась вперед и не стала рыться в соломе, а лишь заскулила еще громче и энергичнее замахала хвостом. Клер подобрала юбку и ткнула туфелькой в солому. Ее нога наткнулась на что-то твердое. Тогда она присела и, преодолевая страх и брезгливость, запустила руку в солому. То, что она нащупала, было очень похоже на человеческое тело…

– Зак, это ты?

Зажав фонарик зубами, Клер принялась лихорадочно раскидывать кучу обеими руками. Люси присоединилась к ней, роясь в соломе передними лапами. Вскоре они увидели Зака, который, свернувшись, лежал на земле. Цепь была обвита вокруг его шеи и опутывала ноги так, что голова была притянута к коленям. Запястья Зака, кроме цепи, были скованы еще и наручниками.

– Стегнер, чудовище, будь ты проклят! Гореть тебе в аду, мерзавец! – начала Клер сыпать проклятиями, пытаясь размотать цепь, но ей мешал фонарик, который она теперь даржала в руке.

Глаза Зака были закрыты, лицо покрыто фиолетовыми синяками и ссадинами, а в углу губ, залепленных пластырем, запеклась толстая корка крови. Просто чудо, что он еще дышал. Клер мысленно нарисовала жуткую картину схватки и едва удержалась от слез. Какую же боль, отчаяние и безысходность должен был чувствовать Зак, когда его избивали, а затем связали и погребли под ворохом гнилой соломы!

– Спасибо, господи, что сохранил ему жизнь!

Клер засунула фонарик под ошейник Люси и приказала ей сидеть так, чтобы свет падал на Зака. Потом она опустилась на колени и приподняла ему голову.

– Зак, милый, ты слышишь меня?

Зак тихо застонал и медленно открыл глаза, но ее, видимо, не узнал. Клер осторожно сняла пластырь, которым ему залепили рот, и его голова безвольно повалилась набок. Он судорожно вздохнул, закашлялся, а затем выплюнул сгусток крови.

– Боже милосердный, что эти подонки сделали с тобой?!

Зак что-то со стоном пробормотал, и Клер показалось, что он произнес слово «ловушка». «Он бредит, – решила Клер. – Наверное, хочет сказать, что попал в ловушку, которую ему устроил Стегнер».

С ее силами распутать тяжелую цепь с толстыми звеньями было нелегкой задачей, но постепенно, виток за витком, она сняла цепь с его шеи, а затем освободила ему ноги. Посмотрев на них, Клер пришла в ужас. Одна нога лежала в неестественном положении и была скорее всего перебита.

«Надо срочно вызвать „Скорую помощь“! Где, где здесь поблизости телефон?» – лихорадочно Вспоминала Клер, забыв, что платный телефон есть в ночном клубе, рядом с туалетом.

Зак судорожно перевел дыхание. Видимо, у него были повреждены ребра или грудь, раз каждый глоток воздуха давался ему с такими мучениями. В его глазах горел безумный огонь, он несомненно бредил.

– Только не пытайся говорить, побереги силы. Я сейчас вызову «Скорую помощь».

Зак зажмурил глаза и, закусив губу, со стоном сел.

– Стегнер… ловушка…

Клер наклонилась к нему и поцеловала.

– Не волнуйся и ничего не говори. Я позову кого-нибудь на помощь.

– Не-ет… – застонал Зак. – Стегнер…

– Он хочет сказать, что я заманил тебя в ловушку, сучка! Я установил на двери сигнализацию, ясно?

Клер похолодела, мгновенно узнав голос Стегнера. Она хотела повернуться, но почувствовала, что к ее затылку приставлен ствол ружья. В этот момент Люси припала на передние лапы и угрожающе зарычала. Фонарик упал на солому, но продолжал светить.

Глаза Зака были открыты еще несколько секунд, затем он застонал и, согнувшись пополам, повалился на землю. Его лицо исказилось от боли, он что-то пробормотал и внезапно затих.

– Зак!

Клер протянула к нему руки. Стегнер ткнул ей стволом между лопаток.

– Не дергайся! Только прикоснись к нему – и тебе конец.

Клер медленно повернула голову и подняла глаза на Бэма. Прямо перед ее носом колыхался его тучный живот, на котором не сходился кожаный жилет с никелированными заклепками, которые, как и ствол помпового ружья, тускло поблескивали в темноте.

– Если Зака срочно не отвезти в больницу, то он умрет!

Стегнер оскалился в горделивой ухмылке, от которой его жирные щеки стали похожими на два бурдюка.

– Точно, непременно сдохнет! Я и хочу, чтобы этот засранец окочурился поскорее.

– Я помогу тебе найти медведя. Я знаю, где он. Это будет честная сделка: ты мне отдаешь Зака, а я тебе – Каддафи.

– Да на черта мне твой медведь сдался? Ты чувствуешь, как он загадил эту конуру? До сих пор воняет. – Бэм поддел ногой пук соломы и отшвырнул в сторону.

– Тогда я не понимаю, почему…

– А я тебе скажу почему. Этот ублюдок поколотил меня. Представляешь, отметелил на глазах у грязных индейцев! Он оскорбил меня, Бэма Стегнера! Он думал, что это ему сойдет с рук? Черта с два! – Стегнер перевел дух. – Сначала я решил наставить ему рога. Пришел к тебе в тюрягу, но ты, дура, отказалась от моего предложения. Тогда мой план не сработал, но зато сегодня – какая удача! – вы оба в моих руках.

Глаза Клер расширились от ужаса, но ей удалось взять себя в руки. «Только без паники», – сказала она себе.

– Тебе это тоже не сойдет с рук! Уж не думаешь ли ты, что обведешь вокруг пальца Игера? У них в ФБР дураков не держат. Он найдет…

– Он найдет тело – и то, если ему повезет. Я хотел сказать – два тела. – Бэм зловеще захохотал, его необъятный живот заколыхался, ударяясь о массивную пряжку ремня. – Ванесса – классная телка, но мозгов у нее ни грамма. Эта тупая кукла оставила после себя кучу улик, а я замету следы так, что твоему Игеру жизни не хватит на поиски. Я отвезу трупы в самое сердце земли Кита.

Земля Кита. Эта территория представляла собой огромный лесной массив площадью несколько тысяч квадратных километров. Его глухие, отдаленные районы до сих пор считались малоизученными. Стегнер знал, что эти места объявлены заповедными и что там почти не бывает людей.

– Ты просто псих, – с отвращением произнесла Клер.

Стегнер оскалился в довольной ухмылке, будто услышал в свой адрес лестный комплимент, а затем быстро выкинул вперед руку и схватил Клер за волосы.

Люси угрожающе зарычала, показав свои клыки, шерсть на загривке у нее поднялась дыбом. Она не сводила взгляда со Стегнера и явно готовилась к прыжку. Стегнер оттолкнул от себя Клер и попятился назад, направив ружье на собаку.

– Убери от меня эту тварь, если не хочешь, чтобы я вышиб ей мозги прямо сейчас!

– Люси, сидеть! – скомандовала Клер, подавив дрожь в голосе.

Собака подчинилась, но ее глаза продолжали неотрывно следить за Стегнером, и, когда тот поддел голову Зака сапогом, бросилась на него с отчаянным лаем. От неожиданности Стегнер покачнулся и, потеряв равновесие, начал одной рукой загребать воздух, а другой поднимал ружье, чтобы выстрелить в собаку. На его лице промелькнул ужас, когда он понял; что не успеет прицелиться. Он попытался увернуться от острых клыков, но поскользнулся и грузно, как слон, повалился навзничь.

Люси повторила атаку и прокусила ему кисть, а Клер вцепилась обеими руками в ружье и стала тянуть его на себя. Внезапно раздался оглушительный выстрел. Люси взвизгнула и отскочила в сторону, Клер от неожиданности разжала руки и выронила ружье. По счастью, выстрел никого не задел, но оружие лежало на полу, и Стегнеру нужно было лишь протянуть руку, чтобы им завладеть. Он с удивительным проворством вскочил на четвереньки и потянулся к нему, однако Клер ногой отшвырнула ружье в сторону и что было сил побежала к выходу.

Стегнер бросился за ней вдогонку, не обращая внимания на то, что Люси, как бульдог, повисла на его жирной ляжке. Клер слышала за собой его тяжелое дыхание, а затем почувствовала чудовищной силы удар в спину. Ее ноги оторвались от земли, она еле успела выставить вперед руки и рухнула на солому, едва не потеряв сознание.

Клер уже не испытывала страх. Она понимала, что от исхода этой схватки зависит ее жизнь и жизнь Зака. Стегнер не оставит их в живых, если она не одолеет его или не сумеет позвать кого-нибудь на помощь.

– Долбаная тварь! – Стегнер наконец отшвырнул от себя Люси и двинулся к Клер, наводя на нее ружье.

В этот миг фонарь внезапно погас, и в сарае сразу же наступила кромешная тьма. Не раздумывая ни секунды, Клер бросилась на землю и откатилась в сторону. Она сделала это вовремя, поскольку Стегнер выстрелил сразу же, как только погас фонарь. Из ствола вырвался сноп искр, и пуля с хрустом расщепила бревно в том месте, где секунду назад стояла Клер.

Стегнер передернул затвор и выстрелил наугад еще два раза, начиняя свинцом стены сарая. Клер не видела его, но догадывалась, что он растерянно озирается, не понимая, куда она делась. Клер поползла к двери.

– Стегнер, я здесь! – крикнула она, желая увести его подальше от Зака.

Раздался еще один выстрел, а затем наступила тишина, в которой послышался сухой щелчок бойка. Стегнер, изрыгая ругательства, снова передернул затвор и нажал на курок, но выстрела не последовало – в магазине кончились патроны.

Клер мгновенно поднялась с земли. В эту же самую секунду фонарик вновь ожил, и в сарае стало чуть-чуть светлее. Бросив быстрый взгляд в ту сторону, где на земле сидел Стегнер, она в изумлении застыла на месте. Зак стоял во весь рост, и его руки, опутанные цепями, были занесены над головой для удара. Услышав звон цепи, Стегнер вздрогнул и начал поворачивать голову.

– Ах ты…

Он не успел договорить, поскольку Зак обрушил ему на голову сначала один страшный удар, затем второй. Что-то хрустнуло, и кровь начала заливать Бэму лицо. После третьего удара тело Стегнера обмякло, глаза закатились, и он завалился на бок.

– Ты жив! – Клер бросилась к Заку.

– Как видишь. Но упаси меня господи когда-нибудь попасть тебе под горячую руку! – с трудом произнес Зак и криво улыбнулся разбитым ртом. – Ты сражалась, как разъяренная львица. – Он наклонился и потрепал связанными руками Люси по голове. – Ты, девочка, тоже геройски себя вела.

Клер обвила его шею руками.

– Господи, Зак, как же я тебя люблю! – Она нежно поцеловала его. – Слава богу, что ты вовремя пришел в сознание. Мне страшно подумать, что сделал бы Стегнер, если бы ты не очнулся.

Зак снова усмехнулся.

– Ловко я провел его? – Он подмигнул ей и тут же поморщился от боли. – На самом деле я не терял сознания, но, когда в сарай ввалился Стегнер, я пришел в полное отчаяние. Первое, что мне пришло в голову, это притвориться, будто я отключился, – что я и сделал. Я лежал и ждал, когда у меня появится возможность незаметно подобраться к нему. На счастье, он забыл, что в магазине всего лишь пять патронов, и стал палить из ружья во все стороны. Я боялся только, что он случайно попадет в тебя.

– Боже, как я счастлива, что все обошлось…

Она внезапно замолчала: снаружи раздались громкие возгласы, затем – топот бегущих людей. Посетители ночного клуба, услышав стрельбу, высыпали наружу и помчались к сараю, а еще через две-три минуты, заливая округу пронзительным воем сирены, подъехала машина «Скорой помощи».

Стегнер так и не пришел в себя, но у него в кармане нашли ключ от наручников и освободили Зака от оков.

Клер не отходила от него ни на шаг; когда его на носилках несли в машину «Скорой помощи», она шла рядом и держала его руку в своей. Однако в госпитале Зака сразу же повезли в комнату для осмотра, и ей ничего не оставалось, как набраться терпения и ждать, когда к ней выйдет врач. Вскоре в больницу приехал Игер, за ним следом примчались Пол и Анжела.

– Шерифу здорово досталось, – сообщил вышедший к ним врач. – У него сломано несколько ребер, повреждена нога, множество ушибов, но все это не так страшно, как разрыв селезенки. Его нужно срочно оперировать.

Врач начал объяснять, что организм у Зака крепкий и после операции он сможет вести полноценную жизнь,

но Клер его уже не слушала, впав в какое-то оцепенение. Почему Заку всю жизнь приходилось страдать?! Когда же наконец его мучения закончатся?

– Он просит, чтобы вы были рядом с ним, – закончил врач, обратившись к Клер, и показал ей, где находится предоперационная.

– Что с Лобо? – Зак поднялся на локтях, когда Клер подошла к нему.

– Он сейчас в ветлечебнице, ему гораздо лучше. – Клер взяла его за руку, на которой виднелись кровавые ссадины от цепей, и рассказала, какой путь проделал Лобо, чтобы предупредить ее. – Ты должен благодарить его – это он спас тебя от смерти.

– Лобо молодец, но если бы не ты, я бы уже давно был на том свете. Когда Стегнер опутал меня цепью, я подумал, что вот теперь-то мне крышка.

– Я люблю тебя, Зак! – Клер едва сдерживала слезы. – Знаешь, после того как я провела с тобой первую ночь, я сказала отцу, что мы встречаемся. Я ни от кого не хотела скрывать, что люблю тебя, поверь мне!

Зак улыбнулся.

– Я верю тебе, но почему ты не сказала мне об этом раньше?

– Я боялась, что ты неправильно поймешь меня. Ты мог подумать, что взамен я жду от тебя каких-то обязательств… Теперь я понимаю, как это было глупо. А когда меня арестовали, отец приходил в участок. Он сказал, что поможет мне, если я дам слово больше не встречаться с тобой, но я отказалась. – Она поцеловала его в голову. – По-моему, уж лучше томиться за решеткой, чем быть свободной и презирать, себя за то, что я предала свою любовь.

Зак, Казалось, был потрясен. Он потянулся к Клер, но его раны сразу же напомнили о себе резкой болью, и он вновь откинулся на подушку.

– Я люблю тебя, Клер. Извини, что не сказал тебе это раньше. Ты не сердишься на меня?

– Нет, я счастлива, что все неприятности остались позади…

В этот момент подошли санитары. Клер попросили выйти в коридор, а Зака повезли в операционную.

– Я буду ждать тебя здесь, – Она выпустила его руку из своей и отошла в сторону.

– Лучше поезжай домой – тебе наверняка хочется принять ванну. И не забудь добавить в воду побольше душистого шампуня!

Клер улыбнулась, но по мере того как Зака увозили все дальше от нее, улыбка увядала на ее губах. В холле она сразу же подошла к зеркалу и пришла в ужас. Все ее попытки привести в порядок растрепанные волосы, в которых запутались соломинки, и оттереть грязь с лица успехом не увенчались. И как ее только пустили в больницу в таком виде!

Дома Клер сразу же приняла душ. Она два раза помыла голову с шампунем, вылила на себя флакон жидкого мыла, а затем еще долго стояла под горячими струями воды и только потом решилась выйти из ванны.

В больницу она вернулась, когда Зака перевозили в послеоперационную палату. Она села в кресло рядом с кроватью и взяла его руку в свою, решив провести остаток ночи не смыкая глаз.

– Я люблю тебя, – прошептала Клер. Хотя Зак все еще был под действием наркоза и не мог ее слышать, ей показалось, что его ресницы дрогнули…

Утром ее разбудил солнечный свет. Она быстро выпрямилась в кресле и растерянно заморгала, со сна не сразу вспомнив, что находится в больнице. Зак уже проснулся и с улыбкой смотрел на нее.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы каждый день начинался с тебя. Хочу просыпаться и видеть рядом с собой тебя – твое лицо, губы, глаза… Ты согласна выйти за меня замуж?

– Мог бы и не спрашивать – конечно, да!

Лицо Клер осветилось счастливой улыбкой, они оба одновременно, словно по команде, произнесли:

– Я люблю тебя, – и рассмеялись.

Они знали, что теперь их ничто не разлучит.

Эпилог

Открытие выставки работ Зака П. Коултера состоялось ровно через год, во время очередного фестиваля искусств в Таосе. В салоне «Восходящее солнце» яблоку негде было упасть. Клер была счастлива, но не потому, что многие из работ ее мужа были уже куплены, а потому, что самый одаренный скульптор, которого она когда-либо знала, любил ее.

Клер почувствовала на себе его взгляд и улыбнулась ему. Зак подмигнул и продолжил разговор с Тохоно, которого он знакомил со своими новыми работами. Сейчас старый вождь рассматривал большую композицию в бронзе, изображавшую Лобо, Люси и их потомство – четырех щенков, появившихся на свет этой весной.

– Они как живые, – заметил Игер.

Он только что обменялся приветствиями с новым начальником полиции Таоса и вместе с Клер подошел к последней работе Зака. Клер с лучащимися, счастливыми глазами просто кивнула в ответ. Игер сейчас возглавлял управление ФБР в Санта-Фе. Его приглашали в Вашингтон на более высокую должность, но он отказался, и Клер с Заком были этому очень рады.

– Когда я смогу забрать своего щенка домой? – спросил он.

– Ты еще не передумал? Уверен, что тебе нужен пес, в котором смешалась кровь овчарки, волка и золотистого ретривера? Это же гремучая смесь! Он задаст тебе хлопот, вот увидишь. – По правде говоря, Клер просто не хотелось расставаться с щенками.

– Именно о таком щенке я и мечтаю – чтобы он вырос умным, красивым и сильным, как его родители. Если бы не они, Стегнер натворил бы много бед.

– Ты прав. – Клер нахмурилась. Каждый раз, когда она вспоминала, что Зак был на волосок от смерти, ее сердце начинало тревожно биться.

Зак, словно почувствовав ее тревогу, повернул голову и посмотрел на нее. В его взгляде застыл вопрос: «Что-то не так?» Клер поспешила улыбнуться, чтобы его успокоить, но он уже шел к ней. Игер пожал Заку руку, перебросился с ним парой слов и направился в бар, а Зак обнял ее за талию и, прижавшись щекой к волосам, прошептал:

– Мне показалось, что ты чем-то обеспокоена? Что-нибудь случилось?

– Нет-нет. Все просто прекрасно. – Клер улыбнулась и, глядя в его голубые глаза, уже в который раз удивилась, как же она была слепа и глупа, что раньше сомневалась в его любви.

– Почему ты стоишь у дверей? Пойдем к гостям. Или ты кого-то ждешь?

– Да.

Зак указал головой на Пола и Анжелу, стоявших у бронзового орла, которого он сделал по их личному заказу.

– Уинфри уже пришли.

На Рождество Пол и Анжела поженились. После медового месяца они объявили своим друзьям, что решили не уезжать из Таоса.

– Да, я знаю. – Клер быстро поцеловала его в щеку. – Я жду другого человека.

Зак нахмурился.

– Ты ждешь отца? Клер, я прошу тебя только об одном: если он не придет, не расстраивайся, обещаешь?

– Да, конечно, – вздохнула Клер.

Она уже давно смирилась с тем, что отец вычеркнул ее из своей жизни. Он не отвечал на ее звонки и сам не звонил ей, он не пришел даже на ее свадьбу. Алекс Холт с головой ушел в банковский бизнес, чтобы за работой забыть о существовании дочери и ее мужа.

– Не беспокойся, я жду не его.

– Да? Если не его, то кого же?

– Потерпи немного, скоро сам увидишь… – Клер оглянулась и радостно воскликнула: – Мод, как я рада тебя видеть! Спасибо, что прилетела.

– Здравствуйте, мои дорогие. Как вы поживаете?

– Мы – прекрасно, лучше расскажите о себе, – улыбнулся Зак. – Изредка мы получали ваши открытки, но не знаем, чем вы занимались, где побывали, что видели…

– Я немного попутешествовала, затем вернулась во Флориду, купила дом и начала разводить цветы. Мне там нравится. – Мод окинула взглядом Клер и ахнула: – Как же я сразу не заметила! Ты ждешь ребенка?

– Да, я уже на седьмом месяце, – рассмеялась Клер. – Мод, ребенку нужна бабушка. Нам бы очень хотелось, чтобы ты нянчила его.

– Я?! – Мод растроганно посмотрела на них. – Боже, я буду просто счастлива.

– Спасибо, Мод. А теперь извините, я вас на минутку оставлю.

Положив руку на ноющую поясницу, Клер медленно, вперевалку пошла в заднюю комнату, чтобы немного отдохнуть. «Надеюсь, что растить ребенка Зака будет легче, чем носить его, – с улыбкой подумала она. – Должно быть, я сейчас напоминаю большую утку».

В кабинете она осторожно села в кресло и устремила взгляд на бронзовую статуэтку вождя апачей, которую Эми оставила ей. Теперь статуэтка стояла у нее на столе – как память о любимой и любящей матери.

Клер положила руку на живот и почувствовала, как ребенок пошевелился у нее во чреве. В этот момент из зала донесся радостный голос Зака, а затем послышался дружный смех.

– Обещаю, ты будешь расти в счастливой семье, окруженный заботой и лаской, и будешь видеть только наши улыбки, – прошептала она, вставая с кресла.

Клер вышла на заднее крыльцо и посмотрела в звездное небо, ощущая необычайное умиротворение. Горечь утраты и раскаяние больше не преследовали ее, в душе воцарился долгожданный покой. Мир казался прекрасным и удивительным, и Клер охватила радостная уверенность, что ее светлые надежды и сокровенные мечты непременно сбудутся.

Теплый ветерок, потянувший с гор, принес с собой запах полевых цветов и сосновой хвои. Клер устремила взгляд на темные изрезанные силуэты горных вершины, окруженные далекими мерцающими звездами.

Она думала о матери и ее любви, о себе, о Заке и успела загадать желание, когда одна звезда внезапно прорезала черное небо и мгновенно угасла.